Русское Православие в Германии

От редакции. Здесь публикуется перевод двух глав из диссертации архимандрита Макария, написанной им во время пребывания на богословском факультете Университета Мартина Лютера в Галле (Германия) и защищенной там же в 1988 г. В 1999 г. эта работа была опубликована в Эрлангене в серии ΟΙΚΟΝΟΜΙΑ (Bd. 38). В издательском предисловии сообщается, что впервые за несколько последних десятилетий богослову, получившему образование в православной Академии, была присвоена ученая степень евангелического богословского факультета.

II. Великая герцогиня и великая княгиня Мария Павловна (* 1786–†1859)

Основание и жизнь веймарского православного храма неразрывно связаны с именем великой княгини и великой герцогини Марии Павловны, дочери русского царя Павла I (*1754–†1801). Вступив в брак с наследником веймарского герцога Карлом Фридрихом, она прибыла в Веймар в сопровождении православного клира, оставаясь здесь до своей кончины. Пребывание в Веймаре православной герцогини и послужило непосредственным поводом для того, чтобы основать здесь православный храм.

Кем же была Мария Павловна и каким образом можно охарактеризовать ее деятельность в Веймаре?

Она родилась 16 февраля 1786 г. в царской семье в Петербурге и была в семье пятым ребенком¹⁵⁵⁰. Ее воспитательницей была швейцарка Мазебет; «ее ученица оставалась ей благодарной до конца дней»¹⁵⁵¹. Позднее композитор Сарти преподавал юной великой княжне музыку и считал, что у нее к тому имеется большой талант¹⁵⁵². В 1795 г. ей пришлось пережить смерть младшей трехлетней сестры Ольги, а в 1801 г. – насильственную смерть отца, императора Павла I. Павел был женат дважды и оба раза на немках. Первой его женой была принцесса Вильгельмина Дармштадтская (Наталия Алексеевна). Вторая жена, София Доротея Августа Вюртембергская (Мария Феодоровна), была матерью Марии Павловны. При описании деятельности Марии Павловны подчеркивается, что Мария Феодоровна примером собственных трудов оказала большое влияние на дочь в том, что касается ее позднейшей благотворительности¹⁵⁵³.

В 1799 г. Александра Павловна, сестра Марии Павловны, вступила в брак с великим герцогом Иосифом, наместником Венгрии. Перед тем велись длительные переговоры о возможности ее брака с наследным принцем Швеции Густавом Адольфом, однако они были прерваны из-за затруднений конфессионального характера¹⁵⁵⁴.

Почти одновременно другая сестра, Елена Павловна, вышла замуж за наследного принца Мекленбург-Шверинского Фридриха Людвига. Вскоре обе сестры умерли: Александра 16 марта 1801 г. (похоронена в Иреме), а Елена – 13 декабря 1803 г. (похоронена в Людвигслюсте). На месте захоронений позднее были построены православные храмы¹⁵⁵⁵.

В 1804 году состоялось венчание Марии Павловны с наследным герцогом Саксонии и Веймара Карлом Фридрихом. Исследователи называют две даты начала переговоров о возможности обручения Марии Павловны с герцогом Веймара; это либо 1800 г.¹⁵⁵⁶, либо 1802 г.¹⁵⁵⁷. Эти переговоры вел свойственник Фридриха Шиллера В. фон Вольцоген, как писал об этом Шиллер в своем письме X. Гёшену от 10 февраля 1802 г.¹⁵⁵⁸. Жених, наследный герцог Карл Фридрих, в 1803 г. приехал в Петербург. Он был принят на русскую службу в чине генерал-лейтенанта; ему был пожалован орден святого Апостола Андрея Первозванного. 1 января 1804 г. состоялось торжественное обручение, которое совершил митрополит Амвросий¹⁵⁵⁹. В одном из писем Фридриха Шиллера мы находим точную дату: «Обручение праздновали на Новый год по российскому календарю, или 13 января по-нашему»¹⁵⁶⁰.

Летом состоялось венчание, по каковому поводу в манифесте сказано: «Божией милостью Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и прочая и прочая и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным: Силою Всемогущего Бога и Его мудрым попечением июля 22 дня по обряду Православной Восточной Церкви совершено венчание нашей возлюбленной сестры Марии Павловны с Его Светлостью Наследным Принцем Саксонско- Веймарско-Эйзенахским Карлом Фридрихом. Призываем верных сынов России вместе с нами обратиться к Богу и вознести Ему благодарение и усердные молитвы о благополучии, мире и любви нововенчанных, ради услаждения драгоценных дней нашей чадолюбивой и всяческой любви достойной матери, Царицы Марии Феодоровны, и на утешение всей нашей семье. – Дано в Санкт-Петербурге июля 22 дня 1804 г.»¹⁵⁶¹. Таинство брака совершали митрополит Амвросий и грузинский архиепископ Варлаам.

Представляется, что из двух веймарских поэтических знаменитостей Фридрих Шиллер более обрадовался новой наследной принцессе, нежели Иоганн Вольфганг фон Гете. При этом мы имеем в виду не только то, что свойственник Шиллера В. фон Вольцоген много потрудился в этом деле, но и то, что Шиллер в этот последний период своего творчества явственно обращается к русской исторической тематике. В письме от 1 сентября 1804 г. поэт пишет В. фон Вольцогену: «То, что ты пишешь о проявлениях участия ко мне императрицы и великой княжны, весьма меня обрадовало и утешило, так что я могу надеяться, что для нашей будущей княгини я уже не совершенный незнакомец. Хотелось бы мне и на будущее заслужить и получить внимание и участие»¹⁵⁶².

Согласно брачному контракту приданое Марии Павловны составляло миллион рублей, из которых первую четверть она получила после венчания, а вторую – спустя шесть месяцев; со второй половины она ежегодно получала 5% ренты. Наряду с этим Мария Павловна получила много вещей, среди которых были и вклады в будущий православный храм в Веймаре: золотые богослужебные сосуды, святые иконы, облачения духовенства, иконостас, подсвечник и т. д. Перевоз столь значительных богатств был связан с затруднениями на таможне¹⁵⁶³.

Прибытие приданого невесты в Веймар описывается следующим образом: «Редкостная, необычная процессия тянулась осенью 1804 г. в Бельведер. 2 октября в Веймар после восьминедельного путешествия из Петербурга прибыл обоз с приданым великой княгини Марии Павловны, супруги наследного принца Карла Фридриха, сопровождаемый русскими крестьянами и крепостными в рубахах красного льна, широких панталонах и сапогах, подбитых мехом. В нем было 83 повозки и более 130 лошадей»¹⁵⁶⁴.

Для раскрытия других аспектов отношений Петербурга и Веймара существенно указание на то, что мать жениха Марии Павловны была сестрой первой супруги царя Павла I¹⁵⁶⁵.

