Святитель Митрофан Воронежский

К стопятидесятилетию со дня его преставления

Святитель Митрофан Воронежский родился в 1623 году в пределах Владимирской области – в той земле, по которой, в середине XII в., следовал св. кн. Андрей Боголюбский с чудотворной иконой Божией Матери, ставшей величайшей святыней России. Твердую основу её закладывал сей первый русский Самодержец во Владимире на Клязьме.

О родителях св. Митрофана известно только из его завещания, в коем говорится: «Я родился в мир сей от благочестивых родителей и воспитан ими в непорочном благочестии Восточной Церкви, в православной вере». Исходя из того, что синодик его начинается лицами, облеченными в иерейский сан, можно предположить, что он принадлежал к духовному званию.

Первая половина его жизни протекла в миру. Был он тогда священником, носил имя Михаила, был женат, имел сына. О нем он сердечно заботился и в дальнейшем. Служителем алтаря был он в с. Сидоровском (при речке Молохте, правом притоке р. Тезы, впадающей в Клязьму), находившемся в 17 верстах от Шуи и 111 верстах от Владимира.

Овдовев на сороковом году жизни, о. Михаил удалился в Успенскую Золотниковскую общежительную пустынь, в 34 верстах от Суздаля, основанную старцем Ионою Головцыным в первой четверти XVII века. Там в 1663 г. принял он постриг с именем Митрофана. Его строгая иноческая жизнь не укрылась от взоров верующих. Братия Успенского Яхромского монастыря (в 40 верстах от Владимира) обратилась к духовной власти с просьбой назначить к ним настоятелем иеромонаха Митрофана. Желание её было удовлетворено. В июне 1665 года он был «благословен во игуменский чин» блюстителем патриаршей кафедры (во время удаления патр. Никона от дел), митр. Сарским и Подонским Павлом. Св. Митрофан всю свою жизнь скорбел, что, по иноческому послушанию, вынужден был преступить обет о безъисходном пребывании в месте своего пострижения.

Десять лет игумен Митрофан и внешне и духовно устроял Яхромскую обитель. Им выстроен был храм во имя образа Спаса Нерукотворенного, возведен нижний этаж монастырского здания. Воспоминанием вещественным о нем осталось приобретенное им для обители богато украшенное Евангелие.

Игумен Яхромский сделался хорошо известным патриарху Иоакиму (Савелову), правившему с 1674 г. по 1690 г. Последний был одним из крупных первоиерархов русской Церкви XVII века. Он воодушевлен был желанием поднять в глазах паствы значение духовенства. Он почитал нужным улучшить материальное положение пастырей, чем ослабилась бы зависимость их от пасомых. С другой стороны, патриарх стремился поднять на большую высоту самых духовных лиц, строго и твердо борясь с их недостатками. Патриарх Иоаким отстаивал неповрежденность вероучения и обрядов, боролся с расколом, оберегал паству от иноверных влияний. Придавал он большое значение делу просвещения. Созданная им при Печатном дворе типография, переведенная потом в Заиконоспасский монастырь, послужила ячейкой для будущей Московской Духовной Академии. Святитель Митрофан в своей архипастырской деятельности восприял много от патр. Иоакима.

В 1675 году Патриархом поручено было святителю Митрофану управление обширной Троицкою Унженскою обителью. Основана она была около 1440 г. известным подвижником, строителем монастырей, преп. Макарием Желтоводским или Унженским († 1444), на реке Унже в Костромском крае. В начале XVII века установилась тесная связь с монастырем бояр Романовых. В конце смутного времени – в последние месяцы 1612 или в начале 1613 г.г. – туда приезжал будущий царь Михаил с матерью, инокиней Марфой. Они молились у гробницы преп. Макария о благополучном возвращении из плена митроп. Ростовского Филарета, отца Михайлова, мужественно державшего себя под Смоленском, в составе московского посольства, во время переговоров с польским королем Сигизмундом III, и им увезенного в Польшу. По освобождении митр. Филарета, на основании Деулинского перемирия (1618) с поляками, царь Михаил Феодорович совершил в 1619 г. паломничество в Унженский монастырь с целью возблагодарить «за некоторые угодника Божия чудеса и помощь, оказанные великому государю и родителям его во время их печали». В 1619 г. состоялось и общее прославление преп. Макария. С этого же времени Унженская обитель была «учинена наравне с Соловецким монастырем», а игумены её получили право ежегодно приезжать к царю и патриарху с образом преп. Макария и со св. водою после дней празднования преподобного (19-го января и 25-го июля). Этим установлена была близкая связь игуменов с государями. Особенно почитал монастырь царь Феодор Алексеевич (1676–82).

В многолюдной и богатой обители, в бытность патриархом Иоакима, обнаружились непорядки. Требовалось назначение туда опытного настоятеля. Выбор патриарха остановился на игумене Митрофане.

Семь лет управлял последний Унженскою обителью, оправдав полностью доверие патр. Иоакима. В 1680 г. освящен был сооруженный им теплый каменный храм в честь Благовещения Пресвятые Богородицы, украшенный утварью и иконами.

