Псалом 9

Псалом 9-й есть в одно и то же время благодарственный, хвалебный и просительный. Ибо в нём псалмопевец сначала благодарит Бога за дарование ему некоторой знаменитой победы над врагами и преимущественно за низложение одного какого-то особенно страшного и сильного неприятеля; потом хвалит и прославляет правосудие Господа, всегда охотно и поспешно защищающего и помогающего верным рабам Своим, коль скоро это, по Его премудрым, всеблагим и праведным судьбам, оказывается нужным для их собственного блага и блага всего человечества, и не столько во времени, сколько в вечности, а вместе с сим и по сей именно причине убеждает благочестивых почитателей Его несомненно во всех обстоятельствах жизни своей возлагать на Него единого надежду и упование своё и неумолчно возвещать и прославлять чудные суды и оправдания Его; и наконец просить Бога, чтобы Он так же, как ныне, и всегда укрощал нечестивых и защищал неповинно страждущих и угнетённых. Таково свойство мужей праведных: они ни скорбят, ни радуются одни и для себя только, но всегда и везде имеют в виду пользу ближних своих и славу Божию. Предзирая чистыми очами веры невидимого Бога выну пред собою, яко одесную себе, они видят Его то попускающего на них бедствия, то ополчающегося за них, то сокрушающего нечестивых, то возносящего смиренных, и, видя все cиe, указывают тем, которые не видят, дабы совокупно с ними прославить благость и правосудие Бoжиe, и, прославляя, возбудить в них веру, воспламенить любовь и укрепить надежду и упование на Бога, вся и во всём действующего и всё устрояющего по Своему благоволению.

Когда, по какому случаю и, при каких обстоятельствах воспет был сей псалом, об этом у толкователей много существует толков и мнений; но поскольку все они основаны на произвольных догадках и умозаключениях самих толкователей, а не на ясном указании слова Божия или несомненной истории и даже не на предании, и поскольку ни одно из них нисколько не способствует к объяснению псалма сего, и без того впрочем довольно ясного, а разве может только несколько послужить к удовлетворению суетной любознательности, которой, по крайней мере, здесь никак не должно быть; то мы не почитаем нужным даже перечислять сии мнения. Любопытствующему же знать в Писании неоткрытое довольно напомнить справедливый упрёк таковым святого Кирилла Иерусалимского: почто убо много испытуеши, говорит он, их же ниже Дух Святой написа в Писаниях? Написанного не веси, и ненаписанного ли испытуеши? Много есть вопросов в Божественных Писаниях: написанного не разумеем, почто о ненаписанном труждаемся (Поуч. оглас. стр. 88)? Посему, нимало не останавливаясь на вымыслах человеческих, обратимся лучше слухом и вниманием нашим к поучительным вещаниям Самого Духа Божия.

Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, вещает боговдохновенный пророк, повем вся чудеса Твоя (Пс.9:1).

В сих словах пророка заключается как бы главное предложение всего псалма, т. е. пророк обещает возвестить в нём все чудеса Божии и возвещает оные, управляемый и попеременно увлекаемый то живым чувством благодарности к Богу Спасителю своему, то пламенною ревностию к славе Его, то сильным негодованием против дерзновенных презрителей Его величия и правосудия. Но прежде нежели приступает к сему возвещению, он даёт Господу обет исповедаться Ему всем сердцем своим. Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, говорит он, и потом уже, повем вся чудеса Твоя. Обет чрезвычайно важный и совершенно необходимый всякому, кто приступает к столь великому делу. Беседа с Богом есть преимущество Ангелов, но она, по неизреченному человеколюбию Божию, дозволена и человеку; какая же потребна со стороны человека осторожность и благорассмотрительность, чтобы, по мере сил своих, достойно беседовать с существом столь высочайшим, премудрым, всесвятым, всевидящим, всемогущим, всесовершенным, и о чём беседовать? Об Нём Самом и о творениях руку Его. Тем бо́льшая нужна предосторожность, и строгая внимательность со стороны нашей, дабы пред лицем Самого Бога не сказать чего-либо неприличного, недостойного, богопротивного и грешного. Пророк постигал это, и потому изъявляет намерение исповедаться Господу всем сердцем своим. Но что значит исповедаться Господу? Выражение cиe употребляется в Писании в четверояком значении. Так оно означает

1) открытие человеком грехов своих, как например в следующих словах Иоанна Богослова: аще исповедуем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша и очистит нас от всякия неправды (1Ин.1:9);

2) принятие спасительной веры в Бога и Христа Его и обнаружение оной внешними действиями; в сем значении апостол Павел говорит: сердцем веруется в правду, усты же исповедуется во спасение (Рим.10:10), и в первом послании к Тимофею пишет: подвизайся добрым подвигом веры, емлися за вечную жизнь, в нюже и зван был eси и исповедал eси доброе исповедание пред многими свидетели (1Тим.6:12);

3) изъявление благодарности к Богу; в сем смысле Иисус Христос, при окончании ходатайственного Своего служения, в благодарственной молитве к Богу Отцу за учеников Своих, воззвал: исповедаютися, Отче, Господи небесе и земли, яко утаил eси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцем (Мф.11:25); и наконец

4) хвалу и славоcлoвиe Богу; так обетование Ииcyca Христа: иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех (Мф.10:32), совершенно равносильно другому подобному: прославляющия Мя прославлю, и безчестяй Мя уничижен будет. В том же смысле славословия употребил cиe выражение и евангелист Лука, когда, говоря об Анне пророчице, сказал: и та в той час приставши, исповедашеся Господеви и глаголаше о Нем (Лк.2:38). В том же, наконец, смысле употреблено оно и у пророка в рассматриваемом нами псалме; след., оно будет означать: я буду славить Тебя, Господи; а в сем прославлении, сообразно с намерением пророка, конечно совмещается и изъявление благодарности его к Богу, прославляемому им. Но пророк сказал не просто: исповемся Тебе, Господи, а присовокупил к сему: всем сердцем моим. Прибавление необходимое; ибо были и вероятно есть и такие хвалители и славословцы Божии, которые уста свои уступали на славословие Богу, а сердце оставляли при себе, или дозволяли ему скитаться на распутиях миpa сего, но сии хвалители Богу не угодны; об них-то сказал Небесный Учитель: добре пророчествова о вас Исаия, глаголя: приближаются Мне людие сии усты своими, и устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене. Но всуе таковые чтут Мя (Мф.15:7–8). Были и вероятно есть и другие, которые устами своими славили Бога, а делами своими бесчестили Его; это верный также признак, что сердце не было при устах, воспевающих хвалу Господу, а, без сомнения, было при делах, бесчестящих Его; ибо от сердца исходят помышления на злая, убийства, прелюбодеяния, татьбы и проч. Таковы были Иудеи, к которым говорит апостол: се ты Иудей именуешися и почиваеши на законе и хвалишися о Бозе, иже в законе хвалишися, преступлением закона Бога безчествуеши, имя бо Бoжиe вами хулится во языцех (Рим.2:17:23). Таковы также те жалкие христиане-пророки-чудотворцы, которые в день страшного суда Христова скажут Ему: Господи, Господи, отверзи нам; не в Твое ли имя пророчествовахом, не Твоим ли именем бесы изгонихом, и однако ж услышат от Него грозный ответ: не вем вас, отыдите от Мене к диаволу и аггелом его, которого вы похоти творили. Не так хочет славить Бога пророк, не без сердца, но всем сердцем своим. Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, говорит он. Заметьте опять, слушатели, силу и выразительность слов пророка. Не сказал он только: сердцем моим, а сказал: всем сердцем моим, т. е. не половиною сердца или какою-либо частию его, а всею полнотою сердца, всеми силами души, всем умом, всею волею, всеми чувствами и ощущениями. Ибо Бог наш есть Бог сердца нашего, и потому, как Творец и обладатель его, требует от нас и имеет неоспоримое право требовать всего его без остатка, как cвoeй собственности: сыне мой, дождь Ми сердце твое, говорит Он; желает быть любимым от него, но любимым вполне и без совместников: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душею твоею и всею мыслию твоею, сказано в законе, иначе угрожает Он пламенем Своей ревности: Аз бо есмь Бог ревнитель и огнь поядаяй; желает быть прославляем от него, но так, чтобы славы сей не разделяли с Ним другие: славы Моея иному не дам, ниже добродетелей Моих истуканным, говорит Он. Притом же и сердце наше устроено так, что оно не может разделяться на многих, но обыкновенно всё бывает там, где находится сокровище его. Идеже сокровище ваше, сказал Господь, ту будет и сердце ваше. Изберёт ли оно Бога, и пребывает в Боге и Бог в нём пребывает; изберёт ли мир со всеми его благами, и мир с толпою благ своих входит в него и витает ту, и оно в миpe и его благах. Потому-то и сказано: не можете работати Богу и мамоне, и в другом месте: любы миpa сего – вражда Богу.

Правда, сердце наше, по выражению Писания, глубоко и пространство его неизмеримо; но сия глубина и неизмеримость такого свойства, что, быв заняты чем-либо, хотя самым маловажным и ничтожным, не оставляют уже места для чего-либо другого, хотя ничто в мире и самый мир не может совершенно наполнить его. Сколь же безрассудно поступают те, которые мнят в ослеплении своём, что для Бога беспредельного и неописанного, для Бога, Коему, по словам Соломона, и небо небесе не довлеет, довольно, так сказать, одного уголка их сердца, а всё остальное пространство занимают многоразличными образами миpa. И что же выходит? Они устраивают из своего сердца не виталище Божие, но всебожницу миpa. Пророк думал напротив: он пренебрегал и небом и землёю и хотел обладать только единым Богом. Что ми есть на небесе, говорил он, и от Тебе что восхотех на земли? Исчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во век. Он находил, что один только Бог беспредельный может наполнить неизмеримую глубину его сердца и занять всё его пространство беспредельное, а потому и исповедался Ему всем сердцем своим.

Повем вся чудеса Твоя (Пс.9:2).

Псалмопевец, живо проникнутый чувством благодарности к Богу, увенчавшему его оружие победою блистательною, намеревается поведать все чудеса Господни. Но не слишком ли много принимает на себя Псалмопевец? Поведать все чудные дела Божии и даже только перечислить оные не могут и соединённые умы тмами тем Ангелов: как же он один почитает себя к тому способным? Из Писания мы знаем, что егда сотворени быша звезды, Бога – Творца их восхвалиша вси сынове Божии, т. е. Ангелы, а тайна сотворения миpa из ничего и сотворения человека из персти земной осталась не воспетою. Равным образом при бессеменном рождении от Девы Спасителя миpa вои Ангельстии воспели славу в вышних Богу и на земли мир и в человецех благоволениe, но в самую тайну воплощения Бога Слова и восстановления человека падшего в первобытное его достоинство желали только приникнуть, но не проникли: в няже, говорит апостол, желают приникнути Ангелы Божии (1Пет.1:12). Что также делают Ангелы и в Царстве славы на небеси? Они, по сказанию тайновидца, в трепетном благоговении окружают престол Господа славы и, поражённые велелепным сиянием святыни Его и блаженнотворным созерцанием высочайших совершенств Его, в восторге и изумлении, немолчными гласы, лица закрывающе, взывают только друг ко другу: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Его, а чудных дел Его не возвещают и не могут возвестить в подробности. Так, слушатели, ни человеческий им Ангельский ум не может вполне постигнуть, ни язык изрещи всего того, что сотворил и творит Господь на небеси и на земли, по Своему благоизволению. Не смотря на то, пророк-псалмопевец хочет поведать нам все чудеса Его. Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, говорит он, и повем вся чудеса Твоя! Что бы это значило? Во-первых то, что пророк говорит это не сам по себе, а его устами вещает Дух Божий. Дух же, по апостолу, вся ucпыmyem и глубины Божия, след., и все чудеса благости и всемогущества Божия ему сведомы. Во-вторых то, что он обещает поведать нам только те чудеса Божии, коих следствием была неожиданно ниспосланная помощь в победе над врагами его, невероятной по расчётам человеческим и скудным средствам с его стороны, а обильной со стороны противной; след., он обещает поведать все чудеса, которые благоволил Бог соделать при сем только случае, а не все, которые творил Он и творит во все времена и на всяком месте. И так, обещание пророка не заключает в себе никакой невозможности не только для него, как воодушевлённого Духом Божиим, но и для всякого, кто только имеет очи видети и сердце разумети, для всякого, кто хотя сколько-нибудь приучил себя видеть Бога шествующего и невидимо, впрочем ощутительно, действующего в обыкновенных событиях жизни человеческой, а тем более в чрезвычайных, к тому именно и направленных, да поне осяжем Его, яко не далече от единого коегождо нас суща. Но почему пророк хочет поведать сии чудеса, а не сокрыть их в своём сердце и не запечатлеть в душе, как некое сокровище особенного к нему благоволения Божия? Потому, что это было бы противно свойству его благодарного сердца. Сердце, истинно понимающее и чувствующее цену оказанных ему благодеяний, как переполненный сосуд; не может от преизбытка чувств своих не изливаться в свойственных ему внешних знаках и выражениях. Чем важнее благодеяния, чем бедственнее и беспомощнее состояние, в котором они оказаны; чем возвышеннее душа, очищенное сердце и беспорочнее нравы благодетельствуемого; чем выше лицо благотворящее и ниже и недостойнее предмет благотворения: тем сильнее и полнее чувство, тем живее и пламеннее благодарность, тем ощутительнее и неудержимее потребность в слове и других знаках внутренних ощущений, тем, наконец, удободвижимее и многоречивее уста. Пророку ли Господню, мужу по сердцу Божию от юности его, тому, коего сердце, по его собственным словам, при одной мысли о Боге и законе Его согревалось и возгоралось как огнь, растаивало как воск, томилось и исчезало в излияниях любви и преданности Богу крепкому и живому, пророку ли, говорю, оставаться равнодушным и безмолвным в то время, когда он ясно видел и ощущал, как Господь сил совершал Свою силу в его немощи, как поражал врагов его, сокрушал их opyжиe и возвращал их вспять? Нет, уста его, каплющие премудрость, будучи возбуждены и движимы глубоким чувством благодарности, не могли не излиять и излияли обильные токи благодатных глаголов его. Вот почему, между прочим, настоящий псалом, как выражение сего чувства, сравнительно с другими, довольно обширен, хотя для пророка, вероятно, казался ещё слишком сокращённым. Здесь кстати, мимоходом, заметим, как много ошибаются и худо понимают свойство природы человеческой и способ благоугождения Богу те из нас, которые, помнивши слова Небесного Учителя: молящеся же не лишше глаголите, якоже язычницы: мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут; не подобитеся убо им (Мф.6:7–8), составили для себя правило, что для спасения нет надобности в продожительных молитвах,что для сего достаточно молитв кратких, немецких или французских, и на сем основании одни перестали вовсе молиться, довольствуясь, как говорят они, одними вздохами и восклицаниями из глубины души, а другие, оставив Боговдохновенные молитвы своей Церкви, обратились к чужим человеческим, которых всё достоинство состоит в одной только краткости и, быть может, ещё в витиеватости. Други мои! Вникните основательнее в смысл слов Христовых, и вы сами увидите, что Он воспрещает не продолжительные молитвы, а многоглаголивые, т. е заключающие в себе излишние слова – без чувства, без мысли, служащие только к украшению, или напрасному распространению речи, каковы были языческие и каковы большею частию иностранные: ибо молящеся, сказал Он, не лишше глаголите, яко же язычницы. Беседуя с Богом не время думать о красноречии, и к чему оно? Бога не обманешь. Бог любит, чтобы слова молитвы нашей исходили из сердца, или усвояемы были сердцем, а сердце, искренно преданное Богу, не скоро и не легко расстаётся с усладительною для него беседою. Вы знаете, что псалмопевец не осуждён за продолжительные псалмы свои, почему? Потому что, при всей продолжительности, не было в них излишнего многоглаголания, и не язык только, но и вместе сердце говорило в них. Вы знаете также, что апостол Павел, быв в Троаде, целую ночь провёл в молитве и совершении Литургии и с ним все Христиане. Вы знаете, наконец, что сам Иисус Христос, во днех плоти Свой, не спешно и кратковременно, но прилежно моляшеся, с таким притом трудом и изнурением, что, по свидетельству Евангелиста, бысть пот Его, яко капли крове, падающия на землю. Но возвратимся к псалмопевцу.

* * *

Он обещал поведать чудеса Господни, обещает вместе веселиться и радоваться о Господе; и петь имени Его. Возвеселюся, говорит он далее, и возрадуюся о Тебе, Господи; пою имени Твоему, Вышний (Пс.9:3). Таким образом муж праведный выражает свою благодарность к Богу Спасителю и защитнику, своему четырьмя способами:

1) исповеданием пред Ним,

2) поведанием чудес Его,

3) веселием и радостию о Нём и

4) пением имени Его.

Заметить это нужно нам, потому что мы нередко и в то время, как благодарим Бога, оскорбляем Его, не зная, как достойно благодарить Его. Евангельский фарисей, вошедши во храм Иерусалимский, воззвал: Боже, благодарю Тя. Казалось бы, что могло быть лучше сего? Но подивитесь, братие, cия самая благодарность столько оскорбила Бога, что безрассудный фарисей вышел из храма уже осуждённым и отверженным. Не правда ли, что такая благодарность столько же неблагодарна была для самого фарисея, сколько для Бога.

Возвеселюся и возрадуюся о Тебе. Веселиться и радоваться есть дело, кажется, не трудное; но веселиться и радоваться о Господе святый Златоуст называет важным делом христианского любомудрия, след., не совсем лёгким и не для всякого удобным, а сам псалмопевец называет это работою, которую должно производить со страхом и трепетом. Работайте, говорит он, Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом (Пс.2:11). След., одно соединение чувства радости с чувством страха так, чтобы одно другому не только не мешало, но наиболее способствовало и усиливало его, составляет уже немалое затруднение. Словом, радость о Господе есть тайна, которую знают одни только праведные, посему-то без сомнения и пророк с предложeниeм о сей радости обращается к праведным: веселитеся о Господе, говорит он, и радуйтеся праведнии и хвалитеся вcи правии сердцем (Пс.31:11); есть подвиг целой жизни, есть наука, которую должно изучать непрестанно: радуйтеся всегда о Господе, увещавает Апостол. Ибо кто радуется о Господе, тот не радуется ни о чем, кроме Господа, тот чужд всего в миpе, всем земным пренебрегает, ни в чём не находит для себя утешения и удовольствия, кроме единого Господа. В нём, как неисчерпаемом источнике, неоскудно почерпает он все свои наслаждения; услаждается, подобно царю Израилеву, Его законом, восхищается Его словами (Пс.118:162), утешается Его делами (Пс.91:5), проповедует Его правду (Пс.50:16), восхваляет Его милость (Пс.30:8), радуется о спасении Его (Пс.19:6). Короче сказать, нет времени, нет места и нет состояния, в котором бы скорбь и огорчение, печаль и смущение могли проторгнуться в его радостотворное сердце, потому что Бог мира и утешения с ним, или, лучше сказать, в нём. Во век возрадуются, говорит пророк о таковых, и вселишися в них (Пс.5:12). Блаженное состояние! Кто не пожелает его? Но для сего нужно оставить радости миpa, прекратить забавы плоти, отказаться от суетных надежд и желаний и прилепиться к единому Богу, и Бог сердца нашего не замедлит подать слуху нашему радость и веселие, и возрадуются кости смиренныя, возвеселится сердце и язык наш, еще же и плоть наша вселится на уповании (Пс.15:9). Братия! Миp сей есть юдоль плача и сетования. Вы сами это знаете и ежечасно чувствуете; не ищите же радости, идеже несть радости; обратитесь лучше к Богу, о котором единое воспоминание приносит сердцу радость. Помянух Бога, говорит Пророк, и возвеселился (Пс.76:4).

Пою имени Твоему, Вышний (Пс.9:3).

Вот новое доказательство пламенной любви псалмопевца и новый способ изъявления благодарности его к Богу Спасителю своему – пение Его имени. В первом случае он поступает по обыкновению всех вообще любителей, которые не удовольствуются тем, чтобы имя и образ любезных им особ сохранять непрестанно в памяти и сердце, часто размышлять и воспоминать об них, живо представлять их слова и дела, места и случаи, в которых и при которых, в таком или другом виде, являлись они в приятных для них отношениях, но непременно хотят, чтобы целый, так сказать, мир об них говорил, об них слышал, и ими восхищался так же, как и они сами, и для того сочиняют в честь их и для своего наслаждения стихи и воспевают песни; а в последнем – подражает он Ангелам, которые со дня своего рождения неумолкно оглашают небо, и иногда и землю, благодарственно хвалебными песнопениями во славу Бога трисвятого. И так, cиe доказательство любви и сей способ благодарности весьма естественны. Но петь имени Вышнего, Которого великолепие, по словам самого же псалмопевца, взятся превыше небес, и Который, по свидетельству тайновидца Иоанна, живет во свете неприступном, и потому никем никогда не был видим, не легко, и в строгом смысле сего слова; едва ли даже возможно. Имя обыкновенно выражает свойства вещи внутренние или внешние, все, или, по крайней мере, некоторую часть оных, условно или буквально, т. е. звукоподражательно, существенно или сравнительно, т. е., когда имя одной вещи переносится на другую по некоторому сходству с первою. Чем более имя будет обнимать собою свойств известной вещи, чем точнее и полнее выражать её природу и отличительные её признаки от других вещей, тем имя будет совершеннее.

