А. Н. Бессуднов. Мезолит лесостепного подонья (к истории изучения)

Одной из задач предлагаемой публикации является изложение истории формирования представлений о мезолите лесостепного Подонья, территория которого разделена нами на три микрорегиона: Среднее Поосколье (как часть Среднего Подонья), воронежское и липецкое Придонье (Средний и Верхний Дон соответственно).

Наиболее представительным по количеству выявленных и изученных мезолитических памятников является Среднее Поосколье, история выявления и изучения которых уже излагалась нами [1. С. 3–8]. Поэтому в предлагаемой публикации мы будем касаться этой территории лишь в контексте общей характеристики мезолитических древностей лесостепного Подонья.

История выделения и изучения мезолитических памятников Среднего и Верхнего Подонья. Первым обратил внимание на материалы мезолитического облика в лесостепном Подонье научный сотрудник Воронежского губернского музея, в последующем талантливейший ученый С. Н. Замятнин. Примечательно, что по результатам проведенных им изысканий у деревней Ново-Изрожная и Раздолье Валуйского уезда Воронежской губернии осенью 1921 года он уже тогда выделил так называемый «новейший палеолит», или «новейший палеолитический период», для которого характерна сильно прогрессирующая техника изготовления каменных орудий, а именно распространение, кроме обивки, обработки камня путем отделения сильными нажимами мелких чешуек, так называемой ретушировки, результатом чего явилась большая тщательность и тонкость обработки изделий [2. С. 1–5; 3. С. 3–8]. Это, по нашему мнению, и есть не что иное, как выделение мезолитической эпохи, но пока еще не названной привычным для нас термином.

Позднее, анализируя для доклада по донскому неолиту коллекции воронежского и новочеркасского музеев, а также стоянки у с. Отрожка под Воронежем. С. Н. Замятнин приходит к выводу о существовании на Дону двух типов микролитических индустрий – южной, или донецко-изюмской, и индустрии, тяготеющей к ранненеолитическим материалам рязанских и самарских стоянок. Во всех работах, где затрагивалась эпоха «новейшего палеолита». С. Н. Замятнин постоянно подчеркивал ее гораздо большую технологическую прогрессивность в сравнении с верхним палеолитом, считая, что мелкие орудия геометрических очертаний являются верхом мастерства в обработке кремня и вместе с тем знаменуют более экономное и рациональное расходование материала и труда [4. Л. 84].

Затем мезолитические древности лесостепного Подонья рассматривал В. П. Левенок в контексте определения их исторического места на обширной территории Днепровско-Донского междуречья, в пределах которой известные памятники были разделены им на две большие группы, различаемые как в хронологическом, так и в этническом отношениях. К первой группе В. П. Левенок отнес все памятники с общим признаком макролитоидности кремневого инвентаря, при анализе которых он усматривал отчетливую генетическую связь, с одной стороны, с местной культурой позднего палеолита, а с другой,– с ранним неолитом. Исходя из этого, макролитоидную группу В.П. Левенок разделяет на три хронологически разных этапа: 1) переходный от позднего палеолита к мезолиту (ранний мезолит); 2) стоянки развитого мезолита; 3) стоянки позднего мезолита. А с поздним микролитоидным этапом В. П. Левенок синхронизирует вторую группу памятников, в которую объединены дюнные стоянки со своеобразным микролитическим кремневым инвентарем [5.С.88–98].

Спорность и противоречивость данной периодизации была отмечена исследователями, поскольку итогом такого подхода явилось объединение в одной группе не только разновременного, но и разнокультурного материала [6. С. 79–80; 7. С. 15–16]. При этом следует отметить, что бассейн Дона хотя и вовлечен В. П. Левенком в очерченный им Днепровско-Донской ареал распространения мезолитических культур, при этом в меньшей степени попал под выработанную им периодизацию, что было обусловлено прежде всего наличием здесь лишь единичных мезолитических стоянок. Для подтверждения своей концепции В. П. Левенок привлекает материал только двух донских памятников: для раннего, макролитоидного, мезолита – верхний горизонт Боршево-ll, а для позднего, микролитоидного,– дюнную стоянку Погоново озеро [5. С. 93–96].