Сама Мария Павловна оставалась на родине до 7 октября и только тогда отбыла вместе с супругом в Веймар. Путешествие длилось месяц и, наконец, 9 ноября 1804 г. колокольный звон и пушечные выстрелы оповестили о прибытии новобрачных. По сообщениям очевидцев, это прибытие вызвало общую радость населения. Многие устремились увидеть и приветствовать супружескую пару наследников. Некоторое время спустя те показались на балконе дворца – и тысячи людей восклицали в радостном оживлении «Да здравствуют, многая лета!»¹⁵⁶⁶. Описание великой радости народа мы находим даже в проповеди, сказанной годом позже¹⁵⁶⁷. Ликование продолжалось 12 ноября при первом посещении Марией Павловной театра. В этот день была премьера оперы «Поклонение искусств» Фридриха Шиллера, которая была только что написана и посвящена Марии Павловне¹⁵⁶⁸. В предисловии к тексту сказано: «Ее Императорскому Высочеству госпоже наследной принцессе Веймарской Марии Павловне, Великой Княгине Российской, с почтением посвящается и представляется в придворном театре Веймара 12 ноября 1804 г.»¹⁵⁶⁹. На прибытие Марии Павловны в Веймар последовали восторженные отклики. Тот же Шиллер писал в одном из своих писем: «С нашей новой принцессой к нам поистине вселился добрый ангел. Она в высшей степени достойна любви, разумна и образованна, выказывает твердость характера и умеет сочетать достоинство своего положения с природной общительностью. Короче, она такова, что если бы у нас был выбор, какую выписать нам для себя княгиню, мы бы пожелали ее, такую, какова она есть, и никакую другую. Я ожидаю прекрасной эпохи для Веймара, лишь бы она у нас прижилась»¹⁵⁷⁰.

С этого времени наследная принцесса считалась первой дамой страны. «Мы все можем у нее учиться, – говорила сама Шарлотта фон Штайн, – эта русская была не только молода, красива и богата, но и чрезвычайно умна»¹⁵⁷¹. С такой сердечностью была принята Мария Павловна в Веймаре и в герцогском дворце. Герцогиня Анна Амалия писала в письме от 28 ноября 1804 г.: «С радостью и истинной любовью говорю Вам, что моя новая внучка – настоящее сокровище, я ее бесконечно люблю и уважаю. Ей выпало счастье – а возможно, и благословение – нас всех очаровать»¹⁵⁷². Но было бы неверно думать, что прибытие Марии Павловны вызвало только радость. Звучали и противоположные мнения. Постановка «Поклонения искусств» Шиллера описывалась одним из актеров следующим образом: «Праздничный спектакль встретил полное признание и двора, и публики, однако были и такие, кто усмотрел в некоторых намеках угодничество перед Россией. Конечно, каждый истинный немец должен оправдать Шиллера от этих обвинений. Но подобные высказывания исходили только от той партии, которая все еще подвизается в Веймаре»¹⁵⁷³.

Переезд молодой женщины, воспитанной в России, в Германию, заставляет задаться вопросом – а как у нее обстояло дело с немецким языком? Ответ мы находим в письме Шиллера: «По-немецки она говорит с затруднениями, но понимает, если с ней разговаривать, а читает без труда»¹⁵⁷⁴. Кроме того, она владела итальянским и французским¹⁵⁷⁵.

В любом случае брак великой княжны Марии Павловны и герцога Карла Фридриха способствовал развитию связей Веймара с Россией¹⁵⁷⁶.

За свою долгую жизнь в Веймаре Мария Павловна прославилась своей благотворительностью, и ее не без оснований называли матерью нации. Русский дипломат говорил, что ни одна из дочерей царя Павла I не пользовалась таким уважением, как Мария Павловна в Веймаре¹⁵⁷⁷. Став патриоткой своей новой страны, она растоптала паспорт, переданный ей Наполеоном, а позднее просила русского министра графа Аракчеева о помощи и внимании для веймарских пленных, которых Наполеон во время войны заставил воевать с Россией: «Граф Алексей Андреевич. С особенным удовольствием получила я письмо ваше от 22 августа и благодарю вас усердно за старание ваше в рассуждении веймарских пленных офицеров, коим следует ожидать до будущего времени перемену их судьбы, где они находятся: а между тем, прошу вас меня уведомить вперед, ежели что воспоследует в пользу их; я, конечно, всегда сочту внимание ваше к их участи доказательством особой услуги, относящейся к моей особе»¹⁵⁷⁸. Наследная герцогиня создала в стране Патриотический институт женских объединений; целью его членов было оказание помощи раненым и пострадавшим во время войны¹⁵⁷⁹.

Благотворительность Марии Павловны осуществлялась в различных направлениях: в первую очередь – преодоление нищеты, затем – поощрение наук, искусств, культуры и развитие общества. Так, она поддерживала рабочие мастерские для взрослых, прядильни для пожилых бедных женщин, уход за роженицами. Население обязано Марии Павловне множеством фонтанов, сооруженных в Веймаре. Первая сберегательная касса в Веймаре была открыта в день рождения Марии Павловны 16 февраля 1821 г. Это было новшество, особо поддерживаемое великой герцогиней. Одновременно Мария Павловна помогала отдельным людям, оставаясь по большей части «неизвестной дарительницей»¹⁵⁸⁰. Вот что сказал проповедник главной церкви Веймара по поводу кончины Марии Павловны: «О, сколь много городов, деревень и домов следует нам посетить; к какому множеству одров болящих, голодающих, мерзнущих, нагих, обездоленных, покинутых должно нам приступить: засвидетельствуем же и поведаем о многолетних деяниях, советах и заботах материнского сердца почившей попечительницы страны, предпринятых ею ради устранения, смягчения и уменьшения нищеты человеческой»¹⁵⁸¹. Стиль работы великой княгини характеризуется следующим образом: «Никто и никогда не сталкивался с промедлением или упущением. Ответы на обращения, предложения, отчеты организаций следовали с быстротой и пунктуальностью, которые могли бы взять себе за образец иные администрации, и были так ясны и определенны, что не понять их вряд ли было возможно»¹⁵⁸².

В интересах науки Мария Павловна учредила литературные вечера, происходившие во дворце, на которых делали доклады различные веймарские ученые и профессора Йенского университета. Это никоим образом не было простым времяпрепровождением; напротив, Мария Павловна таким образом заботилась как о собственном образовании, так и об образовании других¹⁵⁸³. «Наверное, ее придворные дамы часто втайне вздыхали, когда их венценосная госпожа требовала, чтобы они на следующий день по памяти записывали ученые доклады»¹⁵⁸⁴. Православный сербский епископ Никанор подчеркивает в предисловии к своей книге, посвященной веймарскому и висбаденскому храмам, что Мария Павловна была большим другом сербской литературы и высокой покровительницей первой книги известного сербского ученого Вука Караджича. В одном из двух экземпляров книги, хранящейся в Веймарской национальной библиотеке, можно найти автограф духовного автора: «Венок, возлагаемый на могилу высокочтимой почившей великой княгини Марии Павловны, великой герцогини Саксонии, Веймара и Эйзенаха, с глубокой благодарностью. Смиренный молитвенник епископ Никанор. Веймар, 2.7.1897».

Как памятник попечения Марии Павловны о сохранности наиболее значительных немецких учреждений культуры можно рассматривать реставрацию Вартбурга, последовавшую по инициативе матери нации¹⁵⁸⁵. Мария Павловна внесла значительный вклад в расцвет искусств в Веймаре. По ее желанию в Веймар были приглашены композиторы Ян Непомук Хуммель и Ференц Лист¹⁵⁸⁶, который в знак признательности представлял ко дням рождения великой герцогини новые оперные постановки¹⁵⁸⁷.

