1849 год³⁵³

I. Пребывание в Бейруте

Январь 1, Суббота. Господи Боже, Вседержителю, носяй всяческая глаголом силы Твоея и вся премудро управляяй, благослови венец нового лета моего, и даруй мне мудрость, благость и дар различения духов, и долголетие, во славу имени Твоего Святого и на пользу моих ближних.

Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови в утробе моей.

Ублажи, Господи, благоволением твоим Сион.

Умири, Владыко, мятущияся царства. Ты бо еси Бог мира и порядка. Обаче да будет воля Твоя! Сотряси народы, как вертоградарь сотрясает рясные плодами древа, да падут с них червия и согнившие плоды.

Отче светов и совершенств! Озари новым светом люди Твоя и излей в сердцах обильные струи благодати Твоей всеосвящающей, да будут совершенны и на всякое дело благое уготованы. Аминь.

Под новый год мне снилось, будто я на родине купался в теплой воде и после купанья вошел в родительский дом и, разлегшись на лавке, ухватился обеими руками за тесемки белья, висящие с полки, и давай звонить как на колокольне, выделывая голосом звуки малых колоколов и ударяя ногой о стену, будто о большой колокол. С вечера я помышлял об отставке от должности и о покое своем на родине. Но во сне душа высказалась иначе. Ибо сновидение её толкую я так: ежели ты хочешь быть пустозвоном, то просись в отставку. Ох, не хочу я быть пустозвоном, а желаю греметь на весь мир.

Первое занятие мое в первый день нового года было перечисление разных племен, населяющих Турцию по книжице: Πίναξ καθολικὸς τῶν φύλων καὶ τοῦ πληθησμοῦ τῆς Ὠθωμανικῆς αὐτοκρατορίας³⁵⁴.

Албанцев, магометан, православных и католиков (сих последних называют мирдитами) 1 600 000 душ. Между ними славян, обитающих в Икекариане и в окрестностях, считается до 600 000.

Болгар тех же вер 4 500 000 д.

Кроатов – католиков 200 000 душ в Турции. А в Австрии 1 050 000.

Ерцеговинов – магометан, православных и католиков, 300 000.

Румунов в Валахии 2 224 484, в Молдавии 1 254 447 душ. Все они православные.

Сербов 1 000 000. Все они православные.

Афинган или цыган в Европейской Турции 300 000 душ.

Казаков, поселенных на Дунае, Бизиль-Ирмаке и около Бруссы, 33 000 д.

Лазов, живущих близ Трапезунда, 20 000 д.

Армян – монофизитов и католиков, в Турции 2 400 000 душ, а вне сего царства 1 000 000. Римско-католические армяне признаны от Порты отдельным народом в 1829 году, и тогда же получили право иметь своего патриарха в Константинополе.

Халдеи – несториане, – одни горцы, другие полевые. Первые имеют своего независимого патриарха, который до 1846 года жил в монастыре Коцанѐс близ Цуламе́рка. Они разделяются на 16-ть колен. Всех их в Турции считается 26 000 душ, а в Персии 15 000 душ. С ними недавно воевали курды. Халдеи полевые управляются особым патриархом. Число их не превышает 25 000 душ.

Курдов 1 500 000. Они могут выслать на войну 150 000 всадников. За десять лет назад тому этот народ состоял из пяти племен под названиями амадии, цезирѐ, джуламе́ркы, видлѝсы, карациоланы. Вожди первого племени производят свой род от последнего халифа из дома Аббасидов.

Вечер я провел у книгочиев нашего генерального консульства Баньщикова и Бланка. С плоской крыши дома мы любовались закатом солнца и отражением лучей его на снежном Ливане. Картина великолепная! Там, где дневное светило погрузилось в море, по всему небосклону разлилось как бы растопленное золото, и в нем по местам видны были узорчатые облака, словно рисунки под чернь, а на северо-восток расстилались багряные лучи широкими полосами и рассыпаны были как бы клочки хлопчатой бумаги, окрашенные розовым цветом. Вся голова снежного Саннина была румяна, как белое лицо в день морозный. Но не долго алел там румянец; сперва начал бледнеть, потом потухать и, наконец, исчез и его заменила смертная синева. Скоро потухла и она и Саннин очутился в белом саване. Так скоро потухает на Ливане всякое просвещение, отражающееся из Европы.

2, Воскресенье. Я сегодня был у консула Базили. Он поведал мне, что директор азиатского департамента г. Сенявин уволен на время от службы по причине глазной болезни и что его место занял Дашков, бывший генеральный консул в Валахии.

3, Понедельник. Разверзлись хляби небесные. Мне тяжело.

4, Вторник. Ливень-дождь идет. Дух мой бодр, а тело вяло.

5, Середа. Дождь ливьмя льет. Ливан в снегу. Побережье в зелени. В облаках вода и молниеносный огонь. Есть резкие противоположности в природе. Есть такие же противоположности и в духовном мире. Цареградский патриарх именуется Вселенским, а священноначальствует над немногими церквами в одной Турции; папа же римский называется рабом рабов Божиих, а господствует во всей наземной вселенной. Православная церковь учит, что все люди не иначе могут спастись, как верой и добрыми делами, а сама в себе не имеет той широкой любви, которая побуждала бы ее просвещать и освящать языки, сидящие во тме и сени смертней. Протестантская церковь учит, что одной веры достаточно для вечного спасения людей, а сама преисполнена сострадания к сим языкам и иждивает миллионы на их духовное просвещение. У восточного и западного духовенства остались в руках одни священные сосуды серебряные и золотые, а вера, ведение и власть у мирян. Синайские, сионские, афонские и другие монахи, отрекшиеся от мира и всех благ его, владеют богатыми имениями и живут спокойно и сладко, а труженики науки, ратные люди, вдовы и сироты, оставшиеся после доблих мужей, едва имеют хлеб насущный. Цари занимаются ремеслами, а ремесленники метят в цари. Церковные соборы нетерпимы, а политические сходки удивительно как нужны! Христианские цари отнимают имения у церквей, а магометанский властитель позволяет им владеть прежними владениями и приобретать новые. Vita humana est synthesis oppositorum³⁵⁵.

6, Четверток. Днем и ночью капало с неба.

7, Пятница. Ночь была мокра. Утро пасмурно. Полдень ясен. Ливан весь бел.

8, Суббота.

Солнышко!

Ведрышко!

Выглянь-ко.

Твои детушки

На камешке сидят

[Обсушиться хотят]

Уж сухарики едят.

9, Вторник. Меня посетил здешний еллинский консул хаджи Стефани. Он и подтвердил явление Богоматери в Белемендском монастыре, и примолвил, что сам видел ее снизу в колоколенке монастырской и что она казалась ему κοντούτζικη, γεματούτζικη, μαυροφορεμένη, т. е. низенькой, полненькой, в черном одеянии. Икона Божией Матери Белемендской почитается чудотворной. Хаджи Стефани имеет особенное благоговение к ней, потому что пред ликом её исцелился от тяжкой болезни. В 1838 году, как он рассказывал, у него отнялись руки и ноги, так что он походил более на отрубок дерева, нежели на человека. Все врачебные пособия оказались бесполезны. Расслабление продолжалось четыре месяца. Наконец его принесли в Белеменд и положили пред чудотворной иконой. Тут он вдруг исцелел, встал, пошел и попросил трубки табаку. Последние слова его заставили меня невольно улыбнуться. Еллинский консул, родом болгарин из Филиппополя, большой простец. Велика его вера, но немало и суеверия. Базили рассказывал мне следующее приключение с ним. Один грек заметил в нем простодушие и наклонность к необычайному и чудесному, уверил его, что он знается с духом Ливанской горы, стерегущим клады, и своими чарами достанет ему кучи золота, скрытого в горных пещерах; для большего распаления его жадности [и воображения] не раз приносил ему на показ кусочки сего металла, взятые у золотых дел мастера, и возвращал назад под тем предлогом, что он украдкой от духа брал их из заколдованных гробов. Сие доказательство было так убедительно для хаджи Стефани и так разгорячило его воображение, что он открыл сию тайну Базилию и обещался подарить ему миллион пиастров, когда получит в свои руки все клады Ливанские. Напрасно тот разуверял его и предостерегал, чтобы тот, по крайней мере, не давал своих денег обманщику. Кусочки золота, по временам приносимые греком, совсем ослепили рассудок суеверного искателя счастья и он передавал хитрецу из сундука своего до 15 000 пиастров. Само собой разумеется, что эти деньги были промотаны. Наконец обман открылся; лжец посажен был в тюрьму; весь Бейрут смеялся над суеверием и легкомыслием еллинского сановника; сундук его опустел, сам он огорчился и, горюя, удивлялся премудрости Базилия. «Не удивляйтесь, – говорил ему этот, – тут нет никакой премудрости; давным-давно известно, что клады даются не тем, которые ищут их, а тем, которые вовсе не думают о них».

10, Понедельник. Деньги, собранные Адлербергом на сооружение церкви в Караке за Иорданом, по представлению г. Базили и по решению Св. синода, положены в банк с тем, чтобы ростами с них содержать училище, проповедника и причт сей церкви. Из них высланы на постройку её 4 000 руб. серебром. Но петро-аравийский митрополит Мелетий, в епархии которого состоит сия церковь, издержал на нее гораздо более и упрашивает г. Базили исходатайствовать высылку всех собранных Адлербергом денег. Консул, опираясь на решение Синода, отказывает ему в просьбе. Митрополит гневается. Кроме помянутой суммы г-жа Бекетова прислала в наше бейрутское консульство 1600 руб. на постройку той же церкви. Но эти деньги до времени удержаны там. Все это записано со слов Базили.

11, Вторник. Утром он приходил проститься со мною и между прочим поведал, что Иерусалимский патриарх Кирилл отвечал ему на письмо его по делу о запрещении латинскому патриарху Валерге сделать нововведения на Св. местах, и отвечал в выражениях неприличных и даже грубых, напр.: нужды Св. Гроба изъясняются не консулу, а государю, яко покровителю и защитнику Св. мест, и потому консул обязан представлять их в том виде, в каком они изложены, а не давать советы патриарху, как он должен писать прошения или письма.

– Как прикажете ладить с такими людьми? – сказал Базили. – Я не отправил к посланнику письма патриаршего, дабы он не огорчился визгливым тоном оного, дающим чувствовать, что одни греки правы, а латины виноваты, и что Иерусалимский престол будто не довольно защищен нами. Расчет заставил меня отписать патриарху, что ради успеха самого дела нельзя было отправить его просьбы к посланнику. Я советовал ему писать впредь скромнее, а он плюет в лицо. Ради Бога и Св. Гроба посоветуйте ему, чтобы он приказал своим писцам сочинять просьбы и письма подельнее и скромнее. Его блаженство отвечал мне, что есть множество доказательств справедливости требований православного духовенства и неправоты латин. А я знаю, что наши кругом виноваты, напр.: они похитили серебряную звезду в священной пещере Вифлеемской и свалили вину на францискан. Возможно ли же всегда потворствовать им? Ужели русский консул должен быть так же бессовестен, как и они? О, когда я приеду в Иерусалим, поисповедаю его блаженство как следует. Когда оказалось известным, что деньги, собранные на Каракскую церковь, положены в банк, тогда стали валиться новые своды её.

– И так это ложно? – спросил я.

– Чистая ложь! – отвечал консул. – Не верьте так называемому Св. Петру. Он пишет мне, что на постройку церкви издержано им гораздо более денег, нежели сколько выслано из Петербурга, и что он представит мне подробный счет всех расходов. Но кто ему велел издерживать более? Если русские взялись построить храм в Караке, то они же обязаны и поддерживать его. А если так, то сбор на всякий случай должен быть храним и приращаем у нас. Но Св. Петру хочется забрать в свои руки все деньги. Вероятно, он будет писать и жаловаться Адлербергу. Пусть будет так, но и у меня есть перо и бумага.

После вечерни навестил меня о. Спиридон. У него в руках была толстая рукопись арабская. По расспросе о ней оказалось, что между прочими духовными творениями в ней содержится исповедание веры киевского митрополита Петра Могилы. Оно переведено было с еллинского языка архиепископом Газы и Рамлы Христодулом в 1675 году, как это видно из рукописи. Поскольку подлинник был одобрен Цареградским патриархом Парфением и Синодом его в 1643 годе, Марта 11 дня, и потом Нектарием, патриархом Иерусалимским, в 1662 году, Ноября 20 дня, то арабский перевод явился спустя тринадцать лет после рассмотрения подлинника предстоятелем Гроба Господня. Видно, что и тогда исповедание Петра Могилы было любо арабам так же, как и ныне. О. Спиридон предпочитает его Катехизису пр(еосвященного) Филарета, недавно переведенному и напечатанному по-арабски.

II. Возвращение в Иерусалим

Январь 12, Середа. Наконец Бог сподобил меня пойти обратно в Св. Град. Зрение мое укрепилось, и я с радостью оставил промоклый и зловонный Бейрут. Мне просторнее и веселее под открытым небом, меж высоких гор и великого моря, в струях теплого света и волнах чистого воздуха. Шел бы, летел бы, парил бы все далее и далее по всей земле, по окраинам вселенной и от них к срединным безднам вечности, а оттуда на солнцы, планеты, кометы и звезды; сочел бы все лучи света и все струи тепла, подсмотрел бы работу сил природы по указаниям премудрого Бога; наслушался бы гармонии, происходящей от движения миров; узрел бы чудеса другого бытия; побеседовал бы со всеми духами, достигшими совершенства, приобщился бы жизни Божества. Такое желание проистекает из души вечной. Оно весьма отрадно, следовательно, имеет на себе печать истины.

Во время переезда через песчаный мыс Бейрутский до первого потока Годи́ра, я изучал ход своего гнедого коня и соразмерял с ним движение своего тела. Такой урок нужен. Сладишь с конем вначале, поедешь на нем бесстрашно и доверчиво до конца пути.

Речка Годи́р, которая в прошлом Ноябре была сухощава и смирна, теперь так пополнела и вздурилась от проливных дождей, что попортила шелковичные и маслиничные сады, и в них проложила себе новые русла. Все ливанские Ундины – шалуньи. Камни тяжелые, дерева коренастые, скот рабочий им нипочем. Хозяин и не усмотрит, как они подмоют их и затопят.

Перешагав речку, я обернулся, чтобы посмотреть на Ливан. Старец весь белехонек. Седые волосы его спустились до колен. А ковер, на котором он стоит, был зелен. Я разумею побережье и на нем неисчислимые масличия шуэфатские. Свет играл в кудрях этих дерев и ярко озарял утесистую деревню Шуэфат. Любуясь сей картиной, я сравнивал Ливан с маститым дедушкой, а потоки и сады с резвыми и красивыми внучками. И в природе, как в человеческом обществе, есть полные семейства.

Но есть ли в ней мертвецы? Есть. Это выломанные камни. Люди изъемлют их из живых окал, обтесывают, выглаживают, громоздят из них жилище себе; называют его городом, веселятся и страдают в нем столетия, тысячелетия. Потом? Их жилище разрушается, сами они уходят в другое место, а подле развалин остаются одни кладбищные пещеры в каменных утесах и какая-нибудь заезжая хижина с именем исчезнувшего города. Таков хан Ха́лду в трех часах пути от Бейрута. Спросите хозяина его, что здесь было, и он скажет вам: здесь был большой город Ха́лду. Но он не знает, кто и когда построил и разрушил его. Довольно с него и того, что он бережет предание и древнее имя. А вы сами допросите историю и узнайте, кто тут был-жил. Я же тут воду пил из ближней цистерны.

От сего хана до большой реки Тами́ры, но арабскому выговору Даму́р, нет ничего примечательного. В синей дали виден толстолобый мыс Сарептский, с длинноватой косой в море. Назади вершины Ливана под снегом казались словно женщины под белыми простынями.

Река Тамир вытекает с северо-востока из-под чела Ливанской горы, в округе Джурдском. Когда не каплет с неба, она тихо струится у гор и скал, и едва покрывает каменистое русло свое на побережье моря; но когда напьется дождя, тогда как бешенная мчится с высот по камням и стремнинам, шумит, ревет, кружится, расширяется близ моря, переливается чрез волны его и далеко от берега тонет в пучине, озеленив ее желтым илом, как бы он нужен ей там для смертного ложа. Некогда через нее был перекинут каменный мост, но давно она подмыла и разрушила его. Никто не заботится о починке, и пешеходы и конные принуждены переправляться вброд. На прошлой неделе в этой реке утонули два поклонника и проводник их. Бурное стремление воды сбило с ног животных под ними и всех унесло в глубокое море. Но мы благополучно переправились вброд при помощи нескольких поселян, которые нарочито стояли на другой стороне реки для провода путников по известным им отмелям. Меня на лошади поддерживали три араба. Вода текла весьма быстро. Пересекая ее поперек, я чувствовал слабое кружение головы не от страха, а от какого-то неприятного чувства при медленном пересечении бурного течения реки. В первый раз в жизни я испытал на воде это смутное чувство. Видно, по закону механики, в точках неравносильного пересечения весьма сильных движений, жизнь находится в опасности и потому откликается или страхом, или трусом, или неприятностью.

Воды текли с гор. Солнышко катилось по чистому небу голубому. Я, переводчик и Иван мой, мы шагали по каменистым мысам пепловидным, по мысу Дамурскому и мысу Юнас. Хан, носящий имя пророка Ионы, по-прежнему стоит уединенно среди зыбучих песков, поодаль от моря³⁵⁶. В соседней с ним мечети две византийские колонны сетуют о погибели процветавшего тут некогда города Порфириона. Перед Сидоном речка Али, древний Во́стрен, разлилась широко. Её животворными струями напаяются окрестные сады. Пред закатом солнца мы въехали в сей г. город [он все тот же] и остановились в доме нашего агента Разгаллы. Он поведал мне, что семьдесят униатов местных недавно обратились в православие вследствие ссоры с прочими собратиями и письмом просили тиро-сидонского митрополита Исаию принять их в свою паству. В числе обратившихся есть зажиточные, а больше бедные; священника ни одного. Ссора их была так велика, что чуть не кончилась кровопролитием в церкви. Разгалла предотвратил оное. По его мнению, такое обращение униатов ненадежно и недолговременно; утихнут страсти и опять последует отпадение от нашей церкви тем скорее, что патриарх Максим прислал своего наместника, иеромонаха Мухаллесского монастыря, Михаила, мирить враждующих и уловить бедных приманкой денег. Когда Разгалла намекнул мне, что его обвинили в Бейруте, будто он побудил униатов принять православие, тогда я сказал ему, что консул Базили требовал имен обвинителей, но их не сообщили. «Надлежало бы сообщить», промолвил собеседник, тоном правого человека. – «Клевета боится суда», – сказал я ему.

Январь 13, Четверток. Вручив хозяину два Часослова и два Катехизиса на арабском языке для передачи их священнику и по просьбе его помолившись над головой престарелого и больного отца его (маронита), я выехал из Сидона в девять часов дня. Немного впечатлений наслоилось во мне в настоящем пути. Почти во весь день шел дождь, а под дождем не до наблюдений [и не до размышлений]; душа как бы свивается в клубок, упрощается и становится неподвижным атомом; только в средоточии её теплится молитва: Господи помилуй.

³⁵⁷Близ Сидона я полюбовался яркою зеленью полей, засеянных всяким Божиим хлебом; потом порой смотрел то налево в горы, то направо в ширь моря. Горы по местам пересыпаны были снегом, а море окрашивалось ярко зеленым цветом, когда темно-синие тучи висели над ним неподвижно. Польется из них дождь, тогда кажется, будто печной дым быстро стелется по воде к берегу и чернит ее. От дождя русла горных потоков наполнились текучей водой. Речка Захера́ни между Сидоном и Сарептой сделалась так быстра, что нельзя было перейти ее в торном месте; надлежало обогнуть разорванный мост на нею гораздо выше, в самом узком повороте её. Перед Сарептой дождь перестал.

Приближаясь к хану Айн-Ла́нтра, я поверил свои прежние наблюдения³⁵⁸ над соседней с ним местностью, и убедился, что библейская Сарепта находилась не за этим ханом на юг, не на песчаной косе, где ныне видны развалины [какой-то] деревни, а немного севернее [хана], у маленькой заводи моря. Поскольку эта заводь гораздо чище и глубже залива, что за косой, и лучше защищена от ветров прибрежными скалами, то у нее, а не там, надобно помещать пристань Сарепты тем более, что вдоль её, по направлению к хану и к его обильному источнику, поныне видны в равномерных расстояниях остатки четырехгранных столпов, подпиравших городскую крепость; такие столпы находятся и у стен Аполлонии. К чему бы служили эти подпоры, если бы тут не было города? Судя по их размещению, замечаю, что Сарепта стояла у заводи и была невелика, но и не мала. Что касается развалин на помянутой косе, то они еще довольно свежи и незначительны. Думаю, что тут была арабская деревня, построенная по разрушении [библейской] Сарепты. Когда разорили и ее, тогда поселяне перебрались на соседний холм, где ныне красуется селение Сара́фанд. Созвучие сего имени с Сарептой доказывает, что злополучные жители сего города, переходя с места на место, удерживали древнее имя. Мусульмане сарафандские говорили мне, что древний город стоял у моря, а не на холме.

Как бы то ни было, но здесь у толстолобых, пепловидных и суровых холмов, на которых сплошными рядами торчат камни, как бы бородавки на теле, витал у вдовицы человек Божий, пророк и чудотворец Илия. Незабвенно для меня то, что в этом месте в каждый проезд мочил меня дождь, как будто мне нужно было уверение в том, что тут по молитвам Илии отверзались хляби небесные.

Шагая по развалинам Орнитополя, находящимся против нагорной деревни Аджелу́н, в этот раз я заметил гораздо более мозаики по обеим сторонам конной тропинки. Знать, тут стоял храм Божий. Удивительно, как могла уцелеть частица мозаического помоста на торной стезе, тогда как весь город разбит вдребезги, кои валяются на значительном пространстве. Все священное вековечно. Самые камыцы святыни Господней не рассыпаются так скоро, как жилища грешных людей. Что же сказать о праведниках? По истине, они семя свято, стояние мира.

За Орнитополем полился дождь и мочил нас до самой реки Азмие или Леонтеса. Она была гораздо полнее и быстрее против прежнего³⁵⁹, но не выступала из берегов своих; вода в ней была мутна и беловата, – знак, что она протекает по известковым местам. Красивый и прочный мост на ней стоял невредим к нашей отраде. Лишь только мы спустились с него и поднялись по крутому берегу на поле, опять разверзлись хляби небесные. Меня начало тревожить раздумье: ехать ли в деревню Рас-ель-Айн для наблюдения над тамошними водометными колодцами, или ночевать в соседнем Тире. Чтобы успокоиться, я зарек себе знамение: если при раздвоении дорог к деревне и городу дождь перестанет, то я поеду в первую; если же польется, то укроюсь во втором. Облака наказали меня за это гадание. Когда конь мой подошел к знаменному месту, дождь перестал. Я взглянул на запад, там небо прояснилось; взглянул на восток, там носились облака. Думал, думал, ничего не придумал, и безотчетно поворотил коня к деревне. Еду, огибаю скалистый угол горы, скачу по мягкому полю, приближаюсь к каменистому холму, на котором одиноко стоит белоголовая мечеть. Тут, – как уждать беду! – и дождь опять полился с небес. Я косо взглянул на Тир и, скрепив сердце, стал обозревать местность. От холма тянутся два водопровода: один к Тиру, а другой немного правее его к морю. Но этот разрушен в недальнем расстоянии от мечети. С противоположной стороны к тому же холму примыкают еще два водопровода, посланные от здания, видимого на дальней выси, и от деревни Рас-ель-Айн. Таким образом, это место служило собранием и вместе разделом вод. Варварство частью разрушило, частью попортило эти полезные постройки. За восточным углом холма есть каменный помост. Я въехал на него и обратил внимание на примыкающий к нему открытый желоб, по которому издали текла медленно желтоватая вода. Он покоится на прочном основании, глубок, оштукатурен, и устроен так, что внутренние стороны его выпуклы кругловато. Дождевые тучи одна за другой неслись с окрестных гор и препятствовали моим наблюдениям. Невозможно было начертить на бумаге направлений всех водотечей. Я пожалел об этом и, спустившись с помоста по каменной лестнице, прибодрил коня своего и под дождем, по лужам, по грязи, кое-как доехал до деревни, потеряв счет аркад римского водопровода, с которого во всю дорогу летели на меня брызги. Выло уже темно. Нас поместили в хане [т. е. в самом поганом здании]. У дверей его стояли наши кони. В одном углу была грязь, а в другом нашлось сухое местечко для нас, устланное двумя старыми рогожками. Я пожурил себя за неблагоразумие. Но нужда, которой избежать нельзя, примиряет человека с самым крайним неудобством. Хозяин развел нам огонь. Мы вскипятили на нем воду для чая, обсушили свои одежды и под шум соседней водяной мельницы заснули крепко.

14, Пятница. Как только рассвело, я с переводчиком пошел осматривать водометные колодцы в деревне, о которых арабы рассказывают диковины, а путешественники пишут разные предположения. Нас сопровождал один почтенный старик, житель Рас-ель-Айна. Сперва мы взошли по каменной, широкой и высокой, но от времени попортившейся, лестнице на плоскую крышу мельницы, стоящей против хана в нескольких шагах, и тут увидели текучую воду, выше уровня крыши четвертей на пять, заключенную в каменной твердыне. Я изумился и, удвоив внимание к водоему, которого не чаял и не воображал в таком виде и на такой высоте, начертил план его. Помещаю здесь этот чертеж для лучшего объяснения моего описания, как зодчества, так и необыкновенного явления в природе.

Рис. 19. Рас-ел-Айнские водоемы.

Сей водоем или, точнее, колодец есть первый и главный. Весьма широкое устье его устроено восьмиугольником, а стены, возвышающиеся над уровнем соседнего поля в две сажени слишком, складены из тесаных камней и внутри облицованы раствором извести, песку и толченых кирпичей. Кругом устья они вывершены немного покато не внутрь, а вне. Сия покатость так широка, что по ней свободно могут ходить рядом два человека. Следовательно, стены довольно толсты. От устья с двух сторон проведены два короткие желоба для стока воды. При мне действовал только тот желоб, который на плане означен в связи с крышей мельницы, а в противоположном ему круглые дыры засорены были, потому что теперь уже не существует малый водопровод, который тут начинался и соединялся с соседним колодцем. А его видел Волней³⁶⁰ в 1783‑1785 гг. Означенные на плане треугольники в желобах, немного возвышающиеся над уровнем текущей влаги, служат разделом её. А через круглые дыры вода стремительно падает на мельничные колеса и движет жернова. Сопровождавший меня араб всунул свою палку в одну из этих дыр и она тотчас выскочила стоймя и прыгала от бурления воды. Из сего я заключил, что под ними есть откосная труба, о которую вода ударяется и отскакивает вверх и что по этой трубе она стремится вниз до отверстия в том месте, где висит деревянное колесо с длинным рычагом. Это лучистое колесо быстро вертится, как мутовка. Его можно видеть с улицы под сводом мельницы.

