Декабрь. Книга 1-я

I.

На основании Высочайше утверждённого 5 июня 1895 года особого положения, в начале нового 1897 года в один день, который будет назначен указом Сената, имеет состояться всеобщая перепись населения Российской империи. Переписи этой подлежат все жители империи обоего пола, всякого возраста, состояния, вероисповедания и племени, как русские, так и проживающие в России иностранцы. Задачей этого правительственного предприятия является обеспечение правильного хода сложной машины государственного управления, требующего обстоятельного знакомства со всеми явлениями современной жизни государства, а равно и с причинами и законами, их вызывающими. Всякие улучшения, всякие реформы, чтобы быть целесообразными, должны считаться с этими последними, и чем настоятельнее потребность в улучшениях, тем больше побуждений к тщательному изучению того строя и порядка, согласно которому идёт жизнь общества. Самым верным средством ознакомления с действительностью признаётся систематическое наблюдение или исследование общественных явлений. Систематическое наблюдение может состояться с одной стороны в качественном изучении отдельных явлений, в исследовании постепенных ступеней его развития; такое наблюдение служит орудием истории. С другой стороны, может иметь место количественное наблюдение обширных масс явлений; изучая, напр., сколько в данной местности находится православных, иноверцев, сектантов, мы можем себе составить понятие о религиозно-нравственном состоянии населения; зная отношение числа грамотных к общей массе населения – имеем данные, характеризующие образованность, в известной степени, развитие этого населения. Такой приём – так называемого «массового наблюдения» – служит отличительной чертой статистического метода.

Одним из средств «массового» или статистического наблюдения являются переписи. Народонаселение всякой страны состоит из постепенно меняющейся массы отдельных индивидуумов. В неё непрерывно привходят вновь нарождающиеся члены, из неё непрерывно выделяются умершие. Таким образом, масса народонаселения представляет собой нечто колеблющееся и изменяющееся по известным законам. Чтобы статистически исследовать её, наука имеет два средства. Во-первых, она время от времени исчисляет совокупность лиц (индивидуумов), живущих в данный момент на известной территории. Во-вторых, наблюдаются постоянно перемены в составе народонаселения – рождаемость, смертность и т. д., словом движение народонаселения. Всякая перепись именно имеет в виду удовлетворить первой цели, т. е. исследует состав народонаселения в известный момент, обыкновенно в один определённый день. Однодневною будет и предстоящая наша перепись 1897 года, которая должна дать материалы для изучения численности населения и его отношения к пространству, размещения населения по осёдлостям, распределения его по полам, возрастам, племенам, сословиям, вероисповеданиям, по гражданскому состоянию, по степени хозяйственной самостоятельности, по роду занятий, по степени образования и пр.

Народные переписи собственно дело не новое, начало их освящено Самим Богом: о переписях известно было в глубокой древности, из библейских свидетельств. Так, в Пятокнижии говорится, что Сам Бог повелел Моисею в пустыне Синайской, на второе лето по исшествии израильтян из земли Египетской, произвести исчисление народа Божия посемейно: возьмите сочтение всего сонма сынов Израилевых по сродством их, по домом отечества их, по числу имён их, по главам их. (Числ.1:2).

Произведена была перепись народа израильского также и Давидом, но без Божия на то благословения и по грешным суетным побуждениям, за что и народ и царь были наказаны Господом (2Цар. 24 гл.).

В новом завете находим евангельское свидетельство, что во дни Кесаря Августа вышло повеление «написать всю вселенную», вследствие чего тогда каждый из иудеев должен был идти записываться в свой фамильный город. Эту гражданскую обязанность свято исполнили св. Иосиф Обручник и Пресвятая Дева Мария, отправившаяся нарочито из Назарета в свой родной город Вифлеем, где и родила Предвечного Младенца, укрывшись, благодаря стечению народа, за неимением помещения, в пещере. Но как в древности, так и в позднейшие века до сравнительно недавнего времени народо-исчисления производились крайне приблизительно, без соблюдения тех основных правил, которые выработаны господствующим статистическим методом. Первая попытка систематического народо-исчисления в Европе была сделана в швейцарском кантоне, в Цюрихе, в 1567 году, но полной научной высоты дело переписей достигло лишь при Бельгийской переписи, предпринятой в 1846 году по мысли творца современной статистики Ламбера Адольфа Жака Кеттле. Отличие этой последней переписи от предшествующих заключается в том, что при ней определялось наличное население, т. е. то, которое в момент переписи находилось, действительно, в исследуемой местности. Притом перепись была произведена так, что все сведения были приурочены именно к одному дню. Эти два условия являются необходимыми для того, чтобы исследование могло считаться правильно организованным. Начиная с указанного времени (1846 г.), основные правила эти исполнялись при всех бывших в западной Европе переписях.

В нашем отечестве всеобщих однодневных переписей не было до сих пор. Роль их играли т. н. «ревизии», последняя из которых была произведена в 1857 г. Опыт показал несостоятельность их. Не говоря уже о том, что при них не соблюдалось ни одно из приведённых выше правил и все ревизии производились крайне долго, они ещё имели весьма существенный недостаток. Преследуя фискальную цель – определение числа душ, подлежащих подушному окладу и рекрутской повинности – ревизии совершенно игнорировали те классы населения, которые не несли податной тяготы. Кроме того, население, зная, что ревизия служит основанием распределения податей и повинностей, всегда старалось уклониться от внесения в сказки. Эта утайка, будучи весьма значительна, не могла не отзываться крайне вредно на результатах ревизии – достоверности и точности. Особенно это нужно сказать о наших раскольниках и сектантах, имеющих, как увидим ниже, по самому учению своему предубеждение против правительственных переписей.

Таким образом путём «ревизии» не могла быть уже удовлетворена давно назревшая у нас потребность в основном и всеобщем народо-исчислении, тем более, что около 40 лет не было даже и ревизий.

Однодневная всеобщая перепись 1897 г. будет первой в России собственно всенародной переписью и займёт в истории место в ряду знаменательнейших событий нынешнего царствования. Производство переписи вот уже более года деятельно подготовляется правительством. Для общего руководства этим грандиозным государственным предприятием организована в С.-Петербурге особая переписная комиссия, под председательством Министра Внутренних Дел; в губерниях, областях, уездах и округах назначены свои комиссии, в состав которых входят представители администрации, городских и земских учреждений и духовенства. Уезды и города разделены на переписные участки, заключающие в себе примерно до 400 домов крестьянских, или до 2000 жителей, в городах до 150 квартир, или до 750 жителей. Саму перепись будут вести счётчики. В состав последних правительством, с разрешения Св. Синода, приглашены священно-церковно-служители и учителя церковных школ. Счётчики снабжаются переписными листами разных форм и подробными инструкциями, и указаниями о заполнении каждой графы.

Какие богатые материалы для правительственных целей и всестороннего вообще изучения народной жизни обещает дать перепись, показывает уже один перечень вопросов, на которые должны собрать счётчики точные ответы⁴³¹. Статистические материалы, добытые переписью, затем подлежат всесторонней разработке в особом комитете.

II.

Не касаясь всех других, подлежащих исследованию переписи вопросов, наш миссионерский орган считает не бесполезным остановить внимание кого следует на 11 вопросе – о вероисповедании и высказать свои соображения прежде всего о тех затруднениям, с какими могут встретиться «счётчики» при исследовании вероисповедного вопроса в раскольничьей и сектантской среде, а также и о том важном значении, какое могли бы иметь для сектоведения и миссионерства правильно установленные здесь переписные сведения. Орган Св. Синода – «Церковные Ведомости» (№ 42) не без основания предполагает возможность, – по необычайности дела и недостаточной ясности для массы простого народа тех высших соображений, по которым предпринимается всеобщая и притом однодневная перепись, появления среди тёмных людей неосновательных толков и слухов о целях переписи и опасений в народе неблагоприятных якобы для себя последствий, вследствие чего могут быть уклонения от переписи, сообщения заведомо неверных сведений, наприм., о хозяйственной правоспособности и проч. В виду этого почтенный журнал рекомендует духовенству подготовить православное сельское население к переписи, выяснив, путём вне-богослужебных собеседований, истинные цели переписи и ту действительную пользу для государственной жизни и в частности для народа, какую должны принести верные сведения по народо-исчислению. Но если нужно предостерегать от кривотолков, вредных для хода переписи, православное население, то тем паче раскольничью и сектантскую среду, так что дело переписи должно бы составить особую заботу для миссии, тему для миссионерских и пастырских бесед с отпадшими. Необходимо и этой среде выяснить, что перепись дело не грешное, а освящённое повелением и Самого Господа, и библейскими примерами, что от переписи ни один верный сын отечества и Царя не должен уклоняться, так как она направлена ко благу населения и будет произведена по Высочайшему повелению Государя Императора, что делается она только для того, чтобы правительство знало точный счёт и состав населения и что предстоящая всеобщая перепись населения совсем не то, что были прежние ревизии, когда раскольников считали для взимания с них особого налога и как плательщиков подушной подати, которая для податного сословия теперь навсегда отменена; а вместе с тем и то, что от всеобщей переписи не следует ожидать ни новых каких-либо налогов, или повинностей, ни каких-либо новых льгот; что для пользы государства нужно, чтобы каждый сообщал о себе и своих домашних самые точные и верные сведения. Словом, что из-за переписи никому никакой неприятности, или ответственности не будет, а будет только польза, когда правительству придётся помочь населению в той или другой нужде; а потому уклоняться или скрываться от переписи, как ранее любили это делать раскольники, нет ныне никакого основания и вообще неразумно и преступно.

При производстве настоящей переписи нельзя упускать из виду и не считаться с исторически сложившимися в этом отношении воззрениями и нравами раскольничьей среды, впитавшей в свою плоть и кровь принцип всяческого уклонения от точной регистрации. Начало такой обособленности и уклонения от всяких связей с общенародной жизнью положено ещё со времени первого сурового закона царевны Софии 1684 г., коим решительно воспрещалось содержание раскола, – упорных, после троекратного увещания повелевалось жечь на костре, а раскаявшихся ссылать в монастыри, менее же виновных наказывать кнутом или ссылать. Разбежались тогда по лесам и дебрям и за границу упорные фанатики, прожили столетия своей замкнутой жизнью, всякий раз враждебно и подозрительно относясь ко всем ревизиям, правительственным предприятиям, клонившимся к установлению точной регистрации последователей раскола. Петровские налоги на бороды и длинные кафтаны и двойные оклады дали новый повод ненавистного отношения к «раскольничьим спискам». Вместе с тем в расколе выработались и дикие религиозные воззрения, по которым всякая правительственная регистрация, исчисление раскола, метрики – дело антихристово. Таких крайних воззрений со всей прямолинейностью и доселе держатся последователи толка «бегунов». Бегуны учат, что антихрист царствует на земле чувственно, в лице царствующих императоров, а печатью его служит повиновение гражданской власти и исполнение общественных обязанностей, в том числе записывание в ревизии, уплата повинностей и выдача паспортов. Жить в обществе, нести государственные повинности, подчиняться требованиям гражданского общежития, по мнению бегунов, значит быть пленённым в область антихриста, а потому их догмат – вечно бродяжничать из одного места в другое; можно наперёд сказать, что эти фанатики отнесутся и к нынешней переписи, как и к прежним ревизиям. Они скорее предпочтут забиться в непроницаемые тайники своих пристанодержателй или в леса, чем позволят счётчикам внести себя в переписной лист. Да и весь раскол вообще, особенно же беспоповщина и так называемые бракоборные толки, отрицающие семейные начала, далеко не приучены к ведению верной и точной регистрации, несмотря на давно Высочайше дарованное им (1874 г.) право ведения полицейских метрических записей, служащих актами рождения и состояния отпавших от Церкви.

На 2-м миссионерском съезде было установлено сведение о злоупотреблениях в ведении этих актов и в частности о систематическом уклонении беспоповцев бракоборцев от записей в метрики своих детей, при единодомовном сожитии с «покойщицами» и «стряпухами»; так бракоборные беспоповцы называют своих супружниц или сожительниц, – дети обыкновенно отдаются на воспитание родственникам, где и записываются за сыновей, что способствует обходу закона и уклонению от воинской повинности. У беспоповца бракоборца редкость встретить сыновей, из которых один служит в рядах войск. В поповщинском расколе тоже свои согласия, которые к метрическим записям относятся с предубеждением, как к греховному новшеству. Вследствие всего этого статистика о движении раскольничьего населения всегда хромала на обе ноги и доселе не может считаться соответствующей действительности. Поэтому настоящая перепись и имеет своё особо важное значение в точном исчислении раскольничьего населения империи; конечно, нынешние раскольники далеко не те изуверы и дикари, которыми они были сто лет тому назад, когда скрывались «на горах и в лесах» Печерского. Но будет фальшивым оптимизмом представлять, чтобы эта среда ныне была чужда указанных выше предубеждений относительно переписи. Раз люди исторически привыкли лгать и обманывать в этом деле правительство, то с теми же явлениями должна встретиться здесь и предстоящая перепись. Среди раскольников много обитателей таких дебрей, куда будет нелегко проникнуть счётчикам и добраться там истины. Года три назад мы воочию убедились в этом, когда нам пришлось по делам службы в Черниговском Стародубке обследовать эти лесные дебри, именуемые скитками с сотнями обитающих в них скитниц. Сюда нельзя было иначе проникнуть, как через тын и забор; причём «скитницы», увидав человека, поскакали как дикие козы – кто на чердак, кто в подвал, а кто прямо в чащу леса, оставив на месте одних немощных калек.

Другая трудность, с которой должны встретиться счётчики – это техническая терминология или наименование толков, как раскольничьих, так и сектантских, – которых, к сожалению, насчитывается множество: «наставление сельским и городским счётчикам» дало по вопросу 11 о вероисповедании только общие руководящие указания и никаких частных и более определённых.

В инструкции сказано о § 11: «сюда вписываются, кто какой веры, причём для сокращения можно отмечать православную «прав.», единоверческую «единовер.» Лица русского происхождения, не считающие себя православными, должны быть обозначены тем толком или исповеданием, к какому сами себя причисляют» (стр. 23). Вот и всё наставление, относящееся к вопросу о расколе и сектах. Ниже относительно исповедания единоверцев идёт довольно подробное, – хотя и здесь нужны добавления и поправки, перечисление существующих в России христианских инославных исповеданий и сект и иноверия, с указанием как сокращённо отмечать последние. Нельзя не пожалеть, что в наставлении не сделано такого же перечисления хотя бы главнейших раскольничьих и сектантских толков с целью ознакомления счётчиков «с терминологией», принятой у самих же раскольников и в науке сектоведения.

Основной руководящий принцип указан наставлением совершенно верный: обозначать тем толком, каким сами себя признают. счётчики отнюдь не должны «сочинять» веру того или другого опрашиваемого, но записывать её точно со слов самого раскольника, сектанта. Это в известной степени гарантирует будущие материалы от «сочинительства» счётчиков и служит ручательством, что духовное ведомство сектоведения будет иметь дело с материалом сырым, но несомненно чистым, жизненным, не фальсифицированным. Но беда в том, что сами-то раскольники и сектанты в своём подавляющем большинстве не сумеют назвать своей веры и на вопрос о ней счётчика ответят в большинстве, что: я веры «бугровой», а я «Феклиной» – т. е. обозначают по уважаемому главарю согласия или по владельцу моленной, по покровителю и основателю скита. Но ведь такое определение ничего общего не имеет с истинными задачами переписи по данному вопросу. У сектантов рационалистического и мистического направления есть своя условная терминология, которая может неосведомлённому счётчику показаться странной и бестолковой и он, чтобы не отнесено было это на счёт собственной его бестолковости, легко напишет не то, что ему скажет опрашиваемый, и выйдет вера сочинённая. Одни из сектантов назовут себя «верующими», другие «истинными христианами» (духовная штунда), третьи «духовными» (молоканы), «евангеликами» или «баптистами» (штундо-баптисты), «людьми Божьими» (хлысты, скопцы и «монтаны»). Мы уверены, что по результатам предстоящей переписи окажется в России слишком мало штундистов, между тем их, к несчастью, весьма немало, и это потому, что штундисты себя не любят называть этим именем, и наоборот, множество окажется «баптистов», так как этот термин в последние годы стал излюбленным и господствующим. Таким образом графа о вероисповедании в сущности является самою трудной для заполнения, а вместе с тем и никак не менее важной, чем всякая другая; но этот сложный вопрос оставлен без надлежащего уяснения для производящих перепись и даже больше того: в изложенном наставлении допущена неточность и неполнота, какова, наприм., «единоверческая вера»; опрашиваемый единоверец скажет о себе, что он старообрядец «благословенной церкви» или православный старообрядец и редко – единоверец. В перечне инославных исповеданий и иноверных сект упущено «кальвинство» и среди немецких колоний «баптисты». Важность материалов по исследованию вероисповедного вопроса для интересов Церкви и государства русского слишком очевидна, чтобы об этом много говорить, а потому очень будет жаль, если при настоящем столь благоприятном чрезвычайном событии, какова всенародная перепись, не будет сделано обстоятельного статистического исследования вероисповедного вопроса в России, в обширном смысле этого слова, которого вправе ждать и наука сектоведения и миссия. Интересами православия, как основы и зиждущей государственной силы, требуется установление точных сведений о силе и численности противников господствующей Церкви, а, следовательно, и отечества, в лице разного рода отщепенцев, с которыми миссии Церкви приходится вести духовную борьбу.

Особое значение вероисповедные сведения всеобщей переписи в нашем расколе и сектах имеют ещё и в том отношении, что у нас, не смотря на вековую историю раскола и сект, нет точных статистических данных о количестве последователей как всего вообще раскола, так и отдельных его толков, а равно и сектантства, по причинам вышеуказанным. Вследствие чего возможны произволы и ошибки во взглядах и суждениях общества и прессы, в заключениях науки, в действиях миссии и в решениях правительственной власти. Известно, что сами раскольники, а за ними и расколо-филы преувеличивают число своих последователей до 10–11 миллионов в расчёте на то, чтобы в своих притязаниях на права воздействовать на правительство силой количественной. Оппонентам их естественна склонность уменьшать число до минимума, а верных сведений всё-таки нет. Заграничные друзья штунды считают их в России миллионами: так, наприм., в одном бранном по адресу православия немецком плагиате мы встретили, что будто бы в одной Киевской губернии штундистов 200 т., а здесь и православных столько нет и опять-таки строго точных сведений о том, сколько вообще последователей этой секты, нет ни у Церкви, ни у государства. Повторяем, что для успехов миссионерства и сектоведения получить от переписи точно установленные сведения безусловно важно и потерять этот момент, значить затормозить успешный ход дела ещё на долго. Чтобы вести с верным успехом войну, нужно знать силы врага и его диспозицию. Особенный интерес представляет для науки сектоведения исследование состояния его толков. Как известно, со времени закона 1883 года толки поповщины возрастают в числе, на счёт поглощения беспоповщины и беглопоповщины. Баптизм поглощает молоканство и хлыстовщину, и перепись в этом могла бы дать ценные указания. Но для этого нужно, чтобы счётчики правильно задавали вопросы и верно поняли, и внесли в графу ответы. Что в свою очередь требует подробного (циркулярно) дополнительного разъяснения (если ещё не поздно) счётчикам терминологии в названиях основных раскольничьих и сектантских толков, так наприм., старообрядец будет родовое понятие, разделяющееся на православных «единоверцев», поповщину (т. е. признающих священство), беспоповщину (обходящиеся без попов). Поповщина подразделяется: на беглопоповство и австрийское священство. Последнее – на окружников и противо-окружников. В беспоповщине надо различать основные толки: поморцы, федосеевцы, филипповцы, странники, спасово согласие. Все эти термины можно с удобством сократить в заполнении инициалами.

