Глава 9. Вознесение Господне. Неделя 7-я по пасхе

После отдания Пасхи наступает девятидневный период празднования одного из двунадесятых Господских праздников – Вознесения Господня. Этот подвижный праздник всегда совершается в четверг 6-й седмицы по Пасхе; самая ранняя дата праздника – 30 апреля, самая поздняя – 3 июня. В период попразднства Вознесения Церковь празднует еще одну подвижную память – в Неделю 7-ю по Пасхе совершается богослужение в честь отцов I Вселенского Собора.

Греческое название праздника – ἡ Ἀνάληψις (современный вариант – ἡ Ἀνάληψη). Этот термин взят из Священного Писания, однако интересно, что в Новом Завете во всех трех фрагментах, где описывается телесное восхождение Господа на небо, используются разные глаголы: ἀναλαμβάνω (Мк. 16:19; Деян. 1:2), ἀναφέρω (Лк. 24:51) и ἐπαίρω (Деян. 1:9). Название праздника, следовательно, происходит от глагола ἀναλαμβάνω, который употребляется в Евангелии от Марка и Прологе Книги Деяний.

Событие вознесения Христа на небо упоминается в трех Книгах Нового Завета: Евангелиях от Марка и от Луки и в Книге Деяний. При этом в Евангелии от Марка описание ограничивается всего одной фразой; по сути, сообщается только о самом факте вознесения: «Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога» (Мк. 16:19). Более подробный рассказ о вознесении содержится в обеих Книгах апостола Луки – в Евангелии (Лк. 24:50–52) и Книге Деяний (1:4–12). Как мы видим, самое подробное повествование о событии праздника дается в Книге Деяний. И только здесь сообщаются такие важные детали, как время события – 40-й день по воскресении (см.: Деян. 1:3), так и место – гора Елеонская (Деян. 1:12).

Итак, Господь Иисус Христос на 40-й день после Своего воскресения собрал всех апостолов на горе Елеонской, произнес последнее напутственное слово, повелев им не уходить из Иерусалима, но ждать в этом городе сошествия Святого Духа («вы через несколько дней после сего будете крещены Духом Святым» – Деян. 1:5). Это обетование, кроме того что содержало сообщение о следующем акте в истории Божественного домостроительства, еще и ободряло: ученики видимым образом расставались со своим Господом и Учителем, но грусть расставания смягчалась радостным ожиданием «иного Утешителя». После этой беседы с апостолами Господь «подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо» (Лк. 24:50–51). В Книге Деяний добавляется еще одна подробность: «облако взяло Его из вида их» (Деян. 1:9). Последнее не означает, конечно же, что Господу требовалась «помощь» облака. Облако здесь явилось как напоминание апостолам о ветхозаветных Богоявлениях, когда Господь неоднократно являлся Моисею и израильтянам в облаке. Впрочем, по мысли святителя Иоанна Златоуста, облако могло и служить «знаком, что Он вознесся на небо» [40, с. 24]. Господь возносится на небо, и облако закрывает Его, удостоверяя, что вознесение совершилось и врата небесные, приняв Христа, как бы закрылись. Кроме того, толкователи обращают внимание на то, что облако закрывает Христа от глаз апостолов, не давая им возможности увидеть конец вознесения на небо. И здесь возникает интересная параллель (даже зеркальное отражение) с воскресением Христа: «Воскресения они увидели конец, но не видели начала; а вознесения увидели начало, но не видели конца» [40, с. 24].

Апостолы какое-то время смотрели на небо, куда поднялся их Господь. Возможно, они пребывали в оцепенении, может, были проникнуты восхищением: «Апостолы, пораженные величием совершившегося пред их очами, вероятно, долго стояли неподвижно, безмолвно, вперивши свои взоры на небо вслед за удалявшимся Господом… Несомненно, в душах апостолов возникали тогда многоразличные чувства, из коих одним из первых было сожаление о разлуке со Христом. Может быть, им и самим желалось последовать на небо за Иисусом Христом…» [63, с. 37]. Их молчаливое бездействие было прервано явлением Ангелов, которые сказали: «мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян. 1:11). В этих словах следует видеть не только упрек, но и утешение, и намерение переключить внимание апостолов с созерцания впечатляющего зрелища на слова, которые перед этим говорил им Христос (о том, что им нужно вернуться в Иерусалим, где ждать сошествия Святого Духа, после чего отправиться на проповедь Евангелия «до концов земли»). Кроме того, в содержании слов Ангелов заключены две важные истины: сообщение о вознесении как факте действительном и совершившемся, а также обетование о Втором пришествии Христа (фактически оно является напоминанием евангельских слов о внезапности пришествия Христа во славе).

После этих слов апостолы «возвратились в Иерусалим с великою радостью. И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога» (Лк. 24:52–53).

Известно, что Пасха является самым ранним праздником годичного круга; точно так же все три подвижных двунадесятых Господских праздника появились достаточно рано в силу того, что они связаны с датой Пасхи. Мы можем с уверенностью говорить о том, что к концу IV – началу V века Вознесение Господне уже существовал как отдельный праздник наряду с Входом Господним в Иерусалим и Пятидесятницей.

На раннем этапе (III–IV вв.) воспоминание о событии вознесения Господня входило в состав праздника Пятидесятницы²²³. Сама Пятидесятница как праздник появляется в III веке; сложно сказать, сразу ли с событием сошествия Святого Духа стали соединять воспоминание о восхождении Спасителя на небо, или же это появилось позднее. Совершенно точно, что такое совместное чествование двух новозаветных событий совершали в 1-й половине IV века. Наверное, одной из последних свидетельниц этой практики была паломница Эгерия (380-е гг.), которая описывает празднование Пятидесятницы в Иерусалиме и сообщает, что в этот день собирались на горе Елеонской и читали Евангелие о вознесении Христа. Впрочем, свидетельство Эгерии означает, что Иерусалимская Церковь дольше других придерживалась традиции совместного празднования Вознесения и Пятидесятницы, ибо есть данные, что в последней четверти IV века в других Церквах эти праздники уже отмечались раздельно.

Так, упоминания об отдельном праздновании Вознесения Господня встречаются у святителя Григория Нисского и в антиохийских проповедях святителя Иоанна Златоуста. Особое значение имеет свидетельство «Постановлений апостольских» (ок. 380 г.), где сказано: «…сосчитав от первого дня Господня (т.е. Пасхи.– А.К.) сорок дней, в пятый день от дня Господня (т.е. четверг.– А.К.) празднуйте праздник Вознесения Господня, в который, исполнив все домостроительство и постановление, вознесся Он к пославшему Его Богу и Отцу и воссел одесную силы» [72, с. 128]. Точно так же в конце IV века праздник Вознесения Господня возникает и на Западе; показательно, что блаженный Августин называет «четыредесятницу Вознесения» праздником «древнейшим и повсеместным» [59, с. 200].

