Святой Ипполит: его замечательная судьба, различные сказания о нем в истории и мнения у новых ученых
«Ереси и расколы первых веков христианства»
(...) Уяснивши вопрос о римском епископстве святого Ипполита, перейдем теперь к разъяснению того вопроса, какое же значение имеют все другие сказания об Ипполите, как об антиохийском пресвитере, Ипполите епископе Порта Италийского, занимающем видное положение в описании страданий Остийских мучеников, Ипполите епископе Аравийском, обратившем к христианству три тысячи аравитян, и какое отношение имеет Ипполит церковный писатель к Ипполиту-мученику воину, гробница которого, как и гробница Ипполита-писателя, по римским сказаниям, должна находиться иn ииа Tiburtипа? Дёллингер, как мы уже сказали, увлекшись своим открытием о римском епископстве святого Ипполита, основанным на показаниях философуменов, решительно отверг историческое значение всяких других сказаний об Ипполите, как антиохийском пресвитере, арабском епископе, портуэнском мученике и т. д. Из всех данных для биографии Ипполита, кроме находящихся в философуменах, он придает значение только одному [свидетельству] – находящемуся в каталоге римских пап 354 г., в котором Ипполит в качестве пресвитера (каким тогда признавала его официальная римская церковь) представляется сосланным в 235 году вместе с папою Понтианом на остров Сардинию. Этою ссылкой, по соображению Дёллингера, должна была закончиться борьба Ипполитовой партии в Риме с папскою партией и вся история Ипполита. Дёллингер представляет довольно остроумное объяснение относительно того, что, по всей вероятности, ссылка Ипполита вместе с Понтианом последовала не за исповедание христианской веры, а именно за смуты, производимые в Риме этими представителями двух взаимно враждующих христианских партий, так как эта ссылка и произошла в последний год царствования императора Александра Севера, как известно, не преследовавшего христиан за веру, но начинавшего уже принимать некоторое участие во внутренних делах христианской церкви1. Сосланные в Сардинию, заключает Дёллингер, Понтиан и Ипполит, по всей вероятности, должны были умереть там: так как из Сардинии ссыльные редко возвращались живыми. И затем мощи Понтиана и Ипполита их почитателями вместе были перенесены в Рим, вследствие чего и стали в Риме праздновать память их в один день – 13 августа2. Все другие сказания об Ипполите воине, Ипполите римском пустыннике, Ипполите антиохийском пресвитере, Ипполите епископе Порта Италийского, Ипполите митрополите Аравийском, по мнению Дёллингера, представляют чистый вымысел или такую массу фантастических несообразностей, в которой до крупиц исторической истины нет возможности добраться3. Но зачем же, с одной стороны, на одних вероятностях строить такие решительные приговоры, а, с другой – так поспешно отказываться от более внимательного рассмотрения такого материала, в котором, несомненно, много работала фантазия и особенная намеренная тенденция, но, может быть, что-нибудь найдется и для истории. Нужно принять во внимание, что хотя все помянутые сказания в тех редакциях, в каких они дошли до нас, довольно позднего происхождения, но основы их несомненно существовали в предании более древнем, известном, по крайней мере, в IV веке, как это видно из гимна Пруденция4. Нам кажется, нет никакой необходимости обрывать историю жизни Ипполитовой на 235 году. Если и принять вместе с Дёллингером, что сосланный в этом году в Сардинию пресвитер Ипполит был именно церковный писатель Ипполит, почему нужно думать, что в этой ссылке он должен был кончить свою жизнь? Вся сила оснований для этого предположения у Дёллингера заключается в том, что ссылка в Сардинию, по климатическим условиям этого острова, в то время могла равняться осуждению на смерть, что оттуда ссыльные редко воз- вращались живые5. Но разве такое доказательство может иметь какую-нибудь твердость в данном частном случае? Разве пример очень близкого к этой истории лица – Каллиста, бывшего еще в молодости в такой же ссылке, не показывает, что можно было оттуда возвращаться живым6 и жить после этого долго, и отправлять очень важную общественную деятельность? Если предположить, что Ипполит не умер в Сардинии, но скоро освободился оттуда, как этого нередко