Рассказ египтянина Синухета и образцы египетских документальных биографий

Блестящая эпоха Среднего Царства была классическим временем египетской литературы. Пережитые века политических и культурных невзгод и перемен оставили глубокий след на миросозерцании народа, заставили его углубиться в размышления богословского, этического и политического характера, выдвинули ряд запросов мыслящей души и обусловили обширную литературу, пытавшуюся дать посильные ответы на эти запросы. Распадение государства, раздробление власти, появление многочисленных местных центров, подъем благосостояния и самосознания средних классов общества вызвали развитие индивидуализма, прежде всего ​сказавшегося​ в религиозной области, в той её сфере, которая была наиболее дорога египтянину – в сфере представлений о загробной участи. Теперь уже каждый непосредственно, а не чрез царя, имел доступ к её благам и ​отождествлялся​ с богом усопших – ​Осирисом​. Рядом с этим индивидуальная мысль оставила нам интересные продукты религиозного скепсиса в области этих представлений. В искусстве мы теперь начинаем слышать об индивидуальном творчестве и до нас изредка доходят имена творцов. Классическая литература этой эпохи также в значительной степени индивидуальна; её произведения, ​дающие​ ответы на запросы, касающиеся политического и социального строя, домашнего уклада, нравственных требований и т. п., дошли до нас даже с именами творцов. Большинство ученых, занимавшихся ​древне​-египетской письменностью, не находит возможным признать эти имена действительными и считает произведения, которые их носят, апокрифическими и приписанными или известным авторитетам древности (как напр., наставления Птахотепа, обличения ​Ипувера​), или вложенными в уста наиболее популярных царей, каковы поучения Аменемхфта I, и хранящееся в Петроградском Эрмитаже, приписанное одному из нраклеопольских царей переходной эпохи. Но есть авторитетные голоса и против этого¹, указывающие на близость времени возникновения некоторых из этих памятников к жизни лиц, имена которых они носят, на ​верность​ исторической обстановки, на живую индивидуальность изложения. Во всяком случае произведения эти занимают в египетской литературе исключительное место – это классики в настоящем смысле этого слова, пережившие свою эпоху, читавшиеся, переписывавшиеся и которые изучались в течение ряда веков и оставившие глубокий след, в литературе.

Некоторые из этих памятников ведут рассказ в первом лице, представляя собой едва ли не самые ранние образцы этой общечеловеческой литературной формы не только автобиографий, но и романов, как фантастических, так и реалистических. Необычайные приключения в юго-восточном море и на змеином острове, ​составляющая​ содержание петроградского эрмитажного папируса, принадлежать к распространенному во всех ​литературах​ типу, в котором рассказ от первого лица должен маскировать невероятность фабулы. Представителем реалистического романа в египетской литературе можно считать памятник, перевод которого предлагается в настоящем ​выпуске​². Героем его является египтянин из придворного круга, по имени ​Синухет​. В момент вступления на престол Сенусерта I после смерти Аменемхета I, он бежит от царского гнева в Азию и после долгих скитаний поселяется у сирийского князя, который выдает за. него свою дочь и делает вторым лицом после себя. Он оказывает князю важную услугу, одолев в единоборстве первого борца всей области, оказывает в то же время услуги и своему первому отечеству, давая у себя приют египетским послам, направлявшимся к азиатским великим державам. Эти услуги не пропали даром – при дворе о нем вспомнили, и это было кстати, так как ​Синухет​ хотя и провел полжизни на чужбине в почести, довольстве и в кругу многочисленной семьи, все-таки остался египтянином и царедворцем – его тянуло ко двору; его влекло на родину и по религиозным соображениям – он не мог помириться с ужасом быть погребенным на чужбине без соблюдения египетского погребального ритуала, необходимого для достижения вечной жизни. Ему удалось исходатайствовать помилование; он удостоился получить от фараона милостивое письмо с приглашением вернуться. Описывается его возвращение, аудиенция при дворе и ​царская​ милости, ​сопровождавшие​ его до врат гробницы, сооруженной по милостивому повелению фараона.

В этом увлекательном рассказе все естественно и соответствует эпохе и действительности, начиная с формы. Последняя заимствована из надгробных надписей биографического характера, в которых изложению от имени героя ​предпосылается​ перечень его должностей, эпитетов, его имя, и затем слово «говорить» вводит прямую речь в первом лице. Обыкновенно эти тексты, которые с некоторым правом могут быть названы автобиографическими, составлены по шаблону и часто довольно сухи. Они интересуются почти исключительно заслугами покойного, его отличиями и наградами, милостями фараона, повествуют о почетных поручениях, об отношениях ко двору, перечисляют добрые дела и ​хорошие​ качества. Иногда эти сухие послужные списки или перечни оживляются рассказом об исполнении царского поручения или о заслуге, при чем приводятся и документы, особенно ​царские​ письма и грамоты, получить которые было большой честью, достойной увековечения на могильном памятнике. Наш памятник сохраняет форму подобного рода текстов, начинаясь с перечня должностей, которыми герой был облечен уже на вершине своей карьеры, переходя затем к рассказу в первом лице, не с рождения и детства, а с обстоятельств бегства, которое явилось исходным пунктом событий, приведших к дальнейшему благополучию и милостям. И здесь приводятся документы – письмо царя и ответ на него. Даже внешний вид письма, по возможности, сохранен в рукописи. И по содержанию наш памятник, начиная с имен героях³ и других действующих лиц и кончая всей географической и исторической обстановкой, не содержит решительно ничего фантастического, чудесного, не соответствующего эпохе; все так правдоподобно, жизненно, так подтверждается современным документальным материалом, что нашим текстом давно уже все пользуются, как историческим источником. И не только чисто египетский материал его комментирует – некоторые эпизоды его могут быть сопоставлены с библейскими повествованиями (напр., с бегством Моисея в землю ​Мадиамскую​ и с единоборством Давида с Голиафом), а имя сирийского князя давно нашло себе соответствия в вавилонской и аравийской ономастике современной эпохи.

При таких условиях естественно возникает вопрос – не имеем ли мы пред собой действительных мемуаров действительного современника первых двух царей XII династии, носившего имя ​Синухета​, – мемуаров, переписанных с надписи на папирус, подобно, напр., тексту об основании илиопольского храма, дошедшему до нас не в оригинале на камне, а в копии на коже. И в том, и в другом случае копирование и дальнейшее распространение обусловлено литературными достоинствами. Против ​этого​ можно возразить, что наш текст был бы единственной в своем роде автобиографической надписью. Действительно, он заимствует форму её, но изложение и тон его совершенно иные и не находят себе соответствия даже, напр., в таких сравнительно литературных и живых эпиграфических текстах, в которых также иногда приводятся документы и письма, как напр., близкая по времени ​стела​ Ихернофрета иди надпись элефантинского вельможи Хирхуфа; перевод последней для сравнения с папирусом ​Синухета​ мы поместили в настоящем выпуске. Рассказ ​Синухета​ – не послужной список и не сухая, хотя бы и документированная реляция – это живой литературный памятник, интересующийся и внутренними переживаниями своего героя, и внешней обстановкой событий его жизни, и бытовыми картинами, приводящий in extenso хвалебные речи в излюбленном тогда придворном стиле. Он местами производит впечатление современного нам или вообще европейского романа, ​стремящегося​ передать действительность и нередко прибегающего к автобиографической форме изложения. Поэтому осторожнее будет, не отрицая возможности существования исторического Синухета, считать наш текст литературным памятником беллетристического характера, написанным в классическую эпоху характерным для неё придворным стилем, с привлечением любимого тогда элемента приключений за пределами Египта. Наш памятник избрал Сирию, конечно более знакомую, чем южные моря и земли, и потому открывавшую меньше простора для фантастического, чудесного элемента.

