25-е

Дивная Олимпиада³¹⁴ происходила из аристократической Константинопольской фамилии и была очень богата. Отец её был сенатор Анисий Секунд, а мать – дочь благочестивого Евлавия, префекта претории при благоверном Константине. Она ещё в детском возрасте лишилась родителей. Потому опека над её имениями поручена была дяде её Прокопию, а воспитанием её занималась Феодосия, тётка св. Амфилохия и св. Григория Назианзского, умная и добродетельная, которой поручена она была ещё отцом.

Так как она была богата и учёна, то руки её искали многие и ещё юной обручена она была с Небридием, префектом столицы. Прекрасные стихи присланы были (в 384 г.) дивным святителем Григорием в подарок Олимпиаде, вступающей в брак³¹⁵. Но спустя 20 месяцев после обручения Небридий умер; Олимпиада осталась вдовой и вместе девою³¹⁶. Многие после того искали руки Олимпиады. Сам император Феодосий Великий предлагал ей выйти за Елпидия, молодого аристократа Испанца, родственника царского. Но она отклонила предложение, а «Если бы Господь хотел, чтобы была я супругой, то не взял бы у меня Небридия», отвечала она. Феодосий повторил своё предложение, но также услышал отказ. Император оскорбился и, отправляясь на войну с Максимом (388 г.), приказал префекту столицы взять в опеку имение её до 30-летнего возраста её. Префект, услуживая Елпидию, поступал оскорбительно с Олимпиадой: ей запретили посещать епископов, не пускали её и в храм Божий, лишь бы вынудить её к браку. Олимпиада переносила всё благодушно. Она желала даже более стеснить себя. Она писала к императору: «Государь! ты оказал мне милость, которая достойна не только государя, но и епископа; опекой над имениями освобождена я от многих забот. Для большего счастья моего, благоволи повелеть, чтобы роздано было всё церквам и нищим. Издавна боюсь я наклонностей суетности, которые при раздаче имений так легко возникают. Временные блага, пожалуй, могли бы отдалить сердце моё от истинных благ, духовных и вечных». Феодосий жил тогда на западе и, когда после трёхгодичного отсутствия возвратился в столицу, возвратил (в 391 г.) в полное распоряжение её все имения. «Такая добродетельная и умная девушка лучше нас умеет, как употреблять блага времени», сказал государь.

Получив свободу по имениям, блаженная Олимпиада расточала средства свои на дела милосердия щедрой рукой. Не было города, ни деревни, ни пустыни, где бы не пользовались милостями знаменитой Олимпиады. Она доставляла приношения церквам, монастырям, кафедрам, странноприимным домам, темницам, местам ссылки. Не сосчитать тех невольников, которым она даровала свободу платой денег господам их³¹⁷. Св. Златоуст сравнивал милосердие её с обильной рекой, которая несёт воды свои до самых границ земли и обогащает море. И он же убеждал её, а она смиренно слушалась, ограничивать щедрость свою, измерять её не просьбами, а нуждами.

При богатстве своём Олимпиада вела жизнь смиренной рабы Божией. Воспитанная в пышности и неге, она отказалась от всех удовольствий света и вела жизнь простую. Никогда не вкушала она мяса; не принимала ванн, которые так нужны в жарком климате. Ночные бдения обратились ей в привычку и время её посвящалось преимущественно молитве. Обхождение её с другими дышало христианской скромностью и искренностью. «Наружность её открытая, нрав искренний, одежда даже одетым в лохмотья показалась бы ничего не стоящей; кротость её была такова, что превосходила простоту детей, говорит очевидец!³¹⁸. Св. Златоуст, утешая её в скорбях, писал ей из заточения: «ты от природы получила самое нежное и слабое тело; знатная порода доставила тебе все способы роскошно питать его; но ты разными страданиями так истощила его, что оно теперь ничем не лучше мёртвого. Ты добровольно произвела в теле твоём такой род болезней, что их не могут вылечить ни искусство врачей, ни сила лекарств... Тебя не одолевает страсть к плотским удовольствиям и потому нет для тебя труда воздерживаться от них. Ты приучила своё тело столько принимать хлеба и питья, чтобы только не умереть. Скажу несколько слов вот об этой простоте и неизысканности, которую наблюдаешь касательно платья. Кажется, эта добродетель ниже других; но если внимательно рассмотреть её, найдёшь, что она весьма величественна, что она требует для себя души умной, стоящей выше всего житейского, парящей к небу. По сей причине не только в новом, но и в старом завете Бог запрещал страсть к нарядам и говорил: понеже вознесошася дщери Сиона и ходиша высокою выею и помизанием очей и ступанием ног, купно ризы влекущие по долу и ногами купно играющие: и смирит Господь начальныя дщери Сиона... И будет вместо вони смрад, а вместо пояса ужем препояшися (Ис.3:16–23)... Павел, обращая речь к светским женщинам, не только отклоняет их от нарядов золотых, но не дозволяет одеваться и в ценные одежды (1Тим.2:3). Ибо знал он, знал хорошо, что щегольство – тяжкая болезнь души; болезнь, с которой трудно бороться, – самый верный признак испорченного сердца»³¹⁹.

Ещё св. Нектарий, патриарх Константинопольский, посвятил св. Олимпиаду в диакониссы. В чём состояли занятия Олимпиады, как диакониссы?

Первая забота – смотрение за страждущими и несчастными жёнами. «С рассветом дня можно видеть: многие старушки и вдовы толпятся около темницы; даже знаменитые из них прислуживают заключённой и всю ночь проводят при ней; приносятся вкусные угощения и читаются священные книги им», так писал язычник о христианских диакониссах.

