Из Японии в Иерусалим
Содержание
Часть 1. Первые ростки Православия в Японии Святитель Николай Японский Иеромонах Владимир (Соколовский) Мария Александровна Черкасова Часть 2. Становление Русской Духовной миссии в Японии и японские паломники на Святой Земле Александр Мацуи и священник Гавриил Чаев Иоанн Сэнума Священник Сергий Глебов Епископ Поликарп (Приймак) Митрополит Нестор (Анисимов) Патриарх Сергий (Страгородский)
Желание прикоснуться к Иерусалиму земному и Иерусалиму небесному и явственно ощутить реальность библейской истории издавна привлекало множество паломников в Палестину, на Землю Обетованную. “При одной мысли, что ты, недостойный и немощный, вступаешь в Святейший Град Господень, во Иерусалим, необычайный духовный трепет и чувство высокого благоговения овладевает тобою. Здесь всея свято, все проникнуто Божественным дыханием, Христовой Божественной любовью, и потому ты ощущаешь себя как бы опаляемым невидимым благодатным огнем”, – вспоминал митрополит Нестор (Анисимов)1.
Попробуем восстановить события, связанные с православным паломничеством на Святую Землю священников и мирян Японской Православной Церкви: и русских, и японцев. После посещения Палестины каждый из них с особенным благоговением вспоминал о паломничестве и в течение всех лет отпущенной Богом земной жизни мысленно обращался к Иерусалиму – духовному источнику для своего посильного служения на благо Японской Церкви, в чем бы ни выражалось это служение: в освоении курса богословских наук, в написании икон, в преподавании, в строительстве и восстановлении храмов, в миссионерском служении в соседних дальневосточных епархиях, в архипастырской проповеди в самой Японии.
Каждый паломник повторял вслед за владыкой Нестором: “Всем существом сознавал я и ощущал, что вот сила, которую не смогут победить никакие иные силы, вот свет, которого не в силах потушить все усилия зла”2.
Часть 1. Первые ростки Православия в Японии
Святитель Николай Японский
26 января 1855 года в храме Гёкусэндзи портового города Симода Токийского залива был заключен первый Трактат о торговле и границах, установивший дипломатические отношения между Японией и Россией. В августе 1858 года в городе Эдо был подписан Трактат о торговле и дружбе, согласно которому между двумя странами были установлены дипломатические отношения и в северояпонском городе Хакодатэ открылось русское консульство. При содействии консула И. А. Гошкевича в 1859 году в Хакодатэ была построена церковь Воскресения, а ее настоятелем стал протоиерей Василий Махов. Однако у пожилого священника прогрессировала болезнь сердца, и он был возвращен в Россию для лечения.
В 1861 году настоятелем консульской церкви в Хакодатэ был назначен иеромонах Николай (Касаткин). Несмотря на тогдашний запрет проповеди христианства, благодаря самоотверженной миссионерской деятельности русского пастыря в Стране восходящего солнца появлялось все больше и больше верующих. В 1870 году в Японии была основана Русская Духовная миссия, а иеромонах Николай ненадолго вернулся в Россию, где был возведен в сан архимандрита. Обратная дорога в Японию для отца Николая стала не преимущественно сухопутной, как во время его первого путешествия из Петербурга через Сибирь зимой 1860/1861 годов, а морской, через Одессу.
В то время существовало два способа добраться до берегов Японии по морю: из Лондона в Нью-Йорк, оттуда на железной дороге в Сан-Франциско и далее на пароходе. Второй путь был намного быстрее: через Суэцкий канал в Индийский океан; затем предстояло плавание к Японии вдоль берегов Китая.
Хотя второй маршрут, несомненно, был значительно короче и быстрее, первый также использовался путешественниками. Именно так добирался до Японии в 1897 году иеромонах Андроник (Никольский), будущий Пермский архиепископ и священномученик, почти сразу после окончания Московской Духовной академии назначенный в Японскую миссию; так же, через Европу, возвращалась в Японию в 1883 году иконописица Ямасита Рин. Этой же дорогой странствовал и епископ Николай позже, в 1880–1881 годах.
Однако в 1870 году архимандрит Николай (Касаткин) выбрал второй путь и поэтому побывал на Святой Земле. Это произошло в декабре 1870 года. “Прошлый Новый год [1871] встречал я в Иерусалиме у о. Антонина”, – эта фраза, как наиболее важная и существенная, подчеркнута в Дневнике Святителя 1 января 1872 года. После этой встречи японский пастырь всегда отзывался о палестинском миссионере как о человеке “почтеннейшем и добродетельнейшем”3. В Палестине отец Николай вновь пережил ход евангельских событий и, вслед за первыми учениками Христа, поспешил проповедовать благую весть всем языкам.
Миссионер ощущал, что ему довелось совершить одно из главных паломничеств в жизни православного христианина. В те годы путешествия в Палестину были не столь часты. Не случайно во время приезда в Троице-Сергиеву Лавру святитель Николай записывает в своем Дневнике о сопровождавшем его в обители преподобного Сергия монахе, что тот был на Афоне и в Иерусалиме4.
Иерусалим стал для отца Николая городом, где можно было прикоснуться к христианским святыням: “Святейшее место. Толпою рвущиеся в душу святые мысли, впечатления, воспоминания, картины, неизъяснимо сладкие чувства, – радушие прекрасного кружка русских: последний привет удалявшейся из глаз милой родины”5.
Но город таил в себе и искушения. “…Несчастье: из Иерусалима напросился в слуги какой-то пройдоха – послушник <...> Ленивый, беспечный, избалованный монастырскою жизнью краснобай и к тому же – бессовестный лжец”, – с горечью пишет отец Николай через три месяца после паломничества в Иерусалим, когда судно уже подходило к берегам Японии6.
“Неприятности от Михайлы, этого, – по правде сказать, мерзейшего из людей, каких только случалось встречать и каким одарил меня – увы – святой же град Иерусалим (не он, конечно виноват: а виновата моя экзальтация, поспешность и неопытность…)”, – так восклицает отец Николай через несколько месяцев после прибытия в Страну восходящего солнца7. Однако 35-летний глава Русской Духовной миссии обличает во всем только себя: “А! Некто виноват! Имей мудрость, умей выбирать людей! А не сумел выбрать хороших, так постарайся сделать дурных хорошими!.. Да будет слово мое от сего времени – кротость, крайняя снисходительность и любовь”8.
Паломничество на Святую Землю утвердило отца Николая в неспособности его возможного соратника, священника Григория Воронцова, к миссионерской деятельности. “Всякое мое дружеское и простое замечание или совет принимает за кровную обиду себе и сто раз попрекает ею <...> Апатичен до того, что даже в Палестине не хотел беспокоить себя много, чтобы побывать во всех тех святых местах, где можно было и где я успел побывать”, – с горечью констатирует миссионер9.
