Слово при посещении епархии, сказанное в Ахтырском Покровском соборе 26 августа 1845 г.

В продолжение целого минувшего лета лишены мы были обычного утешения видеть вас, братие мои, и поклоняться вместе с вами чудотворному лику Матери Божией, святолепно украшающему храм сей и град ваш. Без нас совершались у вас два празднества в честь Ее; без нас посещала Она новую обитель на древнем Фаворе вашем. Но удаленные телом, мы присущи были вам в эти дни духом: вместе с вами воспевали похвальные песни Избранной Воеводе; вместе с вами преходили реку и восходили на гору; вместе с вами возвращались во град, во след за святыней. Ибо человек бывает не столько там, где его тело, сколько там, где его дух, – а наша мысль и наше желание в оные дни были здесь, с вами, у подножия этого чудотворного лика.

Недалеко были мы от вас духом и в другие дни, особенно в те горестные дни испытания, когда свирепый огонь ходил по стогнам вашим и обращал в кучу пепла то, что стяжевалось неусыпными трудами многих лет. Вполне сочувствуя лишениям и скорбям вашим, мы воссылали молитвы ко Господу, да даст пострадавшим духа веры и терпения, а не пострадавшим – духа любви и щедрот на братское вспоможение нуждающимся. Ибо благость Божия для того, между прочим, и попускает подобные бедствия, дабы доставить душеполезное упражнение: одним – в терпении, другим – в любви и благотворении. Худо, если пострадавшие не перенесут своих потерь в духе веры и преданности; таким образом они лишатся мзды своей. Худо, если не пострадавшие останутся хладными зрителями своих бедствующих собратий; они потеряют драгоценный случай к стяжанию милости Божией, которая ничем так не привлекается, как христианским состраданием к нашим ближним во время их несчастий. Да уразумеют же свою обязанность и те и другие, и да совершит каждый свое дело, как должно. То есть пострадавшие да вооружатся благодушием и упованием, а не пострадавшие да окажут с усердием возможную помощь братскую. Тогда постигшее град сей бедствие не только не произведет никакого существенного вреда, но и обратится на пользу общую, подав случай всем – каждому своим образом – приобрести успех в добродетели. Об этом именно в отношении к вам молили мы Господа дома; об этом молили благость Его и теперь в сем храме; об этом же самом будем молить и после, доколе не изгладятся следы опустошения, произведенного огнем.

Обратимся теперь ко дню настоящему и поищем себе в нем общего для всех наставления, ибо не напрасно сказано в слове Божием: «День дни отрыгает глагол, и нощь нощи возвещает разум» (Пс. 18:3). Это верно и в отношении к природе видимой, но тем вернее в отношении к кругу церковному: здесь каждый день представляет урок тем поучительнейший, что он изображается не мертвым течением вещей, как в природе, а в живых лицах и действиях.

Что же в этом ряду представляет нам день нынешний? – Представляет чудесное спасение Отечества нашего от нашествия Тамерланова (1395 г.) заступлением Богоматери. Ничего не может быть разительнее того чуда. Ибо представьте, что грозный завоеватель, пред которым пало уже полсвета, с бесчисленным воинством стоит на пределах России, с твердым намерением разгромить все ее грады и веси; представьте, что Отечество наше ничего не может противопоставить ему, кроме малого и слабого ополчения ратного, что он знает нашу немощь и свою силу, – и вдруг, никим же гонимый, возвращается вспять, возвращается не вследствие какого-либо соображения воинского или политического, а, как сам исповедует, по грозному мановению Жены, виденной им во сне с воинством несметным. Кто не узнает в этой Жене Матери Божией, пред чудотворным ликом Которой в это самое время молилась со слезами вся Москва, ожидая от Нее спасения Отечеству? – Так очевидно явила себя сила веры и молитвы! В этом случае над нашими предками исполнилось во всей силе то, что святой Павел говорит о праведниках Ветхого Завета, то есть что они «верою... возмогоша от немощи» и верою же «обратиша в бегство полки чуждих» (Евр. 11:33, 34). Без такой веры и молитвы, подвигших Матерь Божию на заступление против врага гордого и жестокого, един Бог ведает, что было бы с нашим Отечеством!

«А мы, – подумает при этом кто-либо, особенно из пострадавших от запаления огненного, – не удостоились заступления Владычицы!..». Да, возлюбленный, не удостоились; но что же мы заключим с тобою из этого? – То ли, что у Матери Божией недостало силы к угашению огня, от которого мы пострадали? – Думаю, что ты сам не скажешь этого, даже и в уме не будешь держать подобной мысли. Ибо это значило бы, что огонь истребил не только твой дом, но и твою веру, и сделал из тебя язычника. Могла убо, могла Владычица защитить нас с тобою от напасти, но не восхотела. – Почему не восхотела? Не по недостатку ли любви в Ее сердце? – Опять, думаю, не дерзнешь сказать так, ибо где же после того будет любовь, если ее не стало в сердце Матери Божией? Должна быть, значит, какая-либо особенная причина на то, что мы были оставлены без помощи; и эта причина должна скрываться не в другом чем, а в нас самих, то есть в известном состоянии нашей души. Каком? – Таком, скажем вообще, что для нас нужнее, видно, и полезнее было подвергнуться несчастью, нежели остаться невредимыми. Ибо как Промысл Божий вообще, так и Матерь Божия, Которая есть первая Служительница и орудие Провидения Божественного, всегда избирает для нас то, что для нас полезнее, имея притом в виду пользу нашу не одну телесную и временную, а паче духовную и вечную. С этой высоты взгляда на нас и нашу пользу легко может оказаться, что для души нашей полезнее, например, болезнь, нежели здравие, нищета, нежели богатство. Ибо избыток здравия и богатства редко не увлекает нас к гордости и плотоугодию. Увидела, конечно, эту опасность для нас и Матерь Божия, и попустила огню объять и истлить домы наши, – да огражденные недостатком спасемся от запаления душевного. Наш долг потому вникнуть теперь в свою жизнь и свою совесть, осмотреть свою душу и сердце, узнать, какие в них есть язвы и раны. Когда увидим свою духовную болезнь, то поймем нужду и в лекарстве; а вместе с тем, получим возможность и употребить его, как должно; то есть, перенеся зло, нас постигшее, в духе веры и смирения, терпения и преданности. Ибо, пожалуй, легко может случиться и то, что по нашему невниманию и неразумию самое лекарство, нам посланное, самое испытание огненное, над нами совершенное, могут остаться без действия спасительного и произвести даже вред. Когда это? – Тогда, если мы из чрезмерного сожаления к тому, что потеряли, предадимся не вере и молитве, а ропоту и ожесточению сердечному, если будем ожидать вознаграждения своих потерь не от благословения Божия, исправления наших нравов и честного труда, а от своих суетных замыслов, от хитрости и неправд. Блюдитесь сего, братие мои, ибо это значило бы, как мы прежде сказали, потерять мзду от искушения, нас постигшего. Аминь.