В толках сектантства легче разобраться счётчикам, так как и религиозные понятия и язык сектантов более определительны и разветвления сект на толки не так дробны, особенно это нужно сказать о старых сектах. В рационалистическом сектантстве счётчики встретятся с «молоканством», «духоборством», последователи которых твёрдо знают свой термин; затем пойдут молокане «донского толка», «тамбовского», «евангелики» и др. Нетвёрдость и шаткость в ответах о своём исповедании счётчики встретят в новейшем сектантстве, напр., пашковцы, штунда, толстовцы никогда не назовут себя собственным своим именем, а будут говорить аллегорически, что они «истинные христиане», «духовные», «верующие по евангелию» и иногда «баптисты». Тут важно бы счётчикам подставить один вопрос: перекрещён ли именующий себя упомянутыми тёмными терминами, – тот или другой ответ для сектантства важен, он ясно будет свидетельствовать, что здесь имеет дело с штундо-баптистом; если верующий по евангелию – заявит, что он не перекрещенец или духовный, то значит он «пашковец» или «штунда духовная». Последователи сект мистических или тайных не будут называть себя собственным именем, даже явные скопцы и опознанные хлысты назовутся, что они православные; в этом отношении сектоведению от переписи ждать ничего нельзя, более завзятые из хлыстов назовут себя «людьми Божиими» и только. В виду указанных трудностей, с какими встретятся счётчики в раскольничьей и сектантской среде, для успеха переписи здесь необходимо, чтобы заведующие назначались из людей более образованных, лучше бы всего – из церковнослужителей и учителей, как близко соприкасающихся с этим миром. К сведению последних мы и считали долгом высказаться о том, чего вправе ждать сектоведение и миссионерство от предстоящей переписи; тем более, что духовенство призвано к участию в этом великом государственном деле.

Многим пастырям придётся руководить счётчиками в качестве заведующих участками; вот здесь-то священники и могут дать соответственные указания счётчикам и затем, так как по положению листы должны быть запасены заранее до дня переписи и будут просматриваться участковыми, то графа о вероисповедании должна быть не менее тщательно проверена, чем прочие, и должны быть сделаны нужные в ней исправления и дополнения. К разработке же самого материала по 11 графе необходимо, в интересах правильности выводов, призвать людей сведущих, которые, очевидно, отсутствовали при составлении «наставления».

В. Скворцов

Глава 6-я.

Содержание: Нормы русского уголовного законодательства относительно еретиков и раскольников. Различение и разделение еретиков и раскольников перед лицом уголовного законодательства по степени их вредности на три разряда и соответствующие той и другой степени ограничительные и карательные меры.

Высказав общее суждение о тех отношениях, в которых должно стоять наше русское государство к еретикам и раскольникам, мы должны теперь изложить сами нормы уголовного законодательства относительно еретиков и раскольников. Прямой смысл, как статей уложения, так и статей заключающихся в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений, ясно указывает, что законодательство наше, различая ереси и расколы по степени их вреда, устанавливает на этом основании и уголовную ответственность сектаторов, которые с этой точки зрения могут быть распределены на три разряда: 1) на секты, повреждающие веру, но менее вредные в гражданском отношении (Улож. о нак., ст. 196); 2) на секты особенно вредные, как в отношении к охранению веры, так и в гражданском отношении (ст. 197), и на секты, соединённые с свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою или других, или же с противо-нравственными гнусными действиями⁴³³ (ст. 203). Раскольники первого разряда, на общем основании о терпимости раскола, не преследуются за мнение их о вере⁴³⁴. Раскольникам дозволяется творить общественную молитву, исполнять духовные требы и совершать богослужения по их обрядам, как в частных домах, так равно и в особо предназначенных для сего зданиях, с тем лишь непременным условием, чтобы при этом не были нарушаемы общие правила благочиния и общественного порядка⁴³⁵. Независимо от сего, относительно часовен и других молитвенных зданий соблюдаются следующие правила: 1) раскольникам предоставляется исправлять и возобновлять принадлежащие им часовни и другие молитвенные здания, приходящие в ветхость, с тем, чтобы общий наружный вид исправляемого или возобновляемого строения не был изменяем. На производство упомянутых работ, предварительно приступа к ним, испрашивается каждый раз разрешение губернатора или начальника области. В случае необходимости такой перестройки молитвенного здания, вследствие которой общий наружный её вид должен подвергнуться изменению, соблюдается порядок, указанный в пункте 3-м сей (48) статьи⁴³⁶. 2) Распечатывание молитвенных зданий раскольников допускается с особого разрешения Министра Внутренних Дел и с тем условием, чтобы распечатывание производилось без всякого торжества, причём о каждом случае этого рода Министр входит предварительно в сношение с Обер-Прокурором Святейшего Синода и делает подлежащие относительно раскольников распоряжения, сообразуясь как с местными условиями и обстоятельствами, так равно и с нравственным характером учения и другими свойствами каждой секты⁴³⁷. Распечатывание раскольничьих монастырей и скитов не допускается⁴³⁸. 3) В тех местностях, где значительное население раскольников не имеет ни часовни, ни других молитвенных зданий, дозволяется, с разрешения Министра Внутренних Дел, обращать для общественного богослужения существующие строения. При этом наблюдается, чтобы обращаемому для сего строению не был придаваем вид православного храма и чтобы при нём не имелось наружных колоколов. Наддверные кресты и иконы над входом в часовню, или другое какое молитвенное здание, ставить не возбраняется⁴³⁹. Виновные-же: 1) в исправлении или возобновлении приходящего в ветхость раскольнического молитвенного здания без разрешения губернатора иди начальника области; 2) в перестройке раскольнического молитвенного здания, изменяющей его общий наружный вид, без разрешения на такую постройку Министра Внутренних Дел; 3) в построении нового раскольнического молитвенного здания или обращении в таковое, без разрешения Министра Внутренних Дел, существующего строения, – приговариваются: к заключению в тюрьме на время от 4 до 8 месяцев. Построенное новое молитвенное здание, а также всё, устроенное без надлежащего разрешения или несогласно с оным, подвергается сломке или исправлению на счёт виновных⁴⁴⁰. Раскольники могут иметь уставщиков, наставников, вообще, лиц, исполняющих духовные требы. Раскольнические требоисполнители не подвергаются за сие преследованию, за исключением тех случаев, когда они окажутся виновными в распространении своих заблуждений между православными или в иных преступных деяниях⁴⁴¹. За означенными лицами не признаётся духовного сана или звания, причём они считаются в отношении к правам состояния принадлежащими к тем сословиям, в которых состоят⁴⁴². В отношении к правоспособности раскольников, вообще, установлено следующее: раскольники получили возможность заключать браки, с точки зрения гражданской законные, признаваемые государством, со всеми законными последствиями, вытекающими из браков для жены и для детей, с тех пор, как полиция обязана стала вести метрические книги о рождении, браке и смерти раскольников, по правилам, изложенным в законе о состояниях⁴⁴³. В прежнее время положение раскольников в этом отношении было чрезвычайно тяжело: они не пользовались семейственным правом, браки их не признавались законными, потому что, с точки зрения церковной, брак есть таинство, совершаемое православной Церковью, к которой не принадлежат раскольники; дети их считались незаконорожденными⁴⁴⁴. Раскольникам дозволено производить торговлю и промыслы на общих основаниях⁴⁴⁵, с ограничением выдачи паспортов для скопцов⁴⁴⁶ и с требованием специального разрешения Министра Внутренних Дел на вступление в иконописные цехи⁴⁴⁷; затем, на общих же основаниях дозволено занимать общественные должности, но с тем, чтобы, в случае утверждения в должности волостного старшины раскольника, помощник его был православным⁴⁴⁸. Последователям раскола воспрещается публичное оказательство оного, которым признаются: 1) крестные ходы и публичные процессии в церковных облачениях; 2) публичное ношение икон, за исключением случая, предусмотренного в пункте I, ст. 49; 3) употребление вне домов, часовен и молитвенных зданий церковного облачения и монашеского или священнослужительского одеяний и 4) раскольническое пение на улице и площадях⁴⁴⁹. Исключение из этого общего правила сделано для случаев погребения умерших; при погребении дозволяется: 1) предношение иконы сопровождаемому на кладбище покойнику, и 2) творение на кладбище молитвы по принятым у раскольников обрядам, с пением, но без употребления церковных облачений⁴⁵⁰, Раскольникам запрещается совращать и склонять кого-либо в раскол свой, под каким бы то видом ни было, чинить какие-либо дерзости против православной Церкви или против её священнослужителей и вообще уклоняться почему-либо от соблюдения общих правил благоустройства законами определённых⁴⁵¹. Кто в проповеди или в сочинении будет усиливаться привлекать и совращать православных в еретическую секту или раскольнический толк, тот за это преступление подвергается, смотря по тому, в который раз это предпринято, более или менее строгому исправительному наказанию: в первый раз лишению некоторых, на основании ст. 50 Уложения, особенных прав и преимуществ и заключению в тюрьме на время от восьми месяцев до одного года и четырёх месяцев; а во второй – заключению в крепости на время от двух лет и восьми месяцев до четырёх лет, также с лишением некоторых, по статье 50-й, особенных прав и преимуществ⁴⁵²; в третий же раз, он присуждается к лишению всех особенных прав и преимуществ, лично и по состоянию присвоенных, и ссылке на житье в Сибирь или к отдаче в исправительные арестантские отделения по четвёртой степени статьи 31 Уложения⁴⁵³. Те, которые будут заведомо и также с намерением совращать православных в другое вероучение, распространять такие проповеди и сочинения, подвергаются: заключению в тюрьме на время от четырёх до восьми месяцев⁴⁵⁴. На основании приведённой статьи Уложения, подлежат преследованию только виновные в публичном проповедании раскола, когда ещё не последовало действительного совращения⁴⁵⁵. Раскольники, которые, по заблуждению фанатизма, осмелятся явно оскорблять православную Церковь или духовенство оной, подвергаются: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение: из Европейской России в Закавказье, из Ставропольской губернии и Закавказья в Сибирь, а из Сибири в отдалённейшие места оной⁴⁵⁶. Законом запрещается печатать и продавать раскольнические богослужебные книги; не дозволяется приобретать и продавать печатаемые в особо-учреждённой в Москве типографии богослужебные книги, сходные со старопечатными⁴⁵⁷. Раскольнические богослужебные книги, привозимые из-за границы, повелевается конфисковать и отсылать в Святейший Синод или в Московскую его контору⁴⁵⁸. О конфискации привозимых из-за границы старопечатных церковных книг и об отсылке их в назначенные места Св. Синодом было сделано следующее определение, получившее силу закона: «на основании Высочайше конфирмованного в 1801 году июня 2 доклада его, для издания книг, сходных со старопечатными, по коим отправляется ныне богослужения, не только в церквах, даваемых раскольникам, принёсшим истинное раскаяние, но и прочим, остающимся в сём звании и не имеющим таковых церквей, учредить только одну типографию, назначив пребывание её в Москве, на иждивении тамошней единоверческой церкви прихожан, так как они просили о сём и прежде. Типографии сей, относительно печатания в ней упоминаемых книг, быть под присмотром имеющих определиться от Синода членов, из которой получать книги за установленную цену могут и все старообрядцы; но дабы не могло последовать ей подрыва от издания таковых же книг в других существующих ныне типографиях, то все, именующиеся раскольническими, необходимо уничтожить, и печатание и продажу выше прописанных, относящихся к церковному служению книг, вообще запретить, да и сам ввоз из-за границы таковых книг оградить строжайшим запрещением и присмотром; в противном же случае, книги сии, конфискуя, истреблять и виновных в том предавать суждению по законам. Государь Император указать соизволил: существующие при посаде Клинцовском и селении Махновке в Черниговской губернии старообрядческие типографии уничтожить, а вместо оных поставить одну такую типографию в Москве, на отчёте прихожан тамошней единоверческой церкви, руководствуясь в сём случае теми правилами, кои изложены в определении Св. Синода. Что же касается до привозимых из-за границы старопечатных книг, то оные, по отобрании от привозителей, конфисковать и, не подвергая истреблению, отсылать их для хранения в Московскую Синодальную Типографскую контору или в здешнюю типографию при Св. Синоде состоящую⁴⁵⁹. Изобличённые в издании старопечатных книг не в Московской Синодальной или единоверческой типографии, а равно в продаже и распространении каким-либо образом книг сего рода, подвергаются за сие: в первый раз денежному взысканию не свыше двухсот рублей; во второй раз – денежному взысканию не свыше четырёхсот рублей. Изобличённые в том более двух раз приговариваются: сверх денежного, положенного за второй раз, взыскания, к заключению в тюрьме на время от двух до четырёх месяцев. Найденные у них книги отбираются и отсылаются к епархиальному начальству⁴⁶⁰. Законом запрещается раскольникам: заводить скиты и обители⁴⁶¹. За устройство раскольнических скитов или иных сего рода обиталищ, виновные приговариваются к исправительному наказанию, к заключению в тюрьме на время от восьми месяцев до одного года и четырёх месяцев⁴⁶². Запрещается заводить или распространять между православными какие-либо ереси⁴⁶³. Нарушение этого закона влечёт за собой специальное уголовное наказание для виновных. Виновные как в распространении существующих уже между отпадшими от православной Церкви ересей и расколов, так и в заведении каких-либо новых, повреждающих веру, сект, подвергаются за сии преступления: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение: из Европейской России – в Закавказье, из Ставропольской губернии и Закавказья – в Сибирь, а из Сибири – в отдалённейшие оной места⁴⁶⁴.

Для применения статьи 196-й необходимо, чтобы распространение раскола сопровождалось обращением кого-либо в раскол⁴⁶⁵. Раскольник, дозволивший себе публично проповедовать своё лжеучение православным или склонять и привлекать их в свою ересь, когда сии действия не имели последствием отпадения кого-либо из православных в раскол, подвергается наказаниям, определённым в статье 189 Уложения за привлечение православных проповедью или сочинением в еретическую секту или раскольнический толк⁴⁶⁶. Кто сведает о начальниках, учредителях и распространителях какой-либо ереси, тот обязан донести об этом местному начальству⁴⁶⁷. – Раскольники второго разряда также не преследуются за мнения их о вере и за совершение богослужения и других треб по своим обрядам, без публичного оказательства раскола, но сверх преследования их за поступки, воспрещённые всем раскольникам вообще⁴⁶⁸, они подвергаются специальному уголовному наказанию не только за совершившееся распространение своей ереси, но и за совращение в оную других, т. е. и за склонение кого-либо в свою ересь⁴⁶⁹, причём даже самое первое действие, состоящее в публичном проповедовании православным лжеучения, подвергает такого раскольника ответственности за распространение раскола⁴⁷⁰. К таким особенно вредным сектам наш закон относит: иудействующих (они же субботники или жидовствующие), которые не признают пришествия в мир Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа, отрицают Новый Завет, празднуют субботу и допускают другие обряды еврейской религии; – духоборцев, молокан и штундистов, которые не признают никаких таинств и никакой Богопоставленной власти, в учении коих заключаются задатки противообщественных стремлений⁴⁷¹; хлыстов, шалопутов и другие отрасли хлыстовщины, которые проповедуют перевоплощение, признают человекообожание, и отвергают брак; самокрещенцев, признающих царствование антихриста в лице предержащей власти; странников, иначе сопелковцев, иначе бегунов, содержащих тоже учение об антихристе и возводящих в догмат бегство из общества во избежание подчинения антихристову владычеству⁴⁷²; скопцов, допускающих наравне с хлыстами человекообожание и посягающих сверх того на оскопление себя и других (странники и скопцы могут быть отнесены ко второму разряду только в том случае, когда ими не совершено самого факта оскопления себя или других). Такие секты за распространение своей ереси и совращение в оную других подвергаются лишению всех прав состояния и ссылке в отдалённый край Восточной Сибири, с поручением их строжайшему надзору гражданского начальства⁴⁷³. Когда распространение ереси или раскола будет сопровождаться насилием или другими, увеличивающими вину обстоятельствами, то изобличённый в сём преступлении присуждается к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжную работу на время от двенадцати до пятнадцати лет⁴⁷⁴.