Bсe существа и вещи сотворённые могут иметь свои имена, хотя не все совершенные, потому именно, что они сотворены так же, как и мы, след., имеют одну общую с нами черту, по которой, хотя бы ни мы, ни другие не видали их, могут быть, по крайней мере, отчасти познаны если не сами по себе, то чрез сравнение с другими, и потому, наименованы. Но Бог, сотворивший всё, Сам не сотворён и след., не доступен для ума сотворённого и потому непостижим. А если непостижим, то и безымёнен. Правда, Бог Сам благоволил нам открыть в Писании Своё имя, и даже не одно, а многие; но все эти имена не выражают вполне существа и естества Божия, а только различные Его отношения к нам. Таким образом и псалмопевец, когда хочет петь имени Вышнего, будет воспевать не существо и естество Божие, всегда непостижимое и неописанное, а только чудные дела Его, в которых он не мог не видеть Его к себе благоволения. Пою имени Твоему, Вышний.

Пениe и само по себе всегда приятно и усладительно: оно означает довольство нашего духа самим собою и своим состоянием, выражает избыток чувств, возбуждённых и поддерживаемых стройным движением внутренних сил и согласным с ним расположением внешних обстоятельств. Посему-то и апостол Павел говорит о себе: егда благодушествую, пою. Но пениe имени Бога Вышнего, преимущественно пред всяким другим, доставляет поющим и слушающим высокие наслаждения. Ибо Бог наш есть Бог щедрот и всяких утех; Он есть сладость бесконечная, красота высочайшая и благо совершеннейшее. Отрадно сердцу любящего одно представление, одно воспоминание предмета любимого: убелённый сединами старец с особенным удовольствием воспоминает о летах своей юности; чужеземец с наслаждением говорит о своей отчизне и о тех радостях, которые вкушал он там. Но предметы, заимствованные из области чувств, из круга земной жизни, скудны совершенствами и обильны недостатками. Дабы возбудить и продолжить, поддержать и усилить наслаждение ими, необходимо нужно возвышать первые и украшать последние, или, если возможно, и вовсе скрывать, оные, так что всё искусство певца-человека о предметах человеческих в том именно и состоит, чтобы самые неблагоприятные их стороны представить в виде привлекательном, или, умолчав об них вовсе, выставлять на вид во всём блеске и красоте, во всём великолепии и изяществе качества противоположные. Напротив, Бог есть неистощимый источник всех возможных совершенств; здесь певец находит себя совсем в другом положении: он живо чувствует и сознаётся пред собою, что и мысль его низка, и чувство вяло, и голос слаб в сравнении с тем, что созерцает его ум и ощущает его душа.

Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,

В Твоем величьи исчезает,

Как в вечности протекший миг.

сказал один, изумлённый необъятным величием Божиим, певец и сказал справедливо. Коль возлюбленна селения Твоя, Господи, желает и скончавается душа моя во дворы Господни. Исчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во век. Велий Господь наш и величию Его несть конца, сказал другой. Велий eси, Господи, чудна дела Твоя и ни едино слово довольно будет к пению чудес Твоих, восклицает третий. Но чем более чувствует себя певец бессильным изобразить неизобразимое, тем сильнее ощущается в нём потребность наслаждаться изображением своего бессилия, воспарять в беспредельность, погружаться в бездне непостижимого; тем быстрее движется в нём мысль, тем пламеннее становится чувство, тем стремительнее вращается язык, тем сильнее обнаруживается желание тысячекратно рещи: пою имени Твоему, Вышний.

* * *

Да, сколь бы часто и много ни воспевали мы cиe чудное и славное имя Вышнего, но cиe пение никогда не должно наскучить нам, или утомить нас своим единообразием; ибо в сем единообразии совмещаются многообразные, или, лучше сказать, бесчисленные совершенства Единого совершеннейшего Существа всех существ. Посмотрите на Ангелов, сколько тысячелетий непрерывно занимаются они сим пением, и не только не утрудились и не соскучили им, но с каждым днём более и более услаждаются оным и по мере того вкушают радость неизглаголанную и препрославленную. Как много, посему, ошибаются те, которые думают, что жизнь пустынников, обитающих в бесплодных пустынях или лесах дремучих, в удаление от света, от сообщества с людьми и от участия в, так называемых, земных радостях, должна быть крайне скучна и невыносима. О, нет! Они испытывают скуку и смущение только тогда, когда, по свойственной человеку слабости телесной, перестают обращать в устах и в сердце своём сладчайшее имя возлюбленного своего Иисуса; во всякое же другое время, когда они, победив тяжесть плоти, или восторжествовав над искушениями духа злобы, воспевают духом и умом и языком радостотворное имя своего Господа, пустыня для них обращается в небесный рай, а дремучий лес – в едемский сад. Тогда они в изобильной мере вкушают сладость благодатных утешений и нередко бывают в состоянии подобном тому, какое испытал некогда апостол Павел, восхищенный до третияго небесе, не понимавший от восторга – в теле ли он, или вне тела, и однако ж слышавший неизреченные глаголы, их же не леть есть глаголати. Тогда им миp со всеми его радостями представляется жалким и ничтожным, а люди, блуждающие в нём и увлекаемые его прелестями, достойными оплакивания, злополучными жертвами произвольного заблуждения своего. Тогда они, по любви к человечеству, готовы бы были всем и каждому сказать: приидите, и повемы вам вся, елика сотвори Господь душе нашей; приидите и воспойте с нами, как мы с сладкоглаголивым Давидом поем имени Вышнего; приидите и усладите нестерпимую горечь ваших наслаждений нашим пением: вкусите и видите, яко благ Господь, воспеваемый нами, не так как мир, безрассудно ублажаемый вами. Во время молитвы, по свидетельству преподобного Нила Сорского, восхищается ум вне хотения в мысли бесплотных; кипит из сердца присно сладость некая и привлачит человека всего из всего непостижимо на время и время; нападёт на всё тело пища некая и радование, яко же язык плотский не может cие изрещи, дóндеже вся земная пепел и уметы вменит в памяти сей; и егда найдет человеку оная пища, кипящая во всем телеси его, непщует сицевый в он час, яко несть ино что Небесное Царство, точию се (Слов. 2, стр. 25).

Псалмопевец, указав на род и содержание псалма, указывает вместе и на время, в которое воспевает его. Внегда, говорит он далее, возвратитися врагам моими вспять; внегда из немощи и погибнути им от лица Твоего. Т. е. пою имени Твоему, Господи, не тогда только, когда утесняет меня бедствие, преследует злополучие, окружают и наступают враги, но ещё более тогда, когда враги мои обратились вспять, преткнулись и исчезли от лица Твоего (Пс.9:4). Видите и здесь, братия, похвальное любомудрие царя-псалмопевца. Он неподражает тем неблагодарным людям, которые, в то время, когда Бог посылает на них бедствия, когда поражает их мором и гладом, зноем и мразом, пожарами и наводнениями, войною и землетрясениями, поспешно прибегают к Нему, молят Его, прославляют Его мудрость и всемогущество, благость и правосудие; но едва отъемлет Господь руку Свою, едва избавляет их от злоключений их, как они столь же поспешно забывают Его и обращается кийждо во след своея похоти. Так поступали иудеи в разные времена и особенно во времена Судей. Об них сказано в Писании: егда убиваше я Бог, тогда взыскаху Его и утреневаху к Нему. Так поступаем обыкновенно и мы, которых одни только тяжкие злоключения, подобные губительной язве востока, прошлогодней засухе и настоящему голоду, воздвигают, и то не всегда и не всех, на молитву и славословие Господу; но едва прекращаются они, прекращаются и наши славословия и наши молитвы, и мы спокойно возвращаемся к прежним беззакониям и к прежним суетам. Напротив, Богомудрый царь Израиля и в то время, когда опасность миновалась, когда враги его рассеяны, луки и стрелы их сокрушены и самая память их от гневного лица Божия исчезла с шумом, не престаёт воспевать имени Вышнего, прославляет всемогущую десницу Его, сотворившую чудо спасения его. Последуем, братия, лучше примеру Давида, нежели Иудеев. Давид блаженствует на небе во славе Отца Небесного, а Иудеи отвержены и на земле во тьме отца их – диавола, его же похоти творят доныне. Выбор кажется не труден. Средства и цель пред нами.

Яко сотворил eси суд мой и прю мою: сел eси на престоле, судяй правду. Запретил eси языком, и погибе нечестивый; имя ею потребил eси в век и в век века. Врагу оскудеша оружия в конец, и грады разрушил eси, погибе память его с шумом (Пс.9:5–7).

В сих словах псалмопевец объясняет причину почему он находит необходимым славословить и благодарить Бога. Потому, говорит он, славлю Тебя, Господи, что Ты даль мне суд и защиту и воссел на престол, Судия праведный. Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого, имя их изгладил на веки, навсегда. У врага совсем не стало мечей, и города Ты разрушил; погибла память их с шумом. Ничего не может быть справедливее, как сия благодарность и cиe славословие Богу, творящему суд и правду. Но в сем славословии и благодарности достойно особенного замечания то, что пророкодарственный Давид усмотрел правду Божию там, где другой на его месте, быть может, и не подозревал бы её, или нашёл бы только правду свою, а правды Божией вероятно не стал бы даже и доискиваться. Вот обстоятельства, в которых он, как приметно из его собственных слов, в то время находился. Враждебные народы, окружая его царство, многократно вторгались в пределы оного, вносили меч и огонь в мирные селения и разным образом оскорбляли и притесняли его подданных. Но между многими врагами особенно беспокоил его один, который отличался от прочих и своим богатством и могуществом, и многочисленностию войск и неприступностию стен и крепостей и личною храбростию, искусством и опытностию в брани, и сильным влиянeм на других, и наибольшим ожесточением против Давида. Давид всё это знал и видел, скорбел духом и однако ж молчал; он был в cиe время, по его же выражению, яко глух не слышай, и яко нем, не отверзаяй уст своих, или якочеловек не слышай и не имый во устех своих обличения (Пс.37:14); ибо он, подобно тому, как после учил Апостол, не желал воздавать злом за зло, но хотел благим победить злое, не желал также отмщать сам за себя, помня слова Господа: Мне отмщение, Аз воздам, но благодушно предавал судьбу свою и народа своего Богу, судящему праведно (Рим.12:17,19:21). Когда же увидел он, что его великодушие не только не останавливает дерзости и наглости врагов его, но как бы более поощряет оные, что его терпение не только не погашает злобы и ненависти враждующих против него, но паче воспламеняет оные, тогда, в слёзной молитве призвав на помощь Бога, свидетеля неповинности своей и Судию нелицеприятного, исходит на брань, сражается с врагами сильнейшими и многочисленнейшими и побеждает их так, что и память их исчезает с шумом. Казалось бы, что ход сих событий есть самый обыкновенный. Здесь нет ничего ни слишком поразительного, ни особенно чудесного, что прямо бы указывало на сверхъестественную силу Божию, действовавшую в оных. Правда, борьба была не равная, силы малые восторжествовали над бо́льшими; но это нашим любомудрам нисколько не помешало бы изъяснить сии события так, чтобы вся честь победы принадлежала одному только порфироносному победителю, без раздела с кем-либо другим, а особенно с Богом, которого они не видят и которому, относительно участия Его в делах человеческих, так мало верят. Они, без сомнения, нашли бы достаточные к объяснению сей маловажной несообразности средства с последствиями причины то в искусстве и предприимчивости самого победителя, то в отважности и мужестве войск, им предводимых, то в нечаянности нападения, то в быстроте движения, то в обстоятельствах местных, которые прежде были как-то благоприятны для врагов Давида, а теперь вдруг сделались благоприятными для самого Давида, хотя сами в себе ни мало не переменились, то, наконец, в том, то в другом, или в чём бы то ни было, только не в Боге. Вероятно были подобные мудрецы и во Израили, которые, в минуту торжественного его возвращения с места битвы, спешили ему во сретение с своими хвалами и восклицаниями, с своими услужливыми толкованиями и раболепными объяснениями, превозносили его мужество и отвагу, славили его мудрость и проницательность, воспевали его оружие, удивлялись его доблестям, соплетали и силились возложить венок победный на Боговенчанную главу его. Но Давид не был из числа тех людей, которые охотно дозволяют себе и другим утешать их самолюбие и обольщать суетным призраком славы временной, и чрез то теряют славу вечную. Просвещённый верою взор его видел далее и лучше других. Как некогда жёны Израилевы, после знаменитой победы его над Голиафом, напрасно воспели ему: Саул победил тысящи, а Давид тьмы; он приписал cию победу не своей силе и искусству, но единственно благоволению Божию, так и здесь в своей победе он видел только праведный суд Божий, совершившийся над врагами его, а себя признавал не больше, как орудием, употреблённым для произведения суда сего, или, иначе сказать, он видел здесь не свою правду, но правду Божию, чрез него только совершившуюся.

Ты, говорит он, сотворил eси суд мой и прю мою: возсел eси на престол, судяй правду (Пс.9:5).

Как мало людей похожих на Давида, как мало таких, которые бы, подобно ему, способны были прозревать сквозь внешнюю оболочку событий миpa сего во внутренний ход оных, и позади причин видимых усматривать невидимый перст Божий, самовластно движущий и распоряжающий оными. Бог, будучи от века праведен и преподобен во всех делах Своих, творил и творит Свой суд всегда и для всех, и вообще и в частности, и над целыми народами, и над каждым человеком в ежедневных случаях и приключениях жизни их. Но мнoгиe ли примечают сей суд и Сего Судию, неотлучно приседящего и тайным помыслам души их и внешним деяниям воли их и, сообразно с качествами тех и других, изрекающего Свои приговоры о судьбе их? Где премудр, где книжник, где совопросник века сего, который бы, устранив причины второстепенные обстоятельств благоприятных или неблагоприятных для нас, указал нам главного виновника такой или другой перемены оных? Ах! глаголющие себе быти мудри, паче прочих обьюродеша. Мнящиеся вожди слепых быти, сами слепи суть, и, ведя́ за собою других, вместе с ними низвергаются в ров погибельный. Они, по слепоте своей, заставляют нас верить только тому, что, за недостатком зрения, сами они осязать могут руками своими, а что недоступно для чувства осязания их, то решительно отвергать велят, как ночной призрак, или как пустую мечту, и мы им покорствуем. Но как грубо ошибаются они в сем заключении своём! Други мои! сказал бы я им, возьмите целебного коллурия, который подаёт вам Ангел в откровении Иоанновом, помажьте им очи свои и потом взгляните на мир Божий, окружающий вас, не видите ли, как всё в нём живёт и движется силами невидимыми, а для невидимых сил надобно предположить и движителя невидимого; почему же вы, подчиняя Ему всё, хотите исключить только самих себя из-под Его влияния? Нет, возлюбленные братия, о Нем мы, по Апостолу, живем и движемся и существуем, так же, как и всё остальное в миpе видимом и невидимом в Нем всяческая состоятся, состоимся и мы; Его суд и правда есть всеобщий закон для всего сущего на земле и на небе, стрежемся под сим же законом и мы, да прейдём некогда в свободу чад Божиих. Востани убо, Господи, и суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех, мы же людие Твои и овцы пажити Твоея, исповемыся Тебе во век, в род и род возвестим хвалу Твою (Пс.78:13).

Суд для Бога Всемогущего и Всеведущего не составляет труда: Ему стоит только воссесть на престол, изрещи единое слово или даже бросить один только взгляд, и тогда всё по Его слову и мановению совершается. Послушайте, как описывает Его пророк: возсел eси на престоле, судяй правду, говорит он, запретил еси языком и погибе нечестивый, имя его потребил eси в век и в век века. Врагу оскудеша оружия в конец и грады разрушил eси, погибе память его с шумом (Пс.9:6–7).

Видите, что Бог едва только воссел на престол суда, изрёк слово прещения, как нечестивый погиб, имя его потребилось, оружия не стало, грады разрушились и память его исчезла с шумом. Или, по другому изображению того же псалмопевца: едва Он сокроет лице Свое, как всё приидет в смятение; едва отъимет дух от живущих тварей, как все они умрут и в персть свою возвратятся; едва взглянет на землю и она затрепещет; едва коснётся гор и они воздымятся (Пс.103:29:32). Но то и другое изображение, как составленное человеком и для человеков, след., человекообразно и применительно к действиям человеческим, необходимо требующим большого или малого времени для своего совершения, в чём Бог вечный, как Творец времени, живущий и действующийвне условий времени, не имеет никакой надобности, при всей выразительности своей, слишком ещё недостаточно, для означения во всей полноте, изумительной и непостижимой быстроты судопроизводства Божия. Суд Божий есть суд мгновенный, так как и всякое действие Божие, не смотря на необъятную огромность и величие своё совершается в одно мгновение ока. Богу, собственно говоря, для произведения суда, не нужно ни восходить на престол, ни выслушивать подсудимых, ни разбирать дела и призывать свидетелей, ни соображать с законом, но Его Божественный ум, созерцающий вся сущая от века и имущая быти напоследок, испытующий сердца и утробы человеков, и несодеянная их, якоже содеянная видящий, одним взглядом, быстрейшим самой молнии, объемлющий весь состав дел человеческих с их началами и побуждениями, с их причинами и последствиями, одним также мгновенным приговором совершает и весь Свой суд. Если же в Писании, как и в настоящем псалме, говорится, что Бог восседает на престол и обращает к кому-либо слово прещения или гневный взор Свой, что разгибаются пред Ним книги, и призываются Ангелы и все святые в качестве свидетелей, что Он уже пpиeмлет оружие и мещет стрелы в сопротивников, то сим означается в первом случае, что мера долготерпения Божия для них исполнилась, и настало время суда и наказания, а в последнем – что сей суд и наказание уже совершаются. О, если бы глубже постигли мы и точнее изучили тайну суда Божия, совершающегося и имущего совершиться над сынами человеческими, то верно не стали бы обижать и злословить друг друга, притеснять бедных и беззащитных, расхищать домы вдов и сирот; верно одни из нас перестали бы надеяться на силу и богатство свое, на покровительство Высших, на защиту сильных земли, а другие роптать и унывать в своих бедствиях и злоключениях. Ибо всем нам есть Господь.

Господь во век пребывает: уготова на суд престол Свой. И той судити имать вселенней в правду, судити имать людем в правоте (Пс.9:8–9).

Пророк, указав на суд Божий над врагами своими – суд страшный и поразительный, окончившийся для них не только сокрушением их оружия, разрушением твердынь их и наконец постыдным бегством и уничижением их, но и истреблением самой памяти их от земли живых, указывает вместе на подобный суд и для всех тех, которые, подобно врагам Давидовым, будут притеснять бедных, оскорблять беззащитных, обижать невинных, гнать и преследовать праведных. Господь, говорит он, во век пребывает: уготова на суд престол Свой (Пс.9:8). Не думай, нечестивый, что ты один можешь ускользнуть от праведного суда Божия, хотя никто из подобных тебе не избежал оного: каратель твой ещё жив, и никогда не престанет жить, мститель твой выну пред тобою, ибо Он вечен и неизменен. Всё преходит, всё разрушается от времени, всё обетшавает и всё изменяется, но Он всегда тот же, и лета Его не оскудевают. Аз Господь Бог ваш, свидетельствует Сам Он о Себе, и не изменяюся. Каков Он был вчера, таков и теперь, таков будет и после в бесконечные веки. Каков же был Он вчера? Оглянись для сего назад, посмотри на тех, пути коих ублажаешь ты в сердце своём и столь спешно по ним шествуешь, и скажи мне, где они и что они ныне? Где посмеивавшиеся праведному Ною, егда проповедаше покаяние и строяше ковчег в убежище от предвозвещаемого им потопа? Где наглые притеснители Авраама и Лота? Где дерзновенные оскорбители Моисея и Аарона? Где Фараоны и Ахаавы, Навуходоносоры и Антиохи, Ироды и Пилаты, Нероны и Иулианы? Что сталось с их устами, глаголавшими в высоту, и языком, преходившим по земли? Что с их пышностию и великолепием, изумлявшими мир, с их славою и могуществом, приводившими в трепет народы, что, наконец, с их мечтами и замыслами горделивыми, не вмещавшимися на земле, но восходившими выше небес и самому престолу Вышнего соприкасавшимися? На все сии вопросы и другие подобные им пророк отвечает одним событием, которого сам был очевидным свидетелем: видех, говорит он, нечестиваго превозносящася и высящася, яко кедры ливанския, и мимо идох, и се не бе, и не обретеся место его; ибо участь одного есть участь всех. Всех их десница Господня низложила в прах и самые следы бытия их на земле свеяны с лица земли бурным дыханием Вседержителя и сглажены грозным шествием праведнаго суда Его. Хочешь ли знать, каков сей Судия теперь, не изнемог ли Он в низложении врагов Давидовых, не ослабела ли ревность Его по правде и истине, не погасло ли мщение Его против сопротивников? Воззри окрест себя и приникни слухом твоим к вещаниям Слова присноживотного: не слышишь ли, как Он взывает в нём и ныне, так же как прежде: Мне отмщение, Аз воздам? не видишь ли, как враги Креста Христова, ежедневно и ежечасно ополчающиеся против святой Его Церкви и избранных чад её, то с той, то с другой стороны подходящие к ней, с огнём и мечём, с угрозами и ласкательством, с соблазнами и искушениями устремляющиеся на неё и под самые основания её подкапывающиеся, какою-то невидимою силою отражаемые и поражаемые, ежедневно и ежечасно падают и сокрушаются, яко сосуды скудельничи, а Церковь, яко столп и утверждение истины, стоит непоколебимо, а праведники, яко гора Сион, не подвижутся во век? Чья же это сила, отражающая и сокрушающая сих врагов церкви Божией? Верно Того, Кто сказал: на семь камени созижду Церковь Мою и врата адовы не одолеют ей; верно Того, Кто изрёк: ныне суд миру сему и князь мира сего изгнан будет вон; верно Судии живых и мёртвых, невидимого, но видимо совершающая суд Свой. Желаешь ли, наконец, предвидеть, каков будет Судия сей после и всегда? Послушай о сем Пророка. Он говорит, что судящий Господь не только пребывает во век, но и престол Свой уготовал на суд, а если уготовал, то верно не напрасно уготовал, если уготовал на суд, то значит и будет судить; ибо Бог не яко человек колеблется, ни яко же сын человеческий изменяется; не только действия Его, но и слова́ и намерения Его не бывают втуне и вся, елика речет, сбудутся, и елика совещает во уме Своем, приидут во время свое. Кого же и как будет судить? Судити имать вселенней в правду, отвечает Пророк, судити имать людем в правоте (Пс.9:9). Итак, тщетна надежда наша и напрасно ожидание наше особенного и исключительного для нас снисхождения. Закон правды есть общий для земли и для неба, для времени и для вечности. Бог праведный как здесь, так и там, как по сю сторону гроба, так и за гробом будет судить нас праведно: судити имать вселенней в правде и людем в правоте и воздати комуждо по делом его, блага или зла, яже с телом содела. Он не заменит правосудия милосердием, ниже милосердия оставит ради правосудия, напротив, то и другое как было, так и будет соединено в Нём вечно и неразрывно: милость и истинна, говорит пророк, сретостеся в Нём, правда и мир облобызастася; иначе сказать, Бог никогда не престанет быть Богом, Богом праведным и вместе милосердым, милосердым и вместе правосудным. Господь, пребывает во век.