К стене колодца, обращенной к морю, гораздо ниже устья его, примыкает каменный водоем. Его устроил Ибрагим-паша египетский для предположенного им тут суконного завода. Европейский зодчий просил его позволить ему сделать отверстие в нижней части колодца, дабы узнать внутреннее устройство его, но не получил согласия из опасения, как бы не попортилось древнее водохранилище.

В нем вода сама собой поднимается на пятнадцать футов выше уровня поля. Она непрестанно бьет из глубины подземной и весьма быстро течет по желобам; когда же мельница не работает, тогда через боковые отверстия в них с шумом низвергается на землю и широким потоком стремится в море, которое отстоит оттуда на четверть часа конной езды. Чудный колодец, из которого вытекает река! Достойно примечания, что клокотание воды [на поверхности] подмыло верхние края устья так, что они висят над влагой, как подточенные своды. Это доказывает, что вода иногда поднимается выше и клокочет сильнее, да и местные арабы говорили мне, что она порой возвышается, порой понижается, но очень мало. В настоящее время, после проливных дождей, цвет её был красноват; в дни же ведренные она бывает чиста и прозрачна. По ней расстилался тонкий пар. Но была ли она тепловата, я не попытал, о чем теперь жалею.

Говорят, что трудно измерить глубину сего водометного колодца и она еще не определена точно. Проводник мой утверждал, что нельзя достать дна, и на вопрос мой: издалека ли течет вода, – отвечал: из города Багдада; ибо там-де один дервиш уронил свою чашку в реку и она выплыла здесь. Не верю сей сказке, но и не умалчиваю о ней; ибо все сказки, как и надежды, суть обманщицы милые.

Когда я сошел вниз и отправился к соседнему колодцу, проводник обратил мое внимание как бы на окаменевшие уродливые пни красноватого цвета немалой толщины и высоты. Они торчат отдельно друг от друга в прямом направлении от осмотренного мною колодца ко второму водоему. К ним пристроены арабские хижины. Я сначала подумал, что эти пни суть верхушки скал, провалившихся в землю при первоначальном образовании здешних ключей. Но всмотревшись в них пристальнее и заметив прилипшие к ним винтообразные ракушки, пощупав и ощутив их довольно твердыми, но не жесткими, как скалы, наконец, видя их узость вверху и волнистую коренастость внизу, образовавшуюся от постепенного наплывания глины, дознал, что эти пни суть капельности (сталактиты), скопившиеся тут веками, и что здешняя вода содержит в себе известковые и глинистые частицы. В этом мнении утвердили меня и другие капельности, замеченные у аркад здешних водопроводов в тех местах, где из них сочится вода. Почти прямое направление наплывных пней от первого колодца ко второму доказывает, что оба эти водоема некогда соединены были каменным желобом. Но теперь нет и следов его.

Второй колодец отстоит от первого на несколько десятков шагов, немного правее. Приблизившись к нему, я перешел через мутный поток, вытекающий из-под соседней мельницы по раскоряке дерева, утвержденного на камнях. Тут неожиданно представилась мне древняя стена, складенная из твердых тесанных камней, значительной толщины и длины. Она сооружена на широком основании, в котором камни огромны. Вышина её будет более двух саженей, а длина около пяти. Я разумею стену, обращенную к морю. Лишь только я обогнул угол её, соответствовавший моей правой руке, увидел под прямым пресечением линий соединенную с нею другую стену той же кладки и той же толщины и длины и понял, что водоем заключен в четырех крепких стенах. Поскольку вторая стена основана на пригорке, то кладенных рядов в ней меньше, чем в первой, но она вывершена в уровень с нею. Мимо сей ограды араб провел меня к третьей стене, что противоположна первой. В ней еще менее рядов по той же причине. Тут по уступам мы взошли на верхнюю толщу её и очутились на краю большого четырехстороннего открытого водоема. В нем мутнокрасноватая вода реяла на двухсаженной высоте против уровня поля и быстро протекала по искусственным желобам туда, куда течь ей велел человек.

Итак, эта живая влага заключена в четырех толстых стенах каменных, кои оштукатурены внутри, кажется, недавно. Она непрестанно выходит из земли, но как? Этот вопрос удовлетворительно решен был проводником моим.

– «Мы, – говорил он, – выпускаем отсюда всю воду через боковое отверстие внизу, и чистим колодец. Тогда бывает видно, что она [вода тихо] бьет из земли в разных местах».

– «Высоко ли бьет она, золотой мой?» – спросил я старика.

Он наклонился и горстью своей руки, остановленной над помостом на четверть аршина, показал высоту биения ключей. Усладившись его ответом, я еще спросил: толсты ли ливни воды и сильно ли бьют они? Ответ его был отрицательный. Довольный разумными речами добросовестного араба, я понял тайну здешних родников и устремил взор к окрестным горам, от которых вода течет сюда по жилам подземным. Они, казалось, кивали мне в знак одобрения моей понятливости. Из-за них на северо-востоке возвышался к небу пирамидальный Аэрмон (джебель-Шех), весь в снегу, как старец в сединах, а на севере вдали видны были вершины Ливана, словно глыбы, навесы и бугры снегу на степи.

Второй водоемный колодец двумя желобами соединен с двумя водопроводами, из которых один на островерхих арках сарацинской работы тянется на юг недалеко и орошает деревенские сады, а другой на круглых сводах с карнизами прочного и красивого зодчества римского, простирается на север к белоголовой мечети на холме. Вдоль сего водопровода я вчера ехал на коне под дождем. Любопытство снова заставило меня поговорить с проводником.

– Как глубок этот колодец? – спросил я его.

– Глубины в нем столько же, сколько и вышины стен от земли, – отвечал он (следовательно, две сажени с небольшим).

– Сколько здесь таких водоемов?

– Четыре в деревне и два за нею, по дороге к Суру (Тиру); но в тех воды гораздо менее, да и здесь только в этом, а в том, который вы видели прежде, она бьет вверх сильно.

– Дедушка, укажи мне отсюда пятый и шестой колодец.

Старик рукой повел по направлению к Тиру и, налево от дороги указав небольшой бугор, на котором стоит какое-то малое здание, молвил: вот, у той башенки есть вода и еще подле дороги, по которой вы приехали вчера, находится каменный водоем. Должно быть вы его видели.

– Да, видели, видели! В самом деле, вчера мы заглянули в один ставок четырехугольный и оштукатуренный у самой дороги. В нем была красноватая вода. Но мне и в голову не пришло, что это ключ живой воды.

– Скажи мне, дедушка, – [продолжал я], – не слыхал ли ты, кто устроил все эти водоемы?

– Их устроил славный царь Искендер. (Он разумел Александра Великого).

– Вчера я заметил, что, вон, к той белоголовой мечети на холме тянется водопровод издали, от какой-то деревни, расположенной на горе. Как называется она?

– Это не деревня, а башня.

– Кто в ней живет?

– Там нет никого, но далее сей башни есть деревня Ше́рме, и от нее вода проведена в Сур.

– Понятно было, что древний Тир воду получал из разных мест. Любопытно бы узнать в точности всю связь здешних водных сообщений и собрать предания и мнения о ней местных арабов. Но для этого нужно не короткое время. Бог даст, я приеду сюда другой раз и лучше займусь исследованием тирских древностей. Как не повидать гробницы царя Хирама? Как не отыскать места, где будто бы лежат кучи старинных финикийских денег? Как не расспросить в деревнях о старом Тире, об Александре Великом, о халифах и крестоносцах. Живые люди суть наилучшие истолкователи разрушенных памятников, подле которых они выросли, слушая предания своих отцов и дедов.

Солнце приподнялось над горами. Пора было ехать в Акру. Боясь запоздать и ночевать вне сего города, я не осмотрел прочих водометных колодцев и наградив проводника двумя рублями, сел на коня и полем скоро достиг до прибрежной дороги. Задумчиво я прошагал по развалинам укрепления близ Тирской каменной лестницы над морем, задумчиво взошел и сошел пеший по этой лестнице, задумчиво ехал до Искендеруна. Разные исторические воспоминания и [собственные] соображения о виденных мною колодцах реяли в душе моей, как струи в этих ёмках.

Соломон в Песни Песней³⁶¹ сравнил церковь Божию с источником вертограда и кладязем воды живы, истекающия от Ливана. Думаю, что он разумел водомет Рас-ель-Айнский. Ибо кроме его на всем Ливане нет такого потока, или ручья, или родника, которому можно было бы применить выражения царственного песнопевца. Источник, о котором он говорит, находится в вертограде и заключен в искусственном колодце. Точно таков источник, орошающий сады Рас-ель-Айна. Он струится из рукотворенного ёма. Соломон для сравнения избрал предмет редкий, особенный, замечательный, дабы им лучше пояснить свою мысль. А ничто так хорошо не изображает церкви, как водомет Рас-ель-Айна. Струи его невидимо текут из потаенных недр земли, беспрерывно иждиваются и никогда не истощаются. Так в церкви потоки благодати Божией, просвещающей и освящающей, незримо текут из сокровенных глубин Божества и, напояя жаждущие души, никогда не оскудевают.

Во время тирского государя Евлюлея, за 700 лет до Рождества Христова, уже существовали водопроводы около Тира в тех самых местах, где ныне видны их остатки. По свидетельству историка Менандера³⁶², читавшего тирские летописи, современник Евлюлея, Салманассар, царь ассирийский, завоевал всю Финикию. Одни тиряне не покорились ему и, будучи оставлены зависевшими от них городами Сидоном, Палеотиром и Акрой, защищались только своими силами. Салманассар не перемог их и, возвращаясь в Ниневию, поставил стражей при реке и водопроводах³⁶³ дабы оскудением воды принудить их сдаться. Пять лет терпели они всякую нужду и пили воду из рытых колодцев. Понятно, что ассирияне отрезали от Тира реку Леонтес с севера и Рас-ель-Айнские ключи и их водопроводы с юга. Осажденным оставалось строить цистерны и в них скоплять дождевые капли. А враги их из засадных крепостей у Леонтеса и у Тирской лестницы спокойно выходили пить живую воду, истекающую от Ливана. Глубокую же древность видел я и конь мой топтал камни, которые, статься может, были кладены еще ассирианами.

Замечательно, что между жителями Рас-ель-Айна сохранилось устное предание об устройстве тамошних водоемов Александром Великим. Это предание должно быть верно. Плутарх³⁶⁴ заметил, что Александр, осаждая Тир, расположил свой стан именно в этом месте. Мудрено ли же, что, по его приказанию, поправлены были ветхие водопроводы и колодцы Рас-ель-Айна?

После македонцев Тиром владели Римляне. Они строили тот водопровод, который тянется от Рас-ель-Айна к белоголовой мечети на холме. Ибо его круглые арки и хорошие карнизы обнаруживают их зодчество. Но неведомо, при каком императоре произведена эта огромная постройка. Константин Великий, по уверению тирских христиан, соорудил в их городе великолепную церковь, которой развалины и исполинские гранитные колонны поныне там видны. Не он ли сделал и водопровод?

В первой половине седьмого века арабы завоевали Сирию. Они около Рас-ель-Айна воспитывали сахарный тростник. Ими же сгроможден был там и тот водопровод, который от второго колодца простирается на юг. Ибо стрельчатые своды его обнаруживают вкус сарацинский.

В конце двенадцатого столетия латинский архиепископ Тира Вильгельм поместил описание водопроводов сего города в своем историческом сочинении. В его время они находились в таком же состоянии, как и теперь. По их широким и крепким помостам и лестницам рыцари на конях удобно въезжали наверх. Тогда посредством их орошаемы были окрестные сады, в которых, кроме плодовитых дерев, в обилии рос сахарный тростник и выделываем был драгоценный и потребный для здравия смертных сахар. Отсюда его развозили во все концы вселенной³⁶⁵. А в наше время там мелют одну пшеницу и муку возят не далее Тира и окрестных деревень. Справедливо говорят: где турок ступит, там все вянет. Сахарные тростники исчезли в Рас-ель-Айне так же, как и в Иерихоне.

Явление водометных ключей близ Тира и моря изъясняется подземными притоками вод из окрестных гор. Финикияне угадали эти притоки, просверлили прикрывающие их титаносродные скалы, попросту сказать, каменные черепы земли и запустили туда либо деревянные, либо каменные трубы для пресечения тока вод к морю. От сего подземные струи хлынули вверх и, быв заключены в твердыни, покорились воле человеческой. Древним известно было искусство узнавать подземные реки, буравить покрывающие их черепы и выводить на поверхность земли бьющие ливни воды. Диодор, епископ Тарса Киликийского, живший в конце четвертого века, и Олимпиодор, писатель пятого века, утверждали, что в пресловутых оазисах африканских источники бьют из земли не сами собой и не от притока дождевой воды, а посредством особенного великого искусства жителей и что из них выплывают рыбы живые и выбрасываются мертвыми.

Прибыль и мутнокрасноватый цвет Рас-ель-Айнских ключей в дождливое время, так же осадки из них глины и извести в виде капельных наплывов служат неоспоримыми доказательствами, что вода течет подземными путями с гор и принимает цвет их почвы. А её сильное реяние и умеренное возвышение над поверхностью земли, мало понижающееся в дни ведренные, показывает, что она стремительно несется, по крайней мере, к главному колодцу с высот незначительных.

Поскольку в этом колодце обилие воды почти всегда равномерно, а в прочих ёмах она уменьшается, то из сего видно, что подземная река, притекающая к нему, имеет разветвления, кои слабее главного тока её, или каждый ём имеет свою особую жилу с водой. Последнее вернее.

Глубина главного колодца по измерению Маундреля³⁶⁶, Ларока³⁶⁷ и других путешественников, определяется то четырьмя, то пятью саженями. Думать надобно, что эти господа измеряли только устье водомета и не попали в его сверленую трубу, или мерило их отталкиваемо было сильным порывом ливня из этой трубы. По словам проводника моего, этот колодец так глубок, что нельзя достать его дна. Ему верится более, чем другим. Трудно представить себе, чтобы вода тут проторгалась из земли такой широкой массой, как видна на поверхности. Полагаю, что подчерепное устье её несравненно уже верхнего и считаю глубину её весьма значительной.

От Рас-ель-Айна или от Шерме [или из другого места] вода притекает подземным путем в колодец, устроенный близ ворот Тира в большой четырехугольной башне. Она в дождливое время бывает в нем так же мутна и красновата, как и в прочих ёмах, но не выходит из твердыни. Значит, у нее есть своя особая жила, впрочем, малоприимчивая. Жители Тира поныне совершают обряд сочетания этой влаги с морем, вливая его воду в колодец в память слияния потопных вод в глубины земные. Любопытно бы присутствовать на этом празднике, напоминающем совершенно подобный обычай древних жителей Сирии, Аравии и Месопотамии, из которых многие дважды в год ходили к морю за водой и приносили ее в тирийский город Иераполь, где и выливали ее в расселину земли в капище богини Дерцеты в память прекращения потопа по установлению жрецов³⁶⁸.

Все эти воспоминания и мысли приятно занимали меня на пути к Искендеруну. Подъехав к развалинам сего укрепления, названного именем Александра Великого, я в этот раз³⁶⁹ решился обозреть их подробно, несмотря на то, что по-прежнему не встретил тут ни одного человека, который потешил бы меня какой-нибудь сказкой или былью искендерунской. Сии развалины у моря издали кажутся зеленым пригорком, на котором ничего подозревать нельзя. Но когда приближаешься к ним, видишь остатки разрушенных зданий. Первый предмет, который с подъезда обращает на себя внимание путника, есть струйник (фонтан), сделанный в виде алтарного углубления на основании крепостной стены. В нем в жары не бывает ни капли, а в этот раз вода через два круглых отверстия в углублении исторгалась с шумом и по косогору, пенясь, стекала в соседнее море. У отверстий давным-давно образовались глинистые капельности, кои издали кажутся природной скалой. Между сим струйником и остатками крепостной башни на углу, у моря, есть пролом. Через него пролегает торная дорога. Когда тут взойдешь на привысь, тотчас очутишься среди безобразных куч и разбросей давно разоренных и поросших былием зданий. За струйником непосредственно прокопан узкий ров по прямому направлению от горы к морю. Он весь облицован тесаными камнями. Судя по его мелкости и узости, нельзя почесть его рвом крепостным. Ибо через него может перепрыгнуть сильный человек. Вероятно, он назначен был для стока лишней воды. Впоперек его прилажен к струйнику каменный желоб, который непрямой линией тянется от соседней высоты и из-под нее доводит самородную воду. В этот раз ее было так много, что она из-за струйника хлыстала по обломкам крепостной стены и с них лилась на дорогу. Кроме сего древнего водопровода в Искендеруне нет ничего замечательного. Это укрепление, построенное Александром Великим и возобновленное иерусалимским царем Балдуином I в 1116 году, было весьма мало. Но оно тут очень кстати. Ибо им защищались Тир и Акра и охранялась большая дорога, пролегающая по лукоморью между сими городами.

В соседстве с Искендеруном, по правую сторону зимнего потока, называемого нар-Хамуль, на холме стоят две колонны, как старые ратники на часах. Что там было? Дворец, селение, монастырь? Не знаю. Всякий раз я смотрел с дороги на эти колонны, но не подъезжал к ним. Видно, и между развалинами есть несчастливцы, которых все обходят, как иных злополучных людей.

За Искендеруном мы остановились на час в хане эн-Наку̀ра и, подкрепив свои силы чем Бог послал, поехали далее. Трудно взъезжать на белый мыс Накурский, тяжело сходить с него до Акрского поля. А это поле как бы заколдовано. Едешь, едешь, а оно расстилается все далее и далее. Изнемог я тут под жаром солнца и едва дотащился до Акры; но, по крайней мере, нашел отрадный покой в доме митрополита Прокопия.

Вечером преосвященный рассказывал мне разные происшествия в его епархии. Записываю их кратко.

1. В первый день нового года он служил обедню. Во время троекратного моления Призри с небесе, Боже, и виждь и проч. – два служащих священника рассорились [и разодрались] в алтаре, у самого престола, и окровавили друг друга. Митрополит приказал им разоблачиться и пред сонмом христиан запретил им священнослужение, присовокупив, что если родные или друзья виновных вмешаются в их дело и перессорятся между собой, то он властью, данной ему от Бога и от начальства, отлучит их от церкви и подвергнет гражданскому суду. Такое прещение подействовало благотворно. Христиане не разделились на неприятельства и предоставили виновных суду своего архипастыря.

2. В деревнях епархии Птолемаидской (Акрской) православные живут вместе с друзами. В одном селении христианский юноша полюбил друзскую девицу и был любим ею. Оба они согласились жить по закону семейно. Но мать девицы, заметив любовь её к иноверцу, взбесилась от одной мысли, что дочь её будет крещена и решилась убить молодца. Однажды она подстерегла голубков, ворковавших за углом, и внезапно вонзила острый нож в бок нелюбимца своего. Он упал на землю, испуганная голубка вспорхнула, а старая карга тотчас развязала платок на чалме раненого и им придушила его. В деревне огласилось убийство, и сделалась тревога. Полумертвого юношу принесли в дом его и он, спустя два дня, скончался. Православные донесли об этом происшествии своему архипастырю и, по его требованию, представили свидетелей, которые уличали старую друзянку в убийстве. Их улика принята была в суде мусульманском. Виновную потребовали к допросу. Но друзы, ненавидя христиан, представили своих, подкупных свидетелей, которые оправдывали старуху и слагали убийство на неизвестного. Задаренные ими судьи хотели предать дело забвению. Но митрополит, опираясь на первое уваженное свидетельство, противостал им и перенес дело в Бейрут. Как оно решится тамошним пашой, это еще неизвестно.

Убийство совершено 8 Января.

3. В Назарете униаты поссорились между собой и разделились на две половины. Одна осталась верной Папе, а другая пожелала принять православие и пригласила преосвященного Прокопия. Он поехал к ним. Между тем, тамошние монахи латинские успели примирить враждующих и поддержать колеблющихся в римском вероисповедании. Эти отцы, узнав о прибытии митрополита в Назарет, вместо того, чтобы лично посетить его по обычаю, письмом поздравили его с приездом и вместе просили успокоить их по случаю пронесшейся молвы, будто он прибыл для крещения униатов. Преосвященный понял их хитрость и, скрыв действительную причину своего приезда, дабы не подать им повода к обвинению его пред турецким начальством в коварном обращении униатов в православие, отвечал, что, по закону и обычаю святой православно-кафолической церкви, каждый архиерей обязан посещать свою епархию и что он прибыл в Назарет к своей пастве для исполнения своей обязанности. Нашла коса на камень! Однако митрополит возвратился в Акру, не стяжав ни одной новой овцы.

Январь 15, Суббота. Уния ослабевает в Сирии и Палестине. Она сама в себе носит зародыши разрушения. Один из этих зародышей и самый ядовитый есть богохульное учение некоторых униатов алеппских, которое обнаружилось недавно³⁷⁰. Легко было бы привить к древней и доброй маслине отпадающие от латинства ветви. Но где у нас делатели в вертограде Господнем? Где масти для поддержания прививков? Патриарх Иерусалимский громоздит только камни на камни и угобжает мусульман. Владыка антиохийский беден людьми и пособиями, как духовными, так и денежными. В Великой церкви Цареградской душа мала. Знаменитые и богатые монастыри помрачены невежеством и заражены собирательным себялюбием, так что думают только о своих выгодах и отнюдь не помышляют о благе общем. А наша духовная миссия в Св. Граде miserrima est, miserisque succurrere nullo modo potest³⁷¹. Она водворена там, кажется, для того, чтобы присутствовать на похоронах православия.

Время до обеда прошло то в разговорах, то в записывании путевых заметок. Я спрашивал митрополита: нет ли в его церкви помянника птолемаидских святителей, по крайней мере, пятнадцатого века? Он отвечал, что по причине расстроенности времен и общего невежества никто здесь не заботился о диптихах и что ему известны только три предшественника его: Агафангел, Герасим и Афанасий из арабов, который помер от чумы в 1835 году. По смерти его престол Птолемаидский вдовствовал около двух лет. Ибо преосвященный Прокопий прибыл сюда в 1837 году.

Говорили мы о возмущении бейрутских христиан против Антиохийского патриарха. Митрополит уверял меня, что сей владыка взял с игумена Исаии 20 000 пиастров и потому решился рукоположить его в Бейрут против воли христиан. Когда я намекнул, что Мефодий, вероятно, скоро оставит свой престол ἔκων-ἄκων³⁷² и будет жить на покое в Триполи пособиями из России и Константинополя, тогда преосвященный промолвил, что на место его блаженства, вероятно, будет назначен бывший патриарх Александрийский Артемий, ныне архипастырь кюстендильский.

Митрополичий диакон поведал мне, что в здешнем приходском училище считается шестьдесят учеников и три учителя. Он преподает греческий язык, а один священник и один мирянин из туземцев учат по-арабски.

После обеда я выехал из Акры в Кармильский монастырь. Перед ним поток Киссов разлился широко и сделался глубок. Нас перевезли в большой лодке гораздо выше устья его, а коней без клади провели бродом немного ниже. Вода омыла их ребра. От правого берега сего потока стелются к Акре песчаные валы и бугры. Что такое песок при реках? Неизведанная тайна природы.

Январь 16 и 17. Приятно отдохновение на Кармиле. Здесь встретился и познакомился со мной родной брат английского диакона Вильгельма Пальмера, приезжавшего в Петербург по делу о соединении Англиканской церкви с православной³⁷³. Молодой и миловидный англичанин едет в Иерусалим.

Январь 18, Вторник. В девять часов пополуночи я оставил гостеприимную обитель и в сопровождении двух вооруженных всадников, данных мне нашим агентом кайфским, иногда любезным, иногда неучтивым, поехал в поганую Тантуру, в которой неизбежен ночлег. Спустившись с утесистого Кармила к песчаному берегу моря, мы торопко подбежали к древнему колодцу, одиноко стоящему на распутии. Любопытство, – эта жажда души, побудило меня взглянуть в него. Водопойный ставок при нем складен из больших тесаных камней еще в средние века. От него каменная лестница ведет к устью колодца, приосененному навесом арабской работы. Тут сидел феллах и ногами ворочал длинную шестерню, сделанную из толстых суков и утвержденную над самым устьем, и таким образом вытягивал воду кожаным ведром и сливал ее в ставок. Смотря на него, я вспомнил слова Писания: земля, на нюже вы идете тамо, наследите ю, не яко земля Египетска есть, отнюдуже изыдосте: егда сеют семя и напояют ю ногами своими, аки вертоград зеленый…³⁷⁴ Феллах служил мне живым пояснением слов напояют ногами своими и вместе свидетелем неизменчивости древнейших обычаев на Востоке. Я спросил его: «Как называется этот колодец?» – Его зовут церковным, – отвечал он. Ничего более нельзя было узнать от него. Из этого названия я заключил, что колодец принадлежал церкви селения или монастырю, которого развалины видны на соседнем холме.

Эти развалины давно обращали на себя мое внимание³⁷⁵. Но только в этот раз мне удалось осмотреть их. На холме нет ничего, кроме каменистого мусора, ям и одной продолговатой и неглубокой цистерны, которую проводники мои назвали темницей. Судя по малому объему развалин, я полагаю, что тут был монастырь. Отсюда кармелиты увезли тесаные камни построек. Мне хотелось знать название холма. Желание мое удовлетворил первый встречный араб. Он назвал его Телл Ализаде́н. Я подумал, что ежели в этом названии кроется имя пророка Елисея, то на холме построена была обитель или церковь со странноприимным домом в память человека Божия, который, быть может, отдыхал или беседовал здесь со своими учениками.

Было ветрено. Арабы пахали. А мы скакали. Скок, поскок, близ нас городок! Я разумею Атлит. Немного не доезжая до него, проводники подманили меня к торчавшему близ дороги четырехугольному ставку и сказали, что тут была баня. Я с коня взглянул в него. Он был пуст. Засоренное дно его поросло травой. В одном углу торчала развалинка. В иной раз я не поверил бы, что тут могла быть баня. Но наблюдение над Рас-ель-Айнскими водометами сделало меня доверчивее к замечаниям здешних арабов. Очевидно было для меня, что и сюда притекала вода из окрестных гор и струилась из-под земли. Человек воспользовался ею и устроил тут омывальню или водопойный ставок. Если бы вычистить в нем дно, то показалась бы вода, которая теперь пробирается где-нибудь глубже. Окрестные места здесь очень многоводны. В скалах – вода, за ними – она, подле самого Атлита – озерки. Думаю, что крестоносцы, жившие в сем укреплении, поддерживали придорожный водомет для омовения или напоения поклонников, которые, возвращаясь домой из Атлитской пристани, в последний раз запасались здесь водой Святой Земли.

