Гностические секты

Гностическими сектами в первые века христианства назывались собственно все те секты, которые произошли из применения христианского учения к старым религиозным учениям или к языческой философии. Поэтому учение гностиков представляет смесь христианских понятий с понятиями языческой религии или философии. Впрочем, название «гностицизм» в первых веках употреблялось в различных смыслах. Первоначальный смысл этого названия следующий: религиозный гносис появился между язычниками, и название гностиков прилагалось к тем людям, которые – особенно во II веке – хотели переделать на новый лад старые языческие религии. Выше уже было упомянуто, что отчасти под влиянием того религиозного возбуждения, которое внесено было в мир христианством, в самом язычестве во II веке поднялось религиозное брожение, т.е. большая часть язычников поняли, что им нельзя довольствоваться безнравственными мифами старой языческой религии. Поэтому они хотели преобразовать эту религию в высшем философском смысле. Они стали соединять понятия одной религии с другой, или мифы соединяли с философскими учениями Пифагора, Платона, стоиков и т.д., – словом явилось стремление придавать религии более высший философский смысл. И вот те люди, которые не довольствовались простой верой, а желали сочинить себе новую философскую религию, они-то и назывались гностиками, т.е. людьми не просто верующими, а знающими, осмысливающими от себя основания религии. Иначе они назывались еще пневматиками, т.е. людьми духовными в отличие от других людей, которых они называли психиками и соматиками (т.е. душевными и плотскими людьми). Платон разделил человека на три части: дух, душу и тело. Дух – это высшая сторона человеческой природы, душа – средняя, и тело – низшая. Обыкновенных смертных гностики называли душевно-чувственными людьми, у которых не пробуждается духовных стремлений, но у которых очень сильны плотские влечения.

Подобные стремления начали возникать в это время и между иудеями палестинскими и особенно египетскими. Многие из образованных евреев, не довольствуясь своими старыми религиозными понятиями, старались создать высшее таинственное философское учение; в Палестине начала слагаться так называемая Каббала, которая в Средние века получило особенное распространение между образованными евреями. Каббалисты говорили, что они не довольствуются буквальным пониманием Священных книг Ветхого Завета, но что у них есть какие-то высшие духовные понятия, дошедшие до них по преданию от 70 старцев, бывших помощников Моисея в научении народа еврейского. Моисей для научения людей изложил законы в книгах, а самые высшие понятия, как тайны, передал этим 70 старцам, а эти старцы передавали эти тайны из рода в род, и они таким образом дошли до каббалистов.

Затем у иудеев явилось стремление приноравливать Священные ветхозаветные книги к учению греческих философов, особенно к учению Платона. Уже в I веке явилась так называемая Филонова Александрийская иудейская философия. Филон составил объяснение Ветхого Завета по идеям и принципам Платоновой философии. Впоследствии это еще сильнее выразилось в так называемом неоплатонизме. Явилось стремление к высшему объяснению предметов, стремление к переделке старых религий на новый лад и к соединению различных и разнородных религий: греческой, египетской, сирийской, иудейской. Эти стремления начали сказываться уже и в I веке, но особенно выразились во II веке. Понятное дело, что все эти стремления естественным образом должны были отразиться и в христианстве, особенно среди тех людей, которые переходили в христианство из среды образованного языческого общества, сильно зараженного этими стремлениями. Многие из этого общества, обращаясь в христианство в I и во II веке, принимали христианство со смирением во всей его чистоте; но другие и по переходе в христианство желали сохранить старую привычку мудрить над религией, переделывать ее по своим вкусам, соединять или одни религии с другими или с философией и т.д. Из этих-то стремлений и возникли в христианстве гностические секты.

Первыми гностиками у древних христианских писателей назывались последователи двух еретических сект еще в первом веке: последователи Симона Мага и Николая, основавшего секту николаитов. Затем во II веке гностиками называли всех сектантов, которые желали соединить христианские понятия с языческими, религию с философией. Мимоходом нужно сказать, что в противодействие этим сектам, приписывавшим себе γνῶσις, высшее знание религии, и некоторые христианские учители начала III века Климент Александрийский и Ориген стали придавать название γνῶσις’а христианскому богословию; вопреки сектантскому гносису они хотели создать православный гносис. Гностиками они стали называть образованных богословов в отличие от простых людей, которые без рассуждений удерживали христианские верования. Гностиками стали называть людей, которые не изменяли христианским верованиям, но желали объяснять и формулировать их более научно, философски, – одним словом название «гностицизм» во II и III веках имело то же значение, какое в новое время, в начале XIX столетия, имело название неологизм, а также религиозный рационализм вообще. Рационалистами называются люди, которые желают научно уяснить религиозные истины; рационалист может быть совершенно верующим – это так сказать христианский богослов, а может быть рационалист не православный, который не довольствуется объяснением христианских истин и их развитием, но принимает их в искаженном виде или вовсе отрицает эти истины. Вот во II веке гностиками иногда называли православных богословов, которые только уясняли догматы веры. Но большею частью название гностиков прилагалось к тем сектантам, которые хотели переделать христианство сообразно с разными языческими религиозными и философскими воззрениями.

