Преподобный Корнилий Крыпецкий [1]
«Дивен Бог во святых своих»! Молитвами подвижников сохранялась Русская земля во все времена. Разные чины святости процветали на ее просторах. Псковская земля особенно изобиловала Христа ради юродивыми, блаженными. От времен древних и до нашего времени их имена бережно хранятся в памяти народной.
Наше повествование посвящено одному из Псковских юродивых, подвизавшемуся в Иоанно-Богословском Крыпецком монастыре накануне великих и трагических потрясений в России в XX столетии, которые он предвидел и предсказал. Предсказал он так же и возврат русских людей к вере отцов, который, опять-таки по его слову (о чем подробно мы расскажем впоследствии), совпал со временем обретения мощей праведника. Тот факт, что преподобному Корнилию были открыты судьбы всей России (хотя вся жизнь его прошла в строго уединенном месте), позволяет поставить его имя в один ряд с преподобными Варсонофием, Анатолием и Нектарием – старцами Оптинскими, преподобным Алексием Зосимовским, святым праведным Иоанном Кронштадтским, преподобным Лаврентием Черниговским и другими всероссийски известными старцами, которые возвещали судьбы Божии не отдельным людям, но всему народу. Господь во все времена только особенным избранникам Своим открывал и открывает пути Своего Промысла и повелевает возвещать о них.
Потому следует внимательно всмотреться в черты жития Крыпецкого подвижника, чтобы увидеть, как он возрастал в «меру возраста Христова» и получил Божественные откровения. Как стал он подвижником, известным не в одной только местности, но просиявшим и далеко за ее пределами, особенно в наше время.
Детство подвижника
О детстве святого Корнилия, как это чаще всего бывает и в Житийных повествованиях, известно крайне мало. Но и те скудные сведения, которые донесли до нас почитатели старца, говорят о том, что он был избранником от чрева матери. Родился будущий старец в 1841 году в деревне Великое Село, что расположена была неподалеку от Пскова (в 7-8 километрах). У родителей своих, Михея Алексеевича (1796–1846) и Вассы Григорьевны (1806–1873), Лука был пятым ребенком, самым младшим.
Господь отметил новорожденного телесным недугом – мальчик родился полуслепым. Но, как и его небесный покровитель, данный ему при крещении, – святой евангелист Лука, – он был источником душевных и телесных исцелений для других людей. Так же можно сравнить проявившиеся уже в раннем детстве, с пятилетнего возраста, дарования преподобного с теми, что была наделена блаженная Матрона Московская и преподобный старец Гавриил из псковской Спасо-Елеазаровой пустыни – современники крыпецкого подвижника. Все они при телесной немощи уже в детстве отличались духовным зрением: видели, что происходило в родном селе и в ближайшей деревне, говорили об этом людям, предостерегали от будущих бедствий. Бог дал знать маленькому Луке все о человеке: настоящее, прошедшее и будущее, и, как он признавался: «что говорят голуби, и то я знаю». Но не всем это нравилось. Как сказал о себе сам блаженный старец: «Дар пророчества я получил от Бога еще с пятилетнего возраста, и Благодать Божия научила меня, что сказать каждому человеку; и за знание меня звали иногда антихристом».[2]
Всем своим поведением мальчик напоминал о жизни по Евангелию.
Например, в детстве маленький Лука любил брать на себя чужие грехи. Деревенские ребята часто проказничали в чужих огородах и садах, и хотя «от юности Христа возлюбивший» слепенький мальчик никогда не принимал участия в этих проделках, он, когда искали виновных, с радостью кричал: «Это я! Я виноват! Я эти бураки у вас повытаскивал!» Его ругали, наказывали, сильно побивали, но он и впредь вел себя так же. Надо сказать, что в житийных повествованиях мы крайне редко встречаем проявление такой высокой праведности в ранние детские годы. Чаще святые сокрушались по поводу естественной детской живости и мелких грехов первой поры своей жизни, – редкие даже и среди святых от «младых ногтей» жили, как «вестники небес», были «не от мира сего». Детское смирение мальчика Луки потрясает, и не только смирение, но и сострадание к ближним своим – брал он на себя чужую вину из жалости, чтобы других не наказывали. Все это говорит о том, что простой крестьянский мальчик, любивший посещать храм Божий, всем сердцем воспринял евангельские заповеди. И, не будучи обучен грамоте, не умея читать, он, подобно евангельским простецам, без колебаний и рассуждений воспринял Слово Спасителя как руководство к действию – как непоколебимые правила жизни.
Однажды в ответ на укорение в неграмотности мальчик ответил: «Что птицы говорят, я и то знаю…». Это говорит о глубокой сокровенной жизни и о том, что уже в ранней юности он был «небесным человеком». Как известно нам из житий святых, тварь земная особенно чувствует святость человека (даже больше, чем окружающие люди), открывается святым и ведет себя с ними так, как это было в раю – пребывая в послушании. Благодать почивает на святых, и животные ее особенно обостренно чувствуют.
В детстве слепенькому Луке односельчане поручили пасти своих коров. Пастухом он был необычным – выгонял стадо на пастбище и оставлял на волю Божию, а сам отправлялся храм. А когда вечером нужно было гнать стадо обратно, все до единой коровушки собирались гуртом и послушно шли вслед за своим пастырем. Несомненно, все это вызывало немалое удивление у односельчан будущего старца; один из них – Василий Графов, сам отмеченный чертами юродства, – сохранил воспоминания о чудесном мальчике на всю жизнь и передал их первому жизнеописателю преподобного Корнилия – псковскому священнику протоиерею Алексию Ионову.[3]
Как сказано в акафисте святому преподобному Корнилию Крыпецкому, он не только людей, но и «ангелов множество удивил предивным житием», потому что жил на земле, как в раю, – в согласии со всей тварью. При этом ничто земное не привязывало его к себе. Из недавно обнаруженных архивных источников стало известно, что к жизни в монастыре подготовил юношу некий безымянный старец, о котором сам святой говорил так: «У меня для руководства был великий старец подвижник, и он дал мне свою одежду, и я носил три года, и сия одежда издавала благоухание ладана»[4]. В это же время плодом строгого поста и молитвы стало преображение и телесного естества подвижника: Небесная Благодать согревала и сердце, и тело, так что еще до монастыря юный подвижник способен был ходить зимою босым, и тело его не боялось ни мороза, ни снегу много лет.[5]
Не для мира сего был создан и рожден дивный во святых Корнилий. Был он не просто девственник душою и телом, но и до самой кончины был подобен ребенку – чистому, искреннему, беззащитному, не знающему зла. «Глубокой старости я не имел, и не знал ее, – говорил о себе подвижник, – в себе всю мою жизнь ее не чувствовал». Старость – это косность, это начаток смерти, которого не вкусил от пелен избранный Богом крыпецкий подвижник.
Первые годы в монастыре
В 1875 году, по увольнении из общества государственных крестьян, «монах от чрева матери» Лука прибыл в Иоанно-Богословский Крыпецкий монастырь, а уже через год определен был послушником.
Нам неизвестно, почему из всех многочисленных псковских монастырей юноша Лука выбрал именно Крыпецкий монастырь. Автор акафиста преподобному объясняет это особой любовью к святому Евангелисту Иоанну Богослову, в честь которого освящен монастырь. Апостол любви и впрямь был образцом для подражания юному иноку, проявлявшему любовь ко всему и всем. Думается, что Крыпецкий монастырь был избран подвижником еще и потому, что он был одной из самых труднодоступных в Псковском крае монашеских обителей, со строгим уставом.
Основал монастырь в XV столетии сербский выходец со Святой Горы Афон – прп. Савва. Среди псковских болот в окружении дремучих лесов сотворил он пустынь, подобную тем уединенным кельям, которыми славился Афон. Но, как и в случае со многими подвижниками, Господь через одного спасает тысячи – люди узнают о подвигах уединенников и молитвенников и тянутся к ним за помощью, поддержкой и наставлениями, – так стали стекаться иноки к прп. Савве и возросла и увеличилась обитель в Крыпецах. В 1870-е годы, когда сюда пришел юноша Лука, это был известный на весь Псковский край монастырь, из которого вышли такие известные подвижники, как преподобные Нил Столобенский (XV век) и Никандр Псковский (XVI век), монах Антоний Ордын-Нащокин (XVII век), митрополит Евгений (Болховитинов) (нач. XIX века).
Самый близкий по времени к преподобному Корнилию подвижник, начинавший свой иноческий путь в Крыпецком монастыре, – схииеромонах Сампсон (Сиверс) – оставил описание обители, которое вполне можно отнести и к тому времени, когда туда прибыл святой Корнилий:
«Едем лесом по проселочной дороге. Болота, кочки и палки, комаров – тучи…Подъехали к небольшому озеру, проехали озеро. Вокруг озера и обитель стоит, огромные стены и маленькая такая, уютная-уютная обитель. Посредине обители – кирпичный храм, с одним приделом. По стенам – деревянные строения: баня, прачечная, трапезная, покои игумена, братский корпус, амбары, где хранилась мука. Скотный двор за оградой, отдельно по всему монастырю могилы и надписи: Схимник такой-то…»
«В келии стояли козлы, на козлах доска, на доске – мешок, набитый сеном, такая же подушка. Такое старое, очень ветхое одеяло, похожее на какую-то портянку. Гвоздь для подрясника. Икона Божией Матери. Крест над ней. На столе керосиновая лампа. Псалтырь, правильник, Евангелие на славянском языке».[6]
Как видим, суровой, аскетической была жизнь насельников Крыпецкого монастыря. Но у будущего старца Корнилия она была еще более трудной – и кельи-то своей у него не было, ночевать приходилось где придется. Вероятно, большей частью на скотном дворе, так как первое послушание, которое он получил в обители, было – пасти монастырских коров. Униженное положение в монастыре прп. Корнилий сознательно избрал с самого начала. Вот его слова: «Я шел в обитель Крыпецкую поступить и дал обет и просил Савву Преподобного Крыпецкого, чтобы мне в обители жить и быть: ниже всех и меньше всех. Я так себя и поставил, и вся моя жизнь: ниже всех… Много лет в обители сей жил находился, трудился, и меня братия монастыря сего, вместе с игуменами, не поняла и не познала: я накладывал на себя мнимые слабости. Чтобы быть ниже и меньше всех и быть осмеянным, униженным, и моя вся жизнь мудра: никому ее было не понять и умру я неузнаваемым».[7]
Первое послушание в монастыре – пасти коров – было для Луки привычным делом. И хотя монастырское стадо нельзя уже было бросить и уйти на богослужение, но само по себе послушание пастуха давало неограниченное время для молитвы – почти целый день на природе, в уединении. Недаром пророк Давид был избран Господом из пастушеского звания – к Богообщению он навык на пастбище своем уже с юных лет.
С пастушеским послушанием связано первое чудо преподобного в монастыре, хотя те, кто знал его как деревенского чудесного отрока-пастушка, этот случай наверняка и за чудо бы не посчитали.
Однажды вывел послушник Лука стадо коров из скотника, а вести его надо было на поле по узкой тропинке мимо засеянных полей. Естественно было бы ожидать, что коровы соблазнятся посевами и не захотят идти в ряд одна за другой по узкой тропинке.
