V. Внутренняя монастырская жизнь

Главный характер её – общежительность. – Разные роды и степени монастырского послушания. – Участие всех братий в трудах по удовлетворению вещественным нуждам монастыря. – Старший между трудящимися. – Время, посвящаемое на труды. – Молитва, сопровождающая их. – О богослужении в обители. – О господствующем напеве при богослужении. – Торжественность праздничных служений. – О праздничных днях в монастыре, скитах и часовнях. – О крестных ходах на Валааме. – О постах. – О совершаемых в обители поминовениях. – Общность в содержании иноков. – О трапезовании иноков. – О нестяжательности братий. – О жизни св. „советом”. – Жизнь инока от вступления в обитель до смерти.

Главный характер жизни монастырской есть строгое соблюдение общежительного устава. Этим уставом для всего братства определяются общие труды, общая молитва, общая трапеза, одинаковая для всех одежда и все прочее. Основанием общежития остается тот же устав, введенный старцем Назарием, текст которого изложен выше в подробностях.

Составляя многочисленное общество и собственными руками удовлетворяя большей части своих нужд, братия заняты многоразличными трудами. Труды их называются „послушаниями”.

Первое из них – послушание о. настоятеля. Оно возлагается на него всем братством и в нём утверждается он св. Синодом. В общежительном монастыре все малейшие предметы должны необходимо доходить до его сведения, чтобы, с одной стороны, сообщить всему внутреннему управлению характер единства, а с другой чтобы освободить должностных от греха самочиния (самовольства), тяготящего совесть послушника и производящего смущение в братстве. В жизни монастырской, в жизни духовного подвижничества, встречаются Христовым воинам многие вопросы совести, разрешение которых они спешат узнать от их духовного водителя – отца игумена, и его опытным словом прекращают волнение своей мысли. Все это необходимо требует от настоятеля совершенного самоотвержения, постоянной готовности выслушивать всякого, обращающегося к нему за решением по должности, или за советом в деле духовном. Вместе с тем настоятель принимает посетителей, сам непосредственно следит за правильностию действий лиц должностных, часто посещает места общих послушаний, посещает и скитских братий и проводит в духовных беседах с ними по нескольку часов; таким образом из краткого исчисления обязанностей игумена, видно, как тяжек труд его и как важно для всего общества его многостороннее послушание.

Второе – послушание наместника: он главный помощник настоятеля по всем отраслям монастырского управления.

Третие послушание – казначея, который ведёт приход и расход сумм монастырских.

Четвёртое – ризничего, заведывающего ризницею, за ризничим следуют духовники кроме духовников никто из иеромонахов не может принимать на исповедь ни братий, ни приезжающих в монастырь богомольцев.

Все означенные лица избираются в должности настоятелем с совета братий, утверждаются же в них епархиальным архиереем.

За должностными лицами следуют, так называемые старцы. Всякому, вступающему в монастырь для спасения души, назначается от игумена старец, т. е. инок преклонных дней и, главное, опытный в духовной жизни. Вступивший обязывается во всю жизнь чистосердечно открывать учинённому старцу все свои дела, желания и помышления и следовать во всем его советам и руководству, а не движениям своего самочинного разума и воли. Главный в монастыре старец и вождь духовных ратников, конечно, есть сам настоятель: по словам св. Василия Великого, иноки должны открывать ему даже сокровенные тайны сердца. Но множество братий никак не дозволяет одному настоятелю вполне удовлетворять духовным потребностям всех. Вот он назначает в пособие себе особенных старцев, которые, в свою очередь, также должны открывать свою совесть настоятелю и во всем повиноваться его воле и благим советам. От такого духовного союза учеников со старцами и старцев с настоятелем происходит то, что все по Бозе живущие в монастыре составляют как бы одно крепкое и стройное тело, члены которого, управляясь единым духом веры и упования, любви и жизни, никогда не терзаются несогласием, а каждый порознь служит только к чему призван. Произвольный выбор старца, лицом имеющим в нем нужду, по правилам иноческим не допускается. Строгое соблюдение устава иноческого о послушании иноков старцам много облегчает инокам Валаама проходить подвиги иноческой жизни, удаляя главный камень претыкания и соблазна, так называемый дух самочиния.

Кроме трудов по должностям, настоятель и старшая братия, кои облечены саном священства, исправляют череду священнослужения наравне с иеромонахами, не имеющими особых послушаний и должностей.

Чередные иеромонахи и иеродиаконы, сверх своей череды, продолжающейся сряду три недели, проходят должности эконома, келлиарха, рухольного, библиотекаря, письмоводителя, или занимаются клиросным послушанием, или письмом по уставу, или чем-либо другим по их способностям и силам.

ІІрочие братия проводят послушание, смотря по способностям: клиросное, пономаря, звонаря; вырезывают крестики и образа, точат ложки и проч.; другие занимаются мастерствами: иконописным, столярным, слесарным, малярным, кузнечным, деланием глиняной посуды, шьют различные вещи, одежду и обувь на братию; занимаются в канцелярии монастырского собора.

Ещё иные из братия пекут просфоры, хлебы, возят воду, колют и возят дрова, варят квас, прислуживают в трапезе, трудятся в поварне, стирают бельё, ловят рыбу. Такия послушания называются общими.

Все иноки, начиная от наместника и до самого последнего послушника, участвуют летом в уборке сена, в саждении и уборке овощей и плодов в садах и на огороде. Освобождаются от этих трудов только престарелые иноки, неимеющие сил к телесным трудам. Но, в замен того, такие лица получают назначение читать псалтирь, с присоединением поминовений благотворителей и братий по существующим в монастыре синодикам.

В местах, где занимаются несколько братий, непременно между ними находится старший, который на языке монастырском называется „хозяином”, без благословения его брат не имеет права ни начать, ни окончить, ни сколько-нибудь изменить своего дела.

Трудам послушания посвящают братия время от раннего утра до вечерней трапезы. Молитва и благословение начинают эти труды, молитва же и заканчивает их, и во всё продолжение их непрестанная Иисусова молитва: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, ограждает подвижника от всех искушений мысли и языка⁹⁹. Занятые послушаниями, братия только в праздничные дни бывают при всех церковных службах, затем в прочие дни недели приходят они к утрени и, отслушав её до кафизм, идут на труды свои и после вечерней трапезы участвуют в общем вечернем правиле.

Богослужение в обители отправляется со всею точностию по церковному уставу, Утреня в будни начинается в три часа, в полиелейные дни – в два с половиной; на всенощное бдение ударяют в колокол в час¹⁰⁰. Утренняя служба продолжается почти до шести часов потом во храме Преподобных начинается ранняя литургия, которая оканчивается около восьми часов; в половине девятого ударяются к проскомидии в соборе; в девять часов звонят к поздней обедне; в будни она продолжается, с небольшим, полтора часа; в праздники более двух. В воскресные дни после литургии бывает всегда соборный молебен Пресвятой Богородице и преподобным отцам Серию и Герману Валаамским чудотворцам и тогда служение литургии и молебна продолжается около трех часов. Вечерня идёт около двух часов. В будни и на праздники богородичные и святых на повечерии читается акафист Пресвятой Богородице; а на праздники господские и на воскресные дни – акафист Сладчайшему Господу Иисусу. Круглый год читается также на повечерии канон с припевами Христу Спасителю, Его Пренепорочной Матери и Ангелу-хранителю. Вечернее правило, состоящее из многих поклонов, помянника и молитв на сон грядущим оканчивает суточную церковную службу.

