Проект устава Общества церковной археографии и археологии
Содержание
I. Цель Общества II. Средства Общества III. Состав Общества IV. О собраниях Общества VI. О собраниях Правления VII. О древлехранилище Общества VIII. Об изданиях Общества В Совете Санкт-Петербургской Духовной Академии
I. Цель Общества
§ 1. Общество имеет предметом своих занятий приведение в известность, охранение для науки, исследование и издание памятников древней церковной письменности. Оно также занимается исследованием о церковных древностях вообще.
§ 2. Для осуществления своих задач Общество изыскивает способы приведения в известность и охранение письменных и вещественных памятников церковных древностей; командирует сведущих лиц для обозрения, проверки и описания собрания церковных древностей, ризниц, архивов и библиотек; входит в сношения с обществами, учреждениями и лицами, от которых может ожидать себе содействия; устраивает древлехранилища; назначает (частные и публичные) заседания; издаёт свои труды и протоколы заседаний.
II. Средства Общества
§ 3. Денежные средства Общества состоят: а) из ежегодных или единовременных взносов от действительных членов Общества, на основании §9 сего Устава; б) из пожертвований в пользу Общества от членов соревнователей, почётных членов и других лиц; в) из сумм, выручаемых от продажи изданий Общества.
III. Состав Общества
§ 4. Общество, под покровительством Его Высокопреосвященства Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского и под председательством одного из членов корпорации Санкт-Петербургской Духовной Академии, состоит из членов почётных, действительных корреспондентов (сотрудников) и соревнователей.
а) О членах действительных.
§ 5. В действительные члены Общества вступают (без избрания) преподаватели и должностные лица Санкт-Петербургской Духовной Академии и (через избрание) лица, посвящающие свои труды изучению церковных древностей.
§ 6. Для избрания в действительные члены (за исключением случая, указанного в § 5 сего Устава) необходимо предложение не менее трёх действительных членов, которые письменно заявляют Обществу о заслугах предлагаемых и о желающих поступить в Общество.
§ 7. Предложение об избрании в действительные члены вносится на общее собрание Комитетом (или Правлением) Общества, а в следующее общее собрание производится самый выбор посредством закрытой баллотировки, в которой участвуют действительные и почётные члены. Избранным признаётся тот, кто получит большинство голосов двух третей присутствующих в Собрании действительных и почётных членов.
§ 8. Не получивший необходимого числа голосов для поступления в действительные члены может быть предложен снова не ранее, как через год.
§ 9. Действительные члены вносят ежегодно по пять рублей в кассу Общества, или же вносят сто рублей единовременно.
Примечание: Общество может освобождать действительных членов от ежегодных взносов.
§ 10. Действительные члены присутствуют в собраниях Общества с правом голоса и получают бесплатно издания Общества.
б) О членах почётных.
§ 11. В почётные члены избираются учёные, приобретшие известность в области церковной и богословской науки, или оказывающие особое содействие предприятиям по предмету разыскания, исследования и обнародования церковных древностей, а также лица, которые по своему общественному положению могут быть особенно полезны Обществу.
§ 12. Члены почётные, корреспонденты и соревнователи избираются таким же порядком, как и действительные, но для их избрания достаточно простого большинства голосов.
§ 13. Почётные члены присутствуют на общих собраниях Общества и участвуют в рассуждениях с правом голоса.
в) О членах-корреспондентах.
§ 14. В члены-корреспонденты избираются лица, которые могут быть полезны Обществу доставателем сведений по части церковных древностей и их обследований.
§ 15. Члены-корреспонденты и соревнователи присутствуют в собраниях Общества только с правом голоса совещательного.
г) О членах-соревнователях.
§ 16. В члены соревнователи избираются лица, принёсшие в дар Обществу ценные рукописи, книги, монеты, медали древности, а равным образом пожертвовавшие значительную сумму денег.
IV. О собраниях Общества
§ 17. Общие собрания Общества созываются председателем, по предложению Правления, а также протоколы заседаний, как Правления, так и Общества, заведует перепискою Общества, вскрывает поступающие на имя Общества пакеты и письма, хранит архив и печать Общества, к годовому собранию изготовляет общий отчёт о деятельности Общества и его приобретениях в истекшем году.
§ 22. Казначей Общества заведует денежными делами Общества: принимает взносы от членов Общества и других лиц и учреждения, выдаёт по поручению Общества или его Правления, суммы, необходимые на его издания и на другие предметы расхода; ведёт приходные и расходные шнуровые книги, выдаваемые ему за подписью председателя или его помощника, за скрепою секретаря и за печатью Общества; составляет ежегодный к годовому собранию отчёт о состоянии сумм прихода и расхода их за истекший год.
§ 23. Хранитель музея заведует древлехранилищем Общества и, по возможности, ведёт опись книг, рукописей и древностей, составляет к годичному собранию отчёт о состоянии древлехранилища; выдаёт действительным членам по требованию их и под их расписки, книги, наблюдая за возвращением их.
VI. О собраниях Правления
§ 24. Заседание Правления считается состоявшимся, по крайней мере, при наличности председателя и двух членов. Дела здесь решаются по большинству голосов
Когда голоса разделяются поровну, голос председателя даёт перевес.
