Вера пророков

Доклад, прочитанный на съезде Р.С.Х.Д. 11–XI–1968 г.

Важность темы о пророках определяется двумя нижеследующими положениями:

1) Все христиане, как таковые, признаны быть пророками: Иоиль 2, 28; среди даров излияния св. Духа в Пятидесятницу особо выделен дар всеобщего пророчества.

2) Ее актуальность: о ветхозаветных пророках сейчас много говорят в связи со всеми реформаторскими и пророческими движениями. Мы не будем ставить тему о пророках во всем ее объеме. Мы будем говорить об их вере. Вера есть основное требование, которое предъявляет Бог человеку. Вера есть основной двигатель религиозной жизни. О вере проповедовали два из самых значительных пророков: Исаия и Аввакум. Верою, согласно Евр. II, пророки совершали большие дела.

а) Что такое пророк? Пророк не только тот, кто предсказывает другим или же проповедует с силой. Еврейское слово наби, означающее пророк, по всей вероятности значило: «тот, кто (был) призван (Богом)». Слово «профитис», употребляемое в греческом переводе ветхозаветных книг совершенном в Александрии во II в. до Р.Х., а также в греческом оригинале новозаветных книг Священного Писания, означает «тот, кто говорит перед (народом)», чем подчеркивается момент посланничества пророка. Характерным для пророческого служения являются его свобода: 1) Бог призывает к нему кого хочет и как хочет, не соображаясь ни с возрастом, сословием, полом, племенной принадлежностью. 2) пророк свидетельствует о том, что ему надлежит поведать народу, в самых разнообразных формах: словом, действием, иногда своей судьбой (Иеремия). Когда он прибегает к слову, он выражается в прозе, в поэзии. Он может прибегать ко всем видам словесности или письменности, чем также подчеркивается свободная, харизматическая природа полученного ими дара. Предмет их проповеди: возвещание славы Божией, передача Его волеизволений, сообщение откровенных истин о Боге и об Его отношении к человеку. Пророки – человеки Божии, органы Божественного откровения, факторы вживания в него и углубления религиозного сознания в народе Божием. Они – душа ветхозаветной теократии. Они всегда сознают свою призванность свыше (Амос 7; 14, Исаия 6; Иеремии 1–2), свою посланность от Бога и божественное происхождение, так что они должны сказать «так говорит Господь» или у Иеремии, «и была на нем рука Господня».

б) Что такое вера? Мы часто думаем, что вера – убежденность в бытии Божием. Это верно, но только эта убежденность далеко не исчерпывает сути веры. Главный предмет веры: то, что Бог обещал сделать, или исполнить (см. 11-ая глава поел, к Евреям), Еврейское слово эмуна означающее вера, происходит от корня «аман», быть твердым (оттуда же и литургическое «Аминь»). Вера есть полное доверие к Богу. Она сказывается как полное согласие ума не только с бытием Бога, но и с тем, что от Него исходит, или Им сделано: она есть полное, доверчивое приклонение воли перед Его волей, полная убежденность в том, что Бог, потому что Он есть Бог, может все совершить, все имея в своей власти и, так как Он солгать не может, то Он непременно исполнит малейшее Свое слово. Классическое описание веры: житие Авраама в Бытии 12–25. Веру вменяет Бог в праведность, т. е. через веру достигаются единственные должные и праведные отношения человека к Богу. Вера со стороны человека ускоряет исполнение обетований Божиих. Она залог сохранения народа или праведника среди самых страшных потрясений (Ис.7:9, 28:16; Авв.2:4; Рим. 1:17; Гал.3:11; Евр.10:38). Она охватывает все силы человека. Правда, в позднем иудаизме, когда шла борьба с отступничеством, был подчеркнут интеллектуальный момент веры (1Макк.1:12–16). Но всегда, как в Ветхом Завете, так и в Новом Завете, вера есть нечто динамическое, а не статическое; путем подвига доверия к Богу, она выводит человека в среду божественного бытия, делая его другом Божиим, приводит к обладанию дарованных им обещанных Богом благ. Если такова есть вообще вера, то, какова же есть вера пророков.