Литературные достоинства памятника обусловили его распространенность и популярность. Его читали и переписывали в ‹школах›, как образец классического стиля, его держали в домашних библиотеках и даже брали с собой в гробницы для загробного употребления. Благодаря этому до нас дошли и продолжают доходить многочисленные списки его и его частей на папирусе и на ostraca. Последняя большей частью школьного или гробничного происхождения. Всего пока известно двенадцать источников текста рассказа Синухета; из них три папируса. Раньше всех попала в руки ученых большая рукопись №3022 Берлинского Музея, приобретенная в Лондоне в 1843 г. с аукциона при распродаже фирмой Sotheby коллекции грека Athanasi. Прекрасная с внешней стороны рукопись в 445 см. длины, 16 см. ширины, заключает почти весь памятник, кроме нескольких строк в начале; большая часть этого начала от той же рукописи была найдена в 1891 году египтологом Newberry в коллекции лорда Amherst of Hackney в Didlington Hall⁴. Характерное для второй половины эпохи Среднего Царства письмо частью вертикальными, частью горизонтальными строками указывает, что данная рукопись отстоит от времени, к которому относится действие рассказа, на 100–150 лет. Однако и при такой сравнительной хронологической близости к архетипу, исправность рукописи далеко не может быть названа идеальной, и в этом отношении она уступает несколько более позднему списку, найденному Quibell’ем при раскопках Фиванского Рамессея в сезон 1895/6 года. В одной из гробниц эпохи конца Среднего Царства сзади Рамессея был обнаружен деревянный ящик с папирусами весьма плохой сохранности. Griffith, которому Quibell передал для изучения свою находку, не был в состоянии расправить папирусы, рассыпавшиеся при прикосновении, и поручил это дело известному технику-специалисту при Берлинском музее, Ибшеру. Когда последнему, после долгой кропотливой работы, удалось спасти для науки значительное число кусков, обнаружилось, что они содержат рассказ Синухета и другой известный памятник этой же эпохи – историю красноречивого крестьянина. Так как оба эти произведения имеются в других больших рукописях в Берлинском музее, то и данный папирус был уступлен этому музею и, таким образом, вторая большая рукопись Синухета перешла из английских рук в немецкия. В дошедшей до нас части этот папирус содержит с некоторыми пробелами больше половины рассказа до письма царя к Синухету. Он писан горизонтальными строками, почерком уже близким к эпохе хиксосов, на узеньких полосках (8 см. ш.), напоминающих математический папирус Московского музея, приобретенный В. С. Голенищевым также в Рамессее. Гардинер полагает, что по времени рамессейский папирус (в изданиях и переводах обыкновенно обозначается R с цифрой строки, в отличие от первой берлинской рукописи, обозначаемой В.) лет на 100 моложе берлинского⁵.

Еще моложе фрагменты папируса, происходящие из коллекции В. С. ​Голенищева​ и хранящиеся в Московском музее изящных искусств (за 4657). Они приобретены вместе с другими в ​Луксоре​ у одного из местных ​жителей​. Время написания – XIX династия. Полный экземпляр состоял, вероятно, из 16 страниц по 16 строк; до нас дошли обрывки четырех первых, особенно начало. По исправности рукопись довольно удовлетворительна и дает текст, примыкающий к рамессейскому папирусу.

Из многочисленных озигаса, содержащих отрывки памятника, обращает на себя особенное внимание найденный 1886 г. ​Масперо​ в гробнице Сенноджема в Фивах. Он должен был сопровождать за гроб своего владельца, любимым чтением которого наш рассказ был при жизни; для этой цели он был «убит», т. е. расколот пополам. Это – большой кусок известняка, более метра длиною и 22 см. ширины, исписанный девятью длинными строками, доводящими рассказ от начала до прибытия к сирийскому князю Аммиешне. По времени он относится к XX дин. и дает текст, примыкающий к рамессейскому и голенищевскому папирусам.

Кроме него мы располагаем еще 8 озигаса (одним лондонским, четырьмя берлинскими, тремя в коллекции Fl. Pettie​), содержащими отдельные фразы. В лондонском, известном уже давно⁶), сохранился конец рассказа – повествование о постройке гробницы. Все они, кроме одного берлинского, восходящего к эпохе ​хиксосов​, относятся к эпохе Нового Царства – XIX–XX дин.

Первое издание текста было дано ​Лепсиусом​ в VI отделе его Denkmäler aus Aegypten und Aethiopien, где на 4 таблицах воспроизведен от руки берлинский папирус. ​Шаба​ и ​Гудвин​, положившие столько труда для установления надежного чтения иератических папирусов, дали первые переводы нашего текста, Goodwin поместил его полный перевод 1865 г. в Frazer's Magazine, под заглавием: «The story of Saneha». Chabas 1870 дал неполный французский перевод (в Bibliothèque universelle т. II); затем ​Масперо​ (1874–6) напечатал полный французский перевод в Mélanges d'archéologie égyptienne et assyrienne (т. III), и затем включил его в пользующийся большой известностью сборник: Les contes populaires de l'Égypte ancienne⁷, выдержавший уже четыре издания. Перевод текста, собственно не принадлежащего к числу «народных сказок», снабжен примечаниями и введением. Немецкий перевод принадлежит Эрману и помещен в книжке: «Aus den papyrus der Königlichen museen» (1899). Другой немецкий перевод помещен Ranke⁸ в книге Altorientalische Texte und Bilder zum Alten Testamente⁹. Здесь опущены ​поэтически​е части и некоторые места, не ​имеющие​ отношение к прямой задаче сборника ​внебиблейского​ материала, параллельного Ветхому Завету.

Из новых английских переводов лучший – Griffith'а в Specimen Pages of a Library of the World's best Literature. 1898. New York.

В 1908 г. появился первый том «Bibliothèque d’Étude», предпринятой французскими египтологами при Каирском Institut Français d'Archéologie Orientale. Он содержит критическое издание Сииухета, сделанное ​Масперо​ на основании всех бывших тогда в распоряжении науки источников. Здесь впервые издан в транскрипции голенищевский папирус. Издание предварено обширным введением историко-литературного и критического характера и сопровождено глоссарием. Около того же времени Берлинский музей предпринял полное издание своих иератических папирусов. Пятый том, вышедший 1909 г., содержит описание рукописей, факсимиле, транскрипции и немецкий перевод берлинского и рамессейского папирусов, сделанные ​Гардинером​¹⁰, который затем, начиная с 1910 года, помещает в журнале Recueil de travaux relatifs à la philologie et à l'archéologie égyptiennes et assyriennes¹¹ свои ​ценнейшие​ «Notes on the Story of Sinuhe», в которых дал этюд о рукописях, еще раз проработал весь текст, дал к нему множество разнообразных примечаний лексических, лингвистических и реальных; некоторые трудные места только здесь впервые нашли себе объяснение. Последний из этих этюдов дает сводный текст памятника по всем сохранившимся материалам; здесь впервые использован ряд ​ostraca​ Берлинского музея и коллекции ​Petrie​, три из них изданы тут же в facsimile. Этим трудам, а также беседам с В.С. ​Голенищевым​, мы многим обязаны при составлении настоящей работы, являющейся первым полным переводом Сипухета на русский язык.

Заупокойный жертвенник из Лишта с надписью, в которой упоминается имя пирамиды Сенусерта I. Там же, стр. 60.

Образец берлинского папируса 3022.

Родовитый¹² князь¹³, судья, начальник владений царя в землях азиатов¹⁴, действительно известный царю, любимый им, состоящий в его свите¹⁵, ​Синухет​ говорит:

«Я служил в свите, следуя за моим господином, я был слугою царского ​гинекея​ при государыне достойной ​Нофру​¹⁶, великой благоволением супруге царя Сенусерта в <5> Хну-​мит​-​асут​¹⁷, дочери царя Аменемхета в ​Канофру^​18.

В тридцатый год, третий месяц времени года «​ахет​»¹⁹, в седьмой день вошел бог в свой горизонт; – царь верхнего и нижнего Египта Схотепибра взошел на небо, соединился с солнцем; божественное тело его соединилось с создавшим его. Когда двор молчал, сердца скорбели, ​великие​ врата были заперты, придворные опустили <10> головы до колен, народ был в печали, а войско услал Его величество против земли ​Темеху​²⁰, причем старший сын его был во главе его – бог великий Сенусерт (он был послан сокрушить страны, поразить обитателей страны ​Техену​²¹; он <15> приходил и приводил бесконечное множество пленных ​Техену​ и всякого рода скота), придворные чины²² послали на западный берег известить сына царя о положении, создавшемся во дворце.

Посланные встретили <20> его (уже) на пути. Они настигли его ночью – он никогда не медлил, а теперь (как) кобчик полетел он со своей свитой, не известив своих солдат²³. Но вот послали (и) к детям царя, находившимся с ним в этом войске, позвали одного из них. Я <25=B.1> стоял и слышал голос его, когда он говорил, я был недалеко от дороги. Сердце мое смутилось, руки разошлись, ибо дрожь проникла во все мои члены²⁴. Прыжками удалился я, ища места укрыться, поместился между двумя кустами и предоставил дорогу идущим по ней. (Затем) я направился к югу и оставил намерение возвращаться в столицу, так как полагал, что (там) произойдет смута, и не был уверен, что останусь в живых после (всего) этого.