Диакониссы обучали женский пол Закону Божию, особенно во время приготовления к крещению. Карфагенский 4 собор постановил: «вдовицы или посвящённые, – избираемые в служение при крещении жён, должны быть столько приготовлены к должности, чтобы могли обучать простых сельских женщин ясными и церковными правилами, как отвечать крещаемой при крещении и как жить после крещения».

Диакониссы услуживали женщинам при совершении над ними таинств, при крещении, при причащении, при исповеди, при браке; они наблюдали за благочинием жён в доме молитвы, украшали храмы и смотрели за их чистотой.

Служение таинствам и сёстрам было приятным занятием для Олимпиады. Очевидец жизни её писал: «она питала священство, уважала клир, помогала вдовым, кормила сирот, посещала больных, плакала с грешниками, возвращала заблудших на путь добра, – многих жён, бывших за язычниками, наставляла в вере и давала им средства к пропитанию»³²⁰.

Добродетели Олимпиады были предметом удивления и утешения для целой Церкви. Знаменитые святители того времени говорили о ней с глубоким уважением. Святой Амфилохий, св. Епифаний, св. Пётр Севастийский, св. Оптат епископ пользовались щедрой её благотворительностью и славили за неё Господа. Она своими руками закрыла глаза умиравшим патр. Нектарию и епископу Оптату. Она благотворила и тем архипастырям, которые не отличались высокой нравственностью, каковы Акакий, Антиох, Севериан; она чтила высокий сан их.

Буря бед поднялась на св. Олимпиаду с того времени, как начались гонения на Златоуста. Первый враг Златоуста, Феофил Александрийский, был первым врагом и блаж. Олимпиады. Она с любовью принимала его в доме своём, когда был он в столице, угощала и дарила его. Когда же приняла она, как принимала всех иноков и страждущих, великих братьев, изгнанных из Египта гордостью Феофила, – Феофил начал позорить её гнусными клеветами. Злость императрицы, преследовавшая Златоуста, бесновалась и против Олимпиады, уважавшей Златоуста и уважаемой в свете и Церкви. Особенно, когда пожар опустошил Софийский храм и сенат, злоба врагов Златоуста обрушилась над защищавшими Златоуста. Говорили, что пожар – их дело. Префект Оптат язычник взял Олимпиаду к допросу. «Для чего поднят этот пожар?» спрашивал он её. «Моя жизнь, какую доселе вела я, отвечала Олимпиада, освобождает меня от подозрения, высказываемого тобой. Кто столько денег роздал на построение храмов, конечно, не в состоянии жечь их». Префект присудил с невинной – на покрытие ущербов казны внести соразмерную (огромную) сумму денег³²¹. Отягчённая скорбями, Олимпиада впала в болезнь, которая томила её всю зиму. В начале весны приказано ей было оставить столицу. Долгое время скиталась она из одного места в другое, не зная, где приклонить голову. В середине осени 405 г. приказано ей было возвратиться в столицу. Её и теперь обвиняли за то, что будто производит раздор в Церкви. Не могла она не считать невинно изгнанным Златоуста, и страдания великого святителя причиняли душе её глубокое страдание³²². Но тем более чтила она заповедь его и не отделялась от Церкви по его завещанию. «Со всяким благочестием покорялась она своим епископам, говорит современник – и прибавляет; никто из близких к ней никогда не замечал, чтобы эта христоносная порицала кого-нибудь»³²³. Много раз призывали её к суду; бесстыдные слуги позорили её; рвали на ней платье. Одни имения её продавались с публичного торга, другие разоряемы были чернью, за третьи таскали её по судам. Собственные слуги её, которым благотворила она как мать, восставали против неё, по наущению врагов. Сильно страдала душа её; св. Златоуст писал к ней: «перестань плакать, перестань мучить себя печалью; не смотри на эти несчастья, которые идут к тебе непрестанно, идут одно за другим без промежутка; помышляй о свободе, которая так близка; помышляй о неизреченных наградах, которые принесут тебе твои несчастья... Что значит быть выброшенным из отечества, быть переводимым с места на место, быть пленником, быть везде гонимым, жить в ссылке, влачиться по судам, – получать оскорбления от людей, получавших тысячи благодеяний, подвергаться мучениям и от рабов, и от свободных, – что всё это значит, когда за всё это награда – целое небо»³²⁴.

«Многих других жён научила она», пишет Гераклид о св. Олимпиаде, и св. Златоуст писал к самой Олимпиаде: «особенно приятно мне, что ты, освободившись от тяжб и поручений, положила им конец достойный тебя. Ты не отвергла их малодушно, не задержала понапрасну, не унизила себя в судах и неприятностях, соединённых с тяжбой»³²⁵. Как слова Гераклида, так слова Златоуста дают видеть, что в последние годы свои блаж. Олимпиада была настоятельницею сестёр-монахинь. Прерванием связей с миром блаженная хотела оградить себя от дрязг суда, как и от обвинений, сыпавшихся на неё без разбора, будто она, первая диаконисса, – причина того, что многие не хотят знать нового патриарха. Мир не любит винить себя в чём-либо; он всегда прав в его глазах, а виноваты только другие; слепой от страстей, он не видит ни себя, ни других. Потому злость мира преследовала Олимпиаду и в её уединении. При Аттике община сестёр Олимпиады выслана была из столицы в заточение в Кизик. Св. Златоуст писал тогда к Олимпиаде: «как славна добродетель, презирающая все перевороты настоящей жизни! Через старающихся унизить её она делает подвижников своих сильнее, выше, непобедимее... Вот чем, Боголюбезнейшая госпожа моя, должна ты веселить себя и тех, которые вместе с тобой борются в нынешней славной борьбе! Вот чем одобряй мысли и дух всех (девственниц), настраивая свою дружину»³²⁶.