Раскольники третьего разряда, допускающие в исполнении обрядов своей ереси свирепое изуверство и фанатическое посягательство на жизнь свою или других, или же противо-нравственные гнусные действия, хотя и не изобличённые в распространении своего лжеучения, – преследуются за исполнение своих обрядов и подвергаются специальному уголовному наказанию для раскольников. К этому разряду раскольников отнесены и те из последователей скопческой ереси, которые оскопили себя или других. Все таковые подвергаются лишению всех прав состояния и ссылке: из Европейской России – в Закавказье, из Северного Кавказа и Закавказья – в Сибирь, а из Сибири – в отдалённейшие её места для водворения особо от других поселенцев и старожилов. Скопцы-же, по лишению всех прав состояния, отправляются из всех мест в отдалённый край Восточной Сибири, с поручением их строгому надзору тамошнего гражданского начальства. В случае, когда по побуждению сего фанатизма учинено смертоубийство или покушение на убийство, – они подвергаются: наказаниям, определённым за убийство с обдуманным, заранее намерением, в статье 1454 Уложения, или за покушение на оное, на основании правил, постановленных выше сего, в статьях 114 и 115⁴⁷⁵. На основании 203 статьи очевидно, что в сектах особенно вредных те из последователей, которые изобличены в соединённых с изуверством или в гнусных и безнравственных действиях, за немногими исключениями, подлежат уголовному преследованию не за эти действия в особенности, а за доказываемую этими действиями принадлежность обвинённых к означенным сектам⁴⁷⁶. Согласно с 90 и 91 ст. XIV т. Уст. о пред. и пресеч. прест. (изд. 1857 г.), к последователям ересей, соединённых с противо-нравственными и гнусными действиями, относятся не все последователи скопческой ереси, а только оскопившие себя или других⁴⁷⁷. Таким образом, по тексту закона, не все принадлежащие к скопческой ереси могут быть отнесены к сектам, упоминаемым в 203 ст. и преследуемым за саму принадлежность к секте, без распространения её или совращения в неё других лиц, а только сектанты, оскопившие себя или других⁴⁷⁸. Но и по отношению к этим последним лицам должна быть применяема не 203 ст., а статья 201, как специально предусматривающая случаи этого рода⁴⁷⁹: за оскопление других по заблуждению фанатизма, хотя и без насилия, раскольники, виновные в том, приговариваются: к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжную работу на время от четырёх до шести лет. За оскопление самого себя, изобличённый в этом подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в отдалённый край Восточной Сибири с поручением его строгому надзору тамошнего гражданского начальства⁴⁸⁰. Статья 201 преследует не факт отнятия детородных частей, который, отдельно взятый, является деянием вовсе не наказуемым, а оскопление вследствие религиозного фанатизма, возбуждённого скопческим учением⁴⁸¹. В оскоплении преследуются не только преступная цель, но и употребление безнравственных средств, которые сами по себе вредны для общества, страдающего не только от распространения между его членами физического и нравственного уродства, но и от всякого посягательства на семейный союз, составляющий существенную основу общежития⁴⁸²: «Государство, говорит д-р Лохвицкий, не может допустить организации обществ, употребляющих для достижения своей цели средства, противные нравственности и общественному порядку, хотя бы такие общества и прикрывались религиозными побуждениями; в скопческой же ереси явно преобладает противообщественный элемент, а элемент религиозный представляет совершенное извращение не только православного исповедания, но и христианской веры вообще нелепыми баснословными учениями и вредными действиями»⁴⁸³. Говоря об ответственности за принадлежность к скопческой ереси, закон строже карает преступление оскопителя, как лица, причинившего вред другим, и менее строго наказывает человека, оскопившего самого себя и причинившего вред только самому себе. Собственно, наказание самооскопителям, по 201 ст. Улож., не входит в общую лестницу наказаний для ссылаемых в Сибирь преступников, а есть специальное уголовное наказание для скопцов. Место ссылки последних обозначается обыкновенно выражением: «отдалённейшие и менее отдалённые места Сибири, тогда как о первых сказано, что они отправляются в отдалённый край Восточной Сибири, с поручением их строжайшему надзору тамошнего гражданского начальства⁴⁸⁴. Не подлежит сомнению, что этот специальный вид наказания установлен с целью устранить, по возможности, лиц, впавших в заблуждение, от всякой возможности влиять на других и распространять таким образом ересь, признаваемую законом особенно вредной⁴⁸⁵. Конечно, с целью ограничить влияние скопческой ереси на других, законом воспрещается выдавать паспорта скопцам для отлучки в другие места⁴⁸⁶. В случае же выдачи скопцам разных видов и свидетельств, в них должен быть обозначен факт оскопления; если же оскопление не будет обозначено, то имеющий подобный вид скопец подвергается определённому за оскопление самого себя в 201 ст. взысканию⁴⁸⁷, т. е. преследуется, как вновь оскоплённый⁴⁸⁸. Скопцам запрещается также принимать к себе вновь в семейство, под каким бы то ни было видом, чужих детей⁴⁸⁹. Равным образом хозяин-скопец, нанимающий работника, прислугу, сидельца или принимающий к себе в дом на житьё, под каким бы то предлогом ни было, постороннего человека или родственника, который окажется оскоплён, между тем как сего в паспорте или виде его не оговорено, подвергается: определённому в 201 статье, за оскопление других, наказанию⁴⁹⁰. По буквальному тексту 202 ст. полагается наказание за сокрытие скопцом, что проживающее у него лицо оскоплено, но, судя по тому, что в этом случае виновный подвергается наказанию, определённому за оскопление других, надо предполагать, что законодатель думал, что оскопление живущих у скопца лиц всегда производится при его участии или пособии. Поэтому в случаях этого рода для того, чтобы оскопление проживающих не было вменено хозяевам, они должны представить точные доказательства, что о факте оскопления им не было известно⁴⁹¹. При определении наказания скопцам, не приемлется в оправдание, когда они при допросах показывать будут: 1) что они оскоплены неизвестными им людьми или теми, кои уже умерли; 2) что оскопление над ними произведено во время сна, или в младенческих летах, так что они не помнят, кем, когда и даже не чувствовали боли сей операции, или же насильственным образом; 3) что они лишились детородных членов или от ушиба, или от болезни, или от других, выдуманных, подобных сему, причин; 4) что они оскоплены, хотя и известными людьми и по собственному их произволению, но в недавнем времени⁴⁹². Оскоплённый, который укажет перед судом и уличит своих оскопителей, признаётся невинно-оскоплённым и освобождается от всякого преследования, уличённые же им совратители и оскопители подвергаются наказанию по законам⁴⁹³. Налагая более или менее суровые кары на раскольников, которые принадлежат к ересям, соединённым со свирепым изуверством, и фанатическим посягательством на жизнь свою или других или же с противо-нравственными, гнусными действиями, закон в то же время строго предписывает полиции всеми зависящими от неё мерами не допускать исполнения изуверных покушений со стороны этих раскольников⁴⁹⁴. Дела о преступлениях раскольников против веры богохулением, поруганием веры, распространением ересей и расколов и совращением в оные, оскорблением святыни. нарушением церковного благочиния и проч. производятся по общему порядку дел уголовных (ср. ст. 362), и приговоры по сим делам приводятся в исполнение на законном основании⁴⁹⁵. Если кто из раскольников обратится к православию во время производства суда, то, по надлежащем в том удостоверении местного духовного начальства, обратившихся возвратить в прежние их общества⁴⁹⁶. Из сосланных в Закавказье раскольников обратившиеся к православию, по возвращении оттуда во внутренние губернии, подвергаются, для утверждения их в православии, надлежащему надзору со стороны духовного начальства⁴⁹⁷. Губернаторы обязаны немедленно прекращать производство дел о проступках раскольников против православия, если подсудимые обратятся ко Святой Церкви и не воспользовались ещё прощением по силе статьи 545, в то же время они обязаны доносить о том Правительствующему Сенату на окончательное разрешение, с изъяснением: не заключается ли в сказанных делах таких обстоятельств, кои подлежат рассмотрению по общим законам. При объявлении разрешения, внушается освобождаемым, что, в случае нового уклонения их в раскол, они подвергнутся ответственности по ст. 204 Улож. о наказаниях⁴⁹⁸, гласящей: «если последователь ереси и раскола, обратившийся в православную веру и вследствие того, возвращённый из места ссылки, снова совратится в ересь или раскол, то он подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение безвозвратно в Закавказье или в отдалённейшие места Сибири, на основании постановлений статьи 196 Уложения о наказан.»⁴⁹⁹. Вышеприведённое правило и наказание за его нарушение не распространяется на скопцов и виновных в оскоплении других⁵⁰⁰. Изыскивая все меры к искоренению ересей и расколов в Российской Империи, закон предписывает и пастырям Церкви принимать деятельное участие в борьбе его с ними. По требованию закона о состоянии раскола, где он есть, местные священники должны доносить епархиальному преосвященному, с описанием своих действий как по охранению православных в истинной вере, так и по вразумлению заблуждающих. Епархиальное начальство, руководствуясь церковными правилами и особыми государственными постановлениями, наставляет подчинённое духовенство в сём важном предмете служения его и оказывает ему пособие сношением с гражданским начальством, обязанным, на основании предшедших статей, ограждать Церковь от оскорблений и не допускать заблуждаюицих к публичному оказательству раскола⁵⁰¹. Если бы кто из православных, паче чаяния, совратился в. раскол или ересь, то законом предписывается духовенству наблюдать следующее: 1) местные приходские священники немедленно приступают к мерам наставления и увещания, которые, если бы не достигли своей цели, повторяются со стороны епархиального начальства через тех же священников или других церковных лиц. Но такие назидания и увещания производятся без отвлечения совращённых от мест их жительства и от обыкновенных их трудов и занятий⁵⁰². При безуспешности таких мер, совратившийся вызывается, по сношению с гражданским начальством, и увещевается в присутствии Духовного Правления или Консистории и, смотря по надобности, лично Архиереем. 2) Убедившийся обращается в общение Церкви и не подвергается никакой дальнейшей ответственности. 3) О преслушавшем Церковь и о совратителе, буде он известен, и, если, при всех убеждениях со стороны духовенства, не придёт в раскаяние с обращением к Церкви, сообщается гражданскому начальству. 4) Если замеченное совращение простирается на значительное число людей, или соединено с опасностью новых совращений, или же открывается новый раскол или секта, то об открывшемся доносится Св. Синоду⁵⁰³. Удостоверением в отступлении от православия должно признать: а) собственное сознание совратившегося и б) обнаруженное следствием совращение⁵⁰⁴. Попечение об охранении православия малолетних детей лица, совратившегося в раскол или ересь, возлагается на Министра Внутренних Дел, который в случае усмотренной им необходимости принятия в сём отношении мер, превышающих его власть, испрашивает на то Высочайшее Его Императорского Величества соизволение установленным порядком⁵⁰⁵. Вразумлённого в истинной вере и желающего от раскола присоединиться к православию, приходский священник присоединяет по правилам церковным, берет с него подписку о пребывании в православии и записывает присоединение в метрическую книгу. В сомнительных случаях священник испрашивает от преосвященного разрешения предварительно присоединения⁵⁰⁶. О присоединённых в течение года к православной Церкви из раскола священник представляет Св. Синоду в форме № III; о случаях же более замечательных или о присоединении значительного числа людей доносит немедленно⁵⁰⁷. Равным образом о всех возвратившихся в православие раскольниках и сектантах, церковные причты, не делая о каждом (случае обращения) порознь особых донесений епархиальному преосвященному, должны представлять ему ведомость однажды в год, именно, в начале января следующего года, за подписью всего причта, совершавшего присоединение⁵⁰⁸... Правило это не распространяется на случаи замечательные, равно как на случаи присоединения вдруг значительного числа людей; в тех и других случаях церковные причты должны доносить преосвященному немедленно⁵⁰⁹. Духовное ведомство по закону имеет право духовного суда над еретиками и раскольниками. Именно, дела о преступлениях и проступках, за которые в законах уголовных полагается лишь церковное покаяние или отсылка виновного к духовному суду, подлежат исключительно сему суду⁵¹⁰, ибо в делах об отступлении от веры и постановлений Церкви обвиняемые подлежат суду лишь за такие действия, которые по уголовным законам подвергают или какому-либо наказанию, или ограничению в пользовании правами состояния⁵¹¹. Дела же о преступлениях и проступках, за которые в законах уголовных определено сверх церковного покаяния ещё другое наказание, решаются уголовным судом, приговор коего сообщается начальству, для предания осуждённого церковному покаянию⁵¹². Сведения о происшествиях, заключающих в себе признаки отступления от веры и постановлений Церкви, сообщаются в отношении православных – епархиальному начальству, а в отношении неправославных – их духовному начальству, по принадлежности⁵¹³. Предварительное следствие по делам о совращении из православия или отступления от веры христианской начинается не иначе, как по требованию духовного начальства⁵¹⁴. Буквальный смысл этой статьи показывает, что право возбуждения уголовного преследования по делам этого рода предоставлено исключительно власти духовной; только она может и должна разрешить в каждом случае, требует ли интерес Церкви уголовного преследования, совратившегося и совращаемого, несмотря на то, что факт совращения доказан, или же надлежит ограничиться мерами предупреждения и пресечения преступления. Что же касается светской власти, то обязанность её, на основании ст. 1005 судопроизводства по вышеназванным уголовным делам, состоит в сообщении духовному начальству сведений о происшествиях, в которых заключаются признаки отступления от веры, и затем до разрешения духовным начальством вопроса о том, следует ли возбуждать уголовное преследование или нет, – светская власть ограничивается лишь принятием указанных в XIV т. Свода Зак. мер пресечения и предупрежд. преступлений⁵¹⁵. Светская власть по своей инициативе, без участия духовного ведомства, может начать только следствие о распространении скопческой ереси, равно и о совратившихся в скопчество и другие ереси, соединённые со свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою или других, либо с противо-нравственными гнусными действиями. По сим делам предварительное следствие начинается и без требования духовного начальства⁵¹⁶. Когда духовное начальство требует предварительного следствия о совращении из православия или отступления от веры христианской, судебный следователь не вправе отказаться от его производства⁵¹⁷.

Имя немоляк известно по незначительным заметкам, случайно появлявшимся в журналах и газетах. Но по этим сообщениям трудно было сказать, что это за секта – старообрядческого ли характера, или молоканского; можно было бы думать, что это – одна из отраслей «спасова согласия», можно было предполагать и молоканский характер. В настоящее время в Нижегородских Епархиальных Ведомостях помещён отчёт по Братству св. Креста за 1895 год, в котором сообщаются любопытные сведения о немоляках, находящихся в Семёновском уезде. Семеновский уезд, как известно, представляет один из центров старообрядческого раскола; в нём находились известные в истории Керженские скиты. В настоящее время в нём живут по преимуществу поповцы и отчасти последователи «спасова согласия», а также поморцы. И теперь известны скиты поповщинского толка: Комаровский, Шарпанский, Оленевский. Каким путём на почве раскольнически-старообрядческой появилась такая секта, как немоляки, привилась ли она к старообрядческому расколу и из него выродилась, как реакция обрядоверию, – что в последнее время стало замечаться и в других местах⁵¹⁸, – или она образовалась, как явление, занесённое со стороны, и развивается более в среде православных, чем раскольников, – из отчёта, к сожалению, не видно (Нижег. Епарх. Вед. № 13). Ясно пока одно, что это – секта чисто рационалистического характера. Немоляки в своей жизни руководятся только Библией; никакого другого писания они не принимают. В своём учении они проповедуют религию чисто духовную, так как Бог есть Дух, а Дух плоти и кости не имать (Лк.24:39). Вышний не в рукотворенных храмах живет (Деян.7:48). Посему Писание говорит: не сотворите себе образов рукотворенных (Лев.26:1). На этом немоляки основывают отвержение почитания икон и храмов. Всё это очень напоминает молокан. Но есть и нечто своеобразное, далеко отличное от молоканства. По мнению немоляк, вся Библия написана Святым Духом единовременно, под разными именами. Толковать её способны только они – немоляки, как люди, просвещённые Тем же Духом Святым. Это с молоканством уже не мирится. Мысль о единовременном написании Библии совершенно оригинальна, а мысль о способности толковать её людям, «просвещённым Духом» – чисто духоборческая. Затем, одни из немоляк библейские сказания принимают буквально, другие же – иносказательно, или, как они выражаются, «возводно», т. е. библейские сказания, даже исторического содержания, считают притчами. Выражение «возводно» – раскольническое, беспоповщинское; признание же исторических библейских сказаний за притчи есть учение духоборцев.

Духоборцев напоминает и догматическое учение немоляк. О Сыне Божием они высказываются так: Бог Отец – ветхий завет, Бог Сын – новый завет, а Бог Дух Святый – Апокалипсис. В частности: «Сын Божий – Слово Божие. Это Слово в ветхом завете открывается под именем манны. Манна есть слово, исходящее из уст Божиих (Втор.8:3). Манна – духовная пища, учение. Апостол говорит: и все ели одну духовную пищу, и все пили одно и тоже питие, ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос (1Кор.10:3–4). Но последнее выражение «Христос», иначе: «Сын Божий», «Слово Божие» означает не воплотившегося Спасителя мира, а нечто духовное, иносказательное или приточное. Немоляки отвергают воплощение Сына Божия, Его рождение от Пресвятой Девы Марии, также всю земную Его жизнь, смерть, погребение и воскресение; всё это они понимают иносказательно. Относительно себя самих, как просвещённых Духом людей, они говорят: кто живёт по духу, а не по плоти, тот не имеет нужды ни в чём плотском; он молится духом; его жертва – дух сокрушен; он – нова тварь; он – Церковь: вы есте Церкви Бога жива, говорит апостол (2Кор.6:16). Всякое внешнее богослужение немоляки отвергают, таинств не признают, в воскресение мёртвых не верят. По их толкованию, мёртвые – кто грешит, а кто оставит грех, тот оживает. Умершие воскреснут, когда услышат глас Сына Божия, т. е. когда услышат Евангельское учение, оживут и изыдут из гробов, т. е. оставят греховную жизнь.

Вся эта догматика всецело – духоборческая. Если и есть некоторая разница между учением духоборцев и учением немоляк, то разница эта совершенно ничтожная и касается несущественных частностей; наприм., о Троице духоборцы рассуждают несколько иначе, отыскивая оную в мире (Бог Отец – свет, Сын Божий – живот, Дух Святый – покой), в человеке (Отец – память, Сын – разум, Дух Святый – воля), и частью в истории с указанием на ветхий и новый заветы, но без упоминания Апокалипсиса⁵¹⁹.

Правда, не все немоляки приемлют иносказания; есть и такая партия, которая понимает библейские сказания буквально и держится взглядов, обычных раскольникам-беспоповцам. К сожалению, эта партия совершенно не образована. Можно только логически предполагать, что раз евангельские сказания понимаются ею буквально, многое из вышеприведённого учения должно быть оставлено и духоборческий характер сгладится. Посему было бы весьма важно и в научном и в практическом отношении, если бы лица, непосредственно знакомые с немоляками, о второй, менее резкой партии немоляк, сообщили, каких взглядов держится эта партия, именно: а) как смотрит она на происхождение Библии, признаёт ли за источник истины предание Церкви и уважает ли какие либо вещи, помимо св. Писания; б) как учит о лице Господа Иисуса Христа и совершенном Им деле искупления, признаёт ли Его воскресение из мёртвых; в) верует ли в воскресение мёртвых и будущую жизнь; г) последователи этой партии совершают ли какие-либо богослужения и, наконец, д) каких именно раскольнических, беспоповщинских понятий они держатся и, в частности, придерживаются ли старообрядчества. Кроме того, чувствуется пробел в решении вопроса относительно происхождения секты немоляк, а также относительно определения социального характера той и другой партии. В отчёте есть на это некоторые отрывочные указания. «Один из распространителей секты, крестьянин Костромской губернии Алексей Ларионов, по засвидетельствованию приходского священника, исполняя евангельское учение: аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое и даждь нищим (Мф.19:21), продал всё своё имущество и роздал нищим и отличался строгостью в отношении пищи. Другие пропагандисты, отличаясь зажиточностью, вели строгую жизнь в расколе (?), молились усердно, жили воздержно и даже с маслом не ели». Сведения эти не вполне определённы и их далеко недостаточно для определения социального характера сектантов; важно особенно то, на сколько пример пропагандистов секты повлиял на массу и следуют ли этому рядовые сектанты. Мы обращаем внимание на эту сторону по тому соображению, что усматриваем у описанных сектантов признаки духоборческого учения, а духоборчество, как известно, далеко не чуждо противообщественных тенденций. Зло необходимо захватывать в начале.

Лишь посте разрешения поставленных вопросов получится возможность сделать более определённое заключение о секте немоляк и указать мероприятия к ослаблению оной.

Н. Ивановский

2. О сыне Божием

Идея о перевоплощении Христа служит краеугольным камнем шалопутской догматики. В этом случае наши шалопуты повторяют целиком учение своих первых наставников, российских хлыстов⁵²¹. Как у тех, и у наших шалопутов живой Бог-Христос, вечно пребывающий во плоти на земле среди своих овец – главнейший предмет веры, господствующая тема всех почти распевцев и излюбленный материал для бесед и в тесном кругу своей братии и – с православными. Если не каждый шалопут укажет основания от разума и Писания для признания действительного существования на земле живого Христа, то все они твёрдо и необинуясь скажут (и говорят), что, если нет теперь с людьми Христа, то и истинной веры на земле нет. Что же касается лиц, стоящих на страже шалопутской веры и ведающих правильную защиту её, то у них христология развита достаточно определённо, даже с претензией сообщить ей характер некоторой системы. Разумеется, система эта наивна и не поражает глубокомыслием, но для неглубоких умов рядовых шалопутов в этом её и привлекательность.

Сходясь с российскими хлыстами в общей мысли о перевоплощениях Христа, наши шалопуты в подробности и в обоснование этой мысли внесли нечто и оригинальное.

Классическим местом Писания, на котором наши шалопуты утверждают своё учение о вечном пребывании Христа во плоти на земле, служат слова ап. Иоанна Богослова: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть дух антихриста (1Ин.4:2–3). Этот текст знают решительно все шалопуты – даже безграмотные – и с успехом пользуются им в беседах с православными, причём читается он шалопутами не полностью, а с опущением слова «пришедшего» и с прибавкой слова «на земли». В таком изменении текст этот присутствует во всяком шалопутском рассуждении о Христе. Развивая мысль этого текста в своей редакции, в связи с «кривым» учением православной Церкви об И. Христе, шалопуты учат: «Христос Спаситель мира попран (?) ногами, нужно искать живого Бога»⁵²². Напрасно «мирские» исповедуют и чтут Христа, распятого на кресте при Пилате. Это значит чтить и поклоняться бездушному праху⁵²³. Думают, что Христос вознёсся с плотью на небо. Это грубое заблуждение. Христос во Иерусалиме был убит, тело Его схоронено там и до днесь лежит в земле. «Ваш Христос, спрашивал закавказских молокан «батенька» наших шалопутов, Катасонов, с плотью вознёсся на небо?» «С плотью», отвечали ему. «Какое безумие! возразил он. Если он с плотью вознёсся на небо, то как же он будет жить там? Ведь Ему надо кормиться, а где же он там будет пахать, сеять?»⁵²⁴. Истинное учение о Христе, говорят шалопуты, таково: «Христос вчера и днесь и во веки тот-же». Дух Христа живёт всегда на земле и всегда в одном виде, т. е. в плоти человеческой⁵²⁵)». Как это происходит – объяснено у евангелиста Матфея. В начале Евангелия Матфея сказано: «„родословие“ Иисуса Христа» ... Из этих слов и нужно почерпать учение о природе и явлениях Христа. Христос есть воплотившееся слово, рождающееся слово. (Отсюда родословие). Это слово, как сказано у еван. Иоанна, было искони у Бога. А потом оно начало переходить по плотям человеческим. Много оно прошло плотей: Авраам, напр., родил Исаака, Исаак – Иакова и т. д. Если бы под рождением Исаака разумелось плотское рождение, то, говорят шалопуты, тогда-бы, во-первых, сказано было родоплотие, а не родословие, а во-вторых, сказано было-бы, что жена от мужа родила Исаака, а не один муж). Потом слово вошло в плоть Иисуса. Таким образом рождение Иисуса было рождение духовное. Дева Мария, говорят наши шалопуты, не могла родить Иисуса Христа по плоти от Св. Духа. Это была бы совершенная несообразность. Рождённое от Духа есть Дух (Ин.3:6). Как же от Духа Св. можно родить плотью? Плоть рождается только от плоти, а не от Духа (Ин.3:6). По плоти Иисус Христос, утверждают они, рождён был, подобно всем людям, от греха (Пс.50:7)⁵²⁶, т. е. от плотского сожития мужа и жены⁵²⁷. Дева Мария родила Иисуса Христа духом, научением тайны шалопутства: Она передала Ему тот Дух-Слово, которое было в начале и проходило по плотям от Авраама.

