Май

1 мая

Святая Библия представляет нам множество примеров долготерпения и крайнего милосердия Бога к людям. Господь чудесным образом освобождает народ израильский от тяжкого плена, выводит его из Египта, охраняет его среди долголетнего странствования, посылает ему святых мужей для наставления и поучения. Эти святые мужи, которым Господь является в таинственных видениях, которые слышали волю Всевышнего и получали от Него знание будущих событий, называются пророками. Среди народа непокорного и часто увлекаемого идолопоклонством они свято хранили закон Господень и память об обетованиях Божиих. Они старались отвратить иудеев от путей зла, проповедовали им покаяние, грозили им тяжкими бедствиями за грехи и напоминали им об обещанном Мессии, или Спасителе. Но иудеи почти всегда преследовали этих строгих и правдивых вестников воли Божией и охотнее слушали лжепророков, которые льстили и потакали их страстям и порокам. Строгая правда не всегда приятна людям; но слова Господа должны утешать гонимых. Он сказал: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5:10).

Из шестнадцати пророков, оставивших нам свои писания, большие (по количеству писаний) суть: Исаия, Иеремия, Даниил и Иезекииль.

1 мая Церковь воспоминает святого пророка Иеремию, жившего около 600 лет до Рождества Христова. Иеремия был сыном священника Хелкии и с ранних лет исполнен был Духа Божия. Ему было всего пятнадцать лет, когда Господь велел ему возвещать Его волю народу иудейскому. «Владыко Господи, – сказал Иеремия, – я еще отрок и не умею говорить народу». Но Господь сказал: «Не говори, что ты отрок, ибо ты пойдешь, куда Я тебя пошлю, и будешь говорить то, что Я скажу тебе. Не бойся, ибо Я с тобою!» И Господь прикоснулся к устам Иеремии и сказал: «Се даю слова Мои во уста твои и поставлю тебя над народами и над царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, и опять созидать и насаждать» (Иер. 1:6–10).

Это было в царствование одного из благочестивых царей иудейских, Иосии, который старался восстановить поклонение единому Богу; но иудейский народ в то время предавался порокам и идолослужению. Не только в окрестностях Иерусалима, на холмах и в лесах, но даже около самого храма Господня стояли идолы, которым совершались усердные жертвоприношения, между тем как служение истинному Богу ограничивалось одними только внешними обрядами. Иеремия, послушный велению Божию, стал укорять народ за идолопоклонство и грозить ему гневом Господним. Он говорил иудеям, что скоро нападет на них народ сильный, который опустошит их отечество, разорит их сыновей и дочерей и разрушит их города.

«Сие глаголет Господь, – говорит пророк, – созову царства земные от севера, и придут, и поставит каждое престол в преддвериях врат иерусалимских, и на всех стенах окрест его, и у всех городов иудейских.

И произнесу на них суд Мой за все пороки их и за то, что оставили Меня, приносили жертвы богам чуждым и поклонялись делам рук своих» (Иер. 1:15–16). «Услышьте слово Господне, дом Иаковлев и все племена дома Израилева! Сие глаголет Господь: какое погрешение нашли во Мне отцы ваши, что удалились от Меня и пошли вослед суетных и осуетилися?» (Иер. 2:4–5).

«Я говорил людям Моим, – так передавал пророк грозные суды Божии, – станьте на пути и рассмотрите, и расспросите о стезях Господних, Который есть путь блага, и идите им, и найдете очищение душам вашим; но они сказали: не пойдем. Я поставил им стражей и говорил: услышьте звук трубный; но они сказали: не послушаем. И потому, услышьте, народы, и услышь, вся земля, как Я накажу их. Я наведу на них великие бедствия, плоды злых помышлений их за то, что не послушали слов Моих и отреклись от закона Моего. Зачем приносят они Мне фимиам из Савы и благоухания из отдаленных стран? Всесожжения их неугодны Мне, и жертвы их не радуют Меня» (Иер. 6:16–20).

Народ с гневом слушал эти строгие слова и по наущению жрецов своих и лжепророков яростно преследовал Иеремию. Сам пророк иногда упадал духом от преследования врагов. «Я в посмеянии весь день, – восклицал он. – Слово Господне стало для меня поношением. И я сказал себе однажды: не упомяну имени Господня и не стану говорить от имени Его, но тогда возгорелся во мне огонь, опаляющий кости мои; я впал в бессилие. Я слышал, как совещаются против меня, как прежние друзья мои говорят между собою: нападем на него и отомстим ему. Но Господь со мною, как воин непобедимый, и потому не устоят преследующие меня» (Иер. 20:8–11).

Между тем предсказания исполнились; бедствия Иерусалима начались; на них напал египетский царь, фараон Нехао, и завладел Иерусалимом. Царь Иосия умер от раны, полученной в сражении. Иеремия оплакал смерть благочестивого царя. Вместо Иосии фараон назначил царем Иоакима, который должен был платить ему дань. Но это первое бедствие не привело иудеев к покаянию; они продолжали грешить и исполнять только внешние обряды закона, состоявшие в жертвах и всесожжениях. Но не внешних только обрядов требует Господь; Ему прежде всего нужно сердце, исполненное искреннего раскаяния, веры и любви. Господь велел Иеремии встать в дверях храма и говорить входившему народу: «Вот что говорит Господь сил, Бог Израилев: исправьте пути ваши и дела ваши, и вселю вас в месте сем. Не надейтесь на слова суетные, когда восклицаете: сей храм Господень! Сей храм Господень! Сей храм Господень! Но исправьте дела и помышления ваши, судите праведно, не угнетайте странника, вдовицу и сироту, не проливайте кровь невинную, не поклоняйтесь богам чуждым, и вселю вас в землю, которую дал отцам вашим. Но вы полагаетесь на слова ложные; вы крадете, убиваете, клянетесь лживо, прелюбодействуете, поклоняетесь идолам, и потом приходите и становитесь предо Мной, в храме сем, в котором призывается имя Мое, и думаете, что этим прикрываются прегрешения ваши. Разве дом, в котором призываете имя Мое, – вертеп разбойников?» – «В день, в который Я вывел отцов ваших из Египта, – продолжал Господь устами Иеремии, – Я не говорил им о всесожжениях и жертвах, но Я говорил им: послушайте слов Моих, и Я буду вам Бог, и вы будете Моими детьми! Ходите по закону Моему и получите все доброе! Но они не послушались Меня, не приклонили уха к словам Моим, предались страстям и порокам, шли назад, а не вперед, с самого того дня, как Я вывел их из Египта. И Я посылал им служителей и пророков Моих, но они не слушались их, они ожесточили сердца свои» (Иер. 7).

Вслед за этим Господь открыл Иеремии все бедствия, которыми Он накажет иудеев: долговременное подданство их чужому народу, разорение Иерусалима, запустение всей Иудеи. «И будут трупы людей в снедь птицам небесным, зверям земным, и некому будет отогнать их, – говорил Господь. – И удалю от городов Иудиных и от улиц иерусалимских голос радующихся и голос веселящихся, голос жениха и голос невесты, ибо запустеет вся земля сия» (Иер. 7:33–34).

Иеремия с сокрушением сердечным молил Бога о помиловании, но Господь требовал покаяния иудеев и исправления их; они же упорствовали в грехах своих, и угрозы должны были исполниться. Иеремия верно и бесстрашно передавал народу слова Господа, призывая его к покаянию. Он беспрестанно проповедовал среди собраний народных, и в храме, и у царского дворца. Однажды он по повелению Господнему взял глиняный сосуд и разбил его перед всеми, предвещая, что точно так Господь уничтожит и сокрушит народ, творящий беззакония. Но слова его не вразумляли слушателей, а только возбуждали в них негодование и ярость. Они однажды схватили Иеремию на церковном дворе и в гневе восклицали: «Он достоин смерти за то, что говорил о Иерусалиме». Но Иеремия спокойно отвечал им: «Господь велел мне говорить вам эти слова. Обратитесь к Нему, исправьте дела ваши, исполняйте заповеди Божии, и, может быть, Бог, по милости Своей, отвратит предназначенные вам бедствия. Со мною же делайте что хотите, я в руках ваших, но знайте, что с вас взыщется кровь моя, ибо Господь воистину послал меня, и я воистину говорил вам Его слова». Но народ, жрецы и лжепророки продолжали требовать его казни, пока наконец князья иудейские не успокоили смятения и не спасли Иеремию из рук врагов его. Вскоре после этого Навуходоносор, царь Вавилонский, овладел Иерусалимом, разграбил храм и отвел в плен значительное число иудеев. Он оставил царем Иоакима, наложив на него дань. Иеремия знал, что плен продолжится семьдесят лет, и говорил это царю и народу; но лжепророки обнадеживали их, уверяя, что плен будет непродолжителен, и Иеремия был заключен в темницу.

Тут Господь сказал ему: «Возьми книгу и впиши в нее все слова Мои, с тех пор как Я начал говорить с тобою, и вели прочесть эту книгу перед народом. Услышав вновь, какими бедствиями Я накажу его, не отстанет ли он от грехов своих и не обратится ли ко Мне, чтобы Я простил ему?»

Иеремия призвал ученика своего, Варуха, и тот, сидя у окна темницы, писал, что говорил ему пророк. Когда все это было написано, Иеремия сказал ему: «Я не могу идти в дом Божий, ибо я заключен; но пойди ты в день поста, прочитай эту книгу перед народом. Не смирится ли он перед Господом и не отстанет ли от злых дел своих?» Варухтак и сделал. Царь узнал о том, велел принести себе книгу и сжег ее; но Господь повелел Иеремии написать снова книгу, в которой он повторил прежнее, прибавил новые откровения, бывшие ему от Господа, и, между прочим, пророчество о скором убиении Иоакима. Действительно, Иоаким, прельщенный словами лжепророков, отказался платить дань победителю. Навуходоносор послал войско. Иоаким был убит, и вместо него назначен царем Иехония, а за ним – Седекия.

Иеремия глубоко скорбел о своем отечестве. Он умолял Бога смягчить праведный гнев и прекратить бедствия; Господь утешал его указанием на будущее время, когда он возвратит иудеев из плена и вновь поселит их на землю, обещанную потомству Иакова. «Тот, Кто рассеял Израиля, вновь соберет его, – говорил Господь, – и будет охранять его, как пастух охраняет стадо свое» (Иер. 31:10). – «Голос в Раме слышен; плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет; но вот говорит Господь: да отдохнет голос твой от вопля, и глаза да отдохнут от слез, ибо будет награда делам твоим и сыны твои возвратятся в пределы свои» (Иер. 31:15–17). Еще на другое, более радостное событие указывал Господь. Он повторил Иеремии обещание о Спасителе, Который родится из племени Давида.

«Се дни грядут, – говорил Господь, – когда исполню слово благое, которое Я дал дому Израилеву и дому Иудину. Во дни оные и в то время произращу от Давида отрасль правды, и сотворит суд и правду на земле. Во дни оные спасен будет Иуда, и Иерусалим пребудет в надежде, сие есть имя, которым нарекут его: Господь праведен наш» (Иер. 33:14–16).

Как мы сказали, Иеремия, наставленный Богом, предвещал иудеям долгий плен. Он писал тем из них, которые были отведены в Вавилон, чтобы они сносили терпеливо участь свою, чтобы строили дома, вступали в брак, потому что нескоро возвратятся в Иерусалим; чтобы не слушались лжепророков, убеждавших их к восстанию, а молили бы Бога о благоденствии страны, в которой находятся. Это письмо сделалось известно в Иерусалиме и возбудило гнев иудеев. Они убедили царя Седекию вновь заключить в темницу недавно освобожденного пророка.

Седекия, не вразумленный примером предшественников своих, отказался платить дань, и Навуходоносор с сильным войском осадил Иерусалим. Царь тогда призвал Иеремию и спрашивал его совета; пророк советовал покориться; но лжепророки предвещали, что царь Вавилонский скоро снимет осаду. Действительно, через несколько дней Навуходоносор снял осаду, услышав, что царь Египетский идет на помощь иудеям. Лжепророки восторжествовали, и Иеремия был посажен в глубокий тинистый ров; но скоро все убедились, что он был прав: Навуходоносор, победив египтян, снова обратил все силы против Иерусалима. Устрашенный Седекия велел вывести пророка изо рва и вопрошал его о судьбе своей и всего народа. Иеремия предвещал горестные события, и пророчество его вскоре исполнилось. Иерусалим был осажден, долго терпел сильный голод и наконец был взят. В глазах Седекии умертвили его сыновей, а ему потом выкололи глаза и закованного цепями отвели в Вавилон. Дома все были срыты или сожжены, храм разрушен. Навуходоносор взял из храма все оставшиеся в нем драгоценности и золотые сосуды и отвел в плен множество иудеев. Иерусалим опустел; в Иудее только остались пастухи и земледельцы.

Когда враги грабили город, Иеремия с некоторыми священниками вошел в храм и, взявши с алтаря священный огонь, который еще в дни Моисея и Аарона сошел с неба на жертвенник, скрыл его в безводный колодезь. Потом с теми же священниками вынес он из храма Кивот Завета и поставил его в пещеру, находившуюся в той горе, с которой Моисей увидел Землю обетованную. Эту пещеру Иеремия завалил камнем и начертал на нем имя Господне. Предание говорит, что это место сделалось недоступным ни для кого и что Иеремия сказал священникам: «Господь отошел от Сиона на небо и опять придет с силою; а это будет, когда все народы станут поклоняться древу. Тогда Моисей вынесет из пещеры Кивот Завета, и Аарон разогнет скрижали Закона».

По приказанию царя начальник войск вавилонских оказывал уважение пророку и предлагал ему идти в Вавилон, обещая, что он будет жить там в почете и довольстве; но Иеремия предпочел остаться с беднейшими жителями Иерусалима. Он излил печаль свою о тяжелой судьбе иудеев в песне, известной под названием «Плач Иеремии»; продолжал возвещать иудеям волю Божию и увещевал их к покорности и покаянию. Но, как и прежде, иудеи мало внимали словам пророка; через некоторое время они взбунтовались против начальника, назначенного Навуходоносором, и умертвили его; и потом, испугавшись гнева царского, они убежали в Египет и насильно взяли с собой Иеремию. В Египте Иеремия много пророчествовал, между прочим, о падении Вавилона и о гибели иудеев, удалившихся в Египет. Рассердившись на него, они побили его каменьями. Пророчество сбылось в тот же год: Навуходоносор овладел Египтом и предал смерти всех иудеев, находившихся там.

Между египтянами сохранилось пророчество Иеремии о прибытии в их страну Девы с Младенцем, рожденным в вертепе и положенным в ясли; египтяне поэтому изображали деву, близ которой в яслях лежит младенец, и поклонялись этому изображению. Царь Птоломей, долгое время спустя, спрашивал жрецов, что значит это изображение, и они отвечали ему: «Это – великая тайна, предвозвещенная нашим отцам великим пророком. Мы ждем исполнения ее».

Впоследствии, когда израильский полководец Иуда Маккавей вышел в поход против царя Антиоха, ему явился в видении пророк Иеремия, сияющий славой. «Кто это?» – спросил Маккавей. Ему отвечали: «Сей есть истинный братолюбец, святой пророк Иеремия, который много молит Господа о людях и о Святом городе». Иеремия простер руку и, дав Иуде Маккавею золотой меч, сказал: «Приими сей святой меч, дар от Бога, и сокруши им врагов Израиля!»

2 мая

Великий князь Владимир, просветивший отечество наше светом истинной веры, разделил свои владения на двенадцать уделов, которые раздал сыновьям своим и усыновленному племяннику своему Святополку. Это разделение на уделы было тогда в обычае: может быть, великие князья надеялись найти в сыновьях и родственниках своих помощников в трудном деле правления; но эта надежда редко сбывалась, и разделение государства между несколькими князьями было причиной раздоров и распрей, которые долго волновали Россию. Когда Владимир скончался в 1015 году при нем находился только усыновленный племянник его, Святополк, князь Туровский; Владимир не любил его, хоть и наделил его наравне с сыновьями своими; вероятно, он знал его дурные наклонности и предвидел в нем злодея. Действительно, лишь только умер Владимир, Святополк захотел овладеть его престолом; он собрал граждан, дал им богатые дары и объявил себя государем. В это время любимый сын Владимира Борис, князь Ростовский, находился в походе; печенеги незадолго до этого напали на Русь, и великий князь послал против них молодого Бориса, особенно любимого народом и войском, ибо был «всячески украшен, яко цвет в юности своей», говорит летописец, «на ратях храбр, в советах мудр, и благодать Божия цветяше на нем». Святополк опасался этой любви народа и войска; он боялся найти соперника в князе Ростовском и потому решился погубить его. Он подговорил нескольких бояр вышгородских умертвить Бориса и, скрывая свое намерение, послал к Борису с дружескими словами.

Борис, не встретив печенегов, находился уже на обратном пути и стоял близ реки Альты (близ Переяслава), когда получил посольство от брата и весть о смерти отца. Воины его говорили ему: «Поди в Киев и займи престол отца твоего; народ любит тебя, и войско будет за тебя». Но Борис отвечал: «Не пойду против старшего брата; я должен повиноваться ему, как отцу». Между тем некоторые из приближенных Бориса предупреждали его об умыслах Святополка; но молодой князь, добрый и великодушный, не мог поверить злобе и коварству брата и не захотел брать никаких предосторожностей. Глубоко огорченный смертью отца, он искал утешения в молитве.

Недолго спустя, в ночь с субботы на воскресенье, он со слезами молился в шатре своем, когда вдруг известили его, что злодеи, посланные Святополком, уже окружили шатер его. Нечего было думать о спасении. Борис стал еще пламеннее молиться и, взглянув на икону Христа, воскликнул: «Господи Иисусе Христе, Сын Божий, в человеческом образе явившийся на земле для спасения нашего и изволивший умереть на кресте грехов наших ради! Сподоби меня претерпеть страдание сие, не от врагов, а от брата нанесенное, и не постави ему этого во грех». После молитвы Борис, предав себя воле Божией, лег на одр и стал спокойно ожидать смерти. Злодеи ворвались в шатер и пронзили копьями молодого князя. Один из отроков его, по имени Георгий, родом из Венгрии, хотел защитить любимого господина; но и его убийцы умертвили и, видя на шее у него золотую гривну, отсекли ему голову, чтобы снять гривну. Потом положили на колесницу тело Бориса и повезли к Святополку. Тяжело раненый Борис еле дышал; но Святополк, узнав об этом, послал двух варягов, которые довершили злодеяние, вонзив меч в сердце умирающего. Это было 24 июля. Тело убиенного князя похоронили в Вышгороде, в церкви Святого Василия.

После убиения Бориса Святополк решился тоже погубить князя Муромского, Глеба, родного брата Бориса, сына одной с ним матери¹⁰ и тоже любимого народом за добродетель и мужество. Он послал сказать ему, что отец его болен и желает его видеть. Глеб немедленно отправился в путь, но в ночное время на берегу реки конь его споткнулся и повредил ему ногу; однако, спеша к отцу, он продолжал путь водою. Близ Смоленска настигли его посланные от другого брата, Ярослава, князя Новгородского. Они сказали ему: «Не ходи к Святополку! Отец уже умер, и Святополк убил Бориса и хочет убить и тебя». Это известие поразило Глеба глубокой печалью, ибо он нежно любил отца и был чрезвычайно дружен с братом своим Борисом. «Увы мне, Господи! – восклицал он. – Лучше бы мне умереть с братом, чем жить на свете сем. Где сладкие речи твои, брат мой любимый? Никогда уже не услышу я тихого голоса твоего!» И Глеб неутешно скорбел о смерти отца и любимого брата. Но предостережение Ярослава пришло уже слишком поздно; злодеи, посланные Святополком, тут же застали Глеба и бросились на него с обнаженными мечами. Глеб начал молиться и с молитвой на устах предал душу Богу. Собственный повар его, соединившись со злодеями, чтобы угодить Святополку, перерезал ему горло. Тело его бросили на берегу реки, слегка закрыв хворостом. Через некоторое время, как говорят летописцы, место это ознаменовалось чудесными явлениями: иногда показывался на нем столб огненный, иногда прохожие и пастухи слышали ангельское пение. Смоленские граждане обратили на это внимание и, найдя близ реки тело убиенного князя, перенесли в Смоленск.

Между тем Святополк, продолжая злодеяния свои, убил еще третьего своего брата, Святослава. Но скоро нашелся мститель: против него восстал Ярослав; четыре года продолжалась между ними кровавая война. Святополк просил помощи у тестя своего, короля Польского, и призвал врагов в Россию. Наконец на берегу реки Альты, на том самом месте, где был убит Борис, произошло жестокое сражение. Ярослав, прибыв к этому месту, воскликнул: «Кровь братьев моих вопиет к Тебе, Владыко Господи, Боже мой! Молю Тебя, отмсти за кровь праведников сих, как мстил Каину за кровь Авеля!» Вслед за этим Ярослав подал знак к битве, и после кровавого боя Святополк обратился в бегство. На него напало расслабление; он не мог сидеть на коне, и воины вынуждены были нести его на носилках. Гонимый страхом и караемый гневом Божиим, Святополк не мог оставаться на одном месте: ему все казалось, что неприятели преследуют его. Он некоторое время скитался по разным странам и наконец умер в безумии в степях богемских. Он известен в истории под прозванием Окаянного.

По окончании войны, когда Ярослав стал княжить в Киеве, он перенес из Смоленска тело Глеба и положил его рядом с Борисом в церкви Святого Василия. Но церковь эта через некоторое время сгорела, а между тем чудеса совершались над гробницами князей. Тогда Ярослав построил новую церковь и, вскрыв гробницы, нашел нетленными тела убиенных. При Изяславе, сыне Ярослава, церковь эта пришла в ветхость, и великий князь построил новый храм во имя Бориса и Глеба и перенес туда мощи святых страстотерпцев. Это было 2 мая 1072 года; и с тех пор в этот день установлен праздник – перенесение мощей святых Бориса и Глеба. Вторичное торжественное перенесение мощей было при Владимире Мономахе, который положил их в серебряную, богато украшенную раку и перенес в новый храм 2 мая 1115 года. Многими чудесами прославились мощи святых страстотерпцев, память которых Россия всегда глубоко уважала, считая их своими небесными заступниками.

в тот же день

На юго-западе от России, близ Дуная и Черного моря, живут болгары – народ, связанный с нами единством веры, происхождения и языка. Болгары издревле славились воинской доблестью, часто тревожили нападениями своими северные области Греческой империи и даже угрожали Константинополю. От частых сношений с греками вера Христова с VIII века стала известна болгарам. В начале IX века один болгарский князь, Баян, скончался мученической смертью за христианскую веру, предсказав, что эта вера распространится по всей земле Болгарской.

Предсказание это действительно скоро сбылось. В середине IX века вступил на болгарский престол племянник мученика Баяна, Борис или Богорис, который сделался просветителем своего народа. Один греческий пленный по имени Феодор Куфара, находившийся в Болгарии, старался обратить его к Богу истинному; а между тем сестра Бориса, еще в малолетстве взятая в плен греками, воспитывалась в Царьграде в христианской вере. По заключении мира между Борисом и императрицей греческой Феодорой¹¹ произошел размен пленных. Куфара возвратился в Грецию, а сестра Бориса – в Болгарию. Полная ревности к вере христианской, она старалась просветить брата. Он долго не решался оставить веры отцов; но голод и заразительные болезни, свирепствовавшие в Болгарии, внезапно прекратились, когда Борис по совету сестры призвал на помощь Бога христиан; это чудесное событие расположило его внимать благосклонно словам сестры, и наконец он послал в Грецию за христианскими наставниками. Император прислал к нему Мефодия, незадолго перед тем ходившего с братом своим Константином просвещать хазар. Другое предание говорит, что Борис посылал в Грецию не за наставниками, а за искусными живописцами, потому что желал украсить живописью дом, который выстроил для охоты, и что Мефодий, посланный императором, воспользовался этим, чтобы проповедовать слово Божие. Борис, говорит предание, велел ему изобразить на стенах дома что-нибудь страшное. Мефодий изобразил Страшный суд и муки грешников и потом объяснил царю значение картины. Слова Куфары и сестры и чудесное прекращение бедствий уже подготовили Бориса к принятию христианской веры. Мефодий с помощью Божией довершил начатое. Борис сделался христианином. Он принял Святое крещение, при чем был назван Михаилом.

Народ болгарский был очень недоволен, что князь оставил веру предков; произошли смуты и мятежи, которые скоро, впрочем, были усмирены, но вера христианская очень медленно утверждалась в народе, хотя усердные проповедники старались распространять святое учение. Патриарх Константинопольский Фотий принимал живое участие в просвещении страны и письменно объяснял Борису догматы веры; святые учители славян, Константин и Мефодий, отправляясь в Моравию, посетили Болгарию и проповедовали народу слово Божие на славянском языке. Тогда многие обратились; но вскоре новые смуты начали волновать только что возникшую Болгарскую Церковь. Папа Николай, узнав об обращении болгар, поспешил прислать в Болгарию своих проповедников. В это время начиналось разделение Церквей Восточной и Западной. Римские проповедники начали учить болгар несогласно с прежними проповедниками и вводить измененный Символ веры . Кроме того, они восставали против употребления славянского языка в богослужении, старались утвердить власть папы в Болгарии, возбуждали недоверие и вражду к грекам и убеждали болгар изгнать греческих священников. Наконец Борис убедился, что папа старается не столько о просвещении страны, сколько о собственном своем преобладании в ней, и послал сродника своего в Константинополь, где в то время созван был собор для разрешения спорных дел Церкви. После долгих прений решено было на соборе, что Болгария принадлежит Восточной Церкви. Римский легат оставил страну. В Болгарии утвердилось богослужение на славянском языке, и слово Божие, проповеданное и объясненное на общепонятном наречии, стало быстро распространяться. В 885 году, когда умер епископ Моравский святой Мефодий, немецкие епископы, долго преследовавшие его, изгнали его учеников. Болгары радостно приняли их, и благочестивый преемник Мефодия, епископ Горазд, и ученики его Климент, Наум, Лаврентий, Савва и Ангеларий поселились в Болгарии, где под покровительством царя они деятельно занялись переводом духовных книг и распространением веры христианской. Церковь Болгарская причислила своих наставников клику святых и прославляет их под именем Седьмочисленных. Вообще все славянские земли много обязаны им за их труды. Почти все книги духовного содержания – творения святых отцов, жития святых, которые в X и XI веках распространились во всех соседних странах, в том числе и в России, – писаны были в Болгарии. Скоро славянские наставники совершенно заменили там греческих. Борис оказывал им всякое покровительство, любил беседовать с ними и очень заботился о распространении веры во всех областях Болгарии. Он построил много церквей; при нем епископ Климент устроил обитель в Охриде, где потом была кафедра Болгарской патриархии.

