Новости западной догматики

На немецком языке имеется журнал, с исключительной задачей – резюмировать творчество немецких теологов за каждый истекший год. Журнал этот: Die Theologie der Gegenwart. Издается он восьмой уже год под редакцией профессоров различных университетов, в виде тетрадок, посвящаемых обзору литературы той или другой из теологических дисциплин за целый год ¹. В настоящее время предо мной находится первая Heft (тетрадь) журнала за текущий год, все 58 страниц которой посвящены „систематической теологии“, включающей в себя историю религии, догматику и этику. Поделиться сообщаемыми здесь новостями научно-догматического содержания, с читателями Богословского Вестника, я полагаю, было бы не бесполезно особенно с теми из них, кому, как и автору настоящей статьи, приходится иметь дело с догматикой.

Оживленно дебатировавшийся за последние годы вопрос о чуде нашел себе отзвук в работе Манделя (Mandel) „Вера в чудо“². Автор отличает космологически-эмпирическое понятие о чуде от религиозно-трансцендентального. В основе такого различения положено разграничение между миром и личностью. Взгляд Манделя на сущность и необходимость чуда, кратко может быть формулирован таким образом: чудо есть осуществление в жизни личности трансцендентального начала на естественной почве космического.

Другая работа, посвященная тому же вопросу, принадлежит

Лауереру (Lauerer)³. Особенное внимание здесь уделено не столько определению сущности чуда, сколько его значению для понимания христианства. По словам автора, христианская вера в чудо „утверждает непроходимую бездну между христианской истиной о спасении и новейшей мыслью“. Возникающий отсюда конфликт может быть устранен не преобразованием религии, но лишь преобразованием научной мысли. В частности, касаясь отношенья греха и чуда, Лауерер высказывает глубокую мысль, что динамизм чуда должен проникнуть собой миробытие в такой же степени, как и сила греха. Иначе от спасения остается одна мечта.

Другой современный, но старый, вопрос,– об откровении,– нашел себе исследователя в пасторе Винкельмане (I. Winkelmann). Его книга носит название: „Откровение. Догматические упражнения“⁴. Из особенностей этого, не совсем обыкновенного и для немецкой теологии, сочинения всего более примечательно то, что Винкельман с большой охотой цитирует „забытых“ авторов. Он не следует шаблону своего цеха. Не в пример прочим, „мастерам“ теологии, обязательно начинающим со Шлейермахера и едва дотягивающим до Ричля, пастор Винкельман черпает свой материал из более глубоких источников. При этом оказывается, что поднятые современной наукой вопросы касательно откровения давно уже были формулированы, даже обсуждены до мельчайших деталей. Словом, вопрос об откровении, сколько нов, столько же и стар. Его по своему решали богословы-ортодоксалы, утверждая непогрешимый авторитет Библии даже по букве. Но положительное течение, как всегда, сменилось отрицательным. Английский деизм провозгласил свой критерий откровения: разум и совесть. Далее мастерски анализируется сложный мир идей Землера, которому служил идеалом Эразм. Землера сменяет Лессинг, когда чистый индивидуальный разум приобретает нетерпимый характер в отношении ко всякому положительному откровенно. В Бенгеле вынаруживается плодотворнейший стимул теологии 18-го столетия. Выступает понятие исторической „экономы“; индивидуально-духовное сопрягается с общественно-историческим. Однако Винкельман не ограничивается отдельными очерками; он делает широкие обобщения: положительного, исторического, социального, чтобы обозначить черты истинного откровения.

Д-р Вебер (Weber) из Бонна принял на себя труд решения щекотливого и сложного вопроса об отношении библейской веры и историко-критической науки. В своей небольшой, но содержательной книжке ⁵ он показывает, как различные „противоречия“ опричиниваются не историей и ее методами, но стоящими за ними догматическими воззрениями. Современное исторически-критическое исследование Библии стоит также под догматическим влиянием идеи имманентности, характеризующей мировоззрение нашего времени. Впрочем, догматическая обусловленность исследования не факт лишь, но и необходимость, что оправдывает „верующую в откровение“ теологию, в подчинении и ею исторической работы влиянию своей веры.

