XLVII. Путевой журнал Иннокентия Епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, веденный им во второе путешествие его по Камчатке и Охотской области в 1846 и 1847 годах

⁵⁰

Главная цель предпринимаемого мной второго путешествия по Камчатке и Охотской области есть общая, т. е. обозреть епархию по обязанности через четыре года после первого моего путешествия; кроме того, были и другие к тому причины, одной из них было то, что по слухам, до меня стороной дошедшим, на некоторых Охотских священников поступили жалобы ревизовавшим по Высочайшему повелению Сибирь в прошедших годах⁵¹.

Во избежание излишних трудностей в пути, мне надлежало бы и представлялся удобнейший к тому случай из Новоархангельска отправиться прямо в Петропавловск – с тем, чтобы в течение лета осмотреть церкви, находящиеся в селениях, лежащих по реке Камчатке, и тем сократить и облегчить зимний путь. Но так как в прошедшем 1845 году никто из лиц, требованных мной для Новоархангельского собора и для семинарии не прибыл, а в нынешнем году они непременно должны быть, а с ними и ректор для семинарии, а потому, чтобы сделать и сколько возможно более правильные о них распоряжения, касательно определения их к должностям, по разным частям, – необходимо было увидеть их лично, прежде чем начну мое путешествие, которое должно продолжаться до сентября 1847 года; а видеть я их мог не иначе, как в Аяне (новой фактории Компанейской на берегах Охотского моря) и потому я решился отправиться прежде в Аян, а оттуда уже в Петропавловск и далее чрез Гижигу и Охотск в Аян.

По надлежащем сношении с Главным Правителем и сделав все необходимые и возможные распоряжения по своим делам, 9 мая в 7 часов вечера я отправился из гавани Новоархангельска на корабле Наследник, одном из лучших судов Компании, взяв с собой диакона, трех певчих и келейника: а всего 5 человек.

Противные ветры держали нас в океане до 13 июня; а в Охотском море сначала штили, а потом льды не допускали нас долго до гавани Аянской, и только 24 июня утром могли войти в залив и положить якорь; льды, которые мы встретили в первый раз 19 числа, держали нас в виду берегов Аяна целых три дня.

Во время путешествия из Ситхи до Аяна, в воскресные и праздничные дни я обыкновенно отправлял часы.

Прежде чем положить якорь в самом заливе Аяна, я съехал на берег, где встречен был со всем радушием новопоселившимися здесь прошедшего года жителями, служащими в Компании, разных званий, но без всяких церемоний, ибо церкви здесь еще не было.

В Аяне я застал еще священника Иллариона Черных, рукоположенного мной в Ситхе, прошедшего 1845 года к Тауйской церкви, который здесь зимовал вместе с причетником, и которые 27 числа отправились к месту своего назначения, но об ожидаемых мной лицах для Новоархангельского собора и ректоре для семинарии не было никаких даже слухов; это меня крайне опечалило, ибо в Ситхе при соборе и при Семинарии остался один только священник, даже без диакона и при нем помощниками при семинарии причетник и старший ученик, так что я думал уже – или уволенного мной от служения в Америке протоиерея Головина обратить в Ситху, или возвратиться самому; но 13 июля я обрадован был прибытием диакона для Новоархангельского собора, а 18 прибыл и священник Милорадовский для того же собора, оба по-видимому люди добрые, простые и благонамеренные, потому и определены учителями в семинарию и в Духовное Правление, один членом, а другой за секретаря; с тем вместе поручены им и другие обязанности.

Об ректоре же для семинарии нет никаких известий даже и доныне.

Прежде, чем буду говорить об Аянской церкви, считаю не излишним сказать нечто о самом Аяне.

Залив Аян находится на западном берегу Охотского моря, от Охотска к югу в расстоянии по черте берега около 450 версты; но по самому берегу путь еще не совсем известен, и тот, по которому я намеревался проехать, по слухам будет не менее 1000 верст.

Местоположение Аяна гористое, вблизи с небольшими долинами; горы и отчасти самые долины покрыты лесом, годным для построек; почему здесь при первом разе скорее встретится недостаток в траве, чем в лесе.

Залив Аян и в настоящем положении весьма удобен для гавани, в нем могут стоять удобно до 5 судов, но если употребить несколько трудов и искусства, то залив будет весьма хорошей гаванью для 20 и более судов.

Сообщение Аяна с Якутском большею частью реками; из Аяна надобно проехать только 250 верст на верховых лошадях, (со временем может быть сообщение в экипажах, по крайней мере зимой), а потом сесть на большие лодки на реке Мае и плыть в реку Алдан, что можно совершить в три иди четыре дня; потом, или ехать чрез селение Амгу, откуда до Якутска можно проехать на телегах, или с устья Маи выплыть по Алдану в Лену, ниже Якутска в 190 верстах, и потом доехать верхом или тоже пройти в лодках вверх по Лене к самому Якутску.

Из Якутска в Аян настоящий путь гораздо труднее; ибо с Алдана до пристани Нельканской надобно ехать верхами и по не прочищенным лесам, но со временем, когда по Мае учредится бичевник, тогда сообщение будет также, хотя и не быстро, но спокойно и удобно. Словом сказать, сообщение Аяна с Якутском даже и в настоящем положении, несравненно удобнее, чем Охотская дорога, на исправление которой по настоящее время употреблено уже несколько сот тысяч рублей.

Пристань на реке Мае, называемая Нелькан, оказывается довольно удобной для заселения. Решительное мнение Компании о заселении Аяна утвердилось только в половине 1843 года, и в июле прошедшего (1845) года Охотская фактория Компании перенесена на Аян, а в настоящее время в Аяне уже 10 домов деревянных отличной постройки, магазин и несколько юрт; а что всего замечательнее, 21 июля сего 1846 года, в Аяне уже освящена новая церковь деревянная, Греческой архитектуры, отличной постройки, с иконостасом и иконами в серебряных ризах, утварью, и ризницей, стоящими более 5000 рублей серебром.

Аянская церковь заложена 2 сентября 1845; ко времени прибытия моего (т. е. к 25 июня) в Аяне, выведены были стены, поставлены стропила и покрыт железом купол, но не было ни крыш, ни полов, ни дверей, ни окон, ни потолков; но к 21 июля устроено совершенно все кроме главного потолка в церкви, вместо которого обтянуто парусиной⁵² и кроме крыльца церковного; алтарь же и иконостас отделаны совершенно, в алтаре даже и стены обтянуты обоями, и пол выкрашен масляной краской.

Устроение церкви в Аяне для новопоселившихся здесь жителей (до 130 душ) и частью для Тунгусов, около сих мест кочующих (до 250 душ), а также и оклады жалованья причту, есть жертва Российско-Американской Компании, на иждивение которой возведено все здание и производится жалованье причту 780 рублей серебром, а таким необыкновенно скорым и прочным устроением, а также и главным украшением церкви, прихожане сей церкви обязаны начальнику Аянского порта г. Завойке, который прежде, чем построил для себя дом, положил себе за непременный долг устроить и устроил церковь, и на украшение оной вместе со своей супругой пожертвовали более чем на 1.200 рублей серебром; подобное усердие ныне весьма редко, и потому оно достойно всякой похвалы добрых христиан и благодарности тех, кто будет иметь случай пользоваться благодеяниями и даром сей церкви, и сугубого благословения Святейшего Синода⁵³.

Здесь нельзя умолчать и о том, что усердному желанию г. Завойки относительно устроения церкви очень много содействовали и прочие жители Аянские – служители Компании, которые работали при церкви, можно сказать, с необыкновенной неутомимостью и быстротой, чему я был сам свидетель, и которые с искренностью согласились лучше прежде иметь церковь, чем покойное для себя жилище (рабочие в то время жили еще в землянке, и казарма для них построена только в октябре 1846 г.).

И потому по всей справедливости можно сказать, что в Аяне церковь устроена прежде, чем самые жилища для обитателей, чему примеров вероятно очень немного.

20 июля в 5 ¹/₂ часов вечера, в первый раз услышал в Аяне благовест колокола к всенощной. Первый звук 10-ти пудового колокола в таком месте, как Аян, где за три года перед тем не было, можно сказать, и следа человеческого, сильнее потряс душу мою (и очень многих), чем звук тысячепудовых колоколов в древних городах наших.

Во время благовеста к всенощной, я и священники, которых случилось двое, и два диакона с певчими, пришли в дом Правителя, стояла Икона Казанской Пресвятой Богородицы, во имя коей освящена церковь. Икона пожертвована была лет за 20 в Охотскую церковь служащими в Компании, и они каждый год поднимали Ее в 22-е октября и приносили в факторию церемониально и служили молебен. Когда жители Охотской фактории вознамерились переселиться в Аян, то просили меня, чтобы эту икону отдать им с тем, что они внесут (и внесли) за нее в Охотскую церковь цену, чего она стоит, и я позволил им это; (на внесенную ими сумму 400 рублей серебром в Охотской церкви, согласно моему, устроены две серебряные ризы для храмовых икон).

Возложив на себя одежды, мы начали молебен Пресвятой Богородице, и потом с пением священники понесли Икону в церковь и поставили Ее на место, и после, того началось всенощное бдение, по обычаю.

21 с помощью Божию совершено освящение храма, по чиноположению Архиерейскому, с обычными церемониями, к совершенной радости жителей и особенно самого ктитора и его супруги, и на литургии в свое время я говорил поучение.

31 июля я перебрался с берега на судно (то же самое, на котором я пришел в Аян) и того же дня снялись с якоря и пошли в Камчатку; с нами вместе снялось и другое Кампанейское судно и пошло в Ситху, и на нем отправились священник и диакон.

8 августа прошли четвертым Курильским проливом, 13-го вечером стали на якорь в заливе Авачинском, а 14-го в 5 ¹/₂ часов вечера съехал я на берег и пошел прямо в церковь, где по обычном приветствии моем, началось всенощное бдение.

15 ч. отправлял я литургию. Пред началом служения я был неожиданно и приятно порадован усердием и любовью ко мне прихожан Петропавловского Собора. Почетнейшие из них (в том числе были католики и лютеране) и более достаточные из жителей, узнав, что я прибуду к ним в нынешнем (1846) году, единодушно согласились построить (и построили) архиерейские одежды на свой счет из тех материалов, какие найдутся в Петропавловске и поднести их (и поднесены) мне при первом моем служении. В этом приношении их многоценны не столько вещественная стоимость, хотя и это весьма значительно (одежды стоят более 600 руб. серебром), сколько то единодушие и усердие, с которыми все это делалось. О пожертвовании сем мной донесено Святейшему Синоду особо.

17 числа пришло судно из Охотска и на нем получено мной несколько указов Святейшего Синода: по некоторым из них в то же время сделаны мной надлежащие распоряжения.

21. Судно, на котором я пришел, отправилось в Новоархангельск, и на нем посланы бумаги в тамошнее Духовное Правление.

27. По надлежащем сношении с г. Начальником Камчатки и получении прогонных и подорожной, я перебрался на казенный бот Камчадал с тем, чтобы на нем перейти в Нижнекамчатск и оттуда, поднявшись по реке до Мильковского селения, проехать обратно в Петропавловск, и того же вечера снялись с якоря и вышли в море.

30. Пополудни в 4 часа вошли в устье реки Камчатки, назавтра утром отправились вверх по реке на ботах, и того же дня вечером прибыли в Нижнекамчатск; и я пошел прямо в церковь, где, по обычаю приветствовал народ.

1 сентября отправлял литургию и после оной поучал народ, напоминая им их христианские обязанности.

После обеда осматривал ризницу, архив и церковь, книги и прочее, и все найдено в исправности; что надобно отнести главное усердию и знанию здешнего церковного старосты В. Кузнецова, о награждении коего медалью я представил Святейшему Синоду.

