Иван Ильин и его книга о Гегеле
Книга И. А. Ильина (1883–1954) «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» вышла из печати в Москве в самом начале 1918 г. Это было время малопригодное для размышлений о вечных проблемах бытия; людей в России в то время волновало совсем другое. Новый режим, установившийся в октябре 1917 г., успел наглядно продемонстрировать, какое будущее ждет страну, уже началось методичное разрушение всего дореволюционного уклада жизни. Однако академическая сфера пока еще продолжала жить по старым законам. Весной 1918 г. на юридическом факультете Московского университета происходит публичная защита магистерской диссертации Ильина, посвященной философии Гегеля. Официальные оппоненты – профессор П. И. Новгородцев и профессор князь Е. Н. Трубецкой – отмечают необычайно высокий уровень работы, в результате диссертанту присуждается не только магистерская, но сразу и докторская степень в области государственных наук. В том же 1918 г. начинаются столкновения Ильина с новой властью: в течение года он четырежды подвергается аресту, причем последний раз (в декабре) его судят в революционном трибунале, но оправдывают за недоказанностью обвинения в «антисоветской агитации». На страну уже упали сумерки будущей вселенской катастрофы; пройдет всего несколько лет, и они сгустятся в кромешную ночь, свободная мысль будет надолго изгнана из Советской России, изгнана даже в буквальном смысле. Среди высланных в 1922 г. деятелей русской культуры будут многие яркие представители русского философского «ренессанса», в том числе и Иван Александрович Ильин. Его труд о Гегеле будет надолго забыт, даже само его имя сделается запретным по эту сторону «железного занавеса», особенно после того, как оно станет легендарным в кругах русской эмиграции, – явившись олицетворением непреклонной борьбы с большевизмом, оказавшись навсегда связанным с идеологией белого движения.
Только теперь, по прошествии многих десятилетий, мы обращаемся к забытому наследию русской философской мысли и обнаруживаем там удивительные пророчества, открывавшие новые горизонты в понимании мира и человека. Россия в XX в. первой вступила в эпоху исторических катаклизмов, и поэтому русские мыслители раньше других смогли почувствовать глубинные тенденции, которым суждено было определять все дальнейшее развитие европейской цивилизации. Однако большая часть того, что было понято и высказано тогда, не было услышано вовремя. Среди таких невостребованных пророчеств оказался и вышедший в 1918 г. труд Ильина. Сегодня мы должны оценить его как одно из наиболее оригинальных сочинений не только в русской, но и во всей европейской философии XX в. В этой работе Ильин оказался подлинным первооткрывателем одного из самых влиятельных и оригинальных течений в европейской философии нашего столетия, очень по-разному преломившегося и в экзистенциальной онтологии М. Хайдеггера, и в неогегельянстве Ж. Валя, А. Кожева, Ж. Ипполита, и в «атеистическом» экзистенциализме Ж.-П. Сартра и А. Камю. Все эти столь разные философские школы объединяет одно и то же стремление – совершенно по-новому оценить положение человека в мире, по-новому понять его роль и его судьбу в истории. Земная, историческая, несовершенная жизнь человека превращается в философии XX в. в абсолютный центр действительности; история человека предстает как центральное звено метафизической истории мира, трагедия человека становится непосредственным воплощением трагедии всего мироздания.
Многие новаторские течения европейской философии в начале XX в. обратились к гегелевскому наследию и без труда обнаружили там истоки почти всех новых тем и идей. Гегель внезапно стал предельно современным философом, более того, оказалось, что он до этого времени оставался философом непонятым. Основой нового прочтения Гегеля в начале века стало более пристальное изучение его ранних работ. Начало этому положил В. Дильтей, который в опубликованной в 1905 г. работе «История молодого Гегеля» осуществил интерпретацию ранних работ Гегеля в духе иррационализма философии жизни. В 1907 г. ученик Дильтея Г. Ноль впервые опубликовал эти работы под заголовком «Теологические рукописи молодого Гегеля». Анализ раннего творчества Гегеля позволил понять, что формальная законченность и строгость философской системы, выступающая в наиболее известных его трудах, выросла из романтически страстных и далеких от какого-либо формализма религиозных исканий его молодости. За многими логически выверенными понятиями Гегеля проступили их романтически-иррациональные двойники, живительная сила которых и давала жизнь всей системе.
