Неделя 22-я по Пятидесятнице

Евангельская притча о богатом и Лазаре ясно показывает и напоминает нам, как легко, незаметно и для себя, и для других, может погибнуть навеки человек, не совершивший, по-видимому, никаких тяжких грехов. В самом деле, если мы обратим внимание на те черты, которыми изображается в сегодняшней евангельской притче человек богатый, – то увидим, что вся его преступность состояла, по-видимому, только в том, что он богато одевался и пировал всякий день роскошно. Никаких же тяжких преступлений ему не приписывается. Из притчи не видно, чтобы он был убийцей, чтобы он нажил свое богатство насилием, хищничеством, грабежом, взятками; чтобы предавался разврату; не видно, чтобы он вообще так или иначе тяжко грешил... И однако – что же? Какая последняя участь этого богача? По смерти он является в аду, в страшных муках... Видит он оттуда Авраама в раю и Лазаря на лоне его, просит у них капли воды, чтобы прохладить язык свой и хотя несколько ослабить огонь, палящий его внутренности; – но и в этой малой просьбе получает отказ... Что же это значит? За что такое наказание страшное богачу, по-видимому, ничего особенно преступного не сделавшему в жизни?

Строгий суд Божий над богачом, осужденным на тяжкие муки, ясно говорит нам, что богач, очевидно, тяжкий преступник, что он действительно был великим грешником во время земной своей жизни.

То, что евангельский богач был богат, что роскошно одевался, пировал и веселился, еще не составляло греха.

Богач евангельский был виноват не в том, что он роскошно одевался и пировал, а в том, что он одевался и пировал каждый день, непрерывно. Он виноват в том, что никогда не снимал с себя порфиры и виссона и не менял их на одежду труженика, – что никогда не переставал пировать и веселиться и не удалялся из своих пиршественных чертогов в трудовую горницу или на свое село. А если так, то он преступил ту заповедь закона, которая предписывает всем людям без изъятия шесть дней в неделе работать, трудиться для себя и для других, и только в седьмой день отдыхать.

Богатство есть великий дар Божий, есть талант своего рода. Тот, кому талант этот дан, не должен ни скрывать его в землю, ни тем более растрачивать неразумно, а должен употреблять его в дело и приращать... (Мф.25:14–30). Должен он пользуясь богатством, и сам трудиться, и других привлекать к деятельности, – давать им средства для нее, и таким образом и другим помогать, и талант свой еще более приращать, для более широкой деятельности. Затем, помня, что богатство даровано Богом людям для употребления его во благо не свое только, но и других людей – своих ближних (Лк.16:9–12), богатый должен употреблять свои сокровища на дела общеполезных учреждений.

Богатство есть талант важный не только сам по себе, но и по отношению к другим талантам. Оно весьма много содействует человеку в развитии других своих талантов. Оно не только делает возможною для человека полезную, благотворную внешнюю деятельность: оно весьма облегчает для него развитие и высших духовных сил его. Оно дает человеку возможность призвать к содействию своему развитию и образованию лучших, многочисленных наставников и иметь все пособия и средства для изучения того или другого предмета.

Что же? Воспользовался ли евангельский богач своим богатством для приобретения доброго воспитания? Употребил ли он свое богатство на пользу своего умственного и нравственного развития? – Видно, что он кое-чему учился, и кое-что знал... Знал он, что был Авраам – отец верующих, что был великий законодатель – Моисей; что были пророки. Знал он, что есть Бог, что есть нравственные отношения... Но все это он только знал, а не веровал во все это. Все эти знания только скользили по его душе, и, не оставив прочного, доброго следа в ней – не расположили его жить по требованию закона Божия и исполнять свои обязанности к Богу и ближним.

Когда все это сообразим, братия и сестры, то увидим, что богач евангельский был великий грешник. Вина его состояла в том, что он все свое время и все свои средства тратил непроизводительно: на одни увеселения и роскошь, не делая ничего полезного, и что он не образовал правильно своей души. Пусть же помнят богатые из вас, что богатство служит часто соблазном к лености, праздности, нерадению о благе своем и ближних, пусть берегутся, чтобы среди богатства и роскоши не погубить свою душу. Пусть извлекут для себя из примера евангельскаго богача назидательные уроки и люди, не обладающие великими богатствами. Участь, подобная участи богача, также постигает и людей среднего состояния, когда и они подобно богачу злоупотребляют своими средствами.

