Приложения

После того, как ты закончил свое образование, прошел законный стаж и все испытания, ты явился сюда, чтобы получить рукоположение для священнодействования. Ты пришел свободно и сознательно, так ли? Пришел с радостью и убеждением, так ли? Помни, что ты хочешь приступить к величайшему таинству, которое сообщит тебе чрезвычайные дарования, облечет тебя исключительными правами, но и возложит на тебя чрезвычайные обязанности, для исполнения которых потребуется постоянное напряжение всех твоих сил, беспрерывное горение твоего духа.

Исповедуй: добровольно ли ты решаешься принять священное звание, или кто-либо тебя принуждает к этому?

Чистое ли желание послужить Христу и Его Церкви, поработать для спасения человеческих душ влечет тебя на путь священнического служения, или какие-либо земные выгоды и расчеты побуждают тебя к этому?

Не пришел ли ты сюда, ища суетной славы, материальных выгод, почета, властвования или другого чего-либо подобного? Веря, что намерения твои чисты, мы еще раз приглашаем тебя обдумать, на какой великий шаг ты решаешься, какому великому званию хочешь посвятить себя! Представляешь ли ты все величие того служения, к которому определит тебя предстоящее рукоположение?

Помни, что с момента хиротонии ты станешь продолжателем того дела, за которое страдал и умер Христос, страдали и умирали св. Апостолы, мученики и праведники, великие святители и преподобные отцы; ты станешь совершителем небесных таинств, служителем неба, преемником Христа и Апостолов, Которым ты должен будешь подражать и по Их пути следовать.

Отныне твоему попечению, твоему духовному водительству будут поручены искупленные драгоценною Христовою кровью человеческие души, за которые ты должен будешь дать ответ Господу на страшном суде Его. Ты должен будешь укреплять их в вере и совершенствовать в благочестии. Для такого служения от тебя потребуется: неустанный труд, постоянная забота, пламенная любовь, терпение, самоотвержение. Готов ли ты на все это?

На пути священнического служения тебя ожидают всевозможные лишения, огорчения, оскорбления, страдания. В наши страшные дни, когда имя Христово многими хулится, тебя может ожидать и смерть за дело Христово. Готов ли ты все это спокойно встретить, мужественно понести, с радостью претерпеть?

По завету Апостола, ты, как священнослужитель, должен будешь быть «образцом для верных в слове, в жизни, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим.4:12). Для этого от тебя потребуется постоянная внимательность к самому себе, непрерывное духовное бодрствование, молитва, самоотречение – непрестанный труд и подвиг. Знаешь ли ты это? И ты готов к этому?

Еще раз взвесь свои чувства и стремления, испытай самого себя, прежде чем возложу на тебя руку, и, чтобы тебе быть истинным пастырем, а не наемником, определи: что тебя побуждает искать рукоположения. Если чувствуешь ты пламенное стремление вдохновенно и самоотверженно послужить нашей св. Церкви, – приступай к св. престолу; если нет, – отойди от престола, не прикасайся к святыне, не бери на себя страшной ответственности, за всякое небрежение к которой тяжко накажет тебя Господь!

Итак, в последний раз вопрошаю тебя: искренно ли и бескорыстно, сознательно ли и свободно желаешь ты получить благодать священства? Обещаешь ли верно и нелицемерно, до конца дней твоих, служить Церкви Божией, здраво хранить веру Христову, как ее исповедует св. наша Православная Церковь; обещаешь ли клятвенно быть попечительным отцом для отныне вверяемых тебе духовных чад, являть им пример и в вере, и в житии, служить им до забвения о самом себе, а самому возрастать «в меру полного возраста Христа» (Еф.4:13)?

Если ты все это так чувствуешь и представляешь, тогда возведи твои духовные очи горе, преклони перед св. престолом колена и тела и души твоей и пламенно молись Господу, да низведет Он на тебя благодать Св. Духа, чтобы, приявши ее, с пламенною преданностью совершать тебе великое служение!