Святая девственница Олимпиада осталась в заточении до самой своей кончины, которая последовала в 410 году. «Лучшие жители Константинополя, писал Палладий в 420 году, считают её в числе исповедниц и уверены, что она, страдавшая за истину и для Бога, наследовала блаженную жизнь»³²⁷.

Святое тело её, положенное в храме безвестного местечка, совершало чудеса. Спустя 200 лет дикари сожгли храм, но тело святой осталось невредимым. Когда переносили его в Константинополь, из него текла кровь, как из живого, в знак невинного страдания, перенесённого в земной жизни. Мощи положены были в обители, основанной святой³²⁸.

«По следам Олимпиады, говорит Палладий, Богоугодно проводила жизнь блаженная Кандида, дочь полководца Траяна. Она достигла высокой чистоты, разумно украшала церкви, по благоговению к тайнам Христовым чтила епископов и уважала весь клир. Обучив дочь свою правилам девственной жизни, отдала её Христу, как дар сердца своего. Потом и сама она, раздав имение своё, последовала за дочерью и проводила жизнь в чистоте и целомудрии. Для изнурения плоти трудилась она по целым ночам, молола своими руками муку и пекла просфоры. Так как один пост недостаточен, говорила она, то я присоединяю к нему изнурительное бдение, чтобы сокрушить похотливость Исава. Она вовсе не употребляла в пищу мяса животных, но ела только рыбу, масло и овощи, да и это лишь по праздникам; во всякое другое время довольствовалась водой, смешанной с уксусом, и сухим хлебом. Проведши такую суровую жизнь, эта достославная жена почила блаженным сном и теперь наслаждается вечными благами, уготованными для возлюбивших жизнь добродетельную»³²⁹.

Подобно сей благочестивой жене, с ревностью проходила путь правды и благочестиво несла иго девства славная Геласия, дочь трибуна. В этой чудной деве особенная была добродетель та, что солнце никогда не заходило в гневе её на раба, или на служанку, или на кого другого (Еф.4:26). Геласия боялась помнить об обиде или неприятности, нанесённых другим. Прощайте и прощены будете (Лк.6:37), такова воля Божия, говорила она себе. Не любя ближнего, нельзя любить Господа; а в том нет любви, кто сердится на другого, кто не прощает его за всё. Гнев – дело испорченной души (Ин.5:20). Гнев – беснование (Притч.27:4). Гнев покоится в сердце глупца (Еккл.7:10). К несчастью, ни чей гнев так не безобразен, как гнев жены (Сир.27:33). Дальше, дальше от него, то ли дело – детское незлобие: оно так приятно Господу. Он сказал нам: если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное. Кто умалится как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф.18:3–4). Таким путём, путём детского незлобия, блаженная вошла в жизнь блаженную³³⁰.

При императоре Феодосии Великом был в царственном городе сенатор Антигон³³¹, близкий к императору и по родству, и по служебным отношениям, умный на словах и на деле, советник благожелательный, управлявший Ликией честно, человек сострадательный. Император любил его не только как сенатора, но и как христианина, всегда готового подать самый лучший совет. Богат он был, как никто из вельмож современных. Супруга его Евпраксия была также в родстве с домом императора и также была благочестива. «Она, вознося молитвы к Богу со слезами, много делала приношений храмам и монастырям». Бог благословил добрую чету рождением дочери Евпраксии. И отец, и мать были очень рады. В одно время Антигон говорит своей супруге: <ты знаешь, добрая Евпраксия, как ничтожна эта жизнь, как ничтожно богатство, как ничтожна пышность мирская. Напрасно мы тратим дни наши, если не заботимся о спасении душ». Евпраксия сказала: «как повелишь, господин мой, так и будем жить». Тот продолжал: «Бог дал нам дочь; довольно для нас, и не будем более мы делить ложа». Евпраксия с восторгом отвечала: «благословен Бог, подавший тебе святую мысль. Я давно молилась о том. Время коротко, говорит Апостол, – пусть имеющие жён живут, как не имеющие (1Кор.7:29)».

Антигон с того времени щедро раздавал милостыню. И спустя год после обета, мирно скончался.

Император был поражён скорбью о потере человека, которого по строгости его правил и по уму опытному заменить кем-либо было очень трудно. Тем более старался он утешить вдову. Когда дочери минуло 5 лет, император, объявивший себя опекуном её, советовал матери обручить её с сыном честного и богатого сенатора. Мать согласилась с умным советом и приняла подарки. Между тем в то же время, как мать устраивала судьбу дочери, собственной руки её домогался вельможа, втайне от императора искавший помощи императрицы, и императрица приняла сторону искателя. С величайшим изумлением приняла Евпраксия предложение, сделанное ей от имени императрицы. Она, не требуя времени на размышление, отказала наотрез искателю. Император, узнав о том, был очень недоволен супругой своей. Ему известна была решимость Евпраксии служить Господу; делать ей предложение о браке значило оскорблять её незаслуженно, – так понимал дело император. С печалью замечая, что не умный вызов на брак стал причиной холодности между императором и императрицей, Евпраксия тайно отправилась в Египет, под предлогом нужды осмотреть имения свои. По дороге посещала она многие монастыри, оставляя в них щедрые подаяния.

