К характеристике церковно-приходской проповеди в Санкт-Петербурге в царствование императрицы Екатерины II

Проповедническая деятельность знаменитых проповедников-иерархов времён императрицы Екатерины II, императоров Павла I и Александра I – у нас довольно известна. Проповеди этих ораторов почти все напечатаны или в виде отдельных брошюр, или в виде полного собрания. Какова была проповедь церковно-приходская, рядовая, проповедь, обращенная не к избранному кругу просвещённых слушателей, а к массе приходского народа, та проповедь, которая имеет своим назначением не столько блистать, сколько действительным образом влиять на духовно-нравственное развитие народной массы? Сведения по этому предмету до настоящего времени крайне скудны, до того скудны, что нет возможности категорически решить вопрос: насколько тут имела места импровизация и безыскусственное пастырское учительство, и насколько приходская проповедь этого времени следовала схоластическим традициям тогдашней духовной школы. Одним словом – нет достаточных данных для заключений как о количественных размерах приходской проповеди за это время, так и о качественном её достоинстве.

С этой точки зрения, две предлагаемые вниманию читателя проповеди представляют, как мы думаем, некоторый интерес. Первая из них – слово в неделю о слепом принадлежит перу священника церкви Входа Господня в Иерусалим, Гавриила Петрова, и произнесена им в 1794 г. в церкви Рождества Пресвятой Богородицы, что при Невской перспективе, по назначению от консистории, но произнесена без предварительного разрешения благочинным – цензором, что и было причиной сохранения ее до настоящего времени (в архиве С.-Петербургской духовной консистории), так как, в следствие донесения благочинного о нарушении священником Петровым установленных правил, проповедь была истребована в консисторию в подлиннике. Сама проповедь не была найдена предосудительною по содержанию; но, за несоблюдение установленных правил, проповеднику было объявлено, 16 июня 1794 г., замечание консистории. Читатель увидит, что проповедь эта очень недурна для заурядного проповедника того времени как по мыслям, так по построению и изложению.

Другая проповедь – „слово на день рождения Великой Княжны Александры Павловны“, произнесенная 21 апреля того же 1794 года в той же церкви Рождества Богородицы священником церкви Живоначальной Троицы в Измайловском полку Прохором Игнатьевым. Она сохранилась также лишь благодаря тому обстоятельству, что была предметом суждения консистории по причине своей неудовлетворительности: консистория нашла, (и, как читатель увидит, вполне основательно), что о. Прохор „говорили проповедь весьма короткую и притом без всякого склада, да к тому же и без цензорского рассмотрения», – за что и оштрафовала проповедника пятью рублями „в пользу богадельни».

Аще грешен есть, не вем

Если бы всякий из нас старался более о прославлении добродетелей другого, нежели о хуле и поношении его несовершенств; если бы всякий в открытии чужих грехов столько был осторожен и скромен, как в нынешнем евангелии упоминаемый исцеленный слепой, который против клевещущих на Иисуса фарисеев ничего не сказал, как только: не вем, аще грешен есть, то бы не токмо избавились всякого обличения от закона и совести, но и не подали бы никакого соблазнительного примера к дерзкому суждению чужих пороков.