§ 25. Правление назначает как дни заседаний Правления, так и дни общих членских собраний, определяет программу тех и других, входит в предварительное обсуждение о предполагаемых Обществом изданиях и мероприятиях.
§ 26. Председатель Общества, помощник его, секретарь, казначей, библиотекарь, хранитель музея, избирается на два года письменною баллотировкой большинством голосов присутствующих в общем собрании действительных и почётных членов.
§ 27. По истечению двухлетнего срока те же лица могут быть вновь избраны на те же должности. Если кто из должностных лиц выбудет до срока, то на его место в ближайших общих собраниях избирается другой.
§ 28. Для поверки деятельности должностных лиц Общее собрание может назначить ревизионную Комиссию из трёх действительных членов, принадлежащих к Академической Корпорации.
VII. О древлехранилище Общества
§ 29. Древлехранилище Общества сосредотачивает в себе памятники православной церковной старины, как вещественные, так особенно и письменные, равно как воспроизведения их или описания. В музей Общества могут поступать также памятники церковной древности иноверцев и памятники нецерковные, поскольку они соприкасаются с памятниками религиозного быта.
§ 30. В частности, в состав древлехранилища входят: а) рукописи и рукописные акты разного рода, старопечатные издания, б) иконы, картины, гравюры, фотографии и памятники художественной древности или их воспроизведение, в) утварь церковная, г) старинные архитектурные (в обломках или снимках) и скульптурные произведения
§ 31. Состав древлехранилища образуется из памятников древности, хранящихся в археологическом музее при Санкт-Петербургской Духовной Академии без отчуждения их из Академической собственности1.
§ 32. Состав древлехранилища восполняется: а) через приобретение памятников древности от частных владельцев, б) через отыскание древностей по правилам, постановленным законами, в) через пожертвования, г) через отчуждение памятников древности законным путём с разрешения и согласования духовного или светского начальства, д) через описи и инвентари монастырских, церковных ризниц и архивов, производимые через доверенных лиц по поручению Общества, или по приглашению церковного начальства, или по личной инициативе действительных членов Общества.
Примечание 1-ое. Приобретение древних вещей от церквей и монастырей совершается по предварительному согласию церковных причетов или монастырских начальств и с особого разрешения местных епархиальных apxиeреев, или, в случае особой важности, и высшего духовного начальства.
Примечание 2-ое. Монастыри и церкви приглашаются жертвовать в древлехранилище те предметы, которые хранятся без употребления (по ветхости или другим причинам). Но, кроме пожертвований, для древлехранилища Общества приобретаются древние предметы и рукописи от церквей и монастырей через мену, или через возвращение их стоимости.
VIII. Об изданиях Общества
§ 33. Общество печатает свои труды отдельными книгами, или в своих повременных изданиях.
Примечание. Все издания Общества, на основании статьи 6 Устава о цензуре и печати, издания 1890 года, выходят без предварительной цензуры.
§ 34. Протоколы собраний Общества и отчёты его могут быть печатаемы в Академическом или другом издании.
§ 35. В случае закрытия Общества, всё его имущество поступает в собственность Санкт-Петербургской Духовной Академии.
В Совете Санкт-Петербургской Духовной Академии
Предлагая устроить при Санкт-Петербургской Духовной Академии „Общество церковной археографии и археологии», честь имею – для выяснения моего предложения – представить вниманию Совета Санкт-Петербургской Духовной Академии нижеследующее:
Несмотря на постоянные и резкие жалобы, которые с давних пор раздавались и раздаются в обществе, журналистике и учёной печати, сохранность множества драгоценнейших для православной науки материалов доселе остаётся ничем необеспеченной, требуя самых деятельных и скорых мероприятий к их охранению, обнародованию и обследованию. От огня, сырости и расхищения по нашим церквам и монастырям с каждым годом погибает масса нетронутых исследователями церковно-исторических и богословских первоисточников. При небрежности и невежестве настоятелей и причетов в течение последних 50-ти лет, в одном только северном крае нашего отечества исчезли целые десятки, если не сотни, монастырских и церковных архивов и библиотек. Некоторые книгохранилища удалили для науки от предстоявшей им участи благодаря вмешательству археографической экспедиции П. М. Строева2. Но и после Строева количество утраченного здесь материала едва ли не превзошло (как справедливо сравнивают) результаты Батыева нашествия3. Число утраченных за это время одних только церковных и монастырских рукописей и свитков, не говоря о других древностях, следует считать десятками и даже сотнями тысяч. Их гноили в подвалах, сжигали4, выбрасывали в воду5 дарили, продавали6. Одним словом они истреблялись всеми доступными для них путями. От такой участи они не только не избавлены в наши дни, но в последние годы, вследствие увеличившегося спроса на рукописи со стороны любителей и знатоков старины, монастырские и церковные хранилища книг, редкостей и древностей особенно часто подвергается расхищению7. На книжных рынках ещё в настоящее время открыто ведётся торговля документами и предметами, принадлежащими не только провинциальным, но и столичным соборам и монастырям.
