О самосжигательстве раскольников

В последнее время стали появляться в повременных светских изданиях наших известия о самосжигательстве раскольников¹. Эти известия, не отличаясь обстоятельным рассказом, при котором были бы яснее причины событий, выставляют, однако же, мимоходом сами причины. По одним известиям, причиной самосжигательства раскольников служит религиозный фанатизм, по другим – религиозное умопомешательство. Но слово фанатизм, и особенно религиозный, по обширности своего значения, неясно определяет причину страшных случаев самосжигательства, а религиозное умопомешательство, которое не бывает доказано, а только подозревается, скорее закрывает, нежели объясняет побуждение к самосжигательству. Эти же известия о современных самосжигателях подали повод одному, уважаемому между другими, журналу собрать несколько случаев самосжигательства из прошедшего столетия и высказать свой взгляд на дело. «Есть повод думать, говорится в нем, что не одно только невежество и не один религиозный фанатизм побуждали раскольников приступать к такому отчаянному решению: в иных случаях самосжигатели ссылались на притеснения чиновников и местного духовенства, в преследовании раскола»². Это, пожалуй, отчасти справедливо: усиленное и недовольно осторожное употребление против раскольников строгих мер чиновниками и местным духовенством может возбуждать в них фанатизм, который может дойти до исступления, похожего на умопомешательство, и довести несчастного фанатика до самоубийства. Но законные меры простираются на всех раскольников, самосжигательство же свойственно только некоторым раскольническим сектам, хотя все они имеют своих фанатиков; притом оно слышится в таких местах, где не употреблялись особенно те меры в притеснении, но в такое время, когда законы были очень снисходительны к раскольникам. Между тем, и те, который без всяких притеснений со стороны православных предаются самосожжению, одинокого в глазах раскольников страдают за за веру и считаются мучениками. Вот почему мы желаем объяснить, как и чем воспламеняется в них фанатизм до желания жертвовать своей жизнью, и предполагаем найти истинную причину самосжигательства в их догматическом заблуждении и рассказать при этом малоизвестный в летописях раскольнической жизни случай самоубийства³.

Самосжигательство во имя веры в другие роды самоубийства в употреблении только в беспощвинских раскольничьих сектах, и то не во всех. Побуждением к самоубийству служит несчастное убеждение беспоповцев о воцарении на земле антихриста, который, по их мнению, проникает и оскверняет своим богоборным духом не только все предметы и священные действия православной Церкви, но и все правительственные учреждения и распоряжения, всю гражданскую и семейную жизнь, – даже до пищи. В начале раскола, когда еще всем отступникам принадлежала мысль о воцарении антихриста и когда борьба их с Церковью была в самом разгаре, многие из их ревнителей с радостью бежали в Москву и объявлялись властям с целью пострадать от антихриста. «А иные ревнители закона суть, по словам расколовождя Аввакума, уразумеша лесть отступления, да не погибнут зле духом своим, собирающиеся во дворы с женами и детками и сожигахуся огнем своею волею. Блажен извол сей о Господе»⁴, замечает Аввакум и увещевает всех, кто чувствует себя в силах, страдать до смерти «за веру Христову и свидетельство старопечатных книг». Возбужденные Аввакумом и другими расколоучителями, действовавшими в том же духе, простодушные и не менее невежественные ученики их, начали предаваться самосожжению целыми сотнями и тысячами⁵. Имея в виду слова Кирилловой книги, что «которые постраждут доблествено (во времена антихристовы), паче всех мучеников первых печальнейшими будут, иже в то время за Христа муки приимут, ибо не с простым человеком, но с самым диаволом побиются»⁶, простодушные невежды спешили записаться в лик мучеников, не дожидаясь мучений мнимого антихриста, и сжигались с радостью и с полным сознанием. Но когда первый пыл прошел, когда целая половина раскольников, увидев несостоятельность учения об антихристе, бросила его, тогда фанатическое самоуправление осталось принадлежностью только беспоповщинских сект, удержавших мысль о воцарении антихриста в русской Церкви и во всем мире. И чем сильнее развито в какой нибудь секте учение об антихристе, тем чаще бывает в этой секте насильственное самоумерщвление. В настоящее время самосожжение употребляется преимущественно в толках нетовщины, но не чуждо и другим беспоповщинским толкам – самокрещенцам, странникам и другим.