Тавеннская женская обитель аммы Феодулы с 130 сёстрами славилась строгостью правил её³³². «Тут не употребляли ни вина, ни яблока, ни винограда, ни финика, ни другого чего-либо приятного для вкуса, иные не вкушали даже и елея; одни постились с вечера до вечера; другие принимали пищу через день, а некоторые через два или три дня. Ни одна не мыла ног своих; иные, услышав о бане, смеялись и считали это за гнусность, нетерпимую для слуха. Для каждой постелью была земля, покрытая власяницей в локоть ширины и в три длины, тут и покоилась она. Одежда их была из шерсти и доходила до пят. Каждая работала, сколько могла. Если которая заболевала, к пособиям медицины не обращались; болезнь принимали за благословение Божие и терпеливо переносили страдание, если не посылалось исцеление Господом. Ни одна не выходила за ворота обители. Была привратница, через неё передавались все ответы. Вся забота их была о том, как угодить Господу молитвенными помышлениями. Потому Бог творил здесь много знамений, подавая исцеления для приходивших сюда».

Глубоко поражённая такой жизнью инокинь, Евпраксия часто бывала в их обители с дочерью, которой был восьмой год. Она дарила обители свечи и ладан. Раз говорит она настоятельнице: «хотелось бы мне доставить доход обители в 20 или 30 литр (фунтов) золота, дабы молились вы за рабу вашу и за отца её Антигона». Игуменья отвечала: «госпожа моя благородная! рабыни твои не требуют ни золота, ни имений; они всё оставили, чтобы заслужить вечные блага, и всего мирского чуждаются, страшась лишиться Небесного Царства. Чтобы не опечалилась ты на нас, принеси нам елей для лампад и ладан для кадил, и за то будет награда тебе». Когда это принесено было, Евпраксия просила молиться за Антигона и дочь его Евпраксию³³³.

Настоятельница любила заниматься с маленькою Евпраксией. Нравятся ли ей монастырь и сёстры? спросила она девочку. «Очень нравятся», отвечала она. «Если же так, – почему не останетесь вы с нами?» продолжала игуменья. «Я осталась бы с большой охотой, возразила девочка, но боюсь, чтоб это не огорчило доброй моей мамы». – «Кого вы любите более, сказала ещё настоятельница, нас ли, или жениха своего, с которым обручены?» – «Я совсем не знаю его, отвечала маленькая Евпраксия, да и он тоже не знает меня; а вас я знаю и люблю; но вы кого любите: меня или моего жениха?» – «Мы очень любим вас, отвечала настоятельница; Господа же нашего Иисуса Христа любим более всего». – «И я, сказала девочка, люблю вас очень, а более вас люблю Господа Иисуса».

Радостно вёлся этот разговор. Евпраксия мать выражала радость свою слезами. Когда нужно было расставаться с обителью, Евпраксия дочь объявила матери, что желает остаться в монастыре. Стараясь отговорить её, сказали ей, что в обители нельзя остаться иначе, как дав обет посвятить себя Христу. Девочка спросила: «а где Христос?» Игуменья показала ей на образ Спасителя. Девочка кинулась к иконе, целовала её и твёрдо произнесла: «истинно, искренно я даю обет Христу, и не возвращусь домой с матерью»³³⁴. Тогда положили позволить ей переночевать в монастыре, полагая, что она не пожелает остаться долее. Но на следующий день убедились, что намерение её не изменилось. Настоятельница заметила, что, если она хочет остаться, должна выучить весь псалтирь наизусть, должна поститься до вечера и мало спать. Ребёнок согласился на всё, настаивая на том, чтобы остаться в монастыре.

Эта решимость так была необыкновенна, что настоятельница сказала матери: «не Сам ли Бог внушает дочери вашей такое желание? Видно, добродетели и молитвы родителей призвали на неё особенную благодать Божию. Оставьте её с нами».

Любовь Евпраксии к Господу была выше нежной привязанности её к единственной дочери. Она подвела девочку к образу Спасителя и, подняв руки к небу, с громким плачем сказала: «Господи Иисусе! прими это дитя под Твой покров». Потом, обратясь к дочери, сказала: «Создатель, утвердивший горы, да утвердит тебя, дочь моя, в страхе Своём!» Затем передала дочь настоятельнице.

Спустя несколько дней игуменья с молитвами в молитвенном доме одела девочку в одежду отшельницы. Мать спросила её: «нравится ли ей новый наряд?» Девочка отвечала, что любит его больше всякого другого, потому что Христос дарует его только избранным. «Да соделает же Он тебя вполне достойной милостивого Своего избрания», сказала добрая мать. Она обняла её, простилась с настоятельницей и, вступая в одинокую жизнь, положила избрать и себе новую дорогу.

Она продолжала дела щедрого милосердия, но вместе стала строже к себе самой, – прекратила употребление вина, мяса, рыбы, и ела только овощи, один раз в день. Император, услышав о перемене жизни её, изумился, и рад был.

В подвигах духовной жизни, Евпраксия старшая приблизилась к концу жизни своей. Это было открыто настоятельнице обители, где осталась дочь её. Она видела во сне Антигона, окружённого светом и просившего у Господа дозволения привести свою супругу. Настоятельница объявила об этом самой Евпраксии. Евпраксия была уже столько тверда, что считала только небо отчизной своей. Узнав о близости конца, она благодарила Господа за знак милости Его к ней и просила довершить милость упокоения её в святых Его.

Когда мать передала дочери весть о близости своей смерти, дочь, увлечённая нежной привязанностью к редкой матери, рыдала неутешно, что должна расстаться с такой матерью. Мать для успокоения её напомнила ей, что она дала обет любить выше всего Господа Иисуса. «Вот тебе, говорила она, завещание любимой тобой матери: люби Господа Иисуса с трепетом благоговения; уважай сестёр твоих; не смей никогда думать, что они ниже тебя и могут служить тебе; будь нищей в мыслях своих, чтобы пользоваться сокровищами духовными; ты теперь владеешь всем состоянием моим; доставляй нужное для обители; моли об отце твоём и о мне, да дарует Он нам милостивое прощение». Спустя три дня скончалась она и была похоронена в обители³³⁵.