Я переправился по озеру Маати²⁵ в местности Смоковницы и достиг острова царя ​Снофру​. Там я <10> провел день в поле²⁶. На рассвете я двинулся в путь и, когда наступил день, натолкнулся на человека, стоявшего на дороге: он оробел предо мной – испугался меня.

Наступило время ужина. Я дошел до селения ​Гау​²⁷ и переправился на судне без руля, под западным ветром, к востоку от каменоломни ​Аку​ и я прошел к <15> возвышенности Небесной²⁸, владычицы Красной Горы²⁹. (Потом) я пошел на север и прибыл к Стене Князя, выстроенной для отпора азиатам³⁰, для поражения проходящих по пескам³¹. (Здесь) я согнулся в кустах, чтобы меня не заметили часовые на стене³².

<20> Ночью я пошел (дальше). На рассвете я достиг Петена³³ и остановился на полуострове³⁴ Кемуэра³⁵. Напала (на меня) жажда, она настигла меня³⁶, я задыхался, мое горло пылало и я сказал: «это – вкус смерти».

Я поднял свое сердце и собрал свои члены, когда <25> я услыхал звук блеющих стад; я заметил азиатов³⁷, Один из бедуинов³⁸, бывавший в Египте, узнал меня. Он дал мне воды, сварил для меня молока. Я пошел с ним к его племени. Со мной обошлись хорошо.

Страна передавала меня стране³⁹. Я удалился из Библа⁴⁰ и пошел в Кедем⁴¹. Там я пробыл полтора года. Аммиенша, князь⁴² верхнего Ретену⁴³, <30> принял меня и сказал мне: «тебе у меня будет хорошо – ты услышишь египетскую речь». Это он сказал мне ибо знал, кто я, и слышал о моих способностях – ему засвидетельствовали об этом египтяне, находившиеся там у него⁴⁴. Затем <35> он спросил меня: «как ты попал сюда?⁴⁵ Не случилось ли чего при дворе. Я ответил: «когда царь верхнего и нижнего Египта Схотепебра взошел на небо, то было неизвестно, что произойдет за этим». Однако (затем) я сказал неправду: «я уже вернулся с похода на землю Темеху, (когда) мне было объявлено⁴⁶ (об этом); так как сердце мое смутилось, сердце мое оставило мое тело, оно <40> повлекло меня в даль. Обо мне не говорили, на меня не плевали в лицо⁴⁷, я не слыхал порицаний, не было слышно моего имени в устах докладчика⁴⁸; не знаю, что занесло меня в эту страну – кажется, это воля Божия!»⁴⁹

Тогда он сказал мне: «как же страна осталась без этого благодетельного бога, страх пред которым преследовал иноземные области, подобно богине Сахмет <45> в годину мора?»⁵⁰. Я сказал ему, ответив: <50> «его сын, войдя во дворец, воспринял наследие отца своего⁵¹. Он – бог, не имеющий равного, ибо никто не являлся пред ним – он владыка насыщения⁵²; мысли его превосходны, речи – изрядны, исход и вход зависят от его веления. Он обуздывал иноземные области, когда его отец был в своем дворце и он докладывал, что исполнено (все) то, что ему было поручено⁵³. Он – могучий, действующий мечом своим; он храбрый, которому несвойственно⁵⁴, быть замеченным наступающим на бедуинов⁵⁵ и бросающимся на злодеев⁵⁶. Он – тот, кто сокрушает рог и ослабляет руки не давая врагам своим выстроиться для боя. <55> Он радуется, разбивая лбы; нельзя устоять в его присутствии. Он – быстрый, уничтожающий бегущих; нет предала (бегства) для обращающего к нему тыл: он упорен в час преследования; он возвращается, не обращая тыла. Он – твердый сердцем при виде множеств, он не дает <60> унынию доступа в свое сердце. Он пылок при виде жителей Востока; он радуется, наступая на бедуинов. Он берет свой щит, он попирает, он не повторяет удара, умерщвляя. Никто не может ни отвратить его оружия, ни натянуть его лука⁵⁷. Бегут бедуины⁵⁸ от руки его, как от духов⁵⁹ Великой⁶⁰. Он сражается, не зная конца, он не щадит (?) и ничто не <65> остается (?). (Но) Он (и) владыка приятности, великий сладостью, восприявший любовь. Любить его его град больше себя самого; он радуется ему больше, чем своему богу. Проходят мужчины и женщины, ликуя ему в его царствование. Он овладевал уже, находясь в яйце; его лицо было устремлено к этому с рождения⁶¹; он – умножитель того, что родилось вместе с ним⁶². <70> Он единственный, данный богом; радуется (наша) земля, когда он царствует: он расширяет ее границы. Он овладеет южными странами, не подумает ли он и о северных?⁶³ Ведь он создан для обуздания азиатов, для попрания бродящих по песку. Пошли к нему, дай ему знать имя твое, не злословь (?): <75> «горе его величеству!» – он конечно окажет милость стране, пребывающей в воле его».

Он сказал мне: «конечно Египет благоденствует, зная, что он могуч. Но послушай, останься со мной – я хорошо обойдусь с тобой».

Он поставил меня во главе своих детей, сочетал со своей старшей дочерью, дал мне выбрать <80> (участок) из лучшей части своей области, бывшей у него на границе с другой страной, прекрасную землю, именуемую Иаа⁶⁴, в которой были фиги и виноград, вина больше, чем воды, большое изобилие меда, множество маслин и всяких плодов на деревьях. Были <85> там и пшеница, и ячмень, а различного скота бесчисленное множество. Обильно было и то, что доставлялось мне, благодаря любви ко мне. Он сделал меня начальником племени в лучшей части своей страны. Я пек хлебы каждый день, имел вино постоянно, а также вареное мясо и жареных птиц, не считая антилоп <90> пустыни. Клали предо мной добытое на охоте, не считая того, что приносили мои собаки. Приготовлялось для меня многое в большем количестве, и кипяченое молоко всякого рода.

Я провел так много лет. Мои дети сделались силачами, каждый из них стал борцом своего племени. Посол, отправлявшийся на север или на юг <95> – ко двору, останавливался у меня⁶⁵ – я давал приют всем. Я подавал воду жаждущему, я направлял заблудившегося на дорогу, я спасал ограбленного.

Когда бедуины осмеливались выступать против князей пустыни⁶⁶, я давал советы во время движения последних, <100> и этот князь страны Ретену сделал меня на много лет начальником его воинов. В какую бы сторону я ни делал набега и ни нападал, я прогонял ее (жителей) от пастбищ и колодцев, я угонял скот, <105> уводил людей, уносил съестное, убивал людей моим мечом, моим луком, моими нашествиями, моими искусными планами. Я был угоден его сердцу; он полюбил меня – он понял, что я храбр, и он поставил меня во главе детей своих, ибо видел крепость руки моей.

<110> Пришел сильный муж страны Ретену. Он вызвал меня из моего шатра. Это был выдающийся (борец) – не было другого такого – он одолел всю страну. Он вызвался бороться со мной и был уверен, что ограбить меня – его намерением было угнать мой скот, следуя совету своего племени.

Князь обратился ко мне за советом. Я сказал: <115> «я не знаю его; право, я ему не союзник, чтобы ходить по его двору. Разве открывал я его двери и переступал ли за его ограду? Он злобствует, видя, что я исполняю твои поручения. Клянусь, я (здесь) – <120> бык из рассеявшегося стада среди чужого стада – бык из скота бодает его, длиннорогий бык нападает на него. Разве простолюдин бывает любим в роли начальника?⁶⁷ Бедуин не бывает за одно с жителем Дельты?⁶⁸ Что прикрепляет соломину⁶⁹ к горе?⁷⁰ (Но) если бык захочет биться, захочет ли другой, храбрый бык отступать из страха пред тем, кто (готов) помериться с ним? Если сердце его склонно к борьбе, пусть скажет то, что у него на сердце. Разве Бог не знает его участи? Как же тогда узнать ее?»

Ночью я натянул лук, выпустил (несколько) стрел, извлек кинжал, вычистил мое оружие.