И бысть Господь прибежище убогому и помощник во благовремениих в скорбех (Пс.9:10).

Отрадное убежище и пристань безопасная! Кто не пожелает укрыться в них от бурь и треволнений житейских? Кто не поспешит к сему Помощнику, всегда готовому и всегда надежному? Но увы! Вход в cию благоотишную пристань и убежище и свободный доступ к сему верному Помощнику открывает пророк только убогому. Господь, говорит он, прибежище убогому и помощник во благовремениих в скорбех. Значит, богатые, не допускаются и не могут быть допущены сюда. Но какие разумеются здесь богатые? Конечно не такиe, каковы были Иов и Авраам, Исаак и Иаков, Иоаким в Вавилоне и Иосиф в Иерусалиме и подобные им, которые и при богатстве своём всегда жили в помощи Вышнего и обитали в крове Бога небесного, так что и Сам Бог называл Себя по преимуществу Богом их: Аз есмь Бог Авраамов, говорит Он, Бог Исааков, и Бог Иаковль, но тaкиe, каковы были два евангельских богача и каковы были Анания и Сапфира, которые собирали богатство себе, а не в Бога богатели больше надеялись на суетные блага миpa сего, нежели на Бога всё содержащего, тaкиe, о которых пишет Апостол к Тимофею: богатым в нынешнем веце запрещай не высокомудрствовати, ниже уповати на богатство погибающее, но на Бога жива, дающаго нам вся обильно в наслаждениe (1Тим.6:17). Впрочем вы лучше о сем можете судить по убогому, о котором упоминает пророк. Кто же этот убогий? Кто хотя сколько-нибудь ознакомился с языком и свойствами пророка, тот без труда узнает в лице сего убогого самого пророкоцарственного Давида. В другом месте он сам себя ясно называет таковым и только другими словами, но ту же мысль повторяет, какую и здесь высказывает. Аз же нищь есмь и убог, Господь попечется о мне. Помощник мои и Защититель мой eси Ты, Боже мой (Пс.39:18). Как! подумает иной: могущественный царь Израилев, победитель многих народов, обладатель земли точащей мёд и млеко, обитатель великолепного дворца кедрового, коего сокровищницы были полны злата и сребра, домашняя утварь из слоновой кости, одежда из пурпура и виссона, венец сиял драгоценными камнями, мог ли быть нищим и убогим? Так, возлюбленные! Он всё это имел и, не смотря па то, называл себя нищим и убогим, и называл искренно и нелицемерно, почему? потому, что вся сия вменял, подобно Апостолу, тщету быти. Он знал и совершенно уверен был, что всё это ничтожнее праха и слабее тени преходящей и мгновенно исчезающей, и что одна только добродетель составляет для нас надёжную собственность. А что добродетель составляет нашу неотъемлемую собственность, то это видно из того, что куда бы мы ни пошли, везде её с собою носим, блага же миpa сего не всегда и не все можем носить с собою; но что ближе к нам, то и собственнее нам, след., добродетель собственнее нам, нежели богатства; потому что она всегда ближе к нам, а приближение её приближает к нам и Бога с Его всесильною помощию и готовым заступлением. Послушайте, что пророк Иcaия обещает добродетельному. Тогда воззовеши, говорит он ему, и Бог услышит тя, и еще глаюлющу ти, речет: се npиидох (Ис.58:9). Видите, как близок Бог к тем, которые приближают к себе добродетель, устранив от себя всё, что препятствует сему сближению. Посему-то и Давид, при всём богатстве своём царственном, забывает о богатстве и называет себя нищим и убогим; при всём обилии средств к защите вещественных, почитает себя беззащитным, дабы, стяжав чрез cиe добродетель смирения и упования на Бога, стяжать вместе с нею и помощь Божию. Он имел коней и колесницы, opyдиe и воинов, укреплённые лагери и ограждённые высокими стенами города, но не сказал: мне были убежищем кони и колесницы, оружие и воины, лагери и стены, а что? Господь прибежище убогому, сказал он. Он поставил меня в безопасности, Он покрыл меня щитом Своим в день брани, Он Своею силою укрепил слабые мышцы мои и сокрушил врагов. Иным служат убежищем хитрости; но употребление хитростей не всегда и не везде удобно: оно требует места и времени и бесчисленного множества других благоприятных обстоятельств, а часто одно из них уничтожает выгоду всех прочих и убежище превращает в гибельную засаду, напротив, убежище, доставляемое Богом, тотчас и готово, и всегда верно, если только мы искренно и усердно ищем его. Здесь не нужно переходить с места на место, не нужно выжидать и изыскивать благоприятного времени, не нужно прибегать к таким или другим уловкам и изворотам, а можно и сидя в доме, и во всякое время, и без всяких побочных соображений избавиться от опасности, получив помощь от Господа спасающего; ибо Помощник наш всегда и везде близ нас и никто и ничто не воспрепятствует Ему ниспослать нам Свою помощь, когда Он только восхочет. Бог приближаяйся Аз есмь, глаголет Господь, а не Бог издалеча (Иер.23:23). Сто́ит только из глубины души и с сокрушённым сердцем воззвать к Нему о помощи и Он непременно пошлёт её; ибо близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет. Спаси ны, Господи, и мы вопием к Тебе; ибо враги спасения нашего, яко пси мнози, обышедше обыдоша нас, а мы только именем Твоим противляемся им. Прииди убо, не закосни.

Господь бысть Помощник во благовремениих, в скорбех (Пс.9:10).

Помощь благовременная, помощь, оказанная в то время, когда мы наиболее имеем в ней нужду, когда силы наши изменяют нам, а угрожающее нам бедствие своею огромностию готово подавить и сокрушить нас, когда и последний луч надежды к избавлению от оного погасает во мраке скорби и отчаяния, есть помощь двойная: здесь мы вдвойне чувствуем себя счастливыми – и потому, что избавились от бедствия, и потому, что избавились в такое время, когда собственные силы наши истощились и оставили нас в безнадёжном состоянии. Минувшая скорбь возвышает цену настоящей радости. Это тоже, что и чаша студёной воды для человека, томимого зноем и жаждою, тоже, что и укрух хлеба для человека, истаявающего от глада. В другое время вода и хлеб не составляют еще богатого угощения: душа в сытости сущи, говорит премудрый, и сотам ругается (Притч.27:7), но во время глада и жажды это суть такие блага, с которыми ничто в мipe сравниться не может. И вы знаете, слушатели, как высоко ценит их Сам Иисус Христос, когда за одно cиe благодеяние, сделанное во имя Его, обещает Царство Небесное. Столь важна и драгоценна помощь во благовремениих, в скорбех, и человеколюбивый Господь всегда и всякому готов ниспослать её, если только желающие обрести её будут столь же ревностно искать, столь же искренно просить и твёрдо надеяться как и благочестивый царь Израилев, ибо, по непреложному закону правды Божией, в раздаянии даров благости Отца Небесного, только просяй приемлет и ищай обретает оныя, и притом просяй и ищай не просто, а с верой и упованием, ничтоже сумняся, сумняйся бо, по словам апостола Иакова, уподобися волнению морскому, ветры возметаему и развеваему, а на зыбких волнах моря возможно ли утвердить что-либо прочно и надежно? Таковый человек, продолжает тот же Апостол, да не мнит, яко приимет что от Бога: муж бо двоедушен не устроен во всех путех своих (Иак.1:6–8). И человеки человекам когда хотят подать руку помощи, требуют от них безусловного к себе доверия и беспрекословной покорности, тем паче нужно иметь то и другое в отношении к Богу. Это такое ycловиe, без которого никакая помощь не возможна, или недействительна. Но человекам, при всем их желании помочь страждущим собратиям своим, и при всём доверии и покорности ищущих сей помощи их планам и распоряжениям, не редко приходится только пожалеть вместе с ними о своём бессилии, поскорбеть о их несчастии, посетовать на неожиданно встретившиеся препятствия и подосадовать то на тех, то на других виновников злополучия, без всякой пользы для страждущих, с единственным намерением прикрыть и оправдать самих себя, между тем как Бог всегда есть верный и надёжный Помощник для всех призывающих Его. Ему ничто не воспрепятствует, ничто не остановит Его в исполнении Своих намерений; ибо Он всемогущ и независим, а человек, во всём завися от Бога, от людей и обстоятельств, его окружающих, не волен часто ни в самом себе, ни в своих силах и способностях; его часто одно слабое дуновение ветра останавливает на пути препятствий. Оттого помощь Божия всегда сильна и действительна, благопоспешна, и благовременна, между тем как помощь человеческая редко благовременна, чаще недействительна, ещё чаще, или лучше сказать, всегда опасна и не надёжна. По сей причине в Св. Писании повсюду внушается не возлагать надежды на человеков, а на одного только Бога надеяться; всюду ублажаются надеющиеся на Бога, а порицаются надеющиеся на человека. Так Псалмопевец убеждает: не надейтеся на князи и на сыны человеческия, в них же несть спасения: изыдет дух его и возвратится в землю свою: в той день погибнут вся помышления его. Блажен муж, ему же есть Бог Иаковль помощник его, упование его на Господа Бога своего (Пс.145:3–5); и в другом месте Он же восклицает: благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека. Благо есть уповати на Господа, нежели уповати на князи (Пс.117:8–9). Проклят человек, иже надеется на человека, говорит пророк Иepeмия, и утвердит плоть мышцы своея на нем, и от Господа отступит сердце его, но благословен человек, продолжает он, иже надеется на Господа и будет Господь упование его (Иер.17:5–6). И так, возлюбленные братия, посетят ли вас скорби и болезни, постигнут ли бедствия и злоключения, пpиидут ли на вас вся злая от земли или неба, от злобы человеческой или от козней диавольских, будьте осторожны и внимательны к самим себе, не ищите себе помощи в людях, а в Боге – всегда готовом помощнике во благовремениих, скорбех, а если и в людях обрящете cию помощь, то взирайте на них не как на помощников и избавителей своих, но как на избранные орудия силы Божией, действующей в них к избавлению вашему, и упование ваше не погибнет до конца. К сему призывает вас псалмопевец, который сам, обретши в Боге помощника себе, желает вместе, чтобы и другие тоже обретали в Нём и на Него Единого возлагали надежду свою, и потому к славословию за помощь ниспосланную присовокупляет увещание:

И да уповают на Тя знающии имя Твое, говорит он далее, яко не оставил eси взыскающих Тя, Господи (Пс.9:11).

Любвеобильное сердце праведника не хочет наслаждаться благом приобретённым одно, но спешит разделить оное с другими и указывает к тому верное средство. Какое же cиe средство? Познание Бога и твёрдое на Него упование: да уповают на Тя знающии имя Твое, говорит он. И действительно, знающие Бога и на Него уповающие всегда имеют в Нём надёжную помощь и защиту, безопасное убежище и стену несокрушимую, которая не только обещает освобождение от находящих зол, но и при виде их ни мало не позволяет возмущаться ими. Ибо кто отрешил себя от привязанностей земных, всецело предался водительству Божию, тот не только усвоил себе скорее избавление от всякаго рода бедствий и злоключений, но и среди самых бедствий и злоключений не страждет и не возмущается, укрепляемый надеждою на помощь свыше. Так три еврейские отрока, поверженные в пещь Вавилонскую, не только освободились от сей пещи, но и в то время, когда пребывали в ней, оставались невредимыми и радостно воспевали хвалу Богу, преложившему для них пламень огненный в росу прохладную.

* * *

Пророк, возбуждая в нас надежду и упование на Бога, не довольствуется своим только убеждением, но и приводит в подтверждение оного историю, указывая общим выражением на все те случаи и обстоятельства, в которых являл Бог всесильную помощь свою взыскующим Его. Яко не оставил eси, говорит он, взыскающих Тя, Господи. В сем случае Давид поступает точно так же, как и поступил в подобном случае премудрый сын Сирахов. Воззрите, говорит последний, на древния роды, и видите, кто верова Господеви и постыдеся, или кто пребысть в страсе Его и оставися, или кто призва Его, и презре и (Пс.2:10)? Но спросят иные: как взыскуется Бог вездесущий: если Бог везде, то значит и при нас, а если везде и с нами, то казалось бы и нет надобности искать Его. Правда, Бог всегда и везде с нами, но мы, к несчастий, не всегда и не везде с Ним, или лучше, весьма редко бываем с Ним и в Нем, а иные, может быть, и никогда. Бог, по милосердию Своему, непрестанно стоит при дверях сердца нашего и ударяет в оные, подобно нищему, прося, как милости, впустить Его под кров, Им Самим и для Себя устроенный, дабы Он присутствием Своим очистил и освятил его и нас облаженствовал, а мы, как жестокосердые богачи, Ему в том отказываем. Се стою, взывает Он, при дверех и толку, да аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним и той со Мною, а мы на cиe кроткое воззвание Господа нашего горделиво ответствуем: богаты есмы и обогатихомся и ничесоже требуем; отступи от нас, путей бо Твоих ведети не хощем. Бог, подобно отцу чадолюбивому, непрестанно стремится к нам, дабы помочь нам и отвратить нас от пути погибельного, но грехи наши непрестанно Его отдаляют от нас и разлучают с нами; они-то сограждают то ужасное средостение между Богом и нами, которое препятствует Ему приближаться к нам и спасительно действовать на нас. Еда не может рука Господня спасти вас, вопрошает пророк Иcaия, или отягчил есть слух свой, еже не услышати вас. Но грехи ваши разлучают между вами и между Богом и грех ради ваших отврати лице свое от вас, еже не помиловати вас (Пс.59:1–2). И так, при всей близости Бога к нам, мы всегда почти далеки от Бога и потому всегда должны искать Его. Но как и чем? Усердной молитвою, непрестанным стремлением к Нему и всецелым отрешением себя от всего земного и житейского. Ибо, как часто случается, что мы, имея вещь пред глазами и даже в руках своих, ищем её то там, то здесь, то в том месте, то в другом, бегаем, суетимся и всё-таки не находим того, чего ищем, хотя искомая вещь у нас пред глазами и в руках наших. От чего же это случается? От того, что мысли наши в cиe время заняты бывают другим предметом, а потому и глаза ничего не видят, кроме сего самого предмета. Так же точно, когда ум и сердце наше будут обращены на предметы земные и житейские, когда будут заняты и прилеплены к ним всем своим вниманием: тогда сколько бы мы ни искали Бога, не найдем Его и даже не заметим Его присутствия при нас, ибо, по словам Христовым, только чистые сердцем, т. е. те, у которых сердце ничем кроме Бога не занято, узрят Бога. Как при искании благ земных мы не довольствуемся тем, что сами ищем, но просим и других помочь нам в том, и не редко бывает, что чего не могли мы найти одни, то находим при пособии других; так еще более при искании блага высочайшего, каков есть Бог, а в Нём и всех прочих благ духовных, мы должны молить и просить других о содействии нам своими молитвами и настававшими, убеждениями и увещаниями. Вот почему апостолы, при всей высокой святости своей и личном дерзновении к Богу, просили о содействии им в деле благовествования слова Божия молитвами не только равных себе, но и низших себя – самых учеников своих, между коими, как новообращенными, конечно были и грешники. Так, апостол Павел пишет к Римским христинам: споспешествуйте ми в молитвах о мне к Богу (Рим.15:30); он же к Солунянам: молитеся и о нас вкупе, да Бог отверзет нам двери слова (Кол.4:3). Тоже и у других апостолов. Но искания благ земных, при всём множестве и единодушном усердии, не редко остаются бесплодными, напротив усердные искания благ духовных никогда не бывают тщетными.

Пойте Господеви, живущему в Сионе, возвестите во языцех начинания Его. Яко взыскали крови их помяну, не забы звания убогих (Пс.9:12–13.)

Сими словами от общего описания правды Божией, обыкновенно открывающейся в защите притеснённых и обиженных и имущей некогда торжественно открыться в суде над целою вселенной, о чём Пророк говорил в предыдущих стихах, теперь переходит он к частному случаю – именно к недавнему и неожиданному избавлению его самого от врагов сильных и многочисленных, и переход сей ясно показывает, как живо чувствовал он оказанное ему благодеяние и как сильно убеждён был в истине, им возвещаемой. Его язык был только отголоском сердца благодарного, его уста изрекали только то, чем полна была душа его. Посмотрите, какие благодатные токи излились от полноты сей: пойте Господеви, взывает восторженный пророк, живущему в Сионе, возвестите во языцех начинания Его. Пророк не довольствуется тем, что сам воспевает хвалы Богу творящему суд и правду, но хочет, чтобы и все другие – целые сонмы народов, обитающих на земле, соединили голоса свои с ним в один хвалебный гимн Господу, живущему в Сионе; хочет, что бы благодарственная песнь его слышима была не только в пределах царства Израильского, но и на всех концах миpa подлунного, не между Евреями только, но и между язычниками: возвестите во языцех начинания Его, прибавляет он. Таково свойство истинной, а не лицемерной благодарности! Она не может долго сокрываться и удерживаться во глубине сердца одушевляемого ею, но подобно быстрому потоку, проторгшемуся сквозь плотину, стремительно изливается во внешность и легко сообщается всему, что только может понимать её и принимать в ней какое-либо участие. Тщетно запрещает небесный врач Иисус исцелённым от Него больным, чтобы они никому не открывали о своем чудесном исцелении: исцелённые, будучи движимы естественным чувством благодарности, скоро забывают запрещение Его и невольно делаются повсеместными проповедниками совершенного над ними чуда и славы Чудотворца смиренного. Напрасно Иудейская синагога запрещает слепцу Иерихонскому говорить об Иисусе, угрожая ему в противном случае всем, что было страшно для Иудея: слепец не внемлет её и угрозам и прещениям и ещё вящше прежнего возвещает всем и каждому, что Иисус Назарянин брением от плюновения отверз ему очи, и се ныне не видевый от рождения видит. В таком же состоянии был и псалмопевец, когда повелевал певцам Израилевым воспевать хвалебные песни Господу, благодеявшему ему, и возвещать дела Его даже во языцех. Пойте Господеви, взывал он, живущему в Сионе и возвестите начинания Его во языцех. Но вот что удивительно в словах псалмопевца: он своего Господа называет живущим в Сионе, а что такое был Сион? Сион была гора, на вершине которой сначала стояла скиния Давидова, а потом храм Соломонов, при подошве же и на скате оной построен был Иepyсалим, почему и называется в Писании дщерию Сиона, как будто бы он вышел из недр Cиoнa, или, что тоже, родился от горы сей. И так, жить в Сионе или на Сионе значит тоже, что жить в Скинии или во храме, след., Давид думает и думает, без сомнения, непогрешительно, потому что думает не сам по себе, а по внушении Духа Божия, что воспеваемый им Господь, не смотря на то, что есть Господь неба и земли, беспредельный, вездесущий, безтелесный, невместимый, обитает в Сионской Скинии или в походном храме Иудейском. Что бы подумали о Богомудром Давиде наши мнимо-духовные христиане, если бы надлежащим образом поняли то, что так, по-видимому, усердно читают и поют, а некоторые даже знают и на память? О! верно бы не возлюбили его за одно cиe выражение, столь несогласное с их образом мыслей, а у него таких выражений и очень много, например: Господь во храме святем Своем, говорит он в псалме (Пс.10:4); услыша Господь от храма святаго Своего (Пс.17:7); блажен, иже вселится во дворех Твоих и исполнится во благих дому Твоего: свят храм Твой и дивен в правде; (Пс.64:5), верно причислили бы и его так же, как и нас грешных, к невежественной толпе идолослужителей. Но остановитесь, высокоумные певцы псалмов Давида, всегда учащиеся и никогда же в разум истины могущие приити: Пророк Божий будет говорить с вами. Знаю я, вещает он, что Господь вездесущ; ибо на всяком месте владычествия Его, невместим; ибо и небо небесе не довлпют Ему, и духовен; ибо верю, что от Духа Его никуда не возможно ни убежать, ни сокрыться: но, не смотря на то, свидетельствую вам, что Он, по милосердию Своему, обитает на Сионе в Скинии и во всяком храме, посвящённом Его имени, и, свидетельствуя cиe, имам свидетельство от Самого Бога, избравшего cиe место в покоище Себе; ибо Он Сам глаголал ко мне: Сиона избрах в жилище Себе. Сей покой мой во век века, зде вселюся, яко изволих и (Пс.131:14). Знаю также, что не только какой-либо храм, но и целая вселенная слишком тесна для беспредельного существа Божия, вся содержащего и ничем не объемлемого; ибо Велий Господь наш и величию Его несть конца, но, не смотря на то, верю и утверждаю, что Господь живёт во храме Своем Своею благодатию и Своим благоволением, а потому смело называю его домом Господним; благоговейно приступаю к нему и поклоняюся Ему. Вниду в дом Твой, глаголю ко Господу в молитве моей, и поклонюся ко храму святому твоему во страсе Твоем. Не говорите ли вы и сами, что в вас самих обитает Господь, но думаете ли вы, что ваше тело и даже душа ваша гораздо пространнее и достойнее для обитания Господа, нежели храм рукотворённый? О, нет! несравненно теснее и непоместительнее его; ибо вы заблудили от пути правды и святыни, а всякая неправда не только не допускает Бога, вселиться в нас, но и приблизиться к нам. Как дым отгоняет от улья пчёл, так и смрад греховный отгоняет от человека Бога всесвятого.