С большой полевой дороги к Атлиту ведет узкий проход, иссеченный в каменистом кряже, тянущемся вдоль моря недалеко от его берега. Его сделал Ибрагим-паша для удобного перевоза пушек. По обеим сторонам сего просека и вообще во всем кряже видны древние каменоломни. Любопытно бы осмотреть их. Может быть, там есть надписи. А они пригодились бы к пояснению загадочного Атлита. Арабы, перевозящие камни из развалин сего замка в Акру, говорили мне, что они видели на одном соседнем холме каменный гроб с изваянным на нем изображением человека во весь рост. По их мнению, этот человек есть И(исус) Христос. Но не погребен ли тут какой-нибудь рыцарь, либо епископ, либо аббат? Известен обычай западных христиан ваять изображения усопших на их гробах. Когда Бог еще раз приведет меня на Кармил, тогда я нарочно схожу в Атлитские каменоломни и исследую их прилежно. Велика будет моя радость, если удастся мне найти этот памятник или надпись какую. Ибо они пособят мне хотя немного разгадать существование Атлита.

За просеком непосредственно начинается укрепление сего рыцарского замка. Трудно описать их в подробности, потому что они частью разобраны, частью развалены и кроме того на них египетские выходцы построили свои мазанки. Я предпочитаю описанию чертеж с кратким описанием его.

Рис. 20. План развалин замка Атлита.

Атлит построен крестоносцами на скале, вдающейся в море далеко от берега. Эта скала срезана и выровнена, что доказывает её гладкий выступ из- под северной стены замка. Но западная оконечность её между двумя башнями оставлена в естественном ноздреватом состоянии, как отпор для морских разбойников, дабы они не отважились пристать тут и овладеть твердыней.

Перед самым Атлитом видны приземистые остатки передовой длинной стены с водоприемным рвом. Она с обеих сторон замка загибалась к морю и оканчивалась в нем крепкими башнями (A), примыкая на юг к каменистому холму (B), обтесанному отвесно. В нем каменосечцы вырубили три малых четырехугольных углубления, как бы окна (c), вероятно, для поклажи рабочих орудий или пищи. Холм увенчан был башней. Близ его в 1843 и 1844 годах еще целы стояли ворота (D), складенные из огромных камней с круглой аркой красивого зодчества. Тогда я проехал через них на большую дорогу, а в этот раз уже не видал их, потому что их разобрали и камни увезли в Акру для постройки тамошней крепости.

Пространство между сим передовым укреплением и лицевой стеной замка измеряется немногими десятками шагов. Эта стена (E) весьма толста и к северу от входа в замок прямолинейна, к югу же имеет выступы. Внизу, снаружи, она обложена большими камнями, которых окраины обтесаны гладко, а середина выпукла, каковое каменосечение придает ей вид весьма красивый. На этой древней основе сарацины склали свою ограду. Стало быть, вся верхняя половина старинной стены была разрушена ими. На обоих концах её ныне торчат круглые башенки арабской работы (f), а во время крестоносцев тут высились две громадные рыцарские храмины, из коих южная (g) почти вся разобрана, а от северной осталась лишь одна восточная высочайшая стена (h), да и от нее отделили лицевую обшивку сверху до половины для Акрских укреплений. Остальная облицовка её сделана из больших камней с гладкими оторочками по всем краям их и с выпуклостями в середине. Эта стена издали кажется огромным витязем, который после битвы сложил с себя доспехи и прощается с миром, готовясь умирать от ран смертельных.

Старых ворот, кои вели в замок, уже нет. Их заменила дверь, кое-как сделанная феллахами из кольев и драничек. Но она поставлена на старом месте в обычной в крепостях косвенной теснине, огражденной со всех сторон глухими твердынями. Через эту теснину по заваленной лестнице входишь внутрь Атлита и останавливаешься на крыше какого-то здания перед мечетью. Оттуда хорошо видны: вся южная часть сего замка с его пристанью, северо-восточный угол его и внутренняя стена лицевой стены с её прозорами, кои, впрочем, закладены. С крыши я кое-как сошел к полууцелевшей стене рыцарской храмины (i), чтобы заглянуть в соседнее с нею подземелье (k) и осмотреть всю северную сторону Атлита.

Вход в подземелье был закладен камнями. Что ж мне сказать о нем? Скажу то, что слышал от местных жителей. Они уверяли меня, что это нижнее отделение замка занимает всю длину и ширину его и что над входом в него была надпись, которая гласила: «Мы наполнили сие место виноградом, а вы наполните ли его соломой?» Понятно, что эта надпись выражала как огромность нижнего помещения, так и неодолимость замка, снабженного жизненными припасами.

Не без сожаления отошел я от неизведанного подземелья, над которым живут египетские выходцы. Огорченное неудачей внимание мое остановилось на соседней стене рыцарской храмины (i). Она не очень толста. Внутренняя сторона её, обращенная к морю, облицована гладкими камнями; вверху еще видны выступы обвалившихся сводов и выпуклые украшения на стене вроде занавесок, коих концы завязаны шаровидными узлами, а окраины расширены к верху, что обнаруживает зодчество веков средних. Поскольку в этой стене вовсе нет окон, значит прозоры храмины обращены были на север и юг, откуда рыцари могли ожидать бранного движения магометан. Ежели все четыре стороны сей твердыни были отделаны снаружи так же, как и эта стена, то целое здание было весьма красиво.

От него между обломками я пробрался к морю, и тут прошел вдоль замка. Вся северная стена его основана на морской скале (L). Крепкая и высокая, она построена из больших гладких камней и прямолинейно простирается от берега до конца скалы, где сооружена была огромная башня. Волны морские столько веков напирали на это забрало, но не могли сокрушить его. В уровень с ним в том же направлении с суши в море тянется вторая стена. Она также цела, как и первая. Таким образом, замок с северной стороны укреплен был двойными забралами. В тесном пространстве между ними, кажется, не было жилья, исключая северо-западный угол, где видны остатки пространных комнат.

Воротившись назад к помянутой мечети, я обозрел южную сторону Атлита. Здесь, как и там, он укреплен был двойными стенами, кои отчасти разобраны (N o). По местности дано им направление – сперва прямое, потом косвенное с загибом на юго-запад, где они примыкали к громадной башне. Проходя между ними, я заметил в правой стене отверстие цистерны. Вероятно, таких водоемов много в Атлите; ибо они нужны были в случае нападения неприятеля с суши. Хотелось мне пробраться к юго-западной башне (p), но она так разорена и так загромождена обвалами, что весь жар моего любопытства простыл при взгляде на её лохмотья. Посему я прошел по кручам и отсыпям к срединной оконечности замка (Q). Тут стоят те же громадные стены с высокими дугообразными пролетами (R s), коими я любовался в 1843 и 1844 годах³⁷⁶. Но подножий двух колонн (t) уже нет. Постановка этих стен показывает, что замок в сем месте украшен был полукруглой галереей с колоннами. Тут рыцари наслаждались прохладой моря, его грозным величием и привлекательной тишиной. Тут они встречали набожных поклонников и прощались с ними, посылая благословения Св. Земли каждый в свою родину. Стоя на этом месте, я воскресил в своей памяти роковое столкновение Запада с Востоком. Сердцу тяжело было от воспоминания о неудачах крестоносных рыцарей. Мысль моя исчезала в тайне неисповедимых судеб Божиих. Дух Господа Савваофа развеял полчища крестоносцев, как вихрь развевает солому. Изуверство мусульманское разрушило их прекрасные здания на Св. Земле. Смотря на великолепный Атлит, обезображенный и покрытый прахом, пеплом и скотским пометом, я уронил две горячие слезы на холодную землю. Направо от галереи, на самом конце морской скалы, лежат развалины огромной башни (u). Она была отдельна от прочих строений. В этот раз мне не захотелось взглянуть ни в нее, ни в смежные с нею пространные комнаты, ни в соседнее теплое здание (w), которого назначение разгадать трудно.

Вся морская оконечность Атлита гораздо ниже внутреннего средоточия его оттого, что подземелье вывершено высокими сводами. Из галереи в старину поднимались в верхний ярус сего замка по каменной лестнице, которой остатки существуют и теперь (x). Эта лестница вела в средоточное здание готической архитектуры (y). В 1843‑1844 гг.³⁷⁷ оно было еще цело, только без купола. Тогда я любовался его восьмью дугообразными высочайшими окнами, узорчатыми карнизами и зодческими украшениями внутренних стен в роде фестонов, выделанных из камней, а в этот раз на месте его нашел одни обломки и куски. Это здание все разобрали, и камни увезли в Акру. Прискорбно было думать о невознаградимой утрате наилучшего памятника времен рыцарских. Местные арабы говорили мне, что тут находилась церковь. Верю их словам и договариваю, что сие небольшое святилище сооружено было в виде правильного восьмиугольника. Верю же потому, что постановка роскошно отделанного здания среди крепости ручается за его священность. Близ его лежит толстейшая гранитная колонна синего цвета (z). Близнецы её или увезены в другое место, или завалены щебнем. Церковь ли была окружена колоннадой или только у верховья лестницы стояли гранитные колонны, – это решить трудно.

Обозрев Атлит и подивившись странной особице тамошних женщин, продевающих большое серебряное кольцо в одну ноздрю, я поехал в Тантуру. На пути к этому селению нет ничего примечательного. А вблизи его, на приморском холме, торчат кой-какие обломки древней Доры; и там сям валяются наглавия колонн и дребезги кладенных камней. Когда я спустился с этого холма на торную дорогу, заметил у скалистой подошвы его на самом берегу моря несколько тантурских женщин с большими водоносами на головах. Очевидно было, что они тут брали пресную влагу. Но глаз не усматривал ни ставка, ни колодца. Казалось, арабки черпали воду из моря. Любопытство подстрекнуло меня сходить туда, и я из деревни с проводником побрел к таинственному водоему, и что же увидел? У самой окрайны моря в ноздревато-скалистом береге его выдолблена ямка в виде уступа, из боковой щелочки её сочится пресная и вкусная вода, наполняет ее, бежит через край и тонкой струей тотчас вливается в море. Замечательно, что реяние её из трещинки показывается со стороны моря. Подумаешь, что из него вытекает ручеечек. Но на самом деле он выходит из-под холма. Тут я вспомнил о Рас-ель-Айнских родниках и еще более убедился, что они суть такие же притоки из гор, как и Тантурский ключ живой воды.

Январь 19, Середа. Еще не рассвело, а наши кони уже были оседланы. В час утреннего сумрака мы выехали из Тантуры, – так рано потому, что хотелось осмотреть придорожную местность между деревнями Омхалибом и ель-Харемом, на которой карта Робинсона указывает город Аполлонию при потоке Арсуфе.

Едем то рысью, то шагом по окраине моря. Волны шумят, по ним челны летят. Горбатые раки кроются от нас в свои песчаные норки. Неполноводные речки Белка и Зерка струятся тихо. Приближаемся к Кесарии. Из-за стен её показываются как бы два великорослых старца, согбенные от лет и тяжких страданий и молящиеся на восток. Еще несколько шагов и они превращаются в столпы разоренной церкви. Кони под нами идут вдоль Кесарийского водопровода. Он заметан песком и уже не ссужает водой опустелый город, в котором некогда лилась драгоценная кровь святых мучеников. Водопровод за нами, Кесария перед нами. У северной пристани её, в море, валяются обломки колонн, а берег отвесный еще поддерживается остатками древней стены. Въезжаем в сей город сквозь пролом в полуразрушенной твердыне его; не видим в нем ни одной души живой; выезжаем сквозь другой пролом и спускаемся к берегу моря с зеленого холма. Кажется, этот холм составился из обвалов рукотворенных зданий. Та сторона его, которая обращена к морю, имеет вид подковы и с боков высока, а в средине пуста и глубока. Тут стоял храм, построенный Иродом в честь Кесаря Августа. Не был ли он полукруг, как и холм?

В окрестностях Кесарии, почти до самого ель-Харема кочуют бедуины. Туда их приманили кустарники, зеленая трава и сладкая вода. Смотря на их черные шатры, водруженные там-сям, я думал: отец всех скотопитателей был Иовиль. Моисей сохранил его имя наравне с изобретателем цевницы и гуслей и первым ковачем железа и меди. Почему бы это? Верно потому, что род жизни, избранный Иовилем, был уклонением от общежития первобытных людей. Но что же заставило его покинуть города и селения и жить со скотами на степях и в пустынях? Страсть к независимости? Расчет корысти? Или что-нибудь другое? Иовиль, сын Ламеха – убийцы, происходившего от Каина – братоубийцы, не наследовал ли зверонравия отца своего, не враждовал ли против братий своих, и, когда эти одолели, отринули, прокляли его и, быть может, разорили дом его, спалили нивы его, посекли дерева его, не поклялся ли мстить им и месть его не передавалась ли из рода в род? Известна кровожадная неприязнь пастухов к жителям оседлым. Цари-пастыри разоряли Египет. Амалекиты, мадиамляне, аммониты угнетали народ еврейский. Гунны, татары, монголы громили вселенную и любовались пламенем и пеплом городов. Не знаю, как лучше объяснить двойственный быт племен земнородных, быт кочевой и оседлый. Колыбель человеческого рода окружена непроницаемым мраком. Что такое у Бога бедуины и все им подобные скитальцы? Бичи для наказания тяжко согрешивших оседлых народов. Но отчего же на них самих нет бичей? Ужели пастухи святее земледельцев и горожан? Грех царствует везде и в домах, и под шатрами, и там и тут наказывается страшно. Люди кочевые сами себя бичуют своими междоусобиями. Эти люди веками веков не сделаются оседлыми. Но распространится ли между ними образование? В палатках их родятся ли поэты, философы, витии, живописцы, ваятели, зодчие, певцы и игрецы на струнах и органах, законодатели, пророки? Или вечно от них будет пахнуть козлом и верблюдом? И какова их участь за гробом? Можно понять их мучение в аду; но как вы (можете) разуметь связь райского блаженства с их воспоминаниями о скотах, о степях, о ветрах палящих, о мятелях ужасных? Нет ли особого рая для бедуинов и монголов?

Мысль моя сделалась буйной, бедуинской. Я усмирил ее и в младенческой безмятежности ума продолжал путь свой по зыбучим пескам и по зеленым полям до мнимой Аполлонии.

На половине дороги между Омхалибом и ель-Харемом находится глубокая и длинноватая лощинка, обрамленная холмами. В нее втекает речка и образует тростниковое озерко. Лощину пахали феллахи. Я рад был встрече с ними и выведал от них, что речка называется Ха́лех или Фа́лег, а не Арсуф, и что на этом месте нет никаких франкских развалин. Однако они указали мне за одним ближайшим холмом разоренную деревню арабскую. Я осмотрел ее и не нашел ни малейшего следа городских строений, да и на прочих соседних холмах не заметил никакого признака жилища людского. Кой-где выказываются из земли безобразные скалы, но и те не тронуты орудиями человека. Итак, Аполлония находилась не в этом месте, а подле ель-Харема, где и теперь лежат значительные развалины древнего города, который был защищен крепкими твердынями. В сем убеждении я отправился в эту деревню, где и провел ночь благополучно.

Январь 20, Четверток. На полевой дороге между ель-Харемом и Яффой, за рекой Одже, встретились со мною путешественники воздушные. Их было бесчисленное множество. Тремя густыми отрядами они летели над землей. Один отряд, самый меньший, походил на темное круглое облачко, а другой, большой – на распущенный, опрокинутый зонтик; третий же – предлинный, представлял вид огромной змеи ползущей, которая хвостом своим тащила за собой круглую копну сена. Быстрые воздухоплаватели переменяли направление, но не изменяли своих строев и их видов. Долго я любовался замысловатым полетом пернатых и сделал очерк каждого отряда. Это были мудрецы-скворцы. Образ и способ полета самого большого отряда их подали мне мысль устроить воздухоплавательный шар точь-в-точь в таком виде, в каком летели эти Божии птички. Думалось, что если приделать к нему змиинообразный и длиннейший хобот, то он помогал бы держаться невысоко от земли и управлять течением шара свободно и беспрепятственно.

Рано я приехал в Яффу и, отдохнув в Греческом монастыре, отправился в Рамлу в два часа пополудни. Здесь маститый игумен Захария, знающий наизусть пророчество Агафангела о турках, уверял меня и спутников моих, что пройдут еще четыре года с половиной и Константинополь будет взят русскими. Но они недолго повладеют им; их де изженут оттуда греки и другие державы.

Январь 21, Пятница. Бог сподобил меня [сегодня] достигнуть Св. Града без всякого злого обстояния.

Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко человеколюбствовал еси обычно, и спасл мя еси от темноты очные и от всякого зла.

III. Пребывание в Иерусалиме

Январь 22, Суббота. Бейрут в шелку. Сидон в лохмотьях. Сарепта в гробе. Тир голоден. Акра в дырявых цепях. Кайфа вековечно в грязи. Кармил красавец. Атлит мертвец. Кесария срыта. Аполлония труп. Яффа торгует и садовничает. Рамла выделывает масло и мед. Азот молотит хлеб. Аскалон запустел. Газа нищая. Иерусалим сутяга. Вифлеем кровопроливец. Хеврон и Сихем разбойничают. Назарет смирен. Тивериада наполнена жидами [и блохами].

Январь 23, Воскресенье. Сегодня я был у патриарха Кирилла. Он принял меня отменно ласково и с большим вниманием слушал рассказ мой о возмущении бейрутских христиан против антиохийского владыки. Была речь о заслугах сего маститого святителя. Я возвеличил его до небес, особенно за учреждение девичьего училища в Дамаске под руководством одной сайданайской монахини и, желая расположить и предстоятеля Гроба Господня к такому же доброму делу, нарочито продолжал речь о необходимости образования женского пола. «Христианки, – говорил я, – знающие молитвы, псалмы и Св. Историю, исповедание веры и заповеди, кроме того, что угодны Богу, ищущему себе поклонников в духе и истине, суть наилучшие маслины в вертограде Божием. Как матери, они передают детям свою набожность, свои добродетели и свои духовные знания; и их предания и наставления так глубоко укореняются в детских сердцах, что никакое лжеучение впоследствии не может исторгнуть их. Посему на благочестивое образование девиц, – этих будущих матерей, надобно обращать величайшее внимание. Отцы, как бы хорошо ни знали они свою веру, занимаясь ремеслами и работами, не имеют времени позаботиться о духовном возлелеянии птенцов своих. А матери, постоянно находясь с детьми у очага домашнего, могут питать их брашном Слова Божия благовременно и безвременно». Патриарх, митрополит Мелетий, архимандрит Никифор соглашались со мной, но не промолвили, что и мы де учредим питомник девичий. Впрочем, я уверен, что слова мои западут в их душу и они поняли, что ожидает от них церковь Российская.

Сегодня митрополит Мелетий говорил, что графиня Орлова дала 1300 рублей на постройку церкви в Караке.

От арабских священников я слышал, что на днях кончено обновление церкви Св. апостола Иакова, смежной с храмом Гроба Господня. Для освещения её открыли в ней старое заложенное окно, а для благолепия постлали ее мраморными плитами. При перестилке пола нашли под ним несколько каменных гробниц, но без надписей. Догадываются, что тут погребены были Иерусалимские патриархи.

Блаженнейший Кирилл подтвердил мое сведение о том, что здешняя английская миссия открыла школу в Набулузе для обучения детей всех вероисповеданий, не исключая и магометан. Но по уверению его, православная паства там охранена от влияния англичан.

Наш учитель арабского языка Фадлалла Саруф поведал, что в Дамаске один грамотный араб православного вероисповедания, по имени Юсеф Шати́ля, оскорбившись тем, что Антиохийский патриарх уменьшил ему жалованье за обучение детей в народном училище при патриархии, сделался протестантом и открыл частную школу. Впрочем, он возвратился бы в православную церковь, если бы она дала ему средства к пропитанию. (Это случилось в позапрошлом году).

Тот же учитель наш рассказал, что дамасские униаты, когда узнали, что едет к ним патриарх их Максим, вышли к нему навстречу с разными снедями и напитками, но, увидав при нем ненавистного им наместника его, иеромонаха Михаила, огорчились и возвратились с непочатой хлеб-солью.

В исходе седьмого часа пополудни мимо Архангельского монастыря магометане провели невесту в дом жениха её под балдахином, который со всех сторон закрыт был длинным белым полотном. Спереди и сзади несены были огни в железных жаровнях, прикрепленных к длинным палкам. Свадебный ход двигался очень медленно и без пения. Невеста и кто-то с нею не видны были под балдахином, который несли оборванные и босоногие феллахи. Свадьба бедная!

Январь 24, Понедельник. Сегодня начались наши арабские уроки.

Январь 26, Середа. Патриарх Кирилл посетил меня в четвертом часу пополудни. Между прочим, он говорил, что для устранения торжественности входа латинского патриарха в Вифлеемскую церковь, как нововведение, издержано на утоление здешних властных мусульман 20 000 пиастров, и что латины затеяли тяжбу за Голгофу. Они домогаются позволения снимать с тамошнего престола пелену греческую на время службы своей и полагать на него свою собственную не сверх пелены греческой, как это было прежде, а на самую доску престола. «Дозволить этого мы не можем, – говорил патриарх, – потому, что всякое нововведение здесь опасно. В прошлом году я согласился, чтобы латинский патриарх (в) великий пяток положил там деревянную доску на наше покрывало, но с тем условием, чтобы эта доска была снята тотчас по окончании службы и чтобы мое братское согласие не было обращено в право на будущий год». А теперь добрые друзья опять хотят судиться с нами.

Январь 29, Суббота. Был у меня святогробский монах Прокопий, который долго жил в бессарабских имениях, принадлежащих Гробу Господню, и поведал, что эти имения взяты на откуп одесским купцом Папудовым сроком на шесть лет, с условием ежегодно вносить в святогробскую казну 10 000 голландских червонцев. Срок условия будет продолжаться еще пять лет.

Январь 31, Понедельник. Я был у патриарха Кирилла и узнал от него, что голгофское дело началось в здешнем мусульманском судилище.

Февраль 1, Вторник. Правый глаз мой видит слабо. Нет ничего нового.

Февраль 8, Вторник. Мужчинам и женщинам нравится красивая головка более, нежели прочие части тела, как бы хороши они ни были. Не значит ли это, что в другом мире у нас будут одни лучезарные головки?

Вот уже несколько ночей я ужасно страдаю от биения в животе. В прошлую ночь оно продолжалось более четырех часов. Для прекращения его надобно предпринять продолжительное путешествие в вади-Муса и по южной Палестине. Если оно не поможет мне, то прощай, Иерусалим! Буду проситься на покой.

С начала Января до сего дня холодно; то ветер бушует, то снег падает, то дождь льется, то густой туман стелется по горам. В каждый день не более пяти градусов тепла. В комнатах сыро. На улицах грязно. Я крайне слаб. Господи помилуй!

Февраль 9, Середа. Патриарх Кирилл снабдил меня под расписку 8 000 турец(кими) пиастрами взаимообразно; не то, пришлось бы нам умирать с голоду. Знать, мало думают о нас в Петербурге.

Проживающий в моем монастыре англичанин Пальмер сегодня за обедом спросил меня, каково расположение Греческого патриарха к английской духовной миссии в Иерусалиме? Я отвечал ему:

– Патриарх Кирилл кроток и веротерпим; но естественно, не доверяет иностранцам и иноверцам.

– Ужели наша миссия подала повод к тому? – возразил англичанин.

– Государь мой! Протестантство в Палестине уже имеет свою историю. В 1821 году приехали сюда американские миссионеры и, выдавая себя за еллинолюбцев, подружились с греческим духовенством, снабдили его займом денег и открыли кое-где школы; но тут стали учить детей по-своему и воспрещать им крестное знамение, поклонение святым иконам, посты и прочее. Когда это огласилось в семействах, тогда православный патриарх заплатил им заем с благодарностью, а училища их закрыл.

– Он был прав, – говорил Пальмер. C’est abominable! C’est impardonable!³⁷⁸ Но англичане не американцы.

– Однако же, первый епископ ваш Александр сделал попытку прозелитизма в православной деревне Джифне, дав несколько тысяч пиастров бедным жителям её в уплату податей. (Англичанин побледнел; я продолжал). Но наш патриарх принял свои меры против него, так что подкупленные арабы опять стали православны. Подобный подкуп сделал было и латинский патриарх Валерга в православной деревне в Бетжале близ Вифлеема, но встретил сильное противодействие со стороны греческого духовенства и не достиг своей цели. Как он не постыдился покупать совесть угнетенных христиан! Я запишу поступок его на скрижалях своих чертами неизгладимыми. Да и ваш епископ Гобат недавно открыл училище в Набулузе; для чего?

– Для обучения детей.

– Чьих?

– Всех вероисповеданий.

– Но почему он не исполняет воли кантербюрийского архиепископа, выраженной в печатном послании его ко всем восточным архиереям, в котором ясно сказано, что английский епископ не должен вмешиваться в дела этих святителей?

– Вчера епископ Гобат у нашего консула говорил мне, что он намерен учреждать здесь училища со строгими ограничениями, так чтобы дети оставались каждый в своем вероисповедании.

– Прекрасно! Но почему он учредил училище в Набулузе, а не в Хевроне например, или Табарии, где много евреев и магометан и нет православных христиан?

– Ваш патриарх не строит школ. Итак, человеколюбие понудило нашего епископа заботиться о детях.

– Государь мой! Кто сказал вам, что у нашего патриарха нет школ? Знайте, что они давно учреждены в Иерусалиме, Вифлееме, Яффе, Назарете, Акре; даже в каждой деревне есть приходская школа, в которой малютки обучаются чтению, письму и церковному пению понаслышке. Когда вы приедете в Вифлеем, сделайте милость, загляните в тамошнее училище в греческом монастыре. Доколе иностранцы будут думать о нас, что мы люди темные, что мы ничему не учимся и ничего доброго не делаем для детей наших? Знайте, что здешний патриарх греческий втрое богаче вашей духовной миссии, ибо весь мир жертвует что-нибудь Гробу Господню; а в Молдавии, Валахии и России принадлежат ему богатые имения, из которых иные приносят доходу в год 100 000 франков. Итак, есть на что учреждать и поддерживать училища!

– Извините, я не знал о существовании этих школ и теперь вижу, что епископ Гобат не прав. В Англии все желающие соединиться с восточной церковью думают, что он никак не должен посягать на эту церковь.

– Да, он должен быть осторожен.

– Но отчего же в Сирии духовенство вашего вероисповедания невежественно? Есть ли там училища?

