Глава пятая

Образование С.-Петербургской Синодальной области и управление ей до открытия в ней самостоятельной епархии. Попытки назначения самостоятельного епископа в нее. Храмы и монастыри. Открытие (XXII) С.-Петербургский епархии (1742 г.). Ее состав и пределы. Кексгольм и Корельское викариатство. Отношение территории Петербургской епархии к территориям соседних епархий Новгородской и Псковской.

Управление Синодальной Московской, бывшей Патриаршей областью до восстановления в Москве архиерейской кафедры и назначение туда самостоятельного архиепископа. Открытие Московской епархии в 1742 г. на территории Синодальной, бывшей Патриаршей, области. Состав и пределы Московской епархии. Распадение территории Московской епархии. Проект (1744 года) о выделении из нее четырех новых самостоятельных епархий: Владимирской, Костромской, Переяславль-Залесской и Тамбовской епархий. Открытие – ХХIII – Переяславль-Залесской епархии (1744 г.); её состав и пределы. Викариатство Переяславль-Залесской епархии – Можайское. Открытие – XXIV – Коломенской епархии (1745 г.), её состав и пределы, ХХV – Владимирской епархии (1748 г.), её состав, и пределы.

Распределение в 1749 году городов, намеченных в 1744 г. в состав восстанавливаемой Тамбовской епархии, по соседним епархиям. Неудобство этого распределения. Открытие (точнее восстановление) XXV – Тамбовской епархии (1758г.), её состав и пределы.

Состав Московской епархии после выделения из нее четырех епархий. Изменение в составе и территориях старых епархий в зависимости от открытия новых епархий и распадения Синодальной, бывшей Патриаршей области в половине XVIII в. Мысль об открытии Севской епархии в пределах Московской (1753 г.). Изменение состава и границ Воронежской и Белгородской епархий в зависимости от колонизации южной окраины России и населения там сербов, болгар, черногорцев и др., образовавших новую Сербию и Славяно-Сербию (1752 – 1753 гг.).

Состав великорусских епархий перед учреждением великорусских духовных штатов в 1764 году.

Еще в 1705 году иерусалимский патриарх Досифей предлагал Петру I поставить двух архиереев – одного в Петрополь, другого в Нарву. Серьезное предложение восточного иерарха было забыто. Шли десятилетия, между тем, не только Нарва, но даже Петербург, превратившийся в столицу (1713 г.), оставался без своего епархиального архиерея. Старая столица – Москва разделяла в этом отношении судьбу Петербурга, оставаясь также без своего архиерея. Любопытно, но вместе с тем и странно, что обе столицы в продолжение сорока лет не входили в титул ни одного русского архиерея.

Как известно, Петрополь с новозавоеванными городами, отданный в управление архимандриту Феодосию (Яновскому), представлял собой не епархию, а скорее архимандрию, управление которой сосредоточивалось в конторе Александро-Невского монастыря. Зависимость Петербургской архимандрии от Новгородской кафедры, оставалась неопределенной. По крайней мере это нужно сказать о времени до назначения Феодосия на Новгородскую кафедру (1721 г. 1 января). Возведенный в сан новгородского архиепископа, Феодосий удержал за собой звание архимандрита Александро-Невского монастыря. С таким званием он объединил управление Новгородской епархией и Петербургской архимандрией, но ненадолго. С учреждением Св. Синода (1721 г.) в управлении Петербургской церковной областью произошла большая перемена. Архиеписк. Феодосий, по-прежнему, удержал за собой звание архимандрита Невского монастыря, но не удержал церковного управления Петербургом с новыми городами. Вся Петербургская область, окончательно отделенная от Новгородской епархии, поступили в непосредственное ведение Св. Синода. Оставшись без своего архиерея, она называлась то С.-Петербургской епархией Св. Синода, то просто Синодальной областью, Св. Синод, в его целом, сделался коллективным епископом своей новой области. Дела, касавшиеся ее, на первых порах, подписывались почти всеми синодальными членами.

Принятие в ведение Св. Синода новой, довольно обширной области потребовало для управления ей новых учреждений, сменявших одно другое. 17-го апреля 1721 г. было учреждено Тиунское духовное правление, в непосредственное ведение которого поступили церкви и духовенство Петербургской области, а также раскольнические дела и сборы с церквей. Во главе правления встал сарский архимандрит Трифилий с особой инструкцией. Трифилия сменил целый ряд новых тиунов из петербургских протопопов и вызванных архимандритов. В 1726 году при разделении Св. Синода на два апартамента Тиунская контора переименована была в Тиунскую избу, а в 1727 г. 13 декабря совсем прикрыта. Св. Синод взял в свое непосредственное ведение надзор за церковным благочинием и церковными делами в Петербургской области, а старое и новое делопроизводство перенес в Синодальную канцелярию.

По закрытии Тиунской избы, по случаю отъезда Св. Синода в Москву на коронацию Петра II, в Петербурге осталась часть Синодальной канцелярии, которой поручено было управление Петербургской областью. Во главе ее стоял Игнатий митроп. коломенский до прибытия в Петербург Питирима нижегородского. После Питирима Синодальной канцелярией и епархиальными делами в Петербургском крае недолго правил вызванный в декабре 1728 г. на череду в Петербург Рафаил, епископ псковский. При нем остальная часть Синодальной канцелярии в марте 1729 г. вызвана в Москву. По этому случаю управление духовных дел по Петербургу и новозавоеванным городам поручено было бывшему некогда судье Тиунской конторы троицкому протопопу Иоанну Семенову; он правил с ведома епископа Рафаила. Протопоп Семенов в Синодальной области получил права заказчика, «как в прочих епархиях в десятинах заказчики учреждены». В затруднительных случаях ему предоставлялось право делать доношения в Москву Св. Синоду с приложением своего мнения. Таким образом, намечалась новая форма управления Санкт-Петербургской Синодальной областью, приближающаяся к десятинному управлению, и вся область сводилась на положение епархиального заказа. Только что заведенный порядок управления в Петербургском крае продержался недолго. Епископ Рафаил выбыл в Псков; вскоре за ним 21 марта 1730 г. прот. Иоанн Семенов был переведен протопресвитером в Московский Благовещенский собор. Управление областью перешло к Петропавловскому протопресвитеру Петру Григорьеву, оказавшемуся не на высоте своего звания. Да и вообще в Тиунской конторе дела велись все время без порядка. Поэтому Св. Синод признал необходимым изменить саму форму управления своей новой областью, введя в нее коллегиальный порядок. Так в 1730 г. образовалось новое присутственное место для управления С.-Петербургским краем по церковным делам – С.-Петербургское духовное правление, в котором заседали три протопопа именовавшие себя «послушниками Святейшества», т.е. Св. Синода. Все, что относилось «к архиерейскому действу» в области, Синод ведал сам, например, назначение на места. Петербургские ставленники для посвящения ехали одни в Москву – к Леониду архиепископу сарскому, другие в Псков к епископу Рафаилу, а с 1731 г. к его преемнику Варлааму. С 1732 года в состав Петербургского духовного правления стали входить очередные архимандриты, вызываемые в Св. Синод. С 1734 г. Правление получило свою особую печать; это дало ему возможность существовать отдельно от Св. Синода и действовать в более определенном круге своих прав по церковному управлению Петербургским краем.⁵¹¹

При сменном управлении новая Петербургская синодальная область, не увеличиваясь территориально, значительно заселилась и обогатилась новыми церквями. В подчинении её непосредственному ведению Св. Синодом территория области была определена довольно точно. В состав её, во главе с Петербургом, из новозавоёванных городов вошли: Ямбург, Копорье, Шлиссенбург с их окрестностями и Выборг, также вновь строившиеся в этих пределах города и поселения – Кронштадт, Царское Село, Петергоф, Стрельна и некоторые другие. Прочие местности нынешней С.-Петербургской епархии из старых и вновь завоеванных Петром Великим в церковном отношении зависели от епископов новгородского, псковского и корельского. Финляндия с монастырями Валаамским (осн. не ранее XII в.) и Коневским (осн. 1396 г.) принадлежала к Новгородской епархии, город Гдов и новозавоёванная Нарва – к Псковской, в Кексгольме был свой епископ Аарон, именовавшийся Корельским и Ладожским.⁵¹² Следовательно, даже не вся территория, бывшая в управлении архимандрита Феодосия, вошла в состав новой Синодальной области.

В 1723 г. 28 июня Аарон, епископ корельский удалился на обещание в Нилову пустынь. Город Кексгольм остался «ни под чьим владением». По этому случаю Феодосий, епископ новгородский, возбудил ходатайство о приписке к его епархии г. Кексгольма, т.е. Корели с уездом, ссылаясь на то, что эта область духовным и прочим правлением была под его, Феодосия, епископской дирекцией и под ведением Новгородского Разряда. В виду отдаленности Кексгольма от Новгорода Св. Синод нашел (2 окт. 1723 г.) более приличным приписать его в ведомство С.-Петербургской Тиунской Конторы. Впрочем, с возвращением Аарона на Корельскую кафедру (в ноябре 1727 г.) Корелия, начала 1728 г., снова подчинена ем, а Ладога оставалась за новгородским архиереем.⁵¹³ С.-Петербургская Синодальная область, продолжая заселяться, развивалась в церковном отношении. Быстрее всего рос Петербург, в 1725 г. в нем насчитывалось до 75 000 жителей всех сословий и наций. Города и уезды области более и более заселялись русскими, с которыми смешивались исконные обитатели и шведские поселенцы Ингерманландии – финны, ижорцы, немцы и др. Появлялись новые поселения. Вместе с увеличением православного населения в городах и селах строились новые храмы, а храмы, построенные ранее, улучшались.⁵¹⁴

Охтенские поселенцы, прибывшие в 1721–1723 году из Архангельской, Вологодской и других губерний, до 400 семейств, привезли с собой, по преданию, своего попа Ермия. Вместе с постройкой себе изб они переделали в храм деревянную часовню. Храм был освящен в 1725 г. во имя св. Иосифа Обручника и древодела. Св. Иосиф сделался покровителем охтенцев, преимущественно плотников, занимавшихся постройкой деревянных кораблей и галер. Особенно много построено церквей в самом Петербурге; к концу первой четверти XVIII в. там их насчитывалось до 24, в том числе четыре соборных, пять домовых, одна придворная, остальные приходские и полковые. С 1726 г. на Петербургском острове в Колтовской построена первая деревянная церковь во имя Преображения; в 1728 г. часовня в Адмиралтейской слободе перестроена в Вознесенскую церковь с приделом в честь Иоанна Воина. В Карповке, в вотчине Феофана Прокоповича, построена церковь, где заведено было хорошее пение, привлекавшее народ. В 1725 г. закончена постройкой Петропавловская церковь при заводах в Сестрорецке. С разрешения церковной власти ежегодно строились храмы в городах и уездах Петербургской области на разных пунктах. Тиунская и изба насчитывала 83 церкви, подчиненные ей.⁵¹⁵

За время управления С.-Петербургской Синодальной областью Духовного Правления с 1730 года продолжалась постройка новых храмов, перестройка и перенесение на новые места и прикрытие некоторых старых церквей. В 1730 г. возбуждено ходатайство о перестройке Ильинской часовни на Петербургском острове в церковь Введения Пресв. Богородицы и возобновлена Рождество- Богородицкая церковь; тогда же застроена каменная церковь на Моховой улице во имя Симеона и Анны, вместо деревянной; в 1731 г. в артиллерийских слободах построена церковь во имя преп. Сергия, ныне всей артиллерии Сергиевский собор; в 1737 г. построена была Рождество-Богородицкая церковь – у Невского проспекта, пройдя зеленый мост через Мойку – ныне Казанский собор, куда сама императрица Анна Иоанновна перенесла Казанскую икону Божией Матери, взятую во дворец из Троицкого собора. За это время особенно много увеличилось число петербургских домовых церквей. Храмы строились также в новоприобретенных городах с их уездами. Между прочим, в Выборгском уезде в с. Сретенском разрешено вместо старой церкви построить новую. Всех православных церквей по С.-Петербургской Синодальной области к началу 40-х годов XVIII в. насчитывалось более 100.⁵¹⁶ В епархиально-административном отношении область разделялась на пять округов: С.-Петербург с уездными церквами, бывший в непосредственном ведении Духовного Правления и четыре заказа: Кронштадтский, Выборгский, Шлиссельбургский и Ямбурский с Копорским. С 1735 г. заказчики духовных дел имели свои печати. Все они подчинялись Петербургскому Духовному Правлению, состоявшему из правления и повытья, а вместе с ним находились под главным управлением Св. Синода.⁵¹⁷

В стройном управлении Синодальной областью во вновь завоеванном крае всегда чувствовался один существенный недостаток; при нем не доставало епархиального епископа, который лично мог возглавлять епархиальное управление на окраине, требовавшей личного архипастырского руководства. Епархиальный архиерей легче мог следить за развитием религиозно-нравственной жизни православной паствы, жившей совместно с иноверцами – немцами протестантами и католиками инородцами финского племени. Само правительство давно сознавало, что для С.-Петербурга и прилегающих к нему уездов новозавоеванных городов необходим особый архиерей. 13 сентября 1727 г. синодальный обер-прокурор Баскаков докладывал Св. Синоду, что в бытность его в Верховном Тайном Совете обер-секретарь Совета Маслов объявил ему приказ Совета, чтобы в Петербурге и в прочих завоеванных городах и уездах, присутствующих к Петербургу и находящихся под синодским ведомством, священников с причетниками ведать и всякое благочиние над ними наблюдать собственно преосвященному Игнатию, митрополиту Коломенскому и Каширскому. По поводу этого предложения Св. Синод долго рассуждал и в конце концов постановил: «требовать о том в Синод письменного указа (от Т. Совета) с таким повелением, чтобы оных священнослужителей ведать ему, преосвященному Игнатию митрополиту, не токмо надзиранием во благочинии, но и всяким правлением оные к С.-Петербургу прилежащие города и уезды содержат так, как и прочие архиереи епархии свои ведают».⁵¹⁸ Таким запросом члены Синода надолго уклонились от положительного решения серьезного предложения, но не похоронили его. 22 августа 1731 г. сама императрица Анна Иоанновна в новопостроенном Аннингофе объявила синодальным членам – Феофану Прокоповичу, архиепископу новгородскому, и Леониду, архиепископу сарскому, чтобы «в Петербурге учинить настоящего архиерея». На объявление Ее Величества синодальные члены донесли, что о бытии в Петербурге настоящему архиерею и у Синода было рассуждение. Только сразу слишком трудно решить вопрос, «на каком тому архиерею на пропитание его с служителями содержании быть», проще – откуда взять средства для содержания самостоятельной Петербургской архиерейской кафедры. О том, по мнению членов Синода, «рассуждению надлежит быть довольному».⁵¹⁹ Когда рассуждали об этом в Синоде, и рассуждали-ли, мы не знаем , только вопрос об открытии самостоятельной Петербургской епархии затянулся еще более, чем на десять лет. Десяти лет было слишком довольно для обсуждения даже более сложного дела, чем назначение самостоятельного епископа в область, вполне определившуюся в территориальном отношении и с вполне организованным управлением. Главная причина задержки положительного решения вопроса заключалась, несомненно, в том, что Св. Синоду не хотелось поступаться средствами, которые с новой Синодальной области и с тамошних вотчин, бывших в синодальной команде, полностью шли на содержание Св. Синода. Нет сомнения, что собирание в продолжение почти всего 1731 года подробных сведений о количестве церквей, духовенства и приходских дворов в Петербурге и во вновь завоеванных городах и уездах стоит в связи с проектом о назначении в Петербург самостоятельного епархиального архиерея. Из поданных сведений видно, что к 1732-му году в Петербургской Синодальной области было 9 соборов с 8 приделами и 69 церквей, священнослужительских дворов – 117, церковнических – 79, приходских – 11 455. Этих сведений оказалось недостаточно. 29 ноября 1731 г. Св. Синод потребовал дополнительных сведений о числе причтов при каждой церкви, о жаловании духовенству, о церковных угодьях и землях, о засеянном хлебе и проч. Любопытно, что священник Богоявленской кронштадтской церкви Савва Бычковский сначала не подавал ведомости и говорил, что Св. Синода он не боится и не слушает, а слушает только конторы над Портом; посланному за ведомостями он говорил: «поди де ты отселя цел, покаместь не забит, велю де взять матросом и бить до смерти!» За свою храбрость поп Савва угодил к допросу в Духовное Правление и попал под арест до указу.⁵²⁰

Почти все храмы, по ведомости 1731 г., существовали при образовании С.-Петербургской области, но их, конечно, было мало для самостоятельной столичной архиерейской кафедры. Правда, что рядом с Петербургской областью была огромная Новгородская епархия, управляемая Феофаном Прокоповичем, но это обстоятельство, по нашему мнению, только мешало делу. С уверенностью можно сказать, что архиепископ Феофан, в звании первоприсутствующего Св. Синода, в интересах своей кафедры, не сочувствовал открытию самостоятельной Петербургской епархии, к которой естественно должна была отойти часть его Новгородской области. И без того для Феофана было лишением отнятие у Новгородской кафедры Александро-Невского монастыря. Заняв Новгородскую кафедру после Феодосия (1725 г. 25 июня), Ф. Прокопович жил на новгородском Карповском подворье и не считался архимандритом Александро-Невского монастыря, поставленного выше всех тогдашних русских монастырей, с 1725 г. сделавшегося ставропигиальным, т. е. подчиненным Св. Синоду.⁵²¹ Св. Синод, в его делом, распоряжаясь всеми доходами с Петербургской области, мог поддерживать новгородского владыку оттягивать дело об открытии самостоятельной Петербургской епархии. Мы уже знаем, как он, в лице видного своего члена Леонида архиепископа Крутицкого (сарского), ответил на предложение Императрицы Анны Иоанновны. Синодальные члены не скрыли, что по вопросу об изыскании средств содержания новой кафедры должно быть «рассуждению довольному».

Между тем нужда в самостоятельном епископе для Петербургского края не только не ослабевала, но даже усиливалась. Еще в 1722 – 1723 гг. Синод через Тиунскую Контору узнал, что множество священников и дьяконов, поставленных разными архиереями в его новую область, не имели ставленых грамот, а церковники новоявленных памятей.⁵²² При таких порядках около самого Синода возможно было самозванство священно-церковнослужителей, а поступок попа Бычковского, не признававшего власти Синода, неудивителен. Власть Синода мало чувствовалась в Петербургской области, особенно тогда, когда он выезжал в Москву. А это с 1721 г. случалось очень часто. Бывали случаи, когда Синод жил в Москве очень долго. Так, отправившись в Москву в начале 1728 г. на коронацию Петра II, он пробыл там до начала 1732 г.⁵²³ Но и при бытности Св. Синода в Петербурге самые несложные епископские дела по области, за неимением своего епархиального епископа, требовали особых рассуждений. Чтобы освятить храм, поставить клирика, совершить богослужение в день храмового праздника, Св. Синоду всякий раз приходилось рассуждать и писать, а священно-церковнослужителям обращаться к кому-либо из епископов, бывших в С.-Петербурге. Из всего этого возникали не только затруднения, но еще недоразумения. Разные епархиальные очередные архиереи, присутствовавшие в Синоде, нередко делали от себя распоряжения. Часто одно и тоже дело проходило через множество инстанций и все-таки оставалось неоконченным. Так, например, прошение об определении на священническое или дьяконическое место поступало в Духовное Правление, решение к нему полагал Синод, букварю и катехизису этот ставленник обучался у иеромонаха Арсения Мациевича, бывшего экзаменатором при новгородском архиепископе, исповедовался у духовника вологодского епископа Пимена, ставленую присягу давал в Троицком соборе, рукоположение принимал от воронежского еписк. Иоакима, священнослужению и требам учился у кого-либо из заказчиков и все-таки поступал на место без ставленой грамоты. Многие получили ставленые грамоты уже после, от С.-Петербургских епископов, по особым просьбам и справкам.⁵²⁴

Ко всему сказанному необходимо прибавить, что миссионерское дело в Петербургском крае требовало организации и руководителя, каковым мог быть епархиальный архиерей. Для Св. Синода по его области немало было дел об иноверцах. Особенно много лютеран изъявляло желание принять православие. Просьбы о принятии православия иноверцами и инородцами поступали не только от жителей Петербурга, но также из далеких мест, например, Ревеля, Риги и др. Архив С.-Петербургской духовной Консистории с 1721 по 1730 год почти наполовину наполнен делами о присоединении лютеран. С другой стороны, католики и лютеране, поставив себя в выгодные условия, постепенно упрочивали свое положение и продолжали вести интриги как между собой, так и против православной церкви, и успевали в последнем.⁵²⁵ Помимо всего сказанного нужно еще иметь в виду, что Петербургский край и шведский рубеж давно сделались прибежищем раскольников. При Петре эти места стали пополняться также недовольными реформой. Раскольники могли чувствовать себя довольно спокойно в Петербургской области, когда энергия правительства против раскола ослабела. Феодосий Яновский, в бытность архиепископом новгородским, не без оснований называл царский кабинет «прибежищем и заступлением раскольщиков». Кроме того, в новой Синодальной области встречалось немало бродячего люда из духовного чина, да и наличный состав тамошнего приходского духовенства в своем целом не стоял на высоте пастырского призвания; проповеди от него не было слышно. Народные массы, не исключая высших классов, не отличились христианскими добродетелями, напротив уклонялись от них.