достигали ссыльные христиане по ходатайству их друзей и приверженцев, как этого удалось достигнуть, между прочим, и Каллисту, где после этого могла протекать, и как могла обнаруживаться деятельность святого Ипполита? Конечно, решительного ответа на этот вопрос, при неимении ясных исторических показаний, дать нельзя. Но, принимая во внимание различные предания об Ипполите, можно приходить к предположениям весьма вероятным. Всего труднее было бы, кажется, предположить, чтобы Ипполит из ссылки мог возвратиться к своему прежнему положению в Риме (особенно, если он из-за него и был сослан), тем более, что протест его, начавшийся ранее двадцатых годов III столетия, при изменившихся условиях в Римской церкви, к концу тридцатых годов естественно должен. был лишиться своего прежнего значения, и его партия к этому времени, по всей вероятности, ослабела или с его ссылкою и совсем рассеялась.7 С другой стороны, трудно было бы предположить, чтобы такая живая и сильная натура, какая была у Ипполита, могла оставаться без всякой деятельности, и чтобы самая извёстность, приобретенная йм в церкви в качестве славного учителя христианского, могла дать возможность оставаться его богатым силам без всякого употребления на пользу церкви. Пример Оригена, младшего современника Ипполитова, показывает нам, что в те времена замечательные деятели церковные, почему-либо стесненные, так сказать, в официальном развитии своей деятельности в своей отечественной церкви, могли находить для себя широкое поприще деятельности в других церквах или и в той же своей отечественной церкви приносить большую пользу христианству в качестве частных деятелей учены- ми трудами, обращениём язычников к христианству, предстательством за христиан перед языческими властями, поддержанием твердости духа в христианском обществе и попечением о страдающих христианах во времена гонений, перепиской с учителями других церквей по поводу возникавших в христианстве недоумений, вопросов и т. д. Нельзя ли предположить чего-нибудь подобного об Ипполите? Нам кажется, можно; и первые нити для развития этих предположений, кажется, даются в самой церковной истории Евсевия, который, правда, говорит об Ипполите очень коротко неопределенными намеками, но которого и кратким показаниям мы должны придавать тем большее значение, чем осторожнее они высказываются.
Во-первых, нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, уже указанное выше, что у Евсевия упоминание об Ипполите стоит рядом с упоминанием о Берилле, епископе Бостры Аравийской8. Хотя из этого обстоятельства нельзя выводить такого заключения, что и Ипполит был епископом в Аравии, но нельзя ли отсюда догадываться, что Ипполит имел какое-то отношение к Бериллу9. О самом Берилле у Евсевия упоминается также мимоходом при описании деятельности Оригена. Берилл был современник Оригена, образованный епископ, написавший много полезных для церкви сочинений, но временно увлекшийся монархианскими заблуждениями, для исправления которых вызван был, между прочим, на собеседование с Бериллом знаменитый Ориген. Но кроме Оригена, по замечанию Евсевия, вступали в состязание с Бериллом и другие епископы10. Почему не предположить между этими епископами и того, который был в то время главным обличителем монархианства во всех его видах – святого Ипполита? Нужно при этом принять во внимание, что кроме церковной истории Евсевия, в которой деятельность Ипполита поставляется в какую-то связь с историей Берилла и Оригена, об отношениях Ипполита к Оригену есть еще более ясные свидетельства и у других писателей. Иероним передает нам, что в одной из бесед Ипполита, которую, вероятно, Иероним имел перед глазами, есть прямое указание на то, что она была говорена в присутствии Оригена11. Тот же Иероним свидетельствует, что Ипполит своими толковательными беседами на Священное Писание имел сильное влияние на Оритена и его возбудил заняться этим делом, и что по внушению того же Ипполита известный богатый друг Оригена, обращенный им к церкви валентианин Амвросий, предложил Оригену щедрые материальные пособия для занятия этим делом – писцов и переписчиков12. Наконец, в самом внутреннем строе богословских воззрений Оригена и Ипполита, в особенности в их представлениях о Святой Троице находят