Размаху и характеру благотворительной деятельности Марии Павловны на благо Веймара и страны можно посвятить отдельную работу. Приведем здесь лишь два высказывания – ее современника и советского исследователя. К. А. Варнгаген фон Энзе, прусский дипломат и писатель, так описывает последние годы жизни великой герцогини: «Великая княгиня Мария Павловна живет в Бельведере <...> Ее отличают одухотворенность, достоинство, утонченность и особая прямота. Теперь, овдовев, она не берет денег из казны, а довольствуется тем, что получает из России, – примерно 130 000 талеров в год; излишки она отдает дочерям и в особенности беднякам, раздает и помогает повсюду»¹⁵⁸⁸. С. Дурылин пишет в книге, посвященной Иоганну Вольфгангу фон Гете: «Только специальная работа, построенная на архивном, веймарском и петербургском, материале, могла бы со всей полнотой вскрыть крепостные российские финансовые основы веймарского культурного благополучия, но и приведенные свидетельства не оставляют сомнения, что золотой русский дождь, поливший на Веймар со времени водворения там Марии Павловны, был частый, крупный и непрерывный»¹⁵⁸⁹. Кроме того, следует заметить, что благотворительность Марии Павловны не ограничивалась Веймаром, но распространялась и на Россию. Так, она послала перевязочные материалы для солдат, раненных на Крымской войне¹⁵⁹⁰.

«Несмотря на 55-летнее пребывание в Германии, несмотря на брак с протестантом дочь русского царя осталась верна вере своих отцов и пожелала быть погребенной по греко-православному обычаю»¹⁵⁹¹. Это справедливо. Но какова была ее религиозная жизнь? Этого вопроса касались протестантские проповедники ее времени, в том числе и после ее кончины. Все подчеркивали, что в условия брачного договора входило то, что она остается православной, причем сама она относилась к другим конфессиям с дружелюбием и сердечностью¹⁵⁹².

Через сто лет после ее прибытия в городской церкви Веймара прозвучали слова: «И к тому же ведь это тот же самый дом Божий, в котором она, хотя и принадлежала к иной конфессии, объединялась на Богослужении с общиной города Веймара при всех значительных поводах и праздниках. Ее набожный дух обрел в вере, действующей в любви, ту общую всем христианам позицию, при которой барьеры конфессий неощутимы»¹⁵⁹³. Далее проповедник говорит о пожертвованиях великой герцогини на храмы. Еще более подробно разрабатывает эту тему настоятель из Штоттернхейма. Он замечает, что и в преклонном возрасте она часами стояла на Богослужениях в православном храме, и продолжает: «Она никогда не выказывала пренебрежения к другим церквам, в особенности высоко ценила евангелическую, усердно и с редкостным благоговением посещала евангелические богослужения, как, например, последние праздники Вознесения и Пятидесятницы, которые она еще застала, оказывала всяческое внимание верным и достойным служителям Церкви и была щедрой в отношении евангелических храмов. Как трогательно было то, что она, посещая деревни, всегда заходила в церковь, и, тихо помолившись перед алтарем, никогда не покидала ее, не оставив щедрого приношения. Сколь многим духовным лицам, обращавшимся к ней, она помогала получить желаемое для церкви (например, в Гутендорфе)! Сколь многие церкви она снабдила украшениями, жертвуя в одном месте драгоценный покров для алтаря, в другом – изысканные цветочные вазы, в третьем (в Гейзе) – дорогие священные сосуды. Сколько Библий и Евангелий она раздала собственноручно! Ее вера была не узко конфессиональной, но живой, всепросвещающей христианской верой»¹⁵⁹⁴.

Известны свидетельства личной набожности Марии Павловны. «Во всех своих скорбях и радостях она прибегала к Богу»¹⁵⁹⁵. В письме Митрополиту Санкт-Петербургскому Мария Павловна писала: «Я, с моей стороны, могу вас уверить, что разлука с моим Отечеством нимало не ослабила ни веру, ни преданность к оному, но тем более еще усугубила»¹⁵⁹⁶. Одному из русских посетителей великая княгиня хвалила русское духовенство¹⁵⁹⁷. Во время Великого поста она не посещала театр¹⁵⁹⁸.

Русский путешественник описывает Богослужение Великой субботы в веймарском православном храме; из его слов мы еще больше узнаем о благочестивой жизни великой княгини. «Сегодня в 8 мы уже были в церкви. Вскоре после нас прибыла великая герцогиня в сопровождении г-жи Хопфгартен. Затем диакон начал читать молитвы, после чего началась Литургия. Перед причастием великая княгиня с глубокими поклонами целовала иконы и смиренно кланялась на все стороны, потом она встала перед амвоном и подала нам рукой знак приблизиться. А когда появился священник со Святыми Дарами, она с одушевлением пала ниц, после чего благоговейно приняла Тело и Кровь Небесного Царя и, вновь поклонившись на все стороны, вернулась на свое место, где тепло поздравляла всех идущих от причастия и кланявшихся ей»¹⁵⁹⁹. Впрочем, веймарская публика не понимала всей серьезности и духовного смысла некоторых православных обычаев, например, целования руки священника¹⁶⁰⁰.

Существование веймарского храма и деятельность Марии Павловны позволяют нам задуматься над темой доэкуменических связей. Молитвы о правящей династии возносились верующими как в лютеранских кирхах, так и в православных храмах. Марфа Сабинина, которая сама принимала в этом участие, приводит пример: «2-го февраля была у нас обедня по случаю дня рождения августейшаго супруга нашей великой княгини. Во все радостные или памятные дни в нашей церкви шла служба, и все приезжие члены иностранных царствующих домов сопровождали нашу великую княгиню в ея церковь, а протестантская церковь, за редкими исключениями, в такие дни не призывала своей паствы к молитве, а только при богослужении следующего Воскресенья упоминали, что был такой-то (то есть православный – а. М.) праздник, и вкладывали коротенькую молитву. В этот день (2 февраля – а. М.) нашу великую княгиню сопровождали в ея церковь, кроме августейшаго супруга и сына, принц и принцесса Карл Прусские»¹⁶⁰¹.

Мария Павловна вела обширную переписку с иерархами Русской Церкви, которые в свою очередь посылали ей свои творения и иконы. Эти письма нередко подписаны епископами, известными и в наши дни, и могут войти в собрание автографов русского духовенства¹⁶⁰².

Мария Павловна жила в Веймаре очень долго; в 1854 г. праздновалось 50-летие ее пребывания. В веймарском театре вновь было поставлено «Поклонение искусств» Шиллера, но по желанию великой княгини это событие отмечали не особенно торжественно. «Великая княгиня запретила намечавшуюся иллюминацию, предназначив деньги для бедных. На эти деньги был основан фонд призрения дряхлых стариков»¹⁶⁰³. Даже по таким поводам пожилая великая герцогиня искала и находила новые возможности для благотворительных деяний.

Между тем слуги и служанки, прибывшие в Веймар с Марией Павловной в 1804 г., состарились, как и их госпожа, и некоторые ушли в жизнь вечную до нее, а другие ее пережили. Одной из первых была Мавра Петровна Соколова. Ее надгробный памятник, как и памятник Надежды фон Плетц и Констанцы фон Фрич¹⁶⁰⁴, доныне сохранился рядом с веймарской кладбищенской часовней. Надпись на надгробном памятнике Мавры Соколовой гласит: «Здесь покоится верная служанка и спутница Ее Имп. Высочества Великой герцогини и Великой княгини, первая камерфрау Мавра Петровна, р. в Петербурге 16 апр. 1786 г., ум. в Веймаре 25 марта 1856 г.». Она была сверстницей Марии Павловны. Имя Мавры Соколовой встречается и в дневниках Гете¹⁶⁰⁵. Ее отпевал протоиерей Стефан Сабинин. В конце жизни Мария Павловна заказала копию портрета усопшей и послала ее с письмом от 21.1/2.2 1858 г. игумении Мастридии из московского Зачатьевского монастыря, сестре Мавры Соколовой¹⁶⁰⁶.

