Декабрь 1882 г.

Среда. Что я воздам Господу за всю духов­ную радость, которой радуются в дому молитвы – в храме Божием – духовные чада мои, сыны и дщери Божии, чрез мое посильно искреннее служение? Что я воздам Господу за все силы и милости Его, действуемые во мне всякий день и час?

Благодарю Господа за обильные, сладостные умиле­ния во время утрени и весьма-весьма одушевленное чте­ние и пение канонов Кресту, Богоматери, мученикам и святому пророку Науму.

Полтора часа пополудни, в гимназии. Благодарю Господа, избавившего меня от тесноты (от сна днем), от уз адовых во время прогулки по панели против Летнего сада (правая сторона).

Четыре с половиной часа вечера. Благодарю Господа, даровавшего мне слезы покаяния и милостиво приняв­шего покаяние мое в жестокосердии и разбое относи­тельно нищих (иного ударил, другого за волосы вырвал, иного толкнул). Я был крайне взволнован, потрясен, раз­дражен (одного нищего за волосы [вытолкнул] из церкви в сердцах, когда он стал припрашивать к данным пятиде­сяти копейкам еще), запален адовым огнем. И за покая­ние Господь помиловал, послал росу с небеси, прохлаж­дающую, умиротворяющую, очищающую, милующую, и я сладко пел и читал на клиросе. После вечерни опять согрешил – дал пинка назойливому мальчику, уже получившему милостыню. Опять покаялся искренно – и опять помилован.

Кратка заповедь Божия, содержащая в себе весь закон Божий человеку, именно заповедь любви к Богу и ближнему [Мф.22:37–40], но бесчисленны и весьма разнообразны частные случаи в жизни, в коих должно прилагать эту заповедь к делу, или исполнять ее, и мы постоянно претыкаемся, падаем и сокрушаемся, когда дело касается до приложения ее к частным случаям. Отчего? Оттого, что не научились ценить любовь выше и дороже всего на свете и не постигли ее важного, жизненного значения; оттого, что привязались к суете и гоняемся за суетой, прахом и тлением; оттого, что ложно любим себя, ложно понимая любовь, что мы горды, честолюбивы, тщеславны, завистливы, нетерпеливы, ленивы, нерадивы.

Шесть часов вечера. Благодарю Господа за избавление вследствие искреннего покаяния моего от пагубных последствий для души сладострастия, или мысленного прелюбодеяния минутного в квартире Я. К. Маркова от крайней ласковости Анны, и потом за избавление вторичное в храме пред вечерней. Дивна сила сердечного призывания имени Иисуса Христа! Чрез это все страсти разрушаются, очищаются.

Десять с половиной часов вечера. Благодарю Господа, избавившего меня от сладострастного уязвления сердца в квартире Евлампии И. Шляпниковой по молитве покаяния и даровавшего мне вместо смятения и тесноты мир и простор сердечный, вместо греха – правоту и святыню.

Здесь же и в это же время я сильно искусился, прочитав прошение Параскевы Ковригиной, старой девы (благоче­стивой до эксцентричности и суеверия), к государю о мни­мом моем пророчестве о смерти насильственной покойно­го государя и о чудесах, совершенных мною; я огорчился, разгневался, озлился на эту старую деву и на прочих, тут бывших, особенно на Евлампию Ивановну, оправдывав­шую поступок Ковригиной, и сильно толкнул Ковригину, так что она упала, а Шляпникову, когда она преклонилась к моим ногам, сильно отталкивал ногами и руками. Я совершенно вышел из себя, взволнованный, раздражен­ный, утесненный и убитый в душе, страшась последствий безумной смелости заявления пред государем Ковригиной о моем мнимом пророческом даре и предсказании. Они пребыли верны в любви, кротости и смирении ко мне, а я озлобился на них – согрешил ко Господу! В любви утвер­ди меня, Господи! Благопремени сердце, вражду разруши, Господи! Сколько она любви показала мне – нет числа! Между тем я оскорблял ее часто, и она переносила все оскорбления с кротостью и смирением, незлобием, с пре­данностью удивительной, с любовью неотпадающей! И все сестры горячо любят меня! Я ли враждую против них? Блаженны они в вере своей! А я маловер и боязлив, злонравен, горд и животолюбив!

Через десять минут. Слава торжеству пречудному, преславному благодати Твоея, Господи, над злобой моей, над коварством диавольским и всей злобой его во мне, которой он было убил меня, когда я прочитал означенное прошение Ковригиной в квартире Шляпниковой. Ибо вот покаянием и верою в благодать Господа, побеждаю­щую все коварства и злобы вражии, я избавился от смертоносной тесноты и скорби, душа моя воскресла от мерт­вых, умиротворилась, распространилась, утешилась, просветилась, ободрилась. Слава чудесам Твоим, Господи! Слава победе Твоей над адом! Слава чудной вере Твоей!

Благодарю Господа, сокрушившего во мне узы адовы смертоносные и сладкими и пространными узами любви Своей меня связавшего!

Благодарю Господа, избавившего меня по всеблагому и премудрому о мне, грешном и немощном, промыслу от належащего мне вражеского искушения продолжать в возмущении диавольском вечерню в соборе вместо отца Александра, бывшего на съезде мировых судей. Вскоре по начатии службы мною он пришел в церковь (в алтарь), и я передал ему служение, а сам стал на кли­рос. Смущение же со мною было оттого, что я пил пред самой вечерней вино в гостях, забыв о своем обязатель­стве служить вечерню. Да, вина крайне надо избегать в дневное время, особенно излишества его: оно скоро воз­мущает душевное устроение человека и лишает благода­ти. Правда, я вчера пред вечерней, припав к святому пре­столу, верою и покаянием исторгнул у Господа проще­ние, избавление и мир, но этот мир враг легко мог снова поколебать и исторгнуть и опять возмутить душу мою.

Благодарю Господа, всесильного Помощника, явив­шего великую помощь Свою мне при служении молебна у Анны Герасимовны Объедковой, когда во мне действо­вала сила вина и омрачала чувства мои; усиленной верой и покаянием тайным благодатью Божией я одолел иску­шение смущения и омрачения и отслужил добре.

При составлении науки о богослужении обрати вни­мание на значение, важность и силу священнического благословения: как должны священники преподавать, а миряне принимать благословение.

Пятница. Ужасная тягость, теснота была во мне сегодня во время ранней обедни, особенно из-за того, что я разгневался на Параскеву Ивановну Ковригину еще вчера и не дал ей благословения сегодня, хотя она приступала ко мне за ним, и так, не дав ей мира, служил обедню. Забыл я словеса Господа: если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших, и: прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим [Мф.6:14–15;12]. Крайняя болезненность, нервность была в правом боку – не вследствие ли вина?

Слава чудному имени Твоему, Господи! Во время утрени и особенно обедни я сподобился вели­чайшего избавления от бед душевных, нанесенных про­тивными силами, и великого дерзновения и торжества духовного при чтении и пении канонов из Октоиха и Минеи. Во время обедни Господь даровал животворные слезы умиления, скверну сердца очистившие и даровав­шие мне великое дерзновение при приобщении Святых Таин, а по окончании святой литургии – великое дерз­новение при изгнании злых духов из рабы Божией Анны, которых и изгнал призыванием преславного имени Христа Бога, и женщина, прежде не терпевшая вида Святой Чаши и бившаяся с ужасными криками об пол церковный, приступила спокойно и приобщилась неосужденно. При служении молебна вечером у Вячеслава Николаевича Косторева (капитана) Господь весьма, весьма много помог мне: я воскрес, сделался новым человеком, сильным и мужественным из слабого и боязливого. При крещении у господина [...], механика, Господь чрезвычайно много помог мне совершить Таинство, особенно выговорить молитвы.

Благодарю Господа, избавившего меня от смертонос­ных последствий жестокого, злого и блудного поползно­вения, когда я искренно покаялся, стоя на коленах пред иконами Господа и Богоматери в квартире моей в восемь с половиной часов вечера. Слава Господу благоуветливо­му и благопременительному!