Напев в монастыре знаменный, или так называемый „столповой” – старинный русский. Тоны сего напева величественны, протяжны, заунывны; они изображают стоны души кающейся, воздыхающей в стране своего временного изгнания о блаженной, желанной стране радования вечного, наслаждения чистого, святого... Эти тоны на Валааме находятся в гармонии с дикою, строгою природою, с громадными массами гранита, с темным лесом, с глубокими водами. Эти тоны, то тянутся плачевно, тоскливо, как ветер пустынный, то постепенно исчезают как эхо среди скал и ущелий, то загремят внезапно. Художник может быть найдет в пении Валаамском какой-либо недостаток в исполнении, но он же признает глубокое набожное чувство и необыкновенную энергию, которая потрясает душу¹⁰¹.

Особенно торжественно бывает служение в дванадесятые праздники, в праздники храмовые и высокоторжественные дни. Тогда служит настоятель со освященным собором, который составляют до 10 и 12 иеромонахов и до 4 и 5 иеродиаконов.

Праздники престольные бывают в следующие дни:

1) Праздник главный престольный в летнем соборе, в день Преображения Господня, 6 августа.

2) В зимней церкви, в день Успения Пресвятыя Богородицы, 15 августа.

3 и 4) В храме преподобных Сергия и Германа: первый в день их памяти, 28 июня, и второй – в день пренесения св. мощей, 11 сентября.

5) В нижней церкви при больнице, в пятницу в неделю святыя Пасхи, в день, празднования Живоносному Источнику Пресвятой Богородицы.

6) В верхней больничной церкви, в день Святыя Троицы.

7) В храме св. Апостол Петра и Павла, 29 июня.

В, скиту Всех Святых в верхней церкви; в день празднования собора св. Архистратига Михаила и прочих Бесплотных Сил, 8 ноября, и в день празднования собора Архангела Гавриила, 13 июля, и в нижней церкви, в неделю Всех Святых, в восьмое воскресенье по святой Пасхе.

В скиту Свято-островском в день памяти преподобного Александра Свирского, 30 августа.

В скиту св. Иоанна Предтечи: в верхней церкви, в день рождества св. Крестителя, 24 июня, и в день усекновения честныя Его главы, 29 августа, и в нижней, в день св. Трех Святителей, 30 января.

В скиту св. Николая, в день, памяти Святителя, 6 декабря, и в день, перенесения св. Его мощей, 9 мая.

В воскресные и праздничные дни служба на Валааме весьма продолжительна. Но внятное чтение, трогательное пение, церковное благочиние, вид самых иноческих одежд – словом, весь строй монастырского богослужения возбуждает в сердце каждого особое благоговение и многих трогает до слез. Миряне, не привыкшие к продолжительным церковным службам, в Валаамских храмах с благоговением выслушивают их от начала до конца, забывая, при помощи благодати Божией, усталость.

Во всех часовнях в дни празднования тем святым, в честь которых оне устроены, также и у крестов совершаются молебныя пения с водоосвящением, в тех же из часовен, которые находятся при рыбных ловлях, с вечера бывает всенощное бдение; утром служат обедницу и молебен с водоосвящением, потом совершается соборный молебен настоятелем и поставляется праздничная трапеза для братий.

Крестных ходов установлено три:

1) 1 августа крестный ход на воду. С монастырской горы, по лестнице, через нижний сад, направляется он к месту, нарочно для сего устроенному на Монастырском проливе. Оттуда, по совершении освящения воды, через тот же сад проходит он мимо гостиницы, обходит кругом монастыря и через святыя ворота возвращается в обитель. Во время этого хода братия поют догматики. Установлен он по общему церковному чиноположению для освещения воды,

2) 29 июня, в день св. Апостол Петра в Павла. В соборном храме начинается тогда молебен Пресвятой Деве Богородице. С первою песнею канона выходят братия из храма и крестным ходом обходит кругом монастыря. На четырёх странах они останавливаются и после краткой ектении, первый священнослужитель, при многократном повторении братией: Господи помилуй, крестом осеняет все четыре стороны, с окроплением святою водою. На братском кладбище совершается заупокойная лития, воздух оглашается умилительным пением кондака: Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, и протодиакон возглашает почившей братии вечную память... с пением тропаря: Апостили первопрестольницы и вселенныя учителие возвращаются братия через святые ворота в собор. Этот крестный ход установлен в обители с давнего времени, совершался по возобновлении монастыря во дни строителя Иосифа и игумена Ефрема и в последующее за тем время, до настоящих дней. Прежде в этот день под монастырскою горою была ярмарка, переведенная при отце Назарии в гор. Сердоболь.

3) В неделю Всех Святых. В этот день совершается храмовой праздник в нижней церкви, в скиту Всех Святых. С молебным пением Царице Небесной выходят братия из соборного монастырского храма и по ездовой скитской дороге идут крестным ходом в скит. У первого скитского моста, у часовни во имя Владимирской иконы Богоматери, читается святое Евангелие, у каменного креста, на соединении двух скитских дорог, произносится краткая ектения с окроплением на все стороны святою водою. У святых ворот скита встречает крестный ход настоятель со скитскою братией и священнослужителями в облачениях; приложившись ко кресту, возвращается он в скит с пением тропаря: Иже во всем мире, мученик твоих, яко багряницею и виссом кровьми Церковь Твоя украсившися… а крестный ход, с пением догматиков, обходит кругом скита. По окончании литургии и молебна, ход возвращается в монастырь по скитской пешеходной дороге (1 верста с четвертью), всю дорогу поют братия догматики. С пением догматика: в Чермным мори неискусобрачныя Невесты образ написася иногда, переезжают они на пароме через Монастырский залив, потом идут мимо гостиницы и возвращаются в собор через святые ворота. Этот крестный ход установлен в 1843 году, по перестройке скита, при нынешнем настоятеле.

Крестные ходы совершаются в обители с особенною торжественностию. Обыкновенно несут впереди несколько хоругвий, крест, светильники, потом идут попарно клиросные братия, за ними на раменах, на носилах, несут иноки с преклоненными главами икону Пресвятой Богородицы и Нерукотворенного Образа, далее – собор священнослужителей в светлых облачениях и множество братий и богомольцев. Развевающияся хоругви, черныя одежды братий, светлые ризы священства, стройность пения, благоуханный фимиам от кадил, самая природа – все соединяется, чтобы придать священной процессии духовную торжественность.

Посты, положенные по уставу св. православной Церкви, соблюдаются все в той силе и степени строгости, с какими они заповеданы инокам древними правилами. Многие подвижники говеют, исповедуются и причащаются св. Таин по нескольку раз в течение года. Но вся вообще братия причащается тела и крови Христовой во все четыре поста. Вступление во дни святой Четыредесятницы исполнено глубокой трогательности и назидания. После вечерней трапезы, накануне поста, по благословению настоятеля, братия поют: Да воскреснет Бог и расточатся врази Его: Пасха священная нам днесь показася! и весь пасхальный канон до конца. Ставя их на грань светлого торжества в светоносный день Христова Воскресения, это пение ободряет немощь человеческую, как бы страшащуюся продолжительных дней строгого поста и на самое постное течение простирает радостный покров, укрепляя их сердце к постоянному терпению и готовности к подвигу воздержания и молитвы. По окончании вечернего правила ставится на аналоги по средине храма св. икона: Деисус. Настоятель, при обычных поклонах, приложившись первый к лику Спасителя, обращается к окружавшей его братии со следующими словами: благословите мя, отцы святии и братия, и простите ми грешному, елика согреших в сей день и во вся дни живота моего: словом, делом, помышлением и всеми моими чувствы, и сказав сие, с глубоким смирением поклоняется им в землю. Братия, ответствуя ему земным также поклонением, произносят: Бог простит тя, честный отче!

