О том, что нужно непрестанно молиться, в чем состоит непрерывная молитва и как творить ее

Сказал старец: «Если монах молится, только когда стоит на молитве, то он вообще не молится».

Рассказывали братья:

– Мы пришли к старцам и по обычаю после молитвы расцеловались с ними и сели. Поговорив с ними, мы собрались было уже уходить и попросили помолиться о нас на прощание. Кто-то из старцев с удивлением спросил:

– А разве мы за вас не помолились?

– Нет, – сказали мы, – авва, когда мы вошли, то помолились, а до сих пор мы только разговаривали.

– Простите, братья, – сказал старец, – во время разговора с вами один из нас прочел сто пятьдесят молитв.

После такого объяснения старцы (снова) помолились и проводили нас.

Сказал старец: «Человек нуждается в том, чтобы бояться суда Божия, ненавидеть грех, любить добродетель и всегда молиться Богу».

Сказал авва Исидор: «Когда я был молод и жил у себя в келье, я не ставил себе меры молитвенного правила. Весь день и вся ночь были у меня богослужением».

Об авве Арсении говорили, что в субботу вечером он становился на молитву, так что закатное солнце оказывалось у него за спиной, и простирал руки к небу в молитве, и так стоял до тех пор, пока солнце на восходе не освещало его лицо, и только тогда он возвращался к себе в келью.

Авва одного палестинского монастыря сказал блаженному Епифанию, епископу Кипрскому:

– По твоим молитвам, владыко, мы не пренебрегаем нашим правилом, но усердно совершаем третий, шестой и девятый часы.

Епископ обличил его, заметив:

– Я вижу, что прочими часами дня вы пренебрегаете и не творите молитвы. Истинный же монах должен непрестанно молиться и петь псалмы в своем сердце.

Он сказал, что пророк Давид молился, не считаясь со временем⁹: в полночь вставал¹⁰ и до утра стоял перед Богом. Утром молился и с полудня до вечера¹¹. Поэтому он воскликнул: Семикратно в день прославляю Тебя¹².

Авва Исаия, пресвитер Пелусиот, когда во время трапезы любви братья в церкви ели и разговаривали друг с другом, остановил их, сказав:

– Помолчите, братья, потому что знаю брата, который ест вместе с вами и пьет столько же чаш, сколько и вы, но молитва его восходит перед лицом Бога, как огонь.

Как-то к авве Лукию в Энат пришли так называемые монахи-евхиты¹³. Старец спросил их:

– Какое у вас рукоделие?

– Мы не прикасаемся к рукоделию, – ответили они, – но, как велит апостол, непрестанно молимся¹⁴.

– Разве вы не едите? – снова спросил он. Они ответили:

– Едим.

– И не спите?

– Спим.

– А когда вы едите и спите, кто молится за вас?

Они не нашлись, что ответить. Тогда старец сказал:

– Так что простите меня, вы не делаете того, о чем говорите. А я покажу вам, что, занимаясь рукодельем, непрестанно молюсь. Я сажусь за дело с Божией помощью и, смочив ветви и сплетая из них веревку, говорю: «Помилуй мя, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое»¹⁵. Разве это не молитва?

Евхаиты ответили:

– Да, молитва.

– И когда я весь день работаю и молюсь, – добавил он, – то зарабатываю шестнадцать монет; две отдаю как милостыню, а на остальные питаюсь. Получивший две монеты молится за меня, когда я ем и сплю, и поэтому, по благодати Божией, получается, что я молюсь непрестанно.

Пояснение отца Павла: Думаю, что старец ответил им так, чтобы показать, что молитва не обязательно бывает телесная и совершаемая устами.

Говорили об одном старце, что он четыре месяца заходил к одному брату в Скит, и у того ни разу не нашлось времени поговорить с ним. Однажды старец пришел к его келье, встал за дверью и услышал, как он произносит в слезах:

– Господи, неужели мой вопль о милости не доходит до Твоих ушей? Если грехи препятствуют моей молитве, никогда не устану взывать к Тебе.

Старец говорил: «Если у тебя нет ни духовного смирения, ни духовной молитвы, то приобрети эти добродетели телесно, а потом у тебя появятся и духовные добродетели».

От отца Павла

Один человек как-то спросил старца:

– Как можно всегда молиться? Ведь тело немощно и не может все время стоять на молитве.

– Молитва, – ответил старец, – не в том, чтобы стоять на молитве, но в том, чтобы всегда молиться.

– Как это, всегда? – удивился брат.

– Ешь ли ты или пьешь, идешь ли по дороге или работаешь, не прекращай молитву.

– А если я разговариваю с другим человеком, как я в это время могу молиться?

– Об этом сказал апостол: Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом (Еф. 6:18). Если разговариваешь с кем-нибудь и не успеваешь мысленно вставлять молитву, то обращайся с молитвой к Богу в уме.