Когда я вышел со Святыми Дарами во время обедни и произнес: Со страхом Божиим и верою приступите, бесноватая Анна упала на пол и стала валяться и кричать; когда я начал вместе с прочими по окончании обедни молиться о ней Богу, она опять упала, и бес сильно стал бить ее и кричать – призывание имени Божьего было для него нестерпимо; когда я крест возлагал на нее, было то же; когда я дул ей в уста, она отплевывалась, но мало: очевидно, бес не смел, боясь сражаться с Духом благода­ти, бывшим во мне, – и наконец по настойчивом моле­нии и биении ее, он вышел; больная стала покойная и совсем свободная от духов злобы, стала креститься, спо­койно приступила к Святым Тайнам, выслушав молитвы. Слава Богу! И в наши дни Господь творит чудеса силы и милости Своей, являя очевидно истину и спасительность веры Своей, силу и грозу имени Своего для демонов, спасительность Таинств, благодать и силу священства церковного, силу молитв пастырских. Но даруй мне, Господи, изгнать из души моей все страсти: самолюбие, гнев, злобу, зависть, тщеславие, чревоугодие, корыстолюбие, блуд, непокорность, нетерпение, малодушие, боязливость бесовскую, ропот, непочтительность, подо­зрительность злую, леность, нерадение, жестокосердие и скупость. Это важнее, чем изгонять бесов из людей, одержимых ими. Господи! Помоги нам достигнуть совершенной святости и правды Твоей, которой столь люто и постоянно противятся в нас демоны и наши греховные навыки и страсти.

Воскресенье. Благодарю Господа за бесчисленное спасение, явленное мне во время утрени и ран­ней обедни, отслуженных мною, особенно в начале утре­ни, когда сердце было в состоянии омертвения после отпуста и после молитвы Христе, Свете истинный; но более всего благодарю за избавление во время литургии от жала диавольского (в начале литургии и после велико­го входа) и за дарование слезных потоков пред соверше­нием, и во время совершения, и после совершения Таинства; на заамвонной молитве враг умертвил меня насилием смущения и малодушия; говорил я проповедь хорошо; отпуст скрал – и за то пострадал. На молебнах в продолжение дня Господь являл мне непрестанно помощь Свою при нападениях врагов невидимых. Слава Богу!

Николин день. Утреню и литургию совер­шал при многих искушениях и борениях, при многих уязвлениях от демонов, но все они благополучно минова­ли благодатью Христа Бога; за обедней Господь дал слезы умиления. Заамвонную молитву от смущения и боязни бесовской не всю прочитал, отпуст смял. Молебнов было по домам множество, служил до четырех часов вечера. Искушений вражеских при служении молебнов было множество, враги язвили меня нещадно, мучили, теснили немилосердно, не допуская говорить славословия или возгласы ектений, хваления, молитвы. Денег наслужили с лишком сорок рублей. Вечером читал для народа о святи­теле Николае Чудотворце в Доме трудолюбия.

Много раз впадал в диавольскую злобу и раздражение на нищих, преследовавших меня просьба­ми; двух нищих в гневе выдрал за волосы вечером (подал одному сорок, другому двадцать копеек); впал в адский огонь и тесноту, лишился милости Божией, росы благо­дати Божией; стал усиленно каяться и умолять всепо­беждающую благодать Божию простить грехи мои, и – о, чудо чудное, диво дивное! – Господь изводил всякий раз душу мою как бы из ада преисподнего и возвращал мне сладкий мир Свой, благодатную жизнь сердца. Слава Его бесконечному, непобедимому нашими злоба­ми милосердию! Сколько раз на день получаю я паки­бытие спасения! У Надежды Степановны Бритневой поутру служил молебен сначала порядочно, а потом дья­вольским наваждением и наглым насилием побежден, возмущен – и сбился в служении, смутился, убоялся и не выговорил молитв и возгласов и отпуста, получил язву душевную; крепко каялся дорогой и наконец получил мир и свободу.

Благодарю всемилостивого Господа за духовное наслаждение канонами и стихирами после избавления от тесноты.

Благодарю Господа за избавление после продолжительного томления и тесноты вследствие жестокосердия к нищим, от грехов моих и за дарование мира, свободы и жизни. (Гулял у Летнего сада полчаса, с двенадцати до половины [первого].)

Благодарю Господа, даровавшего мне избавление от злобы и подозрительности к домашним, коими я мучил­ся, придя домой из гимназии и сидя за столом, и даро­вавшего мне за молитву веры и покаяния пред образом в зале (я стоял на коленах в гостиной) мир, свободу, про­стор и жизнь сердца.

Я подозревал домашних в хищении из моего стола разных вещей и денег, но эта подозрительность была от лукавого и от моей любостяжательности и пристрастия к тленным вещам.

Восемь часов вечера. Славлю и благодарю Господа за избавление милостью Его от горьких скорбей и тесноты в начале вечерни, после вечерни и после выхода из церк­ви и возвращения в нее ради умоления Владыки и Господа моего и дома, в жилище моем временном, и за дарование примирения, тишины, мира, свободы и дерз­новения пред Богом. Эти скорби и тесноты постигли меня за жестокосердие и озлобление на нищих, настой­чиво и в большом их числе требовавших у меня подая­ния; когда я искренно осудил себя в жестокосердии и скупости и от сердца обратился к милосердию Божию, тогда вскоре получил прощение и великую милость.

Будучи у Марковых, я был крайне тронут, даже до плотских чувств, нежнейшими, сердечнейшими выражениями их любви и оттого уязвился в душе. Потому, шедши домой, каялся искренно, молил Бога, да буду я носителем и выразителем любви Христовой, или евангельской, а не плотской и мирской, осудил себя в некоторых чувствах, и Господь даровал слезы умиления и очищение грехов.

Какое щедрое, вечное воздаяние назначено от Бога за милостыню людям, а я, малодушный и небла­годарный, думаю при подаянии, что я слишком много делаю для бедных, которые недостойны щедрой и даже какой-либо милостыни, неохотно, напыщенно, с досадой и гневом подаю, вынужденный необходимостью и неотступными просьбами бедных, иногда даже дерзаю на них руками и ногами, чтобы прогнать их, так как много их. Забываю, несчастный, что в лице их я не милую или оскорбляю Самого Иисуса Христа, прещедрого Подателя всех благ, или милую в лице нищих Самого Христа, служу Самому Ему, Богу нашему! Вот как любостяжание ослепляет очи сердечные, разум наш, как ожесточает, делает нас неблагодарными и злыми, скупыми, суетными, нелепыми, безбожными! Лихоимание поистине есть идолослужение.

Вечер. И нынешней день полон чудес милости Твоей ко мне, Господи! Ты сподобил меня совершить сегодня раннюю обедню (от Тельмяковой) и причаститься на оживотворение и радость пречистых и животворящих Твоих Таин и причастить двух рабынь Твоих – Александру (из думы, жену Архипа) и Анну, высокую девицу (у Калинина слуга). Но после обедни я имел неосторожность съесть часть (верхнюю) просфоры и поесть жареной корюшки (вчерашней, на постном масле) с черным мягким хлебом. О, как было мне тяжело в продолжение целых четырех или пяти часов (с девяти с поло­виной утра до двух с половиной); я говорить не мог в клас­се. Вот урок: никогда не есть утром (особенно после обед­ни) ничего, особенно животной или рыбной пищи!

Благодарю Господа, удивившего на мне, кающемся, милость и силу Свою во время вечерни, когда после нечистой, озлобленной ревности относительно неряшливого, бездушного служения настоятелем вечерни и повечерия я покаялся всем сердцем и приложился к свя­тому престолу с прошением милости. Скоро и действен­но избавил меня Господь и обновил меня.