В здешней церкви – из всех Камчатских богатейшей серебряными ризами на иконах (всего серебра более 5 пудов), находилась без употребления одна серебряная позолоченная риза на Спасителя, без иконы, величиной более аршина: пожертвована ныне служащим церковным старостою Кузнецовым; он изъявил желание, чтобы она была перенесена в Новоархангельский Кафедральный Собор, и желание его приказано исполнить.

Священник здешний находится при Дранкинской церкви впредь до определений местного туда священника, исполняя обязанности приходского священника, а церковью здешней заведывает Ключевской священник.

Приказано: а) здешнему священнику прибыть к своему месту, так как на место его к Дранкинской церкви назначается новый священник; б) дьячку Ионе Никифорову следовать в Петропавловск для рукоположения в священника к одной из Камчатских церквей и в) причту испросить новую книгу для описи церковного имущества.

О состоянии причта и прихожан будет сказано ниже, после всех Камчатских и Охотских церквей.

2 сентября утром отправились из Нижнекамчатска вверх по Камчатке, на ботах, и З числа пред вечером прибыли в Ключевское село, где находится 2-я церковь.

4      ч. отправлял литургию и после оной поучал народ; после обеда осматривал ризницу, архив и приходорасходные книги, и все найдено в порядке.

Священник здешний, служащий 46-ой год при здешней церкви, по слабости своего здоровья, просил преемника, который назначен ему в 1841 году, но находится в Гижиге; и просьба его исполнена. Даны приказания и разрешения касательно исправления церкви и других предметов.

5      сентября в 7 часов утра отправились далее по той же реке Камчатке и в тех же ботах, и 6-го числа под вечер, принуждены были остановиться по причине сильного ненастья, которое препятствовало нам отправиться и в следующий день.

8 утром (и вечером) молились в палатке и потом отправились далее, и 11-го вечером прибыли в Щапинское селение, где находится новопостроенная часовня, в которой я, по обычном приветствии, поучал народ.

12 утром был сильный дождь, и потому мы могли отправиться только в 3 часа пополудни. 14-го прошли Матуровское сеоение – одно из многолюднейших и лучше устроенных. Утром, пред начатием пути, отправлял часы с крестопоклонением.

15 утром, по отправлении часов, отправились далее, и 16 в полдень прибыли в Мильковское селение, где находится 3-я церковь.

17 отправлял литургию и после оной поучал народ; после обеда рассматривал дела церковные в архиве, ризницу, книги и прочее, и во всем найден порядок.

Церковь здешняя становится ветха, новостроящаяся же, заложенная в 1839 году еще не готова; причины тому неулов рыбы в прошедшие три года, а главное, как известно по исследованию Благочинного, нeyceрдие строителя крестьянского старосты Кошкарова, который, впрочем, дал верное слово достроить церковь к зиме 1847 года непременно.

Денег церковных здесь очень мало, несмотря на то, что прихожане здешние достаточнее почти всех Камчатских жителей; прикладов почти совсем нет ни от кого; причиной этому то, что главные прихожане, крестьяне Русские, живущие подле церкви, отзываясь недостатками, перестали делать приношения; смотря на них перестают жертвовать и Камчадалы, причисленные к сей церкви, не переставая, впрочем, быть усердными к церкви и исполнению своих обязанностей к оной.

Для заведения иконостаса и других необходимых для церкви вещей дань сборный лист.

18 ч. после обеда отправились из Мильковского селения в Петропавловск, на верховых лошадях, и, проехав 3 селения на расстоянии 140 верст, 21 ч. прибыли в Ганальское селение, отсюда назавтра после часов отправились на ботах вниз по реке Быстрой и того же дня прибыли в Малкинское селение (близь коего находятся горячие ключи и известная больница).

23 ч. утром был в часовни, отправлял молебен, а пред оным, по обычном приветствии, поучал народ; потом отправились далее опять на верховых лошадях, и, проехав одно селение, назавтра прибыли в Корятское селение, отсюда 25 ч. опять поплыли по реке Аваче в залив Авачинский и, пройдя на шестах подле берега залива более 8 верст, вечером прибыли в Петропавловск, сверх всякого ожидания жителей, полагавших, что мы прибудем не ранее 5 октября.

3дание Петропавловского собора становится очень ветхо, так что весь фундамент сгнил, и колокольня склонилась к югу до того, что необходимы стали подпоры (что уже и сделано). И потому требуется новое здание для здешнего собора, о чем ныне же мной представлено Святейшему Синоду особым представлением.

Имущество собора в последние три года увеличилось более чем на 2000 руб. серебром сверх многих малоценных вещей; переменены главные в иконостасе иконы новыми, писанными в Москве; построены три полные священнические облачения со стихарем, и куплен колокол, и кроме того часть доходов церковных употребляется на поддержание церковных домов, в коих помещается причт. Все это надобно отнести к усердию церковного старосты купца Ивана Бушуева и почтеннейших прихожан, готовых на всякие пожертвования.

Протоиерей Прокопий Громов, служивший при сем соборе 12 лет, уволен (и выбыл) в Иркутск, а на место определен (и прибыл) служивший при Охотском соборе, протоиерей Евсевий Протопопов. Вместо дьякона Льва Попова, произведенного в священника к Дранкинской церкви, определен Новоархангельского собора диакон Благовидов; одно священническое место праздно.

Обревизовано здешнее Духовное Правление мной самим, и во всем найден полный порядок и правильный, и безостановочный ход дел, как в прошедший год, так и в настоящее время. Суммы, какие числятся по Духовному Правлению и по Отделению Попечительства, все на лицо, кроме выданных по моему распоряжению заимообразно разным лицам.

Во время пребывания моего в Петропавловске произведены в священники: вышеозначенный дьякон Лев Попов к Дранкинской церкви, и Нижнекамчатский дьячок Иона Никифоров, который потом поступил к Тигильской церкви; в диакона в причетническое место в здешний собор того же собора дьячок Никифор Никифоров, который, находясь ныне при мне, исправляет должность Протодиакона и эконома; и которого я намерен, если Господь благоволит, произвести в священники к Гижигинской церкви.

10-го ноября отправлял литургию и говорил прощальное слово, в котором между прочим изъявил благодарность от лица своего и моих преемников пожертвовавшим архиерейское облачение (о котором сказано выше).

14 Нояб. в 9 часов утра отправился я из Петропавловска (на собаках); свиту мою составляли диакон, келейник (он же иподиакон и писец) и двое певчих.

Почетнейшие жители Петропавловска все провожали меня до Авачи, (в числе их были католики и лютеране). Проехав три селения, на расстоянии 275 верст, 18 ч. вечером прибыли в Большерецк.

20. Священник здешний Михаил Богословский, на которого поступило ко мне в прошедших годах несколько разных жалоб, уволен от здешней церкви впредь до решения о нем дел.

По рассмотрении моем всех (XI) дел, касающихся священника Михаила Богословского, возникших по разным жалобам и доносам на него и поступивших ко мне оказалось: 1). По делу (I) о разлучении им Камчадала Софрыгина с женой, священник Богословский в первом своем показании говоривший, что Клим Софрыгин не был им разведен и переселен в другой острожек, а только он советовал ему воздержаться от общежительства с его женой до времени, в последнем признании своем сознался, что в разлучении Софрыгина с женой виноват во всем.

2) По делу (II) о том, что у того же Софрыгина умерла дочь некрещенной оттого, что священник Михаил Богословский зван и не приехал. Священник Михаил Богословский, в первом рапорте своем говоривший: по долгу звания честь имею донести сущую справедливость, как перед самим моим Спасителем Богом, что о рождении дочери у Софрыгина он, до получении сделанного ему по сему делу Духовным Правлением предписания совершенно не знал и ни от кого не слыхал даже в разговорах; – в последнем признании своем говорит, что о рождении дочери Софрыгина ему донесено было после уже ее смерти, и что он виноват, что именем Божьим отрекался от сего, что сделал по боязни к ответственности, виноват. Свидетели же Соловьев и Чаев, против показаний коих священник сказать ничего не имел, утверждают: первый, что он священнику сказывал о рождении дочери Софрыгина, а последний, что священник Богословский приказал ему сказать тоэну касательно дочери Срфрыгина, следовательно, священник знал о рождении дочери Софрыгина ранее, чем она умерла.

3) По делу (III) о том, что он ставил церковного старосту Уксусникова на колени на морозе –священник Богословский, в первом показании своем говоривший, что все, что написано на него в доносе, есть совершенная ложь и выдуманная клевета, и что Уксусников никогда и ничем не был наказан, на спрос мой 22 ноября отвечал: сознаюсь, что становил на колени и на улице, и, что в случае требования Уксусниковым за увечье, готов заплатить ему, сколько Он пожелает.

Но Уксусников за увечье искать не хочет.

4) По делу (IV) о нанесении священником Михаилом Богословским личных обид г. Селиванову. Священник Богословский в первом показании своем не только не сознавшийся в том, в чем жалуется на него г. Селиванов, но напротив считавший себя обиженным от него, – в последнем признании своем говорит: виноват во всем кроме того, что огородами менять затеял сам Селиванов.

Г. Селиванов в последствие того, что священник просил у него прощения письменно, простил его в нанесенных ему обидах и искать более не намерен.

5) По делу (V) возникшему по доносу Большерецкого причта со старостой на г. Селиванова о явных якобы его расстройствах прихожан и даже, бунте, оба причетники, подписавшиеся под означенным доносом, отозвались, что они ложно доносили на г. Селиванова и под рапортом подписались по приказанию священника; а священник в последнем признании своем говорит: виноват тем, что писал в горячности с прибавлениями и увеличениями в выражениях.

6) По делу (VI) о непринятии священником М. Богословским на дух Клима Софрыгина, – священник Богословский, отозвавшийся, что показание Софрыгина о непринятии на дух несправедливо, и что он два года не был на исповеди, за отсутствием его в других селениях и проч., при спросе моем подтвердил то же, а на спрос мой, почему не доносил о том, он отвечал, что не доносил по неосмотрительности.

Показания по сему делу священника подвергнуть дальнейшему следствию невозможно за тем, что Софрыгин по болезни своей, лишился здравого рассудка.

7) По делу (VII), возникшему по жалобе священника Михаила Богословского на частного командира Селиванова, в том, что он препятствовал священнику в назидании прихожан, – священник на вопрос мой, продолжать ли следствие по сему делу, и, будучи предуведомлен, что, если он согласится оставить это дело, то тем подаст повод заключить, что донос его не основателен и что он только искал случая написать что-нибудь на Селиванова, отвечал (впоследствии), что желает оставить это дело. Ибо при личной ставке со свидетелями, данной в присутствии моем, он не мог никого обличить и ничем доказать своего доноса. В последнем же признании своем говорит, что виноват только тем, что писал увеличительно в выражениях.

8) По делу (VIII) о том, что священник М. Богословский при закладке дома, с крестом в руках, говорил непристойные слова (возникшему по доносу крестьян пред следственной комиссией) – священник, на очной ставке сознавшийся, что предмет его речи было обличение и потому выражения по внутреннему смыслу несколько соответствовали показанию крестьян – на спрос мой 23 ноября сказал, что против показаний свидетелей не имеет, что сказать. В последнем же признании своем говорит, что не говорил такие слова, какие показывают на него, не виноват пред Богом.

9) По делу (IХ) о недопущении до Святого Причастия Димитрия Маркова с сыном, священник представил причины, почему он не допустил их, по-видимому довольно достаточные и по соображению с другими, дошедшими до меня подобными сведениями вероятные. Подтвердить же это дальнейшим следствием было невозможно за неприбытием в Большерецк тех Марковых.

10) По делу (Х) о недопущении до Святого Причастия десятилетней девушки Стефаниды, священник представил причины более нежели весьма неудовлетворительные и неосновательные.

11) По делу (XI) о том, что священник М. Богословский Марковым – отцу и матери вышеупомянутой девушки, после исповеди их, на вопрос их: можно ли приступить к Святым Таинам – сказал: приступайте, буде не стыдно, – священник сознался, что говорил сии слова, разумея чистоту совести. В употреблении же сего слова подражал он здешнему наречию.