После настоятеля в порядке старшинства и братия попарно прикладываются к св. Иконе, кланяются настоятелю в землю, просят у него прощения и благословения и, поцеловав десницу его, лобызаясь с ним по-братски в плеча, говорят: Христос посреде нас. За сим они становятся по правую сторону настоятеля, один после другого в ряд, и также лобызаясь, испрашивают друг у друга прощение. При сем младший говорит: прости мя, отче святый, и помолися о мне грешном. На сие старший ответствует: Бог простит! меня грешнаго прости и о мне помолися. Во время прощания на клиросах поют литийные стихиры: успению Божией Матери. В житии преподобной Марии Египетской прекрасно описано подобное же святое обыкновение, существовавшее в обители преподобного Герасима на Иордане.

В понедельник первой недели Великого поста, после утрени настоятель с братиею приходят в храм св. Сергия и Германа Валаамских чудотворцев и здесь, исполнив краткое молитвословие, положенное св. отцами пред начатием псалтирного чтения, настоятель, приложившись к раке Преподобных, первый начинает читать псалтирь, в промежутках которого на славах читаются синодики, где записаны имена царей, иерархов, Валаамской братии и всех благотворителей. В чтении псалтири во всю эту неделю чередуются все братия, читая по два часа в сутки. Прочие послушания, кроме самых необходимых, оставляются, потому что на этой неделе все, до последнего послушника, кому только свободно, говеют. В эту седмицу для братии пищу не варят раньше среды; в среду же после преждеосвященной литургии им также, как и в прочие дни до субботы предлагается по три кушанья совершенно постных, остуженных, да и то по разу в день. Такая же трапеза предлагается братиям и во все дни Страстной седмицы, с тою только разницею, что на первой неделе полный обед и ужин с постным маслом бывает в субботу, а на последней – в четверток.

В среду на Страстной неделе, после девятого часа, настоятель и братия снова просят друг у друга прощения тем же порядком, как это делается накануне св. Четыредесятницы.

Незаметно тихую печаль святого Великого поста сменяет высокая духовная радость о воскресении Жизнодавца. В первый день святой Пасхи служат: настоятель и все священнослужители. При околчании утрени все братия христосуются с настоятелем и друг с другом при немолчном повторении клиросными радостного тропаря: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав. Во время литургии Евангелие читают: настоятель, все иеромонахи и четыре иеродиакона. Последние при чтении обращены бывают на все четыре стороны. После литургии крестным ходом настоятель и братия отправляются в храм Преподобных Валаамских отец и там прикладываются к священной их раке. На вечернем правиле во всю Светлую седмицу поется весь пасхальный канон и читается акафист Сладчайшему Иисусу.

Во всю Святую седмицу после литургии служащий иеромонах в эпитрахиле, с иконою Воскресения, а иеродиакон в стихаре относят Артос в трапезу в сопровождении шествующих попарно братий, которые, каждый по своему чину, бывают одеты в мантию или в рясу. После трапезы все, обедавшие прикладываются к св. Иконе и Артосу. В первый же день Пасхи из собора заходят сперва в храм преподобных Сергия и Германа и здесь братия, начиная от настоятеля, все прикладываются к раке угодников, а потом уже описанным порядком Артос относится в трапезу.

При отправлении божественных литургий и при неусыпаемом чтении псалтири, на Валааме совершается непрерывно поминовение как о здравии и спасении живущих, так и о вечном блаженном упокоении усопших благотворителей монастыря. Поминовение это разделяется на четыре разряда.

Первый разряд составляет поминовение благотворителей при чтении псалтири. В трех скитах: Всех Святых, Святоостровском и Никольском, а также и в самой обители при больничной церкви Живоносного источника Пресвятой Девы Богородицы, братия поочерёдно день и ночь читают псалмы Давида, умоляя милосердного Господа о здравии и спасении своих живых благотворителей и об упокоении со святыми усопших. Для такого поминовения при церквах находятся особенные синодики и по тройному числу славословий (слава Отцу и Сыну и Святому Духу) в каждой кафизме каждый синодик разделен на три части: в первой части записаны все имена живых: Государя и всего царствующего Дома, митрополита, братии и благотворителей, которым после первой славы каждой кафизмы просится от Господа здравия и спасения; во второй же и третей части записаны и поминаются имена усопших царей, некоторых митрополитов, братий и благотворителей, об упокоении которых молят по окончании второй и третий славы кафизмы; таким образом в течении суток синодик придется повторить несколько десятков раз.

Второй разряд – поминовение благотворителей в храме преподобных и богоносных отец Сергия и Германа Валаамских чудотворцев, где под спудом почивают святые и многоцелебные Их мощи. В этом храме ежедневно совершается ранняя божественная литургия и во время её на проскомидии, на ектении, у престола Божия, а также и на литии ежедневно поминаются имена благотворителей, записанные в синодике этого разряда.

Третий разряд – поминовение благотворителей при совершении проскомидии в соборном храме, в котором ежедневно отправляется поздняя божественная литургия и всегда прочитываются в алтаре синодики этого разряда.

Четвёртый и последний разряд – поминовение, совершаемое в соборном же храме. Здесь во всё время литургии за клиросом читаются синодики этого разряда древние и новые. Новые прочитываются ежедневно, а древние, по их значительной величине, читаются по порядку. Чтение их начинается во время проскомидии и продолжается почти до самаго конца службы, и на чем остановится брат в этот день, с того начинает он чтение в следующий.

Так день и ночь стоит братия на молитвенной чреде о спасении себя и ближних.

Кроме времени богослужения и домашней молитвы, братия, при всяком случае, обращаются к Богу. Так выходя из своей келии, брат сперва полагает пред св. иконою три поклона. В келлию настоятеля или другаго брата, ни один инок не входит, не сотворив молитвы: Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, и не услышав ответа: аминь. Затем пришедший говорит: благослови! и когда услышит ответ: Бог благословит, переступает через порог келлии. Вошедший же в келию брат прежде всего полагает три поклона и, поздоровавшись якоже обычно, объявляет кротко и просто нужду, по которой пришел. Старец, встречая идущего на пути брата, обыкновенно приветствует его сим словом: спасайся брате! Это же слово говорится и при расставании иноков между собою. Оно напоминает каждому иноку ту святую ревность, с которою подошел он впервые к святым вратам монастыря. Здороваясь, братия говорит друг другу, старший: Христос посреде нас, младший: и есть и будет. Напоминание о присутствии между подвижниками Господа, проливает в сердце инока живейшее утешение, если когда и посетит его скорбь, и главное приобучает братию к непрестанной, и вне богослужения, умной молитве.

Неся все труды для пользы целого общества, братия получают всё нужное от обители. Каждому по приличию из братской рухольной выдаются вещи, нужные для одежды и обуви: толстого сукна чёрный и серый подрясники, подрясник нанковый, овчинная шуба, шерстяная мантия и низенький драдедамовый клобук составляют все вещи их недорогого одеяния. Материалы для одежды и обуви, равно как и готовые вещи, из них приготовленные, хранятся в рухольне. Это ряд комнат, в которых сложены сукна, нанки, полотна, нитки, кожи, сшитое белье, готовые рясы, подрясники, шубы, клобуки и все это в значительном количестве. Рухольный имеет книгу, в которой записывает кому что из братий выдано. Изношенная одежда возвращается в рухольню и, взамен ее, с благословения настоятеля, выдается новая. Вновь вступающему в монастырь отпускаются: нижнее белье, одежда и обувь. Валаамская обитель может снабдить во всякое время до ста человек всем необходимым.

