Заключительная беседа
Иерей. Я уже совсем собрался в дорогу, но почувствовал сильное желание еще раз зайти к Вам, поблагодарить Вас за Ваши назидательные беседы, открывшие мне сущность внутренней духовной жизни, и попросить Ваших святых молитв и напутственного благословения и, может быть, услышать Ваше последнее наставление, совет и указание, как мне, слабому и неопытному, сохранить в своей памяти, в сердце и в жизни полученные от Вас уроки. Я боюсь, что в сложной, суетной, мирской жизни я легко и скоро растеряю все то, что успел приобрести здесь, в Вашей святой обители.
Инок. Очень рад видеть Вас еще раз. Не смущайтесь и не падайте духом. Надейтесь на Господа. Он не оставит Вас и поможет Вам не только сохранить, но и возрастить, и умножить то доброе, что дала Вам наша обитель.
Со своей стороны позаботьтесь сохранить тот дух ревности по Богу, то горение сердца, которое Вы сейчас чувствуете в себе.
Иерей. Я был бы очень счастлив сохранить в себе горение духа по Богу, но боюсь, что это мне не удастся. Что я должен делать, чтобы не потерять его?
Инок. «Ревность по Богу рождается у нас в чувстве покаяния, возжигаемом в духе нашем благодатию Божиею ради духа сокрушенного и обета творить волю Божию: она-то и есть сила на творение заповедей Божиих, и только она одна и способна поднять на себя все это бремя... Дух ревности есть единственная для нас спасительная сила. Где он – там тщание, заботы, усердие, готовность, живость на дела, угодные Богу. Где нет его – там все прекращается и падает, нет жизни духа – он хладеет, замирает. Там пусть будет и творение дел добрых – они добры будут только по форме, а не по силе и духу. Это – тот огонь, который пришел возжечь на землю Господь наш Иисус Христос (Лк. 12, 49). Апостол заповедует духа не угашать (1Сол. 5, 19). У св. отцов это именуется разно: исканием, предложением, усердием, тщанием, теплотою духа и горением, и просто ревностию» (Еп. Феофан. Путь ко спасению. С. 204).
Чтобы сохранить в себе дух ревности по Богу, необходимо от внешней жизни обратиться к внутренней, войти в себя, перевести свое сознание из области рассудка в область духа, из головы в сердце и там прочно утвердиться. Это есть исходная, начальная точка перехода к правильной духовной жизни. Раскрытию этого закона духовной жизни и всестороннему его освещению и были, в сущности, посвящены все наши предыдущие беседы. Только при этом постоянном внутрь-пребывании и возможно сохранить в себе непрерывное горение духа и ревность по Богу. «Ревность, – пишет свт. Феофан, – должна сохраняться таким же путем, каким она родилась, а родилась она внутренним изменением сердца, под невидимым действием благодати Божией» (Там же. С. 205).
Учение о перемещении сознания из области ума в область духа и из головы в сердце совершенно чуждо современному научному сознанию. «Умовые люди (научники), – пишет свт. Феофан в одном из своих писем, – все в голове живут. Живут в голове и страдают непрестанным бурлением мыслей. Это бурление не дает вниманию стоять на едином. Не может ум стоять и на едином помышлении о Боге, пока он в голове. Все отбегает и отбегает. На этом основании желающим установиться в едином помышлении о Боге заповедуется оставить голову и низойти умом своим в сердце и там стоять вниманием неисходно. Только тогда, как ум сочетается с сердцем, можно ожидать успеха в памяти Божией. Извольте поставить себе целью достижение сего и начинайте движение к сей цели. Не думайте, что это труд непосильный, но и того не думайте, что это так легко, что стоит только захотеть, как и дело тут».
«Ум, как только получит свободу, тотчас начнет блуждать и шататься по миру. Надобно приучить его сидеть дома, – и не только дома сидеть, но и стоять неотходно пред Богом. Вот ежели и в этом успеете, то память Божия явится у Вас водруженною в уме и сердце, – Вы начнете ходить неотступно в присутствии Божием, с достодолжным благоговеинством, вступите в атмосферу духовную, где легко будет Вам и дышать и летать. ...Прежде чем блюсти стояние в сердце, надобно стать там. Вы большею частью живете в голове, а в сердце сходите лишь тогда, когда головная работа возбудит какое-либо чувство. А надо, наоборот, в сердце быть неотходно, а голову совсем бросить, если встретится нужда, по потребности жизни духовной, поработать умом, то пусть он тогда работает, сидя в сердце».