Хотя некоторые церкви и монастыри, благодаря надзору со стороны местного начальства, оберегают свою старину (письменную и вещественную) от порчи и чужих посягательств, но этот материал, доселе не приведённый в известность, неописанный, совершенно не доступен для исследователей. 70 лет тому назад, говоря о книгохранилищах и архивах монастырских, Строев называл их «сокровищами тления, пребывающими во мраке Киммерийском» и спрашивал: „Кто радеет о разогнании его»?8. Следует с горечью сознаться, что этот Киммерийский мрак ещё доселе не разогнан и мало кто печётся о разогнании оного. Множество существеннейших вопросов по разным наукам (преподаваемым в Академиях) остаётся без правильного разрешения по той причине, что недостаёт для этого материалов, между тем как эти материалы, уясняющие истины православной веры и знания, гибнут или пребывают в неизвестности по разным подвалам и сараям наших церквей и монастырей. Если некоторые учёные, как-то Строев, Погодин, Викторов9 и другие, ездили по нашим северным церквам и монастырям и извлекли оттуда много памятников, то они затронули по преимуществу материалы, относящиеся так или иначе к гражданской истории или к литературе; но они почти не коснулись, а иногда не поняли значения памятников по церковной истории, остающихся доселе без разработки. Погодин, например, в архиве Антониева Краснохолмского монастыря «не нашёл ничего любопытного»10, между тем как в настоящее время ценность этого архива для церковной истории доказана А. К. Жизневским11. К оценке же и описании патрологического и богословского материала, хранящегося при наших церквах и монастырях, никто не делал хотя бы и слабой попытки.
Такая участь нашей церковной старины, препятствующая правильному движению научных изысканий, не раз обращала на себя внимание Высшего Духовного Начальства. Святейший Синод определениями (от 31-го мая 1853 года, от 10–16-го октября 1890 года и др.) принимал ряд мероприятий к охранению в монастырях и церквах памятников письменности и древностей, требуя составление подробных описей всех имеющихся в библиотеках, архивах и ризницах предметов древностей и заботливого их сбережения12. Но эти благие предначертания почти повсеместно по необходимости остаются без выполнения, так как в большинстве монастырей и церквей не имеется вовсе лиц, умеющих читать старинное (особенно скорописное) письмо, или сознающих значение памятников церковной старины. Напротив опасение подвергнуться ответственности за неисполнение указов Святого Синода заставляло нынешних охранителей церковных древностей уничтожать их для сокрытия своей неисправности. В интересах сохранения нашей церковной старины, настоятельно необходимо, поэтому, немедленно же (обществу сведущих лиц) деятельным участием прийти на помощь настоятелям и причетам и найти способы к ограждению церковной письменности и древностей от уничтожения.
В настоящее время во многих городах России существует большое число светских археологических, археографических, исторических обществ, архивных комиссий и других учреждений, которые изыскивают средства к ограждению нашей старины от порчи и гибели и трудятся по мере сил над изучением памятников нашей письменной старины и древностей. Согласно Уставу Духовных Консисторий (статья 50) этим обществам уже вменён надзор над архитектурными и художественными памятниками церковной старины, а также передано (другими узакониваниями) право раскопок на землях Духовного Ведомства. В самом же Духовном Ведомстве существует только одно подобное общество с указанными задачами, именно при Киевской Духовной Академии. Деятельность этого общества нельзя не отдать справедливости. Действуя без всяких средств, оно в 12 лет своего существования сосредоточило в своём музее 26000 древностей, как письменных, так и вещественных, описало целый ряд книгохранилищ, принимало участие в охранении художественной старины, привело в известность несколько архивов, открыло ряд неизвестных доселе произведений отечественных иерархов и так далее. С каждым годом деятельность его расширяется, а музей пополняется крупными приобретениями13. Но деятельность Киевского Церковно-Археологического Общества не выступает за пределы южного края Руси. Средства и силы его недостаточны. Письменные памятники и древности всей средней и северной полосы России, находящееся в учреждениях Духовного Ведомства, не подлежат ничьим попечениям. Эти местности, в особенности наш северный край, который, как наименее подвергавшийся разорению, издавна считался главным казнохранилищем русской церковной старины,14 в настоящее время служат лишьпоприщем для хищнических набегов антиквариев-торговцев15.
Для центральной и северной полосы России настоятельно необходимо учредить новое общество, которое отвечало бы существующей потребности приводить в известность и охранять для науки в пределах Великороссии предметы церковной старины. И нельзя не торопиться учреждением подобного Общества. Похитители церковных древностей, оставаясь безнаказанными, становятся всё смелее и с каждым годом расширяют свою деятельность, а проектируемая в настоящее время железная дорога на Север, без сомнения улучшит пути к расхищению церковного достояния. Меры следует принимать благовременно.
Наши Академии самим Уставом 1884 года (§ 163) призываются к учреждению учёных обществу «предметами деятельности которых может быть» изыскание способов «к возвышению уровня всех отраслей богословских наук, а равно и прочих наук, с тех сторон, которыми они соприкасаются с христианством и богословскою учёностью». Погибающие в неизвестности материалы, о которых идёт речь, почти исключительно скрывают в себе первоисточники по всем отраслям знания, разрабатываемого в Духовных Aкадемиях, как-то: по Святому Писанию, богословию с его отделами, патрологии, церковной гражданской истории, церковной археологии и литургике, каноническому праву, гомилетике, славистике, литературе, философии, языкознания и так далее. В числе этих утрачиваемых первоисточников гибнут не только маловажные рукописи, но исторические уники, святоотеческие творения, утраченные в греческих подлинниках, доселе неизданные памятники по истории языка и литературы, богословия и гомилетичекие произведения отечественных писателей, вещественные памятники церковного быта, и так далее и так далее16.