Узнав о смерти старой Евпраксии, император повелел сказать о том сыну сенатора и известить, что, так как дочь приняла иночество, то связь его с ней прекращена. Потом, уступая просьбам сенатора, писал он сам к дочери и просил её возвратиться в Константинополь, чтобы вступить в обещанный брак. Евпраксия отвечала императору: «неужели хочешь ты, добрый император, чтобы раба твоя оставила Христа вечного для человека смертного? Ведь он может завтра быть пищей червей. Да избавит меня Бог от этого преступления! Повели лучше этому человеку не беспокоить тебя более и забыть о той, которая не в состоянии нарушить обета, данного Господу. Умоляю тебя, в память о моих родителях, разделить всё оставленное ими имущество между бедными, сиротами и церквами. Уверена, что ты помнишь о родителях моих и особенно об отце, который пользовался такой доверенностью твоей. Именем его и матери моей, прошу тебя обратить всё богатство их на дела угодные Богу, дать свободу всем рабам и простить долги должникам и наёмникам земель. Благоволи распорядиться всем, чтобы свободно могла я служить Господу. Молите Господа с доброй императрицей, чтобы удостоилась я быть достойной рабой Христа Господа».

Письмо Евпраксии было прочитано в сенате и сообщено жениху. Все видели, что юная Евпраксия – достойная дочь Антигона и Евпраксии, святая отрасль благочестивых родителей, и никто не думал более о возвращении её в мир. Император повелел немедленно выполнить со всей точностью желания её относительно наследственного имущества её. Это было перед самой смертью императора († 395 г.).

Евпраксии было тогда 12 лет. Успехи её в жизни духовной были выше её возраста. Освободясь от заботы об имении, она вся предалась на служение Господу.

Любовь к покаянию вызвала её на усиленный пост. Сперва она ела один раз в сутки; скоро потом – раз в двое и трое суток. Она себя отдавала на самые низкие послушания, И бывала рабыней каждой сестры обители. Не обращала она внимания на слабость сложения своего и несла труды наравне с другими.

Было поставлено правилом обители, чтобы сёстры объявляли настоятельнице о каждом искушении, которое испытывали. Евпраксия, как и многие, была совершенно изумлена и встревожена первыми нападениями злобного врага; она прибегла к советам сестры Юлии, которая дана ей была в руководительницу. По её наставлению, открывала она настоятельнице состояние души своей при каждом искушении, и от того выходила из боя победительницей.

Опытная настоятельница не только молилась с сёстрами за юную подвижницу, но советами вела её как-бы по ступеням к высокой жизни. Евпраксия, по её советам, не в том только подчинялась безмолвно, что было легко и приятно, но и в том, что оскорбляло струны самолюбия. Смирение, усвояемое более и более Евпраксией, уравнивало для неё дорогу к высоким подвигам.

На 20 году Евпраксии, когда она помимо намерений сформировалась изумительной аристократкой, настоятельница подвергла её жестокому испытанию. Она приказала ей перетаскать груду камней с одного места на другое. Камни были тяжёлые, но Евпраксия перетаскала. Игуменья приказала перетаскать их на прежнее место. Евпраксия исполнила. Тридцать раз настоятельница приказывала таскать камни с одного места на другое. И Евпраксия тридцать раз таскала их, не сказав ни слова ни о тяжести камней, ни о чём другом.

Сёстры были изумлены такой покорностью Евпраксии. И Господь подавал силы слабой Евпраксии выполнять послушание.

После сильного искушения, Евпраксия выпросила у настоятельницы дозволение проводить неделю без пищи, – какой пост держала только настоятельница.

Твёрдость её в подвижничестве была редкая. Она читала целые часы вслух сестёр, изготовляла им трапезу; прибирала, чистила, мела в монастыре; колола и носила дрова; месила тесто и пекла хлебы. Это были ежедневные труды её. И она успевала всё делать, так что никто не оставался недовольным.

Вместе с тем, не считала она себя в праве ни днём, ни ночью освобождаться от утренних молитв, третьего, шестого и девятого часа и всех служб.

При всех трудах, она не только не истощалась силами, но укреплялась в здоровье.

Кто бы мог подумать, чтобы душа столько возвышенная могла подвергнуться укорам? Но Господь допустил одной сестре восстать против неё по зависти. Сестра эта была Германа. Она была низкого происхождения и по душе была не высока. Она была из тех, которые живут в монастыре на испытание другим. Германа упрекала Евпраксию в лицемерии и честолюбии, относя к ним все её труды и подвиги. Она уверяла, что Евпраксия постится лишь с тем, чтобы унижать собой других и заслужить место настоятельницы, которого ждёт нетерпеливо. Евпраксия не оскорблялась упрёками Германы; она кротко объясняла, что постится по воле игуменьи, и потом падала к ногам Германы, упрашивая простить её грешную.

Игуменья призывала к себе злобную сестру и, назначив ей особенное послушание, сказала, что она недостойна жить с другими. Евпраксия в продолжение месяца упрашивала игуменью простить Герману, потом уговорила Юлию, чтобы все сёстры просили настоятельницу за бедную Герману, и наконец достигла того, что настоятельница простила виновную. Блаженная с точностью выполняла заповедь Апостола: «не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив благословляйте» (1Пет.3:9).