замечательное сходство13. Вообще видно, что эти два – не обинуясь можно сказать – самые знаменитые учители церкви того времени, сродные между собою и по внешней судьбе – по неудовольствию и преследованиям на них со стороны высшей официальной иерархии, были близки между собою, имели большое влияние друг на друга... Где же они могли сблизиться? Предполагают – в Риме, куда приходил Ориген при папе Зефирине. Но это предположение не имеет твердых оснований; Ориген был в Риме недолгое время и мог положить там лишь начало своему сближению с Ипполитом, но едва ли мог сблизиться с ним в это время тесно14. Не вероятнее ли будет предположить, что сближение Оригена с Ипполитом совершилось, главным образом, в Аравии? Нужно принять во внимание, что христианская церковь в Аравии находилась тогда в особенных обстоятельствах. Там было уже христианское правительство, интересовавшееся разъяснением внутренних вопросов христианского учения, и в то же время там оставалось еще широкое поприще для христианского миссионерства15. Там возникали важные богословские и философские рассуждения16. Там собирались соборы епископов; туда вызывали известнейших учителей церкви из отдаленных христианских стран17. Туда приходил Ориген из Александрии три раза; почему не предположить, что туда приходил и Ипполит из Рима, и также – может быть, не один раз18? Не этим ли объясняется то, что Ипполит и впоследствии имел большую известность у арабов (под именем Абулида) и что сочинения его были переводимы на арабский язык? Не этим ли объясняется, что Ипполиту, одному из древних ересеологов, известны были некоторые еретические заблуждения, распространявшиеся в Аравии, и известны были не как-нибудь, а по непосредственному источнику – по писаниям самих ереееучителей19. Не этим ли объясняется и то, почему у Евсевия рассказ о том, как Ориген начал заниматься изъяснением Священного Писания и как Амвросий дал ему на то пособия, непосредственно связывается с описанием первого путешествия в Аравию и с перечислением сочинений Ипполитовых20? Если все это так, нам уясняется весьма важный эпизод в жизни и деятельности Ипполита и выделяется доля исторической ис- тины в запутанных западных сказаниях о пребывании Ипполита в Аравии и об обращении им там язычников к христианству. Ипполит мог не быть епископом в Аравии (Евсевий и не называет его так), но, тем не менее, мог оставить здесь замечательные следы своего пребывания и славную известность по себе. . Евсевий же дает нам указание (правда, также самое краткое и неопределенное) и к уяснению другого замечательного эпизода из жизни Ипполита. Рассказывая в последних главах VI книги своей истории (43–46 главы) о волнении новацианском, Евсевий довольно подробно описывает переписку, возникшую по поводу этого волнения между предстоятелями старейших христианских церквей – Римской, Александрийской и Антиохийской. Папа Корнилий, ввиду движения новацианского, желая привлечь на свою сторону расположение знаменитейших церквей Востока, написал послание к Фабию, епископу Антиохийскому, в котором старался представить личность Новациана (у Евсевия он называется Новатом) и дело его в самых темных чертах (гл. 43). Но убеждения Корнилия мало подействовали на Фабия; вероятно, в то же самое время или еще ранее этого ему сделаны были более сильные убеждения от противной стороны – новацианской, так что Фабий на некоторое время склонился было к новацианству (начало 44 главы). Таким образом, мог возникнуть разрыв между двумя знаменитейшими церквами – Римскою и Антцохийскою, но восстановителем мира явился влиятельнейший из пастырей того времени – святой Дионисий Александрийский. Он написал несколько убедительных посланий и в Антиохию, и в Рим к папе Корнилию и римскому клиру, и даже к самому Новациану, склоняя всех к восстановлению мира (гл. 44–46). Вот об одном из этих посланий, написанных Дионисием к римским братьям, Евсевий замечает, что оно было отправлено в Рим через Ипполита. Чрез какого Ипполита? Так как Евсевий не обозначил ни звания, ни особенного места служения посланного, а между тем самым наименованием его, конечно, желал дать заметить, что это было лицо значительное и известное, то всего естественнее предположить, что Евсевий разумел здесь того самого Ипполита, о