В качестве одного из основных аргументов в пользу отнесения материалов верхнего горизонта Боршево-ll к раннему мезолиту В.П. Левенок приводит отсутствие в указанном слое стоянки костей мамонта, а также меньшую степень латинизации кремня в сравнении с инвентарем нижележащих слоев. Синхронизируя верхний горизонт Боршево-ll со стоянкой Елисевичи-ll, В. П. Левенок в то же время отмечает значительное отличие боршевского кремневого инвентаря от типичного инвентаря группы деснинско-сожских стоянок [5. С. 89].

Отмеченное обстоятельство не может быть объяснено только региональными различиями, а лишь подтверждает искусственность подобного объединения индустрий двух памятников в один хронологический этап. Тем более что привлекать степень латинизации в качестве аргументации для хронологических построений следует крайне осторожно [8. С. 97–99; 9].

Другой памятник – стоянка с микролитическим инвентарем Погоново озеро на Среднем Дону, – привлекаемый В. П. Левенком для характеристики второго микролитического этапа развития мезолита, как выяснилось позднее, относится к эпохе неолита [10.С.55, 67].

Больший интерес для нас с позиций межкультурных контактов представляют построения В. П. Левенка по определению ареала распространения культур с микролитическим инвентарем, северную границу которых он проводит по линии Могилев – Воронеж, а южную, следуя за Г. Чайлдом и другими исследователями, относит далеко на юг, в центр прародины капсийских племен – на территорию Северной Африки, откуда капсийцы-тарденуазцы проникали на более северные территории в виде разновременных «волн» переселений. Микролитоидную группу мезолитических памятников Днепро-Донского междуречья В. П. Левенок соотносит с одной из самых поздних «волн» капсийского переселения [5. С. 96].

Довольно своеобразно и схематично В. П. Левенок объясняет возникновение в рассматриваемом регионе неолитических культур. По его мнению, существование на одной и той же территории пришлой микролитоидной и местной макролитоидной групп постепенно нивелировало их различия, что в итоге и привело к полной взаимной ассимиляции, совпавшей с исчезновением мезолитической и возникновением качественно новой неолитической культуры [5. С. 97].

В последние три десятилетия к рассмотрению проблемы мезолита в Подонье неоднократно обращался А. Т. Синюк в связи с поиском генетических корней среднедонской неолитической культуры [10. С. 55–77; 11; 12. С. 63–100; 13. С. 15–30; 14. С. 189–204; 15. С. 103–107].

В качестве опорных для своих построений А.Т. Синюк привлекает материалы относительно неплохо стратифицированной мезо-неолитической стоянки Монастырская 1 в бассейне реки Битюг, исследованной им в 1982–1983 гг. При изучении стратиграфии памятника автор обратил внимание на наличие в основании четвертого (нижнего) слоя клиновидных нуклеусов с ровной ударной площадкой, скобелей, орудий со скошенным концом на обломках пластин, зубчатого орудия, сегментовидного вкладыша, сверла и «рогатой» трапеции. В то же время в этом слое не было выявлено керамического материала, что дало ему основание определить выявленную группу кремневого инвентаря как наиболее раннюю [10. С. 58]. Анализируя кремневые находки, сопутствующие керамическому комплексу памятника, А. Т. Синюк отмечает их сходство, в целом, с индустрией нижнего (раннего) слоя, что и позволило ему сделать вывод о генетическом родстве населения, оставившего на памятнике два разновременных комплекса материалов. Хронологически ранний из них соотносится им с материалами позднемезолитического облика, а более поздний – с первым этапом местного неолита [10. С. 66–67].

В последние десятилетия продолжены исследования по расширению Источниковой базы мезолита и неолита лесостепного Подонья под руководством автора: Колосково-IV (60 м²), Ситнянская Лука-1 (400 м²), Каширка-1 (20 м²), Каширка-2 (640 м²), пионерлагерь «Солнечный»-3 (262 м²), Барановка-1 (272 м²), Студеновка-3 (1370 м²), Курино-1 (562 м²) [16. С. 10–20]. В Среднем Поосколье и на Верхнем Дону проводились и разведочные работы. Все эти изыскания в совокупности с ранее изученным кругом источников существенно расширили возможности для освещения общих закономерностей развития мезолитической и ранненеолитической эпох рассматриваемого региона, а также оценки влияния на них культурных традиций сопредельных регионов. С другой стороны, мы должны констатировать и те пробелы, которые имеются в наших представлениях о генетической подоснове рязано-долговской неолитической культуры и о региональной специфике раннего мезолита.

