Священномученик Аркадий Остальский
Священномученик Аркадий (Остальский), епископ Бежецкий.
Дни памяти:
Первое воскресение, начиная от 25.01/07.02 – Собор новомучеников и исповедников Российских
В неделю перед 26.08/08.09 – Собор Московских святых
09/22.08 – Собор новомучеников и исповедников Соловецких
4-я суббота по Пасхе – Собор новомучеников в Бутово пострадавших
3-я неделя по Пятидесятнице – Собор Санкт-Петербургских святых
16/29.12 – день мученической кончины (1937 г.)
Священномученик епископ Аркадий (Остальский Аркадий Иосифович) родился 25 апреля 1888 года в селе Янковцы Житомирского уезда Волынской губернии (по другим сведениям – в селе Скаковка Солотвинской волости Житомирского уезда) в семье священника Иосифа Остальского и супруги его матушки Софии. Вскоре после рождения младенца отца Иосифа перевели служить в Житомир, где маленький Аркадий, будущий святитель, вырос и сформировался как личность.
Окончил Волынскую Духовную семинарию.
В 1910 году окончил Киевскую Духовную академию.
С сентября 1910 года – учитель церковно-приходской школы в селе Цвиль Новоград-Волынского уезда Волынской губернии.
В это время он по настоянию родителей женился, хотя с юношеских лет мечтал о монашестве и желал жизнь посвятить служению Богу.
14 сентября 1911 года в соборе города Староконстантинов Волынской губернии рукоположен во иерея. С этого дня служил в Староконстантинове священником на диаконском штате.
Сразу после рукоположения отец Аркадий Остальский был назначен помощником епархиального миссионера и на этом поприще проявил себя ревностным и энергичным деятелем. В отчетах излагал свои впечатления от поездок. Суждения относительно сектантов на Волыни опубликованы впоследствии в «Епархиальных Ведомостях».
Душа отца Аркадия искала подвига ради Христа, и миссионерство представлялось ему как единственно верное, дарованное ему Богом служение; он был прирожденным миссионером. Проповедовал просто и ясно, так что огонь любви к Богу, горевший в его сердце, воспламенял ревность о благочестии у всех, кто находился рядом. Религиозный опыт не оставался его внутренним, частным делом, но с удивительной ясностью изливался в благодатных словах. Не умея быть равнодушным ко всему, что касалось спасения души и блага Церкви, он увлекал за собой всех, способных слышать Евангельское благовестие и жаждущих реальной жизни во Христе.
В 1912 году он был награжден набедренником «за примерное исполнение пастырских обязанностей».
В 1914–17 годах, в период Первой мировой войны, отец Аркадий – полковой священник 408-го Кузнецкого пехотного полка.
В августе 1917 года молодым священником прибыл отец Аркадий с фронта в город Житомир Волынской губернии и стал настоятелем маленькой церкви преподобного Серафима Саровского при гарнизонном военном госпитале в центре города.
Организовал Свято-Николаевское благотворительное братство. Первое учредительное собрание братства состоялось в здании Житомирского суда 1 сентября 1918 года. Члены братства оказывали помощь нуждающимся и больным, хоронили умерших, не имевших родных и близких. Отец Аркадий поименно помнил всех опекаемых им больных. Деятельное участие в делах братства приняли княгиня Наталья Ивановна Оржевская, ее племянница княжна Наталья Сергеевна Шаховская и многие другие. Воспитывая членов братства в духе ревностного христианского служения, отец Аркадий вместе с ними предпринимал долгие пешие паломничества к православным святыням, в частности в Киев. Дорогой они пели акафисты и церковные песнопения. Крестными ходами проходили более двухсот километров, когда паломники останавливались помолиться у святынь, встречавшихся им на пути. Это были паломничества в кругу и среди верующего народа, укреплявшие волю и веру, в чем многие тогда, оказавшись среди испытаний и государственной разрухи, особенно нуждались. В конце концов Свято-Николаевское братство получило такую известность, что в Житомир стали приезжать люди из других городов.
