Кто желает, всякое время удобно для покаяния. Каждому возможно, по желанию, и весной произрасти хорошую жизнь, и летом собрать снопы спасения, и осенью заметить вред и порчу души, и зимой избегнуть зимы беззаконий; при всякой перемене (возможно) измениться на лучшую перемену: и ночью уклониться от ночи греха, и днем убежать к свету чистой совести и прибегнуть к создателю; настоящее время, огражденное воздержанием и постом, более удобно для покаяния, но не всем. Какой-то голос почти что говорит: «Если кто приходит ко мне, я, взяв его, возведу к общему создателю». Окрылим же самих себя верой и покаянием и взлетим к нашему творцу: и мы, как первородные сыны церкви, и вы, как бы зародыши, лежащие в недрах церкви и желающие с любовью принять блаженные и немучительные роды и сделаться детьми поборника за нас (а благодать веры необходима и вам, имеющим насладиться тех же благ); мы – чтобы омыть слезами царскую одежду, которую ношением загрязнили, а вы – чтобы иметь возможность одеться ею, и сохранить чистой от всякой грязи. Без чистой веры никому не возможно удостоиться человеколюбия Божия. Мое слово подтверждает, кроме иных бесчисленных (примеров), та блудница, которая владела верой и покаянием, как бы двумя светильниками, прибегла к небесному жениху и сделалась невестой Христовой в один день.

Но так как я вспомнил о блаженной блуднице – называю пока нарицательное ее имя (чтобы нам знать, кто она прежде и что после) – то желаю ввести ее во святую церковь, чтобы и нам поучиться от нее, как должно нам подойти ко Христу, и получить избавление от грехов. Сделанное ею – ясное свидетельство, что должно делать нам; и разговор Спасителя с ней будет утешением для грешников. Кто слышит, что жена, покрытая бесчисленными нечистотами, получила награду девства, так как прибегла только к Нему и облила Его ноги теплыми каплями слез, тот пусть покажет в себе такой же образ, чтобы пожать такой же плод. Кто, обсуждая ее перемену и отплату (ей), не выработает того же самого намерения, чтобы приобрести одинаковое воздаяние? Что есть блудница, как не погибель, не открытое поношение природы, не публичное торжество над женским полом, оскорбление души и тела, усладительная язва, убеленный гроб, необузданные и ненавистные уста ада, украшенное преддверие смерти, усладительный яд, дерзкое бесстыдство, побор бесстыдный, красивая гибель, приманка распутства, петля юношей, торгаш собственными членами, глубина погибели, любимое кораблекрушение, общее несчастье всякого греха, дерзкий притон, учитель всякого беззакония, устроитель вражды к Богу, материал для вечного геенского огня? Однако служительница стольких и таких зол вписана в евангельских книгах, так как, вопреки (своему) обычаю, возлюбила целомудрие.

Раскрыв их (книги), воспользуемся ее историей, как она получила пользу от Христа. «Некто из фарисеев просил Его вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег» («Моляше... некий от фарисей Иисуса, да бы ял с ним: и вшед в дом фарисеов, возлеже») (Лук. 7:36). Кто видел, что царь приглашается воином? Кто видел, что владыка кормится рабом? Кто видел, что такая высота сходит до такого смирения? О, чрезмерная изумительность! О, божественное снисхождение! Он не сказал позвавшему фарисею: «Ты зовешь на обед Меня, Кто зовет всех людей на обед небесный; ты зовешь на обед Меня, Кто насытил целый народ пятью хлебами; ты зовешь на обед Меня, Кто дает пищу всякой плоти!» Ничего такого не сказал Спаситель, но, молча, возлег в доме фарисея. Он наперед знал, какой обед Он намерен был приготовить; уже знал, что имеет подойти к Нему блудница и спастись, и всюду к окружающим обращал взор, смотря на дверь, и только что не восклицал возлежащим: «Я буду есть пищу, которую вы немного спустя увидите; Я буду есть пищу – спасение имеющей подойди ко Мне жены; Мое питание – обращение людей; Мое питание – жизнь Моих рабов; Мой пир – раскаяние грешников; Моя услада – разрешение осужденных; Мое угощение – освобождение пленных». Когда Спаситель говорил это на ложе взором и видом, «вот, женщина того города, которая была грешница» («се жена во граде, яже бе грешница») (Лук. 7:37). Под прицел небесного Царя прибежала добыча; ловец уже возлежал готовым, и ловитва поспешила к ловцу: «И вот, женщина того города, которая была грешница». (Это) два тяжких знака нечестия. Скажи мне, евангелист, название ее, напиши имя жены; узнаем, как она называлась. Она имела названием грех и именем дурное поведение.