На Святой Земле отец Николай был дружески встречен своим духовным собратом – начальником Русской Духовной миссии в Иерусалиме архимандритом Антонином (Капустиным). О чем же разговаривали два миссионера: более опытный и старший по возрасту архимандрит Антонин и архимандрит Николай, который с особенным вниманием и трепетом вслушивался в слова своего собрата?
Хронику паломничества святителя Николая Японского можно восстановить по дневнику архимандрита Антонина10. Ниже приводятся записи из Дневника начальника Русской Духовной миссии в Иерусалиме в декабре 1870 года с комментариями Р. Бутовой11. За время короткой встречи архимандрит Антонин настолько хорошо узнал отца Николая, что в своем Дневнике отзывается о японском миссионере как о славном человеке, служение архимандрита Николая называет трудным делом и упоминает, что совместное богослужение было украшено присутствием начальника Русской Духовной миссии в Японии.
«Вторник. 22 дек[абря]. Был у обедни. За чаем получил письмо от г. Марабути (вице-консула в Яффе. – Р. Б.) с вестью, что прибудет в сей же день сюда о. арх[имандрит] Николай (Касаткин), начальник Японской миссии. Уготовление ему комнаты <…> Ожидание гостей. Выход на ограду к цистерне и собору. Встреча миссионеров. Их оказалось двое. Кроме начальника, еще священник о. Григорий из казанских студентов. Оба очень молодые люди. Добро пожаловать! <…> Вечерня. Обед. Сидение с гостями у консула.
Среда. 23 дек[абря] Оставил службу и пошел с гостями в город. Сперва в храм Воскресения, потом на верх его, на террасы и с них в купол, затем к Патриарху, от него по всему Страстному пути, за Гефсиманские ворота, и вдоль Соломоновой стены до Золотых ворот. Насмотревшись оттуда на Елеон и на Иосафатову долину, возвратились в город, прошли всю ужасную северную часть его и в Дамасские ворота вышли опять на чистое поле, откуда возвратились восвояси. Пили чай, отдыхали, обедали, ходили к службе, мылись в бане и за полночь провели время в беседе.
Четверток. 24 ч[исло]. В 7 часов правились у нас Царские часы. В 10 начали служить обедню <...> Гости вместе с консулом в половине 9-го отправились, чтобы примкнуть к патриаршему поезду (для поездки в Вифлеем, в храм Рождества Христова. – Р. Б.).
Пятница. 25 д[екабря]. Рождество Христово. Прибыли прямо к храму под полным дождем. Вскоре пришел Патриарх, и началась служба <…> Отдохнув в светлице, отведенной для русского чиновства, позван был на розговенье к Патриарху, съел яйцо, выпил чашку молока, понюхал сыру и завалился спать вместе с о. Николаем в какой-то темнице, где не дул ветер. Проснувшись, нашли, что все наши давным-давно уехали восвояси. Немедленно отправились и мы с о. Арх[имандритом], Якубом и Османом в свою Бет-Джалу. Жестокий ветер с дождем дул нам в лицо до самой школы. Обсушились там, обогрелись, напились чаю, осмотрели все заведение и около полудня пустились домой. Дождь перестал и засияло солнце. Дома праздничный звон, тоска по сему случаю, чтение чего-то, обед с гостями, всенощная с прекрасным пением рождественских канонов. Беседы за чаем долгие и поучительные. Славный человек! Помоги ему Господь повести славно трудное дело!
Суббота. 26 дек[абря]. Сборы гостей на Иордан <…>
Понедельник. 28 ч[исло]. Отдыхаем после четырехдневного служения. Возвращение гостей с Иордана. Вызов на служение нынешнею ночью у Св[ятого] Гроба. Возвращение непогодья и опасения по сему случаю. Преодолевшая решимость идти в храм. Прибытие в оный, слушание трогательной вечерни-утрени на Голгофе.
Вторник. 29 дек[абря]. Сошел вниз (с Голгофы. – Р. Б.), когда служащие наши совершали уже проскомидию на Св[ятом] Гробе. Служил о. Николай со всею нашею Миссиею. В утешение его пели и “Христос воскресе”. Часа в 4 возвратились домой, а в 9 часов гость уже летел с Османом к Дубу (Мамврийскому. – Р. Б.).
Среда. 30 д[екабря]. Консул. Обед. Возвращение Мамврийца (о. Николая. – Р. Б.). Вечером soir№e12 у консула с Патриархом.
Четверг. 31 д[екабря]. Неутомимый гость (архим. Николай. – Р. Б.) отправился в Горнюю, а Якуб в дольнюю, се есть на базар закупать всячество для завтрашнего вечера. День прошел в суете. Всенощную украсил собой о. Николай. Вечером долгие беседы с ним».
Можно предположить, что, общаясь с архимандритом Антонином, отец Николай вновь вспоминал о своем выборе – стать монахом и миссионером, опять, как недавно своим друзьям в России, рисовал своему иерусалимскому собеседнику картину другой восточной страны – языческой Японии конца XIX века с традиционными буддистскими пагодами и синтоистскими кумирнями. В 1813 году вышло в свет издание сочинений капитана Василия Головнина, и его записями зачитываются обе российские столицы, в том числе и молодой семинарист Иван Касаткин. В середине 1850-х консул Иосиф Гошкевич ведет первые дипломатические переговоры в открывшейся русской миссии, а по прошествии всего нескольких лет иеромонах Николай совершает богослужение в небольшом консульском храме и усердно учит японский язык. А совсем недалеко от деревянного дома причта, где отец Николай кисточкой старательно выводит свои первые иероглифы, располагается синтоистская кумирня, где в барабан фанатично стучит Такума Савабэ, взывая от имени своих соотечественников к языческим богам – ками.
Возможно, архимандрит Николай рассказывал отцу Антонину и о новой Японии, предвидев то, что осуществится всего через пять-десять лет. Только-только принявший крещение с именем Павел, Савабэ, подобно своему святому покровителю апостолу Павлу, в 1870-е годы начнёт столь же ревностно рассказывать о Христе по всей Японии. Катехизаторами станут и другие ученики отца Николая. Постепенно в разных городках страны возникнут небольшие общины. Прихожане будут встречаться в домах друг у друга в общине Такасимидзу близ Токио и станут тайно исповедовать христианство в приходах северного острова Хоккайдо. В Каннари и Одавара язычники разрушат православные храмы, а в Дзюмондзи забросают камнями Павла Савабэ, ставшего священником. В Сэндае и Хакодатэ власти будут заключать прихожан в темницы. В этих городах даже десятилетние отроки приведут в изумление гонителей твердостью своей веры. Бежавшие от преследований из первых японских центров христианства катехизаторы продолжат проповедовать в провинциальных городках Каннари и Саннохэ. В Вакаяма и Хиката полицейские, досконально допросив свидетелей Христа, внезапно сами станут приверженцами учения. Ученикам апостола Николая придется состязаться в ораторском искусстве с приверженцами буддизма, синтоизма, атеизма. Господь подскажет им нужные слова и дела, зажигая сердца этих первых христиан. Японские братья и сестры вместе построят православные храмы, некоторые прихожане пожертвуют общинам свои дома и участки земли.
