Епархиальная жизнь

Иеромонах Афанасий не оставался в стороне от общественной жизни епархии. В 1914 году вместо епископа Николая (Нахимова) Владимирскую епархию возглавил архиепископ Алексий (Дородницин). Он был человеком резким и невыгодно отличался от своего предшественника. Если первые годы недовольство не принимало организованных форм, то в 1917 году после февральской революции отстранение архиерея от кафедры стало вполне возможным. В апреле 1917 года Синод объявил о введении выборного начала на всех уровнях церковного управления. По стране прокатилась волна епархиальных собраний, члены которых были настроены весьма радикально. Со своих кафедр было уволено несколько архиереев. Этот процесс не миновал и Владимир. Во Владимире съезд духовенства и мирян постановил изгнать архиепископа Алексия и пригласить па его место архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Одним из активнейших сторонников приглашения архиепископа Сергия был иеромонах Афанасий.

Кажется, здесь впервые пересеклись пути иеромонаха Афанасия и архиепископа Сергия. В дальнейшем таких пересечений будет немало. До конца своих дней Афанасий Сахаров будет ценить Сергия (Страгородского) как выдающегося литургиста и редактора богослужебных текстов и одновременно не принимать его как церковного администратора. Но все это будет потом, а в 1917 г. иеромонах Афанасий прилагал максимум усилий для того, чтобы архиепископ Сергий пришел на Владимирскую кафедру.

Эпоха после Февральской революции была временем съездов и деклараций, временем создания бесконечного числа общественных объединений и союзов, временем беспредельной веры в демократию. Указ Синода, вводящий выборное начало как для архиереев, так и для приходского духовенства, воспринимался весьма неоднозначно. С одной стороны, возможность влиять на дела Церкви способствовала росту активности мирян, а с другой – многие находили совершенно неприемлемым то обстоятельство, что в приходскую жизнь вносились элементы предвыборной борьбы. Позже на Поместном Соборе Н.Д. Кузнецов²¹, активный сторонник расширения выборного начала в Церкви, так характеризовал издержки этого процесса: «Брошенный в народ политический лозунг «вся власть наша» нередко превращает теперь народ в какого-то небывалого самодержца, не знающего никаких законов и пределов своей часто совершенно эгоистической воли. Под влиянием смешения церковного и политического этот лозунг распространяется иногда и на область церковной жизни. Из разных мест сообщают, что местные агенты советской власти вмешиваются во внутренние дела Церкви, посылают распоряжения епархиальным архиереям об удалении членов причта и о назначении и даже посвящении тех пли других лиц. Со своей стороны и сами прихожане изгоняю священников и нередко с угрозами требуют от епископов назначения членами причта люден, совершенно не пригодных к этому. Бывали случаи, когда прихожане без всякого сношения с архиереем объявляли диакона священником и он в священническом облачении совершил все то, что составляет литургию. В деле же выбора пастырей прихожане, не исключая и московских, обыкновенно оказываются способными обращать внимание лишь на громкий и слабый голос кандидатов, на их осанку, а иногда, как рассказывают, они доходили до того, что прежде всего ставили вопрос – соответствуют ли размеры фигуры будущего пастыря имеющемуся в церкви облачению»²². При отсутствии традиции демократических институтов выборное начало вело к тому. что священник, опасаясь смещения, не мог активно заниматься воспитанием своей паствы. Не случайно Поместным Собором 1917–1918 годов выборное начало в церковной жизни было сильно ограничено.

По всей видимости, иеромонах Афанасий участвовал в работе Всероссийского съезда духовенства и миря и, который собрался в Москве весной 1917 года. К этому времени безудержное стремление к реформам стало несколько ослабевать и съезд, признав необходимость политических реформ, достаточно сдержанно высказался по поводу проведения реформ в церковной жизни. На смену эйфории от свободы пришло время спокойной работы по строительству церковной жизни в новых условиях.