– Сирия подведома патриарху Антиохийскому. А он весьма беден и потому не имеет средств к образованию туземного духовенства. Однако, и он недавно учредил несколько училищ в Дамаске, Бейруте, Триполи и Антиохии, а в позапрошлом году благословил учить девочек в Дамаске.

– Добрый он пастырь! А здешний патриарх погрозил проклятием набулузским христианам, когда они будут посылать детей своих в английскую школу. Это не хорошо.

– Государь мой! Скажите мне искренно, как поступило бы ваше правительство с греками, когда бы они, приехав в Англию, стали учить ваших детей своей вере и своим церковным уставам.

– Оно прогнало бы их.

– А, так и оно имеет свою анафему!

Последовало минутное молчание, потом Пальмер спросил меня:

– Почему здешнее духовенство не проповедует в церквах?

Я отвечал: Извините, оно проповедует. Есть печатные проповеди Иерусалимского патриарха Афанасия на арабском языке. Их читают в церквах и арабы слушают их со вниманием, сидя на полу. В бытность свою в Вифлееме я сам не раз, не два, а многократно слушал эти проповеди и любовался малютками, которые, сидя впереди своих отцов и матерей, зорко смотрели на проповедника. Притом в училищах преподается Катехизис, который недавно напечатан по-арабски в бейрутской православной типографии.

– Я не знал этого.

– В Святогробском храме, – продолжал я, – нередко проповедуют на греческом языке.

– Кому же?

– Монахам и поклонникам.

– А здешние арабы?

– У них есть своя церковь во имя апостола Иакова, и тут они слушают поучения.

В четыре с половиной часа пополудни посетил меня благочинный иерей Иоанн из Браилова. Он говорит по-русски. От него я узнал, что будзейский³⁷⁹ епископ умер в сентябре месяце 1847 года и что валахская милиция и турецкий отряд дрались в бухарестской казарме и что господарь Бибеско убежал в Австрию, а на место его назначены три кандидата: Кантакузин, Вилара и еще кто-то.

Февраль 10, Четверток. Сегодня помощник нашего повара, араб Юсеф, наткнул себе глаз впотьмах и попросил лекарства у какого-то здешнего знахаря. А этот поймал голубя, вырвал у него живого перо из крыла и кровью его намазал больной глаз. Замечательно!

Каким образом досталось человеку такое знахарство? Один голубь любил свою подругу. Однажды она, порхая меж ветвей тернистой акации, наткнула себе глаз. Голубь тотчас вырвал перышко из правого крыла своего и кровью своею излечил больное око любимицы своей. Человек подметил это вдохновение любви и стал лечить глаза подобных себе людей, как лечил голубь свою голубку. Так я думаю!

Февраль 11 и 12, Пятница и Суббота. В эти дни я писал письма в Константинополь, Петербург и Бейрут. В субботу около трех часов пополудни пролился здесь дождь с градом.

Февраль 18, Воскресенье. В час пополудни, при порывистом ветре, выпала снежная крупа и покрыла всю землю в Иерусалиме, но скоро стаяла; спустя полчаса, опять посыпалась и опять стаяла. На дворе очень холодно. Глаза мои тяжки. Сегодня я почувствовал, что как- будто кто подергивает веки моих глаз.

Патриарх Кирилл слушал вечерню в обновленной церкви Св. апостола Иакова. И я был там, а после вечерни заходил к петро-аравийскому митрополиту Мелетию и поздравлял его с прошедшим днем ангела; от него же прошел к патриарху. По словам его блаженства, один набулузский христианин, по имени Дауд, будучи не в состоянии расплатиться с начальством, прибег к здешним англичанам. Они дали ему жалованье 500 пиастров в месяц. За такое благодеяние он принял англиканское вероисповедание и обещался склонить к тому же и других сограждан. Английский епископ Гоба(т) немедленно учредил в его доме школу для детей. Для большей приманки их поставлены тут часы с разными механическими игрушками в них. «Но когда я узнал об этом, – примолвил патриарх, – тогда написал пастырское послание к набулузским христианам, в котором увещевал их хранить отеческую веру и предостерегал от лжеучителей. Они вняли моим увещаниям и перестали посылать детей в новую школу. Теперь в ней учатся одни дети Дауда».

Его блаженство говорил о продолжении голгофского дела и о сильном ходатайстве французского консула и сотоварищей его по этому делу у паши.

О тяжбе греков с латинянами по случаю покражи звезды в Вифлеемском храме наш консул Базили писал к патриарху Кириллу, что великий визирь Решид-паша не поддерживает латин, потому что сила Франции в Порте на этот раз ослабела, а сила России увеличилась.

Воспользовавшись припоминанием патриарха о переписке его с г. Базили, я передал его блаженству все, что этот консул говорил мне в Бейруте о жестких выражениях, употребляемых в письмах к нему из Иерусалима, и просил патриарха повелеть секретарям писать впредь мягче, скромнее и осторожнее. Патриарх сознался в ошибке и примолвил: «Я говорил архимандриту Никифору, что такое и такое выражение жестко и что подобными речами можно охладить нужных нам людей, но он не захотел переменить тона речи».

Февраль 15, Вторник. На дворе ясно, но холодно. Сегодня я кончил отчеты приходов и расходов нашей миссии за прошедший год. Зрение мое крепче вчерашнего, удары в животе слабее; ретивое сердце понуждает меня сделать то и то, да слабость сил не позволяет мне работать много. Бедное сердце!

Февраль 17, Четверток. В три часа пополудни посетил меня здешний английский консул Финн и, между прочим, сказал, что паша дал ему два письма к шехам, хевронскому и каракскому, по случаю отправления господина Пальмера вместе с нами в путешествие в вади-Муса и за Иордан. Я благодарил его. Но что заставило его прийти ко мне? На днях я просил Пальмера кланяться от меня г. Финну и сказать ему, что в сделке с пашой и с шехами касательно путешествия нашего я полагаюсь более на английского консула, нежели на греческих архиереев, потому что имя его громко у арабов, презирающих местное духовенство. Вот эта учтивая правда и привела его за нос в мою келью. Разговаривая со мной, он посмеялся над невежеством паши, который не знал, где находится вади-Муса и Петра.

После вечерни я был у патриарха Кирилла и взял у него благословение на отъезд в монастырь Св. Саввы для говения по уставу святой церкви, а для предполагаемого путешествия выпросил две палатки и каваса Апостоли. Его блаженство был печален. О здешнем паше он сказал, что такого дурного начальника еще не было здесь. Я догадался, что голгофское дело решается им в пользу латин.

Февраль 18, Пятница. Заиорданские епархии по счету Нила Доксопатрия:

1. Скифопольская. Епископий семь:

1. Пелла,

2. Авили,

3. Иппос,

4. Ефики,

5. Тетракомия.

6. клима Гала́ни,

7. слобода Наид и слобода Га́ва.

2. Петро-Аравийская. Граница её на южной стороне – река Хиси́н, а на северной – река Мугзи́ппи. Эта река разделяет ее от митрополии Вострийской, что в Авситидийской стране, а подведомы ей 13 епископов:

1. августопольский,

2. ариндатский,

3. харахский,

4. ариопольский,

5. мампсийский,

6. елузский,

7. зоорский,

8. виросамский,

9. пентакомийский,

10. мамонсорский,

11. митрокомийский,

12. са́лтон-иератикийский и

13. е́лласский.

3. Епархия Вострийская. Вострийский или аравийский митрополит имеет пространную епархию, которая на восток граничит с пустыней до водочети и родников, на юге с потоком Зарна́ки, на севере с рекой Хисѝн. Эта река разделяет Вострийскую епархию от Петрской, а подведомы этому митрополиту 35 епископов:

1. адра́сский,

2. дийский,

3. меда́монский,

4. гера́сонский,

5. невийский,

6. филадельфийский,

7. есвосский,

8. иерапольский,

9. фэнонтский,

10. константианийский,

11. дионисиасский,

12. пентакомийский,

13. трикомийский

14. канофадский,

15. салтонский,

16. вотанейский,

17. ексакомийский,

18. еннакомийский,

19. Гонийской слободы,

20. Херусской слободы,

21. коста́несский,

22. Махамеронской слободы,

23. Кареа́фской слободы,

24. Велванусской слободы,

25. Кавпронской слободы,

26. Пиргоаретонской слободы,

27. Сетниской слободы,

28. Ариахонской слободы,

29. Неотийской слободы,

30. околотка (κλιμάτος) восточного и западного,

32. ариохасский,

33. Трахонской слободы³⁸⁰,

34. Вевдамусской слободы.

Архиепископы:

Миронский, – епархия его на востоке, лежит в средине епархии Вострийской и земли Авситидийской, а на западе простирается до башни Столпника (ἕως τοῦ πύργου τοῦ Στυλίτου). Она, включительно со всеми деревнями, имеющими масличные сады, весьма пространна.

Гадирский, – епархия его мала; на восток простирается до слободы Петры, до Большого моста и до так называемого Великого монастыря.

Кириакупольский, – епархия его на востоке, до Моава и до водотечи, разделяющей Моав от Петры, и до реки Хи́се, что между Моавом и Гаветом.

Дриасский, – епархия его на востоке до реки Зарина́кии, а на юге до великой водотечи (χειμάρρου), разделяющей эту епархию от Ейлы.

Гадетский, – епархия его, включительно со всеми окрестными деревнями, пространна.

Христианские деревни в Филадельфийской епархии за Иорданом³⁸¹.

1. Xфе́си находится против устья Иордана, впадающего в Мертвое море. Есть церковь. Магометан нет.

2. Салт, – большая разрушенная крепость, от Хфеси отстоит на два часа ходьбы. Есть церковь. Христианских семейств 4.

3. Ромами́ – христианское село. Есть церковь. Христиан 45 семейств. От Салта в 4 часах пути.

4. Ала́ни, – тут половина магометан, половина христиан. Последних считается 20 семейств. У них есть церковь. От Ромами 3 часа ходьбы.

5. Тиби́ни – село христианское. Есть церковь. Христиан 40. От Алани 6 часов ходьбы.

6. Кти́та, – тут христиан 15 семейств. От Тибини 1 час ходьбы.

7. Филадельфия, называемая Суф, состоит из 100 домов, – 65 магометанских и 35 христианских. Есть церковь. От Ктиты 1½ часа ходьбы.

8. Аджилу́н состоит из 50-ти домов: 25 магометанских и 25 христианских. Есть церковь. От Филадельфии 3 часа ходьбы. В Аджилуне есть разрушенная крепость Раба̀т. Из нее виден Иерусалим.

9. А́нгира, – тут 30 магометан и 10 христиан. Есть церковь. От Рабата полчаса ходьбы.

10. Айн-Джен, – тут 40домов магометанских и 4 христианских. От Ангиры час ходьбы.

11. Арджь, – тут живут только великие эмиры в 45-ти домах. Христианских семейств 5. От Айн-Джена 3 часа ходьбы.

12. Кита́йта, – тут 40 домов. Живут великие эмиры. От Арджа 1½ часа ходьбы. Близ Китайты есть пещеры. В них живут 15 христианских семейств.

13. Ти́бина состоит из 14-ти домов: 8 магометанских и 6 христианских. От Китайты 2 часа ходьбы.

14. Ханджи́р состоит из 5-ти магометанских домов. Близ этой деревни, в пустыне, есть пещеры; в них живут 5 христианских семейств.

15. Ане́пе состоит из 22-х домов: 15 магометанских и 7 христианских. От Ханджира 2½ часа ходьбы.

16. Рубра́ состоит из 22-х домов: 12 христианских и 10 магометанских. От Анепе 1½ часа ходьбы.

Любопытно узнать во время путешествия за Иорданом, уцелело ли христианство во всех этих деревнях, или погасло. А оно, как видно из рукописи, еще светилось там во тьме в конце 17-го и в начале 18-го века.

Февраль 18, Пятница. Ездил со своими в монастырь Св. Саввы. Там мы исповедались и причастились Св. Таин.

Февраль 19, Суббота. Возвратился в Святый Град и записываю, что слышал.

Саввинские отшельники говорили мне, что Кедронский поток шумно протекал мимо обители их и что новые хорошие кельи, пристроенные казначеем Св. Гроба к северной стене алтаря соборной церкви их, стоили 40 000 пиастров.

Сегодня вечерню я слушал в храме Воскресения Христова и выходил на благословение хлебов, а после вечерни зашел к патриарху. Он говорил мне, что на днях буря выбросила две мореходные лодки, одну с пшеницей близ Кайфы, а другую с поклонниками близ Атлита. Несколько поклонников утонуло, прочие были ограблены арабами Кармильской деревни Тире. В числе утонувших был русский не из простолюдинов. Об этом несчастии уведомил патриарха наш кайфский агент Аверино́.

Февраль 20, Воскресенье. С патриархом я служил обедню в храме Воскресения Христова. Здесь нет разумного служения Богу, а есть бездушное лицедейство, нестерпимое козлогласование и идолопоклонство. О, Боже! Где Твои истинные поклонники? Они у колыбели младенцев, на одре болезненном, на бурном море, в глубоких рудах и, быть может, в военных станах.

IV. Неудачная поездка в Хеврон и возвращение в Иерусалим. Иовлев водометный колодец. Источник Рогель.

Февраль 22, Вторник. Со всей миссией я выехал в Хеврон, откуда предположено было посетить развалины древнего города Петры в вади-Муса и совершить путешествие через Карак до Востры. В весь день лился дождь, а порой и сыпался мелкий град; с запада дул холодный и резкий ветер. Чем далее ехали мы, тем хуже становилась погода. К довершению беды, мы сбились с большой дороги и очутились в деревне Бет-Уммар, в которой не надлежало нам быть, а сбились потому, что наши проводники остались далеко назади при вьючных мулах. Переводчик же Пальмера, взявшийся провожать нас, ускакал вперед. Бетуммарские арабы рассказали нам, куда следует ехать, и мы поехали было вперед по деревенской тропе, но душа моя стала волноваться от подозрения, как бы чада Измаила, видевшие нас без оружий и без проводников, не обманули нас и как бы не ограбили в пустырях. Я воротился в деревню, задумав выехать из нее на большую Иерусалимскую дорогу и подождать тут наших проводников. За мною следовали спутники мои. Молча проехали мы лачуги арабов, но за деревней наткнулись на две дороги. По какой же из них ехать? Никто из нас не помнил прежней дороги. Между тем густые облака накрыли нас с головы до ног в точном смысле этого слова, потому что мы находились на самом высоком погорье Палестины. Вдали и вблизи не видать было ни зги. Меня обуяло горе и я почувствовал боль в левой полости живота. Но скоро пронеслись темные и влажные облака. Стало виднее. Тогда я вперил испытующий взор свой в окрестные холмы и на одном из них заметил здание, похожее на мечеть. Оно показалось мне знакомым. «Если это мечеть в деревне Хулхул, – сказал я своим, – то мы недалеко от большой дороги, и если мы поедем так, что эта деревня будет оставаться у нас влеве, то очутимся у развалин древнего Бетшура, где диакон Филипп крестил евнуха царицы кандакийской; а от этих развалин, кои должны быть здесь близко, дорога ведет прямо в Хеврон». После сего Фадлалла спросил одного иззябшего старика: «Как называется замеченная мною деревня?» – «Хулхул», – отвечал он. Тогда я повеселел, пришпорил коня и поскакал в Бет-Уммар. За мной побежали мои. Миновав эту деревню, мы топали, топали по извилистой тропе и очутились у Бетшура. Одно горе прошло, а другое нашло. Скоро опять мы попали на два распутия. «Куда прикажете ехать? Налево? Прямо?» – спросил я своих. Но они молчали от новой печали. Тогда я велел Фадлалле скакать налево до ближнего холма и с вершины его посмотреть, в какой стороне от нас находится Хулхул, а сам стал пристально всматриваться в дорогу, которая пролегала прямо перед нами. Она казалась мне торной. На ней видны были свежие следы разных животных и конских копыт. Нельзя было сомневаться, что перед нами пролегает большая дорога к Хеврону. Между тем Фадлалла воротился и поведал, что Хулхул виден влеве и недалеко. Тогда мы поехали прямо и скоро достигли до Хеврона, загрязненные, промокшие, иззябшие.

У ворот сего города встретил нас переводчик Пальмера и привел нас в дом раввина, которого все семейство говорит по-испански. Господин Пальмер, прибывший сюда за день до нашего приезда, сначала обрадовался нам, потом сердечно пожалел о нашем неблагополучии.

В доме раввина, на сводах и стенах отведенной нам комнаты, замечены были мною следующие знаки:

Кто разгадает смысл их? Семисвещник напоминает храм Соломона, звезда – звезду бога Ремфана, которой образ израильтяне носили в пустыне сорок лет. А прочие?

Февраль 23, 24, Середа, Четверток.

В оба дни почти непрерывно валил снег. Горы, долины, дороги, сады, все покрылось белым саваном. Невозможно было и думать о дальнейшем путешествии, да и арабы джехаллинские отказались провожать нас в Петру, объявив, что ранее десяти дней они не пойдут с нами ни за что на свете. Мы благодарили Бога, что такая нечаянная и страшная непогода застигла нас в Хевроне, а не в пустыне, не то замерзли бы или заболели бы мы и все люди и скоты наши. Я твердо решился возвратиться в Иерусалим при первой возможности. В четверток, утром, проглянуло солнце, с ним блеснула надежда на возвращение. Но благоразумие заставило меня нащупать дорогу. Послушавшись этого хорошего советника, я с Апостолием съездил верхом до первых высот и убедился в невозможности предпринять обратный путь, потому что глубокий снег покрывал дорогу, а пронзительный горный ветер усиливал мороз, так что я потирал себе уши, нос и щеки.

Вечером мы припомнили те стихи в Священном Писании, в коих говорится о зиме и снеге в Святой Земле³⁸². По обновлении мира после потопа, Господь Бог сказал Ною: не приложу к тому прокляти землю за дела человеческая: зане прилежит помышление человеку на злая от юности его. Во вся дни земли сеятва и жатва, зима и зной, лето и весна день и нощь не престанут.³⁸³ Зима, по слову Божию, есть неотменное время земного года; следовательно, она была и до потопа. Праведный Ной, который слышал слово зима, не понял бы его, если бы прежде не знал, что такое зима. Когда Давид воцарился в Хевроне, тогда собрались к нему сильные князи, которые помогали ему в царственных делах. В числе этих крепких Давида был Ванея, сын Иодаев, сын мужа крепкого. Он убил льва у колодца в день снега³⁸⁴. Во время жизни И(исуса) Христа в праздник обновления была зима³⁸⁵, а в дни страданий его она была такая холодная, что мучители его грелись у огня: Зима бе и греяхуся³⁸⁶.

Кто когда-нибудь будет читать эту Книгу Бытия моего, тот пусть не думает, что в 1849 году, 23 и 24 Февраля выпало немного снегу на горах Палестины, а о. Порфирий увеличил его де вдвое, втрое. Уверяю, что толща снега на ровных местах в Хевроне и в окрестностях его превышала пять вершков. Когда я из Хевронской долины выехал на горную высь и осмотрел кругом всю даль, то увидел настоящую русскую зиму и настоящий русский снег, который густо и плотно покрыл всю землю, как хлопчатая бумага покрывает одеяло, которое стегает швея. Конь мой заострил уши, озирался на обе стороны и дышал тяжело. Заметно было, что он дивился и не понимал, куда девались горы, земля и зелень на ней. Конь под Апостолием не хотел идти далее, поднимался на дыбы и вертелся на одном месте, когда этот могучий всадник шпорил и нудил его идти вперед.

Февраль 25, Пятница. Ясное и теплое утро предвещало хороший день. В Хевронской долине кое-где явились проталины. На холмах выказались обмытые камни. Мы собрались в обратный путь и выехали из Хеврона. Длинною вереницей тянулись наши вьючные мулы, их погонщики на ослах и мы, всадники, на конях, по узкой долине, покрытой мокрым снегом. Сидя на коне, я думал: Есть мученики за веру, есть труженики ведения. Первые достойны благоговения, вторые – уважения. В тех и других самоотвержение простирается до пожертвования жизнью. Те и другие своими страданиями служат человечеству, первые, – запечатлевая кровью своею истину Божию, вторые с трудом и многими лишениями, увеличивая объем человеческих познаний. Недаром охотно читаются заметки путника. Охота читателя есть часть его уважения к этому труженику.

От Хеврона до деревни Бет-Уммар дорога покрыта была снегом, а оттуда чем далее, тем менее было замерзших луж. Их растаяло палящее солнце. В долине, ниспадающей к развалинам девичьего монастыря, весь снег стаял и обратился в журчащий поток, а около прудов Соломона и далее к Иерусалиму таился лишь кое-где.

Засветло мы прибыли в Св. Град. Здесь также лился дождь и валил снег три дня, так что обрушились три старые дома: один близ Архангельского монастыря, немного ниже нашего сада, другой, в котором жил столяр-немец, и еще какой-то.

Февраль 26, Суббота. День ясен. На дворе тепло. Я слаб. Глаза мои тяжки. Сердце просится в отчизну, а рассудок говорит ему: подожди знамений Бога.

Не знаю почему, а сильно мне хочется побывать за Иорданом, в Месопотамии, Курдистане и Малой Азии. Исполнится ли это хотение мое? Бог весть! Но я думаю, что мать родила меня для Востока.

Февраль 27, Воскресенье. Во время нашего отсутствия, 24 дня, вода в Иовлевом глубочайшем колодце близ Иерусалима возвысилась и полилась через край, а в 55 шагах от него на юг, в русле Иосафатовой долины, проторглась из-под насыпной нивы и ручьем потекла по этой долине к монастырю Св. Саввы и далее к Мертвому морю. Феллах, который первый заметил тут появление её, по древнему обычаю, принес ее иерусалимскому паше и патриархам Греческому и Армянскому, а быть может и в монастырь францискан и получил денежные подарки.

Все жители Иерусалима почитают это явление воды благословлением Божиим и признаком плодородия [и благополучия] и потому радуются и гуляют около дивного колодца. Египтяне весело празднуют разлитие Нила, а иерусалимиты – появление Кедронского потока.

Услышав вчера об этом за ужином, я сегодня ходил к Иовлеву колодцу, вникнул в необычайное появление воды из него и из земли и я полюбовался гуляньем арабов. Записываю свои впечатления, замечания местных жителей и свои суждения. Иовлев колодец находится в глубоком ложе Иосафатовой долины, напротив мечети ел-Акса, гораздо ниже Силоамской деревни и огородов её, при впадении Генномской дебри в эту долину. Глубина её измеряется 30 саженями. Он устроен в виде продолговатого четырехугольника и внутри весь, сверху донизу, облицован тесаными камнями и вывершен высоким сводом, в котором есть отверстие для таскания воды. С восточной стороны, в стене его, устроено большое окно, через которое я видел воду довольно близко от оконного подлокотника. А у сторон северной и южной лежат небольшие каменные водоемы, из которых водой наполняют меха. Позавчера вода выливалась сама собой через помянутое окно, а вчера и сегодня она понизилась. По уверению местных арабов, она тут выходит из подъемной скалы, а в засуху почти исчезает, так что феллахи спускаются в колодец на веревке и грецкими губками собирают необходимую влагу. После декабря месяца 1845 года не возвышалась она, а в прошлом году показалась из-под земли только на один день. В южной стене колодца, довольно низко от поверхности его, есть отверстие, через которое возвысившаяся вода проходит под соседнюю ниву и в 55 шагах от него показывается наружу и струится потоком. Когда она опустится ниже этого отверстия, тогда перестает течь по долине. А малая нива, прилегающая к колодцу, насыпана не очень давно, однако и до насыпи вода показывалась в том же месте, т. е. в 55 шагах от колодца, и текла по прямому направлению к югу.

Все иерусалимиты уверены в том, что Кедронский поток выходит из этого колодца. Я долго и пристально смотрел в него, при полном свете дня и, ясно видя воду в близком расстоянии от себя, не заметил ни малейшего движения её. Мне пришла в голову мысль опустить туда сухой тоненький сучек, но и он остался неподвижен там, где упал. Потом я бросил колос травы, но и он также не двинулся с места. Как объяснить неподвижность этих вещиц и стоячесть верхнего слоя воды в таинственном колодце, тогда как она непрестанно прибывает и убывает, выливаясь через отверстие ниже поверхности своей?³⁸⁷ Какая вода эта? Ключевая или дождевая? Откуда и каким путем она втекает вглубь колодца? И кто устроил этот водоем?

В настоящий раз я думаю вот что. На дне Иовлева колодца пробуравлена жила, по которой подземельная, не очень пресная вода, течет из-под верховья Иосафатовой долины и, встречая преграду, т. е. колодезную стену, поднимается вверх, сколько может, в этом искусственном хранилище своем. Когда бывает засуха, тогда она уменьшается так, что ее собирают грецкими губками, а во время проливных дождей поднимается до южного отверстия в боку колодца и через него подземным желобом в 55 шагов длины проходит в долину и по ней несется до Мертвого моря мимо Саввинского монастыря. Но так как в нынешнем году она поднялась гораздо выше южного отверстия в колодце и, став пресной, выливалась через восточное окно его, то надобно полагать, что есть другой приток её, который доходит туда иным путем. Местные жители, по преданию, говорили мне, что вода под землей течет в колодец от деревни Бет-Унии, находящейся близ горы неби-Самуил, гораздо выше Иерусалима. Их предание мне кажется достойным вероятия, и я полагаю, что на пространстве от Бет-Унии до Геонского водоема (ныне Мами́лла или Би́рекет-ес-Султан близ Яффских ворот) устроен ряд колодцев так, что Бетунийская вода подземельной трубой течет в ближайший к ней колодец, а из него по такой же трубе проходит в другой колодец, который ископан ниже первого и так далее до самого Геонского водоема, а отсюда под землей же через подобные два-три ёма втекает в Иовлев колодец, а в дождливое время возвышается в нем так, что выходит из него потоком и стремится к Мертвому морю. Всех этих водоемов не видать; они накрыты сводами и засыпаны землей. Подобные им колодцы для той же цели, то есть для собрания вод, устроены в нагорно-плоской долине, по которой едешь в Хеврон от Вифлеема и от прудов Соломона. Я видел их своими глазами, и, смотря в них, понял, что без них вся эта долина в дождливое время обратилась бы в непроходимое озеро. В саду Архангельского монастыря, в котором я живу, цистерна, наполняющаяся дождевой водой, имеет отверстие в восточной стене своей, через которое излишек этой воды протекает подземельным желобом в общую подземельную же трубу в городе. Таково древнее устройство водоемов и водопроводов в ближних и дальних окрестностях Иерусалима и в самом городе этом. Они находятся не на поверхности земли, а в недрах её и по большей части закрыты или, говоря языком библейским, запечатаны. При таком устройстве их понятно, почему вода, протекая с больших высот в такую глубь, какова в колодце Иова, не бьет вверх фонтаном; напор её ослабляет и самую её задерживают другие колодцы. Понятно также и спокойное повышение и понижение её внутри хранилища в которое она пришла; это хранилище, как Иовлево, походит на чан с краном внизу или в середине, – отвертывая кран, открывается воде выход и она вытекает без реяния верхних слоев своих, так что если бросить на них сучек или соломину, то эти вещицы останутся тут неподвижны.

