Последние дни Владыки Николая

В субботу 11 ноября 1961 г. Владыка вызвал по телефону Валентину Ивановну (домашний врач Владыки) и сказал, что просит ее приехать, так как у него очень сильные боли в сердце; если она сама приехать не может, то прислать другого врача. В. И. сразу приехала, нашла, что у Владыки сильный приступ стенокардии и позвонила проф. Вотчил Евгению Владимировичу, просила его приехать, но он сказал, что приедет в воскресенье. Она уложила Владыку в кровать. Приходил врач из поликлиники и сделал укол. Ночевать В. И. не осталась. Часто звонил телефон и Владыка сам разговаривал, хотя В. И. не разрешала.

В воскресенье утром приехал проф. Вотчил, выслушал Владыку и нашел предынфарктное состояние. Вызвали врача снять кардиограмму, которая показала расширенный инфаркт. Сделали три укола: пантопон, морфий и адреналин. Поднялась сильная рвота после уколов. Вотчил посоветовал вновь сделать укол адреналина, чтобы снять состояние тошноты. Воли нарастали, Владыка нервничал. Нитроглицерин боли не снижал. Было много телефонных звонков. Владыка сам разговаривал. Телефон стоял на стуле у изголовья. В. И., по совету Вотчила, стала говорить Владыке, что необходимо поместить его в больницу, необходим полный покой и уход, которых дома совершенно нет. Но Владыка и слышать не хотел.

В понедельник 13 ноября утром позвонил Вотчил и сказал, что надо немедленно перевезти Владыку в больницу, что транспортировка таких больных возможна только в течение 36 часов от начала болезни. Время истекает, осталось 3–4 часа. Владыка решил позвонить Зернову (епископ Киприан), чтобы он через Патриархию помог устроить его в больницу. После этого взяла трубку В. И. и сказала, что это очень срочно, что остались считанные часы. Через полчаса Зернов позвонил, что он принял все меры и через час сообщил, чтобы Владыку одевали, что санитарная машина выезжает.

Приехали врач и 2 санитара, которые очень осторожно подняли Владыку и положили на носилки, завернув его в одеяло, а голову покрыли шерстяным платком.

Так как вынести из дверей не было никакой возможности, носилки спустили очень осторожно через окно. Санитары работали безукоризненно. Приехали в Боткинскую больницу в приемный покой в 5 корпус, где встречал врач, хорошо знакомый В. И.

В это время прибежала сестра и спросила, кто здесь Ярушевич, есть распоряжение поместить его в 7 корпус (для привилегированных больных).

Не задерживаясь в приемном покое, сразу понесли Владыку в 5 палату 7 корпуса. Отдельная, большая палата. Очень осторожно его положили на кровать. На четвертый день начался отек правого легкого, видимо тромб оторвался от сердца. Стали делать уколы антибиотиков, которые дали осложнение – воспалился язык, который страшно болел, губы сохли, прекратили антибиотики и стали следить каждые 2 часа за протромбином. Уколы в пальцы.

В правом легком отек ликвидировали. Владыка очень ослабел, температура немного спала. Но через 2 дня начался отек в левом легком, как осложнение инфаркта, температура резко поднялась и все время скачками то опускалась, то высоко поднималась, доходя до 38,4. Владыка очень потел, 3 раза в час В. И. меняла ему рубашку. Владыку переворачивали на бочек. Очень часто спрашивал который час, и когда В. И. говорила «не все ли Вам равно», то Владыка говорил: «Нет, интересно, какой у нас дальше план, что мы будем делать, чай пить, обедать или ужинать, какие будем принимать процедуры. Надо сказать Дарье, что мы долго будем жить в этой камере (палате), наверное, я не вернусь ни к своим именинам, ни к новому году, ни к Рождеству». Просил позвонить об этом на Бауманский.

Масса народу приходила узнавать о здоровье Владыки, приносили передачи, кто витамины, кто морс, цветы. В. И. никого не пускала.

Приходил протодиакон Алексий Одесского Митрополита Василия, о. Павел...

В палате стоял баллон с кислородом, и Владыка время от времени дышал через нос.

Вотчил приходил почти каждый день, был очень ласков, подбадривал Владыку.

Чтобы рассосался тромб, Владыке давали лекарство, но улучшения не было. Инфаркт был тягчайший. 4 декабря тромб попал в кишечник, желудок перестал работать, начался паралич кишечника. Тонким зондом стали выкачивать все из желудка. Стало немного легче. Но сохли губы, рот. Владыка просил пить, говоря «дайте ложечку холодного чая, ведь с лимоном мне не разрешают».

Очень страдал. Но страдания переносил очень терпеливо. Начальник 7 отделения Боткинской больницы Анна Михайловна Жигунова: Инфаркт глубокий, после осложнения – воспаление легких – положение стало тревожное, после же пореза желудка излечение бывает редко.

Через 2 дня сделали второе выкачивание. Началось резкое ухудшение. Владыка часто говорил: «Ох, как у меня болит», и когда В. И. спрашивала: «А что у Вас болит?» – он говорил: «Живот». Сердце не болело. Температура по ночам была 39 и выше. В ночь на 13 декабря Владыка попросил измерить ему температуру. В. И. говорит: «Ну, не все ли Вам равно, какая температура», но Владыко сказал: «Измерьте обязательно». Было 40,3.

Вечером 12 декабря пришел Вотчил, он уже понял, что наступает конец, он наклонился к Владыке и поцеловал его.

Это была последняя мучительная ночь на земле.

13 декабря в 4.45 Владыка вздохнул в последний раз и навсегда оборвалась эта замечательная жизнь нашего Святителя и Молитвенника.

Записано со слов В. И.

* * *

Примечание:

Валентина Ивановна именовала себя врачом, а на самом деле была лишь медсестрой. Как она проникла к Владыке Николаю, никто не знает, но она сыграла определенную роль в его болезни. В свое время она пыталась проникнуть и к Патриарху Алексию, предлагая свои медицинские услуги, но, слава Богу, ей это не удалось.