Вопрос 107. О сравнении нового закона со старым

Теперь нам надлежит сравнить Новый Закон со Старым, под каковым заглавием будет рассмотрено четыре пункта: 1) отличается ли Новый Закон от Старого Закона; 2) является ли Новый Закон исполнением Старого; 3) содержится ли Новый Закон в Старом; 4) какой из Законов более обременителен, Новый или Старый.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Новый Закон не отличается от Старого. Действительно, оба эти Закона были даны верующим в Бога, поскольку, согласно сказанному [в Писании] «без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11,6). Но вера древних времен и нынешняя вера суть та же самая [вера], как разъясняет глосса на двадцать первую [главу евангелия от] Матфея (Мф. 21, 9). Следовательно, речь идет об одном и том же Законе.

Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «между Законом и Евангелием существует небольшое различие, а именно страх (timor) и любовь (amor)». Но Новый и Старый Закон нельзя различить со стороны этих двух, поскольку и в Старом Законе есть предписания о любви, например: «Люби ближнего твоего» (Лев. 19, 18); и еще: «Люби Господа, Бога твоего» (Вт. 6, 5). И точно так же их нельзя различить по другому отмеченному Августином признаку, а именно что «Ветхий Завет содержал временные обетования, тогда как Новый Завет содержит обетования духовные и вечные»²¹⁹. В самом деле, и в Новом Завете встречаются временные обетования, согласно сказанному [в евангелии от] Марка о том, кто «получил бы ныне, во время сие... во сто крат более домов, и братьев», и т. д. (Мк. 10, 30), и в Ветхом Завете была надежда на исполнение обетовании духовных и вечных, согласно сказанному о патриархах: «Они стремились к лучшему (то есть к Небесному)»

Возражение 3. Далее, апостол, похоже, проводит различение между Законами, когда называет Старый Закон «законом дел», а Новый Закон «законом веры» (Рим. 3, 27). Но Старый Закон тоже был законом веры, согласно сказанному об отцах Ветхого Завета: «Все сии, свидетельствованные в вере» (Евр. 11, 39). И точно так же Новый Закон является законом дел, поскольку читаем: «Благотворите ненавидящим вас» (Мф. 5, 44); и еще: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22, 19). Следовательно, Новый Закон не отличается от Старого.

Этому противоречит сказанное апостолом о том, что «с переменою священства необходимо быть перемене и Закона» (Евр. 7, 12). Но священство Нового Завета отличается от священства Старого, на что в том же месте указывает апостол. Следовательно, отличается и Закон.

Отвечаю: как уже было сказано (90, 2; 91, 4), всякий закон определяет человеческие поступки к некоторой цели. Затем, все определенные к цели вещи, если рассматривать их с точки зрения цели, могут быть разделены двояко. Во-первых, как определенные к различным целям, и такое различение будет видовым, особенно если речь идет о ближайших целях. Во-вторых, как относящиеся к цели в большей или меньшей степени. Так, очевидно, что движения различаются по виду вследствие их направленности к различным пределам, в то время как согласно тому, насколько одна часть движения ближе к пределу, чем другая, мы оцениваем степень совершенства или несовершенства [того или иного] движения.

Таким образом, два закона могут отличаться друг от друга двояко. Во-первых, как различные в целом, а именно постольку, поскольку они определены к различным целям; так, государственный закон, определенный к демократическому устройству, отличается по виду от закона, определенного к аристократическому устройству. Во-вторых, два закона могут отличаться друг от друга вследствие того, что один из них ближайшим образом связан с целью, в то время как другой – более отдаленно; так, в одном и том же государстве может существовать один закон, предписывающий поведение зрелых мужей, которые могут непосредственно исполнять то, что относится к общему благу, и другой закон, регламентирующий образование детей, которых надлежит обучить тому, что они должны будут исполнять потом, по достижении зрелости.