Гностические секты появились уже в I веке, но во II веке их было чрезвычайное множество; и эти секты были до крайности разнообразны, потому что в их системах было самое разнообразное сочетание христианства то с той то с другой религией или философской системой, то с какой-нибудь египетской, финикийской или сирской религией, то с философией Платона, Пифагора или стоиков. Впоследствии в гностические системы стали проникать идеи персидской, индийской религии и даже идеи буддизма и т.д. От этого и зависит разнообразие гностических сект.

Общий характер их состоит в том, что в гностических сектах христианство является в сочетании с какими-нибудь другими философскими или религиозными идеями. Отношение этих сект к христианству было различно. В иных сектах преобладали христианские элементы, христианские понятия; в других преобладали языческие элементы и понятия. Но вообще гностицизм II века представляет более близости к язычеству, чем к христианству. Отличительная черта гностиков состояла в том, что они любили удерживать христианские названия: «Бог, Творец, Искупитель, Ангелы, будущая жизнь» и т.д. Но всем этим понятиям они придавали совершенно нехристианский смысл, все эти понятия они объясняли в своеобразном смысле, приноровляя их к старым языческим представлениям. В самых принципах эти толкования отличались от христианских; главное отличие состояли в том, что в основе всех гностических учений лежал так называемый дуалистический принцип, т.е. тот принцип, в силу которого наряду с Богом допускалось что-то другое, ограничивающее Божественное начало или в смысле пассивной неопределенной материи или даже в смысле деятельной силы, враждебной Божеству, силы сатанинской. Между тем у христиан все существующее сводилось к одному Божественному началу. Но эти дуалистические понятия, явившиеся у гностиков вследствие влияния греческой философии, в которой рядом с Богом Образователем мира (Δημιουργός) допускалось другое пассивное начало мировой жизни – материя (ὕλη), и еще более вследствие влияния чисто дуалистических религий: сиро-финикийской и персидской. Это дуалистические начало у гностиков сильно ограничивалось другими, пантеистическими понятиями, которые заимствованы были из индийской и египетской религий. По пантеистическому принципу вся жизнь представляется как развитие или истечение из Самой Божественной Сущности. Это так называемый эманационный пантеизм. Различные секты тем и отличались между собой, что в иных сектах преобладал принцип дуалистический, в других – пантеистический. В этом состояло главное различие одних сект от других.

По месту происхождения эти секты различают еще таким образом. Одни секты главным образом происходили из Египта, из Александрии; эти секты отличались преимущественно пантеистическим характером. В восточных странах: в Малой Азии, в Финикии, Сирии развит был более дуалистический принцип под влиянием сирийский, халдейских и персидских учений. Потому и гностические секты, явившиеся здесь, отличались дуалистическим характером. Далее, все гностические секты отличались еще тем общим характером, что в них ценилась не столько вера, но главным образом знание, рассудочная религия. Гностики хотели объяснить все тайны мировой жизни и вообще все самые сокровенные тайны. Христианство в этом случае скромнее, оно говорит нам о том, что нужно для нравственного направления, главным образом об Искупителе, в которого мы должны веровать, на которого мы должны надеяться в получении спасения, о том, что мы сами должны делать, чтобы быть истинными христианами. Но о тайнах мировой жизни, о Существе Бога, о начале и конце мира христианство сообщает лишь настолько, насколько это нужно для уяснения главных пунктов веры, для пояснения учения о падении и искуплении людей. Человеку хотелось бы знать, каково начало мира и каков будущий конец мира; но это такие вопросы, которые выходят за пределы человеческого ведения. Об этих вопросах христианство дает лишь общие понятия; это должно быть предметом веры, а не знания; эти вопросы в их существе для человеческого ума непостижимы. Гностицизм же отличался именно противоположным стремлением – все познать, разрешить для себя все тайны. В противоположность православному христианству гностицизм любил рассуждать о самых загадочных и таинственных вопросах мировой жизни, – именно о Сущности Божественной жизни, о развитии ее, о начале и конце мира; эта теология – не в смысле веры, а в смысле метафизики. Затем космология и эсхатология (учение о будущей судьбе мира) составляли основные пункты гностического учения. Это была сфера, где давался самый широкий простор разгулу ума и фантазии, поэтому гностические системы отличались крайней фантастичностью.