Миссия Христа – воплощённого Слова – заключается в следующем. Слово входит в плоть человеческую и появляется среди людей для наставления их и руководства к небесному царству. На земле Христос собирает вокруг себя избранных, верных людей и, отжив свой век, со всеми верными переходит к отцу своему, чтобы наградить их небесным блаженством. Миссию эту поручает Христу Сам Бог-Саваоф.

Уж ты сын мой, сынок! (говорит при этом Саваоф Христу)

Отдаю тебе замок (=от дверей небесного царства)

И золотые ключи,

Чтобы не спать тебе в ночи:

Братьев-сестёр научать,

Ко царствию приручать.

Постригать их у монахи⁵²⁸.

Нарекать им имена⁵²⁹,

Надевать им стремена⁵³⁰,

Зануздывать ихнюю плоть.

Ты корми их из своих рук⁵³¹,

Избавляй их вечных мук.

Наградив верных блаженством, Христос снова от Духа рождается, входит в избранную плоть, снова устрояет на земле «виноградники», возрождает верных учением своим и ведёт их к Отцу, чтобы опять явиться на землю за тем-же. Такое дело спасения будет идти без конца. Необходимость таких многократных воплощений Христа шалопуты наши выводят из того, что каждый Христос, по их мнению, в том числе и Христос Евангельский, спасал и может спасать только тех, кто веровал в Него во время земной Его жизни. Так в частности Иисус Христос спас от греха и смерти только тех, кто слышал Его учение и им вразумился. А на других грех остался в полной силе, и, так как «всяка душа – дух бессмертный без Христа есть вечно мертвый», то для спасения грешников, живших после Иисуса Христа, Бог посылал ещё не раз Своего Сына Христа. В последний раз (в наше время), говорят шалопуты, Слово Божие вселилось в препростую плоть «святого старца Перфила Петрова Катасонова, крестьянина Тамбовской⁵³² губернии. Родился Перфил Петрович по плоти тоже естественным порядком греховного рождения. Духом же родила его матушка «Евдокея».

Каждый, получивший благодать Христа, должен, по учению шалопутов, пройти все важнейшие моменты из истории земной жизни Иисуса Христа Евангельского. Прошёл их и «Перфиша»⁵³³. И Перфиша родился в Вифлееме (=в обществе шалопутов). И его рождение ознаменовано было такими же событиями, как и рождение Иисуса Христа. Волхвы пришли в Иерусалим по указанию звезды, встревожили Ирода и «архиереев», нашли Христа и принесли Ему в дар ладан и, хотя дали обещание снова прийти к Ироду, но, получивши откровение свыше, пошли иным путём. Тоже было и при появлении Перфиши. Когда в Тамбовской губ. объявилось воплощённо Слово (родился Христос), то пошла по земле звезда – молва⁵³⁴ о великом событии. Волхвы – православные, услышав о Перфише, стали допытываться подробностей о месте его пребывания и, разумеется, встревожили каждый своего Ирода – священника или архиерея. Последние, с коварной целью сделать зло новоявленному христу, поручили волхвам выведать о Христе» и послали их в Вифлеем, т. е. к шалопутам. Те пошли, руководимые слухом («звезда шла перед ними») и разыскали Перфишу. Увидев его и мать его Евдокию, уверовали в него и изменили свою жизнь: стали жить ладно (принесли ладан), и хотя дали обещание священникам возвратиться и открыть местонахождение христа, но, получив вразумление от духа и уверившись, что у шалопутов с их «батенькой» настоящая жизнь христианская, переменили своё намерение, не пожелали возвратиться к священникам (в православную Церковь), а пошли иным (шалопутским) путём. – Как и Иисус Христос, Перфиша творил всевозможные чудеса от исцеления хромых до воскрешения мёртвых включительно (разумеется, только в духовном смысле). Евангельского Христа довели до страдания и смерти фарисеи и книжники. И Перфиша, говорят шалопуты, тоже перенёс, по наговору духовенства, ужасное мучение. В этом случае предание шалопутов окружает своего «батеньку» ореолом истинного мученичества. Известное дело Саратовского окружного суда, по приговору которого Катасонов был присуждён к ссылке в Закавказский край⁵³⁵, изображается шалопутами в их распевцах не иначе, как в виде «спасительных страд». Батенька, повествуют шалопуты, был нещадно быт, заключён в тяжёлые цепи⁵³⁶, брошен в тюрьму, где его подвергали нестерпимым пыткам, вырезывали даже из его «пречистой» плоти цельте ремни и наконец вознесли его на крест (буквально, как убеждены в том многие шалопуты). Эти кровавые страды «батеньки» шалопуты воспоминают в назидание и поучение себе почти при всех беседах. В одной застольной песне они распевают:

... мы побеседовали

Про тебя, свет государь наш,

Про твои страды-мученья,

Из очей слёз теченья,

Что за нас, свет, пострадал,

На кресте плоть распинал,

Кровь пречисту проливал

И покровом покрывал.

Все эти мучения «батенька» претерпел за своих овец: ими он купил для них царство небесное, а себе – свет над всем миром.

Женился наш батюшка (поют шалопуты)

Взял себе невестушку

Саваофа дочь,

Дочку ближнюю,

Небо вышнее.

А землю наш батюшка

В приданое взял.

За то Саваоф отдал,

Что кровью он страдал,

За то Саваоф уступил,

Что кровью нас искупил.

Как пострадавший за овец своих, Христос–Перфиша есть агнец.

Агнец ты наш незлобивый (величают его „овцы“)

Своим деткам ты всем милый!

Ты небесный бог-отец.

Ты за нас всегда страдаешь,

И в скорбях ты пребываешь.

Подобно Евангельскому Христу, батенька воскрес и из мёртвых. Относительно этого вопроса, впрочем, наши шалопуты держатся особенного взгляда. Иисус Христос, по их мнению, воскрес вовсе не так, как представляют мирские. После погребения в пещере, тело Иисуса Христа не восстало: оно там и сгнило. Если в Евангелии и говорится о восстании Христа из мёртвых, то это значит, что Христос духом не умер, не покинул навсегда землю, а как обещал своим ученикам: Я с вами во все дни до скончания века, так и исполнил: вселился потом в другую плоть. Настоящее же воскресение Иисуса Христа случилось после сорокадневного Его поста. Когда Иисус постился 40 дней, то, по свидетельству Писания, Он взалкал, т. е., толкуют шалопуты, изнемог, ослабел, так что казался мёртвым, но духом своим Он победил эту смерть и ожил, после чего к Нему приступили ангелы (=его избранные) и стали служить Ему, как воскресшему из мёртвых. Так воскрес и батенька Перфиша с той только разницей, что постом своим превзошёл Иисуса Христа. «Ваш Христос постился 40 дней, говорил батенька Закавказским молоканам, а я постился 14 недель. Вам он Христос, а мне брат (конечно, меньшой?). Ваш Христос умирал и воскрес в третий день? и я после поста был мёртв три дня, а потом воскрес и вот теперь живой, а умирать ещё буду»⁵³⁷. По преданиям шалопутов, впрочем, батенька постился ровно 40 дней. причём 20 дней был на ногах, а потом изнемог и лежал в постели. Около него были его ученики; пророки, пошедшие его жизнью, которые следили за его постом и постепенным истощением. В последние дни батенька замер от поста. В это время тело его лежало бездыханно и, как к гробу Христа Иисуса, к нему стекались со всех сторон мироносицы – шалопутки. Впрочем, эти последние приходили не для того, чтобы помазать тело батеньки благовонными маслами, а для того, чтобы благоговейно приложиться к нетленной плоти «спасителя». В третий день на глазах всех Перфиша воскрес.

Как воплощённому «Божию Слову»-христу своему шалопуты приписывают и все свойства божественного лица. В своих распевцах они именуют его: «Спасителем», «Саваофом» (безразлично Его и Бога Отца на основании Ин.17:21), «бессмертным», «всемогущим», «всеведущим»⁵³⁸ и т. п. Мало того. Батенька-христос не только лицо Божественное, но заключает в себе всю Троицу:

Верим, батюшка родимый, (поют шалопуты)

Духу твоему здеся,

Что в тебе, наша надежда,

Живёт сам Спаситель

И вся Троица Святая

В сердце обитая, (обитает).

* * *

Возможность со стороны человека вселить в себя Христа и видеть его лицом к лицу наши шалопуты основывают на словах Иисуса Христа: блаженни чистии сердцем, яко шии Боиа узрят и на тех изречениях Писания, где говорится, что Бог пребывает в человеке и избирает в нем Себе обитель (Ин.14:21,23;6:56; Ин.4:12 и др.). Общие условия для вселения в себя Христа или для вселения себя в Христа изображаются шалопутами так:

Кто с любовью соединится,

Тот в тебя (Христос) вселится.

Новой жизнью народится,

Младенцем явится.

Кто младенцем явится,

Сердцем обновится.

А кто сердцем обновится,

Тот духом крестится.

А кто духом крестится,

Тот в тебе вселится.

* * *

В чистых крошках во сердцах,

Агнец пребывает сам.

Выработать в себе эти качества возможно только путём борьбы с плотью, с её страстными вожделениями, усиленной молитвой и продолжительным постом. Как только начинает душа спорить (воевать) с телом, плотью, так в ней Бог начинает строить свой престол. «Плоть моя, поучал Катасонов своих последователей кавказских, такая же собака, как и ваши тела, и потому она ни Христос вам и не отец, а отец вам есть пост мой, потому что рождает пророка, а пророк рождает христа».

При таком взгляде на условия вселения в себя Христа каждый шалопут может рассчитывать на возможность воплотить в себя «Божественное» слово. И если скромные рядовые шалопуты, проникнутые безграничным, почти детским благоговением к батеньке и его апостолам, считают едва не кощунственной саму мысль стать когда-нибудь Христом, то юркие и сметливые из старших, последовательно проводя принцип шалопутского боговоплощения, не всегда считают нужным разделять общее почтительное отношение к авторитету «живого бога» и сплошь и рядом дерзновенно посягали на его абсолютизм, отказываясь подчиняться «батеньке» и составляя самочинные корабли. Батеньке и его секретарям-апостолам волей-неволей приходилось считаться у нас с подобными прискорбными инцидентами. И вот в целях защиты и ограждения «Тамбовского престола», наши шалопуты развили применительно к Св. Писанию, учение и об антихристе. Живой Христос, поучают они, один. Виноградник подлинно христианский тоже один. Кто восстаёт на батеньку, даже осмеливается только сомневаться в божестве его, тот восстаёт и сомневается в самом Боге, тот антихрист или слуга его. В Писании сказано: восстанут лжехристы и лжепророки (Мф.24:24). Это – предостережение верным чадушкам – остерегаться сатанинского обольщения. Горе тому, кто поддаётся этому обольщению: он уподобится Иуде-предателю и прощения ему за это не будет ни в сём веке, ни в грядущем⁵³⁹. А кому выпадет случай подвергнуться искушению от лжехристов, тот должен последовать строгому наказу ап. Иоанна: «кто приходит к вам, и не приносит сего (подлинно шалопутского, из Тамбова) учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте» (2Ин.1:10).

Ставрополь-Кавказский.

Священник Евгений Капрялов

Обстоятельства, благоприятствовавшие утверждению и сравнительно продолжительному существованию секты жидовствующих. Православные борцы против секты. Общая характеристика мер борьбы с сектой жидовствующих.

Что касается обстоятельств, благоприятствовавших сравнительно прочному утверждению и продолжительному существованию секты жидовствующих, то главнейшие из них были следующие. Прежде всего, большое значение здесь имела скрытность сектантов. Из истории секты можно хорошо видеть, как скрытны были сектанты. В то время, как секта существовала уже в течение нескольких лет, была перенесена из Новгорода в Москву, успела здесь прочно утвердиться, – в Новгороде не знали о существовании зловредного сектантского общества, и только случайная ссора нескольких сектантов выдала их. И во всё время последующего существования секты жидовствующих последователи её отличались необыкновенной скрытностью, так что иногда стоило больших трудов открыть следы существования сектантского общества, как это нередко бывало, напр., с преп. Иосифом Волоцким. По свидетельству этого последнего, сектантов особенно трудно было узнавать и открывать потому, что они не порывали обыкновенно внешних связей с православной Церковью: лица духовные, по переходе в секту, продолжали занимать свои места и совершать богослужение, а миряне – продолжали посещать храмы и исполнять все обязанности, возлагавшиеся на них званием православных христиан. По свидетельству того же преп. Иосифа Волоцкого, сектанты отличались наружным благочестием, кротостью, праведностью и воздержанием; в обольщении православных были очень хитры и осторожны. Обращали в секту по разбору, иначе действуя на знающих св. Писание, иначе на простых. Далее, состояние политических и церковных дел в Новгороде во второй половине XV в. как нельзя более способствовало утверждению и распространению раз возникшего здесь сектантства… С одной стороны, в то время, накануне падения политической самостоятельности Новгорода, здесь образовались две сильные политические партии. Одна из них, во имя политической свободы, искала покровительства Литвы; а другая, во имя единства веры, стояла за сохранение союза с Москвой. На стороне первой стояло все, что было в Новгороде свободолюбивого и свободномыслящего; сторону же последней держали ревнители отеческих преданий, люди веры по преимуществу, ставившие интересы православия выше всего. Так появилась в Новгороде внутренняя рознь, завязалась в самом сердце его ожесточённая борьба политических партий. Но при тесной связи в то время политических интересов с религиозными, борьба эта естественно должна была перейти из области политической в область религиозно-церковную. Это было тем более естественно и легко, что почва для такой борьбы была достаточно подготовлена предшествовавшим сектантским движением, выразившимся в ереси стригольников. Достаточно было появиться какому-либо внешнему возбуждению, чтобы сектантское движение пробудилось вновь и с новой силой. Такое возбуждение, действительно, и явилось в виде евреев – караимов. Но раз возникло в Новгороде сектантское движение, для развития и утверждения его здесь были тогда самые благоприятные условия. Известно, что в 1478 году Новгород, изнемогший в непосильной борьбе с Москвой, принуждён был покориться великому князю. Лучшие из его сынов пали в бою, были казнены или заточены, или же отведены в ссылку – в Москву. В Москву же в январе 1480 года отвезён был за своё сочувствие народному делу и Феофил, последний новгородский владыка, избранный по старине. Новгородская епархия осталась праздной и оставалась такой в продолжение трёх лет. Само собой разумеется, что такое стечение обстоятельств давало полный простор сектантской пропаганде. Только через четыре года Новгороду дан был владыка, но, к сожалению, слабый духом и телом, менее чем через год оставивший епархию по расстроенному здоровью. Только уже после того в лице архиепископа Геннадия новгородская епархия получила себе стойкого и деятельного архипастыря, который, как мы знаем, скоро открыл в Новгороде зловредную секту и повёл против неё решительную борьбу. Наконец, из самой истории секты, выше нами изложенной, можно видеть, что сравнительно продолжительному существованию жидовства содействовало, с одной стороны, покровительство высшей власти в лице великого князя Иоанна Васильевича, который имел свои особенные побуждения сочувствовать сектантскому движению, а с другой стороны, сочувствие и поддержка, встреченные сектантами в среде белоозерских, или заволжских старцев, также имевших побуждения сочувствовать некоторым идеям, проводившимся сектантами.

Секта жидовствующих, затрагивавшая самые основы православно-христианской Церкви и веры, не могла не вызвать сильного протеста против себя в среде православных. Весьма многие из среды этих последних, можно сказать, даже вся православная русская Церковь принимала участие в борьбе с вольнодумством, возбуждённым у нас сектантами XV и XVI вв. Известно, что в Москве неоднократно созывались соборы, на которых рассуждали главным образом о мерах борьбы с сектантством. Но история отмечает, как особенно плодотворную, противо-сектантскую деятельность следующих трёх лиц: архиеп. Геннадия, преп. Иосифа Волоцкого и м. Даниила. Архиепископ новгородский Геннадий первый восстал против секты, существовавшей и распространявшейся до него в Новгороде и Москве около 15 лет. Он настаивал на необходимости принятия решительных мер со стороны гражданского правительства к прекращению дальнейшего распространения секты. Но одно только внешнее преследование он считал далеко недостаточным для прекращения возникшего сектантского движения. Коренную причину происхождения и особенно быстрого распространения секты архиеп. Геннадий совершенно справедливо видел в невежестве православных христиан и православного духовенства, которые не в состоянии были критически отнестись к пропаганде сектантов. Приходское духовенство в Новгороде было совершенно необразованно и в большинстве случаев даже прямо безграмотно. «Приведут ко мне мужика», – писал архиеп. Геннадий м. Симону, – «я велю ему апостол дать читать, а он и ступить не умеет; велю дать псалтырь – и по тому едва бредёт... Я прикажу учить его ектеньям, а он и к слову не может пристать: ты говоришь ему то, а он совсем другое; велю учить азбуке: а он поучившись немного да просится прочь, не хочет учиться»⁵⁴¹. Для того, чтобы хоть сколь-нибудь поднять уровень умственного развития новгородского и вообще русского духовенства, архиеп. Геннадий сильно настаивал на необходимости завести школы. «Для того-то я и бью челом государю», – писал он м. Симону, – «чтобы велел училища устроить: его разумом и грозою, а твоим благословением это дело исправится; ты бы, господин отец наш, государей наших, великих князей, просил, чтобы велели училища устроить» ... И не вина, конечно, архиеп. Геннадия, что хлопоты его о заведении училищ для обучения кандидатов на места священнослужителей не привели ни к чему… Кроме того, архиеп. Геннадий заботился о собрании всех книг Св. Писания и о распространении их в среде православных христиан для того, чтобы эти последние имели возможность читать слово Божие, знанием которого гордились сектанты и которого совсем не знали православные. Вообще архиеп. Геннадий ясно сознавал необходимость бороться против сектантов тем же духовным орудием, каким действовали и они. В феврале 1489 года он, между прочим, писал ростовскому архиепископу Иоасафу: «да есть ли у вас в Кирилове, или Фарафонтове (Ферапонтове), или на каменном, книги: Селивестр папа римский, да Афанасий Александрийский, да слово Козмы прозвитера на появльшуюся ересь – на Богумилы, да послания Фотея патриарха к князю Борису болгарскому, да пророчество, да Бытья, да Царство, да Притчи, да Менандр, да Иисус Сирахов, да Логика, да Дионисий Ареопагит? Занеже те книги у еретиков есть» ... Неизвестно, нашлись ли в монастырях ростовской епархии те книги, о которых спрашивал архиеп. Геннадий. Но этот последний остался непоколебим в своём намерении и плодом его пастырских усилий было собрание в один состав всех книг Св. Писания Ветхого и Нового Завета на славянском языке – событие величайшей важности, составляющее эпоху в истории нашей Церкви и особенно в истории нашей духовной литературы. Библия архиепископа Геннадия представляла для своего времени особенную ценность в том отношении, что в ней были отделены собственно библейские книги от всех писаний человеческих и соединены все вместе в одном священном кодексе. Такая Библия была тогда тем более необходима, что книги Ветхого Завета, какими пользовались сектанты для пропаганды своего лжеучения, были извращены, как свидетельствует сам же архиеп. Геннадий, по переводам древних иудействовавших еретиков: Акилы, Симмаха и Феодотиона.