Злобный дух поднялся против Евпраксии с явными насилиями. Раз он столкнул её в колодезь, когда она доставала воду, в другой сбросил её с верхнего этажа здания; после опрокинул на неё котёл с горячей пищей; а там, когда колола она дрова, для кухни общей, он толкнул, и она рассекла себе ногу до того, что облитая кровью лежала без чувств. Только особенным покровом Божиим избавлялась Евпраксия от смерти³³⁶.

Присутствие духа Божия в Евпраксии открылось нечаемым случаем. Женщина принесла дитя, поражённое параличом и лишённое слуха и языка; она со слезами просила помолиться о здоровье ребёнка. По воле игуменьи, Евпраксия приняла от матери ребёнка. Осеняя его крестным знамением, сказала она: «бедненький! да исцелит тебя Милосердый Создатель!» Она хотела нести его к игуменье, но едва пронесла несколько шагов, как больной исцелился, спросил о матери и, вырвавшись из рук святой девы, побежал, как будто и не был больным.

После этого опыта, игуменья поручила Евпраксии ходить за бесноватой, давно жившей в обители. Её держали в цепях, да и то не смели подходить к ней, пищу подавали ей в корзине на длинном шесте. Когда Евпраксия хотела накормить бесноватую, она заскрежетала зубами и кинулась на неё. Святая дева погрозила на несчастную жезлом настоятельницы – и бесноватая утихла. Потом приняла пищу из рук Евпраксии. С тех пор Евпраксия свободно, без опасения прислуживала больной, к которой никто другой не смел подойти. Гордая и завистливая Германа раз вызвалась: и я могу кормить эту несчастную. Она подошла к ней, но ринувшаяся бесноватая бросила её на землю, изорвала на пей одежду и начала кусать и терзать её. Евпраксия прибежав спасла окровавленную Герману от бесноватой. Настоятельница сказала, что Евпраксия должна изгнать беса от больной. Святая дева глубоко смущена была таким поручением. Простёршись перед иконой Спасителя, в сознании своей немощи, со стоном призывала она помощь Божию. И отправилась к бесноватой. Сёстры следили издали, что будет. Подойдя к бесноватой, Евпраксия говорит: «да исцелит тебя Господь мой Иисус Христос, создавший тебя». И сотворила на челе её знамение креста. Вдруг все слышат голос: «как? столько лет живу я тут, а эта нечистая и похотливая хочет выгнать меня?» Евпраксия сказала: «не я выгоняю тебя, а Христос Бог». – Не выйду, поганка, кричал дух. «Я точно поганая, полная всякой нечистоты, говорила Евпраксия, но повелевает Господь: выходи из неё». Как ни упирался бес, наконец, при сильной молитве Евпраксии к Господу, с криком вышел. Евпраксия прибрала бывшую больную, жившую дотоле в отвратительной нечистоте, и привела её к игуменье.

После того Евпраксия жила недолго, созрев для жизни небесной. О близкой кончине её открыто было игуменьи, которая, скрывая печаль свою о близкой потере, лишь за день сказала сёстрам, что близок конец Евпраксии. Сёстры поражены были глубокой скорбью. Евпраксия, услышав от Юлии извещение настоятельницы, упала на землю без чувств. По смирению считала она себя вовсе не готовой к той жизни, и потому так поражена была известием о близкой смерти. Она молилась вслух: «Господи! оставь для земной жизни моей хотя один год, дабы могла я покаяться в грехах и совершить угодное Тебе; у меня нет добрых дел для получения награды праведников». Настоятельница утешала её благостью Спасителя. Открылась тогда же горячка. Игуменья и Юлия пробыли всю ночь при больной. Юлия умоляла её упросить Господа, когда явится она к Нему, дабы и ей скоро явиться туда. Утром все сёстры простились с умиравшей и под звуки тихих молитв их Евпраксия сладко заснула, на 30 году своей жизни, в 410 году.

Спустя три дня, проведённых в слезах, Юлия с радостью объявила игуменьи, что Евпраксия умолила Творца, – и её берут туда. На другой же день, простясь с сёстрами, Юлия покойно скончалась.

Прошло не более месяца, когда и настоятельнице, по ходатайству Евпраксии, возвещена была та же милость. Она объявила о том сёстрам и предложила избрать себе настоятельницу. Избрана была сестра Феогния. Настоятельница говорила ей: «умоляю тебя именем Святой Троицы не искать имений и богатства, не занимай сестёр заботами о временном, пусть они дорожат одним небом; вы же, дорогие сёстры, – обратясь к ним, сказала настоятельница, – старайтесь подражать блаженной Евпраксии, если хотите разделить её небесное блаженство».

Расставшись со всеми, игуменья заперлась в моленной и на другой день нашли её умершей. Евпраксия, Юлия и игуменья Феодула положены были в одной могиле (в 410 г.)³³⁷.

Биограф говорит, что Евпраксия в загробной жизни своей совершала множество чудес.

Чистая голубица Евпраксия трепетала, узнав о близкой смерти; она, подвизавшаяся 20 лет, говорила, что ей ещё надобно каяться. А мы что? Конечно, умирать не хотят почти все. Но почему? Не потому ли, что ещё вовсе не каялись во грехах? Не потому ли, что обиженные не удовлетворены? Бедным не подавали посильной помощи? Дети не воспитаны в страхе Божием? Когда бы было так! Когда бы всё подобное не было для нас делом сторонним! Хотят жить просто, без всякой заботы, или, что ещё хуже, хотят жить, чтобы завидовать покою других, спорить и ссориться за местечко более тёплое, более видное... Господи! по молитвам праведниц Твоих, просвети и спаси нас.

