Письма Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического, к разным лицам

Ваше Императорское Высочество!¹

Удостоенный благосклонного внимания и поучительной беседы с вами, приемлю смелость в знак моих чувств и душевного уважения к вам поднести икону святителя Алексия, как одного из великих заступников пред Богом земли русской, которую вы так сильно любите. Да напоминает сия икона вам собою, что на берегах Черного моря есть человек, который за долг и удовольствие почитает приносить о вас усердную молитву к Тому, в державной руке Коего жизнь и дыхание наше.

Вашего Императорского Высочества.

Ваше Императорское Высочество!

Благоверная Государыня Цесаревна!

По преизобилию христианских чувств сердца твоего, не ограничивающегося матерним попечением о собственном августейшем семействе, а простирающего любовь свою и на всю необъятную семью царства русского, ты благоволила принять между прочими предметами попечения и матернюю заботу о скромных приютах воспитания, в коих растут и образуются в страхе Божием будущие супруги и матери служителей алтаря Господня. Находясь под сим же столь благим, как и высоким покровом, юные левитянки благословляют жребий свой и молят от всего сердца Господа о здравии и благоденствии своей августейшей благодетельницы.

При помощи Божией, таковая же обитель воспитания устроена и на берегах Понта-Евксинского под мирною сению женского Михаиловского монастыря.

Воскрыленные примером сверстниц своих по другим местам России, воспитанницы сего заведения, чрез меня смиренного пастыря их и попечителя, дерзают вознести к тебе, Благоверная Цесаревна, сердечную мольбу о том, чтобы и над их воспитательным приютом наречено было августейшее имя твое, дабы они на всю жизнь имели утешение в том, что возросли и воспитаны под матерним покровом твоим.

Драгоценный знак такой милости и снисхождения к сиротам одесским будет принят, как залог августейшего внимания твоего к положению всего нашего юного края новороссийского, и послужит новым доказательством того, что, не смотря на отдаленность и расстояние, в обширном доме царства русского нет ни единого места, куда бы не досягали лучи твоих доблестей христианских.

От нас же, обитателей берегов Понта Евксинского, как от пастырей, так и пасомых, как от воспитывающих, так и воспитываемых, приложены будут все силы и усердие, чтобы духовный вертоград наш, приемлемый под высокую десницу твою, будучи огражден страхом Божиим и молитвою, напояем верою и благочестием, навсегда пребыл свободен от всякого терния и волчцов и, возрастая под сению дома Божия, плодами своими постоянно утешал твое матернее и христолюбивое сердце.

Март 1853. Вашего Императорского Высочества.

Ваше Императорское Высочество,

Милостивейшая Государыня!

Памятуя благосклонное ваше свидание и беседу со мною в Москве, и пользуясь поездкой и будущим свиданием с вами вашего почтеннейшего согражданина, графа Потоцкого, приемлю смелость возобновить себя в памяти вашей и представить вам икону Спасителя, как доказательство того, что в Одессе есть человек, который не по уставу и обряду, а от души и сердца возносит усердные молитвы ко Спасителю мира о здравии и долгоденствии вашем и августейшего семейства вашего.

Удостойте, милостивейшая государыня, не отвергнуть сего малого приношения из того края России, который имел несчастие подвергнуться в прошедшие годы тяжкому нападению от врагов, но вместе с тем возымел и счастье доказать совершенную преданность свою престолу Монархов Всероссийских и их августейшей фамилии.

1857. Одесса. Вашего Императорского Высочества.

12 апреля.

Ваше Императорское Высочество,

Милостивый Государь!

Честь имею возвратить присланные от вас ко мне Извлечения из проекта морского устава касательно духовной части по флоту. Дело сие так хорошо в них осмотрено, что мне оставалось почти только прочесть их и порадоваться тому высокому вниманию, которое вы постоянно благоволите оказывать по сей важной в составе каждого государственного управления части. Между тем, чтобы выразить и мое внимание к сему делу, сообразно желанию вашему, я позволил себе сделать несколько малых примечаний, кои при сем представляются на августейшее благоусмотрение Вашего Высочества. Счастливым себя почту, если в них окажется что‑либо годное к употреблению.

Призывая на вас благословение Божие, с чувством глубочайшего уважения и душевной преданности честь имею быть

Вашего Императорского Высочества.

Ваше Императорское Высочество!