Жизнь Марии Павловны явно близилась к концу. 18 июня 1859 г. она простудилась. Но, чтобы люди из-за нее не волновались, великая герцогиня запретила выпускать бюллетени о своем здоровье¹⁶⁰⁷. После недолгой болезни великая герцогиня Мария Павловна отошла накануне дня рождения своего сына, великого герцога Карла Александра. Смерть наступила в половине седьмого вечера. Правящий великий герцог простился с матерью, не подозревая о ее близкой кончине, и отправился из Бельведера в Эттерсберг. Но не успел он туда прибыть, как его нагнал верховой гонец и сообщил ему о кончине Марии Павловны. Этой печальной вести вначале не хотели верить¹⁶⁰⁸. Днем смерти был четверг, а в воскресенье читатели газеты узнали, что «По высочайшему повелению светлейшие останки Ее Императорского Высочества сиятельнейшей почившей Великой герцогини и Великой княгини будут выставлены (по настоятельному распоряжению усопшей – в закрытом гробу) в греческой церкви, расположенной в веймарском парке, в воскресенье 26 сего месяца с четырех часов дня до полуночи. Торжественное погребение состоится в понедельник 27 сего месяца в 8 утра».

Кроме имени Марии Павловны, внесенного в синодик по указанию императора царским духовником протоиереем Василием Бажановым, там вместе с ней упоминаются все духовные лица, участвовавшие в ее погребении: духовник Марии Павловны протоиерей Стефан Сабинин и протоиереи Иоанн Базаров из Штуттгарта, Иоанн Янышев из Висбадена и Тарас Серединский из Берлина, а кроме того – диакон Иоанн Сперанский, чтецы и певчие¹⁶⁰⁹. В это время в Веймаре были следующие певчие, служащие и на покое: Виталий Черников, Иоанн Дворецкий, Василий Лихницкий, Иван Полетаев, Владимир Соболев, Григорий Стрелинский, Иван Таренецкий. Кроме того, известно, что с берлинским духовенством прибыли еще двое певчих¹⁶¹⁰. Отпевание состоялось в домовой церкви г-жи фон Штайн. В понедельник, когда Мария Павловна отправилась в последний путь к месту вечного упокоения, многие веймарцы стояли на улицах и, исполненные печали, прощались с великой княгиней. На кладбище пропели панихиду. «После того как благословили высочайшие останки, начал петь греческий хор, и во время пения гроб мягко опустили в землю, при чем присутствовали гофмаршал и камергер усопшей. Четыре ученицы Софийского приюта усыпали опускающийся гроб цветами»¹⁶¹¹.

Участвовавший в погребении протоиерей Иоанн Базаров сообщает об одной подробности. Он подарил книгу дочери Марии Павловны, прусской королеве и будущей германской императрице Августе¹⁶¹². Это был Чин православного погребения, который протоиерей сам перевел на немецкий язык и издал¹⁶¹³. Книга так ей понравилась, что она не только следила по ней во время панихиды, совершавшейся по ее усопшей матери, но и позже, по ее словам, не могла расстаться с ней при домашней молитве о упокоении души матери¹⁶¹⁴. В изножье родительских могил она повелела поставить аналой, у которого часто молилась в усыпальнице возлюбленных родителей¹⁶¹⁵.

По словам проповедника, «повсюду по всей нашей стране сегодня общины всех конфессий собрались в храмы, чтобы в общей скорби и в едином благоговении почтить оплакиваемый уход нашей высокой матери, которая 55 лет пребывала в нашем дорогом отечестве, принося ему неописуемые блага»¹⁶¹⁶. Другой евангелический проповедник подробно говорил о благотворительности Марии Павловны, подробно разбирая при этом библейский текст о Тавифе из Иоппии (Деян.9:36–42). Добродетели великой герцогини на основе библейского текста сравнивались с рубашками и платьями Тавифы¹⁶¹⁷. Несомненно, что и православное духовенство произносило проповеди по этому случаю, но они остались неопубликованными. По поводу кончины великой княгини появилось и стихотворение¹⁶¹⁸.

Как реакцию на смерть Великой герцогини можно рассматривать книгу библиотекаря Великого герцога Лю Преллера (ум. в 1861 г.): «Царственная жизнь. Памяти незабвенной великой герцогини Саксонской, Веймарской и Эйзенахской Марии Павловны, великой княгини Российской». На основе этой книги и материалов ее автора в России был опубликован реферат¹⁶¹⁹.

Год спустя первая годовщина смерти Марии Павловны была отмечена торжественными Богослужениями: «сначала большой литургией в греческой церкви, в 10 утра, затем богослужением в протестантской дворцовой часовне, которое провел в 12 часов дня старший придворный проповедник церковный советник д-р Диттенбергер, и, наконец, греческой панихидой в княжеской усыпальнице в половине седьмого вечера. Надгробие со всех сторон было пышно украшено венками»¹⁶²⁰. Спустя две недели, 8 июля, в годовщину смерти ее супруга, великого герцога Карла Фридриха, состоялась закладка первого камня в основании православной кладбищенской часовни. Исполняя последнюю волю Марии Павловны, начали строительство православного храма над ее могилой. День закладки камня символизирует особое значение веймарского храма для супругов Карла Фридриха и Марии Павловны: «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф.19:6). Освящение храма (1862 г.) совершил духовник покойной протоиерей Стефан Сабинин¹⁶²¹.

Сохранилось множество портретов Марии Павловны и картин с ее изображением. Одним из первых был семейный портрет в Павловском дворце, на котором изображена и девочка Мария¹⁶²². Кроме других различных портретов¹⁶²³, очень интересно масляное полотно Преллера «Въезд Марии Павловны в Веймар в 1804 г.», находящееся в дворцовом музее Веймара.

XII. Иоганн Вольфганг фон Гете: его отношение к Марии Павловне и интерес к православию

Иоганн Вольфганг фон Гете – наверное, самый известный в мире из немецких поэтов и гуманистов. Его интересы были многосторонними, так же как и его темы, которые выходили за пределы сферы немецкой культуры. Неудивительно, что при этом он выказывал и особый интерес к Православию, первая встреча с которым произошла у него во время путешествия в Италию в 1786 г.¹⁶²⁴.

Со времени бракосочетания наследника веймарского престола Карла Фридриха с великой княгиней Марией Павловной отношения Веймара с Россией стали интенсивными и тесными. Гете даже занимался изучением русского языка¹⁶²⁵. Русский посетитель Гете пишет родителям: «...Гете интересуется всем, что связано с Россией, прочел все доступные (!) переводы нашей поэзии на французский, немецкий, английский, итальянский, расспрашивал меня о том, что в России переведено с английского и немецкого, и приглашал еще раз посетить его на следующий день»¹⁶²⁶. Построенная для Марии Павловны домовая церковь пробудила у Гете интерес к Православию, но, в отличие от его первой с ним встречей, он заинтересовался уже не только внешним восприятием Православия, но выказал живой интерес к церковному пению и иконописи¹⁶²⁷.

В бумагах Гете сохранилась небольшая работа, озаглавленная «Русские образы святых». Она датируется началом 1814 г., и на ней он записал вопросы к следующим темам: о написании икон в России, в особенности в Суздале, сколько существуют иконные мастерские, «отмечены ли превосходные художники среди суздальских?» и т. д.¹⁶²⁸. Кроме того, он высказывал желание получить некоторые иконы как образцы. Мария Павловна послала записку об этом в Россию своей матери, императрице Марии Феодоровне. После длительных бюрократических русских официальных процедур пришел ответ. По мнению исследователей, сомнительно, чтобы Гете действительно получил такую посылку. Что же касается содержания документа, то оно позволяет ученым рассматривать его как первую попытку исследования в этой области¹⁶²⁹.