Из вышеописанного здесь видно, что:

По делу (I) священник Михаил Богословский, самовольно разлучив мужа с женой от сожительства и без всякого основания и проч., оказался виновным в превышении власти, ему вверенной, а не показав истины при первом спросе, оказался виновным в явной лжи и намеренном запирательстве.

По делу (II) священник М. Богословский, не поехав по зову и не сделав никакого распоряжения об крещении младенца, на случай тяжкой его болезни, оказался виновным в допущении (впрочем, безнамеренном) умереть младенца без крещения, не показав же истины при первом спросе, виновен как-бы в лжеприсяге, а главное: призвав великое имя Спасителя Бога в подтверждение лжи своей, он виновен в ротительстве, на которое он посягнул во избежание наказания.

По делу (III) он, поставив церковного старосту на колени и на морозе, сказался виновным в превышении власти, ему вверенной и в дозволении себе противного постановлениям действия, последствием коего было повреждение здоровья почти предвиденное, а не показав истины при первом спросе, виновен в явной лжи и намеренном запирательстве.

По делу (IV) он, дозволив себе непристойные и обидные для г. Селиванова и жены его слова при многих людях, оказался виновным в нанесении тяжкого оскорбления публично начальствующему и пользующемуся правом военного офицера. Но обиженный им простил его, и потому он собственно за обиду г. Селиванову нанесенную, может не подлежать наказанию. Но не показав истины при первом спросе и ложно донося на г. Селиванова, священник оказался виновным в явной лжи, злонамеренном запирательстве и клевете.

По делу (V) он, составив несправедливый донос на г. Селиванова, оказался виновным в явной и злой клевете на него, а приказав подписаться причетникам под доносом, виновен в употреблении своей власти на зло.

Но, не смотря на то, причетники Логинов и Никифоров, подписавшиеся под сим доносом заведомо, хотя и против воли своей, оказались участниками в клевете и явной лжи, и подают сильный повод заключить о них, что подписи их и под другими бумагами могли быть также недобровольные и наводящие сомнения в справедливости того, под чем они подписывались, и что они в состоянии поступить подобным образом и в будущее время.

По делу (VII) священник М. Богословский, дозволив себе; сделать не только неосновательный, но и совершенно ложный донос, оказался виновным в явной клевете и лжи и в выискивании случая вредить другому.

По делу (VIII) он, дозволив себе непристойные слова в речи, произнесенной с крестом в руках, хотя бы и не те самые, какие на него показывают, оказался виновным в явном нарушении правил, предписанных Регламентом проповеднику, и в явном намерении оскорбить некоторых из своих прихожан и даже мстить.

По делу (Х) священник, не причастив Святых Таин совершенно без всяких законных на то причин и в день Святой Пасхи десятилетнюю девушку, которая жила у него в услужении и пред тем отошла от него без его позволения, и, представив на то (по делу) причины более нежели весьма неудовлетворительные, подает сильный повод к заключению, что он тем хотел как бы мстить ей или по крайней мере наказать ее за то, что она отошла от него против его желания, следовательно по сему делу он оказывается виновным в недопущении к причастию Святых Таин своего духовного чада не по каким-либо законным на то причинам, но по своим видам, доказывающим его жестокость большую, чем оставить умирающего человека на пути, не подав ему необходимой и возможной помощи, – его крайнее неуважение ни к святыни и важности Таинства тела и крови Господней, ни ко дню, в который он это сделал.

По делу (XI) священник, сказав родителям вышеозначенной девушки обоюдные слова, оказался по выражению Духовного Регламента тяжестен приходящим к нему на дух, и также подает повод к заключению, что он так поступил потому, что они приняли свою дочь, ушедшую от священника; представленные же им по сему делу оправдания или причины, почему он сказал обоюдные слова, не могут быть приняты в уважение, ибо он не может доказать употребление их в здешнем наречии, да хотя бы подобные слова и употреблялись в общем наречии, но духовник, при решении важного вопроса, не должен их употреблять как обоюдные.

По делам же VI и IХ, т. е. о непринимании на дух Софрыгина и о недопущении Д. Маркова с сыном ко Святому Причастию, хотя и может подать подозрение на священника в справедливости на него означенных доносов, потому что по первому делу он не донес об уклонении Софрыгина от обязанности очищения совести, – тогда как непременно обязан был это сделать, а по второму, как по соображению с прочими всеми делами, до него касающимися, так и потому, что он об этом деле не упомянул ни в своем признании, ни при последнем своем особом сознании; но по невозможности продолжать по сим делам дальнейшее следствие, оставлен по сим двум делам без всякого о нем заключения, кроме того, что он, не донеся своевременно об уклонении Софрыгина от исповеди, сделал важное упущение по своей должности.

Упоминаемое выше признание (донесение) священника, которое он называет искренним, нельзя назвать искренним, или по крайней мере не совсем искренним; во-первых, напр. по делу (II) он в признании своем говорит, что он узнал о рождении дочери Софрыгина после смерти ее, а между тем, по показанию свидетелей он знал ранее; во-вторых по делу VII он в признании своем говорит, что виноват только тем, что писал увеличительно в выражениях, а по следствию оказалось, что все, писанное им, есть совершенная выдуманная ложь. Доказательством неискренности могут служить показания его по делам VIII и XI. Следовательно, это признание священника не может быть принято вполне за обстоятельство, уменьшающее его вины.

За все вышеозначенные здесь вины и преступления, из коих некоторые весьма тяжки, надлежало бы священника М. Богословского предать суду, а по суду он на основании 25 и 52 правил Св. Апостолов и 156 статьи Уложения должен бы быть даже лишен священства; но принимая во внимание а) его прежнюю деятельную и полезную службу, б) его молодость и неопытность, в) последнее его раскаяние, принесенное им в присутствии моем, а также отчасти и письменное его признание, а главное–г) в надежде что он исправится и, исправясь, может быть полезным церкви (под руководством и надзором) он наказан за все его вины, преступления по вышеозначенным делам так: 1) отрешен от должности и места; 2) запрещено ему священнослужение, рукоблагословение и рясоношение впредь до совершенного его исправления, 3) до времени, пока будет ему разрешено священнослужеиие, определен причетником в Камчатский Петропавловский собор под строжайший надзор священнослужителей; 4) в послужном списке между прочим написано: «сделанное по суду Духовного Правления замечание, что он в состоянии говорить неправду, впоследствии подтвердилось более нежели семью случаями, где он обличался в явной лжи» и 5) сверх того велено ему в бывший великий пост за каждой службой, кроме литургии в субботы и недели, класть по двадцати пяти поклонов с коленопреклонением, в первую седмицу на левом клиросе, а в прочие дни в алтарь. Причетникам же Большерецкой церкви Логинову и Никифорову, за то, что они подписались под ложным доносом на г. Селиванова, велено положить публично в своей церкви в три праздничные дня, во время причастия, первому–сто поклонов, а последнему пятьдесят; кроме того, дьячка Логинова, за то, что он, знав о рождении дочери Софрыгина, донес Духовному Правлению, что не знал, оштрафовать тремя руб. серебр. в пользу бедных духовного звания.

Церковь здешняя до времени остается под заведыванием ближайшего священника.

По делам церкви во всем найдена полная исправность; преподавание катехизических уроков здесь постоянно продолжалось, в чем свидетельствовали все.

27 ноября отправились из Большерецка, и 3-го декабря прибыли в Ичинское селение, проехав 7 селений Камчадальских.

6 декабря отправлял литургию и после оной поучал народ.

Дела церкви, хранящиеся в архиве, приходорасходные книги и проч., при осмотре их оказались в должном порядке.

Церковь здешняя начинает ветшать, и прихожане предполагают приступить к постройке новой церкви.

Священник здешний, будучи стар и слаб здоровьем, подал просьбу об увольнении его за штат, исполнение просьбы оставлено до прибытия его сына, кончившего курс в Иркутской семинарии и находящегося учителем в Якутском Духовном училище.

8 ч. После литургии, отправленной священником, отправились далее, и, проехав 7 селений, 14-го прибыли в Тигиль.

15. Отправлял литургию и после оной поучал народ.

По делам церкви найдена полная исправность во всем. Священник, произведенный мной в 1843 году из дьячков, несмотря на то, что не обучался в семинарии, действует по своей обязанности весьма хорошо и благоразумно. Сколько по желанию его, столько и по обстоятельствам, он впоследствии переведен к Палланской церкви, на место священника Стефана Вениаминова, а к здешней Тигильской церкви определен новопроизведенный Иона Никифоров.

17 в 7 часов вечера, отправились далее и проехав церковь, три селения, 19 вечером прибыли в селение Паллан, где находится церковь, перенесенная из Лесновского селения.

Здание церкви построено из березового нового леса, а полы, потолки, крыши и прочее сделаны из разобранной Лесновской церкви. Не достает еще крыльца и места для колоколов.

Здание построено прочно и довольно красиво. Перенесением церкви из Лесновского селения в Паллан довольны все прихожане, выключая Лесновских, которые чувствуют, что чрез перенесение от них церкви, они лишились многого, и в утешение свое хотят непременно на том месте, где стояла церковь, выстроить часовню.

По делам церкви во всем найдена совершенная исправность. Доходы церкви, несмотря на то, что здесь промыслов менее, чем в других местах Камчатки, достаточны более, чем на содержание церкви; и здешний приход относительно существования причта со временем будет одним из лучших; ибо некоторые из Камчадалов имеют стада оленей и кроме того, в пределах сего прихода кочуют оленные Коряки и Тунгусы, пришедшие из Гижиги.

Священник здешний, брат мой родной, сверх своих обязанностей, в 1843 году, по просьбе начальника Камчатки, принял на себя, и исполняет обязанность сельского (простого) лекаря; для сего ему даны от докторов наставления и присылаются лекарства.

Приятно было видеть, как он, во время прожития моего здесь, после исполнения обязанности приходского священника, тотчас принялся за исполнение должности лекаря, составляя лекарство для одной женщины, которое и отнес ей сам и дал наставление, как употреблять его.

Г. Начальник Камчатки (новый), обозревавший вверенную ему область, отозвался мне о всех священниках (кроме Большерецкого) весьма с хорошей стороны, а о здешнем отозвался отлично и просил меня форменно представить его к награде⁵⁴.

22, 25 и 26 отправлял литургию и в последние два дня поучал народ. В последний же день я, между прочим, в церкви благодарил прихожан за их усердие, оказанное ими при перенесении церкви из Лесновского селения и при построении новой на Паллане, а старшин их, кроме того, угощал у себя обедом. Этой награды по мнению моему им достаточно, ибо хотя из тоэнов одни усерднее других, и потому можно бы было их представить и к медалям, но это может произвести зависть в прочпх.

27 декабря, отправясь из Палланского селения, 30 по полудни прибыли в Дранкинское селение, где встретил меня уже новопроизведенный к здешней церкви священник Лев Попов.

Дранкинская церковь приходит в ветхость, прихожане приступают к построению новой; заготовлено ими уже более 100 лесин. На построение церкви будет употреблена оставшаяся от прежней постройки сумма, также несколько церковной суммы, скопившейся от продажи свечей и пожертвованной от разных. Но если бы прихожане сами не изъявили своего и желания построить новую церковь, то всей ныне имеющейся суммы на наем рабочих было бы весьма недостаточно и потребовалось бы новое ассигнование от казны.

Но несмотря на то, что прихожане берутся выстроить церковь без всякой платы, я приказал рабочим, которые будут при построении, платить табаком на 50 коп. ассигнациями за каждый рабочий день, так как это делалось и при перенесении Лесновской церкви, и они приняли это с благодарностью.

1-го и 6-го января 1847 года отправлял литургию и после оных поучал народ.

Дела церкви в порядке.