Игумен монастыря, видимо, уже заметивший неотмирность нового насельника, не стал слушать иноков, которые пеклись о посевах, но сказал: «Не делайте ничего, посмотрим, что будет». И коровы прошли в ряд по узкой полоске земли, не тронув посевов. Только действием благодати Божией, почивающей на пастухе, можно было объяснить происшедшее.
Вернемся к описанию монастырской жизни, оставленному схииеромонахом Сампсоном (Сиверсом), потому что наверняка послушнику Луке, так же, как и послушнику Александру (будущему старцу Сампсону), приходилось нести в обители разные послушания. В частности, участвовать в общемонастырском сенокосе.
«Монахи все делали сами: стирали, гладили, штопали, ухаживали за скотом. Женского персонала ни-ни. Если богомолка придет одна на воскресенье, то за ней караул специальный, чтобы никуда не уклонялась. …Большей частью монастырь посещали старички, остальные работали – все лето…
Подъем в 4 часа. В 5 часов уже все выходили на поле. Ни завтрака, ни обеда. Какой там завтрак – это барыни только завтракают. В 11 часов – звонок в колокол, собираться с работы в монастырь. После трапезы полагалось полтора часа отдыха. Потом опять звон на работу. С утра до 5 часов, до выхода на работу, в трапезной читали утреннее правило…Мы выходили на заре, солнце только поднималось, а мы уже готовы. Как было тяжело, я на себе испытал у преподобного Саввы Крыпецкого, как пьяный идешь, а надо идти. «Юбки» свои подняли повыше, чтобы не мешали, веревочкой «хвост» (волосы) закинули за скуфейку, чтобы не мешали. Игумен уже ждет. Он ждал братию, сколько бы и ни было. А Литургию служили три старичка, неспособные ни к каким работам. Бывало, даже повар бросает чистить картошку, идет петь на клирос и читать часы, потому что некому – все на работе…»[8]
Думается, для молодого Луки послушания на земле, так же, как и на скотнике, не были в тягость, он был к ним привычен, как к обычному крестьянскому труду. А длинные монастырские службы в Крыпецком – одна только проскомидия продолжалась три часа – были только в радость, для тех, кого в древности называли «богочтец», богослужение – первая отрада и утешение: чем длиннее, тем лучше. По благословению преосвященного Павла, епископа Псковского, настоятелем монастыря архимандритом Николаем послушник Лука 12 декабря 1877 года был пострижен в монашество с именем Корнилий, в честь священномученика Корнилия сотника (память 13 сентября ст.ст.).
Тогда он получил наиболее трудное послушание – послушание в миру: сбор денежных средств на монастырь.
Из архивных документов мы знаем, что Иоанно-Богословский Крыпецкий монастырь в XIX веке постоянно ремонтировался, достраивался и перестраивался. А обитель была небогатая и малочисленная, редкие прихожане – в основном крестьяне из окрестных деревень – приносили скудную «лепту вдовицы». Потому средства на строительные работы нужно было искать в округе. Игумен, видимо, приметил не только незлобивость и кротость отца Корнилия, но и его редкую честность, поэтому и отправил собирать пожертвования. Действительно, всякий раз он собирал больше, чем все остальные иноки, посланные по сбору пожертвований. Но и способы сбора у него были особенные. Вот что рассказывала одна из свидетельниц: «Бывало, приедет на Талабские острова, – сядет в какой-нибудь избе под иконы и начнет молиться – поминать усопших. Всех помянет. И откуда он знал имена? Ну, рыбаки и несут ему в благодарность. Ему и ходить не надо, все сами принесут». Промыслом Божиим иногда отцу Корнилию помогал в деле сбора пожертвований малолетний Василий, будущий старец Псково-Печерский преподобный Симеон. Он рассказывал, что блаженный заранее знал, к каким людям идет, и говорил мальчику: «Вася, вот здесь не дадут, а вот здесь подадут нам».
Трудным было послушание по сбору на монастырь, но вместе с тем много дало оно подвижнику – народная жизнь во время странствований из села в село, по дорогам России открывалась ему во всех своих подробностях. И жалостью наполнялось сердце, и все люди становились родными, и за отдельными судьбами открывалась судьба всего Отечества, суровые испытания, которые ждали его.
Недаром инок Корнилий постоянно учил народ, для которого стал настоящим благовестником, что нужно почитать монахов и священников, вероятно, предвидя будущие бесчестия, издевательства над священнослужителями. Говорил, что, когда идет священник с почитаемой чудотворной иконой по селу и заходит в дома прихожан (был до революции такой обычай), то обязательно нужно приветить батюшку: «Даже если икона чудотворная у тебя побывает, а ты не угостишь батюшку, мало будет тебе пользы…»
Народ всегда откликается на заботу и любовь ответной любовью – именно после послушнических трудов в миру у отца Корнилия появилось много почитателей, которые потом стали приезжать в монастырь и разнесли славу о благодатных дарованиях старца далеко за стены обители.
Одним из таких дарований, потрясших мирян, привыкших не отказывать себе в естественных человеческих нуждах, была уже отмеченная выше особая честность батюшки: собирая пожертвования, он не смел на себя потратить ни одной копейки, – и так подолгу, иногда и по четыре дня, ходил голодный и терпеливо ждал, когда кто-нибудь ему предложит подкрепиться. При этом милостыню он принимал, невзирая на лица. Как свидетельствовали знавшие старца в миру: «И с пьяницей посидит, бывало, никого не осудит. Был очень радушен».
Очередным послушанием после сбора пожертвований стало для отца Корнилия послушание гостинника. Оно тоже было не из легких – опять целыми днями пришлось общаться с мирянами и, живя в монастыре, постоянно соприкасаться с мирским духом. Но батюшка любил людей, и для него это было не страшно. Недаром в его кратких изречениях упоминается святой праведный Иоанн Крондштадтский как близкий по духу подвижник – он так же всегда жил среди людей, в гуще народной, а на глубине сердечной протекала сокровенная «жизнь во Христе».
Так же, как «всероссийский батюшка», преподобный Корнилий всех старался приветить, утешить, угостить, всех называл: «Детушки мои!» И любил повторять: «Другому пожелаешь – себе получишь!» И это великое смирение и любовь преподобного Корнилия к Богу и людям принесли ему множество дарований духовных.
Проявление благодатных дарований старца
Слову и молитве Преподобного повиновалась природа: во время засухи шел дождь, во время холода весною по молитве – бывало тепло и начинало расти все, и рыба в воде слушалась святого (был опыт в обители, и правда это)[9] – этому свидетельству самого блаженного Корнилия мы находим немало подтверждений в воспоминаниях его почитателей. Главный его «сотаинник» крестьянин Василий Графов, хлопотавший в 1913 году перед Святейшим Синодом о выполнении завещания блаженного, перечислил известные только ему случаи прозорливости старца, проявленные во время выполнения послушания по сбору средств на монастырь. Вот этот список:
«1) Был старец по сбору от обители посланный в деревне Овсищах: всему семейству именно шести личностям предсказал всю будущую причину перемену жизни и двум личностям смерть и чудную дивную причину ее и годы. Так все и случилось.
2) Предсказал пожар деревне Овсищи великий, вихрем и через год после его кончины сбылось то (свидетели есть)
3) Предсказал в деревне Великое село: пожар, так и случилось (свидетелей много)
4) Предсказал в обители: удар молнии (свидетели есть)
5) Была засуха, предсказал время час и количество дождя
6) Предсказал в обители убийство после его кончины, дивно сбылось (свидетель крестьянин Димитрий)
7) Предсказал сильную бурю и ураган (свидетель Тарасенков)
8) Предсказал рождение дочери (священник И. Алексеев)
9) Предсказал кончину юноши (деревня Хотицы)
10) Предсказал замужество девице (деревня Овсищи)
11) Предсказал мальчику события его жизни (деревня Овсищи)
12) Предсказал заблуждение мальчика (Василий Семенов)
13) Предсказал двум лицам упадение в реку (Великая Пустынь)
14) Сказал кончину крестьянину на каком месте, сбылось (Великое село дер.)
15) Сказал раньше одному господину: будешь торговец (крестьянин Иван Васильев деревня Борборатья)».[10]
За этими скудными строками стоят человеческие судьбы и благодарная память. Недаром, когда, спустя сорок лет после кончины старца, священник Алексей Ионов[11] стал по благословению митрополита Сергия (Воскресенского) расспрашивать жителей псковских деревень о Христа ради юродивом Корнилии, оказалось, что многие еще хранят память о нем и с радостью стали рассказывать батюшке о чудотворениях и пророчествах Крыпецкого старца. Рассказы, которые были записаны в 1940-е годы протоиереем Алексием Ионовым, собраны в пространном Житии прп. Корнилия.[12]
Юродство и пророчества святого старца
Великими дарованиями наделил Бог угодника своего – приведенные выше рассказы свидетельствуют, что по силе чудотворений и прозорливости преподобный Корнилий был подобен широко почитаемым Оптинским старцам, св. прав. Иоанну Кронштадтскому, блж.Матроне. Но все свои дарования крыпецкий подвижник старался скрыть под личиной юродства. Причем юродство это было наиболее смутительным для братии монастыря – блаженный часто притворялся сильно пьяным. Таким образом, он брал на себя наиболее распространенный грех народный. Ведь недаром же, как впоследствии открылось, он и духовнику своему часто каялся в чужих грехах, прежде всего в ему самому неизвестном пьянстве. Детская привычка брать на себя чужие падения – «Это я! Это я!» – стала особенным духовным подвигом преподобного в зрелые годы. А если он кого соблазнял своим поведением, то первый же в этом и каялся. Как рассказывала крестьянка деревни Великое Село Анна Федорова отцу Алексию Ионову: «Сама, батюшка, видела, как однажды к отцу Корнилию в келию зашел за чем-то монах. Отец Корнилий сразу же встал и поклонился ему в ноги со словами: «Прости меня…».
Но и прося прощения за смущение, он не переставал охаивать себя. «И что вы нашли в монахе, который так любит пить вино», – говорил он тем, кто искал у него совета «на пользу души». И выходил из кельи, пошатываясь и клюя носом, в таком виде перед всей братией и до церкви доходил, вызывая ропот и недовольство. А близкому своему другу крестьянину Василию Графову признавался: «Мне вино пить, что на крест идти…»
Здесь вспоминается юродствование недавно отошедшего в небесные селения (†1996), почитаемого в народе старца-исповедника, архимандрита Павла (Груздева), который так же с народом иногда «пил горькую» или делал вид, но есть немало свидетельств о том, что опьянения даже от выпитого целого стакана водки не было. У юродивых действуют свои законы, «побеждающие естества чин».
Поведение и язык юродивых особенные, от обычного «здравого смысла» сокрытые – они всегда сообразны с пороками людей, их окружающих. Человек в поведении юродивого получает возможность посмотреть на себя со стороны и ужаснуться, если Господь совесть пробудит…
Так, блаженная Мария Ивановна Дивеевская после революции стала встречать посетителей площадной руганью и криками, а когда ей кто-то сказал, что прежние блаженные в монастыре так себя не вели, ответила: «Хорошо им было при царе блажить, а попробуйте теперь, при товарищах…» Так же вел себя и блаженный Гаврюша Оптинский, распевая срамные частушки у ворот обители в дни революционного разгула.