В 1910 г. В. Виндельбанд выступает с докладом «Возрождение гегельянства», в котором намечает программу нового общеевропейского философского движения и фактически провозглашает его оформление. Впрочем, отдельные и достаточно яркие попытки новой интерпретации Гегеля имели место и раньше. Например, родоначальник английского гегельянства Д. X. Стерлинг еще в 1865 г. в работе с характерным названием «Секрет Гегеля» утверждал, что скрытой основой всей гегелевской системы является убеждение в абсолютной ценности конкретного. В дальнейшем это убеждение стало основой влиятельной персоналистской тенденции в английском неогегельянстве. Преломление гегелевских идей в духе персонализма и акцент на понятие конкретного составили также основу капитального труда «Мир и индивидуум» американского философа Д. Ройса (два тома этой работы вышли соответственно в 1899 и 1901 гт.). Однако характерной особенностью всех существовавших попыток по-новому взглянуть на Гегеля являлось отсутствие цельного и последовательного анализа всего комплекса гегелевских идей.
Философия Гегеля при таких интерпретациях существенно обеднялась, все ценное в ней сводилось к одному-двум принципам (внутренний иррационализм, понятие конкретного, диалектический метод и т. п.). Именно поэтому главной задачей рождающегося неогегельянского движения должно было стать новое осмысление всей системы Гегеля в целом, попытка понять её как последовательную реализацию определенного (хотя и скрытого) замысла, предельно значимого и для философии XX века.
Безусловно первое и, быть может, единственное по-настоящему последовательное выполнение этой задачи принадлежит Ильину. Истоки замысла его работы относятся к самому началу творческой биографии правоведа и философа. Сразу же после окончания в 1906 г. юридического факультета Московского университета Ильин был оставлен на кафедре энциклопедии права и истории философии права для подготовки магистерской диссертации. Несомненно на выбор темы диссертации оказал влияние учитель Ильина П. И. Новгородцев, защитивший на той же кафедре в 1902 г. докторскую диссертацию «Кант и Гегель в их учении о праве и государстве». В 1910 г. Ильин отправляется в научную командировку в Германию и Францию; в это время происходит интенсивное усвоение Ильиным новейших течений европейской философии, в первую очередь философии жизни и феноменологии, оказавших решающее воздействие на формирование его философских взглядов.
В центре первых самостоятельных работ Ильина, опубликованных в 1910–1914 гг., оказывается проблема сущности и смысла человеческого существования, судьбы человека в мире. При этом важнейший принцип, на котором Ильин строит свою концепцию человека, – это убеждение в глубокой и неразрешимой противоречивости человеческого бытия. С одной стороны, фундаментальной характеристикой каждого человека является его абсолютная индивидуальность, которая обуславливает его отъединенность от других людей, его «одинокость». Но, с другой стороны, все люди едины в некоей сверхчувственной духовной целостности, в своей высшей духовной сущности. Все наиболее важные явления нашей индивидуальной и общественной жизни Ильин возводит к указанному противоречию. Прежде всего это относится к феномену права. Вслед за своим учителем Новгородцевым Ильин пытается в своей интерпретации права совместить традиционно противопоставляемые правовые идеи Канта и Гегеля: идею личной свободы, духовной самостоятельности человека и идею духовного единства людей. Первая крупная работа Ильина «Понятия права и силы» (1910) трактует право как выражение духовного единства людей. Следующая большая работа – статья «Идея личности в учении Штирнера» (1911) – посвящена противоположному «полюсу» человеческого бытия. В философии Штирнера Ильин обнаруживает важную тенденцию, преодолевающую своеобразный «тоталитаризм» гегелевской философии, – утверждение абсолютной ценности конкретного, индивидуального, единичного.
Особенно наглядно механизм взаимодействия метафизических «полюсов» человеческого бытия проясняется в статье «О любезности» (1912) на примере форм общения, складывающихся в совместной жизни людей. Самые важные из них – вежливость, любезность, деликатность – изображаются Ильиным как формы компромисса между противоположными стремлениями к обособлению, устранению нежелательного вторжения в «монаду» человеческой личности и к единению с другими, проникновению в их внутренний мир. При этом уже в своих ранних работах Ильин утверждает непреодолимый трагизм человеческого бытия, который связан с противоречием между «одинокостью» и единством людей. Сущностью человека оказывается «несчастное сознание», разрывающееся между стремлением к единению со всеобщим и пониманием невозможности уйти за пределы своей ограниченности, конечности.