Один из причетников здешних, заезжих из России, заболел той же болезнью, какой был болен и помер бывший здесь священник Кокшарский, также заезжий из России. Этот случай подает повод думать, что здешнее место для Русских нездорово, и новый священник (из Русских) остается не без опасения на счет этого, но несмотря на то, он согласен жить здесь пока возможно. Он определен сюда не по собственному его желанию, а по моему назначению, и потому такое послушание его дает надежду, что Господь благословит его служение здесь поможет ему обратить в христианство и тех из язычествующих Олюторцев, которые еще не обращены, (число их не более 120).

6 ч. вечером отправились на собаках, и 12 вечером прибыли в селение Пусторецкое, находящееся на западном берегу Камчатки и последнее к Гижиге.

13 ч. утром отправились в Гижигу на оленях, чрез пустыню, находящуюся между Гижигой Пусторецким селением, в которой на пространстве не менее 750 верст, можно найти только две, три юрты кочующих (добрых) Коряков и потом 2 селения Коряк оседлых (Каменцов), не совсем повинующихся нашему Правительству⁵⁵.

В Гижигу отправился со мной брать мой, Палланский священник, как знакомый с сим краем и опытный в подобных путешествиях.

20 января вечером приехал в Гижигу.

Дорога от Пусторецка до Гижиги была очень хороша и притом, к счастью нашему, не было ни одной пурги, иначе мы не могли бы так скоро проехать это пространство; но за то в продолжение сего пути морозы были очень сильные; но несмотря на то, благодарение Господу! никто из нас не потерпел от того ничего слишком неприятного или вредного для здоровья.

22 был в церкви и после обычного приветствия отправлял благодарственный молебен. 26 и 2 февраля отправлял литургию и на первой из них говорил поучение о страшном суде, после последней поучал народ главным обязанностям христианина.

Здание церкви в первый приезд мой было чрезвычайно холодно, так, что зимой невозможно было отправлять литургию, ц потому требовалось или исправить оное, или построить особую зимнюю церковь. Посланный в 1843 году, по просьбе моей, из Охотска мастер исправил нынешнее здание совершенно, так что особой зимней церкви не нужно.

Доходы здешней церкви ныне стали очень незначительны, от того что жители здешние, состоящие из служащих казаков и мещан, ничего не жертвуют на церковь, особливо казаки, которые решительно ничего для церкви не делали даром, а Тунгусы, на пожертвования коих большей частью заведена здесь утварь и ризница (довольно богатые) и построена сама церковь, ныне совсем обеднели, и потому приклады от них очень скудны; но если не будет от них и этих прикладов, то ассигнуемый от казны оклад на содержание здешней церкви, будет достаточен только на половину.

Это обстоятельство заставило меня: 1) собрать всех здешних казаков и мещан в церковь и, объяснив им положение церковных доходов и расходов, предложить и предложено им, не возьмут ли они на себя по крайней доставку дров для топления церкви, на что истрачивается более 100 руб. сер., и они дали слово. 2) Якутский купец г. Шилов, имевший доныне здесь торговлю, будучи избран здешними прихожанами в должность церковного старосты к здешней церкви, согласился на то, но с тем, чтобы прихожане для действительного исправления сей должности, избрав из среды своей надежного человека, наняли бы его на счет его (г. Шилова). Прихожане нашли человека, который согласился исправлять сию должность, но не менее как за 200 руб. серебр. в год, и с 1-го января 1847 г. вступил в исправление должности. До этого же времени, с половины 1844 года церковного старосты не было, и главные комиссии по церкви исправлял прежний староста г. Брагин, а прочее производил священник с помощью нанимаемого сторожа.

Вместо того, чтобы деньги 600 руб. серебр. отдать в частные руки, я, с согласия почетнейших прихожан, распорядился так: в должность старосты церковного избрал другого (и избран г. Мичурин). Так как 2 ¹/₂ года не было церковного старосты, а г. Брагин службу свою в сей должности с 1-го января 1844 с удовольствием уступает в пользу церкви, т. е. что с означенного времени он будто бы служил за г. Шилова, и следующие ему за то деньги он жертвует в пользу церкви; посему я принял на себя просить г. Шилова, не согласится ли он следующие с него деньги 600 руб. за службу церковного старосты пожертвовать в церковь с тем, что он будет считаться уже отслужившим свою чреду церковного старосты при Гижигинской церкви, и г. Шилов с удовольствием исполнил мою просьбу, и теперь Гижигинская церковь имеет запасный капиталь на случай поправок и других важнейших по ней расходов, могущих случиться. С тех пор, как служивший при сей церкви священник Роман Верещагин поступил в Анадырскую миссию, а г. Брагин, здешний купец, служивший при сей церкви церковным старостой более 14 лет сряду, и по своим обстоятельствам принужден был сложить с себя сию должность, т. е. июля 1844 года, как выше упомянуто, за неимением церковного старосты, церковные приходо-расходные книги не ведены; и приход и расход денег записывался отчасти в тетрадке, а большей частью не записан нигде, только значится в документах или счетах; и оттого по делам церкви найден такой беспорядок, что я едва в две недели мог исправить его, (впрочем злоупотреблений не замечено никаких). Причиной такого беспорядка было то, что никто из причта не умел вести книг; но виноват более всех был священник, который, сам не смысля ничего, не хотел ни просить бывшего старосту г. Брагина поучить его, ни донести о том благочинному. Посему он оштрафован денежной пеней в пользу бедных духовного звания.

Это обстоятельство, а с тем вместе и то, что прихожане здешние, говоря вообще, самые худшие по своей нравственности из всех приходов Камчатской епархии, со времени первого моего посещения их, можно сказать, нисколько не исправились, заставило меня священника Илью Коллегова, перевести (и переведен) к Ключевской церкви в Камчатку, где он будет служить под ближайшим надзором благочинного и руководством отца своего, а на место его определить (и определен) к Гижигинской церкви брата моего Палланского священника Стефана Вениаминова, (провожавшего меня до Гижиги), который, не смотря на значительные для него неудобства и потери, с первого слова согласился остаться на служение в Гижиге на несколько лет. За таковое его послушание, а с тем вместе, чтобы некоторым образом дать ему более возможности и силы действовать на новую паству его, он произведен мной в протоиерея к сей церкви на священнической вакансии, с полным правом настоятеля сей церкви.

1-го февраля вечером приехал в Гижигу Анадырский миссионер священник Роман Верещагин приятно порадовал меня, что Господь помог ему в прошедшие два дня обратить более 100 человек Чукоч, и что есть надежда на дальнейшие успехи; всех Чукоч, крещенных по 1847 год 151 душа, о чем донесено мной Святейшему Синоду особым рапортом.

Из действий миссионера и особенно из слов его видно, что он много приобрел опытности в деле миссионерства, а что всего лучше, действует с преданностью воле Божией.

Он, по окончании трехлетнего срока, на который он быль послан мной в Анадырск, изъявил было желание оставить служение в Анадырске, к чему его принуждают особенно семейные его обстоятельства (у него еще две дочери), но с первого слова моего согласился еще продолжать служение в Анадырске.

Таковое послушание его и те труды и трудности, какие он переносит в путях и прожитии на самом месте, достойны особенной награды и кроме того.

Во время прожития его в Анадырскге он большей частьй своими руками построил часовню; и во время голодовки живущих подле Анадырска Юкагир, принадлежащих Колымскому Ведомству и которым потому Гижигинское начальство не хотело помочь, деятельно помог им сколько уделением своих запасов безвозмездно, столько и тем, что достал и сам привез для них хлеба из Гижиги. Старшина Юкагирский прошением своим ко мне засвидетельствовал об этом. Причетник, бывший при миссионере, как безнадежный к дальнейшему и важнейшему служению при миссии, уволен от служения там и, по желанию его, и из духовного звания, и на место его послан более надежный из обучавшихся в Иркутской семинарии до философии.

Весьма желательно, чтобы Американская Компания открыла возможность завести торговлю с Чукчами, живущими на устье р. Анатьтра; тогда существование миссии в Анадырске будет обеспечено совершенно; но теперь оно сопряжено с большими затруднениями и немалыми издержками, ибо необходимые жизненные припасы, кроме рыбы, должно получать из Гижиги за 900 верст по пути, лежащему чрез пустыню, и для сего надобно миссионеру иметь своих собак, содержание которых, в случае неулова рыбы, очень затруднительно.

Находящийся при миссионере казак, данный ему в 1843 году начальником Охотска, по благорасположению нынешнего г. начальника Охотской области, (который кроме того обещает давать из своего жалованья на расходы по миссии по 30 руб. серебром во все время пребывания его в Охотске), остается еще при нем, а равно и толмачь, которыми миссионер очень доволен, и последнему из них мной дано в награду 75 руб. серебром. О положении ему постоянного оклада представлено ныне же Святейшему Синоду особым представлением.

Посланному в Анадырске причетнику поставлено в обязанность учиться Чукотскому языку.

Миссионер старается найти одного или двух мальчиков сирот или детей живых родителей, чтобы, обучив их грамоте, отправить в Новоархангельск для дальнейшего обучения; но никто не соглашается на это ни за что, точно также нельзя взять мальчика и из Тунгусов, и по одним и тем же причинам, т. е., они думают, что, отдавши их, они лишатся их навсегда, и потому изучение Чукотского и Тунгусского языков пока еще в Новоархангельской семинарии быть не может.

6 ч. утром отправились мы из Гижиги и, проехав 3 селения на расстоянии 850 верст, 19-го после полудня прибыли в Ямск, где с 1843 года открыт новый приход и отстраивается новая церковь.

С самого прибытия до 22-го ч. занимался пересмотром церковных дел, поверкой книг и преимущественно приготовлением церкви к освящению.

Церковь здесь деревянная, построена прочно и с умением из лиственничного леса, с куполом по средине храма и с колокольней над входом. Иконостас сделан из дерева с 4 образами, из коих два в серебряных ризах; (утварь, книги и прочее выписаны на ассигнованную от казны сумму, но еще не привезены).

Так как внутри церкви успели приготовить все необходимое к освящению храма, то 22-го совершено мной освящение по чиноположению Архиерейскому во имя Благовещения Пресвятой Богородицы; после литургии говорено поучение приличное торжеству.

23 отправлял литургию и после оной поучал народ.

Священник здешний Правоверов (из кончивших курс семинарии) до определения к сей церкви служил в Камчатке, где, он по своему немиролюбивому характеру неоднократно попадал под замечания, а напоследок был под запрещением ему священнодействия. В первое путешествие мое по Камчатке, он от служения в Камчатке уволен и переведен был в Охотск, поставлен был на служение при тамошнем соборе в уважение его бедности и многочисленного семейства; отсюда он определен в Ямск в надежде, что он, наконец, испытав для него следствия неуступчивости и заносчивости своего характера, будет смирять себя, в чем он и дал мне самое по-видимому искреннее и верное обещание, но вышло иначе. Лишь только прибыль он в Ямск, немедленно начал ссориться с церковным мастером Якутом, сосланным за ябеду, и с другими, начал обходиться с прихожанами совсем не по-пастырски, и потому в проезд ревизовавших на него и были жалобы, которые повторены ныне и мне. Все сии жалобы, хотя и не очень важны сами по себе, ибо касаются только вообще дурного и грубого обхождения его с прихожанами; и вероятно, если бы в сем приходе не было Якутов, сосланных сюда за ябеду и воровство, то, наверное, никто бы не сталь жаловаться на священника, ибо жалобы на него были исключительно от Якутов.

Но так как по всем поступкам священника видно, что характер его неисправим и он не перестает ссориться с прихожанами, и потому он удален от прихода, как немиролюбивый, и уволен из Камчатской епархии, как заезжий из Иркутска; а до получения им прогонных на выезд, определен исправляющим должность священника в Охотске на причетнических окладах и священническом доходе, где он и помер.

На место его определен в Ямск новопосвященный в Охотске священник Михаил Масюков, из кончивших курс семинарии, который и отправился уже к своему новому месту.