* * *

Да и телеса и души истинно святых мужей не столь же ли малопоместительны для пpиятия Бога беспредельного, как и всё в миpe сотворённом, и однако ж Бог беспредельный действительно обитает в них: вселюся в них и похожду, глаголет Господь. Как же помещается в них невместимый Господь? Без сомнения, не естеством и существом Своим, а Своею благодатною силою и Своим особенным благоволением к ним. Так, возлюбленный брат, в сем же самом смысле, а не в другом каком-либо, говорит апостол Павел христианам, приявшим в Таинстве Крещения Духа Святого: не весте ли, яко телеса ваша храм живущаго в вас Духа Святаго суть? и в другом месте: храм Божий есте вы и Дух Божий живет в вас. В сем же смысле называет и пророк Бога Господом, живущим в Сионе. В сем же, наконец, смысле говорим и мы, что Господь обитает в церквах или храмах христианских тем больше, что и самый Сион, по изъяснению апостола Павла в Послании к Евреям, означает церковь христианскую: приступисте, говорит он еврейским христианам, к Сионстей горе, торжеству и церкви первородных, на небесех написанных (Евр.12:22–23). Но в христианских храмах имеется нечто и особенное и притом весьма важное, почему должно называть их жилищем Божиим, и не только вступать и пребывать в них, по и приближаться к ним не иначе, как с крайним благоговением и достодолжным уважением к обитающему в них Господу. Что же это такое? Тело и Кровь Христовы, ежедневно предлагаемые и выну пребывающие в них на бескровных жертвенниках, в вещественных видах хлеба и вина в снедь верным. Как во Христе Иисусе, по словам Апостола, обитало Божество телесне, почему он и называет Его Великим Богом и Спасом нашим, так и в вещественных видах, действием Духа Святого преложенных в самое Тело и Кровь Его, та же полнота Божества обитает во всей Своей силе. След., и по сей одной причине христианские храмы суть таинственные вместилища Божества. О! сколь велико благоснисхождение к нам Господа, благоволившего обитать не на небе только с Ангелами, но и на земле с человеками, не на Сионе только и в Иерусалиме с избранным народом Своим, но и на каждом месте и в каждом храме, посвящённом и освящённом во имя Его, с нами, которые были некогда тьма, а ныне соделались свет о Господе, прежде были дальними от Бога и чуждыми от заветов и обетований Его, а ныне стали ближними к Нему, были прежде естеством чадами гнева, а теперь благодатию Христовою соделались сынами Божиими, иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася (Ин.1:13). Пойте убо и вы, братия, Господеви, живущему во храмах ваших, яко же в Сионе, или еще паче Сиона, добре пойте Ему со восклицанием не уст только своих, но наипаче души и сердца вашего, да не будете подобни тем, о которых сказал Господь чрез пророка своего: приближаются Мне людие сии усты своими и устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене, да не лишитесь и вы, яко же они, благодатного общения с Ним.

Но пророк Израилев повелевает не только петь Господеви, но и возвещать начинания Его во языцех, неведущих имени Его, для чего это? Для того, чтобы слава благопромыслительного смотрения Божия о людях Своих, подобно лучезарному солнцу, озарила все концы земли и рассеяла мрак неведения языческого. Потщитесь и вы, возлюбленные, не только сами славословить Господа, но и подвизать и поощрять кийждо искреннего своего – родители детей, господа рабов, начальники подчинённых своих на славословие Господу, потщитесь всяким образом просвещать заблуждающих в злобе, наставлять невежествующих и удерживать бесчинствующих, да тако все, как вы, так и они, они чрез вас, а вы чрез них, соделаетеся причастниками Божественной славы в славном Царствии Христовом. Прославляющая Мя прославлю, глаголет Господь. Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Отца Моего; иже на небесех. Помните, возлюбленные, и всегда, по возможности, старайтесь исполнять утешительную заповедь апостола Иакова. Братия, говорит он в заключении своего Послания, если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его: тот знай, что обративший грешника от ложнаго пути его, спасет душу от смерти и покроет множество грехов своих и его. Какая высокая награда за обращение единого грешника! что же будет за обращение многих? И кому не лестно получить её? Гоните убо, да постигнете, ищите и обрящете. Господь сил да совершит Свою всемогущую силу в немощи вашей и покорит сатану под нозе ваши.

Яко взыскаяй крови их помяну, не забы звания убогих (Пс.9:13).

Слова сии составляют часть 13-го стиха, изъяснение которого вы слышали в прошедшей беседе нашей, и служат подтверждением предыдущей мысли пророка. Там увещевал пророк прославлять Господа, живущего в Сионе и возвещать дела Его даже среди язычников, а здесь выставляет на то причину: яко взыскаяй крови их, говорит он, помяну, не забы звания убогих, т. е. потому должно прославлять Господа и возвещать дела Его, что Он взыскует кровь убогих, помнит её и не забывает их призывания. Но что значит: взыскивать кровь? Объяснение на это выражение находим мы в словах Самого Бога, сказанных Ною и сынам его. Крови вашей, душ ваших, глаголал им Бог, от руки всякаго зверя изыщу ея, и от руки человека брата изыщу ея. Проливаяй кровь человечу, в ея место его пролиется: яко во образ Божий сотворих человека (Быт.9:5–6). След., взыскивать или изыскивать кровь, в отношении к Богу, означает: требовать отчёта в пролитии крови человеческой, или, что то же, человекоубийстве, и мстить за то праведным отмщением. Сей закон правосудия Божия неизменно соблюдается от самых первых дней миpa. Так, едва Каин пролил неповинную кровь брата своего Авеля, как уже Бог вопрошает его: где есть брат твой Авель? что сотворил еси cиe: глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли (Быт.4:9–10), и вслед за сим определяет ему наказание. Едва также Давид, ослеплённый своею, страстию, совершил убийство несчастного Урии, как Бог посылает к нему пророка Нафана обличить его в сем злодеянии, и хотя Давид за искреннее своё раскаяние получил прощение, однако ж не избежал наказания, Посему-то и в покаянной своей молитве он молит Бога избавить его от кровей, т. е. от греха человекоубийства. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего, взывал он в ней. Словом, всюду, где только проливалась кровь человеческая, вслед затем являлось и скорое или медленное отмщение Божие. Так, кровь Навуфея вызвала мщение Бoжиe на Ахаава и весь дом его; кровь Еврейских младенцев – на Фараона и Египет, кровь Вифлеемских детей и Иоанна Крестителя – на всё племя Иродов, кровь И. Христа и апостолов – на весь народ Израильский, кровь христианских мучеников – на царей и властей языческих. Отсюда образовалось у Евреев выражение: муж кровей, т. е. человекоубийца, самое поносительное. Посему и Семей – вероломный царедворец Давидов, когда Давид безоружный и полуобнаженный, с горестию в сердце и со слезами на глазах, бежал от лица сына своего Авессалома, не нашёл лучших слов для выражения своей давней злобы, как сказав: изыди, изыди, муж кровей и мужу беззаконный, возврати на тя Господь вся крови дому Сауля. Сам Давид многократно употребляет cиe выражение и всегда в подобном смысле и с подобным чувством отвращения и негодования. Мужа кровей и льстива гнушается Господь (Пс.5:7), говорит он в одном месте. Мужие кровей и льсти не преполовят дней своих (Пс.54:24), говорит в другом. Мужие кровей, удалитеся от Мене (Пс.138:19), говорит в третьем.

И так, когда пророк говорит о Боге, что Он есть взыскаяй крови убогих и помнит её, то сим хочет сказать он, что Бог есть верный мститель за кровь или убиeниe убогих и никогда не забывает её, хотя, по долготерпению Своему, желая обращения беззаконника от заблуждения пути его, или из уважения к некоторым в нём останкам добродетели, часто откладывает наказание на многие годы, а иногда даже и на целую жизнь.

Выражением же: не забы звания убогих, пророк утешает и предохраняет убогих от свойственного человеческой слабости малодушия, по которому они, с одной стороны изнемогая под бременем подавляющих их бедствий, и самые пламенные молитвы свои к Богу видя остающимися без успеха, а с другой, – усматривая гордость и наглость своих притеснителей с каждым днём возрастающими и благоденствие их возвышающимся, легко могли бы прийти и нередко приходят к мысли, что Бог как будто забыл их, отвратил от них лице Свое и не внемлет более их молению, а вместе с сим, в порывах сильной скорби и сетования, близки бывают к тому, чтобы завидовать участи нечестивых и обвинять Самого Бога как бы в некотором потворстве им, или, по крайней мере, жалуются на медленное шествие гнева Божия против беззаконнующих и вызывают Его мольбами своими на скорое отмщение. Самые св. мужи едва ли не все более или менее испытывали cиe искусительное состояние, хотя в то же время, обращаясь к мысли о нелицеприятном правосудии Божием, удерживали себя в границах безусловной покорности премудрым и всеблагим Его планам и сами на себя изрекали осуждение. Так праведный Иов, находясь в подобном состоянии, говорил: аще воспомяну, ужаснуся: обдержат бо плоть мою болезни. Почто нечестивии живут, состарешася в богатстве своем; семя их по души, чада же их пред очима, домове их обильнии суть, страх же нигде, раны же от Господа несть на них. Говядо их не изверже, спасена же бысть имущая во чреве и не лишися. Пребывают же яко овцы вечныя, дети же их предыграют, вземше псалтирь и гусли, и веселятся гласом песни. Глаголют же Господеви: отступи от нас, путей Твоих ведети не хощем. Что, Всемогущий, яко да поработаем Ему и кая польза, яко да взыщем Его? В руках бо их бяху благая, дел же нечестивых не надзирает Он. Но Иов, высказав скорбь свою таким образом, в заключение присовокупил: обаче и нечестивых светильник угаснет, найдет же им разорение, болезни же их обымут от гнева, т. е. Божия. Будут же, аки плевы пред ветром, и аки прах, его же взя вихр (Иов.21:6–19). С подобным вопросом обращался к Богу и пророк Иepeмия, и дабы слова его не показались непростительною дерзостию и настоящим ропотом, он предварительно исповедал правосудие Божие. Праведен eси, Господи, вещал он, яко отвещаю к Тебе, обаче судьбы возглаголю к Тебе: что яко путь нечестивых спеется; угобзишася eси творящии беззакония. Насадил eси их и укоренишася; чада сотвориша, и сотвориша плод. И ты, Господи, собери их, яко овцы на заколение, и очисти их в день заколения их. Доколе плакати имать земля и трава вся сельная изсохнет от злобы живущих на ней. В таком же, без сомнения, состоянии находился и писатель 72 псалма, когда, как приметно, после жестокой внутренней борьбы с самим собою, с своими колеблющимися помыслами, воскликнул наконец: коль благ Бог Израилев правым сердцем. Мои же вмале не подвижастеся нозе, вмале не пролияшася стопы моя. Яко возревновах на беззаконныя, мир грешников зря; яко несть восклонения в смерти их, и утверждения в ране их; в трудех человеческих не суть, и с человеки не приимут ран. Сего ради удержа я гордыня их до конца: одеяшася неправдою и нечестием своим.

Столь близкая опасность, угрожающая мужам правды, не могла быть не известна и державному подвижнику правды, что, между прочим, видно, из оставленного им увещания в псалме 36-м. Не ревнуй, говорит он там, лукавнующим, ниже завиди творящим беззакониe, зане яко трава скоро изсшут, и яко зелие злака скоро отпадут. Повинися Господеви и умоли Его, не ревнуй спеющему в пути своем, человеку творящему законопреступление. Престани от гнева и остави ярость, не ревнуй, еже лукавновати, зане лукавнующии потребятся: терпящии же Господа, тии наследят землю. Зная же сию опасность, он предупреждает её для убогих, предваряя их напоминанием, что Господь не забывает звания убогих и рано или поздно сотворит отмщение крове их.

* * *

Впрочем, слыша пророка, говорящего о Бoге как готовом мстителе за кровь убогих, да не подумает кто-либо, что богатые исключены вовсе из круга действий благопромыслительного Его промысла. Нет; для Бога, как Творца богатых и убогих, кровь тех и других равно драгоценна и равно взыскует Он её Своим праведным судом и мщением; ибо взыскует кровь человечу, яко во образ Божий сотвори его; но здесь воспоминаются убогие, а умалчиваются богатые, во-первых, потому, что убогие, как слабейшие, чаще терпят обиды и притеснения и даже лишения жизни от насилия сильных и славных земли, нежели богатые; во-вторых, потому, что убогие, как лишённые всякой посторонней помощи, в несчастиях своих обыкновенно прибегают к Богу с молитвою о Его помощи и заступлении, между тем как богатые, привыкшие в богатстве своём находить всё потребное для своих прихотей, и в то время, как посещают их несчастия, прежде всего обращаются к богатству своему, а потом уже к Богу, когда увидят богатство свое или истощённым или бесполезным в освобождении их от несчастий, и в таком случае они входят в состав убогих; в счастливых же обстоятельствах, если не в устах, то в сердце и делах вы всегда можете подслушать внутренний голос их самодовольствия и самонадеянности: богати есьмы и обогатихомся, и ничесоже требуем; в-третьих, потому, что под именем убогих здесь разумеются не просто убогие или нищие, т. е. неимущие благ временных, но убогие и нищие духом, которых ублажает Иисус Христос; ибо им приписывается воззвание к Богу, смирение и терпение, что и служит неложным признаком нищеты или убожества духовного, а в число убогих сего рода должны быть включены и все те богатые, которые не в себя, а в Бога богатеют, вся содержаще и ничто же имуще и предпосылающе свои сокровища чрез руки меньшей братии Христовой во влагалища неветшаемая на небеси. Что же касается до прочих богатых, которые работают мамоне, яко Богу, и для того приседят вловительстве в тайных, еже восхитити нищего и привлещи е, то их должно отнести к притеснителям, а не к притеснённым, и правосудный Бог не их крови от руки других, но крови раб Своих от руки их принужден бывает изыскивать.

И так не унывайте, убогие, терпящие обиды и притеснения, насилия и биения от собратий своих; не изнемогайте духом и телом под тяжким бременем зол, удручающих вас; продолжайте взывать из глубины души к Богу – помощнику вашему: звание ваше не забыто у Бога, ни одна слеза, ни один вздох ваш не потерян у Него. Если враги ваши ещё живут и благоденствуют, а с сим вместе умножаются и страдания ваши от их дерзости и наглости необузданных, – то это не значит, чтобы вы не были услышаны или отвержены, а значит только, что милосердый Господь еще долго терпит на них, да не когда и они в покаяние приидут. Потерпите ещё мало, елико, елико, доколе мера долготерпения Божия для них исполнится и Господь не умедлит сотворити в них отмщение ваше.

Помилуй мя, Господи, виждь смирение мое от враг моих, возносяй мя от врат смертных (Пс.9:14).

Молитва о помиловании среди торжественно-благодарственной песни за помилованиe не есть редкое явление у праведников; они обращаются с молитвою к Богу, помощнику своему, не в то только время, когда находятся в опасности, но ещё более тогда, когда рукою крепкою и мышцею высокою Господа сил изъяты бывают от угрожавшей опасности. Так поступает в настоящем месте и Давид. Будучи избавлен от врагов своих, и в чувстве искренней благодарности воспевая и прославляя своего Избавителя, он не престает однако же вопиять к Нему: помилуй мя, Господи, виждь смирение от враг моих. Такое смешение, или лучше сказать, быстрое преемство чувств для холодного рассудка непонятно, но в сердце человека, искренно благодарного, оно очень естественно; здесь избавление от одной опасности служит поводом и побуждением к тому, чтобы тем сильнее и тем усерднее умолять благодать Божию об избавлении от других опасностей, которых еще нет, но которые легко могут случиться.

Но не за будущее только можно опасаться и нужно молиться человеку, получившему избавление от бедствия и победу над врагами; для него не менее опасно и настоящее, и потому не менее также требуется и молитва. Люди опытные говорят, что труднее перенести счастие, нежели несчастие. И не без основания. В несчастии самые враги наши служат обузданием страстей наших, научают нас бдительности и осторожности в отношении к себе и другим, предохраняют от беспечности и нерадения, не дают ни на минуту забываться среди забав и удовольствий, среди неги и роскоши, содержат ум наш в непрестанном напряжении, а волю во всегдашней готовности действовать, и чрез то, естественно, сближают нас с нами самими, вводят в самопознание, и поскольку часто случается нам терпеть от них поражение и чувствовать своё бессилие, то сим путём приводят нас к самоуничижению и смирению, а чрез самоуничижение и смирение к Богу; ибо близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет. В счастии же, когда врагов наших не существует, или они пресмыкаются во прахе; когда всё окружающее нас или восхваляет нас, или раболепствует нам, ничто не прекословит, ничто не удерживает, а напротив всё помогает и всё утешает и успокаивает, воодушевляет и возбуждает нас, мы бываем оставлены самим себе, своему произволу, своим страстям и наклонностям, и горе нам, если в сем искусительном состоянии мы не довольно бываем осторожны, если не призываем помощь свыше, если не ограждаем себя страхом Божиим: нам не миновать беды, а, быть может, даже и погибели. С одной стороны неприметными путями прокрадутся в нашу душу беспечность и нерадение, а с другой – гордость и самонадеянность, которые в скором времени обольстят наше сердце, ослепят ум, завладеют чувствами и увлекут туда, куда в другое время, при других обстоятельствах и взором своим приникнуть не дерзнули бы – к замыслам постыдным, предприятиям бесчестным, действиям богопротивным. Сколько избранных мужей пало на сем скользком и обманчивом пути, из коих одни невозвратно погибли, а другие хотя и восстали, но не скоро, и притом с глубокими язвами на душе и на теле, которые едва только долголетними подвигами слёз и покаяния, при содействии благодати Божией, уврачевать могли, между тем как cии же самые мужи не только безбедно, но и с торжеством прошли сквозь огнь и воду бедствий и злоключений. Израильтяне более двух веков горели в пещи злобы Египетской, и не только не сгорели в ней, но вышли из неё очищенные, яко злато в горниле, седмижды искушенное; но едва они ощутили прохладу, едва увидели погибель врагов своих, как, забыв Бога, проведшего их сквозе Чермное море, поклонились тельцу, ядущему траву, называя его богом, изведшим их из работы египетския, возроптали на вождей своих и нечествовали в виду самой скинии. Чем же все это кончилось? Гнев Божий взыде на сонм Израилев и поразил их тысящи и тьмы. Гробы похотения, сокрывшие кости законопреступников, доныне свидетельствуют, что те, которые устояли против долголетнего несчастия, не устояли и против кратковременного счастия. Сам Давид когда испытал тяжкие падения, – тогда ли, когда, преследуемый злобою и ненависти Саула и отвсюду окружённый врагами бесчисленными, ни днём, ни ночью не имел покоя, превитал по горам, яко птица, уподоблялся неясыти пустынней, и был яко нощный вран на нырищи, – или тогда, когда, будучи полновластным обладателем всей Палестины, спокойно обитал в кедровых своих чертогах и одним мановением руки своея приводил в движение целые миллионы народа и войска, ему подвластного? О, нет! в первом случае он везде являл себя героем добродетели, недоступным для порока, непомнящим обид, незнающим мщения, не дерзнувшим пролить крови даже врага своего, когда, по-видимому, Сам Бог предавал последнего в его руки, и когда спутники его не только оправдали бы его поступок, как достойное возмездие несправедливому гонителю, но и сами вызывались совершить оный; тогда он страдал и бедствовал, но и среди страданий своих был велик пред Богом и пред людьми, самых врагов своих изумлял и пристыждал своим терпением и незлобием, смирением и великодушием; всего лишённый, скорбящий, озлобленный везде однако ж встречал дань хвалы и уважения себе, любовь и преданность истинных служителей Бога Израилева. Напротив, в последнюю эпоху жизни своей, быть может, более блестящую для света, но им самим толикократно оплаканную, он не раз ниспадал с высоты прежнего величия до постыдного раболепства страстям и наконец до того допустил ослабеть духу своему, что впал в сугубый грех прелюбодеяния и человекоубийства. Езекия, царь Иудейский, доколе и ему и народу его угрожало тягостное иго иноземного владычества, был образцом благочестия и праведности, примером кротости и смирения; но едва удивил на нём Господь милость Свою, поразив врагов его рукою Ангела, и прославил царство его во языцех, как в сердце царя кроткого и смиренного, возникло тщеславное желание показать сокровища двора своего пред послами иноземными, и за то в то же время услышал определение Божие об отъятии сокровищ и царства от его племени. Словом, во все времена в мipe больше делало зла счастие, нежели несчастие. Несчастие приводило к Богу, а счастие отводило от Бога, несчастие укрепляло душу и тело, а счастие расслабляло то и другую. Пророк знал и испытал эту истину и на себе и на других, и потому лучше одобряет несчастие, нежели счастие. Благо мне, говорит он в молитве своей к Богу, яко смирил мя еси, яко да научуся оправданием Твоим. А в одном месте даже сам просит себе от Бога искушения. Искуси мя, Боже, говорит он, разжзи утробы моя и испытай сердце мое, аще есть неправда во мне (Пс.25:2).