Так пишет свт. Феофан о необходимости для правильной духовной жизни перемещения сознания и внимания из головы в сердце, как в центр духовной, а не одной только рассудочной, жизни. То же самое пишет и свт. Игнатий Брянчанинов, как это видно из наших предыдущих бесед. То же самое говорит и древний отец Церкви, свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский. Вот его собственные слова о внутрь-пребывании и об отношении ума к сердцу:
«Умом называется и деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях, ум есть и производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем. По сей силе ума, главнейшей между нашими силами, сущая в нас душа есть мысляща» (О молитве и чистоте сердца. Добротолюлие. Т. 5. С. 301).
«Некоторые говорят, что мы худо делаем, стараясь ум свой заключать внутрь тела, ибо, говорят, гораздо нужнее и полезнее всячески простирать его во вне тела... Брате! Не слышишь, как говорит апостол, что телеса наши храм живущаго в нас Святаго Духа суть (1Кор. 6, 19), – и опять, что мы храм Божий есмы (1Кор. 3, 16), как и Бог говорит: «Вселюся в них и похожду, и буду им Бог» (2Кор. 6, 16)? Что же сподобилось быть жилищем Бога, в то вселить ум свой кто из имеющих ум сочтет чем-либо неподобным? Как и Бог в начале вселил ум в тело? Ужели и Он худо сделал? Такие слова, брате, прилично обратить к еретикам, кои говорят, что тело зло и есть творение злого начала. Мы же быть уму в телесных мудрованиях почитаем злом, а в теле ему быть не почитаем злом, так как тело не зло... Если апостол и называет тело смертию, когда говорит: «Кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим. 7, 24), – то разумеет при сем чувственное и плотское мудрование. Применяя сие последнее к духовному, он справедливо назвал его телом, и не просто телом, но смертию тела... Итак, зло то, что не ум, а этот закон, сущий во удех наших и противувоюющий закону ума, живет в теле (Рим. 7, 23). Почему мы, противувоюя сему закону греха, изгоняем, его из тела и поселяем там ум, как епископа (над всем надзирающего и всем заправляющего), и через него полагаем законы каждой силе души и каждому из членов тела подобающее ему. Чувствам предписываем, что и в какой мере должно им воспринимать, – каковое дело закона именуется воздержанием; желательную часть души настраиваем наилучшим расположением, коему имя любовь; мысленную часть улучшаем, отгоняя все, что препятствует уму возноситься к Богу, – и сию частичку закона духовного называем трезвением...
Итак, если и мы будем держать ум свой внутрь тела, ужели будем делать нечто недостойное величия ума? И кто скажет это, кроме разве того, кто совсем не духовен и ум имеет обнаженный от Божественной благодати?..
Душа наша одарена многими силами и пользуется, как орудием, телом, ею оживляемым. Каким же органом, как орудием, пользуется в своей деятельности та сила ее, которую мы называем умом? Никто никогда не думал, чтобы ум обитал в ногтях или ресницах, в ноздрях или ланитах. Но все согласны, что он внутри нас есть. Расходятся только в том, каким внутренним органом, как орудием, пользуется он. Ибо одни водворяют его в мозгу, как в некоем акрополе, другие дают ему седалище в сердцевине сердца. С последними и мы согласны, поясняя только, что разумная сила наша в сердце не как в сосуде каком заключена, как нетелесная, и не вне его есть, как соединенная с ним, но есть в сердце, как в органе своем, как мы наверное это знаем, не от человеков сему научены быв, но от Самого Создателя человека, Который говорит в Евангелии: «Не входящее во уста сквернит человека, но исходящее изо уст, то сквернит человека. От сердца бо исходят помышления...» (Мф. 15, 11, 19). То же говорит и Макарий Великий: «Сердце правит всем органом, и, когда благодать займет все отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все помыслы душевные». Итак, сердце есть сокровенная храмина ума и первый плотской орган мыслительной силы. Почему, стараясь в тщательном трезвении надзирать над нашею мыслительною силою, ею право править и ее исправлять, каким другим способом можем мы успеть в сем, как не собрав от вне рассеянный чувствами ум и введши его внутрь, в это самое сердце, которое есть хранилище помыслов? Чего ради и блж. Макарий, немного ниже после приведенных выше слов, говорит: «Там убо должно смотреть, написала ли благодать законы духа». Где там? – В главном органе, где престол благодати, и где ум и все помыслы душевные, т. е. в сердце. Видишь, как необходимо для тех, кои положили внимать себе в безмолвии, возвращать и заключать ум в теле, наипаче же в том, которое есть внутреннейшее в теле тело, которое мы называем сердцем. Ибо если, по псалмопевцу, вся слава дщере царевы внутрь (Пс. 44, 14), то зачем нам искать ее где-либо вне? Если, по апостолу, посла Бог Духа Своего в сердца наша, вопиюща: Авва Отче (Гал. 4, 6), то как нам не в сердцах молиться с Духом сим? Если, по слову Господа, пророков и апостолов, Царствие Божие внутрь нас есть (Лк. 17, 21), то не будет ли вне Царствия Небесного тот, кто так усердно старается изгнать ум из внутрь себя во вне?» Таково свидетельство свт. Григория Паламы.