По делам церкви в Ямске важных опущений и беспорядков не найдено и не замечено также никаких злоупотреблений относительно церковного имущества, кроме передержки церковных денег священником; к чему, впрочем, он был вынужден многочисленным его семейством. Но передержка cия большей частью уже пополнена из имения сего священника, а остальное обеспечено поручительством его сына и некоторых прихожан.

Доходы церковные здесь, по усердию причисленных сюда Тунгусов, довольно значительны, так что со временем церковь здешняя благолепием своим может не уступить лучшим в Камчатской епархии. Работавшим при церкви всем заплачено по 40 к. ассигнациями за каждый день их работы из церковных сумм, всего до 800 руб. ассигн. и приказано платить и впредь.

Здесь надобно сказать, что некоторые из прихожан – Коряк, живущих в Ямске, получив деньги за работу, пожертвовали их обратно в церковь; только Якуты взяли плату охотно.

25 отправились из Ямска, и 1-го марта вечером прибыли в Тауйск, также отстраивается новая церковь.

В первый приезд мой чрез Тауйск, за невозможностью иметь настоящего мастера, построение церкви было поручено мной одному из здешних прихожан, человеку самому простому, но доброму и усердному (он же был тогда и церковным старостой); и слава Богу, он под руководством священника дело свое сделал очень хорошо; и хотя построение церкви и отделка частей не так чисты ц искусны, как в Ямске, но все сделано довольно прочно и не некрасиво.

Построение церкви сначала шло довольно быстро, ибо прихожане усердно принялись за это; но одно не совсем благоразумное распоряжение бывшего начальником в Охотске г. Транковского охладило их до того, что если бы не понуждение г. исправника. то церковь к нынешнему приезду моему не была бы готова к освящению.

Со дня прибытия моего к 5 ч. марта все необходимое к освящению было приготовлено, и в этот день совершено освящение храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы по чиноположению Архиерейскому, и по освящении отправлена литургия Златоустого, а после оной предложено приличное поучение.

6-го отправлял преждеосвященную литургию и после оной поучал народ.

Дела церкви найдены в должном порядке, выключая некоторых недоразумений вновь поступившего священника, касательно ведения приходорасходных книг, но во время пребывания моего здесь все ему показано и, можно надеяться, что после сего, как по делам церкви, так и по обязанностям пастыря, здесь будет исправность.

Доходы здешней церкви при усердии Тунгусов довольно значительны, так что со временем за всеми расходами на приличное благолепное украшение церкви, будет оставаться значительным остаток. Предполагается: от здешней церкви, а равно и от Ямской, отбирать часть свечных или кошельковых доходов на содержание Анадырской миссии, потому что Гижигинская церковь, от которой пользовалась миссия свечами и другими припасами, весьма скудна доходами, как сказано выше.

Строившие здешнюю Тауйскую церковь, так же, как и Ямскую, получали плату по 40 коп. ассигнациями в день, а всего им выдано до 650 рублей ассигнациями.

7 числа марта утром выехали из Тауйска, и 12 приехали в Охотск, где я прямо прошел в церковь и приветствовал собравшийся народ.

На пути из Тауйска в Охотск я подвергся поветрию, бывшему в Охотске с осени, и хворал до 20 числа; с 20 числа, т. е. с великого четверга и до понедельника светлого отправлял церковные службы, в четверток, пяток и первый день пасхи говорил приличные поучения.

Почетнейшие из прихожан здешних, по предложению и примеру г. начальника Охотска Вонлярлярского, к приезду моему в Охотск приготовили, выписав из Москвы, полное облачение, употребляемое при совершении литургии, кроме митры, стоящей им, как говорят, более 1200 руб. сереб., и пожертвовали его мне, т. е. Камчатской кафедре, о чем особо донесено Святейшему Синоду.

25 отправлял литургию и говорил прощальное слово, в котором между прочим, от имени моего и преемников моих, изъявил благодарность участвовавшим в пожертвовании Архиерейского облачения.

Дьякон здешний Лавров, будучи слаб здоровьем, не надежен к исправлению дьяконской должности при служениях (будучи совершенно исправен во всем прочем) и потому, сколько для облегчения его, столько и для того, чтобы в случае смерти или тяжкой болезни его, собор здешний не мог оставаться надолго без дьякона (ибо за неимением ныне прямого сообщения Охотска с Ситхой, Охотский собор может остаться без дьякона более двух годов), один из дьячков .здешних произведен во дьякона к здешнему собору и оставлен на служение при оном вторым дьяконом на причетнических окладах.

Благочинный здешний в течение 10 лет, за неимением прогонных, ни разу не посещал находящиеся под его ведением церкви (это было одной из первых причин, найденных мной беспорядков в Гижиге и в Ямске); ныне приказано ему непременно зимой будущего 1848 года посетить Тауйскую и Ямскую церкви; а на проезд его употребить из сумм означенных церквей, и что будет следовать на две лошади прогонных; но я надеюсь что новый г. начальник Охотска Вонлярлярский, по своему редкому благорасположению ко мне и вообще к духовенству, даст ему возможность проехать и без платы прогонных.

Собор здешний найден в большем благолепии, чем прежде; сделан новый иконостас в одном из пределов усердием г. Донова и г. Транковского; в другом пределе два местные образа в серебряных золоченных ризах, заведенные на сумму, полученную за образ Божией Матери, перенесенный в Аян, как сказано выше; но ризница не прибавилась.

Выбывшему из Камчатки протоиерею Прокопию Громову мной было поручено, между прочим, обревизовать Охотскую церковь и дела тамошнего благочиния, и им найдены дела церкви не совсем в порядке от перемещения священников; впрочем, метрики, росписи и церковные книги в исправности, а также и по делам благочиния найдены некоторые упущения, касательно ведения журнала входящих бумаг, приведения в порядок архива и тому подобное, но суммы, какие есть по благочинию и церкви, все находятся в целости. Найденные беспорядки отчасти уже исправлены, а прочее приказано привести в должный порядок.

Первое путешествие мое по Камчатке и Охотской области в 1843 году кончилось прибытием моим в Охотск, где я и оставался до прибытия судов из Америки. Но по перенесении Охотской Компанейской фактории к порту Ааян, суда из Америки ходить в Охотск перестали, и потому нынешнее мое путешествие по твердой земле должно было кончиться непременно прибытием в Аян, потому что, хотя по представлению г. начальника Охотского порта, и разрешено ему, в случае надобности давать казенное судно для отвоза меня куда-либо, но давать тогда, когда это позволят обстоятельства, и хотя г. начальник Охотского порта, как я сказал выше, по редкому благорасположению своему ко мне и обещал ныне дать судно для отвоза меня в Аян и даже в самую Ситху; (и конечно отвести меня из Охотска в Аян для казенного судна не сделает большого расчета ни во времени, ни в издержках); но так как из Охотска судно выйти может никак не ранее 25 июня, по причине бывающих здесь льдов, а следует положить, что оно выйдет в море около 10 июля и даже позже, и тогда весьма статочное дело, что по прибытии нашем из Охотска в Аян морем, мы не застанем уже Компанейских судов и в таком случае я должен буду или остаться на год в Аяне, или идти в Америку на казенном судне. Но то и другое сопряжено с большими неудобствами и затруднениями; ибо остаться в Аяне, значит остаться почти без дела и не быть в Ситхе сряду 2 ¹/₂ года, а идти в Америку на казенном судне значит заставить его зимовать в Ситхе, ибо оно возвратиться в Охотск может не ранее первых чисел июля 1848 года и, следовательно, весь экипаж судна во время зимовки, не говоря о могущих встретиться для него в Новоархангельске затруднениях, должен будет оставаться праздным получать от казны полные порционные оклады в точение 14 или 15 месяцев морских, без всякой для казенных портов пользы, что для казны составит несравненно больший расчет, чем мне получить прогонные деньги из Охотска прямо до Новоархангельска, т. е. на 5,666 ¹/₂ верст; и притом наверное Камчатка и Охотск от того должны будут потерпеть некоторые затруднения.

Сообразив все сии обстоятельства, я должен; был решиться ехать из Охотска в Аян по зимнему пути, и тем более, что я, по прибытии в Охотск, вместо ожидаемых мной многих бумаг из Святейшего Синода, получил очень немного, и потому я полагал, что главная почта ушла ко мне в Аян⁵⁶.

Отправиться же из Охотска в Аян я мог или по ближайшему пути, т. е. чрез Юдомский крест, (дотуда по почтовой дороге, а оттуда по реке Мае на оленях, поставленных Тунгусами), и, минуя Нельканскую пристань, прибыть в Аян или через селение Амгу, до него по почтовой Якутской дороге, а оттуда по Аянской Компанейской.

Первый путь есть ближайший (не более 1100 верст) и более удобнейший, и лежит в пределах Камчатской епархии; второй гораздо далее (более, 2200 верст) и сопряжен с большими неудобствами, ибо надлежало ехать более 150 верст по не прочищенным еще лесам, и непременно быть в пределах Иркутской епархии.

Но позднее время заставило меня решиться избрать последний путь, хотя и труднейший, но более безопасный; ибо первый путь почти весь лежит по реке Мае, которая около половины апреля в вершине вскрывается от льда, и, следовательно, ехать по ней в позднее время очень опасно и даже невозможно.

Относительно же прогонных денег, чтобы не требовать их прямо на проезд из Охотска в Аян чрез места, принадлежащие Якутской области и, следовательно, не Камчатской епархии, я рассудил требовать (и требовано) из Охотского казначейства от Охотска прямо до Ситхи морем на расстояние 5666 ¹/₂ верст с тем, что из сих денег будет употреблено и на переезд из Охотска до Аяна, и из Аяна в Удское, и обратно, без требований на то особенных денег.

27 марта утром отправились из Охотска и, проехав по почтовой дороге, сначала на собаках, потом на оленях, и, наконец, на лошадях 900 верст, 4-го апреля прибыли на станцию, называемую Чуропча, в 140 верстах от Якутска; и того же дня отправились в Амгинское селение, чрез улусы, где, по предварительному предписанию г. начальника Якутской области, были приготовлены для проезда моего лошади и местами исправлены дороги, (ибо Якуты вообще ездят верхами и лишь только начинают еще ездить на санях), и 6-го ч. утром прибыли в селение Амгинское, принадлежащее Иркутской епархии, где находится церковь и три священника; и так как день был воскресный, то я решил отправить здесь литургию и отправил.

На первой станции от Охотска (на Мете) живущие Якуты просиди меня отслужить молебен и помолиться о том, чтобы Господь избавил их от бывающей по Охотской дороге почти каждогодно на лошадей заразы; и я охотно исполнил их просьбу. Также и в проезд мой с Чуропчи до Амги, один голова Якутов просил меня отслужить молебен по случаю, что в их улусе уже несколько лет сряду не родится трава на сенокосах; но при всем желании моем я отказал ему в его просьбе тем, что они принадлежать не к моей пастве, у них есть свой архипастырь, который может о них молиться.

Стоит заметить здесь, что Метинские Якуты, как мне сказывали, решились просить меня отслужить молебен потому, что, когда я ехал на епархию в 1841 году, и в проезд мой через станцию Юдомский крест, (принадлежащую Камчатской епархии) я, по просьбе случившихся в то время там проезжих, отслужил молебен, то говорят, будто бы с того года несколько лет сряду не было заразы на лошадей по всей Охотской дороге. Если это правда, то слава и благодарение Богу, исполнившему молитвы молившихся тогда! Я же отнюдь не смею отнести этого к силе молитвы моего недостоинства, ибо я не о себе глаголал и молился, но архиерей сый лету тому.

В самый день прибытия моего в Амгу большая часть жителей подверглась общему поветрию, открывшемуся в Якутске в последних числах марта. Поветрие это не миновало и меня и всех бывших со мной. Впрочем, действие сего поветрия было не тяжко: после жару с ознобом, бывшего от 30 до 45 часов, появлялся сильный кашель с мокротами, который проходил чрез 8 или 12 дней.