За несколько лет до того, как это было написано, Гете 20 апреля 1808 г. писал: «Скажите же мне еще, если у Вас есть на то время, словечко о древней константинопольской церковной музыке, которая вместе с греческой церковью распространилась на Восток и, как кажется, определила собой настрой сарматских народов. Откуда бы пойти столь общей тенденции к минору, которая ощущается даже в полонезе? На эту Пасху были восемь церковных певчих, проездом из Петербурга в Париж, в часовне русского посланника. На праздники они пели в здешней греческой часовне, причем, как сказала мне ее высочество, исключительно очень древние мелодии. Древнейшая из тех, которые я слышал, – это canto fermo итальянцев на манер исполнения «Страстей» в папской часовне»¹⁶³⁰. Непосредственным поводом к написанию этого письма послужило пение в веймарском храме церковного хора, ехавшего в Париж из Санкт-Петербурга. Православную церковную музыку в ее русском варианте Гете слышал только в Веймаре. Максимилиан фон Проппер, много потрудившийся над изучением связей Гете с Россией, анализирует записи Гете о веймарских русских, замечая: «Время от времени Гете присутствовал и на русских богослужениях в веймарской часовне»¹⁶³¹.

Интересно также, что Гете общался с так называемым «первым поколением» православного духовенства в Веймаре, которое жило здесь долгое время начиная с 1804 г; с духовником Марии Павловны протоиереем Никитой Ясновским, с диаконом Алексеем Егоровым, с певчим и псаломщиком Николаем Трубчевским. Хотя имя последнего не называется, но заметка в гетевском дневнике «Венчание русского кантора» позволяет нам причислить и его к русскому окружению Гете. Имена же протоиерея и диакона в дневнике Гете встречаются часто. Мы уверены, что Гете общался с ними не только как с представителями Православия, но и как с представителями русского народа. Во время встреч задавались вопросы, например, «о русской истории и литературе» и на другие сходные темы. Жене диакона Гете подарил свою книгу «Герман и Доротея» (1814 г.) с посвящением («с искренним пожеланием благополучия 18 января»). Максимилиан фон Проппер, как и советский исследователь А. Габричевский, объясняют дату тем, что это – прощальный подарок перед отъездом Егоровых, «поскольку после 1814 г. ее имя в дневниках больше не упоминается»¹⁶³². Однако г-жа Егорова оставалась в Веймаре еще долгое время и уехала на родину в Россию только после смерти отца диакона в 1841 г. Дату посвящения лучше объяснить следующим образом: 18 января – это очень близко ко дню памяти мученицы Татианы (12/24 января), а жена диакона Егорова как раз носила это имя. С разницей в несколько дней, точнее – за неделю мог быть и день рождения Татьяны Егоровой, так что мы, наверное, не слишком ошибемся, сочтя, что имеем дело с подарком Гете ей на день рождения.

Об отношениях Гете с протоиереем Никитой Ясновским и диаконом Егоровым мы уже писали (в другой главе диссертации – Пер.)¹⁶³³. Здесь хотелось бы только высказать наше согласие с тем исследователем, книга которого дополняет работы Максимилиана фон Проппера и представляет ситуацию следующим образом: «Разумеется, было бы ошибкой говорить здесь об учении Гете; скорее его интерес к восточной Церкви производит впечатление именно благодаря своему спорадическому и маргинальному характеру. Этот интерес был существенной составляющей воззрений Гете на историю всего современного мира»¹⁶³⁴.

Как мы видели, Гете завязал личные контакты со многими православными духовными лицами. Они включали также его взаимоотношения с православной наследной герцогиней (позднее – великой герцогиней) Марией Павловной, поскольку он был библиотекарем в библиотеке великого герцога и тем самым – ее служащим. Но что говорят нам исторические источники о том, как это в действительности было? Достаточно обширная переписка Марии Павловны и Гете демонстрирует нам глубину их отношений¹⁶³⁵. Гете называл великую герцогиню «чудом привлекательности и учтивости»¹⁶³⁶. «Великая герцогиня <...> показывает пример как одухотворенности и доброты, так и доброй воли; она – поистине благословение для страны. А поскольку людям вообще свойственно быстро понимать, откуда к ним идет добро, и поскольку они почитают солнце и прочие несущие благо стихии, то меня и не удивляет, что все сердца обращены к ней с любовью и что она легко увидела, чем это заслуживается»¹⁶³⁷.

Мария Павловна, со своей стороны, всегда старалась сделать Гете что-либо приятное. Позднее, после смерти поэта, великая герцогиня пожелала каким-то образом поспособствовать увековечиванию памяти веймарских поэтов Шиллера и Гете. По поручению высокой покровительницы этим занялся Карл Фридрих Шинкель¹⁶³⁸. Дочь второго духовника великой княгини сообщает, что для убранства комнат поэтов взяли бархат из приданого Марии Павловны¹⁶³⁹. Эти комнаты не только служат почитанию памяти поэтов; они – вещественный памятник культурных тенденций и личной оценки Марией Павловной тех, кто был князьями немецкой поэзии.

Перевод с немецкого М. Журинской

На историческом кладбище в Веймаре среди немецких могил имеются и русские погребения. Наиболее известно здесь захоронение эрцгерцогини Саксен-Веймарской, дочери русского императора Павла I, Марии Павловны, по завещанию которой построен мемориальный храм во имя Марии Магдалины¹⁶⁴⁰. На юго-запад от храма расположены две русских могилы¹⁶⁴¹, а с восточной стороны – надгробие с крестом, на котором написано: «Протоиерей Стефан Сабинин 31.12.1789 †15.5.1863». Так вдали от Родины нашел себе место покоя и последнее пристанище прах замечательного человека, солидного ученого, маститого протоиерея Стефана Сабинина.

Его дочь, впоследствии опубликовавшая свои воспоминания, писала о происхождении рода Сабининых: «Сабинины происходят от Ивана Сусанина, дочь которого Антонида вышла замуж за Сабинина. Подвиг Сусанина, не задумавшегося пожертвовать своею жизнью для спасения своего государя, известен каждому»¹⁶⁴². Со временем род их весьма обеднел, так что детство будущего протоиерея проходило в большой нужде. Родился он в селе Болота недалеко от Воронежа и был очень слабым ребенком, так «что родители его, не имея никакой надежды сохранить сына, крестили его тотчас же после рождения»¹⁶⁴³. Начальное образование он получил в духовном училище, но одно время из-за недостатка средств собирался оставить его. «Но здесь на него обратил свое внимание Воронежский архипастырь, приказав принять его, за его способности, в бурсу на имевшуюся в то время стипендию генерала Сакена»¹⁶⁴⁴. В канун XIX века он стал семинаристом и при обучении проявил большие способности в изучении древних языков, так что до окончания курса уже преподавал греческий язык. По окончании семинарии до 1817 года он преподавал кроме греческого также латинский и немецкий языки и был публичным катехизатором в Воронеже. Затем он поступил в Санкт-Петербургскую Духовную академию. «Здесь, в продолжение 4-х лет, Сабинин дополнил свое образование высшими науками и был удостоен степени магистра богословия. По окончании академического курса он был оставлен при С.-Петербургской Академии бакалавром по классу немецкого языка»¹⁶⁴⁵. В истории Академии на Неве среди студентов IV курса имя С. Сабинина стоит в числе первых¹⁶⁴⁶.