Нельзя, наконец, не указать на то, что даже в самом Петербурге в знатные храмовые праздники по церквам не было архиерейского служения и проповеди, Синод это видел и считал ненормальным явлением. Поэтому он 8-го июля 1741 г. «для лучшего церковного благочиния», после особого рассуждения, приказал через Духовное Правление всем петербургским священникам в знатные храмовые праздники заранее просить архиереев служить в их церквах, а для сказывания проповедей приглашать желающих.⁵²⁶ Синодальное предложение не могло не затруднять приходского духовенства.

По всему видно, что сам Синод все более и более убеждался в необходимости учреждения самостоятельной архиерейской кафедры в своей Петербургской области, но не решался этого сделать, пока не получил именного указа об открытии самостоятельной Петербургской епархии.

Именным указом Св. Синоду от 1 сентября 1742 года открыта «особливая» Санкт-Петербургская епархия.⁵²⁷ На новую кафедру тогда же назначен «собственный» архиерей епископ черниговский Никодим с титулом епископа С.-Петербургского и Шлютельбургского; ему же велено быть архимандритом Александро-Невского монастыря и жить там.⁵²⁸ При учреждении самостоятельной епископской кафедры в Петербурге состав и пределы С.-Петербургской епархии остались без всякого изменения, сравнительно с пределами области, бывшей в ведении Св. Синода: она состояла из двух провинций – С.-Петербургской и Выборгской. С.-Петербургскую провинцию составляли С.-Петербург с 45 церквами, в том числе 29 приходских храмов; в его уезде, в ближних приморских местах и селах – 15 цер., Кронштадт с заказом – 6 цер., Шлиссельбург с 1 прих. церковью, кроме собора, в уезде – 5 цер., Ямбург с 1 прих. церковью кроме собора, в уезде – 5 цер., Копорье – с собором и 2 приход, церквами, в уезде – 13 цер. В Выборгской провинции было две церкви: собор в г. Выборге и церковь в селе Сретенском. Всего приходских церквей в С.-Петербургской и Выборгской провинциях было – 95, а с соборами и домовыми церквами (21) – 116 храмов.

Кроме названных городов и церквей к С.-Петербургской епархии принадлежал Пречистенский Имоченецский погост Олонецкого уезда. В Шведской Корелии в Либелецком погосте образовывался православный приход. В 1738 году, по просьбе шведского посланника в Петербурге, туда назначен православный священник Софронов. Либелецкий приход входил в состав С.-Петербургской области, а затем епархии, но вследствие возникшей войны с Швецией он не сразу получил надлежащее устройство, так как тамошняя приходская церковь в военное время была разорена и разрыта. В церковно-административном отношении С.-Петербургская епархия при Никодиме разделялась по-прежнему на 5 округов, причем С.-Петербург с уездом и Копорье с уездом состояли в непосредственном ведении С.-Петербургской Консистории,⁵²⁹ заменившей собой прикрытое 27 сентября 1742 г., Духовное Правление.⁵³⁰

Вскоре после образования Петербургской епархии её пределы расширились вследствие новых русских завоеваний в Финляндии при Елизавете Петровне. До Абоского договора, 16 июня 1743 года, состоявшегося после поражения Швеции, к Петербургской епархии принадлежала незначительная часть Финляндии, составлявшая Выборгскую провинцию. По Абоскому договору Швеция уступила России значительную часть Финляндии, границей которой к юго-западу была поставлена река Кюммене. От верховьев р. Кюммене русская граница новоприобретенной волости шла почти прямой линией на г. Нейшлот, приписанный к Новгородской епархии. Севернее Нейшлота она в направлении к северо-востоку сливалась с границей завоеваний Петра. В новой области были города Фридрихсгам, Нейшлот с большими уездами и множеством погостов и деревень. По указу 16 января 1744 г. вместо Выборгской провинции учреждена Выборгская губерния в составе двух провинций – новозавоеванной Кюмменогорской с городами Вильманстрадтом, Фридрихсгамом и Нейшлотом и Кексгольмской с городом и уездом этого имени.⁵³¹

На первых порах только южная часть вновь образованной губернии, по церковным делам, вошла в состав С.-Петербургской епархии, будучи приписана к Выборгскому заказу. Увеличив территорию епархии к северо-западу, новые места мало увеличили число церквей в ней. В Финляндии в состав Выборгского заказа окончательно поступила в 1743г. только одна церковь – Либелицком-Иломанском погосте, освященная в 1744 г. во имя Св. Николая с пределом св. пророка Илии. Приход состоял из четырех погостов: Либелицкого, Иломанского, Кидецкого и Тогмозерского; в нем насчитывалось 115 венцов, т. е. семейств – муж, жена и дети их.

При завоевании Фридрихсгама в нем существовала временная походная церковь греческого исповедания для тамошнего гарнизона и российского народа.⁵³² Вскоре эта временная церковь была заменена постоянной полковой церковью, которую считают первой фридрихсгамской церковью. Постоянная фридрихсгамская Петропавловская полковая церковь построена по царскому указу и распоряжению Св. Синода от 15 февраля 1745 года, вследствие доношения выборгской гарнизонной канцелярии, и тогда же поступила в ведение Петербургской консистории.⁵³³ Служба в ней началась только с 1749 г. «с превеликой нуждой», так как церковь была «мизерная», деревянная, забранная в столбы досками. Народ во время богослужения стоял наружи. В 1751 г. в церкви, похожей на старый сарай, было опасно служить. В 1759 г., после настойчивых просьб Военной Коллегии, Правительст. Сенат определил построить новую деревянную церковь в Фридрихсгаме во имя ап. Петра и Павла, ассигновав на это 2296 р. 23¹/₂ коп.⁵³⁴

Таким образом, во всей Финляндии теперь имелось уже четыре церкви – в Выборге, Фридрихсгаме, в с. Сретенском и в погосте Либерском, или, как ныне, он именуется. Либелецком.

В первые годы существования самостоятельной Петербургской епархии в ней прибавилось мало церквей, построенных совершенно вновь. Большинство вновь построенных церквей возникали на месте прежних ветхих деревянных, временных или погоревших. Из совершенно новых церквей, начатых постройкой во время управления епархией преосвящ. Никодима, в самом Петербурге нужно отметить каменную Преображенскую церковь (ныне собор всей гвардии) с приделами – один во имя преп. Сергия Радонежского, другой во имя священных Климента Римского и Петра Александрийского. Церковь строилась с 1743 г. в слободе лейб-гвардии Преображенского полка на месте гренадерской съезжей, где Елизавета Петровна в первый раз объявила свое намерение занять родительский престол. Императрица Елизавета Петровна взошла на престол 25 ноября 1741 г. в день празднования свв. Климента Римского и Петра Александрийского, почему один из приделов Преображенской церкви посвящен этим святым.

Из провинциальных церквей по указу Синода 1742 г. разрешено было построить новую церковь во имя ап. Андрея Первозванного в г. Кронштадте – вместо ветхой деревянной, место которой взято было под устройство канала. В Шлиссельбургском уезде в 1742 г. освящена Успенская церковь в с. Лукинском, в вотчине господ Арцыбашевых; в 1745 г. в Копорском уезде начата постройкой церковь во имя вмч. Екатерины и. приделом в честь св. Захарии и Елизаветы в вотчине графа Скавронского – в Славянской мызе. Очевидно, эта церковь имела ближайшее отношение к памяти Императрицы Екатерины I, урожденной Скавронской.⁵³⁵ В 1746 г. при 90 церквах С.-Петербургской епархии служили 126 священников.⁵³⁶

Что касается монастырей С.-Петербургской епархии, то в это время в ней, как и раньше, был собственно один монастырь – Александро-Невский, подчиненный преосвященному епископу Никодиму при возведении его на столичную кафедру. До этого времени Александро-Невским архимандритом с 1735 г. был Стефан (Калиновский), удержавший это звание по назначении его епископом в Псков (1739 г. 17 января). При монастыре существовала своя канцелярия, с которой петербургская дух. консистория сносилась промемориями, как равное ей учреждение. Кроме Александро-Невского монастыря под ведомством преосв. Никодима состояли две пустыни, находившиеся в пределах Новгородской епархии, именно – Новоладожская Николаевская (сущ. XV в.) и Старорусская Кречевская (сущ. ХV в.), приписанные к Александро-Невскому монастырю. Обе пустыни ведались в Александро-Невской Канцелярии. По-видимому, Александро-Невский монастырь, после учреждения С.-Петербургской епархии, хотя вошел в её состав и подчинен был епископу Никодиму, но удержал некоторую самостоятельность и находился вне зависимости от местной консистории. Троице-Сергиева пустынь, близ Петербурга, после смерти своего основателя архим. Варлаама, пришла в упадок; она уже называлась просто церковью преп. Сергия Радонежского чудотворца, что на приморском месте Троицко-Сергиева (т. е. московского) монастыря. Троицко-Сергиева пустынь, по-прежнему, принадлежала к Московской Сергиевой лавре, но все общие указы и распоряжения доходили до нее от С.-Петербургской епископской власти. Такое полузависимое положение пустыни от Петербургской кафедры подтверждено было именным указом от 8-го июня 1744 г. во время управления Московской Троице-Сергиевой Лаврой архимандрита Арсения Могилянского.

Елизавета Петровна, вскоре по восшествии на престол, пожелала устроить в Петербурге первую женскую обитель с именем Новодевичьего Воскресенского монастыря, с той, будто бы, целью, чтобы, передав бремя правления избранному ей наследнику, самой удалиться от мира. Местом этой обители императрица избрала свой загородный Смольный дворец на левом берегу р. Невы, поставленный на месте обширного смольного двора, устроенного еще Петром. Осуществление обширного плана было поручено знаменитому итальянскому архитектору-художнику Растрелли. Грандиозный план монастыря с собором в центре его был готов. Подготовительные работы начались с 1744 г., но закладка монастыря, точнее собора, состоялась 30 октября 1748 г. Начавшаяся с 1756 г. семилетняя война с Пруссией помешала закончить работы по постройке величественного собора, готового в 1757 г. только вчерне. Однако женский монастырь в готовых строениях успели открыть с именем – Смольного. Воскренский собор был окончательно отстроен при Импер. Николае Павловиче. Освященный 20 июля 1835 г., он, в память почившей Императрицы Марии Феодоровны, покровительницы учащегося юношества, наименован собором всех учебных заведений.⁵³⁷

Все другие монастыри, находящиеся ныне в Петербургской и Финляндской (с 1892 г.) епархиях: – Валаамский, Рождественский, Коневский, Черменецкий, Иоанно-Богословский, Посолотин, Староладожские мужские: Николаевский Иоанно-Предтеченский и женские: староладожский Успенский, Введенский Островский в Новоладожском уезде и др. принадлежали к Новогородской и Псковской епархиям, которые обнимали С.-Петербургскую епархию с северо-востока, востока, юга и юго-запада. Только западная финляндская граница не примыкала к этим епархиям.

Составители историко-статистических сведений о С.-Петербургской епархии положительно высказались, что Св. Синод вновь образовавшуюся Выборгскую губернию, состоявшую из двух провинций – Кюмменгорской и Кексгольмской, причислил к С.-Петербургской епархии. На самом деле не только Кексгольмская провинция, всегда состоявшая в Новгородской епархии, но и Кюмменгорская с городами Фридрихсгамом, Вильманстрадтом и Нейшлотом далеко не вся вошла в состав С.-Петербургской епархии, хотя ей естественнее всего было быть в новой епархии. Так думали светские и военные власти. Дело выяснилось при требовании священника в крепость Нейшлот в 1751 г. В Нейшлоте было много православных, особенно среди гарнизона. Поэтому там ощущалась нужда в православном священнике. Выборгская гарнизонная канцелярия просила С.-Петербургскую консисторию перевести в Нейшлот выборгского священника Александра Иванова. Тут-то и оказалось, что Нейшлотская крепость состояла в Новгородской епархии и подлежала ближайшему ведению кексгольмского соборного священника Никифора Григорьева. В 1754 году Новгородская Консистория прислала в Нейшлот священника Григория Яковлева. Тогда же Военная Коллегия стала настойчиво требовать у Сената денежной ассигновки на перестройку каменной нейшлотской кирхи в православную церковь. Сенат только в 1759 г. ассигновал на это дело 541 р. 66 коп.⁵³⁸ В это время Нейшлот и Вильманстрадт с Фридрихсгамом состояли уже в С.-Петербургской епархии. Таким образом, Кюмменогорская провинция полностью вошла в столичную епархию⁵³⁹ значительно позже образования Выборгской губернии. Территория и границы С.-Петербургской епархии, после присоединения к ней Кюмменогорской провинции, установились ненадолго. В начале 60-х гг. XVIII в. произошло общее изменение территорий русских епархий.

* * *

Город Кексгольм, стоявший на северо-западном берегу Ладожского озера, являлся пограничным городом Новгородской епархии с С.-Петербургской в пределах Корелии, и вместе с Каргополем, Олонцом и др. считался одним из отдаленнейших новгородских епархиальных городов.⁵⁴⁰ Как город, так и уезд, бывшие в ведении корельского епископа – викария новгородского, 17 декабря 1731 г. навсегда присоединены к Новгородской епархии.⁵⁴¹ Но только через год указом от 23 декабря 1732 г. Феофану Прокоповичу вменено было в обязанность «обретающиеся в том городе Кексгольме и уездные церкви Божии и в них имеющуюся всякого знания церковную утварь осмотреть и описать».⁵⁴² Приписка коренной области самостоятельного корельского епископа к Новгородской епархии произошла после вторичного ухода на покой епископа Аарона (1 июля 1731 г.) до назначения коадъютором новгородскому архиерею Иосифа архиепископа самебельского и цыркольского (15 мая 1734 г.),⁵⁴³ выехавшего из Грузии в 1731 г. Иосиф не был ни епископом корельским и ладожским, как Аарон, ни ладожским, как Иоиль и Иоаким, переведенный викарием из самостоятельных астраханских епископов 23 июня 1723 г. после первого отречения от кафедры Аарона. Иосиф именовался «преосвященный архиепископ Юрьева монастыря архимандрит». Ему не было предоставлено никаких прав по епархиальному управлению. Даже власть его над Юрьевым монастырем была неполной. С назначением Иосифа коадъютором новгородскому архиерею, Корельское викариатство как-бы прикрывалось, но ненадолго. При архиепископе новгородском Амвросии Юшкевиче (1740 – 1745 г) о нем не раз поднимался вопрос и не безрезультатно. 8 января 1742 года императрица Елизавета Петровна подписала указ о бытии Маркеллу Родышевскому, ректору Новгородской семинарии, епископом корельским и ладожским, архимандритом Юрьева монастыря, викарием Новгородской епархии. Его полномочия ограничивались хиротонисанием ставленников. 29 ноября того же 1742 г. еписк. Маркелл скончался,⁵⁴⁴ после чего впредь до 1758 г. у новгородского архиерея не было викария. Из того, что только через год после присоединения Кексгольма к Новгородской епархии Феофан Прокопович, и то по особому указу, принял в непосредственное ведение кексгольмские церкви, можно заключать, что по отдаленности своей город Кексгольм с уездом не представлялся особенно желательным приобретением для новгородских владык, а по занимаемой им территории он не был слишком заметным расширением границ Новгородской епархии, раскидывавшейся на огромнейшем пространстве русского северо-запада. В конце 30-х годов XVIII в. Новгородская епархия простиралась в одну сторону на 1000 вер., в другую на 600, в третью на 400 и в четвертую на 300; только некоторые города отстояли от епархиального центра на 200 и 100 верст.⁵⁴⁵ Самыми отдаленными пунктами были места в северной части епархии, где давно образовались обширнейшие Каргопольский и Олонецкий уезды. Не меньше был Городецкий уезд Вотской пятины. Город Торжок стоял также не близко к Новгороду, оттягивая новгородскую епархиальную территорию к юго-востоку до среднего течения р. Тверцы. Как раньше, так и теперь Новгородская епархия считалась одной из самых обширных, если только не самой обширной. С ней могла сравниваться только Московская епархия.⁵⁴⁶ При обширности территории Новгородская епархия к концу 30-х годов XVIII в. имела 1300 храмов при 90 432 дворах, в которых жило 437 434 душ муж. п. и 403 903 душ. ж. п. В этом отношении она уступала только Синодальной, бывшей Патриаршей, области.⁵⁴⁷ Число новгородских монастырей оставалось по-прежнему очень значительным (около 130). В половине 30-х годов XVIII в. приходских и монастырских церквей в ней насчитывалось 1443,⁵⁴⁸ почти тоже – в 1742 г.

* * *

Соседняя с С.-Петербургской и Новгородской епархиями Псковская епархия оставалась в прежних границах. Правда еще в 1729 году из нее слышался голос об «умалении епархии». Но эти «умаления», видимо, относились не к пределам епархии, а к недостатку священников в ней.⁵⁴⁹ Тут, конечно, не имелись в виду рижские церкви, бывшие в ведении иеромонаха Маркелла Родышевского, управлявшего ими по поручению местоблюстителя патриаршего престола м. Стефана Яворского. Еще 12 марта 1725 г. Екатерина I указала «новозавоеванный город Ригу с принадлежащим к ней уездом для лучшего во всяких духовному правительству подлежащих делах смотрения» приписать к Псковской епархии. В соборную Петропавловскую рижскую церковь протопресвитером назначен протопресвитер петербургской Успенской церкви Симеон Ермаковский. Ему поручено ближайшее ведение духовных дел в Риге. В недоуменных случаях он обязывался обращаться к своему епархиальному псковскому епископу и исполнять все его распоряжения. В отсутствие епископа ему предоставлено право сноситься с Синодом.⁵⁵⁰ Таким образом, пределы Псковской епархии с 1725 года росли, а не умалялись. Дальнейший рост их объясняется военным положением окраины и приливом русских людей в Прибалтийский край. В связи с этим началась постройка православных храмов в эстляндских, лифляндских и курляндских городах. В 1747 году возникло дело о постройке православной Николаевской церкви в г. Аренсбурге на острове Эзеле, где жило достаточно православных, а именно – рота солдат ревельского гарнизона, команда Перновского гарнизона, 14 купцов, несколько дворовых крестьян, переводчик при канцелярии. Все они испытывали крайнюю нужду в своем храме и священнике. Ближайшими храмами к ним были храмы в Пернове и Ревеле в 30 – 40 верст. В силу необходимости им приходилось крестить в лютеранских церквах, а погребать без церковной церемонии возле лютеранской кирхи. Небольшая деревянная церковь скоро была готова и к ней в священники переведен псковский дьякон Симеон Иванов. К 1759 г. церковь обветшала; ее требовалось возобновить.⁵⁵¹ 5-го апреля 1750 года Св. Синод передал в ведомство Псковского епископа дворцовую Митавскую церковь во имя преп. Симеона Богоприимца и св. Анны Пророчицы, построенную в 1736 г. и возобновленную в 1749 г.⁵⁵² Вместе с г. Ревелем духовенство Ревельской эскадры было подчинено псковскому епископу.⁵⁵³

Следовательно, к половине XVIII в. к прежним псковским епархиальным городам прибавились три города: Рига, Аренсбург и Митава. С присоединением их к Псковской епархии, Рижский залив с островом Эзелем сделался естественной юго-западной границей ее. В новых границах Псковская епархия оказалась очень значительной, выдвинувшись за государственную границу в пределы Курляндии, где стоял г. Митава... Восточная граница с Новгородской епархией у нее осталась прежняя.

К концу 30-х гг. XVIII в. в Псковской епархии насчитывалось 198 храмов, из них 184 в 5 городах Новгородской губернии (Псков, Изборск, Гдов, Остров с пригородами и Опочка с пригородами) и 14 в пяти городах Рижской губернии (Лифляндии?) (Рига, Ревель, Дерпт, Пернов, Нарва с Иван-городом).⁵⁵⁴

Число монастырей сравнительно с количеством церквей было даже очень значительным, а именно – 28 мужских и 15 женских. По числу монастырей Псковская епархия уступала немногим – Синодальной области, Новгородской, Вологодской, Казанской и некоторым другим епархиям.⁵⁵⁵

Что касается попытки назначения викария в Псковскую епархию, в лице епископа Варлаама (1723 г.), то это назначение вызывалось не обширностью епархии, а положением Феофана Прокоповича, архиепископа Псковского, как синодального вице-президента. При том же эту попытку нельзя назвать серьезным делом.⁵⁵⁶

* * *

Изменения территорий северо-западных русских окраинных епархий Новгородской и Псковской к концу первой половины ХИШ в. стоит в зависимости с одной стороны от новых приобретений в Прибалтийском крае, Корелии и в Финляндии, с другой – от образования С.-Петербургской епархии на территории новой Синодальной области.

Изменение состава и территорий центральных и даже окраинных юго-восточных русских епархий в 40-х и 50-х годах XVIII в. находится в зависимости от распадения огромнейшей бывшей Патриаршей Московской области и образования на её территории нескольких новых епархий.