Архиеп. Геннадий, можно сказать, только подготовлял оружие и средства для борьбы с сектой. Но сам он, вероятно, занятый делами по епархиальному управлению, не пользовался этим оружием против сектантов и не отражал их нападений на православие. Таким борцом против секты жидовствующих был преп. Иосиф Волоцкий. В целом ряде своих посланий и слов он дал в руки православных христиан возможно полное и обстоятельное опровержение всех главнейших и наиболее распространённых мнений сектантов. Особенно замечательно в этом отношении сочинение преп. Иосифа, известное под именем «Просветителя». Сочинение это было тем более полезно для православных христиан, что оно заключало в себе не только опровержение сектантского лжеучения, но в то же самое время представляло первый и долгое время единственный опыт самостоятельной научной обработки православно-церковной доктрины. Отличаясь глубиной и точностью излагаемых в нём понятий, строго логической последовательностью в развитии господствующей мысли, искусством диалектики и остроумием выводов, силой и убедительностью изложения, а с другой стороны, заключая в себе множество положительных наставлений и руководительных указаний, это сочинение должно было производить и, действительно, производило сильное впечатление на читателей. Сочинение это было написано не разом и составилось постепенно из разновременно написанных слов преп. Иосифа. Для того, чтобы познакомиться с главными приёмами и отличительными особенностями противо-сектантской деятельности преп. Иосифа, мы подробно разберём один отдел этого сочинения, состоящий из трёх слов и заключающий в себе опровержение возражений, какие делались новгородскими и московскими сектантами XV и XVI вв. против иконопочитания. Первое слово об иконах (пятое в «Просветителе») начинается вступлением, в котором говорится о кознях диавола и о главных еретиках жидовствующих, разнёсших ересь во многие города и сёла. В след затем опровергается мысль сектантов, будто «не должно изображать на честных иконах святую и животворящую Троицу потому, что Авраам принял и угостил Бога с двумя ангелами, а не Троицу». Здесь препод. Иосиф сначала рассматривает сказание. Моисея о явлении Бога Аврааму и объясняет, что патриарх удостоился видеть и принять у себя единого Бога в трёх Лицах, Которые все сидели в кущи Авраамовой на одном месте, как со-престольные и равночестные, и равно принимали от Авраама поклонение и служение; потом целым рядом текстов, преимущественно из Ветхого Завета, доказывает, что со-престольными и равночестными Богу Отцу представляются в Св. Писании только Сын и Св. Дух, но отнюдь не ангелы; наконец, так как св. отцы выражались иногда, что Авраам принял Святую Троицу, а иногда, что он принял Бога с двумя ангелами, иногда же, что принял трёх ангелов, преп. Иосиф приводит несколько мест из Ветхого и Нового Завета, которые кажутся несогласными, даже противоречащими между собой, но, при правильном истолковании, легко примиряются, и, в частности, изъясняет, что нет ни разноречия, ни противоречия и в означенных выражениях святых отцов, что в них подразумевается одна и та же мысль о явлении триипостасного Бога Аврааму. Заключение из всего сказанного выводится то, что христиане справедливо изображают на св. иконах Пресв. Троицу, как Она явилась Аврааму. В слове представлены свидетельства св. Иоанна Златоуста, св. Иоанна Дамаскина, св. Андрея Критского, св. Иоанна Лествичника, Иосифа песнописца и др. Заключение слова, содержащее в себе учение об иконе Пресв. Троицы, важно по своим положительным наставлениям. По наставлению преп. Иосифа, странники, изображающие Пресв. Троицу, должны сидеть на престолах, чтобы через то видно было их «царственное и господственное и владычественное», – должны иметь на головах круглые венцы, ибо круг образует безначального и бесконечного Бога, – должны иметь крылья, чтобы через то видно было их «гореносное... и самодвижное и к земным непричастное». В следующем – втором (в «Просветителе» шестом) слове опровергается общее лжеучение сектантов относительно св. икон и других священных предметов. Сектанты говорили: «не должно поклоняться вещам, сотворённым руками человеческими», как то: иконам, кресту, евангелию, Христовым тайнам, освящённым сосудам, мощам святых и церквам, – и в подтверждение своих слов ссылались на известные тексты Ветхого Завета: «не сотвори себе кумира, ни всякого подобия, да не поклонишися им» (Исх.20:4–5), «не сотворите себе сами богов сребряных и богов златых» (Исх.20:23) и проч. Преп. Иосиф перебирает эти тексты, один за другим, истолковывает их смысл и показывает, что Сам Бог, заповедавший через Моисея: «не сотвори себе кумира и всякого подобия, да не поклонитися им», повелел однако же Моисею сотворить многие подобия и священные вещи, даже изваянные и истуканные, которые чтили иудеи: скинию, или храм, кивот завета, скрижали, херувимов в скинии; что сам Моисей и пророк Давид даже поклонялись скинии и простирали к ней руки, а другие пророки и вообще иудеи поклонялись храму Соломонову и второму храму, и что есть величайшее различие между идолами и христианскими иконами и между поклонением тем и другим. Затем преп. Иосиф переходит к объяснению необходимости иконопочитания в Новом Завете. Одни из сектантов отрицали меньше, другие больше, и если одни восставали против всякого почитания вещественных предметов, то другие, допуская поклонение образу Божиему, были против поклонения ликам святых и мощам и отнимали от священных предметов силу чудотворения. Окончив с первыми, преп. Иосиф отвечает вторым, на основании свидетельств и примеров преимущественно Ветхого Завета. Обещанием сказать подробнее о поклонении св. иконам, преп. Иосиф заключает шестое слово и тем связывает его с последующим. В этом – третьем (в «Просветителе» – седьмом) слове, которое обширностью своей превосходит оба другие, каждое порознь, преп. Иосиф, действительно, весьма подробно объясняет, как и почему христиане должны покланяться: иконе Пресв. Троицы, иконе Христа Спасителя, иконе Пресв. Богородицы, честному и животворящему кресту, св. евангелию, св. Христовым тайнам, освящённым сосудам, в которых тайны совершаются, иконам св. Иоанна Предтечи, св. ангелов и св. людей – мужей и жён, св. мощам и св. церквам. Не довольствуясь раскрытием христианского учения о поклонении иконам и другим священным вещам, преп. Иосиф раскрывает, далее, в том же слове, как христиане должны покланяться и служить друг другу, царям и князьям, и Господу Богу. Приступая к этой последней и обширнейшей части слова, преп. Иосиф замечает: «истинному христианину надобно предварительно знать, что есть Бог и как мудрствовать о Нём, чтобы научиться, как покланяться и как служить Ему». А потому он сначала излагает, уже на основании Нового Завета, довольно подробное учение о Боге, едином по существу и троичном в Лицах, и, в частности, о Сыне Божием Иисусе Христе и Его двояком естестве – божеском и человеческом и о Св. Духе и Его исхождении от Одного Отца, причём приводит весьма многие свидетельства учителей Церкви. Потом преп. Иосиф даёт наставления, как должно покланяться Богу, т. е. истинно молиться Ему, чем возбуждать в себе молитвенное настроение, и говорит о силе и благотворности молитвы, о превосходстве молитвы общественной перед частной, церковной перед домашней, о благовременном хождении во храм, о надлежащем присутствовании при богослужении и о молитве вне храма. Наконец, преп. Иосиф объясняет, как христианину должно служить Богу, причём излагает целый ряд нравственных правил и наставлений, обнимающих всю область христианского благочестия и христианского благоразумия; правила эти написаны кратко, без всякого разделения на классы, но ясно, с глубоким чувством и силой.

Митрополит Даниил был достойный ученик преп. Иосифа Волоцкого. Если он уступал этому последнему в дарованиях, то отнюдь не уступал ему в своей ревности по православию, в начитанности и обширности своих богословских сведений. Μ. Даниил ревностно вёл борьбу с сектантским движением как практическую, так и литературную. Его ревности православная Церковь обязана удалением в заточение такого опасного врага её, как Вассиан Патрикеев. С другой стороны, некоторые из его слов, вошедших в известный «сборник» его, как, напр., шестое и седьмое (о премудрости и милосердии Божием, проявившихся в воплощении Сына Божия и искуплении Им человечества), заключали в себе самое основательное опровержение одного из главных заблуждений жидовствующих.

Таким образом, православная Церковь употребляла следующие меры борьбы с сектой жидовствующих: 1) ограничение свободы сектантов в распространении ими своего лжеучения; если это ограничение принимало иногда резкие формы, то это зависело исключительно от условий времени, а иногда вызывалось фанатизмом самих сектантов; 2) устранение недостатков в жизни православно-христианского общества, какие давали повод сектантам упрекать православную Церковь и оправдывать себя в отделении от неё; 3) опровержение сектантского лжеучения и 4) положительное научение христиан истинам православно-христианской Церкви, раскрытие тех истин, какие извращались сектантами, и вообще просвещение православно-христианской паствы.

Ф. Титов

(Летописное сказание о штунде в селе Моринцах, Звенигородского уезда, Киевской губернии).

1881 год. Кажется, испробованы всевозможные средства, а результата никакого. Штундисты упорно идут своей дорогой. Не оставить ли мне их в покое, впредь до каких-либо указаний высшей власти? Но пока придут указания, штунда будет шириться и крепнуть. Так раздумывал я в скорбные часы забот об охранении своей паствы. Затем я начал подводить итоги всему, что они отвергают: детей не крестить, св. Таин не принимать, храмы не посещать, икон не почитать. Нет, не снесу я такого самообмана тёмных простолюдинов. Пусть – храм, иконы – дело, положим, трудное для их понимания, но крещение, приобщение... о них такие ясные и положительные указания в Евангелии, что грех превеликий будет на душе моей, если я не помогу им это видеть! И я решил не выпускать из глаз оставляющих своего пастыря и ограду Церкви овечек, тем более, что, уклонившись от говенья, они почувствовали себя вне церковного влияния и, как я предчувствовал, стали сильнее смущать и привлекать к себе православных. Завязалась таким образом упорная борьба, возбуждение обеих сторон было в полном разгаре. Я видел, что действовать мне нужно на два пункта: ободрять православных и умерять воинственный пыл сектантов. На том и другом пунктах я делал соответствующие распоряжения, сообразуясь со средствами. Для ограждения православных я поручил диакону своему, очень хорошему чтецу и певцу, на каждой литургии, после приобщения в алтаре, выходить на амвон и читать народу краткое изъяснение десяти заповедей, имеющееся при букваре Лаврской печати; перед раздаянием же антидора – краткие или продолжительные – смотря по обстоятельствам – импровизации говорил сам. Материал для таковых я черпал большей частью из книги «Православная вера», Свирелина, изд. 1879 года. Были поучительные чтения и на утренях между кафизмами, чтения брались из «Одесского Воскресного Листка», изд. 1876 года. В великопостные субботы, во время приобщения говельщиков, в назидание и в устранение шума, на клиросе читались жития Феодора Тирона, Марии Египетской, Иоанна Дамаскина и других. Также в течение всего великого поста во входном притворе, на аналогие лежало раскрытым большое церковное Евангелие; один день оно было раскрыто на том месте, где сказано: аще кто не родится водою и Духом не внидет в царствие небесное, а в другой день – на том, где читалось: аще не снесте плоти Сына человеческого, не пиете крове Его, живота не имате в себе. Слова эти были подчёркнуты полосою красных чернил; входящие и выходящие читали их, успокаивались в сомнениях и укреплялись в вере.

Получили подкрепление от своих-си и штундисты: между ними стали в избытке появляться брошюрки и листки религиозного содержания, отмеченные красной печатью с буквами альфа и омега, в каковых брошюрах излагалось чисто-мистическое учение о добродетелях и не упоминалось ни о Церкви, ни о св. таинствах. Хотя сразу чувствовался в них лютеранский дух и хитрая уловка людей неправомыслящих, но осуждать эти брошюры я вконец признал не благоразумным. Когда сектанты с затаённой радостью подсылали их мне, я подчёркивал в них места, моему делу подходящие, а в конце сделав чернилами добавочное пояснение трактуемого в брошюре предмета, возвращал их обратно. Так, на брошюре «Пшеница и солома» я в конце сделал такую надпись: «в царствии Божием будет тот первой пшеницей, кто в жизни признаёт себя последней соломой» (Лк.18:14). Один из больших листов с красной печатью о любви к нам Божией я прибил на церковных входных дверях, дабы показать штундистам, что сие учение древне-церковное и чтобы его содержать в памяти – нет нужды бежать от Церкви православной. В пополнение и в противовес сектантским брошюрам выписаны были мной и розданы народу первые номера «Троицких листков», причём направленные специально против штунды, числом около двадцати, переплетены в особые книжицы. Пользуясь тем, что мои штундисты хвастают своими брошюрами, не прочь почитать и всякую хорошую книгу (теперь штундисты уже не те!), я старался как можно щедрее наделять их книгами православного направления. Послания Игнатия Антиохийского, Киево-Печерский Патерик в русском переводе Викторовой, краткие сведения о Павле, Митрополите Тобольском, изд. Козырева, Апостольские постановления целый год ходили у них по рукам; даже такие объёмистые сочинения, как изъяснение Божественной Литургии Митрополита Арсения, творения Киприана, еп. Карфагенского – и те были у них на просмотре и испещрены их неграмотными заметками карандашом и чернилами. К чему, кажется, я сам подал им повод, ибо в каждой вручаемой им книге на внутренней стороне переплёта означал: «Зри», и затем делал краткую оценку книги или писал подходящий текст. Так на Патерике я написал: «верующий в Мя, – сказал Спаситель, – сотворит и те дела, которые Я сотворил_ и сотворит еще большия» (Ин.14:12). На посланиях Игнатия писал: «если мудрое слово услышит разумный, то он похвалит его и приложит к себе; услышит его легкомысленный, и оно не понравилось ему и он бросил его за себя» (Сир.21:18).

Я должен указать, кто стоял во главе Моринской штундовой общины и на кого я должен был направлять свои просветительные меры по преимуществу. Распорядительную сторону, также поддержание духа ревности к секте принял на себя старик Даниил, учительное же дело держал в руках своих его сын Феодосий Школьный, – голова не очень бойкая, но вдумчивая; ему помогал – много бойчее его – товарищ по школе Иван Андриенко. Православный народ первого честил пресвитером штундовым, второго диаконом. К ним примыкал Евтихий Кириченко, очень даровитый грамотей-самоучка, подававший штундовой братии большие надежды; прочие были малограмотные и безграмотные. Несмотря на то, что заправилы штунды познакомились с моими книгами и листками, при посещении мной их домов в Филиппов и великий посты, они не обнаруживали сговорчивости; им вторили и остальные; даже женщины вмешивались в наши прения. О крещении младенцев, не смотря на мои указания из Евангелия и посланий, они твердили: Духом святым крестит их Господь ещё в утробе; а о причащении – что ещё его они не достойны, или что общение со Христом имеют добрыми делами. Всякую почти речь они сводили на вопрос об иконах, которые уже вынесли из домов, а места их задекорировали пучками сухих васильков, связанных в форме Андреевского креста. Но так как я предположил прежде всего уяснить им нужду в таинстве св. крещения и причащения, то по вопросу об иконопочитании много не разглагольствовал, а указал только на Херувимов, предоставляя им самим работать мыслью и находить сходство между теми и другими. Встречали и провожали меня из дому штундисты не с особенным почётом, часто позволяли себе отпускать на мой счёт шутки и колкости. Год сей, известный в истории нашего отечества ужасным событием, убийством помазанника Божия, ознаменован возмутительным событием и в штунде Моринской. Кирилл Гаркуша в порыве ревности о своей вере острым орудием выколол глаза на иконе святой великомученицы Варвары, за что, по моему донесению, судим был в окружном суде. На суде он отозвался, что сделал сие по неразумию и непониманию и присуждён к семидневному аресту при волостном правлении, где все смотрели на него, как на великого кощуна и чуть не заплевали его. Ещё прежде донесения о сём его поступке Епархиальному начальству, Гаркуша – совершенно безграмотный, был у меня на увещании, удивил меня требованием найти в Библии и читать ему из Исаии главу 40 со стиха 18 и главу 44 со стиха 8. Я отсюда заключил, что моих штундистов дрессирует голова не заурядная, и не ошибся. Скоро открылось, что к ним наезжали учители из Чаплынки, Каменного-брода, Погибляка и друг. штундовских пунктов, лежащих по этому пути.

Присяга воцарившемуся Императору застала Моринскпх сектантов врасплох. Они ждали разъяснений по сему делу из Чаплынки. Когда всё православное население в церкви давало присягу, они стояли вне церкви. Пристав и я не принуждали их: так они и остались, не присягнув. В сём году у них и треб прибавилось: умер Трофим Школьный, которого они проводили к могиле торжественно, с пением псалмов и чтением Евангелия. Прихожане мои не хотели дать трупу место на православном кладбище, я, в устранение большего разъединения и имея в виду лучшее будущее, уговорил прихожан не делать сего. У Ивана Андриенка умерла трёхлетняя дочь Христина, которую он похоронил с братией не на кладбище, а при своём доме в саду. Родились: у Феодосия Школьного (1 марта) дочь Евдокия, у Ивана Овчаренка (25 марта) дочь Мария и остались не крещёнными. В семье Школьного по сему случаю произошла небольшая сцена: сестра родильницы, не без тайного изволения её самой, взяла дитя её, вышла на улицу, захватила случившегося на дороге восприемника и принесла ко мне, прося окрестить. Пока она рассказывала нам, что и как, Феодосий спохватился за новорождённой дочерью и, узнав всё, стремглав побежал ко мне и, войдя в дом, начал кричать, что ни за какие блага крестить дитяти не дозволит. Я и не настаивал, а, похвалив благопопечительную тётку новорождённой за её ревность по вере, велел ей дитя отнести некрещённым обратно... Не отставал в рвении по новой вере и сподвижник Школьного Андриенко. Состоя вблиз лежащей лесопильне подённым работником, он там каждодневно и открыто проповедовал штунду, понося в тоже время обычаи православные. «Зачем вы кормите кабанов сытых?» – говорил он часто своим товарищам по промыслу, разумея под этим именем православных священников. «Дайте корму захудалым и голодающим» – продолжал он – разумея здесь себя и семью свою. Но, слава Богу, православные не придавали большого весу его льстивым речам. «И себя, Иван, не морочь, и нас не дури: ведь ты только для чванства такой вид на себя напускаешь, а там – Бог даст – опять к правой вере воротишься», – замечали ему товарищи. Возмутился Андриенко таким уверением и торжественно изрёк: «скорее на моей ладони густой волос вырастет, чем я опять возвращусь к вашей вере». Эту фразу рабочие выслушали как великую клятву, и – оставили его в покое. Ведь его можно легко уличить в пропаганде и за тем, по статье 87 тома XIV, предать суду – думал я сначала. Но, вспомнив суд над Гаркушей за поругание св. иконы, равно зная вообще нетвёрдость крестьян в показаниях на суде, решился отбиваться от всех штундовских поношений одними духовными средствами, в виду чего через верного человека я братски посоветовал Андриенку воздерживаться от всенародной проповеди, за которую он может быть отдан под суд. Но совет мой, конечно, прошёл бесследно, польза же была тут та, что я с своей стороны ещё раз дал штундисту доказательство своей благонамеренности и искренности, в которые верить он был не склонен.