– А какой молитвой нужно молиться? – спросил брат.

– Отче наш, – сказал старец. – Если хочешь читать эту молитву, то должен смотреть на всех людей, как на одного человека, и воздерживаться от осуждений.

Всему свое время, говорил Соломон (Еккл. 3:1). А для молитвы подходит всякое время и не бывает не подходящего. Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих (Пс. 33:2). Вот почему апостол советует: Непрестанно молитесь (1Фес. 5:17), ибо всякий час надлежит молитве. И сам Господь говорит нам: Итак бодрствуйте на всякое время и молитесь, да сподобитесь избежать всех сих будущих бедствий и предстать пред Сына Человеческого (Лк. 21:36).

Кто хочет очистить свое сердце для памяти о Господе, всегда воспламеняющем сердце, должен непрестанно знать только одно занятие и одно дело – молитву. Не должно быть так: то молишься, то не молишься. Если хочешь избавиться от собственной гнилости, ты должен постоянно думать о молитве ради хранения ума, находимся ли мы в храме или далеко от него.

Как человек, которому нужно очистить золото, если позволит огню хотя бы на краткий миг ослабнуть в горниле, вынужден будет начать все сначала, ибо расплавленный металл затвердеет, так и тот, кто помнит Бога, но потом Его забывает, теряет из-за своей беспечности все, что надеялся приобрести в молитве.

Как невозможно взять в руки железо, раскаленное в огне, так и враг не в силах вызвать брань в уме, закаленном в постоянной молитве. Как железо в пламени накаляется до красна, так и ум во время молитвы просвещается вспышкой божественного пламени и весь становится ярким, как молния.

Постоянная молитва освобождает от плена у дьявола, но даже самое краткое пренебрежение молитвой становится матерью забвения.

Сказал авва Феодор из Ената, что если Бог не простит нам нашу небрежность во время молитвы и пленение ума во время псалмопения, то мы не сможем спастись.

Кто понимает выражение блаженного апостола, что паша брань против духов злобы (Еф. 6:12) в таинственном смысле, тот понимает и притчу Господа, повелевшего всегда молиться и не унывать (Лк. 18:1). А кто по-своему понимает заповедь о молитве, тот воспринимает самые неуместные советы, которые его, как по цепочке, передают от одного греха к другому.

Постоянная молитва отдаляет ум от помыслов и ставит его перед Господом, как он есть. Ведь всякая мысль – это размышление о вещах.

Вещи бывают осязаемыми и воображаемыми. Если ум размышляет, то обретает помыслы о них.

А благодать молитвы соединяет ум с Богом. И соединив ум с Богом, отдаляет его от всех помышлений. Тогда ум, общаясь, как он есть, с Богом, становится боговидным.

Став таковым, он просит у Бога подобающего и никогда не погрешает в своих прошениях.

Поэтому апостол и советует непрестанно молиться, чтобы, постоянно приближая ум к Богу, мы постепенно отбросили все материальные пристрастия.

Но как может ум непрестанно молиться? Когда мы поем или читаем, встречаемся с людьми или служим им, уму приходится иметь дело со множеством мыслей и действующих перед ним представлений.

Божественное Писание не предлагает ничего невозможного. Сам апостол пел, читал, учил, служил и страдал от гонений, но при том непрерывно молился.

Непрестанная молитва поддерживает ум в великом благоговении, так что он усердно стремится к Богу, всегда зависит от надежды на Бога, в Нем обретает дерзновение на дела и относится ко всем событиям по слову апостола: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? И далее: Я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, никакая другая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8:35–39).

С таким расположением апостол непрестанно молился. И во всех делах, как уже было сказано, и во всех выпадавших на его долю обстоятельствах он зависел от надежды на Бога. По этой же причине все святые всегда радовались скорбям и стремились к тому, чтобы надежда вошла у них в привычку.

Неудержимое состояние молитвы в том, чтобы ум стал вне плоти и мира, и молитва сделала его совершенно нематериальным и безвидным. Кто искренне хранит такое состояние, тот поистине молится непрестанно.

Брат спросил старца:

– Почему, когда я иду работать, то начинаю испытывать равнодушие к душевной молитве?

– Потому что ты не хочешь исполнить сказанное в Писании: Благословлю Господа во всякое время, хвала Ему непрестанно в устах моих (Пс. 33:2). Находишься ли ты в келье, идешь ли на работу, не переставай благословлять Бога не только устами, но и сердцем, и тобой никогда не овладеет легкомыслие.

Об одном старце рассказывали, что он большой труженик. Однажды, когда он совершал молитвенное правило, к нему зашел старец и, подойдя к двери, услышал, как он в келье сражался с помыслами и говорил: «Когда же, в конце концов, они все разом возьмут и сгинут». Старец подумал, что он там с кем-то ругается, и постучался, собираясь помирить этих людей, а, войдя, увидел, что, кроме старца, в келье никого нет.