Чтобы понять, в чем заключалась вера пророков, постараемся выяснить, при каких обстоятельствах пророки проповедовали. Согласно обещанию Втор.18:15–18 о непрерывности пророческого служения в Израиле, можно во всякую эпоху найти в избранном народе то или другое пророческое имя. Но великие пророки всегда оказываются связанными с эпохами великих изменений, потрясений или даже прямо катастроф. Так Самуил выступал в эпоху филистинской опасности и установления монархии в Израиле (XI в. до Р.Х.). Илия и Елисей действовали, когда северное царство находилось под угрозой воинствующего ваалуна, привезенного царицей Иезавелью из Тира. Пророки VIII века (Амос, Осия, Михей, Исаия, Софония, Наум и Аввакум) проповедовали во время гегемонии над всем Востоком огромных империй Ассирии и, после 605 г. (битва при Кархемише) Вавилона. Пророк Иеремия был свидетелем гибели Иудейского южного царства, разорения Иерусалима, разрушения храма и увода значительной части населения уничтоженного царства в вавилонский плен. Иезекиил проповедовал в плену «на реках вавилонских» (Пс.136). А пророки послепленного времени (Аггей, Захарий, Малахия, Иоиль и составитель книги Ионы¹ жили во времена, когда избранный народ имел возможность жить на родной земле, однако, пребывал в состоянии полной государственной зависимости, ибо Иудея в эту эпоху была под владычеством персов, чтобы перейти затем под владычество греков и, наконец, римлян. В эти эпохи потрясений и кризисов пророки принимали очень деятельное участие в жизни своего народа и проповедовали в связи с событиями, по поводу событий, на основании событий. Поэтому их появления именно в такие эпохи не случайны. Они именно Богом посылались в эпохи кризисов.

Что же есть кризис по Библии? Каково его религиозное значение? Кризис по-гречески означает «суд». Библия сама употребляет слово суд по поводу событий критического характера, знаменовавших выход Израиля из Египта (Исход 6:6, «Я спасу вас судами великими»). И, несомненно, наше слово кризис, в том смысле, в котором оно нами употребляется, связано с его библейским значением суда Божия. Через кризисы Бог изрекал свой суд. А пророки посылались для того, чтобы истолковать народу, что переживаемый им кризис есть именно суд Божий. Он должен был от имени Бога поведать народу, за что ему посылался суд, что именно Бог ожидает от народа, куда он зовет его через суд. И всякий раз, когда народ воспринимал исторический кризис как суд Божий, он либо спасался от прямой гибели, либо входил в обладание новых, неведомых ему или недостаточно им осознанных религиозных ценностей.

Само духовное рождение Израиля, как народа Божия, произошло через такого рода кризис. Этим кризисом, определившим всю судьбу и все самосознание Израиля, и оказался только что упомянутый кризис Исхода из Египта. Библия о нем очень подробно рассказывает, чтобы на основании этого кризиса, который в истории Израиля оказался первым и самым решающим, а также на основании примера Моисея, который оказался пророком Божиим в этот всеопределяющий момент, народ Божий учился видеть руку Божию во всех последующих кризисах его истории и повиноваться указаниям, подаваемым Богом через пророков. Остановимся несколько на кризисе Исхода, чтобы понять, в чем именно заключался суд Божий, совершаемый через пророка, и тоже, каковой оказывалась роль пророков.

До исхода Израиль в Египте был просто конгломератом пастушеских племен, связанных между собой кровным родством и общими религиозными верованиями. После Исхода он вдруг оказался единым народом, свободным и, кроме того, сознающим исключительность своей судьбы и призвания, ничего общего не имеющего с судьбой и призванием других народов: он стал народом Божиим, связанным с Богом особым союзом или заветом. Как это произошло? Сыны Израилевы умножились количественно в Египте и оказались там рабами. Бог призывает пророка, в данном случае Моисея (Исх.3–6), и посылает его к сынам Израилевым, чтобы одновременно избавить их от рабства и вывести в обетованную землю. Сотни же Израилев, несмотря на трудности своего положения, все же предпочитают как-то ужиться, найти житейский компромисс. Бог, через события, изрекает свой суд над таким состоянием Израиля. Он «ожесточает» сердце фараона (Исх.7:3; Исх.4:21; Исх.14:4), тут же, являя превосходство Своей силы над его силой, и делает положение сынов Израилевых в Египте еще более затруднительным и, по человечески, безнадежным. Сынам Израилевым остается либо погибнуть в рабстве, либо следовать зову, обращенному через пророка, принимая все связанные с ним риски. Израиль пошел на этот зов и тогда произошло чудо. «Верою перешли они Черное море, как по суше, – на что покусившись Египтяне потонули» (Евр.11:29). За этим последовало другое чудо: весь народ пережил опыт встречи с Богом: «И увидели Израильтяне руку крепкую, которую явил Господь над Египтянами и поверил Господу и Моисею, рабу Его» (Исх.14:31). Так совершился и физический и духовный переход, который ветхозаветное предание назвало Пасхою², и который привел Израиля в состояние богоизбранного народа.