Обратимся снова к свт. Феофану. Он пишет: «Когда внимание сойдет в сердце, то привлечет туда, в одну точку, все силы души и тела. Это сосредоточение всей человеческой жизни в одно место тотчас отзывается там особым ощущением. Сие ощущение и есть начало будущей теплоты. Ощущение сие, сначала легкое, все усиливается, крепнет, углубляется и из холодного, каково оно в начале, переходит в теплое чувство и держит на себе внимание, порождает теплоту в сердце. Теплота же сия затем держит внимание без особого его напряжения. Они затем друг друга поддерживают и должны пребывать неразлучно, ибо рассеяние внимания охлаждает теплоту, а умаление теплоты ослабляет внимание».
Более подробно говорит о внутрь-пребывании свт. Феофан в своей книге «Путь ко спасению».
«Когда Божественная благодать воздействует на человека в сердце его, тогда дух его проникает туда своим сознанием, а за ним и все силы души и тела. Отсюда – закон для внутрь-пребывания: держи сознание свое в сердце и собирай туда напряжением все силы души и тела. Внутрь-пребывание собственно есть заключение сознания в сердце, напряженное же собрание туда сил души и тела есть существенное средство, или делание, подвиг. Впрочем, они взаимно друг друга рождают и предполагают, так что одно без другого не бывает. Кто заключен в сердце, тот собран, а кто собран, тот в сердце. Около сознания в сердце должно собираться всеми силами: и умом, и волею, и чувством. Собрание ума в сердце есть внимание, собрание воли – бодренность, собрание чувства – трезвение. Внимание, бодренность, трезвение – три внутренних делания, коими совершается самособрание и действует внутрь-пребывание. У кого есть они, и притом все, тот – внутрь, у кого нет, и притом хоть одного, тот – вне. Вслед за такими деланиями душевными, туда же должны направляться и телесные, им соответствующие, органы: так, за вниманием – обращение внутрь очей, за бодренностью – напряжение мускулов во всем теле, в направлениях к персям, за трезвенностью – оттеснение мокротных, как выражается Никифор, каких-то расслабляющих движений, подходящих к сердцу из нижних частей тела, подавление услаждения и покоя плоти. Такие телесные делания, действуя неразлучно с душевными, суть самые сильные, помогающие тем душевным средствам, без коих им и быть нельзя. Итак, все делание внутрь-пребывания чрез самособрание состоит в следующем. В первую минуту по пробуждении от сна, как только сознаешь себя, низойди внутрь к сердцу, в эти перси телесные, вслед за тем созывай, привлекай, напрягай туда и все душевные и телесные силы, вниманием ума, с обращением туда очей, бодренностью воли, с напряжением мускулов и трезвением чувства, с подавлением услаждения и покоя плоти, и делай это до тех пор, пока сознание не установится там, как на своем месте-седалище, не прилепится, не привяжется, как липкое что-либо к крепкой стене, и потом пребывай там неисходно, пока пользуешься сознанием, часто повторяя то же делание самособрания и для возобновления его, и для укрепления, потому что оно поминутно то расслабляется, то нарушается.