После пятидесятилетнего царствования Борис удалился в монастырь, передав правление двум сыновьям своим, Владимиру и Симеону. Но, узнав, что Владимир старается совратить болгар с пути христианского, он снова надел царское облачение, лишил старшего сына престола и, с согласия бояр, вручил правление одному Симеону, который царствовал сорок лет к счастью и славе подданных своих. Во время его правления христианская вера совсем утвердилась в стране и просвещение делало быстрые успехи. Старец же Борис весь предался молитве, сохраняя между тем горячее участие к судьбе народа своего; во время бедствия болгары прибегали к его советам и молитвам. Он скончался в глубокой старости 2 мая 907 года.

в тот же день

Во II веке при императоре Адриане богатый римлянин по имени Катал купил себе в рабство христианское семейство. Состояние рабов у римлян было очень тяжелым: господа имели неограниченную власть над рабами своими и могли даже лишить их жизни; они почти не считали их людьми и обращались с ними чрезвычайно жестоко, ибо не имели понятия о законе любви к ближнему, который заповедал нам Христос. Христианам быть рабами у язычников было еще тем труднее, что в домашней жизни их господ встречались часто совершенно противные христианской вере обычаи и обряды, в которых их принуждали участвовать. Но пока от них не требовалось чего-либо противного их закону, христианские рабы во всем повиновались воле господ своих и служили им со всевозможным усердием, стараясь тем угодить Богу; они с терпением переносили жестокое с ними обращение и в скорби уповали на Господа, Который искупил нас всех и даровал духовную свободу верным служителям Своим. Они в точности исполняли слова апостола: «Рабы, во всем будьте послушны господам вашим по плоти, не в глазах только служа им, как человекоугодники, но в простоте сердца со страхом Божиим, и все, что вы ни делаете, делайте от души и как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа получите наследие, ибо вы служите Господу Христу!» (Кол 3:22–24).

Так поступали рабы, купленные Каталом, Еспер и жена его Зоя. Находясь между язычниками, они жили по заповедям Иисуса Христа, воспитывали в благочестии сыновей своих Кириака и Феодула и служили усердно господам своим. Господа их не знали, что они христане, и были ими очень довольны, потому что они честно выполняли возложенные на них обязанности. Зоя ухаживала за домашними животными, а Еспер с сыновьями работали то в поле, то в доме; целый день они трудились и находили отдых и отраду в теплой молитве к Отцу Небесному.

Так прошло несколько лет. Кириак и Феодул, достигнув юношеского возраста, начали тяготиться рабством своим у язычников. Они иногда говорили матери своей: «Мы желаем хранить заповеди Христовы и потому должны оставить язычников». Мать объясняла им, что обязанность их – оставаться покорными господам своим, ибо, и живя с язычниками, можно исполнять закон Христов. Но юноши, горя пламенной любовью к Господу, столько пострадавшему за нас, жаждали мученичества за имя Его. Они беспрестанно уговаривали мать объявить Каталу, что они христиане. «Ты представь нас господину нашему, – говорили они, – и мы смело скажем ему то, что Господь вложил нам в уста. Христос предал Себя за нас в руки иудеев, и был распят, и умер; так и мы хотим умереть за имя Его и получить жизнь вечную». Но мудрая и рассудительная мать старалась удержать сыновей. Она боялась, как бы они не ослабели в добровольно избранном подвиге. Господь не повелевает нам самим искать трудных подвигов и испытаний, но хочет, чтобы мы с терпением и покорностью переносили то, что Он Сам посылает нам. Терпение, смирение, покорность Его святой воле – вот подвиги, Ему всегда угодные.

Однако юноши решились объявить Каталу, что они – христиане. Однажды, встретившись с ним у крыльца, они приветствовали его, громогласно исповедуя при этом веру свою. «Ты – господин над телами нашими, – говорили они ему между прочим, – но души наши принадлежат Богу вечному».

Эти слова изумили Катала. «С ума сошли что ли эти дети? – сказал он. – Позвать мне родителей их!» Но Еспер в это время был в отсутствии по поручению господина своего, и Катал решился отложить допрос до другого времени. Жена его должна была скоро родить, и он вознамерился при этом случае испытать веру рабов своих; до тех же пор он отослал их в деревню.

Язычники при всяком радостном событии приносили жертвы богам своим. Жертвоприношения состояли обыкновенно из животных, которых во время известных обрядов закалывали на алтарях идольских и потом разделяли между жрецами и присутствовавшими язычниками. При сем возливали вино и курили фимиам. Все язычники вкушали потом от жертв идольских в знак уважения к богам. Понятно, что христиане гнушались этой пищи, оскверненной языческим обрядом. Согласиться принести жертву богам или вкусить от жертвоприношения считалось равным отречению от Христа; язычники же обыкновенно старались принудить их к этому всеми мерами.

У Катала родился сын. При этом радостном событии он в присутствии знакомых и домашних своих совершил торжественно жертвоприношение богине Фортуне. Все веселились в его доме; а христиане, сосланные в деревню, усердно молили Бога ниспослать им помощь Свою, ибо они предчувствовали, что приближается время их подвига. Действительно, Катал велел отнести им, как и другим рабам своим, блюдо мяса и сосуд вина от жертвоприношения. Зоя, увидев служителя с блюдом и сосудом, подняла глаза к небу и воскликнула: «Господи Боже, будь с нами и утверди нас в Своем исповедании: ибо иного бога, кроме Тебя, не знаем!» И, взяв блюдо, она выбросила собакам все, что на нем находилось, а вино вылила на землю. Об этом тотчас же донесли Каталу. Он ужасно рассердился и велел позвать все семейство.

– На кого надеетесь, что дерзнули оскорбить богиню Фортуну и меня? – строго спросил он.

– Надежда и упование наше – Иисус Христос, Сын Бога вечного, – твердо отвечала Зоя.

– Увидим, избавит ли Он от мучений сыновей твоих, – сказал Катал и тут же приказал жестоко мучить юношей.

С твердостью смотрели отец и мать на страдания детей, увещевая их надеяться на Бога. Юноши мужественно вытерпели страдания. Тогда Катал повелел повергнуть Еспера и Зою в огонь вместе с сыновьями их, что и было исполнено. Среди жестоких страданий они все славили и благодарили Бога, укреплявшего их, и с молитвой отошли к Нему.

3 мая

Вероятно, многие из читателей наших бывали в Киеве и посетили знаменитую Печерскую лавру. Эта обитель, в которой покоятся мощи стольких угодников Божиих, основана была вскоре после того, как отечество наше приняло христианскую веру. Основателем ее был преподобный Антоний, уроженец города Любеча. Приняв иночество на Афонской горе, он в первой половине XI века пришел в Киев; близ Днепра, в горе нашел он пещеру и поселился в ней. Слух о его святой жизни привлек к нему нескольких учеников, которые, как и он сам, жили сперва в пещерах. Один из учеников его, преподобный Феодосий, расширил пещерные кельи, построил несколько святых церквей, оградил обитель и ввел в ней устав общежития. Потому преподобные Антоний и Феодосий и почитаются у нас основателями русского иночества. Подробности жизни преподобного Феодосия переданы нашим первым летописцем Нестором, который сам был иноком в Печерской обители.

Преподобный Феодосий родился в городке Василеве, недалеко от Киева, но еще ребенком переселился с родителями в Курск. Они были богаты и выучили сына своего грамоте; лет тринадцати Феодосий лишился отца. С самого юного возраста мальчик полюбил Господа всем сердцем; ходить в церковь, читать божественные книги было для него высшей радостью, ради которой он охотно оставлял игры и детские забавы. Кто искренно любит Бога и старается следовать заповедям Господним, любит и ближних. Феодосий раздавал бедным все, что имел, и, желая помочь крестьянам, ходил работать с ними.

Мать Феодосия горячо любила сына своего, но понятия их не сходились. Ей казалось унизительным, что он носит бедную одежду, что он разделяет труды крестьян, и она старалась то лаской, то угрозами отвлечь его от такого образа жизни и внушить ему любовь к земным благам; но Феодосий продолжал предпочитать всему молитву и смиренную, трудолюбивую жизнь.

Много пришлось ему вытерпеть от гнева матери. Однажды он решился было тайно уйти в Иерусалим с богомольцами; но мать поспешила за ним, настигла его и, жестоко наказав, привела домой. Потом Феодосий, узнав, что часто в приходской церкви богослужение не совершалось за неимением просфор, стал печь просфоры, ибо желал чем-либо служить Богу. На вырученные деньги он опять покупал муки для просфор, а всю прибыль отдавал нищим. Сверстники смеялись над ним, но Феодосий не обращал на это внимания. Когда же случалось, что мать с гневом укоряла его, говоря, что он низким занятием бесчестит род свой, то Феодосий с кротостью отвечал ей: «Любезная мать! Иисус Христос дал нам пример смирения, Сам смирив Себя ради нашего спасения. И какое унижение мне в том, что я занимаюсь приготовлением того хлеба, который должен претвориться в пречистое тело Христово?» Мать, услышав такие слова, на время успокаивалась, но потом снова начинала сердиться, бранить и бить сына своего.

Преследуемый таким образом, Феодосий стал жить у одного священника. Через некоторое время начальник города, услышав о его благочестии и о жестоком обращении матери с ним, взял его под свое покровительство. И тут Феодосий раздавал нищим все, что получал, и, думая угодить Богу добровольными страданиями и лишениями, хранил строгий пост и носил на теле железные вериги.

Феодосий очень желал совсем оставить мир и вступить в монастырь. Тогда уже было около Киева несколько монастырей, устроенных греческими монахами. Будучи двадцати трех лет от роду, Феодосий тайно ушел в Киев. Он ничего не взял с собой, кроме хлеба для пропитания в пути. Придя в Киев, он обходил все монастыри, но иноки не хотели принять к себе бедного странника. Тут услышал он о преподобном Антонии, который славился святой жизнью, и решился идти к нему. Припав к ногам старца, он умолял его принять его к себе.

– Чадо, – сказал Антоний, – ты видишь пещеру мою; она тесна и трудна для жизни.

– Бог привел меня к святыне твоей, чтобы мне спастись, – отвечал Феодосий, – я буду делать все, что ты повелишь.

Тогда преподобный Антоний принял его и, благословив, поручил священнику Никону, который через некоторое время постриг его. Феодосий весь предался молитве и с величайшей покорностью, с усердием и терпением стал исполнять все, что возлагают на него.

Между тем мать искала его и только через несколько лет узнала, что он в Киеве. Она поспешила туда. Со слезами бросилась она обнимать сына, умоляя его возвратиться и обещая не мешать ему жить, как он захочет. Феодосий, уже принявший постриг, не мог согласиться, но убеждениями своими и молитвами к Господу он достиг того, что мать сама решилась поступить в женский монастырь близ Киева.

Вскоре после этого преподобный Антоний посвятил Феодосия в священники. Уже к этому времени собралось двенадцать братьев; преподобный Антоний пожелал переселиться на другое место, ибо любил уединение и безмолвие. Он назначил настоятелем одного из учеников своих, блаженного Варлаама, а сам, подготовив пещеру на некотором расстоянии от прежней, переселился в нее.

Братия продолжали вести самую строгую жизнь. Феодосий в особенности отличался ревностью к молитве, глубоким смирением и неутомимой деятельностью. С благословения преподобного Антония поставили над пещерой малую церковь в честь Успения Богородицы.

Спустя некоторое время великий князь Изяслав пожелал иметь Варлаама игуменом в построенном им монастыре

Дмитриеве; тогда братья пришли просить Антония назначить им нового настоятеля. Старец отвечал им: «Который из вас более других послушлив, кроток и смиренномудр, тот да будет вам настоятелем». Все единодушно указали на Феодосия, и Антоний благословил его на игуменство.

Феодосий еще умножил труды свои. Он служил всем с любовью, принимал на себя самые тяжелые работы; трудясь весь день, он проводил ночи в молитве и всегда первым приходил к Божественной службе.

Число иноков все увеличивалось, и хотя они уже значительно расширили первую пещеру и сделали несколько новых, но место, занимаемое ими, становилось тесным. Тогда преподобный Антоний выпросил у великого князя гору, в которой находились пещеры. Иноки выстроили большую деревянную церковь на горе, поставили несколько келий и оградили все это строение, которое с тех пор стало называться Печерским монастырем, оттого что первые иноки жили в пещерах. Это было около 1060 года.

До сих пор пример и наставления Антония и Феодосия руководили братьями; но Феодосий пожелал дать определенный устав монастырю. Он слышал об уставе Студийском и послал одного инока в Константинополь, чтобы списать его. Этот устав ввел он в Печерскую обитель, у которой заимствовали его прочие общежительные монастыри в России. Им определялись часы молитвы и занятия иноков. Запрещалось монахам иметь какую-либо собственность: все было общее. Все монахи должны были собираться к общей трапезе; все время, свободное от молитвы, проводить за работой. Всякое дело начиналось с благословения старейшего и с молитвой. Братья должны были открывать игумену помыслы свои. Это побуждало их к постоянному вниманию к себе – дело столь полезное для каждого человека, ибо дурной помысел есть источник дурного дела; и кто следит за помыслами своими, тот приучается бороться с грешной мыслью, лишь только она возникнет, и не дает ей укорениться в душе.

Феодосий строго следил за исполнением устава, но был кроток в обращении своем с иноками. Он сам плакал, когда вынужден был делать выговор кому-нибудь из них, с любовью умолял их заботиться о своем спасении, не осквернять грехами душ своих, искать Господа, соблюдать заповеди Его и каяться в прегрешениях своих.

Зная, какую великую пользу приносят душе хорошие книги, преподобный Феодосий назначал чтение за трапезой и очень заботился об умножении душеспасительных книг в монастыре. В то время книги были еще довольно редкими, ибо книгопечатание не было изобретено; если кому-то удавалось достать хорошую книгу, ее тщательно переписывали. Этим особенно занимались в монастырях, ибо между монахами было больше грамотных, чем между мирянами. Феодосий помогал переписывать и переплетать рукописи.

Сначала монастырь Печерский был очень беден, но это не тревожило благочестивого настоятеля, твердо уповавшего на милость Божию. Когда братья скорбели о недостатке, он напоминал им слова Спасителя: «Не пекитесь о том, что будете есть и пить и во что оденетесь; ибо знает Отец ваш Небесный, что все это нужно для вас; ищите же прежде Царствия Божия и правды Его» (Лк. 12:22–31). И упование его всякий раз оправдывалось неожиданной, часто чудесной, помощью. Но постепенно средства монастыря увеличивались, потому что некоторые благочестивые люди делали значительные вклады. Великий князь Изяслав, очень уважавший преподобного Феодосия, часто посещал его и обогащал монастырь. Благодетелем обители был также один варяжский князь, Шимон, который с тремя тысячами домочадцев обратился из римского вероисповедания в греческое и первый был похоронен в Печерской церкви. Тогда Феодосий выстроил близ обители дом, в котором призревались нищие, странники и больные. Он сам служил им, всеми мерами старался помочь несчастным и часто ходатайствовал за них перед великим князем. Однажды привели к нему разбойников, пойманных за грабеж монастырского имущества. Он прослезился над ними и стал увещевать их к более честной жизни, после чего, накормив, отпустил их. Милосердие его так тронуло разбойников, что они покаялись и с этих пор жили честно и благочестиво. Щедро помогая другим, игумен сам носил бедную одежду и продолжал трудиться более всех; он носил воду, рубил дрова, пек хлеб. Этим он возбуждал и иноков к трудолюбию. Однажды келарь монастыря пришел сказать ему, что не приготовлено дров для кухни. «Вели кому-нибудь из иноков, праздному, нарубить дров», – прибавил келарь. «Я праздный, я пойду», – ответил преподобный, и так как это было время обеденное, то он велел братьям идти на трапезу, а сам пошел рубить дрова. После обеда иноки, видя настоятеля своего за трудной работой, все усердно занялись тем же.

Смирение и кротость преподобного были беспредельны. Однажды, посетив великого князя, он запоздал у него, и Изяслав велел отвезти его на удобной повозке. Когда отъехали от княжеского села, кучер, молодой мальчик, видя, что инок в ветхой и изорванной одежде, обратился к нему и сказал: «Монах, ты целый день праздный, а я живу в трудах, правь лошадьми, а меня пусти на свое место отдохнуть». Феодосий тотчас же согласился. Когда настало утро и мальчик увидел, что вельможи, встречавшиеся им, слезают с коней, чтобы поклониться преподобному, он испугался, но Феодосий успокоил его и угостил в обители.

Настали междоусобия в Киеве. Изяслав был изгнан братьями своими, и один из них, Святослав, овладел престолом. Это возбудило негодование Феодосия; он писал Святославу, убеждая его возвратить власть брату, но слова его не имели желаемого действия, а только рассердили Святослава, который даже хотел было сослать Феодосия в заточение. Феодосию говорили об этом, умоляя его быть осторожнее; но он спокойно ответил: «Ничто не может быть лучше для меня в сей жизни, как пострадать правды ради». Однако же Святослав, видя уважение, коим пользовался Феодосий, не исполнил намерения своего, и через некоторое время сам отправился к нему. Преподобный вышел к нему навстречу и принял его со всем почетом, оказываемым законному государю.

– Я боялся, что ты не примешь меня в обители своей, ибо ты сердит на меня, – сказал князь.

Феодосий отвечал:

– Наше дело говорить то, что на спасение души, а вам прилично сие послушать.

После молебствия преподобный долго беседовал с князем, говорил ему о законе любви, данном Христом, и убеждал его возвратить престол брату. Часто потом он возобновлял увещания, но без успеха. Однако же Феодосий продолжал хранить верность Изяславу и поминать его на ектениях прежде младшего брата. По случаю этих смут и преподобный Антоний провел некоторое время в изгнании.

Между тем число иноков в Печерской обители все возрастало. Многие из них шли высокими духовными подвигами, и Господь прославил их, как и преподобного Феодосия, даровав им силу творить чудеса. И в самой обители являлись неоднократно чудные знамения благодати Божией. Иногда проходящие мимо видели ее сияющей необычайным светом. Однажды разбойники хотели ограбить ее, но она у них на глазах как бы поднялась на воздух, меж тем как лики ангелов оглашали ее чудным пением. Разбойники, испугавшись этого явления, покаялись в преступном намерении своем.

Обитель уже не могла вмещать беспрестанно увеличивавшегося числа иноков, и тогда преподобные Феодосий и Антоний вознамерились расширить ее и выстроить новую каменную церковь. По молитве преподобных чудесные знамения указали на то место, где следовало построить новый храм. Поселяне, жившие в окрестности, видели чудный свет, начинавшийся над Печерской обителью и простиравшийся в виде радуги до другого холма; в этом свете видели они иноков, которые с псалмопением переносили иконы и церковную утварь из церкви к новому месту; впереди шел Феодосий. Это новое место было полем великого князя Святослава; он охотно дал это поле, и в 1073 году был заложен новый каменный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. Преподобный Антоний, возвратившийся из ссылки, успел благословить начатое дело и вскоре скончался. Преподобный Феодосий сам усердно трудился вместе с работниками, но тоже видел только начало строительства.

Преподобный имел обыкновение удаляться в пещеру на Великий пост и жить в совершенном уединении до Лазаревой субботы. Вход в пещеру на это время засыпался землей, и если возникала крайняя нужда сообщить что-нибудь преподобному Феодосию, то говорили с ним через маленькое окошко, проделанное в пещере. В 1074 году он по обыкновению удалился на время поста, и тут Господь открыл ему близкую кончину его. На Святой неделе он заболел и, призвав братьев, объявил им, что скоро скончается, дал им наставления, убеждая каждого из них с любовью и усердием исполнять обязанности свои. Он простился тоже с великим князем, который пришел к нему, благословил на игуменство инока Стефана по единодушному желанию всей братии и предсказал, что преставится в субботу, когда взойдет солнце.

Наступила суббота. На рассвете преподобный созвал братьев, благословил их и дал им последнее наставление. Все плакали, но Феодосий утешал их, говоря: «Телом отхожу от вас, но духом буду с вами». С молитвой он предал душу Богу 3 мая 1074 года. Следуя его воле, похоронили тело его в пещере, куда он удалялся на Великий пост.

Строительство нового храма продолжалось при преемниках его Стефане и Никоне и сопровождалось чудными знамениями. Иконописцы сами пришли из Царьграда и рассказывали, что им явились Антоний и Феодосий и наняли их работать в Киеве; каменщики в Царьграде же увидели Божию Матерь, повелевавшую им идти в Печерский монастырь и принести с собой из Царьграда святую икону Богоматери.

Восемнадцать лет спустя после кончины преподобного Феодосия братия Лавры решились перенести тело святого угодника в новый соборный храм. За три дня до праздника Успения Богородицы игумен, взяв с собой инока Нестора (летописца), пошел в пещеру, и оба принялись копать землю там, где был положен преподобный. Нестор первым увидел нетленные мощи преподобного Феодосия. При великом стечении народа они были перенесены в храм Успения Богоматери 14 августа 1091 года. В 1106 году преподобный Феодосий был причислен Церковью к лику святых. Во многих благодетельных знамениях являлся он тем, кто с верой призывал его на помощь, и многим даровал исцеление. Память перенесения мощей преподобного Феодосия совершается 11 августа.

4 мая

Донесли однажды императору Диоклетиану, что в городе Тарсе, Киликийской области, епископ Клинон распространяет ревностно веру Христову. Император велел схватить епископа и предать его суду; но тот успел выйти из города и скрылся в горах с некоторыми христианами. Между тем жестокое гонение свирепствовало во всей области, и начальники страны усердно отыскивали благочестивого епископа.

В Тарсе жила в это время девица знатного рода и необыкновенной красоты по имени Пелагия. Она была воспитана матерью в язычестве, но сблизилась с христианами, которые рассказали ей об Иисусе Христе, Сыне Божием, умершем за спасение людей. Девица с радостью услышала благую весть спасения и всем сердцем возлюбила Господа Иисуса Христа. Она пожелала принять Святое крещение и вместе с тем отречься от мира и богатства, чтобы служить единому Богу.

Случилось, что юноша из царского рода пленился красотой Пелагии и посватался к ней. Мать обрадовалась, но девица спокойно отвечала посланным от князя: «Я обручилась Сыну Божию, Царю бессмертному». Этот ответ опечалил и рассердил юношу; но потом он успокоился, надеясь склонить Пелагию, тем более что мать ее хлопотала за него и уговаривала дочь свою не отказываться от такой блестящей участи. Пелагия же не прельщалась блеском и богатством земным; ее постоянно занимала мысль, как бы ей увидеть епископа Клинона и получить от него Святое крещение.

Однажды она попросила у матери позволения съездить к кормилице своей, которая жила в деревне на некотором расстоянии от города. Пелагия надеялась отыскать там епископа, ибо узнала от христиан, где он скрывался. Мать отказала. В эту же ночь девица увидела во сне святого епископа. Она повторила просьбу свою, и мать наконец отпустила ее. Считая дочь свою уже невестой князя, мать надела на нее блестящее одеяние, много дорогих украшений, велела заложить богатую колесницу и отпустила с ней нескольких служителей.

Среди служителей, сопровождавших Пелагию, были тайные христиане, которые, вероятно, знали, что и она уверовала. Когда отъехали от города и приблизились к горе, покрытой густым лесом, один из служителей указал другому на старца, который сходил с горы, и сказал: «Знаешь ли, кто этот старец? Это – человек Божий, епископ Клинон, которого язычники ищут, чтобы предать смерти». И служители стали между собой говорить о добром епископе и о чудесах, совершаемых им. Пелагия, услышав, о чем идет речь, велела остановить колесницу. Она очень обрадовалась, что Господь так скоро посылает ей того, кого она желала видеть, велела служителям дожидаться ее, пока она сходит на гору, и, сойдя с колесницы, отправилась навстречу епископу.

Поравнявшись с ним, она поклонилась ему, называя его служителем Христовым.

– Да будет мир Христа моего с тобой, отроковица! – ответил ей старец.

– Благословен Бог, показавший мне в видении подобие лица твоего и пославший тебя ко мне, чтобы спасти душу мою от погибели! – воскликнула девица. – Ты епископ Клинон?

– Я пастырь словесных овец Христовых, надеющихся получить жизнь вечную.

– Чему учишь овец твоих, да возмогут они получить жизнь вечную?

– Учу их познанию Отца и Сына и Святого Духа и наставляю их жить в законе Господнем и любви к Иисусу Христу.

– Молю тебя, святой отец, скажи мне, что всего нужнее для тех, которые желают соединиться с Богом твоим?

– Крещение во оставление грехов и в жизнь вечную.

Тогда Пелагия пала к ногам Клинона.