В чем же при этом кризисе великого перехода заключалась деятельность Моисея, как пророка? Моисей выступал как посредник между Богом и народом. Ему открылась воля Божия относительно народа. Он должен был о ней поведать народу и убедить народ последовать ей. Он это совершил, конечно, через свое слово, через знамения, через подвиг братолюбия, но главное, через свой собственный подвиг веры. На чем основывалась его вера? Прежде всего – на божественных обетованиях, данных отцам, т. е. Аврааму, Исааку и Иакову. Кроме того, он имел опыт общения с Богом (Исх.3 и сл.: см. также Втор.34:10). Ему дано было, таким образом, знать самого Бога больше чем другим из его братьев, но он не видел исполнения обещанного. Он даже не вошел в землю обетованную. Ему, как и другим, предстояло верить, что Бог исполнит данное обещание. Предмет веры для Моисея остается тот же, что и для остальных сынов Израилевых. Его вера отличается от их веры лишь своей силой и своей зрячестью. Их она черпает из живого опыта общения с Богом. Ими вера Моисея будит и поддерживает веру сынов Израилевых.

Таков был кризис Исхода. Он явился началом и основой для других кризисов, через которые Бог провел свой народ, воспитывая его, приводя его к все более и более глубокому пониманию заключенного с ним Завета. Выше мы отметили, в чем заключается критический характер событий, составлявший этот кризис. Это были неминуемые катастрофы, иногда природные (засуха, нашествие саранчи или, как в случае Ам.1:1; землетрясение), чаще всего военные или государственные катастрофы. Иногда они были уже совершившимся фактом (Вавилонский плен для Иезекииля, полная утрата государственной независимости для всех послепленных пророков. Означающие, по человеческому разумению, гибель для народа, они, с божественной точки зрения, несли ему спасение. Они бывали часто наказанием за грех, иногда условным, могущим быть отмененным в случае принесения народом покаяния. Но всегда, так или иначе через эти события, Израиль вступал на новый путь, ведущий к постижению нового богатства духовных благ, раскрываемого Богом. Пророки, выступающие в такие моменты, всегда звали народ к обращению к Богу. Это было обращение к Богу либо от грубого греха (социальная неправда, идолопоклонство, обрядоверие, пренебрежение к Богу, или Его требованиям), либо от земного образа мышления или действия (увлечение земной политикой, материальной культурой, заключение военных союзов с языческими державами, несовместимого с высоким призванием народа Божия и с необходимостью для него уповать только на Бога Святого Израилева (Исаия). Иногда это был призыв к прямому отказу от обычной земной установки, которая сама по себе не обязательно представлялась греховной: так Иеремия призывал своих современников не защищать свою государственную независимость против Навуходоноссора, а Иезекиил представлял народу плен в Вавилоне, как религиозное благо. Все это показывает, что все пророки, хотя и по-разному, тем не менее, всегда призывали народ вступить на неожиданный, дерзновенный путь, ведущий его к подвигу веры.

Что обещали они народу на этом пути? Они обещали ему помилование, историческое сохранение, хотя бы, как это мы видим в проповеди Исаии, в виде маленького, праведного остатка, который даст новый росток, обеспечивающий славное мессианское будущее. Они обещали народу Новый Завет с Богом (Иеремия), при котором человек будет научен воле Божией непосредственно самим Богом, который скажется в том, что Бог заменит у человека сердце каменное сердцем плотяным и уже не на скрижалях, а в сердце человека напишет свой закон (Иезекииль). Пророки тоже открывали перед Израилем Мессианские перспективы, предсказывая ему воцарение праведного, славного царя из дома Давидова, который установил на земле боговедение, мир и правду (Исаия), возвещая также искупление грехов людей через страдания Раба Господня (Ис.52–53), излияние Духа Святого на всякую плоть (Иоиль), пришествие Царства Сына Человеческого, как Царства Божия (Даниил). Возвещая это, пророки обещали Израилю уже нечто большее, чем обладание землею Ханаанскою и даже вообще землею. В этом и лежит причина, по которой сказанное в Ветхом Завете израильскими пророками сохраняет всю свою силу и имеет пребывающее значение на все времена. Что же можно сказать о вере этих пророков?