Однажды совершив паломничество на Святую Землю, святитель Николай больше никогда не бывал в Палестине. Все свои силы он отдавал служению в Японии.
“Духовная миссия в Японии <...> по успеху обращения в Православие уже немалого числа японцев <...> не может не обратить на себя внимания и полного сочувствия всей Православной России”, – писал Великий князь Константин Николаевич Романов в Святейший Синод, сообщая о необходимости епископской хиротонии архимандрита Николая13. Это прошение возымело действие, и обер-прокурор Синода отмечал в записке для МИД Российской империи: “Казалось бы полезным возвести в епископский сан самого начальника Японской миссии”14.
Постепенно в Японии число верующих увеличивалось, и святитель Николай задумал построить православный собор. Для епископской хиротонии и возможности собрать деньги для японской миссии и возведения величественного Токийского собора миссионер совершает вторую поездку на родину. В сентябре 1879 года архимандрит Николай прибывает в Петербург.
В марте 1880 года в Александро-Невской Лавре миссионер был хиротонисан в епископа Ревельского и теперь мог сам рукополагать священнослужителей для юной Японской Церкви. В преддверии хиротонии отец Николай все свое время посвящал сбору пожертвований и встречался со множеством людей: и светских, и духовных. В январе он заезжал к Василию Николаевичу Хитрово, с которым говорил и о нуждах другой восточной миссии, палестинской. «Греки в Иерусалиме: “Арабы уйдут? Что ж, доходы не уменьшатся, а забот меньше”…»15.
Будучи в России, миссионер глубоко сочувствовал нуждам русских пастырей на Ближнем Востоке: “…Встретился с графом Путятиным <...> точно с отцом родным. Граф зашел ко мне, обещал все содействие; но у него на руках теперь еще дело об Иерусалимской миссии. Что за возмутительное! Хотят закрыть духовную миссию, – чем в корень было бы подрезано все Православие в Палестине. Авось, граф отстоит ее”16.
Иеромонах Владимир (Соколовский)
Однако до возведения начальника Русской Духовной миссии в сан епископа Япония встречала еще одного русского миссионера. В 1878 году будущий выпускник Казанской Духовной академии Василий Соколовский встретился в Петербурге с Высокопреосвященным Исидором и поведал архипастырю о своем горячем желании поехать в Японию. Лично знакомый с архимандритом Николаем, владыка Исидор содействовал молодому студенту и добился ходатайства Святейшего Синода перед императором Александром II о выделении для Японской миссии дополнительной штатной единицы по сравнению с документами 1870 года17. В конце сентября 1878 года в Петербурге Василий Соколовский так же, как восемнадцать лет до этого Иван Касаткин, был пострижен в монахи, затем в октябре рукоположен в иеродиакона и иеромонаха. Потом начался долгий путь в Японию. Иеромонах Владимир (Соколовский) в 1879 году так же, как и архимандрит Николай, плыл в Японию через Константинополь и Суэцкий канал. В Константинополе он услышал колокольный звон, впервые разрешенный турками для христианских церквей. Будущему епископу Северо-Американскому и Аляскинскому, последнему настоятелю Спасо-Андроникова монастыря, а затем архиепископу Екатеринославскому18 посчастливилось побывать и на Святой Земле. “Город Яффа – земной рай, весь утонул в пальмах, лимонных и апельсинных садах. От роду не видывал такого обилия плодов, роскоши растительной, как в Яффе, притом зимою”, – записывает он 30 января 1879 года19. Однако неясно, отправился ли иеромонах Владимир после прибытия в порт Яффа дальше по Средиземному морю или ему довелось посетить и Святой город. “Иерусалим в 60 верстах от Яффы”, – лишь эти слова читаем мы в письме отца Владимира20.
В 1879–1886 годах иеромонах Владимир славно потрудился на благо Японской Православной Церкви: он преподавал в Токийской семинарии и на собственные деньги приобрел землю и возвел на ней церковь. “Владыка, будучи иеромонахом, приехал в Токио и помогал усопшему архиепископу Николаю, активно участвуя в делах Японской Православной Церкви <...> Владыка любил Японскую Церковь: он купил прекрасный участок в Тоносава, где построил храм и дачу для семинаристов. Сейчас мы глубоко скорбим, сообщая о преставлении почитаемого Владыки”, – пишут его японские ученики в 1932 году, вспоминая своего наставника спустя почти полвека после возвращения отца Владимира в Россию21. По чертежам отца Владимира была построена и церковь в расположенном поблизости приходе Одавара.
Мария Александровна Черкасова
Несколькими месяцами раньше из Петербурга в Токио направилась Мария Александровна Черкасова. По дороге в Японию Мария Александровна специально посетила и Иерусалим: “…После трехмесячного почти путешествия [из Одессы в Йокогаму], так как я заезжала поклониться Гробу Господню в Иерусалиме, молитвами святых Отцев Церкви благополучно достигла берегов Японии…”22.
Миссионерка находилась в Японии в 1879–1882 годах и стала первой руководительницей Женской школы, открытой на территории Русской Духовной миссии в Токио: “Здесь, усердно изучая чуждый ей дотоле язык, Мария Александровна была в течение трех лет полезной помощницей апостолу Японии архиепископу Николаю в его катехизаторских школах и главным образом в школах для христианок…”23.
В январе 1882 года Мария Александровна решила вернуться из Японии на родину, в Петербург. «Я должен был заключить: “…Поезжайте в Россию”», – вспоминает епископ Николай (Касаткин) 11/23 января 1882 года.
В 1882 году морской дорогой через Суэцкий канал миссионерка отправилась в Петербург. “Возвращаясь морем на родину, Мария Александровна Черкасова пожелала по пути посетить Святую Землю и помолиться у Живоносного Гроба Господня. Много наслышавшись в Иерусалиме о полезной, плодотворной и неусыпной для блага Православной Церкви и к славе нашего отечества деятельности приснопамятного начальника Русской Духовной миссии, о. архимандрита Антонина (Капустина), она быстро сблизилась с ним и с полною готовностью предложила ему свои услуги и свой педагогический опыт…”, – сообщается тридцать лет спустя в юбилейной статье о служении миссионерки24.