Поэтому нам надлежит говорить, что со стороны первого способа различения Новый Закон не отличается от Старого Закона, поскольку у них обоих одна цель, а именно подчинение человека Богу, а у Нового и Ветхого Завета один Бог, согласно сказанному: «один Бог, Который оправдывает обрезанных по вере и необрезанных чрез веру» (Рим. 3, 30). Со стороны же второго способа Новый Закон отличается от Старого Закона, поскольку Старый Закон был, как говорит апостол, «детоводителем» (Гал. 3, 24), в то время как Новый Закон – совершенен, поскольку он суть закон любви, которая, согласно апостолу, «есть совокупность совершенства» (Кол. 3, 14).

Ответ на возражение 1. Единство веры обоих Заветов свидетельствует о единстве цели, в связи с чем нами уже было сказано (62, 2), что объектом теологических добродетелей, среди которых числится и вера, является конечная цель. И тем не менее у веры Старого и Нового Закона состояния разнятся, поскольку там верили как в обетованное, мы же верим как в исполненное.

Ответ на возражение 2. Все установленные различия между Старым и Новым Законом связаны с их относительным совершенством или несовершенством. В самом деле, заповеди обоих Законов предписывают дела добродетели. Но несовершенные, которые ещё не обладают навыком к добродетели, определяются к исполнению добродетельных поступков одним образом, а те, которые благодаря наличию у них добродетельных навыков совершенны, – другим. Действительно, те, у кого ещё нет добродетельных навыков, определяются к исполнению добродетельных дел какой-либо внешней причиной, например, угрозой наказания или обещанием некоторой внешней награды, вроде чести, богатства и тому подобного. Поэтому Старый Закон, который давался далеким от совершенства людям, то есть тем, которые ещё не обрели духовной благодати, назван «законом страха» (ведь он побуждал людей соблюдать заповеди посредством угроз наказаний) и содержащим временные обетования. Со своей стороны, добродетельные люди склонны совершать добродетельные поступки не в силу некоторых внешних наказаний или наград, а вследствие своей любви к добродетели. Поэтому Новый Закон, который обладает превосходством благодаря вселенной в наши сердца духовной благодати, назван «законом любви» и содержащим духовные и вечные обетования, которые являются объектами добродетелей, и, прежде всего, любви. К тому же такие люди испытывают склонность к таким объектам не как к чужому, а как к своему. По этой же причине о Старом Законе говорят как о «сдерживающем руки, а не волю». Действительно, когда человек воздерживается от некоторых грехов из страха перед наказанием, его воля не уклоняется от греха просто, как это делает воля человека, который воздерживается от греха ради праведной любви, и потому о Новом Законе, который является «законом любви», говорят как о «сдерживающем волю».

Тем не менее, и в состоянии Ветхого Завета находились люди, которые, обладая любовью и благодатью Святого Духа, обращались в первую очередь к духовным и вечным обетованиям, и в этом отношении они принадлежали Новому Закону И точно так же в [состоянии] Нового Завета существуют такие плотские люди, которые ещё не достигли совершенства Нового Закона, и их в соответствии и с Новым Заветом надлежит побуждать к добродетельным поступкам страхом наказания и временными обетованиями.

Но хотя Старый Закон и содержал предписания о любви, однако она не была дарована нам Святым Духом, Которым «любовь... излилась в сердца наши» (Рим. 5, 5).

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (106, 1, 2), Новый Закон назван законом веры постольку, поскольку его превосходство основано на внутренне данной верующим благодати, а именно благодати веры. Вторичным же образом оно основано на некоторых делах, нравоучениях и таинствах, хотя для Нового Закона, в отличие от Старого, последнее не является главным. Таким образом, что касается тех, которые, живя под Ветхим Заветом, благодаря вере были угодны Богу, то в этом отношении они принадлежали Новому Завету, поскольку никто не может быть оправдан иначе, как только через веру в Автора Нового Завета, Христа. Поэтому апостол сказал о Моисее, что тот «поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели египетские сокровища» (Евр. 11, 26).

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Новый Закон не является исполнением Старого. В самом деле, исполнение и неисполнение суть противоположности. Но Новый Закон освобождает от соблюдения, или исполнения, Старого Закона, поскольку апостол сказал: «Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал. 5, 2). Следовательно, Новый Закон не является исполнением Старого.