Патриарх, высоко ценя св. Митрофана, поручал ему ряд важных дел, не относящихся непосредственно к Унженскому мон. В 1677 г. он «дозирал святые церкви в ветлужских селех». В том же году, иг. Митрофан, по патриаршему поручению, отбирал в городах Галиче и Юрьевце Повольском в монастырях и церквах старопечатные служебники и безденежно раздавал служебники новой печати. Он был также назначен первым «десятильником» Унженской области. В обязанности «десятильников» (по нашему – благочинных) входил объезд два раза в год своей «десятины» (отвечавшей тогдашнему уезду), с посещением монастырей и приходов, обязанных за то известной данью им и архиереям.

В бытность св. Митрофана игуменом, в обитель стекались богатые пожертвования. Особенно одарял монастырь ближний боярин и дворецкий Богдан Матвеевич Хитрово (1615–80), близкий к царю Алексею Михайловичу и известный своим недоброжела тельством к патр. Никону. Св. Митрофан ценил Хитрово за его попечение об Унженской обители.

Привозя икону пр. Макария в Москву, св. Митрофан вел беседы с царем Феодором Алексеевичем, относившимся к нему с большим уважением. Виделся он с государем и совершая в столице чреду священнослужения. Царь и остановил свой выбор на нем, когда возник вопрос о назначении епископа в новоучрежденную Московским собором 1681–2 гг. Воронежскую епархию.

2 апреля 1682 г. состоялось поставление св. Митрофана во епископа Воронежского патр. Иоакимом в сослужении с шестнадцатью архипастырями. Новому иерарху пришлось задержаться в Москве для проведения там ряда неотложных дел, связанных с ближайшим устроением вновь созданной епархии.

Столица переживала тогда исключительное время. 28 апреля 1682 г. скончался царь Феодор и обострился вопрос о преемстве престола. Патр. Иоаким поддерживал Нарышкиных, боярина А. С. Матвеева, долголетнего сотрудника царя Алексея, ближайших сподвижников царя Феодора, постельничего И. М. Языкова и стольника А. Т. Лихачева, выдвигавших царевича Петра, минуя старшего Иоанна, рожденного от М. И. Милославской. Десятилетний здоровый, крепкий, с детства развитой, царевич Петр, конечно, имел все, – кроме законных, – преимущества перед 15-летним и малоумным Иоанном. Он и был провозглашен царем. С этим не могли примириться Милославские, в особенности же властная царевна София. 15 мая они, используя стрельцов, подняли возстание, закончившееся провозглашением царями Иоанна и Петра, царевны же Софии правительницей государства. Большинство Нарышкиных, Матвеев и многие другие были убиты безчинствовавшими несколько дней стрельцами. 25-го июня епископ Митрофан участвовал в венчании на царство Иоанна V и Петра I, причем подносил патриарху Иоакиму державу для вручения государям.

Стрельцы были также использованы раскольниками. Опираясь на них, последние требовали допущения прений с православными. Таковые состоялись 5 июля в Грановитой палате. Раскольники вели себя вызывающе и говорили грубости иерархам. Особенную ненависть их стяжал только что поставленный еп. Холмогорский Афанасий (Любимов), сам ранее раскольник-сибиряк, ставший православным. Главный вожак раскольников, суздальский поп Никита Пустосвят, в присутствии царей, патриарха, царицы Наталии и правительницы набросился на еп. Афанасия и нанес ему побои. Царевна София прекратила собрание за поздним временем. Раскольники считали себя победителями. Выйдя на улицы, они показывали с громкими криками двуперстный крест, убеждая народ креститься по ихнему.

Царевне Софии, испуганной нароставшей распущенностью толпы, удалось убедить начальников стрельцов переловить главных заводчиков смуты. Никита Пустосвят был казнен. Вскоре казнен был правительницей новый начальник Стрелецкого приказа, князь И. А. Хованский, замышлявший захватить власть в свои руки. Своеволию стрельцов был положен предел.

Все эти события, конечно, сильно переживались тогдашним епископом Воронежским. Он узрел бунтарство во всем его отвратительном виде и укрепился тем сильнее в понимании значения крепкой царской власти. Убедился он и в нетерпимости раскольников. Большое впечатление еще тогда произвел на него способный и впечатлительный отрок, царь Петр, вынужденный присутствовать при безчинстве толпы и при гибели близких ему людей.

Воронежский край, куда вскоре направил свои стопы святитель Митрофан, был как раз населен, в значительной части, безпокойными людьми и раскольниками. Для борьбы с последними и создана была, главным образом, новая епархия.

Придонский край долго не заселялся русскими. Там продолжительное время кочевали татары. Северная часть его позднее вошла в пределы Рязанского княжества. Оседавшему населению грозила опасность с востока от ногайцев, с запада от крымцев. В пределы края бежали из московского государства недовольные тамошними порядками великороссы, из Малороссии же люди, притесняемые поляками. В конце XVI в. для защиты земледельческого населения от татарских набегов начали строиться московскими властями города-крепости. Воронеж был основан в 1586 г. в царствование Феодора Иоанновича.

