Слово о нестяжании и добровольной нищете

Под полуистлевшими, изорванными подрясниками аскетов, под лохмотьями и самой бедной одеждой скрывается богатство добродетели, обнаруживается пренебрежение материальными благами, и победа духа над вещелюбивыми настроениями мира. В добровольном перенесении неудобств, самопонуждении и суровой жизни подвижников заключено сокровище смирения, здесь открывается философия жизни во Христе по Евангелию.

Именно такого облачения ищут истинные подвижники, они не желают носить новую одежду, отказываются брать деньги, отвергают удовольствия. В конечном счете они отвергаются самих себя, следуя непреходящим словам Вечного: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя... (Лк.9:23).

Подвижники не придают значения внешнему виду, украшению одежды, обуви, лица, волос, тела. Все их внимание и усердие направлено на глубинную сущность человека, на внутренний мир, на украшение ума и сердца нетварной красотой, небесным светом, Божественным благолепием.

Такой духовной красотой обладал «нищий духом и телом» подвижник Петр из Симонопетра. Нам рассказывал о нем почтенный старец Герасим Гимнограф, а также отцы Данилеи, Фомады, приснопамятный старец Паисий, старец Иоаким и др.

Петр был человек простой и непритворный душою, величественный духом и малый ростом (за что его называли Петракис⁷⁸). Он поднимался на гору Афон и собирал там горный чай, плел четки и продавал их, чтобы иметь средства для жизни. Как-то ему хотели дать больше денег, но он никоим образом не брал их.

Петракис обладал необыкновенным духовным благородством, любовью и простотой. Однажды он пришел, совершив многочасовой переход, в каливу монаха, который хотел сделаться его учеником, и сказал:

– Я пришел сказать тебе, чтобы ты не трудился прийти в пещеру Святого Петра, где я живу, потому что я скоро умру.

Когда тот монах спросил его, чем его угостить, Петр попросил немного кипяченой воды. Достав из-за пазухи мешочек с чаем, он бросил в воду одну веточку, положил туда из другого мешочка немного сахара (сколько может вместить кончик ложки) и выпил. Одного килограмма сахара ему хватало на весь год и еще оставалось на следующий!

Однажды он посетил старца Иоакима в Карее. Было уже темно, и старец сказал ему:

– Останься, переночуешь сегодня здесь.

– Пойду в Ксиропотам, – ответил Петракис. – Буду идти, сколько будет видно, потом заберусь на какой-нибудь каштан и останусь там до утра, пока не рассветет.

Так он и поступил. Но в тот вечер пошел проливной дождь, старец промок и сильно простудился. Вернувшись в свою каливу, он попрощался с жившими по соседству монахами и вскоре почил в мире.

* * *

В Карее был один духовник, которого звали папа-Герман. Он жил в кавии⁷⁹, принимал там паломников и рабочих из мира, оказывая им всяческое гостеприимство, наставлял их, исповедовал, укреплял в вере и жизни во Христе. Папа-Герман отличался таким нестяжанием, что оказывал своим посетителям материальную помощь и не желал, чтобы после захода солнца в его келье оставался хотя бы один парбс (монета, одна сороковая доля турецкого гроша).

* * *

Один старый монах по имени Макарий был совершенным нестяжателем. Он имел косу, косил траву и продавал ее владельцам вьючного скота. Он не принимал «благословения», то есть подарки, и довольствовался малым. Его домик и двор сияли чистотой. Он говорил: «Здесь, на Святой Горе, нужно иметь два глаза. А в миру требуется четыре...».

* * *

На Катунаках жил старец Нифонт-празднолюбец, у которого было доброе обыкновение: когда праздновала какая-нибудь келлия, он шел и поздравлял ее обитателей, высказывая им добрые пожелания.

* * *

В одной хибарке жили два подвижника – Орест и его брат Константин, который почил затем в Криа Нера. Константин был воплощением нестяжательности. Зимой и летом он ходил босиком...

* * *

В исихастской келлии «Яннакопула» жили известные подвижники Софроний и Гавриил. В пещере Рождества Христова проводил равноангельное житие другой подвижник по имени Роман. Рукоделием⁸⁰ он не занимался. Всю свою жизнь он молился по четкам, а питался милостыней этих отцов.

В пещере Святого Петра Афонского⁸¹ жил пустынник, нестяжательность которого была совершенно неописуема. Почти весь год он ходил босой. Совершенно беспопечительная жизнь! Там даже лицезрение человека является беспокойством.

Старец Исидор из пустынного жилища Преподобного Петра Афонского

У старца не было ни топора, ни резака для веток. Он был послушником папа-Даниила, исихаста и созерцателя. Если кто-нибудь приносил им немного ревифи⁸², сухарей, бобов или рыбы, то это было их пропитание.