Удостоенный от вас вопроса касательно исполнения обещания моего – заняться составлением поучений для победоносного флота нашего, честь имею благопокорнейше донести, что мною нисколько не выпускается из вида это обещание; но, по возврате моем в прошедшем лете из С.‑Петербурга домой, сначала двухмесячное лечение мое минеральными водами, а потом двухмесячное же по долгу епархиального начальника странствование по Крыму и прочим частям здешней обширной епархии, не дозволили мне заняться предположенным делом, требующим безмятежия и самособранности духа. Запасшись между тем нужными сведениями, я в наступающий великий пост намерен при помощи Божией приступить к нему и о последствии в свое время не премину донести вашему Императорскому Высочеству.

За сим, призывая т всей души в новом лете новое благословение Божие на вас, Августейшую супругу и семейство ваше и предавая себя всецело высокому благорасположению вашему, с чувством глубокого душевного уважения и совершенной преданности, священным долгом поставляю быть

Вашего Императорского Высочества…

Январь 1854 г.

Сиятельнейший граф²,

Милостивый государь!

Получив почтеннейшее отношение ваше о желании поселян села Никольского вступить в единоверие, прежде всего приятнейшим долгом поставляю принести вашему сиятельству искреннейшую и полную благодарность от лица всей епархии херсонской за ваше истинно христианское усердие и благотворное действование на пользу св. церкви, общей матери нашей. Да воздаст вам за сие Сам Господь в царствии своем! Что касается до желания поселян села Никольского, то я в нынешний же день доношу о нем Св. Синоду, и отношусь к преосв. митрополиту московскому о назначении в это село священника, прося его по возможности ускорить сим благим делом. Антиминс также постараюсь выслать возможно скорее. Введение в единоверие изъявивших на то желание возложено мною на исправляющего должность благочинного единоверческих церквей елизаветградского священника К., который имеет учинить его, по прежним примерам, в присутствии местного военного начальства. Касательно устройства в Никольском церкви во имя святителя Николая и о прочем я не премину уведомить ваше сиятельство по получении указа на то из Св. Синода. За сим, предав новое словесное стадо столь же высокому, как и благотворному отеческому попечению вашего сиятельства, с чувством совершенного уважения и преданности к вам, честь имею быть…

Светлейший князь,

Милостивый государь!

Желание нашего края, и, по всей вероятности, целой России исполнилось. Вы в стане и во главе воинства российского, подвизающегося за православие и угнетенных собратий наших по вере! Внимание и надежда всего отечества устремлены теперь к вам; вас же сопровождает теперь и молитва всех и каждого. В эти важные и священные минуты позвольте явиться мысленно к вашей светлости давнему и искреннему почитателю и богомольцу вашему и представить вам св. икону архистратига сил небесных с усердною молитвою, дабы он озарял вашу мысль и укреплял вашу десницу на всеконечное сокрушение врагов креста Христова. Сраженные вами, они не замедлят пасть под ноги великого Монарха русского, и мы будем иметь утешение снова славить и благодарить Бога, подобно тому, как славили и благодарили Его за 24 года назад по случаю ваших же побед над сими неисправимыми врагами.

Вашей светлости…

Апреля 1854 г.

Сиятельнейший граф,

Милостивый государь!

Благоволите принять искреннейшую благодарность за новое душевное удовольствие, доставленное мне чтением отчета за прошедший год по министерству, вам Высочайше вверенному. Успех по каждой части управления важен и радостен, но по вашей – сугубо; ибо всегда касается не одной поверхности, а самого внутреннего состава любезного для всех нас отечества. Да поможет вам Господь и впредь радовать подобными успехами душу и сердце возлюбленного Монарха нашего, который видимо предназначен провидением Божиим – с одной стороны к низложению превознесенной гордыни безумных врагов всемирного спокойствия, с другой – к поднятию из праха смиренных и убогих, у коих вся надежда – на Царя небесного и земного!

В продолжение сентября и октября, странствуя по всей таврической губернии, и преимущественно по селениям государственных крестьян, я был постоянно радостным свидетелем тех благих последствий от нового управления ими, кои год от году становятся очевиднее и решительно обещают для них мирное и счастливое будущее. Почитаю за приятный долг снова свидетельствовать пред вами о примерном усердии к исполнению своего долга г. управляющего таврической Палатой имуществ.

За сим, призывая на многополезные для отечества труды ваши благословение Божие, с чувством незыблемого душевного уважения и преданности, честь имею быть.

Декабря 1851 г.