Вскоре по приезде епископа Митрофана в Воронеж, он должен был просить голову Семена Федосеевича быть 1-го августа 1683 года на празднике происхождения Честного Креста «воронежским стрельцам с ружьями и наблюдать, как бы не случилось какого несчастья с Воронежом и городскими людьми». Опасность грозила «от набега неприятельских людей».

В церковном отношении край был ранее подчинен Рязанскому митрополиту. Вследствие обширности и отдаленности от Рязани, архипастыри редко посещали край. Это неблагоприятно отражалось как на пастве, так и на духовенстве.

Христианския начала плохо воспринимались значительной частью населения. Многие жили по язычески и имена даже носили языческия. Развиты были страшные пороки. Храмы посещались редко, к пастырям своим паства часто относилась без уважения. Случались перебранки в церквах, доходившия до избиения священников. Население, частично состоявшее из пришлых, тяготившихся всякой властью, людей, свободно смотрело на брак. Святителю пришлось прежде всего бороться с этим. Он пресек незаконные сожительства, редко давал разрешения на развод. Распущенных лиц, осквернявших семейный очаг, св. Митрофан подвергал суровым карам. Один развратный помещик был, по его распоряжению, посажен «за пристава», а потом, закованный, отправлен в хлебопекарню Успенского монастыря. Столь строгия наказания накладывались, конечно, лишь в исключительных случаях добрым владыкой. Чаще он ограничивался внушениями. Вооружался он против народных увеселений, носивших в то время безнравственный характер. Запрещены были качанье на качелях, «бесовския игры», пляски и плескание руками, ибо, как говорилось в указе, эти богомерзкия дела противны нашему Спасителю и угодны супостату диаволу.

Для доброго воздействия на паству нужны были достойные пастыри. Их св. Митрофан нашел мало по прибытии в Воронеж. Первыми священниками были тут преимущественно т. н. «сведенцы» из других мест, там себя не оправдавшие. Позднейшим духовенством были или их потомки или простецы-миряне, выходившие из малограмотного населения. Пастырей недоставало. Иногда на 50, на 80 верст не было храма! В существующих же церквах нередко не было священников и окрестное население привыкало обходиться без них. Это все способствовало работе раскольников, которые давно устремились в Придонский край. Они поселяли недоверие к православным священникам. Население, мало разбиравшееся в обрядах, посещало разбросанные повсюду раскольничьи пустыньки, считая их устроителей православными.

Состояние иноческих обителей тоже было печальное. Оне были малочисленны и, опасаясь крымских татар и разных шаек, искали защиты у местного населения. Кроме того, в виду отсутствия богоугодных заведений, монастыри наполнялись инвалидами, вдовами и сиротами, которых было много в этом безпокойном крае. Монастыри слишком сливались с миром, и это, конечно, неблагоприятно отражалось на их духовной жизни. В воронежские монастыри охотно бежали иноки из обителей других епархий, «ведая, что здесь не обреталось архиерейство». Рязанские архиереи, находясь далеко, не могли иметь настоящего надзора за монастырями, попавшими теперь в ведение св. Митрофана.

Святитель понимал трудности, с которыми ему надлежало бороться. В одной из своих челобитных он писал о своей окраинной епархии: «у нас место украинское и всякого чина люди обыкли жить не подвластно, по своей воле».

По ознакомлении с положением дел, св. Митрофан обратился с посланием к священникам, которое мы приводим в извлечениях:

Честные иереи Бога Вышнего! вожди словесного стада! Вы должны иметь светлые очи ума, просвещенные светом разумения, чтобы вести других по правому пути; по слову Господа, вы должны быть самым светом: вы есте свет мира. Вы, пастыри, должны преподавать овцам словесным приготовленную манну слова Божия, подобно тому, как ангелы приготовляли чувственную манну в пустыне. Вы, как ходатаи, должны в молитвах ваших подражать Моисею и Павлу, которые с такою ревностию молились Богу за людей своих!.. Христос Спаситель, когда вручал святому апостолу Петру пасение овец Своих, трижды говорил ему: паси. Это, очевидно, для того, что пастыри трояко пасут врученное им стадо: словом учения, молитвою и силою святых таинств, наконец, образом жизни. Эти три вида спасения и вы усердно выполняйте: преподавайте людям свое учение, показывайте на себе пример доброй жизни, усердно возносите молитвы к Богу о врученной Вам пастве, старайтесь преподать им святые таинства, то-есть просвещайте неверующих святым крещением, согрешивших после крещения старайтесь приводить к покаянию и исправлению жизни, достойных сподобляйте пречистых Тайн Тела и Крови Христовых, заботьтесь о больных, особенно чтобы не отходили из этой жизни без Святых Таин и не лишались последнего елеосвящения»...