* * *

В Керасье также подвизались добродетельные отцы, например, старец Косма-чесночник⁸³, имевший келью в лесу, румыны папа-Неофит и старец Нафанаил, а также Иоанн, наставник старца Даниила.

Все время этих отцов было посвящено непрестанной молитве и исполнению своих духовных обязанностей. Мощи их темно-желтого цвета, что является признаком добродетели и святости. Жизнь их была исполнена подвигов молитвы и самопонуждения.

* * *

Преподобный Дионисий Олимпийский (родившийся в конце XV века в селении Платина недалеко от Трикалы⁸⁴) еще до основания им на горе Олимп дивного монастыря Святой Троицы подвизался на Афоне и всей душой полюбил безмолвное жительство. Он поселился в небольшой хижине в скиту обители Каракалл⁸⁵, живя на земле, как бесплотный ангел, в посте, бдении и молитве. Дневной его пищей было несколько лесных каштанов, да и те лишь в третьем часу дня.

Сей блаженный приобрел такое нестяжание, что никогда не запирал дверь. У него не было ничего, кроме рясы на нем, да и та была жалкая и никому не нужная. В скиту он жил три года, «молясь единому Богу и ничего из земных не приобретши», пока Божий Промысл не призвал его покинуть эти места⁸⁶.

* * *

«Виждь смирение мое и труд мой, и грехи вся остави ми»⁸⁷, – говорил духовник папа-Иаков из келлии Рождества Христова на Вигле⁸⁸ (был и другой папа-Иаков). Жизнь его была суровой и подвижнической. Он по пять часов таскал на себе песок с побережья, чтобы построить себе церковку!

* * *

Как жил, чем питался, где находил немного масла для лампад своей каливы подвижник Дионисий, Христа ради юродивый, не знал никто, кроме Бога. Тем более что он никогда не принимал милостыни. Начал принимать он ее лишь незадолго до своей смерти. Пришел Дионисий на Святую Гору в 1842 году и почил в 1880-м.

Этот достойный подражания подвижник настолько возлюбил нестяжательность, беспопечительность и нищету, что едва не был изгнан Великой Лаврой, потому что совсем не заботился о своей келлии во имя Святых Апостолов в Керасье. Виноградник, плодоносные деревья, сад – все заросло травой. На другое поле были направлены старания и заботы этого человека – на поле молитвенного труда и умного делания.

* * *

Его звали Иаков, и он был родом из Химары (Северный Эпир). В войну 1912 года⁸⁹ служил отечеству. Со многими трудами построил храм в честь Трех Святителей.

Иаков был чрезвычайно беден. Калива его состояла всего из одной комнаты. Ложем ему служил тюфяк с соломой, и еще один он имел для редкого гостя. Укрывался Иаков какой-то накидкой. Утром он сворачивал тюфяк и клал в углу комнаты. Питался обычно травой и малым количеством сухарей.

* * *

В пещере Преподобного Петра Афонского подвизался нищий по произволению, нестяжательный и босой старец Хризостом-пустынник, питавшийся каштанами, травой и сухарями. Но я знал и другого Хризостома, поистине Златоуста⁹⁰, удивлявшего своей сладчайшей беседой и христоподражательной кротостью, который жил в одной из калив скита Кавсокаливия. Он был сверстником моего старца (я познакомился с ними одновременно) и в этой каливе учился искусству резьбы по дереву, о чем старец сообщает в книге «Воспоминания из Сада Пресвятой Богородицы».

* * *

Что же можно сказать об аскете старце Георгии из лаврской кафисмы⁹¹ Святого Константина? В изорванном подряснике, босой, он всегда стоял на молитве как одушевленная неугасимая свеча. Он имел одну большую скамью для сидения и сна! Таким был старец Георгий.

* * *

Двумя пустынными вранами, тихими и братски любящими друг друга были аскеты Антоний и Симеон из Афин. Один работал на строительстве, другой – в саду, принося воду для полива издалека. Жили они очень бедно. Из их уст никогда нельзя было услышать ни одного плохого слова ни о ком. Их калива находилась в окрестностях монастыря Пантократор⁹². Она была маленькой и не имела ничего лишнего, как птичье гнездо.

Первым почил отец Симеон, и отец Антоний стал подвизаться в безмолвии одиночества. Его взяли в монастырь Кутлумуш в палату для престарелых, но там он не смог долго находиться⁹³ и вскоре сам вернулся в свою любимую каливу, еле волоча ноги и склоняясь до земли, но с радостью и веселием. Наконец, в возрасте ста лет он упокоился от трудов подвижничества и добровольной нищеты. Когда же не нашлось никого, кто бы поднял его честные останки, он являлся многим и просил об этом.

* * *

Один общежительный монах ходил шесть десятилетий в одной и той же рясе, в которой был пострижен!