котором говорил несколько ранее – в 20 и 22 главах той же VI книги своей истории – то есть Ипполита, известного церковного писателя. Первый высказал такое предположение Гизеяер в своей статье об Ипполите, напечатанной в 1853 году; и это предположение так естественно, что Дёллингер напрасно пытается подорвать его разными софизмами21. Но каким образом Ипполит мог появиться в Александрии? Гизелер относительно этого высказал такое предположение, что Ипполит, по вcей вероятности, с самого начала сношений Западной церкви с Восточными по делу новацианскому принимал участие в этих сношениях. Первоначальное участие его в этих сношениях, вероятно, было в интересах новацианской партии, римские новациане поручили Ипполиту склонять Восточные церкви на их сторону; может быть, его-то влиянием первоначально и была склонена в пользу новацианства церковь Антиохийская. Но когда затем, вследствие сношений, возникших по этому делу между Антиохийскою и Александрийскою церквами, Ипполит прибыл в Александрию, святой Дионисий его же избрал посредником и для сношений с Римскою церковью. Все эти предположения – весьма вероятные. С одной стороны, новацианам трудно было бы для своего дела избрать лучщего представителя пред церквами Восточными, как Ипполита – известного богослова и церковного писателя, человека, отлично владевшего греческим языком и греческим образованием, по всей вероятности, бывшего на Востоке, и, может быть, несколько лет постоянно проживавшего там22, старого церковного деятеля, тенденции и воззрения которого могли представляться новацианам совершенно сходными с их собственными воззрениями и тенденциями. Ипполит, со своей стороны, мог естественно принять на себя поручение новациан. В движении новацианском Ипполит мог видеть возобновление своего старого протеста против послабления церковной дисциплины в Риме. Сам он, вероятно, уже несколько лет перед этим не видал Рима, его прежняя римская партия, вероятно, в это время уже рассеялась; тем не менее, ему, некогда горячему борцу за поддержание нравственных идеалов, не могло не быть приятно на старости лет увидеть возобновление прежней борьбы в новом поколении римского христианства. Если Ипполит лично не присутствовал при возникновении новацианского движения в Риме, а получил о нем сведения заочно, живя на Востоке, он тем менее мог знать, что это движение исходит не совсем из таких мотивов, из каких выходил его протест, – что в этом новом движении к борьбе за нравственный идеал примешиваются смутные и нечистые элементы – интриги и страсти; тем более, поэтому он мог заочно увлечься новацианским движением и счесть его за возобновление своего давнего искреннего и чистого протеста против безнравственности, распространяющейся в римском обществе – под покровом самих пап. Конечно, все это предположения, которые не могут быть подтверждены твердыми историческими данными; но предположения очень естественные, против правдоподобия которых и возразить что-нибудь трудно. Сильнейшее возражение, представленное Дёллингером против положений Гизелера об участии Ипполита в новацианском движении, состоит в том, что Ипполит был бы слишком стар для всего этого, Что он не мог дожить до пятидесятых годов III столетия и совершать в такое время путешествия между Антиохиею, Александрией и Римом23. Но это возражение может иметь значение только с точки зрения Дёллингера, которому ни в каком случае не хочется допустить, чтобы Ипполит пережил Сардинскую ссылку. Но такая точка зрения, как мы выше объяснили, ни для кого не может быть обязательна. История церкви древних времен представляет нам немало замечательных деятелей, доживавших до глубокой старости и до самой смерти продолжавших с неослабною энергией действовать на пользу церкви, между прочим, и предпринимать путешествия трудные не менее того, какое мы здесь предполагаем для Ипполита. Припомним святого Поликарпа, чуть не столетнего старца, незадолго перед смертию путешествовавшего в Рим по делу церковному.24 И Иустин Философ, Потин, Пантен, Климент, великий скиталец Ориген, не говоря уже о еще более великих предшественниках их апостолах, разве толь- ко в молодости трудились и ходили из конца в конец известного тогда мира ради дела Христова? (…)
Прот. А. Иванцов – Платонов.