Нигде в Св. Писании не говорится ясно о водометном колодце, о котором я веду речь. Однако его надобно разуметь под той водой, которую иудейский царь Езекия провел от вышнего Геона (Мами́лла) вниз к полудню града Давидова, заградив исход воды этого Геона³⁸⁸. Ибо сказанный колодец находится точно тут, у подошвы Сиона, на котором стоял город Давида, и на юг или полдень от него. Езекия заградил исход воды вышнего Геона, протекавшей в Иерусалим, дабы не пользовались ею ассирийские войска, и отвел ее по скату Генномской долины в колодец, который устроен был прежде его, вероятно, еще Иевусеями, а отвел для того, чтобы усладить в нем родниковую воду, которая не очень пресна по причине вулканической почвы Иерусалима и окрестностей его. Так я полагаю, соображая местность этого искусственного водоема с приведенным показанием второй книги Паралипоменон.

Местные арабы называют этот колодец Эйюб (Иов). Точно также называется ими и тот водоем, который ископан при выходе из гор, на поклоннической дороге в Рамлу, недалеко от развалин Латруна. Кто этот Эйюб? Под ним нельзя разуметь ни многострадального Иова, потому что он не жил в Палестине, ни Давидова военачальника Иоава, которого иные считают строителем под-Сионского колодца, смешивая этот водоем с соседним источником эн-Ро́гель³⁸⁹ потому что этот Иоав провозгласил царем Адонию именно у этого источника, а не у колодца, о котором нет и помину в указанном месте третьей книги Царств. Я думаю, что Эйюб есть переиначенное по арабскому выговору имя Иеву-се́я, потомка Ханаана, который первый построил на Сионе крепость Иев-ус и первый ископал колодцы, поныне носящие имя его. Даже само молчание еврейских бытописателей о под-Сионском водомете заставляет меня заключать, что он устроен был ранее пришествия евреев в Землю Обетованную, когда Иевусеи иссекали себе гробилища в соседнем Силоамском утесе, о которых также нет и помину в Св. Писании. Гораздо ниже Иовлева колодца, по правую сторону Кедронского потока, из-под подошвы горы Злого Совета, вытекает в дождливое время второй ручей и тотчас соединяется с оным потоком. Я осматривал его. Там, где он показался, стояла немалая лужа. Арабы говорили мне, что в старину этот родник был обделан в виде здания, в которое вела лестница, но эту постройку снесли, а родник завалили землей по случаю сокрытия тут одного убитого человека. Этот родник воды и есть тот эн-Рогель, который находился на черте пограничных владений колен Иудина и Вениаминова и у которого Иоав провозгласил Адонию царем иудейским. Не будь проливных дождей, он не показался бы, и я, как и другие, смешивал бы его с колодцем Эйюб.

Появление Кедронского потока, как я сказал, празднуется жителями Св. Града. Старцы, мужи, жены, юноши, дети, все собираются у этого потока и живописными группами сидят под тенью масличий, – мужчины особо, женщины с детьми особо. Прекрасный пол в этот раз длинной вереницей расположился по правую сторону потока, а по левую сидели, стояли, ходили, торговали мусульмане и между ними разноплеменные поклонники. Некоторые арабы мыли и выколачивали домашние ковры, а другие мыли грязных овец, лошадей и ослов. Все утоляли свою жажду из благословенного потока и ликовали, но не шумно.

От Иовлева колодца я поднимался к южному устью Силоамского водопровода, дабы узнать, увеличился ли в нем объем воды, и заметил весьма малую прибыль. Потом осмотрен был мною юго-восточный край Сиона. Тут немало древних пещер и гробилищ. Стало быть, эта часть горы не была обитаема или эти гробилища устроены были еще Иевусеями.

За мною следовали русские поклонницы. Они пожелали видеть так называемое место Тайной Вечери и я сводил их туда. Магометане показали нам старинную церковь, построенную (будто бы) над гробами Давида и Соломона и на месте установления таинства евхаристии. Зодчество этой церкви с огивными узкими окнами и с приземистыми двумя колонами, на наглавии которых от потолка спускаются каменные многоскладочные полудуги, доказывает, что она построена христианами западными. Помнится, что ее восстановила сицилийская королева Санха в первой половине четырнадцатого века для латинских монахов, по соизволению египетского султана.

V. Поездка в Гаваон и на гору Неби-Самуил.

Февраль 28, Понедельник. Сегодня я ездил в Гаваон и на гору неби-Самуил для того, чтобы срисовать там, что нужно.

Гаваон, ныне деревня Джиб, стоит на темени овального холма, окруженного со всех сторон широким полем. Тут уцелели остатки церкви и зданий времен крестоносцев. Перед церковью была узкая паперть. Близ западных дверей, направо, валяется мраморная капитель малой колонны, а над дверями этими, в стене, видно круглое окно, любимое латинскими зодчими. Эта церковь внутри разделялась продольными аркадами, тремя направо и тремя налево. Но теперь они закладены, однако видны. На них покоится каменный свод, накрывающий всю внутренность этого святилища от алтаря до западной стены. В восточной стене алтаря было огивное окно, но оно закладено. Думаю, что эта церковь была триипостасная. Ныне боковые отделения её за аркадами загромождены рухлядью арабов и перегорожены для жилья семейств их. К обеим сторонам сей церкви с севера и юга примыкает много комнат одинаковой с нею кладки. Но все они обезображены.

Пока студент Соловьев рисовал внутренний вид Гаваонского храма³⁹⁰, я разговаривал с арабами и их женами, кои лепили большие глиняные горшки. По словам первых, солнце западает прямо против Гаваона и соседней Айялонской долины, сохранившей свое название со времени Иисуса Навина, который остановил здесь течение солнца³⁹¹. Вторые спрашивали нас лукаво: когда москов завладеет здешними местами и обогатит нас? Я отвечал им: тогда, когда освободит вас истина. – Не понимаем, что ты говоришь нам, – сказали они. – Ну, коль вы не понимаете того, что говорят вам, так делайте горшки, – промолвил я. Они засмеялись.

Из Гаваона мы сошли к местному водоему, иссеченному в скале, а оттуда после рисовки плана и вида его³⁹² отправились на соседнюю гору неби-Самуил.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 21. Внутренность церкви в Гаваоне.

Рис. 22. Западный вход и паперть церкви в Гаваоне.

На самом темени этой горы стоит полуразрушенная церковь времен крестоносцев, высокая и светлая, с алтарем некруглым. Студент Соловьев нарисовал [внутренность её] боковую часть её, что у алтаря. Она построена в виде латинского длинного креста. В ней ничего нет, кроме деревянного гроба какого-то магометанского святоши.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 23. Боковая часть храма крестоносцев в Гаваоне.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 24. План водоема в Гаваоне.

а. Вход нынешний; b. вход древний; c. откуда вода сочится; d. канал, по которому выходит в пруд.

С плоской крыши этой церкви ясно видны ближние деревни: Бет-Икса, Ли́фта, Джиб, Бет-Наба́ла, Бет-Хани́на, Джери́р, Кале́ндия, Рама́лла, Бет-Униа, Би́дду, нижний Бет-Ор и ер-Рам; на западе усматриваются Рамла, Яффа и Средиземное море; на востоке, за Ильинским монастырем и титькообразной горой Иродион, мечутся в глаза заиорданские горы и на них миловидная вершина Фа́сга или Небо̀, похожая на островерхий шатер. В Иерусалиме видны только одни купола Омаровой мечети и Святогробского храма и два-три минарета. А гора Елеонская представляется во всей своей красе. Действительно, она гора или, точнее, высокий отрог Палестинского горного хребта. Иерусалим, как казалось, невысоко стоит в средине между нею и возвышенным монастырем Св. пророка Илии.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 25. Вход водоема в Гаваоне.

Рис. 26. Сооружения на вершине неби-Самуил.

Самое темя горы неби-Самуил срезано Бог весть когда и кем, но так, что оставлены каменные утесы разной длины, ширины и высоты. На них во время оно стояли здания (а), и теперь высятся порядочные хоромы (б), а между ними находятся двор (в), пещеры (г) и ставок для воды (д). Ужели тут работали крестоносцы? Не думаю. Они, а может быть, еще и сиромакедонцы нарезали на утесах длинные линии вдоль и поперек подстать кладки стен будто бы из огромнейших камней, ибо такая нарезка обличает европейского зодчего, привыкшего к правильным линиям. А самое усечение темени горы сделано было либо хананеями, либо евреями, если эта гора есть та Массифа, на которой долго стоял их ковчег завета³⁹³. Тут развалины занимают малое место, а живой воды нет. Но почему эта гора носит имя пророка Самуила? Не потому, что он родился или погребен здесь, а потому, что часто собирал тут ополчения Израиля и судил весь народ. Здесь должна быть Массифа.

Так думал я, стоя среди развалин, и, окончив план их, сел на быстроногого коня своего и воротился в Св. Град.

Март 1, Вторник. Кедронский поток еще струится. А на краю века левого глаза моего, из которого иногда текут слезы, явился красный прыщик. Этот глаз здоров, а веко его болит. Господи помилуй.

Как мне ехать в город Ефрем³⁹⁴, в котором И(исус) Христос провел несколько дней перед страданием своим? Небесный врач слепорожденных, исцели и мои очи, когда я ищу следы Твои на Святой Земле!

Слышу шаги. Кто-то идет в мою келью.

Приходил ко мне Фадлалла и принес новые вести. В Сайду (Сидон) приехал на время тиросидонский митрополит Исаия и прибыл проповедник отец Спиридон 22 Февраля. Их послал туда Антиохийский патриарх Мефодий для утверждения в православии недавно обратившихся униатов сидонских, всего 80 семейств.³⁹⁵

Март 2, Середа. Наступила темная ночь. Привратник Ханна принес мне ключ от ворот нашего монастыря. Я спросил его: что слышно в городе?

– Говорят, что Кедронский поток еще течет, – сказал он.

– А где голова его?

На этот вопрос мой старик отвечал: слыхал я от старых людей, что голова его находится у деревни Бет-Унии. Там один житель её опустил солому в местный источник, и она показалась в Иовлевом колодце.

– Так, Ханна! Но знай, что завтра мы поедем в Тайбе. Итак, смотри, стереги наш дом.

– Никому не дам ни одного цветочка вашего, – сказал Ханна и, поцеловав мою руку, ушел в свою келейку, оклеенную лубочными картинами.

VI. Поездка в село Тайбе и в окрестности его. Ефремское протопресвитерство. Остатки крепости. Док.

Март 3, Четверток. Утро ясно и тепло. Бог не дремлет и хранит своих сущих. Итак, поеду в Тайбе и оттуда в Док, на Гору Искушения, в Чи́лию, Асо́р и в другие места. Но что ты делаешь, Порфирий? Ведь глаза твои тяжки. Ах, страшно ослепнуть, но приятно узнавать, чего не знаешь!

В Евангелии Иоанна сказано, что И(исус) Христос по воскресении Лазаря удалился со своими учениками в город Ефрем близ пустыни³⁹⁶. По некоторым данным, я предполагал, что сей город находился на месте нынешнего православного села Тайбе, отстоящего от Иерусалима на северо-северо-восток, на пять часов езды, и желая удостовериться или разувериться в этом предположении, решился сегодня отправиться туда, дабы на месте узнать от тамошних христиан или соседей их, вблизи нет ли развалин под названием Оф или Офра, Ефрон или Ефрем. Открытие местопребывания Господа перед страданием Его или разуверение в своем гадании наградило бы меня за труд.

За полтора часа до полудня поезд мой двинулся из Иерусалима по дороге, ведущей в Набулуз. В масличной роще близ северной стены Св. Града попадались нам древние цистерны разных видов, остатки водопроточных каналов и основания каких-то зданий. Очевидно было, что тут находилось предместье города. В этой же роще торчит небольшой земляной холм. Он составился из насыпей поташа и мусора, вывозимого из мыльных фабрик Иерусалима. Итак, да не почтет его кто-нибудь остатком какой-либо древности. Недалеко от так называемых Гробов Царей турецкие солдаты мыли и просушивали белье свое у одного колодца или цистерны. Смотря на них, я вспомнил о селе белильном, которое в Св. Писании указывается близ Иерусалима³⁹⁷ и которое во время Иеронима составляло предместье сего города³⁹⁸.

Рис. 27. Часть мечети в ер-Раме, близ Иерусалима, по дороге в Набулуз.

По переезде чрез верховье Иосафатовой долины на высь (scopus), на которой стояли войска римского императора Тита, мы любовались разнообразными картинами природы во всю дорогу до селения ер-Рам. Направо вдали рисовалась стожистая гора неби-Самуил и на ней церковь с узкой башенкой, сейчас будто спущенная с неба; налево, по окрайне горной выси, виднелись пирамидальные холмики и в числе их телл Фул [напоминающий ассирийского царя Фула, который, быть может, становал тут до тех пор, пока не получил от израильского царя Манаима 1000 талантов серебра], на котором было какое-то здание. Прямо по дороге взад и вперед шли арабки со связками зеленых прутьев на головах и оттого издали казались ходящими деревами³⁹⁹.

В нахолмном селении ер-Рам мы остановились на час. Тут с 1844 года⁴⁰⁰ поныне ничто не изменилось, – ни четырехугольный безводный пруд, ни безобразная мечеть, построенная в память какого-то шеха Хсена или Хассана из обломков зданий крестоносцев или раввинской усыпальницы, ни шелковичное кривое дерево пред нею, ни вставленный в стену её камень с вырезанными на нем узорчатыми кругами, который служил перекладиной над дверью ер-Рамской церкви. Спутник мой Петр Соловьев срисовал его и часть [внутренней] мечетной арки. Прилагаю здесь рисунок его и прошу читателя взглянуть на чертеж камня, находящегося над западной дверью в Аббудском храме. В этот раз я внимательно осмотрел все село. Арабы говорили мне, что в нем была старинная крепость и церковь, но их разрушил Ибрагим паша, сын преобразователя Египта, Мегмета Али паши. Тесаные камни и их кладка в основаниях некоторых домов и в одном немалом здании среди села оправдывали слова арабов и свидетельствовали, что здесь были-жили крестоносцы. Местоположение ер-Рама таково, что тут необходимо должно было стоять укрепление для защиты близкого Иерусалима от неприятелей.

Из ер-Рама мы спустились в скалистую долину Сувенит, немного выше деревни Гавай, родины царя Саула, которая ясно видна была вправо от нас, а из этой долины поднялись немного выше селения Махмас и шагали вдоль по краю глубокой и скалистой дебри, склоняющейся в Сувенитскую долину почти в прямом направлении с севера на юг от Вефильской возвышенности. Резкий холодный ветер дул на нас с вершины толстолобой горы ел-Бирской, у которой начинается долина Сувенит. Когда мы поравнялись с деревней Буркой, тогда я указал спутникам своим местность Ханаанского города Гая выше сей деревни и примолвил, что там находятся остатки древней церкви.

Угрюма долина Сувенит, а смежная с нею дебрь ел-Ма́ттиах или ел-Ассас поражает путника своей дикостью. Она глубока и почти отвесна. Спуск в нее против долины ел-Айн, немного выше села Дер-Ди́ван, ужасно труден. Никто из нас не мог держаться на коне, и каждый, как мог, выбирал себе стезю между камнями и осторожно сходил вглубь, то по крутоярью, то по обрывистым уступам. Наши кони, высматривая себе лучшие местечки под копыта, блуждали, иной выше, иной ниже. Порой надлежало отводить их от стремнин, на которых они останавливались в недоумении и озирались на стороны, как бы прося к себе седоков своих. Едва, едва сошел я в сухое русло дебри и сел на камень, чтобы собраться с силами. Тут вся дебрь видна была во всем грозном величии её. Куда ни посмотрю, везде вижу каменистые утесы, подтесы, навесы, острые углы с зубчатыми гребнями, как сторожевые башенки. Дивны дела Творца земли, всемощна сила Его. Воображение цепенеет, когда усиливаешься представить себе то мгновение, в которое образовались такие дебри с такими узорами из камней. Какой гул поднялся по поднебесью, когда горы поднимались, обрывались, раздвигались и долинились! Какой шум слышен был в тот час, когда в первый раз брызнули из них источники! Какое безмолвие было в те дни, когда вырастали первые цветы и дерева на земле Господней! Одни ангелы были свидетелями творения и образования вселенной и если они тогда восхвалили всезиждительную силу, мудрость и благость Творца, то это понятно; ибо разумный дух, видя чудеса, невольно изрекает слово хвалебное. Так думал я, отдыхая на камне. Прохладный ветерок осушил лицо мое. Силы мои окрепли, и я встал и начал подниматься по противоположному отвесному и скалистому боку дикой дебри. Выше меня люди и кони карабкались, сгибались, выпрямлялись и порой будто висели на воздухе. Погонщики-армяне понуждали животных криками: е́лла, ку́зум, е́лла. Я спросил Апостолия: что значат эти слова. Он перевел их так: иди, овечка, иди.

С трудом мы поднялись к подошве крутоярого холма, на котором стоит деревня Риммон и оттуда пошагали уже на чужих ногах по дороге почти ровной. Этот холм, как горный остров, окружен со всех сторон долинами. Справедливо в Св. Писании он назван камнем (утесом)⁴⁰¹; в самом деле, он весь составлен из голых слоев беловатого камня. Смотря на него, я вспомнил злополучных вениамитян, которые после истребительного поражения укрылись в здешних неприступных дебрях⁴⁰².

От Риммона до Тайбе не более получаса езды. Оба эти селения, словно два голубя, высоко гнездятся друг против друга. Тайбские христиане, увидев нас, собрались у своей церкви, а их жены на плоских крышах домов голосили, что есть мочи: лю, лю, лю. Понятно было, что их предуведомили из патриархии о нашем посещении. У церкви мы слезли с коней и поздоровались с братьями о Господе. Между ними первенствовали два священника, шех и один старик, у которого вся грудь покрыта была седыми волосами, как у Исава. Такой прием обрадовал нас много. Нас поместили в длинной и опрятной паперти недавно устроенной церкви. Как поклонники, мы вошли в сей дом Божий, помолились и приложились к святым иконам, пред которыми теплились стеклянные лампадки. За нами толпились дети, юноши, мужи, старцы. Церковь, посвященная имени великомученика Георгия, недавно переделана из развалин древнего храма, так что я не узнал ее⁴⁰³. Но богослужение совершается еще в приделе её, потому что она пока не освящена; однако, престол в ней уже готов и деревянный иконостас стоит на своем месте. Старые иконы самой грубой живописи присланы сюда из монастыря Св. Гроба. В углублении алтарной стены, назначенном для жертвенника, недавно изображено жертвоприношение Исаака.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 28 Часть мозаики в алтаре церкви Св. Георгия в Тайбе.

Авраам за волосы держит своего сына на воздухе, который по особенному искусству живописца походит на осленка. Я спросил священников: не найдены ли какие-нибудь надписи и древние вещи при обновлении церкви? Они отвечали утвердительно и показали мне у святой трапезы остатки мозаического пола с надписью, каменную купель у входа в придел и в нем капитель коринфской колонны, каменную перекладину с иссеченными на ней листьями над западной дверью церкви и за папертью на улице остатки мозаического пола. Я осмотрел все эти древности и, возвратясь в церковь, обратил внимание на мозаику у св. престола. Она составлена из мелких каменных кубиков белых и черных. Тут в кружках видны сосудец как бы для фимиама и вот такой крест:

В верхней половине одного кружка у царских дверей составлены слова из тех же кубиков. Как только обмыли их водой, я прочел: ΜΝΗСΤΗΤΙ ΚΥΡΙΕ⁴⁰⁴, т. е. помяни, Господи. Дальнейшие слова, к сожалению, утратились⁴⁰⁵. Тут, как я догадывался, читалось имя строителя церкви или того, кто украсил ее мозаикой. Утрата невознаградимая. Христиане обрадовались, когда узнали смысл этих письмен, а я убедительно просил их хранить эту священную древность. Помянутая купель иссечена в цельном мягком камне белого цвета. Снаружи она походит на перерез, а внутри крестообразно изваяны сверху донизу четыре углубления в виде желобов. Такие купели видел я в Фекое и Джифне. Они весьма древни. Капитель колонны, узорчатый фриз над западной дверью и остатки мозаического пола за нынешней папертью, на пространстве 12‑15 шагов в длину, доказывали, что древняя церковь в Тайбе коринфского ордена была длиннее нынешней почти вдвое. Все эти остатки древнего благолепия её убеждали меня, что она первоначально построена была по какому-то особенному побуждению и что именно она осталась в числе семи протопресвитерских церквей в епархии Иерусалимского патриарха, которые поименовал Нил Доксопатрий (1146 г.) в своем списке пяти патриархатов⁴⁰⁶. Оставалось мне выслушать живое предание местных христиан. Я вмешался в толпу их, зевавшую на самовар, как на невидаль, и стал разговаривать с ними.

– Православные! В святом Евангелии сказано, что Господь наш И(исус) Христос по воскресении Лазаря удалился в город Ефрем близ пустыни⁴⁰⁷. Я ищу следы этого города и гадаю, что он находился на месте вашего села, либо там внизу (я указал рукой на при-Иорданские высоты), впрочем недалеко отсюда. Итак, не знаете ли вы здесь каких [-нибудь] развалин или какой горы под названием Ефрем, Ефрон или Офра, Оф?

– Не знаем, – отвечали они. Но один из них выставил из-за других смуглую голову свою и сказал мне: там нет Офа, он здесь.

Я несказанно обрадовался и, вызвав этого хранителя предания в середину нашего круга, начал спрашивать его, какое же место здесь называется Оф?

– А вот этот соседний большой холм, на котором ты видишь развалины монастыря Св. пророка Илии.

– Почему село ваше называется Тайбе, а не Оф, не Офра, не Ефрем?

– Так назвали его магометане, так зовем его и мы.

– Но как ты знаешь, что этот холм называется Оф? Кто тебе сказал это?

– У нас это написано.

– Дорогой мой! Скажи мне, где это написано?

– В одной старой книге.

– Греческой?

– Нет, нашей.

Я велел принести эту книгу. Пока один молодой араб ходил за нею, разговор наш продолжался.

– Почему вы называете этот монастырь Ильинским, тогда как он известен нам под именем Георгиевского?

– В нем были две церкви, одна Ильинская, а другая Георгиевская, да и в книге написано, что пророк Илья явился на этом холме одной благочестивой вдовице и сыну её. Под холмом есть пещера, о которой также упоминается в нашей книге.

– Не в этой ли пещере ангел Господень явился Гедеону, когда он молотил пшеницу? И не здесь ли была родина этого судии израильского Офра?

– Ля, ля, ля!⁴⁰⁸ Гедеон жил недалеко от Вифлеема.

Посланец принес желанную книгу. Я взял ее и, питаясь чаем, выслушал [и записал перевод] содержащееся в ней сказание об Ильинской церкви [со слов Фадлаллы]. Оно впоследствии переведено было студентом Соловьевым на русский язык.