Вплоть до конца 1886 года Мария Александровна была в России, где размышляла о своей дальнейшей судьбе и встречалась с представителями духовенства. “Спросите <...> какова Черкасова, бывшая в Японии? – пишет иеромонах Михаил (Грибановский) отцу Антонию (Храповицкому) 4 декабря 1886 года. – Она желает сильно познакомиться со мной”25.
В 1887 году Мария Александровна поехала в Палестину и так же, как в Японии, стала основательницей православных школ для арабских девочек. Первая школа, рассчитанная на 100 девочек, была открыта в Бейруте в 1887 году и “встречена православным населением весьма сочувственно”26. В 1890–1897 годах в разных кварталах Бейрута появились еще четыре русские православные школы. Вот как вспоминает архиепископ Михаил (Грибановский) о посещении одной из них: “…Отправился <...> в русскую школу, где начальницей моя хорошая знакомая Мария Алекс. Черкасова. Я встретил самое теплое радушие и вынес самое прекрасное впечатление от школы. Все ее учебники – Евангелие и жития святых; письмо и арифметика тоже стоят близко к тем же религиозным потребностям. Она воспитала арабок, которые и ведут дело под ее руководством. Девочек около 400 <...> Отлично читают по-русски <...> По св. истории рассказывают очень толково. – Но, главное, хорош дух”27.
“Всего учащихся в школах Марии Александровны ныне насчитывается до 1100 человек, при 32 учительницах в них и двух учителях”, – читаем мы в 1912 году28.
Педагогическая деятельность Марии Александровны в Бейруте продолжалась двадцать пять лет. За эти годы она стала не только наставницей, но и самым близким и родным человеком для множества арабских девочек-сирот. Поэтому до сих пор в Бейруте есть улица Мама, названная в честь русской миссионерки.
Часть 2. Становление Русской Духовной миссии в Японии и японские паломники на Святой Земле
Александр Мацуи и священник Гавриил Чаев
В 1875 году, спустя три года после покупки участка земли в Токио и основания именно в столице центра Русской Духовной миссии, архимандрит Николай поспешил открыть Катехизаторскую школу, вначале с годичным, а после – с трехлетним курсом обучения. В 1876 году в Токио была создана и семинария, где первые выпускники Катехизаторской школы продолжили богословское образование. Курс наук семинарии был рассчитан на шесть (а несколько позже на семь) лет. “В семинарию принимаются мальчики-христиане не менее четырнадцати и не более шестнадцатилетнего возраста, – пишет архимандрит Николай в рапорте Православному миссионерскому обществу в 1879 году. – …Ныне воспитанников в семинарии тридцать”29. В числе шести пятикурсников – самых первых учеников отца Николая, упоминается имя уроженца Сэндая Александра Мацуи: 17 лет от роду, находится на содержании Токийской церкви30.
Александр Мацуи (имя при рождении Вакуя Кадзуо) родился в Сэндае и был усыновлен семьей Мацуи – достаточно распространенный обычай в Японии того времени. “Второй сын в семье Вакуя, воспитанник семьи Мацуи”, – так записано в церковной метрике Сэндайского храма об Александре.
Родной отец Кадзуо – Вакуя Оу – крестился с именем Иоанн, а кровный старший брат – с именем Василий. Василий закончил курс в Катехизаторской школе в Токио. “…Отец – Вакуя – женил, да еще по-язычески, старшего сына Василия, когда тот был у меня в школе…”, – пишет владыка Николай 20 мая 1881 года во время посещения прихода Сэндай.
Когда в 1889 году святитель Николай вновь посетил Сэндай, Василий уже служил в качестве старосты в Сэндае: “…Христиане ждали с совещанием насчет постройки здешнего храма <...> Василий Вакуя, от лица семи сицудзи [старост] начал излагать свои соображения”31. В 1903 году Василий упоминается уже как доктор: “Василий Вакуя <...> ныне врач в Сэндае…”32.
Во время учебы в семинарии Александр так же, как и его однокашники, делал первые шаги своего пастырского служения – занимался переложением духовной литературы с выученного в семинарии русского языка на родной, японский язык: “К переводчикам, имеющим свои труды для печати, можно причислить и всех семинаристов 5-го курса <...> потому что все они, упражняясь в переводах с русского, успели много серьезных вещей, которые с тем и даваемы были им, чтобы потом употребить их труд на пользу Церкви”33.
В конце 1879 года архимандрит Николай предпринял путешествие в Россию. Поэтому летом 1880 года семинаристы перешли на шестой курс в отсутствии миссионера, под руководством других учителей из Русской Духовной миссии. Однако пастырь помнил о своих воспитанниках. “Целый день сегодня провел, думая о Миссии. Между прочим, вздумал, не послать ли с о. Анатолием [Тихаем] в Россию в Семинарию Виссариона Авано и Александра Мацуи? Сами-то они хотят этого…”, – записывает епископ Николай, возвращаясь из России в Японию на пароходе, подплывающем к Йокогаме34.
По окончании семинарии Александр Мацуи был отправлен для продолжения обучения в родную для владыки Николая Санкт-Петербургскую Духовную академию. Вместе с ними в Россию возвращается и отец Гавриил Чаев, служивший в Русской Духовной миссии в Токио с 1878 года35. 21 мая 1882 года путешественники сели на пароход в Йокогаме36. Дорога проходила через Суэцкий канал и Иерусалим.
1 декабря 1882 года в японском журнале “Православный вестник” была опубликована заметка со словами: “Родной отец Александра Мацуи – Вакуя Иоанн Оу – недавно получил от Александра известие о благополучном прибытии в столицу России и очень обрадовался. В церкви Сэндая собрались священник Матфей Кагэта, все катехизаторы, знакомые и друзья Александра и отслужили молебен о его благополучии”37.
В Петербурге к тому времени уже более полутора лет обучалась искусству иконописи Ирина-Рин Ямасита, прибывшая в Новодевичий Воскресенский монастырь 10 марта 1881 года. По дороге в Россию она миновала Суэцкий канал и посетила Константинополь, возможно, первой из японцев38. Однако свидетельств о паломничестве Ирины на Святую Землю в ее дневнике не сохранилось – видимо, молодая иконописица не решалась прервать на время путешествие и заехать в Иерусалим. В Петербурге Александр Мацуи общался с Ириной-Рин до самого ее отъезда на родину и провожал ее на вокзал 7 марта 1883 года39.