Но гностики понимали, что эти высшие метафизические мечты не могут быть доступны простым умам и не соответствуют потребностям простой сердечной веры. Эти идеи распространены были в кружке самых образованных и развитых членов их общества; а для простых людей эти идеи облекались в различные образы, мифы, легенды. Поэтому образовалась двойственность между религией образованных и простых людей: высшее, собственно гностическое учение, предназначалось для избранных людей, а для простого народа изобретены были мифы, легенды, апокрифы. Это также отличие от православной веры, которая проповедует одни и те же истины всем людям.

Разъяснив происхождение и общий характер гностицизма, перейдем теперь к изложению частных пунктов гностического учения.

В основе гностического учения, как всякого учения, имеющего религиозный характер, прежде всего лежит понятие о Боге; но это понятие у гностиков отличалось крайней неопределенностью. Бог назывался верховным Началом всего – Προάρχεον¹², высшим Разумом – Νοῦς, источником бытия, высшим Бытием – Ὤν, Сущим. Но в большей части гностических систем с понятием о Боге соединялось понятие о решительно неизъяснимом существе для человеческого разума. Оно называлось Невидимым, Неизреченным – ἀόρατος, ἄγνωστος, ἄρρητος и т.д. Желая удалить от Бога всякие качественные представления, всякие ограниченные свойства, гностики до того доходили, что относили к Богу понятие чистого отвлеченного бытия – τὸ ὄν, которое, подобно как в новой Гегелевой философии, совершенно сливается с понятием небытия – μὴ ὄν. Они также называли Бога Глубиной, Бездной, Источником, Основанием всякого бытия, но в Себе не имеющем никаких определенных качеств.

Но сущность Божественной жизни, по учению гностиков, проявляется в бесчисленном множестве духовных сущностей, происшедших от Бога, но происшедших не путем творчества, как учит христианство о сотворении от Бога ангелов, но путем эманации, истечения из Божественной жизни, или путем развития Самого Божества. Как из солнца исходит бесчисленное множество людей¹³, как из центра бесконечного круга – бесчисленное множество радиусов, так из Бога изливается бесчисленное множество духовных существ, которые гностики называли эонами. Это учение об эманации Божественной жизни, о так называемых эонах, было самым любимым гностическим учением, и все метафизические рассуждения их систем были главным образом на ту тему: как из Божественной сущности развивается бесчисленное разнообразие эонов?

Все эти эоны в сочетании с Первоисточником бытия, с самим Богом, составляют так называемую πλήρωμ’у, полноту бытия, жизни, блаженства, совершенства. Что такое собственно эти ἐων’ы¹⁴, как их представляли себе гностики, трудно определить. Судя по названиям, можно думать, что они представляли себе этих эонов как духовные силы и проявления, например, νοῦς, λόγος и друг., или как нравственные свойства и определения, например, ἀρετή, εἰρήνη (мир), χάρις, и т.д. Но иногда этим эонам давались олицетворения. Эоны представлялись живыми существами, и в ряду их давалось место Христу Иисусу; только эти эоны считались у них различными. Иногда и другие названия, эпитеты, прилагаемые к Христу в Св. Писании, представлялись им различными духовными сущностями. Например, у евангелиста Иоанна Христос называется λόγος, φῶς, ζωή, μονογενής, или у ап. Павла – πρωτογενής. Все это, по учениям гностиков, были различные эоны. И рядом с этим к числу эонов некоторые гностические системы причисляли таких, которые носили названия языческих божеств – Ζεύς, Ἄρης, Ἀφροδίτη и др.; так что это были самые широкие эклектические и синкретические понятия, самое широкое стремление к сочетанию с Божественной жизнью, – всех метафизических и логических понятий, нравственных определений и живых сущностей. Эоны – это также высшие идеи, по отношению к определенным, реальным существам, высшие прототипы по отношению к развивающимся на земле существам, явлениям и т.д.