– С кем это ты повздорил, авва? – спросил гость, который был с ним на короткой ноге и потому мог его так спросить.

– Только с моим помыслом, – был ответ. – Я четырнадцать книг выучил наизусть, но как только услышал что-то снаружи, когда стоял, служа Богу, все это прахом прошло, и только помысел об услышанном у меня остался, поэтому я и стал сражаться с помыслом.

Поэтому и мы, если собираемся молиться, то будем избегать всяких суетных слов и запретим уму мечтать.

Авва Макарий Великий говорил: «Душа во время псалмопения должна со умилением собирать повсюду разлетевшиеся помыслы, как своих детей, пусть даже грех их потом опять рассеет, и уповать на Господа с твердой верой. Тогда Господь

посетит душу и научит ее молиться истинно и не рассеянно, взыскуя только Господа.

Пока человек не оставит всякие мирские дела, он не способен на служение Богу, которое заключается в том, чтобы во время молитвы в нашем уме не было ничего чуждого, что нас могло бы занять: ни наслаждения, ни злобы, ни ненависти, ни лукавой зависти, ни мечтаний, ни забот века сего.

Все это – темные стены, обступившие несчастную душу и не дающие ей прорваться ввысь и встретиться с Богом, втайне благословляя Его и молясь Ему чистой и просвещенной душой, с сердечной сладостью и согретой любовью.

Пока душа сохраняет попечения о внешнем мире, ум мертв, а внутренние страсти продолжают действовать, не привлекая к себе внимания. А как только душа прекратит попечение о внешнем, ум обретет радость и стойкость.

Душа с помощью ума в силах понять, что за страсти действуют внутри нее. Ум заботится о душе и будет заботиться, пока не изгонит из нее все страсти и не породит вместе с ней новые помыслы и не воспитает этих чад. Тогда ум и душа станут единым сердцем, и душа будет точно так же подчиняться уму, как жена подчиняется мужу. Ум станет для нее главой, потому что муж есть глава жены, по слову апостола (Еф. 5:23), и, став единым о Господе целым, они не будут знать разлада.

Те, кто удостоились достичь такой меры, молятся Богу в чистоте. Они просвещены Богом, истинно поклоняются Богу, как Он того требует. Они те, в кого Он вселился и ходит в них, по слову Писания (2Кор. 6:16).

Об этом же говорит и Спаситель: Если двое из вас согласятся на земле просить о всякомделе, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного (Мф. 18:19). Когда душа в полном согласии соединяется с умом, она пребывает в Господе, и Господь пребывает в уме. Как сам Он сказал в Евангелии: Пребудьте во Мне, и Я в вас (Ин. 15:4).

Кто пребывает в Боге своими деяниями, в том Бог пребывает и при созерцании Его. Когда душа обретет свободу и минует бесовские помехи в воздухе, тогда она пребудет в Боге и воспримет от Духа Его, как сказал апостол, что совокупляющийся с блудницей становится одно тело с нею.., а соединяющийся с Господом есть один дух с Господом (1Кор. 6:16–17). Блудницей названо все, что против природы.

Такой человек уже больше не грешит, и лукавый не приближается к нему. Ибо человек рожден от Бога, а в Писании сказано: всякий, рожденный от Бога, не делает греха (1Ин. 3:9).

Существует множество способов молитвы, весьма разнящихся между собой. Но среди них есть и вредоносные, превращающие молитву в сатанинское дело.

Слеп, кто кричит: Сын Давидов! помилуй меня (Мк. 10:48; Лк. 18:38–39) – Он молится телесно, но духовного ведения в нем нет. Когда слепой прозрел и увидел Господа перед собой, он исповедовал Его не сыном Давидовым, а Сыном Божиим и поклонился Ему. Вспоминая о Боге, умножай моление, чтобы если забудешься, Господь напомнит тебе.

Молитва не может стать совершенной без умственного обращения. Господь слышит тех, кто молится, не рассеиваясь мыслями.

Когда ум молится, не отвлекаясь, сердце начинает скорбеть, а сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50:19). Молитва без парения ума в облаках – знак бо- голюбия, пребывающего в молитве, а небрежение и мечты свидетельствуют о пристрастии к удовольствиям.

Кто бодрствует и терпеливо молится, не думая о том, что ему тяжело, тот явно становится причастником Святого Духа, а кто тяготится всем этим и остается на молитве только усилием воли, тот весьма скоро получает поддержку от Бога.

