Глава 20. Исповедные тексты XVII–XIX вв.

В XVII в. появляются новые тексты, обращённые к отдельным социальным группам людей. Большинство таких текстов известно в единичных списках: появление печатного требника прервало развитие и дальнейшую специализацию покаянной дисциплины. Вопросники, обращённые к купцам и свободным крестьянам, сохранились в одной рукописи первой трети ХѴII в. Кроме того, известны вопросники, адресованные царям и патриархам, но они составлялись для особых печатных изданий, вышедших около 1630 г.: «Чин исповеданию православным царем и великим князем Московским и всея Руссии» и «Чин исповеданию святейшим патриархом Московским и всея Руси, священноиноком, иноком».¹²⁴⁶ Вопросники царям и патриархам не сохранились в рукописях и известны только по печатным изданиям.¹²⁴⁷

Наконец, как ни скудна была православная рукописная традиция покаянных текстов в ХѴІII– XIX вв., но и тогда появилось несколько новых вопросников. В начале ХѴІII в. был записан компилятивный вопросник M-Q.I. 268; к XIX в. относится небольшой вопросник М-Свир. 110.¹²⁴⁸ Тогда же появился обширный чин исповеди самоедов, в котором подробно описывается быт и верования северных народов. Кроме того, от ХѴII–ХVІII вв. до нас дошли исповедные тексты, написанные на Украине, на русском и украинском языках.

Вопросник, обращённый к «торговым людям», известен в единственном списке первой половины XVII в.¹²⁴⁹ Чрезвычайно краткий (всего 7 статей), он полностью посвящён специфическим грехам, связанным с торговлей. Большое значение в торговле того времени придавалось устным заверениям торговца. Грехом считалась нажива за счёт непомерно завышенных цен в расчёте на то, что покупатели, которым нужен товар, волей-неволей будут приобретать его: «Не имал ли еси прикупа на душу, приставя упрямые цены сверх прямово прикупа?» Некоторые поступки торговца затрагивали государственные интересы: торговец обязан был платить «пошлинные казны с товару», запрещалась торговля «заповедным товаром». Сходные статьи об утайке пошлин и торговле «заповедным товаром» читаются ещё в одном тексте в списке первой трети ХѴII в.¹²⁵⁰

В той же рукописи, что и вопросник для «торговых людей», записан исповедный текст для «поселян».¹²⁵¹ Составитель подробно остановился на разнообразнейших языческих суевериях, бытовавших среди крестьян. Что касается «социальных» грехов, то составитель в разных вариантах записывает вопрос о перераспределении земли: «Не переорал ли еси межи у соседа в свою полосу? Или на пожни чужево не перекосил ли? Не владеешь ли чим чужим? Старинные межи не дирал ли еси, древа грани не секл ли еси? Камени не переложил ли еси? Изгороды не переставил ли? Ямы не перекопал ли еси? Чюжево угодья к своей деревне не привел ли еси? Или полосы не стравил ли, или не замял ли еси?» Для «поселян» главное – земля, её-то они и пытаются добыть всеми правдами и неправдами. Других специальных грехов, за исключением избиения чужой скотины и держания корчемного прикупа, составитель вопросника за «поселянами» не находит.

В XVIII–XIX вв. меняется язык исповедных текстов, в вопросниках отражаются реалии, характерные для нового времени. Так, в вопросах о вере упоминаются Синод, государь император, раскольники; появляется требование показать, как крестится человек, как читает Иисусову молитву.¹²⁵² Некоторые исповедные тексты дополняются указанием «гражданских казней» за различные прегрешения.¹²⁵³ Православный христианин обязан молиться за царскую семью, ежегодно ходить на исповедь и к причастию.¹²⁵⁴ Человек несёт ответственность не только за физическое благополучие «домочадцев», как мы видели по более ранним текстам, но и за их духовное состояние, обязуясь понуждать их к посещению церкви и ежегодной исповеди и причастию. В XVIII в. чётко формулируется запрет работать в воскресные и праздничные дни, редкий для более ранней эпохи.¹²⁵⁵

Меняются и другие вопросы, известные по более ранним текстам. Так, широко распространённая в текстах XIV–XVII вв. статья о «запрении» чужого имущества теперь подразумевает отказ отдать долги.¹²⁵⁶ Появляется вопрос об изготовлении «ложных денег и монеты».¹²⁵⁷ Как и раньше, запрещается матерная брань, но, вместо статьи о смехе до слез, духовник спрашивает, не смеялся ли кающийся «безстыдно и много».¹²⁵⁸ В вопросниках XVIII в. перечисляются развлечения, не упоминавшиеся в более ранних текстах: танцы и святочные игры. Подробно описываются приметы и гадания: литье воды, воска и олова,¹²⁵⁹ обливания в Великий четверг и купание в навечерие Рождества Иоанна Предтечи и в день Петра и Павла, пение коляд, крещенские гадания: «Не палывал ли снегу в святыя вечеры или в крещенския дни и вечеры и на освещении такожде, у хоромин или на кожах, под замками не слушал ли с завещанием и счастии каком?»¹²⁶⁰