В армянском переводе Иерусалимского Лекционария V века представлен самый ранний чин службы праздника. Служба совершалась на горе Елеон и имела следующие литургийные чтения: прокимен «Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне» (Пс. 46:6; сейчас этот стих чаще других встречается в службе праздника), апостольское чтение Деян. 1:1–14 и Евангелие Лк. 24:41–53. Те же особенности с добавлением некоторых песнопений указаны и в Лекционарии VII века.

В Типиконе Великой церкви указаны нынешние паремии, тропарь праздника и библейские чтения литургии. В студийских Типиконах служба праздника уже приобретает почти современный вид, здесь же указаны и многие нынешние песнопения (хотя, как и для других праздников, некоторые стихиры употребляются в других местах службы, как бы меняются местами²²⁴). Интересно, что уже в ранней версии Студийского Устава – Типиконе Патриарха Алексия Студита – отмечены две характерные особенности – пение «Воскресение Христово видевше…» на утрене после Евангелия и 8-дневное попразднство. Отметим несколько отличий чина службы в студийских Уставах от современного:

– пение «Блажен муж…» указано в Студийско-Алексиевском и Георгия Мтацминдели Типиконах; в Евергетидском Типиконе о кафисме на вечерне не сказано (потому непонятно, отменяет ли данный Типикон это песнопение по аналогии со службой Воздвижения, или «по умолчанию» сохраняет его). Однозначно можно говорить, что отмена пения «Блажен муж…» на всенощном бдении закрепляется в Иерусалимском Уставе.

– Пение катавасии: Студийско-Алексиевский Типикон указывает катавасию «Воскресения день…», Евергетидский Типикон – катавасию самого праздника «Спасителю Богу…», Типикон Георгия Мтацминдели – катавасию Пятидесятницы «Божественным покровен…». Последняя практика перешла в Иерусалимский Устав. Интересно, как последовательно менялась катавасия праздника: сначала – пасхальная (предыдущего праздника), потом – самого праздника, и, наконец – грядущего праздника Пятидесятницы.

– Антифоны на литургии. В Типиконе Великой церкви указано петь полностью псалмы 41-й, 45-й и 46-й. В Студийско-Алексиевском и Евергетидском Типиконах используются избранные стихи псалмов 44-го, 45-го и 46-го; как логическое следствие, стих псалма 3-го антифона – Пс. 46– используется в качестве входного стиха. Однако позже, уже в Иерусалимском Уставе, псалмы антифонов изменились и сейчас мы поем стихи псалмов 46-го, 47-го и 48-го, однако входный стих все равно остался прежним, то есть из 46-го псалма! Получается уникальный случай в нашем Уставе: Вознесение – единственный двунадесятый Господский праздник, у которого входный стих на литургии не является стихом того псалма, который поется на третьем антифоне!

С появлением и распространением в XIII веке Иерусалимского Устава служба праздника приобретает окончательный вид.

Песнопения праздника Вознесения Господня были составлены в VI–X веках. К сожалению, все стихиры праздника анонимны, их авторы в Триоди не указаны. Нам известна атрибуция только трех праздничных песнопений: кондака и двух канонов. Самым древним из используемых сегодня песнопений является кондак, который был написан в VI веке преподобным Романом Сладкопевцем и в своем полном виде имел два проимия и 18 икосов; начальные буквы икосов составляли акростих ΤΟΥ ΤΑΠΕΙΝΟΎ ΡΩΜΑΝΟΥ («смиренного Романа») [54, с. 148–154].

Из стихир праздника самой древней следует признать самогласен стиховны «Родился еси, яко Сам восхотел еси…»; удивительно, но впервые это песнопение упоминается в Иерусалимском Лекционарии VII века, причем не в службе Вознесения, а как тропарь на литургии в день Пятидесятницы²²⁵. Долгое время после этого данная стихира использовалась в службе Пятидесятницы. Последним памятником, который указывает петь ее на Пятидесятницу, является Евергетидский Устав. Однако вместе с тем в отдельных памятниках уже в XI веке (Студийско-Алексиевский Типикон) она встречается в службе Вознесения. Кстати, причина подобного переноса непонятна, ибо в службе Пятидесятницы присутствие данной стихиры выглядит более логичным: здесь перечисление важнейших событий истории искупления как раз завершается сошествием Святого Духа.

В VIII–IX веках были составлены каноны праздника. Более ранним является 1-й канон 5-го гласа; его автор – преподобный Иоанн Дамаскин. 2-й канон составлен святым Иосифом Песнописцем. Интересной особенностью 2-го канона является наличие алфавитного акростиха, который проходит с 1-й по 7-ю песни (без ирмосов); отметим также, что оставшиеся 8-я и 9-я песни этого канона имеют свой акростих, который содержит на имя автора: ΩΔΗ ΙΩΣΗΦ = «песнь Иосифа».

А. Библейские чтения. В богослужении праздника читается три паремии, один Апостол и два Евангелия.

Все три паремии праздника имеют лишь косвенное отношение к событию Вознесения: в них говорится о мессианском царстве, о власти Бога над миром, о торжестве и спасении Иерусалима. Здесь актуальны следующие параллели с Вознесением: как раз после вознесения на небо Христос «садится одесную» Бога Отца, так что можно говорить о начале царства Мессии-Богочеловека²²⁶. Кроме того, ветхозаветный Иерусалим является прообразом Церкви, а событие вознесения тесно связано с последующим схождением Духа на апостолов и рождением Церкви Христовой.

1-я паремия – Ис. 2:2–3. В этом коротком фрагменте содержится мессианское пророчество о возвышении горы дома Божия. Данная паремия читается в праздник Вознесения отчасти потому, что «сказанное здесь о славе горы храма имеет применение и к горе Елеонской, прославленной вознесением Христа Спасителя, и потому разделяющей славу с горою в Иерусалиме» [16, с. 303]. Вместе с тем в пророчестве говорится об обращении к истинному Богу многих народов, которые примут спасительное богооткровенное учение; это можно сопоставить с теми словами, в которых Христос на горе Елеонской перед вознесением обозначает перспективу апостольской проповеди: «Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святой; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8).