Как эти эоны развивались из Божественной жизни или одни из других, об этом в разных системах представлялись также различные объяснения; например, в одних системах развитие эонов объясняли близко к Гегелевой философии, представляющей тождество бытия и логической мысли, – т.е. чисто логическим или диалектическим путем; развиваются логические идеи одна из другой, вместе с тем развивается и мир сущностей. Представление о чистом, абсолютном бытии вызывает представление небытия; затем, из противоположности понятий бытия и небытия возникает новое понятие бытия определенного: бывания, становления и т.д.; так у Гегеля. Также и у гностиков понятие τò ὄν вызывает противоположное понятие μὴ ὄν, или по другому определению, Бог, бесконечная Бездна (Βύϑος¹⁵) сам собою вызывает понятие сосредоточенности, таинственности, молчания (Σιγή). В этом сочетании глубины с таинственностью зарождается верховный разум, νοῦς; этот верховный разум порождает истину (ἀλήθεια), потом от сочетания ума и истины происходит мудрость, σοφία; σοφία выражается в λόγος’е. Потом следуют нравственные определения, как, с одной стороны, ум развивается в σοφία, с другой – ум развивается в нравственные определения добродетели, благодати (ἀρετή, χάρις) и т.д. Подобно тому как течет пред Гегелем этот диалектический процесс идей, развития понятий одних из других, который однако же не есть только отражение логического мира, но и самый жизненный мировой процесс, развившийся из высшей сущности, так и гностики – развитие понятий одного из другого есть вместе развитие самой сущности мира низших из высших, более сложных из более простых.

Другие, приноравливавшие свои понятия к философской системе Пифагора, учили, что эоны развивались одни из других так, как в музыке тоны незаметно переходят одни в другие, и говорили, что πλήρωμα есть высшая Божественная гармония, а отражение ее смысла, красоты, жизни и совершенств в земной жизни есть лишь отдаленное эхо высшей гармонии в мире видимом. Или, приноравливаясь к Пифагорейскому же учению, применяли к развитию эонов математический процесс, как из единицы развиваются другие числа. Понятие «единица» – как основание всякого числа, вызывает представление о другой единице; из сочетания двух единиц является два; единица и два составляют три и т.д. Вот таким образом объяснялось и развитие эонов одного из другого. Некоторые для объяснения этой эманации употребляли наблюдаемый в природе физиологический процесс рождения одного существа от другого, – делили эонов на мужских и женских; сочетания их называли συζηγι’ями¹⁶, парами; от высших пар производили низшие, с той лишь особенностью, что в самом начале этого парного развития стоит Божественное Существо, не имеющее пары, несравнимое, несочетаваемое – это верховный Бог. И точно также, в соответствии с этим, в самом конце развития полагается эон, не имеющий пары, эон единичный, женское начало, которое называется σοφία Αχαμωϑ или у иных πίστις σοφία, низшая мудрость, стремление к уразумению Бога лишь в его низших проявлениях или, как говорили гностики, душевная мудрость.

Число эонов в различных системах различно. Первые гностики называли только по нескольку эонов – 5–7, а собственно, в сущности, в гностических системах лежало то, что этих эонов бесчисленное множество: столько, сколько лучей от солнца, или сколько радиусов можно представить отвлеченно, выходящих из круга, – столько и эонов развивается из Божества.

Эти эоны, по учению большей части гностиков, разделены на целые миры, на целые особые сферы; например, один из гностиков II века Василид насчитывал их по числу дней в году, 365 сфер, и каждая сфера заключает множество эонов. В этих сферах небесных представляли какого-то старшего эона, так называемого ἄρχων, который, с одной стороны, служил как бы заключением высшей сферы и являлся началом низшей. Таким образом, развитие всей этой Божественной πλήρωμ’ы представлялось как бы иерархической лествицей; из Бога развиваются высшие εών’ы, от них низшие и т.д. И эта лествица основывалась на том представлении, что первые эоны ближе к Богу, развились из Божественной сущности, они самые совершенные, чистые и самые простые, самые несложные. Затем, на низших ступенях эоны становятся все сложнее, несовершеннее, но вместе с тем все определеннее в своих свойствах. Вот эта божественная πλήρωμα.

Но рядом с этим началом эманации, началом пантеистическим, почти во всех гностических системах проходит и другое начало, дуалистическое, т.е. рядом с Богом и с Божественной πλήρωμ’ой допускалась гностиками какая-то неопределенная материя, не в смысле как мы теперь ее знаем, в определенной форме, с определенными свойствами, а бесконечная, бесформенная, которая называлась κένομα¹⁷ или χάος, или даже небытие – μὴ ὄν, не сущее, что-то такое, о чем нельзя определенно сказать, существует оно или нет. Эта материя является противоположностью высшему бытию: она сама не имеет никакого определенного существования. Но она есть ограничение для высшей полноты Божественного бытия, для высшей Божественной πλήρωμ’ы.