Надобно знать, что это внутрь-пребывание и собрание не то же, что углубление при размышлении, или дума (от слова – задумываться), хотя много походит на него. Последнее стоит только в исходище ума, оставляя другие силы незанятыми, и держится в голове, а то стоит в сердце, в исходище всех движений, ниже и глубже всего, что в нас есть и бывает или происходит, так, что все это бывает уже поверх его, пред его глазами, и то позволяется, то запрещается.
Отсюда само собою очевидно, что внутрь-пребывание есть, в истинном своем виде, условие истинного господства человека над собою, следовательно, истинной свободности и разумности, а потому и истинно-духовной жизни. Это подобно тому, как во внешнем мире владетелем города считается тот, кто занимает крепость. Потому всякое духовное делание и всякий вообще подвиг должен быть совершаем отсюда, иначе он – не духовен, ниже подвижничества и должен быть отметаем. «Царствие Божие внутрь вас есть», – говорит Господь и потом для одного духовного делания заповедал: «Вниди в клеть твою и затвори двери...» Это – клеть сердца по разумению всех св. отцов. По сей-то причине человек духовный, спасающийся, подвизающийся и называется внутренним.
Что собрание внутрь есть приспособленнейшее средство к хранению ревности, это сейчас видно: 1) собранный должен гореть, ибо собирает все силы воедино, подобно, как лучи рассеянные, будучи собраны в одну точку, обнаруживают сильный жар и зажигают. И действительно, с собранием всегда соединена теплота: дух здесь видится сам с собою, как говорит Никифор, и играет от радости. 2) Собранный силен, подобно войску устроенному, или пуку слабых тростей связанных. Оно, подобно препоясанию чресл, означает готовность и силу действовать. Несобранный всегда слаб и или падает, или не делает. 3) Собранный зрит все в себе. Кто в центре, зрит по всем радиусам, все видит в круге ровно и как бы в один раз, а выступивший из центра видит по направлению одного только радиуса, точно так и тот, кто собран внутрь, видит все движения своих сил, – видит и управить может. Горение же духа – сила и зрячесть и составляют истинный дух ревности, который из них слагается. Потому следует сказать: только будь внутрь и не перестанешь ревновать.
Так-то значительно внутрь-пребывание! Значит, должно потрудиться, чтобы стяжать его, ибо и оно не вдруг оказывается, а по времени и многом искании. На первом месте оно поставляется потому, что есть условие духовной жизни. Его совершенствование зависит от совершенства трех производящих его душевных и трех телесных деланий, именно: внимания ума с обращением внутрь очей, бодренности воли с напряжением тела и трезвения сердца с отбиванием услаждения и покоя плоти. В полном же свете явится тогда, когда будет стяжена чистота ума от помыслов, чистота воли от пожеланий, чистота сердца от пристрастий и страстей. Но и до того времени оно все же есть внутрь-пребывание, хотя несовершенное, незрелое, не непрерывное» (Путь ко спасению. С. 205–209).
«...Вот почему в наставлениях св. отцов внутренняя жизнь всегда поставляется в неразрывной связи с подвижнической бранию. Однако же собрание не то же, что брань. Это особое делание духовное, начальнейшее. Оно есть место, где все духовное делается: и брань, и чтение, и богомыслие, и молитва. Что ни делал бы подвизающийся, прежде всего войди внутрь и оттуда действуй» (Там же. С. 209).
Для низведения ума в сердце и для соединения ума с сердцем древние отцы рекомендовали и некоторые физические методы, например, сведение ума в сердце путем дыхания, или сидение на маленьком стульце, прижав голову к груди, пригнувшись к коленам и сдерживая дыхание. Об этих приемах свт. Феофан пишет так: «Сведением ума в сердце путем дыхания указывается на тот случай, если ты не знаешь, где остановиться вниманием или где сердце, а если ты и без этого знаешь, как найти сердце, делай как знаешь, только установись в сердце».
И еще: «Другие делали так: сядет на маленькое стульце, что под ноги подставляют, прижмет голову к груди, пригнется к коленам и дышит: одну половину молитвы (Иисусовой) говорит вдыхая воздух, а другую – выдыхая... Трудясь так, навыкают молитве, а потом и другим советуют то же... И пусть! Только бы не думали, что в этом все дело и есть... Но это все и подобное сему – не дело, а приделки. Дело: стать умом в сердце пред лицем Господа и говорить Ему молитву».
