Глава 23. Путешествие Иисуса в Иерусалим на праздник кущей. Толки о Нем. Речь Иисуса о Себе. Приказ первосвященников и фарисеев схватить Иисуса

Приближался праздник Иудейский – поставление кущей, установленный в воспоминание сорокалетнего странствования евреев в пустыне, когда они шли из Египта в землю обетованную; праздновался он семь дней, с 15 дня седьмого лунного месяца (тирси). В продолжение всех семи дней народ должен был жить в особых палатках, или шалашах, называвшихся кущами.

На этот праздник сходились в Иерусалим почти все евреи, имевшие к тому какую-нибудь возможность. Толпы народа уже шли туда, а Иисус, по-видимому, ничем не обнаруживал желания Своего идти на праздник. Последнее время Он заметно избегал народной толпы и большую часть времени посвящал беседам с Апостолами наедине.

Так называемые братья Иисуса (о том, что они не были Его родными братьями, – См. с. 185–187), отправляясь на праздник, уговаривали и Его идти туда же. «Иди, – говорили они, – в Иудею; там яви Себя миру; зачем скрываться здесь в Галилее желающему быть известным?» Передавая слова их, Евангелист поясняет, что они не веровали в Иисуса.

Нет ничего удивительного в том, что так называемые братья Иисуса не веровали в Него как в Мессию⁵³. Они, как и большинство современных им евреев, были убеждены, что ожидаемый ими Мессия будет непобедимым завоевателем, блистательным царем всего мира, и подчинит весь мир евреям. Понятно, что при таких воззрениях на назначение Мессии они не могли признать кроткого и бедного Иисуса желанным Избавителем. Они несомненно знали о совершаемых Им чудесах, но с учением Его едва ли были знакомы. Если назаретяне не хотели верить, не хотели даже и подумать о том, что их согражданин, плотник Иисус, мог быть Мессией, то тем более не могли верить в Него его ближайшие родственники, от которых тоже была скрыта тайна Его рождения. Что эти родственники не ходили за Иисусом, а знали о делах Его только по слухам, видно из их же слов. Они советуют Ему не скрываться здесь, а идти в Иудею: чтобы и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь (Ин. 7, 3). Если они думали, что ученики Иисуса не видели дел, которые Он творил, то из этого можно заключить, что они имели в виду только последнее время служения Его, когда Он действительно избегал многолюдства и уединялся с Апостолами для подготовления их к предстоящим страданиям Его, смерти и Воскресению; из этих слов их видно, что о времени, предшествовавшем этому уединению, они совсем ничего или почти ничего не знали.

«Мое время, – сказал Христос, – то есть время действовать так, как вы Мне советуете, еще не настало; мир... Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы (Ин. 7, 6–7); эта ненависть может ускорить наступление конца, что было бы противно воле Отца Моего. Вас мир не может ненавидеть, потому что вы своим неверием в Меня не возбуждаете против себя злобы его: вы и идите на праздник, а Я еще не пойду (Ин. 7, 8)».

Иисус не хотел идти в Иерусалим к началу праздника. Он знал, что Его будут ожидать там, и потому не желал придавать торжественности Своему приходу. В свое время Он не уклонился от торжественного въезда в Иерусалим, а теперь время для этого еще не настало. Поэтому Он пришел в Иерусалим в половине праздника, и не торжественно, не в сопровождении толпы народа, а как бы тайно (Ин. 7, 10). Выражение Евангелиста – как бы тайно – указывает лишь на отсутствие обычной толпы, всегда и всюду сопровождавшей Иисуса, но не на скрытность Его прихода. Если бы Он хотел скрываться, то не вошел бы в храм, где все тотчас же узнали Его. Между тем, Он вошел в храм и стал учить находившийся там народ.