* * *

По сей причине и в настоящем псалме пророк сколько радуется и благодарит Бога за ниспосланную ему помощь в побеждении врагов своих, столько же страшится и ужасается самого себя, своей слабости, чтобы сердце его не обольстилось и не обольстило его столь блестящею победою, не возмечтало о своей силе и могуществе и не повергло его в тяжкий грех гордости и самонадеянности, и потому, предваряя cиe бедствиe, умоляет Господа не допускать его до оного. Помилуй мя, Господи, взывает он, виждь смирение мое от враг моих.

Пророк, умоляя Бога, указывает на своё смирение, как на действительнейшее средство к возбуждению милосердия Божия: виждь, Господи, смирение мое и помилуй мя. Ибо ничто столь не сильно́ преклонить Бога на милость к нам, как наше смирение, равно как ничто столько не способно вооружить Его против нас и подвигнуть на гнев, как наша гордость и тщеславие. Смиренный мытарь и при грехах своих услышан и помилован, а гордый фарисей и с добродетелями своими навлёк на себя осуждение. Бог ясно обещает у Исаии Своё благоволение только кроткому и смиренному: на кого воззрю, говорит Он там, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес моих. А гордым и непокоривым изрекает ярость и гнев: непокаряющихся, угрожает Он, погублю и всех гордых смирю (Ис.1:25), и в другом месте: погублю укоризну беззаконных и укоризну гордых смирю (Ис.13:11). И у Иеремии: се Аз на тя, горде, глаголет Господь Бог Вседержитель, и падет гордыня твоя и разрушится и не будет возставляяй ю (Иер.50:34). Посему смирение св. Златоуст называет колесницею для молитвы. В самом деле, молитва, восходящая на сей колеснице, не может не достигнуть до престола Божия и не быть услышанною. Молитва смиреннаго, говорит премудрый сын Сирахов, пройде облаки и дóндеже приближится, не утешится, и не отступит, дóндеже посетит Вышний (Сир.35:17). Напротив, гордость, подобно тяжкому бремени, не только не дозволяет молитве подняться от земли и вознестись на небо, но и, пробивая землю, низвергает молящегося в бездны адовы.

Пророк, упоминая о смирении своём, не скрывает и того, как оно образовалось в нем. Виждь, говорит он, смирение мое от враг моих. Вот важная польза от врагов! Это суть учители, безмездно обучающие нас смирению и чрез то доставляющие нам блаженство на земле и царство Божие на небе. Ибо блажен, по словам обладающего небом и землею, нищии духом, яко тех есть Царство Небесное (Мф.5:3).

Посему не скорбите и не досадуйте на врагов ваших, не кляните и не мстите им, но благословляйте и любите их, благотворите им и молитеся за них. Они со вредом для себя поучают вас смирению и, доставляя вам блаженство и царство, сами себя лишают того и другого: и здесь терзаются гневом и мщением, угрызениями совести и смущениями духа, и там – за гробом готовят себе вечные мучения, и всё это из-за вас: не достойны ли они вашей благодарности и вместе искреннего сожаления!

Враги наши суть псы, лающие на дворе небесного Домовладыки и лаем своим охраняющие духовное сокровище Его от расхищения, а сокровище это в нас и для нас: имамы, говорит Апостол, сокровище сие, сокровище Духа Святого, в скудельных сосудах. Не заслуживают ли они опять нашего попечения об них, а не гнева и мщения, как бдительные стражи нашего стяжания? Какой добрый хозяин не кормит и даже не ласкает собак своих? Правда, они своим лаем и визгом нередко нарушают спокойствие наше и прерывают сон нощный; но не лучше ли потерпеть cиe беспокойствие, нежели видеть расхищенным свое достояние?

Враги наши суть бич в руках верховного Пастыря, которым Он заблудших овец загоняет во двор овчий и тем спасает жизнь их. Не лучше ли опять для овец терпеть удары бича сего, нежели достаться в добычу волкам?

Возносяй мя от врат смертных, говорит пророк далее. Значит, бедствия пророка, от которых избавил его Господь, были и велики и многочисленны и слишком близко касались его. Быть во вратах смерти то же означает, что и быть, так сказать, в самых челюстях смерти, и однако ж Господь не только исторг его из сих челюстей, но и вознёс. Таково свойство благодеяний Божиих; они не ограничиваются толькоудалением зла, но и присовокупляют неожиданное благо. Не жизнь только дарует Господь, которая была в опасности, но вместе с жизнию и славу и величие; уничиженного до врат смертных возносит Он на высоту своего благоволения и удивления пред очами тех, которые почитали его погибшим.

Став неожиданно на cию безмерную высоту и обратив изумлённые взоры свои окрест себя, пророк, вместо того, чтобы кичиться своим величием и, подобно надменному царю Вавилона, мечтать о восхождении на небо и водружении престола своего выше звёзд – рядом с Престолом Вышнего, вдруг погружается во глубину самоуничижения, и, в смирении сердца повергаясь пред величием давшего ему cиe величие, умоляет Его о помиловании. Помилуй мя, Господи, виждь смирение мое от враг моих, возносяй мя от врат смертных. Виждь, яко не вознесеся сердце мое Твоею милостию, ниже вознесостеся очи мои; виждь, яко смиряюсь пред врагами моими, хотя Ты и возносишь меня над ними; виждь ужас и трепет, объемлющие мою душу при представлении моего недостоинства и Твоего благоволения, виждь, Господи, вся сия и помилуй мя: не даждь во смятение ноги моея, да не воздремлет душа моя сном беспечности и нерадения, ниже уснет в гордости и самонадеянии.

Смиряйтеся и вы, братия, под крепкую руку Божию и в счастии и несчастии, да вознесёт вы во время свое или поддержит на высоте вам дарованной. Молитесь о помиловании и в то время, когда помилованы уже, и в то время, когда имеете нужду в помиловании. Последуйте гласу матери вашей – церкви, которая и утро и вечер, и в полночь и в полдень, и во дни печали и в часы радости непрестанно взывает и научает взывать нас к Сотворшему нас: Господи помилуй, помилуй нас, Господи!

Яко да возвещу вся хвалы твоя во вратех дщере Cиoни: возрадуемся о спасении Твоем (Пс.9:15).

К чему пророк прежде побуждал других, то теперь сам намеревается исполнить. Прежде он говорил: пойте Господеви живущему в Cиoне, возвестите во языцех начинания Его (Пс.9:12), а теперь обещает: возвещу вся хвалы Твоя во вратех дщере Cиoни. Причина и побуждение к сему одна и та же – милость Божия в избавлении от бедствий, только там сию милость получил уже пророк; а здесь ещё просит об ней. Помилуй мя, Господи, вопиет он, виждь смирение мое от враг моих (Пс.9:14), яко да возвещу вся хвалы твоя во вратех дщере Cиoни (Пс.9:15).

Пророк даёт обет Богу, за помилование своё возвещать хвалы Его, т. е. хвалить и прославлять Его, и не просто в каком-либо месте, а во вратех дщере Сиони. Вам уже известно, что под дщерию Сиона разумеется в Писании Иерусалим, как столичный город Иудейского царства, построенный на горе Сионе, а иногда все общество Иудеев и преимущественно правительственное их сословие или синагога, как имеющая своё пребывание в Иерусалиме. О вратах же дщери Сионской упоминается здесь потому, что в древности пред вратами знаменитых городов производили суд, посему и о премудрости сказано в Писании, что она у врат сильных присудит, во вратех же града дерзающе глаголет (Притч.1:21). Посему также и пророки многократно то обличали в обидах и притеснениях, неправдах и мздоимстве, совершаемых у врат, то побуждали к восстановлению правосудия во вратах. Так, пророк Амос говорил к сильным Израилевым: возненавидеша у врат наказующаго и словом праведным возгнушашася, попирающе праведнаго, npиeмлющe дары и убогие от врат отреяюще (Ам.5:10:12); но взыщите, продолжал он добра, а не зла, и возставите у врат суд, яко да помилует Господь Бог Вседержитель оставшая Иосифова (Ам.5:14–15). Подобным образом и пророк Захария убеждал возвратившихся из плена Иудеев: глаголите истину кийждо искреннему своему, истину и суд мирен судите во вратех ваших (Зах.8:16). Такой же смысл заключает в себе и наставление Приточника: не насильствуй нищаго, говорит он, и не досаждай немощному во вратех, Господь бо имать судити его суд (Притч.22:22), след., городские ворота в древности были сборным публичным местом, куда во всякое время в великом множестве стекался народ искать себе суда и расправы, где обыкновенно объявляемы были во всенародное известие все распоряжения правительства и все учреждения, относящиеся к благоустройству общества, и где, наконец, можно было также слышать всякаго рода новости. Это-то место избирает пророк для возвещения достохвальных дел Божиих, т. е. не наедине только, но и среди всего сонма сынов Израилевых хочет хвалить и прославлять Бога за Его благодеяния. Такого рода действия у пророкоцарственного Давида не раз встречаются. В одно время, поражённый чувством великих и неисчетных благодеяний Божиих, он в недоумении вопрошал самого себя: что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? И потом, нашедши ответ в своём сердце, одушевлённом Духом Божиим, он с радостию сказал между прочим: вот что я сделаю: пожру жертву хвалы и во имя Господне призову, молитвы моя Господеви воздам пред всеми людьми Его, во дворех дому Господня, посреде тебе, Иерусалиме (Пс.115:10).

И так хвалы и молитвы, публично, с сокрушённым и смиренным сердцем совершаемые, пророк почитает достойным воздаянием за благодеяния Божия и, в частности, за избавление от бедствий, и таким образом он думает не сам по себе, не по своему только разумению, хотя и его собственное разумение, как мужа по сердцу Божию от юности своей, как человека, поучавшегося в законе Господни день и ночь и ходившего в заповедях и оправданиях Его беспорочно, для нас было бы очень важно, и имело бы всю силу убеждения; но он думает и говорит таким образом на основании бывшего ему особого откровения, в котором Бог вещал ему: призови Меня в день бедствия, Я избавлю тебя, и ты прославь Меня. В жертву Богу принеси хвалу и соверши пред Всевышним обеты твои (Пс.49:14,28). Тот чтит Меня, кто в жертву приносит хвалу, и кто осмотрителен в пути. Я покажу ему спасение Божие. Словом, не Давид придумал сиe средство – выражать свою благодарность пред Богом благодетелем, но Сам Бог указал ему на сиe средство в откровении. Иначе, как бы мог осмелиться человек – сиe ничтожное творение, составленное из праха и брения, ползающее по земле как червь, и с головы до ног покрытое струпами и язвами душевного растления, вознестися дерзновенною мыслию к Тому, Который, по видению пророка, восседя на Херувимех превыше неба небесе, стопами ног Своих касается самых оснований земли; пред Которым все народы земные, яко же прузи, и все князи силы, яко ничто же суть, от лица Коего во гневе Его колеблется земля, тают горы, потрясаются небеса, мятутся стихии, иссякают моря и реки, громы и молнии, огнь и град, бурные ветры и смертоносные мразы несутся, как крылатые стрелы, к преднамеренной цели; пред величием Коего со страхом и трепетом предстоят самые горние силы, – как, говорю, мог бы осмелиться ничтожный человек пред сим существом всемогущим и высочайшим, пред сим Богом великим и страшным, не токмо предстать мыслию, но и открыть непотребные уста свои на похвалу Его пресвятого и неизреченного имени? И какими словами и каким языком возгласил бы он хвалу Ему, когда и Ангельские умы недоумеют, како или что возглаголати Ему. Но подивитесь, братия, неизреченной благости и человеколюбию Божию. Сей Бог, великий и страшный, всесильный и вседовольный, Сам взыскует хвалы от уст этого ничтожного создания, каков человек: пожри Богови жертву хвалы, вещает Он, и изму тя и прославиши Мя: жертва хвалы прославит Мя. Cиe дозволение возносить Ему хвалу в знак нашей благодарности за Его благодеяния, не есть ли новое Его к нам благодеяние, которое разделяют с нами только избранные Его Ангелы, окружающие Престол Его велелепной славы? О! богодухновенный певец Израиля понимал цену сего благодеяния и умел им пользоваться. Не было времени, не было ни дня, ни ночи, ни часа, ни минуты, в которые бы не хвалил он Господа. Седмерицею днем хвалих Тя, Господи, о судьбах правды Твоея, свидетельствует он пред лицем Самого Господа. И в другом месте говорил он: благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих. Вот почему и в рассматриваемом нами псалме заботится он о возвещении всех хвал Господних. Возвещу, говорит он, вся хвалы твоя, Господи.

Но пророк к сему прибавляет: во вратех дщере Cиoни. Значение сего выражения вы уже знаете, т. е. пророк хочет хвалить Господа не наедине, а всенародно. Остаётся объяснить, почему он в настоящем случае хвалу Богу всенародную предпочитает частной, или уединенной.

Разрешение на сей вопрос мы находим в словах древней притчи: тайну цареву добро хранити, а дела Божия открывати, и в словах Иисуса Христа, Который сказал: иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех. Исповедовать Господа пред сонмом народа и возвещать чудные дела Его в многочисленном собрании людей есть признак не только сердца благодарного, но и духа великого: люди, отважные на всё, как-то бывают робки и малодушны там, где должно говорить о Боге и делах Его. Но пророк заботится не о своём величии, а о величии Бога своего; Его достохвальные деяния он хочет возвещать во вратах дщери Cионовой, да познают вси слышащие, коль благ Он ко всем призывающим Его во истине и на Него надеющимся, как Он блюдёт и охраняет их, как защищает и избавляет их от всякого зла, и да научатся сами на Него Единого возлагать надежду свою, от Него искать себе защиты и помощи, к Нему обращаться во дни скорби и бедствия с мольбами своими, и Его хвалить и прославлять, яко скорого помощника, защитника и избавителя, ибо Сам Он глаголал: призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя.

Возрадуемся о спасении Твоем, говорит пророк далее. Значит, пророк с хвалою Богу желает соединить и радость о спасении Его. В сердце мужа праведного одно от другого неразлучно; праведник и хвалит Бога и радуется о спасении Его, т. е. радуется не столько о том, что он спасся от бедствия, сколько о том, что спасся чрез Бога, Его всесильною помощию и заступлением. Здесь радость его усугубляется представлением, что Бог благоволит к нему, что услышал молитву его, что Сам избавил его от обышедших зол; ибо он знает и чувствует в самом сeбе, что он никого не просил, ни от кого не ожидал ceбе помощи и защиты, кроме Единого Бога, и что, наконец отныне он безопасен, имея в Бoге всесильного себе помощника, а в молитве всегда свободный к Нему доступ.

И мы все готовы радоваться о спасении; ибо кому не радостно избавиться от удручавших его бедствий; но радоваться, как радуется пророк, не многие способны: ибо не многие, для избавления себя от постигших их бедствий, прибегают с молитвою к Богу, а всего скорее обращаются в сем случае к ходатайству сильных земли, к пособию богатства своего, к разным хитростям и изворотам, ко лжи и обману, и даже к волхвованиям и чародеяниям, к порокам и беззакониям, которыми прежде гнушались. О! таковым, хотя бы они и избавились от угнетавших их зол, не радоваться, а плакать и скорбеть должно. Ибо настоящее бедствие несравненно выше того, от которого они избавились. Быть отчуждённым от Бога есть зло паче всех зол злейшее, а может ли Бог пребывать с теми, которые сами Его чуждаются и, пренебрегая Его помощью, ищут её в людях и делах противных Ему? Несчастный! Тебя преследовал начальник твой, а теперь ты у него в милости, почему? потому, что ты pешился быть участником в его мздоимстве, в его притеснениях, в его разврате и нечестии. И ты этому радуешься? радуешься, что он не беспокоит тебя более своею злобою и ненавистию? А разве ты забыл, что гнев Божий, тысячекратно ужаснейший всякого гнева человеческого, готов разразиться над тобою всею тяжестию временных и вечных мучений. Бесстыдная мать целомудренной дочери! тебя тяготила бедность и нищета, но ты, отдав свою дочь в жертву разврата, теперь радуешься, что избавилась от мучительной бедности? Жалкая твоя радость! Неужели ты не чувствуешь, что адский огнь уже возгорелся в твоей совести и палит твою душу и сердце? а что ожидает тебя за гробом? Приникни взором твоим в бездны адовы и прислушайся к стонам и воплям, к плачу и скрежету зубов тех несчастных страдальцев, которых указывает тебе Имущий ключи ада и смерти? Знаешь ли кто они? Это те, которые в жизни своей думали и действовали подобно тебе; так же рассуждали, как и ты, так же надеялись, как и ты, но жестоко обманулись и теперь бесплодно оплакивают своё бедствие. Внемлите, наконец, все радующиеся и веселящиеся в веке сем! Если радость ваша не подобна радости пророка, если она не есть радость о Господе Спасе вашем, то радость ваша достойна слёз и оплакивания; ибо неложно слово Имущего судити живых и мёртвых: горе вам смеющиеся, яко восплачете и возрыдаете.

Углебоша язы́цы в пагубе, юже сотвориша: в сети сей, юже скрыта, увязе нога их (Пс.9:16).

Предыдущая молитва пророка была выражением, можно сказать, побочного чувства, но весьма близкого и сродного с главным, выражаемым в целом псалме. Чувство благодарности пред Богом за избавление от бедствий угрожавших пророку, возбудившее его к песнопению, в дальнейшем своём развитии, обратило взоры его на самого себя и, показав ему с одной стороны его немощь и бессилие, а с другой – ту высоту, на которую вознесла его всемогущая десница Божия, и степень уничижения, которую готовили ему враги его, открыло в нём потребность молитвы к Богу, помощнику и избавителю его, в такой силе, что он не мог в то же время не удовлетворить ей, не мог не воззвать к Нему из глубины души: помилуй мя, Господи, виждь смирение мое и проч. И каким живым и пламенным языком высказал он своё преобладающее чувство! Теперь он снова обращается к своему главному предмету и продолжает описывать, каким образом совершилось его избавление от врагов сильных и многочисленных.

Углебоша, говорит он, язы́цы в пагубе, юже сотвориша: в сети сей, юже скрыша, увязе нога их. Т. е. народы, враждовавшие против державного пророка, обрушились в яму, которую ископали; в сети, которую скрыли, разумеется, для пророка, запуталась нога их.

Подобие для изображения погибели врагов своих, можно сказать, от собственных рук, пророк заимствует от обычая звероловов и птицеловов, из коих первые для поимки зверей в известных местах выкапывают глубокая ямы и, прикрыв оные хворостом, гонят зверей в таком направлении, что они необходимо должны набегать на сии места и, обманутые хворостом, безопасно ступать на него и обрушиваться в ямы, а последние с подобною целию в удобных местах расставляют сети и, прикрыв их искусно травою или древесными ветвями, различными средствами заманивают туда птиц, которые, неосторожно порхая с места на место, неприметно запутываются в сетях сих и таким образом делаются добычею птицеловов. Но случается, впрочем, что и сами ловцы, по забвению или по другим причинам, попадают в ямы, приготовленные ими для зверей и там погибают, или запутываются в сетях, расставленных для птиц, и с трудом от них освобождаются.

Изображение живописное! Не так ли поступают и хитрые и коварные люди с простодушными собраниями своими, и как однако ж часто запутываются в своих собственных кознях и хитростях и уловляются тем,чем думали уловить других? Как много людей, которые испытали и испытывают упасть врагов Давидовых! Роют яму для брата своего, а сами первые низвергаются в неё, готовят сети для друга своего, а сами первые увязают в них, ставят претыкания для ближнего, а сами первые запинаются и падают! Так обыкновенно бывает по благим и праведным судьбам Бога Всевидящего и Правосудного, Который запинает премудрых в коварстве их и не дозволяет вечно торжествовать коварству над невинностию и простотою. Сим судьбам Божиим приписывает и Давид внезапную погибель врагов своих и своё неожиданное торжество над ними; ибо вслед за сим говорит он:

Знаемь есть Господь, судьбы творяй; в делех руку своею увязе грешник (Пс.9:17).