Пользуясь своим 19-тилетним опытом монастырской жизни, соединенным последния 14 лет с игуменством, св. Митрофан решительно принялся за приведение в порядок обителей своей епархии. Он боролся прежде всего со своеволием иноков, а равно и тех мирян, которые, сделав вклады, вмешивались во внутренний строй обителей, подрывая корни иноческой жизни. Он приписывал такия обители к архиерейскому дому, тем подчиняя их своему непосредственному надзору. Пришлось ему налаживать и хозяйственную сторону жизни монастырей. Добился он у царя Петра I уменьшения государственных повинностей со своих монастырей. Принимаемые им меры вызывали порой столкновения его с донскими казаками, которые особенно вмешивались в дела Боршевского монастыря. Потребовалась грамота царей (9 февраля 1686 г.) о приписке этой обители к архиерейскому дому. В Преображенском Толшевском монастыре возникло возмущение против святителя после запрещения им торговли близ монастыря вином, от чего потом происходили безчиния и в самой обители. Недовольная братия, под влиянием заинтересованного откупщика, решила отписаться в Рязанскую епархию. Потребовалось вмеша тельство самого патриарха Иоакима, поддержавшего воронежского епископа.

Насаждая порядок в монастырях, св. Митрофан при важных проступках не останавливался перед принятием строгих мер. Вместе с тем, он старался воздействовать на совесть виновных Он всячески направлял жизнь иноков на правильный путь, давая им поучения, требуя исполнения церковного устава, чинного пения, выполнения келейного правила и, конечно, постов. Призывал он иноков ко взаимному миру, запрещал без необходимости оставлять обитель.

При св. Митрофане в Воронежской епархии созданы были монастыри: Вознесенский Коротоякский и Троицкий Битюцкий. Особенно заботился он о поддержке тех монастырей, которые, по его мнению, необходимы были для удовлетворения нужд паствы.

Те же справедливость, строгость, участливость и отзывчивость проявлял святитель и по отношению к белому духовенству. Виноватых в крупных проступках он запрещал в священнослужении и даже лишал священства, чтобы не была поругаема благодать Божия. Со строгим выбором относился он к вновь поставляемым священникам. Но, наряду с этим, безправное и забитое ранее духовенство обрело в нем твердого и решительного защитника. Мирян, позволявших себе обижать священников, он или передавал светской власти или отлучал, пока те, испросив себе прощения у пастырей, не мирились с ними.

Твердо боролся он с раскольниками, с которыми, как мы знаем, ему пришлось близко познакомиться в Грановитой палате. Святитель строго применял существовавшие в то время законы. Обличал их в проповедях. Для противодействия им создавал школы, где учителями были выходцы из Малороссии, более грамотные и книжные. Главными защитниками старообрядцев были донские казаки. В 1688 г. святитель послал в Черкасск, тогдашний главный город войска, двух священников для научения раскольников.

Когда, с конца XVII века, Воронеж сделался средоточием судостроительства и там оказалось много иностранцев, привлеченных царем Петром к работам, святитель, не считая предосудительным пользоваться их знаниями и оказывая помощь нуждавшимся из них – отвращался от них и обличал, когда они выступали противниками православной Церкви. В духовное завещание свое он внес резкое предостережение патр. Иоакима по поводу сближения с иноземцами.

Святитель особенные заботы проявлял в отношении безприютной бедноты, которой было много в Воронеже. «Дом его архиерейский», писал жизнеописатель владыки Митрофана, «был домом прибежища всем скорбящим, странникам гостиница, болящим врачебница, убогим место упокоения». Посещал св. Митрофан тюрьмы и колодничьи избы, согревая словом участия невольно пострадавших и действительно виновных, одаряя тех и других. Когда, по старости, он не мог уже лично посещать заключенных, то посылал деньги для раздачи или на выкуп. Многих погребал за свой счет. Он и сам поминал и велел в соборный синодик внести имена тех, кто при нем скончались «без покаяния и без причастия».

Долгие годы большую скорбь святителю доставляли пререкания с рязанскими митрополитами Павлом и Авраамием о границах воронежской епархии. Только в 1697 г. патр. Адриан значительно расширил пределы последней. В 1699 г. последовал указ царя Петра Алексеевича о присоединении к воронежской епархии от рязанской – Усмани, Демшинска, Белоколодезя и села Мокрый Боярак, а от белогородской – Острогожска или Рыбного.

В 1692 г. св. Митрофан освящал сооруженный им Благовещенский собор в Воронеже, благолепно им украшенный. В его время очень развилось церковное строительство, и число храмов в епархии увеличилось более чем на четверть.

По воле Божией св. Митрофану довелось в тесной близости работать с царем Петром, которого он полюбил еще, когда тот был 10-тилетним отроком. Столь, казалось, разные люди, сошлись они в любви к Родине, в одинаковом понимании важности выполнения каждым своего долга.

В Воронеже строились суда, нужные царю Петру для овладения Азовом. Завоевание этой, вклинившейся в русскую землю, крепости, должно было послужить началом выполнения плана замечательного русского государственного деятеля XVII века, ближнего боярина А. Л. Ордын-Нащокина, – изгнания турок из Европы.