Когда рассвело, (вся) страна Ретену явилась и стала побуждать свои племена; она собрала соседние с нею области ибо она затеяла эту битву⁷¹. Когда тот прибыл ко мне, когда я стоял, я стал против него⁷². Все сердца горят за меня, женщины и мужчины восклицают, что все сердца болят за меня. Они говорят: «разве есть другой богатырь, кто бы (мог) сразиться с ним?⁷³»

Его щит, боевой топор и пучок дротиков (?) упал после того, как я выманил его оружие и дал его стрелам миновать меня. Когда их больше не стало, и один пошел на другого⁷⁴, он кинулся на меня; я пронзил его – мой дротик засел в его шее. Он упал на нос, я поверг его его собственным топором⁷⁵. Я испустил победный крик на его спине. Все азиаты воскликнули. Я воздал благодарение Монту⁷⁶, а домочадцы его оплакали его. Князь Амуенши заключил меня в свои объятия.

Я взял имущество того, угнал его скот – то, <145> что он хотел причинить мне, то сделал я против него. Я взял то, что было у него в шатре, я опустошил его двор. Я возвысился, благодаря этому, стал богат имуществом, владел множеством стад.

Так совершил Бог, чтобы склониться к милости к тому, на кого он прогневался, кого он увел в иную страну. Ныне сердце его омыто⁷⁷. В свое <150> время (я) бежал, как беглец, а теперь обо мне докладывают при дворе. Крадется крадущийся от голода, а я подаю хлеб соседу. Бежит человек из своей земли из-за наготы, а у меня чистое платье из тонкого полотна. (Иной) Человек (сам) на <155> побегушках, не имея, кого послать, а у меня слуги в изобилии. Хорош мой дом и обширно мое жилище. Обо мне помнят во дворце⁷⁸.

О бог, кто бы ты ни был, определивший мне быть беглецом, будь ко мне милостив, верни меня домой. Конечно, ты дашь мне (вновь) увидать место, в котором пребывает мое сердце. Что может быть больше <160> того, чтобы тело мое было погребено в земле, на которой я родился?⁷⁹. Приди, (будь) за меня. Происшедшее счастливо – я умилостивил бога; да действует он таким же образом (и впредь), чтобы украсить конец того, кого он утеснил, и сердце его да будет при этом сострадать тому, кого он изгнал, чтобы тот жил на чужбине. Умилостивился ли он ныне? Да услышит он молитву удаленного⁸⁰, да отвратить руку свою от того, кого он поверг, (и направить его) к месту, откуда он его вывел... Да будет <165> милостив ко мне царь Египта, да живу я в его милости, да буду я в распоряжении «владычицы земли»⁸¹ в его дворце, да слушаю я распоряжения ее детей. О если бы могли обновиться члены мои! Ведь с наступлением старости, дряхлость настигла меня: глаза мои <170> отяжелели, руки мои ослабели, ноги потеряли способность сопутствовать, сердце утомлено⁸². Близко отшествие. Да отнесут меня во град вечности! Да буду я и там служить «владычице вселенной», да беседует она со мной о красоте детей своих и будет проводить вечность при мне⁸³.

Верхняя часть статуи неизвестной царицы эпохи Среднего Царства. Каирский Музей. Catal. du Caire XXX, pi. IV

Доложили⁸⁴ величеству царя Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара о положении, в котором я нахожусь. Тогда его величество послал ко мне с подарками <175> от царских щедрот, чтобы расширить сердце своего слуги, как князя иноземной области⁸⁵; дети царя, находящиеся в его дворце, передали мне свои поручения.

Письмо на папирусе эпохи XII дин., найденное в Кахуне. Сбоку – адрес. Griffith, Hieratic papyri from Kahun. Pl. XXX.

Копия указа, препровожденного к этому слуге⁸⁶ касательно его препровождения в Египет⁸⁷.

<180> Гор, Жизнь рожденных. Владыка Нехена и Буто, Жизнь рожденных. Царь Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара, сын Ра Сенусерт⁸⁸, живущий вечно вовеки. Царский указ Синухету, служащему в свите. К тебе препровождается этот указ царя, чтобы довести до твоего сведения нижеследующее. Ты обошел страны, пройдя от Кедма до Ретену, причем страна передавала тебя стране, согласно совету твоего собственного сердца, (данному им) тебе (самому). Что ты вызвал против себя! Слова твои встречают отпор, хотя ты не злословил; ты не говорил в совете <185> именитых и твои речи отвергаются⁸⁹. Такое положение вызвало твое сердце, в моем же сердце не было ничего против тебя.

«Твое небо»⁹⁰, пребывающее во дворце, здравствует и благоденствует доныне, причем глава ее вознесена (?) в царствовании над землей, а дети ее во дворце. Пользуйся долго тем прекрасным, что они будут давать тебе, живи от даров их⁹¹. Возвращайся в Египет, чтобы (снова) увидать двор, при котором ты находился, поцеловать землю у двух великих врат, занять место среди приближенных⁹². Ведь <190> ты уже начал стареть, потерял мужество. Вспомни день погребения, отшествия к достоинству⁹³. Тебе будет посвящена ночь с благовонными маслами и погребальными пеленами из рук богини Таит⁹⁴. Устроят для тебя торжественное шествие в день погребения⁹⁵, (сделают) чехол для мумии из золота, с головной частью – с украшениями (?) из ляпис-лазури, небо будет над тобой⁹⁶, помещенным на салазки (?), причем⁹⁷ быки повлекут тебя, а <195> певцы (пойдут) впереди тебя, исполнять пляску «муу»⁹⁸ у врат твоей гробницы. Возгласят для тебя формулу жертвенного стола⁹⁹. Заколют жертвы пред твоей стелой-дверью¹⁰⁰. Твои колонны будут выстроены из белого камня среди (гробниц) царевичей¹⁰¹. Ты умрешь не на чужбине, не азиаты проводят тебя (к могиле), тебя не завернуть в баранью шкуру¹⁰² – тебе будет устроено каменное сооружение – всего же того не случится. Позаботься о своем теле и приди.

Изображение погребальных церемоний в гробнице Схотепибра. Quіbell, Ramesseum. Egypt. Research Acconut, 1896, pl. IX.

<200> Этот указ дошел до меня, когда я был среди моего племени. Когда он был прочтен мне, я пал на живот, коснулся праха (простерся), провел его по волосам. Ликуя ходил я по моему двору и говорил: «как (могло быть) это оказано слуге, сердце которого увлекло его во вражеские страны? Поистине благ милосердый, спасший меня от смерти! Ведь Дух¹⁰³ твой даст мне скончаться на родине!»

Часть погребальной процессии Пахери. Eg. Eplor. Fund, XI, Ahnas and Paheri, pi. V.

Копия доклада по поводу этого указа.

Служитель дворца Синухет – тот, кто говорит¹⁰⁴: «Прекрасный мир (тебе)! Невольное бегство твоего слуги уведано твоим Духом, о бог благой, владыка обеих земель, возлюбленный Ра, хвалимый Монту, владыкой Фив, Амоном, владыкой престолов обеих земель¹⁰⁵, Собком¹⁰⁶, Ра, Хатхор, Атумом и его эннеадой, Сопдом¹⁰⁷ благой воли¹⁰⁸, Семеру¹⁰⁹, Гором восточной пустыни¹¹⁰, Владычицей Имет¹¹¹, помещенной на главу твою, сонмом богов, которые над водами, Мином-Гором, пребывающим в иноземных областях¹¹², (владычицей) Великой (короны), <210> госпожой Пунта¹¹³, Нут, Горуэром-Ра, всеми богами Тимури¹¹⁴ и островов Великого Зеленого моря¹¹⁵! Они дают тебе¹¹⁶ жизнь и благоденствие, они щедро наделяют тебя, они даруют тебе вечность без конца, непрестанность без пределов. Страх пред тобой возвещается на равнинах и горах¹¹⁷: ты подчинил все, что обтекает солнце.

Изображение погребальных церемоний в гробнице Схотепибра. Quіbell, Ramesseum. Egypt. Research Acconut, 1896, pl. IX.

Просьба слуги ко своему господину: «спаси (меня) от запада!¹¹⁸» Владыка ведения, знающий людей, <215> да узнает сие в величестве дворца! Слуга боялся (все время) высказать это, а уже повторить это – великое дело! О Бог великий, подобие Ра в том, что он умудряет предоставленного самому себе, ведь если слуга в руках того, кто промышляет о нем, и предоставлен его водительству, то и величество твое подобно Гору, – победителю, и рука твоя простирается до пределов всех земель¹¹⁹.