Братия! святая вера учит нас, что настоящая наша жизнь есть время нашего воспитания для вечности. Земля есть школа, где мы приготовляемся для неба. Счастливые и несчастные случаи в нашей жизни – это уроки, какие дает нам небесный Наставник, содержащий в деснице Своей все жребии человеческие. Научимся же понимать эти уроки и пользоваться ими для спасения души своей. Аминь. (Извлеч. в сокращ. из «Слов» Павла, архиеп. киш.).

Иpodpis тойpodpis (богатый) возглашь, рече: отче Аврааме, помилуй мя и посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде, и устудит язык мой, яко стражду во пламени сем (Лк.16:24).

Есть у нас, возлюбленные братия, нехорошая привычка, – не признавать себя в тех притчах и примерах, которые касаются иногда прямо нас с вами; это, говорим, до нас не касается; мы не такие; а это – вот до тех-то и тех касается.

А отсюда выходит то, что мы нередко, например, при чтении евангельской притчи или повести, не извлекаем для себя полезных наставлений и по выходе из церкви продолжаем жить, как и жили. Нехорошо, недобросовестно мы поступаем. Приложим же нынешнюю евангельскую притчу о богатом и Лазаре к себе самим на столько, на сколько добрая совесть заставляет нас отнести читанное и к себе. Послушаем, о ком и что говорится в нынешнем Евангелии. Говорится о человеке богатом и о бедном Лазаре; о богатом говорится, что он жил богато, одевался роскошно, как некогда древние цари, увеселял себя с друзьями своими на всякий день богатейшею трапезою, а к бедным и несчастным был крайне жестокосерд и скуп. О Лазаре говорится, что он лежал у ворот дома богатого в струпьях и желал напитаться только крошками, падающими со стола богатого, и что псы, приходя, лизали струпья его; потом говорится об участи того и другого после смерти – о злополучнейшей участи богача и о блаженнейшей доле Лазаря: «умер нищий, и отнесен был Ангелами в царство небесное, в лоно Авраама» праотца; «умер и богач, и похоронили его; и в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его» (Лк.16:19–31).

Приступим к извлечению из ней назидания себе. Рассмотрим поступки богатого, за которые он осужден в вечный огонь, и тяжелое положение бедного Лазаря: вот богач одевался, как какой-либо царь, в пурпур и золото, словом, в самые дорогие одежды, и на всякий день пиршествовал роскошно; а между тем был крайне горд и жестокосерд; видя ежедневно у ворот своего дома бедняка, без всякого сострадания проходил мимо его, – и бедный Лазарь желал напитаться хотя крошками, падающими со стола богача. Обратите внимание на то, как скромны и крайне ограничены были желания бедняка: он хотел напитаться хотя крошками со стола богатого; разве разорили бы богатого эти крохи, если бы он сам из сострадания подавал их бедняку? Но он и крохи не хотел подавать ему; разве только слуги украдкою подавали ему; псы были сострадательнее своего господина: они приходили и лизали струпья Лазаря. Видите, как богатство надмевает и ожесточает сердце человека, неблагоразумно и неблагодарно пользующегося им; он презирает соестественного себе – человека, во всем подобного ему, не узнает в нем своего брата, считает его едва не хуже животных, потому что животных он ласкает и кормит, а человеком бедным гнушается и отказывает ему даже в своих крохах. И при всем том, при всей надменности и жестокосердии богатого, он пользуется уважением многих, хотя, конечно, не искренним; ему льстят, его превозносят за его веселый характер, за его уменье жить, за его изысканный вкус, за его уменье со вкусом одеваться, за его ум и прочее. Но суд Божий, братия, – не то, что суд человеческий. Смотрите, что следует за смертию богача. Умирает хваленый богач; тело его предают земле, а душу жестокие демоны бросают в огонь нестерпимый. И вот прежний богач, сгорая в пламени, просит Авраама, чтобы Лазарь только омочил конец перста в воде и пришел прохладить язык его; тот язык, который прежде до мелочности был разборчив к роскошным яствам и напиткам. Но ему и в этой малой отраде отказано, и совершенно справедливо: ибо богач, живя на земле, не хотел сделать и малейшей отрады бедняку, не подавая ему ни крохи, – за то и ему в другой жизни, по смерти, – не дают ни капли. Какая точная, неумолимая правда! Да памятую это я, прежде всех, как подверженный нередко жестокосердию; да памятуют все, которые страдают этим недугом, – какое строгое, неумолимое правосудие Божие ожидает нас за жестокосердие к бедным, – если не исправимся, не очувствуемся, и нас бросят в огонь, и – нам не будет ни малейшей отрады в геенском огне. Но какая, напротив, блаженная участь бедного Лазаря после смерти: он сейчас относится светоносными, благими Ангелами в царство небесное, и душа его вкушает сладостнейшие утешения, какие ему здесь и на мысль не приходили. Вот как изменчива участь наша! Вот как скоро проходят земные, суетные, эфемерные блага! Вот в какую беду повергают они на веки человека, неразумно, не по воле Божией, пользующегося ими, а по своим грешным похотям! Блаженны, сто раз блаженны все Лазари, безропотно терпящие на земле бедность, голод, холод, болезни. Не долго пострадают здесь, за то вечно будут утешаться там, если с верою, с терпением и смирением будут переносить свою тяжелую участь.