Отец Аркадий показывал пример жертвенности и подлинного нестяжания. У него не было почти никаких личных вещей и ничего ценного. Близкие, зная что он нуждается и не имеет средств, сшили ему шубу, которую он отдал бедной вдове, у которой было двое больных туберкулезом детей. Эту шубу он надел всего раза два, затем она внезапно исчезла из дома. Когда мать священника, Софья Павловна, спросила его, где шуба, он ответил, что она висит в алтаре. Но затем и в церкви поинтересовалась, куда делась шуба, и отец Аркадий вынужден был со смущением ответить: «Она висит там, где нужно». Однажды он вышел из Житомира в сапогах, но, встретив на пути какого-то бедняка, поменялся с ним на лапти и уже в них пришел в Киев. В другой раз отдал бедняку свои брюки, а чтобы это было незаметно, зашил полы подрясника, чтобы они не распахивались.
Начавшиеся гонения на Церковь только умножили ревность отца Аркадия, и он со всем пылом молодой, глубокой религиозной натуры устремился на защиту Православной веры. Его проповеди помогли многим сориентироваться и не погибнуть в то страшное время. Батюшка часто служил и исповедовал. На исповеди никого не торопил, предлагая без стеснения назвать то, что мучает душу человека. Иногда исповедь затягивалась до двух часов ночи. С каждым днем в его храме становилось все больше и больше прихожан и членов братства.
С возникновением раскола в Православной Церкви отец Аркадий поддержал позицию Управляющего Волынской епархией епископа Фаддея (Успенского) и непоколебимо хранил верность канонической Патриаршей Церкви, резко отрицательно относился к раскольнической «автокефальной Украинской Церкви».
В 1920 году в Житомире утвердились большевики.
Весной 1922 года в Волынской епархии начались «изъятия церковных ценностей». Отец Аркадий смело выступил в защиту интересов Церкви. По распоряжению правящего епископа Аверкия (Кедрова) отец Аркадий огласил в храме послание патриарха Тихона относительно изъятия ценностей. Это стало известно в ГПУ.
6 мая отец Аркадий после Литургии при выходе из храма был арестован за «агитацию против изъятия ценностей в пользу голодающих». Огромная толпа молящихся, на глазах которых происходил арест, двинулась вместе с ним к зданию ЧК. Чекисты потребовали разойтись, угрожая расстрелом. Но православные, прижавшись друг к другу, затаив дыхание от страха, все же остались на месте. Наиболее активная часть протестовавших была арестована и помещена в подвалы ГПУ.
Весть об аресте любимого пастыря облетела город, и в тюрьму стали приносить передачи в таком количестве, что их хватало и заключенным, и надзирателям.
Вместе с отцом Аркадием был арестован и его отец, священник Иосиф Остальский. Вскоре отец Иосиф умер в тюрьме.
Следствие продолжалось в течение месяца. Состоялся открытый суд, который длился несколько дней – с 7 по 10 июня. Суд сопровождался репортажами в местной прессе, которая бессребреника и благотворителя отца Аркадия изображала скрягой, желающим смерти голодающим людям. Множество свидетелей говорили об отце Аркадии как о замечательном, прекрасном человеке, бессребренике, священнике, сумевшем всю свою жизнь отдать на служение Богу и людям. Приводилась масса примеров его исключительной доброты и самоотверженности. Но прокурор «доходчиво» объяснил собравшимся, что все блестящие характеристики не только не оправдывают, но, более того, усугубляют вину священника. И что идеи, проповедываемые и проводимые в жизнь священником, не только не нужны молодому советскому государству, но и крайне вредны.
О том, как шло следствие, можно судить по воспоминаниям сына отца Юлиана Красицкого: «После окончания следствия отец видел на спине Остальского следы пыток». (Сам исповедник никому об этом не говорил.) Во время чтения приговора отец Аркадий уснул, и конвоиры вынуждены были его разбудить, чтобы сообщить, что он приговорен к смерти. «Ну что ж, – сказал отец Аркадий, – благодарю Бога за все. Для меня смерть – приобретение».