Академическое образование во многом способствовало становлению научных интересов будущего протоиерея. Под влиянием отца Герасима Павского он усердно занимается изучением Священного Писания Ветхого Завета¹⁶⁴⁷. «Еще будучи студентом, когда он еще «руководился наставлениями Павского в познании священного языка», отец Стефан сделал перевод книги Иова на российский язык, составленный им на основании устного перевода Павского. Прочитав перевод, Павский дал такой отзыв об этом первом опыте автора: «Желаю, чтобы сие начало повело к дальнейшему исследованию других книг священных». Лестный отзыв этот не остался без внимания. Курсовое сочинение на степень магистра отец Стефан писал о книге «Песнь Песней», каковое тогда же было и напечатано с его именем под заглавием: «В каком смысле должно разуметь книгу Песнь Песней, и что она содержит?»¹⁶⁴⁸.

Будучи оставленным при Академии, С. Сабинин недолго, однако, пробыл в ней. Вскоре он женился¹⁶⁴⁹, а 11 октября 1823 года был рукоположен в сан священника и назначен в храм русской дипломатической миссии в Копенгагене. Так началось его почти постоянное пребывание далеко за пределами Русской земли, но его связь с Академией не прерывалась, так как он стал ее корреспондентом. «В это звание академическою конференциею избираемы были священники, находившиеся при наших миссиях и посольских церквах за границею, известные духовною ученостию и желанием быть для нее полезными; именно <...> священник при церкви Копенгагенской миссии С. К. Сабинин, 1823 г.»¹⁶⁵⁰.

На новом месте молодой священник продолжал изучение Священного Писания Ветхого Завета, о чем писал своему учителю: «Когда я получил свободу располагать временем по моему произволу, тогда я устремился весь на чтение Ветхого Завета как в оригинале, так и в лучших переводах. После сего прочтения я остановился на одном величайшем пророке – на Исаии, на котором многие иностранные писатели испытывали и еще доселе испытывают свои силы; на нем решился и я испытать малость сил моих, изъясняя и защищая его, тем паче, что из наших соотечественников никто, кроме Феофана Прокоповича и Григория Сковороды, не занимался изъяснением онаго <...> Как желательно было бы для меня, если бы Вы, Высокопреподобие, как наиосновательнейший и глубочайший знаток еврейской литературы между нашими соотечественниками, удостоили прочесть начало моего изъяснения <...> Заниматься в чуждой земле, не сообщая своих мыслей своим соотечественникам, поистине трудно»¹⁶⁵¹. В другом своем письме отец Стефан писал протоиерею-библеисту: «Вы возбудили во мне ревность заниматься Ветхим Заветом, да принадлежит же вам и честь поддерживать во мне оную...»¹⁶⁵². А. И. Родосский, много потрудившийся над обработкой рукописных материалов библиотеки Петербургской Академии, описывает один неизданный труд отца Стефана: «Первый лист – заглавный; на нем находится следующее заглавие: «Пророчества Исаии, переведенные с еврейского на российский язык и сопровождаемые, в случае необходимости, апологиею против критики новейших истолкователей, также герменевтическими, историческими, археологическими, филологическими и критическими примечаниями. Сочинение Копенгагенской миссии священника, магистра богословия Стефана Сабинина»¹⁶⁵³.

В 1831 году он был удостоен ордена святой Анны II степени, а через два года – награжден набедренником и саном протоиерея, хотя возведение в это высокое достоинство состоялось в 1835 году, во время приезда в Россию. В самой Дании протоиерей Стефан был принят в действительные члены Королевского общества северных древностей в Копенгагене. В 1837 семья Сабининых переезжает на новое место жительства в немецкий город Веймар, куда отец Стефан был назначен духовником к Марии Павловне после кончины там протоиерея Никиты Ясновского¹⁶⁵⁴. Поселилась семья Сабининых на втором этаже в доме Шарлотты фон Штейн, известной своими отношениями с великим немецким писателем Гёте¹⁶⁵⁵. На первом же располагалась домовая церковь во имя равноапостольной Марии Магдалины, небесной покровительницы великой герцогини¹⁶⁵⁶. В 1838 году, когда Веймар посетил Российский император Николай I, отец протоиерей был награжден наперсным крестом с украшениями. Его старшая дочь Марфа вспоминала о рождественском Богослужении в юбилейный год (50 лет) существования веймарского храма (1854): «Вечером, в наш Рождественский Сочельник, у нас была елка; в тесном семейном кругу встретили мы праздник. На чужбине к праздникам всегда примешивается что-то грустное, потому что там не существует той общей, объединяющей праздничной радости, которая бывает в отечестве. У нас Рождество, а у протестантов простой будничный день, базар, уроки, занятия; вот когда больше всего чувствуете одиночество на чужой стороне»¹⁶⁵⁷.

В некрологе новое место служения отца Стефана характеризуется так: «Веймар слывет в Германии новыми Афинами, по своей учености, особенно же по знаменитым людям, прославившим его своим пребыванием. Гердер, Виланд, Гете, Шиллер процветали в Веймаре. Йенский университет, соседственный с Веймаром, также славится корифеями науки: знакомство с этими знаменитостями, частию личное, частию же из их творений, занимало нашего ученого протоиерея в высшей степени. Больше всего изучал он Гердера и перевел из него разговор о духе еврейской поэзии»¹⁶⁵⁸. Высокое интеллектуальное развитие было характерно для всей семьи в целом. Историк М. П. Погодин, посетивший Веймар, пишет о Сабининых: «Вот как застал я семейство: жена с старшею дочерью писали картину масляными красками, которая с честию могла бы занять место в академическом классе; другая твердила урок на фортепиано, какую-то сонату Моцарта, сыновья сидели за латинскими авторами, а отец читал католический журнал. Столько образованности, любознательности, вкуса нашел я во всем семействе...»¹⁶⁵⁹.

Наряду с проблемами библеистики, будучи в Копенгагене, отец Стефан старательно изучал исландский язык и исландские письменные источники о русской истории. В этом направлении он работает и в дальнейшем. Один русский путешественник писал в 1845 году: «На обратном пути в Берлин я пробыл день в Веймаре, где познакомился с русским протоиереем Степаном Карповичем Сабининым. Он весьма усердно занимается филологическими исследованиями относительно русского языка <...> Он занимается теперь сравнением русского языка с исландским и находит, что ударения русских слов совершенно те же, как и в исландском языке»¹⁶⁶⁰. Плодом занятий исландским языком явилась грамматика, а исландскими источниками и исследованиями – публикации в издании Общества истории и древностей Российских при Московском университете. В предисловии к исландской грамматике он писал: «Желающим обучаться ему (то есть языку) предлагается здесь Исландская Грамматика, составленная мною по Грамматике покойного датского профессора Эразма Христиана Раска. Она составлена мною первоначально только для себя самого, но так как Королевское общество северных антиквариев (древностей – Ред.) в Копенгагене начало теперь печатать Antiquités russes et orientales в исландском оригинале собственно для ученых России, и так как некоторые из моих знакомых в Москве и С.-Петербурге желают видеть ее в печати, чтоб иметь возможность обучиться по ней исландскому языку, то я передаю ее высокоученой имп. Академии Наук с всепокорнейшею просьбою рассмотреть и напечатать на ее иждивение, если она окажется достойною печати»¹⁶⁶¹.