Раньше было сделано несколько общих замечаний об управлении бывшей Патриаршей областью, переименованной в Синодальную, и о том, что старая столица и патриаршая кафедра оставались без своего архиерея более сорока лет, так как местоблюститель патриаршего престола м. Стефан Яворский занимал Рязанскую кафедру. Последующие управители обширнейшей Московской Синодальной области в архиерейском сане также имели свои особые самостоятельные кафедры и епархии. Выходцы из Греции и Грузии – архиереи, которых Москва охотно принимала и кормила, иногда по несколько человек сразу, были только пособниками в посвящении ставленников и участниками в служении русским архиереям, временно управлявшим Московской областью в качестве председателей Московской Синодального правления Канцелярии и в Московской Дикастерии. Епископы, жившие при гробах государей для их поминовения, (архангельские) также не касались епархиальных дел, Кроме посвящения ставленников, получая особое жалование за свою специальную службу.⁵⁵⁷ При множестве архиереев Москва, по-прежнему, все еще оставалась без своего архиерея.

Высшее управление Московской Синодальной областью и теперь сосредоточивалось в непосредственном ведомстве Св. Синода, особенно когда он переезжал в Москву. В его отсутствие из Москвы в Московской Синодальной области впредь до 40-х годов XVIII в. с небольшими перерывами действовали два коллегиальных учреждения: Московская Синодального правления Канцелярия и Московская духовная Дикастерия (Консистория). Та и другая имели широкие полномочия, первая – преимущественно по общецерковному, вторая по епархиальному управлению в Московской Синодальной области. Полномочия их определялись особыми инструкциями. Московская Канцелярия, образованная в 1724 г. после первого отъезда Св. Синода из Москвы в Петербург (1723 г.), заняла, однако, высшее положение относительно Дикастерии равно и других московских учреждений синодального ведомства. 7 февраля 1727 года Канцелярия в Москве была упразднена и осталась одна Дикастерия с расширенными правами по управлению Синодальной областью. Впрочем, самостоятельное управление Дикастерии скоро прекратилось. С 1728 года до начала 1732 г. сам Синод в полном составе жил в Москве, переехав туда по случаю коронации Петра II. За это время он непосредственно ведал свою Московскую область. Собираясь в Петербург, в конце 1731 г. Синод восстановил Канцелярию в Москве с именем «Святейшего Правительствующего Синода в Москве». Московский Синод, возглавляемый синодальным членом Иоакимом архиепископом ростовским, действовал под наблюдением С.-Петербургского Синода. Хотя подобное разделение Св. Синода последовало в подражание Правительствующему Сенату, но оно вызывалось еще тем, что обширная Московская Синодальная область с её учреждениями не могла управляться, как обыкновенная епархия. Однако скоро Св. Синод, как будто, понял, что Москве в отдельном Синоде дано слишком много. 1734 года 20 июля он восстановил свое единство, возобновив «Московского синодального правления Канцелярию». В следующем году 1 апреля вместо престарелого Иоакима ростовского во главе Канцелярии, а вместе с тем управляющим Московской Синодальной областью назначен Вениамин, епископ коломенский и каширский, стоявший у дел Канцелярии до 1739 г. После перевода его на Вятку (18 мая 1739 г.) во главе Канцелярии (29 июля 1739 г.) встал Митрофан епископ тверской. При нем в 1742 г., почти одновременно с указом об отбытии Св. Синода из Москвы после коронации Елизаветы Петровны, высочайше (1 декабря)⁵⁵⁸ повелено быть в Москве от Св. Правительствующего Синода Конторе (2 декабря) с тем, чтобы Контора управляла делами по инструкции, данной раньше Московской Канцелярии Синодального Правления. Первенствующим членом её был епископ Митрофан; при нем присутствовали в Конторе еще два члена архимандриты: Пахомий Высокопетровский и Иларион Саввинский.⁵⁵⁹

Синодальная Контора в Москве, существующая ныне, вскоре после своего открытия утратила характер епархиального учреждения, хотя явилась взамен Канцелярии Московского Синодального Правления, близко стоявшего к московскому епархиальному управлению, особенно после восстановления в 1732 г., имея в подчинении себе духовную Дикастерию с синодальными приказами административного и экономического характера.

При самом открытии Канцелярия занимала положение высшего центрального учреждения для дел Синодальной области и поступивших в нее по особым синодальным распоряжениям. Ее епархиальные права развивались постепенно. Московская духовная Дикастерия или Консистория, наоборот, всегда носила характер епархиального учреждения и ближайшим образом ведала епархиальные дела в и Московской Синодальной области – о построении и освящении церквей, назначении священников и дьяков, о пострижении в монашество, брачные дела и пр. Во главе ее, как известно, с 3 марта 1722 г. стоял Леонид епископ крутицкий (сарский и подонский), являясь епархиальным управителем в Московской Синодальной области, по поручению Св. Синода. С прикрытием в 1724 г. 20 мая Приказа церковных дел в ведомство Дикастерии поступили дела об исповедовавшихся и причащавшихся, по нарядам в крестные ходы московского духовенства, по церковному благочинию в Москве, по выбору поповских старост и т. п. Особенно права и полномочия Дикастерии расширились после прикрытия Канцелярии. С восстановлением Канцелярии с правами по епархиальному управлению ведомство духовной Дикастерии сократилось. Во время заведывания Синодальной областью преосвященных Иоакима ростовского, Вениамина коломенского и Митрофана тверского, Дикастерия не имела прежнего значения, обратившись в вспомогательное учреждение для Канцелярии. Такой характер она носила до полного отделения её от Московской Конторы.⁵⁶⁰

Существование в Москве Канцелярии и Дикастерии с их перепутанными ведомствами и изменчивыми отношениями едва-ли способствовало упорядочению епархиального управления в Синодальной области с её многочисленными вспомогательными учреждениями дисциплинарного, экономического и вотчинно – владельческого характера, имевшими ближайшее отношение к епархиальной жизни обширнейшей Синодальной области.⁵⁶¹ Сменные управители из архиереев, при всем желании, не в состоянии были надлежаще управлять Московской Синодальной областью, во-первых, потому, что на них возлагался непосильный труд, во-вторых, они все же не были самостоятельными. Н. Розанов, составитель капитального труда «История Московского Епархиального Управления», называет этих управителей чиновниками (I, стр. 12).

Можно указать несколько причин, почему в Москву не назначали самостоятельного архиерея. Первая из них, по нашему мнению, заключалась в том, что Св. Синод, удерживая управление Московской, бывшей Патриаршей, областью, как бы, сохранял за собой высокие права патриарха; во-вторых, сборы с Патриаршей области шли на содержание Св. Синода; с открытием Московской епархии средства Св. Синода должны были сократиться. Немаловажной причиной замедления открытия Московской епархии была невнимательность светского правительства к упорядочению церковной жизни при ближайших преемниках Петра I до императрицы Елизаветы Петровны. Пора временщиков иностранцев, во главе с Бироном, Остерманом и др., вообще печально отражалась на русской церковной жизни. Временщики и их приближенные, живя роскошно, нередко пользовались церковными средствами, которые главным образом доставляла бывшая Патриаршая область с ее Казенным и Дворцовым приказами. Как известно, в борьбу политических партий и временщиков втянулись члены Св. Синода (Феофан Прокопович, Георгий Дашков, Лев Юрлов, Феофилакт Лопатинский и др.). При этой борьбе было не до открытия Московской епархии, которая могла выдвинуть сильную личность с претензиями на патриаршество, что и говорили про Георгия Дашкова, Феофилакта Лопатинского, Питирима нижегородского и даже царского духовника архимандрита Троице-Сергиевой Лавры Варлаама.⁵⁶² Можно указать и другие причины, почему для упорядочения Московской церковной и епархиальной жизни принимались разные полумеры и вопрос об открытии самостоятельной Московской епархии все откладывался, пока не вступила на престол дочь Петра – Елизавета, когда патриаршество со всеми его учреждениями уже отходило в область преданий, или было только мечтой старорусских людей. Забота о сохранении бывшей Патриаршей области в её целости утрачивались.

В конце царствования Анны Иоанновны стали собирать статистические сведения об епархиях и архиереях, 25 апреля 1740 г. Кабинет Его Императорского Величества потребовал от Св. Синода немедленно доставить сведения о числе архиереев и о том, в каких епархиях они имеются. Оказалось, что во всех русских епархиях, кроме Белорусской, 22 архиерея; вакантной оставалась Новгородская кафедра. Доставленных сведений оказалось недостаточно. На следующий день из Кабинета последовал запрос: сколько в числе архиереев должно быть архиепископов и епископов. 30 апреля из Синода подана ведомость, причем на справку выведены разные грамоты, начиная с грамоты об учреждении патриаршества, которыми на Руси, кроме патриарха, открывалось несколько митрополий, архиепископий и менее всего епископств. Но там, где раньше были митрополиты, на лицо оказались в Киеве – архиепископ Рафаил, в Новгороде – нет, в Казани – Лука епископ, в Астрахани – Иларион епископ, в Тобольске – Антоний митрополит, в Ростове – Иоаким архиепископ, в Пскове – Стефан епископ – член Синода и архимандрит Александро-Невского монастыря, в Смоленске – Гедеон епископ, на Крутицах – Леонид архиепископ, в Нижнем Новгороде – Иоанн епископ, в Рязани – Алексий архиепископ, в Белгороде – Петр архиепископ, в Суздали – Симеон епископ; – там, где были архиепископы: в Чернигове – Никодим епископ, в Вологде – Амвросий епископ, член Синода (с 29 мая новгородский), в Твери – Митрофан епископ, в Коломне – Киприан епископ, член Синода, в Вятке – Вениамин епископ, в Архангельске – Савва епископ, в Устюге – Гавриил епископ; – где были епископы – налицо: в Воронеже – Иоанн епископ, в Переяславе – Арсений епископ, в Иркутске – Иннокентий епископ.⁵⁶³

Собирание сведений об архиереях и их титулах находится в связи с вопросом о степенях архиерейских кафедр и епархий. Этот вопрос после поднимался несколько раз.⁵⁶⁴ Но с другой стороны, при рассмотрении поданных ведомостей и приведенных исторических справок слишком бросалось в глаза, что Москва, где изначала были митрополиты, а с 1589 г. более ста лет главенствовал патриарх, сорок лет не было даже епископа.

Императрица Елизавета Петровна вскоре после восшествия на престол обратила внимание на эту ненормальность и на положение Москвы, поняв, что оставаться ей, далее без особого архиерея невозможно, по одному тому, что упорядочить епархиальную жизнь в бывшей Патриаршей области мог только свой самостоятельный архиерей.

Эта последняя мысль высказана в Именном указе Св. Синоду от 1-го сентября 1742 года об открытии Московской епархии. В нем писалось: «хотя в Регламенте духовном в третьей части в восьмом артикуле положено Святейшему Синоду все дела, которые к суду Патриаршу подлежали, управлять, между которыми делами обретаются монастыри и церкви в разных местах государства нашего обретающиеся, собственно патриаршей власти принадлежавшие, которые ныне называются Синодального ведомства. Но понеже усмотрели мы, что оные Синодального ведомства монастыри и церкви без собственного архиерея в церковных делах довольного надзирания над ними и исправления не имеют: того для повелеваем, чтобы иные Синодальной области церкви и монастыри управляемы были от собственного архиерея, к чему определяем ныне Иосифа Волчанского, епископа Белорусского, которому писаться архиепископом Московским и Владимирским, и быть особливой Московской епархии». Так, в первый день церковного года более сорока лет вдовствовавшая архиерейская кафедра первопрестольной Москвы снова получила самостоятельного архиерея, только не в лице патриарха, а лишь архиепископа. Через день, 3 сентября, Св. Синод в исполнение именного указа, делает определение о бытии Иосифу Волчанскому архиепископом московским, а преосвященному Никодиму епископом петербургским.⁵⁶⁵

Московскую и Владимирскую епархию тогда составила вся Московская Синодальная, бывшая Патриаршая, область с присоединенной к ней Тамбовской епархией, а именно: Москва – 266 цер., Московский уезд – 462 цер. и 46 городов с уездами:

I. Московской губернии: 1. Александровская слобода – 77 цер., 2. Лух – 23 ц., 3. Боровичи – 49 ц., 4. Верес – 40 ц., 5. Владимир – 201 ц., 6. Звенигород – 39 ц., 7. Малый Ярославец – 38 ц., 8. Оболенск – 26 ц., 9. Серпухов – 45 ц., 10. Переяславль-Залесский – 165 ц., 11. Гжацкая пристань – 22 ц., 12. Руза – 33 ц., 13. Калуга – 72 ц., 14. Алексин – 34 ц., 15. Кострома – 467 ц., 16. Кинешма – 20 ц., 17. Мядыня – 27 ц., 18. Дмитров – 130 ц., 19. Волоколамск – 13 ц., 20. Можайск – 18 ц., 21. Мосальск – 26 ц.

II. Белгородской губернии: 1. Ивановская десятина – 40 ц., 2. Рыльск – 90 ц., 3. Брянск – 99 ц., 4. Карачев – 62 ц., 5. Севск – 149 ц., 6. Трубчевск – 28 ц., 7. Путивль – 45 ц.

III. Воронежской губернии: 1. Тамбов – 129 ц., 2. Козлов – 103 ц., 3. Борисоглебск – 11 ц., 4. Темников – 29 ц., 5. Белополье – 27 ц., 6. Добрый – 29 ц., 7. Керенск – 66 ц., 8. Красная Слобода – 56 ц., 9. Корсунь – 59 ц., 10–11. Верхний и Нижний Ломовы с приписными – 122 цер.

IV – Казанской губернии: 1. Пенза – 183 ц., 2. Петровск – 10 ц., 3. Саранск – 156 ц.

V. Новгородской губернии: 1. Ржево-Володимиров – 123 ц., 2. Торопец – 61 ц.

VI. Архангелогородской губернии: 1. Соль-Галицкая – 36 ц., 2. Унжа – 21 ц., 3. Галич – 149 ц.; всего в 46 городах с уездами – 3557 ц., а всего в Московскую епархию с московскими городскими и уездными церквами поступило 4235 цер., при них приходских дворов – 294, 537, кроме непоказанных в Переяславле-Залесском с уездом.⁵⁶⁶

К названным городам и уездам нужно присоединить еще Нижегородскую область с городами Балахной, Юрьевцем Повольским, Яропольчем, Гороховцем, Арзамасом, Вязниковской слободой с уездами и с Галицким уездом по Унжу и Флорищеву пустынь с 468 церквами, отданными в ведение Московской Духовной Дикастерии 19 августа 1741 г. Хотя это присоединение было слишком не продолжительным, но архиепископу Иосифу пришлось до самой смерти управлять нижегородскими городами.

Количеству церквей в Московской епархии соответствовало число её монастырей. К концу 30-х годов XVIII в. в бывшей Патриаршей области насчитывалось 205 муж. и 59 жен. монастырей.⁵⁶⁷

Определенный на Московскую кафедру одновременно с открытием епархии, преосвященный Иосиф прибыл в Москву только в марте следующего 1743 года.⁵⁶⁸ Задержка произошла вследствие невысылки ему прогонов. К февралю 1743 г. Иосиф доехал до Смоленска, истратив на поездку все свое имение; из Смоленска он не знал, как доехать до Москвы, как и где жить в Москве. Удивительнее всего то, что заместитель Московской кафедры не мог найти денег под вексель. Обо всем этом он из Смоленска написал Св. Синоду, и просил возместить издержки, а вместе указать где жить ему в Москве, дать ему ризницу и определить содержание его штату. В ответ на этот доклад Св. Синод 15 марта приказал московскому архиепископу жить пока на новгородском подворье в Китай-городе, на содержание до определения выдать 300 руб. из Московской Синодальной Конторы из сумм, оставшихся после духовных персон, отдать в его ведомство Духовную Дикастерию с делами и служителями, передать ему из Синодальной Конторы ставленических и прочие дела по Московской епархии; тогда же велено выдать ему потребное из Синодальной ризницы, по усмотрению Конторы, и предоставлено право пользоваться полхором синодальных певчих. В качестве кафедрального, «яко первенствующий» в епархии, из московских соборов назначался Архангельский собор. Имя архиепископа Иосифа должно было возноситься, по обыкновению, в Москве и в городах Синодальной области – в соборах, монастырях и церквах, кроме московских Успенского и Благовещенского соборов и Синодальной домовой церкви двунадесяти апостолов, Троице-Сергиева монастыря, Киево- Печерского, Рождественского во Владимире, Ипатского в Костроме, московских монастырей – Чудова, Новоспасского, Спасского училищного, Симонова, Донского, Саввина Сторожевского, Высокопетровского, Киево-Межигорского и Бизюкова. Все названные соборы, церкви и монастыри предположено оставить, по-прежнему, в собственном ведомстве Св. Синода, в качестве ставропигиальных, а не в Московской епархии,⁵⁶⁹ т. е. не в ведомстве архиепископа Иосифа. Почти все они находились на территории Московской епархии, кроме киевских и Бизюкова, бывшего в Смоленской епархии.

Св. Синод спешил подкрепить свое определение о ставропигиальных соборах и монастырях именным указом. Он подал мотивированный всеподданнейший доклад по поводу своего определения. В основание удержания за собой названные соборы, и монастыри, и Воскресенский на Истре Св. Синод выставлял следующее: Синоду, как главному духовному соборному правительству, учрежденному вместо одноличного патриаршего Правления, нельзя остаться без соборов в царствующих городах Москве и Петербурге. В них, а не в епархиальных соборах, он будет ставить архиереев на епархии и производить архимандритов в степенные ставропигиальные и прочие знатные комнатные Ее Императорского Величества монастыри, а также совершать соборное служение в высокоторжественные дни и праздники. Помимо того, Синоду не иметь своей собственной церкви казалось зазорно и неприлично. Что касается Московского Успенского собора, то в нем впредь будет освящаться св. Миро на всю Россию. Делать это в епархиальном соборе неприлично. Св. Синод еще боялся, как бы простой народ, увидав в первопрестольной соборной Успенской церкви на месте патриаршем вместо всероссийского патриарха стоящим епархиального архиерея, не подумал, что в российском благочестии произошло умаление. В Москве издревле были митрополиты, после них патриархи, а патриарха заменил Св. Синод, коему и подобает иметь за собой Успенский московский собор. Главным образом, по мнению Синода, не пристойно Киево-Печерскому, Троице-Сергиеву и др. монастырям, всегда бывшим в собственном ведении патриарха, а затем Св. Синода, оставаться в ведомстве епархиального архиерея. Для московского архиепископа даже не представлялось возможности управлять ими. И без них в его ведении по Московской епархии соборов и церквей около шести тысяч и монастырей более двухсот,⁵⁷⁰ которые по силе правил Св. отцов, Духовного Регламента и указов Его Императорского Величества надлежащим порядком одной персоне управлять довольно едва-ли возможно будет, ибо оные состоят в разных местах и между собой в расстоянии немалом.

Нельзя не заметить, что главными основаниями в докладе Синода были «приличия» и «неприличия» и что тут только Св. Синод заговорил о канонических основаниях управления в обширнейшей области и о невозможности единой персоне надлежащим порядком управлять ей, тогда как раньше она могла управляться совсем без своего архиерея, или через архиерея другой епархии, каковыми были председатели Синодальной Канцелярии и Духовной Дикастерии.

В заключении своего мотивированного доклада Св. Синод просил оставить за ним ставропигиальные соборы и монастыри, присоединив к ним С.-Петербургский Петропавловский собор и Воскресенский, что на Истре, монастырь, и Заиконоспасский училищный монастырь до тех пор, пока из него не будет переведена Академия в Донской монастырь. Доводы Синода оказались не вполне убедительными.

На синодальный доклад 18 марта последовал Высочайший указ, которым за Св. Синодом оставлены только Московский Успенский собор и два монастыря Троицкий-Сергиев и Киево-Печерский. Остальные соборы и монастыри передавались пожизненно в ведение архиепископа Иосифа; по смерти его и они делались синодальной ставропигией. Архиепископ Иосиф тогда же возведен в звание члена Синода, очевидно «для приличия» управлять знатными монастырями. Ему же поручено управление Московской Синодальной Конторой, а тверскому архиерею епископу Митрофану велено было ехать в свою епархию. Св. Синод не замедлил исполнить Высочайший указ, разослав куда следует свои указы.⁵⁷¹

Московская Дикастерия получила синодальный указ 21 марта 1743 г., которым она со всеми делами и служителями отдавалась в ведомство архиепископа Иосифа. 21 апреля все ставленические дела, равным образом дела о построении и освящении церквей, о выдаче вдовым попам и дьяконам епитрахильных, постихарных и перехожих памятей, также дьячкам, пономарям и просвирникам новоявленных памятей из ведомства Синодальной Конторы переданы Дикастерии. Для печатания ставленых грамот и указов об освящении церквей дана особая епархиальная печать с надписью «печать Московской и Владимирской епархии», особая от дикастерской печати, которая стала прикладываться сторожами к новоявленным и перехожим памятям.⁵⁷² 22 июня 1744 г. Дикастерия переименована в Консисторию. Кстати заметить, тогда все епархиальные канцелярии и Духовные Правления при архиерейских домах, где происходило «епаршеских дел правление», для однообразия, переименованы в Консистории. 9 июля синодальное распоряжение было повторено.⁵⁷³ Это подтверждение вызвано, быть может, недовольством архиепископа Иосифа, которому не нравилось переименование его Дикастерии в Консисторию.