Одиннадцать часов вечера. Тяжкое-претяжкое искушение постигло меня после вечернего сна (с пяти, до семи часов). Уже сонное уныние и тягота производили во мне тягостное состояние духа и предрасполагали к раздражительности, также отсутствие дьячка для предстоявшего сейчас молебна у именинницы. Я пошел с узлом на молебен, заставив мальчика нищего нести узел; пошел в собор за Прокопом вместо дьячка; иду на моле­бен; встречаются нищие, просят на сапоги (опорки), на одежду. Я дал неохотно, чтобы отвязаться; потом опять нищие, опять просьба на опорки и рубашку; я рассердился на них и дал по пять копеек с досадою, и тут-то меня изловил диавол, возбудив во мне злобу, поразив скорбью и теснотой. О, как было мне тяжело служить молебен по причине злобы злых духов во мне; кончил едва молебен; отправился в церковь в беде, тесноте и скорби, зашел в собор, приложился к святому престолу в покаянии, и Господь помиловал, хотя нескоро. Но отчего все эти беды? – От сластолюбия и пресыщения. Утром после обедни ранней я съел часть просфоры, потом ел корюшку, жаренную в масле, вчерашнюю, и они отяго­тили меня крайне: отрыжка была сильная. В гимназии мне было очень тяжело. После гимназии в клубе Коммерческом обедал и пил вино, опять отяготился, а после вечерни спал. Грехи эконома и жены его, веро­ятно, отяготили меня, но дай им Бог здравие и спасение.

Какого беспристрастия, какой кротости, смирения, любви Божией к человекам должен быть исполнен священник, этот живой источник благословения и благодати для духовных чад своих, с коими он должен иметь дело каждый день, коих должен благословлять именем Господним, для коих совершать богослужение, Таинства, обряды веры!

Молись искренно, как человек о подобострастных⁷⁸ человеках и имеющих величайшую нужду в благодати Божией, и о царе и о всем царствующем доме, и о прави­тельственном синклите, о Святейшем Синоде, о всяком епископстве, пресвитерстве, диаконстве, о всех людях всякого звания и состояния, возраста и пола, да и сам сподобишься величайшей благодати Божией. Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить [Мф.7:2].

Ревность к славе имени Божия нередко у меня перехо­дит в озлобление на людей, не радящих о богослужении, славе и хвале Божией, молитве, прошении, благодарении, когда вижу, например, собрата протоиерея служащим небрежно, холодно, бесчувственно, и к злу и греху при­бавляю еще зло и грех! Надо искренно молиться за небрежных и нерадивых, оказать любовь, а не вражду!

Благодарю Господа, даровавшего мне слезное покая­ние, когда я лег в постель, не имея мира в сердце по при­чине сурового и грубого ответа моей жене из-за подозрительности, что будто бы она похищает деньги и вещи из моего стола (о, глупая страсть к земному!). Я покаялся в том со слезами, и так легко, легко стало и спокойно у меня на душе. Господь помиловал меня и даровал благо­дать Святого Духа.

Жизнь ли ты любишь? Господь есть жизнь и источник жизни. Сладость ли любишь? Господь есть сладость бесконечная и источник сладостей вечно пребывающих. Красоту ли любишь? Господь есть самая красота несравненная, пресветлая, прерадостная и источник красоты всех тварей видимых и невидимых! Славу ли любишь? Господь есть Бог славы. Он, так ска­зать, есть самая слава в существе Своем и дает славу кому хочет. Не дам славы Моей иному и хвалы Моей истуканам [Ис.42:8]; векую⁷⁹ вы славы, которая от Единого Бога, не ищете? [Ин.5:44]. Богатство ли любишь? – Кто богаче Бога? Он всем обладает: небом и землей, как Творец и Промыслитель, видимыми тварями и невидимыми; Он творит и претворяет, и тебя, окаянно­го, нищего, бедного, слепого, нагого, может удобно пре­творить и из нищего по причине грехов может сделать богатым всякой добродетелью, а добродетель есть богат­ство, сокровище нетленное, некрадомое, вечное, прерадостное, чудно обогащающее душу нетленную, бессмертную и уподобляющее ее богатому Богу. Силы ли, крепости и здравия ищешь, благоуспешности во всех делах? – Господь есть сила всемогущая, всесодержащая, всем пособствующая во всем благом. Света ли ищешь? – Он есть Свет, просвещающий всякого чело­века, грядущего в мир [Ин.1:9]. Любви ли ищешь, любви ли хочешь, алчешь? Бог есть любовь – говорит святой апостол Иоанн Богослов [1Ин.4:8,16], любовь вечная, любовь, делающая во веки бесконечные блаженными тех, кто Его возлюбит всем сердцем, всей силой, всем помышлением. Мира ли, тишины и спокойствия жела­ешь? Господь есть мир наш, мир незыблемый, непрехо­дящий, вечный, всех труждающихся и обремененных грехами и страстями и кающихся искренно в Себе упо­коевающий. Придите ко Мне все труждающиеся и обре­мененные, и Я успокою вас [Мф.11:28]. Итак, полагай всё свое благо, всё благополучие свое в Боге, Его ищи, к Нему стремись, Его люби, Его старайся иметь в своем сердце, Им живи, душа, славься, крепись, наслаждайся, Им будь богат.

Благодарю Господа за неоскудевающий и богатый Промысл Его о нищих, посылающего мне часто на долю их от Своих сокровищ неистощимых.

Пред утреней и во время самой утрени сегодня я ужасно искушался и мучился от супостатов невидимых, уловивших меня, как и вчера, чрез скупость и жестоко­сердие к нищим, всюду меня преследующим и сегодня нагнавшим меня у собора (стояли первоначально у забо­ра Мурашовой); я не хотел отказать, боясь мучения сове­сти, но и дал с укоризной, говоря одному: «Ты где, в каба­ке живешь? » и дав ему неохотно двадцать копеек, а трем остальным по пять копеек, хотя они просили копеек по тридцати. После этого такая скорбь и теснота постигли меня, что я не знал, как умолить Господа, куда мне деваться с моей бедой? Демоны, как змеи ядовитые, впи­лись в мое сердце и ужасно палили, теснили, смущали, убивали мою душу и тело. Долго я в покаянии умолял Господа, прикасаясь с верою к святому престолу, и чрез полчаса едва освободился (и то не совершенно) от мучений душевных, от огня адского. Наука: не сластолюбствовать в пище и питии, не лакомиться на счет других и не брать на себя грехи их. Я вчера и сам угощался, и многих уго­щал – и это неладно, что чужим других угощаю.

Нищие братья очень кротки, незлобивы, как агнцы, и терпеливы в отношении ко мне и к другим, а я раздражителен, нетерпелив, гневлив, бурен, самолюбив, сребро­любив, дерзок – словом и делом горд, презорлив, сласто­любив, пресыщен, ленив, нерадив, мнителен, боязлив, малодушен, ропотлив, подозрителен, язвителен, непоко­рен, своенравен, мечтателен, лукав, изворотлив.

Страсти нагоняют на душу туман, мрак, слепоту, безумие, стыд, скорбь, тесноту, уничижение, смерть; удручение же этими бедами обращает человека в самого себя, приводит в познание своих грехов, к покаянию, к милосердию Божию и исправлению жизни, вразумляет его и делает впредь осторожным.

* * *

Вечер. Одиннадцать с половиной часов вечера. Благодарю Господа, двукратно исторгнувшего меня за слезы покаяния из пасти сатанинской и огня геенского, коим я подвергся за жестокосердие и даже за разбой к бедным, потому что одного большого парня я сильно выдрал за уши. Мучительно было душевное состояние в лапах сатаны – и поделом мне! Но беско­нечно милостив ко мне Господь: Его благость победила бездну зол моих.