Совокупная же информация о мезолитической эпохе изучаемого региона пока объективно не позволяет делать бесспорные построения, вследствие чего вопрос о месте мезолитических памятников лесостепного Подонья в мезолите Восточной Европы может быть рассмотрен пока лишь на гипотетическом уровне.

Проблема сложения мезолитических древностей Подонья. Проявления свидерской и аренсбургской традиций. Пока что говорить об истоках мезолита в Лесостепном Подонье можно, лишь опираясь на результаты изучения финально-палеолитических памятников в соседних регионах (Верхняя Волга, Ока, Десна, Поднепровье, Подонье), поскольку является очевидным, что рассматриваемый регион также был подвержен влиянию происходящих на сопредельных территориях процессов становления и развития как отдельных культур, так и их локальных вариантов.

В финальном плейстоцене в лесной зоне Северной и Центральной Европы вплоть до Среднерусской возвышенности распространяется зона культур, представляющих собой единство, определяемое наличием в кремневой индустрии характерных наконечников стрел на пластинах. В эту зону входят прежде всего культура Лингби, свидерская и аренсбургская, из которых первая явилась генетической подосновой для формирования двух других.

Как известно, носители свидерской и аренсбургской культур были специализированными охотниками на стадного северного оленя в условиях холодных дриасовых степей [17. С. 52–81]. С формированием же к началу голоцена тундровой зоны в Евразии олени уходят на северо-восток, увлекая за собой и носителей этих культур. С другой стороны, проблема генезиса собственно свидерской культуры еще окончательно не решена. Иволистные наконечники, относимые Л. В. Кольцовым к первому этапу свидерской культуры, выявлены в верхнем слое Гагаринской стоянки [18. Рис. 53, 7], на реке Воргол найден наконечник типа Лингби. Возможно, что отрицание роли Костенковско-Боршевской группы памятников в сложении свидерской культуры на данный момент предопределено обширной источниковой базой в северной, центральной и западной частях Восточной Европы.

Отдельные факты влияния свидерской традиции на кремневую индустрию мезолитических памятников лесостепного Подонья прослежены на Верхнем Дону и в Поосколье, где в материалах стоянок Горицы и Колосково IV, соответственно, выявлены обломок черешка и целый, изготовленный на пластине наконечник со слабо выделенным черешком. Наряду с этим встречены пластины-вкладыши с ретушью, наличие которых позволяет соотносить материал с кругом постсвидерских древностей. На памятнике Ситнянская Лука-1 выявлены характерные топорики с перехватом. Но при всем этом решить проблему генезиса индустрий отмеченных стоянок пока однозначно нельзя. Видимо, появление ее связано с тем, что Среднее Поосколье, как и Подонье, во второй половине VI – начале V тыс. до н.э. попало в зону миграции в юго-восточном направлении носителей культуры Максимонис маглемезского круга, которая появляется здесь в сильно трансформированном виде. Свидетельства влияния этой культуры выделены А. П. Гореликом в бассейне Северского Донца на базе кремневого комплекса стоянки Хутор Шевченко в особый вариант индустрии яниславицкой культурной области [19. С. 4–23; 20].

Первые свидетельства влияния аренсбургской культуры на мезолит лесостепного Подонья получены в результате проведенных С. И. Бражниковой в 1989 г. разведочных работ в бассейне р. Семенек (правый приток р. Красивая Меча), в ходе которых на памятнике Каширка-2 был найден косолезвийный наконечник постаренсбургского типа с подработкой крутой притупляющей ретушью боковых граней. Другой наконечник найден на этой же реке в материалах стоянки Писарево-1. Он изготовлен на сечении крупной пластины, имеет слабоскошенное, почти поперечное лезвие и обработку боковой грани только с одной стороны [21. С. 107–108; 22. С. 21–28]. Предварительно выявленный кремневый материал можно соотнести с кругом песочноровских памятников. Но в то же время необходимо отметить, что наличие косо- и поперечнолезвийных наконечников в кремневой индустрии верхнедонских памятников скорее исключение, чем правило. А в материалах стоянок Среднего Дона и Среднего Поосколья влияние аренсбургской культуры вообще пока не прослеживается.