Столичная Академия из уважения к науке, может ли оставаться равнодушной свидетельницей постепенного уничтожения научно-богословского достояния? Учреждение Общества церковной археографии и археологии, которое заботилось бы о приведении в известность и об охране ещё не погибших греко-славянских памятников церковной письменности и древностей, было бы лишь запоздалым ответом на давно существующую потребность17.
Но учреждение при Санкт-Петербургской Духовной Академии проектируемого Общества необходимо, с другой стороны, и в виду того, что в настоящее время Академическая наука, сравнительно с постановкой её в других высших учебных заведениях по некоторым отделам, находится не на той высоте, на какой бы желательно было её видеть. Первоисточники богословской и церковно-исторической отечественной науки в настоящее время с особенною ревностью разрабатываются не в Академиях, а в наших университетах, а также и на западе. Там сознали, что нельзя делать твёрдых научных обобщений, не подвергнув предварительному разбору первоисточники, что нельзя прагматизировать то, что не обследовано, нельзя обследовать то, что ещё не собрано, нельзя собирать то, что ещё не приведено в известность. На изучение и издание первоисточников богословских и церковно-исторических наук в настоящее время направлены усилия целых десятков светских исследователей и учёных обществ.18 Но при всей ценности результатов этого научного движения, в исследованиях светских писателей, не получивших специального богословского образования, а также в сочинениях протестантов, богословие и церковно-исторические вопросы (по необходимости) нередко получают неправильную постановку и разрешение, которые, однако, проникают затем в популярную литературу и укореняются в сознании общества.
Искоренять подобные заблуждения можно только учёным путём, путём проверки их по первоисточникам и изучения последних. Между тем Академии не только стоят в стороне от этого научного движения, не только не имеют здесь руководящего значения, но изыскания в церковно-богословской письменности, которые в 40-х-60-х годах, с честью для себя, начали производить наши Академии, все более и более отходят в область преданий.
Научная бедность наша доходит до того, что доселе мы не имеем собственных издaний источников православной науки, и даже в полемике с иноверцами принуждены пользоваться изданиями, иногда заведомо испорченными. В России доселе не существует ни одного специального органа, в котором бы издавались церковно-исторические материалы; труды русских духовных писателей не приведены даже в известность. Не только мы не имеем „Cursus completus» их сочинений, но не существует даже каких бы то ни было сносных критических изданий отдельных авторов (например, монаха Григория Цамблака и Даниила, и тому подобных), без чего невозможна научная разработка их сочинений. Чтобы ознакомиться (хотя бы по наиболее неисправным спискам) с наиболее необходимыми первоисточниками по истории русской церкви и раскола, русского права, русской проповеди и словесности, приходится предпринимать странствия по разным окраинам нашего отечества.
Но при этих странностях изучение целых отраслей богословских наук в настоящее время является даже для академических преподавателей или невозможным, или обставленным самыми серьёзными затруднениями. Так все главные материалы для истории русской проповеди в VII–VIII веках и для истории систем православной гомилетики хранятся в таких библиотеках Москвы и других мест, которые или отказывают в высылке своих рукописей, или бывают закрыты в каникулярное время. С подобными затруднениями, которые не могут не отражаться на состоянии академических наук, приходится иметь дело почти всем и исследователям православной церковно-богословской старины.
Причина такой «учёной скудости», препятствующей успешной разработке и преподаванию академических наук, заключается в том, что в русской церкви «нет доселе установления, на котором лежали бы обязанность и забота об издании упомянутых памятников», «которое обладало бы хотя малыми для того средствами» (Записи Имп. Академии Наук, т. 70, Санкт-Петербург, стр. 364–365 , рецензия М. И. Горчакова) и которое вело бы это дело сообразно с потребностями церковно–богословской науки. Так как частным лицам подобное предприятие не под силу, то указанные препятствия не исчезнут до того времени, пока не будет установлена «систематическая организация» критического «издания потребных и капитальных для науки источников» (см. там же, стр. 365) и их разработка. История подобных трудов на западе показывает, что лучшие и наиболее серьёзные работы могли быть выполнены с успехом только совместными усилиями бенедиктинцев, болландистов, мхитаристов и тому подобных учёных конгрегаций и обществ.
Почин в этом насущном для русской церковной науки деле и следовало бы, полагаю, принять на себя проектируемому Обществу при Санкт-Петербургской Духовной Академии, которая (в своей библиотеке) имеет множество неоценимых для этого дела письменных сокровищ, собранных восьмивековыми усилиями русского духовенства и ещё тридцать лет тому назад вверенных ей мудростью приснопамятного Высокопреосвященнейшего митрополита Григория. В настоящее время эти сокровища служат для изданий разных лиц и учёных учреждений19, но не того учреждения, которое ими владеет. Самим Уставом Духовных Академий 1884 года (§ 168) Академиям предоставляется разрабатывать и издавать источники христианского вероучения, памятники и вообще материалы, относящиеся к истории и современному состоянию церкви. С учреждением Общества, которое занималось бы как разысканием и охраною для науки, так и изданиями первоисточников изысканиями, относящимися к церковной старине, упомянутые материалы, хранящиеся в Академической библиотеке, к чести нашей Академии нашли бы себе место в её изданиях, и Академия осуществила бы те задачи, которые указываются ей Уставом, и те надежды, которые возлагает на неё церковная наука20... К этому считаю необходимым присовокупить и то, что от Академии нашей не только на Руси, но и за границей ожидается учёное описание рукописей Софийской и Кирилло–Белозерской библиотеки21.