Касательно нынешнего Евангелия – не лишнее сказать то, что оно особенно поучительно для людей, усвоивших себе современные, ложные взгляды на участь людей за гробом. Говорят безумцы: ничего не будет по смерти – ни мучения, ни блаженства; с здешней жизнью все кончается. А вот сама непогрешительная, вечная Истина говорит сегодня: нет, за гробом-то и начинается или действительная, вечная жизнь или действительное, вечное мучение вечной, немогущей исчезнуть с своим злом, души. Вникните: Авраам умер почти 4000 лет назад; упоминаемый богач умер; Лазарь умер, – но они умерли только телом; душами они живы так, как бы и не умирали и по телу: одни блаженствуют, утешаются, – другой мучится; душа богача, как и Лазаря, сохраняет свою живучесть, свои чувства, ощущения, свою полную личность; одна – в ужасном лишении и в состоянии совершенно противоположном тому, в каком она была на земле, другая – в радости и довольстве. Слышите: они разговаривают: одна в аде, в пламени, другая – в царстве небесном. И какой поучительный разговор между попавшим в ад богачом и между Авраамом, отвечающим за Лазаря. Богач просит хотя малой отрады: ему отказывают и говорят, что нет никакой возможности перейти из рая в ад или из ада в рай; так – богач указывает на оставшихся еще на земле в живых пять братьев – неверующих, тоже, должно думать, богатых весельчаков, – и просит Авраама послать Лазаря в дом отца его для уверения, что есть за гробом жизнь, суд без милости всем немилостивым, дабы и они не пришли на место мучения. Но что же отвечает Авраам бывшему богачу? У них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. А нашим неверам и вольнодумцам нужно сказать: у вас есть Евангелие, – читайте его усердно, чтобы совсем не заблудиться в лабиринте суетной земной жизни и не задохнуться в гари и дыме ваших страстей и похотей и не погибнуть во веки.

Как многие из людей и ныне не верят в мучения адские по смерти! Они то же думают и говорят, что думал и говорил в свое время богатый и роскошный весельчак: кто там был, чтобы сказать нам, что есть мучения адские? говорят они. Нет мучений; здесь конец всем наслаждениям и мучениям; после смерти нет ничего, пустословят они. Как и ныне многие желали бы, чтобы кто-либо воскрес из мертвых и засвидетельствовал, что есть страшное место мучения грешникам! Они не верят Самому Богу-Спасителю, свидетельствующему нам о том в Евангелии, не верят апостолам, святым богоносным отцам, и воображают, что поверили бы воскресшему мертвецу! Но это невозможно: и воскресшего они сочли бы за призрак, за мечту воображения, и тоже не поверили бы.