Не ограничиваясь только лишь феноменологией человеческого общения, Ильин стремится найти онтологическое обоснование указанному противоречию. Именно в этой части своих философских исканий он развивает наиболее оригинальные идеи, близкие по духу к кругу идей европейского персонализма и экзистенциализма. Основы онтологии человеческого бытия Ильин заимствует у Фихте и Гегеля. Фихте важен для него потому, что в его философии человек впервые перестал сводиться к абстрактному гносеологическому субъекту и был понят как абсолютно конкретный и абсолютно свободный человеческий дух, несущий в себе подлинное божественное начало мира (об этом Ильин писал в статьях «Кризис идеи субъекта в наукоучении Фихте Старшего» (1912) и «Философия Фихте как религия совести» (1914)). Принимая точку зрения Фихте, Ильин формулирует еще одно противоречие, которое связано с человеком, но выходит далеко за пределы нашего конечного бытия и оказывается противоречием самого Бога. Называя философию Фихте «антропоцентрическим пантеизмом», Ильин понимает Бога одновременно и как духовную сущность, в которой едины все люди, и как основу индивидуального, неповторимого личностного бытия отдельного человека. Для того, чтобы осмыслить возможность соединения этих противоположных сторон бытия Бога и человека, Ильин обращается к философии Гегеля.
Двухтомный труд о Гегеле, несомненно, является вершиной философского творчества Ильина, здесь соединяются в целостную концепцию идеи его ранних работ, отсюда расходятся линии его дальнейшего творческого развития. Переосмысливая вслед за Дильтеем гегелевскую систему в духе иррационализма, Ильин находит в ней основу для своеобразной философии мировой трагедии. Мироздание изображается здесь как арена борьбы двух стихий: божественной, благой, духовной и иррациональной, злой, материальной. Сама материальная стихия создана Богом для того, чтобы, упорядочивая её, подчиняя своей власти, Бог мог с большей полнотой воплотить свое бытие. Гегелевская система, по Ильину, есть изображение «пути Бога», соединившегося с материальной стихией и преобразующего её по своим законам. Судьба мира при этом складывается как цепь побед божественного начала; среди этих побед – возникновение целостных объектов в неживой природе, возникновение живых организмов и, наконец, возникновение человека. Однако человек оказывается не только вершиной господства божественного начала, но и пределом этого господства. Цепь «Божьих побед» в мире могла бы быть продолжена, если бы дальнейшее развитие привело к снятию ограниченности человека, к преодолению его конечности, выражающейся в его смертности. Но это, считает Ильин, невозможно; гегелевское Абсолютное Государство как такое духовное единство людей, в котором полностью преодолевается их конечность, остается нереализуемой утопией. В человеке свой триумф празднует не только божественная, но и низшая, иррациональная стихия. Причем, поскольку Бог оказывается неспособным «победить» свое собственное порождение (материальную стихию мира), приходится признать, что в самой его сущности содержится некоторая «ущербность», а главным его качеством является страдание. Человек как высшее воплощение Бога оказывается центром «мировой трагедии»; все противоречия и конфликты бытия находят в нем свое окончательное воплощение, в человеке сходятся в решающей битве божественное, благое начало и начало зла и материального хаоса, его бескомпромиссная борьба со злом за добро и совершенство определяет не только его собственную историческую судьбу, но и судьбу всего мира.
Проблема абсолютной ответственности человека за себя самого, за других людей, за весь мир всегда была одной из главных в работах Ильина. Особенно подробно она рассматривается в известной книге «О сопротивлении злу силою», опубликованной в 1925 г. в Берлине. Если в труде о Гегеле в центре внимания Ильина был в основном «путь Бога» в мире, то книга «О сопротивлении злу силою» целиком посвящена «пути человека». Прежде всего здесь конкретизируется понятие зла. Если раньше оно отождествлялось с безликой эмпирической стихией мира, то теперь Ильин утверждает, что единственное местонахождение фундаментального зла мира – душа человека. Из этого тезиса, соединенного с представлением об «одинокости», телесной изолированности каждого из нас, следует, что постоянная борьба со злом в своей душе – это обязанность каждого человека, и только сам человек способен окончательно победить это зло. Но одновременно в силу духовной взаимосвязи и взаимозависимости людей они обязаны по мере сил помогать друг другу в своей борьбе, то есть несут ответственность не только за себя, но и за других. Человеческая жизнь при этом предстает как непрерывная, ни на мгновение не прекращающаяся борьба, причем ни один из нас не имеет права уклоняться от неё; «нейтральность» в данном случае означает «потакание» злу, приводит к допущению его в свою душу и к распространению его на других людей.
