Забытый энциклопедист

Зимой 1942 года во время артобстрела Петроградской стороны пострадала квартира крупнейшего советского востоковеда, академика Н. И. Конрада. Его библиотеку и архив спасла ученица Н. И. Конрада, известная японистка О. П. Петрова. После войны Н. И. Конрад забрал все принадлежавшие ему книги и материалы, кроме одной папки. В ней хранилась рукопись его статьи «Синолог Оптиной пустыни», написанной в 1922–1923 годах. Статья посвящена ныне забытому русскому востоковеду А. Н. Виноградову, умершему в Оптиной пустыни в марте 1919 года «просто от голода», как сказано у Н. И. Конрада.

В папке вместе со статьей хранились документы самого Виноградова. Их вероятнее всего передали Конраду сотрудники Оптинского музея, который располагал богатейшей коллекцией рукописей, книг и картин монаха-синолога. Опубликовать статью о А. Н. Виноградове в журнале «Новый Восток» Н. И. Конраду не удалось, и больше он не возвращался к этой теме.

В 1926 году Оптинский музей ликвидировали, а книги и архив А. Н.Виноградова передали в Отдел рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина, где они лежат с той поры в неразобранном виде и неизвестно, когда исследователи получат к ним доступ.

Желая познакомить со статьей И. И. Кон рада ленинградских китаистов и писательницу Н. А. Павлович, занимавшуюся историей Оптиной пустыни, О. П. Петрова 'сделала несколько машинописных копий, одну из которых оставила в папке покойного академика. 17 лет назад О. П. Петрова перенесла тяжелейшую травму, была парализована и с той поры лежит в постели.

Сейчас ей 89 лет. В Японии она пользуется большой известностью, и работники японского консульства ежегодно поздравляют забытую многими из нас исследовательницу с днем рождения. В 1982 году О. П. Петрова познакомила автора данной статьи с папкой Н. И. Конрада, и с ее разрешения он использовал предоставленные материалы для своей работы. Для уточнения некоторых фактов биографии А. Н. Виноградова пришлось обратиться к архивам Москвы, Ленинграда, Калуги. Это дало возможность нарисовать картину жизни великой, одинокой и трагической личности, крайне противоречивой и необычайно талантливой.     

Александр Николаевич Виноградов родился в 1847 году в селе Чемерово Весьегонского уезда Тверской губернии, в семье священника-миссионера. С .1859 по 1867 год он учился в Петербургской духовной семинарии, где своими необычайными способностями превзошел ожидания отца и удивил ректора. Оставленный при семинарии помощником преподавателя живописи и рисования, А. Н. Виноградов получает место преподавателя этих предметов в Ярославской духовной семинарии.

Здесь он занимается церковной архитекту рой и иконографией, объединяет их в один курс– церковную археологию. Однако семинарское начальство отказалось ввести ее в качестве самостоятельной дисциплины. Обиженный Виноградов покидает семинарию и поступает в среднее юридическое учебное заведение – Демидовский лицей, где он зарекомендовал себя как блестящий студент «при отличном поведении». Защитив диплом по теме «Весьегонская писцовая книга xvii века», А. Н. Виноградов получает звание кандидата юридических наук (несопоставимое с современной  научной  степенью).  Диплом А. Н. Виноградова и сама Весьегонская писцовая книга, вероятно, погибли в 1918 году во время подавления белогвардейского мятежа в Ярославле, когда сгорел Демидовский лицей.

В 1875–1876 годах А. Н. Виноградов исполняет обязанности аудитора-наблюдателя за производством военно-судебных дел в 5-м Гренадерском Киевском полку, а затем увольняется со службы. В 1876 году А. Н. Виноградова избирают членом-сотрудником Археологического общества с правом участия  в его заседаниях, а год •спустя будущий  востоковед издает две работы по русской церковной археологии и иконографии: «0 деревянных старинных храмах Весьегонского уезда и некоторых при них достопримечательностях, также курганах и насыпях по Весьегонскому уезду Тверской губернии» и «Опыт сравнительного описания и объяснения некоторых символических икон древнерусского искусства».

Говоря о происхождении курганов и насыпей у Весьегонска, А.Н. Виноградов связывает их появление и с местными угро-финнами, но более всего – с татаро-монгольскими и литовскими походами на Русь. Здесь им были найдены монгольские и китайские монеты, (это и пробудило у Виноградова интерес к Востоку). Он первым дал описание памятников русского деревянного зодчества в Весьегонском уезде, поместил планы и чертежи этих церквей. 

Во второй работе А. Н. Виноградов дает непревзойденный до .сих пор этнографический и истерический анализ восьми икон, изображения которых хранятся в Академии художеств.