Итак, читайте, братия, слово Божие, слушайте, умудряйтесь и спасайтесь. Евангелие есть слово Самого Бога: ни одна иота, или ни одна черта, не прейдет из него: все исполнится (Мф.5:18). Посещайте храм Божий усердно; воспитывайте здесь свои души для царствия Божия: ибо храм есть питомник душ, училище христианского благочестия; будьте усердны на всякое доброе дело; побеждайте грехи, исправляйте нравы; благоукрашайтесь незлобием, милосердием, сострадательностию, воздержанием, чистотою и целомудрием; и при кончине жития не останетесь в стыде и по смерти не будете преданы мукам, а почиете на лоне праотца или больше – будете со Христом, как сказал Господь покаявшемуся разбойнику: днесь со Мною будеши в раи. Аминь. (Сост. по «Полн. собр. соч». прот. Иоанна Кронш., т. 2-й).

В наше время наблюдаем особую жажду чуда. Мы пережили бурные годы так называемой революции, общего увлечения вопросами об устроении общества и государства и борьбою за то, что обещало открыть блаженство на земле без Бога, без власти, без нравственного закона, без долга и обязанностей, без лишений, трудов и усилий. Мыслящие люди теперь отрезвляются; наблюдается глубокое разочарование в идее революции и в материалистических учениях. Возрождаются духовные интересы, замечается пока еще робкое искание религиозной и нравственной истины. Но старая болезнь дает себя чувствовать; цельность духа и веры трудно сразу возвратить; на месте разрушенного тяжело из развалин возсозидать снова то же здание веры в прежней его силе и красоте. И вот, хотят найти помощь в чем то новом, невиданном, неиспытанном: жаждут и ищут чуда. Говорят, пишут, проповедуют: «Дайте нам Церковь, но Церковь будущего, а не ту, что есть, – она отжила; дайте нам истину, но истину новую, неслыханную, – старая нас не удовлетворяет; мы любим и красоту, но ищем красоты особенной, никем невиданной, – то, что прежде считалось красивым нам прискучило; мы ценим Евангелие но не то, что имеется в Церкви, – мы хотим иного, нового; мы жаждем завета с Богом, но не Ветхого, и не Нового, а того какого еще нет, – будущего, новейшего; мы ищем царства Божия, но мы желаем не земное возвести к небесному, а небесное свести на землю. Дайте нам еще чудо: мы хотим соединить в чем то среднем и высшем небо и землю, дух и плоть, конечное и бесконечное, Отца и Сына, Ветхий Завет и Новый, личность и общество, Церковь и государство, мужеский пол и женский, религию и науку, откровение и знание, бытие и небытие, смерть и жизнь, грех и добродетель, красоту и безобразие».

Не подумайте, что все это мы выдумываем. Такие требования, под именем религиозно-философских, теперь выражаются громко, и ими заняты умы, которые считают себя и признаются передовыми. Дайте, – говорят они, – дайте нам все эти чудеса, и мы станем верующими по новому, и весь мир станет новым, старого же мы не хотим; старое не может создать того, чего мы ищем, если бы даже захотело, ибо не вливают вина нового в мехи ветхие.

Нет, други, не поверите, не уверуете! Не тот путь к новому вы избираете, какой единственно возможен. Тот, Кто принес на землю завет новый (Лк.22:20), Кто дал новую заповедь (Ин.13:34), Кто человека сделал тварью новою (Гал.6:15), вложив в него, по древнему пророчеству, дух новый и сердце новое (Иез.18:31), и даровав ученье новое (Деян.18:19), показав путь жизни новый и живой (Евр.10:10), – Он пришел к новому, прежде исполнив все старое. Он исполнял весь ветхий закон от дней младенчества; по закону приносится Он в храм законный, и терпит законное обрезание; исполняет до конца дней все требования закона, учит, что ни одна черта не прейдет от закона (Лк.16:17), спрашивает: «В законе, что написано?» (Лк.10:26), упрекает, что Израиль оставил важнейшее в законе (Мф.22:23). Он пришел не нарушить закон, но исполнить (Мф.5:17), и только законом, исполняя его, люди познали грех (Рим.3:20) и стали искать святости и спасения в новой благодати. Тогда только они увидели, что древнее прошло и стало все новое, когда древнее исполнили.