Суббота. Торжествую и прославляю величайшее мне спасение Божие, совершившееся во время утрени в начале, когда я в покаянии сердечном в своем жестокосердии к нищим, в суровости и грубости, в неохотном, ленивом, нерадивом, презрительном подая­нии милостыни недостаточной и скудной припадал к святому престолу в Покровском приделе, прося у Господа милости, да не победит моя злоба Его неизглаголанной благости и да победит всепобеждающая благость Его злобу мою. После многократного, всестороннего, глубокого, искреннего покаяния Господь излил на меня богатую Свою милость, злобу отъял от души, сердце благопременил, умягчил, ублажил, умирил, очистил, и я читал и пел каноны и стихиры с духовным наслаждени­ем. Впрочем, от вчерашнего гречухинского воздуха и угощения (готовый пунш – две-три ложечки чайных в чай) мне было тяжеловато во время ранней обедни, кото­рую я служил, и я проливал по благодати обильные слезы покаяния и чувства нищеты духовной. Причастился с боязнью и трепетом; дьячок спешил, дьякон Полетаев спешил и меня, так сказать, погоняли, не давали успо­коиться. При выносе Святой Чаши со словами Со стра­хом Божиим... и на причащении больного младенца Иоанна (у Марфы Михайловны) запала неприязнь к калеке младенцу и к матери, не поберегшей сына, глубо­ко смутившая и убившая мою душу (о, лицеприятие! о, чревоугодие! о, изнеженность и нетерпение! о, нелю­бовь! о, гордость и презорство!); вследствие того не мог прочитать заамвонную, не имея дерзновения пред Богом и людьми, ибо не имел любви в сердце. Отпуст скрал, не мог выговорить от смущения и стыда. На молебне Евангелие читал неспокойно; на панихиде отпуст и воз­гласы скрал от смущения и срамоты дьявольской. Только чрез потребление Святых Таин избавился от козней дьявольских. Пред ранней обедней не надобно отнюдь угощаться, чтобы не попасть при служении недостойном в лапы диавола, но хранить строго воздержание. (Александр Иванович Таратин с завистью и смущением здоровается со мною из-за новой, подаренной мне шубы, а у самого десятки тысяч денег. Да простит ему Господь.) Во всяком случае, угощение у Гречухиных для меня очень тяжело, не знаю отчего. Ел-пил я очень умеренно, а читал-то им как много! Часа полтора! Всю книгу Второзакония. Скверный, пыльный у них воздух. О, это курение табачное злосмрадное!

Господи! Исполни сердце мое любви, соделай его неприступным для вражды и злобы диавольской, ибо и на невинных младенцев и болящих диавол подвизает меня на злобу, тогда как мне надобно было о иных проливать слезы жалости и сострадания! Как вихрь, находит супостат на душу и пленяет ее, низлагает ее, оскорбляет, уязвляет.

Пять часов вечера. После вечерни малой воскресной. Согрешил тяжко пред Господом сейчас с нищими, меня преследующими всюду и зашедшими во двор церковный: одного мальчика настойчивого я сильно толкнул в гневе, и он как сноп повалился; взрослого мужчину, лет в двадцать пять, ударил кулаком по виску; всех вытолкал с гневом за ворота и подал мало, так как их много. О, разбойник я! О, злодей! О, жестокосердый, и тем более, кажется, чем ко мне милосерднее Господь, безмерно милующий меня и всё мне обильно подающий, всякие блага: и благодать, и здравие, и очищение грехов, и спасение, мир, правду, благопоспешество, честь и славу, сокровища земные, изобильную пищу и питие, пространное жилище, изрядную⁸⁰ одежду. Повинен я, виновен, виновен пред Тобою, Господи, бесконечная благость и щедроты, безмерное милосердие! Помилуй меня, дерзкого, дерзающего бить рукою нищих Твоих, в лице коих Ты Сам просишь и при­емлешь подаяние, тою рукою, которой совершаю Таинства, которой приемлю Тебя, Агнца Божия, во время пренебесной Божественной литургии, которой преподаю пречистые Твои Тайны людям Твоим. Прости, Господи, дерзость мою, прости величайшее оскорбление, которое я причинил Твоему величеству, Твоей всеблагости в лице нищих, и не обличи меня, не осуди меня, кающегося всем сердцем моим. Вот и я весь пред Тобою, со всем множе­ством грехов моих, с отчаянием моим и вместе с уповани­ем, не смею просить милости Твоей, ибо недостоин ее, как ежечасно злоупотребляющий ею. Но еще есть мне спасе­ния упование, еще побеждает человеколюбие Твое мно­жество беззаконий моих; буди ми и еще Спаситель – сие преславное и пресладкое имя и дело – и избави мя от коз­ней лукавого, тяжко меня борющего и препирающего, смущающего, утесняющего, влекущего ко греху, к гневу, рвению. Не осуди и не накажи меня по деяниям моим.

Твое бо есть, еже миловати и спасати ны, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

После всенощной. Благодарю Господа, даровавшего мне пред шестопсалмием обильные слезы умиления и глубокий мир и тишину в сердце моем. Каялся с чув­ством. Но при чтении Евангелия оборвался от дьяволь­ской боязни и не смог читать Евангелие, пропустив едва не всё и только сказав начальные и окончательные слова. Какой стыд и срам, точно я пьяный был! Какие наглые козни диавольские! Какие стрелы! Какие пакости! Сладчайшие слова Самого Господа не допускает выгова­ривать супостат. Надобно принять все меры, чтобы слово Божие всегда и везде произносить искренно, благоговейно, сполна, медленно, пожалуй, нараспев несколько, если враг стужает и гонит, спешит, смущает, уязвляет. Господи! Надежда моя, сила моя, помоги мне одолеть его. Ты видишь желание сердца моего, иста­явшее от слова Твоего, наслаждение им, любовь к нему.

Какая причина была такой немощи моей, бессилия в борьбе со злейшими врагами спасения нашего и славы Божией? Прежде всего пресыщение: ядение жареной, жирной рыбы (лещ с рисом), потом любоименность и любовещность, стяжательность (новая дареная лисья шуба, крест массивный на персях и прочее), скупость при подаче милостыни, неохотная подача, вынужденная, со скорбью сердца (от множества нищих и от моего корыстолюбия, жестокосердия, нелюбви). За это я лишился помощи Божией. Кроме того, ударил одного нищего пред всенощной по лицу, а мальчика толкнул так сильно, что он упал, чего я и хотел, жестокий; надоели – говорил себе, а сам в теплой шубе был, а они, бедные, кое в чем, полуобнаженные иные. Какая изнеженность, какое нетерпение, раздражение!

Змий непрестанно запинает меня в помышлениях, словах и делах: я стал для него целью, цель адских разжженных стрел его. Я в постоянной борьбе с ним и пречасто побеждаюсь от него ради живущих во мне страстей, ибо я не отвергся многострастной плоти моей и воли моей.

При подъятии в столько лет милостыни тучам нищих мне надо бы было уже давно стяжать веру и надежду на Господа твердую, увериться в богатом и неистощимом Его Промысле, время бы научиться самоотвержению и любви к Богу и к ближним и при раздаче тленных благ обращать взоры и надежды на жизнь нетленную, гряду­щую, пренебрегая тлением земным, и, оставив землю с грехом, жить сердцем на небе, а я не научился доселе ничему такому: еще сгораю желанием земных благ, еще ищу в них жизни и наслаждения, а не в одном Господе, еще не стяжал упования на чудный и богатый Промысл Божий и потому неохотно подаю милостыню бедным, раздражаюсь, бываю скуп, жестокосерд; еще во мне не воцарился Христос, ибо еще во мне много идолов зем­ных под образом пищи и пития, одежд, денег, разных вещей; еще я не возродился, не стал новым, духовным, небесным человеком. Еще мне богатство, мишура, зем­ная знатность, слава, красота, роскошь бросаются в глаза и ослепляют сердечные очи мои.

Девять с тремя четвертями часов утра. Благодарю Господа за скорую и великую помощь, явлен­ную душе моей, насилованной от супостатов невидимых в квартире Марии Андреевны Петровой пред молебном и во время молебна, который совершал благопоспешно, и в квартире Спиридона Дан. [Ануева], пред которым враги невидимые ужасно нападали и увлекали потоком сладострастия и который помощью Божией совершил я благоуспешно, кроме последней ектении и отпуста, после чего я почуял в душе яд змииный смертоносный, от которого избавился милостью Божией дома у себя на квартире после усердной сердечной краткой молитвы. Слава Господу!