Когда всесильная рука Спасителя нашего слепорожденному человеку чудесно открыла зрение, то на чьем бы сердце она ясно не начертала живые и восхитительные чувствования о Божественной Его силе и благости, темь паче, что провозгласителем и свидетелем Его всемогущей власти был сам исцелившийся слепой? Но завистью дышащие фарисеи толь торжественным действием Иисусовым толь дражайший предмет, предмета утехи Израилевой, стараются привести в презрение у народа. Они называют Иисуса, источника всякой святыни и добродетели, грешным: мы вемы, говорят, яко человек сей грешен есть. Представьте, слушатели, коликим фарисеи чрез сей дерзкой поступок подвергают себя беззакониям. Они как себя, так и других лишают сладчайшего наслаждения плодами истинного учения Христова, следовательно и спасения. Они делаются причиною всех тех бедствий, в какие ослепленные их ложными оклеветаниями Иисуса должны себя ввергнуть. Но от сих пагубных следствий исцелившийся слепой себя делает свободным. Он без страха и терзания совести мог о Иисусе сказать: аще грешен есть, не вем. Он как не беспокоится темь, чтоб сими словами нанес какой-либо урон совершенствам своего Избавителя, так и не чувствует смущения от того, что подал случай Иудеям к оклеветанию Иисуса. Такая справедливость в словах не приличествует-ли и всякому, в обществе живущему человеку? Уста, удаленные лжи, клеветы и лести, не сохраняют-ли душу нашу от грехопадения, не прогоняют-ли несогласия, вражды и подозрения между друзьями, родственниками и всеми ближними? Покрывают вражду устне правые, вещает премудрый Соломон, износящие же укоризну, безумнейшие суть. Для того всемерно должны мы удаляться от осуждения ближних. Слово Божие обязывает нас к почитанию не токмо высших, родителей и равных, но и всякого человека, научая нас: всех почитайте, братство возлюбите, Бога бойтесь. Почтение сие должно в нас рождаться как от рассуждения преимуществ, которые они имеют в сравнении других или и нас самих, так наипаче любовию к Богу. Нельзя, чтобы, кто истинно почитая Бога презрел предмет, ему любезный, презрел того, о котором сам Творец великий свой показывает Промысел: он его не оставит в осуждении, он постыдится открыть его недостатки, он с великодушием простит его согрешения, с терпением преодолеет озлобление, дабы не сделать хулы на его Господа унижением ближнего. Но для любви Божией все терпит, не раздражается, не мыслит зла, не превозносится. Вот характер истинного христианина. Может ли что быть любезнее такого человека, которого сердце не заражено подлыми страстями, который, не смотря на низость и бедность состояния, всегда судит о другом с хорошей, а не с худой стороны, входит в его состояние, как в свое собственное, уважает его нужды, выгоды, удовольствия, нередко предпочитает своим. Ничтоже по рвению и тщеславию, как говорит св. ап. Павел, но смиренномудрием другого честию больша себе творяще, не своих, но и дружних смотряще. К сему искреннему благорасположению к ближним может побуждать наше сердце и то воображение, что они имеют отношение к Богу, как Христовы ученики, и тем более преклоняют нас к оказанию им всякой благосклонности, что за оную не от них должны ожидать воздаяния, но от самого Творца. Может ли что быть сего усладительнее для благочестивого христианина? Иже бо аще, говорит Господь, напоит вы чашею студены воды во имя мое, яко Христовы есте, не погубить мзды своея. Сие учение небесного мздовоздаятеля к тому клонится, дабы мы старались оказывать добро ближним нелицемерно, не по одним взаимным каким выгодам, случаю или какой привязанности, но по беспристрастному уважению Высочайшей Его воли. Самая простота и невежество другого не должны быть презираемы. Непростителен тот поступок, который соблазняет малопросвещенных, истребляет их добродетель и подает случай к порокам. Они, не зная закона, взирают на примеры разумнейших и по их действиям свои учреждают. Но сколько есть заразительнейшая язва для их души порок уважаемого лица, столько действительнейшим наставником – добродетель. Ибо таковые судят о вещах по наружности их. Для того – то Спаситель грозит скорейшею погибелью тем, которые соблазняют слабых в вере, говоря: иже аще соблазнит единого от малых сих, верующих в Мя, добрее есть ему паче, аще облежит камень жерновый о выи его и ввержен будет в море. Вот сколь важным есть пред лицом Бога преступлением презрение спасения немощнейшей братии нашей. Сколь бы блеск богатства, высокость чести или какое великолепие, обыкновенно навещающее сердце наше, ни отвлекали нас уважать бедность и несчастие страждущих: однако, преодолевая в нас сии препятствия, должны облегчать жребий их нашим снисхождением. Ибо тягостнее для них самого бедствия презрение. Они единого естества с нами, единого имеют Господа, тех же причастники суть благодатей, каких нас благоволил удостоить спасительный Промысел Божий. И сие не должно-ли нас соединять неразрывною любовью со всеми? Властелин-ли кто, то не должен поступать неправосудно с подчиненными, помня, что он слабостям подвержен и имеет над собою судящего Бога. Господи, говорит св. апостол Павел, правду и уравнение рабом подавайте, ведяще, яко и вы мате Господа на небесах. Но скажет кто либо, что нечестивые заслуживают всякое презрение. Не помяну, глаголет св. Давид, имен их устнами моими. Правда, достойны презрения беззаконники, поскольку беззаконники, и чтоб нашим к ним почтеним не могло питаться и ободряться их нечестие. Как снег в лете и дождь в жатву, так несть безумному чести, по словам премудрого Сираха. Но если имеют они в себе что-нибудь доброго, в том должно им отдавать справедливость, как учит св. апостол Павел: елицы суть под игом раби своих господь, всякия чести да сподобляются, да имя Божие не хулится и учение. Но чем более прославляется имя Божие и учение, как токмо добрыми делами христианина? И для того дел его должна быть основанием не привычка, не предраcсуждение или какое пристрастие, но здравый раcсудок и закон Божий. Светильники ногам моим закон Твой, Господи, и свет стезям моим, говорит пророк, и может ли что быть сего светильника нужнее? Ибо чувства наши погрешительны, понятие недостаточно, раcсуждение не редко бывает ошибочно. Хотя бы и порядочное было разума действие, но обращение света удобно расстраивает. Где же нам открывается истина, как не в зерцале закона Божия; на оном основывая свои дела, христианин не стыдится другим открывать их, о них радуется, ищет случая упользовать ближнего. Некто же вжег светильник, поставляет его под спудом, но на свещнице, да светит всем, иже в храмине суть. Добрые дела суть свет миру. Они прославляют небесного отца, проникают мрак заблуждения души, открывают ей путь к спасению, да явится в ней Христос и да глаголет в ней всегда, как ныне упоминаемому слепому: я твой избавитель, я твой ходатай, познай мое о тебе попечение, ощути мои к тебе благодеяния; в возмездие ожидаю от тебя нелицемерной в Меня веры и упования.