В XV–XVI вв. на исповеди редко спрашивали о «грехах духа»: лени, унынии; и если поведение человека отвечало определённым нормам, то духовник не требовал от него глубокого осознания христианских истин. Иную картину мы видим в ХѴIII в.: составитель вписывает вопросы о «небрежении к добродетелям», требует благодарить Бога за болезни и печали, любить врагов, благословлять проклинающих и молиться за нападающих. Вопросник M-Q.I. 268 заканчивается цитатой из Нагорной проповеди ¹²⁶¹ – нехарактерная концовка для исповедного текста. Реминисценция из евангельского текста, привычная для современного читателя, в исповедном тексте требует воплощения в жизнь. Более ранние тексты призывают мириться с другом в ссоре, перечисляют отдельные способы причинить обиду или отомстить противнику, но ни словом не упоминают о личных врагах.¹²⁶²

Определённые обязательства возлагаются на человека по отношению к семье. С женой он должен жить в «мире и любви», не бить «напрасно»; детей – «учить страху Божию и всякому благочестию».¹²⁶³ Сурово осуждаются матери, бросающие новорождённых детей.¹²⁶⁴ В XVIII в. порицается жестокое отношение не только к зависимым, беззащитным людям, но и к животным. В Главе 6, посвящённой порче чужого имущества, упоминалось о статьях, говорящих об избиении скота; мы предположили, что в XIV–ХVII вв. главным в этих вопросах было либо нанесение ущерба, либо гнев. Однако в вопроснике XVIII в вопрос о «напрасном» убийстве скота и птиц стоит непосредственно за вопросом об убийстве человека. Хотя православная церковь не признает наличия души у животных, духовник XVIII в. осуждает бессмысленное убийство любой живой твари.¹²⁶⁵

Как и в средневековых вопросниках, в поздних текстах спрашивается об отношении к убогим. В одном из вопросников в нескольких статьях, записанных подряд, составитель сопоставляет гордость, тщеславие, презрение по отношению к убогим и человекоугодничество и лицемерное хвастовство добродетелями. В вопросах исповедного текста слышится живая речь людей XVIII в.: «Не имеешь ли <...> великой праздности, чтобы все гулять, а ничего не делать?»¹²⁶⁶

В начале XIX в. в православной среде был создан оригинальный вопросник, предназначенный для исповеди северных народов, самоедов.¹²⁶⁷ Обращённый к людям, лишь недавно принявшим христианство, быт которых совершенно отличался от условий жизни других жителей России, вопросник мало напоминает другие исповедные тексты, известные по более ранней рукописной традиции или по печатным изданиям. Подробности жизни в тундре соблюдены в тексте до мелочей; так, вместо «дом» говорится: «чум», перечень украденных вещей начинается с оленя. Текст представляет собой схему исповеди, в которой приводятся не только предполагаемые вопросы духовника, но и ответы кающегося. Составитель позаботился о том, чтобы записать увещевания, которыми должен вразумлять духовник кающегося в случае сообщения о грехе. Наибольшее внимание в вопроснике было уделено вопросам веры. Задача духовника, подвизающегося в тундре, – оградить своих духовных чад от приверженности не только языческим обрядам, но и старообрядчеству. Духовник проверяет, как крестится кающийся, исправляя двуперстное знамение, которым крестились некоторые северяне «по переучению окружающих Самоядския тундры раскольников». Однако наиболее подробно расспрашивается о соблюдении языческих обычаев, хранении ритуальных предметов: барабана и идолов («болванов»); об обращении к «кудесникам» и самостоятельном «битье кудес». В случае необходимости духовник выражает согласие сам сжечь барабаны и «болванов». Завершается текст перечнем обычных вопросов, сходных со статьями из других исповедных текстов.