– Окрести меня, недостойную, – воскликнула она, – сделай меня невестой Христа, просветившего душу мою, ибо Он есть Солнце правды!

Возрадовался святой епископ и, подняв к небу руки, стал молиться, говоря: «Господи Боже, призвавший деву сию к познанию истины! Пошли ей Святое крещение возлюбленного Сына Твоего!» И внезапно около него явился из земли источник; около источника увидали двух пресветлых ангелов, державших белую как снег плащаницу. Епископ молитвой освятил воды источника и потом воскликнул: «Царь всего создания, творящий ангелов вестниками Твоими и огнь слугой Твоим, сделай меня достойным принести сию присланную Тобой деву в жертву Тебе, причисли ее к лику избранных Твоих, да и она, сподобившись благодати Твоея, войдет в чертог Христа Твоего с пятью мудрыми девами, сохранившими светильники свои горящими».

По молитве святой епископ окрестил девицу и причастил ее запасными Дарами, которые имел при себе. Поклонившись ему до земли, она сказала: «Отец святой, моли Бога, да укрепит Он меня Духом Своим Святым». Епископ благословил ее. «Бог, Которому ты отдала себя, да пошлет тебе помощь от святого жилища Своего и да дарует на сопротивного победу», – сказал он.

Девица, полная невыразимой радости, сняла с себя драгоценные украшения и, подав их епископу, сказала ему: «Отец мой, ради Бога, даровавшего мне тобою спасение, не презри моления моего. От рук твоих приняла я нетленную одежду Царя вечного! Потому неприлично мне уже носить сию блестящую одежду и эти суетные украшения. Возьми их от меня, продай и раздай деньги нищим: я слышала, что Господь сказал: „Не можете Богу работать и мамоне» (Мф. 6:24). Я хочу служить Господу Богу и отвергаю мамону».

Потом девица простилась с епископом и возвратилась к служителям своим. Они спросили у нее, с кем она беседовала, и говорили, что видели между ней и старцем Жену пресветлую, имевшую на голове венец; Пелагия стала говорить им о Господе, и, по ее слову, некоторые из них обратились к вере Христовой. Затем она продолжала путь свой.

Пелагия провела несколько дней у кормилицы своей, которая удивлялась перемене, происшедшей в нраве и обычаях ее. Она помнила, что Пелагия была прежде горда, тщеславна и легкомысленна; теперь же она видела ее кроткой, смиренной и задумчивой; прежде Пелагия любила роскошь и изысканную пищу, праздность и светские удовольствия, – теперь же она казалась совершенно равнодушной к роскоши и к удовольствиям, часть дня проводила она в молитве и даже ночью вставала с жесткого одра своего, чтобы на коленях молиться Богу. Кормилица поняла из этого, что она сделалась христианкой и обрадовалась, потому что и сама втайне веровала во Христа. «Дочь моя любезная, – сказала она ей однажды, – ты до сих пор удивляла людей телесной красотой, теперь же старайся угодить Богу красотой душевной, ибо я вижу, что ты уверовала в истинного Бога, Царя Небесного. Да укрепит Он тебя на предстоящий подвиг и даст тебе силу и победу!»

Через некоторое время Пелагия должна была возвратиться к матери. С негодованием увидела мать, что она раздала свои дорогие украшения, а когда узнала, что дочь ее приняла крещение, не было меры печали и гневу ее. Она старалась отыскать епископа, чтобы предать его врагам; но Бог охранял Клинона, и все старания ее остались тщетными.

Пелагия, которую мать беспрестанно укоряла за веру Христову, оставила город и некоторое время скрывалась, но, надеясь обратить мать, возвратилась к ней. Однако же она не преуспела в добром намерении своем; мать в гневе послала сказать князю, что невеста его приняла крещение. Юноша опечалился; он сначала хотел было донести царю на Пелагию, чтобы страхом мучений преклонить ее к отречению; но потом, вспомнив, с какой непобедимой твердостью христиане переносят страдания, он не решился предать мучениям девицу, которую нежно любил. Он долго скорбел и в конце концов, в порыве отчаяния, лишил себя жизни. Тогда мать Пелагии устрашилась, как бы царь не стал мстить ей за смерть князя, и в гневе и страхе, совершенно забыв прежнюю любовь к дочери, донесла на нее Диоклетиану и привела ее к нему.

Необычайная красота Пелагии поразила языческого царя. Он пожелал взять ее в число жен своих и стал предлагать ей щедрые дары, лишь бы она отреклась от веры христианской; но девица отвергла все его предложения и твердо исповедала имя Господа Иисуса Христа. Царь велел тогда приготовить страшное орудие казни. Раскалили медного быка и к нему привели девицу; надеялись, что страх ужасного мучения склонит ее к отречению. Но она осталась непоколебимой и была осуждена на ужасную смерть. На место казни собралось множество народа, среди них были и христиане, они пламенно молили Господа, чтобы Он укрепил слабую девицу на тяжкий подвиг. Господь даровал ей необычайное мужество. Перекрестившись, она безбоязненно подошла к орудию казни, сама вошла в раскаленного быка и, воскликнув: «Слава Тебе, Господи, Единородный Сын Бога вышнего, укрепивший меня, немощную, на подвиг сей!» – предала Богу чистую душу свою. Это было около 300 года.

Кости мученицы бросили за город, но епископу Клинону было откровение о кончине девицы и о месте, где лежат ее кости. Он собрал их и похоронил на горе, называемой Линатом. В царствование Константина соорудили над ними храм и на камне сделали следующую надпись: «Святая дева Пелагия, Богу себя отдавшая и до конца за истину подвизавшаяся, мощами своими здесь почивает, душа же ее на небесах царствует с ангелами во славе Христовой».

5 мая

У Ликиния, правителя одной греческой области, была дочь, которую звали Пенелопией. Желая воспитать ее вдали от света и светских развлечений, он выстроил дворец на некотором расстоянии от города. Дворец был богат и роскошен; Ликиний не жалел золота и серебра, мрамора и дорогих тканей, чтобы украсить жилище, в котором дочь его должна была оставаться до замужества. Во дворце Ликиний поставил золотых идолов, ибо был язычником. Воспитание девицы он поручил одной пожилой наставнице и честному старцу Апелиану, который ежедневно приходил во дворец, чтобы давать уроки Пенелопии. Тринадцать молодых девиц прислуживали ей и делили ее труды и занятия.

Так прошло несколько лет. Красота и добродетель Пенелопии все возрастали. Вероятно, Ликиний, поручив ее воспитание Апелиану, не знал, что он христианин; а Апелиан между тем, хотя и не говорил девице о христианской вере до совершеннолетия ее, внушал ей добродетели христианские. Уже родители девицы помышляли об ее замужестве, как однажды случилось странное событие. Девица сидела с наставницей в комнате своей, вдруг в окно влетел голубь с масличной веткой, которую положил перед Пенелопией на стол; вслед за этим влетел орел и оставил на столе венок из цветов; наконец, в противоположное окно влетел ворон и положил на стол змею. Пенелопия и наставница смотрели на это с удивлением и, когда вошел к ним Апелиан, рассказали ему о случившемся. Старец, подумав немного, сказал: «Знай, девица, что это значит: голубь знаменует добронравие твое, кротость и целомудрие; ветка масличная означает благодать Божию, которая снизойдет со Святым крещением; орел, образующий царя и победителя, означает, что ты будешь царствовать над страстями своими и возвысишься богомыслием, а венец есть воздаяние, которое получишь от Бога за подвиги свои. Ворон же со змеей означают врага – диавола, который хочет отвратить тебя от добра, но, укрепленная помощью Божией, ты твердо вытерпишь скорби за Бога, Царя Небесного». Эти слова открыли девице новый мир, о котором она еще не слыхала. Она стала расспрашивать Апелиана, и он стал говорить ей о Христе и о вере христианской. Его слова наполнили сердце Пенелопии любовью ко Христу Богу.

Вскоре родители посетили ее и сообщили о своем намерении выдать ее замуж. Пенелопия выпросила себе несколько дней на размышление, и, когда родители ее удалились, она подошла к идолам своим и вопросила их о том, что ей делать, ибо ей не хотелось выходить замуж. Идолы, разумеется, не дали никакого ответа. Тогда девица, взглянув на небо, воскликнула: «Если Ты – Бог истинный, Ты, Которого галилеяне исповедают, то молю Тебя, наставь меня!» В туже ночь ей во сне явился ангел и сказал: «Ты послужишь во спасение многих, и тысячи людей тобою обратятся к Богу. Что сказал тебе Апелиан, то правда. Придет к тебе человек Божий, Тимофей, преподаст Святое крещение и наставит тебя, и будешь отселе называться не Пенелопией, а Ириной»¹². После этих слов ангел сделался невидимым, и девица проснулась с чувством невыразимой радости. Действительно, Тимофей, ученик апостола Павла, руководимый ангелом, пришел к девице. Он проповедовал ей о Христе и окрестил ее и всех живших с ней. При крещении Тимофей назвал ее Ириной, предрек ей страдания за имя Христово и увещевал не ослабевать в вере. После этого он оставил ее. Ирина выбросила идолов, находившихся во дворце, и, полная любви и веры, проводила дни и ночи в молитве и тщательно изучала Священное Писание.

Через неделю родители Ирины вновь пришли к ней и стали опять говорить ей о замужестве. Она бесстрашно объявила им, что верует во Христа, и стала увещевать и их обратиться к Богу истинному. «Нет Бога, кроме Бога Небесного, – говорила она им, – а поклоняющиеся идолам погибнут. Тщетно надеетесь вы на помощь идолов, напрасно употребляете на них серебро и золото. Лучше раздать сокровища ваши бедным, чем делать из них бездушных идолов, которые и вас влекут к погибели. Познайте Бога живого, Который властен над жизнью и смертью, Который все сотворил единым словом Своим. Вспомни, отец мой, сколько созвал ты работников, чтобы построить дворец этот, – три тысячи пятьсот человек трудились над ним девять месяцев! Господь же всемогущий одним словом Своим создал небо и землю, солнце, луну и звезды, свет и тьму, возрастил деревья и травы, создал зверей и птиц и, наконец, пречистыми руками Своими сотворил человека. Все это Господь сделал в шесть дней. Его единородный Сын Иисус Христос сошел на землю, принял плоть человеческую, жил с людьми, поучал их, творил чудеса, принял мучения и смерть для спасения людей, воскрес в третий день, обещав и нам жизнь вечную. Он посылает Духа Святого тем, кто верует в Него, ибо Он хочет, чтобы все спаслись, и милость Его к роду человеческому не оскудеет вовеки».

Эти слова тронули сердце родителей, они не стали противоречить дочери своей и, возвращаясь в город, взяли и ее с собой. Но через некоторое время диавол смутил сердце Ликиния и подвиг его на гнев против своей дочери за то, что она не поклоняется его богам.

– Что нам делать? – говорил он жене своей. – Дочь наша прельстилась ложной верой. Зачем удалил я ее от себя? Я думал сохранить ее тем, а вижу, что погубил ее, надежду мою!

– Что же дурного видишь ты в дочери нашей? – спросила жена.

– Она верует во Христа и отвергает богов, – ответил Ликиний.

– Пусть погибнут боги, не сотворившие неба и земли! – воскликнула мать Ирины. – Дитя же мое сподобилось славы Царя Христа, призвавшего ее к жизни вечной!

Видя, что жена его уверовала, Ликиний изгнал ее из дворца своего. Ирина пришла к своему отцу и начала кротко увещевать его, но он с гневом говорил:

– Лучше бы мне не иметь дочери! Сколько я сделал для тебя, а ты мне платила злом за добро!

– Какое же зло сделала я, отец мой? – говорила девица. – Неужели это зло, что я взываю к Христу моему и на Него возлагаю надежду мою, а не на бездушных идолов?

– Поклонись богам, – с гневом возразил Ликиний.

Но Ирина решительно отказалась исполнить это повеление отца. Ликинием овладела ярость, он велел связать дочь свою и бросить ее под ноги свирепых коней, чтобы они растоптали ее или растерзали. Но Господь хранил девицу, уповавшую на Него: кони, не сделав ей никакого вреда, устремились на самого Ликиния и, оторвав зубами у него правую руку, умертвили его. Господь даровал Ирине чудотворную силу, которая воскресила и исцелила отца ее. Ликиний, испытав на себе силу Божию, познал заблуждения свои и уверовал в Бога истинного со всем домом своим; около трех тысяч человек в то же время обратились ко Христу. Ликиний оставил правление и поселился во дворце дочери. Она же сама осталась в городе у старца Апелиана, поучала жителей и многих привела ко Христу Богу.

Новый правитель страны услышал об Ирине и, призвав ее к себе, стал убеждать ее поклониться богам. Но, видя, что увещания бесполезны, он предал девицу на страшные мучения: ее опустили в ров, наполненный змеями и всякими гадами. Но Господу угодно было показать силу Свою на слабой девице: она осталась невредима во рву. Тогда правитель повелел пилить ее тело острыми пилами, но они притуплялись, не вредя ей. Пока продолжалось это мучение, нашла на место казни грозная туча; воздух омрачился, засверкала молния, разразился гром. Все содрогнулись, мучитель бежал; много людей убило громом и сожгло молнией, но большее число их, видя знамения, явившиеся ради Ирины, уверовали в Бога, Которого она исповедала. Однако жестокосердный правитель, не уразумев могущества Господня, придумывал было еще новые мучения для Ирины; но тогда народ восстал в защиту ее, стал бросать в правителя каменьями и изгнал его из города. Он вскоре после этого скончался.

Сын его, овладев городом, возобновил гонения на святую Ирину. Ее заключили в темницу, но Господь явился и сказал ей: «Не бойся, дочь Моя, Я с тобой. Я укреплю тебя!» Вывели Ирину из темницы и предали новым мучениям, вколотили гвозди в ноги ее и гнали ее по городу; но ангел Божий погубил мучителей и ее освободил. Произошло смятение в народе; одни говорили: «Бог со святой мученицей Ириной!» Другие же глумились над ней и называли ее волшебницей; к всеобщему ужасу вдруг началось землетрясение; многие неверующие погибли, а вместе с ними и правитель. Оставшиеся в живых вразумились и стали славить Бога истинного. Ирина обходила город, поучая жителей закону Господнему, и силой Божией творила много чудес.

Пробыв несколько лет в том городе и обратив в нем несколько тысяч людей, Ирина пошла далее, продолжая проповедовать язычникам спасение через веру во Христа. Ее предали новым мучениям, но Господь Бог продолжал чудесно охранять ее. Однажды епарх, или губернатор, одного города велел положить ее на раскаленную в огне решетку; но святая, как бы не чувствуя боли, пела хвалу Господу. Ангел снял ее с решетки, и она восстала здрава; тогда епарх пал к ногам ее, восклицая: «Раба Бога истинного, и я верую в Господа и хочу быть христианином!»

Святая Ирина в усердии к вере обходила разные страны, проповедуя слово Божие. После многих лет апостольских трудов она прибыла в Ефес, где много язычников уверовали. К Ирине пришел туда ее бывший учитель Апелиан. Ирина обрадовалась, увидев его, ибо знала, что скоро отойдет к лучшей жизни. Она собрала уверовавших и сказала им: «Радуйтесь, братья, и мир Господа Иисуса Христа да будет с вами; будьте добры и милостивы и твердо храните веру вашу; я же ухожу от вас и благодарю вас, что приняли меня; кто странного примет, тот угождает Господу». Слыша такие слова, ефесяне говорили друг другу: «Куда же уходит утешительница наша?»

Поутру Ирина взяла с собой Апелиана и шесть благочестивых мужей и ушла с ними за город. Там она вошла в пещеру и, простившись со спутниками своими, попросила их завалить камнями вход.

Тут она предала душу свою Богу.

6 мая

В глубокой древности, еще до Моисея, как некоторые полагают, жил в Аравии человек, которого звали Иов. Он был праведен и благочестив, жил в страхе Божием и удалялся от зла, был богат, имел много слуг и служанок и многочисленные стада, которые в той стране составляли главное богатство: у него было пять тысяч овец, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов. Все жители страны любили и уважали Иова, потому что он охотно помогал нищим, защищал немощных и славился мудростью своей. Наградив Иова богатством земным, Господь благословил его и семейным счастьем: у него было семь сыновей и три дочери; все были почтительны к родителям и жили между собой в мире и согласии. Часто они собирались друг у друга, ибо уже жили домами своими. Иов не участвовал в этих семейных праздниках; оставаясь у себя, он молил Бога за детей своих и приносил за них жертвы, прося Бога быть милостивым к ним.

Богу угодно было послать Иову испытание. Святая Библия повествует, что Бог однажды сказал диаволу: «Видел ли ты раба Моего Иова? Нет на земле человека подобного ему: он праведен и благочестив; служит со страхом и удаляется от беззакония».

Диавол отвечал Господу: «Как Иову не служить Богу, когда Бог наделил его всеми благами? Но пусть Господь отнимет их у него, и мы увидим, искренно ли он служит Ему».

Тогда Бог, чтобы представить в Иове высокий пример терпения и преданности Промыслу, дал диаволу власть над имуществом и семейством Иова (Иов 1:8–12).

Однажды сыновья и дочери Иова обедали вместе у старшего брата своего, а Иов дома приносил за детей обычные жертвы Богу, как вдруг вошел к нему один из служителей и сказал ему: «Волы и ослы твои были в поле, и разбойники напали, захватили их и умертвили слуг, которые их стерегли. Я один остался и пришел известить тебя об этом несчастье». Едва он кончил рассказ свой, как прибежал другой слуга и объявил, что молния поразила овец и пастухов Иова и что он один остался в живых. Вслед за этим третий вестник объявил, что халдеи увели верблюдов Иова и умертвили слуг, которые пасли их. Наконец, четвертый служитель принес самую скорбную весть. «Пока сыновья и дочери твои пировали у старшего брата своего, – сказал он, – поднялся сильный вихрь, охватил дом с четырех углов; дом разрушился и падением своим задавил всех находившихся в нем. Я один спасся и принес тебе весть о сем несчастий».

Иов, пораженный горем, разодрал на себе одежду свою, пал на землю и воскликнул: «Наг родился я на земле, наг и возвращусь в нее. Господь дал, Господь и отнял. Да будет благословенно имя Его!» (Иов 1:21). И ни слова ропота не вырвалось из уст Иова.

Но так как и после диавол не переставал клеветать перед Богом на добродетель Иова, объявляя, что Иов не бескорыстно служит Богу и что не столько любит Бога, сколько себя, то Господь позволил диаволу коснуться плоти Иова. Иов был поражен тяжелой болезнью: все тело его покрылось ранами и гноем. Лишенный имущества, лишенный детей своих, Иов лежал на гноище и тяжко страдал, но продолжал хранить веру в Бога и непоколебимое упование на благость и правосудие Его. Жена же Иова, в малодушии своем, говорила мужу своему, что лучше ему умереть, нежели сносить такие страдания.

– Ты говоришь, как безрассудная женщина, – отвечал Иов, – если мы принимали блага от руки Господней, то не следует ли нам принять и бедствий, которые Он посылает нам (Иов 2:10).

Трое из друзей Иова узнали о несчастье его и посетили его. Видя его в таком горестном положении, они долго не находили слов, чтобы утешить его, и молча сидели перед ним; потом стали говорить. Не понимая путей Господних, они полагали, что Бог наказывает Иова за какие-нибудь тайные прегрешения, и старались возбудить в нем раскаяние; но совесть Иова была чиста, ибо он всегда старался служить Богу всем сердцем и теперь покорялся воле Его; он знал, что бедствия посланы ему Богом, и уповал на мудрость и благость определений Господних. Твердая вера в Бога поддерживала его. Исчислив печали свои, он восклицал: «Но я знаю, что жив Тот, Кто искупит меня и воскресит тело мое» (Иов 19:25). Наконец Господь Сам объяснил Иову и друзьям его, что люди не могут судить о путях Божиих, но должны им с благоговением покоряться, ибо Бог один премудр и всемогущ.

Испытав таким образом безуспешно на праведном Иове все способы, чтобы поколебать в нем веру и терпение, диавол остался посрамлен. Господь же снова послал Иову счастье: Он возвратил ему здоровье и силы, дал ему в старости еще семь сыновей и трех дочерей и вдвое больше богатства, чем было у него прежде. Иов после этого прожил еще сорок лет, видел внуков и правнуков своих и скончался мирно.

Житие Иова да послужит нам примером и наставлением. Он был прав перед Господом, а Господь послал ему тяжкие бедствия. Мы часто видим, что несчастие постигает людей благочестивых, но вспомним, что пути Господни неисповедимы и от нас сокрыты и что любящий нас Отец Небесный лучше нас знает, что нам лучше и полезно. Бедствия испытывают и укрепляют веру нашу; бедствия напоминают нам об единственном Утешителе и Защитнике, о Котором мы часто забываем в счастье. Примем же с благодарностью все, что Господу угодно ниспослать нам, твердо веря, что в премудрости и благодати Своей Он избирает для нас лучшее. И каково бы ни было наше положение, скажем, как Иов: «Будет благословенно имя Господне!»

7 мая

Когда вышло повеление римского императора Максимиана понуждать христиан к поклонению богам языческим, тогда начальники полков стали призывать к себе всех служащих под их начальством, чтобы узнать, нет ли между ними христиан. В одном полку сотник громогласно объявил начальнику, что он с детства христианин и не отречется от веры; все старания склонить его к отречению остались напрасны, и тогда, связав его, отправили к воеводе Вивиану. Христианина этого звали Акакием.

На увещания воеводы Акакий отвечал твердым исповеданием веры своей.

– Я велю жестоко мучить тебя, – сказал воевода, – если ты не послушаешься царских повелений и не поклонишься богам нашим, по милости которых цари царствуют и победители торжествуют. Неужели ты думаешь, что ты нас всех умнее? Образумься и перестань тщетно надеяться на человека, называемого Христом, который по закону был осужден и распят.

– Ты заблуждаешься, – отвечал Акакий, – и тяжко грешишь, говоря, что милостью языческих богов цари царствуют; они царствуют по произволению преблагого Господа нашего. Что же касается до упования моего на Иисуса Христа, Которого ты называешь человеком, то знай, что Господь наш Иисус Христос есть Сын Божий. Он ради нашего спасения пришел на землю, сделался человеком и добровольно претерпел крестную смерть. Но это ты поймешь, только если станешь христианином.

– Как же Бог твой не казнит царей, противящихся Ему, – спросил воевода, – если Он всемогущ?

– Познайте силу и благость Его, – ответил Акакий. – Оскорбляемый вами, язычниками, Он долго терпит и ждет покаяния вашего. Он долго терпит и для того, чтобы явились верующие в Него и совершили подвиг свой.

Воевода, удивляясь разуму христианина, спросил у него, читал ли он книги.

– Нет, – ответил тот, – я только умею читать молитвы, но Бог помогает рабам Своим. С самого начала для проповедания слова Своего Он не избрал ни знатных, ни богатых людей, ни ученых и мудрых философов, а людей простых и неученых, бедных рыбаков, чтобы непостижимая сила и премудрость Его явились в их немощи; ими руководил, их научал Дух Святой.

– Оставь бесполезное многоглаголание, – сказал воевода, – и скажи мне: покоришься ли ты царскому велению и поклонишься ли богам?

– Как я прежде отвечал, так говорю и ныне тебе: я христианин и идолам не приношу жертвы.

– Жаль мне юности твоей, ибо я вижу, тебе не более двадцати пяти лет, и мне бы не хотелось мучить тебя, но ты вынудишь меня к этому, если не отложишь безумия своего.

– Не безумие, а благоразумное и хорошее дело оставаться верным Богу, Который до сих пор охранял меня милосердием Своим, – отвечал христианин.

Долго еще воевода увещевал Акакия, оспаривал и старался опровергнуть убеждения его, но юный христианин, просвещаемый Духом Святым, отвечал ему с мудростью и непоколебимой твердостью. Воевода велел жестоко бить его, говоря: «Увидим, поможет ли ему Бог его». Кровь мученика лилась под жестокими ударами, но он только повторял: «Христос Спаситель, помоги мне, смиренному рабу Твоему, Господи Боже, не оставь меня!» – и терпеливо перенес истязания. Видя его истерзанного и обагренного кровью, воевода сказал ему:

– Поклонишься ли теперь богам?

– Нет, – отвечал мученик, – меня укрепляет Господь. До истязания я еще испытывал некоторый страх, но, когда начал страдать, Господь укрепил меня Своей помощью, и я готов все перенести, без сомнений уповая на Бога моего.

Рассерженный воевода велел усилить мучения Акакия, но ничем не мог победить веры его и склонить его к отречению. После истязания заключили его в темницу.

Через неделю пришло воеводе повеление от начальника страны – прибыть в Византию и привести с собой преступников для суда над ними; вместе с прочими узниками воевода повел за собой и Акакия. Изнемогающий от ран, от долгого пути и жажды, мученик взывал к Господу, умоляя Его о помощи, и внезапно услышал с неба слова: «Мужайся, Акакий». Эти слова были услышаны и некоторыми из спутников Акакия, и они, упав к его ногам, молили его научить их закону Христову.

– Я сам человек не книжный и не ученый, – говорил им мученик, – но помню то, чему научил меня священник: что Господь Бог, желая спасти от вечных мук согрешивший род человеческий, послал на землю Единородного и Единосущного с Ним Сына Своего; и Сей Сын Божий принял плоть человеческую, претерпел добровольно крестную смерть, чтобы тем искупить род человеческий. Он принял на Себя наказание за грехи людей и, пострадав за них, искупил и освободил их. Он, умерев на кресте, победил смерть и, сокрушив врата ада, на третий день восстал от мертвых. Своим воскресением Он даровал и людям воскресение и жизнь вечную тем, которые уверуют в Него. Сей же видимый мир не вечно пребывает, и жизнь на земле кратковременна.