В некоторых же гностических системах наиболее близких к персидскому и сирийскому дуализму, и эта материальная сфера также разделялась на бесчисленное множество подразделений.

Здесь, в этой κένομ’е, в этой пустоте представлялось свое начало, но не жизнь, а смерть и разрушение. Это – сатана. И как в мире высшем божественном из совершеннейшего Существа развивается ряд чистых совершенных эонов, так и в этом мире разрушения и зла от начальника зла производит ряд темных духов или эонов-демонов. Между этими двумя мирами: высших духов – ангелов, и низших – демонов, – между πλήρωμ’ой, миром совершенства и блаженства, и κένομ’ой – сферою зла и смерти по-видимому нет и не должно быть никакого соприкосновения. Эти два мира совершенно противоположны один другому. Но по учению гностиков, довольно неопределенному, непонятному, трудно объяснимому, явилось некоторое соприкосновение между этими мирами, которое и послужило началом видимому нами земному миру или множеству таких миров. Какими-то судьбами случилось, что один из верховных эонов из πλήρωμ’ы, конечно самый слабый, оторвался и попал весь или некоторые частицы его попали в этот хаос, в эту кеному.

Как это случилось, различные гностики представляют различно. Некоторые объясняли так, что этот эон был низший, следовательно, самый слабый и несовершенный; и так как полнота бытия не имела границ, так как это было бесконечное море жизни, то поэтому последний жизненный эон, не имея ограждающего предела, соприкоснулся с этой κένομ’ой или хаосом. Другие представляли это так, что вследствие противоположности и постоянной борьбы высшего мира с низшим, низшие темные демоны напали на πλήρωμ’у, оторвали как-то слабейшего эона и погрузили в хаос. Иные представляли себе так, что в самых небесных сферах произошла ненормальность: в последнем низшем эоне плеромы явилось стремление, которое возмутило всю πλήρωμ’у; у низшего эона, который назывался σοφία ἄχαμωϑ¹⁸, явилось стремление сочетаться с другим эоном, и так как у всех других эонов, кроме самого Верховного Существа, были пары, то София Ахамоф, устремилась к самому верховному источнику бытия, к самому Богу, чтобы с Ним сочетаться. Это стремление – доброе в основе, но ненормальное в проявлении. Всякий эон может приходить в соприкосновение с Высшим Существом только через ряд посредствующих эонов. Σοφία устремилась к сочетанию прямо с мужским началом, с Богом. Вследствие этого явилось в ней ненормальное напряжение, возмутившее всю πλήρωμ’у. Эта σοφία ἄχαμωϑ сама осталась в плероме, но ее ненормальное напряжение или стремление, вместо того чтобы воспрянуть вверх, стала опускаться вниз – в кеному или хаос. В этом и состоит падение эона. Но это падение, как сочетание духа жизни и света с тьмою, с материей, и порождает ту видимую жизнь, которая есть нечто среднее между бытием и небытием, между жизнью и смертью, светом и тьмою, духом и материей.

Иные же гностики, приноровляясь к учению Платона, разделяли все существа не просто на духовные и материальные, на пневматиков и соматиков, но допускали еще начало чувственное, душевное, среднее между духом и материей, – и говорили, что не сразу от высшего эона произошла наша чисто материальная жизнь, но что от устремления вниз духовного эона образовалась сначала средняя сфера духов, только соприкасавшихся с материей, но не погрузившихся в нее, – образовались ангелы, не имеющие нашей грубой плоти, но имеющие некоторые тонкие тела, и, подобно тому как в πλήρωμ’е небесной все высшие сферы отражаются с большими осложнениями в низших, так и здесь от σοφία ἄχαμωϑ, вследствие ее нечистого вожделения с материей, явилось среднее существо, существо душевное, которое они называли или демиург (δημιουργός) или Ялда-баоф. Из этого Ялда-баофа или демиурга точно так же, как от верховного Божества развилось бесчисленное множество духовных совершенных эонов, точно также из этого Демиурга развились целые миры миров средних существ, ангелов, но таких ангелов, которые хотя не облечены грубою материальною плотью, но которые имеют своего рода тонкую материю, или существа так называемые душевные. Они развились потом, что когда частица высшего духа попала в соприкосновение с материей, она тотчас оживила часть материи и образовала этот средний чувственно душевный мир. Но так как в каждой низшей сфере есть стремление к возвращению в πλήρωμ’у, и в этой средней сфере могло явиться такое стремление, которое могло и положить конец существованию этой определенной сферы, то верховный правитель, царь этой сферы, Демиург или Ялда-баоф с подчиненными ему ангелами, чтобы удержать за собою самостоятельное существование, свой круг бытия, захотели находящиеся в них духовные частицы, облеченные тонкою материей, еще более погрузить в материю, – спустили эти духовные частицы еще ниже в кеному, в хаос, и таким-то образом произошел земной видимый мир и подобные ему уже чисто чувственные, грубые миры.