Трапеза для всех общая, предлагаемая два раза в день; в определенные дни – рыбная с коровьим маслом, в прочие – постная из растений и в дни строгого поста и говенья без масла и один раз в день. На трапезе для каждого брата ставится глиняная тарелка монастырского изделия, деревянная ложка и кладется кусок хлеба. Два такие прибора покрывает ручник (салфетка): между двух деревянных солонок помещается медная чаша с квасом и ковшом; одна чаша с кушаньем служит для четверых, сидящих по два, друг против друга. Собравшиеся в трапезе садятся за стол не прежде, как иноки пропоют уставленные молитвы и после того, как очередный иеромонах благословит кушанье. Столы по правую сторону трапезы занимают иноки по старшинству: на прочих местах размещаются послушники и богомольцы. По звонку первоседящего, выходят из-за стола новоначальные из братии за следующими кушаньями, приносят их из поварни и, ставя на стол, произносят молитву: Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас – аминь отвечает им старший брат и отдает бывшее до того блюдо. Во всё продолжение трапезы чередный брат в будни читает особым напевом жития святых. Заунывные тоны этого напева услаждают слух и касаются сердца. В праздничные дни священнослужителем читаются приличные поучения и преимущественно беседы св. Димитрия Ростовского чудотворца. В трапезе хранится глубокое молчание. Стол Валаамской братии состоит из нескольких кушаньев разного рода, не больше, впрочем, четырех блюд. Их приготовляют в хорошем вкусе, но только по-монастырски, без особенных приправ; жареной рыбы на монастырской трапезе никогда не бывает. Количество же и некоторое разнообразие в пище допускается не для пресыщения, а с той целью, чтобы каждый брат мог иметь хоть одно блюдо по своей натуре; ибо при великих трудах монастырского братства невозможно оставить его, при ограничении стола одним родом пищи, без средств к подкреплению сил и здоровья.

После трапезы братия благодарят Господа, яко дал Он им брашно в веселие, и молят Его благость не лишить их и Небесного Царствия. Молитвы вообще поют, и благословение чередного священнослужителя завершает их.

По окончании трапезы келарь, положив несколько поклонов, подходит к настоятелю и просит у него прощения в недостатках, какие могли быть допущены им в приготовлении пищи и берет благословение для приготовления стола на будущий день.

В большие праздники, по древнему монастырскому правилу, совершается чин о панагии, т. е. о Всесвятой Богородице. Прямо из церкви, по окончании божественной литургии, братия торжественно шествуют в трапезу попарно. Впереди клиросные поют псалом: Вознесу тя, Боже мой, Царю мой и благословлю имя Твое во век и век века. Протяжный напев и высокие слова сих песнопений в соединении с трогательным обрядом шествия неизъяснимо сладки для сердца. За клиросными – очередной иеромонах в паре с сослужащим иеродиаконом, несут на панагиаре (особый сосуд) просфору Пресвятой Богородицы, из которой на литургии изъята частица в честь Божией Матери. Затем следует с жезлом в руке настоятель; позади же его, как за своим пастырем, шествуют попарно, в порядке старшинства, прочие священнослужители, старцы и прочие братия. В такие дни молитвы, поемые после трапезы, бывают продолжительнее, нежели в будни. Во время сих молитв чередной иеродиакон подаёт всем на блюде раздробленную на части просфору „в честь Пречистой”.

Получая от монастыря все нужное, ни один брат не имеет права стяжавать для себя ни малейшей собственности. В их кельях даже нет ни чернил, ни бумаги; денег они вовсе не видят во все время пребывания в монастыре, и если кому-либо из них они присылаются, то, по правилу монастырскому, сохраняются в монастырской казне, или вовсе, по желанию их, поступают в ее пользу, но отнюдь не выдаются на руки. Часто случается, что проживавшие в монастырской гостинице богомольцы, не зная правил монастыря, дают что-нибудь прислуживающему им иноку, желая возблагодарить его за труды для них. Но никогда не было, чтобы инок согласился принять это вознаграждение, вопреки своим обетам и послушанию; ответствуя на просьбу словами: спаси вас Господи, инок отказывается принять деньги и предлагает опустить их в монастырскую кружку на гостиницу. И если усердствующий богомолец настаивает на своем желании, то брат, с благадарностию приняв деньги, при нем же опускает в монастырскую кружку. Если же богомольцы дают им вместо денег какую-либо вещь, то гостинный брат относит её к настоятелю и она поступает в общее достояние обители. Но монастырь ни от кого и ничего не требует за оказываемое благочестивым поклонникам гостеприимство; пожертвования же, если какие делаются, то делаются добровольно жертвователями, по собственной их совести. Так сохраняется во всех подробностях характер монастырского общежития и братия научаются отсекать от себя всякую, даже малейшую наклонность к любостяжательности, противной основным правилам иночества.

Валаамская обитель с духовною радостию и любовию предмет всякого искренно желающего подвизаться в ней для спасения души. Желающий поступить в монастырь, прежде всего испрашивает на то благословение настоятеля, и как только будет им принят, немедленно исполняет следующие усдовия: отдает в обитель на сохранение всё принесённое с собою имущество и, вместо собственного платья, надевает монастырское, самое смиренное и, так сказать, убогое. Одевшись же в монастырскую одежду, новопоступивший проходит сперва общие послушания, от которых кроме телесной неспособности, не избавляется ни один человек, хотя бы был самого высокого происхождения. Эти для тела довольно трудные послушания сказываются весьма полезными для души: показывая подвижнику немощи, они смиряют его ум, смягчают сердце, научают любить и уважать ближних, показывая необходимость последнего из них в порядке общежительной монастырской жизни.

Чёрные послушания в монастыре необходимы: как молотило на гумне, сокрушая солому, отделяет зерно, а плевелы относятся ветром, так и телесные труды, да ещё под руководством другого, скоро выводят из монашеского общества людей легкомысленных и к иноческой жизни неспособных.

Время испытания (искуса) новоначального в черных трудах или в общих послушаниях на Валааме не всегда одинаково; если настоятель усмотрит, что брат пришёл в монастырь совершенно Бога ради и на общих послушаниях трудится усердно, безропотно и со смирением, то его от чёрных трудов (буде нужно) освобождают даже чрез несколько месяцев; в противном же случае он проходит их до тех пор, покуда или укрепится в добром намерении, или, соскучившись оными, сам выйдет из монастыря.

Надо заметить, что труды на общих послушаниях, хотя не слишком обременительны и часто бывают легче трудов на послушаниях особенных, то первые тяжелее для человеческого самолюбия, потому что на общих послушаниях братом руководствуют не один, а несколько хозяев.

Всякому брату при поступлении в монастырь назначается старец, руководством которого направляется вся жизнь подвижника в монастыре, от первого дня до самой могилы.

Новоначальный с дерзновением вопрошает своего старца во всякое время о всех подробностях иноческого пути, ежедневно открывает ему по совести, как бы пред Богом, все свои дела и помыслы, и старец с кротостию и терпением руководствует брата во всем, что касается внутренней и внешней иноческой жизни, соблюдая в своих наставлениях и руководстве постепенность, восходя от внешнего ко внутреннему, от плотского к духовному, от низшего к высшему, от несовершенного к совершеннейшему.

Если брат, поступивший в монастырь, пожелает со временем определиться в число монастырских послушников, то просит о том словесно или письменно отца игумена, который благонадежного принимает в свое стадо с такою же радостию, какую имел Евангельский отец при возвращении заблуждшего сына. Окончательное определение в послушники зависит от епархиального преосвященного. Ходатайствуя о сем, настоятель при помянутом прошении брата, представляет начальству метрическое его свидетельство и документы о беспрепятственности к поступлению в монастырь.

