Заключение

Подводя итоги проведенного исследования, будет вполне уместным еще раз обратиться к его заглавию. Именно в качестве заглавия оно предполагало сопоставление двух путей богопознания, оставляя открытым вопрос о степени и характере их сходства и различия. Теперь вопрос этот так или иначе придется закрывать. И первое, что в этом случае приходит на ум автору книги – это констатация того, что оба пути богопознания, а значит и осмысление Бога философами и богословами, обнаруживают близость друг к другу. Причем она дает о себе знать главным образом в плане приоритета философии с ее Богом над богословием. Понятно, что я имею в виду прежде всего глубокую укорененность в богословии размышления над Богом как сущностью или природой. Естественное для философии, оно становится непреодолимым соблазном и для богословия, будь оно католическое, православное или протестантское. Но если бы исключительно к этому выводу сводилось все написанное в книге, вряд ли имело бы смысл приступать к ее написанию. В действительности он может служить не более чем исходным положением, подлежащим дальнейшему раскрытию и конкретизации.

Первым шагом в этом направлении может стать тезис о том, что сама философия, как бы она ни делала ставку на сущность в качестве философского эквивалента и заместителя Бога, в свою очередь не способна удержаться за нее. Сущность с определенных сторон и в определенных моментах требует своего восполнения через обращение к Богу уже не философов. Подкрепления Им сущности, усвоение ею того, что непременно связывается с Богом. Правда, происходит это менее всего за счет заимствований из богословия со стороны философии. Скорее она опирается на некоторые расхожие интуиции, живое ощущение Бога, присущее определенной религиозной традиции.

После сказанного легко напрашивается вывод о том, что Бог философов и Бог богословов – это реальности частичные, не только не вмещающие в себя Бога, а заведомо не способные этого сделать. Такая истина недорого дается и мало чего стоит, поэтому ею лучше не злоупотреблять. Этого уже не скажешь об утверждении, согласно которому, что Бог философов, что Бог богословов – это те результаты богопознания, которые подлежат уточнению и пересмотру. Настоящие счеты с понятием Бога, если под ними иметь в виду философское и богословское познание, далеко еще не сведены. В пределах философского знания остается неотрефлексированным вопрос о том, что первосущее – это не предельное основание всего сущего, не последняя истина о нем. Оно суть философский эквивалент Бога, с чем философия и должна считаться, чтобы осознать границы своих претензий на универсализм. Философия не универсальна, поскольку есть еще и Бог богословия. Но Бог богословия покамест не может быть противопоставлен Богу философии так, чтобы последней пришлось всерьез принимать богословскую систему в своих философских видах. Не может потому, что богословие в своем осмыслении Бога слишком зависимо от философии не только как своего инструмента, но и по части создаваемых ею конструкций содержательного характера.

Конструкции эти до сих пор не отвечают своей главной задаче – выстраиванию концептов, выражающих ипостасное в Боге. Ипостасная реальность – заведомо не философская, к осмыслению ипостаси, так же как и личности у философии никогда не было вкуса. Что и сказалось на богословии. Оно как будто не осмеливалось самостоятельно ступить туда, куда не ступала философия. По сути речь идет о том, чтобы, исследуя ипостасное измерение Бога, богословию стать философией по критерию последовательного разворачивания мысли с полным осознанием догмата как исходной точки и конечного пункта богопознания. В конечном счете богословие в своем осмыслении Бога все еще не решается увидеть Бога как единство трех Лиц, в котором единство неотрывно от ипостасной реальности. В том отношении, что оно, единство, само по себе о Боге еще ничего не говорит. Бог начинается там, где обнаруживает себя как Отец, Сын и Святой Дух, хотя тут же и возникает богословская задача помыслить три Лица в их единстве, которое есть Бог. Можно нашу мысль сформулировать и осторожнее: тема божественного единства только и имеет смысл в приложении к Отцу, Сыну и Святому Духу. Вне непрерывной соотнесенности с Ними единство становится внутренне пустым, ничего не имеющим общего с Богом христиан.

можно обратиться и кто способен тебя услышать. Из такого божества греческая философия сделала первоначало и первосущее. В этом была своя неизбежность. С христианскими богословием дело обстоит иначе. Оно до сих пор христианский опыт о Лице-личности не сумело перевести в соответствующие формулы и построения, с тем чтобы ипостасное в них было выражено и удержано в самом существенном. Самое существенное было сформулировано на самом минимуме в понятиях греческой философии. Более же всего удивительное, а если не удивительное, то обескураживающее – это утеря богословами вкуса к осмыслению Бога в его обращенности на Себя. Казалось бы, философия Нового времени должна была вооружить богословие новым и более подходящим инструментарием для решения ею своей главной задачи. Инструментарий действительно появился, но он остается незадействованным. В результате обретенное богословием многие столетия назад все еще воспроизводится без дальнейшего движения богословский мысли или же оно становится все более рискованным и менее вменяемым по части следования догмату, удержания в догматических рамках собственных изысканий. Попытка демонстрации такого положения дел и была в настоящем случае предпринята. Так же как и попытка увидеть в философской обращенности к первосущему невозможность всецело растворить в нем Бога.

Бог философов, также как и Бог богословов остается Тем, Кто не соответствует глубине опыта богообщения, доступного христианину. Наверное, полного соответствия в этом случае нельзя требовать от богословия и тем более от философии. Но и разрыв между христианской жизнью и христианской мыслью – это знак тревожный, к которому вряд ли уместно относится безразлично и умиротворенно.

«Настоящие счеты с понятием Бога, если под ними иметь в виду философское и богословское познание, далеко еще не сведены. В пределах философского знания остается неотрефлексированным вопрос о том, что первосущее – это не предельное основание всего сущего, не последняя истина о нем. Оно суть философский эквивалент Бога, с чем философия и должна считаться, чтобы осознать границы своих претензий на универсализм. Философия не универсальна, поскольку есть еще и Бог богословия. Но Бог богословия покамест не может быть противопоставлен Богу философии так, чтобы последней пришлось всерьез принимать богословскую систему в своих философских видах. Не может потому, что богословие в своем осмыслении Бога слишком зависимо от философии не только как своего инструмента, но и по части создаваемых ею конструкций»