«…не буду больше проклинать землю за человека»

Сюжет

Название картины является цитатой из Книги Бытия: «…не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его» (Быт 8:21). Оно относится к потомкам Праведного Ноя.

После того, как завершился всемирный потоп, и Ной получил повеление выйти из ковчега, он в первую очередь принес жертву Богу, поблагодарил Бога за свое избавление от смерти в водах потопа и получил обетование. Но обетование это было дано не только конкретно Ною, но в его лице и всем его потомкам, то есть всему человечеству.

Описание

На представленной картине художник изображает землю после Великого Потопа. На первом плане мы видим гору Арарат, с останками Ноева ковчега, полуразрушенного, с потемневшими от времени деревянными бортами. На обломках этого величественного сооружения сидит голубь – символ Божественного благоговения, радостной вести праведному Ною об окончании потопа и начала новой жизни.

На втором плане изображена горное плато, представляющее собой равнину с зеленеющей на солнце травой. Вдалеке пасутся овцы, символизирующие послепотопное человечество, слушающее голос своего пастыря -Бога и возносящее Его в молитвах.

У подножия горы раскинулись бескрайние долины с растущими виноградниками и зеленеющими полями. В буйной зелени видны черепичные крыши домов, где расселились люди, занимающиеся возделыванием земли и выпасом скота.

Над мирным прекрасным пейзажем раскинулось голубое бескрайнее небо с плывущими кучевыми облаками. Тихая гладь виднеющегося вдали озера создает ощущение умиротворения и покоя – отныне Господь не наказывает человечество, потомки Ноя, расселяясь, наполняют обновленную землю, исполняя Божественные заповеди, трудясь в поте лица своего и вознося хвалу Господу-Вседержителю за мирное и благополучное бытие.

Картина создает ощущение покоя, светлой радости. Сочетание светло-зеленого, желтого и голубовато-бирюзового цветов усиливают эмоциональное настроение, открывая зрителю картину мирной и безмятежной жизни обновленного человечества.

* * *

На переднем плане работы крупно изображен фрагмент остова разрушающегося ковчега. Но взгляд зрителя стремится вдаль, вглубь изобразительного пространства, где показана спокойная безмятежная жизнь. Слева – белые городские стены, возле которых мирно пасутся овечки, справа, вдали, угадываются деревни, сады, виноградники. Разноплановость, разноуровневость изображаемого позволяет художнику многомерно показать пространство спокойной благостной жизни, наполненной радостью, светом, теплом. Этому ощущение безмятежности, радости, тепла создают сияющее светлое небо, сочетание в работе оттенков охры, оттенков зеленого. Кажется, и не было никакого потопа. Но что-то не дает зрителю, вглядывающемуся в пространство картины, полностью успокоиться, что-то его тревожит. Этим «что-то» оказывается не сразу обращающее на себя внимание изображение ворона, которого Альбер Солтанов сознательно сделал не сильно контрастирующим с окружающей безмятежностью, чуть-чуть усилив его по цвету.

Ворон был первой птицей, которую Ной выпустил из ковчега, чтобы проверить, не отошли ли воды. Но ворон не вернулся (См. Быт. 8:7). Святитель Иоанн Златоуст объясняет, что ворон – нечистая птица – не вернулся обратно в ковчег потому, что является падальщиком, а пищи на земле, только очищенной от волн потопа, для него было предостаточно. Вот он и остался питаться человеческими останками и останками животных.

Образ ворона и в сознании людей, и в культуре часто мыслится как «нечистый», недобрый, в лучшем случае – не несущий никаких вестей, в худшем – несущий дурные, порой он – символ неминуемости беды, безысходности. Елена Михайловна Болдырева и Елена Валерьевна Асафьева утверждают, что образ черного ворона, издающего зловещие звуки в сознании людей оказался крепко связанным со всевозможными бедствиями, природными и не только, и, прежде всего, со смертью. Не будем дискутировать по поводу термина «постхристианская эпоха», поскольку это выходит за рамки данной работы, согласившись при этом с последующим утверждением, касающимся образа ворона. В подтверждение всего вышесказанного достаточно привести очевидные примеры – знаменитое стихотворение Эдгара Алана По «Ворон», опубликованное в 1845 году или знаменитую казачью песню «Черный ворон», где ворон напрямую ассоциируется со смертью или полотно Василия Верещагина «Апофеоз войны» 1871 года из ГТГ, в которой вороны кружатся над горой черепов, усиливая страшный образ торжества смерти.

Возвращаясь к библейским образам надо сказать, что в картине Альберта Солтанова ворон как раз напоминание о том времени, когда эта птица летала и клевала, согласно указанному толкованию святителя Иоанн Златоуста, останки тел погибших во время Всемирного потопа. О том времени, которое люди, живущие в этом пасторальном мире, кажется забыли.

И наш взгляд вновь возвращается к переднему плану, к остову ковчега, который притягивает к себе внимание, как бы нам не хотелось вглядываться в прекрасные дали.

Ноев ковчег – ковчег спасения конкретных людей – это и прообраз ковчега спасения человечества – Церкви. Не случайно даже собственно здание христианского храма связывается с кораблем, не говоря уже о Церкви в мистическом, символическом смысле. Только на этом корабле люди могут спастись, переплыть бушующее море в здешнем профанном мире и оказаться в мире Горнем. Как пишет С.А. Гудимова, «этот корабль, «…который повелено было сделать Ною, во всех отношениях служит образом Христа и Церкви… Ною, человеку праведному, и, как выражается о нем… Писание (Быт. VI, 9), совершенному в своем роде… Бог повелел сделать ковчег, в котором бы он со всеми своими мог спастись, без всякого сомнения, служит образом странствующего в этом веке Града Божия, т.е. Церкви, получившей спасение посредством дерева, на котором был распят ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус (I Тим. II, 5)». В картине Альберта Солтанова звучит и этот мотив, точнее, аллюзия на него. Разрушающийся ковчег ни в коей мере художник не ассоциирует с Церковью, поскольку «и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). А вот отношение людей к Богу, их отход от Него, от Церкви – это и есть то самое погружение в бездну «вод», и гибель в этой бездне, хотя Ковчег спасения человечества открыт абсолютно для каждого. Сколько раз человечество продолжало делать это, ничему не научаясь!

То есть, в работе звучат ноты пессимистичного восприятия глобальной роли людей в ситуации организации мироустройства, что, в принципе, созвучно общемировой тенденции в искусстве, насчитывающей более ста лет, поскольку «уже с конца XIX века искусство обнаруживает пессимистическое вИдение картины мира».
Возникает резонный вопрос – может ли речь идти о пессимизме, если в названии работы – строки из Книги Бытия: «И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал» (Быт., 8:21). Ответ на него прост: Господь всегда держит Свое слово, но люди, с дарованной им свободной волей, как показывает многотысячелетняя история человечества, сами прекрасно умеют уничтожать и землю, и друг друга.

Знание о бывших катастрофах человечества и предчувствие грядущих – и в изображении ворона, и в том, что остов ковчега, почти разрушенный, подчёркнуто вынесен на передний план. Люди ничему не учатся, и новый ковчег вряд ли построят… К тому же они, как говорилось выше, сами стараются отойти от Ковчега спасения.

Головко О.В. Член Ассоциации искусствоведов. Член Союза художников России

 

Критика

«Альберт Солтанов — тонкий и глубокий художник, размышляющий в своём живописном творчестве об окружающем нас мире и месте в нём человека», – отмечает директор Картинной галереи А.А.Зражевский.