Блаженный Корнилий Крыпецкий жил в предчувствии будущих всероссийских бедствий, во многом вызванных и вызвавших нетрезвое поведение народа. Вернее, это были не предчувствия, а данные святому откровения, которые он не таил от людей.
Сохранились слова пророчеств преподобного о трагедии России.
Пророчество о падении Царского дома Романовых
В 1900 году, за 17 лет до свержения дома Романовых, о. Корнилий сказал: «Не будет у нас Царя! Сменят его, как плохого хозяина...»
Предсказание начала и окончания бедствий для России
Похоронят меня, говорил, вся Россия заплачет. Умер в 1903 году, 28 декабря, на четвертый день Рождества Христова, за год до начала Русско-японской войны.
Пророчество о бедствиях России
Близкие знакомые о. Корнилия – Мария Петровна Петрова, дочь священника п. Сиротина, что под Псковом, и некая Ксения из д. Подборовье – слышали от него пророчество о тяжких временах для русского народа: «Такое тяжелое время будет, какого еще не было никогда на Руси», – говорил им о. Корнилий.
Преподобный высоко чтил память пророка Илии. Приходивших к нему побуждал молиться этому ветхозаветному праведнику. «А то плохо будет», – говорил старец. Из ходатайства Василия Графова, поданного в Священный Синод, мы узнаем, что Преподобный призывал к тому, чтобы «имя Илии пророка во всех церквах поминали на отпусте священники: когда поминаются имена трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго и Николая Чудотворца и за ними поминать во всех церквах имя Святого Пророка Божия Илии, и тогда будет мир и благодать Божия разольется по всей земли, и будет великий урожай хлеба, такой, которого никогда и не было» [13]
Первая Мировая война, которая явилась прологом кровавой революции в России¸ была объявлена 19 июля по старому стилю – в канун Ильина дня…
Преподобный Корнилий, как и пророки древности, как и многие наши старцы, предупреждавшие о «године гнева Божия», был «гласом вопиющего в пустыне» – предупреждения не были вовремя услышаны, завещание не было исполнено, – и сбылось все самое худшее из предсказанного.
Пророчество о разорении обители
Было открыто Преподобному и разорение родной обители, об этом он также с болью сердечной предсказывал близким людям.
Иеромонаху Феодосию, последнему казначею Крыпецкого монастыря, о. Корнилий предсказал: «Будешь казначеем. Но в твое казначейство обитель будет поругана и закрыта». «Так и случилось», – свидетельствовал о. Амфилохий. В 1919 году монастырь в казначейство о. Феодосия был ликвидирован большевиками. За 16 лет предвидел о. Корнилий печальную картину разорения своей родной обители».
Анна Федорова рассказывала: «Мужу моему батюшка о. Корнилий говорил: «Не будет крестов на Крыпецком кладбище, часовню снесут, даже деревья повырубят, но потом, со временем, будет здесь деревянная церковь... Разгонят всю братию, монастырь уничтожат...»
Еще о разорении обители
Никулина Ольга из д. Сабижи вспоминала слова старца о закрытие монастыря: «Монахов разгонят кого куда, а мощи преп. Саввы осквернят».
Среди предсказаний прп. Корнилия особенно выделяется одно, касается оно его неправильного захоронения – на север и символической связи этого посмертного поругания с бедствиями в России.
Татьяне Ефимовой, своей племяннице, о. Корнилий указал место своей будущей могилы. Предсказал так же о. Корнилий день и час своей смерти. Предчувствуя смерть, просил Василия Графова сходить к различным своим благодетелям: «Скоро умирать буду. Пусть придут, попрощаются!»
Предсказал также, что его не предадут земле в день отпевания.
Предвидение своей смерти и неправильного погребения
Анна Федорова была у него перед самой его кончиной. Собралась домой, а он и говорит: «Погости, Аннушка, поухаживай, скоро моя смерть». Не осталась Анна: побоялась отца. А о. Корнилий через два дня и умер...
Говорил ей о. Корнилий и о том, что тело его не опустят в землю в день отпевания. И действительно, гроб старца после отпевания не сразу был предан земле, потому что о. настоятеля не было тогда в монастыре. На время гроб поставили в склеп, под часовней. «Я пришла, — рассказывала Анна Федорова, — помолилась, гробу его поклонилась».
Настоятеля не дождались, и хоронили его монастырские работники, которые из-за какого-то поругания над старцем положили его головою на север. Так исполнилось пророчество о. Корнилия о своем необычном погребении.
Василий Графов в прошении в Синод цитирует точные слова предсказания старца с личным подтверждением того, что сбылось: «Я скончаюсь все государство заплачет, ко дню моего погребения прибудет Владыко (и точно прибыл во Псков Арсений), в тот год хлеб будет дешев: мера ржи 65 будет. А потом будет в России бедствие. Я прошу, чтобы меня положили гроб с телом чисто на восток, но я знаю, меня не положат братия по моему желанию, и в обители будить убийство, война (и было убийство)»[14]
О том, что последовало за прошением Василия Графова в высшую церковно-административную инстанцию, мы узнаем из того же архивного дела – рассмотрение вопроса поручили епархиальному архиерею, а он в свою очередь поручил дознание игумену монастыря. Вскоре в Синод пришел отчет-донесение:
«Первое прошение Графова на имя обер-прокурора было переправлено 19 марта 1913 г. епископу Псковскому Евсевию. 17 сентября 1913 года епископ Псковский и Порховский Евсевий отвечал обер-прокурору в связи с полученными от него 3 прошениями В. Графова, в которых излагалось, что «…7 лет тому назад умер монах Крыпецкого монастыря Корнилий; он по святости своей жизни имел от Бога дар пророчества; пред смертью своею он просил похоронить его на Крыпецком монастырском кладбище лицем на восток, так как на означенном кладбище кладут покойников неправильно – головой на север, а так же, чтобы во всех церквах на отпустах поминали после трех Святителей и Николая Чудотворца – пророка Божия Илию, а если это не будет исполнено, то будет великий и всемирный голод и мор. Посему Графов просил сделать распоряжение – переложить монаха Корнилия лицем на восток и поминать пророка Илию на отпустах. По сему прошению Консистория потребовала от благочинного мужских монастырей и настоятеля Крыпецкого монастыря справку о том, было ли что известно о том, о чем писано в прошении Графова. На это благочинный архимандрит Никодим донес, что ни ему, ни настоятелю Крыпецкого монастыря ничего не известно о том, что писано в прошении Графова относительно покойного монаха Корнилия. Вследствие сего прошение Графова, за недоказанностью прописанного, по постановлению Епархиального начальства оставлено без последствий, о чем объявлено благочинному и просителю чрез полицию. Затем, крестьянин Графов подал мне четыре прошения – одно 8 марта и три 13 марта сего 1913 года о том же, только в двух прошения прописал – какие предсказания делал монах Корнилий. Кроме того, г. товарищ обер-прокурора Святейшего Синода при отношении, за №3090, препроводил мне на мое усмотрение прошение того же крестьянина Василия Графова об исполнении завещания скончавшегося в 1903 году в Крыпецком монастыре, старца монаха Корнилия, касательно его погребения и поминовения на отпустах пророка Илии. Вследствие сего Епархиальным начальством было предписано благочинному мужских монастырей архимандриту Никодиму произвести дознание по настоящему делу. Спрошенные на дознании как сам проситель крестьянин Василий Графов, так и указанные им свидетели крестьяне: Анна Степанова, Ксения Кириллова и Яков Михайлов подтвердили прошение Графова; из них Иван Алексеев присовокупил, что когда он, показатель, вместе с монахом Корнилием ходил по сбору пожертвований на монастырь и крестьянин деревни Великого села Севостьян Михайлов отказал в пожертвовании, то монах Корнилий сказал, что из дома Михайлова вылетит красный петух и действительно впоследствии сгорел дом Михайлова. При этом свидетели присовокупили, что они не были при погребении названного монаха, и не видели в какую сторону лицом он погребен. По осмотре благочинным мужских монастырей с настоятелем Крыпецкого монастыря 3 апреля 1913 года могилы монаха Корнилия, оказалось, что по внешнему наружному расположению могилы, можно заключить, гроб монаха Корнилия поставлен по христианскому обычаю правильно, а именно к востоку лицом. На предложенные тогда же вопросы о жизни монаха Корнилия и о том, не отличался ли он даром прозорливости, никто из братии ничего особенного не заявил, кроме того, что названный монах Корнилий вел благочестивую жизнь. Посему осматривавшие могилу и братия монастыря нашли неудобным беспокоить тело монаха Корнилия раскапыванием его могилы. Затем, были допрошены выбывшие из Крыпецкого монастыря бывший настоятель сего монастыря, а ныне настоятель Торопецкого Троице-Небина монастыря игумен Евстафий и иеромонах Мефодий (ныне настоятель Никандровой пустыни) – они показали: первый из них, что он 10 лет жил вместе в одной келии с монахом Корнилием, который жил просто, старался казаться ниже и меньше всех, имел почитателей, которые считали его святой жизни, при погребении его не присутствовал. Последний сказал, что монах Корнилий был обыкновенным человеком, ничем не отличался от прочих монахов, он, как и другие, мало-мальски воздерживался от излишества в жизни и что предсказаний у монаха Корнилия было немало, но «это вернее были причуды его психики»; когда хоронили сего монаха, он, показатель, был в городе Пскове и поэтому не видел, как он похоронен, но полагает, что лицом на восток, как и всех прочих умерших кладут по христианскому обряду.
По рассмотрении сего дела, консистория … определила: признать прошения Графова неосновательными и оставить таковой без последствий. Настоящее постановление Консистории мною утверждено. В виду вышеизложенного я полагал бы возвращаемые при сем прошения крестьянина Графова не заслуживающими уважения.
Призывая на Вас Божие благословение, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Высокопревосходительства, милостивого государя, покорнейшем слугою Евсевий, Епископ Псковский и Порховский».
31 октября 1913 года синодальный обер-прокурор В.К. Саблер писал епископу Псковскому: «Соглашаясь с изложенным в отношении от 17 минувшего сентября за № 14675 отзывом Вашего Преосвященства о признании ходатайства крестьянина дер. Овсищи Псковоградской волости, Псковского уезда, Василия Семенова Графова о содействии к исполнению завещания скончавшегося в 1903 году в обители преподобного Саввы Крыпецкого, старца Корнилия не заслуживающим уважения, имею честь покорнейше просить Вас, милостивый Государь и архипастырь, не отказать в зависящем распоряжении к постановлению о том в известность названного просителя. Испрашивая молитв Ваших, с совершенным почтением и преданностью имею часть быть Вашего Преосвященства, милостивого Государя и архипастыря, покорнейшим слугою» [15]
«Несть пророка в своем Отечестве»…
Попытка выполнить волю прп. Корнилия после революции
Епархиальное дознание о Преподобном производилось в последнем благополучном для России году. В 1914 году, как одно из предсказанных сокровенным праведником всенародных бедствий, началась Первая Мировая война. «Свои своя не познаша»…
Впрочем, так бывало не раз, за столетие перед этим так было с преподобным Серафимом – монахи Саровского монастыря не очень-то почитали святого, соблазнялись многолюдством, которое он создавал в монастыре, и некоторыми его пророчествами – в том числе о грядущих страшных судьбах России, о перезахоронении его мощей и связанным с этим возрождением России.