В начале праздника, когда все несомненно ждали прибытия Иисуса, много толков о Нем было в народе. Эти толки особенно поддерживались поисками врагов Его, постоянно расспрашивавших всех: где Он? (Ин. 7, 11). Впрочем, опасаясь преследования со стороны своих начальников и руководителей, народ не смел явно говорить о Нем, поэтому Евангелист ограничивается кратким указанием на толки в народе об Иисусе: говорили, что Он добр (Ин. 7, 12, 13). Да, вспоминая все исцеления, все благодеяния, которыми пользовались все приходившие к Иисусу, народ признавал, что только истинно добрый может делать столько добра, но враги Христовы, прислушиваясь к говору народному, со своей стороны старались внушить всем, что в делах Иисуса нет ничего доброго, что Он обольщает, обманывает народ.

Когда Иисус, в половине уже праздника, вошел в храм и обратился к народу с проповедью, то присутствовавшие при этом Иудеи, переговариваясь между собой, высказывали невольное удивление, как Он знает Писания, не учившись?⁵⁴ (Ин. 7, 15).

В то время знание Писания, то есть ветхозаветных книг закона и пророков, составляло достояние лишь тех, которые приобретали эти знания в известных школах ученых раввинов, а Иисус, как это всем было известно, не был ни в одной из таких школ. Как же, каким путем Он мог так основательно узнать Писания? Этот вопрос был неразрешимым для книжников и фарисеев, так как они признавали Иисуса только человеком, могущим приобретать знания лишь от подобных же себе людей.

Иисус тотчас же разъясняет их недоумение, говоря: «Мое учение – не Мое, но Пославшего Меня⁵⁵ (Ин. 7, 16); все, что Я знаю и чему учу, Я знаю от Того, Кто послал Меня. Если бы Я желал славы Самому Себе, то говорил бы от Себя, но Я говорю именем Пославшего Меня, ищу славы Ему, а не Себе; уже по одному этому вы должны бы признать, что нет во Мне неправды и что учение Мое и все знания Мои – от Бога. Но кто из вас хочет творить волю Божию, кто без предубеждения вникнет в Мое учение, тот и без этого познает, что оно – от Бога. Впрочем, вы не желаете творить волю Божию, и потому вам трудно понять, что Мое учение – не Мое, но Пославшего Меня; это вы доказываете тем, что не исполняете данного вам Моисеем закона, в котором тоже выражена воля Божия. Никто из вас не поступает по закону Моисея; между тем, Меня вы обвиняете в нарушении закона и хотите за это убить».

Вся эта речь Иисуса была обращена к начальникам еврейского народа, книжникам и фарисеям, как ответ на их недоумение – как Он знает Писания не учившись? Но народ, не знавший еще о замыслах своих начальников погубить Иисуса и принимая последние слова Его на свой счет, обиделся; из толпы послышались голоса: кто ищет убить Тебя? Не злой ли дух внушает Тебе такие мысли? Не бес ли в Тебе? (Ин. 7, 20).

Евангелист не рассказывает того поучения, с которым Иисус обратился к народу, войдя в храм, но из последующего изложения видно, что речь шла, между прочим, об исцелении больного в субботу. Говорил Иисус и раньше о том, что добрые дела можно делать и в субботу; повторил Он то же и теперь, указав на обычай евреев совершать обрезание и в субботу, чтобы не пропустить установленного для того восьмого дня от рождения. Окончил Свою речь Он призывом судить о законе не по букве его, не по внешности, но по внутреннему его содержанию, по духу его, дабы суждение могло считаться правильным.

Слушая, как Иисус обличает законников, иерусалимляне, которые могли знать о злоумышлениях врагов Его, в недоумении рассуждали: «Не Тот ли это, Которого ищут убить? (Ин. 7, 25). Как же позволяют Ему так открыто и смело говорить? Почему же начальники молчат? Не удостоверились ли они, что Он подлинно Христос? Впрочем, нет, Он не Христос: мы знаем откуда Он, а откуда придет Христос – никто не будет знать».

Раввины учили, что Мессия родится в Вифлееме, потом незаметно исчезнет и внезапно откроется, но никто не будет знать, откуда и как.

