Венец брачный
Венец брачный – στέφανος, στέμμα, στέφος, corona, sertum, – является необходимой принадлежностью брака уже в глубокой древности. Положительно известно, что в этом, именно, значении его знали все древние культурные народы: евреи, египтяне, парфяне, македоняне, сирийцы, персы, фригийцы, греки, римляне. В частности, венок на невесте является в изображении Песни Песней (3:11); корона на брачующихся упоминается и книгою Исход (61:10). Но о форме этого В., или короны в древнейших еврейских памятниках никаких указаний не встречается. В талмуде же, запретившем В. «из соли и серы», есть разрешение устроить В. для жениха из мирт, или из камыша и лилий, а для невесты – из золота, в форме греко-римской «стенной» короны (corona muralis). Существовал, несомненно, брачный венок и в греко-римском мире, где было известно до 20 видов венков. Но венок этот не сразу перешёл в христианство. По крайней мере, в первые века христиане всячески сопротивлялись против употребления венков при погребениях и браках. Во времена Иустина мученика христиане не употребляли венков ни в каком случае (Арol. с. 9). Тертуллиан, оценивая все проявления обычая с точки зрения христианской догмы, считал употребление венков при погребении и браке вторым идолослужением (secunda idololatria. Tert. de cor. mil. c. 10) и возвратом к язычеству (ibidem с. 13). Подобным образом Минуций Феликс, отстраняя упрёк со стороны язычников в том, что христиане не возлагают венков на гробницы умерших, отвечает, что «блаженный не нуждается в цветах, а несчастный не возрадуется от них» и, след., подтверждает косвенным образом мысль о том, что венки считались в христианстве делом излишним вообще. Но в IV веке, когда падение язычества устранило опасность смешения его идей и форм культа с христианством, формы античные стали мало-помалу претворяться в достояние христианства. Теперь появляются в христианстве и брачные В.; но В. брачный в христианстве ведёт своё начало не от брачного же В. языческого, который напоминал бы собою о языческом культе, но от венка победного (signum victoriae). Брак, по воззрению древних христиан, есть выражение победы христианина над своими страстями, а брачный венок – символ этой победы (σύμβολον τῆς νίκης). Такое именно значение брачному венку усвояет св. Иоанн Златоуст в своей 1Х-й беседе на 1-е послание к Тимофею. Это свидетельство св. Иоанна Златоуста, между прочим, указывает, что в его время венки или В. при браках были обычным явлением у христиан. Но ни у него, ни у Аполлинария, Сидония и Палладия не встречается указаний ни на форму В. брачного, ни на время его возложения на брачущихся (в западной церкви, в то же время, допускалось возложение венков по окончании брачной церемонии и притом не руками священника, а отцом или дружкой новобрачного). Но в жизнеописании св. Алексея, умершего в V ст., ясно говорится, что при благословении его брака В. как на него, так и на невесту были надеты руками почётнейших пресвитеров, и что самый обряд был совершён в церкви мученика Вонифатия. Дальнейшие в хронологическом порядке указания на брачные В. встречаются у Феофана в рассказе о браках императоров Маврикия, Ираклия (с Евдоксиею) и Ирины (со Львом). Таким образом, от V столетия мы имеем уже достоверные сведения о том, что обряд возложения брачных В. на головы жениха и невесты входил в состав церковного благословения брака. Древнейшие из дошедших до нас чинопоследований представляют церемонии возложения и снятия В. при бракосочетании во всей их полноте и носят уже название στεφάνωμα – венчание. Что касается формы и материала брачных В., то в это время с достоверностью можно утверждать, что таковые были простыми венками из растений и цветов (Критопул).
Наша древняя Россия вместе с христианством приняла и большинство чинопоследований церкви греческой, а в том числе и чинопоследование брака, причём нельзя сомневаться, что весь церковный церемониал при возложении и снятии В. был передан нам в полном объёме. Но относительно формы и материала В. подобной передачи предполагать нельзя, так как естественные условия нашей северной природы, где более чем на половину года замирает всякая растительность, исключали всякую мысль об употреблении венков из растений и цветов, а изобилие дерева и металлов невольно наводило на мысль о применении для брачных В. каких-либо других материалов. И, если от глубокой русской древности мы не находим на этот счёт прямых указаний ни в письменных, ни в вещественных памятниках, то от ХVI ст. имеем уже те и другие. В описях церковных имуществ того времени упоминаются В.: медные, с позолотою и резными изображениями святых, железные (белого немецкого железа) с резными крестами (описание Сольвычегодского собора 1580 г. – см. рук. музея импер. археология, об-ва в Спб., №№ 26 и 36), а в сказаниях иностранцев указываются деревянные и лубочные В. В числе дошедших до нас экземпляров древних брачных В. встречаются лубочные, деревянные, железные, медные и серебряные. По форме они являются, в большинстве случаев, простыми обручами не всегда одинаковой высоты, причём В. жениха, обыкновенно, имеет образ Спасителя, а В. невесты – образ Богоматери (см. образцы в коллекции С.