Большинство старообрядческих исповедных текстов было составлено на основе вопросников из филаретовского печатного требника. Некоторые вопросы сходны со статьями православного исповедного вопросника XVIII в.:¹²⁶⁸ однако ряд дополнительных статей отражает быт старообрядцев, живших в XIX в. Хотя темы, рассматривающиеся на исповеди, остаются теми же, что и в более раннюю эпоху, они получают новое наполнение, в них вносятся дополнительные детали, соответствующие реалиям XIX в., например, среди пищевых продуктов упоминаются чай, квас, колбаса. Такие мелкие детали доказывают, что составители не просто заимствовали статьи из печатного требника, но вдумчиво пополняли их новыми реалиями, приближающими написанные более 200 лет назад тексты к современности.¹²⁶⁹

Многие старообрядческие тексты начинаются с выяснения обстоятельств прихода в старообрядчество: «Давно ли, чадо, прииде в християнство, и от кого прия святое крещение? Своею ли волею прииде в христианство, не от беды ли каковыя или от принуждения, в здравии ли, или в немощи прия святое крещение?» и др.¹²⁷⁰ Обилие таких вопросов, разделяющих жизнь человека на то, что было до «крещения» и после, косвенно говорит о том, что в XIX в. многие принимали старообрядчество сознательно, а не благодаря рождению в старообрядческой семье. В текстах XIX в. более чётко, чем в ранних вопросниках, сформулировано требование ежегодно ходить на исповедь.¹²⁷¹

В старообрядческих исповедных текстах находим много вопросов о вере. В отличие от более раннего периода, эти вопросы не только требуют знания основ, Символа веры, но свидетельствуют о глубоких богословских спорах и сомнениях, предполагающих интерес и знакомство с религиозной и философской литературой: «Не помышлял ли или не говорил ли кому, что нет Бога? Не помышлял ли сам или не говорил ли кому, что Бог не промышляет о нас, но оставил нас жить по нашей воле без всякаго призрения? Не помышлял ли или не говорил ли о твари Божией, что сие не так Бог сотворил, но ежели бы так было, то бы лучше быть могло? Не помышлял ли или не говорил ли кому со утверждением, что души наши смертны и конец жизни как телу, так и душе бывает равно?»¹²⁷²

В некоторых вопросниках отдельно выделяются грехи, совершаемые при жизни в общине: «Из общежительства из обещания своего в безподначальное по своей воли житие не желаеш ли изыти без благословения? И общебратнаго постническаго жития возмущением любо каковых не покушался ли развращати? Не оскорбил ли будильщика за возбуждение к церковному началу?» и др?¹²⁷³

Существенно разнообразятся развлечения, доступные людям в XIX в. и считавшиеся греховными в старообрядческой среде. Так, у старообрядцев, мужчин и женщин, спрашивали, не смотрели ли они «на камеди человеческая или на медвежии», не играли ли в карты, не катались ли на качелях, а в масленицу – с горки.¹²⁷⁴ Женщины водили хороводы и «огоренки», катались на лодках, а мужчины играли «в гусли, гудок, в скрипску, в варган, в балалайку», ходили «в оперныя домы для смотрения тамошних представлений от комедиантов» и «на медвежьи травли и на конския беги».¹²⁷⁵ Как и раньше, грехом считалась чрезмерная забота о собственной красоте: так, у женщин на исповеди спрашивали: «Не рвала ли у себя из главы седых волос?». Мужчины, как и женщины, порой пользовались косметикой: «Белилам и румянам лица своего не намывал ли?»¹²⁷⁶ В одном из текстов к мужчинам обращены вопросы: «Не красился ли когда смехотворным кощуньством и празднословным смехом? <...> И не преудобрялся ли еси пред женьским полом плотовидным украшением?»¹²⁷⁷ Наравне с бритьём бороды старообрядцам запрещалось употребление табака: «Табаку не пивал ли?»¹²⁷⁸

Изменяются статьи, говорящие о магии и гаданиях. В вопросе об обращении к волхвам, заимствованном из печатного требника, наравне с волхвами упоминаются цыгане, к которым ходят «гадать о пропаже, о здравии, о щастии или о другом чем».¹²⁷⁹ Перечисляются новые способы гадания: «Не ходила ли в карты гадать или в костьми водить, или воды отчерпывать для себя и для скота?», «Воску или олова или чего инаго для угадывания чего не ливал ли? Ситом или решетом для угадывания чего не волхвовал ли? Картами, кофеем и бобами или иным чем не ворожил ли? Ключи во Псалтырь для угадывания чего не влагал ли и другим не советовал ли? Книгам гадателным, какия они имеются во узнавании чего, воистинне как справедливым не уверялъся ли?»¹²⁸⁰ Наравне с «новейшими» способами гадания на кофейной гуще в вопроснике упоминается один из самых древних видов гадания по Псалтыри. Перечисляются также приметы, неизвестные по текстам XV–XVII вв., например: «чесание очей – бутто плакать о чем, бровей – с кем-нибудь кланяться».¹²⁸¹ Сходные приметы и гадание по Псалтыри упоминаются в православном епитимийном правиле середины XVIII в.¹²⁸²