Определить ведомство Московского архиепископа Иосифа было гораздо легче, чем назначить ему со штатом содержание. Дело о штатном содержании его тянулось долго. Даже временное годовое содержание его в 1500 руб. было назначено не сразу. В штат архиепископа Иосифа вошел штат Чудова монастыря, отводимого для места жительства московского архиерея в качестве кафедрального. Чудовской архимандрит временно переводился на жительство на Богоявленское подворье Троицкой-Сергиевой Лавры.⁵⁷⁴ Однако архиепископу Иосифу не пришлось жить в Чудовом монастыре; он жил и скончался в Донском монастыре.⁵⁷⁵

Указом 19 ноября 1742 года Московская архиепископия поставлена на третьем месте, С.-Петербургская на четвертом. Первое место по степени осталось за Киевской митрополией, второе за Новгородской архиепископией.⁵⁷⁶

По обширности своей территории, числу церквей и монастырей Московская епархия занимала первое место, но недолго. Самое открытие её было началом распада обширнейшей Синодальной, бывшей Патриаршей, области. Архиепископ Иосиф при назначении на кафедру первопрестольной Москвы не удержал за собой Успенского собора, Троице-Сергиевского и Киево-Печерского монастырей. На другой день после подчинения архиепископу Иосифу синодальных ставропигий 19 марта 1743 г. из его ведомства изъят Крестовоздвиженский Бизюков монастырь и подчинен Св. Синоду. 2-го июля 1744 г., по особой челобитной братии, во главе с архимандритом Герасимом, к числу синодальных ставропигий присоединен Киево-Межигорский монастырь.⁵⁷⁷ Впрочем эти отчисления больше коснулись умаления власти Иосифа, как московского самостоятельного архиерея и наследника первопрестольной кафедры, чем его епархиальной территории. Тогда же была попытка сократить самые пределы Московской епархии на границах её с Нижегородской епархией.

При вступлении архиепископа Иосифа в управление Псковской епархией вновь назначенный (12 сентября 1742 г.) на Нижегородскую кафедру, вместо ушедшего на покой в нижегородский Печерский монастырь епископа Иоанна, епископ Димитрий (Сеченов) из архимандритов Свияжского Успенского монастыря, бывший начальник Новокрещенской конторы,⁵⁷⁸ 14 марта 1743 г. подал в Синод доношение, написанное еще в октябре 1742 г. Епископ Димитрий начал свое доношение с того, что доносчики г. Балахны и Юрьевца, просившие об отписке их городов от Нижегородской епархии, наклеветали важно на приказных служителей. Однако по их доносу города были отписаны к Синодальной области. Теперь он произведен на архиерейство в Нижегородскую епархию, причем новокрещенские дела в ней поручены ему – Димитрию. По его мнению, в интересах миссии, следовало бы возвратить в Нижегородскую епархию г. Арзамас; он стоял близко к Нижнему, а уездные села его внутри Нижегородской епархии. В Арзамасском уезде жило более 50 тысяч некрещеной мордвы. В бытность начальником Новокрещенской конторы архим. Димитрий в 1741 г. посетил Арзамасский уезд, проповедуя там христианство и заметил, что среди мордвы может быть многая жатва. Жатва эта осталась не сжатой по случаю неожиданного вызова его в Москву. После поездки и прибытия в Нижний уже епископом ему снова, уже особым указом поручено обращать мордву к св. церкви, так как она жила в Нижегородской губернии и недалеко от Нижнего. Епископ Димитрий не отказывался от св. дела, но заодно с Арзамасским уездом он желал бы продолжать миссию среди мордвы, приписанной по близости в ведомство Поташенного Правления Алаторского уезда села Починок. Там стояла единственная православная церковь на всю Починковскую волость, находившуюся в Синодальной области между Арзамасским, Нижегородским и Алаторским уездами. Из 18 000 душ мордвы муж. пола архим. Димитрий в 1741 г. успел окрестить около 2000 чел. За неимением по близости к ним церквей и священников, он поручил новообращенных попечению ближайших священников Нижегородской епархии. Починковские священники, которым естественнее всего исправлять христианские требы у новой инородческой паствы, оказались престарелыми и не весьма искусными. Такая рекомендация починковских священников служит мелкой подробностью для подтверждения основной мысли Елизаветинского указа об открытии Московской епархии. Приводя веские основания, епископ Димитрий просил Св. Синод присоединить к его Нижегородской епархии г. Арзамас с уездом и село Починки с волостью, дабы он, по праву власти, мог назначать туда умных и умелых священников. Епископ-миссионер просил подчинить ему Арзамас с уездом и с. Починки только по духовным делам. Зная, что Св. Синод очень интересовался денежными делами своей области, проситель соглашался, чтобы денежные сборы, по-прежнему, оставались в ведении б. Казенного Приказа, т. е. Св. Синода.

Что касается других городов, присоединенных к Синодальной области в 1741 г., – Балахны, Юрьевца, Яропольча, Гороховца с уездами, Вязниковской слободы и Галицкого уезда по Унжу, то епископ Димитрий о них не просил. Он совсем разочаровался в тамошней противораскольнической миссии и не считал себя способным сделать что-либо с упрямыми раскольниками. «Удобнее вновь Христа иноверным проповедовать, нежели испорченных и не единократно от св. церкви отступавших и замерзелых и затверделых в противлении исправлять», писал он. Но, боясь, по долгу христианского пастыря, совсем отказаться от «замерзелых и затверделых» раскольников, преосвященный просил лишь об одном, чтобы из тех городов дети духовенства обучались в Нижегородской школе, за неимением там своих школ. До него дошли слухи, что Керженце опять образовалось «гнездилище» раскола жило свое «начальство». Нужно было правительственное содействие миссии. 16 марта по доношению епископа Димитрия Св. Синод обсуждал, главным образом, один вопрос – о раскольниках и постановил: об истреблении раскольнических скитов, бывших прежде в Синодальной области, а ныне в епархии Иосифа архиепископа Московского, и о прочем доложить в ближайшей конференции Синода с Сенатом. О приписке Арзамаса и Починок к Нижегородской епархии решения пока не было.⁵⁷⁹ Решение состоялось 13 июля того же 1743 года и только о Починковской волости. К этому времени епископ Димитрий, 29 апреля, успел подать новый доклад об успехах обращения инородцев в Починковской волости и о даче жалованья новокрещенам Нижегородской епархии и в Починковской волости, о построении у последних церквей и назначении туда искусных священников, знающих инородческий (мордовский) язык. Источником для жалования новокрещенам, которых в Починковской волости насчитывалось уже 5000 душ, указывались соляные сборы по Нижегородской губернии. Многие из оставшихся некрещеными (13 тысяч), по словам челобитчика, также изъявляли желание креститься, боялись, как бы не остаться без жалованья.⁵⁸⁰ Заодно преосвященный Димитрий напомнил о том, чтобы Починковская волость со всеми селами и деревнями ведомства Конторы Поташенного Правления отдана была в его смотрение с тем, чтобы туда он ставил достойных и искусных священнослужителей, в качестве своих помощников для утверждения в христианстве новокрещеных и для обращения некрещеных, с правом ему, Димитрию, штрафовать духовенство за пренебрежение и продерзость.

13 июля Св. Синод, рассмотрев доношение епископа Димитрия, определил: выдать из соляных сборов 10 000 руб. на новокрещенские дела, но Починковской волости с селами и деревнями из Синодальной области в ведомство нижегородского епископа не передавать на том основании, что по Высочайшему указу «вся бывшая Синодальная область (в которой и означенная волость состоит) поручена в ведомство синодального члена Иосифа, архиепископа Московского и Владимирского, новокрещенские дела в ней, как и во всей Московской епархии, равным образом тамошнее духовенство передавались под крепкое наблюдательство и пастырское попечение архиепископа Иосифа Московского. На его обязанность возлагалось наставлять новокрещенов и обращать некрещеных, для чего ему передавалась копия с именной ведомости о новокрещенах из Новокрещеной конторы за 1742 г.⁵⁸¹ Становится несколько непонятным, почему Св. Синод не поддерживал миссионерской энергии епископа Димитрия, передав инородческое дело в ведение человека неопытного и обремененного делами обширнейшей епархии. Он совершенно умолчал об Арзамасе, несомненно потому, что в государственных и синодальных сферах готовился план открытия новых епархий на территории Московской епархии.

* * *

Пока бывшая Патриаршая область находилась в Синодальном ведении, Св. Синод молчал о неудобствах и трудности управления ей, когда же в Москву был назначен самостоятельный архиерей он, при попытке удержать за собой все знатные патриаршие соборы и монастыри, откровенно заговорил о невозможности одной персоне надлежащим образом управлять обширнейшей Московской епархией. Не успел архиепископ Иосиф вполне устроиться на своей епархии (особенно затянулось дело и штате, содержании и помещении) и организовать Московское епархиальное управление, как Св. Синоду 18 июня 1744 года по указу Ее Императорского Величества пришлось рассуждать о том, что в городах и уездах вновь учрежденной Московской епархии, находящихся в разных и дальних расстояниях от Москвы, состоит более 5000 церквей и более 200 монастырей. Управлять ими тому архиерею весьма невозможно. При такой невозможности раскол размножался и «чинились волокита и многое продолжение в делах челобитчиков и в поставлении во священство и церковный причет». Между тем в некоторых городах Московской епархии прежде были свои епископы. Принимая во внимание все это, Св. Синод рассудил, что для лучшего управления церквами и поднятия церковного благочиния необходимо в знатных родах Московской епархии учредить самостоятельных епископов, а именно:

а) во Владимире титулом – Владимирского и Арзамасского, б) на Костроме – с титулом Костромского и Галицкого, в) в Переяславле-Залесском – с титулом Переяславского и Дмитровского, г) в Тамбове – с титулом Тамбовского и Пензенского.

Тогда же было составлено примерное расписание городов, церквей и монастырей для новых епархий.

I. В состав Владимирской епархии намечены, кроме Владимира, города: Яропольч, Вязники, Гороховец, Лух, Кинешма, Арзамас, Юрьевец–Повольский, Балахна; во всех 9 городах с уездами насчитывалось – 684 цер., монастырей мужских – 31, девичьих – 14.

II. Костромскую епархию должны были составить города: Кострома, Галич, Унжа, Соль-Галицкая с уездами, в них – 786 цер., 27 муж. и 8 жен. монастырей.

III. Переяславль-Залесскую: Переяславль-Залесский, Александровская Слобода, Дмитров, Можайск с Гжатью, Верея, Волок-Ламский и Руза с уездами – в них 600 цер., 15 муж. и 10 женск. монастырей.

IV. Тамбовскую: Тамбов, Козлов, Доброй, Борисоглебск, Петровск, Красная Слобода, Темников, Верхний и Нижний Ломовы, Керенск, Пенза, Саранск, Инзара с уездами; в них – 1066 цер., 24 муж. и 12 дев. монастырей.

Самые отдаленные города Московской епархии, не намеченные в состав новых епархий, предположено приписать к ближайшим епархиям, в которых было мало церквей, а именно: Ржеву Володимирову с Осташковом с 125 церквами, 5 мужскими и 3 девичьими монастырями к Тверской, Торопец с 66 церквами, 3 муж, и одним жен. монастырями к Смоленской, Московский и Владимирский архиепископ переименовывался в московского и севского. В его епархии оставалось достаточно городов и монастырей.⁵⁸² В ней оставались города: Москва с семью десятинами, Калуга, Таруса, Алексин, Карачев, Севск, Брянск, Оболенск, Трубчевск, Рыльск, Путивль, Белопольск, Мосальск, Ярославец, Медынь, Серпухов, Боровск и Звенигород, всего 18 городов с уездами; в них – 1960 церквей.⁵⁸³

Разделив города, церкви и монастыри между проектируемыми епархиями, Св. Синод постарался сохранить в целости доходы по бывшей Синодальной области на том основании, что церковные сборы по Московской епархии (Синодальной области) как-то: данные с церквей, за венечные памяти, оброчные с пустовых земель и другие подобные статьи доходов еще в 1726 году отданы на штат Св. Синода с его конторами. Это определение подтверждено 30 октября 1738 г. По новым штатам, утвержденным Св. Синодом вместе с Правительствующим Сенатом, Св. Синод с подчиненными ему учреждениями получал жалованье из сумм, собираемых с церквей Московской епархии. Иных источников содержания у Синода, но его признанию, не было. Поэтому не представлялось возможности отдавать окладные и неокладные сборы по Московской епархии на содержание Московской и вновь проектируемых епархиальных кафедр с их архиереями, домами и штатами. Напротив, Синод решил требовать, чтобы все эти доходы «бездоимочно» и «неотъемно» высылались ему в Москву, а в отсутствие в его Московскую Контору. Иначе денег взять ему неоткуда.

Для места жительства архиереям и на содержание их с кафедральными штатами из духовных и светских чинов с приказными служителями Св. Синод нашел более удобным отдать со всеми денежными и хлебными доходами – Иосифу, архиепископу московскому, Чудов монастырь, владимирскому епископу – Рождествен по Владимире, костромскому – Ипатский в Костроме, переяславскому – Горицкий в Переяславле, назвав их кафедральными монастырями. Передача монастырей для жительства московского и новых архиереев и переименование их в кафедральные, по мнению Синода, избавляли от необходимости строить новые архиерейские дома. Кафедральные монастыри по синодальному проекту исключались из ведомства Коллегии Экономии со всеми их денежными и хлебными доходами. Коллегия Экономии не должна была касаться их ни в чем, не посылать туда на пропитание отставных штаб-, и обер-, и унтер-офицеров, и солдат. Лишних монахов из кафедральных монастырей предположено вывести в другие монастыри. Обеспечение тамбовского архиерея оказалось более затруднительным. В его кафедральном городе не нашлось богатого монастыря. В виду этого в Синоде решено просить особого царского указа о возвращении Тамбовской кафедре всех вотчин и доходов, которыми располагал прежний тамбовский архиерейский дом до упразднения тамошней кафедры (1701 г.).

Св. Синод заключал свое постановление словами: «ежели те епархии Ее Императорское Величество учредить повелеть соизволит, то и кандидаты к произведению в оные епархии во епископы от Синода представлены будут».⁵⁸⁴ Через месяц, 16 июля того же 1744 года, на доклад Св. Синода последовал Высочайший указ, которым, согласно синодальным доводам, учреждались все четыре проектируемые епархии, только на первый план выдвинута Переяславль-Залесская. В самом указе на нее назначался архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Арсений Могилянский с титулом архиепископа переяславского и дмитровского и архимандрита Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. В прочие епархии См. Синоду поручено избрать кандидатов из местных архимандритов. Расписание городов утверждалось, равным образом монастыри, намеченные в качестве кафедральных, отдавались архиереям с их штатами. О содержании тамбовскому архиерею предложено Синоду подать особый доклад, не касаясь прежних тамбовских кафедральных вотчин, приписанных к дворцовым волостям.

Дело об епархиях на первых порах шло необыкновенно быстро. 21 июля Св. Синод уже определил «учинить изречение и рукоположение по церковному чиноположению» архимандриту Арсению в архиепископа в Переяславль-Залесский. Кандидатами на епископские кафедры намечены: во Владимир член Синода, архимандрит Рождествена монастыря – Платон и московского Новоспасского монастыря архимандрит – Антоний; на Кострому, синодальный член Троицкого Ипатского монастыря архимандрит – Симон и московского Спасского училищного монастыря архимандрит – Порфирий. Синод не мог указать других (лучших?) кандидатов из местных архимандритов. Указать новый источник содержания тамбовского архиерея, кроме прежних кафедральных вотчин, Синод отказался. Предоставляя на волю Государыни обеспечение Тамбовской кафедры, он наметил кандидатами на нее безместного чудовского архимандрита Илариона, в виду того что Чудов монастырь отдавался московскому архиепископу, и донского архимандрита Кирилла.

В течение одного месяца, с 18-го июня по 21 июля 1744 г., в Синоде успели составить очень сложный проект об учреждении вновь четырех епархий, Государыня успела утвердить его; намечены были кандидаты на новые архиерейские кафедры, указаны источники их содержания, кроме тамбовского, но когда дело дошло до осуществления проекта, то оказалось, как всегда и везде, составлять проекты гораздо легче, чем выполнять их и проводить в жизнь. Потребовалось пятнадцать лет для осуществления проекта 18-го июня.

По царскому указу и определению св. Синода раньше других решено открыть Переяславль-Залесскую епархию. 26 июля 1744 года на нее посвящен с саном архиепископа Арсений Могилянский, но он, не вступая в управление епархией, вместе с Императрицей отъехал в Киев, о чем Св. Синод 27 июля делал особый доклад. По просьбе архиепископа Арсения Св. Синод передал его епархию в полное управление московского архиепископа Иосифа впредь до его возвращения из Киева.⁵⁸⁵ Архиепископ Арсений возвратился из Киева в начале октября 1744 г. Только в половине (16) этого месяца Св. Синод окончательно решил выделить из ведомства архиепископа Иосифа и Московской Консистории самостоятельное управление Переяславль-Залесской епархией, передав ее в полное управление синодального члена архиепископа – Арсения. Все дела по Переяславль-Залесской епархии и необходимое число канцелярских служителей из Московской Консистории отправлены были в Переяславль-Залесский. Самому архиепископу Арсению предписано принять по самой подробной описи кафедральный Горицкий монастырь со всеми его церквами, утварью, наличными деньгами, хлебом, скотом и т. п.; составить две новые описи, отметив в них прибыль и убыль монастырского имущества.⁵⁸⁶

Таким образом, действительным началом новой Переяславль-Залесской епархии нужно считать 16 октября 1744 года. С 7-го ноября того же года все указы из Св. Синода в двух экземплярах стали посылаться на имя архиепископа Арсения: один для епархии, другой в Троице-Сергиеву Лавру,⁵⁸⁷ так как Арсений сохранил за собой архимандрию в ней.

Состав и пределы Переяславль-Залесской епархии, отданной в управление архиепископу Арсению, остались без изменения, как они определены Св. Синодом 18 июня 1744 года.⁵⁸⁸ Переяславский владыка по приезде из Киева, как член Синода и архимандрит Троице-Сергиевой Лавры, словесно просил (8 октября 1744 г.) о приписке к его епархии нескольких церквей, оставшихся в ведении московского архиепископа, но находившихся по близости к Лавре и даже в её вотчинах. Их было шесть в разных слободах: Рождества Христова служилых слобод, Введения Пресвятой Богородицы, Вознесения Господня, Пресвятой Богородицы в чудесех Казанская (раньше Ильинская), Воскресения Христова и Успения Пресвятой Богородицы. 7 декабря того же года Св. Синод исполнил просьбу архиепископа Арсения, находя более приличным управлять названными приходами главному настоятелю Лавры, т. е. архиепископу Арсению, тем более, что жители тех слобод подданные Лавры. Приходы и храмы отдавались в ведение архиепископа Арсения не только правлением духовных дел, но и церковными сборами данных и венечных денег. Сборы эти должны были поступать в Лавру и отсюда полностью пересылаться в Синодальную Канцелярию Экономического Правления.⁵⁸⁹

В апреле следующего года архиепископ Арсений доносил Св. Синоду, что Троицкой десятине, бывшей до 1742 г. в ведении Московской Дух. Дикастерии, а с 1742 г. по 1744 г. – в Московской епархии, было 50 церквей, из них 18 церквей в Московском уезде, 26 – в Переяславль-Залесском и 11 – в Дмитровском, да пустых церковных земель – 4. При передаче 6 церквей, находившихся близ Троице-Сергиевой Лавры, об остальных церквах Троицкой десятины ничего не было сказано. Собор Троице-Сергиевой Лавры, не понимая их административной зависимости, поручил поповскому старосте приходскому священнику Феодору Симонову собирать с них всякие доходы и отсылать в Синодальное Экономическое Правление. По духовному управлению Троицкой десятиной такой определенности не было. Поэтому архиепископ Арсений спрашивал, откуда посылать туда всякие указы по духовным делам, ставить священнослужителей и духовно ведать прихожан, на что ждал Высочайшего указа. Указ не замедлил. 31 мая 1745 года велено церкви Троицкой десятины Московского уезда ведать в Московской епархии, кроме 6 церквей в вотчинах и близ Лавры, а церкви и приходы в Переяславль-Залесском и Дмитровском уездах духовно ведать в Переяславской епархии.⁵⁹⁰

Шесть церквей близ Троице-Сергиевой Лавры около десяти лет были в ведении переяславль-залесского архиепископа Арсения. С уходом его на покой (27 мая 1752 г.) и назначением преемника ему по Лавре архимандрита Афанасия, московский архиепископ Платон (Малиновский), воспользовавшись тем, что архимандрит Афанасий не мог исполнять дела, подлежавшие «до архиерейской персоны», просил отписать к его Московской епархии 6 церквей и приходов близ Лавры, отданных в 1744 году в ведение архиепископа Арсения. Св. Синод 16 июня 1753 г. исполнил просьбу своего члена.⁵⁹¹ Таким образом, Переяславль-Залесская епархия вошла в свои прежние границы 1744 года.