Чтобы объяснить, каким образом мысль о воцарении антихриста в православной Церкви приводит изуверных раскольников к страшному решению самосжигательства, достаточно передать только главные мысли их о действиях антихриста. По их понятиям, правительственные лица светские и духовные суть слуги антихриста, по другим – даже воплощения антихриста, «в сети его души уловляющие и во ад их низвергающие»; а делопроизводство по законам – «никонианский богоборный суд»; все гражданские преобразования – новые уставы антихриста; необходимые путешествия совершаются «по данным паспортам – именем сатаниным»; государственные бумаги, деньги и пр. имеют на себе «знамя антихриста, его печать»; пища, вода, самый воздух – все заражено дыханием богоборнаго духа. Не говорим уже о понятиях раскольников, относящихся собственно к религиозным предметам, по которым святейшее имя Иисус означает антихриста и почитатели этого имена веруют в антихриста; крест четвероконечный – печать антихриста, триперстное крестное знамение–печать антихристова и пр. Теперь представим мрачное отчаяние раскольника, который, при своих понятиях, должен жить под управлением слуг антихриста, судиться по его законам, все делать по его уставам, по необходимости творить его волю, принимать его печать, с которой невозможно спасение! Чем сильнее развиты эти понятия в раскольнике, тем легче самосжигательство, служащее для него путем ко спасению; и чем чаще встречается он с противными его совести учреждениями, тем скорее решается на страшное самоубийство. Такой умственный процесс, приводящий к сознательному самоубийству, весьма ясно выражается в одной песни нетовщины, где Христос говорит:

Нарожася в вас дух нечистый,

Дух нечистый – злой антихрист,

И пустил он свою прелесть

По городам и по селам,

Людей моих изгоняет,

В свою веру принуждает,

В свою церковь ходить заставляет,

Своих попов поставляет,

Своих судей посылает,

Свои письма рассылает

По селам и по деревням,

По прекрасным пустыням.

Не сдавайтесь вы, мой светы,

Тому змию семиглаву,

Вы бегите в горы, вертепы,

Вы поставьте там костры большие,

Положите в них серы горючей,

Свои телеса вы сожгите;

Пострадайте за меня, мои светы,

За мою веру Христову.

Я за то вам, мой светы,

Отворю райския светлицы

И введу вас в царство небесно.

Или в другой песни:

Нарожася злой антихрист

И пустил он свою прелесть

По городам и по селам,

Наложил печать свою на людей

На главы их и на руки...

Убирайтесь, мой светы,

В леса, в дальния пустыни,

Засыпайтесь, мой светы,

Рудожелтыми песками,

Вы песками, пепелами;

Умирайте, мой светы,

За крест святой, за молитву

За свою браду честную,

За мою веру Христову... и т. д.

Чтобы показать, как могущественно действует на душу раскольника несчастная мысль о воцарении на земле антихриста, как она держит его в постоянном страхе, чтобы не осквернить совесть свою чем либо из области антихристовой, и наконец приводит его к самоубийству, расскажем один случай из жизни раскольников, доселе еще малоизвестный⁷. В Саратовской губернии, в Аткарском уезде есть село Копены. В начале нынешнего столетия жители этого села принадлежала Дмитрию Львовичу Нарышкину, платила легкий оброк, имела над собой управителей из крестьян своего села и жили весьма свободно. Эти обстоятельства поддерживала и развивала гнездившийся в селе раскол, занесенный сюда, как и в другие села Саратовской губернии, переселенцами из разных мест, зараженных расколом. Но до 1800 года жители села Копены переняли только обычаи и мнения окружавшего их раскола и не принадлежали какой-нибудь определенной секте: они молились двуперстно, требовали от священников хождения посолон, совершения обрядов и таинств по старопечатным книгам, но беглых попов, которыми щедро наделяли тамошний край вргизские монастыри, к себе не принимали, часовен, попечителей и руководителей не имели и некоторые даже отличались усердием к Церкви. В то время во всей Саратовской губернии свободно расхаживали проповедники разных раскольнических и еретических сект; и жители села Копены сильно наклонные к расколу охотно принимали к себе благочестивых лицемеров – проповедников заблуждения. Некоторые из этих бродяг были последователями Спасова согласия или нетовщины, вредные толки которой учат, что на земле нет ничего святого, потому что все осквернено антихристом; нет ни руководителей, ни средств к спасению, которое может даровать сам только Спас; а для скорейшего соединения с ним и избегания антихристовой прелести, распространенной по всему миру – вернейшее средство самосожжение. Крестьянин села Копены Яков Ефимов, издавна придерживавшийся старообрядства и переходивший из поповщины в беспоповщину поморского согласия, увлекся проповедью нетовцев и положил начало Спасова согласия в селе Копены.