Ваше высокопревосходительство,

Милостивый государь!

Возвратившись недавно из долговременного странствования моего по епархии, я нашел у себя присланную от вас прекрасную чашу из тыквы, сделанную на подобии того сосуда, в коем, по преданию, совершено Господом и Спасителем нашим божественное таинство Евхаристии на Тайной Вечери. Не нахожу слов к выражению пред вами моей искренней благодарности за этот знак вашего дружелюбного внимания к моему желанию иметь подобную чашу и христианского благорасположения вашего к новым святым местам крымским, для коих она предназначена. Если о. архим. Вениамин, по причинам, вами совершенно отгаданным, не успел быть доставителем вашего подарка ко мне, то по крайней мере с особенным удовольствием принял на себя поручение доставить его в скит Успенский, куда он на сих днях отправляется из Одессы. Нет сомнения, что появление там сей священной редкости обрадует всех крымских старцев, как знак сочувствия к ним добрых людей даже на отдаленных концах России. Употребляемая, по прекрасной мысли вашей, в день вел. четверга новая чаша будет напоминать всем и каждому о том, как совершилась первая таинственная вечеря в горнице сионской, а вместе с тем приводит на память христолюбивого жертвователя, для молитвенного возношения имени его, на св. проскомидии. Посему-то я просил бы ваше высокопревосходительство, чтобы вы благоволили доставить список имен и лиц, к вам близких, как живых, так и усопших для подобной же цели, ибо что можем воздать вам другое за любовь вашу к нам о Христе? Златая цепь молитв, по действию заслуг Христовых, всегда в наших руках и ее одной достаточно для союза всех сынов Адамовых.

Это письмо преосв. Иннокентия служит ответом на нижеследующее:

В. В. М. Г.! Во время последнего пребывания вашего в С.‑Петербурге вы изволили изъявить желание иметь чашу из воточной тыквы, подобную, по преданиям, той, в какой Господь Бог и Спас наш И. Христос благоволил, за Тайною Вечерию, совершить первое таинство пребожественной Евхаристии. С искреннейшим удовольствием честь имею препроводить при сем к вашему в‑ву желаемую вами чашу, которая давно была мною приготовлена и не доставлена вам ранее потому, что о. архим. Вениамин, обещавшийся принять от меня этот сосуд, для доставления вам, вероятно за хлопотами, при отъезде не успел быть у меня. Усерднейше прося от меня сей нерукотворенной чаши, для употребления в одном из учрежденных вашим высокопреосвященством скитов крымского Афона, я беру смелость изъяснить при сем, по отношению к сему сосуду, мои следующие смиренные соображения.

Если Господу Богу, по неизследимому Его смотрению, благоугодно было, чтобы исходные события его домостроительства об искуплении рода человеческого совершены были Христом Спасителем не каким­и‑либо средствами, заимствованными от искусства, но водою крещения и древом креста, то не служит ли сие к утверждению предания, что и для таинства Евхаристии употреблен был также взятый от природы нерукотворный плод растения?

Внутри препровождаемой чаши в. в‑во изволите усмотреть изображение Христа Спасителя с надписью вокруг: «сия чаша есть новый завет в Моей крови» – слова св. евангелиста Луки гл. 22, ст. 20, а на поддоннике изображение 12 апостолов. Представляя при сем и свидетельство, полученное мною от настоятеля и братии Салоникского монастыря Властес, в Греции, как о происхождении сего сосуда из этой обители, так и о том, что все частицы подобного посылаемому мною подлинного сосуда, который употреблен был Господом И. Христом, при Тайной Вечери, поныне сохраняются в г. Салоники в том монастыре.

Испрашивая засим себе и присным моим святых ваших молитв и святительского благословения, с глубочайшим почтением и душевною преданностью честь имею быть и пребуду навсегда,

Милостивый архипастырь,

Вашего высокопреосвященства

всепокорнейший слуга Иван Горголи.

Ваше Высокопревосходительство,

Милостивый государь!

Дружеское приветствие ваше меня с новым летом благодати Господней от лица не только вашего, но и всего войска Донского, вами столь достойно предводимого, исполнило меня особенным утешением о Христе, не потому, чтобы пастырские служебные деяния мои в настоящих обстоятельствах заслуживали того особенного внимания ко мне, которое с таким радушием выражено в письме вашем, а потому именно, что это послужило для меня доказательством тех истинно христианских чувств, коими продолжает быть одушевляемо храброе войско Донское в доблестном служении его. По сим-то именно чувствам – по духу живой веры и любви к отечеству для него становится так ценным и уважительным все, что мною или кем-либо в настоящих обстоятельствах делается на пользу общую.