Царь, сразу же по прибытии в Воронеж, стал оказывать св. Митрофану знаки своего расположения. 25 марта 1696 г. он присутствовал на литургии, при чем на правом клиросе пели государевы певчие, им привезенные. 12 апреля в соборной же церкви он слушал пасхальную утреню, и снова пели его певчие. В это, повидимому, время царь пожаловал святителю облачения: одно белое камчатое с «золотыми» травами, и другое «золотое» с серебряными и шелковыми разноцветными травами.

Тяготы, вызываемые постройкой флота, напористо проводившейся Петром, раздражали народ. Имели место поджоги и побеги. Св. Митрофан, скорбя об этом, в церковных поучениях, выяснял всю важность предпринимаемого царем строительства, чем вносил умиротворение.

Большою радостью было для св. Митрофана взятие 19 июля 1696 г. Азова. Извещенный сначала об этом дядькой царя, Зотовым, а затем и самим Петром, просивших о келейных и соборных молитвах, святитель совершил благодарственное молебствие.

При создании в ноябре 1696 г. особых компаний – «кумпанств» – для постройки судов, св. Митрофан сам стал участником их, чем содействовал непосредственно постройке двух кораблей и трех галер.

В 1699 г. царь, приехав в Воронеж снова в день Благовещения, был на литургии в соборе, а потом посетил св. Митрофана. Был он и на пасхальном богослужении. Тогда то и состоялось царское повеление об увеличении воронежской епархии почти на одну пятую против прежнего. Все лето этого года государь пробыл под Азовом и вообще на юге. В это время святитель опасно болел и собирался, было, облечься в схиму. 14 сентября, возвратившись в Воронеж, Петр навещал св. Митрофана и уговаривал его отложить свое намерение. 25 марта 1700 г. он был снова на храмовом празднике и обедал у святителя.

В один из приездов царя в Воронеж – в 1699 или 1700 г. – произошло известное столкновение царя со святителем, которое так описывает архиеп. черниговский Филарет (Гумилевский) в составленных им «Житиях Святых»:

Человек Божий, благоговея к помазаннику Божию, твердо хранил в душе, что св. воля Божия выше всего и спасение душ христианских, врученных сею волею христианскому пастырю, должно быть предметом ревности пастырской. Пророк Илия ревновал против соблазнов, посеваемых в народе, и говорил о нечестии соблазна царям Израиля. И святитель Митрофан не боялся говорить правду царю, в виду опасностей грозного царского гнева. Петр Великий проживал по временам по несколько недель в Воронеже для надзора за постройкою военного флота. Вблизи адмиралтейства стоял дворец его. По обычаю иноземному, здание царское было украшено изваяниями языческих богов. Раз царь пригласил к себе святителя. Старец, по простоте Евангельской, пешим пошел к царю. Уже перешел он мост и вступил на остров р. Воронежа, где находилось адмиралтейство, как взор его встретил изваяния языческия у ворот дворца. Целомудренный взор святителя оскорбился и благоговение его к высоте христианства, заменяемого здесь язычеством, возмутилось. Святитель не пошел далее, а воротился в свои келлии. Государь, которому сказали, что архиерей был у дворца и ушел, по светскому направлению мыслей оскорбился поступком архипастыря. Он послал опять звать его к себе. Святитель отвечал посланному: «пока государь не повелит низвергнуть идолов, которые соблаз няют народ, не могу явиться во дворец пред его царския очи». Услышав столь решительный ответ, Петр пришел в негодование. Как смеет он не слушаться царской власти? говорил гневный Петр. Царь послал сказать, что если не явится сейчас же, как преступник царской воли подвергнется казни. «Жизнь моя во власти царя, отвечал святитель посланному, но для меня лучше умереть, чем нарушить долг святительского сана моего. Лучше умереть, чем присутствием своим или боязливым молчанием одобрять язычество. Неприлично государю православному ставить языческие болваны и тем соблазнять простые сердца народа». Гнев Петра, между тем, несколько остыл и, когда передали ему слова святителя, он терпеливо выслушал их. С своей стороны, святитель Митрофан, хорошо зная строгость Петра, зная, что царское слово, возвестившее ему смерть, не исполнится разве по чуду Божию, спешил приготовить душу свою к вечности. Он распорядился, чтобы благовестили ко всенощному бдению в большой колокол. Государь, услышав благовест, спросил: «что за праздник завтра?» Ему отвечали, что нет никакого. Он послал спросить о причине благовеста к архиерею. Святитель отвечал посланному: «мне, как преступнику, словом царским назначена смерть; готовясь к смерти, хочу я совершить соборное моление с Церковию о прощении грехов моих, чтобы Господь явил надо мною милость Свою». Петр изумился решимости святителя умереть по ревности к делу Божию. Он немедленно послал успокоить его милостивым словом своим и просил не тревожить народа необычайным звоном. Затем, немедля велел снять статуи, оскорбившия пастыря. Услышав о последнем, святитель на другой день пришел к царю и смиренно благодарил его за уничтожение изваяний, соблазнительных для народа. Так, пастырь Божий совершил исповеднический подвиг. Государь видел по этому поводу величие духа в святителе, и еще более, чем прежде, стал уважать его».