Отныне, ты – воин Христов. И уже ты не должен знать другой воли, кроме воли св. Церкви – ей только служить и ей повиноваться.

Удвой же силы для молитвы, чтобы вдохновилась и преобразилась душа твоя для благодатного пастырского служения, для которого ты сейчас будешь посвящен и освящен.

Митрополит Стефан

С разрешения Высокопреосвященнейшего Софийского митрополита Стефана помещается это трогательное обращение готовящегося совершить таинство священства архипастыря к готовящемуся получить благодать священства.

При каждом посвящении м. Стефан, прежде чем возложить руку на посвящаемого, задает последнему ряд вопросов, имеющих целью возбудить в ищущем посвящения сознание безграничной важности делаемого им шага, чрезвычайной высоты, трудности и ответственности принимаемого им на себя служения, а равно вызвать в нем вдохновенную решимость понести все тяготы этого служения. Рядом вопросов, обращаемых к посвящаемому, архипастырь производит как бы последний решительный экзамен, который получает тем большее значение, что он совершается в исключительный момент и при исключительной обстановке. Сослужа м. Стефану, я несколько раз слышал это обращение и всякий раз оно потрясало мою душу. Оно всякий раз заставляло меня с трепетом оглядываться на собственный пройденный путь священства, со страхом заглядывать в будущий, представлять неземную высоту равноангельского служения и вновь переживать 35 лет тому назад совершенный надо мною акт хиротонии. А что же должен чувствовать посвящаемый, к которому непосредственно обращаются вопросы, который, стоя перед Божиим престолом, в присутствии сонма пастырей-свидетелей, должен отвечать архипастырю, испытующему его совесть, заглядывающему в его душу, – должен свидетельствовать чистоту своей веры, своих намерений, своей готовности послужить Христу и Его делу? После такого архипастырского обращения посвящаемый непременно с содроганием сердца, потрясенный и вдохновленный, преклонит колена перед Божиим престолом и с раскрытой для действия благодати душой приступит к таинству. И после, на протяжении всей его жизни, слышанные им при посвящении вопросы архипастыря от времени до времени будут отзываться в душе его, будут напоминать о данных им при посвящении обещаниях, и, несомненно, удержат его от многих ошибок и промахов.

Придите и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег, убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну, убелю. Ис.1:18.

Некогда такими словами Господь призывал, через прор. Исайю, преступных иудеев на суд с Самим Собою. На этом суде с Господом Богом грешники должны были сознать свои неправды и преступления, проникнуться благоговением к святости, премудрости и благости Божией, и тогда Господь обещал Своей благодатной силой сгладить их грехи и омыть от неправд их грешные души. Сколько тут милости Божией! Как мало Господь требует от преступного грешника и как много обещает ему: от грешника требуется только раскаяние, а обещается ему полное очищение души, совершенное прощение!

У пришедшего на землю, чтобы спасти людей, страдавшего за них и умершего Спасителя вся проповедь была призывом к покаянию. А чтобы грешникам легче было приходить к сознанию грехов своих, а кающимся – получать действительное прощение грехов, Христом Спасителем установлено в Церкви таинство покаяния, для совершения которого Апостолам, а в лице их и всем их преемникам – епископам и священникам дано право от имени Господа «вязать» и «решить», т. е. прощать и не прощать грехи. И с тех пор таинство покаяния беспрерывно совершается в Церкви. Приходят обремененные грехами и, сознав свою виновность, преступность перед Богом и Его святым законом, исповедуют в присутствии духовника, перед лицом незримо присутствующего Господа, свои грехи, выслушивают от духовника обличение их неправд и затем получают прощение исповеданных с сокрушением своих грехов. Подходят нечистые, загрязненные, виновные и преступные, а отходят очищенными, примиренными, оправданными, просветленными и вдохновленными на лучшую жизнь.