На тему о церковном исповедании и догмате написаны трактаты Цаном (Eh. v. Zhan), Вольтером (W. Walther) и Люттге (Lüttge). Выражающееся в исповедании и догмате сознание Церкви представляет собой второй, после Библии, источники истины. Спрашивается, санкционирован ли этот источник Библией и Христом. Цан в докладе, прочитанном на всеобщей евангелически лютеранской конференции, ответил на поставленный вопрос утвердительно. Вольтер считает исповедание церковного учения прямою обязанностью духовенства. Люттге, наконец, высказывает ту мысль, что, как догмат ведет к религии, так обратно, и религия требует догмата. Дела людей следуют за ними не только в вечность, но часто также и в историю. Одним из таких, по сознанию немецкой положительно-теологической прессы вообще, был Мартин Кэлер, одинаково замечательный и как человек-христианин, и как профессор-ученый. Личность этого выдающегося теолога с обеих сторон нашла себе освещение в печати прошлого года. В Allgemeine Ev.-Lut. Kirchenzeitung дочь M. Кэлера, Анна Кэлер напечатала характеристику своего отца, личность которого живо обрисована здесь его собственными словами и словами его друзей. Теология же Кэлера, со стороны своих центральных идей и важности, обследовалась в том же издании Ценкером.

Воспоминанию о Кэлере посвящена также речь Лютгерта (Lutgert), произнесенная им в зале Галльского университета.⁶ В этой речи указана связь знаменитого теолога с общим духовным движением нашего времени и особенно с идеалистически-теософическими спекуляциями, которым сам Кэлер придавал большое значение.

Из трудов самого Кэлера в 1913 г. были переизданы: 1) „Время и Вечность“, 2) „Так называемый исторический Иисус и исторический библейский Христос“. Скажем особо о каждом из этих двух памятников творчества Кэлера.

1) „Время и Вечность“ представляет собой третий том „Догматических вопросов времени“ Кэлера. Этот труд ⁷ издается во второй раз по предначертанным самим Кэлером плану. Содержание книги многообъемлюще. Как постановки тем, так и ответы на них одинаково достойны „великого мастера“. Таково, напр., при обсуждении вопроса о теологии, последняя признается необходимым явлением живой религии и благословеньем для Церкви. Впрочем, Церковную теологию нужно отличить от модной теологии – разница между ними не по степени лишь, но и по существу. Это – раскол, идущий до корней и практических результатов. При всей любви моей к кафедре, – заявляет Кэлер,– Церковь для меня выше университета. Содержанию соответствует и совершенная форма. Он не ритор, у которого мысли поглощаются образами: наглядные сравнения у него только оболочка, воплощающая и оживляющая собой идею.

2) Другой переизданный труд Кэлера под вышеприведенным заглавием ⁸ отвечает на основной вопрос теологии 19-го столетия, не потерявшей, впрочем, современности и в 20-м. Это вопрос об „историческом Христе“. Иисуса во всевозможных вариациях и изобилии появлявшихся „Жизней Иисуса“ он считает уродливым созданием человеческой изобретательности. Подлинно исторический Христос это – Христос библейский, апостольский.⁹

Преобладающую идею новейшей Христологии выражает формула „второго Адама“. Эта идея, как и многие другие, получили в немецкой Догматике широкое распространение, благодаря Шлейермахеру, хотя не им первым была в нее внесена. Теперь той же идее посвятил свою первую работу Шеель (Lic. Н. Scheel).¹⁰ Из предшественников Шлейермахера, по выяснении идеи второго Адама, Шеель называет, кроме древней Догматики, в которой эта идея имела второстепенное значение, рационалиста А. Теллера, поставившего своей задачей положить в основу мировоззрения человечество Иисуса, игнорируя Божество Христа. Наоборот, теорией Шлейермахера весьма энергично подчеркивается все то новое, что открылось нам во Христе, вся полнота богочеловеческой жизни. Но вместе с этим, данным в христианском самосознании, образом, Шлейермахер определяет и объективный образ Христа –„второго Адама“.