Во время, начавшейся в 1700 г., войны со Швецией, св. Митрофан по прежнему помогал царю. Святитель из казны архиерейского дома пожертвовал 4000 р. «на жалованье ратным людям морского воинского флота на Воронеже». Петр, благодаря его 20-го апреля, так заканчивал свою грамоту: «И ты б, богомолец наш, преосвященный Митрофан епископ, сию нашу царского величества милость к себе за твое вышеупомянутое радение ведал: по тому ж и впредь имел надежду». В 1701 г., в еще более тяжелое для России время, святитель снова пожертвовал 3000 р. на строение кораблей.

В последний раз царь виделся с владыкой епископом 28-го февраля 1702 г. Зная как дороги святителю русские успехи, Петр прислал ему «печатный чертеж о Слюсенбурхе», т. е. изображение взятия шведской крепости Нотебург, переименованной в Шлиссельбург.

2-го августа св. Митрофана постигла тяжелая болезнь. Святитель в полном спокойствии ждал кончины. Заранее он составил завещание, в котором раскрывалась вся красота его души. Поучает он пастырей и пасомых, утверждая их в том, с чем обращался в начале своего епископства. Свое мирское стадо он призывает вседушно хранить веру, в её целости и чистоте. Как общее жизненное руководство, он назидает сохранять умеренность, быть трудолюбивыми, жить в воздержании и любви к добру. Предостерегает он паству против вредного влияния иноземцев. Обширен был его синодик.

А келейных моих денег», писал в предсмертном завещании св. Митрофан, оставивший в архиерейском доме, ранее столь бедном, крупные средства, «у меня нет... не имам в келлии своей ни злата, ни сребра, что дати на воспоминание души моей грешной».

Домовой обиход» святителя отличался большой скромностью. Одевался он чрезвычайно просто. Полукафтанья его и рубашки шились из синей «крашенины», из которой сделаны были и на волочки подушек. Одеяло было из обыкновенных «овчин серых овец» и опушено пестрой, «крашениной» (грубое крашеное крестьянское полотно). Даже архиерейская мантия изготовлена была из грубой крашенины. Тратя на себя самые малые средства, св. Митрофан остальное обращал на нужды епархии и на благотворение.

Во время последней болезни св. Митрофан искал облегчения своих страданий лишь у небесного Врача – неоднократно он прибегал к таинству елеосвящения и к приобщению св. Христовых Таин. Щедрую милостыню посылал он в тюрьмы, в богадельни, помогал ссыльным и иностранцам, прощал оброки.

10 августа он исполнил свое заветное желание – принял пострижение в схиму. В честь пр. Макария Унженского он наречен был Макарием. Им давно уже отданы были все распоряжения относительно погребения и поминовения. Не имея келейных денег, святитель, как милости, просил, чтобы вознаграждение за поминовение его выдавалось из домовой архиерейской казны.

Св. Митрофан мирно почил 23 ноября 1703 года. По личному распоряжению царя Петра погребение было отложено на 4 декабря. Совершал его соборне архимандрит Воронежского Алексеевского монастыря Никанор. Отпевание совершалось по монашескому, а не иерейскому чину, как вообще погребали архиереев до 1773 г. Погребен был св. Митрофан, согласно его завещанию, в соборной Благовещенской церкви в приделе во имя архистратига Михаила, через 15 же лет тело его было перенесено в новый Благовещенский собор.

Царь Петр собирался в Воронеж на верфи. Получив сообщение о смерти св. Митрофана, он ускорил свой приезд и был на отпевании. Пели певчие государя. Когда, по окончании богослужения, духовенство готовилось поднять гроб, Петр, обратившись к свите, сказал: «Стыдно нам будет, если мы не засвидетельствуем нашей благодарности сему пастырю отданием ему последней чести. Итак, вынесем его тело сами».

С этими словами государь первый взялся за гроб и нес его до усыпальницы. Он же с вельможами и офицерами опустил гроб в землю. Обращаясь к своим приближенным, царь громко сказал: «Не осталось у меня такого святого старца».

Историк С. М. Соловьев называет святителя Митрофана: «лучшим из великорусских архиереев, знаменитым не школьною ученостью, но святостью жизни и сходившимся с Петром в усердном радении о благе родной земли».

Е. Поселянин в книге своей: «Русская Церковь и русские подвижники XVIII века» пишет: «Есть трогательный разсказ, свидетельствующий о духовной связи между святителем Митрофаном и чтившим его Петром. Разсказ этот передан нам одним почтенным лицем, весьма достоверным. Как-то в Петропавловском соборе он встретил человека-простолюдина, усердно молившегося пред гробницей Петра Великого. – Что ты так усердно молишься о нем? – спросил этот господин: – вероятно почитаешь память великого Царя? – Мне велел молиться за него, – был ответ, – святитель Митрофан. – Как так? – А вот что со мною было. Я усердствовал в памяти святителя Митрофана Воронежского и часто призывал его в молитве. Однажды во сне я видел святителя, который сказал мне: «Если хочешь быть мне угодным, молись об упокоении души императора Петра Великого».