Величайшее, спасительнейшее таинство, преображающее грешника, воссоединяющее его с Богом!

Пришедшие исповедать свои грехи, проникнитесь сознанием величия этого таинства! Проникнитесь верой, что подаваемая в этом таинстве благодать может очистить и ваши души, переродить вас, и приложите усилия, чтобы приготовить свои сердца для действия на них благодати Божией!

И к вам ныне, как к древним евреям, обращается Господь: идите, рассудимся!

Сейчас вы стоите на суде перед Самим Господом. Вы должны сейчас дать Ему отчет в своих мыслях, чувствованиях, делах. Вы должны прежде всего сами над собою произвести суд: оплакать и осудить все то недоброе, что имело место в ваших отношениях к Богу и Его св. закону, к христианскому долгу, к миру и живущим в нем, к вам самим. Оглянитесь же назад и испытайте свою совесть, чтобы она ответила вам:

Всегда ли вы помнили о Боге как Небесном нашем Отце, Творце и Промыслителе мира или забывали о нем, жили без обращения к Нему, не представляли Его величия и святости, не ища Его поддержки и благодатной помощи, забывали, что Он видит все наши дела, знает все наши мысли и чувствования?

Помнили ль вы, что вы, христиане, куплены дорогою ценою (1Кор.6:20) – кровью Сына Божия, что вы – дети Божии, усыновленные Богу (Рим.8:16–18), что вы призваны для дел святых и праведных, что ваше назначение – быть солью земли и светом для грешного мира (Мф.5:13–14), наследниками небесного царствия?

Или вы жили, забывши о своем звании, по духу и вкусам мира сего, попирая правду, умножая зло, подвергая хулениям великое имя Христово, заботясь о стяжании благ земных и пренебрегая небесными, услаждая тело и опошляя душу?

Не причинили ль вы какого-либо вреда Отечеству своим небрежением, или леностью в службе, или своекорыстием, или намеренным действованием во вред народному благу?

Исполняли ли вы наложенный на вас Спасителем Нашим долг попечения о немощном и страждущем брате (Мф.25:34–40) или, может быть, сами причиняли разнообразные раны, оскорбляя, обижая, угнетая иль обдирая ближних своих?

Старались ли вы остерегать, останавливать, удерживать ближних своих, когда они становились на погибельный путь или просто влеклись ко греху? Или, может быть, забыв о грозном осуждении, ожидающем соблазнителей (Мф.18:6–7), сами способствовали увлечению других пороками и разными греховными и недостойными делами?

За минувший после предыдущей исповеди год украсилась ли ваша душа какими-либо новыми добродетелями, обогатился ли ваш ум новыми полезными знаниями, ваше сердце – новыми добрыми порывами и стремлениями, или душу вашу стали разъедать новые греховные навыки, новые пороки, сердце ваше стало еще больше склоняться в сторону зла, ум – еще дальше отходить от Бога?

Помнили ль вы, что тела ваши – храм Св. Духа (Кор.6:19) или, забыв об этом, сквернили их, предаваясь пьянству, разврату и иным порокам?

Не совершили ль вы каких-либо тяжких преступлений? Не надругались ли над святынею, не богохульствовали ли? Не оклеветали ль кого? Не причинили ли кому иного большего вреда? Отца или мать не оскорбили ли когда? Не убили ли кого?

Стараетесь ли укрепляться в нашей св. православной вере и других утверждать в ней? Не пренебрегали ли благодатною помощью Церкви? Не забывали ли храма Божия?

Памятуете ли вы, что Церковь Христова ныне со всех сторон обуревается различными ветрами ложных учении, злобы и всякой неправды, и готовы ли вы в эту пору со всем усердием послужить ей и образом жития своего, и разными трудами своими?

Помирились ли вы со всеми перед исповедью?