Да повелит же твое величество доставить (в Египет) <220> Маки из Кедма, Хентияуша из Хенткеша, Менуса из земель Фенеху: это – князья известные, пребывавшие (некогда) в твоей любви, (теперь) забытые Страна Ретену – твоя, как (верная) собака¹²⁰.

Это бегство, учиненное твоим слугой, не сознавало им, так как не было в моем сердце, и я его не замыслил. Не знаю, что сдвинуло меня с места. Это <225> было подобно сну; (это можно сравнить с тем), что житель Дельты увидал бы себя на Элефантине, человек из болот – в земле Нубийской. Я не боялся, за мной не гнались, я не слышал выражений порицания, не слыхали моего имени в устах докладчика – а члены мои тряслись (?), ноги мои неслись, сердце мое вело меня, <230> и Бог, определивший это бегство, влек меня: вид я не поднимаю спины¹²¹, я человек пугливый, знающий свою землю¹²², ибо вселил Ра страх пред тобой в Египет, ужас пред тобой – во все страны. Будь я на родине, или будь я здесь – ты (властен) заволакивать горизонт, по воле твоей восходить солнце, по воле твоей пьют воду Нила, по слову твоему вдыхают воздух неба.

<235> Слуга твой передаст преемнику должность визиря, которую он нес там¹²³. Конец тому что сделал слуга¹²⁴.

Да поступить твое величество по воле твоей, ибо живут от воздуха, который ты даешь. Благоволят Ра, Гор, Хатхор к твоему почтенному носу¹²⁵, и Монту, владыка Фив, хочет, чтобы он был вечен».

Пришли к слуге¹²⁶. Дали мне провести день в Иаа и передать мое имущество моим детям, причем мой <240> старший сын стал над¹²⁷ моим племенем и в его руки перешло все мое имущество, мои крепостные, весь мой скот, все мои плоды, все мои плодовые деревья.

Слуга отправился на юге и остановился у Путей Гора¹²⁸, где находится комендант, стоящий во главе пограничного отряда. Он послал вестников с донесением ко двору¹²⁹. Его величество отправил искусного начальника дворцовых земледельцев¹³⁰ и с ним <245> суда, нагруженный царскими подарками для азиатов, которые прибыли со мной, препровождая меня к Путям Гора. Я назвал каждого из них по имени. Все слуги были при исполнении своих обязанностей¹³¹. Мешали и цедили при мне. Я продолжал путь, распустив парус, пока я не прибыль в город Иттауи¹³².

Когда рассвело, ранним утром пришли и позвали меня. Десять человек шло, десять человек ходило¹³³, сопровождая меня во дворец. Я коснулся челом <250> земли между изваяниями (сфинксов)¹³⁴. Царевичи, стоявшие во вратах, вышли ко мне навстречу, а придворные чины (семеры), допущенные в Зал Разлития¹³⁵, указали мне путь к зале аудиенции¹³⁶. Я застал его величество на троне. Упав пред ним на живот, я потерял сознание, а этот бог обратился ко мне милостиво. Я был подобен человеку, которого схватили ночью: душа моя ушла, члены мои <255> расслабели, сердца не было в теле, и я не мог распознать жизни и смерти.

Его величество сказал одному из семеров: «подними его – пусть он говорит мне!»

Его величество сказал: «вот ты пришел, пройдя по иноземным областям, совершив путешествие по обширным пространствам. Теперь овладела тобой дряхлость – ты достиг старости. Не малое дело, что тело твое будет погребено и тебя не проводят азиаты. Не молчи же, (?) не молчи же: ты не говоришь, хотя <260> назван по имени»¹³⁷.

Я боялся кары и ответил, как человек, который боится: «что сказано мне моим господином? Если я (смогу), отвечу на это, что моей (вины) не было. Это рука божества, это страх, бывший в теле моем – они как бы выполнили то, что определила (мне) судьба – бегство. Вот я пред тобой – тебе принадлежит жизнь. Да поступить твое величество по воле своей».

Велели ввести царевичей. Его величество сказал <265> царице: «вот пришел Синухет, как азиат¹³⁸, как прирожденный бедуин»¹³⁹. Она испустила весьма громкий крик; а царевичи воскликнули все вместе. Они сказали пред его величеством: «право это не он, царь, господин наш!» Его величество сказал: «(нет), это действительно он».

Они взяли¹⁴⁰ свои «мениты»¹⁴¹, свои систры «сехемы», свои систры «сешешты» в руки и поднесли их его величеству, (восклицая): «руки твои на Прекрасной¹⁴², о царь долголетний, на украшении¹⁴³ Владычицы неба: <270> да даст Златая¹⁴⁴ жизнь в твой нос! Владычица звезд¹⁴⁵ соединяется с тобой, южная богиня плывет на север, северная – на юг, соединенные и связанные изречением твоего величества¹⁴⁶. Помещена Уаджит¹⁴⁷ на челе твоем после того, как ты отдалил граждан от зла. Милостив к тебе Ра, о владыка обеих земель. Слава тебе и владычице вселенной!¹⁴⁸ Ослабь (?) твой лук (?)¹⁴⁹, отвяжи твои стрелы. Дай дыхание задыхающемуся, дай нам праздничный подарок, награди нас¹⁵⁰ Сыном Северного Ветра¹⁵¹, инородцем¹⁵², родившимся в Тимури – ведь он бежал из страха пред тобой, оставил страну из боязни тебя. Не ужасается (?) лицо видевшего тебя, не боится око, воззревшее на тебя¹⁵³». <280>

Богиня Хатхор, простирающая ожерелье и держащая систр. Из Лишта, стр. 106, указ. изд.

Его величество сказал: «да не боится он и да не предается страху: он будет семер среди серов¹⁵⁴, он войдет в круг придворных. Ступайте в «дом Почтения»¹⁵⁵, чтобы приготовить его к его положению»¹⁵⁶.

Тогда я вышел из залы аудиенций, а царевичи <285> подали мне руки, и мы пошли затем к двум великим вратам. Я был помещен в дом царевича, в котором находились драгоценности, был бассейн¹⁵⁷, изображения горизонта¹⁵⁸, сокровища казны¹⁵⁹, одежды из царского полотна, мирра и первосортное благовонное масло, употребляемое царем и любимыми <290> им серами; все это имелось во всех покоях, причем каждый слуга, находясь при исполнении своих обязанностей, скидывал года с моего тела¹⁶⁰; я был обрит, мои волосы причесаны. Я отдал нечистоту¹⁶¹, пустынь, одежды свои – обитателям песков. Я был одет в тонкую ткань, умащен лучшим маслом, стал спать на постели и отдал песок живущим <295> на нем, деревянное масло – тем, кто им умащается.

Изображение постели и других вещей домашнего обихода на саркофаге жреца Хершефхотепа. Среднее царство. Wissenschaftl. Veroffentl. d. Deutsch. Orientgesellschaft. VIII, 52.

Мне был дан дом, (приличествующий) владетелю округа, из таких, какими владели семеры. Много (мастеров) работало над ним, и все деревянные части были в нем устроены за ново. Продовольствие из дворца носили мне ежедневно¹⁶² по три, по четыре раза, не считая того, что давали царевичи. Не было ни одного часа замедления. <300>

Погребальная статуя вельможи, найденная в Лиште. Стр. 104, указ. изд.

Была выстроена для меня каменная гробница в кругу гробниц. Каменщики, строители гробниц, отметили пространство ее; начальники живописцев расписали ее, главные ваятели произвели скульптурные работы, начальники рабочих горы Некрополя взяли на себя хлопоты по этому делу. Там были все принадлежности <305> (погребения), доставленные в шахту и (вообще все), что следует для нее. Назначены были мне заупокойные жрецы¹⁶³. Устроен мне был верхний сад, и в нем поля пред моим городом, как делается для первого из «семеров». Моя статуя¹⁶⁴ была позолочена, ее опоясание было покрыто электром – (сам) его величество повелел ее изготовить¹⁶⁵. Не было простого человека, которому (когда-либо) было оказано подобное.

Я был в милости у царя до наступления дня¹⁶⁶ представления.

Доведено от начала до конца, как было найдено записанным¹⁶⁷.

Часть деревянного гроба эпохи Среднего Царства с перечнем жертвенных даров.

Ибис на зарослях папируса. Newberry, Веnihassan, IV, pl. IX.