«Художественный образ молитвенного делания имеет не существенное, но вспомогательное значение. У отцов Церкви он изображается как внешнее пособие и подчиняется внутреннему деланию. Неопытные подвижники усвояют только внешнюю сторону, нерадя о внутренней. Чуть-чуть появится какое теплое движение в сердце, они решают: вот дал Бог... и предаются мечтаниям о себе... От сего преуспеяния внутренней молитвы прекращается, и они остаются с одним внешним деланием. И духовная жизнь перестает».
Заблуждение происходит прежде всего от неуяснения сущности делания и от ложной мысли, служащей основанием всех заблуждений. Например, иные ревнители внутреннего делания по своей неопытности, а иногда и по невежеству, не понимая того, что ум есть духовная сила и пользуется сердцем как своим органом, рассматривают ум как некоторый материальный предмет, который путем дыхания надо перенести в сердце, причем и самое сердце они представляют себе, как некоторый сосуд или пузырь, в который можно посадить ум.
Одного этого неправильного мнения достаточно, чтобы сделать бесплодным весь их молитвенный труд. Многие трудились многие годы, и все было напрасно. Мало того – ум нисходил ниже сердца и вызывал там известные нежелательные ощущения или же у иных нисходил в чресла, и они, воображая, что их ум находится как бы в содержащем его сосуде или пузыре, полагали, что это и есть то, чего они искали, т. е. благодатная молитва, при которой бесы уже не смеют приблизиться, ибо их опаляет Иисусова молитва, а между тем в таком их состоянии только повторялись слова молитвы, без мысли и чувства и даже без памяти Божией. Бог же мнился где-то далеко на небе. У других вместо соединения ума с сердцем происходило извержение из себя, исход в чувства. И все это зависело от основной неправильной мысли, что ум можно усадить в сердце, как в некотором сосуде, вопреки вышеприведенному разъяснению св. Григория Паламы об истинном взаимоотношении ума и сердца.
Правильная установка ума в сердце, сопровождаемая горением духа и ревностью по Богу, является и возможностью, и основанием, и условием правильного и успешного подвижничества, т. е. борьбы и победы над страстями и их источниками, и на это должен обратить внимание каждый делатель умной молитвы. Я хочу сказать Вам и об этом несколько слов в этой нашей последней, напутственной беседе. Первая наша победа над собою заключается в переломе воли, в предании себя Богу, с неприязненным отвержением всего греховного. Наше внутреннейшее является исходною точкою как нашей положительной деятельности, так и нашей брани со страстями. Сознание и произволение, переходя на сторону добра, с возлюблением его, поражает ненавистию всякое зло и всю страстность, и притом именно свою. В этом собственно и состоит переход, перелом. Этим, однако же, не утверждается, будто вся сила победы от нас, а показывается только исходище. Точка опоры для брани есть наш восстановленный дух, сила же победительная и разрушительная для страстей есть благодать... Борющийся с воплем повергает себя Богу, жалуясь на врагов и ненавидя их, и Бог в нем и через него прогоняет их и поражает. «Дерзайте, – говорит Господь, – яко Аз победих мир» (Ин. 16, 33). «Вся могу о укрепляющем мя Христе», – исповедует апостол (Флп. 4, 13).
Человек весь страстен до обращения. По обращении дух, исполнясь ревности, является чистым. Душа же и тело остаются страстными. Когда начнется их очищение и врачевание, они упорствуют и восстают за свою жизнь на гонящий их дух. Эти восстания совершаются более через телесные и душевные силы и поражают дух, поколику им усвояются эти силы. Но бывают движения, прямо устремленные на дух.
Свт. Феофан следующим образом перечисляет страсти, восстающие на подвижника: 1) в теле источное их начало – плотоугодие, или упокоение плоти, где это есть, там есть похоть блудная, чревоугодие, сластолюбие, леность, изнеженность, блуждание чувств, говорливость, рассеянность, непоседность, вольность во всем, смехотворство, празднословие, сонливость, жажда приятного и всякого рода творения угодия плоти в похоти; 2) в душе: а) в умственной части – своеумие, вера в свой только ум, прекословие, восстание на ум Божий, сомнение, надмение и кичение, пытливость, расхищение ума, блуждание помыслов, б) в части желательной – своеволие, непокорливость, властолюбие, жестокость, самонадеянность, себеприсвоение, неблагодарность, любообладание, лихоимание, в) в части чувствующей – потрясающие покой и мир сердца страсти: гнев, зависть, ненависть, злоба, месть, осуждение, презорство, славолюбие, тщеславие, гордость, тоска, печаль, скорби, уныние, страхи, надежды, ожидания» (Путь ко спасению. С. 269).