Подобными словами поучал Акакий спутников своих, и некоторые из них уверовали во Христа. Ночью они видели, что светлые юноши беседуют с Акакием. То были ангелы, посланные Богом, чтобы укрепить его. То же самое повторилось, когда все узники прибыли в Византию и были вместе заключены в темнице.

На другой день после прибытия узников в Византию воевода велел темничному сторожу заключить Акакия одного во внутреннюю темницу, забить ему ноги в колодки и несколько дней не приносить ему пищи; он думал этим склонить его к отречению. Приказания воеводы были исполнены, но через окно во внутреннюю темницу прочие узники увидели, что место заточения Акакия озарено чудным светом, что ангелы обвязывают и омывают раны его, предлагают ему пищу и питие. Они сказали о том сторожу, который видел то же, но, войдя в темницу, нашел Акакия одного.

Через неделю Акакий был призван на суд; видя его здоровым и бодрым, воевода начал бранить сторожа, говоря, что он за деньги впускал к узнику сродников и друзей, которые приносили ему все нужное. И сторож, и все узники рассказали воеводе о чудных посетителях, которые каждую ночь сходили в темницу мученика. Воевода предал снова Акакия жестоким истязаниям; но когда все осталось тщетно, решил отослать его к правителю фракийскому. Он написал ему письмо, в котором объяснял, что, не будучи в состоянии склонить этого воина к исполнению царской воли, прислал его к прямому его начальнику, который имеет над ним больше власти.

Правитель фракийский заточил Акакия в темницу, но по ходатайству жены своей, христианки, не предал его мучениям. Прочитав в письме воеводы все повествование о страданиях Акакия, фракийский правитель понял, что его невозможно склонить к отречению от Христа, и осудил его на смертную казнь. Приведенный за город на место, где должна была совершиться казнь, Акакий преклонил колени и воскликнул: «Слава Тебе, Боже! Твоему безмерному величеству подобает хвала, ибо Ты прославился в нас, обремененных грехами! Чем более являешь Ты нам благодеяний, тем более сияет милость Твоя и слава! Благословенно буди имя Твое, Господи, что меня недостойного сподобил Ты чести называться мучеником Христовыми. Эту честь Ты мне даровал не в воздаяние за дела мои, но только по неизреченной Твоей благости и по человеколюбию Твоему. Благословляю Тебя, Боже, со единородным Твоим Сыном и Духом Святым, яко Твоя есть слава и честь и ныне и во веки веков, аминь!» Затем святой мученик был казнен; христиане благоговейно похоронили тело его.

8 мая

Преподобный Арсений родился в Риме, в IV столетии, от благочестивых и богатых родителей, и с молодости сделался известен благочестием своим и мудростью. Он был посвящен в диаконы, но ему пришлось, против собственной воли, оставить эту должность. Император Феодосий Великий искал наставника для сыновей своих, он желал найти человека ученого, который имел бы истинную премудрость, состоящую в страхе Божием и в разумении закона Господня. Ему указали на Арсения. Долго Арсений не соглашался оставить тихую свою жизнь и принять на себя обязанности, которые, по глубокому смирению, он считал выше своих сил, но наконец мысль о пользе, которую он может принести, воспитав в благочестии наследников престола, убедила его принять на себя трудную должность наставника.

В Царьграде Феодосий принял его с величайшим почетом. Он призвал сыновей своих Аркадия и Гонория и, поручая их Арсению, сказал: «Будь им более отец, нежели я, ибо важнее дать детям добрый разум, нежели жизнь. Сделай их добродетельными и мудрыми, сохрани от соблазнов юности, и Бог воздаст тебе за труды твои. Не смотри на то, что они сыновья царя, но требуй от них полной покорности».

Желая следить за воспитанием сыновей, Феодосий часто присутствовал при их уроках; он требовал от всех, чтобы оказывали особенный почет Арсению, который был впоследствии восприемником от купели Аркадия и Гонория, ибо, по тогдашнему обыкновению, они приняли крещение, когда были уже в юношеском возрасте. Феодосий возвел Арсения в звание сенатора и в знак уважения своего велел называть его отцом царя и детей его. Великая роскошь окружала Арсения; он носил великолепные одежды; множество слуг прислуживали ему.

С усердием и полной добросовестностью принялся он за порученное ему дело. Он преподавал царственным ученикам своим языки греческий и латинский, философию и разные другие науки; более же всего старался о том, чтобы ученики его были истинными христианами. Он часто говорил им, что их лучшим украшением должны быть не венец и порфира царские, а добродетели христианские, что угодить Богу и заслужить любовь подданных должно быть главным предметом их стараний.

Но попечения Арсения об учениках не были увенчаны полным успехом, и спустя некоторое время Арсений решился оставить их. Давно уже тяготился он величием и пышностью, окружавшими его. Часто в пламенной молитве просил он Бога указать ему путь спасения и однажды услышал голос, говоривший ему, что в уединении и безмолвии он обретет спасение. Арсений тайно оставил дворец царский, отправился в Александрию и оттуда в пустыню Скит, где среди других подвизался преподобный Иоанн

Колов. Арсений явился в Скит простым, смиренным странником. Иоанн Колов, испытав его смирение, облек его в иноческий чин и, наставив его на подвиг духовный, велел ему жить в келье рядом с ним.

Забыв прежнее величие свое, Арсений с глубочайшим смирением подчинился воле руководителя своего. Спустя некоторое время духовный наставник Арсения дал ему позволение жить в пустыне, потому что он уже мог без всякого развлечения предаваться уединенным подвигам. Один из братьев Скита спросил однажды Арсения, почему он так тщательно удаляется от них. Арсений отвечал ему: «Видит Бог, как я люблю всех вас, но я не могу быть вместе и с Богом, и с людьми. Все силы небесные, тысячи тысяч, имеют одну волю и единодушно славят Бога; на земле же разнообразны воли и помышления, всякий человек имеет свою волю и свою мысль, а я желаю быть с Богом».

Слух о святой жизни Арсения распространился далеко и дошел до Аркадия, который к тому времени сделался императором восточной части империи. Он писал бывшему учителю своему, прося у него прощения за прегрешения юности и предлагая ему дары; но Арсений велел сказать через посланного: «Бог да простит вас, чада, и царствование ваше да управит по Своему благоволению и научит вас творить волю Его. Даров же мне не нужно, ибо я умер для мира».

Действительно, отрекшись от мира, преподобный Арсений совершенно оставил прежние обычаи свои. Прежде он жил роскошно, носил богатые одежды, теперь же крайняя скудость заменила великолепие: он носил ветхое, изорванное платье, ел один хлеб, и то в самом малом количестве, хранил строгое безмолвие и целый день работал и молился. Хотя он был известен великой ученостью, смиренно считал себя недостойным учить других и больше любил просить совета и принимать наставления, чем учить. Однажды один из братьев Скита слышал, что Арсений просит совета у старца, довольно мало образованного. Инок удивился и сказал Арсению: «Как это ты, изучивший греческие и римские науки, просишь наставления у простого и необразованного старца?» – «Правда, что я знаю греческие и римские науки, – отвечал Арсений, – но я не знаю еще азбуки того, что знает этот простой и неученый человек; ибо, – объяснил он потом, – смирение есть начало всех добродетелей, как азбука – начало книжного учения».

Постоянно устремляя мысли свои к Богу и стараясь преуспевать в духовной жизни, Арсений имел всегда в памяти час смертный. Он строго испытывал себя ежедневно, не согрешил ли он делом, словом или мыслью, и часто в молитве своей восклицал: «Боже, не оставь меня! Я не сделал пред Тобой ничего доброго, но, по милости Твоей, даруй мне положить начало!»

Не считая себя достойным учить других, преподобный Арсений, насколько возможно, старался избегать посетителей. Однако их приходило к нему много, ибо его мудрость и святость жизни сделались широко известны. Одному просившему у него наставления он сказал: «Если мы воистину станем искать Бога, то Он Сам придет к нам, и мы увидим Его, и если чистым житием своим удержим Его, то пребудет с нами». Вообще он часто настаивал на необходимости наблюдать над помыслами своими и не давать им воли: «Старайся, чтобы помыслы ума твоего были угодны Богу, – говорит он, – и тогда тебе легко будет победить внешний грех».

Преподобный Арсений провел в иночестве более пятидесяти лет, сперва в Скиту, а когда Скит был разорен варварами, то близ Мемфиса и в Канопе Александрийской. Он мирно скончался близ Мемфиса, будучи более ста лет от роду.

9 мая

Исаия, сын Амосов, происходил от царей иудейских и пророчествовал около столетия до Иеремии. Он был женат, и у него были дети. Среди народа развращенного он жил честно и свято, хранил твердо закон Господень и угодил Богу, Который явился ему в чудесном явлении и повелел возвещать волю Свою народу иудейскому. Исаия сам рассказывает об этом чудесном явлении (глава 6). Он видел Господа во славе, сидящего на высоком престоле и окруженного шестикрылыми серафимами, которые славили Его величие и воспевали Ему хвалебную песнь: «Свят, свят, свят, Господь Саваоф, исполнивший всю землю славы Своей!» Полный благоговейного страха, Исаия помышлял в сердце своем: «Я человек грешный и живу между грешными людьми, и я очами своими увидел Царя, Господа Саваофа».

Пока он так думал, один из серафимов, взяв с жертвенника горящий уголь, прилетел к нему, прикоснулся углем кустам его и сказал ему: «Я прикоснулся к устам твоим, и се отнимаются беззакония твои, и грехи твои омыты». И вслед за этим Исаия услышал голос Господа, вопрошавшего: «Кого пошлю? Кто пойдет к людем сим?» – «Я, Господи, – сказал Исаия, – пошли меня!» И Господь сказал: «Поди к сему народу и скажи: слухом услышите и не уразумеете, и очами смотреть будете и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис. 6:9,10).

С этих пор Исаия, послушный велению Господа, вступил в пророческое служение. Господь возвестил ему, что Он накажет неблагодарность и несчастье народа иудейского, столько раз испытавшего Его милосердие и беспрестанно отвращающегося от Него. Господь сравнивал этот избранный народ с виноградником, о котором с любовью и заботливостью печется хозяин. Он окружил виноградник оградой, поставил в нем точило¹³, тщательно окапывает и поливает лозы и ожидает от них богатого урожая; но лозы не вознаграждают хозяина за труды его и вместо ожидаемых гроздей приносят одни колючки.

«И ныне живущие в Иерусалиме и люди иудейские, – говорил Господь, – судите между Мною и виноградником Моим, что мог Я сделать для виноградника Моего, чего не сделал? Я ждал от него грозди, а он дал Мне терны. И ныне возвещаю вам, что соделаю с виноградником Моим. Сниму ограду, и он будет разграблен, разорю стены, и он будет попран. Перестану обрезывать и окапывать его, и он зарастет плевелами и терновником; запрещу облакам освежать его дождем. Дом Израилев и дом Иудин – вот виноградник Господень. Я ждал от него праведности, а он творит беззаконие; истины – а слышу вопль угнетенных» (Ис. 5:3–7).

Эти слова, указывающие на разорение Иерусалима, Исаия передавал народу, призявая его к покаянию, но народ не слушал его и предавался беззаконию и идолопоклонству. Господь в беспредельном милосердии Своем медлил гневаться и не раз избавлял Иерусалим от нашествия врагов; но чудесные знамения, явленные Богом, не обращали к Нему сердец иудеев. После нескольких нечестивых царей вступил на престол царь Езекия, который чтил Господа от всей души, разрушил идольские капища и восстановил поклонение единому Богу. Господь показал на нем, что охотно слушает молитвы тех, кто с любовью и верой обращается к Нему. Ассиряне осадили Иерусалим, и царь их Сеннахерим послал сказать Езекии, чтобы он сдался, потому что неоткуда ему ожидать спасения. Действительно, гибель казалась неминуемой, но Езекия обратился к Богу с теплой молитвой о спасении и послал просить пророка Исаию, чтобы и он тоже молил Господа отвратить бедствие. Исаия успокоил царя, объявил ему, что Господь заступится за Иерусалим и что враги удалятся.

В эту самую ночь ангел поразил смертью 185 тысяч человек в стане ассириян; устрашенный Сеннахерим снял осаду и поспешно удалился с войском своим, и Иерусалим был на этот раз спасен.

Вскоре после этого благочестивый царь Езекия опасно заболел. Исаия по повелению Господа пришел к нему и советовал привести в порядок дела свои, потому что он скоро умрет. Эта весть очень опечалила царя, и он стал со слезами молить Бога, чтобы он продлил жизнь его. Исаия еще не успел выйти из дворца царского, как Господь сказал ему: «Возвратись и скажи Исаии, что Я видел слезы его и услышал его моления и даю еще пятнадцать лет жизни». Исаия исполнил веленное и, чтобы удостоверить царя в истине слов своих, совершил чудо, возвратив солнечную тень на десять степеней. Езекия действительно выздоровел, благодарил Бога за спасение и продолжал служить Ему усердно (Ис. 58:1–9).

Царь Вавилонский, узнав о выздоровлении Езекии, послал к нему послов, чтобы поздравить его. Тут Езекия увлекся тщеславием и с некоторой гордостью стал показывать послам все сокровища свои. Исаия узнал об этом и предсказал царю, что все это богатство будет разграблено и увезено в Вавилон. Царь понял, что не следует надеяться на богатство и хвалиться благами, которые так скоро проходят, но что надо искать благ истинных, вечных. «Господь справедлив, – сказал Езекия, – да пребудет мир и правда во все дни жизни моей!» (Ис. 39:8.)

Увещевая народ к покаянию, Исаия предрекал ему не только те бедствия, которые должны постигнуть его, но и падение многих, тогда могучих, государств и городов. В особенности же старался он возбудить в иудеях веру и благочестие, предсказывая им пришествие Мессии: он говорил об Иисусе Христе яснее и подробнее, чем другие пророки, за что и назван отцами Церкви ветхозаветным евангелистом. Вдохновенный Духом Божиим, он в пророчествах своих проследил всю земную жизнь Спасителя, с тех пор как Он родился от Девы до вольной смерти Его за спасение людей. Пророк указывает также и на Иоанна Предтечу, который должен был благовествовать иудеям об Иисусе Христе.

«Глас вопиющего в пустыне, – говорит Исаия, – приготовьте путь Господень; исправьте стези Бога нашего; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да унизится; кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими, и явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие, как сказал Господь» (Ис. 40:3–4).

«Благовествуй Сиону, – продолжал далее пророк, – возвыси крепостию голос твой! Благовествуй Иерусалиму, возвысь, не бойся! Рцы градам Иудиным: се Бог наш, се Господь! Господь с крепостию идет, и десница Его со властию. Се мзда Его с Ним и дело Его пред Ним. Как пастырь упасает Он паству Свою, и мышцею Своей соберет агнцы, и имущие во утробе утешит».

«Изыдет жезл от корени Иессеева¹⁴ и цвет от корня его, – говорил Исаия, указывая уже прямо на Иисуса Христа, – и почиет на Нем Дух Божий, Дух премудрости и разума; дух совета и крепости, дух ведения и благочестия. Исполнит Его Дух страха Божия; не по взгляду будет судить, не по слуху обличать, но судит правдою смиренному суд и обличит правостию смиренных земли» (Ис. 11:1–4).

Пророк упоминает и о чудесах, которые Господь явил людям во время Своего пребывания на земле. «Радуйся, пустыня жаждущая! – восклицает он. – Да веселится пустыня, и да цветет, как крин. И процветет и возвеселится пустыня Иорданская, и слава Ливана дастся ей и честь Кармилова¹⁵, и узрят люди Мои славу Господню и высоту Божию. Укрепитесь, руки бессильные и колена расслабленные! Утешьтесь, робкие душою: укрепитесь, не бойтесь! Се Бог наш суд воздает и воздаст! Он придет и спасет нас. Тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат. Тогда хромой вскочит, как олень, и будет славословить язык немого» (Ис. 35:1–6).

С особенной точностью говорит Исаия о страданиях Спасителя. Он предвещает, что Иисус Христос явится на земле в смиренном образе и что, видя Его без величия и без славы, люди не узнают в Нем Сына Божия, так давно ожидаемого Мессию; что Он добровольно примет страдания, «даст плеча Свои на раны, ланиты на заушения, лица же не отвратит от стыда заплевания» (Ис. 50:6) и что Он наконец судьями будет приговорен к смерти «и к злодеем причтется». – «Господи! Кто верова слуху нашему, – восклицает пророк, – и мышца Господня кому открыся? Возвестихом, яко отроча пред Ним, яко корень в земли жаждущей: несть вида Ему, ниже славы, и видехом Его, и не имяше вида, ни доброты; но вид Его бесчестен, умален паче всех сынов человеческих; человек в язве сый и ведый терпети болезнь, яко отвратися лице Его, бесчестно бысть, и не вменися. Сей грехи наша носит и от них болезнует, и мы вменихом Его быти в труде и в язве от Бога и во озлоблении. Той же язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша; наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы исцелехом.

Вси, яко овцы, заблудихом, человек от пути своего заблуди, и Господь предаде Его, грех ради наших. Той, зане озлоблен бысть, не отверзает уст Своих; яко овча на заколение ведеся, и яко агнец перед стригущим его безгласен, тако не отверзает уст Своих. Во смирении Его суд Его взятся, род же Его кто исповесть» (Ис. 53:1–8).

Далее пророк предвещает распространение учения Господнего по всей вселенной, «во свет народом даже до последних земли». Он призывает всех от имени Господа к вере и уразумению истины к благодати Божией, которая выше всех благ. «Жаждущие, идите на воду, и кто не имеет сребра, шедше, купите и ядите и пейте без сребра и цены вино и тук! Зачем употреблять деньги ваши не на хлеб, а труды на то, что не насытит вас? Послушайте Меня, и будете вкушать благо, и насладится во благих душа ваша. Внемлите Мне, и последуйте путям Моим, послушайте Меня; и жива будет во благих душа ваша, и завещаю вам завет вечный» (Ис. 55:1–3).

Он увещевает к покаянию в грехах, говорит о милосердии Бога, всегда готового простить того, кто с раскаянием отвращается от пути нечестия. Он сравнивает слово Божие с дождем, который, освежая землю, дает ей силу рождать хлеб, питающий человека. Такую благодатную силу будет иметь слово Божие, если мы отверзем для него сердца наши. Оно произрастит в них плоды жизни вечной.

Подобно пророку Иеремии, Исаия старается предостеречь от лицемерия иудеев, склонных к исполнению одних только внешних обрядов закона. Он говорит, что одно исполнение наружных обрядов закона не угодно Богу; что пост, приятный Господу, не состоит только в лишении пищи и в помрачении лица в знак смирения. «Не такой пост Я избрал, – говорит Господь, – но разреши всякий союз неправды, разрушай обдолжение насильных писаний, отпусти сокрушенных в свободу, и всякое писание неправедное раздери. Раздробляй алчущим хлеб твой и нищих бескровных введи в дом твой; если видишь нага, – одень, и от свойственных племени твоего не презри. Тогда разверзется рано свет твой, и исцеления твои скоро воссияют, и предыдет пред тобою правда твоя, и слава Божия обымет тя. Тогда воззовеши, и Бог услышит тя» (Ис. 58:5–9).

Эти слова пророка Исаии упоминаются в одной из стихир, которые поются у нас во время поста.

Исаия пророчествовал в течение шестидесяти лет.

Предсказав пленение Вавилонское, он предвозвестил возвращение иудеев в Иерусалим во время Кира и славу и победы этого великого царя, которого он называет по имени более чем за сто лет до его рождения. Предание говорит, что Исаия скончался в глубокой старости при царе Манассии, который, разгневавшись на пророка за то, что он обличал его пороки, велел распилить его деревянной пилой. Благочестивые люди похоронили тело его близ потока Силоамского, явившегося, как говорит предание, по молитве его. Это было около 675 лет до Рождества Христова.

9 мая

Церковь воспоминает святого Николая 6 декабря; но у нас в России, издавна чествующей память угодника, с одинаковым торжеством празднуется 9 мая память перенесения мощей святого Николая из Мир в город Бари.

Святитель Николай был, как известно, погребен в Мирах – городе, в котором он епископствовал. Слух о его праведной жизни, чудеса, совершавшиеся при гробе его, благотворные явления его тем, кто просил его заступничества, стали скоро привлекать богомольцев в храм, где покоились его святые мощи.

В 1068 году турки разорили несколько областей Греческой империи, и в том числе область Ликийскую, в которой находятся Миры.

Взяв город Миры, они отвели в плен жителей и опустошили храмы, ибо ярость их особенно обрушилась на места, чтимые христианами. В это время было от Бога откровение одному благочестивому священнику, жившему в городе Бари¹⁶. Святитель Николай явился ему во сне и сказал: «Скажи духовенству и народу, чтобы взяли в Мирах мощи мои и перенесли сюда, ибо Богу не угодно, чтобы я оставался в опустошенном городе». Священник на следующее же утро рассказал народу и духовенству о видении своем. Все жители Бари глубоко уважали память Святителя и немедленно снарядили три корабля, на которых служители Церкви и несколько благочестивых людей отправились в Миры для перенесения мощей. Для большей безопасности, чтобы кто-нибудь не помешал им, они скрыли цель своего предприятия и нагрузили корабли пшеницей, как будто бы ехали для торговли. Предосторожность эта оказалась не лишней, потому что в то же самое время венецианские купцы намерены были ехать в Миры с той же целью. Узнав об этом, они поспешили предупредить их и действительно прибыли в Миры ранее венецианцев. Войдя в храм, они вскрыли раку, в которой был положен святитель, и нашли ее полной благовонного мира, истекающего из мощей его. Они влили миро в сосуды и, взяв святые мощи, привезли их благополучно в Бари 9 мая 1087 года, в день воскресный. Все духовенство и народонаселение вышли навстречу; с торжеством поставили мощи в церкви Святого Иоанна Предтечи, находившейся на берегу моря. Вскоре после этого жители Бари заложили обширную церковь во имя святителя Николая, и через три года, переложив мощи в богатую раку, перенесли их в новый, великолепно украшенный храм. С этих пор установился праздник перенесения мощей святителя Николая. Мощи его покоятся под престолом; чудеса, совершающиеся при них, и слава святого угодника привлекают в Бари великое число богомольцев.

10 мая

В IV веке жила в Египте молодая христианка по имени Таисия. Рано осиротев, она решила не выходить замуж, а посвятить свою жизнь служению Господу. Она кормила нищих, ухаживала за больными, принимала и успокаивала странников; таким образом истощила она все имущество свое и впала в бедность.

Во всяком состоянии человеку предстоит бороться с различными искушениями. Богатые и счастливые иногда впадают в гордость и забывают о Боге и ближних; бедность представляет иного рода испытания, одно из них – искушение добыть бесчестным путем средства к жизни. Такому искушению поддалась и Таисия. Испугавшись нищеты и лишений, она стала жить в грехе и забыла заповеди Господни. Отцы скита близ Александрии услышали об этом; они знали Таисию, которую часто посещали, когда она еще жила благочестиво. Глубоко опечалились они, узнав о падении ее, и попросили настоятеля своего, Иоанна Колова, сходить к ней. «Она оказывала нам благодеяния, – говорили они, – принимала и кормила нас, теперь и мы можем помочь ей, заботясь о ее спасении. Ты, святой отец, одарен премудростью; сходи к ней и постарайся спасти душу погибающей, а мы все будем молиться, чтобы Господь помог тебе».

Иоанн отправился в город, где жила Таисия. Когда он постучался в дом ее, служанка не захотела впустить его; но он настаивал, говоря: «Скажи госпоже своей, что я принес ей драгоценность». Служанка передала слова его. «Эти иноки, ходя близ моря, иногда находят жемчуг, – сказала Таисия, – веди его ко мне».

Инок вошел, сел возле Таисии и, молча взглянув на нее, склонил голову и заплакал. Таисия также смутилась.

– О чем плачешь ты, отец святой? – спросила она.

– Как мне не плакать, – отвечал Иоанн, – когда я вижу, что ты забыла Бога вечного, презрела светлый чертог Его и угождаешь диаволу своими делами?

Эти слова как огненной стрелой пронзили сердце Таисии; внезапно поняла она, как грешна ее теперешняя жизнь, и спросила у инока:

– Примет ли Бог покаяние такой грешницы, какова я?

– Примет, – радостно отвечал инок. – Господь ждет, чтобы ты снова обратилась к Нему. Он с любовью примет тебя и введет в чертог Свой, и ангелы возрадуются о тебе, ибо, по словам Самого Спасителя, все силы небесные радуются о едином грешнике кающемся.

– Святой отец, – сказала Таисия, – отведи же меня сейчас отсюда!

Иоанн встал, и Таисия тут же последовала за ним. Она даже не сказала слова домашним своим, думая только об одном: как бы ей найти путь спасения. Старец дивился ее внезапной ревности и молил Бога, чтобы Он ее поддержал в добром намерении и помог ей возвратиться к Нему.

Они оставили город, шли долго и вечером достигли пустыни. Старец посоветовал Таисии отдохнуть; она легла на песок, а он, оградив ее знамением креста, отошел от нее и стал молиться. После молитвы он лег отдохнуть. Проснувшись около полуночи, он был поражен необыкновенным сиянием и вдруг увидел, что с неба идет струя света до самого того места, где лежала Таисия, и по этому светлому пути ангелы несут на небеса душу усопшей. Он смутился, подошел к Таисии и, склонившись к ней, увидел, что она умерла. Старец упал на колени, стал молиться и вдруг услышал голос, говоривший ему: «Господь принял ее покаяние; она каялась недолго, но с большей ревностью и горячностью душевной, чем многие, которые более ее служат Господу». Иоанн похоронил тело блаженной Таисии и, возвратившись в скит, рассказал братьям о случившемся. Все славили и благодарили Бога, Который оказал милость Свою кающейся грешнице, призвав ее к Себе в благотворную минуту покаяния.