По кончине св. Митрофана не умирала память о нем. Над гробом его служились панихиды и, по небесному предстательству угодника, получалась молившимися помощь.

В 1717 г. обрушилась, созданная святителем, Благовещенская церковь. Собор сломали и из его материала был сооружен новый собор на более надежном месте и на более прочном фундаменте. Гроб святителя пребывал в церкви Неопалимой Купины. По окончании постройки собора, гроб погребен был в 1735 г. в нем. При перенесениях тело святителя обнаружено было нетленным, что утвердило уверенность в его святости. Не одни только местные жители стали молитвенно почитать почившего воронежского епископа.

В 1826 г. во главе воронежской епархии становится иерарх исключительной духовности – епископ Антоний (Смирницкий), поставленный из наместников Киево-Печерской Лавры. Постриженник этой великой обители, начальник ближних – Антониевых – пещер, он с 1815 г. управлял лаврой, будучи в 1818 г. возведен в сан архимандрита. Строгий молитвенник, постник и труженник, он был хорошо известен и за пределами своего монастыря. Очень почитал его император Александр I Благословенный.

Митрополит Киевский Евгений (Болховитинов), сам уроженец Воронежа, говорил, что Господь Бог благословит его город, если туда назначат Антония.

И ранее почитая того, кто был его предшественником по кафедре, епископ Антоний, по прибытии в Воронеж проникся к нему еще большею любовью, назвав себя «служкой святителя Митрофана».

Число несомненных знамений от угодника Божия все увеличивалось. Богомольцы приходили из отдаленных местностей. После панихид на молящихся возлагалась мантия, в которой святитель совершал свое молитвенное правило.

В 1830 г. воронежский купец Гарденин, испытавший на себе благодатную помощь св. Митрофана, нашел очень старинный портрет его. Он просил чиновника Шевцова, занимавшегося живописью, сделать для него копию. Портрет был в таком ветхом виде, что Шевцов отказался выполнить работу, опасаясь исказить лик святителя. Долго не мог убедить его и владыка Антоний. Однажды, после новых уговоров, еп. Антоний, с глубокой убежденностью, сказал ему: «Не сомневайся: ты увидишь святителя на яву или во сне».

Шевцов, с верою приняв слова владыки, весь день провел в молитве. На следующую ночь он увидел во сне старца. Сначала видение было неясно. Затем свет разсеял сумрак, и пред ним возникло отчетливое изображение святителя, которое он во сне и поспешил списать. Проснулся он с такою твердой памятью о виденном, что мог написать портрет. Владыка Антоний, разсмотрев портрет, благословил Шевцова писать и далее такия изображения святителя.

11 декабря 1831 г. когда поправляли обветшавшия части собора, при разборе церковного помоста, найден был склеп с разломанным на верху его отверстием. Через последнее увидели непокрытый гроб (крышка истлела), а в нем тело святителя «в нерушимой целости». О всем этом владыка Антоний сообщил к Синоду. Об этом тайно было доложено императору Николаю I, и он поручил Синоду разсмотреть негласно этот вопрос.

Св. Синод истребовал из Московской Синодальной конторы подлинное завещание святителя Митрофана, там хранившееся. Оно засвидетельствовало, каким благочестием, смирением и ревностью о спасении паствы исполнен был дух угодника. Затребованные от еп. Антония сведения содержали данные о чудесных исцелениях у гроба святителя. Образована была комиссия, в составе архиепископа Евгения Рязанского, епископа Антония Воронежского, архимандрита Московского Спасо-Андрониева мон. Германа и нескольких лиц из Воронежского духовенства, по своему положению и благочестивой жизни пользовавшихся общественным доверием. Комиссией освидетельствованы были 18 и 19 апреля мощи святителя Митрофана, при чем было подтверждено нетление их.

По опросе под присягой лиц, испытавших на себе, или видевших на своих домочадцах чудесную помощь угодника Божия, подтверждена была истинность сего.

Когда произведенным изследованием достаточно открылось Святейшему Синоду в нетлении телеси святителя Митрофана и в происходящих от него исцелениях истинное дело Бога, дивного во святых своих: Святейший Синод не медлил более торжественно открыть церкви сей дар Божий: разрешить иерархическим бла гословением то, что доселе было действием частного усердия, то есть призывание предстательства иже во святых Отца нашего Митрофана в молитвах к Богу, и святые, чудодейственные и целебные мощи его поставить в церкви, яко светильник, не под спудом, но на свещнице, да светит всем. Ежегодное церковное празднование в честь сего святителя совершать положено в день его преставления 23 ноября».

Для испрошения дозволения на сие представлен был доклад императору Николаю I, и им утвержден 25 июня 1832 г.

