- Православный христианин
Как же Вы христианин можете меня укорять, что я бывший коммунист, если в этом грехе 20 лет назад покаялся?
О "коммунистических" писателях
- Автор темы Алексей Давыдов
- Дата начала
Читайте внимательней : сказали, а не доказали или обосновали высказывание...
Были бы доказательства - привёл....
Как идея оправдания террора и обеления Сталина ... по мне так вполне рабочая... далеко не на всех расстрельных документах есть подпись Сталина, могли и не согласовать...
Это так инфа для размышления, никаких утверждений.
Это укор не в принадлежности к КПСС, за что не стану укорять, а в несоответствии даже звания коммуниста и просто взрослого человека теперешним конкретным совершаемым делам. Да: ещё же и якобы бывший военнослужащий.
Последнее редактирование:
- Православный христианин
Что у меня не так?
Куда ж внимательней: я спросил -- Вы ответили, что доказательств не видели.
Понятное дело: одному-то было не под силу подписать все расстрельные списки, даже если бы тот человек занимался только их подписыванием. Потому-то я всегда утверждаю: не надо всю вину валить на одного генсека, тем сАмым "отмазывая" от ответственности его подельников. Был не один преступник, а как минимум, всё Политбюро ЦК ВКПб и члены "троек" на местах. Это была как бы ОПГ всесоюзного масштаба.
Но всё-таки...пахана могли во многое не посвящать... Слыхал, что не могли...но опять же доказательств никаких...
. Называется: "ржунемогу". Далее будет очередной заход на диалог типа:-- Вы на вопрос не ответили.
-- Какой вопрос?
-- Вы же его уже процитировали.
-- Спросите прямо сейчас и здесь. (в 3-й раз).
-- Уже спрашивал 2 раза.
-- Спросите ещё раз.
Допустим, спрашиваю. Далее:
-- Ваш вопрос непонятен -- как могу ответить на него?
-- Переспросите-уточните.
-- А что за вопрос?
___________
Не отвечайте уж, бывший военнослужащий Вы наш.
Он мог не знать точных цифр, но точно знал, что другие члены Политбюро тоже подписывали -- потому оценочно знал довольно близко. А как уж они между собой распределили ответственность по подписанию, кто ж их знает? Может, И.Сталин лично назначал ответственных по рангу осуждённых, может, как-то иначе. Членами Политбюро подписывались списки на осуждённых высшего уровня иерархии, на простых смертных списки подписывались местными партийными руководителями. До Политбюро для утверждения такие списки (на простых людей) доходили лишь в случае изменения установленного расстрельного лимита -- отсюда известная резолюция И.Сталина Н.Хрущёву: "Уймись, дурак" на запрос об увеличении расстрельного лимита по Москве.
Значит знал... Спаси Господи нас от подобной напасти!
- Православный христианин
Некрасиво ведете себя.
-- Вы на вопрос не ответили.
-- Какой вопрос?
-- Вы же его уже процитировали.
-- Спросите прямо сейчас и здесь. (в 3-й раз).
-- Уже спрашивал 2 раза.
-- Спросите ещё раз.
Допустим, спрашиваю. Далее:
-- Ваш вопрос непонятен -- как могу ответить на него?
-- Переспросите-уточните.
-- А что за вопрос?
___________
Не отвечайте уж, бывший военнослужащий Вы наш.
Да что Вы? Притчу о сучке-бревне не приходилось слышать?
Поскольку вы вот это не повторили :
-- Вы на вопрос не ответили.
-- Какой вопрос?
-- Вы же его уже процитировали.
-- Спросите прямо сейчас и здесь. (в 3-й раз).
-- Уже спрашивал 2 раза.
-- Спросите ещё раз.
Допустим, спрашиваю. Далее:
-- Ваш вопрос непонятен -- как могу ответить на него?
-- Переспросите-уточните.
-- А что за вопрос?
___________
Не отвечайте уж, бывший военнослужащий Вы наш.
Пятерым неответишим, и всем желающим просто и ясно ответить: просто перейдите по ссылке и ответьте просто и ясно: https://azbyka.ru/forum/threads/o-kommunisticheskix-pisateljax.26636/page-35#post-482946 . Надеюсь, со зрением, умением переходить по ссылкам, ясным и простым выбором одного из двух вариантов ответа проблем не должно возникнуть.
По этой ссылке вопрос?
Там такой вопрос, что отвечать нечего....