2-я паремия – Ис. 62– 63:3, 7–9. Данная паремия выбрана для праздника Вознесения во многом ради диалога 63:1–3: «Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? “Я – изрекающий правду, сильный, чтобы спасать”. Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле? “Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое”». «По объяснению Отцов и учителей Церкви (Феодорита, Кирилла Александрийского, Иеронима и др.), с вопросом: Кто Сей, пришедый от Едома? обращаются к вознесшемуся на небеса Христу Небесные Силы. Их изумляет то, что Он является в багряной одежде. Христос отвечает им, что это следы крови побежденных Им врагов. Он сотворил суд и правду над ними… и этого Он достиг один, без чьей-либо сторонней помощи, Своею смертью и воскресением» [16, с. 549]. Справедливость такого применения текста паремии к событию праздника подтверждается наличием подобной интерпретации в песнопениях Вознесения; в частности, во 2-й стихире на стиховне: «Восприемлему Тебе, Христе, от горы Масличныя, Силы зряще, друг другу вопияху: кто есть Сей? И глаголет к ним: Сей есть державный и сильный, Сей есть сильный в брани, Сей есть воистинну Царь славы. И почто Ему червлены ризы? Из Восора приходит, еже есть плоти» (см. также 5-ю стихиру литии, стихиру по 50-м псалме, 6-ю песнь, 2-й канон, 3-й тропарь). Кроме того, отметим употребление глагола ἀναλαμβάνω в греческом тексте паремии (в заключительном стихе); от этого же глагола произошло греческое название праздника. И хотя здесь глагол употребляется в другом смысле – говорится не о вознесении Бога, а о том, что Господь «вознесет» спасенных им людей – но связь с сотериологическим значением события праздника присутствует, ибо по святоотеческому учению, нашедшему особое выражение в творениях святителя Григория Паламы, в день Второго пришествия «вознесены (“восхищены на облаках”; ср.: 1Фес. 4:16–17) будут только те, кто “распяли грех через покаяние и жительство по Евангелию”» [цит. по: 59, с. 199].

3-я паремия – Зах. 14:1а, 4, 8–11. «Рассмотренную паримию положено читать в праздник Вознесения Господня потому, что начальные слова паримии: “станут нозе Его в день оный на горе Елеонстей”, удобно применить к событию Вознесения, ибо это событие произошло на горе Елеонской» [16, с. 733]. Кроме того, в Зах. 14:8 говорится о «живых водах», которые «потекут из Иерусалима»; это – известный образ Духа Святого. Потому можно провести параллель «с тем обетованием о сошествии Св[ятого] Духа на апостолов, которое Господь Иисус на Елеонской горе пред вознесением на небо изрек апостолам (Лк. 24:49. Деян. 1:4, 5, 8)» [16, с. 733]. Наконец, слова пророка «И Господь будет Царем над всею землею; в тот день будет Господь един, и имя Его едино» (Зах. 14:9) замечательно гармонируют с евангельским откровением: «Господь… вознесся на небо и воссел одесную Бога» (Мк. 16:19).

Апостол на литургии праздника – Деян. 1:1–12. Выбор очевиден – в указанном отрывке дается единственное в Апостоле описание вознесения Христа на небо. Можно также заметить, что данное апостольское чтение берется из того же 1-го зачала Деяний, что и на Пасху, только чтение Вознесения длиннее на 4 стиха: как раз в стихах 9–12 описано событие праздника.

Евангелие на утрене – Мк. 16:9–20; на литургии – Лк. 24:36–53 (по «совместительству» указанные чтения являются воскресными утренними Евангелиями: чтение утрени – 3-е Евангелие, литургии – 6-е Евангелие). Выбор евангельских чтений естественен: в Евангелии всего два раза говорится о вознесении Христа на небо – как раз в указанных отрывках. При этом в Евангелии от Марка только кратко сообщается о факте Вознесения, потому место этого чтения – на утрене; в то же время Евангелие от Луки содержит более подробное описание события, потому его следует читать на самом важном богослужении – литургии.

Обратим внимание на редкий случай: и в Апостоле, и в Евангелии литургии дается описание события праздника. Из двунадесятых праздников такую счастливую особенность еще имеет только Преображение Господне. Также отмечают, что принципиальное отличие повествований о вознесении в Апостоле и Евангелии литургии в следующем: в Евангелии вознесение Христово представлено как завершающий акт Его земной жизни, тогда как в Апостоле – как отправная точка будущей апостольской проповеди.

Б. Гимнография праздника. В идейном содержании песнопений праздника Вознесения Господня выделим три основные темы; в свою очередь, каждая из этих тем охватывает целый ряд составляющих аспектов, так что общее количество значимых богословских идей в службе праздника достаточно велико.

1. Осмысление евангельского события (само вознесение Христа на небо). Многие песнопения Вознесения Господня содержат пересказ библейского описания события, что естественно для любого праздничного богослужения. При этом достаточно часто дается парафраз фрагмента Деяний, в котором описано явление Ангелов апостолам (см. 3-ю и 5-ю стихиры литии и др.). Интересно, что в песнопениях, как и в Священном Писании, используются разные глаголы при описании вознесения Христа на небо: наряду с основным глаголом ἀναλαμβάνω употребляется ἐπαίρω (см. мегалинарий 9-й песни канона) и ὑψόω (например, 3-я стихира на «Господи, воззвах…»).

Весьма интересны гимнографические добавления к библейскому рассказу, которые можно рассматривать как интерпретацию события. Так, песнописцы нередко описывают смешанные чувства, которые охватили апостолов во время вознесения Христа. С одной стороны, они испытывали грусть от расставания с Учителем: «Господи, апостоли яко видеша Тя, на облацех возносима, рыданием слез, Жизнодавче Христе, скорби исполняеми, рыдающе глаголаху: Владыко, не остави нас сирых, ихже за милосердие возлюбил еси рабы Твоя, яко благоутробен, но посли якоже обещал еси нам, Пресвятаго Твоего Духа, просвещающа души наша» (4-я стихира на «Господи, воззвах…»²²⁷). С другой стороны, их сердца наполнились радостью от ожидания принятия Иного Утешителя – Духа Святого: «Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, радость сотворивый учеником, обетованием Святаго Духа» (тропарь) и «Взыграшася апостоли, зряще на высоту днесь Зиждителя вземлема, упованием Духа» (6-я песнь, 1-й канон, 1-й тропарь).

Особенно же часто говорится об «удивлении» Ангелов: «Господи, Твоему вознесению удивишася Херувими» (2-я стихира на «Господи, воззвах…»), «Ангелом дивящимся восхода странному» (седален по 1-й кафисме) и др. Понятно, что это – образное выражение, цель которого – показать величие и таинственный характер самого события. С другой стороны, мысль об удивлении Ангелов можно понимать и буквально: хотя Ангелы знали, что Христос – истинный Бог Слово, не исключено, что им не были открыты все пути Промысла Божия, так что сам факт вознесения Христа с плотью стал для них неожиданным. Они не знали, что Христос в добавление ко всему, что Он сделал для человека, еще дарует такую высочайшую честь человеческому естеству – быть вознесенным на небо к Престолу Божию. Когда же они увидели это, благоговейное удивление охватило их и они воспели славное вознесение Спасителя: «Чини ангельстии Спасе, человеческое естество видевше совосходящее Тебе, непрестанно удивляеми воспеваху Тя» (3-я песнь, 1-й канон, 2-й тропарь).