Посмертные надписи в автобиографической форме принадлежат к числу наиболее характерных произведений египетской письменности¹⁶⁸ и представляют непрерывную цепь от третьей династии до конца языческой культуры. Они начертаны на стенах гробниц, на плитах, на портретных статуях. Начинаясь почти всегда с перечня титулов и должностей покойного, как в рассказе Синухета, они затем влагают в уста названного рассказ о себе в первом лице. Характер этого рассказа мог быть различен не только в разные эпохи, но и в разных египетских центрах. От трех фраз ассуанца Хекаиба о том, что он жил в свое удовольствие, и от сухих формулярных списков до больших памятников глубокого исторического интереса с несомненным литературным достоинством; мы располагаем целым рядом промежуточных форм большей или меньшей обстоятельности и литературной обработки. В Древнем и Среднем царствах любили рассказывать об исполнении царских поручений, о важных деяниях, причем приводили и документы, особенно царские письма. Надпись Хирхуфа, Элефантинского номарха времен VI династии служит наилучшим образцом подобного рода текстов в эпоху Древнего царства. Для Среднего можно указать на надпись вельможи Ихернофрета, современника Сенусерта III, извлечения из которой даны в переводе в нашем курсе¹⁶⁹, где также приводятся наставления, имеющие литературный интерес и влагаемые в уста вельможи этой же эпохи – Схотепибра и помещенные в его надгробной надписи¹⁷⁰. Весьма разнообразны надписи этого рода, дошедшие до нас из эпохи Нового царства. Здесь и сухие, но полные и деловитые перечни деяний, наград и подвигов, причем соблюдена (что бывает далеко не часто) форма полной биографии, благодаря упоминанию рождения, родителей, места происхождения, смерти и погребения. Такова, например, надпись адмирала Яхмоса¹⁷¹. Здесь и безымянные перечни должностей и хороших качеств с экскурсами в область религиозных представлений и чаяний загробного характера, каковы надписи Пахери, Кереса, Инени, строителя Карнака; перевод последней мы даем в полном виде. Здесь и надписи визирей с включением традиционной, идущей еще от древних времен инструкции¹⁷². Иногда надписи сбиваются на простой формулярный список, как, например, у жреца Бекенхонсу. Большой исторический и литературный интерес представляют многие надписи поздних времен. Упомянем, например хотя бы мемуары Уджа-Горресента, свидетеля персидского завоевания¹⁷³. Часто в поздние эпохи автобиографические сведения сообщаются в форме молитвенного обращения к местному божеству. Укажем, например, на замечательном тексте ираклеопольского вельможи Самтауи-Тефнахта, современника Александра Великого. Его надгробная надпись – благодарственная молитва богу Хершефи за его милости и благодеяния, к числу которых относятся и удачная карьера и помощь в трудные минуты; перечисляются в подобных случаях и услуги, оказанные покойным божеству¹⁷⁴. В этом же роде и танисские надписи вельмож, облеченных уже в греческий костюм¹⁷⁵, и приводимая ниже в переводе ватиканская надпись Хер-Ра и мн. др. Необычайное обилие непонятных жреческих титулов, особенно замечаемое в это время, делает нередко связный перевод подобного рода текстов затруднительным.

Весьма редки женские автобиографические надписи. От птолемеевской эпохи до нас дошел такой текст, своеобразный по интересной форме. Автор избегает выражаться общепринятым образом и старается говорить иносказательно и изысканно, что нередко ему удается. Этот текст, влагаемый в уста жрицы Хатхор, мемфитянки Ти-Тхути, мы также даем в полном переводе. Он примыкает отчасти к молитвенным автобиографиям, так как тоже все обстоятельства жизни приводить в связь с промыслом богини, но излагает все это в форме рассказа от своего имени.

Богиня Тауэрт. Музей Изящных Искусств. Москва.

Письмо царя Пиопи II к Хирхуфу. Catal. d. Monuments de l’Egypte antique I, 169.

Гробница в Ассуане¹⁷⁶

Князь, единственный семер, херихеб¹⁷⁷, придворный, «при Нехене»¹⁷⁸, глава Нехебта¹⁷⁹, хранитель нижнеегипетской печати¹⁸⁰, единственный семер, начальник каравана, таинник всех дел Тепреса¹⁸¹, находящийся в сердце своего господина, Хирхуф. Хранитель нижнеегипетской печати, единственный семер, херихеб, начальник каравана, доставляющий своему господину произведения всех стран, приносящий дары для возлюбленной царя, начальник всех стран Тепреса, вселяющий страх пред Гором¹⁸² во все страны, делающий то, за что хвалит его господин, достойный у Птах-Сокара¹⁸³, Хирхуф говорит:

Величество моего господина Мернера¹⁸⁴ послал меня вместе с моим отцом, единственным семером херихебом Ири в страну Иам¹⁸⁵ , чтобы открыть путь в эту страну.

Я исполнил это в семь месяцев и доставил всякие дары из нее до (?) угла (неба). Я был за это весьма и весьма похвален.

Его величество послал меня во второй раз, причем я был один. Я вышел на путь Элефантины, спустился из Ирертета, Махера, Теререса, Иртета¹⁸⁶, пробыв в работе восемь месяцев. Я вернулся и принес дары из этих стран в весьма большом количестве. Никогда не доставлялось ничего подобного в эту землю искони. Я спустился от жилища князей Сетху¹⁸⁷ и Ирертета, исследовав эти страны. Никогда никакой «семер» или начальник каравана, вышедши из Иама, не совершил ничего подобного искони.

Изображение Хирхуфа и надпись на стене его гробницы. Там же, 166.

Его величество послал меня в третий раз в Иам. Я вышел из... (?)¹⁸⁸по ухатскому пути, встретил князя страны Иам, когда он шел к стране Темех¹⁸⁹, чтобы поразить темехов до западного угла неба. Я вышел следом за ним к стране Темех, умиротворил ее, чтобы она молила всех богов за царя.

... чтобы доложить величеству Мернера, моего владыки...¹⁹⁰позади князя Иама. Когда я умиротворил этого князя Иама... пред Ирертетом, позади Сетху, я встретил князя Ирертета, Сетху и Вавата...

Я спустился с 300 ослов, нагруженных ладаном, эбеновым деревом, благовонными мазями, зерном, шкурами пантер, слоновой костью, парусами (?) и всякими прекрасными настоящими произведениями. Когда увидал князь Ирертета, Сетху и Вавата силу и многочисленность войск Иама, спускавшихся со мной ко двору, и солдат, посланных со мной, этот князь привел и отдал мне быков и коз и проводил меня к путям высот Ирертета, где я был более искусен и бдителен, чем какой-либо «семер» или начальник каравана, когдалибо посылавшийся в Иам. Когда же слуга поплыл вниз ко двору, изволили выслать князя единственного семера, начальника комнаты омовений Хуни, вверх по течению, с кораблями, нагруженными пальмовым вином, печением, хлебом, пивом.

Царская печать. Год 2-й, третий месяц времени ахет, день 15й.

Царский указ единственному семеру, херихебу, начальнику каравана Хирхуфу¹⁹¹.

«Я знаю содержание письма твоего, направленного тобой пред царя во дворец, чтобы известить о том, что ты благополучно спустился в страну Иам с воинами, которые были с тобою. Ты сказал в этом твоем письме, что ты принес всякие великие и прекрасные дары, пожалованные Хатхор, владычицей Имемаау¹⁹² для «ка» царя Верхнего и Нижнего Египта Ноферкара¹⁹³, живущего вечно, во веки. (Далее) ты сказал в этом твоем письме, что ты вывел из земли Духов¹⁹⁴ карлика¹⁹⁵ плясок бога, подобного карлику, доставленному казначеем бога Бауэрдедом из Пунта во время царя Асеса. Ты сказал пред его величеством: «никогда еще не был выведен подобный ему никем другим, совершившим (путешествие) в страну Иам. Каждый год ты делал то, что твой господин любит и хвалит; и днем, и ночью ты был занят исполнением того, что любит, хвалит и повелевает твой господин. Его величество почтит тебя многими превосходными наградами, чтобы они были отличиями до сына сына твоего до века, да скажут все люди, услыхав, что сделал для тебя его величество: «не подобно ли это тому, что было сделано для единственного семера Хирхуфа, спустившегося от Иама, за бдительность, какую он проявил при исполнении того, что любит, хвалит и повелевает его господин». Итак, направляйся на север ко двору немедленно, спеши,. приводи с собой этого карлика, которого ты вывел из земли духов, живым, здравым и благополучным, для пляски бога, для увеселения, для развлечения сердца царя Верхнего и Нижнего Египта Неферкара, живущего вечно. Когда он войдет с тобой на корабль, приставь надежных людей, которые были бы позади его на обеих сторонах корабля; прими меры, чтобы он не упал в воду. Ночью, когда он будет спать, приставь надежных людей, чтобы они спали позади его внутри его палатки; осматривай по десяти раз ночью. Мое величество хочет видеть этого карлика белее, чем дары синайских рудников и Пунта. Если ты прибудешь ко двору, и этот карлик будет при тебе жив, здрав и благополучен, мое величество сделает для тебя нечто большее, чем было сделано для казначея бога Бауэрдеда во дни царя Асеса, ибо желание сердца моего величества видеть этого карлика¹⁹⁶».