От всей души посему молю Господа, да сохранится благодатью Его сей животворный дух веры Христовой и в храбрых дружинах воинства Донского, которое с незапамятных времен было живою оградою для всей Руси от иноверных соседей, и доселе остается на поле брани верным и не смыкаемым глазом и неусыпающим умом против врагов для ратей отечественных.

Недалеко от нас по самому месту жительства войско Донское сблизилось теперь еще особенным образом со всем краем нашим, после того как перст монарха указал вам быть одним из главных защитников его от вторжения врагов. Не от меня одного можете слышать, с каким удовольствием принята была весть о сем назначении.

Опыт управления вашего занятыми частями не ослабил, а решительно утвердил всех и каждого в том же мнении. Позвольте от души приветствовать вас с сим успехом, который для меня сугубо приятен; и по моему давнему неизменному уважению к вам, и по усердию к пользам паствы моей, которая видела и видит от вас одушевление и отраду тогда, когда все прочее как бы соединилось к обременению ее настоящего жребия.

За сим призывая на вас и все Донское воинство благословение Божие, с особенными чувствами преданности и любви о Христе остаюсь в. в‑ва…

Это письмо служит ответом на поздравление М. Н. Хомутова с новым годом (1 янв. 1855), в котором наказной атаман, между прочим, писал: «ваши подвиги, христиански‑патриотические назидания в войне за православие и угнетенных братий наших, наполнили сердца донцев глубокою к вам преданностью. Одушевленные сими чувствами, они пламенно желают, да укрепит Всевышний ваше здравие и силы, для новых подвигов служении церкви и престолу, дабы православная Россия могла долго внимать вдохновенному гласу ваших бессмертных творений».

Сиятельнейший граф,

Милостивый государь!

Почтеннейшим отношением ко мне вашего сиятельства от 19‑го апреля, а потом указом Святейшего Синода от 5‑го мая дано знать мне, что, по Высочайшей Его Императорского Величества воле, я должен в следующем августе месяце явиться в Санкт‑Петербург для присутствования в Святейшем Синоде – по 1‑е мая будущего года.

Исполнение воли Помазанника Божия всегда было для меня обязанностью самою священною и приятною; посему я нисколько не умедлил бы явиться в определенное для того время к своему месту и назначению: но независящие от меня обстоятельства и препятствия вынуждают меня обратиться к вашему сиятельству с покорнейшею просьбою об исходатайствовании для меня, если признаете возможным, Высочайшей милости на увольнение от следования в Санкт‑Петербург, или, по крайней мере, на разрешение прибыть туда не прежде, как в сентябре месяце. Обстоятельства эти состоят в следующем: под конец прошедшей осени, после двухмесячного странствования моего для обозрения епархии, я подвергся тяжкому страданию в правой руке от ревматизма, каковая болезнь, продолжалась всю зиму и весну, не оставляет меня совершенно доселе. По совету врачей, я употреблял разные средства для прогнания моего недуга: между прочим, в продолжении весны выдержал полный курс минеральных вод; и теперь, находясь в Крыму, пользуюсь сакскими грязями. Как лечение это должно по предписанию врачей продлиться до половины августа, и после чего мне необходимо возвратиться в Одессу, кончить там не малое число дел, и совершить недавно учрежденный крестный ход: то в августе месяце совершенно не предвидится для меня возможности прибыть в Санкт‑Петербург, не говоря уже о том, что и от настоящего пользования целебными грязями я никак не могу ожидать наверное решительного прекращения моей болезни, которая, в случае немедленного за тем путешествия на север, может еще ожесточиться и усилиться. При таковом положении моего здоровья и обстоятельств, я почел бы за великую для себя монаршую милость, если бы мне дозволено было вовсе не предпринимать поездки в Санкт‑Петербург и оставаться дома, где, как вашему сиятельству не безызвестно, предстоит мне не малое количество весьма нужных для здешней епархии дел. Даже одна отсрочка моего пути на месяц будет для меня благодеянием, ибо даст мне возможность совершить его без расстройства силы и действия медицинских средств мною употребляемых. Представив таковыя обстоятельства мои вашему великодушному вниманию, в ожидании благомыслительного о немощи моей ответа, с совершенным душевным почтением и преданностью честь имею быть

Вашего сиятельства…

Июля, 1852 года.