Увидев, что Иисус возлежал в доме фарисея, она сказала сама себе: «Внутри Христос, изливающий человеколюбие и источающий милосердие; внутри Христос, дающий и словом исцеления и звуком врачевания; внутри Христос, прославляемый ангелами и живущий между людьми, как один из них; внутри Христос, сопрестольный Отцу и под одной кровлей с фарисеем; внутри Христос, питающий всех божеством и питаемый человечеством; внутри Христос – и терпит фарисейскую трапезу исполняющий всяким благом всякую трапезу; и Он вполне удостоил войти в дом фарисея, безгрешный, вполне попустил угощение Себя грешником. У меня есть хорошие надежды относительно моего нечестия: таким явившийся относительно фарисея, и относительно меня во всем будет добр и человеколюбив. Я нашла, как желала, общее умилостивление; нашла находящего ищущих Его, нашла отыскивающего желающих Его, нашла прибегающего к бегущим и предваряющего приходящих к Нему, нашла удобные для меня время и место. Подойду к чистому источнику, огрязненная сладострастием; не останусь оскверненной, когда явился такой источник; омою самое себя задаром, – так желает источник. Подойду к вечному свету – он полезен и днем, как ночью; увижу небесный свет в свете; подойду к солнцу правды, навлекающая на себя мрак неправды. Кто, обращаясь со светом, не получает части света? Подойду к Царю небес, пришедшему для меня ко мне, занявшему этот дом и давно, кажется, ожидающему моего прихода; подойду к небесному врачу, отверженная всеми; подойду к небесному врачу, болеющая при здоровье; так, увидев меня, Он может положить на мои страсти лекарство, которое может усыпить всю боль. Покажу знающему свои раны, и возьму лекарство. Подойду к единой жизни, отделившая самое себя от жизни самой дурной жизнью; подойду к человеколюбивому судье, осужденная. До воскресения мертвых разрешу свой долг, до страшного суда избегну суда, перед ужасным седалищем незаметно похищу свое наказание; прежде, чем увидеть, что Христос является судьей, увижу, что Он человеколюбиво беседует; прежде, чем устрашиться наказывающего, приласкаюсь к присутствующему. Я не первая осмеливаюсь на беседу с Ним; уже и другая, как слышала я, жена самарянка, при законе беззаконная, встретилась с источником при источнике, и отошла, почерпнув богопознание. И опять иная какая-то жена хананейского рода, свободная отрасль проклятого и рабского семени, подошла с просьбой против демона, насильно властвовавшего над ее единородной; она возвратилась, получив власть против демона: мать стала врачом для дочери, а этот жестокий и грубый демон, устрашенный повелением голоса Христова, не осмелился более приблизиться к девице. Буду подражать этой и я; буду подле Того, Кто все дарит, может и берет; воспользуюсь привычным бесстыдством для своей пользы; незваной стану у Спасителя, угощаемого, имея вид как бы гражданства среди многих пирующих; распущу волосы, и буду оплакивать свое несчастье; раскрою хитрые сети, чтобы уловить щедро дающего милость; заплачу раз хорошо, часто смеявшаяся худо, заплачу теперь у человеколюбивого судьи, чтобы под конец не плакать бесполезно; посетую теперь немного, чтобы не сетовать тогда много; залью ноги Христовы слезами, чтобы мне Он омыл мои беззакония словами; оботру слезы косами, чтобы и для них было отсюда некоторое освящение; зацелую непорочные стопы, которые и море целовало, чтобы целомудренными поцелуями извергнуть мне яд распутных поцелуев; обниму божественное тело, девственное, из Девы, чтобы на свое осужденное тело мне перевести некоторую каплю правды из того святого тела. Склонится к этому милосердый; помилует припадающую, которую не наказал согрешающую; помилует коленопреклоненную, которой беспорядочно пляшущей постоянно благодетельствовал; помилует делающую спасения, которую кротко поднимал, найдя погибающей. Он не переносит искренних слез, не может и для меня не явиться тем, что Он есть по природе, милосердым; много может перед Ним стон, поднимающийся из глубины души; большое дерзновение имеет у Него покаяние; скажет всячески и мне нечто кроткое, тихое и приличное Его божеству».