* * *
Дёллингер, стр. 69–72.
Дёллннгер, стр. 29–30,250–251.
Дёллингер – вся 2-я глава на эту тему, в особенности страницы 45,49,55.
Дёллингер оставляет на заднем плане это соображение, усиленно указывая лишь на то, что самое древнее из рассматриваемых сказаний – греческие акты мученичества святой Хрисы – не восходят ранее VI столетия.
Стр. 69.
Фιλοσοϕούμενα. Lib. IX, cap. 12
Можно согласиться с Дёллингером (стр. 230) в том, что партия Ипполитова во время самого разгара его протеста не была особенно сильна численностью. Сам Ипполит жаловался на то, что еще при Каллисте многие переходили от него на сторону противника, привлекаемые легкостью нравственных правил и распущенностью церковной дисциплины в партии Каллиста (πολλοι ύπό πολλώи аίрέσεων αποβληθέντες, тииές δе ‘Екβλητοι τής ‘Еккλησίας ύϕ’ ήμών προσχωρήσαντες αύτοίς έπλήθuvav το διδασκλείον αυτού, Lib. IX, 12, (21) ). При последующих папах протест Ипполита, имевший кроме общих причин особенное личное отношение к Каллисту, должен был в значительной степени лишиться своей силы, особенно когда римский престол занимаем был такою личностью, каков был Фабиан, по преданию особенным указанием свыше избранный на этот престол (Евсев. Кн. VI, XXIX), и с достоинством управлявший им в продолжение четырнадцати лет (236–250 гг.). Ко времени возбуждения протеста новацианского, без сомнения, были в Риме личности, державшиеся воззрений Ипполитовых, но не видно, чтобы оставалась какая-нибудь особенная партия Ипполитова. Этими соображениями, по нашему мнению, может с вероятностью определяться и время поставления Ипполиту памятника его почитателями. Памятник, по всей вероятности, воздвигнут тогда, когда протест и влияние Ипполита были в Риме в особенной силе, и всего скорее еще в царствование Александра Севера. В свою очередь, этим может объясниться и то, почему названия некоторых сочинений Ипполита, писанных позже, не обозначены на памятнике.
Евсев. Ц. Истор., кн. VI, гл. XX.
В хронике своей (аd annum ММССXLIИИ) Евсевий также упоминает об Ипполите рядом с Бериллом. У Иеронима в каталоге церковных писателей (сар. LХИИ) об Ипполите также говорится вслед за Бериллом.
Евсев. Ц. Истор., кн. VI, гл. XXXIII.
Dе иигus иllustribus, сар, LХИ.
Патриарх Фотий (ВиЫиоthеса сар. СХХИ) (если только это место его Библиотеки правильно без пропусков читается в существующих изданиях) несколько иначе передает это известие, что сам Ипполит, по подражанию Оригену стал говорить толковательные беседы на Священное Писание, – что он вообще был другом Оригена и почитателем его творений (συνήθηϛ μάλιστα καί έραστήϛ των λоγων), – что он именно сделал для Оригена то, что Евсевий и Иероним приписывают Амвросию, то есть дал ему писцов и переписчиков для его сочинений, – и что Ориген в одном письме своем называет его своим возбудителем на труд (έργοβιώκτηи). Это последнее известие есть и у Иеронима, но неясно к кому относится – к Амвросию или Ипполиту. См. также. Georg Syncelli. Сhгопоgгаphiа ann. 215. Niсерhоги Саllistи Ниstог. Ессlеs. Lib. IV, сар. 31.
