Саксы и Англы, завоеватели Британии

Саксы, приглашённые на помощь изнеженными жителями восточной Британии, выговорили себе во владение несколько прибрежных округов и мелких островов. Они с успехом служили князьям кельто-романским против Пиктов и Скотов и освободили область от набегов с севера; но они служили им также (это очевидно из летописей) в домашней распре с независимыми князьями гористого запада. Употреблённые сперва полуримлянами, как орудие против врагов внешних и против чисто народного начала, они скоро узнали свою силу и бессилие туземцев и сделались завоевателями. Корабль за кораблём приставал к берегам Британии; дружина за дружиной вступала в несчастную область, и все с мечом и огнём и насилием. Опомнились, но слишком поздно, полуримские туземцы; они вступили в битву с германскими пришельцами и были побеждены. Тогда восстали в силе своей народности вольнолюбивые горцы Валлиса, Корнваллиса и северо-западной Кумрии. Восторженные, бесстрашные, гордые народными воспоминаниями и никогда вполне неутраченной вольностью, они начали вековую, печальную, но славную борьбу с завоевателем. Часто бежали твёрдые ряды Саксов перед пылким налётом ополчений кумрийских; часто поэты валлийские пели близкое освобождение края и надежду скорого торжества; но корабль за кораблём приставал к берегам Британии, но дружина за дружиной приплывала из Галлии, от приморья саксонского и из неистощённой Германии. Но в Кумрийцах были раздоры между мелкими владельцами; в вере их полу-христианской, полу-друидической было внутреннее раздвоение, а дружины саксонские всегда были готовы соединиться против общего врага под начальством общего вождя (брейтвалла); но Валлиццы-освободители были по причинам религиозным так же ненавистны полу-римскому населению Британии, как и завоеватели-Саксонцы. Гибель была неизбежна.

Враждебные отношения между поэтом, наследником друидов, и духовенством, между Кельто-Кумрийцем, сохранившим бо́льшую часть своей народности, и тем же Кельтом романизованным, выступают очень ярко при сличении летописцев современных, писавших на языке латинском (например, Гильдаса или Ненния⁴⁵podpis) и легенд о святых с поэмами Лливарк-гена или Талиесина. Этой вражды не до́лжно смешивать с другой враждой, принадлежащей позднейшей эпохе. Христианство мало-помалу одолело (хотя и не совсем изгладило) начало языческое, а спор стихии кельтской и римской затих в погибели всей романизованной (юго-восточной) области. Тогда началась новая вражда Кельта и его духовенства местного против ново-пришлого духовенства, принёсшего новое учение, созданное в Италии в продолжение podpisVpodpisI и podpisVpodpisII столетий. Но в Гильдасе, во многих легендах и древнейших поэзиях, слышен отголосок первой борьбы между двумя противоположными началами народности и духовного развития. Конец V и начало VI века героическая эпоха Валлиса и его системы союзных племён представляют восстание всего народного против всего пришлого, и из внутреннего несогласия объясняется равнодушие восточной, полу-римской, городовой, чисто христианской (в смысле западном) части Британии к благородным усилиям западной части, сомкнувшейся в систему кланов и стремящейся равно к освобождению отечества от Саксов и к уничтожению всех римских стихий, как в языке, так и в быте. Некоторые новые критики видят в преданиях кумрийских следы сочувствия с Гуннами и смутное ожидание свободы от побед Аттилы. Доказательство их слишком слабо, но предположение их кажется вероятным тому, кто поймёт антиримское значение кумрийского движения в podpisV и VI веке, явную враждебность Гуннов к Германцам и, следовательно, общность целей между великими завоевателями Востока и мелким племенем, бодро отстаивавшим свою свободу в горах крайнего Северо-Запада. Явный союз Кумрийцев с Венетами западными, засвидетельствованный сказочными преданиями и легко понятный из присутствия вендских, моринских и менапских торговых колоний не только на западном береге Британии, но и на восточном береге Ирландии, служит также объяснением тайного сочувствия Валлиса с Гуннами⁴⁶podpis.

Тщетны были все усилия мужественных Кельто-кумрийцев против беспрестанно возрастающего напора Саксов и против равнодушия или вражды своих восточных братьев. Пришельцы германские стали твёрдой ногой в Британии и втеснили туземцев в западные горы, где они успели сохранить свою свободу до времён норманских, а свою народность отчасти до нашего времени.