-Петербургской дух. академии). Форма эта аналогична с формою древне-византийских диадем. Но в XVII в. у нас появляется новая форма брачного В., имеющая сходство с западно-европейскими коронами, что объясняется начавшимся в это время влиянием запада на наше искусство. Наконец, в течение XVIII в. образуется постепенно нынешняя форма брачных В., имевшая влияние даже и на форму архиерейских митр. На разнообразие формы брачных В. в древней России указывает Феофан Прокопович, говоря: «Во-первых, ведать надлежит, что в требниках или ритуалах, как словенских наших, так и греческих, нигде не определено, каковым образом брачные В. делают. Но в церквах великороссийских многое их различие: иные древним девическим повязкам подобные, иные – с рогами или лучами, каковые на старых деньгах солнцевы, аполлоновы и славных витязей видим; иные с лилиами, французским лилиам сообразными; к иным и дужки против обычая королей европейских придаются. А в малой России неоднократно случилось видеть плоские, на вершок широте, обручики, шарами украшенные или позолоченные на подобие царских древних диадим. А в греческой церкви и нет никаких В. в брачной церемонии, в церковном сокровище хранимых, но из домов жениха и невесты к делу венчания приносятся, соплетаемые из ветвей масличных или лавровых, лимонных, померанцевых; ещё же и как кто хочет и может – разными лентами и цветами оные украшает. А по венчании отдаются из церкви в дом новобрачных лиц. Свидетельствуют о том зде обретающийся преосвященный митрополит фиваидский и прочие греческие духовные. А Яков Гоар в Евхологии греколатинском о употреблении у греков В. масличных, яко обычном свидетельствует, сказуя и намерение их в знак чадородия, масличному саду уподобляемому во псалме 127 («сынове твои, яко насаждения масличная»), который псалом во время венчания поётся. Знатно же и у древних латинских христиан масличные В. на брачных накладывано, понеже Сидоний Аполлинарий оные в стихах своих воспоминает на брак Полемия. Не подобает же умолчать и обычая на рода грузинского, который употребляет на браках В. особливым способом: имеют по домам (ииде же и в церквах) готовые обручики с прутиком, шёлком оплетённые и на них висят шёлковые же 4 кисти. А во время брачного венчания оплетают обручики оные зелёным древа некоего листвием; паче же виноградным. И от сего явно, что хотя в церкве восточной издревле и везде на бракосочетании В. употреблены и доселе употребляют, однако же нигде и никогда не определён собственный В. оных образ, но положено то, яко вещь среднюю, на произвольном обычае. Сия же ведая, не можем иметь никоего в том сумнительства: и можно к венчанию их величеств приготовить В. масличные или лавровые или от разных листвий и цветков с прилучением и драгих камней, искусно сочинённые; только надлежит быть в челе оных В. малым образом – Христова лица на жениховом и Богородична – на невестином, ибо сие в церквах российских везде хранится». (Письмо Феофана Прокоповича к одному из придворных, около 1730 года, по поводу предполагаемого брака императора Петра II – «Москвитянин», 1852 г., № 22; «Труды Киевской дух. академии», 1865 г., апрель, стр. 611).
Обряд возложения и затем снятия В. очень рано занял центральное место в чинопоследованиях брака. Так, в древнейших греческих чинопоследованиях находится уже особая молитва о благословении В. силою, наитием и действием Св. Духа; точно также и на снятие В. в 8-й день была положена особая молитва (Гоар, Евхологион). В древнерусских чинопоследованиях брака по частям находятся все те элементы, из которых слагаются эти церемонии в настоящее время. Так, возложение В. совершалось при пении стиха: «положил еси на главах их венцы» (служ. соф. библ. XIII в., №№ 525 и 581; служ. XV в., № 836), что представляет прямое заимствование от греков; но иногда В. возлагались при пении стиха: «Господи силою Твоею»... по примеру, вероятно, сербских служебников (Требн. моск. синод. библ., №№ 373 и 374; опис. III, 1, 159). До начала этого пения священник произносил молитву: «Господи Боже наш, иже славою и честно венчал еси святыя Свои мученицы» (соф. библ., №№ 836, 839), каковая молитва, равно как и пение стиха: «святии мученицы» разъясняют указанный выше церковный взгляд на брачные В. в смысле св. Златоуста, т. е., как на награду за победу, одержанную над страстями. Возлагались брачные В., обыкновенно, непосредственно на головы брачующихся; но иногда они вручались куму и куме (дружки, свахи, шаферы), которые и держали их сзади над головами жениха и невесты (соф. библ., №№ 836, 839, 1064, 1065, 1066, 1085, 1101; моск. синод. библ. служебн. т. н. киприановский, № 601). На второбрачных или совсем не возлагали В., или же возлагали их не на головы, а на правое плечо. Последний порядок был узаконен отцами стоглавого собора, которые категорически положили, что «второму браку венчания несть, но токмо молитва» (гл. 23), причём сделана была ссылка на правила Никифора исповедника и Никиты Ираклийского, хотя последний и свидетельствует, что великая Константинопольская церковь не соблюдала строго этого обычая при браках вдовцов. Поэтому, вероятно, и у нас на практике правило это применялось не всегда, хотя во многих старинных служебниках прямо указывается при венчании второбрачных В. возлагать на правое плечо вдовца (соф. библ., №№ 1066, 1085 и друг.). Если же девица выходила замуж за вдовца, то на неё В. надевался на голову, а на вдовца – на плечо. Все это показывает, что В. брачный считался символом высокого достоинства и не применялся во всех случаях безразлично. Снятие В. в старину совершалось с особыми обрядами. Так, от XIII и XIV вв. имеются свидетельства, что при этом священник, после пения стиха: «славою и честно венчал еси»... сажал новобрачных на лавицу и здесь снимал с них В., или же обращал их при этом к западу, снимал В., благословлял крестообразно (венцами) жениха и невесту и предлагал им поцеловать друг друга (соф. библ., № 525). Церемония снятия В. происходила или непосредственно после венчания, или в 8-й день, как это было принято в церкви греческой и как делается это в некоторых местах (напр. в Грузии) и доныне. В настоящее время молитва «на разрешение В.» читается прежде отпуста венчания (Н. Б. Покровского, «Брачные В. и царские короны», «Христ. Чт.», 1882, №№ 7–8).
Н. М.