Яков Ефимов Юшкин имел в лесу за рекой Медведицей пчельник с разными постройками для жилья; здесь он проводил большую часть времени, как рассказывают, в молитве, в чтении книг, в поучении приходящих к нему крестьян догматам Нетовщины. Некоторые копенские жители, не имевшие у себя пчельников, построили себе в лесу кельи и по воскресным и праздничным дням ходили слушать учение крестьянина ІОшкина. Ни местное сельское начальство, ни духовенство ничего особенного не замечали в этих отлучках, предлогом для которых могло служить собирание грибов или ягод. Говорили, правда, о поучениях Юшкина, но поучения его ничего не имели в себе особенно поразительного и, при общей наклонности к расколу, не возбуждали подозрений в местном начальстве. Так дело и шло бы долго, потому что Юшкин проповедовал умеренную нетовщину, если бы не явился па пчельник беглый бродяга, какой-то Фалалей, проповедник глухой нетовщины, особенно наклонной к самосжигательству. Фалалей сначала занялся обращением в свой толк сына Якова Ефимова Алексея, научил его читать и распалил молодое его воображение вольным мученичеством. Скрывая от самого Ефимова крайности своего учения, Фалалей и Алексей собиравшимся крестьянам стали читать, о последнем времени антихристовом и внушать им, что в нынешнее антихристово время нет для человека никаких средств ко спасению, кроме вольного самоубийства за истинного Христа. Скоро явилось много последователей нового учения, которые сгорали нетерпением умереть за Христа. Тайно, скрываясь от самого Ефимова, они стали приготовлять себе огромную пещеру в уединенном месте на речке Перевозинке, в 23 верстах от села Копены; положено было собраться в эту пещеру и, для спасения душ своих, заморить себя в ней голодом. Между тем крестьянин Ефимов узнал как-то об этом намерении своего сыны, наказал его через сельских десятников розгами, впрочем, не объявив вины сына, и строго запретил ему приводить в исполнение нечестивый замысел. Дело пока остановилось.