Ипполит в объяснении догмата Святой Троицы держался теории так называемого субординатизма, которая по преимуществу раскрылась в Александрийской богословской школе – у Оригена и Дионисия Александрийского. Не входя здесь в подробное раскрытие этого предмета, о котором нам придется говорить после, сошлемся пока на объяснения Дёллингера (стр. 206–213, 255–261), но заметим при этом опять, что Дёллингер сильно расположен преувеличивать дело не в пользу Ипполита. Сходство воззрений у Оригена и Ипполита [говорить о «замечательном сходстве» самих этих воззрений, а, тем более, о сходстве их внутреннего строя вряд ли представляется возможным – от ред.] Дёллингер находит не только в представлениях о Святой Троице, но и в других пунктах – между прочим, в нерасположении к высшей иерархии.
Евсев. Кн. VI, гл. XIV.
Первое путешествие Оригена в Аравию было по приглашению правителя Аравии, который письмом просил епископа Александрийского прислать к нему знаменитого богослова для собеседования (Евсев. VI, XIX).
Евсев. VI, XXXVII.
Евсев. VI, XXXII.
Мы склонны думать, что Ипполит был в Аравии все три раза, когда был там и Ориген, – и именно первый раз приходил туда на время из Рима, а по освобождении из ссылки Сардинской, вероятно, и постоянно жил на Востоке – в Аравии и Сирии-до путешествия в Александрию и возвращения в Рим в 252 году.
Мы разумеем здесь учение Моноима Араба, которое Ипполит излагает в 12–15 главах VIII книги Философуменов – по его собственным писаниям. Не принадлежало ли это учение к числу тех философских заблуждений, распространявшихся в Аравии, о которых упоминает Евсевий в 37 главе VI книги? А Ориген, как предполагает и Дёллингер, едва ли не у Ипполита заимствовал свои сведения о секте елкесаитов, распространявшейся тогда в Риме.
См. XXIII главу VI книги Евсевия, которая непосредственно за перечислением сочинений Ипполита в XXII главе начинается так: «С этого времени и Ориген начал излагать изъяснения на Божественное Писание, к чему особенно склонял его сильными убеждениями Амвросий» и т. д.
Полное заглавие статьи Гизелера такое: Uеbег НирроИуtus, due егstеn Моnагchiаnег und due Rὄшиsсhе Кигсhе иn dег егstеn Нἅlftе des dritten Jаhгhunderts – Тhео1оg. Studien und Кгиtiкеn, 1853. 4 Неft. Разбор этой статьи у Дёллингера, стр. 275–310. Замечания Дёллийгера по поводу некоторых частных мыслей Гизелера заслуживают внимания, но возражёния его против общей постановки вопроса об участии Ипполита в новацианском движении основаны на софизмах.
См. примечание 87 [указанной работы].
Dὄllиngег – Нирроlуtus... s. 278. Другое возражение Дёллингера, что если бы Ипполит участвовал в римском новацианском движении, о нем было бы упомянуто или у Евсевия, или в переписке римского клира с Киприаном – наряду с другими наиболее замечательными личностями – исповедниками, увлекшимися новацианством, это возражение совершенно устраняется нашим предположением, что Ипполит и не принимал личного участия в возбуждении новацианского движения, и не был в то время в Риме, а принял на себя только поручение заочно действовать в пользу новациан, живя на Востоке.
Евсеев. кн. IѴ40;, гл. XIV-XV.