На торжество открытия мощей царем был назначен член Св. Синода архиеп. Тверской Григорий (Постников), впоследствии митрополит С.-Петербургский. С великим торжеством, в присутствии пятидесяти тысяч богомольцев, собравшихся из разных мест империи, совершено было 6 августа 1832 г. в Архангельском соборе¹ прославление Святителя Митрофана.

В продолжение недели, с 7 по 14 августа, епископом Антонием ежедневно совершались торжественные богослужения и служились молебствия при мощах нового Угодника Божия. Обильно было излияние чудес.

Император Николай I, почитая новоявленного святого, прислал для возложения на его раку золотой покров. Спустя 40 дней после открытия мощей, он прибыл в Воронеж, чтобы помолиться у мощей св. Митрофана.

Коляска едва могла двигаться среди толпы, ожидавшей государя на улице и у собора», записал гр. Бенкендорф в своих дневниках. «Войдя в древния стены собора, государь с благоговением припал к раке Святителя».

Преп. Серафим Саровский, пророческим духом, поздравил чтимого им владыку Антония с открытием мощей святителя Митрофана, когда вопрос об этом еще не подымался.

В 1833 г. был возобновлен Благовещенский собор и в него перенесены из Архангельского собора святые мощи. Воронежское купечество устроило драгоценную серебряно-позлащенную раку. В 1836 г. по представлению архиеп. Антония при Благовещенском соборе учрежден был Благовещенский Митрофанов монастырь, настоятелями которого состояли епископы Воронежские.

В 1834 г. посетил Воронеж известный афонский подвижник, иером. Аникита, в мире кн. Сергей Александр. Ширинский-Шихматов. По просьбе владыки Антония он написал житие свят. Митрофана.

Святитель Митрофан глубокими корнями врос в московскую Русь. Из её богатого нравственного запаса черпал он те духовные силы, которые, освященные его личным подвижничеством, так ярко обнаружились в нем.

Из старой Руси восприял он понимание сложившихся издавна возимоотношений православного духовенства с великими князьями, потом царями. Подражая святым митрополитам московским, он почитал себя призванным служение Церкви совмещать с помощью Самодержцам – этим неустанным и самоотверженным работникам в деле созидания и развития России. С осуждением относился он ко всем видам бунтарства против церковных и мирских властей, с ужасами которого лично особенно близко соприкоснулся в 1682 году.

Все это определило и отношение св. Митрофана к царю Петру I, вступившему в сознательную жизнь в разгар бунтарства, с ним грозно потом совладавшего и начавшего новое столетие переустройством государства.

Святитель застал в самые последние годы своей жизни закладку первых камней в фундамент будущей великой империи. В год его праведной кончины, на месте, где св. князь Александр Невский разбил шведов, начал создаваться Санкт-Петербург.

Многое совершавшееся тогда на его глазах было чуждо ему. Но св. Митрофан почитал молодого царя, и как Помазанника Божия, и как отрасль Царственного Дома, выведшего Русь из страшной смуты XVII веке, и как выразителя царственного служения России, возвеличившего ее самоотверженным исполнением долга. Такое почитание им царя Петра не только не препятствовало, но побуждало говорить ему безбоязненно правду, когда он уклонялся от того, что установлено было Церковью, чем мог соблазнить и народ.

В этом исполнении своих архипастырских обязанностей он следовал примеру первосвятителей Русской Церкви. Памятны были ему, наверное, слова митрополита Филиппа I, возражавшего против того, чтобы, вместе с невестой вел. князя Иоанна III, Софией Палеолог, въехал папский легат с «латинским крыжем» (литым серебряным распятием). «Буде ты позволишь в благоверной Москве нести крест перед латинским епископом, то он внидет в единые врата, а я, отец твой, изыду другими вон из града...», – говорил старец митрополит в 1472 г. властному государю. И голос его был услышан.

Подобные твердость и прямодушие, проявленные двести лет спустя св. Митрофаном в Воронеже, оценил царь Петр. Кто знает, не будь св. Митрофан в 1700 г. 75-тилетним больным старцем, не на нем ли бы остановил свой выбор государь, не находивший лица, годного, по его мнению, для занятия вдовствовавшего патриаршего престола. Только в 1718 г., когда некоторые иерархи оказались замешанными в заговор царевича Алексея, решил Петр упразднить патриаршество. До этого же он не находил среди великорусских иерархов, в большинстве своем явно враждебных ему, подобных «святому старцу», которого он так оплакивал в 1703 г. Поставить же патриархом малоросса, писал историк С. Ф. Платонов, было для него невозможно, т. к. московское общество считало малорусских богословов скомпрометированными, как людей с латинскими заблуждениями.

Святитель Митрофан явил собою выразительный образ архипастыря-молитвенника, постника, милостивца, строгого к нарушителям церковного порядка и доброго ко всем остальным.

Этим он и был дорог боголюбивому русскому народу, чутко распознающему истинных угодников Божиих. И отовсюду стекались многочисленные богомольцы помолиться у мощей Святителя Митрофания Воронежского.