Как бы не были разнообразны эти представления, но в основании их лежит та общая мысль, что явление видимого мира, в котором дух соединился с материей, есть своего рода падение высшего духовного начала в низшую сферу. Так гностики и представляли, что самое существование низшего мира есть ненормальное явление, что происхождение его есть падение, несчастие. Поэтому приноровляясь к библейскому сказанию, что сотворение мира окончилось в шесть дней, а седьмой день был днем успокоения, вследствие чего евреи праздновали субботу; она наоборот представляли себе субботу днем печали, несчастным событием в мировой жизни.

Несчастие этого мира состоит в том, что он исполнен противоречий, борьбы, в нем постоянно борются два противоположных начала: добро и зло, истина и ложь, жизнь и смерть. И подобно тому как в высших Божественных сферах в правильном порядке развиваются один из другого идеальные миры, точно также и в этом чувственном грубом мире развиваются тоже своего рода различные выражения этих жизненных противоречий духа и смерти. На низших сферах стоят существа, в которых почти вовсе нет духа – это неорганические существа. Далее идут низшие органические существа: растения, потом животные и т.д. Наконец является такое существо, в котором высказывается уже более уравновешенное сочетание начала духовного и материального, – это человек; поэтому в человеческой жизни со всею силою и резкостью проявляются противоречия между этими началами. В низшей сфере своей человек есть существо бессознательное, но он стремится к сознанию, и потому жизнь человека исполнена противоречий и мучений. Дух человека сознает несчастие пребывания в материи. Дух в материи все равно что узник в тюрьме, птица в клетке; поэтому дух желает освободиться, имеет стремление куда-то вверх, но он связан и сам не знает, к чему влечет его это неопределенное стремление.

О создании человека в гностической метафизике существовали такого рода представления, что человек создан Владыкою среднего мира Ялда-баофом или Демиургом, но душевное существо не перелилось чистым в человека, а заразилось, погрузившись в материальную массу. Первый человек был создан громадным исполином. Ялда-баоф надеялся, что дух его так и останется в этой массе материального мира и не может выйти из этой массы; но над ним сжалились в высшем мире, и в эту громадную массу была послана из высших сфер искра небесного света. Это и есть Божественное Откровение, горний мир, дух в человеке. Это сознательное начало пробудило в душе человека высшие стремления в мире плеромы. Но эти стремления не нравились Сатане, который старался усилить в человеке стремления чувственные, или самому Демиургу или Ялда-баофу не нравилось, если все духовное перейдет из материи хаоса в плерому, поэтому он задерживал это стремление. Отсюда у Сатаны (или у Демиурга) возгорелась борьба с верховным богом, борьба, которая проходит по всей мировой жизни до самого появления Искупителя. Мы упоминаем об этой борьбе между прочим потому, что в свое время с этим понятием у многих гностиков сложились своеобразные представления о Ветхом Завете или о ветхозаветном откровении. По их понятиям до появления Искупителя верховный Бог не проявлялся в мире, и высшего откровения не было; а тот, кого евреи считают верховным Богом есть, по мнению одних, сам Сатана, а по иным – это средний бог – Ялда-баоф или Демиург. Чтобы помешать стремлению человеческого духа в мир горний, Демиург дал заповедь не вкушать древа познания. Это была злая заповедь: если бы она была сохранена, то род человеческий всегда оставался бы в работе низшего мира; но тут высшее начало, высшая σοφία научила нарушить эту заповедь, явившись в образе змея. Поэтому некоторые гностические системы эту σοφία считали высшим благодетелем рода человеческого и почитали змея, научившего Адама и Еву вкусить от древа познания добра и зла. Отсюда явилась секта гностиков – так, называемые, офиты, т.е. почитатели змея как символ высшей мудрости, открывшего сознание в человеке и возбудившего в нем стремление к горнему миру.