Вспомните и все иные, содеянные вами как в минувшее лето (год), так и ранее, если вы в них еще не каялись, грехи свои! Сознайте их преступность, оплачьте их и покайтесь в них!

Чем глубже заглянете в свою душу, чем ярче осветите ее светом правды и евангельского закона, тем яснее обнаружатся перед вами раны и болезни вашей души, разнообразные ваши грехи, тем сильнее сознаете вы свою виновность перед Богом.

И чем глубже восчувствуете вы свои грехи и чем горче оплачете вы их, тем больше очистится ваша душа, тем ближе подойдете вы к Богу, источнику всякой правды, света, добра и счастья.

Поэтому не закрывайте своих духовных глаз, чтобы не видеть своего внутреннего безобразия! Не страшитесь узреть и наготу, и срамоту своей нагрешившей души! Как бы ни было велико падение грешника, человеколюбие Божие больше его. Как бы ни была обезображена, загрязнена разными грехами человеческая душа, искреннее и глубокое раскаяние грешника перед Господом отмывает всякую нечистоту. Савл был ожесточенным гонителем христиан (Деян.8:1–2; Деян.9:1–2) и, однако, после раскаяния сделался величайшим из апостолов. Ап. Петр трижды отрекался от Христа (Ин.18:15–18; Мф.26:58; Мф.26:69–75; Мк.14:66–72; Лк.22:54–62), но, после того как он горько оплакал свой грех и исповедал любовь к Господу, он снова был восстановлен в апостольстве (Ин.20:15–19). Мария Египетская была величайшей грешницей, но слезное раскаяние и подвиг сделали ее величайшей праведницей.

И ваше раскаяние Господь примет как благовонную жертву. Своею небесною благодатию очистит и обновит ваши души для лучшей жизни, для делания добра и умножения правды в этом грешном мире.

Сознайте же ваши грехи, раскайтесь в них, исповедуйте их Богу! И если будут они, как багряное, – Господь убелит их, как снег; и если будут они красны, как пурпур, – Господь их сделает белыми, как волну (Ис.1:18). И выйдете вы отсюда оправданными Богом (Лк.18:14).

Когда человек уходит с этой земли, появляется потребность вглядеться в его черты. Есть неповторимость в каждом человеке. И провожать человека в вечность надо не общими словами похвалы и даже, может быть, совсем не похвалой (которая есть тоже «суд» и, как всякий суд, принадлежит Богу), – а нужно давать ушедшему то, что больше и ценнее похвалы: бережно всматриваться в черты его душевного лица и выявлять то, что составляет его неповторимость, а также и общее наше с ним – и в нем – богатство.

Служение последнего протопресвитера военного и морского духовенства в России, о. Георгия Шавельского, принадлежит истории Русской Церкви первой четверти XX века и Болгарской Церкви второй четверти этого века. Это служение примечательно в ряде отношений. Но я хочу передать не историю этого служения, а его характер, запечатлевшийся в моментах моего личного общения с о. Георгием.