Точное соблюдение святых правил общежития, трудолюбивая и благочестивая жизнь, при беспрекословном послушании определённого в послушники, сами собою располагают настоятеля удостоить желающего и пострижения в рясу и камилавку. Это пострижение то же самое, что и обручение. По строгому смыслу древних церковных постановлений, брат, однажды обручившийся Христу, никогда не имеет права скинуть с себя такое обручальное одеяние и возвратится в мир. Смотря на священную свою одежду, он должен стараться быть достойным бракосочетания с Женихом Небесным, т. е. пострижения в полный ангельский образ. Душа его во всякое время должна вопить к своему Обручнику, глас св. дев-мучениц: Тебе, Женише мой люблю, и Тебе ищущи страдальчествую... Надевши чёрную рясу, он должен забыть всю светлость и веселие мирской жизни и притом стараться угождать единому Господу. Преуспевая в духовной жизни, такой подвижник более и более входит в чувство раскаяния и любви к Богу, сердечно жалея о том, что много оскорблял он Искупителя прежними своими грехами, всею душею отвращается от них и желает принять на себя одежду всегдашнего сетования и плача, т. е. постричься в иноческий чин. К месту, где на амвоне стоит аналогий со св. Евангелием, где брат постригается, он приходит в одной срачице, покрытый мантиями иноков, представляя собою Евангельского блудного сына, который в голодной стране (всяких страстей), расточив данное ему от Отца Небесного богатство, отдался в работу немилостивому господину (сатане) и наконец, истаив у него гладом, опять возвращается к своему Отцу Господину. Святая церковь от его лица в это время умиленно поёт следующие слова: Объятия Отча отверзти ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неиждиваемое взираяй щедрот Твоих Спасе, ныне обнищавшее мое да не презриши сердце, Тебе бо Господи умилемем зову: согреших на небо и пред Тобою¹⁰². Троекратно повторяется этот стих и с каждым повторением постригаемый приближается к св. Евангелию, и наконец, припав к земле и ответив стоящему у Евангелия настоятелю на вопрос: зачем он пришел к нему, вслух начинает потом произносить иноческие обеты: девства, нестяжания и послушания. Тут настоятель, между прочим объявляет ему, что после своего пострижения он должен понести до самой смерти: имиши, говорит он новопостриженному: алкати и жаждати, и нагствовати, досадитися же, и укоритися, унижитися, и изгнатися, и иными многими отяготитися скорбными, ими же сущий по Богу живот начертавается¹⁰³. Затем, поучая новопостриженного к добродетельной жизни, настоятель увещает его быть мужественным в борьбе со страстями, не имать бо, говорит он словами Церкви, престати враг, подлагая тебе память прежняго жития, и ненависть к доброму жительству¹⁰⁴.

Монашеское пострижение на Валааме совершается вполне по требнику; трогательны в нем внешние действия, но ещё трогательнее обеты постригаемого и наставления, делаемые ему тогда от настоятеля. Истинный христианин при этом обряде никак не может присутствовать без слёз и сердечного умиления.

Пострижение в мантию может быть не раньше, как чрез три года по приукажении брата в послушники, да и то, если он имеет не менее тридцати лет от роду. Удостоенный обручения ангельского образа и в нём стараясь подражать Христовой нищете и смирению, он не только не ищет сана священства и должностей, но, напротив, желает, чтобы никогда их не возлагали на него. Один только обет послушания, данный им при пострижении, может заставить его принять какой-либо сан или должность. Истинный подвижник однажды навсегда умер для всех человеческих желаний, даже самых невинных. На Валааме и теперь есть такие старцы, которые этот остров, считая для себя гробом и ничего не любопытствуя, в течение сорока, или шестидесятилетняго своего здесь пребывания, ни разу не бывали даже на Святом острове, где недавно явились предметы достойные их любопытства – скит и храм. Христову подвижнику, монаху, если может быть какое-либо на земле желание, то это одно – принять на себя великий, ангельский образ, т. е. схиму. Имея смиренное око души, ревностный и внимательный черноризец всегда считает себя во всём повинным пред Богом, печалится и сокрушается сердцем, даже о самых малейших своих отступлениях от обетов, данных им при пострижении в мантию, и в таком сокрушении он ищет снова примириться с Богом, повторением иноческих обетов при пострижении в схиму.

На западе дней своей жизни подвижник сподобляется ощутить ту неизъяснимую радость, которою преисполнен был он при пострижении в монашество – облечься в святую и великую схиму. Неизъяснимая радость, ощущаемая подвижником при пострижении в монашество и при облечении в великий ангельский образ, есть плод истинного покаяния, есть следствие прощения всех его согрешений, есть дар Божий за великую любовь подвижника к Создателю. В трудах поста, бдения и молитвы, не лёгких по себе, но лёгких по любви к Богу, время идёт; незаметно приближается час преставления брата, час вожделенный и страшный, и вот на соборной колокольне три удара в большой колокол возвещают братии, что их сподвижник скончал свое многотрудное течение¹⁰⁵. По опрятании мощей, почившего обвивают в мантию, в одежду нетления и чистоты, а на главу его возлагают клобук – шлем надежды спасения. По совершению всех молитвословий, братия несут усопшего на раменах на кладбище. Печально перезванивают на колокольне. Святая Церковь, как бы жалеет, что из её немногочисленного сонма выбыл подвижный сын её. Мощи сопрятывают в землю и трезвоном во все колокола, как бы выражается духовная радость чадолюбивой Матери, что боголюбивый сын её отошёл в блаженный путь и яко уготовася ему место покоя.

По преставлении брата, все сподвижники его, после каждого молитвословия, в течение шести недель, полагают по шести поклонов с молитвою о его упокоении; имя его тогда же вносится во все синодики для вечного поминовения за упокой,

Общее послушание скитян всех описанных выше скитов, исключая пустынного скита св. Иоанна Предтечи, составляет чередное, неусыпаемое чтение псалтири, при котором поминаются имена царей, иерархов, монастырских братий и всех благотворителей, внесенных в припсалтирные синодики. В свободное время от череды скитяне трудятся на огородах, заготовляют дрова для отопления келлий и храма, занимаются плетением кошниц, или другим безмятежным рукоделием. Каждую неделю, в субботние и воскресные дни, в скиту Всех Святых и на Святом острове совершается полная божественная служба. В скиту Никольском отправляется церковное служение в определённые дни; на все же праздники скитяне Никольские могут приходить к церковным службам в монастырь. В скиту св. Иоанна Предтечи божественная служба отправляется по воскресеньям нарочно приезжающим для этого священнослужителем, если только не бывает препятствия к переезду со стороны озера. В прочие же дни Предтеченские пустынники исполняют церковное правило в храме вместе или по келиям отдельно, если зимняя вьюга наметет снегу к порогам пустынь, или изморозь покроет отлогости острова и тем положится преграда общему собранию старцев на молитву¹⁰⁶.

В трапезе скитян установлена следующая постепенность: трапеза Никольского скита – монастырская, трапеза Свято-островская – лишена скоромного масла и рыбы¹⁰⁷ трапеза Всех Святых и скита св. Иоанна Предтечи – всегда постная из овощей¹⁰⁸. В дванадесятые праздники к божественным службам собираются обитатели всех скитов в монастырь и тогда разделяют они вместе с монастырскими братьями общую трапезу¹⁰⁹. По примеру пустынных обителей Сирии, Палестины и Египта, женскому полу возбранен вход в скит Всех Святых и на остров св. Иоанна Предтечи. Только раз в год, в храмовой праздник Всех Святых, в восьмую неделю по Пасхе, отверзаются врата скита Всех Святых для мужчин и женщин, так как тогда бывает туда крестный ход из обители.