Возражение 2. Далее, одна противоположность не является исполнением другой. Но Господь в Новом Законе предлагает предписания, которые противоположны предписаниям Старого Закона, о чем читаем: «Вы слышали, что сказано древним... если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную – а Я говорю вам – кто разводится с женою своею... тот подает ей повод прелюбодействовать» (Мф. 5, 27–32). Кроме того, то же самое можно сказать и о запрете на клятву, месть и ненависть к врагам. И точно так же Господь, похоже, поступает с предписаниями Старого Закона относительно разных видов пищи [когда говорит]: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 15, 11). Следовательно, Новый Закон не является исполнением Старого.

Возражение 3. Далее, кто бы ни нарушал закон, он не исполняет его. Но Христос в некоторых случаях нарушал Закон. Так, Он коснулся прокаженного (Мф. 8, 3), что противоречило Закону. И точно так же Он, похоже, нередко нарушал субботу, поскольку евреи имели обыкновение говорить о Нем: «Не от Бога этот человек, потому что не хранит субботы» (Ин. 9, 16). Следовательно, Христос не исполнял Закон, и потому данный Христом Новый Закон не является исполнением Старого.

Возражение 4. Кроме того, Старый Закон, как было показано выше (99, 4), содержал моральные, обрядовые и судебные предписания. Но Господь, исполняя Закон в некоторых его аспектах, не упоминал при этом про судебные и обрядовые предписания (Мф. 5). Следовательно, похоже на то, что Новый Закон не является исполнением Старого в полном объеме.

Этому противоречат следующие слова Господа: «Не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5, 17); и далее: «Ни одна йота или ни одна черта не прейдет из Закона, пока не исполнится все"(Мф. 5, 18).

Отвечаю: как было показано выше (1), Новый Закон соотносится со Старым как совершенное с несовершенным. Но все совершенное является исполнением того, чего недоставало несовершенному. И потому Новый Закон является исполнением Старого посредством предоставления того, чего недоставало Старому Закону.

Затем, как уже было сказано (92, 1), задачей любого закона является сделать людей справедливыми и добродетельными, и потому целью Старого Закона было оправдание людей. Однако сам Закон этого исполнить не мог, но только предвозвещал исполнение некоторыми обрядовыми действиями и обетованиями на словах. И в этом отношении Новый Закон исполняет Старый, оправдывая людей посредством силы страстей Христовых. Именно это имеет в виду апостол, когда говорит: «Как Закон... был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной... и осудил грех во плоти, чтобы оправдание Закона исполнилось в нас» (Рим. 8, 3, 4). [Далее] в этом отношении Новый Закон дает то, что было обещано Старым Законом, согласно сказанному [в Писании]: «Все обетования Божий в Нем», то есть в Христе, « «Да!», и в Нем [- «Аминь!"]« (2Кор. 1, 20). Кроме того, в этом отношении он также исполняет то, что предвозвещал Старый Закон. Поэтому об обрядовых предписаниях сказано, что они были «тенью будущего, а тело – во Христе» (Кол. 2, 17), [или] иными словами, что действительность – в Христе. Поэтому Новый Закон называют законом действительности, в то время как Старый Закон – законом образа, или тени.

Затем, Христос исполнил предписания Старого Закона как в Своих делах, так и в Своем учении. В Своих делах, поскольку пожелал обрезаться и исполнить другие законные соблюдения, которые были обязательными в то время, согласно сказанному [в Писании]: «Подчинился Закону» (Гал. 4, 4). В Своем же учении Он исполнил предписания Закона трояко. Во-первых, разъяснив истинный смысл Закона. Это очевидно на примере убийства и прелюбодеяния, запрет на которые, по мнению книжников и фарисеев, относился только лишь к внешним актам. Поэтому Господь исполнил Закон, когда показал, что этот запрет простирается также и на внутренние греховные акты. Во-вторых, Господь исполнил предписания Закона, указав наивернейший путь исполнения уставов Старого Закона. Так, Старый Закон запрещал лжесвидетельство, лучшим способом избежания которого является полный – если только в этом нет крайней нужды – отказ от каких бы то ни было клятв. В-третьих, Господь исполнил предписания Закона, добавив к нему некоторые советы, как достичь совершенства, как это явствует из слов Господа, сказанных человеку, соблюдавшему все предписания Старого Закона: «Одного тебе недостает: если хочешь быть совершенным, пойди, все, что имеешь, продай...» и т. д. (Мф. 19, 21; Мк. 10, 21).