В самом деле, кто, кроме Бога, может разрушить глубоко в помыслах души сокрытые, хитро придуманные, искусно соображённые и верно рассчитанные советы, намерения и предприятия людей коварных? И кто также, кроме Бога, может избавлять простодушных от козней и хитростей, столь удачно устроенных, что погибель их казалась неизбежною, между тем как они являются торжествующими? Для того, чтобы быть к сему способными надобно знать мысли человеческие по крайней мере в ту минуту, когда они рождаются и когда созревают; видеть постепенный их ход, взаимные отношения, предмет и цель; читать в душе человеческой, как в открытой книге, всё, что происходит в ней и что может произойти при известном её расположении, при таких или других обстоятельствах. И поскольку в исполнении предприятий человеческих весьма много участвуем и внешняя природа, ибо часто случается, что одно неблагоприятное дуновение ветра ниспровергает самые отважные замыслы, – то для того, чтобы быть в состоянииразрушать или останавливать сии предприятия, когда захотим, или давать им направление, совершенно противоположное желаниям, намерениям и ожиданиям действующих, надобно не только знать силы внешней природы, их свойства и действия, их постоянные законы и случайные уклонения – взвесить воздух, измерять землю, исследовать естество вод, понять состав и качество огня, определить движения тел небесных и их частное влияние на человека, не только, говорю, все сии силы природы надобно знать и в целом, и в частях, и в отдельных видах и во взаимном соединении при неисчетном множестве разнородных условий, но и обладать тайною двигать и управлять ими по своему произволению. Но такое познание свойственно Единому только Богу; ибо Он Един, по словам пророка, знает седание наше и восстание, разумеет помышления наши ещё издалеча, исследывает стези наши и вси пути наши провидит; знает слова наши, прежде нежели они будут на языке, видит дела, прежде нежели они сделаются, и даже прежде, нежели мы сами появимся в свет (Пс.138:2–4). Нет мудреца столь хитрого, который бы мог хотя что-либо сокрыть от Него; Его всевидящее и тьмами тем солнца светлейшие очи видят и во тьме, как при полуденном свете: весть Господь, говорит апостол, помышления мудрых, яко суть суетна. Равным образом тайна постигать силы природы в полноте и совершенстве и управлять ими по своему произволению, тщетно в течение многих тысячелетий уловляемая мудрыми века сего, но доселе остающаяся почти вовсе неуловимою, есть достояние Единого Бога; ибо Он, как Творец, как правитель и вседержавный властелин всего сущего на земле и на небе, один верно знает весь состав природы, её силы, законы и движения, потому что в то время, когда она родилась, образовалась и стала тем, чем мы ее видим ныне, никого кроме Его не было; в Его всемогущей деснице ничто стало все, а свидетелей при том не было. Псалмопевец, согласно с бытописателем мироздания, говорит только: Той рече, и быша, Той повеле, и создашася, а как всё это создалось, об этом умалчивает: это тайна, непостижимая для ума человеческого. Посему-то Апостол говорит: верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим, во еже от не являемых видимым быти (Евр.11:3). Тайна также и то, как все это ныне состоится, на чём держится и чем движется. Мы знаем только от Апостола, что всяческая создана Ипостасным Словом Божиим и всяческая в Нем состоятся, а как состоятся, это неизвестно. Словом, внутренний состав природы и образ бытия вещей всегда были и будут тайною, недоступною для ума человеческого и доведомою Единому Богу. А если Он один знает, то Он один и может употреблять способы природы одушевленной и неодушевлённой для противодействия злым замыслам кознодействующих и для низложения их кичливой гордости. И так, если случится видеть вам, что все возможные усилия злобы и нечестия погубить простодушную невинность не только остались тщетными, но и обратились к славе и торжеству невинности; то внемлите и разумейте, яко не человек, а Сам Господь здесь творит судьбы Своя; старайтесь открыть в сей хитросплетённой сети разнообразных козней и обаяний невидимый перст Божий, который в то время, как человек неутомимо трудился соплетать сию сеть, распутывал или расторгал многосложные узлы её и освобождал неосторожную ногу от увязения. Тогда вы поймёте, как справедливы слова праведнаго Иова, который сказал, что Господь расточает советы лукавых, да не сотворят руце их истины; Господь уловляет премудрых в мудрости их, совет же коварных разоряет, и тем самым возносит смиренныя на высоту и погибшия воздвизает во спасение (Иов.5:11–13).

* * *

Впрочем cия истина понятна не только для благочестия, но и для самого нечестия. Ибо нечестивые ничем столько не приводятся к познанию Бога правосудного, как низложением их замыслов, посрамлением их гордыни и возвышением тех, против коих они злоумышляли, и коих живот хотели попрать в землю и славу вселить в персть. Всякое другое побуждение для них недействительно. Бесчисленные благодеяния Божии, ежедневно изливаемые на все творения и даже на них самих, ни мало их не трогают, не приводят в умиление, не возбуждают в них чувства любви, и благодарности к Богу-благодетелю, но нередко ещё более укрепляют и ожесточают в неведении о Боге; ибо они сии благодеяния всегда умеют объяснять для себя так, что в уме своём обыкновенно приписывают оные не Богу, а самим себе, своим личным достоинствам, своей мудрости, своей силе и богатству, или просто – случаю, обстоятельствам и естественному течению вещей. Ниспосылает ли Бог благотворный дождь на землю, благорастворяет ли воздух, угобжает ли нивы, умножает ли скот, ограждает ли внутренняя и внешняя домов их безопасности? во всём этом видят они не больше, как предуставленный порядок природы, или действие рождения и ущерба луны, или необходимое следствие их деятельности и трудолюбия, их бдительности и благоразумия, а Бога и Его вседетельного промысла отнюдь не видят, как будто не Бог Творец природы, и порядок её образовался сам собою, а не от Бога произошёл, как будто луна в своих действиях не зависит от воли Божией, и как будто, наконец, силы человеческие, бессильные поддержать самих себя, сильны и без содействия Божия всё произвесть, всё устроить – и насадить и возрастить, и сохранить и умножить. Водворяет ли Господь мир и тишину в семействах и обществах, даёт ли силу и крепость оружию, распространяет ли промышленность и торговлю, возвышает ли науки, искусства и художества, открывает ли новые источники богатств и благоденствия народного, благословляет ли успехами все дела и предприятия, о! здесь и не подозревают они участия силы Божией, вся во всём действующей и вся совершающей, а везде и во всём встречают только самих себя, видят свою силу и могущество, свой разум, своё искусство, свою изобретательность и, отсюда заимствуя новые побуждения к своей гордости и самонадеянности, дерзают глаголати на высоту, подобно царю Ассирийскому: крепостию руки нашея сотворим и премудростию разума нашего отымем пределы языков и силу их пленим, compясем грады населенныя и вселенную всю обымем рукою нашею, яко гнездо, и яко оставленная птицею яйца возьмем, и несть, иже убежит нас, или противу нас речет, или отверзет уста и посмеется (Ис.10:13–14); или подобно Фараону: кто есть Бог, Его же послушаем (Исх.5:2); или подобно надменному царю Вавилона: несть ли сей Вавилон великий, его же аз соградих в дом царства, в державе крнпости моея и в честь славы моея. (Дан.4:27); на небо взыду, выше звезд поставлю престол мой, и буду подобен Вышнему (Ис.14:13–14). Для того, чтобы потрясти и сокрушить, если не смягчить и не уврачевать, ожесточённое их сердце, нужны средства совсем другого рода, побуждения более сильные и действительные, удары громоносные, поражения чрезвычайные, стрелы, проходящие до разделения души и тела, членов же и мозгов, язвы глубокие и горящие всесожигающим пламенем; тогда только приходят они в чувство самопознания и раскаяния, и то не всегда и не вдруг, а постепенно и крайне медленно; тогда только начинают усматривать невидимую руку Божию, столь жестоко карающую их; тогда только отверзают уста свои если не на похвалу, то, по крайней мере, на исповедание имени Бога Небесного, творящего судьбы Своя на земли. Посмотрите на Фараона: он не прежде, как после десяти жестоких казней, поразивших его царство и его самого, познаёт Бога Израилева и покоряется Его велениям. Посмотрите также на Навуходоносора: он не прежде, как в наказании за необычайную гордость свою, испытав скотоподобное состояние, a вместе с тем отъятие царства, изгнание от общества людей, скитание по дебрям и пустыням и даже изменение вида человеческого, начинает хвалить Бога Даниилова, именуя Его Вышним, вся творящим по воли Своей в силе небесней и в селении земнем, и несть, иже воспротивится руце Его, и вся ходящия в гордости могущим смирити (Дан.4:31–34). Посмотрите и на Иулиана богоотступника, когда он признаёт победоносную силу в презираемом им доселе Галилее, т. е. Иисусе? не тогда ли, как за богохульство и гонение Церкви Христовой поражённый стрелою, ниспадшею с неба, источает последние капли крови из нечестивого своего сердца? Припомните, наконец, и Израильтян, когда они прилежно искали Бога своего и утренневали к Нему, – тогда ли, когда Он рукою крепкою и мышцею высокою изводил их из Египта, проводил сквозе море, предшествовал в столпе облачном и огненном, питал хлебом небесным, поил водою чудесною, преклонял и покорял пред ними народы земные и творил их обладателями земли, точащей мед и млеко, – или тогда, когда за беззакония и неправды их, за идолослужение и плотоугодие, за буйство и непокорность поражал их тысячи, поглощал землёю, умерщвлял змиями и предавал в плен и рабство к иноплеменникам? На сей вопрос ясно ответствует пророк Израилев, который говорит: егда убиваше я, тогда взыскаху Его, и обращахуся и утренневаху к Богу, и помянуша, яко Бог помощник им есть и Бог Вышний избавитель им есть (Пс.77:34–35). Но для чего нам искать свидетельств на cию истину в отдалённой древности? вспомним лучше о самих себе, когда мы усерднее работали Господу Богу нашему, вернее исполняли святой Его закон, чаще посещали Его храмы, ревностнее занимались молитвою, благоговейнее вели себя в доме, искреннее обращались с ближними, не клеветали и не притесняли друг друга, а помогали и вразумляли, не на роскошь и непотребство иждивали время и имущество, но на дела любви и милосердия христианского, не грабежом и мздоимством обогащали себя, но полезным трудом и святым воздержанием, – не тогда ли наиболее, когда и внешние бедствия и внутренние скорби давали нам чувствовать, что рука Господня тяготеет над нами, и налагает раны, по делом нашим? Так, братия моя, и прежде и ныне и всегда знаем бывает Господь, наипаче тогда, когда творит судьбы Своя в людех Своих и когда совершает казни над нечестивым. Облобызаем убо наказующую нас руку Божию: она ведёт нас ко спасению. Будем только внимательны к её движениям и неуклонно последуем её указанию.

Знаемь есть Господь судьбы творяй (Пс.9:17). Если праведные суды и наказания Божии вразумляют о Боге самых ожесточённых грешников и иногда даже обращают их на путь истины и добродетели; то естественно рождается вопрос: для чего же Бог, столько любящий правду и ненавидящий лжу, не часто совершает сии суды и наказания, хотя не редко умоляют Его о том сами праведники и при жизни и по смерти, так иного страждущие и страдавшие от буйства и дерзости нечестивых? Так, например, утомлённый страданиями своими пророк Израилев взывает к Нему: вознесися, судяй земли и воздаждь воздаяние гордым. Доколе грешницы, Господи, доколе грешницы восхвалятся, провещают и возглаголют неправду, возглаголют еси делающии беззаконие? Люди твоя, Господи, смириша и достояние Твое озлобиша; вдовицу и сира умориша и пришельца убиша (Пс.93:2–6). Доколе, Владыко Святый и Истинный, вопиет к Нему души святых, избиенных за слово Божие, доколе не судиши и не мстиши крови нашей от живущих на земли? Почему Отец Небесный, всегда столько внимательный к нуждам и прошениям избранных чад Своих, здесь как бы не внемлет молениям их и попускает им лучше страдать и бедствовать от насилия и притеснения нечестивых, нежели учащать свои суды и наказания? Не лучше ли, по-видимому, было бы каждое беззаконие и каждое злодеяние преследовать немедленно достойным наказанием, нежели терпеть преобладание беззаконных и откладывать их наказание на неопределенное время? Тогда добродетель, всегда защищённая и поддержанная, имела бы достаточное побуждение и поощрение к своим подвигам, а порок, всегда устрашаемый и обуздываемый, не имел бы возможности усиливаться и притеснять добродетели. Почему же Бог премудрый, всеблагий и правосудный не поступает таким образом? Потому, ответствует св. Златоуст, что Он желает от нас добродетели свободной, а не невольной, желает, чтобы мы делали добро по свободному нашему произволению, а не по необходимости, не из страха наказания за уклонение от добродетели, а по любви к добродетели. Но лучше же, скажут, может быть, иные, быть добрым по необходимости, нежели злым по свободе? На cиe предположение отвечаю: не может быть добрым то, что бывает по необходимости. Заключенный в узах и темнице конечно не делает зла, а делает иногда и добро; но он не может назваться добрым, потому что не останется таковым навсегда, а получивши свободу, вскоре обратится к привычному для него пороку. Напротив тот, кто по свободному произволению делает добро, есть истинно добр, потому что он постоянен в добре; сила воли крепче всяких уз может удержать его от зла. Посему частые суды и наказания Божии конечно послужили бы к обузданию и даже истреблению порока, но в то же время весьма много повредили бы и успехам добродетели; тогда много было бы невольников добродетели, но, быть может, ни одного истинно добродетельного; невольник же добродетели ничем не отличается от грешника; ибо все, еже не от вepы, по словам апостола, грех есть, а веры в невольнике, потому именно, что он невольник, быть не может, так как вера есть действие свободы, её главное место в сердце: сердцем, говорит апостол, веруется в правду.

Но если, по свидетельству Писания, пред очами Божими един праведник лучше, нежели тысяча грешников, то неудивительно, что премудрость Божия слишком бережливо, т. е. нечасто и притом медленно и, так сказать, неохотно, расточает грозные действия своего правосудия; в этом заключается, можно сказать, мудрая экономия домостроительства Божия о спасении человеческом. Для приобретения и соблюдения тех немногих, их же недостоин весь мир, Бог щадит терпеливо многих, давно уже достойных не только суда и наказания, но и совершенного потребления от лица земли; для десяти праведников не погубляет целые грады нечестивых, доколе не созреет правда праведников и доколе беззакония грешников не превзойдут меру Его долготерпения. Тем не менее однако ж, дабы нечестивые не подумали, что они могут вечно оскорблять Его благость и притеснять своих ближних ненаказанно, что Он не видит и не разумеет, как они, ходя в волях сердец своих, бесстрашно попирают закон Его и ещё хвалятся во злобе своей, снедают люди Его в снедь хлеба, пиют пот и кровь их, яко вино, объядают плоти их, одирают кожи их от костей их и самые кости их содробляют, яко плоти в конобе и яко мясо в горнце, – Он даёт им по временам чувствовать правду свою в громах и молниях, в землетрясениях и наводнениях, в гладах и язвах и в других подобных бедствиях. Но сего не довольно.

Правосудный Бог ещё прежде Своего суда и наказания в самых делах их угототовляет им достойное наказание, так что они, по словам апостола, возмездие, еже подобаше прелести их, сами в себе восприемлют. Посему-то и пророк, упомянув о судьбах Божиих над грешниками, т. е. о суде и наказаниях, который Бог совершает над ними, упоминает вместе и о том что они и в собственных делах своих обретают для себя не меньшее наказание: в делех руку своею увязе грешник, продолжает он.

Дела грешников суть силок, или петля, в которых увязают сами грешники. Вы видели уже, как хитрые и коварные люди упадают в яму, которую ископали для брата своего, и запутываются в сетях, которые разостлали для друга своего. Но тоже, хотя и не столь приметно, случается и с каждым грешииком; все они суть жалкие страдальцы собственных дел, суть несчастные узники, которые сами на себя наложили оковы; и вместо того, чтобы стараться расторгнуть их и освободиться от Них, только более и более укрепляют оные. Посему видишь ли ты честолюбца? Не беспокой его, но пожалей об нём. Разве ты не замечаешь, что ненасытимое желание честей, подобно смертной петле, опутало и сдавило ужасным образом не только его шею, но и руки и ноги, и душу и тело, и ум и язык? Взгляни на него пристальнее, не видишь ли, что он и ходит не так, как другие, и сидит, как скованный, и говорить, как помешанный. Начни с ним разговор о чём угодно, и он верно сведёт его на самого себя, на свои заслуги и достоинства, на свою неутомимую деятельность и беспримерное благоразумие. Не удивляйся тому; честолюбие тянет его в эту сторону, и он не может быть в другой; он сам в себе не волен. Встречаешь ли сребролюбца и любодея, завистника и ненавистника, лжеца и клеветника, притеснителя и мздоимца, вора и пьяницу, и всех, подобных им? Не смейся и не упрекай их, но вздохни и поскорби об них в молитве, пред Богом. Не видишь ли, как они измучены, встревожены и растерзаны своими собственными делами? У одного помутившиеся от бессонницы очи, трепещущие от подозрения и страха члены; у другого безжизненные взоры, оледеневшие чувства, изможденное лицо; у иных впалые глаза, помертвевшее тело, одряхлевшие ланиты, голос гробовой, уста, изрыгающие желчь; у других шаги нетвёрдые, взгляды боязливые, или бесстыдные, движения бесчинные, улыбка коварная, язык опалённый адским пламенем; у всех вообще какая-то принужденность и связанность, недостаток свободы, отсутствие спокойствия, смущение совести, волнение души, червь неусыпающий в сердце. Это мученики безотрадные, которыхвместо венца ожидают за гробом новые нескончаемые мучения ада. Над ними ли ты будешь издеваться? Их ли станешь порицать? Нет, лучше плачь и молись за них, да избавит их Всемогущий Господь от уз, которые они сами для себя устроили и продолжают устроять, и да изведёт их души из темницы, в которой они не видят света дневного и не вкушают радостей жизни, свободной от греха. О! если бы возможно было дать им почувствовать свободу чад Божиих, сколь она вожделенна и утешительна, и какими не оценёнными благами наделяет избранных сынов своих, тогда они, вместо злобы и ненависти, которыми теперь их преследуют, прилепились бы к ним всем сердцем своим и, последуя примеру их, стали бы удаляться греха, как яда смертоносного.

Убегайте убо, братия, и вы всякого греха, да не увязнете в делех руку своею и не погибнете. Оброцы бо греха смерть, говорит апостол.

Да возвратятся грешницы во ад, вси язы́цы забывающии Бога (Пс.9:18).

Возвращаться можно только туда, где прежде были, но откуда вышли. Значит, грешники и все народы забывающие Бога были уже во аде, но оттуда вышли, иначе пророк не мог бы желать и просить Бога, чтобы они возвратились во ад. Да возвратятся грешницы во ад, вcu язы́цы забывающии Бога, говорит он. Когда же они и каким образом были во аде? Не на земле ли они родились, не на земле ли воспитались и выросли? Не на земле ли живут и действуют? Правда. Но если, по свидетельству апостола Павла, были и есть люди, которые, и пребывая на земле, обитали и обитают на небе: наше жumиe, говорит он о себе и о всех истинно-верующих во Христа, на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем Господа нашего Ииcуca Христа; то почему же не быть и таким, которые, живя вместе с ними на той же земле и, быть может, под тем же кровом, обитают во аде? Как же первые, живя на земле, в то же время живут и на небе? Очевидно не телом, а духом, не плотию, а умом и сердцем – своими мыслями, желаниями, и надеждами и ожиданиями, непрестанным туда стремлением и постоянным исканием благ небесных, о чём тот же апостол ясно говорит, сказывая о самом себе и обо всех подобных ему: о сем воздыхаем, в жилище небесное облещися желающе, или увещевая других: вышних ищите, идеже есть Христос, одесную Бога седя, горняя мудрствуйте, а не земная: умросте бо и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе. Возносясь на небо на молитвенных крилах веры, надежды и любви, они большую часть времени проводят там в собеседовании с Богом и Его Ангелами, в братолюбном обращении с перворожденными сынами Церкви торжествующей и в созерцании благ, им уготованных, а на землю нисходят только по временам для удовлетворения нужд телесных и для совершения подвига, определённого им до окончательного преселения их в горняя селения. Подобным образом и последние – люди совершенно противоположных свойств первым, живя на земле, большую часть времени проводят во аде. Конечно, ада самые грешники не желают и никогда не хотели бы попасть туда; но их порочные мысли, беззаконные желания и преступные действия, подобно жерновым камням, обешенным на выи их, и на руках и на ногах, невольно увлекают и низвергают их в бездны адовы к отцу их – диаволу, откуда уже являются на земле не как сыны Божии, но как сыны диавола и верные посланники его, не только сами усердно исполняющие волю его, но и других к тому ревностно возбуждающие, поощряющие и даже принуждающие. Вас, приметно, удивляет это? Но вспомните, что сказал Иисус Христос беззаконным Иудеям, которые почитали себя сынами Божиими и действительно были некогда таковыми: вы отца вашего диавола есте, и похоти его хощете творити, сказал Он им. Что же их отторгло от Бога и усыновило диаволу? Беззаконные дела их, которые Иисус Христос называет похотями диавола; ибо диавол ничего столько не желает и ничего не жаждет, как беззакония человеческого. Это есть высокое наслаждение для ожесточённой его злобы против Бого-Творца человеков и самих человеков, предназначенных занять со временем в ряду горних сил его прежнее место, и вместе важное для него пpиобретение, потому что чрез беззаконие он приобретает себе новых рабов и подданных, или, лучше сказать, чад ему возлюбленных: беззаконие перерождает человеков из чад Божиих в чад диавола. Оно, отчуждая их от Бога, так как Бог не любит беззакония и потому ненавидит и не терпит беззаконников пред очами Своими, в то же время предаёт их во власть диавола; ибо здесь среднего ничего быть не может: кто не с Богом, тот с диаволом. Вот почему апостол говорит: всяк творяй грех от диавола есть, потому что грех есть беззаконие. Если же все грешники от диавола или с диаволом, то значит, что грешники бывают в аду и выходят из ада; ибо где диавол, там и ад, равно как, где Бог, там и небо.