В предварительном плане, с учетом наличия или отсутствия признаков свидерской и аренсбургской традиций в мезолитических комплексах (прежде всего ранних), очерчиваются три территориальные группы мезолита лесостепного Подонья:

1) Оскольская, входящая в ареал мезолитических памятников Северского Донца, на формирование которой оказала влияние свидерская культура;

2) Верхнедонская правобережная, имеющая в себе признаки влияния отдельных традиций аренсбургской культуры;

3) Верхне- и Среднедонская левобережная без признаков влияния свидерской и аренсбургской культур.

При этом пока нет оснований говорить о генетической преемственности между собственно свидерской и аренсбургскими культурами, с одной стороны, и местным мезолитом – с другой.

К вопросу о сибирском влиянии на сложение мезолита Подонья. Примечательно, что в индустрии отдельных финальнопалеолитических и мезолитических памятников Верхнего Дона прослеживаются архаичные черты, проявляющиеся прежде всего в использовании галек в качестве заготовок для орудий. Это обстоятельство могло быть обусловлено сырьевым фактором, хотя он в таких случаях не является решающим и не оказывает определяющего воздействия на механику первичного скалывания и вторичной обработки орудий. В то же время такая технология кремневой индустрии возникла, на наш взгляд, не без влияния сибирских традиций. Проблема сибирского влияния на палеолит и мезолит Восточной Европы неоднократно являлась предметом жарких дискуссий. Истоки возникновения и суть их излагались в ряде работ [23. С. 104–112; 24. С. 87–92.].

А. А. Формозов, в частности, привел достаточно веские аргументы для обоснования отсутствуя влияния с востока на палеолит Восточной Европы, допуская возможность такового лишь в мезонеолитическую эпоху. На сегодняшний день западнее Урала не выявлено палеолитических комплексов, появление которых можно было бы безоговорочно связать с переселенцами из Сибири. Но теоретически исключать вообще возможность таких контактов было бы преждевременным. Рассмотрим этот тезис более детально. Как известно, север Восточной Европы был освоен человеком, согласно различным мнениям, в до- или послебрянский периоды развития валдайского оледенения, вследствие того, что ледники были полностью непригодны для жизни и люди селились вдоль их южных границ, а севернее проникали только в период межледниковий [25. С. 4–18; 26. С. 32–38]. Сибирь же, благодаря своему континентальному климату, избежала сплошного наземного оледенения, что и обусловило относительно стабильные и более благоприятные условия для жизни людей. Постоянно увеличивающееся число открытых здесь верхнепалеолитических памятников если пока не свидетельствует в пользу более обширного и основательного освоения ее в то время (в сравнении с центром Русской равнины), то позволяет допустить возможность подтверждения этого тезиса в будущем, тенденция к чему в определенной мере уже наметилась в результате изучения стоянок Бережково, Каменный Лог 1, Верхний Камень, Разлог, датируемых тобольским временем (миндель-рисс) [27. С. 93].

Картографирование палеолитических памятников Северной Азии показывает, что количество их в Казахстане и Западной Сибири значительно уступает количеству в Восточной Сибири. Видимо, это обстоятельство отражает ситуацию, близкую к реалиям древности, предопределенную какими-то особыми палеоэкологическими условиями, в которых древнее население если и появлялось, то лишь на короткое время, после чего уходило на более благоприятные территории. Это обстоятельство существенно мешает выявлению возможной цепочки связей между сибирским (восточно-сибирским) и восточно-европейским палеолитом. И все же проникновение некоторых традиций кремневой индустрии вполне допустимо через отдельные разрозненные коллективы, постепенно продвигавшиеся по тем или иным причинам в сторону Восточной Европы. Можно предположить, что время этого движения охватывало жизни нескольких поколений. При этом новые природные условия, новое сырье для производства орудий, освоение новых приемов обработки камня, характерные для других племен, приводили к тому, что цепочка традиций собственной кремневой индустрии если и не исчезала совсем, то осталась совсем слабой [28. С. 216–219].