В тот же день память святого апостола Симона Зилота, который проповедовал в Мавритании и, как полагают, принял мученическую кончину в Британии.

11 мая

Во время страшного гонения при Диоклетиане в македонском городе Амфиполе жил священник по имени Мокий. Полный горячей ревности к Богу и любви к ближним, он не мог видеть равнодушно жертвоприношения идолам и громогласно увещевал народ отстать от ложных богов. В один из языческих праздников он встал посреди множества язычников, совершающих жертвоприношение, и воскликнул: «О люди прельщенные, доколе будете ходить во тьме идолопоклонства? Доколе не уразумеете погибели вашей? Обратитесь и познайте истинного Бога, явившего нам свет истины через единородного Сына Своего Иисуса Христа». И ревностный Христов исповедник, не страшась опасности, убеждал, укорял, – и многие по слову его уверовали. Когда прибыл в город анфипат той области, язычники принесли ему жалобу на Мокия: «Есть здесь учитель христианский, – говорили они, – который прельщает народ, убеждая всех веровать в распятого и умершего человека, и многие слушаются его. Таким образом, если не воспрепятствовать этому, весь город последует ему, и упразднятся храмы богов».

Анфипат призвал к себе Мокия и стал убеждать его отречься от Христа; увещания остались тщетны. Тогда стал он угрожать.

– Поклонись богам, – говорил он, – если хочешь избавиться от мучительной смерти.

– Смерть за Христа – приобретение, – отвечал Мокий.

Анфипат велел жестоко мучить Мокия; терзали его тело железными когтями; он же был спокоен и восклицал: «Владыко, царствующий вовеки и сияющий нам лучами правды, яви рабам Твоим Божество Твое и даруй мне силу страдать за заповеди Твои».

Господь, вняв молитве его, даровал ему крепость и терпение и после истязания исцелил раны его.

На новые увещания анфипата Мокий отвечал:

– Неужели ты теперь не уразумел силы Господней? Ты видишь, что я здрав после мучений.

– Это не сила Бога твоего, – возразил анфипат, – но волшебство.

Вслед за тем он придумал новые казни, но и они были побеждены дарованной Богом мученику силой терпения. Мокий вытерпел жесточайшие истязания на колесе, оставался невредим в огне, молитвой сокрушил идолов. При всем том анфипат не уразумел истины, и казнь постигла его. Огонь, разожженный для мученика, опалил самого анфипата с некоторыми служителями его.

Мокия заключили в темницу. Новый анфипат по имени Максим, прибывший спустя некоторое время, призвал его и велел поклониться богам, если не хочет умереть. «Я умру, если, забыв благодеяния Бога моего, пристану к идолам», – отвечал мученик. Снова начались жесточайшие истязания, во время которых Мокий только славил и благодарил Бога.

Осудили его на съедение зверям, но звери не тронули его; и весь народ, пораженный чудом, стал восклицать: «Отпусти этого человека, и звери не вредят ему, потому что Бог его любит!» Тогда анфипат отправил Мокия в Византию, и там осудили его на смертную казнь. Приведенный на место казни, Мокий громко прославил Бога и услышал с неба голос: «Радуйся, добрый подвижник; приди, водворись в Царствии Небесном; ты в мире трудился, на небесах тебе радость и покой!» Мученику отсекли голову мечом.

Вскоре после того взошел на престол Константин Великий. Приняв христианскую веру, он прекратил гонения на христиан по всей империи, возобновил и возвеличил древнюю Византию, которая сделалась столицей его империи, под именем Константинополя. Он построил много церквей и в том числе церковь во имя священномученика Мокия, в которую перенес его останки. В день его памяти стало праздноваться и обновление Царьграда, или Византии.

в тот же день

С великой благодарностью произносят все славяне имена святых первоучителей своих – Кирилла и брата его Мефодия, которые дали нашему племени слово Божие на славянском языке. Если нам любопытно знать жизнь людей, которые прославились воинскими подвигами, которые распространили пределы своего государства и возвеличили его славой, то еще большего восхищения заслуживают те люди, которые старались распространить слово Божие, рассеять мрак неведения и заблуждений, просветить души вечным светом истины и тем приготовить их к блаженству бесконечному и славе небесной. Этих вестников и слуг святой воли Своей Господь на Небесах венчает неувядаемой славой, ибо Иисус Христос сказал: «Кто научит людей заповедям Его, тот великим наречется в Царствии Небесном» (Мф. 5:19). Итак, с благодарностью вспомянем труды их для пользы ближним, терпение их в бедствиях и гонениях.

«Бог по милости Своей каждому роду и времени дает своих учителей, и нам даровал учителя Константина, иже просвети язык¹⁷ наш». Так начинается древнее славянское повествование о жизни Философа Константина (он был назван Кириллом при принятии схимы незадолго до смерти), который был создателем славянской грамоты и проповедником слова Божия в славянских землях. Константин, или Кирилл, жил в IX веке; он был младшим сыном богатого и знатного сановника греческого города Солуни, или Фессалоник. Достоверно неизвестно, были ли родители его славянами или греками. Отца его звали Львом, а мать – Марией. Семейство было многочисленным и воспитывалось в благочестии и вере. Старшему брату Константина, Мефодию, греческий император поручил управлять славянскими племенами, жившими в это время в окрестностях Солуни. Но через несколько лет Мефодий пожелал удалиться от мира. Он оставил княжество славянское и поселился на горе Олимп, где постригся в иноки и стал проводить дни в молитве и изучении Священного Писания.

Между тем Константин воспитывался в родительском доме и с ранних лет являл замечательный ум и удивительные способности к наукам. Еще ребенком он однажды видел сон, предзнаменовавший его будущность. Ему приснилось, что воевода города, собрав множество девиц, повелевает ему избрать себе невесту и что он избирает красивейшую из всех, имя которой София, то есть «Божественная премудрость».

С любовью и усердием изучал Константин науки, и в особенности Священное Писание, которое есть источник истинной мудрости. Вскоре представились ему все средства развить ум свой и великие способности. Малолетний император Михаил вступил на престол с матерью своей Феодорой. К юному императору были приставлены два знатных сановника, которые должны были заботиться о его воспитании. Один из них, Логофет Феоктист, знал родителей Константина; услышав о замечательных способностях отрока, он выпросил его у родителей, чтобы воспитывать его вместе с молодым царем. Константину был тогда тринадцатый год. Под руководством ученейших мужей Царьграда, и в особенности Фотия (впоследствии сделавшегося патриархом Цареградским), юноша делал быстрые успехи. В течение нескольких лет он изучил основательно науки, словесность, языки: греческий, латинский и сирский. Все дивились необыкновенному уму его. Молодой Константин не гордился ученостью своей и так же, как в науках, преуспевал в кротости, благочестии и смиренномудрии. Он понимал, что истинная и высшая мудрость есть уразумение закона Господня, и к этой высшей премудрости стремился он всеми силами и способностями. – «Что такое философия?» – спросил у него однажды Логофет. Константин отвечал: «Разумение вещей Божеских и человеческих, поскольку может приблизиться к Богу наука деятельная, которая учит человека жить достойно образа и подобия Творца своего».

Логофет очень полюбил Константина; чтобы удержать его при себе, он желал женить его на богатой и прекрасной крестнице своей; но Константин отказался. Молитва и учение привлекали его более богатства и радостей земных; он желал уединения, чтобы вполне посвятить себя Богу. Логофет с согласия императрицы назначил Константина книгохранителем при храме Святой Софии; но он вскоре после сего тайно удалился и постригся в одной обители близ Босфора. Однако через некоторое время Логофет отыскал его и уговорил возвратиться в Царьград; он стал преподавать философию и вскоре под именем Константина Философа приобрел всеобщее уважение и великую славу.

Константину было около двадцати четырех лет, когда в Царьград пришли послы от калифа, или царя сарацинского. Они хулили веру христианскую и восхваляли свою; император решил послать к ним ученого мужа для прения о вере. Он избрал на это Константина; и молодой философ, полный ревности к закону Божию, с радостью предпринял трудное и опасное путешествие к сарацинам, которые ненавидели христиан. Калиф принял Константина с почетом, как посланного от великого царя; но мудрецы и жрецы сарацинские, убедившись, что не могут победить его ученостью и красноречием, возненавидели его и даже покушались на его жизнь. Но Господь охранял Константина и спас его от покушений врагов.

Споря с Константином, жрецы между прочим сказали ему:

– Почему у вас, христиан, поклоняющихся одному Богу, столько разногласий в вере и жизни, между тем как у нас, магометан, все твердо держатся одного закона и не преступают его?

– Бог наш, – отвечал Константин, – есть как пучина морская глубины безмерной, непостижимой уму человеческому. В эту пучину многие входят, стараясь искать Господа; иные, сильные разумом и верой и укрепленные благодатью Божией, обретают богатства премудрости и спасения; другие же, слабые или лишенные помощи Божией за гордость свою и самонадеянность, покушаются переплыть пучину эту, но недостает у их сил; они впадают в заблуждение или утомляются трудностями. Господь, создав человека, дал ему свободную волю; он может избрать путь свой, он разумом своим может возвыситься и уподобиться ангелам, служа Богу и исполняя Его закон. Он может снизойти до животного, служа порокам и страстям своим. Чтобы служить Богу, человек должен бороться с собой, стремиться к усовершенствованию, побеждать страсти и дурные наклонности свои; а это дело трудное. Ваша же вера, как малый поток, под силу всякому; все в ней человеческое; нет Божественного. Она не требует от вас ни борьбы, ни трудов; не налагает на вас обязанности стремиться к высшему совершенству и потому всякому легкодоступна; всякий без труда может исполнить закон ваш.

По возвращении в Царьград Константин стал жить с братом своим на горе Олимп. Вдали от суеты мирской он все более и более преуспевал в премудрости и вере, все глубже изучал закон Христа. Но вскоре он вновь был вызван на общественную деятельность. Хазары, племя, жившее в юго-восточной части нынешней России, прислали посольство к императору, чтобы просить у него наставников в вере. «Нас смущают евреи и сарацины, – говорили они, – всякий из них хвалит свою веру и уговаривает нас принять ее. Потому мы посылаем за советом к тебе, с тобой мы давно в дружбе; пришли нам людей умных и сведущих, чтобы мы узнали, какая вера лучшая».

Царь и патриарх призвали Константина и поручили ему идти к хазарам. Он уговорил брата своего Мефодия сопутствовать ему, и оба вскоре прибыли в греческий город Херсон, или Корсунь, столицу Херсониса Таврического. Там братья жили довольно долго, выучились языку хазар и изучили книги еврейские, чтобы успешно состязаться с евреями и самарянами, которых было очень много у хазар.

В Херсоне Константин и Мефодий нашли мощи святого Климента, епископа Римского. Рукоположенный апостолом Петром, святой Климент был изгнан в Херсонис Таврический императором Траяном. Так как он не переставал проповедовать Христа, то был осужден на смерть; его утопили в Черном море, привязав к шее якорь. В народе сохранилась память о том месте, где потоплен был мученик, и рассказывали, что в продолжение нескольких веков после его кончины в день его памяти море отступало от берегов и верующие могли подойти к мощам мученика. По просьбе Константина и Мефодия епископ Корсунский, сопровождаемый духовенством, с молитвою и псалмопением подошел к берегу моря, к тому месту, где по преданию находилось тело мученика; и вдруг ночью свет воссиял от моря, и мощи святого Климента всем стали видны. Их с торжеством вынули из воды. Часть их перенесли в Корсунь, часть же Константин и Мефодий взяли с собой и впоследствии, как будет рассказано, отвезли в Рим.

Выучившись языку хазар, Константин и Мефодий отправились в их землю. Много было у Константина споров с мудрецами еврейскими и сарацинскими. Мефодий, менее ученый, чем брат, не принимал в них столько участия; но он теплой молитвой испрашивал у Бога успеха в благом деле, и Господь благословил старания двух братьев. Каган, или князь, хазар уверовал сам и дозволил подданным креститься по своей воле. Великое число народа хазарского приняло Святое крещение. Каган хотел щедро наградить святых учителей, но они, движимые одним лишь усердием к закону Христову и любовью к ближним, отказались от даров и вместо награды выпросили освобождение греческих пленных, находившихся у хазар. Окрестив всех уверовавших и дав им наставление, Константин и Мефодий отправились в обратный путь, сопровождаемые благословениями и молитвами христиан. На пути они еще обратили ко Христу одно языческое племя, жившее около Азовского моря.

В Царьграде Константина и Мефодия приняли с почетом, как апостолов; им предлагали сан епископский, но они не захотели его принять, Мефодий сделался игуменом монастыря, а Константин поселился при церкви святых апостолов. Вскоре оба опять были призваны на новые труды для пользы ближних.

Борис, или Богорис, царь Болгарский, пожелал принять христианскую веру. Сестра Бориса, за несколько лет перед этим бывшая в плену в Царьграде, возвратилась в Болгарию христианкой и старалась убедить брата принять ту же веру. Он долго не соглашался; но голод и смертоносная язва опустошили его государство; по совету сестры он обратился с молитвой к Богу христиан, – и бедствия миновали. Тогда Борис послал в Царьград просить наставников. Мефодий предпринял путешествие в Болгарию. Он изобразил на стене царской палаты Страшный суд и объяснил царю блаженство праведников и муки грешников. Царь, уже приготовленный словами и примером сестры и чудесным прекращением бедствий, принял христианскую веру.

Вскоре за тем и другие князья славянского племени прислали в Царьград за наставниками. В Моравии и Паннонии (нынешней Венгрии) латинские и немецкие епископы проповедовали христианскую веру; но она не распространялась в народе, потому что ее проповедовали на непонятном народу латинском языке. Ростислав и Святополк, князья Моравские, и Коцел, князь Блатенский (в Паннонии), прислали сказать греческому императору: «Народ наш желает держаться христианской веры; но мы не имеем учителей, которые бы могли на нашем языке объяснить нам закон Божий. Просим тебя, государь, позаботиться о нашем спасении и прислать нам учителя и епископа, ибо мы знаем, что от вас закон добрый исходит на другие страны». Посовещавшись с патриархом Фотием и с духовным собором, царь решился поручить великое дело Константину и Мефодию, которые, как уроженцы Солуни, знали славянский. Призвав их, он предложил им идти проповедовать слово Божие в славянские земли. Константин был болен, но не захотел отказаться от святого дела. Желая, чтобы дело было прочно, он не хотел довольствоваться одной изустной проповедью и спросил у императора: «Имеют ли буквы народы славянские?» – «Дед мой и отец искали их, но не нашли», – отвечал император. «Как же я буду проповедовать им? – сказал Константин. – Это все равно что писать на воде. Если же я стану сочинять буквы, боюсь, как бы не назвали меня лжеучителем». – «Бог вразумит тебя, – отвечал император, – и дарует тебе помощь Свою».

Уповая на помощь Господню, Константин решился изобрести буквы и сложить славянскую азбуку, чтобы оставить народам, которых он обратил, писанное слово Божие, ибо одно изустное слово скоро изглаживается из памяти. Он усердно молился, наложил на себя сорокадневный пост и, запершись в своей келье с некоторыми учениками, сопровождавшими ему, занялся этим трудным делом. Так он сложил всю славянскую азбуку. Составив азбуку, Константин тотчас приступил к переводу Евангелия на славянский язык. Он начал с Евангелия Иоанна Богослова. «Искони (в начале) бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Ин. 1:1). Это были первые писаные слова Священного Писания на нашем церковнославянском языке, на котором мы и доныне читаем слово Божие.

Когда это великое дело было окончено, в 862 году, весь духовный собор в торжественном молебне воздал славу и благодарение Господу, и Константин отправился с братом и с учениками в славянские земли. Некоторые историки полагают, что перед отъездом Константин был посвящен в епископы. Он привез князю Ростиславу следующее письмо от императора Михаила: «Бог, повелевающий всякому уразуметь истину, сотворил великое дело, явив письмена на вашем языке. Мы посылаем тебе того самого честного мужа, через которого Господь явил сии письмена, философа благоверного и весьма книжного. Он несет тебе дар честнее всякого золота и камней драгоценных. Помогай ему утвердить вашу речь и взыщи Бога, не ленясь ни на какой подвиг; тогда и ты, приведя своих в Божий разум, восприимешь награду в сем веке и в будущем».

Проповедь братьев шла успешно. Они в течение четырех с половиной лет обходили Моравию и Паннонию, призывая народ к познанию истинного Бога и объясняя всем закон Господень. Князь Коцел сам начал учиться славянской грамоте и поручил Константину обучить пятьдесят юношей. Константин, неутомимый для пользы ближних, переложил на славянский язык Псалтирь, часть Библии и весь церковный чин; и богослужение стало с тех пор совершаться в славянских землях на языке, доступном всем, между тем как в землях римского вероисповедания оно совершалось на языке латинском, непонятном для народа. Как прежде у хазар, Константин не захотел принять никаких даров от новообращенных за труды свои, но выпросил у князя Коцела освобождение девятисот пленных.

Вот начало благовествования учения Христа на нашем языке и начало славянской грамотности. Грамота наша изобретена для изъяснения и распространения слова Божия; она с самого начала своего была орудием истинного просвещения. Вручая славянам бесценный дар, слово Божие на родном языке, Константин говорит им в предисловии к Святому Евангелию: «Услышьте, словени еси, слово, еже кормит душу человека, слово, еже крепит сердца и умы». Дай Бог, чтобы письменность наша всегда была достойна этого святого начала, чтобы она служила доброй цели: изъяснению закона Господня, науке и истинной мудрости.

Константин и Мефодий, как и многие другие христианские проповедники, претерпели немало бедствий и гонений. Епископы немецкие, проповедовавшие до них в славянских землях, позавидовали успеху их дела и восстали против перевода священных книг на славянский язык. Они утверждали, что следует читать Евангелие только на трех языках, на которых была начертана надпись на кресте Господнем, – на еврейском, греческом и латинском. Константин отвечал им, что, так как Господь сошел на землю для спасения всех людей, то все должны славить и благодарить Его и должны стараться уразуметь Его волю. Он говорил, что если Бог, по милости Своей, всем даровал воздух и дождь, солнцу повелевает сиять для всех, то тем более Он не желает лишить никого высшего блага – знания и понимания Его закона.

Но епископы не удовлетворились этим ответом и принесли папе Николаю жалобу на учителей славян. В то время начиналось уже разделение между Церквами Греческой и Латинской, по причине изменения, сделанного латинами в Символе веры, а более всего – по причине стремлений римского духовенства к светской власти; сверх того, между цареградским патриархом и папой был спор за Болгарию; но полного разрыва еще не было, и Церковь не признавала власть, но признавала первенство папы. Потому Константин и Мефодий тотчас повиновались и отправились в Рим, взяв собой часть мощей святого Климента. На пути они проповедовали на славянском языке славянским племенам и в Венеции имели прение с латинским духовенством.

Между тем папа Николай скончался; а преемник его, Адриан, желавший восстановить в Церкви мир и единодушие, не внял клеветам, возводимым на славянских учителей. Он, напротив, сказал, что те, кто утверждает, будто следует читать Евангелие только на трех языках, неправы и проповедуют новую ересь. Когда он узнал, что Константин и Мефодий приближаются к Риму и несут с собой мощи святого Климента, он вышел к ним навстречу за город, сопровождаемый духовенством и множеством народа. Приняв святые мощи, он перенес их в храм, сооруженный в память святого Климента из остатков дома мученика; потом он принял из рук Константина его славянский перевод Священного Писания и освятил эти книги, положив их на алтарь во время богослужения. Он рукоположил Мефодия в священники и возвел в священники и диаконы некоторых учеников его. Желая еще более доказать свое миролюбивое расположение и засвидетельствовать перед всеми равное достоинство славянского языка с латинским для совершения Божественной службы, Адриан повелел отслужить обедни в церкви Святого Петра, Святого Павла и Святого Апостола Андрея, посетившего некогда славянские земли, отчасти на латинском, отчасти на славянском языке.

Но вскоре Константин, изнуренный трудами и долгим путешествием, тяжело заболел. С самого начала болезни, предчувствуя близкую кончину свою, он пожелал принять схиму, при чем был назван Кириллом; с радостным спокойствием стал он потом ожидать смерти. Болезнь его продолжалась около двух месяцев. Хотя он оставлял мир без сожаления, но успех начатого дела волновал его. Предсмертными словами завещал он Мефодию не оставлять дела просвещения славян.

«Брат, – говорил он ему, – мы с тобой были как дружная пара волов, возделывающих одну ниву; и вот я падаю на бразде, рано окончив день свой. Ты возлюбил уединение на горе Олимп; но молю тебя, не оставляй начатого дела, ибо сим подвигом ты более можешь спастись». Потом, подняв глаза к небу, он стал пламенно молиться о просвещенных им племенах; просил Господа Вседержителя, да сохранит Он верное Свое стадо, да избавит его от бед и заблуждений, да соединит всех единомыслием и единодушием в святой вере, да наставит их на дела, Ему угодные, и на правое понимание святого учения, да защитит их силой всемогущей десницы Своей. Окончив молитву и благословив всех присутствовавших, блаженный учитель наш отошел к Господу, будучи всего сорока двух лет от роду, в полном еще цвете лет, но изнуренный болезнью и трудами. Это было 14 февраля 869 года.

Папа Адриан сам совершил отпевание тела усопшего. Все римское духовенство и все греки, находившиеся в Риме, держа в руках свечи, сопровождали гроб учителя славян. Мефодий желал было перенести на родину тело его по завещанию матери, но епископы римские упросили папу не дозволить этого. Они говорили: «Если Господь привел блаженного сего философа, ходившего по многим землям, здесь умереть, то здесь подобает ему покоиться, как мужу честному». Папа склонился на их просьбу, и тело святого Кирилла, положенное в раку, перенес с торжеством в храм Святого Климента. Оно было похоронено близ мощей святого епископа.

Похоронив Кирилла, Мефодий поспешил возвратиться в славянские земли. Папа Адриан, который, как мы видели, одобрял труды двух братьев, отпустил его с благословением и с письмом к славянским князьям. «С радостью узнали мы, – писал он, – что Господь внушил вам желание искать Его и показал вам, что не одной верой, но и добрыми делами следует служить Ему, ибо вера без дел мертва. Вы просили себе учителей, и император Греческий, предупредив нас, послал к вам блаженного философа Константина с братом. Теперь мы посылаем к вам обратно сына нашего Мефодия, как мужа совершенного в разуме и правоверии, чтобы он учил вас при помощи церковных книг, переведенных с Божией благодатью на ваш язык Константином Философом. Если и кто другой возможет достойно и правоверно переложить священные книги на язык ваш, дабы вы удобнее могли познать заповеди Божии, то да будет сие свято и благословенно Богом и нами и всей католической апостольской Церковью. Да сбудется слово Писания: „Яко восхвалят Бога вси язы́цы“; и еще: „Вси возглаголют языки различными величия Божия, якоже даст им Дух Святый провещевати“. А если кто дерзнет отвращать вас от истины и осуждать книги и язык ваш, такого считайте лжеучителем».

С этим письмом Мефодий прибыл в Паннонию, область Коцела, который не переставал оказывать величайшую ревность к распространению закона Господня. Но чтобы успешнее действовать, Мефодий должен был быть облечен в сан епископа Паннонии и для этого предпринял новое путешествие в Рим. Возвратившись в Паннонию после рукоположения в епископы, он нашел еще больше вражды и зависти в немецких епископах, которые с досадой видели водворение славянского епископа и распространение славянского языка. Всячески старались они вредить Мефодию и мешать его делу; они клеветали на него и угрожали ему смертью, но Мефодий кротко отвечал им: «Я говорю правду; но делайте со мной, что замышляете; я не лучше многих, которые за исповедание правды мученически скончались». Скоро обстоятельства помогли врагам Мефодия: возникла война между моравским князем Ростиславом и императором немецким. Ростислав, побежденный, был взят в плен и ослеплен, а племянник его, Святополк, овладел его престолом.

Император немецкий был расположен к Святополку, и епископы, чувствуя силу последнего, обратились к нему с жалобой на Мефодия. Напрасны были все усилия Коцела поддержать святого проповедника. Император неблагосклонно смотрел на распространение славянского языка; Святополк не благоволил к Мефодию, и враги его наконец восторжествовали: Мефодий был сослан в Швабию (в Германии); там он провел два года, пока папа Иоанн VIII, преемник Адриана, не потребовал от императора освобождения его. Папа грозил гневом своим ослушникам его приказания и запрещал епископам, низложившим Мефодия, совершать богослужение, пока не будет освобожден узник. Не посмели ослушаться папы, и Мефодий возвратился в Паннонию.

Он принялся снова с величайшей ревностью за дело свое: проповедовал, объяснял слово Божье, переводил книги на славянский язык. Бог благословлял труды его; Евангелие быстро распространялось, и святое учение приносило обычные плоды свои: улучшение нравственного состояния уверовавших, любовь, мир и согласие. Моравы стали тоже просить себе Мефодия во епископы, и он был провозглашен епископом Паннонии и Моравии. Но успехи эти еще более возбудили вражду немецких епископов; они оклеветали Мефодия перед папой в отклонении от учения Римской Церкви. Папа, боясь, чтобы не поколебалось его влияние на славянские земли, запретил Мефодию совершать богослужение на славянском языке и потом потребовал его в Рим, чтобы узнать, так ли он учит, как повелевает Церковь. Одной из главных причин разделения между Церквами Восточной и Западной было изменение, сделанное папой в Символе веры; но надо знать, что папа Иоанн сам отвергал это нововведение и читал Символ веры , как он был изложен на Константинопольском соборе и как он доселе читается у нас. Поэтому, допросив Мефодия, папа нашел, что он не уклоняется от истины, и дал ему полное разрешение совершать богослужение на славянском языке. «Мы похваляем письмена славянские, изобретенные философом Константином, – писал он, – и повелеваем, чтобы на этом языке возвещались дела и хвала Господа нашего Иисуса Христа, ибо следует славить Господа на всех языках, как сказано в Писании: „Хвалите Господа вси язы́цы, и восхвалите Его вси людие“; потому что Тот же Бог, создавший языки еврейский, греческий и латинский, создал и все прочее, во славу Свою и похвалу».