После поздней обедни. От величайшей беды и посрамления всенародного избавил меня сегодня Господь по молитве покаяния и припадании к святому престолу в алтаре Покрова Пресвятой Богородицы после молитвы о крамольниках, которую я не мог прочитать от смущения и от негодования на сторожа Иннокентия, спускавшего с визгом и треском лампаду против цар­ских врат, за что я ему выговор сделал и сам расстроил­ся. Господь по усердной молитве даровал мне, умершему душой, жизнь и мир.

Семь часов вечера. Предаю памяти чудеса силы, благости и милости Божией во время вечерни и после вечер­ни на панихиде в церкви, и на квартирах у Параскевы Алексеевны Юденич (Мурашовой) и лейтенанта Михаила Федоровича Алексеева, и дома в моей кварти­ре. Пред отпустом враг устрашал обычно своими козня­ми, внушая отчаяние, что не смогу произнести отпуста, но я взял решимость и смелость о имени Господни и про­изнес его смело, твердо, неторопливо, с достоинством. На повечерии враг запутал меня своей мечтательной неприязнью без всякой причины к портнихе Надежде, у которой сын в гимназии (я крестил его), Ефимов, – я поборол ее, но при виде ее, когда вышел говорить отпуст, смутился и не произнес его твердо, а скрадчиво. На панихиде одолел искушения вражии и отпуст сказал весь сполна, оборотясь к народу. На молебне у Юденич преодолел все искушения и произнес выразительно и сполна все ектении, возгласы, молитвы, да почти и Евангелие. У Михаила Федоровича Алексеева одолел молитвенно все искушения и молебен совершил сердеч­но, благодатно, мирно, дерзновенно. Когда шел домой, то нищие, крайне нескромно, резво державшиеся на улице пред домами, где я служил молебны, гнались за мною за милостыней, но я дал только немногим, многим же шалу­нам и шалуньям отказал и пошел домой, а один шалун отворил запертые мною ворота и остановился в них; я рассердился и ударом не по голой голове (покрытой) прогнал его, и сам душевно уязвился насмерть; пришел домой лишенный благодати Божией и стал с плачем каяться Господу. Господь многомилостивый принял покаяние мое, избавил меня от жала смерти, пременил злое сердце на благое, даровал мне жизнь и мир с дерз­новением. Я воскрес. Слава чудесам милости и силы Его!

Величаю милость Божию, бывшую мне сегодня во время очередной моей утрени в соборе, пред которой я строго и немилостиво, жестокосердо отнесся к нищим десяти человекам, коим я подал по три копейки, хотя иные просили на одежду, а я не дал. Оттого постигла меня тяжелая скорбь, и я молил слезно Господа о поми­ловании. Господь преклонился на милость, помиловал и исцелил душу мою за смирение, покаяние, слезы. И что за благодать! Какой мир! Какое обновление, простран­ство, дерзновение! Канон пяточисленным⁸¹ читал с вели­чайшим торжеством духа, с великой радостью.

Ты видишь, с каким рвением, насилием сатана стара­ется утвердить свое царство в сердцах людей и в сердце твоем и погубить всех; старайся и ты, человече, о разру­шении благодатью Божией царства диавольского в тебе и в людях и о насаждении в них Царства Божия, Царства правды и святыни.

Вечер. Сколько спасений дивных явил мне Господь сегодня во время литургии пред Херувимской и особен­но после Херувимской песни, пред совершением Таинства и после совершения! Искушения были со сто­роны невидимых супостатов тончайшие, хитрые, быст­рые, беспощадные, гибельные; я был у зияющей пасти сатаны, готового во мгновение поглотить меня, и только усиленная слезная молитва покаяния спасала меня многократно; всякая безделица раздражала меня: и сторож впятил в меня глаза, и зазубрина винта престоль­ной доски задерживает и дерет ризу, и иное раздражало меня, то есть диавол чрез всякую безделицу внедрял в мое сердце жало свое смертоносное и я недалек был от поглощения убийцы – кита духовного.

Не указывая на других людей, отрицающихся под разными предлогами идти на велию вечерю Царствия Небесного, я первый если не на словах, то по делам отрицаюсь из-за земных моих пристрастий: купил землю... пять пар волов [Лк.14:18–19], то есть усерднее служу пяти чувствам телесным, работая на них своему самолю­бию, а не Богу: тешу ежедневно зрение видом красивых вещей и прельщаюсь ими; тешу вкус и чрево и пре­льщаюсь ими, из-за них отпадаю непрестанно от благо­дати Божией: мне бог чрево; тешу слух беседами суетны­ми или отвращаю слух от воплей бедных, просящих милостыни, раздражаюсь, слыша их настойчивые выма­ливания; тешу осязание мягкими, теплыми и красивыми одеждами, мягкими лицами или раздражаюсь, ощущая телом что-либо неприятное, жар или холод, тесноту, тягость и прочее. Точно волы рабочие чувства мои: им я работаю, для них и на них, а не для Бога, не для души, не для спасения, очищения и освящения ее, не для вечной, а для временной жизни; не умерщвляю я чувств своих, столько препятствующих мне любить Бога и души бессмертные, их просвещение, исправление, спасение, их вечную жизнь и славу; суете работаю, а не правде Божией, не истине Божий, пребывающей вовеки. Окаянен я человек!

Вчера на панихиде после обедни один вид кусочков ладана, принесенных сторожем, смутил меня (зачем-де принес не вовремя, без нужды), и я не мог выговорить отпуста; на вечерне излишняя теплота воздуха смутила меня страшно, и я вознегодовал на сторожей, едва гово­рить мог ектении, с крайним нравственным трудом – какая изнеженность! как не терплю огорчать чувства, привыкнув всегда услаждать их; на повечерии ектении окончательной не мог говорить, отпуст скрал.

Я позволил себе вчера после обедни чревоугодие у Марковых: поел с наслаждением мягкой булки с черной икрой, винограду и напился сладкого чаю – всего в сытость, а придя домой из гимназии в три часа, поел крепкого мясного бульона за неимением ухи, и за это я подвергся у вечерни смущению, сердечному бессилию и холодности, неискренности, страху бесовскому во время произношения ектений, весь расстроился, ибо благодать, оскорбленная мною, оставила меня. Воздержание мне необходимо, а воздержания не имею, не стараюсь о нем, прельщаюсь чувственностью, служу чреву, не Богу, окаян­ный, как бы забыв пример Господа, постившегося ради меня (да Ему подражаю!), пример святых всех, постом и умерщвлением страстей Богу угодивших; хочу идти дру­гим путем к Богу, не проложенным, не углаженным святы­ми, хочу угодить и Богу и мамоне, бессмысленный.

Вторник. Господи! Благодарю Тебя за чуде­са милосердия Твоего во время литургии (и утрени) – за дивные победы благодати Твоей, за обильные слезы умиления, за неосужденное причащение Святых Таин, за дерзновение при чтении заамвонной молитвы и отпуста, за последующие победы благодати после скраденного отпуста на панихиде.

Благодарю Господа за чудо милосердия, явленное мне в пять с четвертью часов вечера дома на молитве покая­ния в озлоблении моем на Анну Константиновну, свояченицу, пред образом Распятого в столовой, и за мир благодатный после скорби, тесноты, смерти духовной.

Польза от совершения святой литургии или присутствия при ней. Она грехи очищает, примиряет с Богом, против врага диавола подает величайшую и необо­римую силу, прогоняет от нас и из нас полчища бесов и страстей, умиротворяет, просвещает, утешает, обновляет, благоухает, укрепляет душу, телу здравие прочное подает, дерзновение величайшее дает, сердце расширяет любо­вью, давая в нем место всем людям, святым, живым и умершим, ибо литургия есть жертва о всех и за вся, о всех святых, о живых и мертвых и за всех человеков; она присвояет человека Богу, обожает его, возвеличивает его до степени равноангела, одуховляет, из земного делает небесным гражданином, из смертного – бессмертным (обессмертствует). Нельзя исчислить всех благ, приносимых литургией живым и умершим: она жертва благодарствен­ная, ходатайственная и умилостивительная, она велика и спасительна, исполнена безмерного величия, святыни, милосердия Божия, премудрости, силы Божией, благоуха­ния, удивительна для Ангелов и человеков, страшна для демонов и для всего ада, для всего царства диавольского, ибо она палит и гонит их державно, неотразимо, страшно.