С другой стороны, если, по свидетельству тайновидца Иоанна Богослова, Бог есть свет, в Нем же несть тьмы ни единыя, и обитает во свете неприступном, а грешники суть тьма и ходят во тьме; то грешники, по необходимости, живя на земле, пребывают в аду и по временам только исходят из оного. Ибо что такое ад? По буквальному значению сего слова в греческом языке, из которого оно заимствовано, ад есть невидимое, т. е. место, которого и в котором ничего видеть нельзя, не потому впрочем, чтобы оно само по себе, по своему свойству, не способно быть видимым, а потому, что око находится за пределами света Божественного, посредством которого всё видимое бывает видимым, иначе сказать, оно там, где оканчивается область света и начинается область тьмы. Посему- то Писание не редко называет его тьмою кромешною, или внешнею, т. е. такою тьмою, которая состоит вне всякого света, а потому и называется внешнею, или что то же кромешною. О тьме кромешной мы ныне не можем составить себе достаточного понятия, потому что то, что мы принимаем ныне за тьму, и даже тьма осенней ночи, , не есть собственно тьма, но смешение света со тьмою, в котором тьма преобладает над светом, так же как и наш нынешний день не есть настоящий день, а есть, можно сказать, только сумерки того великого и просвещённого, единственного и нескончаемого дня, в котором вместо солнца будет светить Сам Бог – свет несозданный, незаходимый и всеосвещающий. Наша ночная тьма более или менее разрежается и просвещается лучами солнца, проникающими из-за другого полушария земли и в свете луны и звёзд иногда довольно ярко отражающимися, а иногда вовсе, по-видимому, теряющимися в густой мгле облаков, но тем не менее действующими и умеряющими тьму; но тьма кромешная совершенно непричастна ни малейшему свету; это тьма осязаемая, тьма, которой образец в малом размере видели и испытали Египтяне, и при всём ожесточении своём не могли снести более трёх дней. Правда, Писание даёт в сей тьме место огню вечному, но этот огонь будем только жечь, а не светить. Грешники, отчуждая себя от света благодати Божией и чрез то делаясь тьмою, как говорит об них апостол: беста иногда тьма, сами себя естественно поставляют во тьму кромешную, след., низводят во ад; ибо вне света Божия нет ничего, кроме тьмы кромешной или ада. Имеяй уши слышати да слышит, что Дух Божии глаголет сыном человеческим в предохранение и предостережение их, да не приидут на место мучения вечного, да искушают духи, иже суть от Бога и иже от диавола, да не приобщаются делом неплодным тьмы, паче же да обличают оные, да творя дела мира и любви, человеколюбия и милосердия, и в то же время избегая студных дел злобы и лукавства, вражды и крамолы, сынове света и сынове Божии нарекутся и будут.

* * *

Премудрый Соломон говорит: есть путь, иже мнится человеком прав быти, последняя же его приходят во дно ада. Если же конец сего пути достигает до дна адова; то очевидно, что начало его открывается при самом, так сказать, устье ада, т. е. весь сей путь от начала до конца, не смотря на обманчивую благовидность свою, есть адский путь. Что же это за путь, столь погибельный и вместе столь обольстительный? Это путь грешников и всех забывающих Бога. Не верите мне? Так поверьте Богодухновенному испытателю и объяснителю Писания, мудрому сыну Сирахову. Вот что он говорит: путь грешников углажден от камения, а напоследок его ров адов. Впрочем, размыслите внимательнее, и ваш собственный рассудок приведём вас к тому же печальному открытию. Что такое грех? Уклонение от Бога чрез нарушение Его закона. Значит, грешники с той самой минуты, как делаются грешниками, отвращаются от Бога, и Бог отвращается от них; грехи их становятся преградою между Богом и ими, о чём ясно говорит пророк Иcaия: грехи ваши разлучают между Богом и вами. Отвращаясь же от Бога, они, естественно, идут в противоположную сторону. А что в сей стороне могут найти они? Ничего, кроме ада и врага Божия – диавола. В день последнего суда скажет Бог осуждённым: отыдите от Мене, проклятии, куда же? во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его; ибо, отходя от Бога, некуда более идти, как во ад к диаволу. Вот почему пророк Израилев едва только заметил, что Бог отвратил от него лице Свое, как понял всю опасность своего положения и смутился: отвратил еси лице Твое, сам он говорит о себе в молитве своей к Богу, и бых смущен. От чего же он смутился? От того, что став вне присутствия лица Божия, он вдруг неожиданно увидел себя во вратах адовых.

И так, грешники и все забывающие Бога, и живя на земле, не только бывают во аде, но и не могут не быть в нём, поколику суть грешники, отчуждённые от общения с Богом, хотя, впрочем, в настоящее время, до решительного суда и осуждения над ними в последний день, не испытывают ещё во всей полноте мучений ада и имеют свободу не только исходить из него, но и преходить чрез покаяние и другие таинства веры в царство благодати и славы, так же точно, как и праведники, хотя ещё здесь на земле вкушают уже начатки блаженства небесного, но полные блаженством ещё не наслаждаются до окончательного суда, и даже имеют возможность чрез какой-нибудь тяжкий грех ниспасть из своего блаженнотворного состояния до бездн адовых.

Псалмопевец говорит о себе: рех согрешающим, не согрешайте, и беззаконнующим, не беззаконнуйте. Хотели бы в свою чреду сказать и мы самим себе и ближним нашим, беззаботно предающимся греху: бедные и неразумные грешники! куда вы так быстро и стремительно, так охотно и весело идёте? Остановитесь, несчастные! путь ваш есть путь погибельный: последняя его приходят во дно адово.

Или, видя ожесточённых между ними, безумно в ослеплении злобы своей вооружающихся против Бога Всемогущего и избранных сынов Его, возмущающих благодатное Его на земле царство и преследующих святую Его Церковь своею завистию и ненавистию, своими кознями и соблазнами, своею клеветою и злословием, мы хотели бы сказать им вместе с пророком: да возвратятся грешницы во ад, из которого вышли, и да не исходят более из оного; или, нет, да обратятся лучше ко Господу Богу своему и да познают, яко прилеплятися Ему благо есть, паче неже жити в селениях грешничих – при аде, и о! если бы глас наш не был, яко глас вопиющего в пустыни!

Яко не до конца забвен будет нищий, терпение убогих не погибнет до конца (Пс.9:19).

В сих словах заключается причина на предыдущие: да возвратятся грешницы во ад (Пс.9:18). Т. е. мысль пророка здесь следующая: напрасно грешники исходят из ада возмущать царство Бoжиe, притеснять бедных и несчастных, обижать вдов и сирот, оскорблять слабых и немощных, мучить и беспокоить неповинных. Бог, как Царь неба и земли, и Царь Всемогущий и Всеведущий, не попустит им долго своевольствовать в Его царстве, не дозволит им вечно злоупотреблять Его терпением, но рано или поздно услышит вопли и стенания рабов своих, восстанет в помощь им, облечётся во всеоружие правды Своей, восприимет меч гнева и мщения и поразить их притеснителей. И так, пусть сии обидчики и притеснители, мужи грешные, забывающие Бога, престанут заранее, прежде нежели настанет для них день гнева и мщения Божия, от лукавств своих; пусть прекратят свои злые замыслы против собратий своих, и без того уже много пострадавших от них; пусть слезами покаяния омоют руки свои от крове их и подвигами благочестия возвратят себе милость Божию, или пусть поспешно возвратятся во ад, из которого вышли, и не тревожат более мирных обитателей Царства Божия.

Не до конца забвен будет нищий, терпение убогих не погибнет до конца. Здесь воспоминаются нищие и убогие по той же причине, по какой воспоминались они и выше, т. е. как люди, наиболее терпящие от насилия и притеснения нечестивых. Но вместе говорится об них и то, что они не до конца будут забыты у Бога, и что терпение их не погибнет навсегда. Сим означается не то, чтобы нищие и убогие могли когда-либо быть забыты у Бога: Бог всё и всегда видит, всё и всегда слышит и знает, и потому быть не может, чтобы Он что-либо или кого-либо мог хотя на одно мгновение забыть, а тем менее нищих и убогих, которые непрестанно напоминают Ему о себе своими мольбами и стенаньями и своими даже страданиями. Египтяне озлобляют беззащитных Израильтян, но Бог видит и слышит озлобление cиe. Видя видех, говорит Он Моисею, озлобление людей моих, иже во Египте, а вопль их, услышах от дел приставников: уведех бо болезнь их, и снидох изъяти их от руку Египетску: Но словом забвение выражается только величие долготерпения Божия, по которому люди, особенно долго и безотрадно страждущие, не постигая всей глубины премудрости и милосердия Божия, не редко приходят к мысли, что Бог как-будто забыл их за какие-либо тяжкие преступления, хотя и стараются отогнать её от себя надеждою на неусыпный промысл Божий. В таком состоянии неоднократно бывал и сам пророкоцарственный Давид. Так в одно время говорил он о себе: забвен бых яко мертв от сердца, бых яко сосуд погублен; в другое вопиял в горести сердца своего: реку Богу: заступник мой eси, почто мя забыл eси, и Вскую сетуя хожду, внегда оскорбляет враг? Нечестивые же не только думают таким образом, но и сообразно с сим действуют, изгоняя тем из сердца своего всякий страх суда и наказания. Так об одном из них говорит Псалмопевец: приседит в ловительстве с богатыми в тайных, еже убити неповиннаго. Рече бо в сердце своем: забы Бог, отврати лице Свое, да не видит до конца. То же должно заметить и о терпении убогих: оно, собственно говоря, никогда не погибает, т. е. не лишается плода своего – благовременной помощи и награды от Бога, если только не сопровождается ропотом и хулою на Бога, досадою и негодованием на мнимых или истинных виновников злополучия, как поступали Израильтяне в пустыне, тepпевшиe голод и жажду и в то же время роптавшие на Бога и вождя своего Моисея, а напротив соединяется с душевным смирением и святым благодушием, с безусловною покорностию воле Божией и твёрдым упованием на помощь Вышнего, как во дни бедствия своего и особенно во время бегства от лица Авессаломова поступал кроткий и праведный Давид, не роптавший на Бога, но смирявшийся пред Ним, и в злобном даже Семее, открыто оскорблявшем его, не врага своего видевший, но посланника Божия, посланного проклинать Давида; и если, наконец, с неизменным постоянством продолжается до конца определённого свыше подвига. Но cиe самое терпение для людей, не привыкших прозревать в судьбы Божии и благонадёжно успокаиваться в них, иногда представляется как бы навсегда погибшим. Против сих-то людей, и вместе в отраду и утешение страждущих, и говорит пророк: не до конца забвен будет нищий, терпение убогих не погибнет до конца. О! если бы род человеческий вернее изучил cию истину, возвещаемую пророком, глубже напечатлел её в своём сердце, твёрже содержал в памяти и чаще обращался к ней умом и размышлением своим; тогда бы каждый из нас при всех своих несчастиях был тысячекратно счастливее самого первого счастливца миpa. Тогда всё, что ни случилось бы с нами, мы принимали бы с благодушием, как дар, ниспосылаемый от руки Господни, и терпеливо выжидали бы проявления судеб Божиих в судьбе нашей; тогда ничто нас не могло бы ни сильно потревожить, ни тяжко огорчить; потому что были бы уверены, что находимся под благодетельным кровом Отца Небесного, Который один знает куда и как вести нас, и непременно приведет нас к предназначенной цели, если только мы сами тому не воспрепятствуем; ибо имеет Он и столько мудрости, чтобы избрать верные к тому средства, и столько силы и могущества, чтобы привести в исполнение свои предначертания, и столько любви и благоволения к нам, чтобы во всех обстоятельствах жизни сберечь нас для нашего блага. Посему-то один из предавшихся Его водительству смело говорит: Господь пасет мя и ничто же мя лишит. Аще бо и пойду посреди сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси. На Тя упова душа моя, и на сень крилу Твоею надеюся. Но мы все более или менее несчастны, не потому впрочем, чтобы несчастия наши были и чрезвычайны и многочисленны, а потому, что не имеем полного доверия к водительству Божию, и принимаем за несчастия такие приключения в жизни своей, которые готовят нам существенное наше счастие, или, по слепоте своей, не усматриваем благого конца своих несчастий.

Воскресни, Господи, да не крепится человек, да судятся язы́цы пред Тобою (Пс.9:20).

Пророк, сказав выше, что нищие и убогие, обыкновенно притесняемые от сильных земли, не забыты у Бога, и терпение их не погибнет до конца, теперь, для утверждения истины слов своих самым делом, возбуждает Бога к правосудию. Воскресни, Господи, говорит он, восстань и яви Твой суд над нечестивыми, расточи лукавые советы их, сокруши гордые их замыслы, удержи их от насилия и притеснения рукою крепкою и мышцею высокою, вразуми их наказаниями Твоими, да не крепится человек, и да судятся язы́цы, да познают они, что и они человеки, столь же слабые и немощные пред лицем Твоим, как и все пpочиe, и да уразумеют народы, что Бог Вышний есть судия неба и земли. Постави, Господи, законоположителя над ними, да разумеют язы́цы, яко человецы суть (Пс.9:21). Они в нечестии сердца своего давно уже свергли с себя иго закона Твоего, давно расторгли узы совести, связывавшие волю их; теперь нет законоположителя над ними, нет ничего, что бы могло удерживать их в буйных порывах необузданной их гордости: одни постыдные страсти свирепствуют в сердцах их и увлекают их на всякое беззаконие; одни желания плоти законодательствуют в умах их и самые порочные действия освящают для них именем добродетелей. Поставь убо, Господи, законоположителя над ними, пошли на них суд и наказание Твое. Пусть страх Твой будет вместо закона для них.

Вскую, Господи, отстоя далече, презираеши во благовремениих в скорбех. Внегда гордитися нечестивому, возгорается нищий; увязают в советех, яже помышляют (Пс.9:23).

Т. е. для чего Ты, Господи, медлишь Твоим судом и наказанием, для чего не исходишь с правдою Твоею, карающею нечестивых? Не видишь ли, что в то время, как нечестивые гордятся возрастающими успехами злобы своей, нищие и убогие безотрадно томятся в бедах и озлоблениях, терпят скорби и хищения и уловляются ухищрениями на них вымышляемыми. Воскресни, Гocnoди, предвари я, и запни им. Возстани, Господи, возстани в помощь им, рассуди прю их и не забуди убогих Твоих до конца.

Какой отец не услышит подобного, столь умилительного призывания страждущих детей своих! Отец ли Небесный, несравненно более любящий человеков, нежели самая нужная мать исчадие чрева своего, не услышит оного и не поспешит для них судом Своим? Не Сам ли Он уверяет нас в сей утешительной истине: еда забудет жена исчадие чрева своего, говорит Он у пророка Исаии, аще же и забудет сих жена, Азе же не забуду тебе. Ей поспешит; ибо глаголет уже в откровении Иоанновом: се гряду скоро и мзда Моя со Мною. И где обрящутся тогда нечестивые, весь день озлобляющие праведника? Что станется с теми, которые, в надмении сердца своего, говорят ныне: приидите, уловим праведнаго лестию, яко непотребен нам есть, и противится дело́м нашим, и поносит нам грехи закона и злословит нам грехи учения нашего? О, как тяжка и несносна будет тогда участь их!

Позавидуют мёртвым и не умрут, пожелают, чтобы горы и камни упали на них и погребли их живых под своими развалинами, но ни горы, ни камни не послушают их и не исполнят их жалкого желания.

Тайновидец Иоанн, изображая последний день миpa и вместе Страшного Суда Христова, между прочим говорит и видех, се небо отлучися, яко свиток свиваемо, и всяка гора и остров от мест своих двигнушася; и царие земстии, и вельможи, и богатии, и тысящницы, и сильнии, и всяк раб, и всяк свободь скрышася в пещерах и камении горстем, и глаголаша горам: падите на ны и покрыйте ны от лица Седящаго на престоле, и от гнева Агнча, яко прииде день великий гнева Его, и кто может стати (Апок.6:14–17)? Между тем, как те, которых они в жизни презирали и бесчестили, притесняли и гнали незаслуженно, с ожесточением и злобою непримиримыми, преследовали обидами и насмешками, клеветами и укоризнами, услышат от Судии, на престоле сидящего, сей отрадный глас: приидите, благословении Отца Моего, и наследуйте уготованное вам царствие от сложения мiра, глас, который и один, сам по себе, без приложения к нему Царствия славы, венцев бессмертия и благ нескончаемых, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, мог бы их на целую вечность облаженствовать. О! как они тогда смятутся и устрашатся, вспомнят прежнюю жизнь свою и устыдятся самих себя. Тогда, свидетельствует другой созерцатель будущих судеб Божиих и человеческих, тогда станет праведник в дерзновении мнозе пред лицем оскорбивших и отметающих труды его. Видящии же смятутся страхом тяжким и ужаснутся о преславном спасении его, и рекут в себе, кающеся и в тесноте духа воздыхающе: сей бе, его же имехом некогда в посмех и в притчу поношения. Безумнии житие его вменихом неистово и кончину его безчестну; но се он вменися в сынах Божиих и в святых жребий его есть. Убо заблудихом от пути истиннаго и правды свет не облиста нам, и солнце не возсия нам; беззаконных исполнихомся стезь и погибели, и ходихом в пустыни непроходимыя, пути же Господня не уведехом (Прем.5:1–7).

Постараемся же, возлюбленные, быть лучше гонимыми, нежели гонителями, лучше обидимыми, нежели обидчиками, лучше скорбящими, нежели оскорбителями, да сподобит и нас Господь в день суда своего всемiрного услышать оный вожделенный глас: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небеси: приидите и наследуйте; внидите в радость Господа вашего, яко наста день воздаяния вашего, и насытитеся от тука дому Моего, яко слава лица Моего се уже сияет и просвещает лица ваши светом невечерним. Еже буди, буди.

Яко хвалимь есть грешный в похотех души своея и обидяй благословимь есть (Пс.9:24).

Это последняя степень разврата и нечестия человеческого. Человек, стоящий на первой степени разврата и нечестия, допуская грех, стыдится ещё самого себя и своей собственной совести, осуждающей и обличающей его; на второй страшится Бога, наказующего всякое беззаконие; на третьей стыдится и боится, по крайней мере, людей, которые, при всём растлении нравов, не престают однако же осуждать и посрамлять порок; на четвёртой ни Бога не боится, ни людей не стыдится; на пятой и последней не только ни кого не боится и не стыдится делать всякаго рода беззакония, но и открыто хвалится ими, и не только сам делает, но и других, делающих оные, одобряет и поощряет. За сею степенью следует уже та роковая глубина зол, о которой говорит Премудрый, что как скоро приидет в неё нечестивый, не радит уже о себе и о своём спасении и внезапу находит ему безчестие и поношение, а иногда даже и погибель, рассечение и сокрушение неисцельное. Тогда-то Бог в праведном гневе Своём посылает на человеков духа умиления и нечувствия, так чтобы и видя не видели, и слыша, не слышали, и сердцем своим не разумели, и вместе с сим предаёт их в неискусен ум творити неподобная, в похоти сердца и страсти безчестия, во еже сквернитися телесем их в себе самех. Это такое наказание Бoжиe, которого тягчае и гибельнее на земле не бывает: оно несравненно ужаснее всего того, чего только страшится человек – и глада, и язвы, и землетрясений, и наводнений, и продолжительных болезней, и внезапных смертей и всякого рода бедствий и злоключений, потому что оно всегда бывает верным признаком скорого и конечного оставления Богом тех, на которых оно ниспосылается. Так апостол Павел, напомнив Иудеям, не уверовавшим его проповеди, о сем наказании Божием, постигшем их, по предсказанию пророка Иcaии (Ис.6:9–10), в заключение всего присовокупил: ведомо убо да будет вам, яко языком послася спасение Божие, сии и услышат. Т. е., да будет же вам известно, что спасение Бoжиe отныне от вас отнято, и предоставлено язычникам, которые уверовавши во Христа, мною проповедуемого, и получат оное. На то же печальное для Иудеев событие многократно намекал и Сам Иисус Христос, указывая на исполнение над ними пророчества Иcaии. Сбывается, говорил Он, в них пророчество Исаиино, глаголющее: слухом услышите, и не имате разумети, и зряще узрите и не имате видети. Отолсте бо сердце людей сих, и ушима тяжко слышаша, и очи свои смежиша, да не когда узрят очима, и ушима услышат, и сердцем уразумеют, и обратятся, и исцелю их. А наконец и ясно выразил последующую за сим судьбу их: се оставляется вам, сказал Он им не задолго пред Своею смертию, дом ваш пуст. Сверх того, наказание cиe тем опаснее, чем менее чувствуют его поражаемые им, или, лучше сказать, оно в том именно и состоит, чтобы поражаемые им не чувствовали своего ослепления, не видели своего заблуждения и не понимали своего ожесточения; за то тем вернее и неизбежнее погибель их. Посмотрите на Фараона и всех слуг его и всех обитателей земли его в то время, когда, по праведному суду Божию, неприметно для них самих, уже совершалось над ними cиe наказание. Моисей старается вывести их из сего опасного состояния и словами и знамениями, и угрожая и поражая, но на них ничто не действует, а если и действует, то на самое краткое время, после которого они быстро возвращаются к своему прежнему неверию и ожесточению: они опять начинают видеть в Моисее не посланника Божия, а волхва, подобного своим волхвам, или несколько только их высшего, хитреца и обманщика, которого нужно скорее изгнать, дабы не возмущал более спокойствия царства. Казалось бы, довольно было и одного такого чуда, каковы были Моисеевы, чтобы доказать противное их мнение и смягчить их жестокосердие, но для них нужно было десять таких чудес, которых ещё не видала вселенная, и которые впрочем успели произвести только то маловажное действие, что Фараон на минуту смягчился и отпустил Израильтян, но не раскаялся совершенно и не обратился к Богу Израилеву, а напротив, вскоре раскаялся в том, что, по внушению Моисея, так поспешно покорился велению Божию. Посмотрите также и на Израильтян, находившихся в подобном состоянии в пустыне, и в следствие того: не удостоенных, за исключением только двух человек, не только наследовать, но и видеть земли обетованной. Или, лучше, послушайте самого Моисея, что он говорит им. Вы видесте, взывает он к ним, вся, елико, сотвори Господь в земли, Египетстей пред вами Фараону и всем слугам его, и всей земли его. Искушения великая, яже видеста очи твои, знамения и чудеса великая оная, руку крепкую и мышцу высокую. И не даде Господь Бог вам сердца разумети, и очес видети, и ушес слышати даже до дне сего.