Что касается до тех Валаамских иноков, которые, по достоверном свидетельстве о житии своем, получили от монастырского начальства благословение спасаться, по пустыням, эти строгие подвижники, вместо ежедневного богослужения, постоянно упражняются в келейных молитвах, особенно в молитве умной, совершают по древним уставам монашеское правило, а для поддержания жизни и сил довольствуются самою скудною пищею, которую и приготовляют сами. В великие же праздники, пустынники, подобно скитянам, приходят, несмотря ни на какую погоду, в монастырь, любовне приемлются братиями, участвуют с прочими в общем богослужении и разделяют трапезу. Количество и мера молитвословий пустынников, как опытных уже в духовной жизни, поставлены в совершенную зависимость от степени их сил и внутренних движений души, которые, впрочем, доверчиво поверяются благоразумию и совести настоятеля или отца духовного, руководствующих по долгу пастырей и жизнию пустынников. Посему служение Богу пустынников также сокровенно, как и жизнь их. Но они сокрыты, по писанию, со Христом в Боге. Внутреннее состояние их только косвенно проявляется иногда в духовных плодах, которые, по благодати Божией, обнаруживаются в их жизни. Так недавно почивший старец иеросхимонах Евфимий, по жизни пустынник, стяжал в своих уединённых подвигах благодатное умиление и непрестанно пребывал в плаче о своих грехах и о страстях, обуревающих человечество. Когда во дни праздников приходил он в монастырь к богослужению и трапезе, то и среди многолюдства братий не мог сдержать слёз, обильно орошавших его ангелоподобный вид. Ему советовали скрывать свой благодатный дар, но старец ответствовал: “это не в моей воле”. Смирением своим этот старец достиг до такого любомудрия, что питал ко всякому человеку, как созданному по образу Божию и воссозданному благодатию Св. Духа – до сообразности Сыну Божию, столь же глубокое, как и искреннее уважение. Встречая на пути юношу и даже едва движущего ногами ребенка, он повергался ниц на землю, воздавая ему почтение, и чрез него – самому Господу. Весьма, многие из братий пользовались духовною мудростию старца Евфимия. В числе ближайших к нему учеников был нынешний о. игумен Дамаскин, подобно пчеле, собравший плоды духовного любомудрия многих Валаамских подвижников.

Из библиотеки монастырской братиям преимущественно выдаются книги подвижнического содержания и предпочтительно на славянском языке. Выдаются также некоторым и прочие духовные книги; выдача же светских книг производится только по крайней необходимости, при занятиях за послушание и по особому благословению настоятеля. Святая цель подвижнической жизни требует для её достижения исключительно наставлений опытных и богомудрых учителей, а такие наставления подробно изложены в книгах аскетических святых отцов Православной церкви, как-то: Василия Великого, Исаака Сирина, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Аввы Дорофея, Феодора Студита, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита и других. Питая ум и сердце их высоким и святым учением, подвижник естественно стремится приложить к делу только это учение; в нём разгорается огонь божественной ревности; он желает только достичь глубокого смирения, сердечного сокрушения о своих грехах, выну плакать пред Господом о своем недостоинстве. При таком направлении сердца, его не могут занимать описания путешествий и лёгкие духовные сочинения, полезные людям светским; он питает, поддерживает и усовершает свою духовную деятельность чтением одних книг подвижнических; читает он их на славянском языке особенно потому, что духовные истины несравненно выразительнее, таинственнее, как бы священнее на языке священной древности, языке славянском, орга́не православного русскаго богослужения. Воспитанные чтением и слушанием церковно-служебных книг и писаний отцев, изложенных на славянском языке, иноки привыкли уже с известными словами соединять свои известные им понятия, а потому духовные книги на сем языке для них понятнее. Нельзя не признать и того, что славянский язык способнее передавать мысли греческого подлинника в том самом грамматическом и логическом порядке, в той сжатости, следовательно, в той силе и выразительности, в какой изложены эти мысли на языке греческом. Возражения некоторых современников против славянского языка странны для подвижника. Он удивляется, что люди, хорошо знающие языки иностранные, могут отзываться непонятностию для них языка отечественного церковного. Позаймитесь им хоть не столько, как языками иностранными, хоть гораздо поменее, сказал бы им мудрый старец, и вы поймете этот язык, узнаете, что он вам родной, что он язык ваших отцев, многовековой язык русской Церкви – и вы его полюбите; вы оставите ваши странные желания слышать везде только чистый русский язык, вы возблагоговеете пред священным языком древности и не только не решитесь отвергать этот язык, как язык непонятный, но будете дорожить каждым звуком его, каждым словом; будете восхищаться языком Церкви, как бы сладким языком вашей матери, вашего отца. Несколько иная конструкция языка славянского от русской, несколько иной порядок слов будут при чтении непрестанно требовать от вас внимания и чрез то вы будете учиться основательному чтению, будете необходимо следить за каждым словом; тёмные места будете стараться прояснить молитвою, и скоро почувствуете пользу такого чтения, с радостию увидите, как, по мере делания вашего и внимания, будет проясняться и ваш разум и места, до того тёмные будут делаться для вас ясны. Лёгкое чтение лишает человека внимательности: там каждый обыкновенно гонится за событием, минуя слова, чрез что слабеет память, теряется мыслительность, утрачивается расположение к предметам серьезным; вот почему пустынный монах читает только книги монашеские и читает их преимущественно на языке славянском.

До последнего времени Валаамский монастырь состоял, вместе с другими обителями С. Петербургской епархии, под ведением одного благочинного, которым обыкновенно назначался издавна архимандрит Сергиевой пустыни, что близ Стрельны. Но с 7 ноября 1863 года, согласно с большим удобством, а равно и духовною и хозяйственною пользою, он отделён от этого благочиния. Настоятель Валаамского монастыря сделан и благочинным его, с подчинением его же благочинию монастыря Коневского. Во весь последний период времени до ныне настоятелем Валаама остаётся глубоко почитаемый всеми старец игумен Дамаскин. Настоятель, его наместник, казначей и ризничий вместе составляют старшую братию монастыря и в деле управления образуют из себя так называемый монастырский собор. В потребных случаях они собираются, по приглашению настоятеля, на совещания, постановляют определения и за общим подписанием представляют их епархиальному начальству на благорассмотрение и утверждение.

Духовник иеросхимонах Антоний, он происходил из мещан г. Феодосии (из Крыма), поступил первоначально в Валаамский монастырь 1818 г., с именем Амфилохия, пострижен в монашество в 1824 году о. игуменом Ионафаном, проходил разные послушания: был столовщиком, переплетчиком, келлиархом, но большую часть жизни провёл в пустыне. Уроженец юга, Антоний весьма часто изнемогал от вредного влияния на его здоровье северного климата и болезнь принуждала его оставлять по временам пустыню, но, любя уединение, ревнуя по Бозе, старец, несколько собравшись с силами, снова спешил в свою пустынную келью. В конце 1839-го года он был посвящен в иеродиакона и того же года через четыре дня – во иеромонаха, и с 1840 по 1849 г., исправляя должность братского духовника и старца, был ревностным помощником нынешнего настоятеля. Как делом проходившей духовную жизнь, о. Антоний был мудрым духовным наставником братий. В 1849 г. старец был поражён параличным ударом: у него отнялась вся левая сторона, и в таком положении пробыл он до самой кончины, около 13 лет. Не имея возможности поворотиться без помощи келейника о. Антоний во всё время болезни не произнес ни одного слова ропота, не слышно было от него ни малейшей жалобы на неисправность его келейников, хотя по нескольку часов оставался он один в кельи, имея необходимую надобность в услуге. Особенно долго (лет 12) прислуживал ему рясофорный монах Петр Васильев, по пострижении монах Петроний, скончавшийся на 76-м году от рождения, 5 декабря 1861 года, месяцев за восемь до кончины старца. О. Петроний читал старцу утренние и вечерние молитвы, жития и писания святых, часто певал с ним догматики и другие молитвы. По кончине о. Петрония келейники у старца переменялись. Один из них, прислуживавший ему не задолго до его кончины, смущаемый духом на старца за лишение ночного покоя, иногда напоминал больному, что ему тяжело при нем служить и нести обязанности инока, не укрепив себя достаточно сном. Старец кротко переносил это заявление, прося прощения у келейника, и всегда с похвалою отзывался о его услугах. Во всё время параличного расслабления, о. Антоний несколько раз соборовался и был до кончины в совершенной памяти. Сначала, каждый месяц, а, потом каждую неделю причащался св. Христовых таин. Перед кончиною за неделю он стал особенно слаб; видно было, что близок переход его в вечность: мало и неясно говорил он и не принимал пищи. За четыре дни до кончины он вдруг поправился, стал особенно весел; много и необычно беседовал со своим келейником и говорил очень твёрдо. Рассказал о своём происхождении, о занятиях торговлею, вспомнил времена прежних игуменов и братий, поступивших при нем в монастырь. Это было последнее проявление жизни; за тем следующие два дня были постепенным её угасанием. В день кончины, 19 июля 1862 г., вечером пришли посетить о. Антония больничные братия. Тогда же возвратился келейник, часа за три до этого вышедший по надобности с благословения старца. Голова старца скатилась с подушки, дыхание его было тяжело, почему братия подняли его, посадили, обложив подушками, – сидя, склонив голову и тихо вздохнув, старец скончался. Окрест стоявшие не заметили его отшествия. Настоятель соборне с шестью иеромонахами и тремя иеродиаконами совершил отпевание почившего. Отцу Антонию от роду было 78 лет; схиму он принял во время болезни в 1851 году.

