[Рец. на]: Остроумов М., проф. Введение в православное церковное право

Названная книга г. Остроумова представляет собою часть задуманного в огромных размерах труда под заглавием: «Очерк православного церковного права». В предлежащем выпуске автор представил общее введение (1–132), обозрение памятников церковного права за первые девять веков христианства (132–394) и обозрение памятников законодательства церкви Константинопольской (394–672). Судя по этим рубрикам, можно предполагать, что второй том введения будет иметь своим предметом обозрение памятников права русской и иных православных поместных церквей (ср. стр. 139).

Предлежащий труд автор назвал введением и охарактеризовал как «очерк» православно-церковного права. Обширность этого «введения», для которого оказалось недостаточным одного большого тома (672 стр.), объясняется тем, что автор ввел во введение историю права, каковая с не меньшим удобством могла бы быть выделена в качестве 1-й части курса науки церковного права. – Охарактеризовав свой труд очерком, автор выразил этим, кроме скромной самооценки своего труда, по-видимому, свое особенное отношение к предмету своего труда: он не желает выдавать себя ни ученым исследователем, ни самостоятельным систематиком ученого курса, а только обозревателем – ревизором ученой литературы, констатирующим состояние канонической науки в настоящее время. Всматриваясь в метод его изложения, всюду встречаешь внимательного наблюдателя ученой деятельности в кругу избранной им специальности: в своей книге автор с изумительной тщательностью собрал все, что было напечатано на русском языке по каноническому праву и из всего этого представил точный, сжатый экстракт, так что с уверенностью можно сказать, что не найдется писателя, который выразит претензию к нашему автору за невнимание. Отовсюду извлекая лучшее и существенное, автор обнаружил при этом и то доброе свойство, что он чужд резкой полемики: ошибки своих предшественников или мнения, с которыми он не согласен, он отмечает спокойно, или просто обходит молчанием. Только в нескольких случаях он изменяет этому такту по отношению к ученым трудам нашего известного канониста, проф. Н. С. Суворова – и этим диссонансом, конечно, весьма портит общее хорошее впечатление читателя его книги. Внимательный к трудам других, воздавая каждому свое (опять же – за исключением сейчас упомянутого ученого) тщательной цитацией имен и сочинений, автор почти всюду скрывает свое собственное мнение. Но многочисленные ссылки на первоисточники и иностранную литературу, строгая выдержанность определенного направления несомненно свидетельствуют о том, что представляемые автором сведения прошли через процесс его самостоятельной проверки и исследования.

Таково общее впечатление, выносимое из чтения рассматриваемой книги г. Остроумова.

Обширный размер и, пожалуй, предмет ее – свойства такого рода, что едва ли могут наградить почтенного автора широко благосклонным вниманием читателей: по всей вероятности, его книга уже прочтена и будет обращаться только в маленьком кругу читателей специалистов. Но это обстоятельство, охлаждающее авторскую энергию, тем с большей силой должно в рецензенте вызывать желание сочувственно – теплым отношением к автору, по возможности, поддержать его энергию. Каноническое право нашей церкви все еще ждет себе и сочувствия, и работников, и потому, труд, подъятый на разработку его, должен быть поставляем в заслугу как подвиг и, притом, не только научный, но и, так сказать, гражданский. Усердных работников на этом поле ждет не только наука, их требует настоятельно и сама жизнь. Это положение настолько важно, хотя и не для всех достаточно ясно сознаваемо, что мы считаем нужным представить относительно его некоторые объяснения.