Из всего нашего рассуждения заключить можно, что мы никого не должны осуждать, но всякому должно делать уважение, поскольку нет никого, который бы не имел в себе каких либо достоинств, не имел отношения к Богу, и не был участник его благодати. И для сих причин оставив всякую злобу к ближнему, обратим мысли и желания на созидание счастья подобного нам человека, устремим наши всевозможные старания поставить его на той степени добродетели, которая ведет в святейшие чертоги небесного Царя. Аминь

Да будут препоясани чресла ваша...

и светилъницы горящии

Первоначальная и всеобщая Зиждителю и Благопромыслителю Богу и определенными от Его власти начальникам быть всем вообще благодарными, послушными и верными обязанность есть понятие Высочайшего Существа, понятие своего бытия, понятие закона и веры, понятие своего блаженства и злосчастия, яко добрых и худых деянний последствий.

Без сего никакое благо, ни собственное, ни общественное, ни настоящее, ни будущее, не токмо снискано и хранимо, но ниже понимаемо быть может. Кто забыл себя, тот вспомнит-ли о другом? Кто для себя зол, ах – можно-ли поверить, чтобы для кого либо другого мог быть добр?

Да останется сие в понятии и совести каждого. Торжественно, свято и благоговейно празднуя мы толико благодолгоденственное правление нами Великой Монархини, любезнейшей всего отечества матери, Екатерины второй, чему научаемся? Не сему-ли, да скажем все единогласно, что благодолгоденственная жизнь есть свидетельство жизни добродетельной, святой, благочестивой?

Кто сим царским шествует путем, тот ищет прежде царствия Божия и правды Его, и затем вся приобретаются. Счастлив он в жизни, блажен и в вечности. Аминь.

Биографических сведений о Гаврииле Петрове и Прохоре Игнатьеве мы не имеем, кроме тех кратких упоминаний о том и другом, какие находятся в „историко-статистических сведениях о С.-Петербургской епархии“, издаваемых С.-Петербургским Епархиальным Историко-Статистическим Комитетом, где Прохор Игнатьев значится священником Троицкой церкви с 1781 года, а Гавриил Петров значится священником Входо-иерусалимской церкви по 1800-й год (см. т. III, стр. 440 и т. 1V, стр. 18).

Н. Барсов