2) Иеросхимонах Евфимий, из дворян, в монашество пострижен о. Назарием в 1800 году и наречен Евдокимом; проходил разные послушания, был келлиархом; впоследствии до кончины был книгохранителем; во иеродиакона посвящен в 1802 году, и в иеромонаха – в 1805 г. О. Евфимий исполнял обязанности братского духовника и старца, отличался глубоким смирением, земным поклонением приветствовал мирских и каждого, даже новоначального брата. Слёзы всегда орошали лице его. Его самоуничижение и самоукорение не имели границ; руководимый ими, о. Евфимий считал себя недостойным не только совершать Божественные Тайны, но даже и приобщаться этой страшной святыне в алтаре: с 1814 года до кончины он причащался, как простой монах, обще со всею братиею и никого не благословлял по-иеромонашески. В этом утверждён он был духовным советом приснопамятных старцев Феодора и Леонида, и за тем ничто не могло понудить его исполнять обязанности священного сана. Часто уединялся старец на безмолвие в пустыню и постоянно принимал всякого, искавшего от него наставления. Последнее время он одержим был продолжительною болезнию; в 1827 году принял схиму, неоднократно пред кончиною исповедался и приобщался св. Христовых Таин и 1 октября 1829 г., 60-ти лет от рождения, в мире скончал многотрудный свой подвиг. Высокая жизнь о. Евфимия поражала внимательных учеников его. Один из них – впоследствии монах Николо-Бабаевского монастыря (Костромская губерния) о. Иларион – по обстоятельствам отправляясь с Валаама, припав к ногам старца при прощании наедине, просил у него исполнить его последнюю просьбу. „Что хочешь ты?” спросил его о. Евфимий. “Батюшка – сказал ученик – ты скоро жизнь свою кончишь, молю тебя, если обрящешь благодать у Господа, явися мне очевидно”. Старец задумался и, несколько помолчав, отвечал: „это выше мер моих”. Любящий ревностный ученик продолжал умолять старца: „мне известна твоя жизнь, батюшка – говорил он – и если твоё спасение будет сокровенно и неизвестно, то нам как можно и надеяться спастися? Если же ты обретёшь благодать у Бога, то тебе будет это возможно”. Старец отвечал: „Буди воля Господня” и они расстались. В день преставления отца Евфимия, отец Иларион, в глубокой скорби от многообразных искушений, сидел в часовне Николо-Бабаевского монастыря на реке Волге; вдруг двери часовни отворились и ему очевидно явился отец Евфимий, взглянул на него и, как бы выражая и за гробом сочувствие к положению ученика, заплакал. Видение скрылось. Почти тридцать лет хранил в тайне отец Иларион утешительное явление ему старца и только за месяц до своего отшествия открыл его в последнем своём письме, от 19 декабря 1858 года, нынешнему настоятелю.

Пример старца твёрдо начертался в сердце ревностного ученика: ни убеждения трёх настоятелей, ни приказание архипастыря не могли заставить отца Илариона принять на себя священного сана: простым монахом он блаженно почил от многотрудных дел подвижничества.

3) Схимонах Михаил из духовнго звания, в монашество пострижен в Соловецком монастыре и наречен Мельхисидеком; в 1820 году поступил в Валаамскую обитель в число братства и здесь с именем Михаила принял в 1828 году святую схиму. Тридцать пять лет подвизался старец на Валааме, труждаяся в разных послушаниях. Все церковные службы выстаивал с великим вниманием, несмотря на свою глубокую старость и многоболезненное тело. Много лет весьма страдая ломотою во всем теле, он ничем не пользовался. За несколько дней до его кончины кто-то из благотворителей прислал старцу лекарство от ломоты. „Знаю – говорил отец Михаил келлиарху о. Иринею, что очень полезно это лекарство; я весьма болю, тело просит пособия, но не дам ему, не дам: пусть терпит, пусть терпит, пусть учится терпеть; отнеси лекарство к отцу игумену”. И отец Ириней исполнил желание старца. До последней минуты о. Михаил был в памяти, со всеми говорил, прощался и весьма тихо почил сном смерти на 81-м году от рождения, 29 мая 1854 года. Совершавшие соборне отпевание старца, два раза слышала от гроба его благоухание. Надпись на плите, покрывающей его могилу, изсечена ранее его кончины; он сам за год вперед сказал всё её содержание благотворителю монастыря, С.-Петербургскому купцу В. М. Никитину, усердствовавшему соорудить ему памятник. На плите написано: „Схимонах Михаил почил мая 1854 года”.

4) Схимонах Сергий, из крестьян, в монашество пострижен 1811 года, схиму принял в 1820 году. О. Сергий поступил в Валаамский монастырь при о. Назарии и около 60-ти лет безвыходно подвизался на Валааме. Много лет провёл он в пустыне в трудах поста и молитвы, три года потом жил в скиту Всех Святых. Тихая кончина его, со всеми христианскими напутствиями, последовала в монастыре 10 июня 1860 года. 80-ти летний старец за день до своего отшествия был в церкви.

