Патриарх Павел: Милошевич – не христианин

«Добро пожаловать, мы рады видеть Вас и разговаривать в мире и добре, – приветствовал нас Его Святейшество Патриарх Сербский Павел в здании Патриархии в Белграде. – Я не стану представлять сербов, Православие и веру православную лучшими, чем они есть. Это бессмысленно, Бог точно знает, кто есть кто. Нет народа, в котором нет преступников ни в мирное время, а тем более во время войны. Но, представлять злодейским целый народ нельзя, нельзя весь народ называть преступным»

«Вспомните о преступлениях Второй Мировой войны и что, теперь, нужно всех хорватов называть усташами, или всех мусульман такими-сякими? Есть и хорошие и плохие мусульмане, я жил с ними 10 лет и некоторые из них были моими добрыми приятелями. Гимназию я закончил в Тузле, а Семинарию – в Сараево. За время учёбы в Сараево я был председателем Общества трезвости молодёжи всех школ Сараево, в том числе и медресе Гази Хусрав-бега, где училось несколько моих друзей.

Несколько лет назад Вы сказали следующее: «Потерять Косово, основу Святосавия¹, значит поставить под вопрос и наши души и себя самих. Косово – колыбель сербской духовности и государственности, душа и сердце детей светосавских». Скажите, теперь Косово для Сербии потеряно?

– В Средние века Косово для нас было центром церковной и государственной жизни. Еще святой Арсений, первый наследник святого Савы, перенес Патриархию в Печ, и там сербские архиепископы и патриархи были годами. Здесь наши важнейшие монастыри, наши величайшие достижения в истории, культуре, живописи и зодчеству. Но не как территория важно для нас Косово, хотя здесь и находятся монастыри, проповедовавшие веру, учившую жить по-человечески. Монастыри в других частях Сербии тоже делали это. Вот, чем важно для нас Косово: святой князь Лазарь и наши предки вышли на Косово не отнимать чужое, но защищать своё, не посягать на чужую свободу, но защищать свою, не налагать свою веру на других, но защищать свою. В Косовской битве 1389 г. погибли и князь Лазарь и султан Мурат. Мы держимся того принципа, что оборонительная война благословенна. Однажды у меня спросили, бывает ли праведная война. В Святом Писании говорится: «настала война на небе». Сатана, по-вашему шайтан, был ангелом, который из гордости восстал против Бога. Сейчас все сектанты, сатанисты, заявляют: «нет власти надо мной, я – всё и вся». Что он считает добрым, то и делает; точно как тот шайтан или сатана со своими сторонниками из ангелов, так же восставшие против Божьей власти.

Этим я хочу сказать, что у нас оборонительная война дозволена и благословенна, а завоевательные войны мы осуждаем, кто бы их ни вёл. Наш принцип – оборона. Мы оборонялись от турок, от Гитлера, будем обороняться и сейчас, хотя мы страшно пострадали.

После ужасных преступлений, совершенных на Косово, смогут ли сербы и албанцы снова жить здесь вместе?

– Сынок, это будет нелегко. Любая война – несчастье, но гражданская война, бушевавшая в Боснии, Хорватии и на Косово – несчастье из несчастий. В войне неприятель приходит с чужбины: когда война окончена, он уходит. В гражданской войне неприятель – сосед, гражданин той же страны, зачастую – родственник, если речь идет о смешанном браке. Представьте себе человека, чей сын убит близкими его соседа. Рана его свежа и кровоточит. Сын, тяжело, но все же возможно. Покаянием. Есть в чём каяться и нам. и албанцам, случились великие несчастья, совершены ужасные преступления. После покаяния приходит прощение. Столько лет мы жили вместе: сербы никогда не отрицали права албанцев на солнце, землю и жизнь на Косово и Метохии. Со временем положение изменилось, сербы стали меньшинством. На Косово живут и другие меньшинства: турки, гораны, цыгане и египтяне.

Почему мы не могли бы, как люди, и дальше жить вместе? Конечно, этому поколению будет очень тяжело. Но зато шансы и обстановка для мирной жизни у будущих поколений будут намного лучше. На земле Господней достаточно места для всех нас, если мы способны быть людьми и будем ими. Чего не Каину, что он убил брата своего? Будем ли злодеями, как он, вся планета нам будет мала. Нужно быть человеком, никто не спрашивал у нас, хотим ли мы родиться сербами, албанцами, неграми или китайцами. В этом нет ни нашей ответственности, ни нашей заслуги. Но то, как мы будем поступать, невзирая на национальность, расу и происхождение, будем ли пред Богом падать или подниматься – зависит от нас. Все мы произошли от Адама и Евы. Будем ли людьми – будет хорошо, будем ли нелюдями – все напрасно.