Чистой молитве нужно отводить чистое место. Поэтому во время молитвы не впускай в себя мысли о вражеских кознях, чтобы не уничтожить великое благо молитвы. Напротив, порази скорее врага стрелами молитв, закрывшись на все замки, ибо все это лучше, чем беседовать с ним (лукавым), думая получить от него хоть какую-нибудь пользу. Ведь все его хитрости только на то и направлены, как отвлечь нас от беседы с Богом.

Знать о разных делах полезно только в час искушения и уныния, а во время чистой молитвы весьма вредно.

Если ты стараешься стяжать чистую молитву, удались от зрелища мира, приостанови все знакомства и никогда не желай принимать у себя в келье старых друзей просто под предлогом хороших отношений, но только тех, кто ведут тот же монашеский образ жизни, мыслят о духовном и посвящены в тайны подвига.

После того, как ты прервал внешние связи, бойся беспорядка духовной беседы. Ибо душа обычно начинает переходить от общения к общению, если мы не приложим некоторых усилий к тому, чтобы это остановить.

Молитву нужно сопрягать с чтением. Чтение упразднит этот внешний беспорядок, подаст пищу для молитвы и научит ум сосредотачиваться. Тогда ты весьма скоро достигнешь желаемого.

Кто любит, тот готов пострадать ради любви и презирает любые препятствия, только бы не лишиться предмета любви. Кто любит Бога, тот всегда усерден в чистой молитве и отметает прочь всякую страсть, стоящую у него на пути.

Кто искренне любит Бога, тот всегда молится, не отвлекаясь. А кто молится, не отвлекаясь, тот точно искренне любит

Бога. Во время молитвы отвлекается тот, чей ум еще привязан к чему-нибудь земному.

Ум, который некоторое время задерживается в чувственном мире, непременно обретает какую-нибудь обращенную к нему страсть: вожделение, печаль, гнев или мстительность, и пока он не начнет презирать чувственный мир, не освободится от страсти.

Исполнение заповедей делает более тонким понимание вещей. А чтение и созерцание делает ум нематериальным, и поэтому он может молиться, не отвлекаясь.

Практического метода недостаточно для того, чтобы совершенно освободиться от страстей. За ним должны последовать различные духовные созерцания. Практический метод освобождает ум от невоздержанности и ненависти, а духовные созерцания – от забвения и неведения. Только после этого человек может молиться как должно.

Существует два высочайших состояния чистой молитвы: одно проистекает из делания, а другое – из созерцания. Первое возникает в душе благодаря страху Божьему и благой надежде, а другое – благодаря божественной любви и возвышенному очищению.

Признак достижения меры первого состояния – сосредоточенность ума внутри самого себя, отвлеченность от всех мирских помышлений, предстояние самому Богу. И продолжая предстоять перед Ним, ты творишь молитвы, не отвлекаясь и не натыкаясь ни на что.

Признаки меры второго состояния следующие. В самом порыве молитвы ум восхищен бескрайним божественным светом и уже не ощущает ни себя, ни вообще чего бы то ни было из сущих, но только это великое сияние, действующее в нем посредством святой любви. Тогда ум, движимый смыслами, относящимися к Богу, воспринимает все чистые и ясные Его внешние проявления.

Могуч муж, сочетающий деяние и ведение. Деяние угашает вожделение и укрощает гнев, а созерцание окрыляет ум и переселяет его к Богу.

Как тело, умирая, отдаляется от всех мирских дел, так и ум в совершенной молитве умирает, ибо отдаляется от всех мирских помышлений. Не умерев такой смертью, невозможно оказаться рядом с Богом и возродиться.

С теми, кто молятся совершенно, воюют бесы, пытаясь внушить им помыслы о чувственных вещах. Если это люди, ведущие познавательную жизнь, бесы стараются, чтобы помыслы в них оставались подольше, а если это люди, склонные к деятельному подвигу, лукавые подбивают их на то, чтобы согрешить в действительности. Демоны сражаются со всеми, дабы отдалить их от Бога.

Молящийся не должен останавливаться в своем прямом восхождении к Богу. Следует подниматься все выше и выше, от силы к силе в деятельном преуспевании в добродетелях, и от славы к славе в духовном созерцании познаваемого и таким образом переходить от буквального смысла Писания к духовному. Так же нужно поступать, когда мы находимся на молитве.

Следует возносить ум выше человеческих дел, а помыслы души – к божественнейшим вещам, чтобы ум смог следовать за прошедшим небеса Иисусом Сыном Божиим, всюду пребывающим и все делающим ради нашего спасения. Тогда, следуя за Ним, мы минуем все, что возникло потом, и будем перед Ним, познаем Его: не по малости спасительного снисхождения, но по величию естественного подвига.

Кто-то из старцев сказал, что постоянная молитва быстро приводит ум к исправлению.

Он же добавил, что как человек не может увидеть свое отражение в мутной воде, так и душа, если не очистится от чуждых помыслов, не сможет достичь молитвенного созерцания.