Некоторые подтверждения этому высказаны В. Т. Петриным и Л. М. Чевалковым при изучении коллекции стоянки Кара-Бом в Горном Алтае, относящейся к раннему этапу позднего палеолита. Ими был сделан вывод, что эта территория входила в зону формирования микролитической торцовой техники скалывания, получившей впоследствии распространение по всей территории Евразии [29. С. 206–210].

Возможность более тесных контактов особенно возросла в финальном палеолите. Деградация последнего оледенения способствовала очень серьезному изменению палеогеографической и палеоэкологической обстановки, которая, по мнению некоторых исследователей, обусловила первый экологический кризис [30. С. 139–150]. В новых условиях человеческие коллективы стали более подвижными, что увеличивало возможность их взаимных контактов, степень которых, конечно же, не следует преувеличивать, тем более при сравнении материалов с отдаленных территорий. Речь в данном случае может идти только о возможных единичных сибирских чертах, проявляющихся в финально-палеолитических и раннемезолитических кремневых комплексах памятников Восточной Европы. Наличие таких черт в свое время было отмечено в нижнем слое стоянок Русская Луговская-II, Постников Овраг-II [31. С. 8–46]. В материалах некоторых раннеголоценовых стоянок Верхнего Дона также имеются отдельные свидетельства возможного сибирского влияния. Для таких памятников, как Каширка I и II, Писарево 1, Барановка 1, характерно присутствие свидетельств отщеповой галечной индустрии, единичных ладьевидных нуклеусов и галечных чоппингообразных орудий (Писарево 1). Аналогии последним имеются в материалах палеолитических памятников Афонтовой горы и мезолитических памятников ангаро-бельского типа [32].

Одной из причин, побудивших в раннем голоцене отдельные коллективы двигаться из Сибири в направлении Восточной Европы, могло быть позднесартанское похолодание (10 800–10 300 л. н.), синхронное позднему дриасу Европы, но отличающееся от него очень глубоким понижением температур [33. С. 8–17].

Обращаем внимание на гипотетичность высказанных построений, поскольку фиксирование некоторых сибирских черт только на основе отдельных признаков весьма проблематично. Недавно проблема сибирского влияния на мезолит Европы вновь была затронута В.В. Сидоровым, который не видит оснований связывать иеневскую культуру с палеолитом Центральной и Восточной Европы и предлагает искать ее истоки на Алтае и в Туве – в афонтовской культуре [34. С. 14].

Несомненным является то, что сложные природные процессы, обусловившие глубокие экологические кризисы, способствовали передвижению древнейшего населения в различных направлениях. И на наиболее отдаленных от прародины территориях того или иного социума следы его влияния фиксируются в виде маловыраженных диффузных воздействий на местную кремневую индустрию.

Периодизация мезолита лесостепного Подонья. Самый общий взгляд на совокупность финальнопалеолитических, мезолитических и ранненеолитических памятников лесостепного Подонья позволит подразделить их по технике раскалывания кремня, набору микролитов и рубящих изделий на несколько единств, разделяемых предварительно на два этапа – ранний и поздний, представленных в свою очередь многовариантным сочетанием различных культурных традиций (рис. 1).

Кремневым комплексам верхнедонских памятников раннего этапа (типа Каширка-I и II, Писарево I) практически невозможно найти аналогии, хотя, с другой стороны, прослеживается незначительное влияние аренсбургской культуры, что в данном случае может свидетельствовать о почти полной утрате черт одной из генетически предшествующих подоснов.

Для стоянок первого этапа мезолита Верхнего Дона характерны следующие черты: рассеянность вдоль берегов рек и расположение на второй надпойменной террасе, слабая насыщенность культурного слоя и частая встречаемость единичных находок, отщеповая индустрия, аморфность орудий и заготовок и использование для их производства местного низкокачественного цветного валунного кремня; низкий процент орудий вообще и типологически выраженных в частности. Такая ситуация прослеживается на всех реках известнякового северо-востока бассейна Верхнего Дона. Но в то же время она, судя по всему, уже не является типичной для рядом расположенной современной территории Тульской области. Результаты недавних исследований Т. В. Наумовой показывают, что кремневые комплексы здесь в большей степени тяготеют к бутовской культуре, соотносимой прежде всего с постсвидерскими древностями Волго-Окского бассейна [35. С. 125–126; 36. С. 150–151; 37. С. 186].