С 1878 по 1881 год А. Н. Виноградов учится в Археологическом институте. Стипендия за общественной счет дает ему материальную независимость и возможность расширить изучение деревянных церковных памятников Тверской, Ярославской, Новгородской губерний. В 1879 году выходит его новый труд «Родословное древо по памятникам христианской иконографии – итог этноисторического анализа росписей Ильинской церкви в Ярославле. С увлечением занимается он и палеографией, издает исследование палеографической коллекции князя П. Я. Путятина – собственника музея, созданного им в своем имении Бологое.

Привлекает А. Н. Виноградова и этнография. За рукописный сборник русских и карельских песен Весьегонского уезда, содержащий 60 песен, его избрали членом Географического общества.

А. Н. Виноградов был одним из первых русских ученых, пытавшихся спасать ветшающие памятники деревянного зодчества. «Много исчезло от пожаров, руки невежества и других случаев,– писал он.– Между тем деревянная архитектура русских храмов старинных справедливо должна заслуживать к себе внимание и ветречать заботливость о сохранении». Он предложил создать коллекцию видов, планов, фотоснимков, чертежей деревянных церквей, а. также написал учебное пособие для подготовки реставраторов, хотел организовать публичные лекции, чтобы привлечь к проблеме внимание общественности. Однако поддержки Виноградов не получил.

Не была чужда Виноградову общественная деятельность. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов он – секретарь Общества Красного Креста, участвует в организации журналов «Вестник народной помощи» и «Русь».

В 1879 году А. Н. Виноградов перенес первый приступ тяжелой болезни, определившей в конечном счете его трагическую судьбу. Оправившись от потрясения, он снова приступил к работе, на этот раз в области востоковедения. Такой необычный, на первый взгляд, переход, пожалуй, объясняет одно из его ранних высказываний: «Археология для меня... немыслима без истории искусства, религии, литературы, нравов и обычаев не одного народа русского, но в связи и в сравнении с культурой и цивилизацией других народов». Бывший русист переходит к изучению «восточных воззрений, важных в уразумении культурного развития русского народа в связи с восточными». Исследование Востока становится делом его жизни.

В 1880 году А. И. Виноградов принимает решение отправиться в Российскую Духовную миссию в Пекине в качестве миссионера. Он принял.постриг под именем Алексия и был рукоположен в сан иеромонаха.

В 1881 году он прибыл в Пекин, где с помощью православных китайцев, переводчиков и учеников миссии около двух лет изучал китайский язык. Три года спустя Алексий, известный среди китайцев как А Шэн-Фуин (отец Алексий), настолько овладел иероглификой, что участвовал в переводе православных церковно-служебных книг на. китайский язык. За это Синод в 1884 году преподал ему Благословение и определил его «старшим лицом» после начальника миссии. Алексий соорудил в Пекине церковь для обращения местных жителей. Но не забывал он и о науке.

В 1886 году отец Алексий публикует первую китаеведческую работу «Исторический очерк западных христианских миссий в Китае», чтобы помочь миссионерам освоить опыт католических орденов, уже давно действовавших в «Срединной империи». По мнению Алексия, миссионер должен в совершенстве владеть разговорным и литературным китайским языком (включая диалекты), быть сведущим в европейских языках, а также в маньчжурском, монгольском, тибетском. Особое внимание Алексий уделяет иероглифике, изумляясь «живучести китайского языка».

Он собирает коллекцию буддийских икон, скульптур, рукописей, книг, готовит материалы к миссионерскому отчету. Однако непомерная нагрузка кончилась срывом. В 1887 году Алексий тяжело заболел и был отправлен в Россию, в Киево-Печерскую лавру. Вероятно, ему удалось быстро восстановить силы: находясь проездом в Урге (Улан-Баторе), Алексий рисовал картины для русского консульства, а затем, уже в Сибири, собирал сведения о церковном деревянном зодчестве. В 1888 году он прибыл в Киев, но здесь не было нужных ему для работы материалов, поэтому он обратился за помощью к митрополиту Киевскому и Галицкому Платону, который отправлялся в Петербург. Митрополит зачислил его в свою свиту, и в ноябре 1888 года Алексий поселился на подворье Киево-Печерской лавры, на Васильевском острове.

В Петербурге Алексий преподнес Академии художеств часть своей коллекции, включая рисунки, таблицы и фотоальбом с видами Пекина, и был удостоен звания Почетного вольного общника. Алексий выступает с докладами перед востоковедами, архитекторами, произносит напутственное слово уходящим в плавание морякам.