Двоякий смысл имеют статьи, говорящие о врачах. Не запрещая в принципе использование врачебной помощи, старообрядческие тексты осуждают обращение к «неверным» (в т. ч. православным) врачам, употребление лекарств из аптеки (т. е. лекарств, сделанных «неверными»): «Не лечивался ли у невернаго лекаря, и не пил ли из оптеки лекарственных капель, и не давал ли неверному кровь пускать?».¹²⁸³

Безоговорочно запрещается старообрядцам всякое религиозное общение с приверженцами ортодоксальной церкви: «Не подавала ли в еретическую церковь в строение, в колокол, в свещу, в масло и ладан»? На Светлой недели не христосовалась ли с неверным яйцам и не целовалась ли?», «С иноземцами или со отступниками и молебныя к ним храмы молитися с ними не бывал ли? С брадобридцами и неверными дружбы не имел ли?» и мн. др.¹²⁸⁴ Как и в более ранних текстах, от старообрядцев требуется подчинение вышестоящим. Несмотря на жёсткое неприятие представителей ортодоксальной церкви, авторы текстов признают, что государственная власть дана их противникам Богом. Цитируя апостольские слова «вся власть от Бога», старообрядческий духовник спрашивает: «Противу учиненных от Бога властей роптания сам не имел ли и других тому не научал ли?». Другие вопросы в том же исповедном тексте также посвящены гражданской ответственности: «Не научил ли кого ради каких случаев лишить себя здравия или телеснаго члена и быть во обществе неспособным? Бежавшаго ради злодеяния из государевой службы или от господина раба не держал ли и не укрывал ли? Изменник или лазутчик, то есть шпион, для повреждения общества не был ли?».¹²⁸⁵

В текстах XIX в. появляется запрет работать в воскресные дни и церковные праздники, практически не встречающийся в средневековых вопросниках.¹²⁸⁶ О распространении грамотности среди старообрядцев косвенно свидетельствуют вопросы о письмах, читающиеся в вопросниках как для мужчин, так и для женщин: «Не писала ли ему любовныя писма?», «Не сочинял ли каких ругателных писем?»¹²⁸⁷ Впрочем, учиться грамоте в старообрядческой общине можно было только с благословения духовного отца. «Не учится ли кто в грамоте не благословився, неблагословенно получив азбук, без благословения часовник и прочыя книги?» читаем в уже упоминавшемся выгов- ском Уставе об исповеди.¹²⁸⁸ Старообрядцы не чужды были вкуса к изящной словесности и порой чрезмерно увлекались чтением: «Не читаеш ли каких соблазнительных или развратных книг? Читая новосочиненныя от нынешних сочинителей книги, не превозносит ли их похвалами лучше истинных святых Божиих угодников?»¹²⁸⁹

Статьи о доходе, упоминающиеся в старообрядческих вопросниках, известны по более ранним текстам: «Сребра своего не давал ли в рост? В торговли не отбьвесил ли кого или не обмерял ли, или заведомо не обчел ли деньгами, и за лучшее худое продавал? Не переорал ли чюжей полосы насилием и не перекосил ли у кого? Не имел ли в дому своем винныя продажи?¹²⁹⁰

Одна из старообрядческих рукописей, целиком посвящённая исповеди, сохранила более 50 исповедных текстов, вопросников и поновлений, адресованных людям разных состояний и профессий. Рукопись содержит тексты, обращённые как ко всем вообще кающимся или к большим группам людей (женатым и неженатым, вдовцам), так и к узкопрофессиональным группам: духовникам и судьям, нищим и мельникам и т. п. В поновлениях находятся перефразированные статьи из вопросников, записанных в той же рукописи выше. Тексты для духовников по содержанию сходны с вопросниками и поновлениями священникам. Среди статей, неизвестных по более ранним текстам, можно отметить вопросы о взимании платы за крещение и исповедь, отправление службы, молебнов и панихид; о сохранении тайны исповеди.¹²⁹¹ Вслед за текстами для духовников идут тексты, обращённые к клирошанам, в которых большинство статей заимствовано из предшествующих текстов. Новой в сравнении с текстами для духовников является статья о подслушивании исповеди.¹²⁹² Исповедные тексты для иконописцев представляют собой переходную ступень от текстов для клириков к текстам для мирян. Вопросы касаются обмана покупателей, превозношения собственного мастерства и принижения чужого, дурного обращения с работниками, помогающими иконописцу; запрещается выполнение заказов инославных.¹²⁹³