10 июня 1922 года Окружным судом отец Аркадий был обвинен в «прочтении послания патриарха Тихона, сопротивлении изъятию церковных ценностей».
Приговор: высшая мера наказания – расстрел.
После суда паства стала хлопотать о смягчении приговора, и он был заменен на пять лет заключения в лагере.
В 1922–24 годах отец Аркадий содержался в тюрьме города Житомира.
Находился в заключении вместе с владыкой Аверкием (Кедровым). Они вместе трудились на лесоповале в Корабельной Роще. Владыка Аверкий со своим родным братом владыкой Пахомием, членом Даниловского братства, явился позже автором послания, в котором прозвучала критика соглашательской политики митрополита Сергия (Страгородского).
Во время заключения отца Аркадия церковь, в которой он служил, была закрыта, но братство, основанное им, продолжало работать тайно, собираясь или в церкви Иоанна Богослова недалеко от собора, но теперь уже как обычные прихожане, или на квартире его матери, Софии Павловны, то у кого-либо из членов братства. Под давлением членов братства, постоянно ходатайствовавших о своем наставнике, отец Аркадий был освобожден по амнистии в самом конце 1924 года.
В то время пока он был в заключении, супруга его вышла замуж за командира Красной армии, потребовав развода. Детей у них не было, и отец Аркадий был рад, что Господь разрешил его от этих уз. Теперь он мог посвятить Церкви и молитве всю свою жизнь.
Освободившись из тюрьмы, он поехал помолиться в Дивеевский монастырь, а затем в Саров. Там блаженная Мария Ивановна сказала ему: «Будешь епископом, но из тюрьмы не выйдешь».
В 1925 году в Саровской Успенской пустыни он был пострижен в мантию с оставлением того же имени.
В 1925–26 годах иеромонах Аркадий, вернувшись в Житомир, отдавал все время Свято-Николаевскому братству. Кроме того, он боролся с обновленчеством, отстаивая Православную Церковь.
В это время ему по церковным делам часто приходилось бывать в Киеве и в Москве. В Киеве он служил в Никольском монастыре, в Москве останавливался на Валаамском подворье, служил в храме Пимена Великого (Троицы Живоначальной) в Новых Воротниках на Новослободской улице. За каждым Богослужением отец Аркадий проповедовал. Его проповеди собирали много молящихся, желавших послушать вдохновенное слово пастыря.
В начале 1926 года был возведен в сан архимандрита.
15 сентября митрополитом Сергием (Страгородским) со епископами хиротонисан по епископа Лубенского, викария Полтавской епархии.
В октябре 1926 года, как только епископ Аркадий прибыл в Полтавскую епархию и своим словом всколыхнул народные массы, он был арестован и выслан – с запретом возвращаться в свою епархию – в Харьков, куда ГПУ высылало многих выдающихся архиереев и священников украинских епархий.
Епископ Аркадий тайно приехал в Лубны и перед самым началом пасхальной полунощницы, около половины двенадцатого, вошел в алтарь. Он был в пальто, в темных очках – в таком виде мало походил на епископа. Диакон собора стал прогонять незнакомца, говоря, что они ждут приезда назначенного к ним архиерея, и ему совсем не место в алтаре. Незнакомец попросил вызвать настоятеля, диакон уступил, и когда пришел настоятель епископ Аркадий сказал, что он и есть назначенный к ним архиерей. Совершалось пасхальное Богослужение, но в храме появились представители властей. Пребывание владыки Аркадия в соборе грозило арестом, и он был вынужден скрыться. Это было единственное Богослужение в назначенной ему епархии.