Канонизация преподобного Серафима, произошедшая в год смерти Крыпецкого блаженного, возможна была только благодаря волеизъявлению Государя Николая II, Синод, как известно, не очень-то ее приветствовал. Недаром Преподобный Крыпецкий говорил о себе: «Моя жизнь и подвиги состояли: Серафима Саровского, Алексея человека Божия и Андрея Блаженного, и поэтому моей жизни в обители сей никто не мог понять, узнают меня после кончины моей».[16]
Но в деле прославления святых на первом месте всегда стоит народное почитание. Как не предали забвению саровского подвижника и десятилетия спустя после его кончины, так же не забывали и Крыпецкого блаженного и его пророчества. Тем более что на глазах у всех они стали сбываться. Потому в 1918 году вспомнили о прп. Корнилии не только в его обители или епархии, но и на Всероссийском Поместном Соборе.
В одном из подотделов Собора архимандрит Спасо-Елеазаровой Пустыни, что под Псковом, отец Симеон докладывал дело монаха Корнилия.
Но и здесь дело не вызвало интереса, многие члены Собора были склонны скорее усомниться в достоверности «пророчества-завещания» блаженного монаха.
Однако нашлись сердца, которые откликнулись на доклад отца Симеона. Протопресвитер Алексий Ионов писал, что первым, от кого он «услыхал имя блаженного монаха Корнилия, был митрополит Сергий, Экзарх Латвии и Эстонии[17]. Когда я, священник-миссионер, осенью 1941 года по делам Миссии вернулся из оккупированного германскими войсками Псковского края в город Ригу, Владыка Сергий в личной беседе со мной спросил меня: «А не слыхали Вы в тех местах о блаженном монахе Корнилии? У нас (в Москве) говорили, что если найти могилу этого старца и переложить его гроб, неправильно опущенный в землю, то все бедствия России «кончатся»... Нашли бы Вы эту могилу! Кто знает судьбы Божии...»[18].
О «пророчестве-завещании» блаженного монаха Корнилия уведомили Великую Княгиню Елизавету Феодоровну. Во время ее паломничества к псковским святыням Василий Графов смог вручить «в собственные руки, Ея Императорскому Величеству Великой княгине Елизавете Феодоровне»[19] свои записи о старце.
9 августа 1916 года посетила обитель воспитанница Елизаветы Феодоровны Великая Княгиня Мария Павловна младшая, которая еще раз на месте удостоверилась в народном почитании старца и услышала о его пророчествах.
Святая преподобномученица княгиня Елизавета после революции писала к Святейшему Патриарху Тихону о блаженном праведнике монахе Корнилии Крыпецком, призывая Святейшего исполнить волю старца о правильном его погребении. Письмо это хранится в Государственном архиве в Москве (Фонд 4652, опись I, дело 3, листы 231–232 об.).
Вот его текст.
«Ваше Святейшество, Всемилостивейший Отец и Архипастырь.
Ваше отеческое Отношение ко мне, грешной, дает мне смелость просить Вашего благословения напомнить Вам насчет находящегося у Вас прошения с подробностями об иноке Корнилии — юродивом Псковской губернии.
Время настало, и все, что это Божие Дитя предсказало, исполняется — страшно заметить, как Господь открыл ему все бедствия, которые постигли Святую Русь. Он — маленький земной ангел — просил, чтобы вся Россия молитвенно обратилась к Великому Ревнителю и Святому Слуге Божию Пророку Илии, и Он, как в древние времена, превратит гнев Божий на милость и даст росу благодати страждущим сынам России. «Услышь меня, Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце мое к Тебе» (3 Цар.: 18, 37).
Народ наш земледельческий особенно чтит Пророка Илию, и в годину голода и бедствий больше, чем когда-либо, нужны Его сильные ходатайства перед Всемогущим Богом.
Есть еще одна просьба инока Корнилия, очень легко исполнимая, но враг человечества уже 14 лет противодействует: о. Корнилий предсказал, что похоронят его неверно, ибо храм монастыря построен неправильно, — он умолял его прах переложить правильно.
Как просто это желание! Часто миряне получают разрешение переносить своих близких — между тем его духовная дочь 85 лет, старушка, уже столько лет об этом безрезультатно хлопочет.
Владыко, Владыко Святейший, не найдете ли Вы возможным просить Епископа Евсевия безотлагательно дать распоряжение Игумену Псковского монастыря переложить правильно останки отца Корнилия без всякого шума и торжества.
Простите мою назойливость: «Все чудо и ничего не чудо, потому что все так просто перед Богом».
Прошу Ваших святых молитв и благословения.
Вашего Святейшества смиренная богомолица грешная Елизавета.
7 февраля 1918 года».
Возможно, именно доклад архимандрита Симеона и письмо святой преподобномученицы Елизаветы сыграли важную роль в осуществлении первой попытки исполнить волю почившего блаженного монаха Корнилия.
В 1918 году монастырь оказался в самом центре исторических событий: немецкими войсками был оккупирован Псков, Талабские острова — захвачены «батькой» Балаховичем, станцию Торошино занимал красноармейский отряд Серебрякова.
Крыпецкий монастырь, расположенный невдалеке от станции Торошино, переживал тяжелые дни. Серебряковцы увезли все запасы продуктов, увели скот. Прошли через аресты игумен и часть монашествующих. Слава Богу, все выяснилось, и они вернулись опять в монастырь.
Вот в эти-то смутные дни и вспомнили иноки Крыпецкого монастыря о пророчестве своего блаженного собрата: «Переложат меня — все успокоится!»
Игумен Нафанаил созвал братию на совет. На совете решили исполнить волю почившего блаженного монаха Корнилия. Так как о своей смерти он много говорил Марии Петровне, дочери сиротинского священника, женщине очень высокой духовной жизни, то братия сочла необходимым пригласить ее на открытие его могилы, надеясь узнать от нее также точные указания старца о том, как следует правильно положить гроб.
За Марией Петровной был послан послушник Амфилохий (Егоров), впоследствии иеромонах. Несмотря на беспокойное время, он благополучно доставил ее в Крыпцы. К вечеру могила старца была открыта. Братия отслужила великую панихиду. Гроб, действительно, был опущен неправильно. Больше на север, чем на восток. По указанию Марии Петровны его переложили, не открывая, на 9-часовой восход солнца. Когда могила была вновь засыпана, Мария Петровна вдруг закричала: «Не так мы его положили!» И стала что-то объяснять. Но по-осеннему быстро стемнело. Братия разошлась по кельям. В эту же ночь в монастырь нагрянули красногвардейцы из отряда Серебрякова. Начались допросы с угрозами расстрелять всех. Выясняли, «что закапывали в могилу». Узнав о подробностях происшедшего, отрядчики ускакали на станцию Торошино. Игумен Нафанаил в ту же ночь ушел в Спасо-Елеазарову пустынь. С разными приключениями ему удалось уехать к себе на родину, в Полтавскую губернию, где он и умер.
Эти подробности стали известны благодаря протопресвитеру Алексию Ионову, записавшему рассказ иеромонаха Амфилохия.
Очередная попытка правильного перезахоронения останков была предпринята во время Великой Отечественной войны. В эти годы, когда Псковщина была под немцами, и на ее территории была организована Псковская Духовная Миссия, Митрополит Сергий (Воскресенский) благословил уже не раз упоминаемого нами протопресвитера Алексия Ионова попытаться отыскать могилу старца. Но район Крыпецкого монастыря был под контролем партизанских отрядов и поэтому подвергался усиленной бомбардировке немецкой авиации. Таким образом, обычные для военного времени обстоятельства не позволили осуществить это намерение. Несмотря на это, среди почитателей блаженного монаха Корнилия еще больше окрепла уверенность, что в могиле о. Корнилия почивают его нетленные мощи и Господь еще не раз прославит их чудесами.
Отец Алексей Ионов, принявший живое участие в сохранении памяти о преподобном Корнилии и составивший первое его жизнеописание, в связи с тем, что мощи не удалось обрести в его время, закончил свой труд такими словами: «Бедствия России, страдания русского народа длятся. Благословенные сроки еще не наступили. Совпадут ли они с днем прославления блаженного Корнилия или нет – на это не дано знать. Но как характерны для религиозной психологии русского народа эти чаяния. Великая вера в Промысел Божий скрыта в эти ожиданиях. Великая вера в то, что только праведниками может стоять мир и что без Правды Христовой не дано ни одному народу устроить свою государственную и национальную жизнь прочно и безмятежно».[20]
Обретение мощей преподобного Корнилия
«Я буду заброшен в забвение после моей кончины в обители, и подобно тому как апостол Иоанн Богослов плавал в море и был жив и невредим и выплыл на берег точно, и я всплыву и тогда только узнает братия меня, и узнавши, возвеселятся».[21] Поразителен дар пророчества преподобного Корнилия, все он видел наперед, видел судьбу монастыря, его разорение и возрождение и расцвет его, видел радость современной братии монастыря и многочисленных паломников, притекающих к святыне.
До самого дня возрождения Крыпецкой обители в 1990 году не оскудевал поток паломников к святыням Крыпецкого монастыря. Личность блаженного монаха Корнилия вызывала среди паломников особенное благоговейное чувство из-за пророческого завещания, связавшего воедино страдания России с неправильным его захоронением. Знали они и о нескольких неудачных попытках выполнить волю почившего. Но сроки, отведенные Божиим Промыслом, все не наступали...
Почитатели старца Корнилия твердо верили в нетленность его мощей и скорое их обретение.
Чаемое многими открытие останков почитаемого Крыпецкого подвижника совершилось в 1997 году. А в 1999 году, после многих чудес у мощей преподобного Корнилия, он был прославлен в лике святых.
[1] Составитель жития – Л.А. Ильюнина.
[2] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[3] На основе книги прот. Алексия Ионова «Жизнеописание блаженного монаха Корнилия» (Псков, 1999) составлена эта статья.
[4] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[5] Там же.
[6] Будете здесь жить. Из воспоминаний иеросхимонаха Сампсона (Сиверса). В книге: Крыпецкая обитель, Псков, 2010, с. 314-315.
[7] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[8] Будете здесь жить. Из воспоминаний иеросхимонаха Сампсона (Сиверса). В книге: Крыпецкая обитель, Псков, 2010, с. 317.
[9] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[10] Там же.
[11] Священник Алексий Ионов был активным участником Псковской Духовной миссии во время войны. По благословению митрополита Сергия (Воскресенского) служил в храме прп. Варлаама Хутынского в г. Пскове. Был первым собирателем материалов для жития прп. Корнилия, опубликовал книгу о нем. Скончался в 1977 году
[12] Житие прп. Корнилия Крыпецкого. Псков, 2001.
[13] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[14] Там же.
[15] Там же.
[16] Там же.
[17] По его свидетельству в Москве узнали о прп. Корнилии на Соборе 1918 года.
[18] Крыпецкая обитель. Псков, 2009.
[19] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[20] Житие прп. Корнилия Крыпецкого. Псков, 2000, с. 24.
[21] Там же.