Жизненная потребность в ученой разработке канонического права наглядно заявляет себя следующим лаконическим и тяжеловесным выражением: «до сих пор наше церковное право не кодифицировано». Законы, которыми в настоящее время управляется православная русская церковь не приведены не только в систематический свод или уложение, но даже не соединены и в один полный сборник, или собрание. Не только частное лицо, но даже присутственное место, не исключая отсюда и духовные консистории, не имеет в настоящее время у себя на столе свода церковных законов, в котором бы могло найти твердое и полное канонико-юридическое основание для решения подлежащих церковных вопросов. Маленькая книжка в 364 статьи, называемая «Уставом духовных консисторий» – единственное официальное и, практически действующее уложение. Но насколько оно не полно, достаточно указать только на следующий пример: статья 277 гласит: «срок и образ прохождения покаяния определяется … на основании церковных правил». Но каких, и где их найти? Это совершенно неизвестно. Конечно, ученый специалист канонического права скажет, где найти эти правила. (Напр. В Кормчей книге, в Книге правил, в Номокононе при Большом Требнике и в некоторых уже нерусских изданиях, или в древних рукописных канонических русских сборниках; но и это указание ученого специалиста останется, пожалуй, бесплодным для разрешения искомого вопроса, потому что в настоящее время не только практика духовных консисторий, но и самого Св. Синода, утверждается далеко не на этих сборниках. Мало того, до сих пор официально не установлено законодательного значения даже трех из вышеназванных печатных канонических сборников, вследствие чего, такой простой, напр., вопрос: имеет ли текст правил Кормчей книги значение официально-признанного (textus receptus), или же таковым должен быть почитаем текст Книги правил – может привести в затруднение не только русского юриста, но и русского канониста. Вообще, до сих пор мы не имеем церковного уложения о наказаниях и, потому, ни одно частное лицо у нас не может наперед сказать: какое церковное наказание последует за известное преступление? Совершенно возможно, что за одно и то же преступление в одной епархии определено будет одно наказание, в иной – иное; одна консистория обоснуется, в этом случае, на одних правилах и законах, другая – на иных. Не существует до сих пор официального свода даже одних только синодских постановлений, напр., по подобию свода государственных законов, так что и вся церковная администрация и суд во многих отношениях не представляют на практике желаемой устойчивости и единообразия, и допускают много проявлений только личного усмотрения начальствующих лиц и учреждений (напр., в порядке определения на разные места и церковные должности, в наградах и наказаниях духовных и монашествующих лиц, в перемещении начальствующих лиц и иерархов, в порядке судопроизводства и проч.). Словом, отсутствие полного и авторизованного свода церковных законов и уложения о церковных наказаниях, дает себя знать в жизни весьма ощутительно. Но составление того и другого одним официальным путем, без научной помощи – дело совсем не возможное. Наука должна взять на себя и инициативу, и исполнение этой важной задачи. Ибо, при составлении действующего свода церковных законов необходимо выполнить, прежде всего, следующую частную задачу – указать отношение, ныне непосредственно действующих указаний, к основным каноническим правилам, или к, так называемым, каноническим источникам права: но эту задачу может выполнить только специалист канонического права: ибо здесь потребно знать всю историю канонического права от начала церкви до настоящего времени. Эта задача в высшей степени важная.

Дело в том, что постановления Св. Синода за текущее столетие, по большей части, издаются без установления и указания связи с каноническими основаниями, а стоят лишь во внутренней и непосредственной связи только между собою (позднейшее опирается на раннейшее, или служит его видоизменением, дополнением), так что непосредственной связи между текущим законодательством и его основоположениями каноническими не усматривается. Между тем, по основным началам православной церкви, каждое постановление собора (или синода) ее, должно стоять в органической связи с канонами Св. Вселенской церкви. Нельзя, в настоящем случае, не привести на память мнения митрополита Филарета о проекте собрания законов, выработанном еще в начале настоящего столетия (и до сих пор не выполненном): «не трудно усмотреть, – писал он – что собрание законов гражданских не может служит образцом и оправданием предполагаемому собранию церковных узаконений…». Собрание законов гражданских стоит само собою и заключает свои основания в самом себе; собрание определений Св. Синода последнего столетия не имеет этого характера самостоятельности. Оснований и проверки этих определений должно искать вне их собрания, в древности, в апостольских и церковно-отеческих правилах. Синодальные постановления, суть только применения этих правил к случаям более или менее частным, встретившимся в управлении российской церкви. Собрание гражданских законов не производит затруднения их разнообразием: ибо здесь господствует правило, что последний закон сильнее прежних. Таким образом, собрание законов говорит юристу: старое знай, новому следуй; но этого нельзя приложить к законодательству церковному, в котором решительную важность и силу имеют правила древние святых апостолов, святых соборов и святых отец. Посему, собрание церковных постановлений одного последнего века не может быть удовлетворительно, поскольку оставило бы не разрешенным вопрос: согласно ли это с правилами св. соборов и св. отец. Затруднение это увеличится, если в некоторых постановлениях разных времен, но некоторым предметам окажется разнообразие. Постепенные изменения в гражданском законодательстве, как действие права верховной самодержавной власти, обыкновенны в государствах; вид перемен в церковном управлении может производить соблазн. Из сего следует, что, если надобно сделать церковные узаконения более, нежели то было доселе, известными, понятными и удобными к употреблению в действиях церковного управления и правосудия, то надобно начать дело с корня, т. е. с издания точного перевода полных правил св. апостолов, семи вселенских и девяти поместных соборов и правил св. отец, составляющих кормило церковного управления¹.

