Молодая Англия
Наши газеты много занимаются английским фашизмом и английским коммунизмом, несмотря на подчеркиваемый ими легкомысленный характер того и другого. Но движения серьезные, свидетельствующие о воле к социальному обновлению, обходятся молчанием. А между тем вся Англия охвачена социальным беспокойством и исканиями; люди готовы отказаться от многих вещей, казавшихся незыблемыми и строить новую жизнь. Поскольку это умонастроение проявляется в самом сердце старой, консервативной Англии, в церкви, в аристократии, оно может быть названо движением национального покаяния. Но молодежь, освобождающаяся от традиций прошлого, готова броситься в вилодушную, идеальную революцию. Так как классовая борьба и Англии в настоящее время почти не говорит о себе, то революционное настроение – слабое среди рабочих, сильное среди интеллигенции – приобретает розовую окраску. Оно во многом напоминает предреволюционные настроения интеллигенции русской – с той существенной разницей, что перед английской нет жестокой стены власти, о которую разбивались усилия поколений. Государство пластично, и борьба идет покамест с предрассудками – буржуазно-либерального миросозерцания.
Сегодня нам хотелось бы остановиться на одном органе, и связанном с ним движении, молодой Англии, который мы считаем нам дружественным и готовы назвать английским «Esprit». Журнал «New Britain» и сам считает себя близким к «Esprit» и ищет связей с другими близкими течениями в Европе. Это еженедельник, иллюстрированный, очень дешевый (два пенса), очень боевой, предназначенный для массового распространения. Расходясь в десятках тысяч экземпляров, пользуясь широкой рекламой, самой внешностью своею отражая технический динамизм века, «New Britain» имеет возможность стать одним из центров массового движения. Для теоретической работы издается трехмесячный журнал того же наименования.
В «New Britain» пишет молодежь, большей частью не имеющая литературного имени. Из более известных имен назовем в философии MacMurray, в экономике Soddy, в политике Oriver Baldwin. Много внимания уделяется вопросам искусства. Но главное место отдается политике и экономике. Еженедельные обзоры того, что совершается в мире и в Англии, трепещут морально-облагороженной страстью. Их критика радикальна и непримирима, порою несправедлива, но всегда безукоризненна по своей этической ориентации. Английским патриотам можно простить то, что они считают британское правительство самым глупым, а то и самым подлым в мире. Каждый революционер обязан защищать такую позицию по отношению к своему домашнему злу. Но их английский – виноват, британский патриотизм (в Англии это строго различается: ср. великорусский и российский) – принимает характер настоящего мессианства. Британия призвана решить социальный вопрос нашего времени и вести за собою народы. Разумеется, этот патриотизм совершенно бескорыстен и свободен от всяких забот об имперской политике Англии. В этой области царствует самый розовый оптимизм: все устроится. Но капитализм, и парламентская система Англии вызывают жестокую критику. Провозглашается лозунг полной социальной и политической революции – о, конечно, благородной и бескровной. Ключ к решению экономической проблемы, как и везде в англо-саксонском мире, ищут в новой денежной системе. У каждой английской партии или группы есть свой монетный реформатор. У «New Britain» это проф. Содди. Не останавливаясь на его теории, скажу, что практическим выводом из нее является разрыв обязательной связи между трудом и распределением. В век «изобилия» товары могут раздаваться даром. Каждый человек, а не только трудящийся имеет право на минимум благ. Трудовые процессы ведутся профессиональными корпорациями. Государство организовано по принципу тройственного разделения функций: парламент политический, парламент экономический, парламент культурный. Характерно для Англии, что нео-британцы, ломая всю социальную жизнь, не посягают на права короля. Ему они обещают даже расширение его прерогатив.
«New Britain» отделяет от фашизма страстная защита личной свободы. В сущности, идея освобождения, а не только порядка является движущей силой молодой Англии: освобождения от традиций и предрассудков викторианского века. В сущности, Англия переживает впервые свои шестидесятые годы, меряя русским временем, или 40-е, по французским часам.
С коммунизмом сводятся теоретические счеты. В идеологии все обстоит благополучно. На практике, как в старой России, действует принцип предреволюционных эпох: нет врагов налево. Отсюда осторожное или прямо сочувственное отношение к стране революции, к России, terra incognita для всех, даже культурных, англичан. О марксизме много говорят и спорят. Как и во Франции, это не заплесневелая, а совершенно свежая тема. Но защитники марксизма, вроде Миддльтона Мерри, дают ему почти идеалистическую формулировку.
Действительно, «New Britain» строит свою политику на основе духа. Несвязанное никаким вероисповедным credo, оно утверждает примат религиозного мировоззрения. Но как ни близко порой оно подходит к христианству, есть в общем тоне и настроении журнала – не в богословских идеях, которым здесь нет места – нечто такое, что плохо совместимо с христианством. Основной его пафос – радостное самоутверждение личности и вера в легкое торжество добра. Этот столь распространенный в Англии духовный поток (покойный Лоренс был его выразителем) рождается в оппозиции к пуританскому христианству и легко переходит в мистический паганизм. Во всяком случае, новая религиозность не знает греха и искупления. В этом ее порок, который неизбежно оборачивается в политической сфере нечувствием суровых реальностей жизни. Политика «New Britain» безтрагична и утопична. Она сама не знает, как ребенок, той силы зла, на борьбу с которой она восстала. Увы, островное счастье Англии не избавит ее от горькой чаши, которую пьет мир. Классовая борьба неизбежно разобьет ее великодушную идиллию. Тогда революция предстанет в своем настоящем, жестоком облике, и для рыцарей духа это будет тяжелым испытанием их веры.