Задача духовной школы (Речь перед началом учения в Московской Духовной Академии на молебне у раки преподобного Сергия)
Ежегодно, братья, по установившемуся доброму и святому обычаю берем мы благословение на начало наших трудов у Преподобного Сергия, а ныне и исходим на дело свое от раки Преподобного. Да благословит же Он благословением небесным нашу обновленную семью, подавая новыми членами её уразуметь величие и святость той цели, которую они должны осуществлять чрез пребывание в Академии, а прежними членами её, надеюсь, уже уразумевшими эту цель, силы и бодрость к её осуществлению.
Не думайте, братия, что эта связь нашей духовной школы с этой пустыней, нас, людей науки, с Преподобным, коему открыта небесная мудрость о Христе Иисусе, только внешняя и отношение наше к Нему есть отношение только религиозного приличия. Я думаю не только по идее своей и по той задаче, какую предполагается должна осуществлять православная дух. Академия, но и по живым уже фактам ее истории и быта она внутренне и интимно связана и с этой пустыней, и с этой святой гробницей. Я думаю, при этой гробнице и от неё зачиналось множество жизней, рождалось духовно множество людей и силой этой гробницы зачиналось и совершалось множество великих и славных дел. Я думаю, если бы возможно было какому-нибудь живому свидетелю слышать и воспринимать у этой гробницы все то, что здесь совершалось за эти многие годы, удалось бы подслушать те настроения, с коими приходили и уходили отсюда люди, то открылся бы целый, как бы могучий духовный поток великого и славного, что здесь зачиналось и рождалось, а потом раскрывалась в шири жизни.
Здесь паки восставала погибшая человеческая личность, здесь паки обреталась живая вера, здесь успокаивалась смятенная совесть, здесь возрождалась нравственная природа, здесь почерпалось мужество всякого рода и нравственное, и мирское, гражданское и общественное; мы хорошо знаем факты нашей родной истории, которые сами говорят об этом всему миру. Думается, мы знаем и факты нашей маленькой жизни, которые тоже говорят о силе, действующей от этого гроба и в нас маловерных. Иначе зачем же сюда и ранним утром, и днем, и вечером идут и профессора, и студенты; неужели это только дело простой привычки или подражания? И я думаю, если бы попросить всех приходивших сюда за эти долгие годы духовной славы Преподобного ответить: „чесо приидосте в пустыню видети«?… они бы все сказали: приходили видеть воочию торжество нашей веры и укрепить и веру свою, и любовь ко Христу, и все это сделать святым началом своей жизни.
Позвольте, братья, мне здесь у гроба Преподобного Пустынника спросить и вас, приходящих сюда и первый, и уже не первый раз: „чесо изыдосте в пустыню видети, трость ли ветром колеблему?...
Я конечно предполагаю ответ ваш не в приложении к этому только гробу Преподобного, а в приложении и к Академии, ибо, повторяю, что в обоих их должно быть внутреннее единство и искать существенно разного здесь и там не следует.
У Преподобного можно видеть и обретать только одну истинную и живую веру; знайте, что и Академия должна проповедовать точно „Иисуса Христа и Сего Распята» и служить той же цели, ради которой сходил на землю Христос: „да познаем Бога Истинного"... Посему то и нам надлежит по слову Христа, молившегося об учениках Своих Отцу Небесному: „святи их во истину Твою»... и самих себя посвятить на служение Истине и на уразумение ее.
Быть может вы склонны ожидать здесь в Академии и даже желать слышать многоразличную смену и разнообразие человеческих учений о Христе и о христианстве. Быть может вы желаете, по слову апостола, быть „чешеми слухом» и видеть как нешвеный хитон Христова учения и нерукотворенный Его Образ раздирается и искажается в угоду личным вкусам и в меру плотского мудрования.
Так знайте, что это дело людей отторгшихся от доверяющих не разуму Божию, а своей гордыне; знайте, что это прилично только Западу с его постоянным протестом в делах веры и религии против Духа Святого, а не нам; знайте, что этому место на разных конгрессах религий в Париже или Вене, где пытаются сшить белыми нитками обрывки всевозможных религиозных учений, только бы отказаться и не дать места живому Христу, а не у нас в Академии. У нас не должно быть по существу, как говорит Апостол, чтобы Христос, нами проповедуемый, был „да»: или „нет», или одновременно и „да», и „нет», а только „да», ибо Он „вчера и днесь Тойже и во веки».