После утрени. В страшной буре, тесноте, страхе, уничижении от врага бесплотного был я сегодня во время утрени; ектений не мог говорить от бесовского страха и утеснения, подавления, но седальны по стихословии и каноны читал с великим умилением, разумно, чувствительно, неспешно, сильно. Ектении малые, кроме послед­ней (по девятой песни), просительную и сугубую опустил труда ради чтения канонов и ради страхов бесовских. Расслабел я духом крайне от вчерашнего чревоугодия и пития вина у Мачигина и Ольги Афанасьевны Карповой, от воздуха ее квартиры очень теплого, от ядения одного пшеничного хлеба: не обедал вчера, супу не ел и черного хлеба, а это неладно. Да, страшая буря бесовская сегодня смущала и убивала меня. Господи, помилуй мя.

Петербургские прихожанки и прихожане наехали, и они мне тяготы-то принесли: их деньги нищим. Помилуй всех нас, Господи! Ибо Ты всех Отец, Бог, Творец, Судия, Спаситель. Множество грехов наших презри и всем во всем Помощник и Спаситель буди! Аминь.

После вечерни. После расслабления сердечного и обычного искушения вражия служил я обедню благода­тью Божией с умилением и слезами, но во время прича­щения, когда дьячок стал петь вместо Богородична или стихир Милосердия двери отверзи, дух злобы и лукав­ства изловил меня огорчением на дьячка и на самую эту песнь, как слишком часто употребляющуюся (о, лукав­ство и пресыщенность!), и я подвергся страшному, мучительному, позорному искушению; стыд покрыл лице мое, и я не знал, как показать его народу; весь смутился, упал духом, подвергся адской тесноте, и ужасно я наплясался: так смертоносно, так адски злобно уязвил меня сатана.

Подризник был голубой, старый. Не петербургские ли посетители нагнали на меня столько беды? Заамвонную молитву я не мог прочитать, отпуст сказать тоже. Что заметили во мне стоявшие в храме? Не соблазнились ли мною? А эта идея для меня – беда. Я хочу, чтобы имя Божие славилось, а не хулилось чрез меня. Даруй, Боже, сие мне. Буди имя Господне благословенно. Благодарю Господа, что и от такого страшного искушения Господь избавил меня при употреблении Святых Даров.

Думаю, что за мое жестокосердие к бедным Господь лишил меня помощи против Велиара во время причаще­ния и после причащения Святых Таин 15 декабря и из-за пения Милосердия двери… я смутился и огорчился на дьяч­ка и как бы на самую песнь за частое ее употребление. Видно, что духа этой песни, духа покаяния и совершенной, сердечной преданности и любви к Божией Матери я не стяжал: если бы стяжал, я бы исполнялся радостью при ее пении и упованием, как бы ни было ужасно, что злодей изловил меня и съел меня на этой песне и молитве, но и прежде я не желал пения этой песни на причастии. Нет разве других прекрасных песней, что одну и ту же дьячок всегда поет? Разве скуден наш Октоих?

Видел во сне академию, Предтеченского, Клепачевского, Трачевского, вместо меня служащего обед­ню или обедницу, а я будто прогулял. Хорошо пели певчие Иже Херувимы... На входе или на каком-то другом священ­ном обряде отец Павел вычитывал свои грехи; когда я при­шел в алтарь, он был ко мне очень кроток и невзыскателен, руку свою показывал, что лечит ее давно, говорил, что внизу служит будто под полом (как будто там есть церковь), а вверху будут ремонтировать. Какая дребедень!

Офицер моряк с женой пришли пред вечерней взять сорокадневную молитву жене-матери; я смутился крайне при чтении, – а чего бояться? Боже мой! Отчего это? За вечерней присутствие капитана Бурхановского сму­щало меня, но потом одолел суетный страх вражий благодатью Христовой.

Рукопожатия оставить: они лицеприятны, а лицеприя­тие и всякое пристрастие к лицу грех пред Богом. Надо всех уважать и любить пастырю.

Замечаю крайне насильственное, дерзкое, наглое сопротивление супостата-диавола при служении служб, особенно литургии, при произношении особенно екте­ний и вообще молитв за государя и за все власти; при произношении молитвы Пречистой Богородице дышит яростью львиною на меня и на святых диавол; молитву к Духу Святому также крайне мешает мне произносить пред совершением Таинства Тела и Крови Божией и пред началом литургии, связывает сердце и уста.

* * *

Святого пророка Аггея. Благодарю Господа за великую победу над великими насильствен­но-наглыми искушениями супостата-диавола, во время утрени на меня воздвигавшимися; настойчивой молит­вой покаяния пред Господом я сломил силу и противле­ние вражие и молитву Христе, Свете... говорил до конца, твердо Божией помощью. Каноны читал с вели­чайшим одушевлением, весь проникнут был ревностью, как Ангел. За утреней Бог дал источник слез от сознания своей греховности, немощи, ничтожества, окаянства, срамоты, наносимой от диавола на всяк день.

Благодарю Господа за новую победу Его милости и силы над моими грехами, уловившими меня дома после утрени, когда я, придя в столовую и увидев множество жареных птиц на столе, поревновал и как бы позавидо­вал этому и на свояченицу Анну К. тайно озлобился за ее праздность и даровое житье с ее детьми у меня в обилии всякой земной пищи и питья; я уязвился, смутился, утес­нился и умер душой, но после искреннего тайного покая­ния ожил, очистился, переменился в сердце, успокоился. Слава Благопременителю и Спасителю Богу, приемлющему покаяние и избавляющему нас от грехов!

Благодарю Господа за совершенную непреткновенно литургию с победой милости Божией над грехами моими и за неосужденное, животворное причащение Святых Таин, за плавное, с чувством, искреннее чтение заамвонной молитвы и выговорение отпуста литургийного с дерзновением и теплотой. Благодарю Господа за победо­носное, благоуспешное совершение домашней всенощ­ной у Галаховых при сильных искушениях от лукавых демонов.

Благодарю Господа за победу над невиди­мыми врагами на полунощнице, утрене, на великой екте­ний по шестопсалмии до второй песни канона. Здесь начались ужасные козни диавола во мне: за один непра­вильный мотив голоса враг вложил озлобление на дьячка Михаила Быстрякова и стал жечь и язвить меня адски, так что я не мог говорить просительной и сугубой ектений и отпуста. Злоба диавольская обуяла меня, умертвила: я сам не свой стал и во время, и после утрени, когда шел при­общать больную в думе у сторожа. Единого на потребу я не стяжал – любви; итак, я ничего не стяжал, ибо любовь для нас должна быть всё: дыхание, живот, сила, мир, радость, сокровище, богатство. Что мое пение и чтение без любви? Медь звенящая или кимвал звучащий. Любовь долготерпит, милосердствует... не раздражается... не превозносится, не гордится... все переносит... все покры­вает... никогда не перестает [1Кор.13:1,4–8].

* * *

Пятница. Благодарю Господа за благодат­ную помощь при служении литургии: в начале душа была в греховном оцепенении, уязвлена от палящих стрел врага, но со слов Яко Ты еси воскресение и живот... она оживилась, воспрянув как от сна, и с того времени Господь даровал умиление; впрочем, песнь Иже Херувимы... враг не допускал выговаривать вслух и раз­дельно, и я говорил в себе; даже молитву призывания Святого Духа (Господи, Иже Пресвятого Твоего Духа...) и В первых помяни, Господи... После причащении Святых Таин весьма обновился и оживотворился, хотя враги не переставали и после сего бороть душу мою, но Святые Тайны укрепили меня противостать им и побороть; заамвонную молитву прочитал раздельно, плавно, ровно, с чувством, но на отпусте враг низложил чрез дьячка, который не дочитал конца молитвы: ...и не прегрешат вси уповающии на Него [Пс.33:23], и я смутился во мгнове­ние, не высказав отпуст. Но Господь исцелил опять забо­левшую ядом змииным душу мою. На вечерне Господь явил мне сильную помощь при говорении ектений, кото­рые я говорил медленно и громко, не без труда и не без противодействия сильного супостатам, смущавшим, боровшим, язвившим меня. Молитвы к исповеди читал с чувством умиления. Исповедовал при крайнем душевном расслаблении и оцепенении от врагов два часа с лишком – с пяти с тремя четвертями до семи часов вечера. После исповеди был по приглашению у фруктовщика Николая Вас. и ел виноград и мандарины, пил доброе вино, чай. Благодарю Господа за утешения милости Его.