Так размышляла мудрая, так делала верная. И нарядившись в женское покрывало, по-девически, а не по-блудничному, и скрыв так весь свой лик, до тех пор для всех открытый, как в театре, и тщательно осмотревшись отовсюду, чтобы никакой блудничный вид не вошел с ней к Господу, с обличением ее, она вбежала в дом фарисеев и, став подле ног Владыки, исполнила задуманное желание: «принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром» («принесши алавастр мира, и ставши при ногу его созади плачущися, начат умывати нозе его слезами, и власы главы своея отираше, облобызаше нозе его, и мазаше миром») (Лук. 7:37–38). Она говорит молча и восклицает молча, поднимает крик в душе к умеющему слышать страдающие души и, при молчащих устах, слезами пишет такое моление: «Я брошена, как погибшая овца, но узнала Тебя, моего пастыря и Господа; по воле, я захвачена дикими зверями, но пришла к мысли избегнуть острых укусов волка; часто, по желанию, терпела кораблекрушение, но спасена, удержавшись за Твое пришествие, как за якорь. Но у меня нет дерзновения; всякий грешник без дерзновения; нет никаких оправдательных слов; безответен всякий грешник и беззаконник; нет голоса: без голоса всякий осужденный; порочная совесть заграждает мои уста, которые развратила моя распутная жизнь; обвинитель – богатство давит мой язык всегдашним внутри меня восклицанием: затвори уста; уста грешников не дерзновенны для ходатайства, язык осужденный не удобен для моления и обманчивое слово не пристойно для просьбы.

Молча, я учу Тебя, знающего все обо мне; взглядом говорю, образом восклицаю, глазами проповедую о беззакониях, слезами объявляю погрешности, стоном возвещаю, что только от Тебя не в силах укрыться. Как пленница, со всем своим оружием падаю под Твои ноги, Царя небесного; и все свое тело, которым воевала против Тебя, или лучше, против себя, приношу к Тебе, человеколюбец! Помилуй эту голову, «ибо беззакония мои превысили голову мою» («яко беззакония моя превзыдоша главу мою») (Пс. 37:5); помилуй эти волосы, которые Ты создал; помилуй эти глаза, которые Ты устроил; помилуй эту грязь, которую Сам преобразил в красоту, а я воспользовалась красой для безобразной непристойности; помилуй Твой образ, над которым неприятель надругался, как желал; помилуй Твою колонну, которую, как не имеющую Владыки, увлек Твой враг; прими, как выкуп, слезы и разреши, как благой, обвинения; пожелай только, и я разрешена; дай знак только, и я искуплена; прикажи, и желаемое совершено. Чего Ты желаешь – совершается, и слово Твое – дело. Я получу свободу от пречистых Твоих ног, как похитила врачевание от края Твоей одежды кровоточивая, когда Ты пожелал этого хищения; и я буду повествованием для последующих за мной о Твоем человеколюбии. Отпусти меня, и что обо мне – (это будет) для последующих родов прекрасным воспоминанием о Твоем милосердии; пусть говорят все, что некогда беззаконная и осужденная блудница, подойдя к Иисусу, была оправдана Им; и, увидев, все пусть подойдут со мной, и восхитят Твои дары. Праведный и человеколюбивый судья, обращающийся с осужденными по многому человеколюбию! Сюда к Тебе, как судье, я пришла – здесь объяви мне отпущение; не торжествуй над моими грехами перед всяким созданием; не объявляй всем на будущем суде мои беззакония; не посылай меня в адский огонь, имеющий своим веществом жизнь нерадивых. Иисус Христос, Сын Девы Марии и Создатель Девы! Через Деву и Матерь Твою и опять Деву, восстанови через нее святую меня преступную, и сделай невинной. Будучи также рожден женой, Ты знаешь, как Ты только знаешь, немощь людей».