В виду всего вышеизложенного, осмеливаюсь полагать, что учреждение проектируемого «Общества церковной археографии и археологии» является не только желательным для оживления научной деятельности нашей Академии и для успехов преподавания, но что всякое продолжительное замедление в открытии такого Общества несовместимо с научным достоинством нашей Академии. Поэтому, полагаю, было бы весьма полезным, если бы Совет Академии вошёл в обсуждение указанных мотивов к учреждению проектируемого Общества, так и составленного мною проекта его устава, при сём прилагаемого22…
Доцент Николай Никольский.
6-го марта 1894 г.
* * *
По желанию профессора Н. В. Покровского, заявленному в заседании Совета Академии 28-го марта 1894 года,
параграф этот предложено исключить.
Почва для такого разгрома церковно-монастырской письменности была подготовлена ещё в то время, когда у духовенства были отобраны недвижимые имущества. Монастырские архивы и библиотеки с этой поры утратили своё прежнее значение хранилищ юридических документов первостепенной важности; самые документы в глазах монастырских начальств стали казаться ненужною более макулатурою, почему со временем прекратилась и их проверка по заведённым издревле описям. Для пополнения денежных средств церкви и монастыри по необходимости прибегали к продаже своих ризниц и библиотек. Вследствие этого, при отсутствии контроля, даже древнейшие и лучшие наши архивы и библиотеки лишились массы памятников старины. «Новгородские рукописи (то есть Софийского собора) вывозились из Новгорода целыми обозами и барками в течение прошлого века. Куда они девались, про то, кажется, одному Богу известно: их везде много, по всем казённым и частным библиотекам, исключая только Новгород». (И. К-в Прогулка по Новгороду и его окрестностям. Новгород, 1862, стр. 38–39. – П. Н. Тиханов. Каталог российских рукописных книг, находящихся в библиотеке Новгородского Софийского собора. Спб. 1881, стр.VII). Об утрате рукописей Соловецкого архива смотри в статье С. Белокурова, в Чт. О. И. и др. 1887, кн. I, стр. 7. Из одного только Кирилло-Белозерского монастыря за последние 50-летите исчезло не менее 8–10 тысяч рукописей и документов, хотя утрата рукописей здесь началась уже с прошедшего столетия. П. Ч. Челищев, бывший в этом монастыре в 1791 году, утверждал, что в библиотеке в его время оставалось книг только до 3000, и притом, что более любопытные и достойные примечания все отосланы архимандритом. Иакинфом Карпинским в Санкт-Петербургскую и Новгородскую семинарию, «а, по объявлению других, отправил, он и в Киев воза два книг, потому что тамошняя семинарская библиотека сгорела». (А. Е. Викторов, Описи рукописных собраний в книгохранилищах северной России. Спб., 1890, стр. 136; Путешествие Челищева по северу Pocсии, изд. О. Л. Д. П. под наблюдением Л. Н. Майкова. Спб. 1886, стр. 229). Указанное число книг, несмотря на бесконтрольное распоряжение ими, оставалось и до первых годов текущего столетия, когда при архимандрите Вениамине из монастырского книгохранилища были упразднены 323 рукописи (между которыми был один из древнейших списков поучения монаха Григория Цамблака), а из ризницы – около 500 предметов древности, и 1475 рукописей и книг были назначены в продажу, которая, к счастью, не состоялась. Многие рукописи были увезены из Кириллова монастыря приезжими учёными. Ещё при жизни П. М. Строева, С. П. Победоносцев (в 1843 году) писал М. П. Погодину: «Много говорят и пишут о Кирилловской библиотеке; Строев и Калайдович порастаскали её – вы видели» (Н. П. Барсуков. Жизнь и труды М. П. Погодина, VII, стр. 259). В «реестр 1853 года» значится 26 рукописей, утраченных из монастырской библиотеки после описи 1841 года. В 1859 году, согласно с указом Святого Синода, монастырская библиотека была переведена в Санкт-Петербургскую Духовную Академию (куда поступило 1355 номеров), но в монастыре почему-то осталось ещё довольно значительное число печатных и рукописных книг, а также столбцов, которые не замедлили поступить в руки антиквариев-торговцев. При архимандрите Феофане (1857–1866), когда исчезали даже старинные иконы из иконостаса, из монастыря пропало свыше 5000 рукописей, между которыми находились драгоценнейшие материалы, касающиеся жизни патриарха Никона проданные затем Шибановым Е. В. Барсову (смотри об этом у П. Ф. Николаевского. Жизнь Патриарха Никона в ссылке и заключении после осуждения его на Московском соборе 1666 года. Спб. 1886, стр. 1; сравн. архим. Варлаама о пребывании патриарха Никона в заточении в Ферапонтовом и Кирилло-Белозерском монастырях. Чт. О. И. и другое. Р. 1858, книга 3, и заметку Цветаева в Русском Вестнике, 1886, сентябрь, стр. 363). Ещё год тому назад рукописи Кирилло-Белозерского монастыря приносились на продажу в археографическую комиссию. Насколько невознаградима утрата Кирилловских рукописей, можно судить по тому, что археографическая экспедиция нашла здесь наибольшее число достойных внимания документов, которые она внесла впервые тома своих изданий. Ныне же как те документы, которые изданы, так и те, которые никем не просмотрены, исчезли.