«Все это – в душе и теле. Но и дух оживший или, лучше, оживающий, не свободен от приражений, которые тем опаснее, что касаются исходища жизни и нередко бывают не замечаемы, по своей тонкости и глубине. И здесь, так же, как в душе и теле, против всего состава духовной жизни внутренней есть противный ряд движений и состояний, отгоняющий и заслоняющий его. Так, часто бывает, вместо внутрь-пребывания и собранности – извержение из себя, исход в чувства; вместо трех актов внутрь-пребывания: внимания, бодренности и трезвения – расхищение ума, внутреннее смятение, суета, ослаба, льгота, опущение себя, вольность, дерзость, плен, пристрастие, уязвление сердца, вместо познания духовного мира – забвение Бога, смерти, суда, всего духовного.
Как главное в духе – сознание, зиждимое внутрь пребыванием, то когда оно падает, падает и жизнедеятельность. От этого восстает вместо страха Божия и чувства зависимости от Него, бесстрашие, вместо избрания и дорожения духовным – равнодушие к нему, вместо отрешения от всего – себя упокоение (что себя нудить!), вместо познания греховности – стояние в прелести и мнении, вместо покаянных чувств – нечувствие, окаменение сердца, вместо веры в Господа – самооправдание, вместо ревности – охлаждение, вялость, невозбуждение и вместо преданности Богу – самоделание...» (Там же. С. 270–271).
Вот полчища каждоминутно готовых погасить нашу новую жизнь восстаний греха. Человек ходит по земле существа своего, как по трясине, готовый в каждое мгновение провалиться.
Все сии неправые движения (внутри человека) не так были бы свирепы, если бы не вспомоществуемы были соседствующими им родителями их – миром и бесами.
Мир есть осуществленный мир страстей, или ходячие страсти в лицах, обычаях, делах. Прикасаясь к нему какою-нибудь частию, нельзя не растревожить и соответственной в себе раны, или страсти, по сходству их и подобонастроению. И бесы, как источники всякого зла, своими полчищами всюду окружая людей, научают их на самый грех, действуя через плоть, особенно чувства и ту стихию, в коей душа и самые бесы. Потому-то всякую страсть и, всякое восстание греховное можно относить к ним, как к причине. Но есть нечто в греховном круге, что бесы только одни и могут навеять, к чему, при всей порче, естество представляется не способным: так, помыслы хульные – сомнения, неверия, необыкновенного отвращения, омрачение, разного рода прелести и, вообще, искушения страстные, дмящиеся – неукротимая блудная страсть, досмертная и упорная ненависть и проч. Кроме сих невидимых борений от бесов, есть нападения от них видимые, осязаемые: разного рода привидения, простирающиеся даже до власти их над телом.
Вот все, восстающее на нового человека внутрь и вне» (Там же. С. 272).
Я перечислил Вам многообразные виды брани от страстей и бесов, постигающие человека. Сейчас не время указывать Вам правила брани. Вы их найдете в книгах свт. Феофана: «Путь ко спасению», «Невидимая брань» и др. Но главное условие успешности брани Вам известно. Это – внутрь-пребывание с молитвою ко Христу в сердце, от чего рождается горение духа и ревность по Богу. Раскрытию этой истины были посвящены все наши беседы. Сказанное ранее я кратко повторил в последней нашей беседе. Еще же короче главную мысль наших бесед можно выразить словами блж. Филофея, игумена Синайского: «С утра мужественно и неотступно стань у дверей сердца, с крепкою памятию о Боге и непрестанною в душе Иисус-Христовою молитвою, и сею мысленною стражею посекай главы сильных и брань воздвигающих помыслов». Вот Вам и все мое напутственное наставление. Держитесь его крепко, и Господь Вас не оставит! Грядите с миром!
Да хвалится со многою славою Бог, всех Создатель!