То ваше :
Это передёргивание, вы ничего уточнили... и встречный вопрос был абсолютно легитимным...
Последнее редактирование:
В тему о писателях диалог из известной книги о последствиях большевистского террора.
_________
СИМОНОВ Константин Михайлович
«ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ»
…
— …За Сталинград нам, конечно, честь и хвала и слава в веках! Но что он на Волге стоит, а не на Буге и что мы к этой славе полтора года пятились — думаю, согласишься, — я, как военный человек, забыть не вправе...
— …Разгром немцев под Москвой забыл?
— Почему забыл? Не забыл... Но помню и другое: как после этого разгрома до Волги отходили, а теперь, после Сталинграда, не имеем права.
— А тогда имели?
Серпилин вздохнул: его рассердило, что Иван Алексеевич почему-то вдруг вздумал поддеть его.
— Cлишком густо мы в прошлое лето землю костями засеяли, чтобы шутки шутить вокруг этого... Делали, что умели, а умели еще недостаточно. Возвращаемся к тому, с чего начали.
— Я шутки на такие темы не шучу, — сказал Иван Алексеевич, — напрасно так понял. Просто уточняю, что, по сути, никто и никогда нам такого права не давал. И гляжу в прошлое: когда же это несоответствие начало складываться? Думаю, что согласишься, — в тридцать пятом и тридцать шестом не только не отставали от немцев, а по ряду вопросов были впереди. А к сорок первому оказались сзади.
— Да, наковыряли много, — согласился Серпилин.
— Не уверен, все ли представляешь себе до конца, когда говоришь "наковыряли". Чаще всего мыслим именами: того нет, этот бы пригодился! Чтоб недалеко ходить — Гринько. Мог бы армией командовать, а начали без него. Это, конечно, так! Но дело глубже. Осенью сорокового, уже после финской, генерал-инспектор пехоты проводил проверку командиров полков, а я по долгу службы знакомился с проектом его доклада. Было на сборе двести двадцать пять командиров стрелковых полков. Как думаешь, сколько из них в то время оказалось окончивших Академию Фрунзе?
— Что ж гадать, — сказал Серпилин, — исходя из предыдущих событий, видимо, не так много.
— А если я тебе скажу: ни одного?
— Не может быть...
— Не верь, если тебе так легче. А сколько, думаешь, из двухсот двадцати пяти нормальные училища окончили? Двадцать пять! А двести — только курсы младших лейтенантов да полковые школы.
— Не могу поверить, — сказал Серпилин.
— Что ж, ты не барышня, уговаривать не буду. Сам глазам не верил. Допускал, что не по всем полкам такая статистика. Но все же двести двадцать пять полков — это семьдесят пять дивизий, пол-армии мирного времени, — все равно картина страшная!
— Не могу поверить, все равно не могу поверить, что так армию выбили, — хриплым голосом повторил Серпилин. И пошел по комнате из угла в угол. И когда шел обратно, Иван Алексеевич впервые в своей жизни увидел на его глазах слезы.
— А у немцев, — сказал Иван Алексеевич — голос его дрогнул, когда он увидел эти небывалые на лице Серпилина слезы, — у немцев за полтора года из всех командиров полков, и захваченных в плен и убитых, на ком документы взяли, не встречал случая, чтобы командир полка еще в первую мировую войну не имел боевого опыта в офицерском звании. Вот с чем они начали и с чем мы — если взять на уровне полков! Чего молчишь?
— А чего говорить?
Серпилин подошел к окну… Цветков тоже с первого дня войны капитаном полк принял, хотя ни академий, ни нормальных училищ не кончал, пошел в бой без этого. А сегодня — лучший в дивизии. Но чего это ему стоило! Каких трудов! Таким, как Цветков, поклониться надо! Не их вина, что они в те годы из комвзводов — в комбаты, с рот — на полки... А потом война — и воюй! И тут уже не до вопросов: почему я раньше времени полком командую? Тут или научись, или полк погуби! Видел и как губили, видел и как учились, — все видел. А все-таки не представлял всего вместе — как это перед войной выглядело. Ум отказывается верить... Нет, люди не виноваты, что мы так войну начали. И когда считаю, что сейчас на равных с немцами воюем, пусть мне не паяют недооценку и прочее. Я гордо это говорю. И верю, что мы им еще такую кузькину мать покажем, какой они до второго пришествия не забудут! Война на носу, а из двухсот двадцати пяти командиров полков ни одного окончившего академии! "Здравствуйте, господин Гитлер, восемь лет вас дожидались, приготовились!.. " Чего молчишь?.."