Но скоро представился удобный для того случай. В 1802 году Ефимов, по мирскому делу, должен был отправиться в Пензу. Пользуясь его отсутствием, Алексей Юшкин уговорил своих последователей в числе 84 человека, разного пола и возраста, тайно ночью уйти на речку Перевозинку в приготовленную там пещеру. Когда все вошли в нее, Алексей стал читать перед ними, и увещевал быть твердыми в своем намерении, уверяя, что «для душ их отверзаются врата рая». В самой пещере сложено было иного соломы и хвороста для того, чтобы в случае розыска или, как говорил Алексей, погони от антихриста, не попасться живыми в руки его слуг, но тотчас зажечь солому и хворост и задушиться. Сам Алексей не хотел умирать со своими последователями, говоря, что «некому будет поминать их, а Фалалей, дескать, молится за других»⁸. Милосердный Бог еще раз захотел вразумить заблуждающихся и спасти от ужасной смерти. Одна из бывших там женщин ужаснулась при размышлении о несчастной участи вольных самоубийц. Она имела с собой младенца и, чтобы не возбудить в других подозрения в своих намерениях, стала убедительно просить Алексея отпустить ее на речку, чтобы напоить умиравшего от жажды младенца. Алексей сначала отказывал, но потом согласился, взяв с нее клятву возвратится в пещеру. Тогда женщина, пользуясь темнотою ночи, сначала скрылась в кустарник, потом вышла в поле и, найдя ночевавших там людей, объявила, что Алексей Юшкин привел на Перевозинку много людей и хочет заморить их в пещере голодом. Поселяне тотчас сели на лошадей и поскакали в село Копены, где произвели тревогу и объявили об этом бурмистру и священнику. Немедленно собран был народ и отправлен на указанное место. Женщина предварила, что если сидевшие в пещере заметят производимый за ними поиск, немедленно зажгут солому и хворост и погибнут в огне; поэтому посланные постарались подойти к пещере перед утренней зарей и, сколько возможно, тихо, не производя никакого шума. Один из сыщиков заметил человека, ходящего по берегу речки с веревкой в руках; – это был сам Алексей Юшкин. Увидев толпу, направляющуюся к пещере, Юшкин опрометью побежал туда и закричал: «Антихрист идет; спасайтесь, не давайтесь живые в руки!» а сам бросился в реку и старался захлебнуться, но его тотчас схватили. Сидевшие в пещере зажгли солому и хворост, чтобы задохнуться в дыму. Поселяне стали вызывать из нее самосжигателей, но они не хотели слушать никаких увещеваний; тогда принуждены были заливать огонь через отверстие и силой вытаскивать сидевших в пещере. К сожалению, отверстие было небольшое, только чтобы человеку пролезть. Произошло страшное смятение. Изуверы пришли в исступление, стали вырываться из рук спасителей, рубить себе пальцы; один крестьянин (Егор Афанасьев), схватив девочку, ударил ее о камень, но к счастью не убил до смерти, потом схватил мальчика, ударил также о камень и убил до смерти, говоря при этом: «за Христа убиваю». Скоро впрочем самоубийцы были обезоружены и спасены. Тотчас донесено было об этом земскому суду и начальнику губернии. По исследовании дела, один Алексей Юшкин оказался виновным в склонении простодушных к самоубийству; другого учителя – Фалалея, не отыскали. Юшкин сослан был на остров Эзель, а Егор Афанасьев, убивший мальчика, послан в монастырь на покаяние; прочие, находившиеся в пещере, прощены и отданы под присмотр вотчинного начальства.

Бывший тогда управляющим вотчинами Александр Божков, желая совсем искоренить в селе Копены нетовщину, наложил двойной оброк на ее исповедников, а кельи их, находившиеся в лесу, поджег и приказал им жить в домах вместе с семействами. Через несколько времени нетовцы просили Божкова освободить их от двойного налога и обязались не слушать впредь никаких зловредных учений. Но, конечно, обращение их было наружное; большая часть, для прикрытия своих настоящих верований, обратилась в поповщину. Крестьянин Григорий Борисов первый со своим семейством стал ездить в Саратов к беглым попам; у него жила девица грамотейка, вероятно из иргизских монастырей, которая занималась обучением детей грамоте и всем внушала не ходить в мирскую (т. е. православную) церковь. Для исповеди копейские раскольники стали ездить приходскую деревню Песковатку к беглым попам, приезжавшим туда из иргизских монастырей; а прочие требы исправляемы были приходским священником с хождением посолен, по желанию раскольников. Когда таким образом мало помалу ослаблен был надзор за нетовцами, в среде их явился новый учитель крестьянин Исай Алексеев, прикрывший себя юродством: зимой он ходил в одной сорочке, босой, брал руками раскаленные угли и рассказывал, что слышит на небе звон. Звон этот будто бы провозглашал догматы нетовщины и усиливал секту. В 1818 году Исай Алексеев предан был суду как расколоучитель, по поводу того, что совращенная им женщина, крестьянка Анна Иванова, вздумавшая подражать ему в юродстве, замерзла. Четыре года Алексеев находился под судом, но проживал в селе Копены и не переставал проповедовать нетовщину. К тому времени освободился из под церковного покаяния Егор Афанасьев, и, возвратившись в родное село, стал помогать Алексееву в проповеди. Сельское начальство не только не препятствовало, но даже укрывало проповедников раскола, и на требование сведений о раскольниках, отписывало земскому суду, что в селе Копены нет никаких раскольников. И хотя Алексеев и Афанасьев, по новом исследовании дела, сосланы были в Сибирь в 1822 году за распространение раскола; но возрожденная ими в селе Копены нетовщина усилилась уже до прежнего фанатизма и ожидала только надежного руководителя.