«Библиотека Воскресенского, «Новый Иерусалим» именуемого монастыря была некогда гораздо обильнее книгами: некоторые из них (по словам П. М. Строева) взяты в Синоде и остались у графа Мусина-Пушкина. Другие рукописи нарочно сожжены епископом Сильвестром, который почитал их со всем ненужною дрянью» («Исторический Вестник», 1891, июнь, стр. 746–747).
О таком случае рассказывает преосвященнейший Филарет, apxиenископ Черниговский, в письме к А. В. Горскому. «К сожалению много материалов древних (о черниговской епархии), – писал он, – то погибло в огне, то затеряно небрежностью. Например, как вам покажется следующее распоряжение преосвещеннейшего Владимира (впоследствии казанского, а перед тем курского)? В Белгороде собраны были святителем Иоасафом старинные богослужебные книги, печатанные в польско-литовских типографиях, по подозрению их в неправославии и ошибках. Книги хранились неприкосновенно в главе соборной (бывшей кафедральной) церкви. Преосвященнейший Владимир приказал свесть их в реку Донец, и воля владычная исполнена. Признаюсь, мне больно было узнать об этом, когда доискался я по бумагам о судьбе отобранных из Украины книг. Если так распорядился епископ: что думать остаётся о священниках. По многим здешним церквам были царские жалованные грамоты, как видно по делам. Но теперь их уже нет. С ними, конечно, поступили по примеру владыки Владимира». (Чт. О. И. и Др. Р., 1887, I, стр. 9. Пр. к Творению святых отцов. 1885, IV, 400–478).
Через подарки со стороны отцов-настоятелей особенно часто рукописи и древности переходили и переходят в руки приезжих археологов, которые таким путём нередко значительно обогащали свои собрания, о чем свидетельствуют, например, надписи, встречающиеся на рукописях Императорской Публичной Библиотеки. (Так на рукописи И. П. Б., Q. отд. IV, № 120 имеется надпись: «Сия рукопись подарена мне отцом Вениамином, архимандритом Кирилло-Белозерского монастыря, во время путешествия моего по России в 1809 году. Александр Ермолаев. Т.»). Нередко, впрочем, сами археологи без согласия настоятелей присваивали себе рукописи. В такой «страсти присваивать себе чужие рукописи» не раз, и притом справедливо, упрекали П. М. Строева, в состав библиотеки которого, например, вошло несколько рукописей из Московской Синодальной библиотеки (смотри «Христианское Чтение», 1885, № 11–12, стр. 706, статья Белокурова). На рукописях Имперской Публичной Библиотеки Погодинского собрания, в которое поступили рукописи П. М. Строева, можно находить собственноручные отметки П. М. Строева, из какой церковной или монастырской библиотеки извлёк он ту или другую рукопись, или отрывок (смотри, например, рукопись Имперской Публичной Библиотеки Q, отд. IV, № 1566, л. 61, Погодин.). Можно считать доказанным, что «Паломник о Царьграде» Антония Римлянина вырезан Строевым же из рукописи Антония Синайского монастыря, № 231, и присоединён им к своему собранию (Викторов, о. с. Стр. 67).
Покупка и расхищение рукописей и древностей из церквей и монастырей составляют в настоящее время уже особую профессию, которой занимаются очень многие лица. Вот что рассказывают газеты и журналы (см. «Киевское слово», «Петербургскую газету», 1893, 18 окт. № 286, «Киевскую Старину», 1894, № 2, стр. 336–338 и др.) о деятельности одного из таких лиц: «В настоящее время по Вердичевскому уезду разъезжает житель Шева, некто Теленков или Теликов, бывший, как он говорит, подрядчиком по постройке церквей, и занимается скупкою старинных церковных вещей и книг, или обменивает их на новые. По его словам, он побывал уже почти во всех уездах Киевской губернии, был в Каневе, Черкасах, Умани, Тараще, местечке Белиловке Бердического уезда, и во многих других местах, и приобрёл массу старинных весьма ценных вещей, сложенных им в разных пунктах, преимущественно на железнодорожных станциях. В каждой церкви есть много старых вещей, лежащих без употребления, уже заменённых новыми. Вещи эти пережили не одно поколение. Спрятанные по шкафам и ящикам, они ещё не обращали и не обращают на себя ничьего внимания. Церковные старосты смотрят на них, как на ненужный хлам, и редкие священники серьёзно присматриваются к ним, а ещё реже оценивают по достоинству. Неудивительно после этого, если на предложение продать такие вещи или променять на новые, они соглашаются очень скоро, и действительно променивают какую-нибудь старую драгоценность на новую мишурную, грошовую вещь, или продают за бесценок. Присмотревшись к таким старинным предметам церковной утвари, в бытность свою строителем церквей, г. Т., в приобретении их указанным способом, составил для себя выгодную профессию. Пользуясь небрежным отношением к ним и отчасти невежествам церковных старост, он приобрёл немало археологических редкостей. По его рассказам, он купил в городе Тараще старую плисовую плащаницу, шитую золотом, с такою же бахромою, причём шитьё вокруг головы Спасителя было унизано жемчугом. Эта плащаница досталась ему очень дёшево, так как церковный староста и священник приняли жемчуг за бисер. У одного священника он купил