Сын благочестивых жителей Нижнего-Новгорода, преп. Макарий в детском возрасте обучен был книжной мудрости, причём он показывал в себе особенные дарования ума и любовь к учению³³⁸. Юным отроком тайно ушёл он из дома родителей и, на дороге переменив одежду свою на одежду нищего, явился в Печерский монастырь к архимандриту Дионисию, прося пострижения. На вопросы: кто он и откуда? отвечал, что он безродный сирота и желает одного – работать Господу. Дионисий, видя его ум и чистоту, постриг его и принял в свою келью. Макарию было тогда только 12 лет, и он начал подвизаться со всем пылом души юношеской, был послушен каждому в обители, особенно же настоятелю. Спустя три года отец, узнав, где сын, пришёл в обитель и умолял допустить его до свидания с любимым сыном, которого считал он или растерзанным от зверя, или умершим другой печальной смертью. Сын, посвятивший себя Господу, говорил, что отец его – Господь, а по Нём настоятель. Отец, слыша голос его за стеной, со слезами говорил: «сын мой, сын мой! дай посмотреть на тебя». Макарий отвечал: «лучше будет для обоих, если не увидимся здесь; увидимся там – в вечности». – «Не хочу я препятствовать твоему благому намерению, говорил отец; радуюсь о твоём спасении; но не отойду от кельи, пока не увижу тебя». Блаженный оставался твёрдым в своей решимости; тогда отец просил, чтобы сын протянул ему по крайней мере свою руку. В успокоение рыдающего отца сын выставил в окошко руку. Отец схватил её, поцеловал и сказал: «теперь спасайся о Господе, сын мой! и молись о нас». Живя в обители, блаж. Макарий подвизался искренно. Пост его был выше других; он принимал пищу, лишь бы не умереть от голода; хотя всегда ходил в трапезу вместе с другими, ел со страхом Божиим и потому очень мало. При такой жизни стали отличать его вниманием. Это было тяжело для смиренной души и, пламенно желая безмолвия, Макарий решился удалиться в пустыню.

Тайно оставив обитель Печерскую, Макарий пришёл на р. Лух; полюбив место на впадающей в неё р. Добрице, поставил себе хижину и стал жить один с Господом. Мало-по-малу стали собираться к нему ревнители благочестия и оставались при нём жить. По времени образовался монастырь, с храмом в честь Богоявления Господня³³⁹. Устроив обитель, преподобный опять стал искать безмолвия и, назначив для братии игумена, тайно удалился. Переходя из пустыни в пустыню, пришёл на озеро Жёлтое, что на левом берегу Волги. Здесь выкопал он себе пещеру и в ней стал подвизаться, по-прежнему, в посте и молитве. Узнали и здесь великого подвижника, и не только верующие, но и чтители ложного пророка с благоговейным удивлением смотрели на строгую жизнь отшельника, недоумевая, откуда столько силы для такой трудной жизни, какую вёл Макарий! Они приносили ему то хлеб, то мёд, то другие потребности жизни. Он принимал с благодарностью, но не для себя, а раздавал приходящим к нему, которые стали посещать его, желая слышать наставления его. Когда собралось к нему довольное число братии пустыннолюбивой, он построил (в 1435 г.) храм во имя Святой Троицы и был посвящён в игумена обители оной. Для всех служил он примером труда и смирения; сам готовил он пищу для братии. – Любовь и смирение его привлекали к нему не только верующих, но Чуваш, Черемис и Мордву; обходясь с ними ласково, передавал он сердцам их истины святой веры Христовой, и многие из них крестились по убеждению святого; перед самыми вратами обители находилось озеро, называвшееся потом Святым; здесь преподобный крестил язычников и магометан³⁴⁰.

В 1439 г. Улу-Махнет, утвердясь в Казани, перед тем опустелой, стал подвигать свою власть к пределам России. Сын его Мамотяк напал на Нижний и его окрестности. Толпы хищных Татар, как волны, разлились по поселениям Русским, и всё предавали опустошению³⁴¹. они неожиданно нахлынули и на обитель Макариеву, разорили её, избили иноков, а самого Макария повели в улусы³⁴². Когда Улу-Махмет увидел Макария, то, зная высокую жизнь его, его кротость и благотворительную любовь, изъявил негодование на своих бестолковых грабителей и с честью отпустил Макария на свободу; из уважения к нему он дал свободу и другим христианам, так что с Макарием вышли из плена до 400 человек; но с Макария взято при том слово – не жить более на Жёлтой воде; та земля, говорил хищный магометанин, принадлежит нам. Макарий выпросил себе ещё дозволение погребсти избиенных братий в разорённой обители. «Вот Божий человек, сказал хан, услышав просьбу о том; он заботится не только о живых, но и о мёртвых». Оплакав пострадавших братий, преподобный убедил вышедших с ним из плена не селиться на прежних местах, – иначе Татары предадут их злой смерти. Все согласились идти в Галичскую сторону, за 240 вёрст, и, помолясь Богу, отправились лесами и местами топкими. На дороге не стало у них хлеба, голод начал терзать непривычных к нему. Преп. Макарий начал молиться, и вот, нашли они завязшего в узком месте лося. Это было во время поста Апостольского. Путники просили у Макария дозволения утолить голод лосем. Но он не благословил им нарушать пост и убеждал потерпеть до праздника святых Апостолов Петра и Павла. «Поверьте, братия, прибавил преподобный, лось будет в ваших руках, когда придёт время разрешить пост: потерпите ещё три дня, – Господь сохранит жизнь вашу». Путники послушались преподобного и, надрезав ухо лосю, пустили его, а преподобный молил Господа, чтобы укрепил слабых товарищей его. По милости Всемощного даже малые дети остались живы, пробыв без пищи до праздника Апостолов. В праздник преподобный, отойдя в сторону от прочих, преклонил колена и, воздав благодарение Господу за Его благодать всесильную, молил Его пропитать гладных спутников его. И вот неожиданно явился тот самый лось, которого пустили на свободу за три дня перед тем. Его с восторгом поймали и привели к святому; святой с радостью благословил его для трапезы. «Надейтесь же, друзья мои, на Господа, прибавил он. Он не оставит нас и впредь». И точно, после того то попадался им лось, то без труда ловили оленя, и так благополучно дошли до Унжи.