Сиятельнейший граф,

Милостивый государь!

По указу Святейшего Синода, препроводить к нему донесение с мнением моим касательно учреждения викарного для херсонской епархии епископства и желая как можно большего успеха предполагаемому новому учреждению, долгом почитаю явиться к вашему сиятельству с покорнейшею просьбою, дабы при избрании кандидатов на новое епископство благоволено было, – если то возможно, обратить милостивое внимание на находящегося в Успенском скиту о. архимандрита Поликарпа, как человека особенно способного к занятию места херсонского викария и по предшествующей немаловременной службе его, всюду и всегда проходимой им с полным соответствием желаниям начальства, и по его примерной нравственности, доказанной между прочим во время пребывания его в Крыму редким самоотвержением монашеским, и по отличному знанию разговорного языка греческого, что очень полезно в здешнем краю, где столько всякого рода греков и, наконец, по всеобщему уважение к его лицу за его назидательный образ мыслей и доброту истинно христианскую.

Предая, впрочем, дело сие окончательному благоусмотрению вашего сиятельства с особенным душевным уважением и преданностию честь имею быть

Вашего сиятельства…

Августа, 1852.

Ваше превосходительство,

Милостивый государь!

Имев честь получить приглашение ваше от имени новоучрежденного общества географического на содействие общеполезным трудам его, приятным долгом поставляю принести как почтеннейшему обществу, так и вашему превосходительству за сие мою усердную благодарность, тем более, что посильное углубление в отечественную историю, особенно историю русской церкви, и необходимо сопряженное с тем исследование в разных видах древностей отечественных, всегда принадлежало к любимейшим занятиям моим в часы досуга от дел звания, на мне возлежащего. Настоящее местопребывание мое, Украина – не богата предметами для истории, так как самое население ея начинается, как известно, не далее двух столетий. Зато она же представляет не маловажные вопросы для историка и географа к разрешению во все периоды бытия своего, то есть в древний и первобытный, в средний или монголотатарский и в последний новейший, который можно назвать слободско‑украинским. Находясь в обязанности по самому званию своему посещать ежегодно³ епархию свою в разных ея частях, даже самых глухих и малонаселенных, я имел уже не раз случай попадать на следы древнего бытия страны нашей и почти невольно увлекся к занятию следующими предметами: a) открыть, сколько возможно, и означить следы пребывания на Украине древних кочевых народов (касогов, печенегов, половцев и проч.) с определением границ и пограничных укреплений в отношении к ним древней Руси до XIII века. При сем сами собою представились к проверке с одной стороны показания древних географов греческих и римских и, особенно, Геродота, с другой – мнений о городищах и курганах южной России покойных: Доленги‑Ходаковского, Пассека и других; b) найти и означить главное место пребывания и становища на Украине татар во время их владычества над Россиею, с указанием постепенного отступательного движения их кочевьев на юг, к морям Азовскому и Черному; c) проверить в отношении к харьковской Украине нашу древнюю географию, или, так называемую, книгу большого чертежа, а равно и недавно напечатанные московским обществом древностей⁴ известия о прежней нашей сторожевой и станичной системе в польской Украине; d) определить с возможной точностью главные моменты времянаселения харьковской Украины, или поселения так называемых слободских полков, а равно и устроения разных оборонительных линий от крымцев и ногайцев с поступательным движением их на юг, от Белгорода до Бахмута.

Независимо от сего внимание мое, яко начальника епархии, не могло не обратиться первее всего на места прежде бывших монастырей, из коих некоторые (Святогорский и Ахтырский) по важности нравственного влияния их на здешний край, с Высочайшего утверждения уже восстановлены в первобытное достоинство. Так как сии священные обители были не малое время средоточием не только набожности, но и самого населения жителей, то приняты меры к составлению исторических описаний каждого монастыря, сколько позволят то собранные для сего материалы.

Плоды сих занятий не замедлят в свое время быть представленными обществу географическому.

Что касается до летописей, планов, карт древних, о доставлении коих упоминается в отношении вашем, то, к сожалению, должно сказать решительно, что ничего подобного нет в здешних монастырях, кои по новости восстановления своего, не имеют еще ни архивов, ни библиотек; а прежние, какие могли быть бумаги по упразднении сих монастырей в 1786 году, поступили тогда же в разные места и ведомства, большею частью в Белгород, Воронеж, и Екатеринославль. Сколько можно было однако же проследить в означенных местах за сими бумагами, с достоверностью открывается, что все они состояли из разных экономических документов на земли и угодья монастырские, не заключавших в себе никакой особенной важности исторической.