Враг постоянно зондирует сердечную почву мою и находит ее очень способной к принятию его мечтаний и семян злых. Господи! Избави мя от его когтей.

Здесь мы в изгнании, не в отечестве, – по смерти с покаянием возвращаемся в отечество к Отцу Небесному. Да памятуем это и в изгнании да не живем как в отече­стве, но да спешим в отечество, творя дела покаяния.

Прославляю дела милосердия Твоего во мне нынешний день с утра до вечера: в начале утрени враги крайне бороли и жалили меня; только молитвой слезной я отчасти освободился от них при произношении вели­кой ектении, и на ней крайне бороли меня, но канон оду­шевил и укрепил меня, особенно стихиры на хвалитех субботы и стихиры на стиховне; до слез умилили меня стихиры на хвалитех, особенно последние; Правило ко причащению читал искренно, умилительно. Литургию совершал сначала не сердечно, при оцепенении сердца от действия врагов, но пред самой Херувимской песнью вошел в чувство и умиление и далее служил умилительно. Причастился и причащал добре. Но маленькое замедле­ние дьячка в пении меня огорчило, и я лишился благода­ти мира и свободы; обратившись ко Господу, получил милость и исцеление; заамвонную молитву с величай­шим трудом читал и не всю, отпуст скрал.

День настоящий полон чудес милосердия Божия и долготерпения ко мне, начиная с утрени и кончая вечер­ней и молебнами в домах (в доме Гаврилова у маленько­го чиновника, в доме Стребулаевой у портнихи Евфимии, в доме Горбунова (после вечерни)). Утреня была для меня торжеством: при пении стихир на «Господи, воззвах», на стиховне, на хвалитех, при пении и чтении канона источники слез даровала мне благодать Божия во время утрени и особенно обедни. А немощей, немощей, грехов моих сколько! сколько! А козней надо мною вражьих, уязвлений, щемлений, грызений супо­стата пред отпустом и после отпуста, после молитвы Христе, Свете истинный, на которой супостат всегда почти меня люто запинает, язвит, мертвит, срамит, не допускает выговаривать истиннейших слов исправи стопы наша к деланию заповедей Твоих, а на обедне в начале пред чтением и во время чтения молитв Царю Небесный... Слава в вышних Богу... Господи, устне мои отверзеши... тоже препятствует, язвит, мертвит, срамит. Только милость Божия величайшая спасает меня от его зубов, от его жал смертельных. Но после песни Херувимской какая благодать! Какое чувство пламен­ное: с одной стороны – своих великих немощей и гре­хов и коварств вражиих, тысячи погибелей, а с другой – бесконечного милосердия Божия ко мне грешному, силы Божией во мне! Слез реки пролил я по благодати Божией за обедней. Слово краткое сказал по милости Божией, сам написал накануне о родстве нашем с Богом чрез воплощение Сына Божия на слова: Книга родства Иисуса Христа [Мф.1:1]; на молебнах утренних враги невидимые крайне смущали, язвили, давили мое сердце и мысли из-за мнения о шубе, как бы ее не украли (новая шуба лисья); только молитвой тайной пред молебном одолел козни вражии и мог молиться, а то хоть брось молебен. Так враг пагубно действует на душу чрез житейские пристрастия! Сколько сетей вражьих! И в делании милостыни постоянно ставит сети супостат, ожесточая сердце, внедряя жалость денег, а не бедных!

Предаю памяти чудо милосердия Божия, совершенное во мне сегодня во время утрени после покаянной моей тайной молитвы и припадания усердно­го и многократного к святому престолу правды и мило­сти. Я смутился было по поводу незаписи отцом настоя­телем дохода за крестины у Платона Неустроева, возрев­новав о мзде и сребре в святом алтаре, в этом земном небе, где Бог так осязательно присутствует и Ангелы невидимо служат. Мало того, что смутился, – я отпал от любви, вознегодовал на отца Павла, огорчился на него за похищение братского достояния при малых его трудах приходских и при получении наибольшей части дохода. Но испросил я у Господа прощения в любостяжании и в ненадеянии на Господа, Который являл надо мною все­гда щедрый Свой Промысл. Затем Господь разрушил во мне смерть и даровал жизнь; смятение мало-помалу про­шло, и водворился мир в душе. Я читал и пел седальны, каноны предпразднству Рождества Христова и святому мученику Игнатию торжественным голосом, сильным, живым, громким, стихиры на хвалитех и на стиховне. Слава Тебе, Жизнодавче Христе Боже наш!

Безвременное, хотя и умеренное употребление (например, с утра) [пищи] погашает и обессиливает до крайности дух наш, и потому крайне остерегайся употреблять без нужды пищу и питье; воздержание и молит­ва, напротив, воспламеняют душу. Духа не угашайте [1Фес.5:19]. В иных совсем погас дух, а в других сильно горит и светит многим.

* * *

Воскресенье. Благодарю Господа, совер­шившего во мне чудо спасения пред вечерней и в начале ее, избавившего меня от скорби, смущения, тесноты, смерти духовной, постигших меня по поводу предписа­ния мне от настоятеля составления статистического опи­сания Кронштадтского собора. Я исповедал пред Богом немощь свою и сложность моих обязанностей. Благодарю Господа за помощь во время панихиды по Ольге в [Кронштадтской] улице в доме еврея и во время панихиды у Анны Герасимовны Объедковой в доме Попова в той же улице, у Кронштадтских ворот. Я молил тайно Господа, да дарует мне искренно, свободно, мирно, непреткновенно помолиться, – и дал Господь.

Многообразный грех обращается во мне всякий день с утра до вечера и даже ночью во время сна. Избави, Господи!

Вторник. Сегодня после обеда у Марковых, за кото­рым я ел много ухи с разной рыбой (осетрина соленая, окуни) и жаркого немного на постном масле, я был подав­лен сопротивными силами с одного часу до восьми часов вечера; еще по причине какого-то смешанного вина (березовые почки на хересе) лишился я благодати Божией, окаянный, не мог служить панихиды в доме Квара и Рассказовой, особенно в доме Рассказовой; горе мне было из-за Гущиной, к которой враг давно всеял неприязнь, сам не знаю из-за чего, просто из-за моего каприза и ее непоклонности и особенно склада манер и общения холодного, – да всем ли быть одинакового характера, лица, приемов обращения, чувств? О, диавольское наваждение! О, само­любие! О, чванство с моей стороны! Только благодаря тру­дам [сильным], прогулке и молебнам в доме Григорьева и Адамовича (у Ульянии именинницы) благодать Божия одо­лела грехи мои и козни вражии, и мне стало легко. Сколько я молился пред панихидами тайно, в покаянии призывая благодать, – и не услышан за грехи мои, за чревоугодие и пресыщение, за это идолопоклонство чревное! Поделом! Помилуй мя, Владыко Господи!