Следующие исповедные тексты обращены к мирянам. В вопроснике «господам и хозяевам» спрашивается исключительно об обращении с работниками: побоях, плате за труд, работе в воскресные и праздничные дни.¹²⁹⁴ Вопросник купцам сходен с вопросником «торговым людям», известным по рукописи XVII в. У купца-старообрядца так же спрашивается, не обманул ли он кого в торговле, не обмерил ли и не обвесил ли. Кроме того, у купца спрашивают, не откупал ли он весь товар «с обидою ближняго», платил ли работникам и извозчикам.¹²⁹⁵

Далее ряд небольших исповедных текстов обращён к различным ремесленникам и другим узкопрофессиональным группам людей. У «златоделателей» спрашивают, не подменяли ли они золото и серебро медью, не обвешивали ли. Как и у иконописцев, у «златоделателей» спрашивают, не выдавали ли они дурно сделанную вещь за произведение высшего мастерства.¹²⁹⁶ «Шелковинки» при продаже мочили шелк, увеличивая его вес, торговали гнилым шелком.¹²⁹⁷ Портные подменяли хорошую материю дурной, кроили так, чтобы забрать себе излишек ткани, и даже придумывали новые фасоны наподобие иностранных: «Иностранным видом каковой несоответственной христианскому званию одежды не вымышлял ли?».¹²⁹⁸ В вопроснике «златошвеям и низальщицам» также спрашивается, не брала ли мастерица себе «шелку, золота, сребра, блесток, конители, въставок, жемчуг», не ленилась ли, уронив, поднять дорогую вещь.¹²⁹⁹ У сапожников, как и у других ремесленников, спрашивали о подмене хорошего товара дурным, о назначении «неумеренных цен».¹³⁰⁰ Медники заменяли олово свинцом, использовали медь с примесями, а кузнецы вместо стали брали железо.¹³⁰¹ Мельники подменивали привезенный заказчиком хороший хлеб дурным; портили снасть, удерживали или спускали воду, затапливая чужие мельницы.¹³⁰² Как видим, все вопросы касаются отношений с окружающими людьми, которые могут пострадать из-за недостаточного знакомства с тонкостями того или иного ремесла. «Цену незнающих, а твоей совести уверяющихся, лишняго не брал ли?» – говорится в вопроснике «шелковникам»

В текстах «работникам и подёнщикам» спрашивается, не оставляли ли они неубранным поле, не ленились ли.¹³⁰³ «Хлебопахатели и сенокосцы» во время пахоты, жатвы, косьбы присваивали себе чужой урожай, воровали сжатый хлеб, сено и дрова.¹³⁰⁴ Интересно, что в отдельную «профессиональную» группу лиц выделены нищие. В исповедных текстах, обращённых к ним, спрашивается, молились ли они за подаятелей, не обманывали, собирая милостыню сверх нужды, не присваивали ли себе то, что осталось после других умерших нищих.¹³⁰⁵ Другой исповедный текст обращён к учителям: прилежно ли они учили, не били ли учеников, не потакали ли ученикам в хулиганстве, не вымогали ли подарки, – спрашивают у учителей.¹³⁰⁶ Вопросник судьям тематически близок к исповедным текстам для судей XVI–XVII вв. Меняется лишь правовая основа действий судей: в XIX в. судьи действуют не по Судебнику, а «по предписанию закона и по долгу присяги».¹³⁰⁷

Вслед за исповедными текстами, выделенными по профессиональному признаку, записано несколько вопросников и поновлений, рассматривающих семейное положение кающихся. Так, выделены отдельные вопросники и поновления для неженатых, женатых и вдовцов, для девиц, «жен мужних» и вдовиц.¹³⁰⁸ Принцип деления покаянных текстов в зависимости от пола и семейного состояния известен ещё по вопросникам конца XVI–XVII в. Такой принцип соблюдён в текстах, вошедших в состав печатного требника. Из печатного требника могла быть заимствована идея подобного деления. Однако сами тексты, вошедшие в рассматриваемую нами рукопись, в отличие от большинства старообрядческих покаянных текстов, составлялись независимо от печатного требника.

Наконец, в конце чина исповеди, после поучений кающемуся и епитимийных постановлений, записан ещё один вопросник, без поновления, предназначенный для исповеди неграмотных. Вопросник посвящён испытанию веры; в нем написаны те же вопросы о вере, что и в начале общего вопросника для всех кающихся.¹³⁰⁹