В начале тридцатых годов – и моего настоятельства в Берлине – я получил от о. Георгия предложение: принять на себя устройство в болгарской столице Софии миссионерского монастыря. Фактически это предложение исходило от митрополита Софийского Стефана, но о. Георгий был здесь если не инициатором, то одним из главных инициаторов дела. Идея его была такова: широкие круги болгарской интеллигенции нуждаются в оцерковлении, в христианизации, в православной миссионерской евангелизации. Болгарская интеллигенция проходила в эту эпоху духовный этап русской интеллигенции 60–70-х годов прошлого века, иначе говоря – кризис. Следя за книгоиздательством и бюллетенями «За Церковь», о. Георгий увидел, что мне близка духовная миссия среди интеллигенции. И вот, когда у него, профессора Софийской Духовной академии, и у митрополита Стефана зародилась идея создания миссионерского центра среди болгарской интеллигенции, мысль о. Георгия обратилась ко мне, человеку, в сущности, совсем неопытному и малоподходящему для такой ответственной духовной задачи в стране, языком которой к тому же я не владел. Но сама идея создания миссионерского центра для интеллигенции была чрезвычайно интересна и мне очень близка. О. Георгий сообщил мне следующее: Болгарская Церковь, т. е. Софийская епархия, которой управлял митрополит Стефан, полагает дать мне два монастыря, из которых один должен быть «хозяйственного» стиля, а другой «духовного». Один будет некоей сельскохозяйственной фермой, дающей доход и обеспечивающей материальное существование другой обители, где устраивается миссионерский религиозно-культурный центр со своей типографией и т. д. Предвидя все могущие возникнуть в подобной работе трудности, еще не давая своего окончательного согласия и не чувствуя еще для себя воли Божьей в этом деле, я, однако, письменно уже стал обсуждать с о. Георгием этот интересный вопрос и даже, помню, поставил ему ряд предварительных условий, обеспечивающих мне, в этом новом для меня положении, максимальную свободу действий.

Как сейчас помню реакцию о. Георгия на эти мои условия: они его не испугали – он даже усмотрел в них нечто нужное для такого дела... Идея «белого иночества», т. е. вовлечения и мирян в круг последних христианских идеалов и духовных реальностей, была, очевидно, ему тоже близка. Он понимал, что время бессольного историзма, отвлеченного морализма и интеллектуализма (коим, увы, полны и духовные школы всех исповеданий) должно всемерно преодолеваться в жизни Церкви пред движущейся лавиной активной антирелигиозности.

Из этого «болгарского проекта» ничего практически не вышло, кроме нашего начавшегося личного контакта с о. Георгием. Мой архипастырь, митрополит Евлогий, категорически высказался против моего переезда в Болгарию. Сколь знаю, и в самой Болгарии появилась оппозиция митрополиту Стефану в этом деле. Некоторые националистически настроенные иерархи не одобряли столь заметной акции в их Церкви хотя и братских, но все же иностранных деятелей... Этот эпизод характеризует о. Георгия, показывает широту его церковных горизонтов.

Перед войной, в конце лета 1939 года, я посетил Болгарию, и одной из первых моих встреч в Софии была встреча с о. Георгием Шавельским.

Несмотря на его связанность корнями всей жизни с бытом и психологией дореволюционного русского священства, ограниченного в своем общественном служении народу стилем эпохи, в о. Георгии не было того, что так часто и в наши дни губит церковную жизнь, – провинциализма. Церковный провинциализм, психология «своей колокольни», неумение отделять большое, важное, мировое, Христово, от «своего», привычного, маленького, бытового, национального – раздирает Церковь и в наши дни, расплескивает глубину веры в душах человеческих и является одним из источников духовного бессилия в мире «христиан» и « православных ».

В о. Георгии была, если можно так выразиться, духовная великодержавность. Он умел смотреть в сущность вещей. Дела «сего мира» не затмевали в нем веры. Отрадно было видеть, как он, один из самых ярких представителей Церкви царского, столь связанного с государством периода, был совершенно свободен от психологии непременного и всегдашнего подпирания Св. Церкви какими-то земными властями или идеологиями.

Может быть, самый яркий из всех бывших до него протопресвитеров военного и морского духовенства в России, имевший административное положение архиепископа, возглавлявший тысячи военных священников и вдохновлявший их на трудное пастырское служение в условиях войны, он понимал со всей ясностью необходимость беречь Св. Церковь Христову от всяких захватов ее амвонов и кафедр людьми, только пользующимися Церковью как средством для земных целей, но равнодушными к Ее высшим задачам и святыне.

Отмечая широту церковной перспективы отца Георгия как пастыря и писателя, можно сказать, что он имел живой ум и спокойное сердце – качества, ценные в человечестве, полном ленивого пред Божественными истинами ума и беспокойного среди земных ценностей сердца.