9 числа отправились с Амги, по Аянской дороге, по станциям, устроенным Компанией, и 13 утром проехали на Алданскую станцию, против устья реки Маи, проехав 220 верст по местам удобным к заселению.

За неимением достаточного числа лошадей далее, на станциях, от Алданы до Нелькана, я должен был купить 14 лошадей, на которых и отправились 14 числа и, проехав 250 верст по Мае, покрытой глубоким снегом, и 90 верст по твердой земле, 24-го прибыли на стацию Лексогон, и за совершенной невозможностью ехать далее на лошадях, принуждены были оставить их до лета здесь.

Того же дня (24) привели к нам навстречу оленей с Нелькана для подвода; и так как на 12 оленях мы не могли подняться, то я принужден был часть свиты моей оставить здесь, и оставил дьякона и двух певчих, в ожидании возврата оленей или удобного пути на лошадях; и отправился один с моим келейником 26 числа утром на простой нарточке или на дровнях; повозку же свою я должен был оставить на Мае (за 100 верст), а повозки, на которых ехали дьякон и певчие, брошены еще на Амге, и они ехали сначала на дровнях, а потом на верховых лошадях. 30 апреля приехали на Нельканскую пристань, проехав 180 верст по отлогим горам, покрытым лесом, частью несколько прорубленным, по дороге, едва проложенной и покрытой на вершинах гор глубоким снегом, который начинает уже таять, отчего проезд быль чрезвычайно затруднителен.

Здесь встретил меня г. начальник Аянского порта, весьма много заботившийся о моем проезде по Аянской дороге.

1-го мая, в день Вознесения, после молитвы, переправясь через Маю уже на лодке отправились в Аян на оленях, которых через 120 верст оставили и поехали на собаках, приведенных с Аяна; со мной отправился и г. начальник Аянского порта, и 5 числа утром прибыли в Аян благополучно.

По прибытии моем из Охотска в Аян вскоре открылась возможность посетить и Удский край, и я немедленно решился побывать там, надеясь возвратиться ко времени.

6 ч. июня отправился я со своей свитой на Компанейской байдаре, отправившейся туда с грузом для тамошнего края, где Компания намерена завести постоянную торговлю. Шесть дней мы плыли, не встречая больших препятствий; но потом льды и притом незнание местности впереди продержали нас на одном месте, не совсем удобном, четверо суток, и только после обеда 15 числа льды отодвинулись от берегов, и Господь помог⁵⁷ нам перейти далее на лучшую пристань.

16 поутру приехал, Удский священник ко мне навстречу вместе с управляющим тамошним краем казацким урядником (в простых лодках однодеревках), извещенные о прибытии моем ушедшей от нас байдаркой, проезду которой льды не препятствовали. Того же дня в 12 часов льды опять раздвинулись при переменившемся течении, и мы поехали далее, и назавтра в З часа пополудни вошли в устье реки Уды, при попутном течении.

Всего времени, употребленного нами на переезд из Аяна в устье реки Уды, было не более 70 часов. Для байдарок же и лодок довольно 50 часов.

18 ч. в полдень отправились мы с устья реки Уды вверх по ней в 4-х лодках, и 19 вечером прибыли в Удское. Времени на переход сей употребили 18 часов, впрочем, при попутном ветре.

По прибытии в Удское я с берега пошел прямо в (старую) церковь, где по обычаю приветствовал и благословлял встретивших меня. К этому времени успели приехать из Якутска несколько Якутов торгующих; и с ними число встретивших меня было около 35. Всех же жителей в Удском и с духовными 68 человек. Строений – две церкви, старая и новая, магазин и пять домов ветхих, из коих один кабак и 4 юрты.

По выходе из церкви я пошел прямо в новую церковь, уже почти совсем готовую к освящению, и тотчас же сделал распоряжение касательно окончательного к тому приготовления; к 22 числу все было по возможности приготовлено, и того дня совершено освящение, по чиноположению архиерейскому, во имя Всемилостивого Спаса и Святого Николая. По окончании литургии поучал народ. И так, как большая часть собравшихся не разумели Русского языка, даже из Русских, то я говорил чрез Якутских толмачей.

Того же дня мы начали собираться к возвратному пути в Аян, и назавтра (23) поутру отправились по той же реке Уде, вниз и в тех же лодках. Но сильный дождь заставил нас пристать к берегу очень рано.

Придя на устье реки 24 числа, мы, по причине дождя и противного ветра, не могли отправиться из устья в море ранее 26 ч. В этот день мы отправились в двух байдарках и одной лодке, взятой у жителей с их гребцами. С нами поехал и священник здешний до Аяна за своими надобностями.

Противные ветры и бурун препятствовали нам продолжать путь наш безостановочно, и потому мы прибыли в Аян только 5 числа июля, употребив на самый переезд 50¹/₂ часов времени от устья реки до Аяна, а от Удского 60 часов.

В Удском острог находится, как сказано выше, две церкви, одна ветхая, а другая новая. Первая церковь, во имя Святого Николая, построена в 1794 году, и найдена мной в совершенной ветхости, так что, без явной опасности, в ней нельзя отправлять службы, и особенно во время ветров. Причина скорого и сильного повреждения оной та, что она сначала не была кончена постройкой. Иконостас составляли н несколько малого размера образов, большей частьй ветхих, стоявших на простых полках, без всяких рам и украшений; царские двери самые простые и древние. Утварь составляли: одно простое очень неновое Евангелие, два ветхих креста, один медный, суздальской работы; небольшой серебряный простой сосуд, маленькая серебряная дарохранительница и три медных кадила. Лучшим украшением церкви были 4 новых лампады и подсвечник, пожертвованные ныне торгующим здесь Якутским купцом. Ризница заключается в 6 ризах ветхих и других одеждах такого же достоинства.

Книг многих нет, а из находящихся на лицо, многие совсем ветхи.

Завести лучшую утварь и ризницу, и сделать приличный иконостас нет и не предвидится никаких средств, кроме милости Св. Синода, о чем я ныне же вхожу с особенным представлением, ибо Тунгусы обеднели и состоят в больших казенных недоимках, а крестьяне еще беднее и их. Деньги же, какие были накоплены и собраны до сего времени, все употреблены на построение новой церкви.

Новая церковь, заложенная 16 июля 1845 года, по распоряжению Иркутского Преосвященного, построена очень чисто и прочно и со всем вниманием. Только фасад оной слишком прост, что похож более на костел или на кирку, чем на Русскую церковь. Сумма на построение оной употреблена накопившаяся от продажи и собранная по подписке, всего до 1700 руб. серебр. Вместо иконостаса сделана капитальная стена. Ко времени освящения на нее поставлено 4 образа, перенесенные из старой церкви, в серебряных ризах ветхих; поверх их поставлен другой ряд образов, взятых из старой же церкви. Царские двери перенесены те же, и без всякой поправки, и все украшение иконостаса составляли вышеозначенные лампады, без коих надобно бы было поставить свечи на гвозди; ибо старых лампад, сколько-нибудь годных, только три.

Старая церковь была, как выше сказано, во имя Святого Николая, а новая освящена во имя Всемилостивого Спаса и Святого Николая. Причина сего изменения следующая: предание говорит, что находившееся в старой церкви 3 иконы: Нерукотворного образа, Знамения Богородицы и Святого Николая принесены из уничтоженного города Албазина, который некогда был построен Русскими па реке Амуре, выходцами оттуда. И так как в числе сих образов главный и больший из всех – Спаса, а старая церковь была во имя Святого Николая, то я, согласно желанию причта и некоторых прихожан, наименовал ее Спасо-Николаевской.

То же предание говорить, что выходцы из Албазина, идя оттуда на север, с намерением найти новое место для поселения, дорогой кидали жребий на всех местах, которые представлялись им удобными к тому, и жребий пал на нынешнем месте.

Ныне освященная церковь есть третья со времени заселения сего края Русскими. О первой ничего не известно, того, что видно место, где она стояла.

Причт здешний, состоящий из священника и двух причетников, получают от казны оклад 414 руб. серебр. Оклад сей очень недостаточен ныне, особенно для тех, кои вновь определяются сюда; ибо здесь вещи и припасы гораздо дороже, чем в Охотске. Скотовод занимается один только священник и двое казаков. Огородство самое плохое, а хлебопашества нет и быть не может по причине неспособной почвы. Приношения усердствующих причту умаляются, и потому необходимо увеличить оклады причта – священнику не менее, как половиною, а дьячку четвертой частью, и в таком случае, если Компания будет иметь здесь постоянную торговлю; а иначе надобно оклад священнику против нынешнего удвоить, дьячку прибавить половину, а пономарю четвертую часть, и на просвирню положить оклад (чего здесь нет) не менее 15 руб. серебр. На содержание же церкви оклада 96 руб. недостаточно.

Всех прихожан здешней церкви, кроме духовенства и новопросвещенных ныне инородцев, находится 484 души, а с ними 511. В числе их находится: духовных с семействами 15, казаков 16, крестьян и поселенцев 34, Якутов разных 73, Тунгусов 348, Нигидадьцев, Китайских подданных, прежде окрещенных 13 и новопросвещенных 12.

Из всех прихожан оседло живут только казаки и крестьяне, а все ведут жизнь бродячую, проживая там, где могут достать пищу; и так как главная река Уда не изобильна рыбой и в самые лучшие годы, то удаляются на весьма большое расстояние от церкви, а некоторые из них заходят даже в Китайские границы и за самый Амур⁵⁸ приходя однажды в год на известные места сборищ их. Главных сборищ Тунгусов и Якутов здешнего прихода, два: одно на урочище, называемом Бурукан находящемся на устье речки Асанни, впадающей в р. Тугур, от Удского в расстоянии около 500 верст, или от 12 до 15 дней езды на верховых оленях. Другое по Бурее, впадающей в Амур от Удского в расстоянии около 750 верст, или от 20 до 25 дней, а от Амура не более 10 дней оленей езды. Первое место, как находящееся на реке, впадающей в Охотское море, принадлежит России. Последнее же кажется бесспорно находится в границах Китайских; ибо река Бурея, как сказано выше, впадает в Амур. Впрочем, сюда Китайцы или, так называемые Манджурцы не приезжают, и собираются одни только наши Тунгусы, Якуты и Якутские купцы. Изредка бывают на ярмарке Даурцы от 2 до З человек, из числа живущих на левом берегу Амура, тоже для торговли, привозя с собой разных родов крупы. На Бурее не только постоянных жителей, но и близь живущих нет никого. На Бурукане же живут постоянно 4 семейства Нигидальцев, считающихся Китайскими подданными и одного семейства деды и прадеды жили тут. Из сего-то семейства окрещены были до 1833 года.

Из числа бродячих Тунгусов и Якутов церковь посещать могут не более 10 семейств, и то не более одного раза в год, а прочие посещать не могут. И потому священник, для исправления треб, ездит на вышеозначенные места сборищ, отправляясь прежде на Бурукан и оттуда на Бурей, заезжая на пути к тем из них, кои не могут быть на тех сборищах, и потому священнику приходится проезжать более 2000 верст и не иначе, как на оленях верхом. Он путешествие свое начинает с половины ноября и возвращается в Удское к 20 марта. И так как Тунгусы здешние не имеют стад оленей, как Тауйские и другие, но некоторые из них имеют по несколько оленей единственно для переездов своих с места на место, и так как они живут рассеянно, и ежегодно терпят недостаток в пище, то невозможно требовать от них ни подвод, ни работников, ни путевой пищи; и потому священник для путешествий своих имеет своих оленей, своих работников от 2 до 3, и должен брать с собой пищи на все время путешествия, как для себя с причетником, так и для работников, что без сомнения составляет значительный для сего расчет. Поездки священника в здешние годы вознаграждались усердием посещаемых им; но ныне, когда начали ездить в Удский край так называемые подторговцы Якуты и гораздо в большем числе, чем прежде, привозя с собой иногда и водку, священнику приходится во многих местах исправить требы и, вместо вознаграждения за то, поделиться своими запасами с теми, к кому он приехал; на поправление этих обстоятельств нет надежды, ибо Тунгусы состоять в больших недоимках казне, и самые промыслы уменьшились, п потому необходимо священнику для путешествий его выдавать прогонные.