Красиво звучит мысль о том, что Господь вознесся туда, где пребывал всегда: «взыде Христос, идеже бе первее», «возшед отонудуже не разлучился еси» (1-я и 5-я стихиры на «Господи, воззвах…»; см. также начало «славника» на «Господи, воззвах…»). Понятно, что слова о непрестанном пребывании на небе относятся к Христу как Богу, в то время как сообщение о Его восшествии туда – к Его человеческому естеству. Также отметим похожую по смыслу интересную параллель во 2-й стихире на «Господи, воззвах…»: непрестанное «седение» Господа на облаках сопоставляется с тем, как Он во время вознесения поднимался на облаке.

К теме события праздника можно отнести и упоминаемые в песнопениях ветхозаветные пророчества и прообразы вознесения Спасителя. Особенно часто приводятся цитаты из псалмов: «Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне» (Пс. 46:6) и «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная: и внидет Царь славы» (Пс. 23:7, 9). При этом последняя фраза цитируется особенно часто и всегда вкладывается в уста Ангелов, которые встречают Христа и спешат открыть для своего Владыки небесные врата. Знаменательно также, что восшествие пророка Илии на небо рассматривается как прообраз вознесения Христа: «…странно и страшно Твое, Жизнодавче, еже от горы Божественное вознесение, еже изобразуя Илиа четвероконный восхождаше, воспевая Тя, Человеколюбче» (5-я песнь, 2-й канон, 2-й тропарь).

Наконец, в песнопениях говорится об участии Богородицы в событии вознесения Христа. Хотя в Евангелиях и Деяниях не сказано, что Пресвятая Дева в тот момент присутствовала с апостолами на горе Елеонской, песнописцы этот факт воспринимают как естественный, не требующий подтверждений. Более того, есть даже своеобразное «доказательство» того, что Богородица непременно должна была вместе с апостолами быть очевидицей вознесения: «Господи, таинство еже от веков сокровенное и от родов, исполнив яко Благ, пришел еси со ученики Твоими на гору Елеонскую, имея Рождшую Тя Творца и всех Содетеля: Той бо в страсти Твоей матерски паче всех болезновавшей, подобаше и славою плоти Твоея, премногия насладитися радости…» («славник» на литии). Действительно, раз Она сострадала Своему Сыну на Голгофе, то Она в первую очередь была достойна увидеть Его торжественное восшествие к Богу Отцу. Именно поэтому оба канона праздника имеют Богородичны, также есть упоминания о Богородице в стихирах.

2. Догматическое значение события: Христос вознес человеческую природу и посадил ее одесную Бога Отца. Догматисты, говоря о значении вознесения Спасителя в деле искупления, выделяют три аспекта. Во-первых, «Искупление завершилось после того, как Распятый и Воскресший Христос, вознесшись, вошел со Своей Кровию в небесное святилище (см.: Евр. 9:12, 24–26)» [59, с. 199]. Во-вторых, «во Христе достигается цель, для которой была предназначена человеческая природа. Человеческая плоть, прославленная и обоженная, взошла на небо и сделалась причастной вечной славы, величия и власти Сына Божия» [23, с. 443–444]. В-третьих, «Своим Вознесением Господь открыл путь на небеса в блаженное жилище всем уверовавшим в Него… дает возможность всем верующим в Него быть там же, где пребывает по Вознесении Он Сам» [23, с. 443]. Из этих трех аспектов в песнопениях отражается преимущественно второй – мысль о вознесении человеческого естества и «седении одесную» Бога Отца. В то время как в гимнографии праздника идея об открытии пути в рай почти не встречается, а мысль о вхождении Христа с кровью в небесное святилище выражается лишь косвенно – в тексте 2-й паремии и аллюзиях на нее в песнопениях (о чем уже было сказано).

Итак, основная догматическая идея в песнопениях праздника – вознесение человеческого естества. Достаточно часто эта мысль выражается кратко: «Ангели дивятся, Человека зряще превыше себе…» (1-я стихира на «Господи, воззвах…), «Превечный Бог и безначальный, еже восприят естество человеческое, обоготворив тайно днесь вознесе…» (седален по 2-й кафисме) и др. Вместе с тем есть и подробный анализ этой богословской идеи: «Низшедшее естество Адамово, в дольнейшия страны земли, Боже, новосотворивый Собою превыше всякаго начала и власти, возвел еси днесь: яко бо возлюбив спосадил еси, якоже помиловав соединил еси Себе, яко соединивый спострадал еси, яко безстрастен пострадав, и спрославил еси…» (5-я стихира литии).

Как обычно, анализ богословской идеи сопровождается использованием поэтических приемов, отметим некоторые из них. Так, интересна аналогия с притчей о заблудшей овце: «На раму, Спасе, заблуждшее взем естество, вознесся, Богу и Отцу привел еси» (7-я песнь, 1-й канон, 2-й тропарь). Также достойно внимания противопоставление пришествия Спасителя на землю и Его вознесения: «Своим схождением низложившаго супостата, и Своим возшествием вознесшаго человеки…» (8-я песнь, 1-й канон, 3-й тропарь).

С идеей вознесения человеческой природы во Христе соединяется мысль о ее седении одесную Бога Отца. При этом с догматической точки зрения следует говорить только о нашем естестве, так как Христос в символическом смысле посадил на Престол Свою человеческую природу, которая во всем тождественна нашей природе: «Взятся превыше Ангел естество наше, древле отпадшее, и на Престоле посаждено бысть Божественне, паче смысла» (8-я песнь, 2-й канон, 3-й тропарь). Однако в песнопениях присутствуют и расширения данной идеи, связанные с сотериологическим значением «седения одесную» Бога Отца. Мысль о посаждении человеческой природы одесную Бога позволяет условно говорить о том, что Господь вознес человеческий род (3-я песнь, 1-й канон, 1-й тропарь), отсюда, в свою очередь, можно говорить о посаждении всех нас (1-я песнь, 1-й канон, 1-й тропарь) справа от Престола Божия (получается такая схема: наша природа → род наш → мы). Конечно, слова о том, что Господь «посадил нас» одесную Престола Божия являются не только лишь поэтической интерпретацией, но и позволяют говорить, что с вознесением Господа для нас открыта возможность к обожению и спасению.