Основание этой веры, то же, что и у веры Моисея: обетования, данные Богом отцам. Ее главный предлог: богоизбранность Израиля и, потому, нерушимость обещаний, касающихся славного, радостного будущего для Израиля и для других народов. Как и для Моисея, эту веру питает опыт общения с Богом. Он подается либо через особые откровения о святости Божией (Ис.6; Иез.1–2), либо через личный жизненный путь пророка (Осия, Иеремия). Главный догмат этой веры: Ягве, Бог Израилев, присутствующий среди народа, в его жизни, в его истории и сам ведущий свой народ. (Исх.33:12 и сл.). Но ни один из пророков, подобно Моисею, не вошедшему в Ханаан, сам не видит исполнения того, о чем он возвещает. Это показывает, что подвиг веры для него остается во всей силе своей и полноте.

Какова же природа этой веры? Она та же, что и у веры всякого. Это есть доверие к живому Богу, выводящее дух человека в надмирное, приводящее его к соприкосновению с Богом, дающее ему познать божественную преображающую силу. Веру пророка отличают только ее проявления, а именно – ее дерзновенность, ее особая зрелость, ее сила. При этом она всегда ортодоксальна, т. е. всегда идет в линии богооткровенной религии; одновременно, она всегда сопряжена с предельным братолюбием: пророки жертвенно служат народу, молитвенно за него предстательствуют, даже если входят в конфликт с ним. Конфликты эти часто неизбежны, так как подвиг веры, к которому пророки зовут народ, несовместим с закостенением в грехе, с духовным застоем во всех его разновидностях. Пророки, поэтому, выступают как этическая и религиозная совесть Израиля. Но каковы бы ни бывали эти конфликты, каковы гонения не обрушивались на пророков при этих конфликтах, пророки, при их братолюбии и ортодоксальности их веры (см. судьба пророка Иеремии), никогда не порывали со своим народом и не объявляли, что они выходят из его состава.

Что же, теперь, можно сказать о той вере, которая должна быть свойственна пророкам в Новом Завете? Каково, в частности, соотношение между пророческой верой и верой, которая должна быть свойственна всякому сыну Нового Завета, поскольку он, как ученик Христов, этим самым уже призывается к пророческому служению? Действительно, уже то, что мы не под законом, а под благодатью, открывает для нас путь пророческий. Мы призываемся не по законнически, а творчески исполнять волю Божию, стараясь ее познавать, любить ее, и быть «догадливыми» в выполнении нашего призвания, быть сынами света (Лк.16:8). Мы также призываемся видеть руку Божию в событиях нашей жизни, ибо и нас, подобно Ветхому Израилю, Бог может вести через кризис, судя нас, обращая к нам Свой зов верою искать перехода в новое состояние, войти в лучшее знание силы Божией. Какова же должна быть наша вера? По существу она – то же, что у Израиля и его пророков. Но как новозаветная, она основана не на обещанном и ожидаемом, но на уже дарованном и совершавшемся: на пришествии Христа, на Его победе, на дарованной им в Святом Духе, ничем не ограниченной благодатной помощи, подаваемой сверх всякой меры всякому хотящему следовать за Ним. И так мы верим в пришедшего Сына Божия, в благодать и ее силу, в нашу призванность быть ей причастными. Основные свойства нашей веры: та же уверенность, что и в Ветхом Завете, в неложности всякого сказанного Богом слова и, в частности, одного из главных евангельских обещаний: «Ищите прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф.6:33). И, как и в Ветхом Завете, и новозаветная вера остается также сопряженной как с ортодоксальностью, так и с братолюбием, иначе говоря, всякий истинно верующий не может не пребывать, как это было у всех пророков, в живой связи с народом Божиим, т. е. с Церковью.

Но бывает, что и в Новом Завете некоторые верующие призываются быть пророками не только в своем личном хождении перед Богом, но для всего новозаветного народа Божия. Книга Деяний называет нам Агава, как одного из таких пророков (Деян.11:27–30, 21, 10 и сл.). Таким пророком, несомненно, явился как избранный сосуд благодати, и апостол языков Павел. Пророки также появляются в истории Церкви или в истории святости. К их числу без всякого сомнения можно отнести некоторых отцов Церкви, как, например, св. Афанасия Великого. К их числу принадлежат и старцы XIX и начала XX века. Пророческий дар может проявляться в творчестве некоторых великих писателей, напряженно живших вопросами веры, как это было, например, у Достоевского. Бывали и бывают в Церкви некоторые явления, определенно связанные с пророческим духом: таковым может считаться возникновение в Антиохийском патриархате Православного Движения Молодежи, глубоко изменившего православную церковную действительность в странах Сирии и Ливана. Все то, что приводит к разрешению через духовный подвиг кризисов в Церкви, а также кризисов в масштабе государственном и мировом, несомненно, тоже причастно пророческому духу.