По окладным книгам бывшего Синодального Казенного Приказа за 1753 год Переяславль-Залесскую епархию составляли – Переяславль-Залесская градская и уездная десятина 64 цер. (?), Переяславль-Залесского уезда Залесский стан – 33 цер., Александровская десятина – 78 цер., Рузская десятина – 43 цер., Верейская десятина – 41 цер., Волоколамская десятина – 43 ц., Дмитровская десятина – 111 цер., Дмитровского уезда Троицкая Нерльская десятина – 17 цер., Дмитровского уезда приписной к Донскому монастырю Медведской пустыни – 3 церкви, Можайская десятина – 53 цер., Можайского уезда Гжатской пристани – 24 цер.

До 1753 года в Переяславль-Залесской епархии состояла Троицкая десятина с 42 церквами. В Троицкой десятине значились вышеназванные шесть церквей вотчин Троице-Сергиевой Лавры, между прочим, на Копыльце в селах: Солнышкове, Аксенове, Лютине и Савинове. В 1753 году Троицкая десятина с 42 церквами по окладным книгам значится во Владимирской епархии. Шесть церквей в Троицких вотчинах, отписанные в 1753 году в ведомство архиепископа московского Платона, только в 1754 г. внесены в окладные книги по Московской епархии Радонежской десятины.⁵⁹²

По всему видно, что переяславль-залесский архиепископ Арсений пользовался особыми привилегиями со стороны правительства. Не иным чем можно объяснить назначение к нему помощника, в лице архимандрита Троицкого Калязина монастыря Серапиона, возведенного в сан епископа. Наречение его состоялось 29 марта 1745 г., а посвящение 30 марта. Для жительства ему назначался Никитский монастырь близ Переяславля. Воспоминать его, где следует, после настоящего архиепископа велено так: «боголюбивого епископа Серапиона», в великих возглашениях – «и боголюбивого епископа Серапиона, викария, архиепископа переяславского и дмитровского».⁵⁹³ У Амвросия в Истории Рос. Иерархии (1, стр. 232) Серапион именуется епископом «боголюбывым», а в списках Юр. Толстого изд. 1896 г. № 78 – «боголюбовским». Тут ясное недоразумение, основанное на искажении слова указа именовать за настоящим архиепископом его викария «боголюбивого епископа Серапиона», а не «боголюбского» и не «боголюбова». 17 февраля 1746 г. епископу Серапиону велено именоваться можайским и волоколамским и быть коадъютором Переяславской епархии, пока существует переяславская архиепископия. В ведение викария отданы церкви и монастыри в городах Можайске и Волоколамске и устроено особое Духовное Правление.

Все можайское и волоколамское духовенство по своим делам должно было обращаться к епископу Серапиону, как к епархиальному архиерею. Местом жительства его по выбору Консистории и апробации самого епископа Серапиона, утвержденной архиепископом Арсением, назначен был Иосифо-Волоколамский монастырь. Доходы с него шли на содержание викария. В сомнительных делах епископ Серапион должен был обращаться к архиепископу Арсению и дела, таким образом, решались сообща.⁵⁹⁴ После увольнения на покой архиепископа Арсения (1752 г. 27 мая) Можайское и Волоколамское викариатство упразднено (3 марта 1753 г.), а сам викарий епископ Серапион (Лятошевич) назначен на самостоятельную Переяславль-Залесскую кафедру, но скоро (29 октября того же года) переведен на Вологду в сане епископа. Переяславль-Залесскую кафедру после него занял знаменитый впоследствии страдалец московский архиепископ Амвросий Зертис-Каменский. Будучи первоначально назначен в Вологду, он выпросил себе кафедру поближе к Ново-Иерусалимскому монастырю, которым управлял до 1765 г.

31-го марта 1745 года, по царскому указу от 30 марта, в придворные Ее Величества церкви, посвящен в епископа Костромской епархии первый намеченный кандидат архимандрит Ипатского Троицкого монастыря и член Синода Симон (Тодорский) с титулом костромского и галицкого, о чем всюду разосланы указы Св. Синода, а в Правительствующий Сенат послано ведение.

2 апреля того же 1745 года Св. Синод распорядился, чтобы Костромская епархия была особливо в полном ведомстве и правлении епископа Симона. По этому случаю все решенные и нерешенные дела, касавшиеся Костромской епархии, из Московской Консистории переданы были в Кострому и исключены из ведомства архиепископа московского Иосифа. Штат епархиальных чинов и канцелярских служителей в Кострому выслан также из Москвы. Вместе с делами по Костромской епархии требовалось выслать в Кострому ведомости о городских и уездных приходских церквах и монастырях, отходивших в новую епархию.⁵⁹⁵

Так со 2 апреля 1745 года началось самостоятельное существование Костромской и Галицкой епархии, хотя; передача самых дел затянулась на два года. К концу 1746 г. все дела как из Московской Консистории, так и из Синодального Экономического Правления были переданы в Костромскую Консисторию, за исключением ведомостей о церквах и монастырях, о чем 30 декабря 1746 года поступило доношение в Св. Синод.⁵⁹⁶ Задержка ведомостей могла произойти с одной стороны вследствие архиерейских перемен, произошедших на Московской и Костромской кафедрах, с другой – вследствие экономических расчетов. Дело в том, что требовалось вынимать ведомости с указанием окладных, доимочных и других сборов с церквей и приходов «со всякой очисткой», т. е. самые точные. При тогдашней организации собирания церковных и епархиальных доходов, поставить ведомости «со всякой очисткой» было делом очень сложным и затяжным. Между тем только на основании этих ведомостей можно было собирать всякие сборы в Костромской епархии и отправлять их в Канцелярию Экономического Правления на содержание штата Синода с его Конторой. На содержание костромского архиерейского дома с его штатом, согласно определению Св. Синода, шли только доходы Ипатского монастыря с его вотчинами, отданного, в качестве кафедрального, костромскому епископу Симону.

Само по себе трудное дело составления подробных ведомостей о церквах и монастырях и отсылка их из Московской Консистории в Костромскую несомненно задержалось сменой архиереев в Москве и Костроме. 10-го июня 1745 года скончался архиепископ московский,⁵⁹⁷ на его место только в 1748 году 5 апреля назначен Платон (Малиновский), архиепископ крутицкий. Через два месяца с небольшим (18 августа), по смерти архиепископа Иосифа, епископ Симон костромской переведен был во Псков. 19 августа Императрица через обер-прокурора, князя Шаховского предложила Св. Синоду избрать кандидатов на Костромскую кафедру. Из двух кандидатов – архимандрита Спасского московского училищного монастыря и ректора славяно-греко-латинской академии Порфирия (Крайского) и архимандрита Киевского училищного Братского монастыря и ректора Киевской академии Сильвестра Кулябки – утвержден последний, как находившийся в Петербурге. 10 ноября он был хиротонисан в епископа костромского.⁵⁹⁸

Епископ Сильвестр, прослуживший на Костромской кафедре около 5 лет (10 ноября 1745 г. – 2 июня 1750 г.), был настоящим устроителем и организатором костромского епархиального управления. Он обратил внимание на состояние архиерейского дома и улучшение средств содержания его со штатом и консисторией. В этих целях он дважды просил отдать в архиерейский дом на несколько лет сборы по Костромской епархии, поступавшие в количестве 2160 руб. 90 коп. в Синод. Эконом. Канцелярию; эти деньги должны были идти на содержание дома в добавок к поступлениям из Ипатского монастыря в количестве 1640 р. 72 к. Но на свои запросы епископ Сильвестр получил ответ, что монастырских доходов «против прочих епархий» в Костромском архиерейском доме «с излишеством». Епископ Сильвестр также много заботился об улучшении состояния своих монастырей.⁵⁹⁹

Костромская епархия поступила в ведение Сильвестра в объеме, определенном Св. Синодом еще в 1744 году; ее составляли города: Кострома, Галич, Унжа и Соль-Галицкая с пригородами и уездами, а в них церквей, 27 муж. и 8 женск. монастырей.⁶⁰⁰ В 1752–1754 гг. в Костромской епархии насчитывалось только данная церковь, а именно: в Костроме – 36, в Лухской десятине – 138 цер., Корежской волости в Черном стану – 25 цер., в Нагорной десятине – 99 цер., Плесской – 115, Судиславской – 53, Галицкой – 173, Соли-Галицкой – 36; в Унженской десятине – 63 церкви.⁶⁰¹Число данных церквей показано меньше общего числа церквей в епархии. Это явление обычное в то время, так как некоторые церкви освобождались от даней.

Еще 11 марта 1745 года императрица Елизавета Петровна устно поручила обер-прокурору при Св. Синоде князю Шаховскому передать членам Св. Синода архимандритам Ипатского монастыря Симону (Тодорскому) и Рождествена монастыря Платону (Петрункевичу) одновременно готовиться к хиротонисанию в архиереи – первому на Костромскую, второму на Владимирскую епархию. Архим. Симон успел посвятиться в епископа, переменить кафедру, получить титул архиепископа псковского (15 марта 1748 г.), а Платон все готовился к поставлению и посвящению в епископа. Поставление его состоялось только 17 марта, а посвящение 20 марта 1748 года, причем Платон получил титул епископа не Владимирского и Арзамасского, как определено 16 июля 1747 года, а Владимирского и Яропольческого, удержав членство в Синоде. Хиротония его ускорена вторым предложением государыни от 26 декабря 1747 года.⁶⁰² Таким образом, открытие Владимирской епархии тянулось почти четыре года.

Не утрачивая своей некоторой обособленности по проекту 1744 года, Владимирская епархия, за неимением своего архиерея, 19 июня 1745 года передана была в ведение Московской Синодальной Конторы до тех поры пока во Владимир не будет назначен свой архиерей. В Синодальной Конторе ведались ставленических дела и судебные разбирательства между духовными лицами, сборы пошлин со ставленых, новоявленных, патрахельных (эпитрахильных грамот), с указов о строении церквей и т. п. Московской Консистории не велено были касаться этих дел по Владимирской епархии.⁶⁰³

Задержка в назначении на Владимирскую кафедру самостоятельного епископа трудно объяснима, если иметь в виду, что с 10 июня 1745 г. по 5 апреля 1748 г. Московская епархия оставалась без архиерея. Надо полагать, что самой главной причиной задержки фактического открытия Владимирской епархии был недостаток средств содержания нового архиерейского дома с его штатом. Действительно денежных годовых доходов в монастыре, в количестве 1500 руб., из коих раньше в Коллегию Экономии отсылалось 818 руб. 20 коп., было слишком мало для содержания Владимирской кафедры, когда для Костромского архиерея не хватало даже 1640 руб. 72 коп.⁶⁰⁴ Архимандрит Платон, предназначенный на Владимирскую кафедру в качестве члена Св. Синода, обращал внимание Синода на доходы Рождествена монастыря, назначенные на содержание Владимирского архиерейского дома, отсылаемые в Синодальное Экономическое Правление до 10 января 1745 года. С этого времени заопределенные суммы Рождествена монастыря стали удерживаться «в наличии», т. е. не отсылались в Синодальное Экономическое Правление. Много оказалось всюду исписанной бумаги об удержанных деньгах за четыре года. В конце концов убедились, что средств Рождествена монастыря действительно мало на содержание архиерейского дома в центральной епархии с кафедрой в некогда славном городе Владимире. Поэтому епископу Платону, вступившему в управление Владимирской епархией, кроме доходов с Рождествена монастыря, на содержание своего штата разрешено употреблять из неокладных епаршеских сборов суммы, получаемые в качестве штрафа с вдовых священников за служение без епитрахильных, а с дьяконов без постихарных грамот, пошлины с перехожих новоявленных памятей, с настольных поповских и дьяконских грамот, с храмозданных грамот о строении и освящении церквей и с челобитных по судебным делам духовенства. Эти доходы могли значительно усилить средства Владимирской архиерейской кафедры. Только окладные, т. е. данные с церквей, и неокладные сборы с венечных памятей и некоторые другие, например, гривенные, оброчные с пустовых церковных земель по Владимирской епархии требовалось высылать, по-прежнему, в Синодальное Экономическое Правление.⁶⁰⁵ Таких сборов по Владимирской епархии в 1753 году было около 2000 руб.⁶⁰⁶

Рождествен монастырь сделался кафедральным, консисторский штат во Владимир был выслан из Москвы. В полное ведение епископа Владимирского и Яропольчского поступила область, определенная Св. Синодом в 1744 г. 18 июля, а именно города с уездами: Владимир – 217 цер., Арзамас – 202 цер., Яропольч и Вязьники – 56 цер., Гороховец – 14 цер., Лух – 24 цер., Кинешма – 24 цер., Юрьевец-Повольский – 73 ц. и Балахна – 77 церквей, а всего – 684 цер.⁶⁰⁷ В 1753 году по окладным книгам бывшего Синод. Казенного Приказа во Владимирской епархии значились – Владимир с десятиной – 193 ц., Владимирского уезда Русская десятина – 16 цер., Луховская десятина – 24 ц., Яропольчская – 56 ц., Юрьевец-Повольская – 74 ц., Арзамасская – 110 цер., Арзамасского уез. Полесских станов – 94 церкви, Гороховецкая десятина – 14 цер., Балахонская городская десятина – 22 ц., Балахонская уездная Заузольская десятина – 27 цер., того же уезда Талоконцевская десятина – 16 церквей, того же уезда Городецкая десятина – 12 цер., Кинсшемская десятина – 19 цер., Починковская десятина – 18 цер., Краснослободская десятина – 33 цер. и Троицкая десятина – 42 цер.⁶⁰⁸ Последние три десятины вошли в состав Владимирской епархии после её открытия – Починковская из Московской епархии (1749 г.), Троицкая из Переяславль-Залесской (1753 г.) и Краснослободская из проектируемой Тамбовской епархии и одновременно с Починковской десятиной.⁶⁰⁹ Всех окладных церквей в 1753 г. во Владимирской епархии было – 830.

По определению 18 июля 1744 г. к Владимирской епархии из Московской отходили 31 муж. и 14 жен. монастырей. Эти монастыри были следующие: мужские – во Владимире – Рождествен и Спасский Златовратский, в уезде – Царевоконстантиновский, Боголюбов, Сновицкий, Покровский, что Усть-реки Нерли, Николаевский Волосов, Козьмин и Любецкий Успенский; в Вязниках – Благовещенский, Серапионова пустынь, Михайловская пустынь, Борисоглебская пустынь, в Арзамасе – Введенский, Троицкий -особый, в уезде – Великоозерская пустынь, Троицкий, что при р. Пьяне; в Гороховце – Николаевский, в уезде – Флорищева пустынь, Знаменский Красногорский, в г. Лухе – Красногривская Будырева пустынь, в уезде – Тихонова пустынь; в Кинешме – Преображенский, в уезде Рождественская пустынь, что на Надоче, Юрьевец-Повольского уезда – Воскресенский Пушавский, Успенский Бельбашский, Мячева Пустынь, Троицкий Кривоезерский; в Балахне – Покровский, в уезде – Городецкий Феодоровский и Николаевский, что на Кезе – всего 31 монастырь. В Арзамасе оказался еще 32-ой монастырь – Спасский. Женские монастыри – во Владимире – Успенский и Богородицкий, в уезде – Введенский, в Арзамасе – Александровский, Николаевский и Николаевский на Салме, в Гороховце – Богородицкий, Луховский, в Кинешме – Вознесенский, в уезде Юрьевца-Повольского – Сретенский, Троицкий Бельбашский, в Балахне – Рождественский, в уезде – Спасо-Раевский, Рождественский на Санахте – всего 14 жен. монастырей. Кроме названных монастырей в Пушечной слободе стоял богаделенный дом.⁶¹⁰

Тамбовской епархии, проектированной к открытию, точнее к возобновлению, вместе с Переяславль-Залесской, Костромской и Владимирской, дальше всех пришлось дожидаться своего архиерея. Тут единственной причиной задержки было затруднение изыскать средства им содержание Тамбовской кафедры. Мы уже знаем, что Св. Синод отказался указать иной источник её содержания, кроме вотчин, принадлежавших ранее тамбовскому архиерейскому дому. Другие источники могла указать только сама Государыня. В указании кандидатов на Тамбовскую епархию Св. Синод не затруднился, но оно оказалось преждевременным на 14 лет. Св. Синод сам не ожидал такой задержки, но с другой стороны не рассчитывал на скорое полное осуществление своего проекта, особенно относительно Тамбовской епархии.

Тамбовская епархия в проектированном составе, на первых порах, до назначения своего епископа отдана в ведение московского архиепископа Иосифа пожизненно «всяким духовным правлением» по ставленических и судебным делам, с правом собирать пошлины со ставленых и новоявленных памятей, епитрахильных, постихарных, с указов о постройке и освящении церквей.⁶¹¹ По смерти архиепископа Иосифа, 19 июня 1745 года она вместе с Владимирской епархией и на одинаковых условиях с ней поступила в ведение Московской Синодальной Конторы.⁶¹²

Пользуясь отдаленностью некоторых мест Тамбовской епархии и сравнительной близостью их к Астраханской, а вместе болезненным состоянием архиепископа Иосифа московского, предвещавшим его скорую смерть, Астраханский епископ Иларион (15 авг. 1731 г. – 9 июня 1755г.) 30 апреля 1745 г. просил Св. Синод приписать к его епархии из проектируемой Тамбовской епархии Пензенскую провинцию. Основанием к своей просьбе он выставлял малочисленность церквей Астраханской епархии. Но всех городах ее – в Астрахани, Саратове, Камышинске, Царицыне, Черном и Красном Яру, в Яике (в низовьях р. Урала), Гурьеве и Кизляре с уездами стояло лишь 30 церквей, из них данных только – 26. Правда еще около 12 церквей было построено в казачьих гребенских⁶¹³ и семейных городках и Вольских станицах. Но все эти церкви были бедны «за их малым жалованьем», почему не вносились в окладные домовые книги.

Припиской Пензенской провинции, с одной стороны улучшалось материальное положение Астраханской кафедры, с другой доставлялись удобства по епархиальному управлению, так как Пензенская провинция была смежна с Астраханской епархией и близка к Саратову, стоявшему при Волге. Ставленники легко могли ездить до Астрахани водой. Добрые купцы даже бесплатно возили церковников из Саратова в Астрахань и обратно. По царской резолюции на прошении епископа Илариона наведены справки. Оказалось, что в Пензе с уездом было – 203 цер. Видимо, Государыня склонялась на сторону Илариона, но в протоколах Св. Синода от 20 декабря 1745 года написано «так как городу Пензе с уездом по силе Именного указа 1744 г. 18 июля определено быть в назначенной к возобновлению Тамбовской епархии, того ради приказали в том его преосвященства требовании отказать и послать указ».⁶¹⁴

Ровно через два года епископу Илариону отказано даже в меньшей просьбе. 26 апреля 1747 г. ясашные крестьяне сельца Архангельского-Медведицы Завольского стана, Пензенского уезда, в лице сотника Егора Иванова с товарищами двумя челобитьями просили епископа Илариона принять их сельцо в ведомство Астраханской епархии и выдать им храмозданную грамоту на постройку церкви, а затем поставить к ней священника, «понеже, объясняли челобитчики, жительство они имеют от церквей весьма далеко, верст по 120 и более; поэтому многие у них умирали без покаяния и без причастия, умершие тела хоронились без отпевания, родильницы бывали без молитв по месяцу и больше, младенцы умирали некрещеными». Доводы челобитчиков были, пожалуй, чересчур сильны. Епископ Иларион, соглашаясь с ними, поддерживал челобитчиков в докладе Св. Синоду от 30 апреля 1747 г. Но Св. Синод, основываясь на том, что Пензенский уезд состоит в ведомстве Синодальной области (sic), точнее Синодальной Конторы, отказал просителям, а вместе с ними епископу Илариону, причем возвратил ему подлинником челобитья ясашных крестьян.⁶¹⁵

Таким образом, Астраханскому епископу не удалось расширить своей епархии на счет возобновляемой Тамбовской епархии. Св. Синод почему-то ревниво оберегал цельность Тамбовской епархиальной территории, очень расширенной сравнительно с территорией, прикрытой в 1701 г. Тамбовской епархии. Однако, он понимал, подчинение Московской конторе целой церковной области на южной окраине с вольным и сбродным населением не совсем удобно и полезно.