два старых Евангелия, из которых одно писано на пергаменте. За эти Евангелия священник запросил 9 рублей (пять за печатное и четыре за писанное), а продал дешевле, так-то писанное обошлось Т. в три рубля. За последнее Евангелие, высланное им в Петербург в музей, он получил тысячу двести рублей. В другом месте он выменял старое униатское apxиерейское облачение, которое продал потом какому-то ксендзу за. 600 рублей. При поездке его по Бердичевскому уезду при нем было несколько ценных вещей: серебряная чаша старинной чеканки с драконами, которую он выменял за подризник, старая, прекрасной старинной серебряной парчи риза, риза прекрасной узорчатой турецкой парчи, риза французской шёлковой старинной ткани, воздуха с золотыми галунами, и другие вещи. Перечисленные вещи – это только весьма незначительная часть всех тех, которыми владеет и владел Т.». «В этом газетном сообщении, – замечает «Киевская Старина», – приведены сведения о деятельности лишь одного спекулянта церковной стариной, но таких господ в последнее время расплодилось очень много. Все эти Теликовы, Богдановы, Столяровы и так далее и так далее, как православные, так и евреи, набившие немного руку, вращаясь среди любителей старины, очень часто поощряемые ими, иногда случайно, но по большей же части систематически устраивают набеги на наши сёла и уездные городки»... Но «это мелкие, почти неграмотные дельцы. Есть господа и высшей пробы, они, прикрываясь зачастую тогой учёного, «работают!» в том же направлении, как и их младшая братия, но действуют при этом с большим авторитетом и с большим нахальством. Добытые таким путём предметы только в незначительном количестве и в редких случаях поступают в общественные хранилища, большею же частью расходятся по частным коллекциям, никогда не гарантированным от всяких случайностей, или что хуже всего, попадают на заграничные рынки». («Киевская Старина», 1894, февраль, 336–337).
Об этих поездках их смотрите: Н. Барсуков, Жизнь и труды П. М. Строева, Санкт-Петербург 1878; Н. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, Санкт-Петербург, часть. 1–7, 1888–1893 годы.; А. Е. Викторов, Описи рукописных, собраний в книгохранилищах северной России. Издание Археографического Комитета Санкт-Петербург. 1890
Н. Барсуков. Жизнь и труды М. П. Погодина, Спб. 1892, ч. VI, стр. 216.
Смотри Древности. Труды Моск. археол. Общества, том VII, М. 1880, стр. 1–95.
«Церковные Ведомости», 1891, № 5.
«Церковные Ведомости», 1894, № 5, стр. 149–150. В 1893 году пожертвована в музей общества коллекция древностей Н. А. Леопардова, стоимостью 18000 рублей. (Там же).
Н. П. Барсуков. Жизнь и труды П. М. Строева, Санкт-Петербург. 1878, стр. 68 и др.
От их деятельности не бывают избавлены даже библиотеки семинарий и apxиepeйских домов. Вот несколько примеров тому, извлечённых из книги, изданной Археографической комиссией: А. Е. Викторов, Описи рукописных собраний в книгохранилища северной России, Санкт-Петербург 1890. Так, в 1876 году была замечена утрата нескольких рукописей из Архангельской духовной семинарии, между которыми четыре были весьма ценные, именно: Толкование на псалтырь Максима Грека, Творения святого Симеона Солунского, Щит веры и 130 ответов на вопросы Неофита, сочинение Александра-дьякона. Но и после 1876 года из Архангельской семинарии ещё в большем числе продолжали выбывать её наиболее ценные рукописи. Несколько рукописей, несомненно принадлежавших Архангельской Семинapии, приносились не раз для продажи в Московский Публичный Музей антикварными торговцами; несколько других рукописей того же происхождения ныне находятся «в частных библиотеках некоторых московских собирателей». К таким рукописям принадлежат: Паремийник 14 века, Лицевая следованная псалтырь 15 века, лицевая Александрия и Задонщина, и другие (А. Е. Викторов, о.с, стр. 1–2). В период времени с 1874 по 1877 год, из числа 86 номеров рукописей Петрозаводская» apxиepeйского дома (бывшей Выговской библиотеки), выбыло 14 рукописей. (Викторов, о.с, стр. 285–286). В библиотеке Нижегородской духовной семинарии в 1880 году не оказалось собственноручной проповеди святого Дмитрия Ростовского и ещё 3-х рукописей (Викторов, о. с. стр. 318 и 321). Библиотека Антониево-Сийского монастыря, сохранявшаяся в течение 50 лет сравнительно образцово, к 1876 году утратила всё-таки замечательную рукопись под заглавием «Сбитень», две рукописи с толкованиями святого Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея, а также, быть может Хрисмологион Николая Спафария, летописи Барония в переводе Игнатия и службу Грузинской Божьей матери (Викторов, о. с, стр. 66). Но приведённые примеры только случайные (из числа проникнувших в печать). Достаточно просмотреть каталоги рукописей Вахрамеева, Титова, и других, а также каталоги общественных рукописных хранилищ, чтобы видеть, что огромное число рукописей, поступающих сюда чрез покупку у антиквариев, происходит из церковных и монастырских библиотек. Но множество рукописей через антиквариев переходят отсюда же и в руки староверов или исчезают бесследно.