Он уехал в Новоафонский монастырь на Кавказе, жил в горах, встречался с подвижниками, которые населяли в то время пропасти и ущелья Кавказских хребтов. Но и здесь положение было неспокойным, власти предпринимали меры к аресту монахов, с помощью охотников выслеживали их, арестовывали и расстреливали. Осознавая, что в любой момент он может быть также убит, епископ носил под подкладкой сапога свою фотографию, чтобы в случае смерти люди могли узнать о его участи. Несмотря на то, что пришлось вести полулегальный образ жизни, Владыка продолжал поддерживать тесную связь и частую переписку с духовенством Полтавской епархии.
По опубликовании Декларации митрополита Сергия (Страгородского) в 1927 году епископ Аркадий состоял в тайной оппозиции митрополиту Сергию, придерживаясь взглядов даниловской группы исповедников, но заметно себя не проявлял.
Однако в конце 1927 года вышло его обращение к Лубенской пастве. Оно получило широкое распространение на Украине и было впоследствии поставлено ему в вину как «антисоветский документ». Вот выдержки из этого обращения:
«Много печального происходит в наши дни. Особенно печально то, что наши первоиерархи ведут Российскую Церковь к потере свободы и к рабской зависимости, и все это делается так хитро и тонко, что пока их «деяния» нельзя подвести ни под какие каноны. Ни для кого уже не секрет, что наши архиереи назначаются не митрополитом Сергием и патриаршим Синодом, а кем-то иным. Не секрет и то, что все многочисленные перемещения архиереев (вопреки канонам) сделаны не для пользы Церкви, а по указке кого-то слева.
Говорили мне, что будто бы член Синода архиепископ Филарет (Гумилевский) сказал: «Мы будем делать все возможные уступки, но когда дело коснется веры, тогда ничего не уступим». Но так ли говорили и поступали святые? Не умирали ли святители за свободу Церкви, за ее священные предания, уставы, даже священные книги и сосуды?..
Что касается поминовения за Богослужением власти, то, хотя это «деяние» митрополита Сергия и не нарушает какого-либо церковного правила, оно осуждается голосом христианской совести. Как возношение в ектениях имени своего епископа, так и поминовение власти есть нечто иное, нежели молитва за них. Если мы за Богослужением поминаем своего епископа, то этим выражаем свое подчинение ему.
Можем ли мы подчиниться тем первым иерархам, которые стали на опасный путь, ведущий Церковь Христову к новым великим страданиям? – Прежде всего нужно хорошо уяснить то обстоятельство, что для Церкви Христовой не может быть большего зла, чем раскол. Никакие гонения и насилия не могут нанести Церкви такой раны, как раскол. Раскол – это вечно ноющая, вечно мучащая Церковь рана. И горе тому, кто ее наносит Телу Христову. Недаром святые Отцы говорили, что грех раскола не смывается даже мученической кровью. Мы должны стоять на страже чистого Православия и прилагать все возможные меры любви и обращения к совести тех, кто сознательно или бессознательно ведет Российскую Церковь к новому расколу. Епископы, видя нарушение духа и буквы канонов, в одиночку или группами должны послать свои протесты митрополиту Сергию, моля его свернуть с неправого пути. Какую же роль во всем этом должны нести священники и верующий народ? Судить и запрещать архипастырей они не могут; не могут они также без епископов отходить от епископата. Но это не значит, что они должны бездействовать. Как воины совместно с вождем, так все (вместе с епископами) должны бороться за Истину и защищать ее. Как разведчики на войне не дают покоя своим начальникам, но, приходя из разных мест разведки, сообщают им об опасности, так и верующие, пока не пройдет опасность для Церкви, должны возбуждать в своих пастырях дух ревности, бодрствования и стойкости и всячески (духовно и материально) поддерживать их, дабы те безболезненно и право правили слово Истины. Молитесь же...
Благословение Божие буди со всеми вами, братие. Аминь.
Аркадий, епископ Лубенский».