Ответ на возражение 1. Новый Закон не освобождает от соблюдения Старого Закона за исключением тех случаев, когда речь идет об обрядовых предписаниях, о чем уже было сказано (103, 3, 4). В самом деле, последние были «тенью будущего». Поэтому, коль скоро обрядовые предписания исполняются [в полной мере] тогда, когда [в полной мере] исполняется предвозвещаемое ими, то из этого следует, что их более не надлежало соблюдать, в противном случае это указывало бы на то, что что-то ещё не исполнилось или исполнилось не в полной мере. Так, обещание будущего дара теряет свою силу с момента вручения дара. Таким образом, законные обряды были отменены как уже исполненные.

Ответ на возражение 2. Как разъясняет Августин, эти предписания Господа не противоречат предписаниям Старого Закона. В самом деле, то, что Господь наказал человеку не разводиться с женой, не противоречит тому, что предписано Законом. «Ведь Закон не говорил: «Пусть, кто хочет, разводится с женой», противоположностью чему был бы запрет на развод. Напротив, Закон не желал, чтобы человек разводился с женой, поскольку предписывал отсрочку, чтобы чрезмерное желание развода, будучи ослаблено написанием разводного письма, могло полностью пройти. Поэтому Господь, желая показать, что развод с женой крайне нежелателен, запретил развод во всех случаях, за исключением вины прелюбодеяния»²²⁰. То же самое, как было показано выше, относится и к запрету на клятву. То же самое со всей очевидностью относится и к запрету на месть. В самом деле, Закон установил пределы для мести посредством запрета на необоснованную месть, в то время как Господь ещё в большей степени лишил их возможности мстить, распорядившись вообще удерживаться от мести. Что касается ненависти к врагам, то Он развеял ложные домыслы фарисеев, предупредив нас, что должно ненавидеть не человека, а его грех. Относительно же тех или иных видов пищи, [запрет на которые] был связан с обрядовыми [соблюдениями], то Господь не запретил эти соблюдения, а показал, что любая пища грязна не по природе, но – только как образ чего-то другого, о чем уже было сказано (102, 6).

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (102, 5), Законом было запрещено касаться прокаженного постольку, поскольку, делая это, человек перенимал от него некоторую неприятную нечистоту, что происходило также и в случае прикосновения к умершему. Но излечивший прокаженного Господь не мог воспринять никакой нечистоты. И точно так же тем, что Он делал в субботу, Он не нарушал субботы, о чем Сам Учитель говорит нам в Евангелии, [а именно] как потому, что Он творил чудеса посредством Своей божественной силы, которая действенна в любое время, так и потому, что Его дела были направлены на спасение человека, в то время как фарисеи даже в субботу заботились о своих животных. Кроме того, Он дозволил Своим ученикам срывать колосья в субботу в связи с [насущной] необходимостью. И вообще, Он мог представиться нарушающим субботу только суеверным фарисеям, которые полагали, что в субботу человек должен воздерживаться даже от добрых дел, что [явно] противоречило намерению Закона.

Ответ на возражение 4. В пятой [главе евангелия от] Матфея обрядовые предписания Закона не упомянуты потому, что, как уже было сказано, законные обряды были отменены как уже исполненные. Что же касается судебных предписаний, то Он упомянул о воздаянии, причем так, что сказанное о нем должно относить и к другим [судебным предписаниям]. В отношении этого предписания Он учил, что намерением Закона было то воздаяние, к которому должно стремиться ради любви к правосудности, а не ради наказания из злобной мстительности, которую Он запретил, предупредив, что человек должен быть готов сносить и куда большие оскорбления, и все это отражено в Новом Законе.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Новый Закон не содержится в Старом. В самом деле, Новый Закон по преимуществу заключается в вере, по каковой причине и назван «законом веры» (Рим. 3, 27). Но в Новом Законе приведено много таких положений веры, которых нет в Старом. Следовательно, Новый Закон не содержится в Старом.