«Дивен Бог во святых своих»! Молитвами подвижников сохранялась Русская земля во все времена. Разные чины святости процветали на ее просторах. Псковская земля особенно изобиловала Христа ради юродивыми, блаженными. От времен древних и до нашего времени их имена бережно хранятся в памяти народной.
Наше повествование посвящено одному из Псковских юродивых, подвизавшемуся в Иоанно-Богословском Крыпецком монастыре накануне великих и трагических потрясений в России в XX столетии, которые он предвидел и предсказал. Предсказал он так же и возврат русских людей к вере отцов, который, опять-таки по его слову (о чем подробно мы расскажем впоследствии), совпал со временем обретения мощей праведника. Тот факт, что преподобному Корнилию были открыты судьбы всей России (хотя вся жизнь его прошла в строго уединенном месте), позволяет поставить его имя в один ряд с преподобными Варсонофием, Анатолием и Нектарием – старцами Оптинскими, преподобным Алексием Зосимовским, святым праведным Иоанном Кронштадтским, преподобным Лаврентием Черниговским и другими всероссийски известными старцами, которые возвещали судьбы Божии не отдельным людям, но всему народу. Господь во все времена только особенным избранникам Своим открывал и открывает пути Своего Промысла и повелевает возвещать о них.
Потому следует внимательно всмотреться в черты жития Крыпецкого подвижника, чтобы увидеть, как он возрастал в «меру возраста Христова» и получил Божественные откровения. Как стал он подвижником, известным не в одной только местности, но просиявшим и далеко за ее пределами, особенно в наше время.
Детство подвижника
О детстве святого Корнилия, как это чаще всего бывает и в Житийных повествованиях, известно крайне мало. Но и те скудные сведения, которые донесли до нас почитатели старца, говорят о том, что он был избранником от чрева матери. Родился будущий старец в 1841 году в деревне Великое Село, что расположена была неподалеку от Пскова (в 7-8 километрах). У родителей своих, Михея Алексеевича (1796–1846) и Вассы Григорьевны (1806–1873), Лука был пятым ребенком, самым младшим.
Господь отметил новорожденного телесным недугом – мальчик родился полуслепым. Но, как и его небесный покровитель, данный ему при крещении, – святой евангелист Лука, – он был источником душевных и телесных исцелений для других людей. Так же можно сравнить проявившиеся уже в раннем детстве, с пятилетнего возраста, дарования преподобного с теми, что была наделена блаженная Матрона Московская и преподобный старец Гавриил из псковской Спасо-Елеазаровой пустыни – современники крыпецкого подвижника. Все они при телесной немощи уже в детстве отличались духовным зрением: видели, что происходило в родном селе и в ближайшей деревне, говорили об этом людям, предостерегали от будущих бедствий. Бог дал знать маленькому Луке все о человеке: настоящее, прошедшее и будущее, и, как он признавался: «что говорят голуби, и то я знаю». Но не всем это нравилось. Как сказал о себе сам блаженный старец: «Дар пророчества я получил от Бога еще с пятилетнего возраста, и Благодать Божия научила меня, что сказать каждому человеку; и за знание меня звали иногда антихристом».[2]
Всем своим поведением мальчик напоминал о жизни по Евангелию.
Например, в детстве маленький Лука любил брать на себя чужие грехи. Деревенские ребята часто проказничали в чужих огородах и садах, и хотя «от юности Христа возлюбивший» слепенький мальчик никогда не принимал участия в этих проделках, он, когда искали виновных, с радостью кричал: «Это я! Я виноват! Я эти бураки у вас повытаскивал!» Его ругали, наказывали, сильно побивали, но он и впредь вел себя так же. Надо сказать, что в житийных повествованиях мы крайне редко встречаем проявление такой высокой праведности в ранние детские годы. Чаще святые сокрушались по поводу естественной детской живости и мелких грехов первой поры своей жизни, – редкие даже и среди святых от «младых ногтей» жили, как «вестники небес», были «не от мира сего». Детское смирение мальчика Луки потрясает, и не только смирение, но и сострадание к ближним своим – брал он на себя чужую вину из жалости, чтобы других не наказывали. Все это говорит о том, что простой крестьянский мальчик, любивший посещать храм Божий, всем сердцем воспринял евангельские заповеди. И, не будучи обучен грамоте, не умея читать, он, подобно евангельским простецам, без колебаний и рассуждений воспринял Слово Спасителя как руководство к действию – как непоколебимые правила жизни.
Однажды в ответ на укорение в неграмотности мальчик ответил: «Что птицы говорят, я и то знаю…». Это говорит о глубокой сокровенной жизни и о том, что уже в ранней юности он был «небесным человеком». Как известно нам из житий святых, тварь земная особенно чувствует святость человека (даже больше, чем окружающие люди), открывается святым и ведет себя с ними так, как это было в раю – пребывая в послушании. Благодать почивает на святых, и животные ее особенно обостренно чувствуют.
В детстве слепенькому Луке односельчане поручили пасти своих коров. Пастухом он был необычным – выгонял стадо на пастбище и оставлял на волю Божию, а сам отправлялся храм. А когда вечером нужно было гнать стадо обратно, все до единой коровушки собирались гуртом и послушно шли вслед за своим пастырем. Несомненно, все это вызывало немалое удивление у односельчан будущего старца; один из них – Василий Графов, сам отмеченный чертами юродства, – сохранил воспоминания о чудесном мальчике на всю жизнь и передал их первому жизнеописателю преподобного Корнилия – псковскому священнику протоиерею Алексию Ионову.[3]
Как сказано в акафисте святому преподобному Корнилию Крыпецкому, он не только людей, но и «ангелов множество удивил предивным житием», потому что жил на земле, как в раю, – в согласии со всей тварью. При этом ничто земное не привязывало его к себе. Из недавно обнаруженных архивных источников стало известно, что к жизни в монастыре подготовил юношу некий безымянный старец, о котором сам святой говорил так: «У меня для руководства был великий старец подвижник, и он дал мне свою одежду, и я носил три года, и сия одежда издавала благоухание ладана»[4]. В это же время плодом строгого поста и молитвы стало преображение и телесного естества подвижника: Небесная Благодать согревала и сердце, и тело, так что еще до монастыря юный подвижник способен был ходить зимою босым, и тело его не боялось ни мороза, ни снегу много лет.[5]
Не для мира сего был создан и рожден дивный во святых Корнилий. Был он не просто девственник душою и телом, но и до самой кончины был подобен ребенку – чистому, искреннему, беззащитному, не знающему зла. «Глубокой старости я не имел, и не знал ее, – говорил о себе подвижник, – в себе всю мою жизнь ее не чувствовал». Старость – это косность, это начаток смерти, которого не вкусил от пелен избранный Богом крыпецкий подвижник.
Первые годы в монастыре
В 1875 году, по увольнении из общества государственных крестьян, «монах от чрева матери» Лука прибыл в Иоанно-Богословский Крыпецкий монастырь, а уже через год определен был послушником.
Нам неизвестно, почему из всех многочисленных псковских монастырей юноша Лука выбрал именно Крыпецкий монастырь. Автор акафиста преподобному объясняет это особой любовью к святому Евангелисту Иоанну Богослову, в честь которого освящен монастырь. Апостол любви и впрямь был образцом для подражания юному иноку, проявлявшему любовь ко всему и всем. Думается, что Крыпецкий монастырь был избран подвижником еще и потому, что он был одной из самых труднодоступных в Псковском крае монашеских обителей, со строгим уставом.
Основал монастырь в XV столетии сербский выходец со Святой Горы Афон – прп. Савва. Среди псковских болот в окружении дремучих лесов сотворил он пустынь, подобную тем уединенным кельям, которыми славился Афон. Но, как и в случае со многими подвижниками, Господь через одного спасает тысячи – люди узнают о подвигах уединенников и молитвенников и тянутся к ним за помощью, поддержкой и наставлениями, – так стали стекаться иноки к прп. Савве и возросла и увеличилась обитель в Крыпецах. В 1870-е годы, когда сюда пришел юноша Лука, это был известный на весь Псковский край монастырь, из которого вышли такие известные подвижники, как преподобные Нил Столобенский (XV век) и Никандр Псковский (XVI век), монах Антоний Ордын-Нащокин (XVII век), митрополит Евгений (Болховитинов) (нач. XIX века).
Самый близкий по времени к преподобному Корнилию подвижник, начинавший свой иноческий путь в Крыпецком монастыре, – схииеромонах Сампсон (Сиверс) – оставил описание обители, которое вполне можно отнести и к тому времени, когда туда прибыл святой Корнилий:
«Едем лесом по проселочной дороге. Болота, кочки и палки, комаров – тучи…Подъехали к небольшому озеру, проехали озеро. Вокруг озера и обитель стоит, огромные стены и маленькая такая, уютная-уютная обитель. Посредине обители – кирпичный храм, с одним приделом. По стенам – деревянные строения: баня, прачечная, трапезная, покои игумена, братский корпус, амбары, где хранилась мука. Скотный двор за оградой, отдельно по всему монастырю могилы и надписи: Схимник такой-то…»
«В келии стояли козлы, на козлах доска, на доске – мешок, набитый сеном, такая же подушка. Такое старое, очень ветхое одеяло, похожее на какую-то портянку. Гвоздь для подрясника. Икона Божией Матери. Крест над ней. На столе керосиновая лампа. Псалтырь, правильник, Евангелие на славянском языке».[6]
Как видим, суровой, аскетической была жизнь насельников Крыпецкого монастыря. Но у будущего старца Корнилия она была еще более трудной – и кельи-то своей у него не было, ночевать приходилось где придется. Вероятно, большей частью на скотном дворе, так как первое послушание, которое он получил в обители, было – пасти монастырских коров. Униженное положение в монастыре прп. Корнилий сознательно избрал с самого начала. Вот его слова: «Я шел в обитель Крыпецкую поступить и дал обет и просил Савву Преподобного Крыпецкого, чтобы мне в обители жить и быть: ниже всех и меньше всех. Я так себя и поставил, и вся моя жизнь: ниже всех… Много лет в обители сей жил находился, трудился, и меня братия монастыря сего, вместе с игуменами, не поняла и не познала: я накладывал на себя мнимые слабости. Чтобы быть ниже и меньше всех и быть осмеянным, униженным, и моя вся жизнь мудра: никому ее было не понять и умру я неузнаваемым».[7]
Первое послушание в монастыре – пасти коров – было для Луки привычным делом. И хотя монастырское стадо нельзя уже было бросить и уйти на богослужение, но само по себе послушание пастуха давало неограниченное время для молитвы – почти целый день на природе, в уединении. Недаром пророк Давид был избран Господом из пастушеского звания – к Богообщению он навык на пастбище своем уже с юных лет.
С пастушеским послушанием связано первое чудо преподобного в монастыре, хотя те, кто знал его как деревенского чудесного отрока-пастушка, этот случай наверняка и за чудо бы не посчитали.
Однажды вывел послушник Лука стадо коров из скотника, а вести его надо было на поле по узкой тропинке мимо засеянных полей. Естественно было бы ожидать, что коровы соблазнятся посевами и не захотят идти в ряд одна за другой по узкой тропинке.