Серпилин как молча стоял, так молча и отошел от окна. "Спрашиваешь — чего молчу? Молчу потому, что сказал бы по-матушке все, что об этом думаю, да никакого мата не хватит!"
_________
СИМОНОВ Константин Михайлович
«ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ»
…
— …За Сталинград нам, конечно, честь и хвала и слава в веках! Но что он на Волге стоит, а не на Буге и что мы к этой славе полтора года пятились — думаю, согласишься, — я, как военный человек, забыть не вправе...
— …Разгром немцев под Москвой забыл?
— Почему забыл? Не забыл... Но помню и другое: как после этого разгрома до Волги отходили, а теперь, после Сталинграда, не имеем права.
— А тогда имели?
Серпилин вздохнул: его рассердило, что Иван Алексеевич почему-то вдруг вздумал поддеть его.
— Cлишком густо мы в прошлое лето землю костями засеяли, чтобы шутки шутить вокруг этого... Делали, что умели, а умели еще недостаточно. Возвращаемся к тому, с чего начали.
— Я шутки на такие темы не шучу, — сказал Иван Алексеевич, — напрасно так понял. Просто уточняю, что, по сути, никто и никогда нам такого права не давал. И гляжу в прошлое: когда же это несоответствие начало складываться? Думаю, что согласишься, — в тридцать пятом и тридцать шестом не только не отставали от немцев, а по ряду вопросов были впереди. А к сорок первому оказались сзади.
— Да, наковыряли много, — согласился Серпилин.
— Не уверен, все ли представляешь себе до конца, когда говоришь "наковыряли". Чаще всего мыслим именами: того нет, этот бы пригодился! Чтоб недалеко ходить — Гринько. Мог бы армией командовать, а начали без него. Это, конечно, так! Но дело глубже. Осенью сорокового, уже после финской, генерал-инспектор пехоты проводил проверку командиров полков, а я по долгу службы знакомился с проектом его доклада. Было на сборе двести двадцать пять командиров стрелковых полков. Как думаешь, сколько из них в то время оказалось окончивших Академию Фрунзе?
— Что ж гадать, — сказал Серпилин, — исходя из предыдущих событий, видимо, не так много.
— А если я тебе скажу: ни одного?
— Не может быть...
— Не верь, если тебе так легче. А сколько, думаешь, из двухсот двадцати пяти нормальные училища окончили? Двадцать пять! А двести — только курсы младших лейтенантов да полковые школы.
— Не могу поверить, — сказал Серпилин.
— Что ж, ты не барышня, уговаривать не буду. Сам глазам не верил. Допускал, что не по всем полкам такая статистика. Но все же двести двадцать пять полков — это семьдесят пять дивизий, пол-армии мирного времени, — все равно картина страшная!
— Не могу поверить, все равно не могу поверить, что так армию выбили, — хриплым голосом повторил Серпилин. И пошел по комнате из угла в угол. И когда шел обратно, Иван Алексеевич впервые в своей жизни увидел на его глазах слезы.
— А у немцев, — сказал Иван Алексеевич — голос его дрогнул, когда он увидел эти небывалые на лице Серпилина слезы, — у немцев за полтора года из всех командиров полков, и захваченных в плен и убитых, на ком документы взяли, не встречал случая, чтобы командир полка еще в первую мировую войну не имел боевого опыта в офицерском звании. Вот с чем они начали и с чем мы — если взять на уровне полков! Чего молчишь?
— А чего говорить?
Серпилин подошел к окну… Цветков тоже с первого дня войны капитаном полк принял, хотя ни академий, ни нормальных училищ не кончал, пошел в бой без этого. А сегодня — лучший в дивизии. Но чего это ему стоило! Каких трудов! Таким, как Цветков, поклониться надо! Не их вина, что они в те годы из комвзводов — в комбаты, с рот — на полки... А потом война — и воюй! И тут уже не до вопросов: почему я раньше времени полком командую? Тут или научись, или полк погуби! Видел и как губили, видел и как учились, — все видел. А все-таки не представлял всего вместе — как это перед войной выглядело. Ум отказывается верить... Нет, люди не виноваты, что мы так войну начали. И когда считаю, что сейчас на равных с немцами воюем, пусть мне не паяют недооценку и прочее. Я гордо это говорю. И верю, что мы им еще такую кузькину мать покажем, какой они до второго пришествия не забудут! Война на носу, а из двухсот двадцати пяти командиров полков ни одного окончившего академии! "Здравствуйте, господин Гитлер, восемь лет вас дожидались, приготовились!.. " Чего молчишь?.."