После открытия Владимирской епархии и выделения ее из ведомства Московской Синодальной Конторы, Св. Синод, по приезде в 1749 г. в Москву, решил взять Тамбовскую епархию в свое непосредственное управление. Впрочем, Синоду пришлось сразу убедиться, что у него своих, более серьезных дел слишком достаточно, чтобы еще управлять Тамбовской епархией. Между тем из доношения тамошних духовных правлений он узнал, что в Тамбовской епархии много непорядков и нестроений, а в присылке ведомостей наблюдалась долгая задержка. Все это происходило от того, что тамбовские города далеко от Москвы: одни в 450 верстах, другие в 500, 600 и даже более. Поэтому в делах духовных просителей, приходивших по разным нуждам в Москву, происходила крайняя волокита, а самому духовенству «чинились немалые убытки»; получить на месте резолюцию на челобитье, посланное в Москву, оказывалось делом нелегким. В Синоде, конечно, понимали, что лучшим выходом из затруднения было назначение Тамбов своего епископа. Но, видимо, были причины, почему Св. Синод для удобства управления Тамбовской епархией принял полумеры. Наведя справки о расстоянии Тамбовских городов от ближайших архиерейских кафедр, он 26 мая 1749 года «в силу необходимости удобнейшего способа скорейшего и порядочного в делах ведения впредь до указу» распределил тамбовские города с уездами, церквями, монастырями и пустынями соседним епархиям «в полное всякими делами ведомство» тамошних архиереев, кроме денежных сборов, которые, по-прежнему, должны были поступать в Синодальное Экономическое Правление. Тамбов с двумя заказами – Верхоценским и Старым Дальним, Козлов, Добрый и Борисоглебск отходили к Воронежской епархии, Красная слобода с Починковским Духовным Правлением – к Владимирской, Пенза, Саранск с Инсаром – к Нижегородской, Темников, Верхний и Нижний Ломовы, Керенск – к Суздальской, Корсунь и Петровск – к Казанской.⁶¹⁶ Нельзя сказать, чтобы много было удобства при таком распределении, например, Красная слобода от Владимира отстояла в 330 верстах, Ломовы от Суздаля в 470 верстах, а Керенск в 530 верстах.⁶¹⁷

Не прошло двух месяцев, как до Синода стали доходить челобитья о неудобстве распределения некоторых городов и мест. 24 июня 1749 года было получено челобитье на Высочайшее Имя: били челом протопоп корсунского Крестовоздвиженского собора, а с ним управитель Духовного Правления Матвей Иванов с братией и все священно и церковнослужители Корсунской десятины, жалуясь на то, что указом г. Корсунь и Корсунская десятина отданы в ведомство Казанской епархии по всяким духовным делам. Такая приписка очень неудобна. Правда, хотя от г. Корсуня до Казани только 400 верст, но путь слишком неудобен. По болотам и водным местам туда в хорошее время можно попасть только в 5 недель. В разливы и дурную погоду из Корсуня до Казани почти совсем не было проезда. От поездки в Казань они, челобитчики, не только могли разориться, но и дневной пищи лишиться. Случись кому в начале лета приехать в Казань, тот ближе осени не попадет домой, следовательно, у него не будет возможности что-либо запасти на зиму. Изображая так не путь, а мытарства при путешествии в Казань, пожалуй даже с преувеличением, корсунское духовенство просило о приписке его к Астраханской епархии и, если это невозможно, то к Москве.⁶¹⁸ Хотя до Астрахани им было дальше, но путь Волгой удобнее. При этом астраханский архиерей для духовных дел бывал в Саратове. А Саратов от Корсуня только в 200 верстах на хорошем пути, требовавшем не более недели для проезда.

Челобитье оказалось очень убедительным; к тому же челобитчиков поддерживал епископ Иларион, ссылаясь на бедность епархии (46 церквей) и на удобства сообщения. Св. Синод сделал даже больше, чем просил епископ Иларион. Основываясь на том, что в Казанской и Нижегородской епархиях без вновь присоединенных городов церквей и монастырей много (в Казанской – 766 цер, и 28 мон., в Нижегородской – 554 цер., 21 мон.), притом число их может увеличиться от присоединения к православию иноверцев, отчего тамошним архиереям управлять своими епархиями будет трудно. Св. Синод 16 октября 1749 г. вместе с Корсунью и Пензу отдал в полное ведение астраханского архиерея «для удобства управления и смотрения за священно и церковнослужителями», но до указа. 30 октября епископ Иларион вступил в управление городами с их уездами, приписанными к его епархии, только по духовным делам. Сборы, по-прежнему, поступали в Синодальное Экономическое Правление.⁶¹⁹ С припиской г. Корсуня и Пензы к Астраханской епархии возникло очень сложное и запутанное дело о городах Мокшанске и Петровске.

У преосвященного Вениамина нижегородского вышло крупное недоразумение с управителем Мокшанского Духовного Правления. Управитель не принял в 1749 г. указав из Нижегородской Консистории и посланным оттуда прямо заявил, что он находится в ведении астраханского епископа Илариона, а не в Нижегородской епархии. 23 декабря 1749 г. из Мокшанска, официально уведомили епископа Вениамина, что Мокшанску промеморией с резолюцией епископа астраханского Илариона велено быть в ведении Пензенского Дух. Правления, следовательно, в Астраханской епархии. Нижегородский владыка усомнился и сделал (22 января 1750 г.) запрос Св. Синоду о том, к какой епархии должен принадлежать Мокшанск. Не получив ответа, епископ Вениамин во втором доношении Св. Синоду (23 марта 1750 г.) объяснял, что действительно Мокшанск, а равно Саранск вместе с уездными селами по гражданскому управлению принадлежали к Пензенской провинции, но по духовному управлению такого единства не было. Например, в Саранском Духовном Правлении ведались села разных уездов – Арзамасского, Алаторского, Краснослободского, Темниковского, Симбирского и Пензенского, а села Саранского уезда были в других Духов. Правлениях. Что касается самого города Мокшанска, то издревле он числился в Саранской десятине и ведался там, а не в Пензенском Дух. Правлении. По всему видно, что нижегородский владыка направлял дело в свою пользу, хотя доношение заканчивал просьбой указа «оному г. Мокшанску быть ли, по-прежнему, в Нижегородской епархии, или по-новому – в Астраханской».

Прошение духовенства г. Мокшанского и его десятины (28 мая 1750 г.) дало делу оборот не в пользу епископа Вениамина. Мокшанское духовенство просило Синод приписать их «по удобству» к Астраханской епархии. Позже всех (21 июля) писал в Синод епископ Иларион, «уповательно» просивший, в виду продолжающихся недоразумений точно указать, в какой епархии ведать г. Мокшанск.

Одновременно с нижегородским епископом Вениамином подал доклад в Св. Синод (в начале февраля 1750 г.), казанский епископ Лука о г. Петровске, приписанном вместе с Корсунью (26 мая 1749 г.) к Казанской епархии. Но г. Корсунь был отписан к Астраханской епархии. В указе об отписке Корсуня ничего не было сказано о Петровске. Петровский протопоп требовал всяких ответов по делам тамошнего Дух. Правления от Казанской Консистории. Поставленный в некоторое затруднение этими запросами, епископ Лука спрашивал у Св. Синода разъяснения: быть-ли Петровску вместе с Корсунью в Астраханской епархии, или в Казанской. В Синоде накопилось достаточно всяких справок, чтобы решить вопрос о Мокшанске и Петровске в пользу того, чтобы «отдать их в полное по всяким делам ведение» астраханскому владыке, а деньги отсылать в Синодальное Экономическое Правление. По справкам оказалось, что от Мокшанска до Пензы – 35 вер., а до Петровска – 90 вер. О приписке обоих городов с десятинами к Астраханской епархии (с 19ноября 1750 г.) всюду были посланы указы.⁶²⁰

В 1753 году тамбовские города и уезды в Астраханской епархии по окладным книгам бывшего Синодального Казенного приказа составили четыре десятины – Пензенскую – 164 церкв., Корсунскую – 64 цер., г. Петровска – 23 цер. и Мокшанскую – 21 цер.⁶²¹ Таким образом, в Астраханской епархии к 46 церквам прибавилось еще почти в шесть раз более – 276 цер., хотя ненадолго. Астраханская епархия ни раньше, ни позже никогда не доходила до таких размеров. Территория её от г. Кизляра до Корсуня довольно широкой полосой растянулась на полторы тысячи верст.⁶²² Нижегородская епархия при разделе тамбовских городов получила только Саранскую десятину с 180 церквами и две церкви вотчинного села Никольского.⁶²³ Эта временная приписка церквей к Нижегородской епархии, однако, не могла восполнить той убыли, которая произошла в ней в 1741 г. с отпиской гг. Арзамаса, Балахны и др.

Были другие неудобства распределения отдельных тамбовских сел по соседним епархиям в 1749 году. Два вотчинных села Рязанского архиерейского дома, населенные еще м. Стефаном (Яворским) беглыми архиерейскими домовыми крестьянами на диких степях внутри Рязанской епархии, Малый и Большой Ломовисы, Тамбовского уезда (ныне Моршанского у.), отошли к Воронежской епархии. Между тем они стояли близко к Ламскому заказу Шацкого уезда Рязанской епархии – всего в 6 верстах; от Воронежа они, напротив, были очень далеко. Раньше того, сначала в Синодальную область, а затем в Суздальскую епархию из Рязанской епархии отошли вотчины Новоспасского монастыря села Шацкого уезда – Спасское, Введенское и Козмодемьянское. Сверх того, по последнему проекту о средствах содержания Тамбовской кафедры в Тамбовскую епархию отходил Чернеев Никольский монастырь. Значительные лишения заставили преосвященного рязанского Димитрия (Сеченова с 21 июня 1752 г. – 22 апреля 1757 г.) просить (в апреле 1757 г.) оставить в Рязанской епархии, по крайней мере, домовые вотчинные села Большой и Малый Ломовисы только по духовным делам. 2 июня того же года Св. Синод исполнил его просьбу. Впрочем через 8 лет, 3 октября 1765 г., когда были отобраны церковные вотчины, оба села с двумя церквами были приписаны к Тамбовской епархии.⁶²⁴ Кстати заметить, что в 1749 г. синодальный домовый Яблонов Троицкий монастырь в Лебедянском уезде отписан был к Рязанской епархии, хотя по росписи 1744 г. он был отнесен к Тамбовской.⁶²⁵ Рязанская кафедра при распределении тамбовских городов не получила ни одного города, хотя была ближайшей к Тамбову. Это объясняется тем, что в ней, как увидим ниже, без того было двадцать городов, занимавших обширную центральную территорию. Воронежская кафедра, потеряв Вольское войско, из возобновляемой Тамбовской епархии временно получила всю южную часть её территории во главе с кафедральным городом Тамбовом и его обширным уездом, расположенным по бассейну рек Цны и Вороны. По окладным книгам бывшего Синодального Казенного Приказа за 1753 год новые места составляли в Воронежской епархии 10 заказов и одну десятину, а именно: Тамбовский городской заказ – с 40 данными церквами, Кривополянский – с 23 цер., Ракшинский – 19 церквей, Крюковский – 31 цер., Залесный, что на реке Вороне – 19 цер., Саватимский – 11 цер., Козловский городской заказ – 71 ц., Ворецкий – 16 цер., города Доброго – 28 цер., Борисоглебскую десятину с 11 цер. и г. Раненбурга – 19 цер.⁶²⁶ Нужно заметить, что г. Раненбург не назван в числе тамбовских городов по росписи 1744 года, но раньше он входил в состав прикрытой Тамбовской епархии. Возможно, что в 1749 г. он состоял в Козловском уезде, так как в г. Козлове с уездом в 1744 г. показано 110 церквей, при этом раненбургская Петропавловская пустынь названа в числе тамбовских монастырей.⁶²⁷

Воронежский епископ, приняв тамбовские заказы в свое духовное управление, через Консисторию облагал данями вновь построенные церкви. В 1750 году Воронежская Консистория обложила данью Знаменскую церковь, вновь построенную в селе Кореане в вотчине генерал-лейтенанта Загряжского, Тамбовского уезда. Оклад в количестве 3 р. 14 коп., должен был платить сам вотчинник, Консистория только отсылала деньги в Синодальное Экономическое Правление.⁶²⁸ Таким образом, епархиальная власть, получив в свое полное ведение города Тамбовской епархии по духовным делам, имела ближайшее отношение к денежным церковным сборам подведомых ей храмов, но лишь не распоряжалась деньгами по своему усмотрению.

Западная часть северной территории Тамбовской епархии отошла к Суздальской епархии. Тут были гг. Верхний Ломов с десятиной – 48 данных цер., Нижний Ломов с десятиной – 75 цер., Керенск с десятиной – 64 данных церкви и самый северный город Темников с десятиной – 30 данных церквей.⁶²⁹

При взгляде на географическую карту становится несколько непонятным, почему эти города поступили в ведомство Суздальской кафедры. Они были ближе к Нижнему Новгороду, Владимиру, частью к Воронежу (гг. Ломовы). Даже по тогдашней карте⁶³⁰ трудно допустить, чтобы их территория непосредственно соприкасалась с коренной Суздальской епархиальной территорией, состоявшей из трех городов с уездами – Суздаля, Юрьева Повольского и Шуи. С 1749 года между тамбовскими и суздальскими городами с их уездами лежало несколько уездов других епархий, например. Шацкий, Муромский, Касимовский, Владимирский и некоторые другие. Черезполосность территорий Суздальской епархии в новом составе, на наш взгляд, неизбежна. Приписку двух Ломовов, Керенска и Темникова к Суздальской епархии можно объяснить неудобством управления и близостью городов к Суздалю, а малочисленностью городов и церквей в Суздальской епархии до 1749 г.

Передав тамбовские города в управление соседних архиереев, Св. Синод скоро убедился в неудобстве чисто случайного распределения их. Пред ним настойчивее выступила необходимость назначения самостоятельного архиерея в Тамбовскую епархию. Во всеподданнейшем докладе от 16 дек. 1753 года Св. Синод объяснял, что Тамбовский край, переполненный раскольниками и иноверцами, давно нуждался в особом архиерее «для удобства управления, пастырского надзора, искоренения раскола и обращения иноверцев». Все дело задерживалось изысканием средств для содержания Тамбовской кафедры. Перед этим затруднением всякая настойчивая нужда отступала на второй план. Тамбовской архиерейской кафедре давно отказано в возвращении прежних домовых вотчин, а богатого монастыря у нее все не находилось. Поэтому Св. Синод, не забывая дела об открытии самостоятельной кафедры в Тамбове, через царского духовника протоиерея Дубянского, человека сильного и влиятельного при Императорском дворе, в своем докладе (16 декабря 1753 г.) назвал другой, только отчасти новый, источник содержания тамбовского архиерея. Синодальные члены указали на окладные и неокладные доходы, собираемые с церквей Тамбовской епархии и отсылаемые в Канцелярию Синодального Экономического Правления. Таких доходов год на год бывало не поровну, окладных до – 1316 руб., неокладных до – 700 руб. Тамбовская кафедра из этих сумм могла получить, когда более – 2000 руб., когда менее. Для хозяйственных нужд – пахоты, работ по дому и для набора слуг предположено приписать к тамбовскому архиерейскому дому Николаевский Чериеев монастырь, Шацкого уезда, Рязанской епархии с вотчинами и 1855 душами крестьян, предназначаемый некогда (1681 – 1682 гг.) для шацкого архиерея и Успенскую Проломную пустынь с 30 душами. Все вотчинные монастырские крестьяне не были положены в оклады, работая на монастырь. На Тамбовскую кафедру намечались новые кандидаты, первый, архимандрит Иверского новгородского монастыря – Дамаскин, дважды уже представляемый на архиерейство – в Черниговскую и Вологодскую епархии. Вторым кандидатом был Юрьевский новгородский архимандрит Павел. Докладчики ждали скорого всемилостивейшего изволения и указа на свой проект об обеспечении Тамбовской кафедры, об открытии её и назначении на нее одного из намеченных кандидатов. Однако они не скоро дождались их.⁶³¹

Возможно, что дело об открытии Тамбовской епархии ускорило долгое вдовство Астраханской епархии, к которой приписана была значительная часть тамбовской территории и где делами заведовали пришлые архиереи. В январе 1758 года известный Амвросий Зертис-Каменский, епископ переяславль-залесский, писал Арсению Мациевичу м. ростовскому о том, как-бы исходатайствовать на вдовствовавшие епархии настоящих пастырей, а не азиатских выходцев и афонских прелазатаев, каковыми всегда была переполнена Астрахань. Голос архипастыря-мученика к влиятельному иерарху-страдальцу, кажется не остался без последствий. На 1758 год падает назначение архиереев из архимандритов на кафедры Тверскую, Белгородскую, Астраханскую, Костромскую, Сибирскую, Рязанскую, Вятскую, Воронежскую, Кексгольмскую и Тамбовскую.⁶³²

Таким образом, прошло пять лет после синодального доклада 1753 года, когда на представление Св. Синода от 17 апреля 1758 года Высочайше повелено на Тамбовскую кафедру посвятить архимандрита Волоколамского монастыря Переяславской епархии Пахомия (Симанского). За ним и его кафедрой утверждались средства, предложенные в докладе 1753 года 21 апреля, об этом дали знать Пахомию и велено ему немедленно явиться в Петербург. В конце апреля он был в Петербурге и 29 апреля 1758 г. посвящен с титулом епископа Тамбовского и Пензенского.⁶³³

Наконец многострадальная Тамбовская епархия, больше полвека испытывавшая положение переметной сумы, начала свое самостоятельное и небесполезное существование, в обширном и заброшенном крае, долго бывшем в чужих архиерейских руках. До приезда Пахомия в Тамбов во главе новой Консистории стояли архимандрит Козловского Троицкого монастыря Варсонофий и тамбовский соборный протопоп. Секретарем Консистории переведен второй секретарь Переяславль-Залесской епархии Гавриил Соколовский, очевидно известный Пахомию по-прежнему месту служения обоих.

Епископ Пахомий знал, что едет в бедную епархию, а поэтому просил Синод снабдить его шапкой (митрой), облачением (саккос, омофор и пр.), дикириями и трикириями, лоханью для умывания, словом, всеми принадлежностями архиерейского служения, или выдать денег на приобретение их. Заодно епископ Пахомий просил отпустить с ним в Тамбов человек 13 певчих-партесников из служителей Волоколамского монастыря. Кое-откуда набрали нужное епископу Пахомию. 30 мая 1757 г. материя для облачений выдана из синодальной ризницы; кое-что, оставшееся по смерти коломенского епископа Саввы († 1749 г. 29 июля), прислали из Коломны; 12 человек певчих велено взять из Рязанской епархии. Они, за вызовом в Петербург тамошнего епископа, оставались без дела.

Еще до приезда в Тамбов, епископ Пахомий узнал, что там уцелели кое-какие здания бывшего тамбовского архиерейского дома, существовавшего с 1682 по 1701 гг., но были заняты архивом провинциальной канцелярии и др. делами. Кафедральный собор, начатый постройкой еще вторым тамбовским епископом Питиримом (1685 – 1697 гг.), доведенный до половины, более чем в полустолетие успел почти разрушиться. Явившись в Тамбов, Пахомий не имел, где главу приклонить. До 1764 г. он напрасно хлопотал об освобождении архиерейских зданий от архива. Построить новый архиерейский дом у него не было подходящего места: все места близ крепости были застроены казенными зданиями. В силу необходимости епископу Пахомию пришлось поместиться в бедном и ветхом упраздненном Казанском монастыре, стоявшем недалеко от крепости, возобновить его и приспособить для местопребывания архиерея.⁶³⁴

Св. Синод прежних времен был не без вины в скитальничестве епископа Пахомия, а косвенно в замедлении восстановления Тамбовской епархии, одобрив в 1726 году предположение о продаже с аукциона старых зданий во дворе бывшего тамбовского архиерейского дома.⁶³⁵ Переяславль-Залесская, Костромская и Владимирская архиерейские кафедры в этом отношении оказались гораздо счастливее Тамбовской тем, что для них было готово место в богатых монастырях. У тамбовского архиерея даже не оказалось места, где бы можно было построить дом.

В состав возобновленной Тамбовской епархии и в ведение епископа Пахомия поступали все 14 городов с 1066 цер., 24 муж. и 12 жен. монастырями по росписи 1744 года. К ним присоединялся еще Чернеев монастырь, архимандрит которого Марк переводился в тульский Предтечев монастырь Коломенской епархии.

По росписи 1744 года Тамбовскую епархию составляли города с уездами: Тамбов – 165 цер. и 4 мон., Пенза – 203 ц., 5 мон., в том числе Мокшанск, Козлов – 110 ц., 3 мон. с Раненбургской пустыней, Добрый – 28 ц., 3 мон., Борисоглебск – 11 ц., Петровск – 12 ц., 2 мон., Красная слобода – (Краснослободск) 65 цер., 3 мон., Темников – 32 ц., 2 мон., Верхний и Нижний Ломовы – 120 ц., 3 мон., Керенск – 58 ц., Саранск и Инзар – 196 цер., 5 мон., Корсунь – 66 цер.⁶³⁶

Предстояла новая церковно-административная ломка в епархиальном управлении городами Тамбовской епархии, расписанными по соседним епархиям. Но не все | города с уездами и тамошним духовенством захотели снова переходить в состав другой епархии.

Особым указом от 15 июня 1758 г. г. Петровск «по удобству» оставлен в Астраханской епархии, хотя по росписи 1744 года он поступал в Тамбовскую епархию. Вместо Петровска за Тамбовской кафедрой оставлялся г. Мокшанск, как ближайший к Пензе (40 вер.), хотя и он, если судить по росписи монастырей в 1744 г., должен быть в Тамбовской епархии. Видимо, Св. Синод при освящении епископа Пахомия предполагал отписать Мокшанск к Астраханской епархии, куда 10 мая 1758 г. посвящен епископ Мефодий, человек энергичный.⁶³⁷

Особенно не хотелось снова перечисляться в другую епархию Корсунскому духовенству, которому стоило больших хлопот отделиться от Казанской епархии к Астраханской в 1749 г. Теперь его приписывали к Тамбову, сноситься с которым было еще труднее, чем с Казанью. 10 августа 1758 года из Корсунского Духовного Правления в Синоде получено челобитье от лица духовенства и мирян не отписывать г. Корсунь с уездом от Астраханской епархии к Тамбовской, в которой они никогда не были, кроме бумажной росписи 1744 год. Просители в поданном челобитье изобразили свои мытарства и скитания за время подведомственности их в начале Москве, затем Казани и, наконец, «по удобству» отписаны к Астраханской епархии, где хотелось быть и сейчас. Указав на то, что тысячеверстный путь до Астрахани Волгой для них удобен, челобитчики ссылались еще на то, что в Астрахани и на Волге у них бывают постоянные заработки. А теперь в Корсуни и уезде как раз случился неурожай и заработок очень нужен. Корсунцы подали такое же прошение астраханскому епископу.