С идеей вознесения человеческого естества связана более широкая мысль о соединении неба и земли в событии вознесения Спасителя. Этот тезис выражен в каноне – «Земля празднует и ликует, радуется и небо, вознесением днесь Творца твари, предъявленно соединившаго разстоящаяся хотением» (3-я песнь, 2-й канон, 3-й тропарь) – и в кондаке: «…яже на земли соединив Небесным».

Таким образом, вознесение Спасителя является важным актом истории искупления человека. Именно поэтому вознесение Христа упоминалось во всех древних крещальных Символах, есть оно и в нашем Символе веры. Отметим, что в 3-й стихире на «Господи, воззвах…» вознесение Спасителя ставится в ряд со страстями и воскресением, но особенно примечательна 1-я стихира на стиховне: «Родился еси яко Сам восхотел еси, явился еси яко Сам изволил еси: пострадал еси плотию, Боже наш, из мертвых воскресл еси, поправ смерть. Вознеслся еси во славе, всяческая исполняяй, и послал еси нам Духа Божественнаго, еже воспевати и славити Твое Божество» (вспомним, что изначально эта стихира употреблялась на Пятидесятницу, но в XI в. была перенесена в службу Вознесения). Здесь перечисляются шесть важнейших событий истории искупления, воспоминания о всех них вошли в годичный круг богослужения в качестве важнейших праздников Церкви: Рождество Христово, Богоявление, Великая Пятница²²⁸, Пасха, Вознесение Господне и Пятидесятница.

3. Ожидание Святого Духа. Эта тема возникает уже в первом изменяемом песнопении службы – в 1-й стихире на «Господи, воззвах…», в самом ее начале, задавая настроение всему богослужению: «Господь вознесеся на небеса, да послет Утешителя миру…». Далее в богослужении мысль о том, что апостолы и все мы с момента вознесения Спасителя ожидаем сошествия Святого Духа, встречается весьма часто. Показательно, что в каждой из четырех стихир на стиховне говорится о сошествии Святого Духа. «…Да приидет Твой Дух, нося мир мирови, покажи сыном человеческим дела силы Твоея, Господи Человеколюбче» (1-я стихира литии) – мысленно произносим мы вместе с апостолами, обращаясь к вознесшемуся Христу. Характерным выражением этого настроения является уставная особенность, впервые зафиксированная в XI веке в афоно-италийской редакции Студийского Устава – пение на праздник Вознесения Господня катавасии Пятидесятницы «Божественным покровен…»²²⁹. Нельзя также не отметить особенность в содержании канона праздника: с 1-й по 8-ю песни речь в нем идет о самом событии вознесения, но в заключение, в 9-й песни 2-го канона преподобный Иосиф Песнописец уже переходит к теме грядущего сошествия Святого Духа.

Все богослужения на практике отправляются в ризах белого цвета. Служба совершается по чину двунадесятого Господского праздника, разве что можно отметить следующие особенности (наиболее значимые выделим полужирным шрифтом):

– все службы, имеющие обычное начало, начинаются с Трисвятого («Царю Небесный…» опускается). Впервые эта особенность проявляется на 9-м часе перед всенощным бдением праздника Вознесения Господня (т.е. хотя 9-й час – последняя служба Отдания Пасхи, «Христос воскресе…» уже не поется), последний раз – на 9-м часе перед бдением на праздник Пятидесятницы.

– В начале всенощного бдения после возгласа «Слава Святей…» духовенство поет «Приидите, поклонимся…» (это не особенность в собственном смысле слова, но нужно отметить данный элемент, т.к. до этого дня на протяжении 39 дней сразу после начального возгласа следовало пение «Христос воскресе…»).

– «Блажен муж…» не поется (это частный случай общего правила о пении кафисмы на вечерне в Господские праздники: т.к. праздник всегда в четверг, то кафисмы не бывает).

– Стихиры на «Господи, воззвах…» на 10 (на все подвижные Господские праздники Устав предписывает петь 10 стихир, тогда как на неподвижные – 8 стихир).

– На утрене после Евангелия поется «Воскресение Христово видевше…».

– Канон. Праздник имеет два канона. Впервые поется катавасия Пятидесятницы «Божественным покровен…»;

– перед литургией вместо «Царю Небесный…» священник на практике, воздевая руки, читает тропарь праздника «Вознеслся еси во славе…».

Устав ничего не говорит о замене стихиры «Царю Небесный…» перед литургией ни в сам праздник Вознесения Господня, ни в его попразднство. По аналогии с пасхальным периодом, когда священник читал тропарь Пасхи, на Вознесение и в период его попразднства поступают так же, читая тропарь праздника. Правда, Г.И. Шиманский указывает, что в этом месте читается Трисвятое, однако никаких аргументов в пользу этой практики не приводит [90, с. 300].

– На литургии – особые праздничные антифоны и входный стих.

– Вместо «Видехом Свет истинный…» на практике поется тропарь праздника «Вознеслся еси во славе…». Устав такого указания не дает, но так делают по следующим причинам. «Видехом Свет истинный…» – стихира праздника Пятидесятницы и ранее самого праздника ее петь не следует (как и «Царю Небесный…»). В период от Пасхи до отдания Пасхи вместо «Видехом…» пели тропарь Пасхи. По аналогии с этим поступаем и в последующие дни вплоть до самой Пятидесятницы.

Праздничные молитвословия, которые желательно знать наизусть

Тропарь праздника, глас 4: Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш,/ радость сотворивый учеником/ обетованием Святаго Духа,/ извещенным им бывшим благословением,// яко Ты еси Сын Божий, Избавитель мира.

Величание: Величаем Тя,/ Живодавче Христе,/ и почитаем еже на небеса,/ с Пречистою Твоею плотию/ Божественное вознесение.

Кондак праздника, глас 6: Еже о нас исполнив смотрение,/ и яже на земли соединив небесным,/ вознеслся еси во славе, Христе Боже наш,/ никакоже отлучаяся,/ но пребывая неотступный,/ и вопия любящим Тя:// Аз есмь с вами, и никтоже на вы.

Припев 2-го антифона: «Спаси ны, Сыне Божий, вознесыйся во славе, поющия Ти: аллилуиа».

Входный стих: «Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне».

Вводная фраза на отпусте: «Иже во славе вознесыйся от нас на небо и одесную се́дый Бога и Отца, Христос, истинный Бог наш…».