Игумен монастыря, видимо, уже заметивший неотмирность нового насельника, не стал слушать иноков, которые пеклись о посевах, но сказал: «Не делайте ничего, посмотрим, что будет». И коровы прошли в ряд по узкой полоске земли, не тронув посевов. Только действием благодати Божией, почивающей на пастухе, можно было объяснить происшедшее.
Вернемся к описанию монастырской жизни, оставленному схииеромонахом Сампсоном (Сиверсом), потому что наверняка послушнику Луке, так же, как и послушнику Александру (будущему старцу Сампсону), приходилось нести в обители разные послушания. В частности, участвовать в общемонастырском сенокосе.
«Монахи все делали сами: стирали, гладили, штопали, ухаживали за скотом. Женского персонала ни-ни. Если богомолка придет одна на воскресенье, то за ней караул специальный, чтобы никуда не уклонялась. …Большей частью монастырь посещали старички, остальные работали – все лето…
Подъем в 4 часа. В 5 часов уже все выходили на поле. Ни завтрака, ни обеда. Какой там завтрак – это барыни только завтракают. В 11 часов – звонок в колокол, собираться с работы в монастырь. После трапезы полагалось полтора часа отдыха. Потом опять звон на работу. С утра до 5 часов, до выхода на работу, в трапезной читали утреннее правило…Мы выходили на заре, солнце только поднималось, а мы уже готовы. Как было тяжело, я на себе испытал у преподобного Саввы Крыпецкого, как пьяный идешь, а надо идти. «Юбки» свои подняли повыше, чтобы не мешали, веревочкой «хвост» (волосы) закинули за скуфейку, чтобы не мешали. Игумен уже ждет. Он ждал братию, сколько бы и ни было. А Литургию служили три старичка, неспособные ни к каким работам. Бывало, даже повар бросает чистить картошку, идет петь на клирос и читать часы, потому что некому – все на работе…»[8]
Думается, для молодого Луки послушания на земле, так же, как и на скотнике, не были в тягость, он был к ним привычен, как к обычному крестьянскому труду. А длинные монастырские службы в Крыпецком – одна только проскомидия продолжалась три часа – были только в радость, для тех, кого в древности называли «богочтец», богослужение – первая отрада и утешение: чем длиннее, тем лучше. По благословению преосвященного Павла, епископа Псковского, настоятелем монастыря архимандритом Николаем послушник Лука 12 декабря 1877 года был пострижен в монашество с именем Корнилий, в честь священномученика Корнилия сотника (память 13 сентября ст.ст.).
Тогда он получил наиболее трудное послушание – послушание в миру: сбор денежных средств на монастырь.
Из архивных документов мы знаем, что Иоанно-Богословский Крыпецкий монастырь в XIX веке постоянно ремонтировался, достраивался и перестраивался. А обитель была небогатая и малочисленная, редкие прихожане – в основном крестьяне из окрестных деревень – приносили скудную «лепту вдовицы». Потому средства на строительные работы нужно было искать в округе. Игумен, видимо, приметил не только незлобивость и кротость отца Корнилия, но и его редкую честность, поэтому и отправил собирать пожертвования. Действительно, всякий раз он собирал больше, чем все остальные иноки, посланные по сбору пожертвований. Но и способы сбора у него были особенные. Вот что рассказывала одна из свидетельниц: «Бывало, приедет на Талабские острова, – сядет в какой-нибудь избе под иконы и начнет молиться – поминать усопших. Всех помянет. И откуда он знал имена? Ну, рыбаки и несут ему в благодарность. Ему и ходить не надо, все сами принесут». Промыслом Божиим иногда отцу Корнилию помогал в деле сбора пожертвований малолетний Василий, будущий старец Псково-Печерский преподобный Симеон. Он рассказывал, что блаженный заранее знал, к каким людям идет, и говорил мальчику: «Вася, вот здесь не дадут, а вот здесь подадут нам».
Трудным было послушание по сбору на монастырь, но вместе с тем много дало оно подвижнику – народная жизнь во время странствований из села в село, по дорогам России открывалась ему во всех своих подробностях. И жалостью наполнялось сердце, и все люди становились родными, и за отдельными судьбами открывалась судьба всего Отечества, суровые испытания, которые ждали его.
Недаром инок Корнилий постоянно учил народ, для которого стал настоящим благовестником, что нужно почитать монахов и священников, вероятно, предвидя будущие бесчестия, издевательства над священнослужителями. Говорил, что, когда идет священник с почитаемой чудотворной иконой по селу и заходит в дома прихожан (был до революции такой обычай), то обязательно нужно приветить батюшку: «Даже если икона чудотворная у тебя побывает, а ты не угостишь батюшку, мало будет тебе пользы…»
Народ всегда откликается на заботу и любовь ответной любовью – именно после послушнических трудов в миру у отца Корнилия появилось много почитателей, которые потом стали приезжать в монастырь и разнесли славу о благодатных дарованиях старца далеко за стены обители.
Одним из таких дарований, потрясших мирян, привыкших не отказывать себе в естественных человеческих нуждах, была уже отмеченная выше особая честность батюшки: собирая пожертвования, он не смел на себя потратить ни одной копейки, – и так подолгу, иногда и по четыре дня, ходил голодный и терпеливо ждал, когда кто-нибудь ему предложит подкрепиться. При этом милостыню он принимал, невзирая на лица. Как свидетельствовали знавшие старца в миру: «И с пьяницей посидит, бывало, никого не осудит. Был очень радушен».
Очередным послушанием после сбора пожертвований стало для отца Корнилия послушание гостинника. Оно тоже было не из легких – опять целыми днями пришлось общаться с мирянами и, живя в монастыре, постоянно соприкасаться с мирским духом. Но батюшка любил людей, и для него это было не страшно. Недаром в его кратких изречениях упоминается святой праведный Иоанн Крондштадтский как близкий по духу подвижник – он так же всегда жил среди людей, в гуще народной, а на глубине сердечной протекала сокровенная «жизнь во Христе».
Так же, как «всероссийский батюшка», преподобный Корнилий всех старался приветить, утешить, угостить, всех называл: «Детушки мои!» И любил повторять: «Другому пожелаешь – себе получишь!» И это великое смирение и любовь преподобного Корнилия к Богу и людям принесли ему множество дарований духовных.
Проявление благодатных дарований старца
Слову и молитве Преподобного повиновалась природа: во время засухи шел дождь, во время холода весною по молитве – бывало тепло и начинало расти все, и рыба в воде слушалась святого (был опыт в обители, и правда это)[9] – этому свидетельству самого блаженного Корнилия мы находим немало подтверждений в воспоминаниях его почитателей. Главный его «сотаинник» крестьянин Василий Графов, хлопотавший в 1913 году перед Святейшим Синодом о выполнении завещания блаженного, перечислил известные только ему случаи прозорливости старца, проявленные во время выполнения послушания по сбору средств на монастырь. Вот этот список:
«1) Был старец по сбору от обители посланный в деревне Овсищах: всему семейству именно шести личностям предсказал всю будущую причину перемену жизни и двум личностям смерть и чудную дивную причину ее и годы. Так все и случилось.
2) Предсказал пожар деревне Овсищи великий, вихрем и через год после его кончины сбылось то (свидетели есть)
3) Предсказал в деревне Великое село: пожар, так и случилось (свидетелей много)
4) Предсказал в обители: удар молнии (свидетели есть)
5) Была засуха, предсказал время час и количество дождя
6) Предсказал в обители убийство после его кончины, дивно сбылось (свидетель крестьянин Димитрий)
7) Предсказал сильную бурю и ураган (свидетель Тарасенков)
8) Предсказал рождение дочери (священник И. Алексеев)
9) Предсказал кончину юноши (деревня Хотицы)
10) Предсказал замужество девице (деревня Овсищи)
11) Предсказал мальчику события его жизни (деревня Овсищи)
12) Предсказал заблуждение мальчика (Василий Семенов)
13) Предсказал двум лицам упадение в реку (Великая Пустынь)
14) Сказал кончину крестьянину на каком месте, сбылось (Великое село дер.)
15) Сказал раньше одному господину: будешь торговец (крестьянин Иван Васильев деревня Борборатья)».[10]
За этими скудными строками стоят человеческие судьбы и благодарная память. Недаром, когда, спустя сорок лет после кончины старца, священник Алексей Ионов[11] стал по благословению митрополита Сергия (Воскресенского) расспрашивать жителей псковских деревень о Христа ради юродивом Корнилии, оказалось, что многие еще хранят память о нем и с радостью стали рассказывать батюшке о чудотворениях и пророчествах Крыпецкого старца. Рассказы, которые были записаны в 1940-е годы протоиереем Алексием Ионовым, собраны в пространном Житии прп. Корнилия.[12]
Юродство и пророчества святого старца
Великими дарованиями наделил Бог угодника своего – приведенные выше рассказы свидетельствуют, что по силе чудотворений и прозорливости преподобный Корнилий был подобен широко почитаемым Оптинским старцам, св. прав. Иоанну Кронштадтскому, блж.Матроне. Но все свои дарования крыпецкий подвижник старался скрыть под личиной юродства. Причем юродство это было наиболее смутительным для братии монастыря – блаженный часто притворялся сильно пьяным. Таким образом, он брал на себя наиболее распространенный грех народный. Ведь недаром же, как впоследствии открылось, он и духовнику своему часто каялся в чужих грехах, прежде всего в ему самому неизвестном пьянстве. Детская привычка брать на себя чужие падения – «Это я! Это я!» – стала особенным духовным подвигом преподобного в зрелые годы. А если он кого соблазнял своим поведением, то первый же в этом и каялся. Как рассказывала крестьянка деревни Великое Село Анна Федорова отцу Алексию Ионову: «Сама, батюшка, видела, как однажды к отцу Корнилию в келию зашел за чем-то монах. Отец Корнилий сразу же встал и поклонился ему в ноги со словами: «Прости меня…».
Но и прося прощения за смущение, он не переставал охаивать себя. «И что вы нашли в монахе, который так любит пить вино», – говорил он тем, кто искал у него совета «на пользу души». И выходил из кельи, пошатываясь и клюя носом, в таком виде перед всей братией и до церкви доходил, вызывая ропот и недовольство. А близкому своему другу крестьянину Василию Графову признавался: «Мне вино пить, что на крест идти…»
Здесь вспоминается юродствование недавно отошедшего в небесные селения (†1996), почитаемого в народе старца-исповедника, архимандрита Павла (Груздева), который так же с народом иногда «пил горькую» или делал вид, но есть немало свидетельств о том, что опьянения даже от выпитого целого стакана водки не было. У юродивых действуют свои законы, «побеждающие естества чин».
Поведение и язык юродивых особенные, от обычного «здравого смысла» сокрытые – они всегда сообразны с пороками людей, их окружающих. Человек в поведении юродивого получает возможность посмотреть на себя со стороны и ужаснуться, если Господь совесть пробудит…
Так, блаженная Мария Ивановна Дивеевская после революции стала встречать посетителей площадной руганью и криками, а когда ей кто-то сказал, что прежние блаженные в монастыре так себя не вели, ответила: «Хорошо им было при царе блажить, а попробуйте теперь, при товарищах…» Так же вел себя и блаженный Гаврюша Оптинский, распевая срамные частушки у ворот обители в дни революционного разгула.