Более 30 лет провели Вы на Косово. Можете ли сказать нам, с каких пор появились проблемы на Косово и по каким причинам?

– Проблема Косово возникла ещё во времена османов, точнее в 1878 г., когда появилась Призренская лига, требовавшая для Косово самостоятельности. Я приехал на Косово в 1957 г. и провел там следующие 34 г. Не собираюсь перекладывать вину на других, но часть албанцев ещё тогда добивалась этнически чистого Косово. Я письменно извещал власти об этом. Не все, конечно, я не имею в виду всех албанцев, но немалое число их вела себя именно так. Покажите мне в Европе хотя бы одну этнически чистую страну, даже в Боснии и Герцеговине после всего, что произошло, рядом живут мусульмане, православные, католики и другие.

Недавно Вы были на Косово и были потрясены преступлениями, совершёнными там. Что Вы видели?

– Во время поездки на Косово я отправился посетить монастырь Девич. Нас остановили албанцы, не хотели пропускать. Спросили, куда еду, видел ли я сожжённые дома в селе Кауса на другой стороне холма. Всё это, говорят, сделали преступники-сербы. Знаю, говорю я им. Я знаю и как строились эти дома, всем миром. Когда шли бои, говорят они, ваши монахини могли пройти, а наш ходжа не мог попасть в мечеть, помолиться. Почему, спрашиваю, мечеть-то цела, не повреждена. Видишь, сынок, люди склонны одной меркой мерить себя, а другой – всех остальных, об этом я говорю. Не хочу перекладывать всю вину ни на албанцев, ни на сербов.

Среди сербов есть преступники. Когда я был в Косово, то видел сам сколько всего сожжено и разрушено, узнал об убийствах, даже женщин и детей. Но албанцы убивали тоже. Шесть месяцев назад в одном кафе в Печи сидело семь сербов, парней шестнадцати-семнадцати лет и один – двадцати шести. Албанец вошёл и дал по ним очередь. В тот момент у седьмого парня упала зажигалка, он нагнулся за ней и так остался в живых. Это случайность? Или для случайности это слишком? Не хочу называть добром зло, причинённое сербами и не хочу утверждать, что шиптары творили одно зло. На сколько и с чьей стороны больше или меньше зла и злодеев – это только Божия правда рассудит и Божий метр измерит. Как, впрочем, и в Боснии и Герцеговине.

Уже почти десять лет Вы Патриарх и почти столько же времени у власти стоит Милошевич. Вы были свидетелем распада страны и гибели людей. Странно, что церковь выступила против Милошевича только тогда, когда всё было уже почти кончено. Как Вы это объясняете?

– Это не так. Ещё в 1992 г. в меморандуме Святого Архиерейского Собора было написано, что у власти в Сербии и Черногории стоят вчерашние коммунисты. Но, если быть искренним, такие же люди стояли у власти и в Хорватии, и в Словении, и в Боснии и Герцеговине, которые часто и во многом сохранили систему времён коммунизма. Вот этот документ, здесь написано: «Уважая и признавая права всех народов, с которыми веками живём на этих просторах, с болью смотрим на результаты коммунистической и посткоммунистической власти во всех республиках бывшей Югославии и осуждаем эту власть. Сознавая трагичность момента и судьбоносности выбора, стоящего перед народами, Сербская Православная Церковь вновь призывает к созданию правительства народного доверия, национального единства и всенародного спасения. То же требование о создании такого правительства мы повторили в 1994 г. Видите ли, Церковь не имеет своей партии, она не политическая организация. Я слышал мнение, что на месте, на ком я нахожусь, что бы я ни сказал, всё – политика: или за партию на власти, или за оппозицию. Я им ответил, что для нас этот принцип слишком мелок, у нас есть другой, принцип апостола Павла: «Едите ли, пьёте ли, что бы другое не делали вы – всё делайте во славу Божию». Значит, всё может быть, как Бог того хочет, а может и наоборот. Этот принцип включает и политику. Она тоже может быть во славу Божию и к добру для народа.

Всё же немало тех, кто утверждает, что Вы – человек Милошевича?

– Ещё в 1991 г., когда я был на Косово, прошли первые многопартийные выборы. Люди спрашивали у меня совета, за кого голосовать. Я сказал им, пусть рассмотрят, кто председатель партии, пусть посмотрят программу и на основании этого решат. По моему мнению, сказал я, верующие не должны голосовать за партию, прокламирующую материализм или атеизм, не могут доверять таким партиям.