Воспользовавшись прошением корсунян, новопоставленный епископ Мефодий подал в Синод в высшей степени интересный доклад, в котором не скрывал своей зависти к бездомному тамбовскому архиерею. Он писал, что новоназначенный тамбовский архиерей может быть назван вполне обеспеченным, а ему, богомольцу, после того как от Астраханской епархии отошли к Тамбовской города Пенза, Корсунь, Мокшанск и Петровск, нечем жить с соборянами, певчими, приказными и всякими домовыми людьми. Вотчин, земель, мельниц, сенных покосов и других оброчных статей у Астраханского архиерейского дома нет; рыбные ловли и соляные варницы у него отняты; доброхотных даяний на поддержку дома очень недостаточно. Денежного жалованья на содержание Астраханской кафедры из Астраханской губернской канцелярии выдавалось ежегодно всего по 506 руб. 25 коп. деньгами; хлеба было положено: – 547 четверти ржи и более 400 четвертей овса. Но хлеб натурой не выдавался. Вместо натуры выдавалось деньгами, при том ниже цен, определенных указами; за четверть муки выдавали рубль, а за овес – по 50 коп. Из всех поступлений на архиерейскую персону приходилось только 48 руб. в год. По смерти предшественника Мефодия, епископа Илариона, и того не стали выдавать. За три года с 1755 г. по 1757 г., в междуархиерейство, не додано 123 руб. деньгами, ржаной муки 251 четверть с четвериком и овса 189 четвертей 5 четвериков. Мало этого, в 1755 году, по смерти еписк. Илариона, «ко всеконечному оскудению архиерейскому дому учинено было крайнее неудовольствие». По Высочайшему повелению от 19 октября 1755 г., присланному в Консисторию из Кабинета через Губернскую Канцелярию, взят в казну сад покойного епископа Илариона на Черном бугре, который он купил у барона Черкасова. Сад понадобился казне для посадки в нем заморских древесных растений, привозимых из Персии. По условию с епископом Иларионом казна обещала заплатить за сад 1600 руб., хотя самому архиерейскому дому он вместе с постройками обошелся в 1750 руб.⁶³⁸ Конечно дело не в небольшом убытке, а в том, что казна за сад ничего не заплатила.

Вследствие таких невыгодных сделок с казной при вступлении на Астраханскую кафедру епископа Мефодия домовая архиерейская казна оказалась вся истощенной. Между тем нужда в деньгах сильно ощущалась. Церковные строения и кельи обветшали и даже погнили, колокольня (соборная?) чуть не развалилась и грозила народу немалой опасностью. Губернская Канцелярия знала обо всем этом и писала Консистории об исправлении колокольни, а денег не давала; сада не возвращали и денег за него не платили. Донося обо всем этом, Мефодий просил до 5000 руб. на поправки в архиерейском доме и церковных строений, а также выдать ему недоплаченное денежное жалованье и за хлеб по 1 руб. за четверть ржи и по 50 коп. за овес, возвратить сад или уплатить за него деньги. Докладчик заодно упомянул о челобитье корсунян и со своей стороны просил приписать Корсунь к его епархии. Все это писалось 28 июля 1758 года. Просьба о саде была повторением прежней просьбы, поданной еще в междуархиерейство 14 января 1756 г. Св. Синод на первую просьбу 11 мая 1758 года, постановил – отдать астраханскому архиерейскому дому за сад следуемые 1750 руб. Но доклад Св. Синода об этом не был утвержден. Из дела не видно, чтобы он был после утвержден. Астраханский владыка, вероятно, убедился, что его сложная просьба останется гласом, вопиющим в пустыни. Поэтому он довел свою просьбу до самых малых размеров. 28 сентября 1758 г. он просил Св. Синод «ради бедности» епархии отдать ему г. Петровск не только по духовным делам, но и со всеми денежными сборами, так как, объяснял проситель, все равно по синодальному определению сборы с петровских церквей должны следовать тамбовскому архиерею. Скромная просьба епископа Мефодия не встретила препятствий, тем более, что по духовным делам Петровск давно был отдан в Астраханскую епархию. Впрочем, лазаретные деньги, по-прежнему, остались за Канцелярией Синодального Экономического Правления.⁶³⁹ Надо полагать, что прибавка денежного жалованья Астраханскому архиерейскому дому 693 р. 75 коп. к прежним 506 руб. 25 коп. (всего 1200 руб.) по царскому указу от 22 июня 1758 г. стоит в связи с просьбами о саде и оскудении Астраханского дома.⁶⁴⁰ О Корсуни Св. Синод молчал. В начале 60-х годов XVIII в. Корсунская десятина, как увидим, с своими 81 церквами состояла в Тамбовской, а не в Астраханской епархии. Следовательно в конце 50-х гг. XVIII в. Астраханская епархия почти вошла в свои границы, какие имела до 1749 г.⁶⁴¹

Тамбовская епархия, сравнительно с проектом 1744 года, потеряла только один Петровск. Против территории ее до 1701 г. она значительно увеличилась на северо-восток, где стояли города Ломовы, Керенск, Саранск, Инсар, Краснослободск, Темников и Корсунь.

В пределах Корсунской десятины Тамбовская епархии граничила с Казанской епархией, оказавшейся очень устойчивой в своих западных и юго-западных границах,⁶⁴² отделявших ее от трех епархий – Астраханской, бывшей Синодальной области и Нижегородской епархии, пошедшей в прежние границы после отделения от нее в состав Тамбовской епархии Саранской десятины со 180 церквами.

Рост Казанской епархии в XVIII в. шел вместе с христианской миссией на инородческий восток в пределах Оренбургского края.⁶⁴³ Новых городов, впрочем, там не было основано в половине XVIII в. А поэтому в составе Казанской епархии в начале 60-х гг. XVIII в. не встречается ни одного нового города, которого бы не было прежде на её территории. К началу 40-х годов число церквей в ней возросло до 670.⁶⁴⁴ За это время можно отметить еще факт полного подчинения (23 декабря 1745 г.) казанскому епископу Луке (Конашевичу) ставропольского протопопа Андрея Чубовского вместе с состоявшей в его ведении Ставропольской калмыцкой миссией, получившей особый штат. До этого времени прот. Чубовский, несмотря на то, что Ставрополь находился в Казанской епархии, по делам миссии продолжал сноситься непосредственно с Синодом.⁶⁴⁵ К северо-востоку по границам Вятской и Соликамской провинций Казанская епархия примыкала к Вятской епархии, территория которой сравнительно медленно росла к востоку в областях сибирских инородцев. В Приуралье, как известно, Казанская епархия в начале второй половины XVIII в. сходилась с Тобольской епархией.

* * *

Вновь открытые Переяславль-Залесская, Костромская, Владимирская и Тамбовская епархии на территории бывшей Синодальной области, сократили пределы Московской епархии, поступившей в управление архиепископа Иосифа (Волчанского), до размеров обыкновенной епархии, хотя со значительным числом церквей и монастырей. В ней остались г. Москва с семью десятинами, Калуга, Таруса, Алексин, Карачев, Севск, Брянск, Оболенск, Трубчевск, Рыльск, Путивль, Белопольск, Мосальск, Ярославец, Медынь, Серпухов, Боровск и Звенигород – всего 18 городов с уездами; в них насчитывалось 1960 церквей и монастырей – около 100 мужских и более 10 женских. Московский владыка стал называться московским и севским.⁶⁴⁶

По смерти московского архиепископа Иосифа, ставропигиальные монастыри, остававшиеся в пожизненном его ведении, поступили в непосредственное заведывание самого Святейшего Синода. При самом учреждении Московской епархии в ведение Св. Синода из прежних патриарших ставропигий, как известно, поступили только Московский Успенский собор, Троице-Сергиев и Киево-Печерский монастыри, затем к ним были присоединены Межигорский и Бизюков Крестовоздвиженский. По указу 1745 г. 19 июня остальные ставропигии изъяты из ведения московского архиерея (кроме мужских монастырей – Рождествена во Владимире, Чудова в Москве, Ипатского в Костроме и Горицкого в Переяславле-Залесском, обращенных в кафедральные) таковы – московский Благовещенский собор, церковь Двенадцати Апостолов в Московском Синодальном доме, первостатейные монастыри: московские – Новоспасский, Симонов, Донской, Заиконоспасский – Училищный, покамест из него академия в Донской монастырь переведена будет, Высокопетровский, Воскресенский, что на Истре, и Савин Сторожевский.⁶⁴⁷

В начале 50-х годов XVIII в. Московская епархия в финансово-административном отношении разделилась на сорока и десятины: Москва делилась на 6 сороков, Московский уезд – на 7 десятин; остальная территория Московской епархии делилась на 18 десятин но главе с городами и монастырями.⁶⁴⁸

* * *

Смоленская епархия после присоединения к ней от Московской епархии по духовным делам г. Торопца с 66 церквами, 3 мужскими и 1 женским монастырем по росписи и указу от 16 июля 1744 года увеличилась в северо-западной части своей территории, сойдясь с Новгородской епархией на границах Велико-Луцкого уезда.⁶⁴⁹

До этого времени ее составляли г. Смоленск, а в уезде его станы: Вопецкий и Шуцкий с 14 цер., Свидицкий и Бережнянский с 18 цер., Руцкий с 9 цер., Ветлицкий – 8 цер., Ратчинский и Вопецкий – 9 цер., Дубровинский – 17 цер., Молоховский – 17 цер., Максимовский – 10 цер., Ивановский – 22 цер. и Елинский – 22 цер., г. Дорогобуж с 7 цер., в уезде – 45 цер., г. Белый с 5 цер., в уезде – 28 цер., г. Рославль – 5 цер., в уезде – 5 цер. – всего, без смоленских городских – 251 цер. Главными монастырями были Болдин, Спасо-Рославльский, Пустоподлесский, Николаевский, Ордынская и Красногородищенская пустыни. Эти сведения относятся к 1740 году.⁶⁵⁰ С торопецкими церквами, из которых данных было 63,⁶⁵¹ в Смоленской епархии насчитывалось более 300 церквей.

В Смоленской епархии издавна (с конца 30-х или нач. 40-х гг. XVII в.) существовал Крестовоздвиженский Бизюков монастырь с приписным к нему Свирколуцким. Будучи патриаршим ставропигиальным монастырем по грамоте от 23 марта 1692 г., он поступил в ведение Св. Синода вместе с прочими ставропигиальными монастырями. По указу 1743 г. 18 марта Бизюков монастырь поступил в ведение архиепископа Иосифа московского, но 22 апреля того же года был снова подчинен Св. Синоду, в качестве ставропигиального.⁶⁵²

Подчинение монастыря Св. Синоду порождало много неприятностей, которые возникали у местного смоленского епископа с настоятелями Бизюкова и приписного к нему Сверколуцкого монастыря. Недоразумения возникали на почве платежей в епархиальную казну денег с вотчинных бизюковских церквей, Дорогобужского уезда, в селах Усвятье-Предтеченской, Пекшине Рождественской и в подмонастырской слободке Живоносного Источника. Настоятели Бизюкова монастыря, не чувствуя над собой непосредственной власти местного архиерея, не считали себя обязанными платить дани с монастырских вотчинных церквей в архиерейскую казну и тем самым творили «помешательство и остановку в епаршеских правлениях». Тамошние священнослужители тоже чинили ослушание: они не посылали своих детей в смоленскую школу, не высылали метрик и исповедных росписей. На этой почве особенно обострились отношения у известного смоленского епископа Гедеона (Вишневского с 1728 г. 19 июня – 1761 г. 2 февраля) с архимандритом Мелхиседеком. Для смоленского владыки было слишком досадно, что даже духовенство Усвятской Предтеченской церкви, искони бывшей епаршеской церковью, перестало подчиняться ему и платить дани.

Вследствие жалоб епископа Гедеона на архимандрита Мелхиседека Св. Синод 24 сентября 1744 года передал вотчинные церкви Бизюкова и приписного Сверколуцкого монастыря с духовенством в полное ведение смоленского архиерея по духовным и денежным делам. Архимандриту Мелхиседеку предписано было дать объяснение «самой сущей правдой» по поводу обвинений, возводимых на него епископом Гедеоном, между прочим, в поношении училищ. Бизюков монастырь с приписным Сверколуцким, по-прежнему, остались в ведении Св. Синода.⁶⁵³ Впрочем, этим дело не кончилось.

Ответ Мельхиседека последовал 15 ноября 1744 года. Из следственного дела выяснилось, что Мелхиседек воображал себя настоящим архиереем в монастырях и вотчинах; он даже запрещал вотчинному своему духовенству быть послушным смоленскому архиерею, сборы с церквей брал в монастырь, сам отправлял ставленников в Москву для посвящения в священника и дьякона и был необыкновенно упрям в своих поступках. Несмотря на запрещение 4 ноября 1745 года вмешиваться в епархиальные дела и утруждать Св. Синод своими «недельными» докладами, под угрозой лишения настоятельства, архимандрит Мелхиседек снова послал усвятского дьячка Антипу Георгиева в Москву ставиться в дьякона, не спросивши согласия смоленского архиерея. После он лично взял его с собой в Москву для поставления в священники. Это творилось в междуархиерейство в Москве, по смерти архиепископа Иосифа; (10 июня 1745 г.) и до вступления на Московскую кафедру крутицкого архиепископа Платона (Малиновского – 5 апр. 1748 г.)

6-го марта 1746 г. епископ Гедеон послал новый громадный донос на самовольного архимандрита. Чуть поменьше ответил на него Мелхиседек, несмотря, на недавнее запрещение утруждать Синод своими «недельными» представлениями.⁶⁵⁴

Отношения смоленского епископа Гедеона к архимандриту ставропигиального Бизюкова монастыря были единственным печальным исключением. Возможно, они характерны вообще для отношений местных епархиальных архиереев к настоятелям синодальных ставропигиальных монастырей их епархий, где также могла происходить остановка и помешательство в епархиальном управлении от независимых архимандритов. Поэтому мы остановились несколько подробно на столкновениях смоленского епископа с бизюковским архимандритом.⁶⁵⁵

Смоленская епархия после 1744 г. надолго удержала в составе своей территории г. Торопец. То же нужно сказать о Тверской епархии, к которой одновременно с припиской Торопца к Смоленску, от Московской епархии отошли Ржев Володимеров и Осташков с 125 церквями, 5 муж, и тремя женскими монастырями. Ржевские и осташковские храмы, и приходы надолго расширили тверскую епархиальную территорию на западе по верховьям реки Волги до самого истока её в озере Селигер и по юго-восточному склону Валдайской возвышенности. С прежде бывшими 473 церквами в городах: Твери, Кашине, Клине, Старице и Зубцове с уездами и 15 муж. и 3 жен. монастырями в Тверской епархии после присоединения к ней Ржева и Осташкова оказалось около 600 цер. и 26 монастырей, из них 6 женских.⁶⁵⁶

Северо-восточную часть тверской епархиальной территории в конце первой половины ХИШ в. составлял обширный Кашинский уезд, граничивший с несколькими тогдашними епархиями.

Между 1740 – 1750 гг. в пределах Кашинского уезда в ведении Кашинского Дух. Правления было – 177 сел, разделенным на 11 станов.⁶⁵⁷ С учреждением г. Калязина с уездом (1776 г.) для него из Кашинского уезда выделено 52 села, а с образованием г. Корчева с уездом в него выделено 36 сел; в Кашинском уезде оставалось 89 старых сел, из которых ныне 21 храм закрыт, 6 храмов приписаны к другим храмам, так что существует в Кашинском уезде 62 старинных самостоятельных прихода, кроме причисленных из Угличского и Краснохолмского уездов. При изменении границ, по случаю учреждения городов Калязина и Корчевы, к Калязинскому уезду присоединены два села – Кой и Васьянское от Угличского уезда из ведомства Ростовского Дух. Правления. В это же время из Кашинского и Переяславского уезда отошло 15 сел к Калязинскому уезду. Таким образом, по границам Кашинского уезда Тверская епархия во второй половине XVIII в. граничила с епархиями Новгородской, Ростовской и Переяславль-Залесской.

Восстанавливая границы духовно-административного деления между Кашинским Дух. Правлением с одной стороны и Бежецким (Новгородской епархии), Угличским и Ростовским (Ростовской) и Переяславским (Переяславль-Залесской) Духовными Правлениями с другой по документам половины XVIII в., исследователь Кашинской старины, ныне покойный, И. Я. Кункин приходит к заключению, что они сойдутся с вероятными границами Тверского княжества, намеченными у г. Борзаковского в «Истории Тверского княжества» (стр. 51–56).⁶⁵⁸

Ростовская епархия, лежавшая к северу и северо- востоку от Тверской епархии, в половине XVIII в. оставалась с старыми городами – Ростовом, Ярославлем, Романово-Борисоглебском, Угличем и Пошехоньем. Ее не коснулся раздел городов Синодальной области. Территория её с 768 церквами, 31 муж. и 5 женск. монастырями,⁶⁵⁹ расположенная по бассейну излучины Волги с нижним и средним течением впадающих в нее рек Мологи, Шексны и частью Костромы, осталась прежней. На севере, как раньше, она граничила с Вологодской епархией, на востоке по левобережью Кострома с вновь образованной Костромской епархией, к юго-востоку с Суздальской, а на юге с Переяславль-Залесской. Тут на границах Переяславского и Кашинского уездов её граница сходилась с Тверской епархией.