Блаженный Корнилий Крыпецкий жил в предчувствии будущих всероссийских бедствий, во многом вызванных и вызвавших нетрезвое поведение народа. Вернее, это были не предчувствия, а данные святому откровения, которые он не таил от людей.
Сохранились слова пророчеств преподобного о трагедии России.
Пророчество о падении Царского дома Романовых
В 1900 году, за 17 лет до свержения дома Романовых, о. Корнилий сказал: «Не будет у нас Царя! Сменят его, как плохого хозяина...»
Предсказание начала и окончания бедствий для России
Похоронят меня, говорил, вся Россия заплачет. Умер в 1903 году, 28 декабря, на четвертый день Рождества Христова, за год до начала Русско-японской войны.
Пророчество о бедствиях России
Близкие знакомые о. Корнилия – Мария Петровна Петрова, дочь священника п. Сиротина, что под Псковом, и некая Ксения из д. Подборовье – слышали от него пророчество о тяжких временах для русского народа: «Такое тяжелое время будет, какого еще не было никогда на Руси», – говорил им о. Корнилий.
Преподобный высоко чтил память пророка Илии. Приходивших к нему побуждал молиться этому ветхозаветному праведнику. «А то плохо будет», – говорил старец. Из ходатайства Василия Графова, поданного в Священный Синод, мы узнаем, что Преподобный призывал к тому, чтобы «имя Илии пророка во всех церквах поминали на отпусте священники: когда поминаются имена трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго и Николая Чудотворца и за ними поминать во всех церквах имя Святого Пророка Божия Илии, и тогда будет мир и благодать Божия разольется по всей земли, и будет великий урожай хлеба, такой, которого никогда и не было» [13]
Первая Мировая война, которая явилась прологом кровавой революции в России¸ была объявлена 19 июля по старому стилю – в канун Ильина дня…
Преподобный Корнилий, как и пророки древности, как и многие наши старцы, предупреждавшие о «године гнева Божия», был «гласом вопиющего в пустыне» – предупреждения не были вовремя услышаны, завещание не было исполнено, – и сбылось все самое худшее из предсказанного.
Пророчество о разорении обители
Было открыто Преподобному и разорение родной обители, об этом он также с болью сердечной предсказывал близким людям.
Иеромонаху Феодосию, последнему казначею Крыпецкого монастыря, о. Корнилий предсказал: «Будешь казначеем. Но в твое казначейство обитель будет поругана и закрыта». «Так и случилось», – свидетельствовал о. Амфилохий. В 1919 году монастырь в казначейство о. Феодосия был ликвидирован большевиками. За 16 лет предвидел о. Корнилий печальную картину разорения своей родной обители».
Анна Федорова рассказывала: «Мужу моему батюшка о. Корнилий говорил: «Не будет крестов на Крыпецком кладбище, часовню снесут, даже деревья повырубят, но потом, со временем, будет здесь деревянная церковь... Разгонят всю братию, монастырь уничтожат...»
Еще о разорении обители
Никулина Ольга из д. Сабижи вспоминала слова старца о закрытие монастыря: «Монахов разгонят кого куда, а мощи преп. Саввы осквернят».
Среди предсказаний прп. Корнилия особенно выделяется одно, касается оно его неправильного захоронения – на север и символической связи этого посмертного поругания с бедствиями в России.
Татьяне Ефимовой, своей племяннице, о. Корнилий указал место своей будущей могилы. Предсказал так же о. Корнилий день и час своей смерти. Предчувствуя смерть, просил Василия Графова сходить к различным своим благодетелям: «Скоро умирать буду. Пусть придут, попрощаются!»
Предсказал также, что его не предадут земле в день отпевания.
Предвидение своей смерти и неправильного погребения
Анна Федорова была у него перед самой его кончиной. Собралась домой, а он и говорит: «Погости, Аннушка, поухаживай, скоро моя смерть». Не осталась Анна: побоялась отца. А о. Корнилий через два дня и умер...
Говорил ей о. Корнилий и о том, что тело его не опустят в землю в день отпевания. И действительно, гроб старца после отпевания не сразу был предан земле, потому что о. настоятеля не было тогда в монастыре. На время гроб поставили в склеп, под часовней. «Я пришла, — рассказывала Анна Федорова, — помолилась, гробу его поклонилась».
Настоятеля не дождались, и хоронили его монастырские работники, которые из-за какого-то поругания над старцем положили его головою на север. Так исполнилось пророчество о. Корнилия о своем необычном погребении.
Василий Графов в прошении в Синод цитирует точные слова предсказания старца с личным подтверждением того, что сбылось: «Я скончаюсь все государство заплачет, ко дню моего погребения прибудет Владыко (и точно прибыл во Псков Арсений), в тот год хлеб будет дешев: мера ржи 65 будет. А потом будет в России бедствие. Я прошу, чтобы меня положили гроб с телом чисто на восток, но я знаю, меня не положат братия по моему желанию, и в обители будить убийство, война (и было убийство)»[14]
О том, что последовало за прошением Василия Графова в высшую церковно-административную инстанцию, мы узнаем из того же архивного дела – рассмотрение вопроса поручили епархиальному архиерею, а он в свою очередь поручил дознание игумену монастыря. Вскоре в Синод пришел отчет-донесение:
«Первое прошение Графова на имя обер-прокурора было переправлено 19 марта 1913 г. епископу Псковскому Евсевию. 17 сентября 1913 года епископ Псковский и Порховский Евсевий отвечал обер-прокурору в связи с полученными от него 3 прошениями В. Графова, в которых излагалось, что «…7 лет тому назад умер монах Крыпецкого монастыря Корнилий; он по святости своей жизни имел от Бога дар пророчества; пред смертью своею он просил похоронить его на Крыпецком монастырском кладбище лицем на восток, так как на означенном кладбище кладут покойников неправильно – головой на север, а так же, чтобы во всех церквах на отпустах поминали после трех Святителей и Николая Чудотворца – пророка Божия Илию, а если это не будет исполнено, то будет великий и всемирный голод и мор. Посему Графов просил сделать распоряжение – переложить монаха Корнилия лицем на восток и поминать пророка Илию на отпустах. По сему прошению Консистория потребовала от благочинного мужских монастырей и настоятеля Крыпецкого монастыря справку о том, было ли что известно о том, о чем писано в прошении Графова. На это благочинный архимандрит Никодим донес, что ни ему, ни настоятелю Крыпецкого монастыря ничего не известно о том, что писано в прошении Графова относительно покойного монаха Корнилия. Вследствие сего прошение Графова, за недоказанностью прописанного, по постановлению Епархиального начальства оставлено без последствий, о чем объявлено благочинному и просителю чрез полицию. Затем, крестьянин Графов подал мне четыре прошения – одно 8 марта и три 13 марта сего 1913 года о том же, только в двух прошения прописал – какие предсказания делал монах Корнилий. Кроме того, г. товарищ обер-прокурора Святейшего Синода при отношении, за №3090, препроводил мне на мое усмотрение прошение того же крестьянина Василия Графова об исполнении завещания скончавшегося в 1903 году в Крыпецком монастыре, старца монаха Корнилия, касательно его погребения и поминовения на отпустах пророка Илии. Вследствие сего Епархиальным начальством было предписано благочинному мужских монастырей архимандриту Никодиму произвести дознание по настоящему делу. Спрошенные на дознании как сам проситель крестьянин Василий Графов, так и указанные им свидетели крестьяне: Анна Степанова, Ксения Кириллова и Яков Михайлов подтвердили прошение Графова; из них Иван Алексеев присовокупил, что когда он, показатель, вместе с монахом Корнилием ходил по сбору пожертвований на монастырь и крестьянин деревни Великого села Севостьян Михайлов отказал в пожертвовании, то монах Корнилий сказал, что из дома Михайлова вылетит красный петух и действительно впоследствии сгорел дом Михайлова. При этом свидетели присовокупили, что они не были при погребении названного монаха, и не видели в какую сторону лицом он погребен. По осмотре благочинным мужских монастырей с настоятелем Крыпецкого монастыря 3 апреля 1913 года могилы монаха Корнилия, оказалось, что по внешнему наружному расположению могилы, можно заключить, гроб монаха Корнилия поставлен по христианскому обычаю правильно, а именно к востоку лицом. На предложенные тогда же вопросы о жизни монаха Корнилия и о том, не отличался ли он даром прозорливости, никто из братии ничего особенного не заявил, кроме того, что названный монах Корнилий вел благочестивую жизнь. Посему осматривавшие могилу и братия монастыря нашли неудобным беспокоить тело монаха Корнилия раскапыванием его могилы. Затем, были допрошены выбывшие из Крыпецкого монастыря бывший настоятель сего монастыря, а ныне настоятель Торопецкого Троице-Небина монастыря игумен Евстафий и иеромонах Мефодий (ныне настоятель Никандровой пустыни) – они показали: первый из них, что он 10 лет жил вместе в одной келии с монахом Корнилием, который жил просто, старался казаться ниже и меньше всех, имел почитателей, которые считали его святой жизни, при погребении его не присутствовал. Последний сказал, что монах Корнилий был обыкновенным человеком, ничем не отличался от прочих монахов, он, как и другие, мало-мальски воздерживался от излишества в жизни и что предсказаний у монаха Корнилия было немало, но «это вернее были причуды его психики»; когда хоронили сего монаха, он, показатель, был в городе Пскове и поэтому не видел, как он похоронен, но полагает, что лицом на восток, как и всех прочих умерших кладут по христианскому обряду.
По рассмотрении сего дела, консистория … определила: признать прошения Графова неосновательными и оставить таковой без последствий. Настоящее постановление Консистории мною утверждено. В виду вышеизложенного я полагал бы возвращаемые при сем прошения крестьянина Графова не заслуживающими уважения.
Призывая на Вас Божие благословение, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Высокопревосходительства, милостивого государя, покорнейшем слугою Евсевий, Епископ Псковский и Порховский».
31 октября 1913 года синодальный обер-прокурор В.К. Саблер писал епископу Псковскому: «Соглашаясь с изложенным в отношении от 17 минувшего сентября за № 14675 отзывом Вашего Преосвященства о признании ходатайства крестьянина дер. Овсищи Псковоградской волости, Псковского уезда, Василия Семенова Графова о содействии к исполнению завещания скончавшегося в 1903 году в обители преподобного Саввы Крыпецкого, старца Корнилия не заслуживающим уважения, имею честь покорнейше просить Вас, милостивый Государь и архипастырь, не отказать в зависящем распоряжении к постановлению о том в известность названного просителя. Испрашивая молитв Ваших, с совершенным почтением и преданностью имею часть быть Вашего Преосвященства, милостивого Государя и архипастыря, покорнейшим слугою» [15]
«Несть пророка в своем Отечестве»…
Попытка выполнить волю прп. Корнилия после революции
Епархиальное дознание о Преподобном производилось в последнем благополучном для России году. В 1914 году, как одно из предсказанных сокровенным праведником всенародных бедствий, началась Первая Мировая война. «Свои своя не познаша»…
Впрочем, так бывало не раз, за столетие перед этим так было с преподобным Серафимом – монахи Саровского монастыря не очень-то почитали святого, соблазнялись многолюдством, которое он создавал в монастыре, и некоторыми его пророчествами – в том числе о грядущих страшных судьбах России, о перезахоронении его мощей и связанным с этим возрождением России.