Чтобы, впрочем, на самый первый раз не предстать пред почтенным обществом географическим с совершенно праздными руками, честь имею препроводить к вам при сем план последней военнооборонительной линии украинской, составленный в 1744 году, и три монеты, найденные в Святогорском монастыре, при копании рва для фундамента монастырской ограды. Не смотря на малость сих монет, редкое и неожиданное сближение в них Рима, Китая и Персии подает не малую пищу для историко‑географических предположений касательно Святогорского урочища.

Счастливым себя почту, если в последствии представится для меня случай послужить чем‑либо большим и доказать тем как обществу, так особенно высокому президенту его, то чувство признательности и удовольствия, с коим сретено мною известие о учреждении, столь полезном и столь много обещающим для любезного отечества, у коего одна из главных современных потребностей – придти в большую известность не только пред иностранцами, но и пред собственными сынами своими, кои любя наполнять себя до обременения сведениями о чуждом, отдаленном и бесполезном, оказываются, к сожалению, не редко вовсе не сведущими в том, что находится в их соседстве или под их управлением, даже составляет их собственность.

Крайне много буду обязан вашему превосходительству, если сии чувства будут доведены вами до сведения Его Императорского Высочества, Августейшего президента новоучрежденного общества. Споспешествовать, чем только возможно, благотворным видам и предприятиям его на пользу наук и отечества всегда будет для меня одною из приятнейших обязанностей.

За сим, призывая на труд общества и на вас благословение Божие, с совершенным почтением и преданностью честь имею быть

вашего превосходительства…

Харьков.

Сентября 1846 года.

Милостивый государь,

Граф Болеслав Станиславович!

Примите душевную благодарность за ваше дружелюбное воспоминание обо мне по случаю прошедших праздников. Усерднейше желаю в новом лете новых благословений вам от Господа. Да хранит он вас и юную графиню вашу от всякого зла и да укрепляет вас с нею на все благое.

Обязательным приглашением посетить вас не премину воспользоваться при первом случае к тому. А между тем в каком бы удалении один от другого по месту мы ни были, прошу быть уверенным в искреннем и неизменном душевном уважении моем к вам, с коим завсегда имеет честь пребыть вашего сиятельства покорнейший слуга И. А. Х.

Это письмо писано в ответ на письмо графа Потоцкого, присланное из Немирова 15‑го декабря 1852 г., в котором граф, поздравляя от себя и от лица своей дочери с праздником Рождества, сожалеет, что «эпидемия столицы опасением за детей» помешала ему лично выразить чувства свои Иннокентию, и льстит себя надеждою видеть у себя Иннокентия гостем на обратном его пути (из Петербурга).

Ваше превосходительство,

Милостивый государь!

В прошедшее воскресенье по окончании литургии в кафедральном соборе, едва только начато было молебствие по случаю высочайшего манифеста о предстоящем в августе месяце короновании Благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича, воспитанницы пансиона Г. толпою пошли вон из церкви, чей причинен был немалый соблазн для всех предстоявших в церкви. Поскольку подобный поступок с воспитанницами сего пансиона встречается уже не в первый раз и пасторские внушения по сему случаю содержательнице пансиона не оказали никакого действия, что наводит сильные подозрения на неблагонамеренность того духа, который господствует в сем пансионе не только между воспитывающимися, но и воспитателями, то я почел за нужное довести о сем обстоятельстве до вашего сведения, дабы благоволено было обратить начальственное внимание на состояние вышеозначенного пансиона. Может ли оно с благонадежностью быть терпимо при подобном его направлении. О последующем прошу покорно почтить меня уведомлением.

С отличным почтением к вам и преданностью честь имею быть

Вашего превосходительства…

2 мая

Год (1856) не обозначен.

М. г. Виктор N.