Когда так говорила сама себе верная и умоляющая жена, Спаситель, будучи вблизи, дал желающей (возможность) воспользоваться желанием, и обнять Свои ноги для ненасытного наслаждения; будучи на ложе, Он и плачем ее пользуется, и пирует слезами покаяния, и жаждет, жаждая милости. Фарисеи тихо перешептывались друг с другом, говоря: «Что это за странное и неожиданное зрелище? Кто научил эту блудницу целомудрию? Кто подвигнул предавшуюся постыдным удовольствиям на такие мысли? Не она ли заведомый срам нашего города? Не она ли жена постоянных желаний? Не она ли обвинительница греха для каждого? Не она ли враг целомудрия и разрушительница законных браков? Не она ли лестью похищала людей? Как из такой и вдруг этакая? Как любящая смех и наслаждение явилась любящей слезы и печаль? Как неразумная и неуместная, обручающая всех смерти и образом, и взглядом, и видом, и суетной походкой и всем телом – изменилась в этот разумный вид?

О, неожиданное изменение! О, странная перемена! Они так рассуждали, а позвавший Иисуса фарисей, порождая хульные помыслы в своей душе, говорил: «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница» («сей аще бы был пророк, видел бы, кто и какова жена, которая прикасается ему: яко грешница есть») (Лук. 7:39). Простой случай, что называется Он пророком; и я обманулся с остальными, введя Его в свой дом, как испытателя (всего) неизвестного. Если бы Он был пророком, знал бы ясно и будущее. Он не знает явной и очевидной для всех (грешницы), – как же может знать тайное для всех? Как Он терпит блудничные руки? Как не прогоняет прочь не имеющую ничего невинного в своем теле? Как не гнушается гнусной и исполненной всякого постыдства?» Фарисей осуждает великое человеколюбие, как незнание, и снисхождение называет незнанием, сам болея незнанием происходящего.

«Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе». («И отвещав Иисус рече к нему: ...имам ти нечто рещи») (Лук. 7:40). Я знаю, что говоришь, ничего не говоря; знаю, о чем кричишь молчаливо; знаю, о чем восклицаешь молчаливо; знаю, с чем и эта обращается ко Мне в мыслях; знаю Я, какие строишь в душе против Меня помыслы. Я расскажу речи твоих мыслей, объявлю твое богохульство, обнародую высокомерие твоих помышлений, так как я пребываю в помыслах твоей души. Ты говоришь так: «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница». Это слова твоей мысли. Как бы Я узнал в глубине твоей мысли волнение поднятых помыслов, если бы не был Богом, устроителем всего? Как подозреваешь уже сам из ответа, познай, Кто Я, отвечающий тебе, когда ты ничего не говоришь; Я открываю речи твоей душе. Если бы Я был пророком, знал бы, кто и откуда жена? А где необходимое пророку освещение для знания видимого? Я не знаю стоящей на площади? Не знаю всем очевидной? Не знаю вот этой, для которой пришел к тебе? Я знаю, кто и откуда эта жена; ничто не сокрыто от божественных очей – ни корыстолюбец, ни дурное поведение; знаю, кто и откуда эта жена, и что она грешница; и рад, что удерживаюсь ею, так как ее, робко держащуюся за Меня, спасу, как прилично Богу. Не оскверняюсь ее руками, но делаю ее чистой. Нечистота не омрачает солнца, жемчуга не изменяет грязь, безгрешному не приражается грех. Не коснулся ли Я недавно прокаженного, и страдание исчезло? Ведь прокаженным не сделался, приблизившись к прокаженному? Так и теперь обычное совершаю чудо: изменяю ее в святость, а сам не изменяюсь в ее качество, терпя прикосновение (ее) руки. Я врач, но врач не ран, гнили и гнойной крови, а совершаю спасение болеющих душой; Я творец, и щажу Свое творение; Я Владыка, и не терплю наказания рабы, любящей Владыку; Я пастырь, и радуюсь, найдя Свою блуждающую овцу; Я пристань, и всех устремляющихся (ко Мне) принимаю.