Скитания и жизнь в тяжелых условиях подорвали здоровье Епископа, и он тяжело заболел. Болезнь застала его в Киеве во время одного из переездов. Его приютила в своем доме одна его духовная дочь. Благодаря заботе ее и ее матери Владыка поправился, но оставаться в Киеве не мог, полагая, что его разыскивает ОГПУ. Он не мог подвергать опасности людей, позаботившихся о нем.
В 1927 году он был арестован в Харькове, осужден и приговорен к ссылке на Кавказ на три года.
На Кавказе Владыка пробыл недолго и решил бежать, для того чтобы, как он сказал, «ездить по обширным просторам под видом странника и проповедовать, насколько это окажется возможным, слово Божье».
Великий пост в 1928 году исповедник провел тайно в Санкт-Петербурге. Но Пасху решил встретить открыто. Друзья выхлопотали для него разрешение служить. И он в первый день Пасхи участвовал в торжественной службе в Александро-Невской лавре, где выступил с задушевной и вдохновенной проповедью о воскресении Христа.
Вот воспоминания очевидца той проповеди: «Владыка говорил удивительно просто, но вместе с тем так увлекательно и вдохновенно, что многотысячная публика была как бы им зачарована. Я следил за выражением лица Митрополита [Серафима (Чичагова)], опустившегося в свое кресло, но вскоре привставшего. Опираясь на свой архиерейский посох, он внимательно слушал проповедника с полуоткрытым ртом. Он превзошел епископа Николая (Ярушевича), прекрасного витию. Если у последнего при наличии прекрасной дикции и проповеднического таланта вся речь укладывалась в художественную форму, но не трогала сердца и скользила поверх, услаждая слух, то речь владыки Аркадия захватывала все существо и больно разрывала все тенета скованной грехом души и уносила к подножию Победителя жизни и смерти. Многие хотели подойти под благословение, многие интересовались, откуда в наши дни появился дивный святитель».
Митрополит Серафим предложил ему стать викарным епископом. Но для этого нужно было испросить разрешение власти. Тогда владыка Аркадий принял решение поехать в Москву, на Лубянку, чтобы попросить там разобрать его дело. Митрополит Сергий, которого Владыка посетил сразу по приезде в Москву, никак не советовал ему идти на Лубянку с просьбой о помиловании, а раз он обрек себя на скитальческую жизнь, то так дальше и продолжать жить. Но епископ Аркадий поступил иначе.
9 мая 1928 года в Москве он явился в ОГПУ на Лубянку к Смидовичу «для объяснений». Там очень удивились его появлению. Владыка не был арестован сразу, но и не был отпущен.
15 мая его дело рассматривал заместитель председателя ОГПУ Ягода, который и выписал ордер на арест Епископа. Ему вменили в вину его «Послание к Лубненской пастве».
Во время следствия содержался в московской Бутырской тюрьме.
В тюрьме узнал о гибели епископа Василия (Зеленцова), викария той же Полтавской епархии. За непреклонную стойкость и обличение своих мучителей на одном из следствий его замучили до смерти. А затем, изрубив на куски, бросили в канализацию на Лубянке.
23 июля 1928 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ СССР владыка Аркадий был обвинен по статье 58–10 УК РСФСР в «обращении с посланием контрреволюционного содержания к верующим Полтавы».
Приговор: 5 лет заключения в лагере.
27 июля он был отправлен с партией заключенных в Соловецкий концлагерь. Везли их в товарных вагонах. Погода стояла жаркая, вагоны набили таким количеством людей, что сидеть было негде, и ехали стоя. Не хватало воздуха; некоторые не выдерживали и умирали в пути. На остановках конвой открывал двери и вытаскивал из вагонов трупы.
12 августа преосвященный Аркадий прибыл на Соловки и был определен в 11-ю роту на самую тяжелую работу.
В лагере его помещали то в барак с уголовниками, то в роту к заключенному духовенству. Владыка на всех оказывал благотворное влияние, раздавал все, что ему присылали духовные дети. Старался, чтобы и духовенство помогало друг другу.