Саксы, проникая в Британию по всему протяжению восточного и юго-восточного берега, подвигались вперёд твёрдым шагом и никогда не довольствовались набегами, но всегда основывали мелкие государства, связанные между собой только общей обязанностью защиты против общего врага. Каждое государство, основанное дружиной, признавало наследственные права потомков первого её вождя. Каждое было независимо от других, но все признавали также права которого-нибудь из мелких князей на предводительство всенародной дружины в войне против Кумрийцев; следовательно, вся система носила на себе характер федерации или условной общины. Внутреннее устройство княжений и весь склад жизни, введённый Саксами, разнился также весьма много от устройства и быта других государств, основанных иными племенами германскими в западной Европе. Народонаселение туземное было немногочисленно, но оно не скоро покорилось. Везде билось оно долго и мужественно против своих завоевателей. Побеждённое, оно умирало или бежало в горы ещё свободные или падало под иго полного рабства. Таким образом, не осталось в Британии народа, не покорённого дружине, не осталось тех двух слоёв, которых борьба отозвалась во всей истории Запада. Самые города, взятые приступом, опустошённые, расхищенные, лишились большей части своих жителей и наполнились новыми, из племени завоевателей. За всем тем не все жители городов погибли. Сохранились в стенах древних римских колоний остатки древнего смешанного населения с полу-римским наречием и с памятью прежней полуобразованной жизни. Они участвовали, вероятно, в позднейшем развитии торговли, но мало участвовали в общей народной жизни, и их равнодушие объясняет отчасти слабое сопротивление саксонской земли во время норманнского нашествия и ту силу римской стихии в английском языке, которую трудно приписать одним, слишком малочисленным Норманнам.

Британия переменила своё имя: она назвалась Англией по одному из завоевательных племён.

Трудно сказать, какие семьи в саксонском союзе принадлежали миру германскому, какие славянскому; по всей вероятности бо́льшая часть состояла из семей смешанных. Самые Саксы, бесспорно немногочисленные пришельцы с Севера, носили имя германское, взятое от оружия. Юты носили грозное имя семьи кимрской, прославленное в долгой борьбе с Азами-сарматами. Имена Англов и Варинов сомнительны; но частое их соединение в Германии с Тюринами (Thüring или часто Düring) заставляет предполагать в Англах и Тюрингах начало славянское, скрытое изменением звука в в придыхание и разложением буквы у в звук носовой aн, именно названия нередкие между семьями славянскими – Угличей и Тверичей. Впрочем, имена не указывают ещё на племенной состав народов. Победители сплошь принимали новое имя от завоёванных областей.

Религия Саксов представляет явные признаки славянской примеси; те же признаки заметны в языке, а ещё более в истории и быте. От Славян, единственных древних мореходцев Севера, быстрое развитие мореплавания, от Славян общинное устройство (хотя и не в полном его развитии); от них же правление вечевое (виттена) и суд присяжных⁴⁷ (или целовальных или поро́тников), требующий единогласия, как всё органическое требует безусловного единства.

Суда присяжных искали в Германцах и не нашли; в Кельтах и Кумрийцах, также без успеха⁴⁸podpis. Новые учёные, наконец начали догадываться, что он мог быть занят от Славян. Давно пора⁴⁹podpis. Но справедливость новых выводов, часто удивляющих своей неожиданностью самих писателей, остаётся ещё сомнительной для просвещённого мира. Таково следствие гордого пренебрежения к племени, теперь обладающему восточной Европой, некогда жителю всей средней Европы. Без знания быта и языка славянского многое должно быть непонятным в истории Саксов, начиная с религии.

Саксонцы пришли в Британию дружинами и признали права тех родов, около которых собирались первые дружины. Этот характер остался за ними навсегда. Но в то же время все вместе составляли дружину народную, а не дружину одного князя и поэтому требовали вольности народной. Они пришли из страны, в которой сохранилась простота общинного быта; они не приняли ещё на себя печати аристократической; они требовали земли для житья, а не народа для порабощения. Пахарями и тружениками поселились они в областях, взятых с боя. Земля была общинной, округ представлял собой живое и органическое лицо. Таково было их первоначальное устройство. В позднейшее время, очевидно богатство стало сосредотачиваться в руки знатных родов, и общины стали беднеть; многое чисто-дружинное введено было Датчанами, сперва завоевателями, потом побратавшимися с Саксами; но победа Вильгельма норманнского не допустила ни полного искажения, ни возврата к старине. Одно только верно: всё прекрасное, чем гордится современная Англия, завещано ей первыми пришельцами из славяно-германской земли.

Бурно и кроваво, но не бесславно было почти шести вековое владычество Англо-Саксов в Англии. Твёрдостью и постоянным мужеством победили они стремительное нападение Кельто-Кумрийцев и заключили их в пределы горных областей; долгой и жестокой борьбой приобрели они себе новое отечество и распространили власть свою за границы Англии до подошвы горных твердынь Шотландии; рядом блистательных подвигов отстояли они свою свободу от Датчан и Норманцев, грозы всей Европы и наконец сражаясь в продолжение целого дня против несравненно многочисленнейшего ополчения Вильгельма Завоевателя на роковых полях Гастингса, они даже в падении своём доказали превосходство своё перед победителями и дали залог будущего величия и будущих торжеств, добытых для Англии не мечом её норманнских рыцарей, но железной крепостью её саксонских стрелков, иоманов. Цари англо-саксонские, достойные представители благородного народа, неустрашимые в брани, заслужили и другую, лучшую славу правдолюбием и покровительством науке.