Период 1888–1895 годов – самый плодотворный в жизни Алексия-китаеведа. На свои средства он издает настоящую энциклопедию синологии – «История Библии на Востоке» (ч. I). Не касаясь текста самой Библии, Алексий рассказывает о судьбах несторианства, иудаизма и мусульманства в Китае, знакомит читателя с вероучением и этикой даосизма, буддизма, конфуцианства. Подробный рассказ о религиозных доктринах Алексий связывает с этнографией, культурой Китая. К этому его творению, феноменальному по объему и насыщенности фактическим материалом, примыкают отдельные работы, названные Алексием приложениями. Это «Китайская библиотека и ученые труды члена Импера торской Российской Духовной и Дипломатической миссии в г. Пекине или Бэй-Цзине» – сборник статей по истории русского китаеведения, китайскому языку, музыке, переводы и каталог книг, многие из которых погибли  во время восстания 1900 года в Пекине. Другое приложение – «Миссионерские диалоги М. Риччи с китайским ученым о христианстве и язычестве» – посвящается знаменитому итальянскому  китаисту,  иезуиту  М. Риччи (1552–1609), который использовал китайские классические тексты для христианской проповеди. Алексий предлагал русским миссионерам учесть этот опыт. Исследование завершалось обзором католической литературы XVI–XVIII столетий.

Последний труд получил название «Древнепатриархальные династии царей Ассиро-Вавилонии и Персии, Китая, Евреев и Магометан». Алексий сравнивает системы летоисчисления у китайцев и народов Ближнего Востока.

Занимаясь изучением Китая, Алексий не забывал русскую церковную археологию. В1892 году выходит его самая полная (и последняя) работа о русских деревянных храмах: «Памятники деревянного церковного зодчества в епархиях Новгородской, Тверской, Ярославской, Иркутской и Красноярской XVII и XVIII вв.».

Особое место среди научных исследований этого феноменального человека занимает вышедшая в свет в те же годы трехтомная штудия «История Английско-Американской Библии». По своему значению она не уступает «Истории Библии на Востоке», но оказалась забытой, как и сам Алексий. На основе необозримого количества источников Алексий воссоздает подробную картину появления Библии на английском языке, проводит сравнение различных вариантов и их толкований, дает универсальный обзор христианских сект и библейских обществ. Он уделяет большое внимание и переводам Библии на другие европейские и на восточные языки.

Труды Алексия удостаиваются высокой  оценки ряда русских и иностранных ученых, библейских обществ, святейшего Синода. Его награждают наперсным (нагрудным) Кабинетным крестом; он удостаивается приема у императрицы Александры Федоровны. Однако Алексию хотелось собрать новые материалы для завершения «Истории Библии на Востоке», и в 1895 году он снова уезжает в Китай. Здесь Алексий значительно пополняет свою коллекцию, отправляет службу для русских моряков, изучает китайскую живопись и архитектуру. В 1897 году миссионер предложил Академии художеств прислать в Пекин архитектора и группу художников для «изучения перлов восточного искусства». Предложение осталось без ответа.

В 1897 году Алексию пришлось навсегда покинуть Китай. Тяжелейший психический срыв привел к длительной болезни. Синод отправил Алексия в знаменитую Оптину пустынь, где он пробыл до конца своих дней. На окружающих Алексия монахов, епископа Калужского и Борисоглебского Вениамина, на синодальное начальство он производил впечатление маньяка. Положение усугубилось любовью пятидесятитрехлетнего человека к шестнадцатилетней девушке и обращением Алексия к вышестоящим инстанциям с просьбой о расстрижении. Одно время оптинский отшельник подписывался «Александр Николаевич Виноградов, бывший иеромонах Алексий».

Роман кончился крахом. В расстрижении было отказано. Ничего не дали и обращения в научные учреждения, в Академию художеств с просьбой о содействии в спасении двухсотпудовой коллекции. Однако Алексий продолжал работать. Сохранились написанная в Оптиной пустыни рукопись приложения к первому тому «Истории Библии на Востоке», подготовленная к печати вторая часть этого труда и материалы для третьей части. Алексий составил в Оптинской несколько китайско-русских словарей, перевел на русский язык учебник грамматики китайского разговорного языка и на китайский–православный молитвослов, подготовил ряд статей по грамматике и фонетике китайского языка. Незадолго до смерти, в марте 1919 года, он перевел с французского «Священный эдикт»(Шэн-юй) – наставление трех императоров маньчжурской династии китайскому народу (360 рукописных страниц). Помимо занятий китаистикой Алексий проводил археологические разведки на месте битвы жителей города Козельска с татаро-монгольскими войсками в 1238 году. Обнаруженные находки привели его к мысли о создании монумента в память этих событий. Оптинский отшельник интересовался византийским церковным зодчеством, написал два жития – Святого Георгия и Пафнутия Боровского. Алексий увлекался живописью. Он украсил трапезную и один из монастырских храмов. Создал портреты князей и царей российских, митрополитов и других духовных особ, рисовал памятники культуры Востока.

Драматизм судьбы великого ученого– в его одиночестве, полной изоляции от официальной науки, для которой Алексий был похоронен при жизни. Даже могила его не сохранилась. Многочисленные сочинения, оставшиеся в рукописи, не напечатаны. Часть трудов (в основном картины) утрачена или рассеяна. Однако дела человека переживают его смерть. Рано или поздно к людям вернется наследие ученого-миссионера, человека поистине энциклопедических знаний, которого Н. И. Конрад назвал одним из крупнейших русских синологов.