Весной 1883 года Александр успешно сдал вступительные экзамены. О старательности юного академиста свидетельствует письмо доцента Санкт-Петербургской академии иеромонаха Михаила (Грибановского) к иеромонаху Антонию (Храповицкому), его младшему однокашнику, назначенному после блестящего окончания курса со степенью магистра доцентом и помощником инспектора: “Мацуи хочет мне писать сочинение. Поговорите с ним. Пусть читает Гр. Нисскаго. Я ему пишу ныне. Струнку-то ему наметьте”40.
Письмо было отправлено 27 июня 1885 года, за две недели до смерти студента из Японии.
“Мацуи Александр Иванович, студент С.-Петербургской Духовной Академии, японец †12 июля 1885 года, 23 л. (Александро-Невская Лавра. Никольское кладбище)”, – такова запись о выходце из Сэндая в книге “Петербургский некрополь”41. Церковная метрика родного прихода Александра дает более подробную информацию: “Дата смерти – того же [18 года Мэйдзи] 7 месяц 23 день <...> Из Сэндая, воспитан семьей Мацуи, второй сын в семье Вакуя. Имя – Мацуи Кадзуо. Возраст – 23 года. Причина смерти – брюшной тиф. Могила – на общем кладбище Академии Петербургского монастыря”.
“…Стали прибывать в Петербург некоторые новокрещеные японцы; первый из них, Александр Маццуи [Мацуи], вскоре скончался в суровом петербургском климате, и его скромный памятник с японской надписью долго еще виднелся на Александро-Невском кладбище”, – вспоминает о первом академисте из Страны восходящего солнца митрополит Антоний (Храповицкий), встречавшийся с епископом Николаем Японским в 1880 году во время учебы в Санкт-Петербургской Духовной академии42.
Следует отметить расхождение в дне смерти Александра: при разнице в конце XIX века между старым и новым стилем в 12 дней японский источник говорит о 23 июля, а русский – о 12/24 июля, то есть дате более поздней.
Иоанн Сэнума
Вслед за Мацуи в четыре российские Духовные академии отправились учиться и другие выпускники токийской семинарии. Чаще всего их дорога проходила через Суэцкий канал и Средиземное море, но свидетельства о посещении Святой Земли в Дневниках святителя Николая и в японском журнале “Православный вестник” удается найти только для одного из них – Иоанна Сэнума. Подобно Мацуи, он был усыновлен другой семьей и носил их фамилию – Кавамото.
Святитель Николай отдавал ему пальму первенства в путешествии в Палестину, так как впечатления от пребывания на Святой Земле у Александра Мацуи не были столь яркими, как ожидал архипастырь.
“Утром получил письмо от господина Кавамото, академиста нашего, из Иерусалима; письмо дышит благочестивым чувством, – отмечает епископ Николай в конце 1895 года. – Это – первый японец, поклоняющийся великим святыням с истинно христианским настроением и воодушевлением. Был прежде там, по пути в Россию, Александр Мацуно [Мацуи] (умерший потом в Санкт-Петербургской Академии)43, но хоть бы малейшее движение чувства мелькнуло оттого в его дневнике, веденном тогда им со дня на день в Палестине”44.
Иоанн Акимович Кавамото (в июне 1897 года изменил фамилию на прежнюю, Сэнума) стал первым японцем, оставившим свои воспоминания о Иерусалиме. В 1895 году владыка Николай направлял Иоанна Кавамото с сопроводительным письмом к архипастырям Святой Земли, поэтому выпускника Токийской семинарии принимали в Иерусалиме не просто как обычного паломника. Об этом свидетельствует следующая запись в Дневниках святителя Николая: “От господина Кавамото получил посылки из Иерусалима: 1. От Иерусалимского Патриарха Герасима икону Воскресения Христова на доске из купола храма Воскресения Христова над Живоносным Гробом; икона – в дар Японской Церкви; дар весьма почтенный и дорогой для нее; от него же большой фотографический портрет <...> 2. От Высокопреосвященного Епифания, Архиепископа Иорданского: икону Воскресения Христова на кипарисной доске, освященную на Живоносном Гробе, и трогательно ласковое братское письмо. 3. От отца Вениамина, моего духовника в Иерусалиме двадцать пять лет тому назад, письмо и карточку его фотографическую и большую выпилку из сука Мамврийского дуба, на которой можно написать икону Пресвятой Троицы, как он советует; от госпожи Богдановой, тайной постриженицы, иерусалимские четки ее с четырьмя малахитовыми зернами”45.
Подробное описание всех этих подарков говорит о том, насколько владыке Николаю были дороги его воспоминания о паломничестве в Иерусалим. Миссионер поделился со своими пасомыми рассказом об Иерусалиме: “…Я представил дар Иерусалимского Патриарха, Святейшего Герасима, нашим христианам. Сказано о единстве Истинной Церкви, о том, что Японская Церковь входит в эту Единую Церковь <...> Иерусалимский Патриарх шлет привет и благословение Японской Церкви сею иконою Воскресения Христова с его собственноручною подписью и печатью. Иерусалимская Церковь, мать христианских Церквей, сим самым принимает нашу Церковь в число своих дщерей <...> Икона Воскресения положена была на аналой, и пред нею соборне отслужен молебен, на котором возносимо было и имя блаженнейшего Герасима, Патриарха Иерусалимского…”46.
Через месяц епископ Николай вновь вспоминает о Святой Земле: “Принесли пятьсот фотокопий блаженного Герасима, Патриарха Иерусалимского. Разошлем по Церквам. Что Патриарх старейшей Церкви приветствует нашу юную Церковь, об этом должны быть извещены все наши христиане, и это не должно забыться долгое время”47.
Иоанн Акимович Сэнума с любовью рассказывал о своем паломничестве в 1901 году во время катехизации в одном из приходов. “На проповедническое собрание в Сиба пригласили Ивана Акимовича Сенума с волшебным фонарем и видами Палестины, – записывает святитель Николай в своем Дневнике. – Рассказы его о Палестине очень заинтересовали всю аудиторию собравшихся на проповедь, которых было битком набито в доме”48.
А еще через шесть лет он выступал перед токийскими семинаристами: “Много речей, начавшихся рассказом И. А. Сенума о его путешествии по святым местам в Палестине”49. Иоанн опубликовал также заметку о пребывании в Палестине в журнале “Православный вестник”.
Священник Сергий Глебов
В 1896 году из Токио в Россию должен был отправиться священник Сергий Глебов, сотрудник Русской Духовной миссии в Японии. Ему предстояло плыть через Суэцкий канал, и владыка Николай с радостью использовал возможность передать весточку своим друзьям на Святой Земле: “Целый день я готовил корреспонденцию с о. Сергием в Иерусалим: Его Святейшеству Патриарху Герасиму, Архиепископу Иорданскому Епифанию, игумену Вениамину, Александре Дмитриевне Богдановой. Всем благодарность за присылки сюда с Иоанном Кавамото и посылка отсюда разных разностей”50.