С особым удовольствием спешу ответом на письмо ваше от 26 ноября⁵, спешу не потому только, что болезни наши не терпят отсрочек, а и для того, чтобы выразить сим мое душевное уважение к вам, за все умное и доброе, за все христианское, которое я постоянно видел в вас. Лучшее место для службы ради здоровья, есть служба дворцовая, на южном берегу, где воздвигается дворец царский. Это средоточие всех природных красот и совершенств Крыма. Затем могут считать службы по карантинам – феодосийскому (где лучшие морские купания), херсонскому и евпаторийскому; места эти и не трудны, и соединены с дорогим содержанием. Можете быть уверены, что сын отца, душевно уважаемого, явившись в наших краях, не будет чужд нам ни в каком отношении. Засим призывая на вас и труды ваши благословение Божие, с неизменным чувством уважения и любви к вам остаюсь…

М. г. Авраам Сергеевич.

Спешу принести вам искреннейшую благодарность за дружелюбную память вашу обо мне и за присылку вследствие того нового издания ваших путешествий по Востоку, чтение коих всегда доставляло мне особенно душевное удовольствие. Как не безызвестно вам, и моя душа давно стремится на Восток. Вихрь брани не дозволил совершиться в нынешнем году моему желанию; но оно неизменно, и мне кажется, что после сего кровавого погрома путь туда сделается еще чище от праха и явственнее. Тогда ваша книга, а тем более ваши чувства будут моими неразлучными спутниками по святой земле. Снова посему благодарю вас и за книгу, и за память обо мне.

Преосвященнейший владыко,

Возлюбленный собрат о Христе!

При рассуждениях в Святейшем Синоде по делам православия в Лифляндии, не раз чувствуема была затруднительность вашего положения между прочим по недостатку способных и совершенно свободных лиц, коими вы могли бы располагать во всяком случае для исполнения ваших поручений, как дома, так и по разным местам паствы. Вследствие сего возникло намерение избрать и препослать к вашему преосвященству от двух до трех лиц из монашествующих, кои, состоя в полном распоряжении вашем и будучи воодушевлены чистой и благоразумной ревностью потрудиться на столь святом поприще, облегчали бы содействием своим тяжесть бремени, на вас лежащего. Но, до приведения сего предположения в действие, начальству желательно знать ваши мысли о нем. Посему благоволите, повергнуть его вашему обсуждению, дать потом знать мне: 1) действительно ли снабжение вас монашествующими лицами может быть при нынешних обстоятельствах полезно для вашего управления? 2) сколько именно потребно их для вас? 3) в каком качестве и на каком положении они должны быть к вам присланы? Не излишним считаю присовокупить, что, в случае согласия вашего, одно, и даже два лица, за способность коих не трудно поручиться, могут быть присланы к вам немедля.

Пользуясь сим случаем между прочим и для засвидетельствования моего давнего душевного почтения к вам, с любовью о Христе остается

Иннокентий, архиепископ харьковский.

24 августа, 1847 г.

Примите искреннюю благодарность за вашу дружественную память о моем недостоинстве и за присылку назидательных поучений ваших. Я прочел их с истинным удовольствием и только остановился в недоумении на одном месте, где сказано в заглавии, что «нет невинных чувственных удовольствий». Мне казалось доселе, что есть таковые, и вредными делает их одно злоупотребление. Но может быть у вас были свои при сем другие мысли, пред коими я готов преклониться, узнав их основание. Предавая себя братской любви и молитвам вашим, с истинною о Господе любовью…

К преосвященному Алексию (Ржаницыну), викарию московского митрополита

Возлюбленный о Христе собрат и сослужитель Господеви нашему!

Примите столь же полную, как и искреннюю благодарность за ваше братолюбное послужение местности нашей или, лучше, всему краю вашему. Может быть Господь приведет быть ему под начальством вашим, тогда воспомянете и наше недостоинство и тяжкие болезни края, подъемлемые им теперь на пользу всей России.

Утешаемся, слыша от вас о спокойствии князя Меньшикова. К сожалению, неспокойствие внутри он должен был повезти из сего края. Но что делать? Есть люди, от коих можно быть покойным, когда все вокруг их плачет и когда они главною причиною этих слез.

Крайне пожалели мы, узнав из газет, что ваш первосвятитель не мог, за болезнию, совершать службы в день рождения нового Государя Императора. Должно быть немощь тела немаловажная. Да сохранит его Господь Бог! Таков не мой только слабый глас, а, сколько слышу, всей России.

Скоро располагаюсь быть в Крыму и Севастополе; тогда, если найду что‑либо достойное внимания, не умедлю отозваться к вам в Москву.

Это письмо преосв. Иннокентия, набросанное на черно, служит ответом на следующее письмо преосв. Алексия от 1 мая 1855 года.