Были посланы приказы князю новых городов¹⁹⁷, «семеру» и начальнику жрецов, чтобы он распорядился о получении от него продовольствия в каждом городе запасов и в каждом храме, без задержки.

* * *

Я¹⁹⁸ прибыл сегодня из моего города, спустился из моего нома¹⁹⁹. Я выстроил дом, поставил двери, выкопал озеро, насадил сикоморы. Похвалил меня царь, сделал в мою пользу завещание мой отец. Я изряден... любим отцом, хвалим матерью, возлюблен всеми братьями. Я давал хлеб голодному, одеяние нагому, я перевозил не имеющего ладьи.

О живущие на земле, которые будут проходить мимо этой гробницы, плывя вниз или вверх²⁰⁰, которые скажут: «тысячи хлебов и пива для владетеля этой гробницы!» Я буду стараться (?) ради них в Хернетре, (ибо) я – дух изрядный, снаряженный, «херихеб», знающий свои изречения²⁰¹.

Если кто войдет в эту гробницу, как в свое «очищение», я поймаю его, как птицу; он будет судим за это богом великим.

Я говорил хорошее и повторял любимое. Никогда я не говорил ничего дурного сильному человеку ни про кого, (ибо) я хотел, чтобы мне было хорошо у великого бога²⁰². Никогда я не разбирал тяжбы между двумя братьями так, чтобы сын был лишен достояния отца.

…²⁰⁴ Его величество провел свое время жизни счастливо, свои годы в мире. Он взошел на небо, соединился с солнцем, слился с тем, из которого вышел.

Вилла архитектора Инени. Boussac, Tombeau thebains. Le tombeau d’Anna. Memoires de la Mission franҫ. Au Caire, XVIII

... Благой бог²⁰⁵, поражающий Нубийцев, владыка силы, уничтожающий Ментиу, распространил свои пределы до Земного Рога и болот Кебха.... обитатели песков²⁰⁶ со своими дарами, подобно дани Юга и Севера. Его величество жертвует их в Фивы отцу своему Амону ежегодно. Все это поручено мне..., ибо он наполнил мною свое сердце. Когда я был возведен в князья, начальники житницы, поля храмовых владений были под моим ведением; все превосходные работы были сосредоточены под моим управлением²⁰⁷, я заведовал великими памятниками, которые он воздвигал (в Карнаке, когда ставились священный колонны и столпы, когда ставились) великие пилоны по обе стороны из прекрасного белого аянского²⁰⁸ камня, когда ставились священные мачты у врат храма из настоящего кедра, самого лучшего с террасе²⁰⁹; их верхушки были из электра. Я наблюдал за поставлением... сработанных из электра. Я наблюдал за поставлением больших дверей (именуемых) «Амон могучий обилием»; большая дверь была из азиатской меди; тень бога²¹⁰ была на ней, изваянная из золота. Я наблюдал за поставлением двух великих (гранитных) обелисков²¹¹ у врат храма. Я наблюдал за построением священной ладьи в 120 локтей длины и 40 локтей ширины, для доставления этих обелисков, дошедших благополучно и невредимо и причаливших к земле у Карнака. Я наблюдал за копанием озера, устроенного для себя его величеством на западе Фив; его берега были обсажены всякого рода благоуханными деревьями. Я наблюдал за тем, как высекалась гробница его величества, причем я был один; никто (другой) не видал этого и не слыхал²¹². Я искал полезного для этого... ...а голова моя бодрствовала, ища полезного. Я приобрел поля с глиной, чтобы украсить гробницы их в Некрополе; это были работы, (подобных) которым не производилось со времен предков; то, что было определено мне исполнить, было великим. Я управлял укреплениями (?) ...Я старался для моих потомков, это было работой моего сердца; моим свойством было знание. Мне не отдавали приказаний старшие; я (буду) хвалим за знание в грядущие годы теми, которые будут следовать тому, что я совершил. Я первенствовал. ...Я был «верховными устами» всякой работы. Похвала моя пребывает во дворец, любовь ко мне среди придворных. Наделил меня его величество крестьянами; мои хлебы – из царской житницы ежедневно²¹³.

Царь почил в жизни, взошел на небо, исполнив свои годы в веселии сердца.

Кобчик в гнезде²¹⁴ ...царь Верхнего и Нижнего Египта Охепернера²¹⁵ воцарился над Египтом, стал властвовать над Красной землей²¹⁶. Он овладел обоими берегами, как победоносный. Я наполнял сердце царя, где бы он ни находился, и велико было сделанное им для меня, больше, чем для предков. Я достиг старости достойных, будучи в милости у царя постоянно. Я питался от царского стола²¹⁷, (получая) хлеб из приношений уст (?) царя, пиво, мясо, жир, овощи, различные фрукты, мед, печение, вино, оливковое масло. Мои потребности удовлетворялись во здравие и в жизнь, согласно тому, как распорядился сам царь из любви ко мне. Он взошел на небо, соединился с богами. Сын его²¹⁸ стал на его место, как царь обеих земель; он воцарился на престол своего родителя, а сестра его, супруга бога, Хатшепсут была правительницей. Обе земли были под ее водительством и работал для нее Египет, склонив голову. (Она) семя – бога, вышедшее пред ним, передний канат Юга, якорь южных областей, превосходный задний канат Севера, владычица повелений, мысли которой превосходны, слова которой удовлетворяют оба берега. Ее величество благоволила ко мне, она любила меня, она знала мои достоинства во дворце, она наделила меня имуществом, она возвеличила меня, она наполнила мое жилище серебром, золотом, всякими прекрасными тканями из царского дома. Нечего и говорит – я возрос (?) превыше всего.

Я говорю вам, люди: «слушайте!» Делайте хорошее, что я делал, поступайте подобно мне. Я провел время жизни в мире, не испытав беды; лета мои (прошли) в радости... Я был первым из первых, не испытал ущерба, был изряден для сердца своего господина, чужд нерадения. Я слушал то, что говорил начальник, не был строптив по отношению к вельможам, находящимся во дворце. Я делал то, что угодно моему городскому богу, я чужд нечестия относительно вещей бога.

Тот, кто скончает годы в милости, душа того будет жить рядом с вседержителем, имя того будет добрым в устах живущих, память о нем и превосходство его во веки.

Достойный, князь, начальник житницы Амона Инени. ...²¹⁹

Царь усугубил мне свои милости вследствие моих великих достоинств для его сердца. Он возвел меня в начальника работ, в заведующего постройкой его гробницы... Он знал, что я верен, что я угодный сердцу, приятный устами, скрытен языком во (всем), касающемся дома царя. Он возвел меня в начальники двух житниц, в князья моего города, в начальники работ в Карнаке. Я не преступал устами относительно имущества бога в день взвешивания зерна... для его печения²²⁰ ... Страх божий был в моем сердце, страх пред моим господином в моей утробе. Не (бывает) твердосердечен хвалимый своим господином, не бывает нечестив устами хвалимый своим богом. Я достиг старости в моем южном граде, достоинства – в Хефтихернебес²²¹, похвала моя была у его знатных, любовь – у простых; я не грабил, не вламывался (?)... Да обновится плоть моя по смерти в гробнице в Некрополе, да выходить душа моя²²², да будет ей обилие на земле, да принимаю я образы, да выхожу днем, да освежусь под смоковницей²²³, (да получу, что ?) производит небо, да пью воду, сколько хочу и да не буду задержан стражами у врат Запада. Я сказал сие, я сказал сие вам, да видят сие все люди; нет в этом обмана, я сказал правду, а не ложь²²⁴. Поставьте себе на вид мои достойные качества, поступайте таким же образом, и благо будет вам: вы преуспеете в жизни на земле, будете здравы, проведете ваши годы в веселье, передадите ваши должности вашим детям и успокоитесь на ваших вечных местах²²⁵.