«Во время владычества греков в Палестине, ранее появления магометанства, в ель-Астибе, жил добрый человек. Он был попечитель местной церкви Св. пророка Илии и ежегодно отправлял в ней храмовый праздник, кроме праздника Преображения Господня. Птицы слетались к нему на двор, а христиане из Ессауа̀да, с горы Аон и из Балки приходили на поклонение, так что праздник был на славу по причине большого стечения поклонников. Этот христианин имел обычай кормить их. По прошествии нескольких лет он умер. Однако жена его продолжала угощать поклонников, по обычаю своего мужа. Но когда настал голод и все вздорожало, она обеднела. А приближался Ильинский праздник. Тогда она сказала сыну своему: Чадо мое! у нас будет праздник, а нам нечем угостить поклонников. Итак, поди и заработай что-нибудь. Он нанялся в работники и накануне праздника принес домой овцу и мерку пшеницы. Мать напекла хлебов и зажарила овцу для гостей. А сын её подал просфору в церковь, помолился вместе с народом и по окончании службы стал звать к себе гостей. Но никто не пошел к нему; ибо все знали, что он обеднел и был работником в этот год. Печально возвратился юноша один к матери своей. Тогда она залилась горючими слезами и, промолвив сыну: обесчестили нас люди за бедность нашу, раздала все снеди нищим, а сама во всю ночь горько оплакивала кончину своего мужа. Оба они жили в пещере. Тут ночью пророк Илия явился спящему юноше и говорит ему: напрасно плачет мать твоя о том, что люди у нее не ели хлеба; скажи ей, что я, пророк Илия, попечитель вашей церкви и что Бог принял милостыню её, поданную нищим, посему не о чем плакать; еще скажи ей, чтобы она попросила у меня чего-нибудь для тебя; я же явлюсь тебе в следующую ночь. Утром сын рассказал это видение матери своей. Выслушав его, она сказала ему: Проси Св. пророка, чтобы он женил тебя на дочери греческого царя для моей радости. Хотя это прошение её и происходило от неразумения женского (так сказано в подлиннике), но исполнилось. В следующую ночь пророк Илия явился спящему юноше и говорит ему: чего просит у меня мать твоя? Юноша сказал: она просит, чтобы ты женил меня на дочери царя греческого. В то же мгновенье чудный пророк взял юношу с места и перенес в Константинополь в царские палаты, где и сделал его невидимкой, а утром явился ему и сказал: ступай через эти большие ворота в царский совет, никто не заметит тебя; а когда тут увидишь царя в венце и около него военачальников и царедворцев, то смело скажи ему: государь, я пришел к тебе с дальней стороны и хочу жениться на твоей дочери. После этого тебя начнут бить, но я исцелю твои раны и перенесу тебя на то же место, где мне надобно побыть с тобой, потому что дело твое продолжится три дня. Пошел юноша и пришел в такие великолепные покои, каких не видывал от роду. Тут заседают царь, патриции и разные сановники. Все они обратили внимание на юношу, любуясь красотой его невиданной и неописанной. А царские слуги спросили его: зачем ты пришел сюда? Он отвечал им: я пришел к царю и хочу жениться на его дочери. Разгневался царь на слуг своих и говорит им: как вы впустили сюда этого юношу? – Бог да умирит владыку нашего царя, – отвечали они, – мы сейчас только заметили этого человека. Тогда царь велел вывесть его вон. Его вывели и начали бить крепко, но он вдруг стал невидим и очутился подле Св. пророка. Илия исцелил раны его и озарил его светом, который заметила жившая вблизи царская дочь и в нем увидела прекрасного юношу. На другой день утром пророк велел ему идти к царю и говорить то же, что и вчера. Пошел юноша, предстал пред троном царя и сказал ему: я хочу жениться на твоей дочери. Государь разгневался на слуг своих и, обнажив меч, спросил их: как появился здесь этот человек? – Клянемся жизнью царя, – отвечали они, – мы только теперь видим его. Слуги тотчас вывели юношу и высекли его рыбьими жилами. Тогда он стал невидим и очутился подле пророка Илии, который исцелил раны его и сказал ему: завтра ступай к царю в последний раз; у него будет патриарх, который кончит твое дело в пользу твою; там тебе скажут, что для царской дочери требуется огромное приданое, а ты смело говори: дайте мне ключи от сокровищницы вашей; ее наполнит тот, кто привел меня сюда, он может сделать это. Тебе дадут ключи эти, а ты принеси их ко мне, и я тотчас возвращу их. Юноша пошел к царю и застал у него патриарха и всех военачальников и царедворцев. Заметил его царь и с гневом сказал: как он проникает сюда? Прогоните его. Но патриарх сказал: Бог да сохранит нашего царя. Я слышал, что прекрасный юноша приходит сюда невидимкой; потерпите же и позвольте мне обсудить это дело; если оно от Бога, то исполните его, а если от дьявола, то силой Божией мы прекратим наваждение. Потом патриарх обратился к юноше и спросил его: чего ты домогаешься здесь? Христианин ли ты и веруешь ли ты в Господа Иисуса Христа, или отрицаешь Его? – Я христианин Иерусалимский, – отвечал юноша, – и верую в Бога-Слово, Творца всяческих и Спасителя миру, а пришел сюда для того, чтобы жениться на царской дочери. – Но чадо мое, – возразил ему патриарх, – кто хочет жениться на царевне, тот должен быть богат и дать приданое, приличное дочери царя; можешь ли ты сделать это? Если можешь, то я переговорю о тебе с государем. – Юноша сказал ему: Кто привел меня сюда из дальних стран, тот может исполнить ваше требование; дайте мне ключи от царской сокровищницы и вы увидите, что ее переполнит приведший меня к вам. Дали ключи юноше, а он передал их чудному пророку. Тогда Илия сотворил молитву: Боже Авраама, Исаака, Иакова, благослови царевы сокровищницы и исполни их злата и сребра. Как Ты некогда дал мне ключи неба и я заключил его именем Твоим на три года и шесть месяцев, а потом низвел дождь на землю и исполнил ее всякого блага, так и ныне умножь блага и сокровища царевы. После этой молитвы пророк отдал ключи юноше и велел ему отнести их к царю, примолвив: когда ты женишься на царевне, то прежде пригорновения к ней призови имя Бога Илии. Пошел юноша к царю и возвратил ему ключи от сокровищницы, в которой по обыске оказалось несметное количество серебра и золота. Тогда царь, по ходатайству патриарха, усыновил прекрасного юношу, повесил на шею его золотую цепь, возложил на главу его венец, украшенный якутами, изумрудами и жемчугами и одел в царскую порфиру, а патриарх повенчал его с царевной. Новобрачные удалились в свои палаты. Тут молодой супруг рассказал юной жене своей всю судьбу свою, а она говорила ему: я видела, как тебя гнали и били и как ты подходил к великому свету. – Этот свет был чудный пророк Илия, покровитель нашей церкви, поведал ей супруг. Оба они умолкли. Но так как юноша не призвал имени Бога Илии, как ему заповедано было, то пророк сей мгновенно взял его из царских палат и перенес в ель-Астибскую пещеру в царском одеянии. Утром тут увидела его мать, но не узнала и спрашивает его: кто ты владыка славы и красоты? – Я сын твой, – отвечал юноша, и рассказал ей все свое похождение от начала до конца. Тогда вдовица прославила Бога и то плакала, то радовалась, наконец, сказала сыну: сними с себя царские одежды и оденься в рубища, пусть никто ничего не знает про тебя, дабы нам не пострадать от царского гнева. Сын послушался своей матери и нанялся в работники у одного христианина, а она царское одеяние его скрыла в пещере.

Минул год (после этого сновидения). Вдруг в ель-Астибе разнеслась весть о прибытии в Иерусалим греческой царицы из Константинополя с богатствами и о благочестивом желании её украсить церковь Св. пророка Илии на горе а’Оф и построить новый храм в самом ель-Астибе. Эта весть оправдалась. Вскоре пришли туда работники и постройка началась. Тогда вдовица уведомила об этом сына своего и позвала его домой, рассчитав, что он добудет тут лишние деньги. Возвратился юноша и стал работать вместе с другими. Приехала и сама царица, когда кончились постройки, дабы видеть их, и провела тут несколько дней в палатке. Наслышавшись о жалкой судьбе вдовицы и сына её, она позвала их к себе и спросила: не вы ли были попечителями здешней церкви, посвященной памяти Св. пророка Илии? – Мы, – отвечала вдовица и сказала государыне, как покойный муж её по завещанию прадедов своих заботился о поддержании этой церкви, как угощал поклонников, как птицы влетали к нему на двор и как он кормил их, как по смерти его она обеднела и как Св. пророк Илия неоднократно являлся сыну её во сне и прорекал ему светлые дни после тяжких испытаний. Сжалилась над ними царица и обоих взяла с собой в Константинополь и поместила в своих царских палатах. Так вознаградил Бог благочестие, гостеприимство, терпение и труды этой вдовицы и сына её! Ему хвала и слава во веки, Аминь»⁴⁰⁹.

Это сказание, в котором сновидения надобно отличать от действительности, удостоверило меня в том, что библейский город Оф или Офра, а евангельский Ефрем находился на месте нынешнего села Тайбе.

Помещаю здесь историко-критические сведения мои об этом городе, дополняя их местными преданиями письменными и устными.

В книге Иисуса Навина⁴¹⁰ сказано, что сей победоносный вождь израильского народа в числе тридцати царей ханаанских убил царя офрского и город Офру отдал сынам Вениамина⁴¹¹. А так как этот город в той же книге внесен в список селитв колена Вениаминова наряду с Вефилем, Ави́ном (ныне Иван) и Афа́рой (ныне Жерѝр), то он находился в соседстве с ними. Нынешний же Оф, лежащий в пределах сего же колена, соседится именно с этими селитвами и другого Офа нигде нет. Следовательно, тут жили хананеи до пришествия израильтян в Землю Обетованную и тут Иисус Навин поразил офрского царя и столицу его отдал по жребию потомкам Вениамина.

В правление пророка Самуила и царя Саула филистимляне, ополчившиеся в Махмасе, неподалеку от Офры, выслали из военного стана своего губительные отряды на дороги Офрскую и Бетхоронскую и пустынную к Иордану. «Изыдоша губящии из села иноплеменников тремя началы: начало едино зрящее путь Гофера на землю Сова́лю: и начало едино зрящее путь Вефоронь: и начало едино зрящее путь Гаваѝ, клонящийся к Гаисавѝм пустыни»⁴¹². Селение Махмас поныне стоит на сем тройном распутии. От него полки могут двигаться прямо на запад до Бет-Хорона (ныне Бет-Ор) и отрезать Гаваѝ и Иерусалим от Ефремовых гор, могут двигаться прямо и на восток по долине Сувенит к Гаю (Гаисавѝм) и угрожать Иерихону; от Махмаса лежит прямая дорога и на север к Офу. Об этой дороге в приведенном месте книги Царств замечено, что она зрит на землю Совалю. Точно так! И теперь на тезоименитую равнину Фа-Саель, на которой кочуют бедуины, надобно идти через Оф-Тайбе. Итак, местность нынешнего Офа есть та самая, которая занята была филистимлянами, воевавшими с Саулом.

В царствование Соломона один из 12-ти приставников над имениями его, сын Се́дов, заведовал всей землей Оферовой⁴¹³. Так как ему поручены были и соседние околотки – Аруббо̀т (ныне Са́ртаба выше Фасаельской равнины) и Сохо̀ (ныне Сукко̀т еще севернее), а эти околотки граничат с нынешним Офом, то и земля Оферова, очевидно, есть та самая, которую ныне обрабатывают таибские христиане, как достояние мечети Омара, построенной на месте храма Соломонова. Замечательна участь офских жителей. В древние времена они были, так сказать, удельными крестьянами царей иудейских, а теперь считаются экономическими крестьянами магометанской мечети.

По смерти Соломона царство его разделилось на два: Израильское и Иудейское. Иеровоам, второй царь Израиля, владел иудейскими городами Вефилем и селами его, Иесиной и селами её, и Ефраимом и селами его. Но иудейский царь Авия, разбив полчища его, взял у него эти города и села⁴¹⁴. Местность Вефиля известна. Иесина напоминает ближайший к Вефилю и Тайбе горный околоток Джи́ссе. Стало быть, и Ефраим есть соседняя Офра, принадлежавшая колену Вениаминову, которое осталось верным царям иудейским, и, следовательно, по праву взятая назад. Замечательно, что в греческом переводе книги Паралипоменон, писанной после плена Вавилонского и повествующей о битве Авии и Иеровоама, Офра названа Ефраимом. Так переименовать ее по складу греч(еской) речи могли только сиро-македонцы во время Маккавеев. Стало быть, тут находится укрепленный стан их. Как бы то ни было, но с того времени ханаанскую Офру звали уже Ефраимом, короче, Ефремом. Последнее название читается в Евангелии Иоанна.

Иисус Христос, по воскресении Лазаря, не ходил между иудеями явно, а пошел в страну близ пустыни, в город, называемый Ефрем, и там оставался с учениками своими⁴¹⁵. Местоположение этого города определено в Евангелии довольно ясно. Он находился не в пустыне, а в стране близ пустыни. Под пустыней же в Св. Писании обыкновенно разумеется все песчаное и дикое при-Иорданье. Следовательно, страна близ пустыни есть восточное погорье Палестины, лежащее против Иордана. В этой стране, на юг и восток от Иерусалима и Вифании, не бывало и нет ни города, ни села под названием Ефрем. Итак, надобно искать его на северо-востоке от этих мест и именно в близ-пустынном погорье Св. Земли. А здесь Офра, Ефраим, Ефрем встречается только в соседстве с Махмасом, Вефилем и Иесиной, на месте нынешнего села Оф-Тайбе; выше нет его; ниже, на восток к Иордану, нет его; на западе же от Вефиля и искать его не должно, потому что та страна называлась Иудеей нагорной, а не близ-пустынной. И так, несомненно, что город Ефрем, в котором Господь уединялся с учениками своими, есть нынешний Оф-Тайбе. Священное место!

Когда иудеи восстали против римлян, тогда Веспасиан, по сказанию Иосифа Флавия, в пятый день месяца Десия (30 Апреля) выступил с войском из Кесарии и пошел на те места в Иудее, кои еще не были разорены. Вступив в горную Иудею, он овладел двумя уездами Гофнским (ныне Джифна) и Акрабатенским (ныне Акраби-и-Са́ртаба) и потом городками Вефилем и Ефремом, в которых поставил сторожевые отряды и делал оттуда конные разъезды до самого Иерусалима⁴¹⁶. Городок Ефрем, соседний с Вефилем и находящийся в Акрабатенском уезде, очевидно, есть евангельский Ефрем, нынешний Оф-Тайбе. Крепкая местность его и близость к Иерусалиму входили в план стратегических расчетов римского полководца. Так и быть надлежало. Армия, занявшая Гофну, Вефиль и Ефрем, отрезывала Иерусалим от северной Палестины, населенной и плодородной. От этих местечек весьма близко до Св. Града и удобно делать конные разъезды. Иудейский историк называет Вефиль или Ефрем городками (πολίχνια). Это значит, что они были окружены стенами. Действительно, в Оф-Тайбе полууцелели древние укрепления, в коих по местам видны камни римской тески с шероховатой и выпуклой серединой⁴¹⁷.

Думать надобно, что в Ефреме, который Господь благословил своим пребыванием, рано учредилась христианская община. Но первоначальная судьба её неизвестна по недостатку исторических свидетельств. Евсевий и Иероним в своих списках библейских городов и сел упомянули об Ефреме, присовокупив, что в нем был Господь со своими учениками. По их словам⁴¹⁸, Ефрем в дни их был большая слобода (μεγίστη κώμη – praegrandis villa), которая отстояла от Иерусалима к северу на 20 римских миль, а от Вефиля к востоку на 5 миль. Показания этих расстояний совершенно согласны с местностью нынешнего Офа-Тайбе. Ибо от Иерусалима до него можно дойти только в 5 часов, а от Вефиля в 60 минут. Четыре же римские мили проходились в один час.

Хотя Евсевий и Иероним и не говорят, что при них в Ефреме были христиане (эти писатели не упоминают о них в своих алфавитных указателях библейских мест), но так как в их время уже по всей Палестине распространилось христианство, то, без сомнения, оно было и в этой большой слободе. Из примолвки этих писателей о пребывании тут Господа, я заключаю, что в дни их ефремцы хранили живое предание о том, как Господь укрывался в их городке.

Воспользуемся теперь же известным нам арабским сказанием о церкви Св. пророка Илии Астибского и, проверив оное историей, признаем помянутые в нем события и разделим их по годам.

Это сказание гласит, что до завоевания Палестины магометанами (637 г.) в Иерусалим приходила греческая царица из Константинополя с великими богатствами и, устроив две церкви, одну в ель-Астибе, а другую на горе Оф, возвратилась домой. А из истории известно, что в Иерусалим приходили три греческие царицы: Елена, мать Константина Великого, Евдокия, супруга Феодосия Младшего, и внука её, Евдокия же, супруга Онориха, правителя города Карфагена. Которая же из этих трех разумеется в помянутом сказании?

Разумеется, не Елена, потому что в сказании упоминается о Константинопольском патриархе, а при ней патриаршество в столице её еще не было учреждено: не Евдокия, супруга Онориха, потому что она приходила в Иерусалим в 464 году не из Константинополя, а из Карфагена, и после малодневного пребывания в нем скончалась, да и супруг её был не царь, а правитель Карфагенской области в Африке; следовательно, разумеется Евдокия, супруга царя Феодосия Младшего. Она, по свидетельству византийских историков Сократа и Феофана, была в Иерусалиме около 427 года и, поклонившись Животворящему Кресту и священным местам и одарив церкви около Иерусалима (τὰς περὶ Ἱεροσολύμα ἐκκλησίας ἐτίμησεν)⁴¹⁹ возвратилась в царствующий град; а потом опять прибыла в Иерусалим и, построив тут церкви, монастыри, гостиницы и стены этого города, скончалась в 460 году и была погребена в Гефсиманском храме подле Гроба Богоматери.

Проверив этими историческими известиями арабское сказание, распределяю события в Офе-Ефреме (он же и Астиб-Тайбе) по порядку времени.

Около 327 года на Офском холме построена была малая церковь во имя пророка Илии каким-то зажиточным христианином. Потомки его владели ею по наследству и считались законными попечителями её. Один из них, в начале пятого века, по обычаю своих прадедов, как гласит помянутое сказание, ежелетно совершал в ней храмовый праздник и угощал поклонников, но праздновал и день Преображения Господня. Стало быть, в Астибе-Тайбе был другой храм, полагаю, в том доме, в котором пребывал Господь перед страданием Своим. Воспоминание об этом евангельском событии, записанное Евсевием и Иеронимом⁴²⁰, привлекало туда толпы поклонников из окрестных и дальних мест, тем более что тут же было святилище и досточтимого пророка Илии.

По смерти богатого попечителя этого святилища, благочестивая супруга его продолжала угощать поклонников, но по случаю голода и дороговизны обеднела так, что сын её принужден был кормить себя и ее трудами рук своих. Это случилось незадолго до приезда в Иерусалим царицы Евдокии, супруги Феодосия Младшего. Тогда же сыну астибской вдовицы открыта была в сновидении перемена горькой участи его. Это сновидение нам уже известно. Оно оправдалось.

В 427 году в Иерусалим приехала царица Евдокия и, как видится, узнав о добродетелях и благочестии обедневшей астибской вдовицы и сына её и пожелав видеть местопребывание Господа в городке Ефреме, который по старинному назывался тогда и ель-Астибом, отправилась туда и повелела возобновить или украсить храм Св. пророка Илии на Офском холме и построить церковь на месте того дома, в котором Господь провел несколько дней, а вдовицу и сына её взяла с собой в Константинополь. Повеление её было исполнено. Ильинский храм украсился, а на месте пребывания Господа в Ефреме возникла церковь, облицованная мозаикой, которой остатки доныне сохранились в алтаре её, как свидетели усердия и щедрот благочестивой царицы Евдокии.

Эту церковь почтил достоинством протопресвитерства Иерусалимский патриарх Ювеналий, присутствовавший на четвертом вселенском соборе в Халкидоне (451 г.). Она считалась протопресвитерской и в 1146 году. Тогда упомянул о ней сицилийский монах Нил Доксопатрий в списке всех восточных епархий, составленном для владетеля Сицилии Рожера, и в числе семи палестинских протопресвитерств поставил ее третьей после Вифлеема и Еммауса⁴²¹.

Таибский шех рассказывал мне, что в то время, когда крестоносцы взяли Иерусалим и составили Палестинское королевство (с 1099 по 1187 год), в Тайбе жил областной правитель эмир Фа́ррич, христианин. Однажды он узнал, что сарацинское войско из-за Иордана идет к Тайбе и, встретив его со своей дружиной, вступил в битву с ним. Во время сражения Св. Георгий Победоносец явно помогал ратникам его. Эмир одержал победу над врагами и в память её пристроил к Ильинскому храму на Офе церковь во имя сего великомученика и приложил ей участок земли, который поныне принадлежит ей и обрабатывается таибскими христианами.

Дальнейшая судьба Ефрема или Тайбе неизвестна. Думаю, что протопресвитерская церковь тут разрушена была жестоким гонителем христиан, египетским султаном Бибарсом, в 1262 году. С той поры развалины её лежали на своем месте до прошлого года, в который она перестроена в виде простого дома.

Православное селение Тайбе, в котором не было и нет магометан, подведомо не епископу, а самому патриарху. Зачисление его за мечетью Омара было причиной целости его и сохранения в нем христианства. Оно расположено на круглом холме, который, подобно острову, со всех сторон отделен долинами от смежных высот.

В статистике церкви Палестинской, составленной святогробским монахом Анфимом и напечатанной в С.-Петербурге в 1840 году⁴²² ошибочно сказано, что недалеко от Тайбе находится Ефрон, в котором Господь пребывал со своими учениками, и что жители его магометане. Вся эта статистика наполнена ошибками. Сочинитель её, никогда не ездивший по Св. Земле, не имел ясного понятия о местоположении, расстоянии, народонаселении православных деревень, например: Риммон у него отстоит от Иерусалима на полчаса пути, а в окрестности Св. Града нет и помину о Риммоне, который находился в соседстве с Тайбе; Зифна (Джифна) у него помещена на север от Вефиля, тогда как она находится на западе. Если эти и другие места указаны ошибочно, то Ефрон – ложно; ибо в окрестностях Тайбе нет ни одной магометанской деревни, которая называлась бы Ефрон. Соседние селения суть: Бу́рка, Куде́йра, Ди́ван, Дже́рис, Сильва́д, Эбру́д, Ме́зраа, Риммон, Махма́с, Одже, а соседние развалины суть: На́та, Чи́лия, Самра, телл- Ксер, телл-Асор.

Благодарение Богу! Цель поездки моей в Тайбе достигнута. Теперь я уверен, что на месте этого селения стоял городок Ефрем, в котором Господь укрывался по воскресении Лазаря.

Завтра поеду отыскивать остатки библейского местечка Док и осмотрю развалины Чилии, о которых так много говорят таибские христиане.

Март 4, Пятница. Настало утро. Первые лучи солнца зарумянили и позолотили небосклон гор Заиорданских. Оседланные кони наши лениво ожидали нас у церковной паперти. Семь таибских христиан в древних сандалиях на босу ногу, в длинных белых рубахах, без порток, с ружьями на плечах, отнятыми у солдат Ибрагима-паши в 1840 году, и их сухоребрый шех в одежде бедуина, с длинной пикой, на женственной лошадке, подкованной четырьмя ветрами, собрались провожать нас в ближнюю пустыню, где кочевали бедуины из племени Ихбина̀н. Раздался выстрел из ружья. Поезд мой двинулся. Ратники впереди, за ними шех, за шехом мы, всего 15 разноцветных человек гуськом двинулись из села, спустились с возвышения, обогнули Офский холм с северо-востока и пошагали по широкой долине в юго-восточном направлении. Направо, за высокими горами, ничего не видно было, а налево, казалось, разные холмы и юдоли переплетались между собой и будто рука об руку бежали к востоку. На некоторых из них стояли четырехугольные башни. Шех объяснил мне значение их, сказав, что в них помещаются сторожа для охранения полей и скота от соседних бедуинов. «Когда мы услышим выстрелы их, – примолвил он, – тогда немедленно вооружаемся и бежим туда, где опасно». А я подумал, что бедуин между людьми есть то же, что вор-воробей между птицами.

Первая долина привела нас во вторую, узкую, которую шех назвал ель-Буту́м. Между каменными ребрами её, по обе стороны сухого русла, жирные нивы инде лежали в пару, быв назначены для посева сусамова зерна, инде покрыты были зеленеющим ячменем. Жаль, а надобно было топтать их, дабы спокойно ехать по долине, которая чем далее пролегала на юго-восток, тем более дичала, становилась уже и уже. Не знаю, куда она впадает. Ибо шех в самом узком месте поворотил из нее направо, на высь. Тут переехав вспаханное поле, мы встретили таибских пастухов и стадо коров, овец, коз и ослов, которые паслись на злачной пажити. Ослы везде водятся! Наши ратники приостановились, чтобы поздороваться и поговорить со своими пастухами. А я в эти минуты любовался вычурным хребтом Курунтульской горы (Искушения) и погорьем Джи́ссе, которое развертывалось передо мной к востоку. Трудно выразить словом дикие красоты этих гор, накрытых голубым небом и освещенных ярким светом восточным. Трудно перечесть и описать все их вершины, изгибы, перегибы, обрывы, откосы, понижения, углубления, холмы, пригорки, юдоли, дебри и вдобавок их пестрый наряд, в котором бесчисленные складки, желтого известкового, красноватого, пепельного и зеленого цвета перемешаны своенравно, но красиво, узорчато, мило для взора паломника. Эта картина привела меня в восхищение и я пропел:

Коль славен наш Господь в Сионе,

Не может изъяснить язык:

Велик Он в небесах на троне,

В долинах и горах велик.

Горы проповедуют славу Божию. Их изумительная тяжесть, их художественное строение и обширное назначение управлять ветрами, снабжать землю водами, ссужать народы металлами и драгоценными камнями, беречь их свободу и поддерживать их сановитость в большой чистоте, угрожать нечестию огнем, жупелом, ползучими льдинами доказывают всемогущество, мудрость, благость и правосудие Творца и Промыслителя всех Бога.

Чем далее углубляешься в горы, тем более видишь разнообразных красот природы. Спускаясь с Таибской пажити в верховье долины ель-А́биад, по древней искусственной дороге, называемой Скак ер-Се́фа, и смотря на пещеры Джиссе, я не мог вдоволь насладиться видением красот местных. Смотрю в глубь Абиадскую: тут раздельно стоят холмные пирамиды, одна больше, другая меньше, и все окрашены зеленой ярью с пробелами по местам. Смотрю на Джиссе [и вижу]: оттуда понижаются в Абиад вычурные юдоли и дебри, а между ними выказываются горбатые хребты, острые гребни, инде же как бы шатры. Озираюсь назад: там горы растут и при них на кругловыпуклых равнинах пасутся стада. Устремляю взор свой к Иордану: там с юга на север и с запада к востоку солнца расстилается широкое, ровное и зеленое поле; по этому полю извивается сухожелтоватое русло ва́ди-Одже, а по обе стороны его чернеют шатры бедуинов, словно точки, брызнутые на зеленую бумагу и легшие на ней продолговатыми венками; на том же поле густятся рощи колючего дерева дум, которое дает яблочки с приятной кислотой для утоления жажды черных чад пустыни.

Когда мы переехали на правую сторону Абиадской юдоли и подвинулись в восточном направлении, по высокому краю её, испещренному цветами и травой-муравой, тогда на левой стороне её представилась нам новая картина в другом роде, в другом вкусе. В белотуманной дали от нас высился будто стожок сена, – сметанный, округленный и заостренный весьма правильно; это – верх горы Керн-Са́ртаба. Поближе к нам горные выси поднимались к небу, словно огустевшие волны моря. Еще ближе к нам красовалась шаровидная гора, на которой человек поставил башенку. А перед нами стоял огромнейший красноватый утес, в котором изрыто множество темных и глубоких пещер. Поразительно дикое величие этого утеса, похожего на покинутую обитель отшельников. Арабы называют его Абу-ель-А́хмар, то есть отец красный. А Абу, по понятию их, есть бог пажитей. Долго я любовался этим великолепным видом, стоя на зеленой траве и порой посматривая на Оджийскую равнину, на которой черные палатки бедуинов виднелись, словно дугообразные круги, вышитые на зеленом ковре. Там проводники указывали мне деревню Одже, но беловатый туман мешал мне видеть ее.

По краю вади-Абиад мы подвинулись еще юго-восточнее и, проехав опасную тропинку на отвесной узкой и глубокой дебри Медет-абу-Зет, выбрались на самый край горного кряжа, окаймляющего всю при-Иорданскую равнину. По причине крутизны его невозможно было нам съехать вниз на конях, и мы пешие с большим трудом сошли туда по дороге-не-дороге, а по камням, рытвинам и скалам, на которых кое-где видны приступки, давно иссеченные для коней.

На ровном, чистом, зеленом поле, куда девались осторожность, внимание, терпение и задумчивость спутников моих, нахмурившихся от дикости гор? Наш шех вздумал состязаться с ветерком; послушная лошадка под ним окрылатела и, чуть касаясь земли, летала, кружилась, металась во все стороны. Наши ратники пошли скорее и запели песню. Мои юноши почуяли себя будто на полевой Руси и завели между собой сладкие речи. А мне приятно было смотреть на веселый поезд мой и еще приятнее узнать и другим сказать, что такое пустынная Палестина, по которой мы ехали.

Недалеко от спуска с горного кряжа, на поле проводники указали мне едва заметные следы здания. Они не знали, что тут было и кто тут жил. Оттуда мы скоро подъехали к источнику Наумиѐ и потом к соседним родникам Докским, и тут расположились у колючих думов. Был десятый час дня. Теплая погода, ничем невозмущаемая тишина и приятная местность располагали нас к подробным наблюдениям.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 29. Абу ел-Ахмар с пещерами.