Четыре года назад я был в Вене на праздновании 100-летнего юбилея нашей церкви Святого Савы. В газетах появились статьи о том, что я приехал в Вену, чтобы пустить миру пыль в глаза, что это я тот, кто призывает к войне за великую Сербию. На одном собрании, организованном кардиналом, мне пришлось сказать: «Мне приписывают, что это я – предводитель сербов в войне за великую Сербию. Но, если великой Сербии для того, чтобы выжить нужно преступление – я не согласен, пусть её не будет. Если малой Сербии чтобы выжить нужно преступление – пусть не будет и малой Сербии. Пусть в мире останется последний серб, пусть он сможет выжить только ценой преступления, хоть бы этим сербом был сам я – нет» Тогда один господин из публики задал мне вопрос: «Скоро выборы. За кого будет голосовать церковь?» Я рассказал ему, что советовал народу во время первых выборов. Церковь не имеет партии, а лично я никогда ни за кого не голосовал. Я хочу объяснить Вам, что я не сторонник Милошевича, как не сторонник и никакой другой партии. Выборы прошли под контролем международных наблюдателей ОБСЕ, которые подтвердили их легитимность. Чего же теперь хотят от меня?! Я не голосовал и никого не посылал наблюдать за выборами. Они говорят, что всё честно и что Милошевич победил: значит, народ сам будет отвечать, если ошибся.

Что Вы можете сказать о бомбардировках НАТО?

– За пару месяцев до этого я слышал, что НАТО готовит нападение на Косово с территории Македонии. Это была бы агрессия, от которой нужно защищаться, как защищались мы от Гитлера. Но когда НАТО заявил, что отказывается от вторжения и собирается прибегнуть к бомбардировкам, нужно было сесть и как следует подумать, сможем ли мы обороняться. Если человек хочет построить дом, он для начала должен установить, имеет ли он довольно средств, чтобы закончить его. Если он начнёт дом, а потом выяснится, что ему невмочь закончить, то лучше было и не начинать. Если один царь с двадцатью тысячами воинов хочет напасть на другого царя с десятью тысячами воинов, то последний должен сесть со своими советниками и хорошо подумать, сможет ли он обороняться. Если оборониться никак нельзя, он должен, пока нападающие ещё далеко, выслать послов, чтобы они договорились и сделали уступки ради своего народа. Христос нам, верующим, сказал: «Нет больше той любви, если кто положит жизнь за ближних своих». Это о тех, кто защищает свою семью, свою свободу, Отечество, могилы предков. Но в этот раз мы неприятеля и не видели, потому что использовались и т.н. «невидимые самолёты».

Как, по Вашему мнению, должно было поступить государственному и военному руководству СРЮ?

– Если неизбежно, то лучше пусть будет мирным путём, пусть придут международные формирования, как и произошло.

Скажите нам, какой христианин Милошевич?

– А нет, он совсем не христианин. В своей книге Туджман пишет, что Милошевич – социалист. В общем, социалист он или коммунист, я не знаю, но знаю, что он никак не связан с Православием. Он совсем не ходит в церковь.

Если он не христианин, то какую веру исповедует?

– Ну знаете, существуют адвентисты, иеговисты... сект есть сколько угодно...

После того, как Вы признали сербские военные преступления на Косово, режим Милошевича назвал Вас предателем, наградил и многими другими оскорбительными эпитетами?

– Я держал в руках документ, гласивший, что санкции Сербии будут усилены, если Милошевич не уйдёт в отставку. Поэтому мы просим его, в интересах и для спасения народа, мирно и добровольно уйти. В противном, если он останется, немногие из нас это переживут. Церковь никогда не была ни за, ни против Милошевича. Мы были у него, как у президента, выборы которого оценены, как честные, хотя мы и знаем, что это не так. Церковь говорит: «Дайте кесарю кесарево, а Богу Божие». Никогда ещё Бог не требовал того, что принадлежит кесарю. Но веками было и будет так, что кесарь хочет получить то, что принадлежит Богу. Милошевич хотел бы всё, включая и церковь, использовать для своей выгоды. Мой долг православного христианина – защищать истину. Я – монах, у меня ничего нет, и мне это легче, чем кому-то, у кого есть жена и дети.

Недавно Вы посетили анклав недалеко от Сараево. Каковы Ваши сведения о состоянии православных объектов в БиГ?

– По моим сведениям церковь там не преследуется, даже введён Закон Божий в школах. Мы предлагали ввести его и у нас, как факультатив. Физика, химия, биология... всё эго науки о жизни на земле, но мы – не только земные, но и небесные создания. Все мы имеем душу, и мусульмане, и христиане.