При изучении верхнедонских мезолитических памятников, видимо, следует опираться на методические подходы, предложенные В. Ю. Дукельским и А. С. Фроловым, согласно одному из которых неправомерно рассматривать все памятники как так или иначе связанные друг с другом и с одной из известных культур [38. С. 8].

В позднем и особенно финальном мезолите ситуация во всем лесостепном Подонье кардинально меняется, что находит отражение в особенностях кремневой индустрии. Это обстоятельство вызвано изменением источника новаций. Общей особенностью для мезолита лесостепного Подонья является наличие в инвентаре геометрических вкладышевых орудий, появление которых обусловлено продвижением сюда племен с юга, но, видимо, с различных территорий: для Среднего Поосколья – с Северо-Восточного Приазовья и Кавказа, для Среднего и Верхнего Дона – с Нижнего Поволжья и Северного Прикаспия. Влияние южного импульса на позднемезолитическое население Верхнего Дона значительно более слабое и нашло отражение в материалах лишь единичных памятников (Зимник, Липецкое Озеро).

Но, с другой стороны, в отличие от других участков Лесостепного Дона в позднемезолитических комплексах Верхнего Дона появляются признаки воздействия мезолитических культур Волго-Окского бассейна (п/л «Солнечный»-3). Направление такого влияния устойчиво сохраняется и в неолитическую эпоху (Студеновка 3, Курино 1, Долгое и др.).

Проникновение какой-то части мезо-неолитических племен из Средней Азии через северный Прикаспий и Нижнее Поволжье было предопределено природно-климатическими факторами, связанными с распространением к северу аридной зоны. Аридизация климата в Подонье создала для пришлых племен условия, близкие к тем, что были на их родине.

В этой связи актуальной проблемой является определение роли мезолитических племен в формировании следующей – неолитической эпохи. Здесь, на наш взгляд, исследователи нередко допускают методическую ошибку, ограничиваясь анализом в ранненеолитических комплексах прежде всего керамического материала, не учитывая при этом, что он является более подвижной субстанцией, предопределяемой тем, что носителями ее являлись женщины, часто включаемые в чуждую среду и передающие таким образом традиции керамического производства [10. С. 164]. В то же время кремневая индустрия была более консервативной, поскольку носителями ее всегда являлись только мужчины [17. С. 42], вследствие чего та или иная кремнеобрабатывающая традиция могла передаваться лишь с продвижением всего массива населения или отдельных его племен.

Признаки такого продвижения в виде кратковременного импульса, с быстрым включением пришельцев в среду местных племен, достаточно отчетливо фиксируются прежде всего на таких стоянках Среднего Подонья, как Монастырская-1, Верхний Карабут-2, Университетская 1–3, в кремневых комплексах которых пришлые традиции не являются доминирующими. На Верхнем Дону это влияние также имело место, но, видимо, в более ослабленном варианте, хотя оно и прослежено в кремневых материалах целого ряда памятников, исследованных В. П. Левенком, А. Т. Синюком, В. П. Третьяковым и другими [39. С. 76–82; 40; 41. С. 21–32; 42. С. 35–195; 43. С. 93–123].

Ярким примером синкретизма традиций местного и пришлого населения могут служить и кремневые материалы ранненеолитических стоянок лесостепного Прихоперья, где наряду с южными пришлыми элементами хорошо представлены и типично лесные. Это прежде всего черешковые постсвидерские наконечники стрел и небольшие тесла с прошлифовкой одной стороны или только лезвия [44. С. 3–18].

Свидетельств, подтверждающих распространение среднеазиатского импульса на правобережье Дона и далее в Поосколье, практически не известно. Нет ни одного факта нахождения рогатой трапеции, параллелограмма. Выявленные же призматические нуклеусы, пластины и их сечения, как правило, не отличаются четкой огранкой, столь характерной для кремнеобрабатывающей индустрии пришлых племен. Трапеции в материалах стоянок Поосколья хотя и редки, но все же тяготеют по своим технико-типологическим данным к материалам донецкой мезо-неолитической культуры Северского Донца.