Мы находились у самой подошвы горного кряжа Курунтульского, который начинается немного севернее от помянутых источников и протягается на юг к Иерихону, где и оканчивается островерхой горой Искушения Христова. Курунтуль в этом месте, как и на всем протяжении своем, стоит над полем отвесной стеной; в утесах его видно много естественных пещер; общий цвет его темнокрасноват. Подле этой горы, из-под корня живого дерева дум, вытекает обильный родник воды, называемый эн-Нумиѐ, а в нескольких шагах от него, южнее, вытекает двуустный родник Докский из-под корней двух рядом стоящих думов. Проводники говорили мне, что назад тому пять лет эти два дерева стояли несколько ближе к горе, но от проливного дождя в час бури сползли туда, где стоят теперь, искривились и нагнулись над потоком. Этот же разлив, по их словам, снес несколько палаток бедуинов в глубокое русло вади-Наумие; и все они погибли тут со своим скотом. Итак, эти три родника суть три близнеца. Они сливают свои прозрачные, легкие и сладкие струи в один ток и образуют речку, которая без воли человека течет по ложу крутобереговой Наумийской юдоли к Иордану, а по воле его бежит по искусственному водопроводу, вдоль Курунтульской горы, на пространстве пяти верст, до древних сахарных заводов иерихонских, и оттуда разводится по нивам. Эта речка в начале своем немного шире сажени, глубока так на четверть. По обе стороны искусственного русла её весьма густо растут кустарники и камыш. Сквозь эту чащу мы долго пробирались и дошли до водопровода, построенного на арках между высокими и крутоярыми берегами Наумийской юдоли. На вопрос наш, кто построил водопровод сей, проводники отвечали: соседние бедуины. Веря, не веря словам их и ища осязательных доказательств, мы перешли на другую сторону юдоли по сухому желобу водопровода и спустились вглубь под самые арки. Каждый из нас прилежно искал надписи и не нашел ни одной черточки. А безыскусственная постройка трехъярусного водопровода и под ним большой кусок древнего здания, когда-то обвалившегося, доказывали, что этот водовод в самом деле складен местными арабами, Бог весть когда. Срисовав его⁴²³, мы опять вскарабкались наверх и уже хотели воротиться к источнику Док, но один из проводников вызвался указать нам вблизи остатки мозаики. Я несказанно обрадовался вызову его. Ибо представилась возможность определить место, на котором находилась известная в истории Палестины крепость Докская.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 30. Водопровод над потоком Док, к северу от Иерихона.

Мы пошли вдоль левого края юдоли Наумие, ровного как широко-длинная площадь, и, кое-где заметив тесаные камни, – эти признаки жилья людского, наконец, в 300 шагах от водопровода набрели на остатки мозаики. Оконечность этого края устлана мелкими четырехгранными кубиками бело-желтоватого цвета. Нам явно было, что тут были-жили люди небедные. Но кто они? Сначала я подумал, что на этом месте находился постоянный лагерь римского отряда, а такие лагери обыкновенно устилались мозаикой, но отдумал, не зная никаких письменных доказательств на то, и подумал, что тут был тот Док, который в истории крестовых походов упоминается, как горная крепость тамплиеров между Иерихоном и Вефилем⁴²⁴, и который, по сказанию писателя первой книги Маккавейской⁴²⁵, построен был Птоломеем, воеводой Иерихонского поля и зятем иудейского первосвященника Симона Фа́зи. Верность такого соображения моего подтверждалась как самим названием Док, которым поныне честят протекающую тут речку, так и надобностью полевому воеводе жить на поле, а не на горах. Но куда же девалась Докская крепость? Она снесена арабами для устройства соседних водотечей и мельниц, когда они начали воспитывать сахарный тростник близ соседнего Иерихона.

О здателе Докской твердыни Маккавейская книга⁴²⁶ повествует так: «Птоломей, сын Аву́вов, поставлен бысть воеводою в поле Иерихона и имяше сребра и злата много: бе бо зять архиереов. И вознесеся сердце его, и восхоте одержати страну, и помышляше лестно на Симона и сынов его погубити их. Симон же прохождаше грады, яже в стране Иудейстей, попечение имея о прилежании их, и сниде во Иерихон сам и Маттафия, и Иуда и сынове его, лета сто семьдесят седьмаго, месяца первагонадесять, сей есть месяц Сават. И прия их сын Авувов в твердыню, нарицаемую Док, с лестию, юже созда, и сотвори им пир велик, и сокры тамо мужы. И егда упися Симон и сынове его, воста Птоломей и иже с ним, и взяша оружия своя, и внидоша к Симону на пир, и убиша его и два сына его и некиих отрок его. И сотвори прелесть велику во Иисраили и воздаде злая за благая и проч.».

Прочитав на месте это сказание и выколупав из земли несколько кубиков, мы отправились назад и в нескольких шагах увидели еще остатки мозаики также на краю вади-Наумие. Этот узорчатый пол находился в каком-то другом здании крепости. Смотря на него, я еще более уверился в том, что здесь был Док Птоломея и тамплиеров, в который текла вода из ближних родников и к которому теперь не течет она.

После этого ученого промысла мы слаще пообедали и отдохнули у журчащего потока, кто на траве-мураве, кто у корней дерев, а я на кривых сучищах нагнувшегося над водой дума. Нас разбудило стадо верблюдов, проходивших мимо нас медленным важным шагом. У дойных верблюдиц сосцы были перевязаны веревочками, дабы не трогали их сосуны. Верблюжата курчавенькие, полненькие, хорошенькие, белые, серые, черные блеяли, как будто зд-ра-а-а-вь-я нам желали.

От эн-Дока мы прежним путем проехали до долины ель-Бу́тум, а отсюда поднялись на горный кряж, который обрамливает Абиадские и Оджийские поля и осмотрели тут развалины Чилии. Едучи к ним, я воображал, что увижу остатки немалого города или села, но нашел только одну четырехугольную сторожевую башню, кое-как складенную арабами из больших и малых камней древней тески и вокруг её безобразные кучи и разбросы таких же камней, да приземистые стены и перегородки людского жилья. Эти стены с перегородками, по словам проводников, сделаны были недавно (1844 г.) теми христианами из Тайбе, которые после деревенского междоусобия ушли сюда жить, и оставались до той поры, пока жалость по родине не склонила их к примирению с прежними собратьями. Однако, развалины Чилии несравненно древнее сего происшествия. Что же было на месте их? Ни более, ни менее, как крепостца римлян и тамплиеров, которые сторожили здесь Святую Землю от нападений бедуинов. Чудные люди – эти смуглые дети пустыни! Их стерегут и непременно простерегут! Враждебные им царства рушатся; а они живут, да живут в своих шатрах и смеются, когда видят каменные твердыни царей, лежащие в развалинах. Над ними по ныне исполняется пророческий глагол ангела Божия Агари: «Се ты во чреве имаши и родиши сына, и наречеши ему имя Исмаил. Сей будет сельный человек: руце его на всех, и руки всех на него, и пред лицем всея братии своея вселится⁴²⁷». В самом деле, потомки Исмаила, люди дикие и неукротимые, воюют со всеми и все восстают на них, но никто доныне не мог покорить их. Повелитель царей Сезострис ничего не сделал им⁴²⁸. Зара эфиоплянин не поработил их⁴²⁹. Сусаким не видал их между народами, составлявшими полчища его. При персах, даже во время Кира, победителя народов, они не признавали никакого повелителя. В их пустынях не было никакой сатрапии. Сыну Истаспа, – говорит Иродот, – покорились все народы Азии, кроме арабов⁴³⁰. Александр Великий, разрушивший Персидскую монархию и простерший свои завоевания до Ганга, решился смирить арабов, но умер, не видав их⁴³¹. Его преемники не могли исполнить сего предприятия. Тщетно римляне, в свою очередь, старались покорить их. При Саладине, Чингисхане, Тамерлане, Готфриде, Наполеоне они сохранили свою независимость. Почти 4000 лет племя Измаила во вражде со всеми племенами. Но всегда аравитянин остается человеком сельным, свободным и полудиким. Расположившись на границе трех частей старого мира, он поселился пред лицом всех своих братий, завещевая своим детям и внукам вместо городов пустыню и вместо жатвы караваны.

С вершины Чилийского холма видно далеко вокруг. Если бы ясно различать не помешали мне скоплявшиеся на западе облака и белесоватый туман, то я бы сказал теперь, какое пространство Иордана и Заиорданья, Мертвого моря и всей пустынной Палестины обнимал взор мой, очарованный дивной картиной, на которой горы и долины, как огустевшие волны моря, казались инде в тени, инде в полусвете, инде в сумерках, а нагорные села и деревни виднелись словно корабли, попавшие на отмели.

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 31. Развалины монастыря Св. пророка Илии на холме Оф, близ Тайбе.

а. Брус над з. дверью церкви Св. Георгия; б. Брус над дверью придела Св. Илии.

От Чилии не долго путевали мы до Тайбе. День склонялся к вечеру, и я поспешил обозреть развалины монастыря на соседнем холме Оф. Небольшая полуразрушенная церковь во имя Св. Георгия венчает самое темя сего холма. Зодчество её доказывает, что ее возобновляли крестоносцы, любившие круглое окно над западной дверью святилищ своих. Алтарь, обращенный на восток, своды и стены, кроме западной, обрушены. С северной стороны были кельи монахов, но они разорены, а на южной видны остатки придела во имя Св. пророка Илии, в который вела особая дверь с запада. Перед входом в оба эти храма была открытая паперть, а ниже её укрепленный помост с колоннадой. Впрочем, рисунок лучше слов дает понятие об этих развалинах⁴³².

В Офском холме, к восточной стороне его, иссечена погребальная пещера. Вход в нее заложен камнем. «Нельзя ли отвалить сей камень от двери гроба?» – спросил я христиан, вспомнив в ту же минуту мироносиц. – Трудно, и там ничего нет, – отвечали они, и повели меня в другую пещеру, но непогребальную. Она иссечена в том же холме, невелика, но и немала. Из потолка её у стены, противоположной входу, чуть-чуть сочится вода. У этой же стены выработано из скалы ложе, похожее на то, которое я видел в так называемой школе пророка Елисея у подошвы Кармильского монастыря. Тут таибские христиане, в память явления пророка Илии благочестивой вдовице, зажигают деревянное масло в маленьких глиняных сосудцах, из благоговения к человеку Божию.

Возвратившись с Офа в Тайбе усталый и довольный, я заснул сном богатырским.

Март 5, Суббота. Справедливо говорит русская пословица: утро вечера мудренее. Вчера я, вечером, намеревался съездить на Фасаельскую равнину, где, по уверению таибцев, находятся развалины, вероятно, того Фасаеля, который построен был Иродом на равнине от Иерихона на север⁴³³, а сегодня утром отложил это намерение и почему же? Потому что вчера издали видел фасаельскую местность, потому что мерзостна мне память Ирода, о котором Кесарь Август говаривал, что лучше быть поросенком, нежели подданным этого царя иудейского, и, наконец, потому, что по отдаленности места надлежало ночевать там между бедуинами, а я не взял с собой палатки. Предпочтено было съездить на соседний с Тайбе холм Асор, дабы в ясное утро взглянуть с него на все четыре стороны, а по возвращении оттуда обозреть старинную Таибскую крепость, а потом возвратиться в Св. Град. Христиане говорили мне, что на телл-Асоре ничего нет кроме виноградников и советовали осмотреть развалины на холме Ксѐр, недалеко от Чилии. Но когда я выпытал у них, что эти развалины такие же, как и Чилийские, то не захотел потерять дня напрасно и решился посмотреть только на ближние окрестности Ефремского протопресвитерства, а людям приказал готовиться к походу.

Решено и сделано. В полчаса я доехал до телл-Асора, лежащего на северо-западе от Тайбе. На красноватой почве сего круглого и высокого холма разведены виноградники, но не заметен ни один признак рукотворных зданий. С темени его открываются прекрасные виды гор, масличных сводов и деревень. В северной дали рисуется Керн-Сартаба, словно стожок окаменевшего сена; на западе мелькают деревни Ме́зраа, Сильва̀д, два Эбру́да и неби-Самуил.

С Асорского холма мы возвратились через фиговые и масличные сады, принадлежащие таибским христианам. Любуясь тут полевыми цветами, я вспомнил слова Божии: «Смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих. Аще же сено сельное днесь суще и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает, не много ли паче вас маловери⁴³⁴. Аз цвет польный и крин удольный⁴³⁵. Человек, яко трава дние его, яко цвет сельный, тако отцветет⁴³⁶». В эти минуты душа моя подобилась вертограду, в котором благоухали, как цветы, преданность воле Божией, мысль о скоротечности жизни и чистая молитва: Господи! Я цвет полевой, я крин из долины. Ороси же меня благодатию Твоею. Я жажду жизни святой и вечной!

Фототипия А.И. Вильборг

Рис. П. Соловьев.

Рис. 32. Древняя крепость в Тайбе.

Когда мы приблизились к подошве Таибского холма, нам отменно понравились развалины древней крепости, кои с подъезда от телл-Асора одни только и видны на вершине сего холма. Их нарисовал студент Соловьев⁴³⁷. Пока он делал свое дело, я подробно осмотрел развалины снаружи и внутри. Оказалось вот что. Крепость построена была в виде небольшого четырехугольника. Стены её весьма толсты, но невысоки, и что замечательно, не отвесны, а немного откосны, как будто зодчий был египтянин и подражал подобной кладке стен стовратных Фив. Довольно хорошо сохранилась северная стена (нарисованная), а прочие разрушены так же, как и крепостные ворота, от которых полууцелела одна левая сторона, выказывающаяся на рисунке из-за башни, складенной из разных обломков уже таибцами. Внутренность крепости загромождена обвалами, заезжим домом, который очутился на месте крепостной церкви, и хижинами нескольких семейств. Проводники указали мне кусок колонны, единственной свидетельницы существования этой церкви, и примолвили, что в последнее междоусобие арабов (1844‑1845 г.) пресловутый шех Абогош довершил разорение крепости, дабы не заняли ее магометане соседней деревни Джерѝр, как неприятели его. Зодчество её напоминает крестоносцев, которые, однако, громоздили ее на древних основаниях. Она взята была Веспасианом у евреев, а эти наследовали ее от хананеев.

Рассмотрев все таибские древности, я простился с христианами, пожертвовал в церковь их Катехизис и Часослов на арабском языке, наградил щедро двух священников, шеха и семь проводников и поехал домой. Они провожали меня за деревню и просили восковых свеч и ризницы для храма. Но я сказал им, что это дело патриарха, а не мое.

Не описываю обратного путешествия во Св. Град через Риммон, Махмас, Гаваи и ер-Рам; скажу только, что окрестности Махмаса плодородны, тут почва на умеренных склонах гор красновата и жирна. Справедливо в Талмуде замечено, что околоток этой деревни плодоносен.

VII. Пребывание в Иерусалиме.

Март 6, Воскресенье. В гостях хорошо, а дома лучше. Глаза мои тяжки. Кедронский поток слабо течет из Иовлева колодца, а от соседнего эн-Рогеля бежит речка.

Март 8, Вторник. По Иерусалиму ходит слух о войне России с Турцией и о занятии Палестины и Сирии египетскими войсками, дабы они в годину крайней опасности могли дать помощь султану.

Март 9, Середа. Фадлалла говорил мне, что униатский патриарх Максим достраивает две церкви в Дамаске.

Март 15, Вторник. Сегодня я был у патриарха Кирилла. Он встревожен слухом о войне. Когда я сказал ему, что этот слух неоснователен и что наши консульства ничего не знают, тогда он спросил меня: почему же Россия передает здешних евреев, подданных своих, английскому консульству? Я отвечал: потому, что они, проживая здесь без паспортов, потеряли право быть и называться русскими подданными, и потому, что наше правительство не хочет, чтобы здешние арабы, обижающие и грабящие евреев, привыкли думать, что им можно терзать русских подданных безнаказанно. После сего патриарх поведал мне, что иерусалимский паша по поводу разнесшегося слуха о войне приходил к нему наведаться, есть ли верные известия о предстоящей беде, и проговорился, что если султан решился воевать с Россией, не имея ни достаточной армии, ни лишних денег, то видно, пришел конец мусульманскому царству; ослепление султана есть начало суда Божия над ним.

Март 19, Суббота. В час пополудни полился дождь с градом. Глаза мои тяжки, ноги холодны, а душа тепла.

Март 20, Воскресенье. Дай Бог, чтобы в Риме состоялось новое правительство и чтобы все итальянцы слились в один народ. Того же желаю и немцам и славянам, веря, что великие государства суть великие орудия Провидения Божия.

Март 21, Понедельник. О. Спиридон из Сидона писал к Фадлалле, что 100 семейств, обратившихся там от унии в православие, тверды в вере и что он оглашает их словом Божиим.

Март 22, Вторник. Вифлеемские христиане недовольны своим архипастырем (Дионисием) за его грубое обращение с ними и требуют удаления его. Это известие я слышал от о. Феофана, а он от Вифлеемского священника Илии. Старая песня!

Март 23, Середа. Приехал сюда наш генеральный консул Базили, но я еще не видал его.

Март 24, Четверток. Прибыл сюда униатский патриарх Максим с двумя архиереями. Говорят, что он намерен составить здесь собор для придумания мер к поддержанию колеблющейся унии.

Март 25, Пятница. Был у меня консул Базили и говорил вот что.

1. В Константинополе продолжаются жаркие переговоры о смутах в Молдавии и Валахии.

2. Посланники при Оттоманской Порте французский и английский подали ноту нашему правительству об удалении наших войск из этих княжеств. Но Государь не робеет и делает свое дело.

3. Епископ Иерофей, недавно прибывший из Константинополя в Бейрут, принят был одной партией, а другой отвергнут. Посему Антиохийский патриарх отозвал его к себе в Дамаск. А игумен Исаия, домогающийся Бейрутской кафедры, волнует ливаногорцев.

4. В Дамаске один из униатов, именно Михаил Мша̀ка, обратился в протестантство. Письменные прения его с патриархом Максимом о вере будут напечатаны в Бейруте американской миссией.

5. В православной топографии бейрутской печатается арабский перевод ответа четырех православных патриархов на письмо папы Пия IX.

6. Камчатский и алеутский епископ Иннокентий прислал 212 рублей серебром, собранной в епархии его, Антиохийскому патриарху в пользу православных церквей, в Сирии.

7. Сто восемнадцать тысяч турецких пиастров, завещанных госпожой Бабарыкиной в пользу бедных христиан палестинских, возвращены в Россию для приращения процентами в банке.

Сегодня вечером г. Базили познакомил меня с австрийским консулом графом Пиццамано, только что прибывшим сюда. Этот новый дипломат, между прочим, говорил: У нас, в Вене, царствует еврей Ротшильд, и вот в угодность ему учреждено здесь наше консульство для 400 евреев, австрийских подданных, тогда как нет особенной надобности в нем.

Март 26, Суббота. Я служил обедню на Голгофе, потом зашел к консулу Базили и, по случаю разговора о колеблющейся унии в Сирии, спросил его:

– Ваше, консульство принимало сидонских униатов в ограду православной церкви?

Базили отвечал: Нет! Они обратились к нам motu proprio.

– Если же так, то чем чище наше сочувствие с ними, тем охотнее надлежало бы нам помогать им.

– Я послал им 1000 пиастров для раздачи бедным, – сказал, консул.

Зашла речь об отце Спиридоне, который отправлен был из Бейрута в Сидон для утверждения воссоединенных в православии. Я просил консула перевести его в Иерусалим для преподавания Катехизиса и арабского языка в предполагаемом патриаршем училище. Он согласился на это.

Пришел к нам патриарх Кирилл. Базили советовал ему положить несколько тысяч рублей в наш государственный банк. Но его блаженство отвечал: нечего положить; в казне Св. Гроба, ведь, только 250 000 пиастров; серебра в вещах очень мало – 12 пудов в храме Гроба Господня и 2½ пуда в Крестовой церкви Константина и Елены. Банковые билеты покойного патриарха (Афанасия) известны только по слуху, а фаворский архиепископ Иерофей самоуправно распоряжался доходами с имений в Молдавии и Валахии, так что вовсе неизвестна их численность. Потом патриарх стал горько жаловаться на этого архиепископа, что он не только не повинуется ему, но делает все напротив, игуменов-управителей имений, которые присылаются из Иерусалима, сменяет самовольно и заменяет своими клевретами, не отдает, никаких отчетов в приходах и расходах, не отвечает на деловые письма своего Патриарха и Синода и употребляет все средства к тому, чтобы сделаться здесь патриархом. Консул посоветовал его блаженству отправить отсюда в Константинополь благоразумного и верного архимандрита с надлежащим уполномочием и через него потребовать отчетов от Фаворского. Но я заметил, что архимандриту неприлично судить архиепископа и что неприличие иногда раздражает самолюбие так, что от раздраженного не получишь и ответа, и наипаче тогда, когда он корыстолюбив и богат. По моему мнению, – продолжал я, – гораздо лучше было бы, если бы его блаженство сам, отправился в Константинополь на малое время и потребовал бы отчётов от своего поверенного в делах. Слова мои патриарху были слаще, меда и сота. А Базили призадумался. Полагая, что поездка патриарха в Константинополь в настоящее бурное время представляется ему затруднительной, даже невероятной, я сказал ему по-русски: Наш посланник говорил мне, что патриарх Кирилл может побыть в Стамбуле месяца два‑три, но не домогался бы оставаться там навсегда. Это откровение мое пересилило сомнение консула и он тотчас объявил патриарху, что будет писать к министру Титову о крайней надобности быть его блаженству в Константинополе и что министр, вероятно, испросит соизволение на это государя императора.

Одно дело окончили мы и начали другое. Патриарх изъявил твердое намерение учредить с помощью моей духовное училище для образования сельских священников. Посему в нашем тройном совете решено было:

1. вызвать сюда из Бейрута о. Спиридона для преподавания Катехизиса и арабской словесности;

2. дать ему помещение в одном из святогробских домов, да 10 000 пиастров жалованья в год и на дорогу 1000 пиастров;

3. пригласить из палестинских епархий на первый раз двенадцать молодых арабов и поместить их в приготовленном доме.

Я был в восторге от патриарха Кирилла. В настоящий день Воскресения Лазаря началось воскресение церкви Палестинской. Этот день есть торжественный день и в моей жизни.

Вечером навестил меня Базили и между прочим говорил, что задача о водворении русской духовной миссии в Иерусалиме решена счастливо и что теперь можно увеличить число членов её четырьмя студентами семинарии и одним иеромонахом из какой-либо общежительной обители нашей, который был бы вместе и духовником русских поклонников и монахинь, поселившихся в Св. Граде. Я догадался, что Патриарх и Синод его расхвалили консулу нашу смиренную миссию.

Март 27, Воскресенье. Сегодня утром Базили уехал в Бейрут. Бог да сохранит его! Умный он человек и полезный для церкви.

Апрель 3, Воскресенье. Пасха. Отрадно мне было петь Христос Воскресе в том вертепе, в котором совершилось чудо из чудес, а во время служения с патриархом в Воскресенском храме [тяжело было глазам моим от яркого света свечей и лампад.

[Я разговлялся у патриарха. С нами была жена министра нашего двора, княгиня Софья Волконская. Она рассказывала нам, как французы сожгли трон короля своего Людовика-Филиппа и как государь император наш, узнав об этом из письма нашего посланника в Париже, сперва побледнел, читая это письмо на балу, потом сказал окружавшим его генералам: скоро поведу я вас в Париж, а рассказав это, примолвила: quelle jactance, quelle jactance!]⁴³⁸. Эта примолвка её не понравилась мне.'

Вчера православные арабы плясали со священным огнем в руках по правую руку часовни Гроба Господня и вокруг пупа земли, среди Воскресенского храма. Азиатцы празднуют Пасху, как резвые дети, а европейцы, как чинные монахи.

Апрель 5, Вторник. Сегодня я служил обедню в моем монастыре. Вечером посетил меня сардинский консул и, между прочим, говорил, что на днях здешние евреи, в числе 200, силой потребовали от английского консула Финна жену одного еврея, обратившегося в протестантство, которая не захотела с ним жить. Финн принужден был отдать ее отцу её.

Апрель 6, Середа. Утром я был у армянского патриарха. По словам его, Киликийский патриарх армян, пребывающий в Сисе, не зависит от эчмиадзинского владыки и сам рукополагает архиереев и рассылает по церквам своим освященное миро. Армян-поклонников было ныне около 2000. Эчмиадзинский католикос Нерсесс подарил его высокостепенству бриллиантовую панагию свою, которая пожалована была ему императором Александром. Эта панагия красива и многоценна. Я видел ее.

В шестом часу пополудни я был у австрийского консула. Он живет в том доме, который прусское правительство хотело нанять для библиотеки, но отдумало, решившись не покупать книг, которых некому читать здесь. Английский консул не принял меня, потому что обедал.

Вечером приходили ко мне патриарх Кирилл, наместник его петро-аравийский митрополит Мелетий и их драгоман-монах. Его блаженство поведал, что Порта приказала латинам класть деревянную доску на Голгофский престол греков во время богослужения и что в султанском фирмане сказано, будто служение литургии греками на этом престоле есть недавнее нововведение.

Апрель 7, Четверток. Ночью, под пятый день Апреля, громкий голос невидимого существа в моей спальне кликнул: Архиерей! и пробудил меня; я встревожился и чувствовал, как сильно билось у меня сердце. А сновидения не было.

В прошлую ночь мне снилось, будто я иду пешком куда-то по приказанию и пришел в одно седо, выстроенное на погорье. Вижу, народ идет в церковь. Вошел и я. Тут поют певчие. Потом я спустился под гору к реке. Она широка и мутна. Перевоз только что отчалил на другую сторону. Надлежало мне ждать возвращения его. Жду и вижу, как одна девица тонкая и статная, в ситцевом платке и шляпке, быстро вскочила в челн. Люди отпихнули его от берега и он с девицей поплыл у окраины реки. Конец сновидению или сонному мечтанию.

Апрель 9, Суббота. Епископ есть хранитель Божественной веры и апостольского и отеческого предания, голос церкви в соборах, пламенный богомолец и красноречивый вития в храме, мудрый и нелицеприятный судия дел духовных, примерный управитель церковным имуществом, попечитель вдов и сирот, блюститель добрых нравов семейных, многоочитый смотритель училищ, – этих притворов церкви, головщик общественного мнения, способник действенности царских законов, сочетатель церкви и государства, защитник обидимых, утешитель страждущих, борец с суеверием, гром для еретиков, молния для отщепенцев, роса для отшельников, видящий прошедшее, настоящее и будущее, одушевленное Евангелие, обитель Св. Троицы.

Апрель 13, Середа. Рассуждения мудрые суть колыбели великих дел, а глупые – могилы их.