(Персидская или ранняя птолемеевская эпоха)

Достойный у Хатхор, владычицы Мефката²²⁷, матери бога, дщери Нут, тайник жертв, великий жрец «уэб», знающий то, что его касается, таинник священных изображений (?), созерцавший Сокровенного телом и Дивного ликом, премудрый, знающий то, что он делает и то, что угодно сердцу его города, тщательный в хождении, превосходный отец, любимый своим городом, похваленный своим отцом, достойный у своей матери, радость сердца своих братьев, жрец «сек» бога Ху, жрец «хонт» Светлого²²⁸, жрец «сек» Тота, Хер-Ра, сын....и Исе-решет говорит:

«О, мать бога, владычица Мефката, око Ра²²⁹, владычица богов. Я искал полезного для твоего дома, (ибо) я был праведен сердцем, ходил по воле твоей. Я прибавил к твоему городу участок пахотной земли, увеличив то, что было раньше. Я охранял граждан.

Молюсь я тебе, матерь бога, владычица Мефката! Дай дни жизни, дай благоденствие моему гробу, дай долголетие и здравие и прекрасное погребение по преставлении казначею Дже-Гору, сыну Менхиба, рожденному от хозяйки дома Нефертау. Он поставил это изображение Хатхор, моей владычицы, после того, как прекрасно похоронил меня²³⁰. Он обновил это погребение чрез 33 года, употребив священное помазание и пелены из своего хозяйства.

О, каждый входящий в сей храм и из него исходящий! Да будут сердца ваши благостны к статуе сей, находящейся под ее охраной²³¹, во все праздники Златой²³²!

О владыка правды²³³! Я праведен. Я простираю руки мои, объемля тебя, да сделаю, чтобы ты был моей защитой. Молюсь я тебе, бог великий, владыка Феката²³⁴, утверди сына моего Менхиба казначеем в великой придворной должности. Награди мой «ка» среди превосходных «ка» пред преисподней. Сохрани мой дом во веки».

Птолемеевская эпоха. Венский музей(№172)²³⁵

Супруга «очей царя Верхнего Египта²³⁶», царского писца, счисляющего все вещи, начальника житницы Джа-Анхур-иму, мать «ушей царя Нижнего Египта», главного херихеба, царского писца Бенанта, Ти – Тхути , дочь супруги Ти-Атум, говорит:

«Все люди, входящие в мою гробницу и выходящие из нее в Некрополь «Душа душ», округ прекрасном «Великого великих», великой лестнице Служителей Гора, некрополе, великом Эннеады, гробницы царей Верхнего и Нижнего Египта, западном горизонте Создателя неба, где он почил, как Атум!²³⁷ Во благо! Голова моя при мне, очищение мое в Некрополе произведено жрецом «керес-ем-хетом»²³⁸ сердечно.

Читайте то, что написано, слушайте, что я совершила, будучи на земле. Подвигните сердце ваше, послушайте речь мою, вонмите похвалам моим!

Сахмет²³⁹ прекрасная сотворила меня во благо, «Горшечник»²⁴⁰ родил меня на пользу. Я шествовала по пути Хатхор²⁴¹, ее страх был позади моего тела²⁴². Сердце мое повелевало мне поступать по воле ее, и я была встречена ею с похвалой. Когда я сплетала жен с домами их мужей²⁴³, сердца их были полны мной, и они не удалялись. Я воспитывала младенцев, я погребала Достойных. Слушался меня сын славного. Я отстраняла (?) кварц, я носила малахит²⁴⁴. Я защищала вдов в их невзгодах. Украсила меня (за это) Златая среди превечных, приблизила меня среди священных. Она увеличила мою приятность у писца счета всех вещей²⁴⁵ благого бога²⁴⁶, она облагородила меня сыном, она украсила меня дочерью, она снабдила мой дом моими людьми. Она дала мне быть с ним²⁴⁷. Когда он снимал знаки своего достоинства²⁴⁸, никакая другая не была в его сердце вследствие моих достоинств. Вышедший из меня²⁴⁹, спутник ног его величества, заместивший его, когда тело его погребалось, бальзамировал его благовониями работой бога Сешема²⁵⁰ и с пеленами из лучших тканей, приготовленных руками богини пряжи. (Все) обряды были совершены для него достойнейшим образом в гробнице отцов его. Ликуют при виде его те, которые находятся там, его предки, веселясь пред ним. Вот бог создал для него твердую гору²⁵¹ в небе, усугубленную миллионами миллионов, без разрушения.

Супруга царского писца, мать главного херихеба, Ти-Тхути говорит:

«Сердце мое влекло меня, когда я была еще младенцем и не знала хороших мыслей; сердце мое повелевало мне без затруднений (?), и бог похвалил меня за это, он возвеселил меня свыше блага, он сделал меня даром для ходящего по воле его²⁵², он возвел моего сына в главы седалища Тота, в управители храмов всех богов, в распорядители в храмах..., в того, кто ведет счет всех сокровищ дворца. Его преемник²⁵³ после него, служа владыке. обеих земель, возносит главу свою в именитые; они близки к царю, к его свите во всех тайных покоях дворца. Ликует сердце мое, широко мое седалище, голова моя достигает неба, поднято мое лицо ради того, что предо мной, видя их деяния пред владыкой обеих земель. И я молюсь владыкой богов, а они видят на престоле Гора его величество, страх пред которым до круга земли, предел могущества которого – четыре угла неба, время которого – как у неба, жизнь – как у солнечного диска, число лет царствования – как песка берега моря.

Златая возвеличила семя мое и одарила мена; она помазала меня в час, когда годы мои прошли и часы мои исполнились. Когда я входила в Горизонт обеих земель, Мемфис, на всем своем протяжении, шел, провожая меня. Я приблизилась к моей гробнице в Некрополь. Совершена по мне заупокойная служба жрецами «хонтами» и «главными уэбами» в храме Птаха; великий «херихеб» совершил обряд, как жрец Сокара²⁵⁴; были прочтены праздничные тексты, (согласно) предписанию владыки богов (?), соответственно времени. Все обряды (были совершены) без погрешностей. Я бальзамирована во благо великим тайноведцем, «ири (?) – имиуртом»²⁵⁵ Хапи-Осириса. «Семеры» гробницы распределили между собою часы по чреде своего месячного служения. Направлялись и к югу, и к северу (люди) всяких званий, совершая каждение. Маслоделы храмов выжимали для меня елей от своего достатка. Все часовые жрецы исполняли для меня свои работы, руководя обрядами, исполняемыми согласно книгам. Он совершал (их) в тайне на западе. Некрополя, в Расетау²⁵⁶.

Я говорю вам, все подходящие к гробнице, в которой я нахожусь, сведущие во всем, искусные в писании! Ведите жен ваших к мыслям шествовать по пути владычицы богов²⁵⁷ – это полезно во всех отношениях. Она водительствует нами по воле своей как ей угодно, водительствуя богами и людьми. Слушайтесь меня, скажите «хорошо» на мои слова, не говорите «худо» на мои изречения. Златая слушает глас мой все больше и больше (?). Не будьте враждебны ко мне, приближаясь к моему гробу, но пропойте после «Царь дает дары»: «тебе будет принесена жертва, тебе будет совершено совершаемое»; руководитель шествия, главный херихеб, распоряжающийся вступлением жреческих чред и руководящий должностными лицами в их работах, чтобы они шли по воле того, кто им приказывает совершает обряды при следующих своих возгласах:

«Имя твое возглашается прежде всего. Совершают обряды «вознесения лица», совершаемые жрецом «керес-ем-хетом». Дают тебе приношения пред алтарем, праздничный запах от лучших мяс, когда идут души к жертвенникам, насыщаясь, и получают с алтаря. Произносится имя твое прежде всего, когда называются все имена Осирису. Курение (да будет) на твоем алтаре, возлияние твоему «ка» во всякое время возглашения славословий. Да выходишь (ты), не задерживаемая, да входишь ты невозбранно, да оживешь ты и не погибнешь, будешь юна и не будет зла тебе, обновишься, и не будет беды твоему «ка». Всякий идущий из дома твоего, как спускавшийся к своему брату, (да будет) с обновленным образом в обители (?) богов во веки; в то время, как твое имя будет в устах живущих на земле, и ты, подобно Ра, не испытаешь разрушения».