* * *

Подвижником нестяжательной и скромной жизни, полной самоограничений и лишений, явил себя старец Каллиник-киприот, подвизавшийся со своим братом Григорием в скиту Святой Анны. Свои аскетические подвиги он продолжил на Кипре в монастыре Ставровуни⁹⁴. Вот какое после своей смерти он оставил «наследство» (!): одну сгнившую подстилку, полную клопов, один изъеденный жуками ящик с лохмотьями, годными разве что для печки, пару чиненых-перечиненых ботинок и два-три гроша, забытых в кошельке. Со слезами на глазах другой его брат по плоти, игумен Варнава, обратился к присутствующим: «Посмотрите, отцы, на богатство Каллиника, которое он собрал за столько лет как монах и игумен монастыря. Поистине, монах есть тот, кто ничего не имеет в настоящей жизни, кроме одного Христа».

* * *

Епископ Иерофей Милитопольский, живший в скиту Святой Анны (калива Святого Елевферия), был совершенным нестяжателем. Помимо прочих своих добродетелей – воздержания, терпения, кротости, он отличался также состраданием к бедным подвижникам, которым раздавал свое жалованье. Почил он в возрасте восьмидесяти восьми лет.

* * *

В пустынном жилище старца Неофита нельзя было найти ничего, кроме мешка с сухарями. Только лишь в субботу и воскресенье он приходил к Данилеям (которые были и являются утешением пустынников) и ел за их трапезой. После этого он исчезал на всю неделю.

Говорят, что, когда старец почил в Лавре, лицо его просияло...

* * *

Старец монах А. из келлии Святого Харалампия в Карее был столь нестяжателен, что не носил другой рясы, кроме рясы своего старца.

* * *

Румынский старец Нектарий жил над скитом Святой Анны рядом с келлией Святого Пантелеймона, в каливе Святого Артемия. С тех пор как он стал монахом, он ни разу не покидал Святую Гору. Нищета и нестяжательность его не имели предела. Старец заготавливал жерди и прутья для фасоли⁹⁵ и продавал в каливах отцов. Последние годы своей жизни он занимался только молитвой, пребывая в полном безмолвии.

* * *

Старец Хрисанф из Святой Анны рассказывал, что, когда в их скиту почил добродетельный монах старец Харитон, в его келье нашли только сосуд для воды, и ничего более.

* * *

Со дня своего монашеского пострига и до смерти монах Аввакум ходил босым. Он надевал обувь только в день, когда праздновала Великая Лавра (5 июля, святого Афанасия Афонского).

Старец Аввакум Босой – подвижник, знавший все Священное Писание наизусть

* * *

Никогда не носил новой одежды приснопамятный отец Авксентий Григориат. Он имел штопаные фуфайки и одну-единственную пару обуви, которую носил только в пределах монастыря. Все остальное время он ходил босой по дорогам и тропам, скалам и бездорожью Святой Горы. Небольшая деревянная кровать, маленький столик, несколько бедных икон в изголовье и несколько необходимых сосудов на полке – вот что составляло внутреннее убранство его кельи.

* * *

Михаил Лавриот, инвалид, ничего не имел в своей келье, кроме одной рясы. Он был совершенно нестяжателен. Но когда почил, удостоился того, что мертвенное последование совершал архиерей. Его лицо, желтое, как янтарь, сияло.

* * *

Один нестяжательный старец сказал:

– Жил один старчик, который весьма упростил себе жизнь – у него не было своего хозяйства. Вот как человек освобождается, потому что все то, что мы называем сегодня удобствами, даже какая-нибудь губка, суть неудобства. Удобство – это когда упрощаешь свою жизнь, ограничиваясь лишь необходимым. Тогда человек становится свободным.

* * *

Бедной, не имеющей, как птичье гнездо, ничего лишнего, без источника воды и без храма, как и всякая калива, была калива приснопамятного иеромонаха Мефодия, исихаста из Керасьи.

Вместе со своим благословенным учеником, птенцом-послушником, он проводил совершенно беспопечительную жизнь, не имея никакого смятения или беспокойства, никакой заботы о земных удобствах и комфорте. Оба они были блаженными, нестяжательными небожителями, бедными и нищими ради любви ко Христу. Старец посылал своего послушника в Лавру просить милостыню. Довольствовались они тем, что им подавали.

Папа-Мефодий был выпускником богословского факультета Афинского университета, но ради спасения бесценной души оставил всякую мирскую славу и свое высокое положение.

Обычно пища в этой святой каливе готовилась так: они кипятили воду, клали туда немного муки и соли, и получалась каша. Когда у них был виноград, братья клали его в глиняный сосуд и добавляли воды.

Однажды пришел с ними повидаться один брат. Они угостили его аскетическим кушаньем.

– Что это за свекольный суп, святой духовник? – спросил гость с любопытством.