Чтобы понять, какой научной ценности материалы подлежат утрате, достаточно привести только следующий факт. По рассказу К. М. Бороздина, во время своего путешествия по России, он осматривал стены Кирилло-Белозерского монастыря под руководством провожатого из монастырских чинов и зашёл в одну из тёмных башен. Тут в тёмном углу он увидел груду наваленной в беспорядке бумаги. Он спросил у провожатого: «А это что у вас?» «Да это, – отвечал отец, – ненужный хлам сюда снесён из ризницы; собираемся сжечь, да все не досуг». Бороздин нагнулся и наудачу в темноте ему попалась маленькая прописная книжка. Удостоверившись от провожатого, что это точно ни на что не нужный хлам, назначенный в жертву пламени, Бороздин попросил позволения взять себе поднятую им книжку. «Берите, что хотите», – отвечал провожатый. Поднятая книжка оказалась знаменитым опальным синодиком Иоанна Грозного. (Труды I Археологического Съезда, приложение. 1, стр. 72).
Эта потребность чувствовалась уже в 1833 году, 60 лет тому назад, когда президенту Императорской Академии Наук, С. С. Уварову, и министру Народного Просвещения, князю К. А. Ливену, был подан для представления Императору Николаю Павловичу чудовищный проект об отобрании всех древних рукописей из библиотек Духовного Ведомства: Синодальной (в Москве), Академических (в Александро-Невской и Троицко-Сергиевой лаврах), семинарских, консисторских, монастырских, соборных и прочих. Предлагая передать все «рукописи и хартии» этих
библиотек в государственные хранилища, составитель проекта мотивировал своё ходатайство недостатком надзора за сохранностью рукописных материалов, находящихся в библиотеках Духовного Ведомства. «На арену Российской духовной учёности», – писал он, «не выступали ещё Монфоконы, Дкжанжи и прочии... Требовать учёных каталогов от нынешних духовных стражей сих памятников есть дело невозможное. Очень часто духовные библиотекари в славянских письменах видят египетскую грамоту». «Настоятели монастырей, соборов и прочих распоряжаются ими (то есть рукописями) своевольно: отчуждают, портят, даже истребляют». «Нерадение и невежество в разных видах постоянно содействуют... истреблению рукописей» в книгохранилищах Духовного Ведомства. «Сбор славянских рукописей, хартии и старинных книг в Санкт-Петербург и Москву, в библиотеки государственные, есть дело крайне необходимое». (Н. П. Барсуков. Жизнь и труды П. М. Строева, Санкт-Петербург 1878, стр. 256–257). В настоящее время о своевременности учреждения надзора за древлехранилищами Духовного Ведомства свидетельствуют с каждым годом увеличивающееся число архивных комиссий и постоянные нарекания на пропажу и гибель документов по церквам и монастырям, раздающиеся в печати.
Назовём для примера университетские диссертации: Архангельского, Брандта, Беляева, Васильевского, Веселовского, Владимирова, Дружинина, Дьяконова, Жданова, Кирпичникова, Лопарева, Морозова, Мочульского, Платонова, Штухова, Соколова, Сырку, Успенского, Флоринского, Шепелевича, Шляпкина, Яковлева и множество других. Из изданий русских обществ назовём: труды Археографической комиссии, Императорского Общества Любителей Древней Письменности, Палестинского Общества и другие, – почти всецело посвящённые памятникам богословской и церковно-исторической письменности. Из западноевропейских исследований, кроме сочинений: Bonwetzsh'a, Krumbacher'a, Ягича, Kozak'a, и тому подобных, достаточно сослаться на классический труд Ad. Harnack'a, «Geschiehte der altchristlichen Literatur bis Eusebius». Theil 1–2, Leipzig, 1893, где сделана замечательная по полноте сводка всего патрологического до Евсевиева материала, находящегося в русско-славянской письменности. Даже молодые славянские государства поспешно обзаводятся обществами и органами для приведения в известность и иссследования старославянской церковной старины.
Например, Императорская Академия Наук, Археографической комиссии, проф. Васильевского, Веселовского, Сырку, Белокурова и многих других (подробный перечень лиц, пользовавшихся рукописями библиотеки С.-Петербургской Духовной Академии, см. в книге профессора Иконникова: «Опыт русской историографии», Киев, 1891).
Сравн. «Записки Императорской Академии Наук, том 70, стр. 325–366», и дополнение Заозерского: «О священной и правительственной власти и о формах устройства православной церкви». М. 1891, стр. 245–251.
Ad. Harnack, Gesch der altchristl Liter, bis Eusebius, I. Theil. Leipzig, 1893, S. 887 и т. п.
Проект этот составлен применительно к уставу «Церковно-археологического Общества при киевской Духовной Академии», «Императорского Русского Археологического Общества» и др.