По мере возможности он совершал Богослужения, иногда с оставшимися на воле соловецкими монахами, которые не пожелали оставить обитель.
Тюремщики писали о нем: «...группировал вокруг себя служителей культа, ведя среди них агитацию против обновленческого направления... Среди служителей культа имеет большое влияние...» Говорил, что «нужно благодарить Бога, что Он у нас не отнял еще возможность совершать моление здесь, как ранее в катакомбах». Начальству все это не нравилось, и оно часто переводило заключенного владыку Аркадия с места на место и искало повода, чтобы примерно наказать его.
Благочестие и высокий авторитет среди заключенных и вольных монахов епископа-подвижника все более и более раздражали лагерное начальство, с наибольшей ненавистью и непримиримостью относившееся к православным, и оно стало искать повод, чтобы арестовать Владыку.
В Соловках против Владыки завели новое дело, обвинив его в совершении тайных Богослужений и помощи духовенству. Дело было групповым. По нему было осуждено пятнадцать человек, и главным обвиняемым был епископ Аркадий.
14 июля 1931 года тройкой при ПП ОГПУ СССР он был обвинен по статье 58–10 УК РСФСР в «контрреволюционной агитации, нелегальных собраниях антисоветской организации под видом религиозных бесед».
Приговор: добавить к сроку заключения еще 5 лет заключения в лагере.
14 июля 1931 года Владыка был переведен на Секирную гору, самое тяжелое место на Соловках. Секирная гора представляла собой подобие внутренней тюрьмы с самым суровым режимом. Кормили там гнилыми продуктами и то в самом малом количестве. Там было два отделения – верхнее и нижнее. Целыми днями заключенные верхнего отделения должны были сидеть на жердочках, не доставая ногами до пола, вплотную друг к другу. На ночь разрешалось лечь на голом каменном полу; и не давали ничего, чем можно было бы укрыться. Заключенных было столько, что спать приходилось всю ночь на одном боку. В зимние месяцы это превращалось в пытку, так как окна в камере были разбиты. Через некоторое время заключенных из верхнего отделения переводили в нижнее и тогда позволяли работать, но работу давали самую тяжелую.
В Соловках Владыка поддерживал многих заключенных священнослужителей, среди которых оказались и священники братья Правдолюбовы. Владыка рассказывал позже, что в лагере ему предлагали остаться добровольно на службе в качестве кассира и обещали прекратить его преследование, если он откажется от священнослужения. Но он не согласился.
В 1935 году на Соловки прибыл монах Московского Свято-Даниилова монастыря архиепископ Петр (Руднев). Владыка Петр много рассказывал своему собрату по Даниловскому братству епископу Аркадию о нравственных проступках епископата и духовенства и полной разрозненности среди последнего. И в результате этих бесед владыка Аркадий пришел к следующему убеждению: «Церковь расшатывается вследствие нашего нравственного падения. Следовательно, для того чтобы укрепить Церковь, необходимо в основу положить наше нравственное усовершенствование. Последнее является средством борьбы с неверием и его наступлением на Церковь. Нравственное усовершенствование является единственным средством укрепления Церкви, и наивысшим средством мы не можем располагать».
В 1937 году он был освобожден. Отбыв срок, из лагеря вышел совершенно седым.
После освобождения из Соловков приехал в Москву, но так как в ней проживать не мог, поехал в Касимов, к родственникам братьев Праводлюбовых.
В начале 1937 года в последний раз посетил Житомир, чтобы помолиться на могиле матери и встретиться с бывшими членами Свято-Николаевского братства.
В 1937 году был назначен епископом Бежецким, но власти не разрешили ему выехать к месту назначения. И он продолжил добровольное странничество.
Проживал в городах Московской области, городе Касимове Рязанской области, в Калуге.
Один очевидец свидетельствовал о том, что говорил владыка Аркадий о русском народе под игом инородцев и иноверцев: «Я не верю, чтобы русская нация совершенно сошла со сцены, нет, национальный дух живет в русском народе, и придет время, он себя покажет».