Вознесение Господне среди двунадесятых праздников отличается тем, что его служба иногда соединяется со службой бденного или полиелейного святого. Образ такого соединения указан в Марковой главе 8 мая «аще случится святаго апостола Иоанна Богослова в четверток Вознесения». Целесообразно сначала рассмотреть историю этого уставного правила, выявить его pro et contra, затем уже рассмотреть конкретно, какие особенности имеет богослужение в таком случае.

Итак, впервые указание о возможности соединения службы святого с Господским праздником Вознесения встречается в студийских Уставах. Вот что сказано в Студийско-Алексиевском Типиконе (представим текст указания в адаптированном виде): «Следует знать, что по Пасхе в какой день если случится в память святого Иоанна Богослова, в том числе если в Преполовение или на Вознесение, служба его не опускается, но поется со службою дневною. Также и иного апостола от 12-ти если случится память, то не опускается» [68, с. 343]. Почти такое же указание имеется и в Евергетидском Типиконе, разве что там исключение делается для памяти любого апостола (не уточняется, что только для апостолов из числа 12-ти) [28, с. 453]. В рукописях Иерусалимского Устава уже появляется Маркова глава, в которой расписаны все особенности такой службы; есть эта глава и в старопечатных Уставах и, конечно же, в нашем Типиконе. Таким образом, само предписание о возможности соединения службы Вознесения Господня со службой святого является довольно древним (им руководствовались как минимум с XI в.) и потому авторитетным.

В нашем Типиконе, кроме Марковой главы 8 мая, есть еще краткое указание в статье 21 мая, когда празднуется память равноапостольных Константина и Елены: «Вестно буди, аще случится память святаго царя Константина в четверток Вознесения… службу его пети якоже Иоанну Богослову…». Кроме того, на этот же случай ссылаются 51-я и 55-я храмовые главы, в которых говорится о службе храмовому святому при совпадении дня его памяти с Вознесением Господним или Пятидесятницей.

Сразу скажем, что вопрос о правомерности соединения службы храмового праздника со службой Вознесения Господня даже не обсуждается; храмовый праздник приравнивается к великим и потому в случае его совпадения с любым подвижным Господским двунадесятым праздником (не только с Вознесением, но и с Неделей ваий, и с Пятидесятницей) Уставом разрешается соединение обеих служб. Предметом обсуждения будет вопрос о служении бденному или полиелейному святому, случившемуся в праздник Вознесения. Известно, что два других подвижных двунадесятых праздника – Неделя ваий и Пятидесятница – со службами бденных или полиелейных святых не соединяются (только с храмовым святым)²³⁰, тогда как для Вознесения Господня Устав допускает такую возможность.

Итак, в нашем Типиконе есть Маркова глава о соединении службы бденного святого с Вознесением (8 мая) и указание о подобном же соединении службы полиелейного святого (21 мая). Правомерно ли эти предписания распространять на все памяти бденных или полиелейных святых? С одной стороны, при буквальном подходе так и следует сделать, ибо мы во всех сложных случаях берем за основу определенную Маркову главу, где это указание излагается, и распространяем ее действие на аналогичные варианты. С другой стороны, можно привести несколько соображений против буквального соединения праздника Вознесения со службой любого полиелейного святого. Рассмотрим теперь их по существу и приведем возможные против них возражения.

Итак, возможные аргументы против соединения службы Вознесения со службой ЛЮБОМУ полиелейному святому таковы:

– Очевидно, что праздничное богослужение Вознесения Господня многое «теряет» в своем облике от такого соединения: песнопениям праздника приходиться «потесниться», их количество сокращается, уступая место песнопениям святого; самая же главная «потеря» в таком случае – отмена праздничных антифонов на литургии, ибо в случае соединения праздника со службой святого поются антифоны изобразительные.

– Среди Марковых глав праздника 25 мая (Третье обретение главы Иоанна Предтечи) нет вообще главы, где рассматривался бы возможный вариант совпадения его со службой Вознесения. Это может быть косвенным указанием в пользу переноса службы Предтече на другой день, тем более что до середины XVII века в русских Уставах данный праздник был славословным. Потом его «повысили» до статуса полиелейного, но принцип несовместимости с Вознесением сохранился.

Конечно, можно возразить: редакторы Типикона могли посчитать такую главу излишней (ведь есть же указание в предшествующей статье 21 мая о соединении службы полиелейному святому с Вознесением), потому и не обмолвились о том, как поступать в случае совпадения 25 мая с Вознесением. Однако слабость такого довода вот в чем: многие праздники имеют дублирующиеся Марковы главы, яркий пример – 24 февраля и 9 марта (многие главы 9 марта – просто отсылка к соответствующим Марковым главам 24 февраля). Казалось бы, зачем повторять указания, когда можно было бы просто пропустить их, ведь и так понятно, что нужно обращаться к 24 февраля? Далее, 21 мая есть ссылка на главу 8 мая для того случая, если праздник будет в 7-ю Неделю по Пасхе, и такая же Маркова глава имеется 25 мая. И если 25 мая посчитали необходимым посвятить Маркову главу опять тому же случаю, который уже был разобран 8 мая и о котором говорилось 21 мая, то почему же ничего не говорится про службу в соединении с Вознесением? Ведь это еще более важный случай.

– Марковы главы 8 и 21 мая появились тогда, когда количество полиелеев было минимальным. Святитель Афанасий (Сахаров) пишет, что в древности было не более 10 полиелейных служб в году [5, с. 63]. Как раз праздники 8 мая и 21 мая относятся к категории «изначально» праздничных служб; может, именно поэтому только эти праздники имеют Марковы главы о соединении их служб с Вознесением. В издании Типикона 1695 года праздничные знаки в интервале от 30 апреля до 3 июня уже имеют четыре дня: 8 мая (бдение), 9 мая, 21 и 25 мая (полиелеи). Далее в XVIII веке происходит повышение статуса служб апостолов от 12-ти, вследствие чего праздники апостолов Иакова (30 апреля) и Симона Зилота (10 мая) также приобретают полиелейные знаки. Суть же этого аргумента такова: в древности каждый полиелей или бдение святому были своего рода жемчужинами в Уставе, и как раз указания о совмещении служб 8 мая и 21 мая с Вознесением появились тогда, когда в году полиелеев было менее 10, бденных праздников – еще меньше. Так как всего только два праздника могли совпасть с Вознесением Господним, то есть это был редкий вариант, то для этих двух дней сделали исключение. Интересно, как поступили бы редакторы Устава, если бы они имели более 10 полиелейных праздников – кандидатов (сейчас, кроме полиелеев, обозначенных в Типиконе, служат еще праздничные богослужения русским святым) на совмещение службы с Вознесением? Для нас сейчас (в отличие от средневекового периода) полиелей – весьма частое, почти что заурядное праздничное богослужение (в году служится более полусотни полиелеев святым), так что статус праздника Господского двунадесятого неизмеримо выше, нежели «обычного» праздника полиелейного. Потому соединение столь разных по значению праздников вызывает вопросы.