Что можно сказать о самом этом даре и об его проявлениях в Ново-заветной Церкви? Как и в каком Завете пророческая харизма пребывает в полной власти Бога: она бывает дана, или не дана? Если она и дана, то никто сам себя не может поставить или провозгласить пророком. Если она дана, то дар пророческий подается независимо от иерархической власти. Он, конечно, проявляет себя в дерзновении, в борьбе со всякой ложностью и застоем духовным; он выливается в призывы, обращенные либо к какой-нибудь группе верующих или ко всему народу церковному, превзойти себя, искать благодатных, новых путей в разрешении встающих и кажущихся неразрешимыми вопросов. Как в Ветхом, так и в Новом Завете пророки сами – герои веры, чтобы своею верою быть в состоянии и других поднять на подвиг веры.

Вера пророка в Новом Завете тоже остается ортодоксальной, т. е. связанной со всей полнотой Истины. Иначе, как пророк будет наставлен в Истине? Он никак не может ставить человеческое на место Божьего, подменять большее меньшим, целое частичным. Как и в Ветхом Завете он всегда, например, будет восставать против всякой попытки поставить благочестие вместо догматической, моральной и канонической правды, напоминая, что всякая такая попытка совершенно обесценивает благочестие, как и всякую частичную правду, ставимую выше всей полноты правды. Пророки тоже продолжают иметь в виду как всю полноту человека, так и всю полноту народа Божия. Они обращаются, взывая к вере, не к какой-нибудь части человеческой личности (инстинкт самосохранения, узко-национальные, классовые и другие чисто-человеческие интересы или привязанности), а ко всей полноте личности, ибо вера захватывает все ее стороны. Они также пекутся и о некоторой части народа Божия, группировке, партии, категории людей, и о всем народе Божием. Нельзя никак видеть пророков как социальных агитаторов, трибунов народных и тем более как демагогов и даже политических вождей. Все эти роды деятелей всегда выступают от имени частичных интересов.

Пророки, даже защищая социальную правду, имеют в виду весь народ Божий и его вечное спасение. Ради этого они не боятся идти на конфликты, идти против течения. И если они защищают чьи-то интересы, это всегда и на первом месте интересы Божии в народе Божием. Ибо, как в Ветхом, так и в Новом Завете содержанием основного догмата пророческой веры является Бог всегда живой и действующий, направляющий события, ведущий через кризисы как суды и отдельных людей, и целые народы для того, чтобы всех сделать единым телом и соединить с Собою во едином, святом народе Божием – Церкви.

Обратимся, в заключение, к переживаемой нами эпохе. Она преисполнена волнений, бед, тревог и великих потрясений. Она потому, несомненно, несет в себе предупреждения свыше, даваемые Богом и Церкви и миру, а также и суд Его и с ним исходящий от Него зов искать и найти с Его помощью выход из трудностей, который должен поразить всех и своей новизной, и неожиданностью, и простотой, и плодотворностью, как всякий результат совместного творчества Бога и человека. Но, как и где искать если не самый этот выход, то хотя бы слово со властью, которое должно прозвучать как пророческое и твердо и ясно его указать? Во всяком случае, не в рабствовании духу времени, не в абсолютизации земных задач, программ и лозунгов, ибо всякая абсолютизация земного и рабство перед ним есть идолопоклонство. Пророки же всегда шли против всяких идолов во имя чистоты веры и всепредельной верности Богу. К этой верности они, прежде всего, и направляли народ, ибо только в ней он обретал себя как народ Божий, осуществляя этим сущность своего призвания. Воздвигнуть пророка лежит во власти одного лишь Бога.

У Бога потому необходимо сейчас Церкви просить о пророках, пребывая при этом предельно верной, предельно творческой и жертвенной, изобретательной в любви, иначе говоря, пророчественной, отвечающей призванию, уповающей на полученный ею дар и твердо помнящей, что вера не бывает тщетной, ибо от веры надежда, а надежда не постыжает (Рим.5:3–5). Это сейчас наивернейший путь, ибо таково обетование Божие, таков тоже итог опыта веры, веры церковной, веры святых и всех живших верою, и особенно тех, кто по преимуществу учил путям веры, т. е. все тех же пророков как Ветхого, так и Нового Завета.