Тогда дьявол (или Демиург) чтобы рассеять доброе начало, сосредоточившееся в человеке, создал женщину, как противоположность мужскому началу, и возбудив стремление мужского начала к женскому, произвел от первой четы множество людей, в котором единый первоначально дух человека разделился, рассеялся, ослабел, и потому не мог противодействовать влечениям к чувственности.

Таким образом, жизнь человека и жизнь мира до момента искупления состояла в том, что духовное начало все более и более поглощалось материальным, так сказать размельчалось в материи. Но однако в духовном мире не оставались равнодушны к этим бедствиям духа или души, заключенной в материи. Бог Отец посылал на землю в мир высшие откровения; на земле являлись люди с высшим сосредоточением духовного начала – это пророки, мудрецы, гениальные поэты, которые старались поднять людей от земных чувственных предметов к горнему духовному миру; но все это были слабые стремления, например, Адам положил начало естественной языческой религии, которая затемнялась искажением со стороны других учителей, бывших после Адама, учителей, которые дали ложный характер естественной Адамовой религии. Тогда явился пророк Моисей, который дал новый закон, положил начало ветхозаветной религии; но явились другие пророки, которые извратили эту религию.

Таким образом, постоянно шла борьба между высшим духовным миром и низшим за обладание частицами духа, которые попали в материю: высший горний мир желал воротить их к себе, а низший желал удержать их здесь, в материи. Демиург или Ялда-баоф в тех сектах, где он считался созданием мира, представлялся таким различно в отношениях его к этим процессам. В некоторых системах он прямо представляется противником стремления духовных частиц в мир горний, потому что желал задержать их в своих владениях; а в других системах были такие представления, что и он сам и все души желали бы воротиться в горний мир, но он не в силах был противодействовать злому материальному началу, потому что он не духовное, а только душевное существо, он может представлять себе духовные идеи только в чувственных образах. Отсюда опять особенные отношения к Ветхому Завету: одни считали Св. Писание Ветхого Завета ложным, откровением злого духа и противоположным христианству; а у других оно считалось добрым откровением, но только не полным, не совершенным откровением, не высшего Бога, а среднего Демиурга, в котором были высшие духовные идеи, но только представлялись в неясных и материальных формах.

Вообще весь древний процесс мировой жизни, который длился до момента искупления, представлялся лишь бесплодным порывом духа освободиться из материи и воротиться в плерому. Но эти стремления никогда не достигли бы осуществления, если бы им не подана была помощь из высшего горнего мира; эта помощь и была делом Искупителя. Из высшего мира, из плеромы в земной мир явился что-то, кто именно – об этом также гностики учили различно. Немногие из них учили (Маркион), что это был сам верховный Бог, ἀγαϑὸς Θεός или свет светов, который явился на землю для того, чтобы собрать рассеянные здесь частицы духа и света и перенести их в высший духовный мир. Но другие не допускали соприкосновения высшего Божественного Духа с материальным миром, говорили, что это был не самый верховный Бог, а кто-нибудь из эонов, причем различно называли его: одни говорили, что он был из высших эонов, другие – что из низших эонов – Христос Иисус или Слово, λόγος и другие имена, которые имеет Христос в наших Евангелиях: Искупитель, Σωτήρ.

Как он явился на землю? Гностики учили, что явился Бог или посланный им эон в человеческом существе, но они не допускали действительного воплощения, действительного соединения Божества с человеческим духом. Дуалистические воззрения так глубоко въелись в учение гностиков, что они объявили это воплощение невозможным; одни говорили, что не может быть общения духа с материей, поэтому стали придумывать, что Бог явился на землю в виде призрачном, кажущемся, так что только казалось, что явился высший эон в человеческой плоти, но на самом деле это был призрак, обман. Он пил, ел, носил плоть, но это только так казалось. Отсюда эти гностики получили название докетов. Они полагали началом спасения людей – обман; по этой системе выходило, что это спасение было призрачным, обманчивым. Вот почему христианская церковь совершенно отвергла подобные идеи. Другие гностики допускали, что в Христе действительно была и душа и плоть или тело человеческое, но дело в том, что Христос являлся на землю не одним, цельным существом, а соединением двух существ: высший эон (ἄνω Χριστὸς) сошел на низшего, Христа κάτω Χριστὸς, земного человека, высокого праведника Иисуса. Сначала родился на земле совершенный человек Иисус и преуспевал в благодати и добродетели. Тридцать лет он жил великим праведником, и вот за это соединился с ним ἄνω Χριστὸς, λόγος, высший разум Божественной плеромы, Νοῦς, открыл ему все тайны бытия, блаженство, совершенство и т.д. И с этого началось искупление людей. И по этой системе искупление было тоже неполное, потому что это не единое существо, в котором человечество соединилось с Божеством в цельную живую личность, как учит православная церковь, а временное соединение двух существ: высшего из духовного мира и земного человека Иисуса.