И тут возникает еще один вопрос: как прокомментировать разрешение студийских Уставов о соединении служб апостолам от 12-ти со службой Вознесения? Тут главным критерием является принадлежность святого к апостольскому лику, а не богослужебный статус его памяти. Кажется, ответ может быть таким: апостолы были свидетелями вознесения Господня, фактически участниками события праздника. Кроме того, в службе Вознесения звучит пророческий призыв Христа: «вы… будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8). А в песнопениях апостольских служб как раз и описывается, как это повеление Господне каждый апостол в своей жизни осуществил. В силу указанных причин соединение службы Вознесения со службой апостолу не вызовет диссонанса, не будет разительного различия песнопений по содержанию. Потому оно и является допустимым.

Подведем итоги: правомерность соединения служб 8 мая и 21 мая не вызывает сомнений, так как это – ясное указание Типикона. Далее, опираясь и на предписание студийских Уставов о возможности соединения служб апостолам с праздником Вознесения, и на тот факт, что в нынешнем Уставе службы апостолам имеют полиелейные знаки, получаем еще два дня, когда такое соединение будет нормальным: 30 апреля (апостола Иакова Зеведеева) и 10 мая (апостола Симона Зилота). Всего четыре дня, в которые соединять службу Вознесения со службой святого необходимо. Видимо, к этому списку нужно добавить еще две памяти: 9 мая (перенесение мощей святителя Николая Чудотворца) и 11 мая (святых равноапостольных Мефодия и Кирилла). Хотя эти праздники – русские (в греческом Типиконе отсутствуют и Марковых глав не имеют), но они любимы народом и службы в эти дни совершаются всегда торжественно. Всего получаем шесть праздников, для которых соединение их службы с Вознесением следует признать нормой. Перечислим их еще раз: 30 апреля, праздники с 8 по 11 мая и 21 мая.

Все остальные памяти святых, исходя из принципа «золотой середины», лучше переносить на другой день при их совпадении с Вознесением (оптимальный день – пятница 6-й седмицы). Это лучше делать и для того, чтобы воздать подобающую честь празднику Вознесения как Господскому двунадесятому, и чтобы избежать ненормальной ситуации чуть ли не ежегодного соединения памяти любого полиелейного святого со службой Вознесения. Отдельным вопросом является служба праздника 25 мая. Кажется, что все-таки лучше этот праздник переносить: хотя это – уставной полиелей, но среди его Марковых глав нет замечания о соединении со службой Вознесения, да и до середины XVII века этот праздник в русской Церкви был славословным (может, именно потому он подобной Марковой главы и не получил). Впрочем, если кто подойдет буквально и решит служить Предтече вместе с Вознесением (на том основании, что 25 мая – такой же в нынешнем Типиконе полиелейный уставной праздник, как и 21 мая), вряд ли он допустит серьезную ошибку.

Теперь рассмотрим богослужебные особенности в случае совмещения службы праздника Вознесения Господня со службой великого святого: храмового, бденного или полиелейного. Этими же указаниями можно пользоваться при служении храмовому святому в Неделю ваий или Пятидесятницу. Кстати, обратим внимание, что многие изменяемые песнопения поются по той же схеме, как в случае служения великому святому в отдание двунадесятого праздника (этот случай на практике встречается гораздо чаще).

Малая вечерня

На «Господи, воззвах...»: стихиры праздника – 4; «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника.

Стихиры на стиховне: стихиры святого с великой вечерни; «Слава»: стихира святого (малой вечерни); «И ныне»: стихира праздника.

По «Ныне отпущаеши...»: тропарь святого; «Слава, и ныне»: тропарь праздника.

Великая вечерня

«Блажен муж…» (1-й антифон 1-й кафисмы).

Первая неожиданная особенность этого случая: в ординарной службе Вознесения Господня кафисма на вечерне отсутствует (по общему правилу: если Господский двунадесятый праздник случится со вторника по субботу, то кафисмы на вечерне нет), однако здесь «Блажен муж…» поется! Возможны два объяснения: или это песнопение добавлено ради памяти святого, или это связано с тем, что Марковы главы иногда сохраняют архаичные особенности ординарного богослужения. На раннем этапе (в России – до XIV в., в период господства Студийского Устава) «Блажен муж…» пели на великой вечерне праздника; потом, с переходом на Иерусалимский Устав, в обычном варианте службы кафисма была опущена, однако в Марковой главе соответствующее указание «забыли» отменить.

На «Господи, воззвах...» стихиры на 10: праздника – 6; стихиры святого – 4; «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника.

Паремий 6: праздника – 3 и святого – 3.

Стихиры на литии: праздника и святого (все стихиры по разу, сколько их есть); «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника.

Если святой полиелейный, то на литии поются только стихиры праздника!

Стихиры на стиховне: стихиры праздника с их припевами; «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника.

По «Ныне отпущаеши...»: тропарь праздника (дважды), тропарь святого (единожды). Если святой полиелейный, то поется тропарь праздника трижды.

Утреня

По «Бог Господь...»: тропарь праздника (дважды); «Слава»: тропарь святого, «И ныне»: тропарь праздника.

Седальны по кафисмам: только праздника.

Величание и избранный псалом праздника.

Седальны по полиелеи: только праздника.

Прокимен, Евангелие и стихира по 50-м псалме праздника. Само собой, после Евангелия поется «Воскресение Христово видевше…» (как особенность праздника Вознесения).

Обратим внимание на важнейший момент: самая торжественная часть утрени вся посвящена только празднику! Здесь нет ни одного песнопения святому: даже седальны по полиелеи читаются только праздника (хотя казалось бы: что стоило добавить седален святому). Все молитвословия святого опущены ради того, чтобы данную часть утрени посвятить только празднику; это – не случайное, а намеренное опущение. Потому, хотя в Типиконе не говорится о величании, но и величание, исходя из этого же принципа, должно быть одно – только праздника²³¹. И указанный принцип работает даже в случае престольного праздника (для сравнения можно посмотреть 44-ю храмовую главу). Таким образом, получаем интересное исключение: если служба храмового праздника соединяется со службой подвижного Господского двунадесятого праздника, то Евангелие храма на утрене не читается!

Канон: 1-й канон праздника на 6, канон святого на 4, 2-й канон праздника на 4²³².