Мефодий был принят с радостью всей паствой своей, которая любила его и усердно слушала его поучения; но с гневом видели враждебные ему епископы, как неуспешны были их старания. Они скоро нашли себе сильного союзника в князе Святополке, который, предавшись страстям и порокам, возненавидел Мефодия за праведные его обличения. Видя, что папа оправдал Мефодия, враги его обратились к императору Греческому, Василию Македонянину, и обвинили Мефодия в сближении с римским престолом. Император вызвал Мефодия в Константинополь; епископы торжествовали; но, к великому их огорчению, император и патриарх приняли с почетом моравского епископа, и патриарх удержал у себя несколько книг, переведенных им, дабы пользоваться ими при обращении болгар.

Мефодий прибыл в Моравию, претерпев опасности и бедствия на пути; но уже с этих пор епископы немецкие оставили его в покое. К этому времени относится величайшая его деятельность для пользы обращенных им племен. Он с двумя учениками трудился беспрестанно и перевел на славянский язык остальные книги, не переведенные Кириллом; так были переведены все книги Ветхого Завета, кроме книги Маккавеев. Этот великий труд он постарался окончить в день памяти святого Димитрия Солунского, к которому он особенно благоговел как уроженец Солуни; и когда окончил перевод свой, то совершил торжественную службу в честь святого Димитрия. Святой епископ был утешен успехом трудов своих. Немало он преодолел препятствий, немало претерпел гонений; но от Хорватии и Далмации до границ Польши славяне слушали слово Божие на родном своем языке; и вера христианская далеко распространилась в течение шестнадцатилетнего епископства Мефодия. Не щадя трудов, он обходил все соседние славянские области, проповедуя и объясняя слово Божие. В Вышгороде, по словам его, уверовала и крестилась Людмила¹⁸, супруга чешского князя Боривоя; вскоре и чехи с князем своим приняли Святое крещение. Краль Угорский, пришедший на берега Дуная, пожелал видеть Мефодия. Многие отговаривали епископа идти, боясь, чтобы он не пострадал от языческого властелина; но Мефодий не боялся опасности, когда мог надеяться обратить хоть одну душу к истинному Богу. Краль принял его с почетом и просил его молитв. Добродетельная жизнь Мефодия, во всем согласная со святым учением, которое он проповедовал, постоянные труды его для пользы ближних внушали к нему уважение самих язычников. Один Святополк, князь моравский, продолжал ненавидеть святого епископа; но, удерживаемый общим уважением к нему, не смел ничего предпринять против него; он ждал только его смерти, чтобы изгнать учеников его.

Чувствуя, что кончина его приближается, Мефодий из среды учеников своих выбрал благочестивого и ученого мужа по имени Горазд и завещал ему продолжать труды его. Предсказав за несколько дней смерть свою, он скончался 6 апреля 885 года. Весь народ глубоко скорбел о святом учителе. При отпевании его тела служба совершалась на языках славянском, греческом и латинском, и память его живо сохранилась в просвещенных им землях.

Вскоре после смерти его Святополк и немецкие епископы стали преследовать учеников Мефодия, которые принуждены были оставить Моравию. Но Господь часто обращает ко благу и распространению истины самые старания врагов святого Его слова. Изгнанные ученики нашли убежище в Болгарии. Там, под покровительством царя Бориса и сына его Симеона, они трудились усердно о распространении веры, переводили духовные книги, и плоды трудов их разлились обильным и животворным потоком по всем землям славянским. Им много обязана и Россия духовным просвещением своим. Все славянские племена, разделенные судьбой, сознают общий источник духовной мудрости и просвещения, все они с одинаковым чувством благоговения и благодарности повторяют имена блаженных учителей своих, Кирилла и Мефодия, даровавших им всем высшие блага: познание закона Господня и начало грамотности.

Прошло с этих пор более тысячи лет. Святая Церковь православная, совершая торжественно память великих просветителей славянских, воспевает им: «Яко апостолом единонравнии и словенских стран учителие, Кирилле и Мефодие богомудрии, Владыку всех молите, вся языки словенские утвердити в православии и единомыслии, умирити мир и спасти души наша».

«Священную двоицу просветителей наших почтим, Божественных писаний преложением источник богопознания нам источивших, из него же даже до днесь неоскудно почерпающе, ублажаем вас, Кирилле и Мефодие, престолу Вышняго предстоящих и тепле молящихся о душах наших».

Память святого Кирилла совершается также 14 февраля, в день его преставления.

12 мая

Епифаний, прославившись святой жизнью, ученостью и чудесами, был евреем, сыном бедного земледельца Финикийской области. Он с детства лишился отца, и мать его трудами своими содержала двух детей своих – сына и дочь. Они жили в величайшей бедности; бывали дни, когда они не имели даже хлеба.

Однажды, находясь в крайности, мать Епифания послала сына в ближайший город, чтобы продать осла, потому что не на что было купить хлеба; к тому же осел был очень упрям и не годился для работы. Мальчик привел осла на базар, и скоро подошел один еврей, желавший его купить. Видя, что Епифаний – единоплеменник его, он сказал ему: «Мы с тобой поклоняемся одному Богу, Который любит справедливость и истину; не следует нам обижать никого; оценим осла твоего в настоящую его цену, чтобы нам не прогневить Бога, обманывая друг друга».

Услышав эти слова, мальчик отвечал: «Я вовсе не продам тебе осла: он бьется и не годится в работу. Мать от нужды послала продать его, потому что нам нечего есть; но так как ты мне говоришь, что грешно ради приобретения обижать ближнего, то я и не продам его, ибо боюсь Бога и не желаю тебе зла».

Еврей удивился разуму и честности мальчика, дал ему денег, чтобы купить хлеба; и Епифаний, купив хлеба, отправился домой на осле своем. На обратном пути ему встретился человек, который тоже хотел купить осла: но Епифаний отказался продать его, объяснив почему. В это время осел начал бить и сбросил мальчика; он ушибся. Незнакомец поднял его и оказал ему помощь, осенив его крестным знамением и в молитве призывая имя Иисуса Христа.

– Кто этот Иисус Христос, Которого ты призываешь? – спросил мальчик.

– Сын Божий, Которого распяли иудеи, – отвечал тот.

Епифаний, слыша, что иудеи распяли Сына Божия, не посмел сказать, что он сам еврей, и отправился домой, помышляя о Христе распятом и желая узнать более о Нем.

Нищета семейства его усугубилась. Мать вынуждена была продать поле свое и пыталась куда-нибудь поместить сына, чтобы он выучился ремеслу; но вдруг им пришла неожиданная помощь. Один богатый законоучитель еврейский по имени Трифон сжалился над их нищетой, помог им и взял к себе Епифания. Он полюбил его и начал его учить. Мальчик, который был понятлив и умен, скоро стал очень сведущ в законе и в книгах еврейских. Трифон усыновил его и завещал ему все свое имение. Мать Епифания к тому времени скончалась; он взял к себе сестру свою, учил ее, и они жили вместе в довольстве и благоденствии.

Епифанию понадобилось идти в деревню, чтобы осмотреть оставшееся ему наследство. Тем же путем шел инок по имени Лукиан, который писал книги и на деньги, вырученные от продажи их, кормил нищих. Епифаний вступил с ним в разговор, и они пошли вместе, когда вдруг встретился им нищий, который, упав к ногам Лукиана, воскликнул: «Помилуй меня, человек Божий! Вот уже три дня как я ничего не ел!» У Лукиана не было денег, но он снял с себя верхнюю одежду и отдал ее нищему, говоря: «Продай эту одежду и купи себе хлеба».

Епифаний дивился милосердию инока, и вдруг ему было чудное явление: ему казалось, что с неба сходит на Лукиана светлая белая одежда. Он пал к ногам инока, моля его сказать ему, какой он веры. Лукиан внушением Духа Божия понял, что благодать свыше коснулась души молодого человека и что Господь призывает его. Он стал говорить ему о Христе и объяснил ему истины христианской веры. Слова его глубоко тронули Епифания; он уверовал всем сердцем и упросил инока прийти к нему в дом. Лукиан согласился, и вскоре Епифаний и сестра его уверовали и пожелали креститься. Когда они молитвой и изучением христианского закона приготовились к принятию святого таинства, епископ того города призвал их в церковь в день воскресный, чтобы преподать им Святое крещение. Во время богослужения епископ, случайно взглянув на Епифания, увидел, что лицо его озарено необыкновенным светом и что над головой его сияет венец. Он понял, что благодать Божия почиет на нем.

Вскоре после этого Епифаний устроил сестру свою, дал ей часть имения своего и поручил ее благочестивым женщинам; остальное же имение он продал и раздал деньги бедным, оставив себе только немного для покупки книг, и сам ушел в монастырь. С удивительным рвением стал он изучать Священное Писание и скоро приобрел уважение всех иноков святостью и строгостью жизни своей. Бог дал ему силу творить чудеса, и многие стали прибегать к его помощи и молитвам. Прожив довольно долго в монастыре,

Епифаний пожелал пустынного жития; но слава о чудесах, о мудрости и святости его привлекла к нему благочестивых подвижников, которые селились близ него, и больные издалека приходили к нему за помощью и получали исцеление.

Епифаний старался избегать славы и известности, часто оставлял место, где прославился каким-либо чудом, и уходил, чтобы в уединении и безмолвии предаться молитве; но везде собирались к нему ученики, ибо он был очень мудр, с удивительной ясностью объяснял Священное Писание и поучениями своими обратил много язычников к истинному Богу.

Епифанию было около шестидесяти лет, когда он чудесным образом был возведен в сан епископа Кипрского. Однажды, находясь у святого Илариона Палестинского, Епифаний говорил ему о своем желании жить в уединении. Иларион отвечал: «Иди в город Саламин¹⁹ тебе там следует жить». Но Епифаний предполагал ехать в Аскалон и Газу, надеясь там найти уединение. «Я говорю тебе, – повторил Иларион, – иди в Саламин, там следует тебе жить». Епифаний, однако же, не послушался совета старца, а последовал собственному желанию. Он отправился на пристань; там стояли два корабля: один должен был идти в Саламин, другой – в Аскалон. Епифаний сел на последний и отправился в путь; но вдруг поднялась страшная буря, корабль долго носился по волнам и наконец был брошен на берег близ Саламина.

В это время в Саламине происходило избрание епископа на место недавно умершего. Для этого собрались епископы из разных городов острова; все были в затруднении, кого избрать, и просили совета у одного святого старца по имени Папий, которого все уважали за его добродетели и за твердость во время гонения; Папию было больше ста лет. Он молил Бога наставить его, и молитва его была услышана.

Уже Епифаний, отдохнув немного в Саламине, собрался оставить город и с одним учеником своим пошел на базар купить что-нибудь себе на дорогу. Он взял две кисти винограда и хотел заплатить за них, как вдруг вокруг него толпа засуетилась, говоря, что епископы идут. Епифаний посмотрел: два диакона вели под руки почтенного старца, и за ними шло несколько епископов. Каково же было удивление Епифания, когда он увидел, что они идут прямо к нему и пред ним останавливаются! «Чадо Епифаний, – сказал старец, – оставь виноград и иди с нами в церковь». Изумленный Епифаний последовал за ними. В церкви духовенство встретило его со словами: «Бог послал тебя к нам! Будь архиепископом сему городу и всему Кипрскому острову». Епифаний начал отговариваться и со слезами умолял епископов избрать другого. Тогда Папий сказал: «Следовало бы мне умолчать о бывшем мне откровении, но так как ты отговариваешься, то я должен тебе объявить, что Господь избрал тебя. Эти святые отцы, епископы, недоумевая, кого назначить, возложили это дело на меня грешного. Я долго молился, и Господь во сне сказал мне: иди на торжище, там увидишь инока, покупающего виноград, тот да будет здесь епископом; имя его Епифаний». После этого Епифаний не мог далее сопротивляться. Слова святого Илариона, прибытие его на остров против собственной воли и, наконец, откровение, бывшее Папию, ясно доказывали ему, что Господу угодно, чтобы он правил Церковью Кипрской. Он был посвящен в епископы и добродетелями и мудростью заслужил любовь и уважение паствы своей.

Незадолго перед кончиной своей Епифаний, уже удрученный годами, должен был ехать в Константинополь. Там в это время императрица Евдокия, супруга Аркадия, преследовала святого Иоанна Златоуста. Она старалась склонить на свою сторону епископа Епифания, представляя ему Иоанна еретиком. Епифаний увещевал ее к милосердию и кротости, но Иоанну донесли, что епископ Кипрский против него. Иоанн предсказал, что он не вернется на Кипр, а Епифаний предсказал, что Иоанн не доедет до места изгнания.

Оба пророчества сбылись. Иоанн был возвращен, не доехав до назначенного ему места изгнания, потому что императрица испугалась народного волнения; а Епифаний занемог на обратном пути. Чувствуя, что болезнь смертельна, он призвал учеников, бывших с ним на корабле, дал им наставления, благословил их и на третий день с молитвой отошел ко Господу. Известие о его смерти опечалило всех жителей острова. Епифаний был очень учен, знал пять языков и написал несколько духовных книг, в том числе изложение ересей и толкование на пророков.

13 мая

Девица Гликерия, дочь знатного римского сановника, приняла веру христианскую после смерти своих родителей. Во время гонения на христиан она не только сама не боялась опасности, но увещевала и других к твердому исповеданию веры. Явившись однажды в капище идольское во время языческого торжества, она молитвой сокрушила идола и по приказанию одного из начальников была заключена в тюрьму. Предлагали ей отречься от веры Христовой и, услышав отказ, предали ее страшным истязаниям и снова заключили в темницу, грозя ей голодной смертью.

Спустя некоторое время правитель велел отвести ее в город Ираклию, где снова подвергли ее ужаснейшим истязаниям. Святая дева все переносила терпеливо, укрепляемая чудесной помощью свыше. Сторож темничный по имени Лаодикий, свидетель ее страданий и великих знамений, являемых Господом ради нее, познал Бога истинного и был усечен мечом как христианин. Гликерию отдали на съедение зверям, но лютые звери оказывались безвредными и ласкались к ней. Поблагодарив Бога за все милости Его, девица молила о смерти и мирно предала душу Богу. Это было во второй половине II столетия, в гонение, бывшее при Антонине.

14 мая

В Египте жил в III веке благочестивый старец, которого звали Серапионом. Он свято исполнял заповедь Христову «Возлюби Бога всем сердцем и ближнего своего, как самого себя» и посвятил всю жизнь молитве и заботам о ближних. Он в молодости стал иноком и раздал все имущество бедным, оставив себе только одежду и Евангелие. Он даже не имел постоянного жилища и переходил с одного места на другое, стараясь всегда помогать ближним; сочувствовал их бедствиям и направлял их к спасению словом Божиим, ибо знал наизусть Священное Писание. Увидев однажды нищего, дрожавшего от холода, он снял с себя одежду и подал ее ему. В другой раз, не имея средств помочь бедному должнику, которого заимодавец хотел заключить в тюрьму, он продал Евангелие свое и выкупил должника.

– Как это ты не пожалел продать Евангелие свое? – сказал ему знакомый.

Серапион ответил:

– Оно беспрестанно говорило мне: «Помогай ближним», и я исполнил эту заповедь.

Самую же большую помощь Серапион оказывал ближним тем, что наставлял их на путь спасения и обращал к Богу. Для этого святого дела он не щадил трудов и не раз продавал самого себя в работники. Таким образом он раз продал себя комедианту-язычнику и примером своим и словами так сильно подействовал на него, что комедиант и все его семейство обратились ко Христу и приняли Святое крещение. Комедиант захотел освободить Серапиона; но тогда святой подвижник открыл ему, с каким намерением он поступал к нему в услужение, и возвратил ему деньги, от него полученные.

– Возьми назад деньги твои, – говорил он, – а я пойду заботиться о спасении других.

Напрасно новообращенные умоляли Серапиона остаться с ними.

– Мы тебя станем почитать, как отца, – говорили они, – а деньги эти раздай бедным.

– Раздайте сами, – отвечал старец, – деньги ваши, а я не хочу раздавать милостыню чужими деньгами.

Серапион оставил их и, продолжая человеколюбивые труды свои, нанялся к одному градоначальнику, который был заражен лжеучением. Он служил ему два года и в то время успел обратить его к истине. Тогда он оставил и этого господина, возвратив ему деньги, полученные за свою службу, и продолжал свое странствование. Он скончался в глубокой старости, в пустыне Египетской.

Синдонитом он назван по названию единственной своей льняной одежды, которая называлась синдоном.

В тот же день память святого мученика Исидора, пострадавшего при Декии на острове Хиос.

15 мая

Преподобный Пахомий родился в Египетской стране, в верхней Фиваиде, в конце III века. Родители его поклонялись идолам; но Пахомий с ранних лет имел отвращение к идолослужению. Не зная еще христианской веры, он уже чувствовал ложность язычества, и вскоре Господь по милости Своей дал ему уразуметь истину.

Пахомию было двадцать лет, когда по причине войны стали набирать солдат в той области, где он жил. Всех молодых людей принуждали вступить в военную службу. Пахомий не имел никакого желания быть солдатом, но пришлось и ему оставить родительский дом и идти на войну. На пути солдаты остановились в одном городе, Оксиринхе, где было много христиан. Христиане приняли их с радушием и любовью и оказали им всяческую помощь. Тронутый и изумленный их приемом, Пахомий спросил, почему они так милостивы, и получил ответ, что они – христиане. В первый раз Пахомий слышал это название. Он стал расспрашивать о них и услышал, что христиане – люди добрые и честные, которым Бог их, умерший за спасение людей, заповедал любить ближних своих, как самих себя, быть кроткими и милосердными. Добрые дела христиан внушили Пахомию уважение к их вере; но когда он ближе узнал ее, услышал о Боге всемогущем, сотворившем небо и землю, об Иисусе Христе, Сыне Божием, принявшем человеческое естество, чтобы спасти людей от вечного осуждения, о жизни вечной – сердце его воспламенилось любовью к Богу и желанием служить Ему. Он пал на колени и, подняв глаза к небу, воскликнул: «Господь Богхристиан, сотворивший небо и землю, призри на меня и дай мне познать Тебя, помоги мне служить Тебе и исполнять заповеди Твои!» Тут же дал он обещание быть христианином. Вскоре за тем Пахомий с прочими солдатами оставил город и продолжал путь свой; но он не забывал о Боге христиан и старался жить честно, чтобы угодить ему. Когда находило на него искушение, он вспоминал, что обещался служить Богу, молил Его о помощи и так предохранял себя от зла и порока. По окончании войны распустили войско, и Пахомий возвратился в страну свою. Первой заботой его было найти христианского священника, чтобы получить от него Святое крещение. Священник наставил его и окрестил. В это время разные лжеучения волновали Церковь и смущали верующих. Новообращенный Пахомий тоже смущался этими разнообразными толками; но он искренно желал узнать истину и решился удалиться в пустыню и искать руководства опытного и мудрого старца.

В пустыне Фиваидской жил в это время отшельник Паламой, который славился святой жизнью своей. Пахомий отправился к нему. Подойдя к тесной келье, Пахомий стал просить старца принять его. Пустынник посмотрел на него и сказал:

– Ты слишком молод, а жизнь отшельническая очень трудна. Многие хотели жить со мной, но возвратились в мир, испугавшись труда и лишений.

– Испытай меня, – говорил Пахомий, – я верую, что Бог твоими святыми молитвами дарует мне силу и терпение.

Наконец Паламон согласился принять Пахомия. Жизнь старца была действительно очень трудной. Он почти не спал, а проводил и дни, и ночи в труде и молитве. Днем он работал, читая наизусть псалмы. Работа его состояла в вязании власяниц; продажей их он содержал себя и даже помогал неимущим, сам же вкушал только немного хлеба. Пахомий стал разделять труды его и оказывал ему безусловное послушание. Когда старец замечал, что Пахомий был склонен к дремоте, он вел его на гору, и там они вместе перетаскивали тяжелые корзины с песком с одного места на другое. Это должно было приучить его бодрствовать и побеждать себя. Трудная жизнь не отвратила Пахомия от предпринятого подвига; напротив, он все более и более воспламенялся любовью к Богу и охотно переносил труды и лишения, вспоминая, сколько Христос страдал, чтобы спасти нас. Паламон с радостью видел его усердие и благодарил Господа.

Любя уединенную молитву, Пахомий нередко уходил из своего жилища. Однажды он пришел к одному месту, называемому Тавенна, близ реки Нил. Он тут остановился для молитвы. Вдруг, во время молитвы, услышал он голос, говоривший ему: «Поселись здесь и выстрой монастырь, и соберется к тебе много иноков». Вслед за этими словами представился ему ангел в образе схимника, державший в руках доску, на которой был написан устав иноческой жизни.

Возвратившись в келью, Пахомий рассказал старцу о случившемся с ним. Старец благословил его на особое жительство и сам помог ему поставить маленькую келью в Тавенне. Пахомий поселился в ней, но часто посещал Паламона и продолжал руководствоваться его наставлениями. Через несколько лет благочестивый старец скончался на руках ученика своего.

К Пахомию вскоре пришел брат его Иоанн, тоже принявший христианскую веру и желавший пустынного жития. Они долго жили одни, в постоянном труде; но Пахомий, веря бывшему ему откровению, начал строить кельи. Брат помогал ему, но часто уговаривал Пахомия не слишком распространять постройку, ибо он не предполагал, что соберется к нему много иноков. Пахомий слушал брата молча, но не мог победить некоторого чувства досады. Строго осуждая себя за это, он удалился и со слезами молил Бога простить ему. «Как дерзну я руководить другими, – восклицал он, – когда самого себя не умею побеждать! Помоги мне, Господи, да не погибну, ибо верю, что только с помощью Твоей сотворю угодное Тебе!»

По смерти брата Пахомий снова остался один в своей пустыне, но и тут не переставал трудиться над зданием монастырским. Вооруженный молитвой и полный твердого упования на Господа, он побеждал в себе страх и уныние и все помыслы, которыми лукавый старался возмутить душу праведника. В труде и молитве проводил он и дни, и ночи. Через некоторое время предсказанное ему стало сбываться: к нему начали собираться ученики. Пахомий принимал их с любовью и, испытав, постригал их в иноческий чин. Желая, чтобы они больше привыкли к духовной жизни, Пахомий брал на себя самые трудные работы: пахал, сеял, поливал огород, готовил кушанья, служил больным; учеников же своих он увещевал усердно молиться и изучать Священное Писание. Когда они хотели помочь ему в трудах его, он говорил им: «Не свергну благого ига, которое возложено на меня, Христос соединит нас, чтобы мы вместе трудились, Он и вас, и меня утвердит в терпении и трудах. Когда нас будет больше, вы мне будете помогать».

Долгое уединение не погасило в сердце Пахомия любви к ближним. Узнав, что пастухи, которые пасли стада близ его пустыни, лишены счастья слышать слово Божие, он испросил у епископа страны позволение выстроить для них церковь. Он ходил к ним и объяснял им закон Божий самыми простыми, всем понятными словами. Бог благословил старания его и даровал ему счастье обратить многих язычников.

Число братии умножалось ежедневно, и Пахомий тогда написал для нее устав. Устав этот был довольно строг. От инока требовалось полное отречение от собственной воли; он ничего не мог делать иначе, как по повелению настоятеля, и все должен был делать с молитвой. Когда иноки работали даже вместе, им запрещалось говорить между собой, они должны были работать молча, повторяя про себя псалом или молитву. Ум их должен был быть постоянно направлен к Богу и к предметам духовным. Они не могли иметь никакой собственности. От вступающих в монастырь Пахомий не принимал денег, и все иноки должны были наравне трудиться для содержания обители. Одни занимались каким-нибудь ремеслом, другие обрабатывали поля, плели циновки и корзинки, вязали власяницы, и этим содержалась обитель. Никто из них не мог иметь сана священника, ибо Пахомий не хотел, чтобы один из иноков был отличен от другого каким-либо преимуществом. Всякий вечер после всенощной Пахомий беседовал с иноками; потом читалась молитва, в которой просили у Бога помощи, чтобы усовершенствоваться в Его законе. Пахомий подавал братии пример всех добродетелей; он был кроток, смиренномудр, с любовью поучал братьев, вверившихся его управлению. Провинившихся он увещевал наедине, стараясь скрыть их вину от прочих братьев, с немощными и больными он был весьма снисходителен и терпелив. Впоследствии он стал принимать детей на воспитание и имел о них особенное попечение.

Когда число братьев так возросло, что они уже не могли помещаться в монастыре, преподобный Пахомий разделил их на несколько обителей и, выбрав из числа учеников своих таких, которые казались ему способными управлять другими, он назначил их настоятелями. Слава Пахомия была так велика, что к нему приходили иноки, желавшие его спасительного руководства; некоторые уже основанные монастыри поступили под его управление, так что через некоторое время общество Тавеннское состояло из десяти монастырей. Иноков было более семи тысяч. Сам Пахомий жил в первом монастыре и с заботливостью отца надзирал за прочими; он часто посещал их или посылал кого-либо из любимых своих учеников с наставлениями. При всесильной помощи Господней старания его не остались тщетными, и многие из учеников его явили примеры великой добродетели. На противоположном берегу Нила Пахомий основал женский монастырь, где сестра его была первой инокиней. Господь Бог прославил великого подвижника, даровав ему силу творить чудеса и именем Христовым исцелять болезни. Но при всей славе своей преподобный хранил глубокое смиренномудрие. Однажды пришли к нему лжеучители и сказали ему:

– Если ты воистину человек Божий и твердо веруешь в Бога, то пройди по воде, как посуху.