«Симон! Я имею нечто сказать тебе: …у одного заимодавца было два должника» («Симоне, имам ти нечто рещи... Два должника беста заимодавцу некоему») (Лук. 7:40–41). Пока ты стоишь с ней в одном ряду; почему восстаешь против нее, как один только взошедший в крепость добродетелей? Пока ты стоишь ответчиком предо Мной; за что судишь ее, как единственно неответственный? Два должника – ты и она, а заимодавец Я; Я дал в долг тебе и жене настоящую жизнь. «Один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят» («Един бе должен динариев пятиюсот, другий же пятиюдесят») (Лук. 7:41). Она должна пятьсот динариев, так как во многом погрешила; ты должен пятьдесят, так как немного ошибался; однако ты подлежишь отчету в жизни. «Но как они не имели чем заплатить, он простил обоим» («Не имущема же има воздати, обема отда») (Лук. 7:42). Я простил тебе твои вины, прощаю и ей ее погрешности; ты первый вкусил Моего пришествия, пусть вкусит и она Моего непамятозлобия. Ты желал, чтобы Я явился человеколюбивым к тебе и бесчеловечным к ней? Но Я не допускаю взять тебя в управители Моей благости. Если бы ты занимал ее место, она твое, желал ли бы ты, чтобы она о тебе то говорила, что ты против нее думаешь? Ты не слышал, что чего не желаешь себе, не делай другим; это общий закон природы. Итак, скажи мне: «который из них более возлюбит его?» ("кто паче возлюбит его») (Лук. 7:42).