Исполнили ли новые искатели новой истины все, что они называют старым? Они жаждут Церкви будущего, а в Церкви настоящего и прошлого были ли они послушными, верными ее членами, исполняли ли все ее уставы? Они ищут новой, особенной добродетели и святости: а то, что считалось доныне добродетелью, они исполнили? Исполнили ли то, елика суть истина, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, – то, что добродетель и что достойно хвалы? (Флп.4:8–9). Они хотят восстановить попранные права «святой» плоти и вывести жизнь ее на новый путь свободы; а путь самоограничения этой плоти, сдержанности и вольных лишений они прошли?

Нет, то, что считают они старым, они знают только понаслышке, они его не исполнили, следовательно, не выразумели, и потому в искании нового, в требовании чуда они идут путем тех афинских легкомысленных философов, которые «ни во что же ино упражняхуся, разве глаголати что, или слышати новое» (Деян.17:21). Эта болезнь, эта жажда нового чуда, если бы и были удовлетворены, не привели бы искателей ни к покою, ни к твердости веры. Они якобы жаждут истины и для открытия ее и утверждения в ней ищут нового и чудесного. Нет! Они имеют Моисея и пророков – слово вечного Божьего откровения. Если это слово Божие они исполнят, то увидят и опытно познают, что благ закон Господень, что он – светильник очам нашим, что новое все нам дано и открыто, что после Нового Завета иного не будет, ибо лучше Сына Божия никто не поведает нам о тайне Божества. Они познают, что новое небо и новая земля будут только по скончании этого мира, и там – Церковь грядущего в новом Сионе, во граде Бога Живаго, в Иерусалиме небесном, где торжествующий собор и Церковь первенцев, на небесах написанная, и Судия всех Бог, и духи праведных, достигших совершенства, и Ходатай Завета Нового Иисус (Евр.12:22–24). Если же слова Божия они не послушают, то если бы кто из мертвых восстал, все равно не поверят.

Состояние это – страшное и опасное. От такой опасности и предостерегает нас слово Авраама в слышанной нами ныне евангельской притче. Аминь. («Полн. собр. соч.», прот. И. Восторгов, т. 3-й, стр. 397).

Аpodpisще Моисея и пророков непослушают, и аще кто от мертвых воскреснет, не имут верыpodpis (Лк.16:31).

Слушая эту речь Авраама в чтенной притче евангельской, невольно спрашиваешь себя: неужели можно дойти до такого безумия, чтоб не веровать столь очевидному чуду, каково, напр., воскрешение мертвого? Казалось бы, как не уверовать, видя ясное, очевидное для всех явление присносущной, всемогущей и животворящей силы Божией? Но св. Евангелие и история Церкви свидетельствуют, братия, что неверие может оставаться упорным и закоснелым и при самых очевидных, самых поразительных чудесах. Господь Иисус Христос исцелял страждущих такими болезнями, которые по самому существу своему неисцелимы, неоднократно воскрешал и умерших, и исцеленные и воскрешенные Им были живыми свидетелями Его божественного всемогущества; но убедились ли этим не веровавшие Ему книжники и фарисеи? Нет. Он исцелил некогда слепорожденного. Оставалось веровать, что сотворивший такое чудо воистину от Бога пришел в мир и есть истинный Сын Божий, как уверовал исцелившийся, как уверовали и многие из народа. Но к какому заключению пришло неверие? Сего не вемы, откуда есть. Несть сей от Бога человек, яко субботу не хранит (Ин.9:16).