– Я не прошу у Бога силы творить такое чудо, ибо это не христианский помысл, – ответил Пахомий. – Я надеюсь на милость Божию, а не на свои дела и желание мое – не по водам ходить и творить чудеса, но всегда сокрушаться о делах моих и получить помощь Божию, чтобы смиренно достигнуть спасения.

Подавая сам пример смиренномудрия, Пахомий старался внушать эту добродетель и ученикам своим. Он узнал, что один из братьев соблюдает более строгий пост, чем было положено уставом, и гордится этим. Он призвал его и повелел ему исполнять установленное правило, напомнив ему, что послушание – главная добродетель, ибо и Господь сошел с неба не Свою волю творить, но волю Пославшего Его.

Другой брат, желая доказать любовь свою к Богу, жаждал мученичества и часто говорил Пахомию:

– Помолись обо мне, отец святой, чтобы я сподобился быть мучеником.

Пахомий отвечал ему:

– Исполняй терпеливо возложенное на тебя, трудись без ропота, старайся угодить Богу честным житием, и удостоишься чести с мучениками на небесах.

Но брат все твердил:

– Хочу венца мученического.

– Берегись, – говорил ему Пахомий, – как бы не отречься тебе от Христа, если придет опасность, ибо ты поддаешься тщеславному помыслу, ищешь искушения, когда Господь повелел нам молиться, да не будем введены во искушение.

Через некоторое время этот инок должен был по какому-то делу отлучиться из монастыря. В пустыне напали на него разбойники. Видя, что он инок, они начали глумиться и смеяться над ним и велели ему поклониться их богам, которым они в то время приносили жертву. Инок долго не соглашался; но когда один из разбойников поднял над ним меч, грозя убить его, он испугался и повиновался им. После этого разбойники отпустили его, ибо видели, что у него взять нечего. Полный стыда и сердечного сокрушения, инок возвратился в монастырь и, упав к ногам Пахомия, со слезами исповедал вину свою.

– Я согрешил Богу и тебе, – сказал он, – ибо не послушался твоего наставления – не молиться о мученичестве.

Пахомий начал со строгостью укорять его.

– Я согрешил, – повторил инок, – и не смею взглянуть на лицо твое, не смею поднять очей к небу. Я погиб, и нет мне надежды на спасение.

Тогда Пахомий, боясь, как бы он не впал в совершенное отчаяние, сказал ему:

– Ты удалился от Бога, но Бог бесконечно милосерд и благ; Он может даровать тебе спасение. Он не желает смерти грешника, но покаяния и исправления его. Он хочет, чтобы павший восстал и чтобы отвратившийся от Него возвратился к Нему. Не отчаивайся, ибо и тебе есть надежда на спасение. Как дерево посеченное может опять произрасти от корня, так и ты можешь ожить, раскаявшись.

Инок, ободренный увещаниями Пахомия, стал пламенно молить Господа о прощении, стараясь глубоким покаянием и слезами загладить преступление свое.

За некоторое время до кончины Пахомия Господь в видении открыл ему будущее опустение Тавенны и оскудение благочестия в основанных им монастырях. Это откровение опечалило подвижника. «Господи! – воскликнул он, упав на землю и проливая горячие слезы. – Если такова судьба обители, то почему Ты восхотел, чтобы она основалась?» Долго потом молился Пахомий, взывая к Господу: «Господи, не отними щедрот Твоих от меня, но пошли милосердие Твое мне, недостойному, ибо я знаю, Владыко, что ничто не благопоспешится без помощи Твоей; Твое милосердие охраняет и спасает нас неведомыми путями».

Пока преподобный молился, он увидел чудное видение и услышал голос Господень, обещавший ему, что семя его не оскудеет вовеки. В самом деле, в стране, где Пахомий основал монастыри свои, теперь не господствует вера христианская и обители иноков исчезли совершенно; но дух и правила великого подвижника пережили созданные им обители, и ими руководятся другие благочестивые люди. Таким образом, праведная жизнь и святые помышления одного человека действуют благотворно и на отдаленное потомство.

В 348 году Пахомий заболел. Он собрал учеников своих, наставил и благословил их и после сорокадневной болезни предал душу свою Богу на семьдесят пятом году от роду.

16 мая

Преподобный Феодор Освященный, один из любимых учеников Пахомия, с самых ранних лет горел любовью к Богу и четырнадцати лет от роду пришел в Тавенну к преподобному Пахомию, желая служить Господу. Великий подвижник принял его, видя в нем истинное призвание к монашеской жизни, и юноша, укрепленный благодатью Божией, с радостью переносил всякие труды, всякие лишения и со дня на день преуспевал на пути спасения. Впоследствии Феодор сделался настоятелем Тавенны и прочих обителей.

17 мая

Святой Андроник был одним из семидесяти апостолов и сродником апостола Павла, который упоминает о нем в Послании к Римлянам: «Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и узников со мною, прославившихся между апостолами и прежде меня еще уверовавших во Христа» (16:7). Андроник благовествовал в разных странах и был епископом в Паннонии. Он принял мученическую кончину, и мощи его, как и мощи святой Юнии, были впоследствии обретены в Евгении.

18 мая

Во время гонения при Диоклетиане в город Анкир Галатийской области был послан игемон, или правитель, Феотекн, чтобы судить и предавать казни христиан. Он был человеком жестоким и с величайшим рвением взялся за порученное ему дело. Ужас объял христиан; одни бежали в горы и пустыни, но, томимые голодом и лишениями всякого рода, некоторые из них предавались потом в руки правителя и кончали жизнь свою в страшных мучениях. Темницы города были наполнены узниками; воины правителя входили в дома, брали всех исповедовавших имя Христа и повергали их в темницы или вели на казнь.

В это страшное время жил в Анкире добрый и благочестивый христианин по имени Феодот, содержатель гостиницы. Как истинный служитель Христа, он любил ближних своих и всячески старался помочь им. Он укрывал от преследований гонимых христиан, снабжал их всем необходимым: посещал темницы, увещевал узников к терпению и твердости и нередко выкупал их из рук воинов. Правитель не подозревал, что он христианин, и потому благочестивый Феод от мог довольно долго продолжать оказывать помощь единоверцам своим. Дом его сделался пристанищем для верующих. Правитель в это время издал повеление, чтобы все съестные припасы, продаваемые на рынках, были окроплены кровью идольских жертв. Это усилило бедствие христиан; но Феодот принимал их всех в дом свой, кормил их припасами, заготовленными у него заранее; и у него христианские священники могли тайно совершать божественную службу. Так, по словам очевидца его страданий, он сделался всем для всех – покровителем гонимых, питателем алчущих, врачом больных, опорой колеблющихся, учителем веры и благочестия и примером богоугодного жития. Тех из христиан, которые умирали мученической смертью, Феодот тайно предавал земле по христианскому обычаю. Он знал, что этим сам подвергается опасности, ибо правитель запрещал хоронить тела убиенных за веру; но Феодот не страшился смерти за имя Христа и спокойно ожидал участи своей.

В числе христиан привели к правителю семь дев, с молодости посвятивших себя Господу. Правитель старался склонить их к отречению от веры, но увещания и угрозы его остались тщетными, и он предал их жестоким мучениям, которые христианки перенесли с необыкновенной твердостью. Одна из этих дев, престарелая Текуса, была теткой Феодота. Через несколько дней настал языческий праздник – омовение идолов. На богатых колесницах повезли идолов к озеру; их сопровождали жрецы и множество народа при звуках песен и музыки. Вслед за ними правитель велел везти в колесницах семь христианских дев; он хотел их заставить принять участие в торжестве. Но напрасно предлагал он им богатые дары, если они согласятся омывать идолов; напрасно в противном случае грозил им смертью; они все остались верны Господу Богу. Тогда правитель велел потопить их в озере, привязав по тяжелому камню к шее каждой. Это происходило 18 мая, и потому в этот же день совершается память семи дев: Текусы, Александры, Клавдии, Фаины, Евфрасии, Матроны и Юлии.

Пока это происходило, Феодот с родственником своим Полихронием и некоторыми христианами находился в одном доме близ церкви Святых Патриархов и целый день молил Бога, да дарует Он твердость христианским девам. К вечеру одна женщина, присутствовавшая при языческом торжестве, принесла весть о кончине мучениц. Феодот со слезами слушал ее рассказ и благодарил Господа, Который помог девам остаться верными Ему до смерти. Потом он начал совещаться с Полихронием и другим христианином о том, как бы вынуть из воды тела мучениц, чтобы предать их христианскому погребению. Это было трудно, потому что правитель поставил сторожей к берегу озера.

В ту же самую ночь, когда Феодот, помолившись, заснул, ему явилась Текуса и сказала: «Ты спишь, Феодот, и не заботишься о нас. Забыл ли ты попечения мои о тебе, когда ты был еще ребенком? Забыл ли ты, что я учила тебя, чтобы ты меня почитал наравне с матерью своей? Молю тебя, вытащи тела наши из воды. Сам ты скоро удостоишься страдальческого подвига, но берегись предателя».

Проснувшись, Феодот рассказал товарищам своим о бывшем ему видении, и они все начали молиться, да поможет им Бог найти и вынуть из воды тела мучениц. Они надеялись, что по случаю продолжавшегося праздника сторожа отлучатся, но, к сожалению, они стояли на своих местах, и надо было ждать ночи. Слова мученицы «Берегись предателя» приходили иногда на ум Феодоту; но он никак не мог понять, к кому они относятся; участь же, предсказанная ему, не страшила его, ибо он считал за счастье положить жизнь свою за имя Христа. Он провел целый день в молитве и, когда настала ночь, отправился к озеру с Полихронием и некоторыми христианами. Они взяли с собой серпы, чтобы отрезать веревки, которыми камни были привязаны к шеям мучениц.

На их пути было место, на котором обыкновенно совершались казни преступников; оно было усеяно трупами и костями. Ночь была темна, небо покрыто тучами; ни луна, ни звезды не показывались; шел проливной дождь; но христиане не падали духом и шли с молитвой и с твердым упованием на милость Господню. Господь действительно явил им помощь: вдруг показался огненный крест, и они услышали слова: «Дерзновенно иди, Феодот!» Потом крест исчез, но огненная лампада осветила их путь, и два мужа в светлых, сияющих одеяниях явились им и сказали Феодоту: «Дерзай! Господь вписал имя твое в число мучеников Своих. Он слышал молитву твою и пошлет тебе на помощь святого Сосандра; но не надо бы тебе брать с собой предателя».

Это явление ободрило христиан. Следуя огненной лампаде, они пришли к берегу озера; вдруг началась страшная гроза, с бурей, громом и молнией, стражи бежали, устрашенные грозой и необыкновенным видением. Им явился воин вооруженный, со шлемом, щитом и броней, сияющими как огонь. Это был умерший мученик Сосандр, посланный Богом на помощь христианам. В то же время сильный ветер отогнал волны от берега, и они увидели на дне лежавшие тела семи дев. Они отрезали веревки и, взяв тела мучениц, похоронили при церкви Святых Патриархов.

Поутру сделалось известно в городе, что тела семи дев вынуты из озера; но никто не знал, кто именно совершил это. Правитель был в страшном гневе и тщательно отыскивал виновных. Феодот, боясь, как бы кто не пострадал за него, хотел идти объявить о себе, но прочие христиане удержали его. Между тем Полихроний, находясь на рынке, был взят по подозрению, что он христианин. Испугавшись казни, он рассказал о происшествиях минувшей ночи и назвал Феодота.

Вечером того же дня Феодот узнал об этом. Собрав христиан, он объявил им, что решился идти к правителю, и просил их молиться за него. Все плакали, ибо любили Феодота и теряли в нем отца и друга; но он был спокоен и не переставал молиться. «Господи Иисусе Христе! – взывал он. – Дай мне силу совершить мученический подвиг и приими кровь мою как жертву за прочих христиан; а для них облегчи тяжесть гонений и даруй им мир и тишину!» Они провели всю ночь в молитве, и поутру Феодот отправился к правителю. На улице встретились ему двое из начальников городских, которые, желая спасти его, говорили ему: «Скройся или удались из города. Полихроний донес на тебя, правитель в гневе, и жрецы требуют твоей казни». Но Феодот не послушался их и, продолжая путь, пришел на судилище, где находился правитель. Его окружили языческие жрецы и множество народа; разные орудия казни стояли перед ними: тут были и котлы, полные кипящей смолы, и колеса с острыми лезвиями. Феодот со спокойствием взглянул на эти страшные орудия. Правитель начал убеждать его отречься от веры своей. «Хотя ты достоин смерти, – говорил он, – но я отпущу тебя и дам тебе еще великие дары и почести, если только отречешься от Иисуса распятого».

Многие из присутствовавших стали убеждать Феодота согласиться; он же отвечал правителю: «Прежде всего молю, да поможет мне Господь обличить заблуждения ваши и исповедать величие и благость Его». Затем Феодот начал доказывать ложность и суету язычества; потом рассказал о сошествии на землю Сына Божия, о жизни Его на земле, о знамениях и чудесах, которые Он творил, о вольной Его смерти за спасение людей.

Когда он умолк, громкий ропот негодования поднялся; и народ, и жрецы стали с гневом требовать казни Феодота, укоряя правителя за то, что он допустил его так долго говорить и хулить богов их. Правитель велел мучить святого, который один оставался спокоен среди общего волнения и без страха смотрел на приготовления мучителей. Повесили его и начали разрывать его тело железными когтями. Святой Феодот, укрепляемый силой свыше, сносил терпеливо это ужасное страдание и говорил правителю о Господе, помогающем ему. Тогда правитель велел бить его в уста камнями и после долговременных истязаний отвести его в темницу.

По пути в темницу множество народа сопровождало мученика, дивясь его мужеству и терпению. Он же объяснял окружавшим его, что Господь помогал ему перенести страдания, что Господь всегда помогает верующим, ибо Он всех без исключения призывает ко спасению через веру во Христа, пострадавшего за людей.

Через шестнадцать дней правитель вновь призвал Феодота на суд и убеждал его отречься от Христа, но мученик, как и прежде, оставался верен Богу и был снова предан на мучения. Вновь терзали тело его железными орудиями и потом волокли его по раскаленным черепицам. Феодот среди мучений продолжал славить Христа. Тогда правитель осудил его на смертную казнь. Приговор был исполнен 7 июня, и в этот день Церковь вторично совершает память святого мученика.

Правитель повелел сжечь тело мученика; но внезапно поднявшаяся буря помешала воинам исполнить это повеление; ночью же христианский священник тайно взял останки святого Феодота и предал их земле. На том месте соорудили впоследствии церковь во имя святого мученика. Один христианин по имени Нил, бывший с Феодотом в темнице, описал житие и страдание его.

19 мая

В то время как Иоанн III собрал под свою власть Русь, созидая крепкое единодержавие, ему донесли, что брат его Андрей, князь Угличский, враждебен ему и намерен ему изменить. Великий князь велел взять под стражу брата своего, может быть и безвинного. «Волен Бог да государь мой брат, – сказал Андрей, когда по приказанию государя пришли за ним, – а Всевышний рассудит нас в том, что я невинно лишаюсь свободы».

Митрополит и епископы умоляли великого князя за брата его; но Иоанн опасался возобновления междоусобий, недавно утихших. Он говорил: «Жаль и мне брата, но не могу его освободить; когда я умру, он будет желать великого княжения, смутит детей моих, и будут опять ссоры и война, и татары опять завладеют Русской землей».

Князь Андрей с малолетними сыновьями был отправлен в заточение в Переяславль, где он года через два скончался. Похоронили его в московском Архангельском соборе, но детей его не освободили, а, напротив, отправили еще далее, сперва на Белоозеро, а потом в Вологду, где содержали их в тюрьме.

Старший из братьев, Димитрий, иногда роптал на горькую участь свою; но младший, Иоанн, которому было только четырнадцать лет, когда он впервые был лишен свободы, безропотно покорился судьбе своей. С годами крепла в нем вера в Бога и полная покорность Божией воле. Он говорил брату:

– К чему скорбеть, брат мой? Мы отдалены от мира, опасного для души. В мире все похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Это все не от Бога. Тесен затвор нам, но не тесным ли путем шли в Царство Небесное святые? Они терпели голод, раны, темницу, но возносились молитвой к Богу, утешались Божиим словом, будем и мы подражать им.

Благочестивый князь очень желал принять иночество, но пришлось бы тогда расстаться с братом. Он отложил желание свое, и только после тридцатидвухлетнего заточения, когда постигла его последняя предсмертная болезнь, он постригся в иноки, при чем был назван Игнатием. С молитвой на устах предал он душу Богу в 1523 году, сорока шести лет от роду.

Еще тяжелее стало несчастному Димитрию после того, как смерть освободила брата от земных уз. Он еще довольно долго прожил в тюрьме, но перед смертью получил свободу и, заболев, попросил, чтобы его похоронили в ногах брата в вологодской Прилуцкой обители.

Двадцатого мая память святого мученика Фалалея, пострадавшего в Эгинской стране.

21 мая

Царствование императора Константина – одно из самых важных в истории, потому что при нем вера христианская, так долго гонимая, сделалась господствующей в его обширной империи. Целые три столетия продолжались жестокие гонения, но они не помешали слову Божию быстро и далеко распространиться. В самых отдаленных странах проповедовали Евангелие, и число христиан ежедневно умножалось. В начале IV столетия оно было так велико, что императоры Диоклетиан и Максимиан сочли нужным прибегнуть к самым решительным мерам, чтобы искоренить христианство, которое они считали опасным для своего государства. Они издали указ, которым повелевалось разрушать везде христианские храмы, сжигать христианские книги, лишать христиан всех прав гражданства и предавать их мучениям, невольничеству и заточению.

Это десятое гонение было одним из самых продолжительных. В течение десяти лет свирепствовало оно с ужасной силой во всех областях Римской империи, кроме Галлии (нынешней Франции), которой правил цезарь Констанций Хлор²⁰. Не имея полной власти, Констанций не мог совершенно ослушаться повелений императоров, но всеми средствами старался смягчить их, и когда впоследствии, после отречения Диоклетиана и Максимиана, сам сделался императором, то совершенно прекратил гонения в своих областях, ибо он был кроток и великодушен и уважал христиан за их честность и добродетели. Многие христиане занимали должности при дворе его. Рассказывают, что однажды, желая испытать их, он сказал им: «Кто желает остаться при мне, тот пусть поклонится богам моим». Некоторые, любя почести и богатства более Христа, согласились поклониться богам, но другие предпочли оставить должности свои; тогда Констанций удержал при себе последних, говоря им: «Я вижу, что вы верно служите Богу вашему, и потому хочу, чтобы вы были мне служителями, советниками и друзьями, ибо я надеюсь, что, будучи верны Богу, вы будете верны и мне и станете честно исполнять ваши обязанности». Прочих же Констанций удалил, как людей, не заслуживающих доверия.

Вероятно, сын его Константин, находясь часто при дворе отца, мог узнать христианскую веру и с молодости привык уважать ее. Константин был старшим сыном Констанция, рожденным от первого брака его с Еленой, которая была незнатного происхождения, но одарена умом и красотой. Констанций потом развелся с ней, женился опять и имел несколько детей; но из всех детей его Константин был особенно любим народом и войском. Он был прекрасен собой, храбр и отличался многими добродетелями. Когда Констанций скончался в Британии²¹, Константин, находившийся при нем, был тотчас же провозглашен императором. Это было в 306 году; ему был тогда тридцать второй год. Как отец, он правил подданными своими с любовью и кротостью, не преследовал христиан, и области его наслаждались миром и благоденствием, между тем как остальные части империи страдали под игом жестоких властителей.

Особенно тягостна была участь Италии, находившейся под владычеством злого и корыстолюбивого Максенция.

В 312 году римляне, не будучи уже в силах терпеть притеснения Максенция, послали просить Константина, чтобы он избавил их от мучителя и принял их в свое подданство. Константин собрал войско и пошел в Италию. Максенций приготовил против него огромные силы, но Господь Бог помог Константину. Когда он приближался к Риму, вдруг среди дня он и войско его ясно увидели на небе сияющий крест, изображенный звездами, с надписью: «Сим победишь». Все устрашились, ибо крест употреблялся у римлян как самое позорное орудие казни, и потому видеть крест считалось дурным предзнаменованием. В ту же ночь Константину в видении явился Сам Христос и велел ему сделать знамя наподобие креста и изобразить крест на оружиях, щитах и шлемах воинов. Константин сделал веленное. Под спасительным знаменем креста он победил Максенция, который, желая спастись бегством, утонул в Тибре. Константина провозгласили императором, и на триумфальных воротах, которые были сооружены в честь его победы, он велел написать, что по вдохновению Божества он одержал победу. Впоследствии Константину воздвигли статую на одной из площадей. Он велел утвердить в руке статуи длинное копье, кончающееся крестом, и сделать внизу надпись: «Сим спасительным знамением город освобожден от ига мучителя».

Это чудесное событие очень усилило расположение Константина к христианам. Он уговорил Ликиния, который был тогда императором восточной части государства, содействовать ему, и они вместе издали несколько указов, благоприятствовавших христианам.

Этими указами христианам позволялось строить храмы и возвращались им места, отнятые во время гонений. Ликиний, впрочем, неохотно склонился на желание Константина и впоследствии возобновил в своих областях гонение против христиан; но в 324 году Константин, победив Ликиния, сделался полновластным императором всей Римской империи, и с этих пор христиане стали пользоваться постоянным покровительством его. Полагают, что Константину еще два раза являлось знамение креста, предвозвещавшее ему победу, и наконец он сам принял христианскую веру, которая вскоре стала господствующей в государстве.

Не знают достоверно, когда и где Константин принял Святое крещение. Одно предание рассказывает, что это было в Риме вскоре после победы над Максенцием, и вот каким образом. Император тяжело заболел; все его тело покрылось струпьями, и никто из врачей не мог исцелить его. Однажды ночью Константину явились апостолы Петр и Павел, которые, назвав себя, сказали ему, что они присланы Богом, дабы указать ему путь к спасению и вечной жизни. «Призови епископа Сильвестра, – говорили они ему, – он скажет тебе, в какой купели ты можешь обрести здравие». Поутру Константин, призвав Сильвестра, спросил у него:

– Есть ли у вас, христиан, боги, которые называются Петром и Павлом?

– У нас только один Бог, – отвечал епископ, – но Петром и Павлом называются два верные служителя Его, которые проповедовали о Нем и положили жизнь свою за имя Его.

Вслед за этим Сильвестр объяснил царю правила христианской веры, и Константин тотчас же пожелал креститься. Но Сильвестр сказал ему:

– Надо тебе сперва приготовиться к этому великому таинству молитвой, постом и искренним покаянием в грехах твоих. Отложи на время знаки царского достоинства и, затворившись в комнате своей, вспомни со смирением грехи твои, моли Бога о прощении, постарайся уразуметь Его закон, и потом примешь Святое крещение.

Царь поступил по словам Сильвестра и через несколько времени, приняв Святое крещение, выздоровел.

Но гораздо достовернее предание, которое говорит, что Константин крестился в предместье Никомидии незадолго до смерти, хотя и исповедовал христианскую веру гораздо раньше; но в древности был обычай откладывать крещение и готовиться долгим испытанием к принятию этого таинства. Константин, как говорят, желал креститься в Иордане и, вероятно, считал нужным долгим раскаянием изгладить прежние грехи свои, особенно убийство своего сына, которого в порыве гнева осудил на смерть.

Уверовав сам, Константин очень старался распространять христианскую веру; но, желая действовать убеждением, он избегал насильственных мер. Некоторые из приверженцев его советовали ему изгнать из Рима всех язычников, но Константин отвечал: «Не хочет Бог наш, чтобы к Нему приходили силой и принуждением. Он принимает молитву только тех, кто искренне верует в Него. Пускай же все свободно исповедуют веру свою и не притесняют друг друга».

Вскоре после победы над Ликинием Константин пожелал выстроить себе новую столицу. Ему понравилось положение незначительного города Византии – близ Босфора и Черного моря. Константин решился заложить тут столицу свою, и через несколько лет на месте незначительной Византии воздвигся обширный и великолепный город, который был назван Новым Римом и Царьградом, но более известен под именем Константинополя. Этот город был первой христианской столицей; во всех других городах были идольские храмы, но в Константинополе их не было, и великолепные многочисленные христианские церкви свидетельствовали о господствующей вере. В то же время Константин строил и училища и вообще заботился о распространении просвещения и здравого понимания слова Божия.

В его царствование возникла ересь Ария, так долго волновавшая Церковь. В это же самое время возникли некоторые другие спорные вопросы: спор о праздновании Пасхи, раскол одного епископа Мелетия, который, лишенный сана за отступничество во время гонения, продолжал самовластно рукополагать священников. Желая разрешить спорные вопросы, Константин собрал Вселенский собор: он написал окружное послание к епископам Запада и Востока, и в 325 году собрался в городе Никее Первый Вселенский собор, на котором присутствовало 318 епископов. Константин открыл собор вступительной речью, в которой увещевал всех к миру и согласию. Собор продолжался около двух месяцев, осудил ересь Ария и раскол Мелетия, решил все спорные пункты и составил Символ веры, которым мы исповедуем веру свою. Символ был потом дополнен на Втором Вселенском соборе. После этого Константин начал строить храмы в Иерусалиме, чтобы места, освященные пребыванием Спасителя, были предметом общего благоговения. До того, находясь под владычеством язычников, Иерусалим был в презрении и запустении; он утратил даже имя свое и назывался, по повелению императора Адриана, Элией Капитолиной. На том самом месте, где был распят Спаситель, стоял языческий храм. Мать Константина, царица Елена, также принявшая христианскую веру, сама отправилась в Иерусалим, там обрела животворящий крест и построила несколько храмов в Иерусалиме, в Вифлееме и на Масличной горе. Вскоре после возвращения своего из Иерусалима царица Елена скончалась, заслужив, как и сын, название равноапостольной своей ревностью к распространению христианской веры.