Итак, братья, вооружайтесь одной только мыслью и желанием вступая в Академию и уготовляйтесь к тому, чтобы видеть и слышать в Академии „не трость ветром колеблему», то есть, интересную, быть может, смену человеческих фантазий о Христе, а „столп и утверждение Истины», Христову Церковь с ее учением, которая (церковь) одна может помочь вам уразуметь, что „есть широта и долгота, глубина и высота» (Еф. 3:18), одна может сделать „просвещенными очеса сердца вашего, чтобы увидеть, кое есть упование звания нашего, кое богатство славы достояния во святых и кое преспеющее величество силы Его, действующей в нас" (Еф. 1:18).
И паки позвольте мне спросить вас, братья „чесо изыдосте в пустыню видети: человека ли в мягкие ризы облечена?».
Приходившие к Преподобному уносили отсюда возрождение нравственных начал жизни христианской, возрождение сил к борьбе с грехом и сил к подвигу, и другого чего либо и не могли уносить отсюда. Решимся ли и мы, братья, с вами оскорбить и осквернить этот гроб Подвижника чаянием найти здесь иные начала жизни, по плоти, а не по Христу? Наша школа и в этом не должна расходиться с Преподобным; не думайте поэтому предъявлять ей иных запросов.
Не думайте, что она может сознательно и с доброй совестью, а не изменяя святому своему делу и не продавая Христа, прививать вам вместо начал Христова Духа: святости и чистоты, смирения и любви иные начала: сытости плоти и гордости, хотя бы это льстило и услаждало ваши чувства и вы желали этого.
Не должна она высокие начала Христова закона подменять теми заманчивыми идеями человечности и гуманизма, которые более нравятся и увлекают, но только потому, что питают нашу гордость и освобождают нас от подвига личной жизни.
Располагайте и в этом пункте свои силы и свои мысли к тому, чтобы живя в Академии „ходить не в похотях сердец своих», „творить неподобное», ходить в „козлогласовании и пьянстве" и в том, о чем срамно есть и глаголати», а ходить как „чада свята», дабы и здесь в школе, и там в жизни „свет ваш светился пред человеки и другие видя ваши добрые дела, прославляли Отца Небесного».
Вы, конечно, отлично знаете, что время школьной жизни есть время посева, есть время подготовки для жизни. А там в жизни, если вы хотите быть делателями непостыдными, христианскими, потребуется от вас прежде всего это начало живой твердой веры и живое же начало Христова закона и твердость в нем даже до смерти. Теперь совершается бесчестный суд над Господом и издевательство над Ним и над учениками Его: нужно посему явить твердость и мужество во всем: и в вере в Него, и в любви к Нему.
Гордость человеческая всяко судить Христа и иметь много всевозможных клевретов и рабынь в услугу себе.
Она привлекает с целью суда и осуждения Господа разум человеческий, направляя этот отблеск Божества в человека к тому, чтобы затемнить самый свет Божества в людях. И разум, послушный гордыне человеческой и питаемый ею, одетый в красиво сотканные, якобы научно построенные, всевозможные научные измышления, как рабыня во дворе Каиафы, коварно спрашивает и будет спрашивать всех учеников Господа: и ты с Иисусом Назорянином?
Она (гордость) привлекает с той же целью суда над Господом греховную и слабую волю, и эта воля человеческая, во имя своей, якобы, свободы, сбрасывая всегда одежду „юже истка Зиждитель от начала» и одевая одежду „юже истка змий«, одежду чуждую и окровавленную, будет всегда вопрошать учеников Христовых, как вопрошала рабыня Апостола Петра во дворе Каиафы: несомненно и ты ученик Иисуса Назорянина?
Она (гордость) привлекает для той же все цели – суда над Господом и осуждения Его – и не стыдится заключить союз для этой цели с той, которая действительно по природе раба и служанка, но захватила господство незаконно, – плотью нашей – и эта греховная плоть наша, блестящая мишурой, разодетая как блудница на пиру, манящая нас приманкой наслаждения, неизменно всегда будет вопрошать нас, подобно рабыне во дворе Каиафы: неужели и ты с Иисусом Назорянином? Какой ответ дадите вы, 6paтья, на эти вопросы, это будет во многом зависеть от того, что вы возьмете в Академии и что усвоите в ней. Располагайте же свои силы так, чтобы взять от них и твердость веры, и крепость любви к Господу, молитесь к Преподобному, чтобы помог он в годину искушения вашей веры и любви к Господу сказать: „Господи, куда нам идти, Ты имеешь глаголы жизни вечной». Аминь.
Епископ Феодор