Интересная схема: каноны праздника как бы окружают канон святого. Эта особенность – отражение общего правила: когда служба самого праздника Господского или Богородичного, а также отдания праздника, имеющего два канона (т.е. не обычный день попразднства, а только сам праздник или отдание), совмещается со службой святого, каноны праздника идут первым и третьим, а канон святого вставляется посредине. Может быть, это связано с тем, что начало и конец зачастую имеют более значимый статус, чем середина. Вот все возможные случаи такого рода в Типиконе:

– Маркова глава 23 апреля: если великомученика Георгия в Преполовение Пятидесятницы;

– две Марковы главы 8 мая: если память апостола Иоанна Богослова в среду Преполовения и в четверток Вознесения;

– Маркова глава 25 мая: если Третье Обретение главы Иоанна Предтечи случится в отдание Вознесения или Пятидесятницы;

– 53-я храмовая глава: если храмовый праздник случится в отдание Вознесения или Пятидесятницы;

– 56-я храмовая глава: если храмовый праздник в понедельник Святого Духа.

Катавасия рядовая (на Вознесение – «Божественным покровен…»).

По 3-й песни: кондак и икос святого, седален святого (дважды); «Слава, и ныне»: седален праздника.

По 6-й песни: кондак и икос праздника.

На 9-й песни: «Честнейшую…» не поется. Диакон вместо «Богородицу и Матерь Света…» говорит 1-й припев праздника, затем хор сразу поет ирмос 9-й песни. Далее перед каждым тропарем канона праздника поются соответствующие припевы праздника, а перед тропарями канона святого на практике читаются припевы святого (хотя их можно и петь).

Перед катавасией вновь поется 1-й припев праздника.

По 9-й песни: светилен праздника; «Слава»: светилен святого, «И ныне»: светилен праздника.

Стихиры на «Хвалите...» на 6: стихиры праздника – 3; стихиры святого – 3; «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника.

По славословии: тропарь святого; «Слава, и ныне»: тропарь праздника.

Отпуст краткий праздничный (начинается с вводной фразы) с поминанием празднуемого святого.

На часах

Тропари: праздника и святого (на всех часах)

Кондак: на 1-м и 6-м часе – святого²³³, на 3-м и 9-м часе – праздника.

Литургия

Антифоны изобразительные.

К сожалению, праздничные антифоны опускаются; видимо, это сделано ради того, чтобы прочитать тропари святого на «Блаженнах…».

«Блаженны» на 8: 3-я песнь канона праздника на 4 и 6-я песнь святого на 4.

Входный стих: праздника (на Вознесение – «Взыде Бог в воскликновении…»).

По входе: тропари праздника и святого; «Слава»: кондак святого Минеи, «И ныне»: кондак праздника.

Прокимен, Апостол, Аллилуиа, Евангелие и причастен – праздника и святого.

Задостойник праздника.

Отпуст краткий праздничный (как на утрене).

Вознесение Господне имеет максимальный для двунадесятых праздников период попразднства – 8 дней. Начинается попразднство в пятницу 6-й седмицы по Пасхе, отдание совершается в пятницу 7-й седмицы (накануне Троицкой субботы). Все богослужения совершаются со стандартными для периода попразднства особенностями. Отметим следующие детали, характерные только для данного периода:

– все службы, имеющие обычное начало, начинаются с Трисвятого;

– на вечерне в первый день попразднства поется великий прокимен «Бог наш на небеси и на земли…»;

– утреня вновь начинается с ктиторских псалмов, которые в период от Антипасхи до Отдания Пасхи опускались;

– так как праздник имеет два канона, то в попразднство эти каноны чередуются;

– в случае полиелейного праздника в период попразднства Вознесения – катавасия «Спасителю Богу…» (а не «Божественным покровен…», которая поется только три дня: на сам праздник, в его отдание и в Неделю 7-ю по Пасхе);

– перед литургией вместо «Царю Небесный…» священник на практике, воздевая руки, читает тропарь праздника;

– вместо «Видехом Свет истинный…» поется тропарь праздника «Вознеслся еси во славе…» (как и на сам праздник).

В субботу 6-й седмицы по Пасхе в службе Триоди присутствует интересная деталь: на «Господи, воззвах…» на «И ныне» указано петь стихиру праздника, тогда как о пении догматика уходящего гласа не говорится ни слова. Скорее всего, эта особенность связана с тем, что песнопения воскресной службы 5-го гласа последний раз поются в среду (на службе Отдания Пасхи) и отдание гласа совершается именно в среду 5-й седмицы, потому в субботу догматик гласа уже неактуален.

В Неделю 7-ю по Пасхе совершается память отцов I Вселенского Собора. Это празднование, как и памяти предыдущих четырех недель Цветной Триоди, константинопольского происхождения и впервые обозначается в Уставе Великой церкви с IX века.

Устав данного дня предусматривает соединение трех служб: воскресной 6-го гласа, попразднства Вознесения Господня и святых отцов. Впрочем, кажущаяся сложность богослужения устраняется тем обстоятельством, что песнопения всех трех служб уже включены в текст Цветной Триоди, так что все молитвословия находятся на ряду. Отметим, что славянский текст многих воскресных песнопений, включенных в Триодь, в буквальном смысле несколько отличается от текста в Октоихе, тогда как в греческих книгах тексты одних и тех же песнопений идентичны. Этот странный факт объясняется тем, что Октоих и Цветную Триодь на церковнославянский переводили разные лица, и, по всей видимости, не было единого редактора, который заботился бы о согласовании текстов.

В целом схема изменяемых песнопений похожа на случай полиелейного святого в неделю в период попразднства. Нет необходимости рассматривать подробно все особенности данной службы, отметим наиболее значимые:

– на вечерне читаются три паримии отцев;

– по «Ныне отпущаеши…» поется тропарь отцев дважды и праздника – единожды. Не поется «Богородице Дево…», что случается крайне редко на воскресном бдении;

– величание отцам не поется (впрочем, т.к. величания – самый поздний элемент нашего богослужения, вполне возможно, что редакторы Типикона просто не обратили внимания на необходимость добавить величание святым отцам);

– кондак воскресный в богослужении отсутствует (его вытесняет кондак отцев);

– на 9-й песни поется «Честнейшую…» (впервые после Недели 5-й Великого поста!);

– на «Слава» после хвалитных поется стихира отцам, а евангельская стихира – перед 1-м часом (как и в большинство воскресных дней Триоди);

– на литургии прокимен, Апостол, аллилуиарий и Евангелие читаются только отцам;

– служба отцам имеет отдание, которое совершается на вечерне в воскресенье вечером, где поются стихиры и тропарь отцев. Все другие службы понедельника 7-й седмицы (утреня, часы, литургия) совершаются только с песнопениями попразднства Вознесения Господня (т.е. стихиры и тропарь отцев на этих службах не поются).