В ответ Симон сказал: «думаю, тот, которому более простил» («мню, яко емуже вящше отда»). И ему Спаситель: «Правильно ты рассудил» («право судил еси»). Итак, оставайся при том, что ты Сам первый решил. «И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину?» («И обращся к жене, Симонови говорит: видиши ли сию жену») (Лук. 7:43–44). Я не называю уже блудницей бросившую вместе с делом и имя свое. Видишь эту жену, самозванно вошедшую к нам, показывающую собой похвальное бесстыдство, делающую бесстыдство вожделенным, предводительницу по пути, который ведет ко Мне, начальницу благочестия, учительницу покаяния, научившую делом делу, непрестанно плачущую, дерзновение грешников, проповедницу Моего милосердия, сделавшую твой дом церковью, только ее одну молящуюся Единому, смотрящую на Меня, как на человека, и умоляющую, как Бога, преклоняющую колени предо Мной, как перед судьей, хотя без телохранителей и судейского седалища, поклоняющуюся (Мне) возлежащему? Видишь эту жену, неутомимую, совершительницу благого, ткущую себе одежду бессмертия своими волосами и слезами, ходатайствующую за себя всем своим телом, ненасытную в том, чего не нужно было видеть, и более ненасытную в том, неумеренность чего ублажается? Рассмотри сделанное тобой, и посмотри на сделанное ею, – и ты увенчаешь со Мной увенчавшую самое себя. Если ты не изумишься благочестию и делам ее, порицай Мое сострадание. «Пришел в дом твой» («Внидох в дом твой») Я, Христос, вверху и внизу и всюду и здесь такой же, каким видишь; пришествием Своим почтил тебя и дом твой; и ты «воды Мне на ноги не дал» («воды на нозе мои не дал еси»); ты не возлил на мои ноги удобного, легкого и доступного, «а она слезами облила Мне ноги» ("сия же, поносимая тобой, слезами облия ми нозе»), которых не омочают воды и волны целого моря. Ты видишь (жену) возливающую странное орошение на Мои ноги; видишь неожиданный дождь, не из облаков несущийся, но из женских глаз рождающийся. Какой источник изливает столько потоков, сколько она слез? Какой родник не оскудевает, источая столько капель? «Она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла»; странный лентий она приготовила из своих волос, и неожиданное полотенце сделала для Моих ног из своих кос. «Ты целования Мне не дал»; ты не удостоил приложить свои губы к Моим губам; «а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги» («сия же, отнелиже внидох, не преста облобызающи ми нозе»). О, приятное усердие! О, божественные поцелуи! О, духовные поцелуи, возместившие за прежние объятия! «Ты головы Мне маслом не помазал» («Маслом главы моея не помазал еси»); более ценную часть тела ты не увлажнил простым елеем, «а она миром помазала Мне ноги» («сия же миром помаза ми нозе») (Лук. 7:44–46). Итак, что тебе кажется? Отвергну приносящую Мне такие угощения? Сброшу с Себя любезные Мне дары? Не обращусь к такому расположению? Не обращусь к вере высшей неба? Презрю столь прекрасное? Презрю жалостные стоны? Но Я не таков по природе. Презрю источники слез? Но Я не могу. Презрю заплаканный образ? По человеколюбию только Я принял образ раба. Откажусь от самого Себя для тебя? Возненавижу так искренно Меня любящую? Отгоню так обнимающую Мои ноги? Прогоню просительницу, не надеющуюся на это? Исполню волю диавола? Подарю Свою добычу неприятелю? Опять пошлю Свою голубицу к ястребу? Не сжалюсь над не говорящей ничего другого, как только – «помилуй меня»? Не помилую убежавшую так от диавола и прибежавшую ко Мне? Зачем же Я сошел с небес? Зачем облекся видимым телом? Зачем Я внутри твоего дома? Если бы Я намерен был прогнать ту, которая является и желает быть пойманной, то зачем Я занял место ловли? Но «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» («не приидох... призвати праведники, но грешники на покаяние») (Мф. 9:13); поcему говорю тебе: «прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит» («отпущаются ее греси мнози, яко возлюби много... Кто же мало... любит, мало возлюбится») (Лук. 7:47).

Сказав это фарисею, Христос удостоил (жену) прильнувшую к Нему кроткого и ласкового взгляда и речи и, немного нагнувшись к закрывшейся и молящей, удостоил ее желаемого отпущения грехов: «Прощаются тебе грехи» («отпущаются тебе греси») (Лук. 7:48). Прими наконец, жена, просьбу, скрепленную слезами, прими воздаяние веры, прими награду послушания, прими дары благочестия, прими венец покаяния, прими сладчайший плод горьких стонов, прими сладчайшую жатву печального сеяния. Ты посеяла со слезами, с весельем пожни: «прощаются тебе грехи». Разорваны верви худой жизни, расторгнуты оковы порочности; ты освобождена от вины и отчетов, избегла негасимого огня, немногими слезами погасила столь великое пламя, раздавила главу лукавого врага, славно победила противника. Дерзай, дочь: если Бог оправдывает, то кто осудит? Я, судья, становлюсь вручителем отпущения: кто другой разрушит Мой приговор? Я, судья, разрешаю: кто иной осудит? Дерзай, дочь; подумай, как внезапно ты возвышена, как ты пришла точно осужденная – и удостоилась освободиться от осуждения и сделаться дочерью Моего небесного царства. Ты пришла, как раненая, получить лекарство, и понесла, как царица, царский венец. Ты возрождена помимо утробы, воссоздана помимо грязи, выплавлена помимо огня, крещена помимо купели. Ты сама для себя сделала купель из слез; речь Моя стала твоим крещением, слово Мое просвещением твоего лица. Дерзай, дочь: «вера твоя спасла тебя» (Лук. 7:50). Как поверила – почерпнула; как пожелала – получила; как захотела – стала царицей. Согнулась телом, и исполнилась вся светом. «Вера твоя спасла тебя».