Канонизация преподобного Серафима, произошедшая в год смерти Крыпецкого блаженного, возможна была только благодаря волеизъявлению Государя Николая II, Синод, как известно, не очень-то ее приветствовал. Недаром Преподобный Крыпецкий говорил о себе: «Моя жизнь и подвиги состояли: Серафима Саровского, Алексея человека Божия и Андрея Блаженного, и поэтому моей жизни в обители сей никто не мог понять, узнают меня после кончины моей».[16]
Но в деле прославления святых на первом месте всегда стоит народное почитание. Как не предали забвению саровского подвижника и десятилетия спустя после его кончины, так же не забывали и Крыпецкого блаженного и его пророчества. Тем более что на глазах у всех они стали сбываться. Потому в 1918 году вспомнили о прп. Корнилии не только в его обители или епархии, но и на Всероссийском Поместном Соборе.
В одном из подотделов Собора архимандрит Спасо-Елеазаровой Пустыни, что под Псковом, отец Симеон докладывал дело монаха Корнилия.
Но и здесь дело не вызвало интереса, многие члены Собора были склонны скорее усомниться в достоверности «пророчества-завещания» блаженного монаха.
Однако нашлись сердца, которые откликнулись на доклад отца Симеона. Протопресвитер Алексий Ионов писал, что первым, от кого он «услыхал имя блаженного монаха Корнилия, был митрополит Сергий, Экзарх Латвии и Эстонии[17]. Когда я, священник-миссионер, осенью 1941 года по делам Миссии вернулся из оккупированного германскими войсками Псковского края в город Ригу, Владыка Сергий в личной беседе со мной спросил меня: «А не слыхали Вы в тех местах о блаженном монахе Корнилии? У нас (в Москве) говорили, что если найти могилу этого старца и переложить его гроб, неправильно опущенный в землю, то все бедствия России «кончатся»... Нашли бы Вы эту могилу! Кто знает судьбы Божии...»[18].
О «пророчестве-завещании» блаженного монаха Корнилия уведомили Великую Княгиню Елизавету Феодоровну. Во время ее паломничества к псковским святыням Василий Графов смог вручить «в собственные руки, Ея Императорскому Величеству Великой княгине Елизавете Феодоровне»[19] свои записи о старце.
9 августа 1916 года посетила обитель воспитанница Елизаветы Феодоровны Великая Княгиня Мария Павловна младшая, которая еще раз на месте удостоверилась в народном почитании старца и услышала о его пророчествах.
Святая преподобномученица княгиня Елизавета после революции писала к Святейшему Патриарху Тихону о блаженном праведнике монахе Корнилии Крыпецком, призывая Святейшего исполнить волю старца о правильном его погребении. Письмо это хранится в Государственном архиве в Москве (Фонд 4652, опись I, дело 3, листы 231–232 об.).
Вот его текст.
«Ваше Святейшество, Всемилостивейший Отец и Архипастырь.
Ваше отеческое Отношение ко мне, грешной, дает мне смелость просить Вашего благословения напомнить Вам насчет находящегося у Вас прошения с подробностями об иноке Корнилии — юродивом Псковской губернии.
Время настало, и все, что это Божие Дитя предсказало, исполняется — страшно заметить, как Господь открыл ему все бедствия, которые постигли Святую Русь. Он — маленький земной ангел — просил, чтобы вся Россия молитвенно обратилась к Великому Ревнителю и Святому Слуге Божию Пророку Илии, и Он, как в древние времена, превратит гнев Божий на милость и даст росу благодати страждущим сынам России. «Услышь меня, Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце мое к Тебе» (3 Цар.: 18, 37).
Народ наш земледельческий особенно чтит Пророка Илию, и в годину голода и бедствий больше, чем когда-либо, нужны Его сильные ходатайства перед Всемогущим Богом.
Есть еще одна просьба инока Корнилия, очень легко исполнимая, но враг человечества уже 14 лет противодействует: о. Корнилий предсказал, что похоронят его неверно, ибо храм монастыря построен неправильно, — он умолял его прах переложить правильно.
Как просто это желание! Часто миряне получают разрешение переносить своих близких — между тем его духовная дочь 85 лет, старушка, уже столько лет об этом безрезультатно хлопочет.
Владыко, Владыко Святейший, не найдете ли Вы возможным просить Епископа Евсевия безотлагательно дать распоряжение Игумену Псковского монастыря переложить правильно останки отца Корнилия без всякого шума и торжества.
Простите мою назойливость: «Все чудо и ничего не чудо, потому что все так просто перед Богом».
Прошу Ваших святых молитв и благословения.
Вашего Святейшества смиренная богомолица грешная Елизавета.
7 февраля 1918 года».
Возможно, именно доклад архимандрита Симеона и письмо святой преподобномученицы Елизаветы сыграли важную роль в осуществлении первой попытки исполнить волю почившего блаженного монаха Корнилия.
В 1918 году монастырь оказался в самом центре исторических событий: немецкими войсками был оккупирован Псков, Талабские острова — захвачены «батькой» Балаховичем, станцию Торошино занимал красноармейский отряд Серебрякова.
Крыпецкий монастырь, расположенный невдалеке от станции Торошино, переживал тяжелые дни. Серебряковцы увезли все запасы продуктов, увели скот. Прошли через аресты игумен и часть монашествующих. Слава Богу, все выяснилось, и они вернулись опять в монастырь.
Вот в эти-то смутные дни и вспомнили иноки Крыпецкого монастыря о пророчестве своего блаженного собрата: «Переложат меня — все успокоится!»
Игумен Нафанаил созвал братию на совет. На совете решили исполнить волю почившего блаженного монаха Корнилия. Так как о своей смерти он много говорил Марии Петровне, дочери сиротинского священника, женщине очень высокой духовной жизни, то братия сочла необходимым пригласить ее на открытие его могилы, надеясь узнать от нее также точные указания старца о том, как следует правильно положить гроб.
За Марией Петровной был послан послушник Амфилохий (Егоров), впоследствии иеромонах. Несмотря на беспокойное время, он благополучно доставил ее в Крыпцы. К вечеру могила старца была открыта. Братия отслужила великую панихиду. Гроб, действительно, был опущен неправильно. Больше на север, чем на восток. По указанию Марии Петровны его переложили, не открывая, на 9-часовой восход солнца. Когда могила была вновь засыпана, Мария Петровна вдруг закричала: «Не так мы его положили!» И стала что-то объяснять. Но по-осеннему быстро стемнело. Братия разошлась по кельям. В эту же ночь в монастырь нагрянули красногвардейцы из отряда Серебрякова. Начались допросы с угрозами расстрелять всех. Выясняли, «что закапывали в могилу». Узнав о подробностях происшедшего, отрядчики ускакали на станцию Торошино. Игумен Нафанаил в ту же ночь ушел в Спасо-Елеазарову пустынь. С разными приключениями ему удалось уехать к себе на родину, в Полтавскую губернию, где он и умер.
Эти подробности стали известны благодаря протопресвитеру Алексию Ионову, записавшему рассказ иеромонаха Амфилохия.
Очередная попытка правильного перезахоронения останков была предпринята во время Великой Отечественной войны. В эти годы, когда Псковщина была под немцами, и на ее территории была организована Псковская Духовная Миссия, Митрополит Сергий (Воскресенский) благословил уже не раз упоминаемого нами протопресвитера Алексия Ионова попытаться отыскать могилу старца. Но район Крыпецкого монастыря был под контролем партизанских отрядов и поэтому подвергался усиленной бомбардировке немецкой авиации. Таким образом, обычные для военного времени обстоятельства не позволили осуществить это намерение. Несмотря на это, среди почитателей блаженного монаха Корнилия еще больше окрепла уверенность, что в могиле о. Корнилия почивают его нетленные мощи и Господь еще не раз прославит их чудесами.
Отец Алексей Ионов, принявший живое участие в сохранении памяти о преподобном Корнилии и составивший первое его жизнеописание, в связи с тем, что мощи не удалось обрести в его время, закончил свой труд такими словами: «Бедствия России, страдания русского народа длятся. Благословенные сроки еще не наступили. Совпадут ли они с днем прославления блаженного Корнилия или нет – на это не дано знать. Но как характерны для религиозной психологии русского народа эти чаяния. Великая вера в Промысел Божий скрыта в эти ожиданиях. Великая вера в то, что только праведниками может стоять мир и что без Правды Христовой не дано ни одному народу устроить свою государственную и национальную жизнь прочно и безмятежно».[20]
Обретение мощей преподобного Корнилия
«Я буду заброшен в забвение после моей кончины в обители, и подобно тому как апостол Иоанн Богослов плавал в море и был жив и невредим и выплыл на берег точно, и я всплыву и тогда только узнает братия меня, и узнавши, возвеселятся».[21] Поразителен дар пророчества преподобного Корнилия, все он видел наперед, видел судьбу монастыря, его разорение и возрождение и расцвет его, видел радость современной братии монастыря и многочисленных паломников, притекающих к святыне.
До самого дня возрождения Крыпецкой обители в 1990 году не оскудевал поток паломников к святыням Крыпецкого монастыря. Личность блаженного монаха Корнилия вызывала среди паломников особенное благоговейное чувство из-за пророческого завещания, связавшего воедино страдания России с неправильным его захоронением. Знали они и о нескольких неудачных попытках выполнить волю почившего. Но сроки, отведенные Божиим Промыслом, все не наступали...
Почитатели старца Корнилия твердо верили в нетленность его мощей и скорое их обретение.
Чаемое многими открытие останков почитаемого Крыпецкого подвижника совершилось в 1997 году. А в 1999 году, после многих чудес у мощей преподобного Корнилия, он был прославлен в лике святых.
[1] Составитель жития – Л.А. Ильюнина.
[2] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[3] На основе книги прот. Алексия Ионова «Жизнеописание блаженного монаха Корнилия» (Псков, 1999) составлена эта статья.
[4] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[5] Там же.
[6] Будете здесь жить. Из воспоминаний иеросхимонаха Сампсона (Сиверса). В книге: Крыпецкая обитель, Псков, 2010, с. 314-315.
[7] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[8] Будете здесь жить. Из воспоминаний иеросхимонаха Сампсона (Сиверса). В книге: Крыпецкая обитель, Псков, 2010, с. 317.
[9] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[10] Там же.
[11] Священник Алексий Ионов был активным участником Псковской Духовной миссии во время войны. По благословению митрополита Сергия (Воскресенского) служил в храме прп. Варлаама Хутынского в г. Пскове. Был первым собирателем материалов для жития прп. Корнилия, опубликовал книгу о нем. Скончался в 1977 году
[12] Житие прп. Корнилия Крыпецкого. Псков, 2001.
[13] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[14] Там же.
[15] Там же.
[16] Там же.
[17] По его свидетельству в Москве узнали о прп. Корнилии на Соборе 1918 года.
[18] Крыпецкая обитель. Псков, 2009.
[19] (РГИА, ф.797, оп.83, II отд., 3 стол, д.170.
[20] Житие прп. Корнилия Крыпецкого. Псков, 2000, с. 24.
[21] Там же.