Скоро явился старый проповедник самоубийства Алексей Юшкин, сосланный на Эзель. Оттуда он имел тайные сношения с односектантами, – следил за успехами Нетовщины и для того вел переписку с саратовским купцом Ладонкиным, принадлежавшим к этой секте. Наконец, ему самому удалось освободиться из заключения. Когда приехал на остров Эзель император Александр Павлович, Юшкин успел вымолить у него прощение через бывшего при государе графа Кочубея: император повелел отпустить его на родину, под строгий впрочем надзор вотчинного начальства. Возвращаясь домой, на пути Юшкин обольстил жену какого-то почтальона и прижил с ней двоих детей, из которых одного, как сказывала сама обольщенная, на дороге удушил, а другого бросил в колодец. Когда ІОшвин привез ее в свое село Копены (около 1826), то управляющий имением Галицкий, узнав, кто она такая, без огласки велел выслать ее из сели вон. Приказание было исполнено; вскоре за тем пропал и сам Юшкин, оставив в селе Копены проповедником учения о самоубийстве сына своего Ивана. Подано было объявление о бегстве Юшкина; стали проводить розыск и спрашивали о нем купца Ладонкина. Ладонкин отвечал, что «Юшкин умер и мы-де поминаем его за упокой». Тем дело пока и кончилось.

Но скоро (1821 г.) молодой Юшкин Иван, верный учению изуверного отца, с горячностью принялся за исполнение его планов. Он уговорил предаться самоубийству около 60 человек нетовцев и собственноручно обещал препроводить их в царство небесное. В овине на конопляннике несчастные нетовцы один за другим клали головы на плаху и Юшкин хладнокровно наносил им смертельные удары. Так погибло 55 человек, и погибли бы все, там собравшиеся, если бы одна женщина, ужаснувшаяся кровавого зрелища, не ударила в набат. Сбежавшийся народ спас остальных. При допросах Юшкин был спокоен; от него узнали, что отец его с бывшей почтальоншей, при помощи других, незадолго перед тем засыпался землей в лесу между селами Карамышем и Атаевкой, в урочище, называемом Сокино. По этому указанию отыскана была пещера и в ней два скелета, из которых один, по освидетельствованию врача, оказался мужским, другой женским. Затем произведено было строгое исследование о нетовцах. Открыто до 80 человек, из которых около 50, после сильных увещеваний, отказались от своего учения – можно думать – притворно; остальные не сделали даже и этого и остались упорными в своем заблуждении. Молодой Юшкин не хотел слушать никаких увещеваний и, по наказании, сослан был в каторжную работу.

Представленный нами рассказ показывает, как убийственно действует на души раскольников несчастная мысль о воцарении на земле антихриста. Ее порождение – мысль ο необходимости самоубийства за имя Христово переходит из поколения в поколение, спокойно обдумывается и зреет целые десятки лет, и приводится в исполнение с ужасающим хладнокровием. Примеры ев. мучеников, бросавшихся от гонителей в огонь и воду, оправдывают в их глазах грех самоубийства. И никакая снисходительность законов, никакая веротерпимость не может остановить одиночных, по крайней мере самоубийств: в большинстве народа, чуждого изуверных понятий об антихристе, раскольник всегда чувствует себя одиноким, на каждом шагу встречается с предметами в обычаями, противными его совести в напоминающими ему владычество антихриста. От этого вся домашняя и общественная жизнь беспоповцев имеет мрачный характер; им не до общежительных развлечений и сообществ, так любимых народом; они обдумывают способы спасения и, по недостатку истинных религиозных понятий, добровольно идут к погибели. Если бы известны были задушевные тайны всех самоубийц, то не обинуясь можно сказать, что на долю раскола пришлось бы иного самоубийств, объясняемых обыкновенно умопомешательством и другими совершенно посторонними обстоятельствами.