В другой раз Господь воскресил четверодневного мертвеца пред самыми вратами Иерусалима. Что ж произвело это чудо? Ослепленный синедрион положил убить и Лазаря, чтоб избавиться от такого очевидного обличителя его неверия. Наконец, и Сам Господь Иисус Христос, распятый и умерший в виду всего народа, в третий день воскрес из гроба. Все меры были приняты, чтоб не случилось какого-либо обмана: гроб запечатан был печатью синедриона, окружен воинскою стражею. Чудо воскресения Христова было неопровержимо. Что ж неверующий синедрион? Сначала прибегли к хитрости и лжи: сребренники довольны даша воином, глаголюще: рцыте, яко ученики Его нощию украдоша Его, нам спящим (Мф.28:12). Но когда невозможно было поддержать в народе эту очевидную ложь, при свидетельстве множества самовидцев Господа, воскресшего из мертвых, при чудодейственной проповеди свв. апостолов, то старались угрозами и прещением запретить свв. апостолам проповедовать о Его воскресении, а сами остались по прежнему ожесточенными в своем неверии.

Каких чудес не творили св. мученики? Чем не засвидетельствовало Евангелие Христово свою божественную силу среди древнего мира языческого? Но ожесточенные гонители христианства оставались ожесточенными до конца. Казалось бы, что среди нового мира, образованного христианством, когда небесные плоды учения Христова для всех видимы и осязательны, когда божественная сила христианства всеми признана, когда пред крестом Христовым преклонилась вся лучшая часть человечества, уже не должно бы быть места неверию; но что же составляет главный недуг нашего времени, как не неверие, которое и ныне так же слепо, так же ожесточенно и упорно, как было прежде?

Откуда такое невозможное, по-видимому явление в человечестве? где причина такого ожесточенного неверия очевидной истине? Одебеле сердце людей сих, говорит Слово Божие о неверующих: и ушима своима тяжко слышаша, и очи свои смежиша. Отчего? Оттого что бог века сего ослепи разумы их, во еже не возсияти им свету благовествования Христова. И действительно, существование неверия, особенно в самой среде христианства, всегда останется непонятным и неразгаданным, если не предположить, что крайнее ослепление человеческого разума есть действие темной силы диавольской. Более же всего этот исконный человекоубийца ослепляет наш разум и увлекает сердце своеволием и необузданностию собственных страстей наших. Вера смиряет своеволие, покоряя разум наш в послушание Христово. Страх Божий обуздывает страсти и запрещает всякое наслаждение греховное, – все это тяжело и прискорбно для ветхого плотского человека. И вот, диавол обещает нам полную свободу, старается разжечь в нас похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую, и мало-помалу предает нас во власть какой либо страсти, а усилившаяся страсть ослепляет разум и отнимает последний остаток свободного произволения на доброе. Тогда бедный разум наш, как слепой, идет туда, куда влечет его страсть, отвергает все, что противно и ненавистно ей. Так ослепленные завистию, своекорыстием и тщеславием книжники и фарисеи не веровали слову истины, отвергали очевидные для всех чудеса Христовы, гнали и преследовали и Его Самого. Так, ослепленный страстию Ирод не убоялся проповедника истины Иоанна, несмотря на то, что сам признавал его мужем праведным.

Посему то, братия, если встретите неверующего, пожалейте о несчастном. Он в тяжком плену у диавола, который ослепил его духовные очи. Не надейтесь убедить его какими-либо доказательствами; ибо как он поймет истину, когда нет у него духовных очей, чтобы видеть небесный свет ее, когда разум его ослеплен и закрыт от света истины, когда воля его совершенно покорена под иго греха и страстей, и нет у него ни желания, ни охоты слышать и принять истину, напротив, есть ненависть и озлобление к ней? Кто не хочет верить, того ничем не уверишь. Не недостаток очевидных свидетельств истины, а недостаток духовного зрения и ослепление от диавола – вот источник неверия! А при таком состоянии, аще кто и от мертвых воскреснет, не имут веры. Мы можем только молить Господа, чтобы Он Сам силою благодати Своей коснулся сердца неверующего и дал ему прозреть духом, как даровал Он зрение слепым.

Но прежде и паче всего нам должно, братия мои, хранить собственную веру, как зеницу ока. (Слово Димитрия, архиеп. Херсонского, т. 3-й, стр. 326).