Типичным явлением немецкой Теологии следует признать книгу об Иисусе Гейтмюллера (Heitmuller) вторая часть которой: Иисус Назарянин и путь к Богу“ в основе своей представляет доклад, читанный на конференции студентов-христиан в Аарау.¹¹ В противоположность первой, историко-критической, части, вторая отличается крайним религиозным субъективизмом. Высказанные автором мысли сводятся к положению: Иисус, это – символ нашей собственной религиозности. Несостоятельна также попытка объяснить, почему именно Иисус, а некто другой, есть путь, ведущий к Богу. Путь к Отцу, – говорит Гейтмюллер,– не лежит необходимо для каждого чрез Иисуса; однако чем ни тверже и самостоятельнее наша вера, тем меньше мы имеем оснований отказываться от этого пути. Словом, Гейтмюллер стоит на совсем особой точке зрения сравнительно с библейско-церковной.

Тем более отрадное впечатление производят такие явления западной догматики, как выход третьим изданием брошюры Имельса о Воскресении ¹² и серия статей напечатанных в Allg. Ev.–Luth. Kirchenzeitung под общим заглавием: Dass das Apostolikum noch fest steht.¹³ Первая работа (выдающегося догматиста) представляет собой положительную защиту исторической основы догмата с выяснением его религиозного значенья, в заключении, и многочисленными примечаньями, полными кратких, но содержательных указаний. Вторая работа – плод совокупного творчества таких корифеев западной догматической науки, как Кафтан, Дункман, Бахман, Грютцмахер, Имельс, Шлаттер и др. Предметом этой работы служат главные события жизни Иисуса, образующие собой вместе с тем и основные истины христианства. Обсужденье ведется с двух сторон: исторической и религиозно-ценностной.

Учение о человеке нашло себе в 1913 г. разработку у Грапе (Grape). Его труд: „Первочеловек, парадиз, подобие Божие“¹⁴ исследует антропологический вопрос с апологетической точки зрения. Автор основательно изучил положение вопроса о происхождении человека в современной естественнонаучной литературе и, потому, в первой, главной части своего труда дает обстоятельный реферат о первочеловеке. Высказанные им положения научно обоснованы и религиозно не неприемлемы. „Человек – рассуждает Грапе – стоял первоначально по своей телесной и духовной организации на более низкой ступени, чем теперь. Однако уже раннейшие типы носят ясно выраженный человеческий облик. Обезьянье происхожденье человека принадлежит к области басни... Искра религии была возжжена уже на первой ступени человечества и обнаруживалась, поскольку нам известно, преимущественно в культе мертвых“. В вопросе о рае, автор, к сожалению, не столь объективен и трезв. Им воссоздается рушившаяся – было теория преадамизма, или многих Адамов и Ев, откуда должен следовать и целый ряд грехопадений.

По вопросу о грехопадении Дункманом (Dunkmann) в журнале (Neue Kirch. Zeitschrift), ноябрь, напечатана статья: „Вина, Грех, Первородный грех“, в которой библейскому повествованию о грехопадении приписывается исторический характер в полном значении слова.

Эсхатологическая проблема, наконец, обсуждается в переизданной брошюрке д-ра Брауна (Braun): „Слава, которой мы чаем“.¹⁵ Надежда христиан на вечную жизнь выступает здесь с новой силой и углубленностью.

Понятно, статья Грютцмахера (R. Н. Grützmacher), по которой составлен настоящий очерк, не имеет исчерпывающей полноты. Она резюмирует лишь наиболее крупные, принадлежащие видным теологам, произведения немецкой богословской мысли и притом исключительно одного евангелически-лютеранского направления. Мелких же произведений мало известных авторов, равно как догматических трудов католических ученых она не касается. Все же и по этой статье мы можем несколько представить себе, какие ставятся вопросы и как движутся они к своему разрешению в германской теологической университетской, по большинству экспонатов, науке.

А. Туберовский