Священник здешний, хотя не из ученых, но набожен, исполнителен, деятелен и не оставляет голодающих без помощи и потому благонадежен. Причетник один молод и, кажется, будет не худой, но священником быть не может; другой же, хотя давно служит, но очень плохо знает свое дело, и потому по просьбе его, уволен на его родину в Якутске.

О прихожанах здешних священник отзывается различно: Тунгусы так, как и их собратья, живущие в Охотской области, вообще усердны к вере; уклоняющихся от исполнения обязанностей нет из них никого; воровства и убийства между ними не слышно; гостеприимных и бедных снабжают до невозможности. Якуты, зашедшие прежде сюда, довольно хороши в христианском отношении и; но вновь посылаемые за преступления, вообще самые нерадивые и безнравственные, число коих, впрочем, не более 10. Крестьяне, потомки зашедших прежде сюда из Сибири крестьян, крестьяне только по имени, ибо но имеют ни хлебопашества, ни скота, ни огородов, первое конечно по невозможности, а прочее все прямо по лености своей; относительно церкви нерадивы до крайности; без принуждения очень немногие исполняют свою обязанность, к пьянству склонны и проч. Неусердие их к церкви и склонность к пьянству они доказали самым делом в бытность мою у них. В то время, как я сам был безотходно в церкви, помогая работникам, из них не было ни одного; напротив того, получив от меня прогонные деньги, с особенным моим увещанием употребить их в пользу свою и в особенности на пропитание своих голодающих семейств, многие из них, лишь только дошли до кабака, употребили их на пьянство, несмотря ни на присутствие мое у них, ни на то, что церковь их приготовляется к освящению. Видя такое неуважение и невежество здешних жителей, я принужденным нашелся попросить виноторговца не отпускать никому спирту накануне освящения храма, дабы не видеть пьяных у всенощной.

Казаки, выключая одного или двух, почти нисколько не лучше крестьян.

Но говоря вообще о здешней церкви, она, по внутреннему своему состоянию, нисколько не хуже других, подобных ей, как, то – Тауйской и Ямской, где большее число прихожан также составляют Тунгусы, как и здесь.

В числе прихожан здешних, как выше сказано, находятся Китайские подданные, Нигидальцы, всего 25 душ, которые христианские обязанности исполняют и поучения слушают охотно. О Нигидальцах и прочих инородцах, поименованных ниже, все отзываются весьма хорошо. Они вообще все живут опрятно, гостеприимны и любят помогать нуждающимся, более чем Тунгусы; имея лучшее хозяйство и потому более средств к пропитанию своему, они всегда помогают нашим Тунгусам во время их голодовок. Рассказывают: один Тунгус в давнее время, по обычаю своих предков язычников, во время перекочевки своей с места на место, бросил дорогой умирающую жену свою, покрытую струпьями; ее нашел по случаю какой-то Нигидалец и, как Евангельский Самарянин, привез ее к себе в дом, обмыль ее и потом более чем тот Самарянин, сделал для нее: он сам со своей женой ходил за ней во время болезни ее, лечил ее, чем мог, и когда она выздоровела, кормил и одевал ее до смерти. Из некрещенных Нигидальцев многие оказывают расположение к принятию христианства; но одних из них страшит, (и конечно напрасно и без основания) то, что, быть может, они думают, после того, как они окрестятся, Русские переселять их на другое место; другие говорят, что мы еще молоды и не можем воздерживаться от грехов, а когда будем постарше, окрестимся. Об искреннем же и редком усердии к принятию христианства донесено мной в особом рапорте. Нигидалец этот, называвшийся прежде Нерсобо, а ныне Афанасий, вдруг возымел желание окреститься и такое сильное, что не мог спать спокойно, и как будто кто-нибудь невидимо принуждал его к тому. Он, не смотря ни на дальность, ни на трудность пути, немедленно отправился со всем своим семейством туда, надеялся видеть священника, питаясь дорогой тем, что удастся упромыслить. Два месяца шел он в лодке, и, когда реки покрылись льдом, на нарточке тащил своих детей и, пришедши на Бурукан, 20 дней терпеливо ждал священника. И все это он делал единственно с тем намерением, чтобы принять святое крещение, и принял его с видимой радостью.

Под именем Нигидальцев разумеются вообще все прочие инородцы в вышеупомянутом моем

означенные, как, то: Шемагирцы, Наткунцы, Аимканцы, Оргутцы и Чукчагирцы, а Удсткие жители всех их называют Китайцами. Все они одного происхождения и считают наших Тунгусов своими родниками, и женятся на их дочерях, и говорят, что предки их ушли из наших границ по какому-то случаю для них стеснительному. Разные же наименования их показывают или разные роды, или разные места, с которых пришли их предки; так, напр. Аимканцы происходят от тех, которые пришли с реки Аима, впадающей в Маю, а Чукчагирцы есть в Колыме. Язык у них один и тот же –- Тунгусский. Число всех их полагают до 800 душ человеческих.

Постоянной подати Китайцам они не платят, а с них берут. что можно и с кого попадет, приезжающие к ним для торговли Манджурцы, и то более в виде подарков, чем подати; и они не знают, чиновники ли это Китайские или просто торговцы; впрочем они воздают им почести, приличные чиновникам. Манджурцами, как они, так и Даурцы и прочие, живущие на левом берегу Амура, называют вообще всех приезжающих к ним из-за Амура и с верху. Некоторые из Нигидальцев говорят, что они согласны платить ясак Русским, только с тем условием, чтобы их не переселять никуда с их места жительства.

Прибьтием в Аян из Удского кончилось мое путешествие по твердой земле, начавшееся с 31 августа 1846 и продолжавшееся 175 дней, не считая времени прожития на местах и плавания по морям. Всего же времени путешествия моего, со дня отбытия моего из Новоархангельска (с 9 мая 1846 г.) и до нынешнего 3-го прибытия моего в Аян, прошло 422 дня, из коих 62 дня плавал по морям, 15 дней плыл в байдаре и байдарках, подле 6epeia моря в Удское и обратно, 16 дней шел вверх по рекам Камчатке и Уде на ботах и лодках, 6 дней ехал летом на верховых лошадях и 94 дня ехал Зимой в повозочке на собаках, оленях и лошадях (в одном месте кладь везена была на быках). Всего же времени, проведенного мной в путешествиях, было 198 дней; остальное же за тем время проживал в разных местах, а более всего в Петропавловске, где я пробыл 63 дня. Расстояния в сих путешествиях пройдено до 9000 верст сухим путем и рекой и более 7000 морем, а если к сему присовокупить путешествие в Удское в байдаре и байдарках до 750 верст, обратный путь из Аяна в Новоархангельск морем по прямому направлению 5698 верст, то всего расстояния путей будет не менее 22 ¹/₂ тысяч верст⁵⁹.

Слава и благодарение Господу Богу моему! Как ни продолжительно и ни трудно было мое путешествие в разное время года, в разных местах, между разными людьми, в разных экипажах, при разных способах и средствах и прочее, я был можно сказать совершенно здоров (ибо троекратное страдание от поветрия кашлем нельзя считать даже болезнью при тех трудах и трудностях, какие можно испытать и отчасти испытали мы в таком путешествии); равно были здоровы и бывшие со мной; никто из них не потерпел ничего слишком неприятного или вредного для здоровья .

В нынешнее путешествие мое (начавшееся 9 мая 1846 и имеющее кончиться в исходе августа или начале сентября сего 1847 года) обозрено мной 2 собора Камчатский и Охотский, 13 приходских церквей и 3 часовни. Анадырскую же часовню за отдаленностью я не видал. Внешнее состояние церквей и соборов, в сравнении с тем, какое я видел в первое мое путешествие, говоря вообще, много изменилось к лучшему. Почти во всех церквах имущество увеличилось количеством вещей или в ризницах или утвари, или иконах; но более всего в этом отношении замечателен Камчатский собор, где, кроме многих малоценных вещей, поступивших в оный, устроены полные священнические облачения со стихарем глазетовые, куплен колокол, стоящий более 250 руб. сер., переменены главные иконы в иконостасе новыми, писанными в Москве; а из доходов церковных избытки употребляются на поддержание казенных домов, в коих помещается духовенство.

После первого моего путешествия по Камчатке и Охотской области открыто два новых прихода, оба в Охотском крае: один между Тауйском и Гижигой в Ямской крепостце (куда переведен штат причта Малкинской больницы), а другой между Охотским и Удским острогом у залива Аяна, и кроме того образуется третий приход из новопросвещенных Чукоч в Анадырске.

В новооткрытых приходах уже состроены церкви н освящены в нынешнее мое путешествие; а в Анадырске построена часовня, в которой совершается литургия пребывающим там миссионером. Кроме того, вместо ветхих построены две новые церкви: в Палланском селении –- вместо Лесновской, и в Тауйске, вместо устроенной из бывшей там часовни, и одна часовня на Ине близ Охотска. Две новые часовни построены в Камчатке на новых местах, в Мильковском и Большерецком приходах; а всех богослужебных зданий, после первого моего путешествия, вновь устроено 9, из коих 5 церквей (в том числе Удская) и 4 часовни, и в зданиях Гижигинской церкви и отчасти Охотского собора сделаны значительные поправки.

Все сии здания построены без пособия казны; часовни выстроены исключительно усердием жителей тех селений, где находятся они; а церкви, кроме Удской, усердием прихожан с некоторым пособием из церковных сумм. Аянская же церковь построена иждивением Американской Компании, а иконостас утварь заведены, частью на иждивение той же Компании и частью усердием новопоселившихся там жителей. Удская же– на сумму, накопившуюся от продажи свечей и собранную по подписке. На заведение утвари и книг в Ямской церкви ассигновано от казны 700 руб. серебр.

Вновь строится церковь в Мильковском селе, вместо приходящей в ветхость, которая будет готова к 1848 году; а прихожане Ичинской и Дранкинской церквей, также вместо ветшающих своих церквей, приступают к построению новых, все без всякого требования на то особой от казны суммы.

Здание Петропавловского обора приходить в ветхость, но без пособия казны оно возведено быть не может⁶⁰, о чем ныне же представлено Святейшему Синоду особым представлением.

Все церкви и часовни содержатся в должной чистоте; нигде нет недостатка в запасах или вещах (кроме Удской) но книг церковных вообще по всем церквам, кроме соборов, очень мало; почему приказано благочинным позаботиться о сем. Нигде не было никаких утрат или похищений; ризница в порядке и приходорасходные книги, кроме Гижиги, в исправности. Сумм, производимых от казны, на содержание церквей, при доходах церковных, везде достаточно, а в некоторых церквах, как, то: Ямской и Тауйской, доходы церкви достаточны более нежели на содержание; и потому предполагается часть из доходов брать на содержание Анадырской миссии. Довольно значительны доходы и в Петропавловском соборе; но из них, как сказано выше, употребляется на поддержание домов церковных.

Всех приходов в них церквей в Камчатской и Охотской областях ныне находится 15, из коих 9 в Камчатке, а прочие 6 в Охотской области; в числе сих последних считается и Удский, причисленный от Иркутской епархии в 1845 году. Кроме того, образуется новый приход в Анадырске с часовней, как сказано выше, которую мне посетить ныне не удалось за чрезвычайной отдаленностью, но священника оной я видел.

В Камчатке приходов и церквей по настоящему числу жителей весьма достаточно. В Охотской же области, простирающейся на большое пространство, в коей жителей более, чем в Камчатке, церквей не совсем достаточно, потому представляется удобным следующее.