«Честь имею уведомить ваше высокопреосвященство, что иконы, списанные с Иерусалимской и с Корсунских, взялся, после долгого ожидания, отправить А. И. Лобков. Они же давно и в ящики уложены были у меня: но по распоряжению А. И. Лобкова, увезены с моего подворья в последних числах апреля. О дальнейшей судьбе их, верно уведомлял в. в‑во сам распорядитель.

В Москву ожидали Государя, но не был. Теперь ожидаем иерархов казанского и астраханского, и вскоре будут. На место астраханского в Св. Синод вызывают, будто‑бы, симбирского.

Суди Господи неистовым врагам православного отечества нашего! Не перестают, а усиливаются.

Светлейший князь Меньшиков, пробыв в Москве неделю, сегодня отправился в Петербург. По-видимому, он спокоен»⁶.

Ваше превосходительство,

милостивый государь!

Извещение ваше от 26 октября о намерении второго отделения академии наук издавать труды своих членов под именем «Известий» не мало порадовало меня, как новый признак жизни и деятельности, свойственной сему почтенному сословию. Душевно рад буду увидеть опыты сего издания и вполне надеюсь, что под руководством столь достойного президента, как ваше превосходительство, дело сие не преминет пойти с надлежащим успехом. Призывая на сие предприятие и на труд ваш благословение Божие, с истинным душевным почтением к вам и преданностью честь имею быть,

Вашего превосходительства…

Милостивый государь,

Иван Иванович!

Получив экземпляр, составленной вами общесравнительной грамматики русского языка, назначенной для меня вторым отделением Императорской академии наук, прямым долгом почитаю принести усерднейшую благодарность за сей подарок как почтенному отделению академии, так и вам, достойному его председателю.

Призывая на вас и труды ваши благословение божие, с особенным душевным почтением и преданностию, честь имею быть, вашего превосходительства…

Получив письмо ваше и при нем 1‑й том истории Карамзина в русском⁷ переводе, я, по нынешним обстоятельствам, замедлил ответом. Теперь спешу принести вам усерднейшую благодарность за вашу приязнь и подарок. История Карамзина такая книга, с коею давно надлежало бы ознакомить Грецию, которая имела такое влияние на прошедшую судьбу России. Честь вам и благодарность, что вы пополнили теперь этот недостаток.

Конечно, лучше бы, если бы перевод сделан был с русского подлинника. Но и французский перевод, с коего, как вы пишите, сделан вами греческий, довольно верен и хорош, ибо, сколько известно, он был делан под надзором автора.

Усерднейше желаю вам счастливого продолжения немалого труда, вами на себя принятого, и благополучно кончить его.

Для сего, призывая на вас благословение Божие, с чувством душевного уважения, остаюсь

ваш покорнейший слуга

И. А. Х.

P. S. Благоволите считать меня в числе подписчиков ваших на 7 экземпляров.

С Великим и свят. постом!

Посылаю вам для соображения две копии с иконостасов в древнем стиле. Примите, пожалуйста, труд составить проект для иконостасов в церковь г. Берке и в малую пещерную, афонскую. В последней нужно вставить иконы, присланные на благословение с Афона и крест оттуда же. Мне хотелось бы кончить эту малую церковь к Троице.

Подумайте и о том, как возобновить икону Богоматери… там у вас сделаны для сего особые иконы, чтобы поставить их на стене; но я сомневаюсь хорошо ли это будет? Мне кажется лучшим написать на стене же как было прежде. Подумайте о сем.

О. Прокопий все желает посхимиться; дело доброе! но идет ли ему схима, и он к ней, присмотритесь и скажите мне. В доброте его, как обыкновенного монаха, я не сомневаюсь. Отзывайтесь к нам, хотя коротенько, но чаще. Что с домиком хозяйки, что куплен недавно? и о нем должно подумать. Цыгане соседи могут все растащить.

Раввину Бенту скажите, что в обещаниях должно быть твердым, в обиду и долги мы его не введем, напротив поможем усердно, сколько нужно!

Ваше высокородие,

милостивый государь!

По пропоручению его в‑а на письмо ваше, посланное от 5‑го января, имею честь уведомить вас касательно изображения памятника г. Крылову, что за разорением от войны во многих местах здешней епархии, в настоящее время нет никакой удобности заниматься сбором подобных пожертвований, и что полученные эстампы немедленно по сей причине будут возвращены к вам по принадлежности⁸.

С истинным почтением к вам имею честь быть

вашего высокородия…