Даже свирепый старик Пенда, кровожадный гонитель христианства, говорил: «я их казню, не потому что они христиане, но потому, что, исповедуя христианство, они не исполняют его законов», и в нём это не было языком лицемерия, но выражением внутренней, строгой правды.

Имена Альфреда Великого, победоносного Ательстана, воспитателя трёх государей (Алена, освободителя Бретани, Людвига Заморского и Гакона Доброго) блестят кротким блеском человеческого величия, неизвестного в летописях других современных народов. Язык англо-саксонский служил покорным орудием мысли, выражением духовного созерцания и голосом вдохновенной поэзии. Жизнь развивалась цельно и могущественно, несмотря на смуты внутренние и на беспрестанные бедствия от нашествия иноплеменцев.

Медленно развилось христианство между Англо-Саксами. Они пришли в Британию ревностными идолопоклонцами, они вступили в борьбу с туземцами христианами и долго питали вражду против народа и веры его. Но высокий разум племени германского не мог противиться высокому учению, проповедуемому во всей его простоте. Учителя из Ирландии⁵⁰, и даже земель валлийских обратили значительную часть победителей и приготовили братское сближение между ими и побеждёнными. К этой проповеди, медленной, но плодотворной, присоединилась скоро другая, прославившаяся своим быстрым успехом и памятная, по своим вредным последствиям. Рим, ещё не отделившийся от Востока и не сомкнувший церковь западную в форму единодержавия, но уже быстро стремящийся к цели, не вполне сознанной, послал учителей на дальний и почти забытый остров. Блеск и пышность сопровождали новых учителей. Гордое сознание сил и гордое стремление к власти обозначили их первые шаги. Слова мира и любви, принесённые издалека, были приняты радостно Англо-Саксами; но проповедники римские видели врагов в прежних христианах, не признающих власти римского епископа, и стремились также ревностно к искоренению прежней церкви (по их мнению, еретической), как и к обращению идолопоклонников. Земля британская была залита кровью христиан⁵¹ и духовных лиц, зарезанных по приказанию властолюбивых посланников Рима. Мало-помалу все Англо-Саксы приняли новое учение. Они приняли его не как внешнее учреждение, но как внутреннее сокровище мысли. Цари, смиряя гордость свою, вступали в звание иноков, шли на поклонение к далёким святыням и чистотой жизни стяжали сами славу добродетели и святости. С другой стороны вражда между Саксом и Кельтом, которая исчезла бы вероятно под влиянием одного общего духа религиозного, усиливалась враждой духовенства римского и кельтского, и церковь саксонская, образуясь под правлением проповедников, принёсших из Италии и Галлии характер правительственной внешности, приняла мало-помалу тот же внешний характер, который был общим на всём Западе; но она приняла его не вполне.

Христианство перешло к Саксам не через политические расчёты государей, не через подражание другим соплеменным народам или через сожительство с покорёнными христианами, но как живая мысль, высказанная и сознанная человеческим разумом. В нём было уже целое просвещение. Грубой внешности римской проповеди противодействовало полу-друидическое, но исполненное поэзии и силы учение Скотов и северных Кумрийцев; ещё более противодействовало ему почти первобытное учение церкви ирландской и церквей, основанных Ирландцами в земле саксонской. Борьба начал поддерживала величие веры и не допускала её замертветь в обряде. Из Ирландии гремели голоса, призывающие всех христиан к согласию, церковь к чистоте и к твёрдости в предании, людей к размышлению и созерцанию. Ирландские проповедники восставали против притязаний римского епископа и, проходя всю западную Европу до пределов славянских и византийских, пробудили дух человеческий из усыпления, невежества и религиозной внешности. Новообращённые Англо-Саксы, ревностные и бесстрашные, завоёвывали для христианства землю зарейнских Германцев и переносили на свежую почву жар проповеди, занятый у Кельта, и стремление к государственному строению церкви, занятое у Римлянина. Жизнь духовная кипела на северо-западном конце Европы; но борьба разгоралась со дня на день. Беспрестанно возрастали притязания Рима, беспрестанно приходили Англо-Саксам его посланцы с новыми учениями и новыми требованиями. Монашество бенедиктинское вооружилось против духовенства туземного; государство разрывалось внутренними междоусобиями, следствием разнородных исповеданий. Кровь лилась в религиозном споре, народ и правительство враждовали друг против друга. Страстная и свирепая деятельность епископа Одона, глубокое лицемерие Дунстана, бездушного орудия бездушного Иоанна XII, и одичание Ирландии, затопленной Норманнами, доставили началу римскому победу над туземным. Государство ослабло, народная жизнь исказилась; Датчане временно завоевали наследие Альфреда Великого, и наконец, вся свобода, вся слава ослабших Англо-Саксов исчезли под налётом Норманцев французских; но умственная жизнь погибла не без следов, и нынешняя владычица океанов получила в наследие от славяно-германских колонистов сокровище мысли вместе с сокровищем лучшей жизни общественной.