Эти рассуждения иерусалимлян, ближе стоявших к правящей партии, не могли скрыться от Иисуса. Он громким голосом сказал им: «Вы говорите, что знаете Меня, и знаете откуда Я? Но вы ошибаетесь; вы не знаете Того, Кто послал Меня; как же можете знать Меня? Я знаю Его как Пославшего Меня, а вы не знаете Его».

Эти слова показались обидными гордым фарисеям, которые считали евреев избранными Самим Богом из всех народов земли, а себя хранителями и истолкователями Его воли. Поэтому они с нетерпением следили за Иисусом, ожидая первой удобной минуты схватить Его, но, однако, никто не решился наложить на Него руки. Между тем говор в толпе продолжался, многие уверовали в Иисуса и, в оправдание своей веры, говорили: когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил? (Ин. 7, 31). Фарисеи, услышав такие толки о Нем в народе, поспешили устроить совещание с первосвященниками и решили не откладывать далее осуществление своих замыслов, а скорее схватить Его. Для исполнения этого решения посланы были служители синедриона, но им, по-видимому, не было дано прямого приказания идти и схватить Иисуса, а поручено было только следить за Ним и не упустить удобного для ареста времени, как это видно из последующих действий этих служителей.

Зная, по всеведению Своему, состоявшееся распоряжение первосвященников и фарисеев, Иисус обратился ко всему окружавшему Его народу и сказал: «Еще не долго быть Мне с вами, и пойду к Пославшему Меня (Ин. 7, 33). Я пойду Сам, когда настанет тому время, и время это близко; не долго быть Мне с вами. Вы хотите схватить Меня и убить, но когда Я пойду к Пославшему Меня, то будете желать Меня видеть, будете искать и не найдете, так как не можете прийти туда, где буду Я». Этими словами Иисус указывал на предстоявшее Ему восшествие к Отцу, куда никто из людей не может прийти. В словах же – будете искать Меня, и не найдете (Ин. 7, 34) – заключается предсказание, что евреи, не принявшие Иисуса, будут потом искать Мессию, и не найдут; будут тщетно ждать Его пришествия, и никогда не дождутся.

Враги Иисуса не поняли этих слов. Рассуждая о них с нескрываемой насмешкой, они говорили: куда Он хочет идти? (Ин. 7, 35). Не хочет ли Он, отвергнутый нами, идти к язычникам и их учить? И что значат сии слова... будете искать Меня, и не найдете; и где буду Я, туда вы не можете придти? (Ин. 7, 36).

Эллинским рассеянием называлось поселение или рассеяние евреев в странах, населенных греками, эллинами. Эллинами же называли евреи и всех вообще язычников, поэтому слова – идти в эллинское рассеяние и учить эллинов – означали: идти к язычникам и учить их.

В последний день праздника евреи оставляли свои кущи, торжественным шествием вступали в храм и оттуда расходились по домам своим, что служило воспоминанием вступления в Обетованную землю. Пять дней перед тем евреи предавались увеселениям, а в этот день, называвшийся великим, при чтении Закона и при совершении особых обрядов, вспоминали все величайшие события народной жизни. В этот день, как и в предшествовавшие дни праздника, очередной священник шел из храма к Силоамскому источнику; здесь он наполнял золотой сосуд водой и, при радостных криках толпы и звуках труб и кимвалов, относил его в храм и восходил с ним к жертвеннику всесожжения; при криках народа – подыми руку! – священник выливал из сосуда воду. Этот обряд установлен был в воспоминание того события, как странствовавшие в безводной пустыне евреи изнемогали от жажды и как Моисей, по повелению Божию, поднял руку, ударил жезлом своим в скалу и извлек из нее источник воды (Исх. 17, 6; Числ. 20, 11).