Император Константин царствовал еще десять лет после кончины матери и умер в предместье города Никомидии в 337 году, шестидесяти пяти лет от роду. Тело его было с торжеством перенесено в Константинополь и положено в построенном им храме Святых Апостолов.

Церковь, ублажая равноапостольного Константина, воспевает ему: «Креста Твоего образ на Небеси видев и, якоже Павел, звание не от человек прием, во царех апостол Твой, Господи, царствующий град, в руце Твоей положи; его же спасай всегда в мире молитвами Богородицы, едине Человеколюбие».

«Константин днесь с материю Еленою Крест являют, всечестное древо, всех убо иудеев посрамление суще, оружие же на противныя верных людей: нас бо ради явися знамение велие и во бранех грозное».

22 мая

Под числом 3 марта мы рассказали о страданиях святых мучеников Евтропия, Клеоника и Василиска. Первые два были замучены до смерти в Понтийском городе Амасии,

Василиск же, деливший страдания своих товарищей, остался жив и в темнице ожидал дальнейших распоряжений правителя. Он пламенно желал, чтобы Господь благоволил призвать и его на мученический подвиг. «Господи Иисусе Христе, – молился он, – не забудь меня до конца и присоедини меня к тем святым мученикам, которые ради Тебя пострадали и увенчались». И вот однажды во сне услышал он от Господа: «Я помню о тебе, и имя твое написано со святыми мучениками, которые страдали вместе с тобой; не скорби же о том, что ты последний призван; простись с близкими твоими, ибо ты скоро приимешь венец мученический; не бойся предстоящих тебе страданий, ибо Я буду с тобой».

Это видение несказанно обрадовало Василиска. Проснувшись, он долго молился и благодарил Господа. Когда настал день, он сказал темничному сторожу и воинам, которые были к нему приставлены:

– Дайте мне свободу на четыре дня, чтобы мне сходить в деревню Кумиальскую проститься с матерью и братьями. Через четыре дня я обещаю вам опять быть здесь.

Воины же и сторож темничный любили Василиска и отвечали ему:

– Как жив Господь Бог твой, Которому ты непрестанно молишься, если бы не боялись правителя, то совсем бы отпустили тебя.

– Я не хочу, чтобы вы меня совсем отпустили, я прошусь только на четыре дня, чтобы сходить к своим, как повелел мне Господь, – отвечал мученик.

– Одного боимся, – говорили воины, – слышно, что нынче ждут в город нового игемона, как бы он тотчас не спросил о тебе, ибо ему подадут списки узников.

– Пусть кто-нибудь из вас пойдет со мною, и вместе возвратимся, – упрашивал узник.

Наконец темничный сторож согласился отпустить Василиска, который отправился в свою родную деревню, сопровождаемый некоторыми воинами. С великой радостью встретили его мать и братья, на следующее утро собрались вокруг него все его родственники и друзья, и он много говорил им о христианском законе, и о Боге, Спасителе людей, и как нам многими скорбями надо достигать Царствия Небесного. Родные плакали о нем, он же утешал их. «Молю вас, возлюбленные, – говорил он им, – пребудьте тверды в вере Христовой, никогда от нее не отступайте; мир сей и все, что в нем, пройдет, как тень, Господь же пребывает вовек. Помолитесь обо мне, да поможет мне Господь совершить страдальческий подвиг; и теперь прощайте; мы не увидимся более во временной сей жизни».

При этих словах рыдания усилились; сродники говорили Василиску: «Когда ты предстанешь Господу, моли Его о нас и о всем роде христианском, и да перестанет гонение и кумирослужение, и благодать Христова да воссияет по всей земле».

Тем временем новый игемон понтийский Агриппа прибыл в Амасию и, совершив по обычаю жертвоприношение богам, стал расспрашивать об узниках христианах, заключенных в темницу за веру. Прежде всех потребовал он, чтобы к нему привели Василиска, о котором он много слышал. Градоначальник пошел за ним в темницу и, узнав, что его отпустили, разгневался и самого тюремного сторожа привел к игемону.

– Как смел ты отпустить узника, врага богов наших? – кричал разгневанный игемон. – Твоя голова отвечает мне за узника; я предам тебя смерти, если не представишь его мне.

– Через четыре дня представлю его, – отвечал сторож, который был уверен, что Василиск не изменит обещанию своему.

Однако игемон, повелев ему идти за Василиском, отправил с ним одного из слуг своих по имени Магистриан, человека злого и жестокого, и велел привести Василиска в город Команы, куда сам должен был ехать. Магистриан же, взяв с собой тяжелые цепи и медные сапоги с острыми гвоздями, отправился за Василиском. С ним отправились и сторож и несколько воинов. Пошел за ним и один христианин по имени Евсигний, который потом описал страдания и кончину Василиска и впоследствии сам сподобился быть мучеником.

Они прибыли в деревню в то самое время, как Василиск, простившись с родными, добровольно отправлялся в обратный путь. Но, несмотря на это, суровый Магистриан велел связать его, возложить ему на шею тяжелую цепь, обуть его в медные сапоги с гвоздями, которые на каждом шагу причиняли ему страшную боль; мучитель повелел притом воинам крепко бить его, и таким образом начался для Василиска мученический подвиг. Сродники с плачем и рыданием следовали за ним, провожая его; мать говорила ему: «Дитя мое сладчайшее, Христос, Которого ты более всего возлюбил, да будет тебе помощником в мученическом этом подвиге; недолго жил ты на земле, но вечная будет тебе жизнь в будущем веке; горькие подъемлешь ты муки, но от Христа получишь венец славы, ангелы примут тебя на небесах, и Бог оживит тебя, приявшего смерть за Него».

Мать простилась с сыном; он просил и всех сродников идти обратно. Поцеловав их, он говорил им: «Молитесь, чтобы Бог укрепил меня, мы увидимся опять в день воскресения и жизни вечной». Сродники хотели далее следовать за ним. «Не смущайте скорбью вашей сердца моего, – говорил им мученик, – лучше возвратитесь и молитесь за меня Богу». Магистриан велел воинам отогнать друзей Василиска.

Василиск шел твердо, мужественно терпя боль от гвоздей и неся тяжесть цепей железных; он воспевал псалмы и молитвы. «Если и ополчится на меня полк, не убоится сердце мое, Христе, Господи мой, ибо Ты со мною!» (Пс. 26:3.) Магистриан дивился его твердости, не понимая, какую силу может дать Господь самому немощному.

Достигнув места, называемого Дакозарие, путники остановились отдохнуть до ночи, потому что жар был страшный. Место это принадлежало вдове по имени Трояна; она хотела угостить в доме своем царских воинов; они охотно согласились и, привязав Василиска к сухому дубу у ворот, вошли в дом. Пока они ели, пили и веселились, мученик стоял на солнечном зное; множество народа собралось вокруг него и, видя его усталость, тяжелую цепь на шее, кровь, текущую из ран, соболезновали о нем. Мученик громогласно молил Христа Бога о помощи, и вдруг благодать Божия явилась в чудесных знамениях. С неба мученик услышал слова: «Не бойся, Я с тобой». Земля потряслась, медные сапоги, бывшие на ногах Василиска, распались, тяжелая цепь спала с него; сухой дуб зазеленел и раскрыл широкие ветви над головой его, защищая его от зноя; под ногами его, обагренными кровью, зажурчал светлый ручей. Мученик громко славил и благодарил милосердного и всемогущего Господа. Магистриан и воины, испуганные землетрясением, выбежали из дома и едва поверили тому, что увидели. Иные говорили: это волшебство; народ же, окрест стоящий, восхвалял Бога; многие уверовали во Христа и говорили: «Это человек, посланный от Бога, чтобы освятить нашу местность». Затем стали приносить больных к Василиску, прося его молитв за них, и по молитве его они получали исцеление. Вдова Трояна уверовала и просила окрестить ее и сына ее, вся окрестность оглашалась хвалой Богу.

Магистриан и воины, изумленные знамениями благодати Божией, раскаялись, что так сурово обращались с мучеником. Во время оставшегося пути до Коман они с ним обращались уже совсем иначе. Василиск шел, исполненный святой радостью, не чувствуя ни усталости, ни голода, ни зноя, благодаря Бога и воспевая Ему славословие.

Прибыв в Команы, Магистриан узнал, что игемон находится в храме, где совершает жертвоприношение. Он известил его о прибытии Василиска, рассказал и о чудных знамениях, бывших во время пути. Игемон сказал, что это все волшебство, послал своих воинов за Василиском и повелел привести его в капище. Воины, придя за мучеником, стали бить его; Магистриан же со своими спутниками говорил Василиску: «Прости нам зло, которое мы в неведении сделали тебе, и молись о нас Богу твоему».

В идольском капище Василиск молитвой сокрушил идолов; затем по его молитве сгорело и самое капище. Но игемон не уверовал во Христа и не уразумел силы истинного Бога. Он повелел казнить мечом святого Василиска. И когда казнь была совершена, многие из бывших тут христиан увидели лики ангелов, уносящих на небо душу святого, и Господа Иисуса, с любовью приветствующего верного служителя Своего.

Игемон повелел бросить в реку тело мученика, но христиане выкупили тело и похоронили его честно.

Скоро чудеса стали совершаться над местом, где был похоронен святой мученик, и сам игемон Агриппа, исцеленный чудесным образом, уверовал в Бога истинного. Впоследствии верные соорудили в Команах церковь во имя святого мученика Василиска и в нее перенесли его святые мощи.

23 мая

Россия не вся сразу просветилась светом истинной веры. В то время когда уже жители Киева и многих окрестных городов приняли Святое крещение, в других областях еще крепко держались язычества и с недоверием, даже с ненавистью смотрели на новый закон, особенно в тех областях, которые были населены финскими племенами. При Владимире первый ростовский епископ Феодор принужден был удалиться из Ростова – так жестоко преследовали его язычники; такая же участь постигла и преемника его Илариона; наконец Господь помог третьему епископу, святому Леонтию, распространить веру христианскую в Ростовской области.

Где родился святой Леонтий – неизвестно; некоторые считают его греком, прибывшим из Царьграда, другие с большой достоверностью думают, что он из иноков печерских был посвящен в епископа Ростовского около 1050 года.

Трудное дело предстояло ему. Жители Ростова, изгнавшие двух епископов, не с радостью встретили и третьего. Сильно приверженные к язычеству, они стали всячески оскорблять святого проповедника слова Божия и наконец изгнали и его; но Леонтий решил не отступать от благого дела. Несмотря на грозившую ему опасность, он стал жить поблизости от города, около потока. На этом месте впоследствии он построил церковь во имя архангела Михаила. Тут он варил кутью и раздавал ее маленьким детям, стараясь таким образом привлечь их к себе. Он рассказывал им о Господе Иисусе Христе, и дети стали охотно приходить к нему и слушали его. Потом пришли и несколько взрослых. Наставления и слова святого проповедника проникли в их душу, и они приняли Святое крещение. Но когда об этом узнали в городе, самые закоснелые язычники пришли с палками и кольями, чтобы умертвить святого епископа. Он бесстрашно встретил их угрозы, и язычники, пораженные необычайным светом, озарившим его лицо, пали ниц перед ним. Они все внезапно ослепли, но Господь по молитве святого епископа исцелил их, они уверовали и просили крещения. С этих пор утвердилось влияние святого Леонтия на жителей Ростова; он сильно действовал на них словом, чудесами, примером святой и благочестивой жизни и очень многих обратил к Господу Богу. Он преставился около 1073 года. Спустя много лет мощи его были обретены нетленными, и он был причислен Церковью к лику святых. Много чудесных исцелений совершалось при гробе его, и память его дорога жителям Ростова. Но еще не все жители области уверовали. Другой благочестивый епископ, святой Исаия, продолжал начатое святым Леонтием. Он с тем же усердием проповедовал слово Божие в Ростове и Суздале, сокрушал оставшихся еще идолов и утверждал веру Христову. Память святого епископа Исаии совершается 15 мая. Другой просветитель Ростова, усердно трудившийся о распространении веры, был иноком, преподобным Авраамием Ростовским.

24 мая

Преподобный Никита родился в XII веке близ Переяславля Залесского. Он в молодости служил в гражданском суде, был корыстолюбив и очень угнетал бедных, собирая себе неправедные доходы. Но Господь по милосердию Своему призывает и величайших грешников к покаянию; блаженны те, которые слушаются этого призыва милосердого Отца Небесного и возвращаются к добру.

Однажды Никита, войдя в церковь, услышал слова из пророчества Исаии: «Измойтесь, будьте чисты, отнимите лукавства от душ ваших, научитесь творить добро: взыщите суда, избавьте обидимого, судите сироте и оправдайте вдовицу, и приидите и истяжемся, говорит Господь. И если грехи ваши багряны – как снег убелю их; и если они червлены – как волну убелю их… Если же не послушаетесь Меня, меч погубит вас; уста Господни сказали сие» (Ис. 1:16–20).

Эти слова глубоко поразили Никиту. Он с ужасом вспомнил все неправедные дела свои и вдруг понял, как он грешен перед Господом. Грустный и задумчивый возвратился он домой и всю ночь провел без сна, тревожимый совестью. Но утром он рассеялся и почти забыл о слышанном, пируя и веселясь с друзьями своими. Господь в милости Своей послал ему видение, которое усилило впечатление, произведенное словами пророка. Объятый ужасом, Никита бежал из дома своего, повторяя в сокрушении сердечном: «Господи, научи меня творить волю Твою!» – и остановился только у ворот Никитского монастыря, в версте от города. Отыскав игумена, он пал пред ним на колени и просил принять его в число иноков; но игумен сказал ему, что он должен приготовиться к иноческому житию. «Ты привык следовать всегда собственной воле, – говорил игумен, – как перенесешь ты тяжкое послушание и постоянные труды?»

Может быть, игумен и знал о грешной жизни Никиты и находил нужным, чтобы он очистил неправды своим искренним покаянием и долгим испытанием.

Не принятый в число братии, Никита стал у ворот монастырских и, полный раскаяния и сокрушения сердечного, громко исповедал грехи свои перед всеми входящими в монастырь, прося их молитв.

На следующей день, желая испытать терпение свое и доказать игумену, что он способен нести тягость трудного послушания, Никита стал в болотистое место, поросшее тростником, над которым роилось бесчисленное множество насекомых. Было лето; насекомые терзали Никиту, но он не отгонял их. Устремив мысли к Богу и полный глубокой скорби, он только повторял: «Боже, очисти меня грешного!»

Наконец через три дня игумен послал отыскивать Никиту. Нашли его в болоте, изнемогающего и обагренного кровью. Когда его привели к игумену, он мог только сказать ему: «Отче, спаси душу мою!»

Тогда игумен, убедившись в терпении Никиты и в его искреннем желании оставить прежнюю греховную жизнь, принял его в монастырь. Никита целиком предался молитве. Глубоко скорбя о прежних прегрешениях своих и желая загладить их добровольным страданием, он налагал на себя тяжкие лишения и труды, соблюдал самый строгий пост, носил на теле власяницу и тяжелые вериги, целый день молился, а ночью, чтобы победить себя и не предаваться сну, копал глубокие колодцы.

Через некоторое время он с позволения игумена устроил себе тесный столп и, заключившись в нем, беспрестанно молился и просил Бога простить ему прегрешения его. Господь принял искреннее раскаяние обратившегося к Нему грешника и благословил его, даровав ему силу творить чудеса.

Вскоре узнали в окрестностях о святой жизни Никиты и стали приходить к нему и просить его молитв. Многие через него получали исцеление от недугов своих, и в том числе князь Михаил Черниговский, впоследствии замученный в Орде. Прошло несколько лет. Однажды родственники Никиты пришли к нему за благословением. Им почему-то показалось, что цепи Никиты серебряные. Это возбудило их корыстолюбие, и, воротясь ночью, они умертвили подвижника и сняли с него тяжелые вериги. Когда же, рассмотрев их, они убедились, что они железные, то пожалели о бесполезном злодеянии и бросили вериги в Волгу; но они, держась на поверхности воды, приплыли к Ярославлю. Там один благочестивый старец вынул их из реки и, узнав во сне, чьи они, доставил их в Переяславль, где их положили на гробнице преподобного.

Весть о кончине Никиты исполнила скорбью всех окрестных жителей. При огромном стечении народа похоронили его в церкви Великомученика Никиты.

Через некоторое время диакон церкви Бориса и Глеба, исцеленный от тяжкой болезни при гробнице преподобного, построил церковь во имя Никиты Столпника на том же самом месте, где, стоя у ворот монастырских, кающийся грешник исповедовал всенародно грехи свои.

В тот же день память преподобного Симеона Дивногорца, который с пятнадцатилетнего возраста удалился в пустыню. Он подвизался на столпе шестьдесят девять лет.

25 мая воспоминается третье обретение главы Предтечи.

26 мая память святого апостола Карпа, одного из семидесяти. Верный ученик апостола Павла, он содействовал Павлу и был поставлен им в епископы в Верии Фраческой; проповедовал он слово Божие и на Крите и скончался мученической смертью в Верии.

27 мая память святого священномученика Ферапонта, епископа Сардийского, скончавшегося мученической смертью во время гонения от язычников, и преподобного Ферапонта Белоозерского, чудотворца Можайского. Этот великий подвижник принял иночество в московской Симоновой обители, откуда вместе с преподобным Кириллом ушел на Белоозеро, стремясь к пустынной жизни. Там он построил храм в честь Рождества Богоматери и устроил обитель. Пожив там несколько лет, он перешел в Можайск, где в Лужках, в одной версте от Можайска, основал монастырь Рождества Богородицы. Он преставился в глубокой старости, в 1428 году.

28 мая память преподобного Никиты исповедника, епископа Халкидонского, пострадавшего за святые иконы.

29 мая

О Феодосии Тирской рассказывает очевидец ее страданий историк Евсевий. Она была родом из Тира, но жила в Кесарии Палестинской, когда там вспыхнуло страшное гонение Диоклетианово. Правитель палестинский Урбан ненавидел христиан, и ежедневно толпы мучеников претерпевали жесточайшие истязания и казни. Святая девица Феодосия, которой было восемнадцать лет, подошла однажды к христианам, осужденным на казнь, и, поприветствовав их, молила их, да помянут ее пред Господом, когда, совершив свой страдальческий подвиг, предстанут Царю Небесному. Из ее слов узнали, что она христианка, схватили ее и представили правителю, который велел мучить ее страшным образом и бросить в море. Предание рассказывает, что из моря она была спасена ангелом и затем, вновь претерпев мучения, приняла смерть от меча. В ночь после ее мученической кончины она явилась родителям своим посреди лика святых дев, облеченная в белую блестящую одежду, с золотым крестом в руке и золотым венцом на голове, и возвестила им о славе и блаженстве, которые ей даны на Небесах.

30 мая

Лжеучение Ария, возникшее в царствование Константина, особенно распространилось при императоре Валенте. Приняв крещение от арианского епископа Евдоксия, Валент поклялся ему преследовать православие всеми средствами и исполнил обещание свое. Тринадцатилетнее царствование его было беспрерывным гонением против православных. Он издал указ, чтобы, не щадя ни возраста, ни пола, ни сана, всех принуждать к принятию арианского учения, а противящихся казнить. Гонение с особенной жестокостью свирепствовало в Константинополе, где все православные церкви были заперты, а иные превращены в конюшни.

Слух о страданиях православных христиан дошел и до восточной пустыни и возбудил ревность и негодование благочестивого пустынножителя по имени Исаакий. Он поспешил в Царьград и, не страшась опасности, увещевал христиан оставаться верными истине. Слова его ободряли и укрепляли несчастных, ибо Исаакий был исполнен мудрости и Духа Святого. Он глубоко скорбел об участи православных и молил Бога, чтобы Он обратил сердце царя и внушил Валенту милосердие и справедливость.

Примерно в это время Валент отправился на войну против готов, народа, жившего близ Дуная, который разорил некоторые области Греческой империи и даже угрожал Царьграду. Когда император с войском выступил из города, Исаакий встал на пути его и сказал ему: «Государь, отверзи церкви православные, и Бог благословит путь твой!» Царь не обратил внимания на слова старца и продолжал путь.

На следующий день Исаакий настиг царя и вновь сказал ему: «Отверзи, государь, церкви православные, и война будет благополучна, и ты возвратишься с миром».

Эти слова поразили царя, и он готов был согласиться; но некоторые из приближенных отвлекли его от доброго намерения, и царь велел отогнать старца.

Но Исаакий и на третий день приступил к царю, грозя ему наказанием Божиим, если не перестанет преследовать христиан. На этот раз Валент рассердился. Близ дороги находился тинистый ров, поросший терновником. Валент велел туда бросить старца. Но ангел вывел оттуда Исаакия, который через некоторое время вновь явился к Валенту и сказал: «Ты желал моей смерти, но Господь спас меня. Послушай, государь, отверзи церкви православные, иначе ты погибнешь». Валент велел приближенным своим Сатурнину и Виктору остановить старца и заключить его в темницу.

– Если ты возвратишься с войны, то я лжец! – воскликнул Исаакий вслед удалившемуся Валенту. – Я говорю тебе, что ты не одолеешь врагов, но побежишь от них и огнем погибнешь!

Исаакия, связанного, возвратили в Царьград, а царь продолжал путь свой. Пророчество пустынника сбылось. Валент, раненый во время сражения, укрылся в сарае от преследовавших его врагов, но готы зажгли его, не подозревая даже, что в нем скрывался царь, который таким образом погиб среди пламени.

Некоторое время не знали о его смерти в Царьграде, и воины, которые стерегли Исаакия, грозили ему скорым возвращением императора и наказанием за его дерзкие слова. Но старец отвечал: «Вот уже семь дней, как я слышал смрад от истлевших в огне костей его». Когда узнали о несчастной кончине Валента, все стали оказывать уважение Исаакию, почитая его за пророка.

Феодосий Великий, вступив на престол, водворил мир в Церкви. Успокоенный насчет христиан, Исаакий пожелал возвратиться в пустыню свою; но Сатурнин и Виктор, каясь в том, что принимали участие в гонении против него, упросили его остаться в Царьграде. Сатурнин выстроил ему в окрестностях города обитель, в которой скоро собралось много иноков. Исаакий наставлял братию на всякие богоугодные дела и давал ей пример кротости и необычайного милосердия к несчастным. Он скончался в глубокой старости, назначив по себе настоятелем инока по имени Далмат, от которого обитель и получила название свое. Тело святого Исаакия было положено в церкви Первомученика Стефана.

Во имя Исаакия Далматского выстроен в Петербурге великолепный собор.

31 мая

Во время жестокого гонения в город Команы был прислан царем один из сановников его по имени Севастиан для суда над христианами. Ему тотчас же сообщили, что в городе живет престарелый воин Ермий, который исповедует христианскую веру. Севастиан призвал его и сказал ему:

– Я имею повеление от царя, чтобы все христиане совершили жертвоприношение богам; непокорных же велено мне казнить. Принеси же жертву, Ермий, и получишь награды и почести; иначе сгублю и душу твою, и тело.

– Я воин небесного и бессмертного Царя Христа и не могу изменить Ему, – отвечал Ермий. – Ты властен над телом моим, потому что такова Божия воля; но над душой моей никто не имеет власти, кроме Бога, Который может подать мне терпение и сохранить меня вовеки.

– Исполни повеление мое, – сказал Севастиан, – и насладишься радостями жизни.

– Какая мне будет радость, и какое наслаждение, и какая жизнь, если отступлю от Создателя моего? – возразил христианин. – Тогда не радость, а печаль; не наслаждение, а горесть; не жизнь, а смерть.

Долго Севастиан увещевал Ермия, обещая ему за отречение разные милости.

– Я не нуждаюсь в милости от тебя, – говорил Ермий, – но ищу милости Божией, которая ущедрит меня Духом Святым.

Тогда Севастиан велел страшным образом мучить старца; но сила Божия была с ним, и он оставался невредимым среди истязаний; пламя не прикасалось к нему; отравленная пища не повредила ему. Видя это действие силы Господней, язычник волхв, который составлял отраву, уверовал во Христа.

– Ты победил, раб Христов, – говорил он Ермию, – ты исторг из ада погибающую душу мою. Теперь я, состарившийся в грехах и заблуждениях, обновляюсь душой, обращаюсь к Богу вечному. О Боже Небесный, единый истинный, прими меня грешного, обращающегося к Тебе, и помилуй меня.

Севастиан пришел в страшную ярость, узнав о случившемся; он тотчас же осудил на смертную казнь нового христианина, который таким образом сподобился крещения кровью и мучеником положил жизнь за веру. Ермия же стали снова мучить; но он переносил все радостно и спокойно, как бы не чувствуя боли. Мучитель велел лишить его глаз; Ермий говорил ему: «Возьми очи мои телесные, зрящие суету мира сего; я имею очи душевные, которыми зрю свет истинный».

Много чудес совершил Господь ради святого мученика; мучители ослепли за неверие их, и Ермий исцелил их, призвав имя Господа. Но все это не привело Севастиана к уразумению святой истины; он продолжал изобретать новые казни, и наконец мученику отсекли голову. Христиане похоронили благоговейно тело его, и чудеса совершались над гробницей святого мученика.