В чем же состояло искупление? В том, что этот высший эон нисшел на землю, открыл людям чрез человека Иисуса все тайны высшего духовного мира, рассказал, как там развиваются одни сферы из других, рассказал, какое там совершенное блаженство и этими открытиями он настолько возбудил в людях стремление к Божественной плероме, представил ее в такой красоте и прелести, что уже с этого времени явилось у людей непреодолимое стремление возвратиться в плерому. С этого и началось искупление. Вместе с тем Христос открыл гностикам, что их положение здесь на земле ненормально, что соединение духа с материей есть несчастие для духа, поэтому он внушил презрение к материальной плоти, возбудил их на борьбу с плотью. Отсюда развилась их этика, которая учит, что дух должен бороться с плотью, которая служит самым решительным ограничением духовных стремлений человека в настоящей искаженной, падшей жизни человека. Гностики прямо считали плоть сатанинским произведением, учили, что ее следует умерщвлять, бороться с нею.

Но как нужно бороться? Здесь опять мы встречаем два толкования; одно учит, что нужно изнурять плоть высшими усиленными аскетическими подвигами, удаляться от плотских влечений. Это учение гностики доводили до того, что не только запрещали чувственные связи мужчин с женщинами, но отрицали брак, семью, употребление мяса, вино и т.п. Те из них, которые принимали христианские таинства, совершали таинство евхаристии не на вине, а на воде, и назывались поэтому гидропарастами; называли вино змеиным ядом, женщину – созданием сатаны. Другие напротив пришли к тому заключению, что плоть можно умерщвлять плотской разнузданностью, учили решительному антиномизму, плотскому распутству; если для простых людей разврат может считаться грехом, то для высших и совершенных людей 1) с нравственной стороны он представляется безразличным, потому что дух у них возвышается над материей, он не увлекается и остается чистым и совершенным даже вдаваясь в самые крайние плотские излишества; для духовных людей безразличны добро и зло, разврат и воздержание. 2) Совершенным людям даже иногда полезно вдаваться в разврат, дабы испытать и укрепить свободу духа. Отсюда рядом с аскетическими системами развились у гностиков антиномистические системы, в которых рядом с учением о разнузданности плотских страстей встречается учение о разрушении общественного порядка, о неповиновении всяким земным властям, потому что все это установлено от низшего начала, от Диавола или Демиурга, и все это нужно ниспровергнуть, чтобы более освободить дух от власти материи и дать доступ в высшую плерому.

Это освобождение является не сразу. В людях являются различные сочетания материи и духа. Есть люди, в которых плоть – материя преобладает над духом, так называемые соматики или илики. Есть другие, у которых среди материальных страстей пробуждаются высшие духовные стремления, но довольно слабые – это люди душевные, психики. И наконец люди совершенные, в которых дух взял преобладание над материей, которые тем и занимаются, что рассуждают о горнем мире, о сферах плеромы, об эонах, которые проводят жизнь или в борьбе с материальными страстями, в умерщвлении плоти, или в плотских делах – без увлечения ими – это пневматики или гностики.

Все людя платят здесь дань законам жизни материальной, т.е. умирают; но вот по смерти начинается различная судьба людей. Гностики, высшие люди, прямо переходят в Божественную плерому; некоторые учили, что они прямо сливаются с Божественным. Другие люди, психики, проходят ряд перерождений, метампсихоз, то падают, то снова поднимаются выше, странствуют по различным сферам душевного мира Демиурга или Ялда-баофа. Соматики доходят сначала до самых низших сфер, огрубевают, обращаются в животных и растения, чуть не в камни. И все это кончится тем, что через целый ряд метампсихоз все духовные частицы, заключенные в людях, возвратятся в горний мир, в плерому, а под конец и вся плерома, весь мир эонов опять сольется с Источником бытия, обратится в безграничное и бесконечное блаженство и совершенство, и Бог станет все во всем, а низший мир, мир кеномы, хаос, материя все более и более будет терять свою жизненность и обратится в небытие, в ничто.

Таковы были гностические представления о мировой жизни.