Как видно отсюда предварительные работы по кодификации церковного права должны быть трех родов: одни из них должны быть направлены к составлению свода действующих законоположений: высочайше утвержденных указов и определений св. Синода; другие – к научной разработке памятников канонического права, и третьи – к выяснению отношения, в каком стоит действующее ныне церковное право к своим основоположениям и источникам.

И нужно отдать справедливость нашему времени, что по всем этим направлениям со стороны некоторых частных лиц таковые работы уже совершены и опубликованы. Так, добрый пример к составлению свода действующих церковных законоположений, подан профессором С.-Петербургской Академии и Оберсекретарем Св. Синода Т. В. Барсовым в его труде: «Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания». Т. 1. СПб. 1885. Есть и другие, меньшего объема, труды такого рода. Трудами бар. Розенкампфа, Каланчова, епископа Иоанна Смоленского, профессора А. С. Павлова, проф. свящ. М. Горчакова- история источников канонического права настолько разработана, что, в настоящее время, есть возможность издать прекрасный сборник канонических правил и номоканонов по самым лучшим текстам: греческому, славянскому и даже латинскому. Есть немало уже трудов и по приведению в систему первоисточников церковного права: основных, канонических, и действующих указов и определений Св. Синода, каковы курсы церковного права: проф. Н. С. Суворова, проф. И. Ст. Бердникова, Н. К. Соколова, а также и отдельные монографии епископа Иоанна Смоленского, архиепископа Алексия Литовского, профессоров: Павлова, Горчакова, Суворова, Барсова и некоторых других.

Да простит нам читатель длинноту наших объяснений…

Как из них явствует, проф. М. А. Остроумов выступил на канонико-литературное поприще, уже в значительной мере расчищенное, вообще, возделанное трудами его предшественников. Имея это ввиду, нельзя не отнестись с сочувствием к взятой им на себя задаче – собрать воедино, отдельно и разновременно издававшиеся труды своих предшественников, подвести, так сказать, им итоги. Начав с этого, в предлежащей книге, опубликование своих трудов, почтенный автор восполнил пробел, доселе существовавший в отечественной канонико-ученой литературе: ибо доселе еще не было сделано обозрения и суммирования результатов русской канонической науки с такой полнотой, с какой это сделано в его книге. Нельзя искренно не пожелать новому труженику на отечественной канонической ниве мужественно продолжать предпринятый им громадный труд, обещающий быть плодотворным, как в чисто-научной области, так и в самой жизни. Причем, в интересах этой самой плодотворности, почитаем не неуместным, по поводу предлежащей книги его, высказать следующие два замечания: 1) при издании своих ученых работ, к какой бы из вышеозначенных трех категорий они ни принадлежали, русский канонист должен иметь ввиду не только отвлеченно-научную, но и жизненно-практическую задачу – разработку законодательного материала для составления кодекса церковных законов, как цельного действующего уложения. Пусть сознание этой задачи будет для него не последним руководящим основанием в решении вопроса: на чем из изучаемого многоразличного и массивного канонико-юридического материала должно останавливаться с большим, и на чем с меньшим вниманием; сознание этой задачи пусть да служит и источником возбуждения и одушевления в нелегких трудах по каноническому праву, пока еще далеко не пользующемуся у нас популярностью. 2) Весьма желательно, чтобы ученые канонисты в своих работах, по возможности, чужды были духа нетерпимости в отношении к мнениям других. Истина – в совете мнозе: она достигается путем сравнения и спокойного изучения разнообразных и разносторонних мнений, которые тем ценнее, чем последовательнее и основательнее защищаются. В этом отношении современный канонист должен, по-видимому, взять для себя руководящим принципом следующие слова христианского юриста-канониста глубокой древности: «Нам должно теперь – говорил, обращаясь к собору епископов Св. Киприан Карфагенский – каждому высказать, как он думает о сем предмете (действительно ли крещение еретиков), никого в сем деле не осуждая, не удаляя от права общения кого-либо, если он иначе думает. Ибо никто из нас, епископов, не поставил сам себя епископом, и никто с тиранической дерзостью, да не принуждает товарищей своих к подчинению себе, потому что каждый епископ имеет власть свободно поступать, как он думает».

Если так в области богословской догматики, то, тем паче, в области каноники должны господствовать свобода и уважение мнений.