Хотя в книге нет ссылок на конкретные исторические обстоятельства, обусловившие её появление, Ильин не только не скрывал, но и настойчиво подчеркивал непосредственную взаимосвязь своих теоретических построений с идеологией белого движения. Победа большевизма в России рассматривалась им как окончательное раскрытие и торжество злого, сатанинского начала в истории человечества. В соответствии с этим борьба против большевизма приобрела для него вселенское значение, стала своеобразным Армагеддоном, решающей битвой божественных сил добра и сатанинских сил зла; не только примиренческое, но даже нейтральное отношение к большевикам, к советской власти означало для Ильина соглашение с самим Сатаной. Неудивительно, что после высылки из России он оказался в стане правой эмиграции и вскоре сделался одним из духовных лидеров белого движения. Во второй половине 20-х годов Ильин все свои силы посвящает активной политической и публицистической деятельности, направленной на объединение сил, готовых продолжать непримиримую (в том числе и вооруженную) борьбу с коммунистическим режимом в России. С этой целью он в 1926 г. даже начал издавать журнал «Русский колокол», который просуществовал до 1930 года.
Только крушение надежд на скорое падение большевизма и изменение в начале 30-х годов политической ситуации в Германии (где он жил, начиная с 1922 г.) заставили Ильина снова посвятить себя философскому творчеству. В 1932–1935 гг. он пишет книгу «Путь духовного обновления», которая обозначила существенное изменение его мировоззрения. Раньше центральным принципом философии Ильина была идея ответственности человека за ход истории, требующая активной деятельности в мире. Но в начале 30-х годов сама история доказывала обреченность борьбы с её безжалостными законами; европейская цивилизация неотвратимо вступала в долгую эпоху господства «раскрепощенного зла», усмирить которое не могла уже никакая сила. Понимая это, Ильин теперь выдвигает на первый план требование к человеку культивировать в себе основы веры, любви, совести, предполагающее скорее уход из мира, чем активную борьбу с ним.
Эта тема становится главной во всех поздних работах Ильина. В 1938 году он покинул Германию, спасаясь от преследования нацистов, и поселился в пригороде Берна Цолликоне, где и прошли последние 16 лет его жизни. Здесь были написаны книги «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний», «Путь к очевидности» и «Аксиомы религиозного опыта» (в 2-х томах). Главным принципом философствования Ильина становится неукоснительное согласование всех своих идей с канонической православной догматикой. Естественно, что при этом некоторые основополагающие принципы его философии подверглись радикальному пересмотру. Прежде всего это касается проблемы отношения человека к Богу. Отвергая идею тождества Бога и человека, Ильин называет теперь стремление к полному растворению в Боге одним из главных «соблазнов» религиозного опыта. В соответствии с этим меняется оценка положения человека в мире. Возвращаясь к традиционному пониманию всемогущего и благого Бога, Ильин ограничивает значение земной жизни человека. Бог бесконечно выше и совершеннее человека, поэтому только его замысел определяет судьбу мира и предназначение человека; только в рамках этого предназначения можно говорить об ответственности и свободе человека.
Однако многие другие темы остались неизменными и в позднем творчестве Ильина. Это и представление об «одинокости» человеческого существования (даже перед лицом Бога), и убеждение в значимости смерти как критерия истинных ценностей, это и важнейшая тема «побеждающего страдания», ведущего человека к духовному совершенству, к преодолению зла в себе и в других. Именно стремление понять смысл земного бытия человека составляло основу всех творческих исканий Ильина и определяло внутреннюю последовательность и логичность его философского развития.
В настоящем издании полностью сохранен стиль Ильина и особенности написания отдельных понятий и терминов.