Иисус воспользовался этим обрядом, чтобы объяснить народу, каким путем он может удовлетворить свою духовную жажду, свое стремление к познанию правды Божией. «Кто жаждет, – сказал Он громким голосом, обращаясь к толпе, – иди ко Мне и пей (Ин. 7, 37). Кто хочет познать волю Божию, кто хочет быть достойным сыном Отца Небесного и достигнуть блаженства вечной жизни, – иди ко Мне! Возьми на себя иго Моих заповедей, научись от Меня кротости и смирению, пей из этого источника спасения! Кто верует в Меня, тот Сам сделается источником благодати, которая будет утолять духовную жажду ищущих спасения; тот сам сделается скалой, из которой, как из скалы горы Хорива, потекут реки воды живой (Ин. 7, 38)».

Приводя эти слова Иисуса, Евангелист поясняет, что Иисус, уподобляя каждого верующего в Него скале, источающей воду, говорил об озарении верующих благодатью Духа Святого, каковое должно было совершиться после Его прославления, то есть после Его Вознесения.

Речь Иисуса взволновала толпу. Все стали рассуждать о Нем; одни признавали в Нем Пророка, другие же уверенно говорили: Это Христос. Прислушиваясь к этим разговорам, фарисеи сказали своим единомышленникам, а те разнесли в толпе народной иные суждения: известно всем, что Иисус родом из Галилеи, из города Назарета, а разве из Галилеи может прийти Христос? В Писании сказано, что Христос придет из Вифлеема, из того места, откуда был Давид; поэтому при таком ясном указании Писания Иисус-галилеянин не может быть Мессией-Христом.

Что эти рассуждения исходили не от самого народа, а от книжников и фарисеев, видно уже из того, что они основаны на Писании, знанием которого народ не обладал. Ветхозаветные книги были написаны на древнееврейском языке, которого современные Иисусу евреи не понимали, так как говорили на особом арамейском наречии. Сами же фарисеи называли народ невеждою в законе. Поэтому невероятно, чтобы невежественный в Писании народ мог сам, без подстрекательства книжников и фарисеев, приводить уверовавшим в Иисуса возражения, основанные на Писании.

Споры среди народа о личности Иисуса дошли до того, что некоторые хотели схватить Его. Кто же хотел схватить Его? Не служители ли синедриона, для того и посланные в храм? Скорее всего, что это были именно те самые служители. Желая исполнить приказание начальства, они пытались схватить Иисуса, но каждый раз их руки опускались: совесть подсказывала им, что грех тронуть такого Человека. В таком настроении духа они возвратились к первосвященникам и фарисеям и на упрек их – для чего вы не привели Его? – отвечали: никогда человек не говорил так, как Этот Человек (Ин. 7, 46).

Злобные фарисеи в ужасе воскликнули: «Неужели и вы прельстились? (Ин. 7, 47). Неужели вы, так близко стоящие к нам, могли поверить, что галилеянин может быть Христом? Вы бы прежде подумали, уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев (Ин. 7, 48), людей, сведущих в Писании, знающих, откуда придет Христос? Вы увлеклись верой народа, но этот народ невежда в законе, проклят он (Ин. 7, 49)».

Каково же было изумление озлобленных и раздраженных неудачей фарисеев, когда из их же среды раздался голос в защиту Иисуса! Фарисей Никодим, приходивший к Иисусу ночью во время Его пребывания в Иерусалиме после Крещения, спросил своих товарищей: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает? Вопрос Никодима доказывает, что все это происходило в заседании синедриона, и что Иисус уже был осужден на смерть; иначе незачем было говорить: судит ли закон наш человека без выслушивания его объяснений и оправданий? Со злобной насмешкой возразили они Никодиму: »И ты не из Галилеи ли? Ведь только невежественный галилеянин может поверить, что Мессия может быть из Галилеи! А ты – ученый фарисей! Рассмотри же повнимательнее Писания, и узнаешь, что из Галилеи не может быть даже пророка». Никодим не стал спорить с ними, и все разошлись по домам.