Почти год спустя, в мае 1897 года отец Сергий Глебов вернулся в Йокогаму. По прибытии в Токио первое же, о чем священник поведал владыке Николаю – о визите на Святую Землю: “…Прибыл о. Сергий Глебов <...> Он привез много подарков из Иерусалима от христопамятного Патриарха Герасима и других”51.
Епископ Поликарп (Приймак)
Японская Православная Церковь стала колыбелью будущего начальника Русской Духовной миссии в Иерусалиме (1951–1955) епископа Поликарпа (Приймака). Георгий Кондратьевич Приймак родился в 1912 году во Владивостоке, затем семья переехала в Манчжурию, где Георгий получил среднее образование. Вместе с матерью он в 1932 году приехал в Японию и познакомился с митрополитом Сергием (Тихомировым). Владыка Сергий заметил горячее желание молодого человека стать монахом и получить богословское образование и стал лично руководить его обучением. Вряд ли это были персональные уроки – скорее всего Георгий был принят в Токийскую семинарию: “В результате Русской революции 1917 (Тайсё 6) года, эти семинарии [Мужская семинария и Женская школа] были временно закрыты по экономическим причинам, а из-за Кантосского землетрясения упразднены. Митрополит Сергий (Тихомиров), будучи также и богословом, после 1924 года доверил образование духовенству англиканской богословской семинарии (Японская Англиканская Церковь), а лекции по догматике читал в Суругадае. 19 сентября 27 (Сёва 2) года в Суругадае открылась Православная богословская семинария. Он лично занимался воспитанием духовенства, но с расширением второй мировой войны эта школа тоже исчезла”52. Однако прямого упоминания имени Георгия среди семинаристов в японских источниках обнаружить не удается.
“В воскресенье, 8 марта во время Божественной литургии [в Токийском соборе], которая началась в 9 часов утра, Георгий Приймак был рукоположен в диакона”, – сообщает в 1936 году майский номер ежемесячного японского журнала “Православный вестник” в разделе церковных новостей53. 13 марта диакон Георгий принял монашество с именем Поликарп, а 15 марта, в Крестопоклонное воскресенье, иеродиакон Поликарп был рукоположен в иеромонаха. 22 марта в неделю преподобного Иоанна Лествичника и 29 марта в день памяти преподобной Марии Египетской иеромонах Поликарп сослужил митрополиту Сергию и священникам Японской Церкви в Токийском соборе. “Отец Поликарп – молодой, двадцатичетырехлетний священник, – сообщается в краткой биографии миссионера. – …Он был возведен в сан иеромонаха, чтобы затем служить в Корейской миссии, где очень мало священников. 30 марта, причастившись у митрополита Сергия (Тихомирова) и получив благословение, он покинул Токио <...> Иеромонах Поликарп владеет не только русским, но и английским и японским языками, поэтому сможет окормлять всех прихожан Корейской церкви: и русских, и корейцев, и японцев”54.
В Корее иеромонах Поликарп стремился употребить все силы для сохранения и умножения паствы и лишь изредка приезжал в Японию. По журналам Японской Православной Церкви можно восстановить его участие в литургиях 21 и 28 июня 1936 года, в вечернем Рождественском богослужении 24 декабря и на литургии 25 декабря 1937 года (в Японии Рождество праздновалось по новому стилю), в молебне в честь новолетия 1 января 1938 года.
В 1941 году иеромонах Поликарп был возведен в сан архимандрита и назначен начальником Русской Духовной миссии в Корее55. В декабре 1948 года во время раскола среди духовенства Корейской Церкви архимандрит Поликарп вместе с престарелой матерью был арестован и заключен в тюрьму. В 1949 году после безуспешных попыток сфабриковать против миссионера обвинения в шпионаже в пользу России власти выслали его в Харбин. В сентябре 1951 года архимандрит Поликарп получил назначение в Иерусалимскую миссию и отправился из Китая на Святую Землю, где достойно послужил Миссии: “Архимандрит Поликарп привез с собой письмо Святейшего Патриарха Алексия к Иерусалимскому Патриарху Тимофею, в котором новый состав Миссии представлялся Главе Иерусалимской Церкви <...> С внешним миром архимандрит Поликарп поддерживал те же взаимоотношения, что и его предшественники. У Миссии год от года увеличивался круг знакомых и друзей”56.
Митрополит Нестор (Анисимов)
Вспомним и об апостоле Камчатки митрополите Несторе (Анисимове), причастном к Японской Православной Церкви. В 1920 году, когда владыка Нестор совершал путешествие по вверенным ему приходам, на Камчатке утвердились большевики и запретили судну пристать в Петропавловске. Так архипастырь был вынужден причалить к городу Цуруга. Здесь был построен православный храм. Епископ Нестор выпустил в Токио второе издание своей книги “Расстрел Московского Кремля”, за которую японский император выразил автору свою благодарность57. Будучи в вынужденном изгнании, в Японии миссионер установил связи с Манчжурией и основал Камчатское подворье в Харбине. В Харбине епископ Нестор встречался и с Владыкой Сергием (Тихомировым). Владыка Нестор бывал в Японии и после того, как стало возможным его возвращение на родину.
В 1929 году Владыка Нестор присутствовал на освящении восстановленного после разрушительного землетрясения Канто Токийского кафедрального собора. В своих воспоминаниях архипастырь оставил нам слова напутственной речи архиепископа Сергия (Тихомирова) по случаю первого богослужения в новом соборе: “Возлюбленные братья и сестры, спала с сердца тоска, давившая его с 1 сентября 1923 года <...> Счастливы вы, братья и сестры, что вас Господь избрал быть орудиями восстановления сего великолепного собора <...> И я не могу удержаться, чтобы с восхищением не поведать миру о вашем жертвенном подвиге. Спасибо вам, общины, давшие и раз, и два, и три <...> Спасибо тебе, четырехлетка Давид, давший на собор 2 сена (2 копейки), – не беспокойся: собор готов <...> Спасибо глубокое и тебе, русская святая душа, которая поддержала мои руки, будучи сама без родины…”58.