22 сентября он был арестован и обвинен при аресте в «контрреволюционной агитации».
На допросе владыка Аркадий сказал: «О борьбе с советской властью какими-либо физическими или иными средствами я давно перестал и думать... и сама Церковь в современном состоянии не способна к какой-либо подобной борьбе. Только нравственное усовершенствование служителей Церкви и верующих свяжет их между собой и сделает Церковь гибкой для сопротивления наступающему неверию...»
15 ноября на вопрос следователя об отношении к советской власти Святитель ответил: «После пятнадцати лет проведенных в ссылке, на сегодняшний день я остаюсь не согласным с советской властью по вопросу религии и закрытия церквей».
7 декабря 1937 года тройкой при УНКВД СССР по Московской области он был обвинен по статье 58–10 ч. 1 УК РСФСР в «контрреволюционной фашистской агитации».
Приговор: высшая мера наказания – расстрел.
29 декабря 1937 года был расстрелян на «Бутовском полигоне» в поселке Бутово Московской области.
Там же и был захоронен.
Священномученик епископ Аркадий (Остальский) канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, 13–16 августа 2000 года.
Литература:
1. Польский М., протопресв. Новые мученики Российские. М., 1994. Репр. воспр. изд. 1949–1957гг. (Джорданвилль). Ч. 2. С. 84–87.
2. Мануил (Лемешевский В.В.), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. (включительно). Erlangen, 1979–1989. Т. 1. С. 349.
3. Резникова И. Православие на Соловках: Материалы по истории Соловецкого лагеря. СПб., 1994. (Исторические сборники. 2). С. 113.
4. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917–1943: Сб. в 2-х частях/ Сост. М.Е. Губонин. М., 1994. С. 963.
5. Волынские епархиальные ведомости. 1911. 22 сент. № 39. С. 744.
6. Современники о Святейшем Патриархе Тихоне/ Сост. М.Е.Губонин. Рукопись.
7. Синодик гонимых, умученных, в узах невинно пострадавших православных священно-церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии: ХХ столетие. СПб., 1999. С. 9.
8. Дамаскин (Орловский), иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 1999. Кн. 3. С. 443–468, 608–612.
9. Деяние Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви о соборном прославлении новомучеников и исповедников Российских XX века. Москва, 12–16 августа 2000 г.
10. Цыпин В., прот. История Русской Церкви, 1917–1997. Т. 9. М., 1997. С. 150, 184.
11. Доненко Н., прот. Наследники царства. Симферополь, 2000. С. 285–325.
12. Соловецкий мартиролог/ Православный церковный календарь 2001 г. Издание Соловецкого монастыря.
13. Тимиряев Е.Р., Александров И.В. «Пусть наши скорби велики..."/ Православная Житомирщина. 2001. Квiтень-Травень. С.7. Червень-Липень. С.7. Серпень-Вересень. С.7.
14. Синодик пострадавших за веру и Церковь Христову в Бутово. М.: ПСТБИ, Братство во Имя Всемилостивого Спаса, Община Храма свв. новомучеников и исповедников российских в Бутово, 1995. 19 с.
15. Синодик гонимых, умученных, в узах невинно пострадавших православных священно-церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии: ХХ столетие. 2-е издание дополненное. СПб., 2002. 280 с. С. 10.
16. Санкт-Петербургский мартиролог. СПб.: Изд-во «Миръ», «Общество святителя Василия Великого», 2002. 416 с. С. 10.
17. Автобиография архиепископа Леонтия Чилийского. Журнал «Русскiй Паломникъ», № 42.
18. http://stbi.ru
19. http://ond.centro.ru
Документы
1. ГА РФ. Ф.6343. Оп.1. Д.263. Том_Лист Л.73.
2. Списки клириков и мирян, расстрелянных и захороненных в районе пос. Бутово Московской обл.
3. Архив УСБУ Житомирской обл. Д.25517-П.