5) Схимонах Серафим, из крестьян, в монашество пострижен в 1835 г. И наречен Серапионом; в схиму – 1853 г. Родители его были самые богатые во всем селе; четыре лавки у них было в городе. По любви к Богу о. Серафим оставил жену и вся красная мира; с первых дней поступления в монастырь до кончины жил в большом воздержании; даже чаю не пил и никогда не омывал своего тела; в трудах и непрестанной молитве протекала жизнь его. В храме Божием бывал на всех церковных службах. В последнее время очень болел: от плеч и до пояса со спины старца сошла вся кожа; страшная язва приводила в содрогание посторонних, но старец не хотел лечить её и нестерпимой своей боли не обнаруживал даже болезненным вздохом. Два раза, против его воли, накладывали живительный пластырь на язву и оба раза, старец, оставшись наедине, своими руками сдирал его весь и тем убедил прекратить пользование. В глухую ночь, на соломенном своем ложе, с великим трудом вставал о. Серафим для молитвы на колени, медленно с глубоким взиманием ограждал себя крестным знамением и полагал поклон, произнося молитву; после нескольких поклонов, в изнеможении упадал он на свое ложе и снова, с усилием, восставая на молитву, опять, после нескольких поклонов, повергался на свой одр: в таких трудах проходила ночь больного старца. В последние дни своей жизни, несколько раз приобщался он св. Христовых Таин. Дня за два до его кончины келлиарх, иеродиакон Иона, по своей должности, пришёл посетить его. Глаза старца были закрыты; лице его сияло необычайною радостию; грудь подымалась высоко; из слов его можно было заключать, что он видит святых угодников Божиих. Сказав: „Владыка грядет, грядет Владыка”, старец крестился, в величайшем восторге простирал руки и с живейшим чувством благоговения и любви взывал: „Господи мой! Сладчайший Иисусе Христе! Боже мой!”... С трепетом смотрел келлиарх на сиявшее дивною радостию лицо старца и с ужасом внимал словам его. Старец умолк; тихая радость почивала на лице его; тогда о. Иона решился подойти к нему. Спросив старца о здоровье и получив от него ответ: „я здоров, очень здоров, мне легко, весьма легко!” Келлиарх продолжал: „Батюшка, про кого ты говорил недавно, что грядет; кто это грядет?” – „Как кто? Господь наш Иисус Христос; про Него я говорил, что Он грядет”, радостно и спокойно ответствовал о. Серафим. За несколько часов до кончины, когда старец был очень труден, казначей иеромонах Ионафан пришёл проститься с ним. О. Серафим был как бы в забытьи; казначей наклонился к нему; старец что-то говорил шепотом. Более внятны и громки были казначею слова старца: „Распныйся за мя, помилуй мя! Сладчайший Господи, помилуй!”... Страдания Господа Иисуса были в живейшей памяти у о. Серафима: ими одушевлялся он в своём подвиге, ими крепко было упование его на милость Божию. 2 Февраля 1860 года тихо предал дух свой Господу о. Серафим на 83-м году от рождения. При опрятании тела его, не было уже того неприятного и тяжёлого запаха, который был постоянно в его кельи и особенно слышен был от самого его по причине неомовения; вместо того запаха опрятовавшие тело, келлиарх и послушник Макарий, с удивлением обоняли благоухание; не было уже и страшной до того язвы на теле старца: ее благолепно покрыла тонкая кожица.

6) Схимонах Феоктист, отставной квартирмейстер; в монашество пострижен в Валаамском монастыре 1835 года и наречен Феофаном; великую схиму принял 1853 г.; проходил разные послушания, особенно долго был пономарём во храме Преподобных; в церкви бывал при всех службах; со времени поступления в монастырь не омывал своего тела; жил в большом воздержании; отличался тихостию характера, добродушием и простотою; терпение его было достойно удивления: ноги его были постоянно в больших язвах и распухши, но он не только никогда не лечил их, но и не говорил ни слова о своей болезни. По принятии схимы подвизался около восьми лет в скиту Всех Святых и около трех лет в пустыне на Предтеченском острове. Жизнь его протекла в молитве и трудах. Последния две недели своей жизни он провел в монастырской больнице, куда взят был о. игуменом из пустыни по крайней слабости здоровья. Здесь один раз, в отсутствие келейника, желая встать на ноги, о. Феоктист упал и расшиб себе руку;| ему предложили полечить ее. „Нет, отвечал старец, что ее лечить, есть и без неё ран-то довольно”. Боля всем телом до такой степени, что – как выражался он сам на вопрос келейника о здоровьи – что другому легче в дальнюю сторону съездить, нежели ему поворотить ногу, старец, однакож, постоянно сохранял весёлое расположение духа, утешаясь священным песнопением. Не имея сил поворотиться, он был доволен всяким положением в какое только приводила его услужливость келейника. Эта крайняя нетребовательность старца удивляла келейника. „Батюшка, говорил он, что это ты всем доволен; что тебе ни сделаешь – все тебе хорошо?” – “Эх, возлюбленный захотел ты угодить на больного!” – отвечал с улыбкою старец. Накануне кончины о. Феоктист соборовался и приобщился св. Христовых Таин. Часа за полтора до кончины он попросил келейника посадить его и спустить ноги. Сидя, шепча молитву, несколько раз оградив себя крестным знамением и опустив руки на колени, старец почил тихим сном смерти 22 июня 1863 г., на 77-м году от рождения.

7) Монах Антоний, из вольноотпущенных, в монахи пострижен 1797 г. о. Назарием. Лет тридцать жил в пустыне вдали от монастыря среди глухого леса. О. игумен Варлаам, на опыте известный о трудностях пустынной жизни, опасаясь, чтобы о. Антоний не подвергся духовной гордости, вызвал его из пустыни в монастырь. Разлука с многолюбимою пустынею тронула о. Антония до такой степени, что, в глубокой скорби души, он сложил к ногам игумена мантию и клобук сказав: „Взяли вы от меня пустыню, возьмите и монашество” – так велика была любовь старца к пустыне! так тврдо начертаны были в его душе слова великого Арсения: „Арсений, ежели ты монах – иди в пустыню.” За тем до кончины о. Антоний, как бы сетуя по пустыне, ходил без мантии, в одном крашенинном подряснике, который был весь в заплатках, и только изредка одевал полумантию. В церковь ходил постоянно ко всем службам до конца дней своих. 82-х лет от рождения, 27 февраля 1848 года, мирно, с христианским напутствием, преставился старец к невозмущаемому покою.

8) Монах Авраамий, из мещан, в монашество пострижен 1822 г. о. Ионафаном; с большою ревностию много лет неутомимо трудился он в кузнечном послушании, не пропуская притом церковной службы; изнуряемое тяжкими трудами тело его не знало никакой отрады. В 1829 году он был послан из обители на остров Ювенсу, отстоящий вёрст на 15 от г. Сердоболя, для присмотра за рабочими и для поправления инструментов. На том острове рвали порохом мрамор для монастыря на обжогу в известь. При взрыве куском мрамора прошибло старцу бок. Чувствуя, что получил удар смертельный, он просил немедленно вести себя в г. Сердоболь. Одним полотенцем заткнув рану, а другим перевязав ее, о. Авраамия привезли в город; там он исповедался и причастился св. Христовых Таин, и когда, после причастия, его полагали на разостланную шубу, свалилась с него перевязка и мгновенно его душа оставила многотрудное тело. Тогда из глубокой раны струею побежала кровь, дотоле необнаружившая себя ни одною каплей; течение крови не преставало во все время продолжительной переправы тела из г. Сердоболя в монастырь и при самом отпевании, почему поставлен был сосуд для её стока. Наполнялся сосуд кровию почившего, но кровь его была совершенно чиста, как кровь живого человека.

9) Послушник Василий Ромкин, происходил из С.-Петербургских купцов, в 1824 году определён в послушники и с 1827 года сделался болен: у него распухла нога, на ней открылись раны и в ранах роились черви; боль была нестерпимая; страшно было смотреть на его ногу; пятнадцать лет пробыл он безвыходно в кельи, не имея возможности сойти с места. Келейно был пострижен в монашество. Ежедневно сам вычитывал все церковныя службы. Раз посетили его знакомые из Петербурга и выражали глубокое соболезнование к его горестному положению. „Поверьте, братия мои о Господе – отвечал страдалец, что в лучшие дни моей жизни в мире душа моя не ощущала такой радости и покоя, какие вкушает она теперь в великой болезни тела”. 25 августа 1842 года тихою кончиною прекратились страдания: болящий уснул сном смерти и радостен был мертвенный лик его.

Чтобы не утомить читателя многими частными биографиями отцев и братий, имеющими в себе много общего по характеру общежительной жизни и духу монашества, скажем только, что со времени последнего возобновления монастыря, мирно, в трудах постничества, свершили течение своё на Валааме двадцать пять схимников, из которых семь, притом, были почтены саном священства.