В декабре 1933 года владыка Нестор совершил паломничество в Иерусалим, где смог не только приложиться ко Гробу Господню, но и сподобился увидеть преподобномученицу Елизавету. В 1920 году, когда епископ Нестор побывал в Чите, где в то время находились мощи великой княгини, он уже однажды имел счастье на мгновение увидеть святую. Согласно воспоминаниям монахини Сергии (Клименко), «в конце обедни [епископ] говорит настоятелю: “…Елизавета Федоровна жива! Все неправда!” Тогда настоятель заплакал. “Какой там жива! Она лежит под спудом. Там восемь гробов”. Но Владыка не верит: “Я видел ее живую!..”»59.
“В первый же день после нашего приезда в Иерусалим мы пошли к Святому Гробу Господню и со слезами умиления поклонились великой святыне. Я плакал там и молился, молился за Россию, за русских людей <...> за своих близких и недругов <...> В Рождественскую ночь, по приглашению Местоблюстителя Патриаршего Престола, я имел великую радость совершать Божественную литургию в 12 часов ночи в Вертепе Христовом в Вифлееме…”, – вспоминал Владыка Нестор60.
На третий день после ночной Рождественской литургии епископ Нестор служил в Гефсиманской церкви святой равноапостольной Марии Магдалины, где покоились мощи великой княгини. “…Когда перед началом литургии, во время третьего часа, я стоял на кафедре, я удостоился увидеть дивное видение, наполнившее мою душу страхом, трепетом и умилением. Я увидел мученицу Великую княгиню Елисавету Феодоровну, одухотворенно-прозрачную, в одеянии Обители милосердия, прошедшую по солее и молившуюся перед местными иконами. Потом Она подошла к левой колонне в храме, помолилась перед иконой Михаила Архангела и исчезла. Видение было чрезвычайно явственно до полной реальности”61.
Владыка Нестор служил и в Троицком соборе Русской Духовной миссии, а после посещения Гефсимании путешествовал по Галилее: “Были на Генисаретском озере, где каждый кустик, каждая травка дышат тишиной и святым миром, на Иордане, в который благоговейно погружались, в Тивериаде, Магдале, в Вифсаиде, в Капернауме, в Назарете, в Кане, проезжали мимо горы Фавора, престола славы Божией, ночевали в Кармиле. Нет ни времени, ни возможности описать всех чувств духовной радости и умиления, которые наполняют наши души”62.
Подобно Иерусалимскому Патриарху Герасиму, благословившему святителя Николая Японского и юную Японскую Церковь почти за сорок лет до паломничества камчатского миссионера, Местоблюститель Патриаршего престола владыка Келадрион вручил владыке Нестору “вдохновенное послание ко всем православным христианам Манчжурии, Камчатки и Кореи”63.
Патриарх Сергий (Страгородский)
Нельзя забыть и еще об одном паломнике в Палестину – Патриархе Московском и всея Руси Сергии (Страгородском). В 1890 году Япония встречала молодого выпускника Санкт-Петербургской Духовной академии, 23-летнего иеромонаха Сергия (Страгородского). Здесь он служил до 1893 года преимущественно в Киото, а затем вернулся в Россию. Отец Сергий вновь побывал в Японии в 1897 году и сопровождал епископа Николая во время его путешествия по приходам Хоккайдо и Курильских островов. Однако посетить Святую Землю молодому миссионеру не удалось. Уже будучи архипастырем и предстоятелем Русской Православной Церкви, владыка Сергий побывал в Палестине и стал первым Московским Патриархом, совершившим такое паломничество.
31 мая 1945 года в Святом городе Иерусалимский Патриарх Тимофей приветствовал предстоятеля Русской Православной Церкви: “Эту счастливую встречу двух Патриархов во всечестном храме Воскресения Христова принимаем как дар Божий. Это первый раз, когда Российский Патриарх приезжает как поклонник Живоносного Гроба Господня”64.
Патриарх Сергий особенно верил в силу молитв на Святой Земле: “Я считаю для себя великим счастьем, что удостоился быть в святом граде Иерусалиме <...> Где бы я ни был, я всю свою жизнь буду вспоминать эти счастливые для меня дни…”65.
Обращаясь к Господу у Живоносного Гроба, архипастырь молился не только о благополучии Русской Православной Церкви, но и о становлении Христовой веры во всех местах своего служения, в особенности в Японии, где Патриарх Сергий был юным миссионером.
Сейчас к небесному покровительству святителя Николая, прославленного в 1970 году как равноапостольного, обращаются японские пастыри: предстоятель Японской Автономной Православной Церкви, митрополит Токийский Даниил, епископ Сэндайский Серафим (Цудзиэ), 22 священника и 6 диаконов Токийской митрополии, Киотоской и Сэндайской епархий Японской Автономной Православной Церкви, и еще один монах – насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры иеромонах Герасим (Шевцов), который с декабря 2005 года состоит в клире Японской Православной Церкви и является настоятелем первого православного монастыря, образованного в Токио на территории Воскресенского кафедрального собора.
В 1946 году Японская Православная Церковь перешла в юрисдикцию Американской митрополии Русской Православной Церкви за границей. Однако часть верующих возглавляемая сначала епископом Николаем (Оно), затем – священником Иоанном Такаи, а несколько позже – епископом Николаем (Саяма) осталась в подчинении Русской Православной Церкви. Некоторое время спустя эти приходы стали подворьем Русской Православной Церкви Московского Патриархата в Японии.
Настоятелем подворья в 1970–1991 годах служил епископ Николай (Саяма), принявший постриг в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, а затем отправившийся в паломничество в Палестину.
“В августе <...> 1962 года по приглашению Матери-Церкви о. Антоний [Такаи] вместе с некоторыми своими соотечественниками посетил Советский Союз, – сообщает Журнал Московской Патриархии. – Святейший Патриарх Алексий тепло принял о. Антония, отечески беседовал с ним о церковной жизни в Японии и наградил орденом св. кн. Владимира II степени. Гости ознакомились с жизнью Русской Православной Церкви, встречались с многими видными церковными деятелями. Во время пребывания делегации в Москве о. Петр Саяма в Свято-Троице-Сергиевой Лавре принял иноческий постриг с именем Николай. На обратном пути на родину о. Антоний и его спутники побывали в Святой Земле, где посетили многие священные места. В Иерусалиме о. Антоний был принят Блаженнейшим Патриархом Венедиктом и имел возможность ознакомиться с жизнью Православной Церкви на Среднем Востоке”66.
Сейчас викарий Московской епархии, архиепископ Раменский Николай – старейший архиерей Русской Православной Церкви Московского Патриархата и старейший православный священник Японии: в ноябре 2004 году в монастыре святой Софии в префектуре Тиба торжественно отмечался 90-летний юбилей Владыки.