Возражение 2. Далее, глосса на слова из [евангелия от] Матфея: «Кто нарушит одну из заповедей сих малейших» (Мф. 5, 19), говорит, что «малейшие заповеди» – это заповеди Закона, а великие заповеди – это заповеди Евангелия. Но великое не может содержаться в малом. Следовательно, Новый Закон не содержится в Старом.

Возражение 3. Далее, кто обладает содержащим, тот обладает и содержимым. Таким образом, если бы Новый Закон содержался в Старом, то из этого бы следовало, что кто бы ни обладал Старым Законом, он обладал бы и Новым, и потому было бы излишним сообщать людям Новый Закон, когда они уже обладали Старым. Следовательно, Новый Закон не содержится в Старом.

Этому противоречит следующее: [в Писании] сказано о том, что «колесо находилось в колесе» (Иез. 1, 16), то есть, как разъясняет Григорий, «Новый Завет внутри Ветхого».

Отвечаю: одно может содержаться в другом двояко. Во-первых, актуально, как предмет в своем месте. Во-вторых, виртуально, как следствие в причине или как дополняющее в том, что неполно (так виртуально род содержит свои виды и семя – все дерево). И именно так Новый Закон содержится в Старом, поскольку, как уже было сказано (1), Новый Закон соотносится со Старым как совершенное с несовершенным. Поэтому Златоуст, разъясняя слова из [евангелия от] Марка: «Земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе» (Мк. 4, 28), высказывается следующим образом: «Он сообщил сперва зелень, то есть закон природы, потом колос, то есть Закон Моисея, наконец, полное зерно, то есть Закон Евангелия». Следовательно, Новый Закон содержится в Старом, как зерно в колосе.

Ответ на возражение 1. Все, что в качестве положений веры приведено в Новом Завете открыто и явно, содержится и в Ветхом Завете как предмет веры, но не явно, а образно. И потому даже со стороны того, во что мы должны верить, Новый Закон содержится в Старом.

Ответ на возражение 2. О предписаниях Нового Закона говорят как о великих по сравнению с предписаниями Старого Закона вследствие явности их формулировок. Но в том, что касается самой субстанции предписаний Нового Завета, то все они содержатся в Старом. По этой причине Августин говорит, что «почти все наставления и предписания Господа, которые начинаются словами: «А Я говорю вам», могут быть обнаружены и в тех древних книгах. Но так как они полагали, что убийством может быть только убийство человеческого тела, Господь разъяснил им, что всякий злой помысел, направленный против наших братьев, является своего рода убийством»²²¹. И именно в силу этого о предписаниях Нового Закона говорят как о великих по сравнению с предписаниями Старого. Впрочем, ничто не препятствует тому, чтобы великое содержалось в малом виртуально подобно тому, как всякое дерево содержится в своем семени.

Ответ на возражение 3. То, что предложено неявно, необходимо должно быть объявлено явно. Поэтому после обнародования Старого Закона надлежало также предоставить и Новый Закон.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Новый Закон более обременителен, чем Старый. Так, Златоуст говорит, что «заповедям, данным Моисеем, таким как «не убивай, не прелюбодействуй», повиноваться легко, а вот заповедям Христовым, таким как «не гневайся, не вожделей», – трудно"». Следовательно, Новый Закон более обременителен, чем Старый.

Возражение 2. Далее, пользоваться земным процветанием куда как легче, чем переносить злосчастья. Но в Ветхом Завете из соблюдения Закона следовало временное процветание, как это явствует из двадцать восьмой [главы книги] «Второзаконие» (Вт 28, 1–14), тогда как из соблюдения Нового Закона следует множество злосчастий, о чем читаем: «Во всем являем себя, как служители Божий – в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в телесных обстоятельствах» и т. д. (2Кор. 6, 4–10). Следовательно, Новый Закон более обременителен, чем Старый.