Являясь знатоком древних и новых языков, протоиерей Стефан проявляет интерес к сравнительному языкознанию. В письме М. Погодину, в свое время давшему высокую оценку культурным интересам всей семьи, он высказывает интересную мысль: «Кажется мне, что мы, изучив все языки земного шара и сравнив их между собою, докажем наконец почти математически, что некогда бе вся земля устне едине, и глас един всем (Быт.11:1), во что теперь только веруем, и что Всемогущий Господь <...> сотворил есть от единыя крове весь язык человечь, жити по всему лицу земному (Деян.17:26)»¹⁶⁶².

Характерной чертой многогранной деятельности отца протоиерея является то, что он не только сообщал в России о научных интересах Запада, но также знакомил немецкое общество с достижениями русской культуры и науки. В 1840 и 1848 годах в Йене выходит двухтомное издание трудов великого русского поэта Пушкина на немецком языке, переведенное и опубликованное С. Сабининым и Г. Требстом¹⁶⁶³. В «Немецком телеграфе за 1840 г.» написано: «Господа Требст и Сабинин представляют нам в немецком переводе первый том пушкинских рассказов и обещают второй том <...> в котором особенно примечательны «Пиковая дама» и «Станционный смотритель». Перевод гладкий и достойный похвалы, лишь в отдельных местах замечается, что немецкий язык не является родным для переводчика. Издание снабжено краткой биографией поэта и описанием его последних минут, изложенных Жуковским»¹⁶⁶⁴.

Знания еврейского языка веймарский ученый использует для комментариев выдающегося памятника древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», помогая своими советами В. Вольфсону, переводившему эту жемчужину русского языка на немецкий. Последний был весьма благодарен отзывчивому протоиерею¹⁶⁶⁵. Одновременно с исландской грамматикой, вышедшей в Петербурге, в Веймаре был опубликован немецкий перевод Сабинина Записок Русского географического общества. «Благодаря данной публикации немецкие читатели получат возможность значительно расширить свои географические познания, что должно вызвать всеобщее одобрение», – писалось в предисловии к немецкому изданию¹⁶⁶⁶.

Верной помощницей отцу протоиерею во всех его трудах была его матушка. Старшая дочь, Марфа, писала: «Отец мой научил ее немецкому, датскому и французскому языкам и, кроме того, она, из желания помогать мужу, сама изучила латинский, греческий, еврейский и другие языки, так что все его сочинения и переводы переписывала всегда сама»¹⁶⁶⁷. Немалой заботой для нее было также воспитание одиннадцати детей.

Вся большая семья Сабининых привлекала многих выдающихся людей того времени, которые заезжали в Веймар. Композитор Ф. Мит, живя в Веймаре, был учителем детей отца протоиерея. У них бывали поэт П. Вяземский, А. Муравьев. В 1845 году в Веймар приехали писатели Н. Гоголь и А. К. Толстой. Из записок М. Сабининой мы узнаем об одной малоизвестной черте в биографии автора «Мертвых душ». «Гоголь приехал в Веймар, чтобы поговорить с моим отцом о своем желании поступить в монастырь. Видя его болезненное состояние, следствием которого было ипохондрическое настроение духа, отец отговаривал его и убедил не принимать окончательного решения»¹⁶⁶⁸.

Наиболее значительными событиями в его жизни этого времени были следующие факты. В 1854 году отец протоиерей был награжден немецким орденом Сокола II степени. В феврале 1857 года он вместе с веймарскими певчими Петром Казанским и Мстиславом Тихонравовым отпевал в Берлине великого русского композитора М. И. Глинку. Так Божиим Промыслом на чужбине потомок Ивана Сусанина напутствует в иной мир человека, воспевшего подвиг русского героя, который ценою своей жизни спас юного царя Михаила Романова¹⁶⁶⁹. В 1859 году отец Стефан отпел свою духовную дочь – великую герцогиню Марию Павловну. С этого времени жизнь его начинает заметно угасать. Свою большую и богатую библиотеку он был вынужден через посредство фирмы Брокгауз продать в Америку¹⁶⁷⁰.

В 1862 году на историческом кладбище в Веймаре «по чертежам одного славного московского профессора»¹⁶⁷¹ была построена мемориальная церковь по завещанию покойной герцогини. Иконостас был выполнен русскими мастерами, а роспись в куполе и в парусах, а также некоторые иконы были написаны немецкими художниками. В освящении храма участвовали также священники, приехавшие из Штутгардта и Висбадена¹⁶⁷². Освятив новый, поныне действующий храм, он стал первым священником, служившим в нем. Однако недолго совершал он богослужения здесь. Жизнь маститого протоиерея клонилась к концу и 14 мая 1863 года он отошел ко Господу. «При погребении его, в котором, кроме штутгардского протоиерея Базарова¹⁶⁷³, принимал участие дрезденский священник о. Юхновский, стечение народа было необычайное. При отпевании усопшего в русской церкви присутствовали представители местного духовенства, как протестантского, так и католического»¹⁶⁷⁴. Погребен он был у алтарной стены новоотстроенного храма.

Датский ученый К. Рафи писал дочери покойного: «С сердечным участием воспринял я известие о кончине вашего отца Стефана Сабинина. Выражения этого участия я ныне передаю Вам, Вашей матушке и всей Вашей милой семье как от имени Королевского общества изучения северных древностей, членом которого Ваш отец являлся, так и особенно от меня лично, ибо я многие годы состоял в дружеских отношениях с покойным, чьи труды высоко ценились современниками¹⁶⁷⁵ и заслужат признательность у потомков»¹⁶⁷⁶.

Последнее замечание весьма справедливо. А. Родосский о нем говорит: «Протоиерей Сабинин был выдающимся по уму и познаниям личностью»¹⁶⁷⁷. «По сохранившимся печатным трудам и некоторым рукописным о. Сабинин представляется ученым богословом-филологом, археологом и языковедом»¹⁶⁷⁸. Протоиерей Георгий Флоровский отмечает, что «у него филологический интерес был преобладающим»¹⁶⁷⁹. Архимандрит Киприан (Керн) писал о нем: «На Сабинине, как редко на ком другом, сказались: одаренность нашего духовного сословия, расцветшего в наследственной благодатной атмосфере, и исключительно высокий уровень нашей духовной школы, путем долголетней селекции отбиравшей из своей среды таких высоко образованных ученых и разносторонних писателей»¹⁶⁸⁰.

Судьба ученого наследия протоиерея Стефана Сабинина сложилась неудачно. «Мы не имеем и ничего не знаем о судьбе их, как не знаем, что сталось, куда девались или где хранятся другие его рукописные труды, как-то: библейский лексикон, сирская грамматика, перевод книги Иова – в прозе и стихах, перевод из Гердера – разговор о духе еврейской поэзии, перевод проповедей знаменитаго французскаго проповедника Булоня. Упомянутый «Библейский лексикон» прот. Сабинина своим достоинством сделал бы честь и теперешнему времени: в нем, по отзыву биографа, на каждое слово делается по нескольку объяснений, с показанием всех соответствующих мест в Свящ. Писании. Не менее важен его перевод книги Иова – в прозе и стихах»¹⁶⁸¹. Согласно воспоминаниям последний был послан Московскому митрополиту Филарету¹⁶⁸², а остальные рукописи сгорели под Ялтой, куда позднее переселилась семья Сабининых¹⁶⁸³. Из воспоминаний Марфы мы узнаем также об одном событии, повлиявшем на направленность научной деятельности отца Стефана. «Переведя книгу Иова на русский язык и приложив много примечаний, он обратился к обер-прокурору Протасову с предложением перевода Библии на русский язык. Ему отвечали, что в настоящее время Россия не нуждается в Библии на русском языке. После этого ответа, отец мой оставил любимое занятие, которому посвятил 14 лет своей жизни, и с тех пор занимался больше исследованиями исторических древностей»¹⁶⁸⁴.