*Благодарю епископа Сэндайского Серафима (Цудзиэ), регента хора Благовещения Пресвятой Богородицы в Нагоя матушку Марию Мацусима, председателя Императорского Православного Палестинского общества Николая Николаевича Лисового, аспиранта Принстонского университета Илью Николаевича Харина, автора жизнеописания священномученика Андроника (Никольского) Виктора Андреевича Королёва и автора жизнеописания архиепископа Владимира (Соколовского) Ольгу Владимировну Никифорову за неоценимую помощь при поиске первоисточников для данной работы.
* * *
Путешествие в Иерусалим и Палестину (Из личных воспоминаний) // Вернувшийся домой: жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). В 2-х тт. Т. 1 / Авт.-сост. О. В. Косик. М., 2005. С. 513.
Архиепископ Нестор. Благословенная ночь у благословенных мест // Хлеб небесный. 1939. № 4. С. 8.
Дневники св. Николая Японского. В 5 т. / Сост. К. Накамура. СПб., 2004 (далее – Дневник). 18 сентября 1879 года.
Дневник. 28 мая 1880 года.
Дневник. 1 января 1872 года.
Дневник. 4 марта 1871 года.
Дневник. 1 января 1872 года.
Дневник. 4 марта 1871 года.
Дневник. 4 марта 1871 года.
Об истории дневника архимандрита Антонина (Капустина) см. Архимандрит Антонин (Капустин). “Жаль мне до смерти всего прошедшего” (Страницы из дневника) / Подготовка текста Р. Б. Бутовой и Г. В. Фролова. Предисловие и примечания Р. Б. Бутовой и Н. Н. Лисового // Россия в Святой Земле. Документы и материалы: В 2-х тт. Т. 2. М., 2000. С. 544–551.
Бутова Р. Б. Дневник архимандрита Антонина (Капустина) как исторический источник // Родное и Вселенское. К 60-летию Н. Н. Лисового. М., 2006. С. 59–86.
Soir–e (франц.) – званый вечер. – Ред.
Архив внешней политики Российской империи. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 1056. Л. 44–48.
Там же. Л. 42.
Дневник. 11 января 1880 года.
Дневник. 16 сентября 1879 года.
Никифорова О. В. Последний настоятель Спасо-Андроникова монастыря // Хоругвь. М., 2002. Вып. 6. С. 62–63.
В конце жизни после множества страданий и гонений служил в маленьком приходе святителя Николая Мирликийского в тогдашнем пригороде Москвы, у Соломенной сторожки, и был похоронен в центре благочиния, в храме Всех святых на Соколе.
Гневушев М. В. Преосвященный Владимир, епископ Алеутский и Аляскинский и состояние Православной Русской Церкви в Америке (по письмам Преосвященного и отрывкам из американских газет). Киев, 1890. Оттиск из журнала “Руководство для сельских пастырей”. 1890. С. 21.
Там же. С. 21.
Преставление архиепископа Владимира
Записки русской православной миссионерки в Японии Марии Александровны Черкасовой // Миссионер. 1879. № 43. С. 368.
XXV-летие русских школ в Бейруте и служения в них М. А. Черкасовой
Там же. С. 78.
Письма Преосвященного Михаила, почившего Епископа Таврического. Симферополь, 1910. С. 12.
XXV-летие русских школ в Бейруте... С. 81.
Письма Преосвященного Михаила... С. 212.
XXV-летие русских школ в Бейруте... С. 84.
Архимандрит Николай (Касаткин). Рапорт начальника Российской Духовной миссии в Японии, архимандрита Николая, Совету Православного миссионерского общества // Миссионер. 1879. № 28 (июль). С. 230.
Там же. С. 225.
Дневник. 19 октября 1889 года.
Дневник. 3/16 октября 1903 года.
Архимандрит Николай (Касаткин). Рапорт начальника Российской Духовной миссии в Японии... С. 227.
Дневник. 7 ноября 1880 года.
Дневник. Т. 1. С. 412.
Усимару Я. Нихон сэйкёси. Токио, 1978. С. 63.
Сэндай харисутосу сэйкёкайси. Сэндай, 2004. С. 55.
Судзуки М. Нихон-ни окэру икон то ямасита рин // Судзуки М., Садамура Т. Икон. Бизантин сэкай кара росиа, нихон-э. Токио, 1993. С. 91–92.
Там же. С. 55, 93.
Чистович И. С.-Петербургская духовная академия за последние 30 лет (1858–1888). СПб., 1889. С. 119; Письма Преосвященного Михаила... С. 6–7.
В книге И. Чистовича “С.-Петербургская духовная академия за последние 30 лет (1858–1888)” допущена неточность: сказано, что “в 1883 году поступил в состав студентов воспитанник семинарии при русской православной миссии в Японии, Мацуи, но скончался в 1886 году, не окончив курса” (С. 232).
Архиепископ Никон (Рклицкий). Митрополит Антоний (Храповицкий) и его время. Кн. 1. Н.-Новгород, 2003. С. 67–68.
Великий князь Николай Михайлович. Петербургский некрополь. Том третий (М–Р). СПб., 1912. С. 73.
Дневник. 28 ноября/10 декабря 1895 года.
Дневник. 26 декабря 1895/7 января 1896 года.
Дневник. 31 декабря 1895/12 января 1896 года.
Дневник. 24 января/ 5 февраля 1896 года.
Дневник. 9/22 сентября 1901 года.
Дневник. 21 октября/3 ноября 1907 года.
Дневник. 11/23 апреля 1896 года.
Дневник. 15/27 мая 1897 года.
О. Прокл Усимару. Сингаку кёику // В энциклопедии “Нихон Кирисуто-кёо Рэкиси Дайдзитэн”. Токио, 1988. С. 692.
Сэйкё дзихо. Дай 25 кэн. Дай 5 го. С. 35.
Сэйкё дзихо. Дай 25 кэн. Дай 5 го. С. 36.
Анисимов Л. Православная миссия в Корее // Журнал Московской Патриархии. 1991. № 5. С. 58.
Архимандрит Никодим (Ротов). История Русской Духовной миссии в Иерусалиме. Ленинград: Ленинградская духовная академия, 1959. С. 398.
Фомин С. Апостол Камчатки. Митрополит Нестор (Анисимов). М., 2004. С. 65–66.
Вернувшийся домой: жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). Т. 1. С. 271–272.
Монахиня Сергия (Клименко). Минувшее развертывает свиток… М., 1998. С. 109–110. Цит. по: Фомин С. Апостол Камчатки. С. 65.
Вернувшийся домой: жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). Т. 1. С. 266.
Там же. С. 266.
Там же. С. 267.
Там же. С. 267.
Доцент А. В. Ведерников. Укреплений связей с православным миром // Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947. С. 349.
Там же. С. 351.
Журнал Московской Патриархии. 1966. № 4. С. 15.