Возражение 3. [Далее] чем более надлежит исполнить, тем это и трудней. Но Новый Закон [в указанном смысле] дополняет Старый. В самом деле, если Старый Закон запрещал лжесвидетельство, то Новый Закон запретил даже клясться, если Старый Закон запрещал человеку оставлять свою жену без разводного письма, то Новый Закон запретил развод в целом, как это явствует из разъяснения Августином пятой [главы евангелия от] Матфея (Мф. 5, 31–44). Следовательно, Новый Закон более обременителен, чем Старый.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные» (Мф. 11, 28), каковые слова Иларий разъясняет так: «Он призывает к Себе всех труждающихся соблюдением Закона и обремененных грехами этого мира». А далее Он говорит об иге Евангелия: «Иго Мое – благо, и бремя Мое – легко» (Мф. 11, 30). Следовательно, Новый Закон менее обременителен, чем Старый.

Отвечаю: в связанных с предписаниями Закона делах добродетели можно усматривать двоякую трудность. Первую – со стороны внешних дел, которые сами по себе могут быть трудны и обременительны. И в этом отношении Старый Закон был гораздо обременительней Нового, поскольку Старый Закон посредством многочисленных обрядов предписывал намного больше внешних актов, чем Новый Закон, который, согласно учению Христа и апостолов, добавил очень немного предписаний к предписаниям естественного закона, хотя впоследствии были добавлены ещё некоторые посредством установлений святых Отцов. Но даже и в их отношении, по словам Августина, должно соблюдать умеренность, чтобы благие дела не стали обузой для верующего. Так, отвечая на вопросы Януария, он говорит, что «в то время как Бог по милосердию Своему пожелал, чтобы религиозные обряды были свободным служением и определил для публичного представления небольшое количество наиболее очевидных таинств, иные люди превращают их в рабские бремена настолько, что состояние евреев, которые были подчинены священнодействиям Закона, а не человеческой самонадеянности, представляется [подчас] куда более сносным».

Другую трудность в делах добродетели надлежит усматривать со стороны внутренних актов, например, что добродетельные поступки должно совершать своевременно и с удовольствием. Эту трудность может превозмочь только добродетель, поскольку действовать подобным образом для лишенного добродетели человека крайне затруднительно, а для добродетельного – нет. В этом отношении предписания Нового Закона более обременительны, чем предписания Старого, потому что Новый Закон запрещает некоторые внутренние движения души, которые явно не запрещались Старым Законом во всех случаях, хотя в некоторых запрещались и им (впрочем, такие запреты не подкреплялись соответствующими им наказаниями). Но все это для лишенного добродетели человека обременительно, по каковой причине Философ говорит, что поступать так, как поступает правосудный, нетрудно, но делать это так, как делает он, то есть своевременно и с удовольствием, для неправосудного – нелёгкий труд²²². Поэтому слова [Писания] о том, что «заповеди Его нетяжки» (1Ин. 5, 3), Августин разъясняет так: «Они нетяжки для любящего, в то время как для того, кто без любви, обременительны».

Ответ на возражение 1. В приведенном отрывке недвусмысленно говорится о трудности Нового Закона в смысле сознательного ограничения внутренних движений.

Ответ на возражение 2. Переносимые соблюдающими Новый Закон злосчастья не обусловлены непосредственно самим Законом. Кроме того, их нетрудно сносить благодаря любви, в которой и заключается этот Закон, поскольку, как говорит Августин, «любовь делает те вещи, которые кажутся трудными и не находящимися в нашей власти, легкими и не имеющими никакого значения».

Ответ на возражение 3. Объект этих дополнений к предписаниям Старого Закона, как говорит Августин, готов исполнять их с большею легкостью. Следовательно, этот [аргумент] не доказывает, что Новый Закон более обременителен, но, пожалуй, наоборот, что он является более легким бременем.