Наиболее вероятно, что носители среднеазиатских североприкаспийских традиций проникли только в левобережную часть лесостепного Дона, слившись довольно быстро с местным населением. Появление керамики в лесостепном Подонье следует рассматривать, на наш взгляд, как автономное явление, хотя и имеющее свои корни на той же прародине. Но при этом она распространялась гораздо быстрее, чем кремневая индустрия, и в то же время кардинальных влияний на изменение традиций последней не оказывала. Наглядным примером этому может служить ситуация в междуречье Суры и Мокши, где в настоящее время выделены ранненеолитические комплексы с наличием в них одновременно как накольчатой, так и гребенчатой керамики. Показательно, что при этом орудийный комплекс продолжал оставаться мезолитическим [45. С. 63]. На Верхней Волге из верхневолжской культуры с опорой только на кремневый материал при абсолютной идентичности керамики Н. Н. Гуриной выделена валдайская культура [46. С. 4–6; 47. С. 10–12].

Предложенные периодизация и определение места мезолитических памятников Подонья в системе древностей Восточной Европе носят во многом предварительный, а вследствие этого дискуссионный характер, основной причиной чему является крайне недостаточная информативность источниковой базы. При выявлении новых комплексов появится возможность не только подтвердить или опровергнуть высказанные положения, но и извлечь из них важные дополнительные аргументы в пользу определения лесостепного Подонья как контактной зоны между различными культурными традициями мезолитической эпохи.

Рис. 1. Этапы развития мезолита в Лесостепном Подонье

1. Бессуднов А. Н. Центральное Черноземье – контактная зона мезолитических культур // Черноземная лесостепь – контактная зона: Проблемы археологии и истории. Белгород, 2001.

2. Замятнин С. Н. Археологические разведки в Алексеевском и Валуйском уездах // Воронежский историко-архивный вестник. № 2. Воронеж, 1921.

3. Замятнин С. Н. Очерки по доистории воронежского края: Каменный и бронзовый век в Воронежской губернии. Воронеж, 1922.

4. Рукопись доклада «Донской неолит». Архив VIМК РАН. Архив С. Н. Замятнина. Папка LXXXV. Ф. 69.

5. Левенок В. П. Мезолит Среднерусского Днепровско-Донского междуречья и его роль в сложении местной неолитической культуры // У истоков древних культур (эпоха мезолита). МИА. 1966. № 126.

6. Зализняк Л. Л. Культурно-хронологическая периодизация мезолита Новгород-Северского Полесья//Неприна В. И., Зализняк Л. Л., Кротова А. А. Памятники каменного века Левобережной Украины. Киев, 1986.

7. Зотько М. Р. Историографический очерк изучения иеневской и песочноровской культур в свете проблемы их культурного единства // Тверской археологический сборник. Вып. 1. Тверь, 1994.

8. Ковнурко Г. М. К изучению свойств кремня // КСИА АН СССР. Вып. 92. 1962.

9. Ковнурко Г. М. Состав, происхождение и вопросы латинизации конкреций кремня: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1971.

10. Синюк А. Т. Население бассейна Дона в эпоху неолита. Воронеж, 1986.

11. Синюк А. Т. Памятники неолита и энеолита на Среднем Дону: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 1971.

12. Синюк А. Т. Неолитические памятники Среднего Дона // Археологические памятники на территории СССР и их изучение в высшей педагогической школе. Воронеж, 1978.

13. Синюк А. Т. Стоянка Монастырская 1 как источник для выделения мезолита и периодизации неолита на Среднем Дону // Археологические памятники на Европейской части СССР. Воронеж, 1985.

14. Синюк А. Т. О связях населения лесостепного Дона, Поволжья и Прикаспия в мезолите-бронзовом веке // Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1988.

15. Синюк А. Т. Дон – восточная граница древнеевропейского мира (К разработке одного из научных направлений) // Археология Доно-Волжского бассейна. Воронеж, 1993.

16. Бессудное А. Н. Мезолитические памятники лесостепного Подонья: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 1997.

17. Зализняк Л. Л. Население Полесья в мезолите. Киев, 1991.