* * *

Посмотрите, наконец, на тех же Израильтян и во дни Иисуса Христа и апостолов; сколько сотворено было пред ними сил, сколько расточено чудес и знамений, сколько исцелено больных, разрешено бесноватых, воскрешено мёртвых? Сам Иисус Христос засвидетельствовал это пред ними; го́ре тебе, Хоразине, сказал Он некогда, го́ре тебе Вифсаидо, яко аще в Тире и Сидоне быша были силы бывшия в вас, древле убо во вретищи и пепеле покаялися быша. И ты, Капернауме, иже до небес вознесыйся, до ада снидеши; зане аще в Содомех быша были силы бывшия в тебе, пребыли убо быша до днешняго дне. И однако ж все эти силы, все многочисленные и поразительные знамения и чудеса не произвели в них того действия, какого можно было ожидать и от меньшего числа оных, не возбудили в них веры в Чудотворца! От чего же это? Верную на то причину представляет Евангелист Иоанн: толико знамения, говорит он, сотворшу Иисусy пред ними, не вероваху в Него. Сего ради, продолжает он, не можаху веровати, яко рече Исаиа; ослепи очи их, и окаменил есть сердца их, да не видят очима, ни разумеют сердцем и обратятся и исцелю их. Т. е., от того все знамения и чудеса остались недействительными для Израильтян, что последние, по предречению Исаии, уже напоены были духом умиления и нечувствия. Состояние ужасное и, можно сказать, отчаянное; ибо всегда почти предвещает близкую погибель тех, которые довели себя до сего состояния. Вот почему пророк Иcaия, когда ему сказано было от Бога: иди и рцы людем сим: слухом услышите, и не уразумеете, и видяще узрите, и не увидите, в страхе и трепете вопрошал Бога: доколе, Господи? И тогда только несколько успокоился, когда узнал из ответа, что сия мера наказания Божия для народа Его есть только временная, а не всегдашняя.

Между тем как от сего гибельного состояния человек, бесстыдно хвалящийся своими злодеяниями и одобряющий оные в других, не больше как на один только шаг. И потому неудивительно, что Псалмопевец Израиля, упомянув о человеке сего рода, с наибольшею подробностию изображает его свойства и действия: он сим изображением старается возбудить в нас омерзение и отвращение от людей с подобными качествами, и тем нас самих предостеречь от подражания им. Теперь послушаем же, как Псалмопевец описывает одного из таковых людей, уже стоящего над глубиною зол, упоминаемою Премудрым, и готового в неё низринуться, а для большей удобопонятности всех и каждого заставим его говорить языком чисто русским: нечестивый, говорит он, хвалится похотию души своея, одобряет грабителя, в дерзости своей пренебрегает Господа, (говоря в уме своем): Он не смотрит. Нет Бога во всех мыслях его. Во всякое время пути его кривы, чужды для него суды Твои, на всех врагов своих он смотрит с презрением, говорить в сердце своем: не поколеблюсь, в род и род не приключится мне зла. Уста его полны злословия, обмана и жестокости, под языком его мучение и пагуба. Сидит в засаде за двором; в потаенных местах убивает невиннаго; глаза, его подсматривают за бедным; сидит в потаенном месте, как левв логовище, сидит в засаде, чтобы схватить беднаго; хватает беднаго, увлекая в сети свои. Притаивается, прилегает, и бедные падают в его сильные когти. Говорит в сердце своем: забыл Бог, закрыл лице Свое, не увидит никогда (Пс.9:24–32). И так, главные черты характера такого человека, по словам пророка, суть: в отношении к Богу – нeвepиe и бесстрашие, грубое невежество и дерзкое заблуждение; в отношении к ближним – наглость и бесстыдство, хитрость и пронырство, обман и коварство, насилия и притеснения, злословие и жестокосердие; а в отношении к самому себе – высокоумие и надмение, самоуверенность в своей силе и могуществе, и дерзкая отважность на всякие преступления. Но не примечаете ли, слушатели, что cии же самые черты, если не в полном составе, то, по крайней мере, по частям встречаются и в нас самих? Не составляют ли ныне злословие и пересуды всеобщую приправу и наших разговоров? Не водворились ли хитрости и обманы, насилия и притеснения и в наших обществах? Не те ли у нас и в большей силе и славе, и в большем уважении и почтении, которые успели больше награбить? Не того ли почитаем мы и умным и деловым человеком, кто хитрее и пронырливее, коварнее и бесстыднее других, или кто скорее и наглее может обмануть других? Не вошли ли ложь и ласкательство во всеобщее употребление и в градах и весях, и в домах и на торжищах? Не говорим ли даже, что без них и обойтись невозможно. Правда, нет ещё у нас неверия, но есть маловерие, нет безбожия, но есть многобожие – непрерывное служение страстям нашим. Мы не говорим ещё о Боге, что Он не смотрит и никогда не увидит; но живём и действуем так, что ясно выражаем сию именно мысль. Знайте же, братия, что и для нас открыта глубина зол, упоминаемаяПремудрым. А что в ней? Дух умиления и нечувствия, и, быть может, рассечение и сокрушение неисцельное. Блюдите убо, братия, како опасно ходите, не яко же не мудрии, но яко же премудрии. Искупуйте время, яко дниe лукави суть.

Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя, не забуди убогих Твоих до конца (Пс.9:33).

Пророк, огорчённый и утомлённый безотрадным зрелищем угнетённой невинности, поруганной добродетели, гонимой и попираемой правды с одной стороны, а с другой – порока торжествующего, нечестия преспевающего, незнающего пределов своему буйству и дерзости, святотатственно попирающего законы Божеские и человеческие и нагло устремляющегося на притеснение слабых и немощных, бедных и нищих, невольно отвращает взоры свои от оного, ищет предмета, который бы мог облегчить его сердце и успокоить смятенный дух, но не встречая сего предмета на земле, естественно возводит слезящие очи свои к небу, и там, в созерцании нелицеприятного правосудия Божия, выну готового на поражениe нечестивых и на защиту невинно-страждущих, обретши отрадное убежище для своего упования, благонадежно в нём успокаивается. Но успокаиваясь сам, по искренней любви своей к ближним, имеющим нужду в подобном утешении, желает, чтобы и другие обрели таковое же успокоение, и потому смело вызывает Бога правосудного, скорее явить правду Свою на земле – обуздать нечестивых сокрушением силы их и утешить праведных Своею благовременною помощию и защитою. Bocкpecни, Господи Боже мой, говорит он, да вознесется рука Твоя, не забуди убогих Твоих до конца. Воскресни, т. е., восстань от Своего долготерпения и яви правду твою, достойно карающую нечестие; ибо во время долготерпения Бог представляется как бы спящим, ничего невидящим и неслышащим, – невидящим, как сильные земли угнетают слабых, богатые притесняют бедных, – неслышащим, как от утра до вечера вопиют к Нему угнетённые; по крайней мере так думают нечестивые, воображая, как мы видели выше, что Бог отвращает и закрывает лице Своё от злодейств их, чтобы никогда их не видеть, и потом засыпает (Пс.9:32). Посему-то Псалмопевец, применяясь к их мыслям, взывает к Богу: востани, Вскую спиши, Господи (Пс.43:24). Напротив, когда Бог наказует нечестие, являя им Своё правосудие, тогда самые нечестивые чувствуют и понимают, что Бог не спит, а бодрствует, как это ясно показывают следующие слова того же Псалмопевца: воста, яко спя Господь, и порази враги Своя вспять, поношение вечное даде им (Пс.77:65–66).

Пророк возбуждает далее Бога вознести руку Свою: да вознесется рука Твоя, говорит он опять применительно к понятиям нечестивых, которые, не видя долго наказания от Бога за свои преступления и не умея постигать глубокой тайны беспредельного милосердия и долготерпения Божия, приходят, наконец, к той злополучной мысли, что будто Бог и никогда не взыщет с них за сии преступления: раздражи Господа грешный, свидетельствует пророк об одном из таковых, рече бо в сердце своем: не взыщет, а потому представляют Бога как бы опустившим руки Свои для них и не могущим, или не смеющим наказать их. Вопреки сему, пророк убеждает Бога поднять руку Свою и поразить врагов Своих, а тем самым исхитить убогих Своих от их хищнических и кровожадных рук.

Замечательно, впрочем, что пророк заботится не обо всех убогих, а только об убогих Божиих: не забуди, Господи, говорит он, убогих Твоих до конца; ибо есть убогие и не Божии, а рабы и сотрудники врага Божия – диавола, и потому недостойные ни покровительства Божия, ни ходатайства пророка. Кто же они? Кто эти сугубо несчастные, отверженные мiром и неприемлемые Богом?

Это суть

1) те, которые сами бывают причиною своего убожества по своей лености и нерадению, как говорит Премудрый: богатства ленивии скудна бывают, и необходимо подлежать гневу и осуждению Божию, как ослушники закона Господня и противники воли Творца своего; ибо человек определён Богом не на праздность, а на труд: в поте лица твоего снеси хлеб твой, сказано ему было ещё в раю, и в другое время: шесть дней делай, и сотвориши в них вся дела твоя;

2) те, которые, при всей бедности и нищете своей, богаты однако ж гордостию и другими пороками, и потому Богом ненавидимы: три виды возненавиде душа моя, говорит премудрость Божия, и между сими тремя видами в первом месте – убога горда;

3) те, которые несут бремя своего убожества не с покорностию и благодарением к Богу, вся устрояющему во благое избранным Своим, но с ропотом и малодушием, с ревностию и завистию, с непрестанными жалобами и ежечасными воплями и стенаниями, а ропотники и завистники, по словам Апостола, не благоволения Бoжия, но гнева и мщения ожидать должны;

4) те, которые, под предлогом убожества, обогащаются подаяниями других, и потому сугубо согрешают, и расхищая стяжания ближних своих и сокрывая богатство своё в земле корыстолюбия, за то сугубое и наказание ожидает их у Бога – и как воров и похитителей, и как рабов неключимых, сокрывших данный им талант в земле, место для тех и других во тьме кромешней, идеже будет плачь и скрежет зубом. Но сего не довольно: они будут судимы и осуждены, как святотатцы; ибо всё, что дается нищим, даётся Богу: милуяй нищаго, говорит Премудрый, взаим дает Богови; елика сотвористе меньшей Моей братии, Мне сотвористе, глаголет Единородный Сын Божий. След., нищие сего рода расхищают достояние не ближних своих только, но и вместе Божие. Вот почему премудрый Соломон в молитве своей к Богу не просит богатства, но не просить и нищеты: богатства и нищеты не даждь ми, говорит он, потому что то и другое опасно, – опасно богатство, поскольку чаще затрудняет вход в Царствие Божие, нежели облегчает оный, – опасна и нищета, поскольку чаще открывает путь к порокам, нежели заграждает оный. Вот также почему тот же Соломон ублажает дающего милостыню, паче приемлющего оную: блаженнее, говорит он, паче даяти, неже приимати. Но если проклят, по Апостолу, всяк, творяй дело Божие с небрежением, то как же много согрешают и каких проклятий не навлекают на себя те, которые употребляют имя Божие не только с небрежением, но и с преступным намерением – для обмана ближних своих и своего обогащения, для прикрытия своей лености и удовлетворения своих прихотей, которые и сами по себе для Христианина непростительны; ибо Апостол христианам заповедует: угодия плоти не творите в похоти. Если тяжкий грех призывать имя Божие всуе, т. е. напрасно и легкомысленно, без уважительной причины и без крайней нужды, ибо в законе сказано: не приемли имени Господа Бога твоего всуе, то сколь тягчайший грех призывать cиe великое и страшное имя во лжи и с намерением явно пpecтyпным и богопротивным? Нет, не о таких нищих и убогих ходатайствует пророк пред лицем Божиим, но о нищих духом, убогих, стяжаниями, но богатых смирением и покорностию промыслу Божию, гонимых и преследуемых, но не за свою вину, а за имя Божие и ради славы Божией; скорбящих и озлобленных, но не стужающих си, не рошцущих и не малодушествующих, и на Бога выну уповающих. Вот о каких убогих предстательствует пророк пред Богом и просит Его вспомнить об них и поспешить изыти к ним с Своею помощию и заступлением: не забуди, Господи, убогих Твоих до конца.

Но в то же время, обращая свои взоры на их притеснителей, пророк приходить в изумление от их дерзости и своеволия, недоумевает сам в себе, как они могли до такой степени забыться, что отважились восстать на Самого Бога и не побоялись оскорблять и и раздражать Всемогущего; ибо, притесняя убогих, покровительствуемых Богом, они восстают на Бога, покровителя их, и в сем недоумении вопрошает самого себя: чесо ради прогнева нечестивый Бога, т. е., как могло статься, что нечестивый, творение слабое и немощное, дерзнул оскорблять Бога. Какой же ответ услышал пророк на сей важный вопрос от Духа, вещающего в нём? Следующий: рече бо в сердце своём: не взыщет. Вот почему нечестивый прогневляет Бога, вооружаясь на Него: он думает, что Бог не взыщет.

Видиши, яко Ты болезнь и ярость смотряеши да предан будет в руце Твои: Тебе оставлен есть нищий, сиру Ты буди помощник (Пс.9:35).

В сих словах пророка заключается ответ на возражение, которое соплетает нечестивый в тайных своих помыслах частию для Оправдания путей своих, а ещё более для успокоения тревожной своей совести. Бог не смотрит, говорит он сам в себе, отваживаясь на преступления, осуждаемые и возбраняемые законом Божиим и собственною совестию, Бог не видит, и потому не взыщет. Вопреки сему пророк говорит обращаясь к Богу: Ты видишь, Господи, ибо Ты взираешь на обиды и притеснения, и написываешь их на руке. Тебе предаёт себя бедный; сироте Ты помощник. Истина утешительная для сирот и убогих, для обидимых и притесняемых! Им не нужно отыскивать свидетелей для доказательства обид и притеснений, которые они терпят; Сам верховный Судия, Который имать судити вселенней в правде и людем в правоте, есть очевидный свидетель сих обид и притеснений, ибо видит оные и дабы иметь их непрестанно пред очами Своими, написует на руке Своей. Им нет также надобности прибегать к защите и помощи человеческой, которую и трудно найти, и не безбедно получить, и которая, без воли и содействия Божия, всегда суетна и ничтожна: у них есть защитник и помощник, лучший и надёжнейший всех человеков, Который и хочет и может помочь им, – это Бог всемогущий, всеблагой и премудрый. Им не должно заботиться о том, как приступить к своему благодетелю, с чего начать повествование скорбей своих, с какой стороны выгоднее представить свое бедственное положение, как трогательнее изобразить свои страдания: забота сия была бы вовсе излишняя; благодетель их всегда при них, всё видит, всё слышит, всё знает и даже больше, нежели они сами, потому что проникает и внутреннее врагов их, зрит и не содеянное, но замышляемое ими; одного только ожидает Он, чтобы они или воззвали к Нему, подобно апостолам: Господи, спаси ны, погибаем, или призвали Его на помощь, как Давид: Боже, в помощь нашу вонми, буди нам в Бога защитителя, и избави нас от руки гpешнaгo, и Его помощь и спасение готовы для них. Что же после сего означает безутешный плач ваш о сиротстве своём, что скорбь о нищете и убожестве, что домогательство суда и расправы, а ещё и того хуже – злоба и мщение за обиды и притеснения, причинённые нам? По меньшей мере – малодушие, на время забывающее обетования Божии, изречённые в Писании, если не совершенное нeвepиe Писанию и глаголавшему в нём Духу Божию. О, сколь тяжко согрешаем мы, часто не думая нисколько согрешать! Не приучившись прежде размышлять о том, что и как делаем, мы тем менее способны бываем размышлять тогда, когда возобладает нами страсть, след., страсти у нас заменяют размышление, а страсти всегда слепы и безрассудны, от того и действия не могут не быть таковы же. Ибо, рассудите сами, о чём вы плачете, когда плачете о сиротстве и бедности своей? Не о том ли, что вы, лишившись родителей, остаётесь без покрова, без защиты, без средств к содержанию? Но откуда вы узнали, и кто мог поручиться вам, что родители ваши, если бы были живы, всё это могли бы вам доставить? Не часто ли бывает, что родители от несчастий или болезней сами приходят в беспомощное состояние? Не встречаются ли случаи, в которых родители и хотели бы, но не сильны защитить детей своих? Не случается ли даже и того, что родители именно и бывают единственною причиною бедствия детей своих и, что всего страннее, от излишней любви и привязанности к ним и от неутомимой, по-видимому, попечительности о их воспитании и усовершенствовании? Но это исключения, скажете вы, которые к нам не относятся? А кто уверил вас, что сии исключения не пали бы ни на вас, ни на родителей ваших. Родители ваши были человеки, след., всё, что случается с человеками, могло бы случиться и с ними. Но положим, что родители ваши не подверглись бы сему злополучному жребию, и всё, в чём имеете теперь нужду, вам бы доставили: что же? От себя ли бы получили они всё это, или от кого другого? Своим ли добром снабдили бы вас, или чужим? Своею ли силою защитили бы вас, или силою, данною от Бога? Человек ни в себе, ни вне себя не имеет ничего собственного, и всё, что имеет, имеет от Бога. Что имаши, его же неси приял? – вопрошает апостол человека, хвалившегося своими силами и преимуществами, – аще же приял eси, что хвалишися, яко не приемый? Но Бог в сиротстве и убожестве вашем сам вызывается быть помощником, защитником и попечителем вашим, ибо, по словам пророка, Ему оставлен нищий и сироте Он помощник; и так не лучше ли получать вам прямо от Бога то, что получили бы от Него же чрез родителей? О чём же плакать и сокрушаться безутешно? Вы потеряли родителей земных, а приобрели себе Отца Небесного, Который и их самих питал и покоил, охранял и соблюдал. Вы лишились защитников слабых и немощных, которые и сами себе не могли помочь в день лют, а приобрели себе защитника сильного и всемогущего, Который, Сам не имея ни в ком нужды, всем даёт потребное на пользу и в наслаждение. Вы утратили благодетелей, богатых только желаниями, но бедных исполнением оных, а приобрели благодетеля, Которого сокровищницы всегда полны и неистощимы, и Который вся, елика восхощет, сотворит и не закоснит. Уместен ли после сего плач ваш? Не безрассудно ли сокрушение ваше?

Что опять делаем мы, когда ищем удовлетворения в суде, или когда питаем злобу и мщение за обиды и притеснения, причиняемые нам? По крайней мере дело не христианское. Христианское дело – прощать обиды, предавая оные суду Божию, а не преследовать обидчиков и притеснителей судом и мщением. Отнюдь вам срам есть, писал апостол к коринфским христианам, яко тяжбы имате между собою. Почто не паче обидими есте, почто не паче лишени бываете? Тоже заповедывал нам и Сам Христос, когда говорил: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящих вам напасть. И для чего сие искательство суда, для чего сия злоба и мщение, когда Сам Бог видит и знает наши обиды и притеснения и, по словам пророка, написует их на руке Своей; а по словам св. Златоуста, как драгоценные бисеры, полагает их пред очами Своими и устрояет нам из них, если только претерпим благодушно, венец славы и бессмертия? Не должны ли даже больше дорожить и радоваться ими, нежели досадовать и злобствовать за них, когда чрез них мы обращаем на себя особенное внимание Бoжиe и делаемся предметом столь благоволительного попечения Его об нас? Бог видит наши, обиды и притеснения, след., мы безопасны; враги наши не могут повредить нам более, нежели сколько попустит им Бог, а Бог Отец наш чадолюбивый; Он не пошлёт на нас искушения паче, неже можем понести мы, но со искушением сотворит и избытие. Бог написует обиды и притеснения наши на руке своей, след., не без причины поступает Он таким образом; рано или поздно прочтёт написанное и воздаст воздающим нам злое, по делом руку их. Не напрасно вещает Бог: Мне отмщение, Аз воздам. Скорее небо и земля прейдут, нежели йота едина от словес Его мимо идет. Весь совет Мой станет, говорит Он чрез пророка Исаию, и вся, елика совещах, сотворю (Ис.46:10).

Зная сиe непреложное определение Божие, Псалмопевец благонадежно взывает к Богу, верному отмстителю в гнев злое творящим: сокруши мышцу грешному и лукавому: взыщется грех его и не обрящется. Господь царь во век и в век века: погибнете язы́цы от земли. Желание убогих услышал еси, Господи, уготованию сердца их внят ухо Твое. Суди сиру и смиpeнну, да не приложит к тому величатися человек на земли (Пс.9:36–39). Замечательно, впрочем, что Псалмопевец, призывая мщение Бoжиe на лукавых человеков, не желает потребления их самих от лица земли, а желает только, чтобы сокрушена была мышца их, как орудие греховной их силы, и чрез то потребился грех так, чтобы самая память eгo исчезла от людей; чтобы познали, что Господь един есть царь вечный на земле, а язычники, признающие богов своих обладателями и правителями земли, исчезли от земли; чтобы уверовали, что Господь внемлет молениям убогих, охраняет сирых и защищает смиренных; и чтобы, наконец, обидчики и притеснители, помня, что и они человеки, создания бренные и ничтожные, не величались более своим богатством и славою, своею силою и могуществом. Такова молитва мужа праведного о врагах своих; так должны молиться и мы за творящих нам напасть, да престанут от греха, да обратятся ко Господу Богу и да внидут в общение благ на небеси и на земле, уготованных всем творящим волю Господню.