Вера – начало спасения, вера – введение к бессмертию, вера – чистое око богопознания, вера усматривает незримое. «Вера твоя спасла тебя». О, если бы и иудеи подражали твоей вере! О, если бы и эллины поревновали о твоем решении! О, если бы все люди научились веровать, как ты! «Иди с миром» («Иди в мире»). Так как ты пожелала, будешь всегда иметь Меня с тобой и в тебе; если останешься такою невинной, Я никогда не отлучусь от твоей мысли; если соблюдешь эту чистоту не загрязненной, Я всегда с тобой пребуду; если останешься девственной невестой, Я буду для тебя девственным женихом, женихом – стражем нетления; если не отвергнешь брачного залога, совершенного сегодня между нами, Я не прекращу сожительства с тобой; если не будешь блудницей против Меня, Я не отвергну тебя от Моего родства; если не допустишь против Меня прелюбодейного помысла, Я подарю тебя, как небесный жених, и все небесное; если сохранишь совесть неуязвимой в отношении Меня, будешь постоянно наслаждаться Моим благоволением. «Иди с миром». Помни настоящий день, в который ты насладилась свободой; помни эти прекрасные слезы, которыми ты достигла такой светлости; помни это покаяние, которым ты обрела достоинство дочери. «Иди с миром». Я примирился с тобой, печалясь много времени до этого о тебе через тебя. Не разрывай прекрасного мира низкими делами; не поднимай опять войны против Меня своим телом; не сплетай опять по-сатанински волос; не убеляй, как стену, своего лица; не измышляй суетного и гибельного украшения; не предлагай, как на площади, взгляда своего купцам постыдных удовольствий; не устремляй очей, как ловец, против добровольно уловляемых; не пользуйся губами, как стрелами, против охотно ранящих себя; не делай уст своих смертью; не порочь рук непристойными объятиями; не осуждай ног постыдным беганьем; не извращай прекрасного своего беганья худым беганьем; не разбрасывай жемчуга невинности, который без труда ты собрала; не будь опять притоком порчи; не устремляйся опять к старому своему обману; не восстановляй прежней палатки; не созидай худо того, что прекрасно разрушила; не принимай в советники змея, чтобы не обнажиться тебе, как Еве; не покидай источника веры для удовольствия, чтобы многообразный дракон не отравил тебя ядом; не усыпляйся сном сладострастия, чтобы не возбудить против себя Моего праведного гнева; не принимай на себя грязи после такого мира; не будь опять, чем была; раз очищена, раз сплавлена; останься вновь сделанным украшением целомудрия, чтобы не плавиться в огне. «Иди с миром». Возвещай встречным, как благ Я и человеколюбив; указывай не знающим смывшего твою нечистоту; будь впредь сетью жизни. До настоящего дня ты охотилась за юношами для погибели (их); с настоящего дня уловляй всех людей для спасения; восклицай вместо Павла, будто раньше Павла уловленная: «Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первая» («верно слово и всякаго приятия достойно, яко Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первая есм аз") (1Тим. 1:15).

Поревнуем и мы все покаянию ее, чтобы приобрести равное дерзновение; разрешишь неправды, как она волосы; прольем такие же слезы, чтобы получить такие же лекарства; будем так любить Владыку, чтобы Он так любил нас; будем держаться и мы руками веры за Того, Кто охотно предается, и никогда не покинем Его, пока Он не скажет самим делом и нам: «Отпускаются ваши грехи: дерзайте, дети; вера ваша спасла вас!» И веру ее напишем в наших мыслях, воссылая славу Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.