Среда. Благодарю Господа моего Иисуса Христа, излиявшего на меня великую Свою милость во время утрени, и оживившего меня, умерщвленного прегрешениями относительно нищих (скупостью и жестокосерди­ем, малым подаянием милостыни), и даровавшего мне всеторжественно совершить пение и чтение канонов предпразднству Рождества Христова и святой мученице Анастасии и затем в Думской церкви раннюю обедню с обильными слезами покаяния и немощи и сознания вели­чия и святости Таинства Евхаристии, ее любвеобильного духа, всеобъемлющего. Благодарю Господа за неосужденное причащение Святых Таин мною и двумя купцами из Питера, Михаилом Евгеньевичем Киселевым и Сергеем Андреевичем [Парфеновым]. Я исповедал их пред ранней обедней. На выносе (лития) и на панихиде (в другом месте) я был безумен в борьбе со врагами невидимыми. Не знаю, что это значит. Немощи физические и духовные соединяются против меня. Но на двух молебнах служил с чувством и непреткновенно. Благодарю Господа.

Благодарю Господа из искреннее, победное произношение ектений и возгласов и отпуста панихиды по рабе Божией девице Варваре вечером в шесть часов. О, как я возжелал и возжадал выговаривать непреткно­венно, искренно, без страха вражия все Евангелия, молит­вы, ектении, славословия и возгласы при богослужении! По отношению ко многим молитвам, возглашениям на ектениях, возгласам, Евангелиям враг лишил меня искренности и дерзновения, нагло и хищнически посеяв в моем сердце боязнь, ложь или ложный стыд, так что я часто бываю пленником и невольником его и не могу выговаривать в слух людей то, что следует в порядке богослужения.

Благодарю Господа за непреткновенное, победо­носное, со слезами обильными служение литургии и неосужденное причащение Святых Таин и причащение шести человек; за искреннее, покойное, свободное, непреткновенное прочтение заамвонной молитвы и отпуста. Благодарю Господа за избавление от претяжкого искушения пред самой обедней ранней после молит­вы покаяния тайной от диавольской злобы на дьячка и диакона за несообщение сторожу о обедне в Успенской церкви (думы).

Благодарю Господа за избавление от скорби и тесно­ты по поводу невыговорения разрешительной молитвы покаявшейся дочери [Симонова] Екатерине и ее воспитательнице Марии Александровне. Благодарю Господа за скорое избавление по молитве моей покаянной от озлобления на нищих малых, во множестве кричавших вслед меня.

Утро. Благодарю Господа за милостивое избавление после покаянной тайной молитвы моей от нечистого помысла сладострастия, расслабившего и удалившего от Бога душу мою, – я получил от Бога сладостный мир с простран­ством сердечным и великое дерзновение и торжество духа при чтении и пении канонов предпразднству Рождества Христова и святой преподобномученице Евгении.

Праздник Рождества Христова. Утро. Благодарю Господа, даровавшего мне день сей встретить в вожделенном здравии. Благодарю Господа за вчерашние чудеса Его милости и силы во мне пред служением и во время служения домашней всенощной у господина Симанского при крайнем льщении и насилии от врагов бесплотных, при их устрашениях и наруганиях надо мною и женским полом, при связывании моих сердечных и телесных устен. О Владыко Господи, многомилостиво, благопослушливе, вседержавне, Всеизбавителю, слава Тебе все­гда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Ты и еще и еще избавишь меня, и до конца избави от вселукавого насильника и хульника.

Благодарю Господа за всесильную помощь мне, недостойному, многострастному, во время праздничной утрени и ранней обедни рождественской, за одоление врагов при чтении Евангелия утрени, за обильные слезы умиления на литургии, за побеждение многих насилий убийственных от врага-диавола, за неосужденное причащение Святых Таин, за проповедь, сказанную во славу Бога воплотившегося. Благодарю Господа за побеждение благодатью Его искушений диавольской огнепальной злобы на молебне благодарственном в соборе: на настоя­теля враг подущал, язвил меня жалом своим, но молит­вой покаяния я избавился от его злобы. А отец Павел – кротость, как столп крепкий, не поколеблется в служении и достоин подражания. Прочем, у него искушений нет, потому что в юности соблюл тело в целомудрии.

Воскресенье. Благодарю Господа от всего, хоть и нечистого, моего сердца, от всего помышления, нечисты­ми устами и нечистой пишущей это рукой за величайшее избавление от величайшего душевного бедствия, какое постигло меня в жизни, от душевной скорби, тесноты, малодушия, уныния, ропота на Бога за допущение от Него диаволу мучить меня во время соборования больной женщины, солдатки Анны Гордеевны, в дому Горбунова. Во всё время соборования злой супостат пожирал меня, и я испытывал несносную тесноту и тысячи змииных жал в себе. За покаяние и усердное припадание многократное дома Господь избавил меня от супостата и лютой скорби, постигшей меня за неохоту и нежелание соборовать ее и за гнушение ее, больной (рожей).

Благодарю Господа, избавившего меня по тайной молитве покаяния от нечистых вожделений, от грехов­ных движений плоти и духа при зрении на девиц, на млечные плотские сосуды.

Благодарю Господа за доброе расположение сердец всех прихожан к нам при посещении со крестом живо­творящим домов их. Братии собрано сто двадцать рублей.

Благодарю Тебя, Господи, за многократное избав­ление от движения страстей мятежных с раннего утра и до вечера, ибо вот лишь только я помолюсь внутренне в покаянии к Тебе, всеведущему, всеправедному и всеблагоутробному, как Ты встречаешь меня, посещаешь меня милостью и щедротами Твоими. Вот и сейчас Ты избавил меня от напрасной злобы на Февронию, бывшую мою служанку, которую я подозреваю в неуважении и пре­небрежении ко мне, хотя она этому и непричастна. Помолился я Тебе всем сердцем в покаянии – и я избавился, умиротворился, исцелился.

Благодарю Господа, яко сохранил в неизменном доб­ром расположении ко мне сердца рабов Своих Вальтера Романовича Мейнарда и Александра Романовича Фишвика и не посрамил меня в чаянии милости Своей, чрез них излиянной на бедных.

Пять часов вечера. Благодарю Господа, помиловавше­го меня ради слезного, глубокого покаяния моего пред вечерней и в начале ее после скупой, с суровостью и строптивостью, подачи милостыни нищим, и в другой раз благоутробно помиловавшего меня после вечерни, когда, тоже со слезами, я вновь покаялся в новом жесто­косердии и скупости, когда подал только по копейке нищим мужчинам, а детей за припрашивание после подачи прогнал чрез дворника и сильно уязвился.

Благодарю Господа, принявшего слезное покаяние мое во время утрени в жестокосердии и скупости отно­сительно нищих, преследовавших меня пред утреней, и оживившего меня, умерщвленного грехом, и давшего благодать с великой силой и торжествующим духом про­читать каноны и пропеть стихиры хвалитны и стиховны.

Благодарю Господа, милостиво услышавшего покаян­ный вопль сердца моего на пути к генерал-майору Палкину, когда я каялся в том же по поводу нового жестокосердия к гнавшимся нищим. Я крепко взывал к Его благопослушливости, скоропослушеству, благоуветливости и благопременительности, и Он приклонился к усиленному воплю сердца и спас меня от тесноты гре­ховной и от срамоты и смятения духа.

У меня с утра сильный озноб и сильный насморк, внутри ломает; острится кровь, воспаляется. Мороз сильный. Должно быть, я простудился. Уврачуй, Господи!

Каждый день мы в молитве, славословии и благодаре­нии дома, и в храме, и на улице сообщаемся с Богом невидимым и с миром духовным, с Ангелами [невидимы­ми], тленные по телу – с нетленными существами, вре­менные по плоти с вечными и таким образом научаемся не прилепляться к временному, а возноситься к вечному и ожидать жизни нескончаемой, презирая вре­менную, минутную; научаемся более всего ценить и любить и делать правду и святыню и всякую добродетель, осуществленную в своей жизни святыми. То и дело мы слышим, читаем, поем, говорим в церкви о жизни непреходящей и о Царстве вечном, которого достигли святые, из которого подают нам руку помощи, к которому нас призывают. Но отчего мы доселе привязаны к земле и ее благам – к своей тленной плоти и крови, к греху, уби­вающему души и тела человеческие? – От маловерия и привычки, страсти к плоти и крови, от недостатка само­отвержения, терпения, любви к Богу и ближним.