18. Тарасов Л. М. Гагаринская стоянка и ее место в палеолите Восточной Европы. Л., 1972.

19. Горелик А. Ф. Мезолит Северо-Восточного Причерноморья (Вопросы культурно-хронологического членения) // Материалы каменного века на территории Украины. Киев. 1984.

20. Горелик А. Ф. Мезолит бассейна Северского Донца и Северо-Восточного Приазовье Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1986.

21. Бражникова С. И. Археологические исследования по реке Семенек в Липецкой области // Елец и его окрестности. Елец, 1991.

22. Бессуднов А. Н., Обломский А. М. Изучение археологических памятников на реке Семенек // Археологические исследования высшей педагогической школы. Воронеж, 1996.

23. Формозов А. А. Проблемы этнокультурной истории каменного века на территории европейской части СССР. М., 1977.

24. Матюшин Г. Н. Геология, периодизация и хронология каменного века Урала// КСИА АН СССР. Вып. 181. 1985.

25. Аникович М. В. О значении Костенковско-Борщевского палеолитического района в современном палеолитоведении // Петербургский археологический вестник. № 3. СПб., 1996.

26. Громов В. И. Поисковые критерии и прогнозы в археологии // Памятники древнейшей истории Евразии. М. 1975.

27. Дроздов Н. И., Чеха В. П. Этапы развития каменного века Средней Сибири в эпоху плейстоцена // Палеоэкология и расселение древнего человека в Северной Азии и Америке. Красноярск, 1992.

28. Ранов В. А. Возможна ли реальная реконструкция заселения Евразии древнейшим человеком? // Палеоэкология и расселение древнего человека в Северной Азии и Америке. Красноярск, 1992.

29. Петрин В. Т., Чевалков Л. М. О возникновении микролитической торцовой техники скалывания на примере палеолитической стоянки Кара-Бом // Палеоэкология и расселение древнего человека в Северной Азии и Америке. Красноярск, 1992.

30. Алексеев В. П. Очерки экологии человека. М.,1993.

31. Халиков А. X. Древняя история Среднего Поволжья. М., 1969.

32. Астахов С. Н. Палеолит Енисея: Палеолитические стоянки на Афонтовой горе в г. Красноярске. СПб., 1999.

33. Цейтлин С. М. Геология Северной Азии. М., 1979.

34. Сидоров В. В. Колтовская группа стоянок и проблема происхождения иеневской культуры // Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. Калуга, 2001.

35. Наумова Т. В. Работы археологического музея «Тульские древности» / /АО 1994 года. М., 1995.

36. Наумова Т. В. Раскопки поселения у д. Жабынь на Оке//АО 1996 года. М., 1997.

37. Наумова Т. В., Воронцов А. М. Исследования в Ясногорском и Белевском районах Тульской области //АО 1995 года. М., 1996.

38. Дукельский В. Ю., Фролов А. С. К построению культурных процессов в мезолите Волго-Окского бассейна междуречья // Памятники каменного века бассейна р. Оки. М., 1988.

39. Левенок В. П. Ранненеолитическая стоянка у с. Долгое на Верхнем Дону// КСИА АН СССР. Вып. 92. 1962.

40. Левенок В. П. К характеристике культур мезолита, неолита и бронзы в воронежском Подонье // Известия Воронежского государственного педагогического института. Т. 45. Воронеж, 1964.

41. Третьяков В. П. О неолите Верхнего Подонья // СА. 1982. № 4.

42. Третьяков В. П. Неолитические племена лесной зоны Восточной Европы. Л., 1990.

43. Синюк А. Т, Клоков А. Ю. Древнее поселение Липецкое Озеро. Липецк, 2000.

44. Хреков А. А. Ранненеолитические стоянки лесостепного Прихоперья / /Археология Восточно-Европейской степи. Вып. 3. Саратов, 1992.

45. Смирнов А. С. Ранний неолит Подесенья // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.

46. Синицына Г. В. Некоторые проблемы культур каменного века Верхневолжских озер//Древности лесной зоны Восточной Европы. СПб., 1994.

47. Синицына Г. В., Зайцева Г. И., Левковская Г. М. Проблемы позднего мезолита – раннего неолита Верхней Волги // Древние культуры и археологические изыскания. СПб., 1991.