В БиГ сформировано Вече религиозного примирения, есть ли у Вас контакты с ним? Каковы отношения с представителями других конфессий?

– Кардинала Пулича я знаю лично и уважаю, хорошие отношения были у нас и с Кухаричем, как и с бывшим улеммом всей Югославии. Но нынешний улемм Чорич высказал некоторые обвинения в мой адрес. Например, недавно, на одно событие недалеко от сараевского аэродрома, были позваны и он, и я. Он отказался присутствовать, объяснив это тем, что я не протестовал против разрушения мечетей в Боснии. Это неправда. Я письменно и не однажды осудил разрушение мечетей в Баня-Луке. Разрушить мечеть может только злодей, точно так же, как и церковь.

Что в характере сербского народа заставляет его разрушать мечети в Республике Сербской?

– Это беда. В военное время преступники становятся настолько агрессивными, что другим не остановить их. Злодеи есть и в мирное время. Вы и сами знаете, какой уровень насилия. Мы получили информацию, что в БиГ изнасиловано несколько тысяч мусульманок. Мы поставили этот вопрос на церковном Соборе, и Собор решил, что отдельные случаи были, как и в мирное время, но что касается лагерей, где изнасилования будто бы были систематическими, пусть международное сообщество втайне пошлёт специалистов для подтверждения этого. Если этот факт подтвердится, все мы готовы к расстрелу. Изнасилования случаются, я читал статистику Германии, там большое число, а ведь там не было войны. Точно так же Ибрагим Ругова² заявил, что в женском монастыре Девич находится склад оружия. Когда я узнал об этом, то попросил американского посла, чтобы госпожа Олбрайт послала людей подтвердить это. Если в монастыре будет найдено оружие, я сам приеду туда, и пусть ликвидируют весь монастырь со мной вместе. Но, видите ли, там оказалась только двустволка для отпугивания орлов и волков.

Вы сказали, что только варвары могут разрушать и сжигать религиозные объекты. Если это так, то как можно говорить о религиозной войне? Возможно ли, чтобы неверующие воевали за веру? Вы сказали, что в БиГ была гражданская война, что для многих свидетелей событий неприемлемо.

– Это не так. Вы знаете, что мусульмане объявлены бошняками, отдельным народом. Насколько я знаю, мы не отрицали автохтонность мусульман в БиГ и ничего им не запрещали. Но, если существует боснийская нация, то почему Караджич, Младич и Плавшич³, родившиеся в Боснии – не представители этой нации?

Вы упомянули Караджича и Младича. Во время войны в БиГ Вы часто бывали на Палах⁴ у Радована Караджича?

– В октябре 1992 г, через несколько месяцев после начала войны, я был в Америке и встретился с секретарём ООН. На пресс-конференции одна журналистка спросила меня, разожгут ли Караджич и Младич пламя войны во всей Боснии. Видите, уже тогда, в 1992 г., всю вину за войну свалили на Караджича и Младича. Я ответил ей следующее: «Госпожа, по нашей вере мы – свободные существа. Свобода включает и ответственность. Я ответственен за свою работу, вы – за свою, так же ответственны и Караджич и Младич, но и Изетбегович, Туджман и Милошевич».

Почему, по Вашему мнению, началась война в Боснии и Герцеговине?

– Из-за стечения обстоятельств и вмешательства извне. Народ выбрал Караджича, Младича и Изетбеговича. Европа заявила, что это – не демократия, а их договор, что так нельзя. Наша вина тоже присутствует, мы пошли на этому пути. По моему мнению, это всё же была межэтническая война с религиозным компонентом. Видите ли, сербы – верующие православные. Мусульмане так же верующие, это говорит само их название. Хорваты – верующие католики, и вот пожалуйста.

Что бы Вы в конце этого интервью хотели сказать народу Боснии и Герцеговины?

– Нужно и дальше жить, как подобает людям. Если у нас станет сил покаяться за зло, которое мы причинили, и простить причинённое нам, если будем помнить, что будущие поколения должны жить в лучшем мире и большем счастье, чем мы, мы сможем выжить. В противном нас не будет. Пусть Бог поможет нам быть верующими и жить с сознанием неизбежность Его суда, а мы должны молиться, чтобы то, что случилось с нами, не повторилось нигде и никогда. Это я прошу передать, вместе с добрыми пожеланиями и сербам, и мусульманам, и католикам.

Журнал «Слободна Босна», Сараево, 24 июля 1999. Журналист Мирха Дедич. Опубликовано в книге, изданной сербским отделением Международного общественного фонда единства православных народов, «Патриарх сербский Павел. Пешком в вечность» Составитель оригинала: Йован Србуль, перевод: Ирина Стойичевич.