Серпилин как молча стоял, так молча и отошел от окна. "Спрашиваешь — чего молчу? Молчу потому, что сказал бы по-матушке все, что об этом думаю, да никакого мата не хватит!"
Как нечего? Или "да", или "нет". У меня гн получалось выпросить ответов на более сложные вопросы -- упростил так, что дальше некуда, но и теперь проблемы с ответом. КУДА ещё проще, чтобы мне сделаться достойным получения ответа?
Я и не утверждал, что уточнил.
И как его за это не посадили? Десталинизация? Так может это другая сторона пропаганды, в другую сторону ветер дунул?
Конечно, "дунул". До смерти И.Сталина за такие строки так "вздули" бы, что и ближайшим родственникам писателя досталось бы.
"Годы издания: 1959, 1962, 1971".
- Православный христианин
У Симонова есть книга воспоминаний "Глазами человека моего поколения". Писал не для публикации, вот её первые строки: "Прежде всего следует сказать, что рукопись, к работе над которой я сегодня приступаю, в ее полном виде не предназначается мною для печати, во всяком случае, в ближайшем обозримом будущем. В полном виде я намерен сдать ее на государственное архивное хранение с долей надежды на то, что и такого рода частные свидетельства и размышления одного из людей моего поколения смогут когда-нибудь представить известный интерес для будущих историков нашего времени."
Была напечатана в 1988 году. Рекомендую.
Была напечатана в 1988 году. Рекомендую.
Там есть ответ и на этот вопрос: "Приходить же к критическому отношению к деятельности Сталина я стал тогда, когда решился наконец писать роман о войне и начинать его первыми днями войны. Первую часть романа «Живые и мертвые», которая потом не вошла в него по чисто конструктивным и художественным причинам, я писал в конце декабря пятьдесят пятого года, весь январь и начало февраля пятьдесят шестого года. Это было до XX съезда, накануне его, еще не было ни речи Хрущева, ни всего, что за ней последовало и в жизни, и в наших душах. Эту часть своего романа я в пятьдесят седьмом году напечатал как две отдельные повести — «Пантелеев» и «Левашов». В них уже было то, что мне не пришлось после XX съезда ни менять, ни переписывать. Они были сразу именно так и написаны."
Историк (не философ) А.Дугин был допущен к фсб-шным архивам и написАл оправдательно направленную книгу "Тайны архивов НКВД СССР 1937-1938". Ещё никак не доберусь до "Записок гадкого утёнка" Г.Померанца, а теперь и ещё хорошая книга К.Симонова. Надо когда-то нАчать .
.Вторая часть ("Солдатами не рождаются"), похоже, была-таки или переписана, или не сразу допущена цензурой к печать в её нынешнем виде. Посмотрел несколько фрагментов -- не помню такого большого их количества со И.Сталиным из своего юношеского прочтения -- придётся перечитать.
«…Сталин будто бы лично не является инициатором массовых репрессий, в том числе Большого террора 1937–1938 годов, что это ему якобы навязали местные партийные элиты и т. д. Мы же должны понимать, что это не так.
Существует большое количество документов, в том числе опубликованных, где отчетливо видна инициативная роль Сталина в репрессивной политике. Взять, к примеру, его речь на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года, после которого начался Большой террор. В этой речи Сталин сказал, что страна оказалась в крайне опасном положении из-за происков саботажников, шпионов, диверсантов, а также тех, кто искусственно порождает трудности, создает большое число недовольных и раздраженных. Досталось и руководящим кадрам, которые, по словам Сталина, пребывают в самодовольстве и утратили способность распознавать истинное лицо врага. О троцкистах же он сказал, что это есть «разбойники с большой дороги, способные на любую гадость, способные на все мерзкое, вплоть до шпионажа и прямой измены своей родине» [156].
Для нас совершенно ясно, что эти заявления Сталина на февральско-мартовском Пленуме 1937 года — это и есть призыв к Большому террору, и он, Сталин, его главный инициатор и вдохновитель.».
Из книги «Сталин и народ. Почему не было восстания».
Виктор Николаевич Земсков — советский и российский историк, доктор исторических наук.