1882 год. Владимирское Братство отпечатало мою рукопись об иконопочитании и прислало мне 50 экземпляров. Немедля я роздал её в разные руки, все грамотеи взялись за чтение и разъяснение этого жгучего штундовского вопроса. Штундисты дают свои листы моим грамотеям, а сии разят им новой брошюрой, из которой кое-что знают даже наизусть. Таким образом против стана вражеского явилось и ополчение Божие. Слава Богу. Но вот новая вражеская сеть: песни штундистские, выполняемые мужескими и женскими голосами, едва не всех влекут в их собрания. Ничего подобного для домашних часов благоговения у православных не имеется. Как тут горю пособить? Раздумывая об этом, я остановился на Рождественских колядках, сезоном своим как раз совпадающих с разгаром зимних сектантских сборищ. Но так как смысл этих колядок позднейшими вставками и изменениями сильно искажён и затемнён, то я решился на их готовый мотив составить новые слова. Явились таким образом две колядки в честь Рождества Христова: одна для парней, другая – для девиц. Молодёжи они пришлись по сердцу и пошли в ход. Но раздражённый враг устроил нам новое преткновение. По наступлении праздников колядники подряд хотели петь их и в доме Даниила Школьного; но тот им в этом отказал. Оскорблённые парни забушевали и разбили в окнах его хаты несколько стёкол. Я, конечно, не рад был такому случаю, но Даниилу он был отчасти и на руку: он тут же повёл длинную речь о буйстве православного народа и, дождавшись рассвета, явился ко мне с таким заявлением: «Это вы благословили им так делать? Разве подобает так проводить праздник?» и проч. Видно было, что ему до опьянения была приятна роль обличителя чужих пороков и выразителя штундовой праведности. «Чего же тебе, Данило, хочется?» – «Хочется, чтоб вы совсем запретили им колядовать». – «Нельзя, друг мой: песни их хорошие, грех их запрещать. К тому же, если запретим колядки – могут кинуться на что-нибудь худшее, ведь молодёжь буйна и неудержима». – «Так накажите их за буйство». – «Это другое дело: вразумить нужно. Но в раз уж и тебя, Данило, не минуем, – ведь и ты тут не без греха: они не потерпели, что ты побрезгал их песней, а ты не потерпел их буйства. А ведь Евангелие-то говорит: если кто не то, что стекло разобьёт, а прямо в ланиту ударит – не жалуйся, а терпи и даже подставь другую. Ах, Данило, всех нас нужно ещё многому учить, да горе, что слушать не хотим – одни по молодости, а другие по гордости»... Выслушал Данило такие речи и притих: совесть подсказала ему, что в сей оказии и он поступил не по-евангельски.

В течение великого поста я посетил с молитвой всех своих штундистов. Дверей передо мной они не затворяли, молитву выслушивали, но к кресту не подходили. В каждом доме я старался завести разговор, чтобы подметить качество и силу религиозного настроения семьи. Начатый о предметах обыденных разговор всегда почти сводился на почву религиозную, но не мог тянуться долго в виду краткости времени. В один из таких дней случился во дворе вдовы Трофима Школьного пожар: сгорела клуня (гумно) и весь бывший в ней запас хлеба в снопах. Через неделю после пожара проезжаю я, и вижу – штундисты как муравьи работают на пепелище, а дня через три они из остатков и личных пожертвований деревом возвели вновь клуню для семьи погоревшей. «Доброе дело! хоть кого может заманить в штунду» – подумал я, и, чтоб обеспечиться и с этой стороны, поставил правилом, в случае пожара, в следующий воскресный день после приличного поучения, поставить в церкви тарелку для сбора пожертвований в пользу погорельцев. Причт даёт в этом первый пример, за ним староста – что-либо из церковных доходов и от себя, потом кладёт свою лепту попечительство, наконец все присутствующие. Набирается сравнительно сумма не большая, пять–восемь рублей, но плоды такого сбора, в виду штунды, очень дороги. Когда после литургии мне нужно было первый раз сдать такой сбор на руки погоревшего, он высказал свою благодарность столь обильными слезами, что и многих заставил прослезиться.

На страстной седмице дошёл слух до меня, что Иван Андриенко болеет: по ночам впадает в беспамятство, а по утрам рассказывает о каких-то бывших ему видениях – страшных и радостных. Я собирался навестить его, но не выпало ни одного дня свободного. Уже накануне Светлого Праздника я послал ему малую карточку, в которой написал: «Христос воскресе! С праздником поздравляю, а вместо красного яичка шлю тебе несколько утешительных слов Божественного Писания: болит ли кто из вас, да призовёт пресвитеров церкви и пусть помолятся над ним, помазав его елеем, во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Иак.5:14). «А ведь эти карточки – вещь очень подходящая для заочных бесед с штундистами» – подумал я. Почему бы и другим их не послать? И послал, в каждую семью послал. Содержанием карточек были предметы, намеченные штундистами во время моих посещений их с молитвой. Так, Феодосию Школьному, который тогда на моё предложение окрестить дочь Евдокию ответил: «Той вас крестит Духом Святым», я послал карточку с надписью: такому-то вместо красного яичка: кто может запретить креститься водою тем, которые как и мы получили Духа Святого (Деян.10:47;8:38)? Кириллу Гаркуше, который все таинства и обряды называл игом, снятым с верных ещё апостолами (Деян.15:10), я на карточке писал: «Христос повелел апостолам: идите, учите, крестите, велите соблюдать всё, что я повелел вам» (Мф.28:19). Ивану Овчаренку, который все разъяснения веры ни во что ставил, а твердил одно: «веруйте в Евангелие» (Мк.1:15), я писал: «разумей в сём месте Евангелие не в книжку заключённое, а всю Христову проповедь, ибо когда говорились эти слова Христом, в то время не было ещё ни Марка-евангелиста, ни самого Евангелия от Марка. Так понимал слово «Евангелие» и апостол Павел, когда писал к Коринфянам: напоминаю вам Евангелие, которое я благовествовал (а не писал,) вам» (1Кор.15:1). Карточки сии доходили по адресу, читались и – какие будили чувства, какие вызывали помышления – ведает один Господь.

Скрытен и двуличен наш малорусский крестьянин. Неискренность и обман, коими в былое время путали его детскую душу польские, униатские и жидовские хитрости, заставили его держать тайник души своей за десятью затворами, так что и теперь трудно заглянуть в его душу и прочитать в ней его сокровенные думы... Несмотря на то, что к обращению своих штундистов я приложил всевозможные средства – они три года уже не говели и поворота к лучшему не обнаруживали. Я решил уже, что борьба моя с ними – борьба посмертная, и с этой мыслью уже свыкался; но 28-го июля, в субботу, в 5 часов вечера, въезжая в свой двор из поля, вижу – у ворот его стоит жена Феодосия Школьного, Мария. Молча подходит она ко мне, просит благословения и на вопрос – что ей нужно, отвечает смиренно: «хочу, батюшка, завтра отговеться». (Она была в последнем периоде беременности). Какое-то новое, живое, неизъяснимо радостное чувство охватило меня от этих слов. В избытке нечаянной радости я сразу не нашёлся даже, что ей сказать, и только после некоторой паузы мог проговорить: хорошо, голубушка, прекрасно, Бог на помощь, давно бы так! Немедленно я велел благовестить к вечерни, а ей посоветовал ожидать меня при входе в церковь. Когда к вечерни собрался народ, я в епитрахили и с крестом в руках вышел в притвор и над главой коленопреклонённой Марии, как обращающейся от ереси, прочитал разрешительные молитвы святого Мефодия, затем ввёл её в церковь и дал ей свободу молиться. После вечерни она исповедалась, а на другой день за Литургией приобщилась Св. Таин. Заговорило, заторжествовало всё село, услышав приятную новость. Лучшие хозяева и хозяйки напрашивались в восприемники имеющему родиться дитяти. 31-го июля она родила сына, названного Стефаном, которого она и муж её пожелали окрестить на дому купно с дочерью Евдокией, рождённой 1 марта 1881 года. Августа 2-го мы крестили этих детей с великим торжеством. Феодосий и Мария за год перед сим вышли из отцовского дома и поселились на краю села особой избой и, как начинающие хозяйничать, жили бедно. Чтоб утешить неимущую семью при такой оказии, восприемники и многие хозяева и хозяйки к урочному часу снесли в дом Школьных всякого добра: и денег, и муки, и хлебов и рыбы и мёду в сотах; для подарков многие принесли яйца, живых кур, куски полотна и прочую домашнюю утварь. За трапезой все с хозяевами здоровались, целовались, на лицах всех гостей сияла радость о едином грешнике кающемся, та радость, которая, по изречению Спасителя, и небо приводит в общее ликование.

«Какой добрый дух внушил вам святую мысль возвратиться к отечественной вере»? – спрашивал я Феодосия и Марию наедине. Феодосий, вообще молчаливый и сосредоточенный, отвечал общо: Господь умилосердился и наставил. Зато Мария, дочь твёрдых в православии родителей, открыла многое: «мы по принуждению свёкра вступили в штундовую веру; он обещал и от себя и от братии всякие нам вспомоществования, если Феодосий будет заправлять собраниями. Но мы обманулись: братия никакой важной помощи нам не оказывали, свёкор же, видя, что планы его не сбываются, приходил в ярость и часто обзывал нас дармоедами. К тому же и Феодосий дочитался, что без крещения и причащения спастись невозможно, начал задумываться, горевать и проводить бессонные ночи. Посоветовавшись, мы решили оставить отеческий кров и на свободе возвратиться к православию при первом удобном случае. Рождение дитяти и дало сему случай и, хотя свёкор теперь сыплет на нас все угрозы и проклятия, мы очень рады, что порешили с этой штундой».

Думалось, что только для нас воссоединение сего семейства было событием неожиданным. Оказывается же, что и штундовые братья не ждали, чтобы их наречённый пресвитер (в сущности лишь старший брат, ибо штунда эта была духовная) так скоро и так просто возвратился к православию, всполошились до крайности. Хотя день крещения детей был не воскресный и не праздничный, тем не менее штундисты назначили себе экстренно совещательное собрание в доме соседа Стефана Школьного, и в часы крещения и нашего трапезования по два и поодиночке все прошли мимо дома Феодосиева, чтобы собственными глазами увериться в слышанном. Прошли все они молча и с поникшими головами, один лишь Кириченко выкликнул, обращаясь к спутникам: «вот как враги радуются!» Когда о сём сообщили Феодосию, бывшему в то время в избе, он отозвался: я уверен, что и они скоро примкнут к нам и приобщатся сей радости. Дай-то Бог – сказал я, вмешиваясь в общий говор.

Дозволив жене торжественно воссоединиться с православной Церковью и по её чину окрестить детей, Феодосий не спешил почему-то своим личным воссоединением. Мне докладывали, что тяжёлым для себя он находил само чинопоследование воссоединения – всенародное, с коленопреклонённым стоянием в притворе и вводом в храм подобно родильнице... Это, кажется, и верно, ибо он начал исправно ходить в церковь, обойдя этот обряд. Я и не настаивал. Да простит ему Господь этот грех неведения. На первый раз мы рады и тому, что есть. Впрочем, спустя два–три месяца я, выбрав удобное время, спросил его: «Что ж, Феодосий, и тебе бы отговеться надо? – Потерпите, батюшка, до поста великого, отвечал он. И действительно, на первой седмице сего поста он говел со стариками, исповедался искренно, приобщился Св. Таин с верой и благоговением.

Всеподданнейшие отчёты г. Обер-Прокурора Св. Синода и замечания „Вестника Европы“ по поводу последнего из них о законе 3 мая 1885 года. – К характеристике современного раскола и сектантства (Калужские и Таврич. Еп. Вед.). – Преувеличенная идеализация типа искреннего старообрядца (Новгор. Еп. Вед.). – Статьи против заблуждений гр. Л. Н. Толстого (Правосл. Собеседн. и Богосл. Вестн.). – Статьи против заблуждений других сектантов: о св. предании (Тавр. Еп. Вед.), о таинстве причащения (Донск. Еп. Вед.), о браке, против хлыстов (Ставроп. Еп. Вед.). – Об истинном Богопочитании (Полтавск. Еп. Вед.).

Исследование явлений общественной, а тем более религиозно-общественной жизни всегда сопряжено с чрезвычайными трудностями. Изменчивость форм, сложность причин, быстрая смена явлений, не всегда притом доступных для точного наблюдения, создают почву, на которой неопытному или недостаточно осторожному исследователю представляется особенно много соблазнов к поспешным выводам, к широким и смелым обобщениям, к недостаточно обоснованным заключениям. Такие трудности и опасности представляет и изучение нашего сектантства, как явления религиозно-общественной жизни. Возникнув на малодоступной наблюдению почве религиозного чувства, сектантство продолжает жить и развиваться под влиянием множества самых разнородных условий, – психологических, социальных, экономических, законодательных и т. п. Изучить все эти условия, выяснить значение каждого из них в отдельности и в связи с другими условиями, не упуская при этом из виду особенностей времени и места, различий характера отдельных сект и их исследователей, это – такая сложная и трудная задача, которой пока ещё никто не может разрешить удовлетворительно. Полное разрешение её возможно только в будущем, когда накопится достаточное для этого количество точных данных. А до той поры все усилия исследователей сектантства должны быть направлены именно на собирание этих данных. При этом главное значение имеет не столько количество добытых данных, сколько их полная достоверность: для будущего исследователя или историка сектантства каждое тщательное наблюдение, каждый засвидетельствованный факт из этой области будет иметь свою несомненную цену. Современный наблюдатель иногда может натолкнуться здесь на явления и факты, непонятные для него, – по-видимому даже исключающие друг друга, тем не менее, чтобы быть верным действительности, он должен тщательно отмечать и такие факты, если только они достаточно характерны.

Все эти соображения возникли в нас ближайшим образом по поводу тех спешных и не резонных замечаний, каким подвергся в ноябрьской хронике «Вестника Европы» последний всеподданнейший отчёт г. Обер-Прокурора Св. Синода в той своей части, которая изображает состояние в империи раскола и сектантства за отчётный период (1892–3 гг.). Отчёты г. Обер-Прокурора, составляющиеся на основании донесений епархиальных преосвященных, дают нам как бы свод наблюдений над наиболее существенными сторонами жизни раскола и сектантства за каждый отчётный период. В этой жизни весьма много разнообразия и изменчивости; в одной местности наблюдаются одни явления, в другой другие; в одно время господствует такое настроение, в другое берет перевес иное; одна и таже причина, действуя в соединении с различными условиями, приводит к различным, а иногда и к противоположным результатам. Естественно поэтому, что и в отчётах г. Обер-Прокурора, в которых изображается состояние раскола и сектантства, говорится не всегда одно и тоже, но иногда различное и даже противоречивое. И в этом не только нельзя видеть недостаток рассматриваемых отчётов, а скорее – большое достоинство. Такой характер отчётов показывает, что они составляются на основании наблюдений над тем, что действительно есть, – над действительной жизнью, разнообразной и изменяющейся. Поэтому если в отчётах за разные годы и даже в отчётах за один и тот же год мы находим различные и даже противоречивые сведения о состоянии раскола и сектантства, то это отнюдь не значит, что составитель отчётов изменяет свои собственные взгляды на один и тот же предмет и впадает в противоречия, а значит только, что изменяющаяся и разнообразная жизнь сектантства всегда находит себе в этих отчётах вполне верное и неизвращённое отражение.

Между тем «Вестник Европы» готов поставить в вину отчётам г. Обер-Прокурора то, что в них об одном и том же предмете нередко даются различные сведения. «С самого вступления в силу закона 3 мая 1883 года, даровавшего некоторые облегчения раскольникам, читаем мы здесь, отчёты Обер-Прокурора дают ряд сведений о результатах реформы, о влиянии её на настроение раскольников и на отношения их к Церкви и духовенству. В этих сведениях сначала была заметна некоторая двойственность: сообщалось, с одной стороны, что раскол ободрился, окреп, усмотрел в новом законе нечто в роде правительственной санкции, с другой – что, благодаря изменившемуся положению вещей, он стал терять прежнюю замкнутость и таинственность, а вместе с ней и часть прежнего своего обаяния для простых и доверчивых людей. Отзывы того и другого рода исходят то из большего, то из меньшего числа епархий... Во второй половине восьмидесятых годов, нерасположение и недоверие духовных властей к закону 3 мая, по-видимому, слабеет; в отчёте за 1885 год, например, епархий, откуда шли неутешительные сведения, названо десять; в отчёте за 1886 г. – только три; в отчёте за 1887 г. «ослабление в расколе фанатизма, упорства и замкнутости» выставляется общим явлением во многих внутренних и почти во всех поволжских и приволжских епархиях; в отчёте за 1888 и 1889 г. отзывов о растущей самоуверенности раскола не встречается вовсе, и на ряду с уменьшением во многих епархиях нетерпимости и фанатизма раскольников, констатируется только значительная кое-где устойчивость раскола. В начале девятидесятых годов происходит поворот в другую сторону: в отчёте за 1890 и 1891 гг. опять появляются указания на то, что раскол, в тех или других местах, «чрезвычайно поднял голову и потерял всякую меру сдержанности» («B. Е.» ноябрь, стр. 349–350). – Эта, по-видимому непонятная для «Вести. Европы», двойственность, или точнее, разноречивость сведений о влиянии закона 3 мая 1883 г. на настроение раскольников, находит для себя объяснение в том простом обстоятельстве, что и само это влияние оказывается различным, так как направляется на различную почву и осложняется влиянием множества других условий. Где раскол был слаб или отличался сравнительно мирным характером, там закон 3 мая содействовал ещё большему ослаблению фанатизма и сближению раскольников с православными, особенно если здесь к влиянию этого закона присоединялось ещё умиротворяющее влияние хорошо организованной миссии. Но где раскол чувствовал себя преобладающей силой и отличался духом нетерпимости, там он действительно усматривал в новом законе как бы правительственную санкцию своих заблуждений. Отсюда можно видеть, с какой осторожностью следует делать решительные выводы о влиянии этого закона на настроение всех вообще раскольников, или о его значении в деле борьбы с расколом. По крайней мере, заключение «Вестн. Европы», будто бы даже данные, приводимые в отчётах Обер-Прокурора, не оставляют никакого сомнения в том, что закон 3 мая по меньшей мере не затрудняет, а может быть и облегчает борьбу с расколом, должно быть признано неправильным; из этих отчётов именно и видно, что хотя в иных случаях, при других благоприятных условиях, названный закон, может быть, облегчает такую борьбу, за то в других он положительно затрудняет её.

Какое действие на многих раскольников мог оказать закон 3 мая, можно отчасти судить между прочим по тому, что рассказывает г. Чельцов («К характеристике Боровского раскола». «Калужск. Еп. Вед.» № 18) о нынешних раскольниках города Боровска. «В настоящее время Боровские раскольники весьма внимательно следят за каждым распоряжением и действием нашего духовного и гражданского правительства, за каждым печатным словом. Малейшее к ним послабление они объясняют, как признание их за истинных православных христиан. В каждом неопределённом слове, хотя бы сказанном не по отношению к ним, они хотят видеть предлог к обвинению православной Церкви и к возвеличению себя. В недавнее время, в 1875 г. на энциклику папы Льва XIII о соединении церквей было издано вселенской Церковью «Окружное патриаршее и синодальное послание». В 8 пункте этого последнего говорилось о том, что православная Церковь издревле содержит трёхпогружательное крещение и изобличалось нововведение обливания. Прочитав это, Боровские раскольники повсюду стали проповедовать, что велико-российцы не в согласии с Константинопольским патриархом... Велико-российцы следуют папе Римскому... а старообрядцы идут за патриархом и стало быть они, а не велико-российцы, истинные чада греческой Восточной церкви».