1) Между Гижигой и Ямской крепостцой расстояние 850 верст, на этом пространстве, где кочуют более 1500 Тунгусов, было бы очень не излишне выстроить особую церковь в селении, называемом Тумана, и отделив от Гижигинского н Ямского прихода часть Тунгусов, составить особый приход, в который перевести одного из Гижигинских священников с причетниками и с положенными на них окладами. Но пока это можно оставить до времени, которое покажет, нужно ли это; да притом и самое существование Гижиги теперь становится не совсем прочно по причинам следующим: а) Тунгусы обеднели, а Коряки частью тоже обеднели, а частью перешли в Камчатскую область, и оттого торговля, коей главным предметом были оленьи шкуры, теперь чрезвычайно упала, б) Компания отыскивает устье Анадыра для заведения там торговли, и, если это там учредится, то Коряки, кочующие близ Гижиги и даже оседлые обратятся к Анадырску; и тогда торговля Гижиги совсем прекратится, следовательно, тогда все торгующие должны будут уйти и казакам будет делать нечего; и потому; вероятно, их переведут, и останутся тогда только разве несколько отставных и мещан. И так как вблизи Гижиги почти нет никого из оседлых Коряк крещенных, Тунгусы же могут приходить на Туману, что для них гораздо удобнее; то церкви оставаться тогда почти не при чем.

2) Охотский приход очень обширен, число прихожан простирается до 2500. Если начальника нынешнего исполнится, т. е. если порт Охотский переведется в Камчатку и собственно город Охотск уничтожится, тогда в Охотске можно оставить один причт, другой перевести в Анадырск, а третий в селение Иню, находящееся между Тауйском и Охотском, и где ныне выстроена новая часовня, где и открыть новый приход.

При вышеозначенных 15 церквах по штату положено 2 протоиерея, 17 священников, 2 дьякона и 38 причетников. Ныне против штата не достает двух священников (в Камчатке) и 6 причетников. Причетников найти очень нетрудно; но для занятия священнических мест в настоящее время никого не имеется, выключая старших учеников Новоархангельской семинарии⁶¹.

Из всех священников, которых я в нынешнее мое путешествие видел, не совсем надежных к продолжению служения, нашлось только два, из коих один уволен из епархии и в Охотске помер, а другой находится под запрещением за разные проступки, означенные выше, а из прочих 18, нет ни одного даже сомнительного поведения, а большая половина из них своим жизнеповедением и исполнением пастырских обязанностей радуют. Преподаванием закона Божия в церквах ныне занимаются 7 священников; но я надеюсь, что в 1848 году число таковых увеличится; о чем особенно мною подтверждено.

Из священников особенной похвалы заслуживают: а) Камчатского собора священник Георгий Логинов, который по закрытии в Камчатке Духовного училища, открыл у себя домашнее училище, которое ныне состоит у него из 11 человек разного звания, обучающихся, кроме чтения и письма, Русской грамматике, священной истории и катехизису. На бывшем при мне экзамене, в присутствии Начальника и других лиц, ученики по всем предметам отвечали весьма удовлетворительно; и так как священник Логинов обучает детей сих безмездно, то приказано ему взять к себе в помощники дьякона иди причетника. Он же Логинов продолжает преподавать субботние уроки в церкви детям чем до него занимался уволенный протоиерей Громов постоянно и с особенным умением, и чем он заслужил особенную любовь и память бывших его прихожан. б) Анадырский миссионер Роман Верещагин, который, кроме усердных действий его по обязанности миссионера, занимался обучением детей грамоте и Закону Божию. в) Священник, а ныне протоиерей Стефан Вениаминов, своими трудами и с пожертвованием собственных денег построивший церковь на Паллане, и постоянно занимавшийся обучением Камчатских детей грамоте и г) бывший Тауйский, а ныне Ямский, священник Стефан Попов, также усердно и постоянно занимавшийся в Тауйске преподаванием Закона Божия и обучением грамоте.

Из причетников же, находящихся ныне на лицо, священнослужителями могут быть по более как 6, и то со временем и по нужде; а из прочих ни один не может по малограмотности и тупоумию, а 4 из них не стоят и своего звания по своему поведению; один из таковых исключен, а прочие, при первой возможности заменить их другими, будут также исключены из Духовного звания.

Содержание причтов, Аянского, вообще нисколько не улучшилось в сравнении с прежним, но напротив того, при усиливающейся привычке к хлебу (в Камчатке) и к чаю (везде) и при умножающемся числе членов в семействах, их содержание им становится труднее и труднее. Но пока еще нет таких, которые бы требовали необходимого пособия, кроме Удского, но и то не ранее, как поступить новый священник.

Заштатные и сиротствующие получают от попечительства пособия от 8 до 30 руб. сереб. в год. Благочинному предписано войти подробнее и основательнее в состоянии всех их, для более правильного определения им пособий.

Дома для помещения священнослужителей по всем приходам, кроме Гижигинского, казенные; в Петропавловске, купленные на пожалованную Святейшим Синодом сумму, а в прочих приходах частью куплены на церковные деньги, и частью построены усердием прихожан. В Тауйске дом строится на казенную сумму. При многих церквах есть казенные квартиры и для причетников; а в Аяне для всего причта квартиры от Компании, а также и жалованье (780 руб. серебр.).

Паства Камчатских и Охотских церквей, говоря вообще, в духовном отношении много улучшилась в сравнении с тем состоянием, в каком она была за 4 года. Уклоняющихся от исполнения христианских обязанностей стало очень немного; сделанное мной распоряжение –явных грешников не приобщать – имело большое влияние и в особенности на тех, кои имели наложниц, или жили в беззаконном союзе.

Тунгусы так же добры и кротки, как были, а ныне, имея возможность видеть служение Божественной литургии и приобщаться Святых Таин в местах своего кочевья (чего они прежде были лишены), сделались, можно сказать, еще усерднее, к церкви и исполнительнее в своих христианских обязанностях и, оставляя шаманство, становятся тверже в вере. Но здесь нельзя не сказать, что Тунгусы, кочующие близ Аяна, гораздо хуже своих собратьев, живущих в Охотске и далее. Причиной этому вероятно частое их сношение с Якутами и торгующими.

Камчадалы в последние годы более прежнего оказали усердие к построению церквей и часовен; и в этом отношении прихожане Лесновской, а ныне Палланской церкви, превзошли всех, они, не смотря на трудность перевозки и доставки леса, не более, как в два года, перенесли церковь, тогда как Мильковские крестьяне не могли кончить построение своей церкви, которая в первое мое путешествие была на половину сделана. Вследствие данного мной позволения строить часовни во всех селениях, в Камчатке выстроены две часовни, и в 3-х селениях хотят сделать то же.

Олюторцы и Чукчи продолжают присоединяться к (нашей) церкви; а крестившиеся прежде без всякого принуждения исполняют христианские обязанности, и совратившихся в язычество и шаманство не замечается.

И даже Якуты, по-видимому, делаются лучше, что можно заключить из того, что не слышно шаманства, и многие просят служить молебны.

Одни только Коряки еще остаются по-прежнему глухи к проповеди Слова Божия. В прошедшие 4 года из них окрестился только один.

Теперь следует сказать о Русских, живущих в местах мной ныне посещенных, число коих будет более 1000. Говоря о них вообще, в духовном отношении они стали лучше прежнего; но, чтобы сколько возможно вернее сказать о них, надобно говорить почти порознь о каждом месте.

Русские, живущие в Петропавловске, отличаются от прочих своей набожностью, усердием к церкви и любовью к пастырям; не исполняющих христианских обязанностей, можно сказать, нет между ними никого; даже очень немного и таких, которые бы требовали напоминания о том. В каждый воскресный и праздничный день почти всех можно видеть в церкви и при самом начале службы; даже в зимнее время, как и прежде приходят к заутреням, бывающим по утру, не только почетные мужчины, но и жены их.

К субботним урокам, преподаваемым в церкви для детей после вечерни, собираются почти дети, а с ними иногда остаются для слушания и взрослые, и даже чиновники. Можно сказать, что почти нет из них ни одного, который бы в течение года не принес чего-нибудь в дар церкви; лучшим доказательством их усердия к церкви и ее благолепию служит пожертвованное архиерейское облачение и проч., о чем упомянуто выше; и наконец даже самые те, прежде явно предавались гибельному пороку пьянства, в последнее время стали воздержаннее, по крайней мере скрываются.

Нельзя не отдать и здесь должной справедливости, что улучшению Петропавловской паствы много содействовал бывший здесь протоиерей Громов своим примерным исполнением обязанностей его, поучениями, внушениями, обличениями и благоразумною строгостью.

Из прочих Русских живущих в Камчатской области, сделались лучшими крестьяне Ключевского селения. По удалении от них кабака, они стали посещать церковь и прилежнее заниматься делами хозяйства. В Большерецких и Мильковских крестьянах улучшения не замечается никакого, напротив того, первые приносили жалобу на своего священника, а по суду оказались виновными в явной клевете, а другие перестали делать вклады в церковь, и оказали явное нерадение относительно построения в их селе церкви, впрочем, в последнем виновен почти один только староста их.

Торгующие мелкие приказчики, разъезжающие по Камчатке (число которых время от времени увеличивается более и более), позволяя себе многое, делают немало вреда в нравственном отношении даже в самом быту Камчадалов.

Из живущих в Гижиге Русских, добрых христиан и усердных сынов церкви очень немного; а все прочие, со времени моего первого посещения, в нравственности своей нисколько не исправились, как об этом сказано выше. Из целой сотни казаков ни один не пожертвовал ничего на церковь, напротив того за всякую услугу, сделанную для церкви, готовы взять, сколько можно больше. Мещане в этом отношении лучше их.

Живущие в Охотске Русские, говоря вообще, весьма много изменились к лучшему. Не исполняющих христианских обязанностей очищения совести ныне, можно сказать, нет, тогда как за 5 лет пред сим таковых было почти более половины числа жителей Охотска. В церковь молящихся собирается гораздо более прежнего; почетнейшие из них, по предложению и примеру г. начальника (как выше сказано) пожертвовали архиерейское облачение; а один из них, кроме того, своими трудами и иждивением много содействовал устроению нового иконостаса в одном из приделов.

О Русских живущих в Удском и новопоселившихся в Аяне, сказано выше. Здесь относительно Аянских надлежит прибавить еще то, что не исполнивших обязанности очищения совести, из них нет ни одного. Правда, есть некоторые из служителей не очень доброй нравственности, но пример начальствующих и внушения священника удерживают их в пределах приличий.

Итак, Русские, живущие в Камчатке и Охотской области, с одной стороны исполнением своих обязанностей христианских и приношениями в пользу церкви, подают добрый пример инородцам, посреди коих они живут; с другой же стороны, как ни прискорбно, но справедливость велит сказать, что пребывание их между инородцами имеет большое влияние на порчу нравов сих последних. Инородцы все вообще, будучи от природы просты, терпеливы и верны в слове, от всегдашнего обращения с Русскими, делаются хитры, лукавы, нетерпеливы и холодны к самой вере.

Это замечается и в Америке. Коряки на вопрос, почему они не хотят креститься, всегда ответят: «Для чего нам креститься? Разве для того, чтобы сделаться такими же худыми, как Русские». И потому в здешних отдаленных местах необходим за Русскими строгий надзор духовников и благочинного, и не только надзор, но и некоторые меры взыскания. Но сколько тут встретится затруднений, препятствий и невозможностей! Не говоря уже о том, что таковые действия духовников и благочинных покажутся почти для всех Русских новостью, властолюбием и проч. и проч.; но много ли найдется и между самыми духовниками таких, которые бы умели понимать важность такой обязанности и исполнять ее, как следует! Но какие бы не встретились препятствия, а строгий надзор и меры взыскания со стороны духовной власти здесь необходимы. (Дело архива Святейшего Синода, 1848 г. №3350).