А. Чистович, А. Родосский, архимандрит Киприан, говоря о протоиерее С. Сабинине, в качестве его библиографии указывают практически только публикации в журнале Петербургской Духовной академии «Христианское чтение». Поэтому справедливо следующее замечание: «Полной библиографии его научнолитературной деятельности, в которой было бы отмечено все им написанное и напечатанное в немецких изданиях Йены, Веймара, Лейпцига, а также его работы неизданные (например, переводы из французских и немецких проповедников), к сожалению, не существует. Столь же мало известна его огромная переписка с учеными друзьями в Дании, Германии, России и в славянском мире, которая конечно, если бы была издана, представила бы немалый интерес для истории умственной и общественной жизни его времени и для характеристики отдельных исторических личностей и его самого»¹⁶⁸⁵. Отец Стефан Сабинин – замечательный протоиерей – ученый Русской Православной Церкви. Его наследие широко разошлось по всему миру: научные труды его публиковались в Европе (Россия и Германия); библиотека, отражающая его читательские, исследовательские и личные интересы – попала в Америку. Он был богато одарен способностями к знаниям языка и известен своей многогранной ученой деятельностью. Его имя стоит в числе первых в истории отечественной исландистики. Прожив много лет заграницей, он свидетельствовал там о Православии, способствовал распространению русской культуры, науки, поэзии. Это был ученый с международными связями.

14 мая 1983 года исполнилось 120 лет со дня его кончины. На ближайшем к этому дню Богослужении в веймарском храме святой равноапостольной Марии Магдалины, рядом с которым он погребен, была совершена панихида. В немецкой прессе появились статьи о нем¹⁶⁸⁶. Из русского православного духовенства, потрудившегося в немецкой земле, наиболее известен отец Алексий Мальцев, деятельность которого в значительной степени освещена в литературе¹⁶⁸⁷. Желая почтить труды и память протоиерея Стефана Сабинина, мы тем самым хотим восполнить существующий пробел.

Вечная ему память!

Библиография протоиерея Стефана Сабинина

1. Пророчества Исаии, переведенные с еврейского на российский язык и сопровождаемые в случае необходимости апологиею против критики новейших истолкователей также герменевтическими, историческими, археологическими, филологическими и критическими замечаниями. Сочинение Копенгагенской миссии священника магистра богословия Стефана Сабинина. 62 об. л. (РНБ. СПбДА. А 1. № 127).

2. Взгляд на ветхозаветные пророчества о падении Вавилона // ХЧ. 1832. Ч. 48, с. 313–358.

3. Историческое рассмотрение пророчеств о Тире // ХЧ. 1833. Ч. 1, с. 64–118.

4. О происхождении наименований «боярин» и «болярин» // ЖМНП. 1837. Ч. 16. Октябрь, с. 42–86.

5. Изъяснение пророчества Ноева о будущей судьбе потомства его // ХЧ. 1839. Ч. 1, с. 63–118.

6. О состоянии иудеев в плену вавилонском // ХЧ. 1839. Ч. 3, с. 341–391.

7. О бармах // Русский исторический сборник. Т. 3. Кн. 3. 1839, с. 297–308.

8. Кавалерские ордена, знаки отличия и медали Российского государства, изданные К. Г. фон Гельбке, королевско-прусским отставным подполковником, камергером е. к. в. инфанта герцога Лукского, командиром и кавалером разных орденов. Перевел с немецкого духовник ее имп. высочества, государыни великой княгини и гроссгерцогини Марии Павловны протоиерей Стефан Сабинин. Лейпциг, Фридерик Флейшер. 1839, 22 с..

9. Извлечение из саги Олава Триггвиева, короля Норвежского. Пребывание Олава Триггвиевича при дворе Владимира Великого. С прим, переводчика // Русский исторический сборник. Кн. I. 1840, с. III–VIII, 7–116.

10. Изъяснение пророчеств о Египте и подтверждение их историческими событиями // ХЧ. 1840. Ч. 3, с. 79–142.

11. Отрывки из писем протоиерея Сабинина на имя секретаря Общества профессора М. Погодина // Русский исторический сборник. Кн. I. 1840, с. 137–150.

12. Alexander Puschkins Novellen. Für das Deutsche bearbeitet von Dr. Tröbst und Dr. Sabinin. Jena, 1840. Bd. 1. 202 S.

13. Купало // ЖМНП. 1841. Ч. 31, с. 1.

14. Волос – языческое божество славяно-руссов, сравненное с Одином скандинавским // ЖМНП. 1843. Ч. 40. Октябрь, с. 17–.

15. Рец.: Schmitt Hermann Joseph. Kritische Geschichte der neugriechischen und russischen Kirche, mit besonderer Berücksich tigung ihrer Verfassung in der Form einer permanenten Synode. Von Hermann Joseph Schmitt, kathol. Pfarrer zu Croßwallstadt bei Aschaffenburg. Meinz, Kircheim, Schott Thilmann. 1840. Gr. 8,2 Thlr / / Neue allgemeine Literatur-Zeitung, 15.X1.1843, Jahrg. 2, № 273. S. 1105–1108; № 274. 16.XI.1843. S. 1109–1111.

16. Историческое рассуждение о пацианках и печенегах. Соч. Петра Фридриха Сума // ЧОИДР. 1846. № 1, с. III–IV, 5–48, I–VIII.

17. Историческое рассуждение о хазарах. Соч. П. Ф. Сума // ЧОИДР. 1846. № 3, с. 1–68.

18. Историческое рассуждение о Галиции и Лодомирии. Соч. П. Ф. Сума // ЧОИДР. 1846. № 5, с. 1–30.

19. Историческое рассуждение о финах. Соч. П. Ф. Сума // ЧОИДР. 1847. № 9, с. 1–12.

20. Переписка о Всеславе Брячиславиче, а также о Хорее и Дажбоге // ЧОИДР. 1847. № 9, с. 15–23 (совместно с С. М. Бодянским).

21. Историческое рассуждение о славянах, происхождении и древнейших жилищах их. Соч. П. Ф. Сума // ЧОИДР. 1848. № 8. Материалы иностранные, с. 1–11.

22. Историческое рассуждение об уцах и половцах. Соч. П. Ф. Сума // ЧОИДР. 1848. № 8, с. 13–49.

23. Грамматика исландского языка, составл. духовником ее имп. Высочества государыни вел. кн. Марии Павловны протоиереем придворной российской православной в Веймаре церкви Стефаном Сабиным. СПб., 1849. X. 230 с. Рец.: «Москвитянин», 1849. Август. Кн. I. № 15, с. 54–58; «Северное обозрение». Т. 2, с. 289–290; ЖМНП. 1850. Июнь. Отд. VI, с. 183–193.

24. Denkschriften der russischen geographisenen Gesellschaft zu St. Petersburg. Weimar, 1849. Bd. 1.

25. Слово в день восшествия на престол его вел. благочестивейшего государя имп. Николая Павловича, самодержца Всероссийского, говоренное в церкви при имп. Российской миссии в Копенгагене священником Стефаном Сабининым в 1826 году, СПб., в типографии мед департамента мин-ва внутр. дел, 1852, 25 с.

26. Из письма протоиерея С. К. Сабинина к академику И. С. Кочетову // ИОРЯС. СПб., 1853. Т. 2. Вып. 10, с. 377– 379.

27. Материалы для сравнения русского языка с скандинавскими // ИОРЯС. СПб., 1854. Т. 3, с. 129–170.