Это стремление истолковывать в свою пользу разные, подчас даже совершенно малозначащие, факты и события замечается не только у раскольников, но и у сектантов. «Можно положительно сказать, пишет по этому поводу Таврический миссионер свящ. П. Тихвинский («Черта сектантов» «Тавр. Еп. Вед.» № 41), что самый невинный факт сектанты обращают в свою пользу и во вред православным. Так, придётся православному пастырю, или другому значительному лицу заночевать в доме сектанта, или побывать у него по делу, сектанты говорят: «а, вот видите, какие мы: у православных не остановился, у них не побывал, а к нам идёт, нам честь отдаёт». Случится православному пастырю, при разговоре с сектантом, в виде шутки или действительно доброго чувства, похвалить сектанта, он сейчас же начинает выставлять это на вид: вот де я каков. Нередко может сорваться слово сектанту: «да, ты это хорошо знаешь», или – «ты знаешь это даже лучше меня», с сектанта довольно и этих слов, чтобы при случае твердить православным; «вот, видите, – такой- то и тогда-то сказал, что я хорошо знаю всё и даже лучше его, – стало быть, моя вера лучше, и я не пойду учиться к православным». Нужно знать деревню, её нравы и обычаи, замечает по этому поводу о. миссионер, чтобы согласиться с тем, что для нас, по-видимому, не важное и не заслуживающее внимания составляет для жителей захолустья, людей труда, а не знания, целое событие».

Легко понять из этих примеров, какой мудрой осмотрительности требует от пастыря его обращение с сектантами. В числе последних встречаются люди и хорошие, и дурные, встречаются искренно ищущие истины и спасения, но есть и ожесточённые сердцем, ослеплённые в своём заблуждении. Соответственно этому и пастырь Церкви должен относиться к сектантам различно, привлекая одних мягкостью и снисходительностью, смущая других укоризной, устрашая третьих угрозой и прещением и всегда памятуя слова Апостола: бых всем вся, да всяко некия спасу. Но чего можно требовать от пастыря, могущего в своём поведении применяться к характеру и настроению отдельных лиц, того никто не в праве требовать от закона, имеющего характер общности и неизменности. Закон не может, подобно человеку, быть всем вся, и потому нет ничего удивительного, если иногда один и тот же закон отражается на разных людях различно.

Мы заметили, что в рядах сектантов встречаются как дурные, так и хорошие люди. Последние встречаются, конечно, и среди наших раскольников. Однако мы не можем не признать значительной доли преувеличения и идеализации в той характеристике «искреннего раскольника», какую даёт нам г. Евдокимов в статье «Значение собеседований в борьбе с расколом». Г. Евдокимов пишет: «Всё, о чём он (раскольник) говорит на собеседованиях, есть ничто иное, как видимое (?) обнаружение его миросозерцания. Какое же это миросозерцание? Постоянная дума, его заветное, «огнепальное» желание – это желание видеть царствие Божие на земле, видеть небесную истину уже отчасти осуществлённою здесь, а не созерцать её там в необозримой для человека заоблачной выси. Он не хочет всю жизнь свою томиться духовной жаждой. Как паломник, идя под палящими лучами солнца, усталый от утомительного пути, ищет ручья со свежей, чистой, холодной водой, так и лучший из глаголемых старообрядцев ищет воды живой. Его душа постоянно жаждет небесной истины и небесного света. Он со слезами просить открыть ему истину. Всюду он обращает свои взоры, ища своей истины, и не находит её. От настоящего времени он переходит к прошедшему. С беззаветной любовью вспоминает он те времена, когда, по его мнению, на земле была всюду святая, почти равноапостольская жизнь, когда жизнь людей мало отличалась от жизни перво-христиан. перед его взорами проносятся сонмы святых угодников Божиих и русских чудотворцев. И вот он, подобно матери, которая, лишившись своего единственного любимого и дорогого сына, старается сохранить всё, что только так или иначе напоминает ей о нём, также старается сохранить всё, что ему досталось от предков. Он думает в простоте своего сердца (!), что совершенно достаточно для спасения, если он будет исполнять всё это». Не знаем, где автор наблюдал этих странных раскольников, в которых заветное желание видеть на земле царствие Божие и осуществление небесной правды уживается с такой удивительной простотой сердца, что они считают достаточным для своего спасения одного исполнения старых обрядов. Эта очевидная несообразность, как и весь тон приведённой характеристики, невольно наводят нас на мысль, что автор просто увлёкся созданием своей собственной фантазии, которое и постарался изобразить возможно более привлекательными, хотя и не совсем согласными чертами. – Сама статья г. Евдокимова, затрагивающая очень серьёзный вопрос, почти ничего собственно не даёт для разрешения этого вопроса, и мы решительно не понимаем, почему эту статью, напечатанную в одном епархиальном органе («Новгор. Еп. Вед.») другой такой же орган («Тамб. Еп. Вед.») нашёл полезным перепечатать.

Из статей, посвящённых разбору и опровержению разных сектантских заблуждений, более выдающийся интерес представляют собой две статьи, направленные против заблуждений гр. Л. Н. Толстого. Одна из них принадлежит архим. Антонию, ректору Казанской Дух. Академии. Предмет её вполне точно указан в самом её заглавии: «Какое значение для нравственной жизни имеет вера в Иисуса Христа, как Бога» «Правосл. Собеседн.», сентябрь. Известно, что Толстой отрицает за этой верой всякое значение в указанном отношении. В статье о. Антония вопрос, поставленный в её заглавии, раскрывается сначала отрицательным путём, а потом положительным. Автор сначала показывает, что отрицание божественности И. Христа непременно связано с отрицанием и Его нравственного совершенства. Эта простая истина, которая часто забывается нашими легкомысленными отрицателями, с очевидностью доказывается примером таких более крупных представителей отрицания, как Ренан и наш Толстой, которые, отвергнув божественность И. Христа, неизбежно приходят к признанию Его не только слабым, но даже порочным человеком. Понятно, что при таком взгляде на И. Христа, образ Его не может иметь почти никакого значения в деле нравственного усовершенствования человека. Такое значение он получает только под условием нашей веры в И. Христа, как Сына Божия и нашего Искупителя. Это значение яснее для нас открывается путём рассмотрения условий нашего нравственного развития, борьбы или усовершенствования. При этом, чтобы не показалось, что саму нравственную жизнь он описывает не по существу, а с скрытым желанием указать влияние на неё этой веры, автор излагает главные условия этой жизни словами мыслителя, отрицавшего самы догмат божества И. Христа и значение этого догмата для добродетели, – Канта. Изложивши суждения Канта о добродетели, о зарождении в человеке стремления к добру, которому противо-воюет нажитая в нём склонность ко злу, о. Антоний раскрывает затем, как непримиримы эти глубокие суждения знаменитого философа с его желанием поставить в качестве идеала нравственного совершенства простого человека, Иисуса, и как из этих же самих суждений с очевидностью вытекает необходимость веры в И. Христа, как Бога и нашего Искупителя, которая одна в состоянии вдохновить в человека решимость вступить на путь добродетели и одна же в состоянии поддержать на этом пути его силы в борьбе с греховным миром и собственной ветхой природой.

Другая статья против гр. Толстого принадлежит профессору Московской Дух. Академии, И.А. Заозерскому («Отношение Св. Православной Церкви к миру и войне, по учению её канонического права». «Богосл. Вестн.». Октябрь). Автор подробно разбирает сначала обвинения Толстого против православной Церкви, будто она освящает убийство, благословляя воинов, отправляющихся на войну, и освящая воинские знамёна. В ответ на эти обвинения, автор обращается к богослужебным книгам и на основании их раскрывает тот смысл инкриминируемых Толстым действий Церкви, какой придаёт им сама Церковь. Оказывается, что в этих действиях, т. е. в молитвах Церкви о всем христолюбивом воинстве, в благословении воинов, отправляющихся на войну, в освящении знамён, совсем не заключается такого смысла, какой силится придать им гр. Толстой. Молясь обо всём воинстве и в мирное, и особенно в военное время, Церковь этим не выражает своего особенного сочувствия к военному занятию, но молится о людях, всегда готовых положить живот свой за ближних; благословляя воинов, идущих на войну, она не освящает этим самой войны и совершающихся на ней убийств, но только просит небесного благословения и покровительства для людей, которым предстоит трудный подвиг, сопряжённый с великими опасностями не только для тела, но и для души. Но как же относится Церковь к самой войне? Никак, – отвечает автор. Ни в Евангелии, ни в канонах Церкви нет закона: ни «не воюй», ни «воюй». Поэтому «в вопросе об объявлении войны Церковь должна быть всемерно устраняема: это есть дело главы государства... Но раз последовало решение его за объявление войны, все члены государства, каждый в своём чину, должны так или иначе участвовать в ней». Но если Церковь принципиально не высказывается ни за, ни против войны, за то она с решительным осуждением относится к тому, что на войне совершается, т. е. к убийству, и подвергает трёхлетней епитимии всех убивавших на войне (13 прав. св. Bac. В.).

Обличение заблуждений некоторых других сектантов мы находим в статьях свящ. Углянского, Кутепова и Перевозовского. В статье свящ. Углянского «О св. предании» («Таврич. Еп. Ведом.» №№ 11–13) приводятся из истории и св. Писания основания православного учения о св. предании, как источнике христианского веро-и нравоучения, и разбираются главнейшие возражения сектантов. Чего-нибудь нового или оригинального в статье нет. В упрёк автору можно поставить, что он совершенно не коснулся положительного раскрытия православного учения о предании, его сущности, значения и отношения к св. Писанию.

Статье свящ. Н. Кутепова «О таинстве причащения» («Донск. Еп. Вед.» №№ 7–20) может быть сделан упрёк другого рода: в ней, особенно в первой её части, апологетическая цель нередко как бы упускается автором из виду, благодаря тому, что привнесены в статью многие подробности, для дела никакого значения не имеющие. В виду того, что статья о. Кутепова может появиться отдельным изданием, желательно было бы, чтобы в последнем была исправлена странная фраза: «Все эти слова или термины (пресуществление, воплотился, вочеловечился, Богородица и др. подобные слова, которые в Библии не встречаются) составляют особенность церковнославянского языка (?) и выработаны св. отцами и учителями Церкви (?!) на основании св. Писания».

В статье свящ. А. Перевозовского «О браке, против хлыстов» («Ставроп. Еп. Вед.» №№ 17 и 18) многочисленными примерами и текстами из св. Писания доказывается богоугодность чистой супружеской жизни. К сожалению, объяснение приводимых в статье текстов не всегда может быть признано удачным, а некоторые выводы, которые делает автор из этих текстов, положительно неверны. Например, имея в виду 1Тим.3:2–4, он, говорит, что, по учению ап. Павла, «одно из условий поступления на пастырскую должность – это имение жены и плотских собственных детей».

В заключение приведём некоторые мысли из прекрасной статьи «Об истинном Богопочтении» («Полтавск. Еп. Вед. № 12). Поклонение Богу в духе и истине, которого требует от нас Евангелие, не исключает необходимости поклонения Ему телом. Эта необходимость обусловливается самой природой человека, состоящего из тела и души, тесно между собой связанных. «Потому-то Господь наш И. Христос и дал такое устройство Своей Церкви, что в ней совершающееся действует на всего человека – и на дух его и на тело. Он не оставил ничего в ней внутреннего без внешних знаков и ничего видимого без внутренней духовной силы; здесь всё внутреннее скрыто под внешним, и всё внешнее представляет собой образ внутреннего». «Нужно быть совсем близоруким, чтобы не видеть ничего священного и спасительного в видимом служении Господу, чтобы поддаться внушениям лукавой плоти, которая, не терпя никаких трудных подвигов, старается часто извинять себя пустыми предлогами, побуждает находить установление внешней обрядности противным учению Господа о поклонении духом и истиной». Вообще вся статья, направленная «против просвещённых учителей духовного служения Богу» и написанная тепло и с большим одушевлением, может быть с интересом и пользой прочитана каждым, кому приходится сталкиваться с просвещёнными ли или непросвещёнными отрицателями внешних форм богопочитания.

Н. Вишневский

Вопрос о том, что догматы Символа веры не имеют существенного значения для нравственной жизни – не новый в западной и отчасти и нашей отечественной богословско-философской литературе. На Западе, преимущественно во Франции, образовалось не мало обществ, проповедующих одну чистую мораль без догматов. Ревностным насадителем подобных тенденций у нас, на святой Руси, явился самозваный учитель новой веры – граф Л. Толстой. По нему – догматы не только не имеют никакого существенного значения для морали, но даже противоречат требованиям Нагорной проповеди, излагающей учение о христианской добродетели.

Всегда чуткий и отзывчивый ко всяким новым веяниям и течениям в богословско-философской области, ректор Казанской духовной академии Архимандрит Антоний выступил на страницах «Православного Собеседника» с вопросом: «какое значение для нравственной жизни имеет вера во Иисуса Христа, как Бога», отчасти имея в виду заблуждения Л. Толстого, отчасти желая просвещённых христиан укрепить в сознании, что без веры в Божество Иисуса Христа и в Св. Троицу невозможно надлежащее исполнение заповедей, а вместе с тем невозможно и достижение евангельского совершенства. Содержание этого трактата, вышедшего отдельной брошюрой, таково:

Многие русские интеллигентные люди очень смутно представляют себе неразрывную внутреннюю связь между догматами и добродетелью: они, отрицая божественное достоинство Христа, считают Его своим идеалом и уважают Его учение, конечно, не во всей полноте. Значительная часть Евангелия отвергается неверующими в Сына Божия; некоторые же Его заповеди окружаются сочувствием и уважением, как нечто очень симпатичное для художественного созерцания, но не для исполнения. Евангелие для этих людей – не более как чувствительная поэма (§ 1, стр. 3–5). Неверующие в Божество Христа вследствие этого сохраняют за собой право выбирать из Евангелия то, что нравится им самим или самозваному их учителю Л. Н. Толстому. Тем более это заманчиво, что отрицательные писатели, в том числе и наш «великий писатель земли русской», не воспрещают называть И. Христа Спасителем; при этом указывают на Него, как на живой пример к подражанию. Допустим, что И. Христос – не Бог, но только совершеннейший человек; тогда по какому праву мы будем называть Его своим Спасителем? Немецкие мыслители-пантеисты силятся доказать, будто Христос удостоверил людей в единосущий с Богом и тем избавил их от страха смерти, научив, что последняя вводит нас в единство с Божеством, сливает с Нирваной. Толстой, представляя Спасителя наиболее популярным пантеистом, прибавляет ещё, что И. Христос, как истинно святой человек, есть наилучший предмет подражания в различных сомнительных случаях жизни человека; в этом смысле Христос и есть Спаситель людей. Если так, то спасителями должно назвать и других добродетельных героев, наприм., – Будду, Конфуция, Сократа. Возможно, что при теперешнем столь высоком настроении умов явится немало людей, достойных названия спасителей и искупителей человечества. Отсюда следует, что единым Спасителем нашим И. Христос может быть лишь в том только случае, если мы верим в Него, как истинного Бога. Таково значение в нравственном отношении догмата о Божестве И. Христа со стороны отрицательной (§ 2, стр. 5–9).

Но гораздо важнее в решении данного вопроса положительная сторона, заключающаяся в рассмотрении условий нашего нравственного развития, совершенствования, которое вовсе неотделимо от живой веры в И. Христа, как истинного Бога. Каковы же эти условия? В человеке происходит постоянно борьба двух начал – добра и зла. «Переход к добру от зла (по Канту) не может произойти в человеке без боли. Чувство внутреннего разлада и обновления причиняет мучительные страдания, так как истребляемые злые наклонности пустили глубокие корни в природе человека»; «потому умирание ветхого человека, его распятие со страстями и похотями – самое болезненное из всех страданий». Но где же нам искать постоянного побуждения к тому, чтобы не только неуклонно работать над своим усовершенствованием, но и мириться со всеми, проистекающими отсюда страданиями? Кант решает этот вопрос легко: достаточно найти для человека вдохновляющий пример. Бесспорно, нравственный облик И. Христа возвышает и умиляет дух; но этого недостаточно: нужна вера в Божество Христа; в противном же случае этот облик начинает тускнеть и казаться чем-то условным.

Кроме внутренней борьбы – христианин должен ещё бороться с миром, который проникнут грехом в самых основных законах органической жизни и борьба эта заключится победой над миром, который весь во зле лежит, только тогда, когда подвижник будет иметь за собой пример Христа, безначального и истинного Бога, и веру в искупительные заслуги нашего Божественного Спасителя, истинного и доброго Пастыря, сострадающего каждому человеку, объемлющего всех Своей сострадательной любовью и вливающего потому в каждого из верующих нравственные новые силы для борьбы со злом. Итак, Спасителем нашим может быть только Бог, приобщающийся нашего существа, т. е. Богочеловек и при том Сострадалец наш (9–18 стр.). Спасительное учение, принесённое на землю Христом, не только возводит постепенно к святости каждого искреннего своего последователя, но и саму общественную жизнь открывает перед ним в совершенно новом свете, в свете любви и надежды; вера и исполненное любви сострадание – всех объединяет во Христе и возводит ко Христу: о безличном исчезновении всех (слияние с Нирваной), как учат пантеисты и толстовцы, не может быть и речи (20–21 стр.).

Из представленного нами краткого содержания брошюры архимандрита Антония явствует, на сколько глубоко заблуждаются те, которые отрицают внутреннюю связь между догматами веры и нравственностью, и насколько является малоизвестной нравственность, покоящаяся не на догматической основе.

Брошюра изложена довольно популярно, но не лишена при этом научно-философского характера; потому она может быть полезна как для поколебленных в вере пантеистическо-материалистическими воззрениями Л. Толстого, так и для любомудрствующих в области христианско-богословского ведения.

П. Козицкий

Автор поставил своей задачей не полемику с гр. Л. Толстым, не указание многочисленных противоречий в его учении, но сравнение религиозно-нравственных идеалов последнего с идеалами православной веры. «Истина православия, говорит он, сияет таким светом, что не нуждается в охулке на всё ей чуждое, в опорочении противных ей учений. Для людей добрых, ищущих истины, достаточно только открыть глаза на этот её духовный свет, чтобы они поняли, где находится истина» (стр. 11). Исходя из этого убеждения, автор держится в своих беседах такого приёма: излагает сначала учение гр. Толстого по тому или другому вопросу и затем противопоставляет ему учение об этом же вопросе православной Церкви; благодаря такому сопоставлению, истина и превосходство последнего сравнительно с первым открываются перед читателем как бы сами собою. Из предметов православного богословия, извращаемых гр. Л. Толстым, в «Беседах» о. Антония рассмотрены следующие: о Боге-Отце, о Христе-Спасителе, о Духе-Освятителе; о заповедях Господних и отношении к ним пресловутых пяти заповедей Толстого. Последняя (6-я) беседа посвящена раскрытию превосходства православного понимания нравственного закона, как требующего от христианина самоотверженной любви и смирения, сравнительно с пониманием его Толстым, полагающим сущность нравственного закона лишь в возвышении духа над плотью.

Учение гр. Л. Толстого трактуется в «Беседах» о. Антония не столько как ложь, сколько как заблуждение, имеющее своим источником недостаточное знакомство с духом православного учения и выражающееся главным образом в узком и одностороннем понимании учения евангельского. Раскрытие полноты превосходства православного понимания последнего сравнительно с односторонностью учения Толстого ведётся автором спокойно, но убедительно и нигде не прерывается спорами и препирательствами, которые всегда вызывают в противниках раздражение и мешают пристрастному обсуждению исследуемого вопроса.