– Пятая вода на киселе, – ответил отец Мефодий. То есть пять раз они добавляли в него воду.

В последние годы своей жизни он переселился в пещеру Святого Афанасия Афонского. Занимался гимнографией и в то же время был отличным сочинителем напевов и мелодий.

Герасим Смирнакис⁹⁶ в своей книге пишет о нем так: «Он проводит чрезвычайно суровое житие в постоянных занятиях».

В 1903 году отец Мефодий был избран секретарем Священного Кинота. Почил в 1920 году.

* * *

Бедный аскет Анатолий, который почил в мире в 1938 году, собирал на вершине Афона горный чай и дикие цветы бессмертника. Этим он зарабатывал себе на хлеб.

– Ты, наверное, подвергаешься опасности, лазая по скалам и пропастям? – спрашивали его.

– Нет, благословенные, я подвязываюсь веревкой. Этому я научился еще в миру, будучи моряком, – отвечал он.

Жил отец Анатолий рядом с кириаконом скита Кавсокаливия в каливе Честнаго Креста и был одним из самых бедных, нестяжательных и благоговейнейших монахов. У скитского мельника он брал самую первую муку. (Дело в том, что, когда изготавливают каменные жернова, чтобы молоть хлеб, первую помолку не берет никто, потому что в ней много песка.) В те дни недели, когда полагалась скоромная пища, подвижник ел немного оливкового масла, которое наливал в блюдечко для кофе. В масло он крошил не хлеб, а репчатый лук... Какая аскетическая ревность, какое самопонуждение и подвиг! Приготовленную пищу он ел только тогда, когда принимал у себя гостя.

Отец Анатолий очень любил икону Распятого Христа. Перед ней он непрестанно молился со слезами. А часто и сама икона плакала.... В то же время он имел великое благоговение к Пресвятой Богородице. Когда ночью во время отдыха отец Анатолий переворачивался на другой бок, то перед тем, как снова заснуть, в полную силу голоса пропевал «Достойно есть». Он немного знал византийское пение и имел низкий, громоподобный голос. Этот гимн он пел на второй глас, так же, как его в первый раз пропел Архангел. Часто он мог распевать его до десяти раз за ночь. Его ученика это поначалу беспокоило, но затем тот привык.

Когда отец Анатолий шел в Карею, чтобы сдать чай, он непременно должен был поклониться в келлии «Достойно есть»⁹⁷, где было явление Архангела, пропевшего этот богородичный гимн. Он делал поклон и затем благоговейно пел «Достойно есть» с величайшим умилением. Когда он пел, лампада перед иконой начинала раскачиваться! Отцы как-то сказали ему, что она пришла в движение по причине его громоподобного голоса. Тогда отец Анатолий вышел в притвор и запел снова. И опять лампада раскачивалась. Пропели и другие отцы, но лампада осталась неподвижной.

Вот какая удивительная и достойная была у него душа, простая и детская. В ней обитала благодать, в ней действовал Сам великий в совете и дивный в делах⁹⁸ Господь.

* * *

В скиту монастыря Ксенофонт жил один достойный упоминания послушник, старец Феофилакт. Он хранил в себе Бога, и Бог сохранял блаженного. Будучи сыном богатых родителей, Феофилакт оставил суету и радости этого мира и стал учеником простейшего старца Космы. Его мать передала ему пароходом через Дафни⁹⁹100 лир, но он не захотел брать. Феофилакт всегда почти всю ночь молился стоя. Обликом и внутренними качествами он был подобен Ангелу.

* * *

В том же скиту в хижине Святых Архангелов жил старец Евфимий. Посреди своего аскетического жилища он вешал мешочек с сухарями, которые были его обычной пищей.

* * *

Один подвижник сказал:

– Пост, бдение, молитва – кто будет иметь в жизни эти три вещи, многого достигнет. Будь прост в своем житии. Видишь мою каливу, в которой нет ничего лишнего? Пусть и в твоем доме будет только самое необходимое. Множество вещей не помогает в духовной жизни.

* * *

Недавно (в 1986 году) сном праведника почил приснопамятный «дедушка» Нового Скита отец Феофилакт – простой, смиренный, незлобивый старец, исполненный терпения перед лицом всяческих испытаний. К концу своей жизни он ослеп, но никогда не жаловался на то, что очи его лишились света. Его отличали апостольская нестяжательность и отсутствие попечения о материальных благах. У него не было рукоделия, не было и заботы о приобретении денег. Он непрестанно молился и за все благодарил Бога. Старец был учеником приснопамятного Иоакима (Специериса)¹⁰⁰ (о котором он всегда рассказывал мне, убогому), а после него – старца Иосифа Пещерника.

Прежде своей слепоты он имел послушание разносить в скиту почту и зажигать четыре лампады в киотах кириакона, который посещал два раза в день при любой погоде.