Унжа весьма старинный Русский город³⁴³, но вблизи его ещё мало было сёл и вовсе не было иноческих обителей, когда явился здесь Макарий. Спутники Макария рассказали жителям Унжи, кто таков Макарий, как он избавил их от плена и как чудно прокормил в дороге. И Унжане приняли Макария, как ангела Божия. – Но преподобный спешил отыскать себе безмолвное место; ему указали в 15 вер. от города, на берегу озера Унжи, место окружённое лесом, ровное и красивое; он поставил здесь крест, построил келью и поселился. Это было в 1439 г. Продолжая подвижническую жизнь свою, преподобный прославился даром исцелений: девушку слепую и бесноватую осенил он с молитвой крестным знамением, и та стала видеть и перестала быть больной. В полугоре, не вдали от своей кельи, молитвой извёл он воду, и эта вода исцеляла больных. – На 5 году поселения своего на оз. Унже и на 95 году своей жизни преподобный приблизился к своей кончине. Он заболел в гор. Унже и заповедал похоронить тело его в его пустыне. По преставлении угодника Божия благоухание разлилось в воздухе. Жители, с благоговением исполняя волю преподобного, понесли святое тело его в пустыню, и на дороге многие больные получили здравие от мощей его. Блаж. кончина его последовала 25 июля 1444 г.³⁴⁴.

Скоро после кончины преподобного поселились в его пустыни любители пустынной жизни, – воздвигли над гробом его храм и завели монашеское общежитие. В 1522 г. густые толпы Татар окружили Унжу и трое суток осаждали слабый город, но не могли взять его, устрашаемые видением грозного черноризца. В четвёртый день они бросили огонь в город, и город загорелся. Народ в ужасе повторял одно: «св. Макарий! помоги нам». И неожиданно полился дождь, пожар был залит; а Татары в ужасе бросились бежать из города. В то же время отдельный отряд Татар из 300 человек хозяйничал в Макариевой пустыни: одни хотели оборвать серебряную раку, но ослепли. Это навело ужас на всех; бросились бежать, но многие потонули в Унже. – В то же время была захвачена Татарами одна женщина, собой красивая, но строго целомудренная. Три дня она не ела ничего и не спала, моля преп. Макария об избавлении её от греха и плена. На четвёртую ночь заснула она и видит – у головы её стоит благолепный старец и говорит: «встань и иди за мной». Она вскочила и нашла себя развязанной и уже наяву видит перед собой старца того вида, в каком писали преподобного на иконе, – она пошла за ним вслед, и когда стало светать, старец исчез; а она очутилась не вдали от Унжи. Воевода Иван Выродков сильно страдал от ран, полученных в стычке с Татарами; а по распоряжению вел. князя надлежало ему идти против Татар вместе с воеводой Заболоцким; как ни уговаривали его другие не утруждать себя походом, – по его воле повезли его в повозке и на дороге завезли, а частью и несли, в обитель Макария. Здесь он мысленно молил преподобного о помощи и, увидав сосуд с водой, попросил напиться; к изумлению иноков, он пил очень много. «Откуда берут эту воду?» спросил он. «Из колодезя, вырытого преп. Макарием», отвечали иноки. «В жизнь мою не пил я ничего слаще этой воды», сказал он и вслед затем почувствовал себя совершено исцелённым³⁴⁵. В 1532 г. молитвами преп. Макария спасся от Татар Солигалич, и благодарные жители устроили в соборном храме придел в честь преп. Макария³⁴⁶. Во время погрома Польского жители Юрьевца, Нижнего и Суздаля испытали в разных видах дивную защиту угодника Божия от нечестивых Ляхов. Сам царь Михаил дал тогда обет идти на поклонение преподобному, если отец его Филарет освободится из плена Польского³⁴⁷. В 1619 г. отправленные на место следователи нашли, что, по свидетельству сторонних людей, разных больных исцелено преп. Макарием более 50 человек, из них иные были больны по 20 лет, другие по 12 или 10 лет. Исцеление иных за дальностью не могло быть проверено свидетельством сторонних людей, но не подлежало сомнению: таких оказалось 23 человека. Так писал п. Филарет к сыну своему ц. Михаилу, который тогда был в пути на поклонение пр. Макарию. Патриарх в том же письме прибавлял: «в житии Макария написано, что и митр. Макарию известно было добродетельное житие Макария Желтоводского»³⁴⁸. Это означало, что житие преп. Макария описано было ещё при митр. Макарии, и описание было доставляемо ему, как и другие жития. Мощи преподобного ныне почивают в серебряной раке.

«Богоносный отец Макарий! ты с юности шёл путём жёстким и скорбным; добродетелями взошёл ты на высоту, как виноград плодовитый, с искренней любовью следовал за Владыкой своим. Потому и стал гражданином небесным. Испроси нам у Христа защиту от искушений бесовских; моли Христа Бога даровать душам нашим мир и милость обильную»³⁴⁹.

* * *

Успение св. Анны, матери Пресв. Богородицы. – Скончалась 79 лет, в Иерусалиме. См. об ней 9-го сентября.

* * *

Св. отцов Пятого Вселенского собора. О сём соборе см. 16-го июля.