Нельзя не отметить здесь вполне справедливого мнения о. Антония об одной из причин поразительного успеха у нас толстовского и всяких иных лжеучений. Такую причину он видит в том, что жизнь нашего образованного общества, считающегося православным, слишком далеко уклонилась от Евангелия. «Не мудрена, говорит он, система переделанного (Толстым) Евангелия, её также просто опровергнуть, как и всякие другие заблуждения; но все они будут страшно заманчивы и заразительны, пока истина, пока православие будут существовать только в книгах, да в проповедях, а осуществляться лишь в деревенской глуши, да в пустынях Валаама или Афона» (стр. 48).

Н. В.

Капитальный труд священника А. Рождественского, посвящённый обстоятельному и всестороннему исследованию «Южнорусского штундизма», представляет ценный вклад в нашу богословско-историческую литературу (по отделу сектантства) и, бесспорно, занимает в ряду других исследований по данному вопросу самое видное место. Автор с особой тщательностью и усердием собрал весь имевшийся в повременной тогда (до 1889 года) печати материал, пополнил свои сведения новыми данными, извлечёнными из архивов Киевской и Одесской д. Консисторий и братства св. Андрея в Одессе, и личным знакомством со штундизмом в местах первоначального его зарождения (в Киевской и Херсонской губ.) и с его главнейшими вожаками – пропагандистами, – и с не меньшей тщательностью научно обследовал его. Это-то и даёт нам право на особое внимание к исследованию о. А. Рождественского «Южнорусский штундизм».

Труд о. Рождественского распадается на две почти равные части, из коих первая посвящена внешней истории штундизма (18–165 стр.), а вторая – внутренней его истории (166–285 стр.). Исследованию своему автор предпосылает сравнительно небольших размеров введение (1–17 стр.), где и даёт определение штундизма, касается рукописных (архивных) данных об этом сектантстве, представляет список более или менее выдающихся печатных произведений о нём и навёртывает план для своего исследования. Первая часть состоит из трёх глав. В первой главе автор ставит штундизм в тесную связь с религиозным брожением 50-х и 60-х годов среди русского народа – с одной стороны, а с другой – с брожением среди южнорусских колонистов евангелического и реформатского исповеданий, – и самым подробным образом рассматривает внутренние и внешние условия, создавшие почву для того же штундизма. Вторая и третья главы посвящены истории возникновения и распространения штундизма в пределах Херсонской, Киевской и отчасти Подольской губерний и касаются тех мероприятий, которые в то время предпринимались духовной и гражданской властью против сектантов. Автор историю штундизма доводит до 1887 года; кстати заметим, что он совершенно искусственно делит историю штундизма на два периода – до 1870 года и с 1870–1887-й год.

Вторая часть состоит из четырёх глав: Первая посвящена изложению вероучения штундистов; причём автор касается здесь таких вопросов, как отношение штундизма к молоканству и пашковщине и воздействие баптизма на штундизм. Заслуживает внимания и то обстоятельство, что автор излагает содержание вероучения штундистов не сообразно делению сектантов на толки (младо-штундисты и старо-штундисты или Косяковский и Чаплинский толки), а сообразно характеру самого вероучения: сначала он излагает его отрицательную сторону, а затем и положительную; положительная сторона вероучения заимствована автором из чаплинского вероисповедания. Учение дымиевских штундистов и учение Сливко, как не подходящие под общий тип сектантского вероучения, нашим исследователем изложены отдельно. Не оставлена также без внимания и социально-политическая сторона в учении штундистов.

Вторая глава имеет своим предметом разбор вероучения штундистов; причём разбор сделан как отрицательных, так и положительных пунктов учения сектантов. Постановка дела у автора совершенно правильная, так как лжеучения сектантов он опровергает исключительно на основании Слова Божия. Но так как автор не имел в виду преследовать одни только полемико-апологетические цели, то и самому разбору сектантского лжеучения уделил столько внимания, сколько необходимо было в общей системе его исследования. Потому-то в этом пункте труд о. Рождественского не может быть назван полным и надлежаще разработанным.

Третья и четвёртая главы касаются жизненной стороны сектантства, а именно: третья обследует богослужение и весь богослужебно-практический его ритуал, а четвёртая – посвящена организации штундистских общин и быту сектантов.

В заключение считаем не безынтересным познакомить читателей с теми выводами (конечно, вполне научными), к которым автор пришёл в своём исследовании. По нему:

1) Штундизм – следствие пропаганды протестантизма, нашедшей себе почву в условиях религиозной жизни приходских общин.

2) Штундисты, по существу своему, – неудачная попытка со стороны простого народа выработать, под влиянием протестантизма, своё особое вероучение.

3) Нравственная доктрина штундизма вследствие того, что широта и глубина нравственных истин оказалась сектантам не по плечу, отличается предписанием узкой морали (282–285 стр.).

В книжке о. Рождественского, как и во всяком серьёзном труде, в конце находится указатель замечательных лиц и мест, встречающихся в исследовании (287–295).

Изложенное нами содержание исследования «Южнорусский штундизм» говорит красноречивее всяких похвал, что труд о. Рождественского заслуживает особого внимания тех, кто особенно интересуется исторической стороной сравнительно молодого ещё в нашей церковной жизни сектантства, известного под именем штундизма.

П. Козицкий

Покойный Архимандрит Павел (Прусский), бывший настоятель единоверческого монастыря в Москве, стяжал себе неувядаемую славу на миссионерском поприще: личность его, литературные и миссионерские труды пользуются широкой известностью. О. Павел, как вышедший из раскола, посвящал труды свои преимущественно делу вразумления близких сердцу его раскольников, хотя в тоже время не уклонялся от собеседований и с сектантами, с которыми приходилось ему встречаться во время миссионерских поездок по России. Беседы эти частью вошли в собрание его сочинений, но в более подробном виде изданы они Московским братством св. Петра Митрополита отдельной брошюрой под вышеприведённым заглавием. В помещённых в настоящей брошюре беседах приснопамятный автор не имеет в виду опровергать систематически все заблуждения молоканской секты, а касается лишь главнейших пунктов лжеучения, так что в рассматриваемом нами издании помещено только пять бесед: о водном крещении, о приношении бескровной жертвы Тела и Крови Господни, о таинствах священства и исповеди, о написанных церковных преданиях, о поклонении иконам и о почитании Креста Христова. Из всех вопросов, разобранных здесь о. Павлом, вопрос о водном крещении, отрицаемом молоканством, наиболее подробно и обстоятельно разобран и самым тщательным образом обоснован данными из Свящ. Писания Н. Завета. Вопросу же о поклонении иконам и о почитании Креста Христова, к сожалению, не достаёт той же обстоятельности.

Изложение бесед – простое, общедоступное, облечённое в диалогическую форму и проникнутое при этом духом любви и снисхождения к заблуждающимся. В виду несомненных достоинств «Краткие беседы» архимандрита Павла могут быть весьма полезны как для миссионера, так и пригодны для простого народа, нуждающегося в ограждении от сектантских заблуждений.

Рассказы и вообще беллетристические произведения, содержанием которых служит жизнь сектантов, могут иметь значение и цену только в том случае, если они действительно изображают жизнь сектантов, действительно вводят читателя в круг идей и интересов этого скрытого малоизвестного мира. Но для этого необходимо, чтобы подобные произведения являлись результатом наблюдений самого автора над жизнью сектантов, а не были плодом кабинетного сочинительства, на основании «источников и пособий». К сожалению, у нас в литературе есть довольно таких «сочинений» на темы из сектантской жизни и очень мало произведений, знакомящих читающую публику с действительной жизнью сектантов, с их бытом, культом, нравами, обычаями и т. п. «Духоборец» о. Виноградова принадлежит к разряду таких именно сочинённых рассказов, хотя в нём читатель найдёт и романическую подкладку и таинственного незнакомца, в качестве героя, неожиданные встречи, переодевания и другие любимые у беллетристов аксессуары, но всё это, как и сама фабула рассказа, не есть плод творчества и потому не имеют существенного значения, а введены автором единственно затем, чтобы заинтересовать читателя и оживить сухое содержание книжки – изложение и опровержение учения духоборцев. К беллетристическим приёмам автор прибегает всегда, как только ему начинает казаться, что беседа о богословских предметах затянулась и может утомить благосклонного читателя, – тут сейчас же является на сцену и Аксинья Зиновьевна с самоварчиком (40), одна из действующих лиц, – или ножка жареной утки с мочёным виноградом (117) или другое что-нибудь подобное. Беседа несомненно оживляется, но за то внимание читателя постоянно отвлекается от главного предмета, в ущерб задаче труда почтенного автора, и потому рассказ не даёт ни полного изображения жизни и быта духоборцев, ни цельного представления об их вероучении, ни связного опровержения последнего. «Духоборец» о. Виноградова это – ряд случайных бесед и споров о нескольких предметах духоборческого учения. Нам думается, что, если бы автор эти же самые беседы и споры изложил в некоторой системе и апологетическим методом, работа его была бы ближе к цели. Но и в настоящем виде труд почтенного о. протоиерея, представляя собой эпизодическое изображение некоторых сторон жизни и воззрений секты, несомненно полезен в нашей сравнительно бедной популярной литературе по обличению духоборчества и читается легко и с интересом.

Н. Вишневский

† Некролог. В 8½ час. утра 3 декабря, волей Божией, скончался кафедральный протоиерей Киево-Софийского собора П. Г. Лебединцев, на 76 году жизни и на 52 году доблестного служения своего духовному просвещению и Церкви. Уроженец Киевской губернии, воспитанник местной академии, почивший о. протоиерей был одним из известных знатоков края и его истории и горячо любил родную Украину. Начав скромно свою должностную деятельность, в качестве законоучителя Белоцерковской гимназии, а затем второго священника Успенского Киево-Подольского собора, благодаря блестящим дарованиям ума и характера, скоро выдвинулся на высокий пост кафедрального протоиерея св. Киевской Софии и был ближайшим сотрудником четырёх Киевских Митрополитов по административному управлению епархией. Полувековая деятельность почившего была так разностороння и широка, что надлежащая и полная оценка её подлежит суду истории, где имя о. Протоиерея П. Г. Лебединцева будет отмечено в числе выдающихся исторических деятелей здешнего края и епархии Киевской. Известен почивший и в литературе, как историк и археолог. Умный и чуткий к влияниям современности, о. Протоиерей П. Г. не мог стоять в стороне, и от такого жгучего вопроса, как южнорусская штунда, явившаяся в Киевской епархии, когда этот почтенный деятель был ещё в расцвете сил. Вместе с приснопамятным Митрополитом Киевским Арсением о. Протоиерей Лебединцев, на первых же порах проявления этой секты, посещал главные очаги нового штундового брожения. Вопросу о штунде покойным посвящено несколько интересных статей в «Киевской Старине» и местных «Епархиальн. Ведом.». Существует по этому вопросу и отдельное издание почившего под заглавием «Материалы для истории штунда»; в нём сообщены ценные сведения, положившие основу истории южнорусского штундизма о. Рождественского. Независимый вообще, и в этом вопросе почивший о. Протоиерей держался особого мнения как о происхождении, так и характере штунда, которую он сливал с баптизмом. По вопросу о малеванской секте почивший также держался своего мнения, считая это новое явление старым хлыстовством. На штундовое брожение почивший устанавливал между прочим взгляд как на типическое выражение народного духа малорусского свободолюбивого казачества (гетманщины), и потому полагал, что движение это должно локализироваться в пределах малороссийских губерний и будет чуждо обрядоверного великорусского народа.

Мир праху много потрудившемуся и добре скончавшемуся служителю алтаря Господня!

Э. Я.

Известная «поволжская воля» издавна приманила в эту полосу Российской империи «всякую вольницу», в том числе и многочисленных последователей раскола и старого сектантства, а также и немецкую голытьбу, успевшую здесь на тучных полях и степях скоро нажиться и зазнаться. В последние годы в поволжских губерниях стало о себе заявлять новейшее сектантство, – штунда и баптизм и мистические, тайные ереси, известные здесь под именем монтанства, мормонства и просто хлыстовства. Штунда успела проникнуть между прочим и в пределы Нижегородской губернии в среду коренного православного населения. О поволжском сектантстве и в частности о Самарских мормонах между прочим много писалось в нынешнем году в либеральной «Неделе». Обер-Прокурор св. Синода, признавая нужным иметь верные сведения о состоянии сектантства в Поволжье, командировал для специального обследования сектантского вопроса чиновника своего для поручений по сектантским делам B. Μ. Скворцова, редактора-издателя «Миссионерского Обозрения». Обследование B. М. Скворцовым произведено в течение истекшего сентября и октября месяца. По поводу бесед B. М. Скворцова с сектантами в «Самар. Епарх. Вед.» (№ 21), священником о. Казанским сообщены не лишённые общего миссионерского интереса следующие подробности:

„6 и 7 октября 1896 года село Сухую Вязовку, Вязовый Гай, Николаевского уезда, и село Колывань, Самарского уезда, в сопровождении епархиального наблюдателя А. Μ. Матюшенского, посетил, командированный Обер-Прокурором Святейшего Синода, для ознакомления с состоянием сектантства сих местностей, редактор-издатель почтенного журнала „Миссионерское Обозрение“ Василий Михайлович Скворцов.

О сём событии нам приятно отметить потому, что в лице его православный народ и сектанты в первый раз увидели светского учёного, опытного и преданного своему делу миссионера, облечённого особым доверием высшего начальства.

Обычно сектанты и отчасти православные смотрят на духовных миссионеров без особенного доверия, думая, что они увещевают заблудших сектантов исключительно в своих интересах.

В вышеозначенных сёлах г. Скворцов вёл беседы с разными сектантами: хлыстами, мормонами, молоканами, евангеликами и штундистами.

При собеседовании с хлыстами выяснилось, что многие из них, в виду бдительности и энергии нашего Архипастыря Преосвященного Гурия в борьбе с сектантством, убедившись в невозможности сокрыть от глаз священников и епархиального начальства свои гнусные деяния под покровом православия, дошли до мысли назвать себя молоканами, как пользующимися большой свободой, и под сим именем с большей смелостью совершать свои моления с верчениями и плясками.

На вопрос миссионера г. Скворцова, к какой вере принадлежат подозреваемые в хлыстовстве, не желавшие отречься от него, твёрдо и во всех сёлах одинаково назвали себя молоканами.

На вопрос, к какому толку, к каким молоканам – старым, или новым принадлежат они, хлысты отвечали, что они и сами не знают. – Знают ли они молоканское вероучение? – Они отвечали, что пока ещё нет, но со временем научатся. На вопрос, сделанный г. Скворцовым старым молоканским начётникам села Сухой Вязовки, желают ли они принять, якобы перешедших из хлыстов в молокане, в свою общину, они решительно отвечали, что не желают из боязни, что они „испортят и их, а об одном (Зенкове) фанатичном хлысте, бывшем ранее в молоканстве, заявили: „потому они отлучили его из своего общества, что он сошёл с ума“.

Старые молокане села Сухой Вязовки на беседе показали себя застывшими в своём вероучении. Наставники их, при своём самомнении, отличаются невежественным пониманием слова Божия, наприм., при рассуждении о необходимости таинства св. причащения, молаканский начётчик чашу, на которую указывал Иисус Христос на тайной вечери, понимает, как часть страданий.

Штундисты же признают необходимость преломления хлеба раз в год в великий четверг в воспоминание Иисуса Христа, но не как таинство, имеющее благодатное значение, а как обряд. Г. Скворцовым ясно и назидательно были опровергнуты заблуждения тех и других относительно неправильного учения о таинстве св. причащения и незаконности поставления пресвитеров, не имеющих преемственного рукоположения от времён апостолов.

В с. Вязовом Гае хлысты, или так называемые мормоны, назвавшие себя молоканами, представляют из себя смесь хлыстовства с молоканством. Вожаки их отличаются грубостью и фанатизмом. С ними была беседа о необходимости иконопочитания и о церкви. На слова мормонов Селищева и Акима Щелокова: „они потому не желают поклоняться иконам, что в евангелии нигде не сказано об этом“, г. Скворцов ответил, что нет на это и запрещения. Из св. Писания видно, что святыням поклонялись и нужно поклоняться. Далее было выяснено, что икона – святыня, а не идол, как они говорят. Изображения на иконах не выдуманы, а идолы вымышлены, например, Дух Святый изображается в виде голубя потому, что он так являлся на самом деле при крещении Господнем. Если бы Духа Святого изобразили в другом виде, в каком Он не явился в действительности, тогда сектанты могли бы сказать, что православные поклоняются вымышленным изображениям. Язычники же поклоняются вымышленным истуканам. При сём было рассказано, как г. Скворцов сам видел языческих истуканов, почитаемых ими за богов, как язычники, в случае удачи в делах, ублажают их, а при неудаче секут, ругают и т. п.

При беглом знакомстве с Колыванскими хлыстами, назвавшими себя молоканами, для г. Скворцова было ясно до очевидности, что они ничего общего не имеют с старыми молоканами, понятие о которых точно определилось и в науке, и в жизни. Они представляют из себя застарелых фанатичных хлыстов со всеми их безобразными качествами, как физическими, так и нравственными. Лица их бледные, из них заметно много больных, нервно расстроенных; лицемерие и лживость их не может не возмутить постороннего человека. Когда для доказательства своей принадлежности к молоканству, по просьбе г. Скворцова, они запели из какого-то псалма стихи, то немедленно все пришли в особенное возбуждённое нервное состояние, невольно поражающее посторонних зрителей: почти все хлысты плакали, некоторые начали всхлипывать, а иные пристукивать ногами.

Заслуживают особенного внимания увещательные речи г. Скворцова, произносимые в конце бесед, при значительном стечении и православного народа. Не буду излагать пространное и назидательное содержание их подробно, а коснусь только некоторых мыслей их, особенно подействовавших на слушателей. В речах красноречиво были раскрыты заблуждения сектантов, неприглядные стороны их вероучения, не имеющего общего с истинно-христианским учением. О хлыстах было сказано, что они хуже язычников. Язычникам, по незнанию, по неведению творящим „естеством законное“, легче будет отвечать пред Богом; хлыстам же, предающим себя разврату, живущим по похотям мира сего, не будет оправдания в будущей жизни. Затем православный народ призывался твёрдо держаться православия, а сектанты – оставить свои заблуждения и идти по следам нашего предка князя Владимира и его народа. „Когда князь Владимир, приняв веру православную, призвал к тому народ, то тот народ послушался его, рассуждая: „видно хороша вера, когда принял её наш князь“. „И нам нужно брать пример с наших предков. Государь

Батюшка Царь Наш православный, он твёрдо содержит свою веру. Посмотрели бы вы, говорил г. чиновник, как Государь наш Николай Александрович почитает святыни православной Церкви, с каким благоговением поклоняется он мощам и чудотворным иконам, как приемлет он благословение от митрополита, и смирились бы гордые сердца ваши. Кто такие сектанты, что бы могли думать, что они одни знают истину больше Отца своего – Государя Батюшки!“

„Видя православный народ, истерзанный кощунством и хулениями наших святынь от разных сектантов, Господь послал нам в подкрепление и утешение явное чудо: 9 сентября сего года открыты мощи Святителя Феодосия Углицкого. Двести лет лежало в гробе тело Святителя в сыром месте и осталось нетленным, как будто Святитель умер назад тому несколько дней“, приблизительно так в заключение говорил B. Μ. Скворцов. При этом рассказано было о некоторых чудесных исцелениях, совершённых у мощей Святителя, и как некоторые старообрядцы, подобно неверующему Фоме, осмотрев мощи, облобызав их и увидев сами чудотворения около мощей, удостоверили перед всеми, что во истину нетленны мощи Святителя Феодосия. Красноречивые беседы, увещания и рассказы очевидца, облечённого, доверием высшей власти, произвели на православный народ и на сектантов глубокое, трогательное впечатление.

Самарского уезда села Березового Гая, священик Дмитрий Казанский

1896 г. 9 октября.