Территориальные изменения епархий половины XVIII в., связанные с распадением Синодальной области и открытием новых епархий на её территории, также совершенно не коснулись отдаленных северных епархий Вологодской, Устюжской и Архангелогородской или Холмогорской. Рост их зависел от внутренней колонизации и постройки церквей на холодном севере. Отдаленные обширные и неприветливые епархии, видимо, по-прежнему мало интересовали правительство, архиереев и народные массы в половине XVIII в. Мы уже знаем, как пустели села и деревни Вологодской епархии в 30 гг. XVIII в. На основании официальных данных можно заключить, что число тамошних церквей за четверть века, с конца 30 х гг. до начала 60-х гг. XVIII в. слишком мало увеличилось. В конце 30-х гг. в Вологодской епархии насчитывалось 558 церквей, 47 муж. монастырей и 2 женских, по другим сведениям – 578 цер., к 1742 г. – 586 цер., а монастырей меньше на 3, муж. – 44, жен. – 2; в начале 60-х гг. XVIII в. там значилось 572 церкви и 48 мон.; в Устюжской епархии к концу 30-х гг. – 300 цер., 28 муж. и 3 женских монастыря, по другим сведениям – 305 цер.; к 1742 г. – 334 цер. и 30 мон., из них 4 жен., в начале 60-х гг. в ней значилось только 297 цер. и 27 монастырей; в Архангелогородской – в конце 30-х гг. – 261 цер., 20 муж. и 1 жен. монастырь, по другим сведениям – 241 цер., к 1742 г. – 248 цер. и 27 монастырей, из них 3 жен., в нач. 60-х гг. – 239 цер., без Кольского и Пустозерского острогов, и 24 монастыря.⁶⁶⁰ В Ростовской епархии число церквей в это время возрастало, но многие храмы оставались без духовенства. В конце 30-х и начале 40-х годов XVIII в. там более чем для 100 храмов нужно было более 1000 священно и церковнослужителей.⁶⁶¹

* * *

Не то наблюдалось на юге тогдашней России, в пределах Воронежской и Белгородской епархий, где шла усиленная колонизация. Профессор Д. И. Багалей, рассмотрев рост степной колонизации в XVIII в., пришел к заключению, что заселение южной границы Русского государства в середине XVIII в. шло так быстро, что нужно было бы через каждые десять лет строить новые укрепленные линии. Еще в 1743 г. проектировалась линия от устья р. Самары до устья р. Лугани.⁶⁶²

В начале 60-х гг. XVIII в. в пределах одной Воронежской епархии насчитывалось до 100 казачьих городков и сел, возникших во время усиленной подонской казацкой колонизации.⁶⁶³

Помимо казацкой и великорусской колонизации, внутреннему и внешнему росту Воронежской и Белгородской епархий в половине XVIII в. помогло переселение на юг России сербов, болгар, черногорцев, волохов и др. Сербские дружины, пришедшие в 1753 году под предводительством сербских офицеров Иоанна Шевича и Райко Прерадовича, поселились между реками Луганью и Бахмутом по правому берегу северного Донца. Тут они основали 15 сел, таковы – по Донцу: Серебрянка, Красный Яр, Верхнее, Версунка, Привольное, Крымское, Нижнее, Подгорное, Желтое и Каменный брод, на Лугани: Черкасское, Хорошее, Калиновское, Троицкое и Луганское. В каждом селе жило по роте военного поселения сербов, а в селе Луганском две роты. Село Подгорное впоследствии было преобразовано в уездный город Донецк, переименованный в Славяносербск. Места, заселенные дружинами Шевича и Прерадовича от Бахмута до Лугани, получили название Славяно-Сербии. в отличие от Ново-Сербии, состоявшей из поселений в русском Заднепровье, образованных выходцами в 1752 г. под предводительством полковника Хорвата, о чем речь впереди.⁶⁶⁴

Славяносербия, лежавшая к востоку от Днепра вдоль украинской линии до станиц донских казаков, по церковному управлению поступила в ведение белгородского архиерея, расширив пределы его епархии до бассейна среднего течения северного Донца. Тут была установлена русская государственная граница, отделявшая русские владения от турецких. Новые места и церкви, пограничные с Славяносербией, находившиеся в ведении Бахмутского Духовного правления, поступили в ведение Воронежской епархии.⁶⁶⁵ В начале 60-х гг. XVIII в. после присоединения Славяносербии в Белгородский епархии насчитывалось 1093 церкви, тогда как в 1742 г. в ней было на 100 церквей менее. В Воронежской епархии в начале 60-х гг. насчитывалось более 600 церквей, тогда как в 1742 г. там было 493 цер.⁶⁶⁶

* * *

Нельзя не видеть, что после образования на территории бывшей Московской Синодальной области, обращенной в 1742 году в Московскую епархию, новых четырех епархий, некоторые епархиальные территории все же оказывались очень значительными и число епархий все еще было мало и не соответствовало нуждам Русской Церкви с её обширной территорией. Это бросалось в глаза всем, кто интересовался тогдашней церковной жизнью. Выразителем общественного мнения по этому вопросу явился известный публицист времен с Петра I до царствования Елизаветы Петровны Михаил Петрович Аврамов, директор с.-петербургской типографии. В 1749 г., следовательно, когда не открытой оставалась только Тамбовская епархия, он подал проект об умножении епархий и в них архиереев, а также об умножении в городах и селах святых обителей и приходских церквей и при них иеромонахов и белых священников. Вместе с этим Аврамов предлагал учредить во всем государстве везде при 3000 окружных дворах пространные странноприимницы..., размножить миссионеров для просвещения язычников св. верой..., построить во всех селах и деревнях каменные церкви и вывести все каменное строение, чтобы пожары были не так опустошительны, сделать запасные хлебные магазины и пр. О противниках, которые будут замечены в развратной жизни, он предлагал доносить великому архиерею. Священники должны ходить в домы своего прихода не меньше, как раз в неделю и наблюдать не ссорятся ли муж с женой, слушаются ли дети родителей и слуги господ. Аврамов много говорил о монастырях и в конце концов не умолчал о давнем своем проекте – восстановлении патриаршества на Руси.⁶⁶⁷

Проект Аврамова, поданный им 19 ноября 1749 г. челобитье на имя самой Государыни Елизаветы Петровны, был слишком многопредметен и невыполним. Например, совершенно невозможно было настроить столько каменных церквей и образовать при них столько приходов, чтобы каждый приходский священник раз в неделю бывал в каждом своем приходском доме и следил бы за ссорами мужей с женами... и чтобы о всех развратниках доносил великому архиерею. Однако некоторые пункты проекта были очень серьезны и полезны. Таков пункт об умножении епархий и в них архиереев. Сам Св. Синод понимал, что несколько епархиальных территорий остались слишком велики и неудобны для управления ими местных архиереев. На заседании 19 августа 1753 года он нашел такими территориями области Московской и Новгородской епархий.

Некоторые тамошние города с уездами очень далеко отстояли от кафедрального города. В Московской епархии такими городами были Севск, Брянск, Путивль, Рыльск, Трубчевск, Белополье и Карачев, – в Новгородской – Старая Руса, Ладога, Каргополь, Олонец, Торжок, Порхов, Ржева Пустая с Заволочьем, составлявшие Пусторжевский уезд. По мнению Св. Синода следовало бы «по неминуемым в духовном правлении нуждам» перечислить названные города к ближайшими. епархиям.

Синод находил, что от Новгородской епархии можно было приписать к Петербургской города Старую Русу, Старую и Новую Ладогу, Каргополь, Олонец и Кексгольм, а в ведение Псковского архиерея передать Порхов и Пусторжевский уезд, тем более что они состояли в Псковской провинции. Г. Торжок предполагалось передать в Тверскую епархию.

Что касается московских городов, то относительно них Св. Синод шел дальше. Он считал за лучшее из них с уездами составить особую епархию с кафедрой в Севске и назвать тамошнего архиерея севским и путивльским. Однако такой вполне основательный проект не был утвержден, быть может потому, что Синоду не хотелось огорчать отживавшего свой век и архиепископа Платона († 14 июня 1754 г.) Новгородский архиепископ Стефан Калиновский в это время стояли на краю могилы. 16 сентября 1753 года он скончался. По смерти его 24 сентября, когда кафедра новгородского архиепископа была не замещена, Св. Синод снова имел суждение о новгородских городах. Из новгородских городов теперь Синод нашел слишком отдаленными только Каргополь, Олонец и Ладогу. Решено было доложить Императрице о приписке их к С.-Петербургской епархии. Пока не получено было царского утверждения, в Синоде занялись собиранием сведений о тамошних церквах и монастырях. 16 октября поступили сведения из Новгородской Консистории о Старой и Новой Ладоге. Нужно полагать, что все дело, поднятое на заседании Синода 19 августа 1753 года, кончилось собиранием и справок.⁶⁶⁸ Как увидим, все вышеуказанные новгородские и московские города впредь до 1764 года оставались в прежних епархиях. Дело, поднятое 19 августа о росписи городов, по нашему мнению, лишь занижало назначение преемника архиепископу Стефану по Новгородской кафедре на четыре года. Только 22 октября 1757 года туда был назначен рязанский епископ Димитрий (Сеченов). Очевидно не находилось знатных персон из русской иерархии, кто бы с охотой пошел на первостепенную Новгородскую кафедру, некогда знатную и богатую, а теперь сокращаемую чуть не наполовину. Особенно непонятным становится четырехлетнее междуархиерейство в Новгородской епархии, если иметь в виду, что с 1742 года по 24 мая 1758 года в ней не было даже викария. По смерти Маркелла (Родышевского, скон. 29 ноября 1742 г.), епископа корельского, викария новгородской епархии, Иоасаф Хотунцевский, как известно, посвящен в новгородские викарии только 24 мая 1758 года с титулом епископа кексгольмского и ладожского.⁶⁶⁹ Таким образом новгородское викариатство с именем Кексгольмского и Ладожского восстановлено только с 1758 года. Восстановление викариатства до некоторой степени ослабляло остроту вопроса «о неминуемых нуждах в духовном правлении» отдаленными новгородскими городами.

Новгородский архиепископ не выделил особой области ведения своему викарию, удержав за собой право единого духовного правителя на всей старой Новгородской территории. 16 июня 1755 г. от нее отошла к Петербургской епархии только одна мыза Раутус с деревнями, бывшая в приходе Тиурала, Кексгольмского уезда В Петербургской епархии она приписана была к селу Александро-Невскому, что при мызе Матоксе, Шлитенбургского уезда. От прежнего прихода мыза Раутус отстояла в 150 верстах, а от нового Александро-Невского только в 20 верстах. Это последнее обстоятельство послужило основанием генералу-адъютанту Михаилу Яковлеву просить о приписке мызы Раутус с 92 крестьянскими душами вотчины его жены к Петербургской епархии. В прошении генерала Яковлева, по обычаю, указано много неудобств от зависимости мызы от далекого прихода: больные умирали без причастия, дети без крещения, родильницы без молитв и т. п. Синод не отказал просителю. Любопытно, что и тут генерал-адъютант воспользовался междуархиерейством, подав прошение 16 сентября. 1754 г.⁶⁷⁰

Назначение преемника московскому архиепископу Платону (Малиновскому) состоялось также далеко не сразу. Замещение Московской и Новгородской кафедр произошло одновременно, т. е. 22 октября 1757 года. Только Московский митроп. Тимофей Щербацкий, переведенный в Москву из Киевской митрополии, на первых порах обходился даже без викария, удержав за собой Московскую епархию в полном объеме.

Вопрос о московском викариатстве поставлен и положительно был решен в 1764 году, когда состоялся общий передел русских епархиальных территорий в связи с учреждением духовных штатов.

Перед учреждением великорусских духовных штатов 1764 года великорусские епархии Европейской и Азиатской России, в количестве 26, по своему объему и составу представляли следующее:

I. Новгородская к Великолуцкая с Кексгольмским викариатством, в ней – Новгородской губ, и провинции – Новгород, с уездом и пятинами: Деревской, Бежецкой Бежецкий Верх с Есенецким заказом), Воцкой, Шелонской и Обонежской (Заволочье) (897 цер.). Старая Русь (88 ц.), Порхов – пригород (1 ц.), Старая Ладога и Новая Ладога (20 ц.), Олонец (210 ц.); Великолуцкой провинции – Великие Луки (29 ц.), Хомский посад, Тверской провинции – Торжок (71 ц.), Белозерской провинции – Устюжна Железнопольская (50 ц.), Каргополь с Красновским заказом (70 цер.), Выборгской губ. – Кексгольм (6 цер.) – всего 1548 цер.⁶⁷¹

II. Московская и Севская – Московской губернии и провинции: Москва с десятинами (717 ц.), Звенигород (43 ц.), Серпухов (47 ц.), Малоярославец и Оболенск (67 ц.), Таруса (41 ц.), Боровск (82 ц.), Медынь (30 ц.), Калужской провинции – Калуга (75 ц.), Мосальск (28 ц.), Тульской пров. – Алексин (87 ц.) Белогородской губ. Севской провинции – Севск (140 ц.), Рыльск (155 ц.), Путивль (51 ц.), Трубчевск (33 ц.), Брянск (111 ц.), Карачев (89 цер.), Белополье (33 ц.), а всего – 1828 цер. К прежним семи десятинам присоединилась 8-я Троицкая десятина.⁶⁷²

III. С.-Петербургская и Шлиссельбургская – С.-Петербургской губ. – С.-Петербург (70 ц.), Кронштадт (6 ц.), Шлиссельбург (9 цер.), Копорье (20 цер.), Ямбург (7 ц.), Выборгской губ. – Выборг (5 ц.), Вильманстрадт (I ц.), Нейшлот (1 ц.) и Фридрихсгам (1 ц.) – всего 120 цер.

IV. Казанская и Симбирская – Казанской губ. и провинции – Казань (101 ц.), Уржум (21 ц.), Арск, Алатырь (число церквей неизвестно), Малмыж (20 ц.), Старый Шесминск (25 ц.) Новый Шесминск (не известно), Спасский (8 ц.), Заинск, Тетюши, Билярск, Тиинск (не известно), Маинск (43 ц.), Богородск (23 ц.), Сарапул (16 ц.), Елабужск (52 ц.), Рыбный Слободск (46 ц.), Кукарск с заказом (22 ц.), Свияжской провинции – Свияжск (79 ц.), Кокшайск (не известно), Чебоксары (57 ц.), Козмодемьянск (20 ц.), Василь-город, Цивильск (не известно), Царевококшайск (17 ц.), Царево Санчурск (14 ц.), Еранск (11 ц.), Симбирской провинции – Симбирск (162 ц.), Сызрань (94 ц.), Самара (8 цер.),⁶⁷³ Ерыклинск, Белый Яр, Закамская линия, Оренбургской губ. – Оренбург (7 ц.), Сергиевск (26 цер.), крепости⁶⁷⁴ Оренбургской губ., в них 37 церквей, Уфимской провинции – Уфа (23 ц.), Оса (9 ц.), Бирск (15 ц.), Мензелинск, Нагайбацкая крепость, Ставрополь (18 цер.), Яик (4 ц.), Ветлужский заказ (6 цер.) и заводы на границе с Вятской епархией – всего более 900 церквей.

V. Псковская, Нарвская и Изборская – Новгородской губ. Псковской провинции – Псков (95 ц.), Изборск (7 ц.), Гдов (21 ц.), Остров (14 ц.), Опочка (38 ц.), С.-Петербургской губ. Иван-Город, Нарва (3 ц.), в Лифляндии – Ревель (6 ц.), Дерпт (1 ц.), Венден, Пернов (сведений о церквях нет) – всего ок. 200 церквей.

VI. Сарская и Подонская (Крутицкая) – Московской губ. Калужской провинции – Серпейск (42 ц.), Воротынск (29 ц.), Перемышль (34 ц.), Козельск (119 ц.), Мещовск (88 ц.), Лихвин (46 ц.), Одоев (32 ц:), Смоленской губ. – Вязьма (134 ц.), Белгородской губ. Орловской провинции – Болхов (64), Белев (103 ц.), Мценск (58 ц.), Чернь (33 ц.), Новосиль (63 ц.), Воронежской губернии Елецкой провинции – Чернавск (15 цер.), Ливны (95 цер.), всего – 955 цер.⁶⁷⁵

VII. Рязанская и Муромская – Москов. губ. Рязанской пров. Переяславль-Рязанской – Рязань (198 ц.), Зарайск (60 ц.), Михайлов (88 ц.), Пронск (85 ц.), Гремячев (6 ц.), Печерников, Сапожок (8 ц.), Владимирской пров. – Муром (138 ц.), Тульской пров. – Епифань (45 ц.), Богородицкой (17 ц.), Воронежской губ, и пров. Романов в степи (11 ц.), Сокольск (31 ц.), в Елецкой пров. – Лебедянь (32 ц.), Данков (50 ц.), Скопин (38 ц.), Тамбовской пров. Ряжск (140 ц.), Шацкой пров. Шацк (198 ц.), Елатьма (Елатомский посад) (26 цер.), Касимов (33 ц.), Кадом (32 ц.), всего – 1236 цер.

VIII. Тверская и Кашинская – Новгородск. губ. Тверск. пров. Тверь (152 ц.), Старица (55 ц.), Зубцов (30 ц.),

Ржев Володимеров и Осташков (128 ц.), Москов. губ. Углиц. пров. Кашин (206 ц.), Москов. пров. Клин (45 ц.), а всего – 616 цер.

IX. Смоленская и Дорогобужская – Смоленской губ. Смоленск (176 ц.), Дорогобуж (55 ц.), Белая (38 цер.), Рославль (11 ц.), Новгород, губ. Великолуц. пров. Торопец (63 ц.), а всего – 343 цер.

X. Нижегородская и Алаторская – Нижегород. губ. Н.-Новгород (312 ц.), Алаторск. пров. Алатырь (176 ц.), Курмыш (57 ц.), Ядрин (15 цер.) – всего 560 цер.

XI. Суздальская и Юрьевская – Московской губ. Суздал. пров. Суздаль с десятинами (343 ц.), Юрьев-Польской провин. – Юрьев Польский (126 ц.), Шуя (28 ц.), всего – 487 цер.

XII. Коломенская и Каширская – Московской г. и провинции – Коломна (209 ц.), Кошира (168 ц.), Тульской пров. Тула (113 ц.), Крапивна (60 ц.), Дедилов (18 ц.), Венев (42 ц.), Белгородской г. Севской пров. Кромы (76 ц.), Орловской пров. – Орел (101 ц.), Воронеж, г. Елецкой пров. Ефремов (36 цер.), всего – 823 цер.

XIII. Вятская и Великопермская – Казанской губ. в Вятской пров. Хлынов (Вятка – 79 ц.), Орлов (11 ц.), Котельнич (20 ц.), Слободской (23 ц.), Шестаков (2 ц.), Кайгород (14 ц.), Пермской пров. Кунгур (30 ц.), Соль- Камская (73 ц.), Чердынь (35 ц.), вотчины Строгановых, всего около – 300 церквей.⁶⁷⁶

XIV – Воронежская и Елецкая – Воронежской губ. и провинции Воронеж (80 цер.), Тавров (крепость 1 ц.), Белокольск (Белоколодск – 8 ц.), Орлов (11 ц.), Усмань (30 ц.), Демшинск (9 ц.), Землянск (24 ц.), Костенск (7. ц.), Урыв (1 ц.), Коротояк (26 ц.), Острогожск (26 ц.), Ольшанск, Усерд (сведений нет), Павловск (24 ц.), Елецкой пров. – Елец (126 ц.), Талецкой (1 ц.), в земле Донских казаков крепость св. Анны (6 ц.), Черкасск (5 ц.), Бахмут (21 ц.), Бобровск (9 цер.); всего в казачьих городках Донского присутствия – 100 цер., а во всей епархии – более 500 цер.⁶⁷⁷

XV. Переяславль-Залесская и Дмитровская – Московской губ. Переясл.-Залесской пров. Переяславль-Залесской (264 ц.), Москов. пров. – Дмитров (143 ц.), Волоколамск (43 ц.), Руза (42 ц.), Можайск (14 ц.). Верея 115 ц.), Борисов (37 ц.), Воскресенский монастырь, Александровская слобода и Гжатская пристань с десятиной (число церквей в них не известно) – всего ок. 600 цер.⁶⁷⁸

XVI. Костромская и Галицкая – Московской губернии Костромской пров. – Кострома (248 ц.), Судислав (1 ц.), Любим (62 ц.), Буй (3 ц.), Кадуй (45 ц.), Архангелогородской губ. Галицкой пров. – Галич (122 ц.), Соль-Галицкая (23 ц.), Чухлома (27 ц.), Парфеньев (18 ц.) Унжа (61 ц.), Кологрив (17 ц.), Судай (15 ц.), пригороды – Нерехта (6 цер.), Плес (5 ц.), в Судиславском и Буйском уездах (68 цер.), всего – 721 церковь.

XVII. Владимирская и Яропольческая – Московской губ. Владимирской пров. Владимир (213ц.), Гороховец (15 ц.), Вязники и Яропольч (64 ц.),⁶⁷⁹ Юрьев-Польской провинции – Лух (24 ц.), Ярослав. пров. Кинешма (20 ц.), Нижегородской губ. и провинции – Юрьевец-Повольский (78 ц.), Арзамас (213 ц.), Балахна (74 ц.), всего – 600 цер.

XVIII. Тамбовская и Пензенская – Воронежской губер. Тамбов. пров. Тамбов (155 ц.), Козлов (104 ц.), Раненбург, Добрый (30 ц.), Хоперская крепость (6 ц.), Борисоглебск (23 ц.), Инсара (44 ц.), Верхний Ломов (51 ц.), Нижний Ломов (84 ц.), Шацкой пров. Керенск (58 ц., тут вероятно и Наровчат), Темников (30 ц.), Краснослободск (35 ц.), Казанской губ. Пензенской пров. – Пенза (225 цер.), Мокшанск (38 ц.), Саранск (171 ц.), Симбирской пров. Корсунь (81 ц.), Починки (23 ц ).⁶⁸⁰

XIX. Астраханская и Ставропольская – Астраханской губернии – Астрахань, Кизляр, Красный Яр, Черный Яр , Царицын , Дмитриевск , Саратов , Камышин, Ставрополь (Кавказский), Енотаевск, Терский городок, Симбирской провинции г. Петровск.⁶⁸¹

XX. Ростовская и Ярославская Московской губ. Переяславль-Залесской пров. Ростов, Ярославской пров. Ярославль, Романов, Пошехонье, Углицкой пров. Углич.⁶⁸²

XXI. Белгородская и Обоянская – Белгородской губ. Белгород и все города, составляющие Белгородскую провинцию (Курск, Обоянь, Суджа, Мирополье, Карпов, Старый Оскол, Новый Оскол, Яблонов, Валуйки, Палатов, Тополье, Короча, Нежегольск, Салтов, Чугуев, Хотмыжск, Вольный и Алешня), Казацкие города слободских полков – Харьков, Сумы, Ахтырка, Изюм, Севской пров. Недригайлов, Каменный, часть Украинской линии к Донцу (Славяно-Сербия?), Воронежской губ. Бахмутская провинция (Бахмут),⁶⁸³ Тор (ныне Славянск), Рай-городок, Ямполь, Маяки, Царев-Борисов, Старый Айдар, Новый Айдар, Воронежской пров. Верхососенск.

XXII. Вологодская и Белозерская – Архангелогородской губ. Вологодск. пров. Вологда, Новгородской губ. Белозерской пров. Белозеро и Чаронда.

XXIII. Архангелогородская и Холмогорская – Архангелогородской губ, и провинции – Архангельск, Холмогоры, Кевроль, Мезень, Пустозерский острог, Шенкурск, Кемский острог, Кольский острог.

XXIV. Великоустюжская и Тотемская – Архангелогородской губ. Устюжской пров. Устюг, Соль-Вычегодская, Яренск, Лальский посад, Вологодской пров. Тотьма.

XXV. Тобольская и Сибирская – Сибирской губернии, а) Тобольская провинция, б) Енисейск и вся Енисейская провинция, в) Екатеринбург и все Екатеринбургское ведомство, кроме того, что в Перми, Исецкая провинция.

XXVI. Иркутская и Нерчинская – вся Иркутская провинция Сибирской губернии.⁶⁸⁴