Апрель 17, Воскресенье. Фадлалла получил письмо от отца своего из Дамаска. Между прочим, написано, что сайданайская монахиня, обучающая там девочек чтению и письму, называется Фекла, что патриарх Мефодий здравствует и что в Бейруте продолжаются смуты христиан по случаю избрания епископа, а в Сидоне православные затеяли тяжбу с униатами о тамошней церкви Св. Николая и подали прошение Мефодию, чтобы он не только вытеснил униатов из сей церкви, но и понудил бы их уплатить все деньги, которые они, по давнему условию, должны давать православным за право служения в ней и которых не отдавали им. Патриарх подал челобитье бейрутскому паше. Итак, Мефодий опять будет судиться с римско-католиками и сорить деньги по пустякам. Жалко!

Апрель 18, Понедельник. Слава Богу! Кончил записку о состоянии Сирийской церкви в прошлом году.

Апрель 20, Середа. Утром ходил к петро-аравийскому митрополиту Мелетию и говорил с ним о Каракской церкви.

Она выстроена в 1848 году. На сооружение её Св. синод наш выслал сборной суммы 64 000 пиастров, да сборщик граф Адлерберг 42 000 пиастров. Но она стоила гораздо дороже. Посему митрополит в Декабре прошлого года просил Адлерберга письмом выслать ему еще 40 000 пиастров. Но граф отвечал ему, что нельзя сделать этого, потому что деньги, собранные на Каракскую церковь, положены в ломбард по определению Св. синода с тем, чтобы процентами с них поддерживать как ее, так и училище при ней. Впрочем, Адлерберг предложил митрополиту взять из нашего консульства в Бейруте 15 000 руб. сер., высланные им на внутреннее украшение этой церкви, ежели Иерусалимский синод примет на свою ответственность это украшение.

Митрополиту я говорил проповедь:

1. Каким путем Вы получаете из России письма или пожертвования, тем же путем отсылайте и уведомления ваши о получении их. Дошли они до вас через посланника? Извещайте о том посланника. Через консула? Пишите ему.

2. В России все дела истекают от одного начала, – от государя. Мы привыкли к этому полезному единоначалию и потому желаем и требуем, чтобы и другие сносились с нами через свое главное начальство. Итак, не удивляйтесь или не подозревайте ничего худого, когда наш генеральный консул хочет сноситься по делам палестинских церквей с одним патриархом, как с главным владыкой, а не с подчиненными ему лицами. Консул, как представитель государя, есть важная особа и ему некогда, да и не следует сноситься с различными архиереями. Довольно ему знать одного патриарха. Если он по дружбе примет на себя какое-либо частное дело, например, ваше каракское, то примет его не как консул, а как человек, христианин, приятель.

3. Нам, духовным, прилично писать к мирским властям почтительно и смиренно. Ваш секретарь написал к консулу Базили одно письмо неучтиво и даже грубо. Забыл он, что всякое деловое письмо остается в архиве. Когда преемник господина Базили будет прочитывать ваши отношения к нему, тогда что подумает о вас, как и о предместнике своем, заметив колкости в ваших письмах? И каким голосом будет петь вам?

Эта проповедь моя, произнесенная тоном мягким, дружеским, нарумянила митрополита [еще непривыкшего подчиняться одной власти].

Вечером посетил меня армянский епископ Георгий, недавно посвященный в Эчмиадзине. Соблюдена обоюдная учтивость и более ничего.

Апрель 21, Четверток. Ночью в этот день снилось будто я кадил государю раз. Он, кланяясь мне, читал какую-то молитву. На пятом взмахе у меня вырвалось кадило и упало⁴³⁹. Я поднял его и продолжал кадить. Государь не смутился.

Апрель 22, Пятница. Базили прислал мне арабскую книжицу, сочиненную Михаилом Мша̀ка, обратившимся из унии в протестантство в Дамаске.

Апрель 23, Суббота. Утром я был у патриарха Кирилла и объявил ему, что Св. синод наш прислал вклад ко Гробу Господню 700 руб. и что я испрашиваю у Синода 3 000 рублей для поправки церкви в монастыре Архангельском. А его блаженство открыл мне, что консул Базили просил его перестроить мое помещение.

Апрель 24, Воскресенье. Глаза мои болят. Qnid faciam? Nescio!⁴⁴⁰

Одни цари бегут от своих престолов и народов, а другие бледнеют под своими коронами. Будет что-то новое!

Апрель 25, Понедельник. В книжице Михаила Мшаки, между прочим, написано, что американец Иона Кинг был в дер-ел-Камаре в 1821 году и многократно посещал дом сего Мшаки. Но Мшака не им был обращен в протестантство, а книгой англичанина Киса, напечатанной в Мальте.

Сегодня я исправил перевод эфиопской литургии.

Апрель 26, Вторник. Что за диво! Что-то снится мне духовная дочь моя Елена Ивановна Крупеникова. Ну, так и увивается около меня! В прошлую ночь говорила мне, что непременно будет просить развода с мужем⁴⁴¹.

Апрель 29, Пятница. На днях я пересмотрел и исправил переводы несторианской литургии и семи патриарших грамот, данных по делу о праве синаитов совершать богослужение в их Каирском подворье.

Вчера приехал сюда протоиерей Спиридон с семейством своим. Я весьма рад ему.

Униатский патриарх Максим страдает здесь от каменной болезни.

Глаза мои видят немного лучше, но все еще тяжки. Господи помилуй.

Апрель 30, Суббота. Приготовляю дела. Нарядился груздем, так лезу в кузов.

Май 1, Воскресенье. Утром посетил меня о. Спиридон, прибывший сюда из Бейрута на подвиг учительства. Он доставил мне арабскую рукопись: Опровержение магометанства, перебеленную для меня в Дамаске о. Иосифом. От него узнал я вот что.

1. В Бейруте народное училище закрыто по причине смут между православными.

2. Епископ Иерофей, прибывший туда из Константинополя, не принят той партией, которая избрала игумена Исаию.

3. Униатский патриарх Максим посылал в Сидон наместника своего, иеромонаха Михаила, мирить униатов, но посланный не успел достигнуть желанной цели.

4. Есть надежда на обращение в православие униатов тирских и ливанских. Воссоединению их с нами содействует драгоман прусского консула в Бейруте, Ибрагим На̀хле, который, по-видимому, униат, а в сердце православен. Он родился в Морее.

Май 2, Понедельник. Два священника из деревни Бетжалы приходили ко мне и жаловались, что ни патриарх, ни наместник его не принимают их к себе даже по делу и всегда отвечают им: нет времени. Дабы утешить их, я дал им по 12 пиастров.

Греческие архиереи не любят арабского духовенства, а любовь их была бы и стражем православия в Палестине. Её нет! И вот волки похищают овец.

Май 3, Вторник. Бак отличить истинный рассказ об отдаленных странах от подложного? S’il у а de la grâce dans les paroles et de la sagesse dans les discours: soyez sûr, vous entendez pas un imposteur, mais un voyageur inspiré!⁴⁴²

В наше время родственные племена хотят быть народом под одной властью. Нет, не они хотят; того хочет Бог. Итак, падет Австрия, падет Турция, падет и Англия. Первой не владеть более итальянцами и славянами, второй – греками, арабами и славянами, третьей – Индией. Dieu le veut!⁴⁴³ Старый Рим обновится и слава Господня воссияет над единой Италией. Будет союз славянских племен с россами и все они в Св. Софии Цареградской громогласно воспоют песнь: Тебе Бога хвалим. Будут новые царства под союзной хоругвью России, царства: Грузинское, Армянское, Сиро-Аравийское, Абиссино-Египетское, Румынское, Болгарское, Сербское, Чешское и Польское. Россия от вечности предназначена просветить Азию и утвердить всеславянство.

Внезапные видения – пророчественны. Но они объемлют время, полвремени и еще четверть времени.

Эй, душе, гряди обновить лице земли, да расточатся враги наши – ложь, неправда, неволя, нищета, пороки, суеверие, тиранство!

Май 5, Четверток. Распухло и покраснело веко правого глаза моего. Подожду, что будет далее.

Фадлалла возвестил мне, что в Сидоне для воссоединенных требуется школа, а патриарх Мефодий не хочет дать им ни одного пиастра, и что Юсеф Шати́ля очень любим дамаскинцами. Если он, как Михаил Мшака, сделается протестантом, то увлечет за собой всех любящих его. Этот Шатиля один в Дамаске способен защищать православие. Он мог бы написать книгу в опровержение книги униатского патриарха Максима, напечатанной в прошлом году, в которой порицается православие.

Фадлалла убеждал меня писать о Шатиле консулу Базили и просить его, чтобы он постарался предоставить этому учителю прежнее место его. Надобно писать. Спрос не беда.

Май 6, Пятница. Патриарх Кирилл отправился в Рамаллу мирить тамошних христиан.

Май 8, Воскресенье. Шишечка на веке правого глаза увеличилась. Я чувствую тут боль. Что же мне делать? Не знаю. Надлежало бы ехать туда, где есть искусные врачи. Но, увы! Я раб чужого мнения сурового и угнетен нищетой. В одном терпении – моя поддержка.

Май 10, Вторник. Глаза мои болят. Думаю проситься на покой и раздумываю. Взвешиваю настоящее и будущее: весы стоят пока ровно. Знаю, что лежит на правой чашке, а на левой? Ах! Кому открыто будущее? Оно приближается, оно на весах, но закрыто. Чувствую в себе жажду покоя. Естественно это чувство. Но найду ли я покой там, где предполагаю или воображаю? Не встретиться бы там с глупыми предрассудками, с визгливыми страстями, с угорелыми умами, со слабыми сердцами, с невеждами, завистниками и всегда отверстыми устами? Там посвятил бы я жизнь свою Богу и науке. Но не вся ли земля Господня? Не везде ли веет благодать Его? Не на всяком ли месте можно и должно любить Его? А наука! Что наука? Скучная жена. И век ли учиться? Не пора ли действовать? Размышление, вдохновение и деятельность лучше книг усовершают душу и более полезны человечеству. Однако, жизнь моя есть премудреное кружево. Пусть плетет его Тот, Кто начал его плесть!

Май 11, Середа. Вчера я решился ехать в Бейрут для излечения глаз, а сегодня отдумал. Далеко! Да и негде жить там. Боже, помилуй меня.

Май 15, Воскресенье. Патриарх Кирилл возвратился из путешествия по своей епархии в прошлую пятницу.

Зрение мое становится лучше. Grâce а Dieu!⁴⁴⁴

Май 18, Середа. На днях я перевел несколько актов Афонских, а сегодня послал к генеральному консулу Базили свои предположения касательно русских поклонников в Иерусалиме. Глаза мои посоловели от работы. Господи! Еффафа̀!

Май 29, Воскресенье. Униатский патриарх Максим выздоровел и сегодня ездил к новому Иерусалимскому паше с поздравлением. Этот паша сменил прежних секретарей-униатов и взял к себе копта.

У отца Спиридона есть рукописное сочинение покойного алеппского митрополита Феоктиста, предвестника нынешнего владыки в Алеппо Кирилла, содержащее опровержение унии. Оно-то поколебало алеппских униатов в римском вероисповедании. К сожалению, Феоктист любил выпить и умер в Константинополе.

Май 30, Понедельник. Глаза мои во весь Май месяц болели и теперь болят. Надобно ехать в Константинополь или в Россию полечиться.

Июнь 1, Середа. Сегодня исполнились 20 дней от первого приема кровоочистительного питья, прописанного мне здешним врачом Антоном Килем. Глаза мои светлее, но все еще болят. Плева не сходит с белышей.

Вчера вице-консул наш Марабути приехал сюда со своей миловидной женой дней на пятнадцать.

Июнь 6, Понедельник. С тридцатого дня Мая продолжается здесь собор униатских архиереев под председательством патриарха их Максима. Он намерен пустить лисичек в вертоград наш, а я с патриархом Кириллом готовлю на них шакалов в здешнем духовном училище.

Вчера вечером еллинский вице-консул Кирианопуло поймал на улице сына нашего повара Георгия и хотел возвратить его отцу. Но этого юношу отняли у него монахи и кавасы патриаршие и даже самого его обесчестили и ударили. Этот вице-консул провел ночь в моем монастыре, о чем я дал знать ночью господину Марабути. Посмотрим, чем кончится это дело. Ужели здешнее духовенство греческое может безнаказанно отнимать законных детей у отцов и бесчестить консулов европейских?

В полдень был у меня сардинский консул. Он основателен, но холоден.

Июнь 7, Вторник. В час и три четверти пополудни внезапно пронесся здесь ветер с шумом и весьма скоро утих. Я пропел стихиру Пятидесятницы: Преславная днесь видеша вси язы́цы... Бысть шум, якоже носиму дыханию бурну и проч.

Вечером был у меня Кирианопуло и сказал, что он подал прошение патриарху Кириллу через посредство сардинского консула о возвращении еллинского подданного юноши Ставри отцу его Георгию и об удовлетворении за обиду, причиненную ему, Кирианопулу, патриаршими монахами, когда он схватил на улице Ставри и хотел передать его отцу.

Июнь 14, Вторник. Сегодня открыто духовное училище в монастыре Св. Гроба для греческого юношества в присутствии всего здешнего духовенства и патриарха. Всех учеников (между ними и диаконы) двадцать шесть. Нас не пригласили. О мне известно, что я болен. Но почему бы не позвать о. Феофана и студентов моих? Наш вице-консул также не был. Осторожны греки! Впрочем, похвальна осторожность их под игом турок, опасающихся влияния России на дела Восточной церкви.

С американским посланником приезжал сюда араб из Бейрута, сын Абдаллы Нофеля, протестант, и привез печатную арабскую книжицу свою, в которой обличает Иерусалимского патриарха и подчиненных ему архиереев в невежестве, гордости, роскоши, женолюбии и проч.

Июнь 19, Воскресенье. Был у патриарха Кирилла и слышал новости. В Валахии избран на государство брат прежнего воеводы Бибеско, а в Молдавии Гика. Петроаравийский митрополит Мелетий на днях едет в Карак для освящения тамошней церкви. Из Бейрута завтра приедет в Яффу еллинский генеральный консул хаджи Стефани по делу о сыне нашего повара.

Вечером приходил ко мне святогробский монах Прокопий, живущий у петроаравийского митрополита, и говорил, что на днях пришло разрешение Порты патриарху Кириллу ехать в Константинополь, и что оно стоило ему 300 000 пиастров, да на путешествие надо издержать 500 000 пиастров. Этому патриарху хочется съездить в Молдавию и Валахию. (Но не бывать ему там!).

Июнь 23, Четверток. Утром я ходил к его блаженству и простился с ним. Он говорил мне вот что: а. Оттоманская Порта опять дала повеление, чтобы духовные эфнархи не притесняли тех христиан, которые добровольно хотят принять веру протестантов; b. вчера униатский патриарх Максим уехал отсюда в Яффу и намерен отплыть в Александрию; с. он соборовал здесь с девятью епископами своими. Три из них соглашались с ними поминать папу в молитвах, служить на опресноках и сблизиться с римско-католиками, а прочие воспротивились. Посему в соборе решено: 1. признавать папу покровителем униатов, но не более; 2. служить литургию на квасном хлебе и причащаться под двумя видами по-прежнему; 3. терпеть женатых священников; 4. расходы, употребленные на постройку дома с церковью для Иерусалимских униатов, разложить на униатских епископов, из которых александрийский на время остался в Иерусалиме; d. носится слух, что в Алеппо один богатый купец с 30 родственными семействами презрел унию и принял православие; е. сегодня перед полуднем приехал сюда хаджи Стефани по делу о сыне нашего повара.

Приняв благословение патриарха, я зашел к г. Марабути и слышал от него вот что. Хаджи Стефани передал патриарху Кириллу слова Кирианопула: Архимандрит Порфирий не оставит дела о сыне повара своего и будет продолжать оное, где следует. На это патриарх отвечал господину Стефани: Не верьте Кирианопулу. Мы знаем отца Порфирия. Он не мешается в чужие дела. Весь Иерусалим это знает.

Quid putem? Quid faciam? Sermo Dei voluntas est. Voluntas Dei natura est. Oportet, ut perfectiones Dei imitemur⁴⁴⁵.

Июнь 24, Пятница. Решено. Еду в Константинополь. Там есть искусные врачи. Там надобно переговорить с посланником о вверенной мне миссии.

Господи, благослови путь мой!

VIII. Плавание от Яффы до Константинополя.

Июнь 25, Суббота. Когда верный домочадец мой Иван сказал мне: все готово к отъезду, я возрадовался велию радостью, надеясь получить облегчение недугов от движения в пути и от вдыхания чистого воздуха на суше и море.

Со мной поехали два поклонника, два казака, оренбургский Петр и донской Феодор; первый православный и весьма набожный, второй раскольник. Во время пути захотелось мне поговорить с [казаком] Феодором по любопытству. Начались мои расспросы и его ответы.

Я. – Женат ли ты Феодор?

Он. – Женат и детей имею, но не люблю своей бабы. Когда она была девка, ум клонил меня к ней, но нутром-то я ошибся. Тогда она нравилась мне, но счастье с нею не угадано.

Я. – Чем же ты несчастлив?

Он. – Я исповедался бы тебе, как бы ты был поп нашего толка, но от тебя пахнет антихристом. Не погневайся, никонианец.

Я замолчал; но спустя несколько минут опять заговорил с ним и спросил его: хорошо ли вам живется у тихого Дона?

Он. – Хорошо, да не оченно.

Я. – А что ж там не любо?

Он. – Как что? Новая форма казацкой одежды, новые обучения казаков. Лучше не родиться на белый свет, нежели быть [ныне] казаком. Нынче начальство не позволяет нам грабить ни чужих, ни своих. А казак без грабительства жить не может.

Я. – Что значит слово казак?

Он, подумав немного, ответил: «взятый из бездны и показанный на свет Божий».

Итак, явно было, что он производил это слово от глагола казать, показывать.

Когда мы начали выезжать из долины на ровное поле, я указал Феодору последний холм, называемый Латрун, и молвил ему: там родился разбойник. Услышав это, мой собеседник снял с себя шапку и перекрестился. – Почему ты крестишься, не зная кто этот разбойник? – спросил я его. – Как же не перекреститься, – отвечал он, – ведь, он был разбойник. – Знай же, – продолжал я, – это был разбойник благоразумный, – тот самый, который распят был подле Христа и говорил ему: помяни мя, Господи, во царствии Своем, а Христос сказал ему: днесь со мною будеши в раи. Узнавши это, Феодор еще раз снял свою шапку и еще раз истовне перекрестился.

Дальнейший путь по равнине мы продолжали молча и перед закатом солнца приехали в Яффу. Я весьма утомился от семидесятиверстного переезда.

Июнь 26, Воскресенье. Утро тихо. Морской воздух укрепляет меня. Покойно мне в доме нашего вице-консула Марабути.

В Яффе проживают патриархи Иерусалимо-армянский и Сириано-униатский Максим, который, по заверению Агапия, игумена здешнего Греческого монастыря, издержал 3 500 000 пиастров во дни своего патриаршества.

Июнь 27, Понедельник. В пять часов пополудни английский пароход, принадлежащий какой-то частной компании, отправился в Бейрут. На нем едут реченный патриарх Максим, подчиненные ему епископы дамасский, захлейский, хауранский, алеппский и хомский, инспектор турецкого карантина, учтивый поляк Жаба, еллинский генеральный консул Стефани и мое грешное Я.

Июнь 28, Вторник. В восемь часов пополуночи пароход бросил свой якорь в пристани Бейрута. Я переместился в этот город и остановился в гостинице Батисты.

Июль 1, Пятница. Около полудня довелось мне побывать у нашего генерального консула г. Базили. Он читал мне свое отношение к эмиру друзов Эммину о невмешательстве бейрутского паши в церковные дела на Ливане. «Когда марониты избирали себе патриарха и епископа в Бейрут, тогда паша не вмешивался в это дело. Зачем турки домогаются новых прав на Ливане? Я исповедую православную веру, как исповедает ее и государь мой, и потому заступаюсь за обитающих здесь христиан православных. Их 6 000 семейств (30 000 душ). Такое большинство не может быть попираемо. Я не позволю этого». Так писал Базили Эммину по-французски. Он же передал мне следующие вести.

Нелюбимый бейрутцами архиепископ Иерофей, грек, просит у патриарха Мефодия отступных 250 000 пиастров, а этот дает ему только 12 000, лишь бы он уехал навсегда в Константинополь.

Булос Трад, заседающий в совете бейрутского паши, имеет своих сторонников и вместе с ними не принимает и Иерофея.

Патриарх Мефодий в отчаянии от сего архиерея. Базили советовал ему созвать собор в Дамаске и соборно устранить незваного, непрошенного Иерофея; но собор этот едва ли состоится.

В семь часов пополудни пароход снялся с якоря. Море спокойно. Ночь тиха. Звезды сияют на небе, звезды сидят и на поднебесных высотах Ливана.

Июль. 2, Суббота. В 8 часов пополуночи пароход остановился в виду города Лаодикии (ныне Латтакиэ). Я съехал на берег и отправился в дом преосвященного Артемия для собрания сведений о епархии его и наипаче для рассмотрения рукописного Евангелия, принадлежавшего будто бы Феодосию Киновиарху. Этот архиепископ был нездоров, но принял меня ласково и сообщил мне сведения, какие только припомнил.

В Лаодикии существует пять церквей: 1. кафедральная во имя Св. Николая Чудотворца с приделом Моисея Мурина, 2. Св. Андрея Первозванного, 3. Св. Георгия великомученика, в которой хранится вышеупомянутое Евангелие будто бы Киновиарха, 4. Успения Пресвятой Богородицы и 5. Св. Саввы, а православных семейств 250, священников 5; во всей же епархии считается около 1000 семей.

NB. Кстати, помещаю здесь сведение о Лаодикийской епархии, заимствованное из присланного мне Антиохийским патриархом Мефодием списка православных церквей, монастырей и семей в Сирии.

В округе Суведиэ.

В трех селах две церкви Богородицы и Св. Феклы, священников 3, семей 260. Была и третья церковь, но разрушена землетрясением, а развалинами её завладели магометане.

В Суриэ церковь Св. Георгия, священник один, семей 40.

В Зне́йде церковь Св. Иоанна Предтечи, иерей один, семей 40.

В Джиср Пегу́р церковь разрушена землетрясением, иерей один, семей 25.

В округе Ма́ркаб.

В пяти селах пять церквей без украшений, иереев 4, семейств 250.

В Кунсупе два села с двумя неукрашенными церквами, два священника, семейств 80.

В других деревнях православные живут вместе с магометанами. Их считается 30 семейств.

Итак, в Лаодикийской епархии церквей 17, семей 975, душ 4875.

Преосвященный Артемий святительствует в Лаодикии с 1834 года. В этом году ансарии (сирийское племя), восставшие против египетского паши Ибрагима, и солдаты сего паши ограбили его дочиста и похитили у него 62 000 пиастров. Но паша этот возвратил ему только 1500 пиастров, тогда как некоему русскому иеромонаху Гавриилу, в то же время ограбленному, возвратил 72 000 пиастров, по настоянию нашего генерального консула в Египте.

Близ Лаодикии англичане построили фабрику для выделки шелка и для этой работы нанимали православных женщин и девиц. Но Артемий отклонил этих тружениц и теперь на фабрике работают одни мужчины православные. Англичане по этому случаю затеяли тяжбу с ним; пока еще не кончена.

Лаодикия зависит от паши бейрутского. Из морской пристани сего города вывозятся курительный табак, пшеница, ячмень и сусамово масло. Наш генеральный консул Сирии имеет там своего агента, некоего Илиаса, араба зажиточного.

Архиепископ Артемий был так внимателен ко мне, что, благословив меня, тотчас потребовал из Георгиевской церкви словущее Евангелие Киновиарха. Когда принесли к нам эту рукопись, я не теряя ни минуты, занялся рассмотрением её.

Она написана на пергамине in 4° majori [в четвертую долю], в два столбца, в каждом столбце 27 строк. К нему присоединен современный месяцеслов с евангельскими чтениями в большие праздники. А на этих чтениях, над строками, между ними и под ними, начертаны красные знаки для чтения евангелий нараспев. Вот эти знаки:

и проч. А вот одна из заглавных букв и почерк рукописи.

Рис. 33. Снимки с рукописи Евангелия.

В начале её начертана монограмма, которая читается так: ΘΑΡΥ τοῦ κοινοβιάρχου, т. е. Фара Киновиарха. Так как близ Лаодикии существовал Георгиевский монастырь, прозываемый Фара, от которого остались развалины, едва видные, то сдается, что рассматриваемое Евангелие принадлежало отцу Фаре Киновиарху, или основателю, или возобновителю сего общежительного монастыря [после погрома арабо-магометанского], и что именем его называлась эта обитель. Но от кого же и когда появилось местное предание о написании оного Евангелия Феодосием Киновиархом, который подвизался в Палестине во второй половине пятого века христианского? Виновником этой неправды был Лаодикийский священник (хури) Моисей. Он в 1727 году, во дни своего митрополита Никифора, переплел Евангелие, о котором идет речь, и, ошибочно прочитав тут, вместо Фару, Феодосиу ту Киновиарху, сделал надпись по-гречески: ἀπὸ X. 472, ἱερὸν εὐαγγέλιον ἐγράφη ὑπὸ Θεοδοσίου τοῦ κοινοβιάρχου, т. е. в 472 году от Христа сие священное Евангелие написано Феодосием Киновиархом, и присовокупил, что оно находилось в монастыре Фару, чествуемом во имя Св. Георгия. Итак, вот от кого и вот когда произошла ошибка. Обличив ее, утверждаю, что словущее Лаодикийское Евангелие написано гораздо позже пятого века, точнее сказать, в десятом столетии. Это несомненно доказывает и почерк его, и присоединенный к нему месяцеслов, который написан одной и той же рукой. В нем, во второй день месяца Июня, показан архиепископ константинопольский Св. Никифор. А жил он в начале IX века (813 г.). Ergo?.. Следовательно, месяцеслов этот и Евангелие написаны позже сего века.

Преосвященный Артемий говорил мне, что англичане давали большие деньги за эту рукопись. Но она не была отдана им ни за какие тысячи.

Очень рад я был, что мне удалось побывать в сирской Лаодикии, а вот и судьба сего исторического города и список святителей его.

Он, по заверению Страбона⁴⁴⁶, построен был Селевком Никатором, царствовавшим в сирской Антиохии с 312 года по 281 до Р. X., и назван именем матери его Лаодикии, а построен в одно время с Антиохией, Селевкией и Апамией, кои вместе с ним назывались сестрами по причине единодушия. Лаодикия кроме красивых зданий имела хорошую пристань морскую и плодородный околоток. Из нее доставлялось в Александрию виноградное вино в большом количестве. Виноградники покрывали соседнюю гору от подошвы до верха её. Лаодикия много пострадала, когда укрылся там Долове́ллас, осажденный Кассием, защищавшийся до смерти своей и вместе с собой сгубивший многие части сего города.

Юлий Цезарь (50‑45 г. до Р. X.) не забыл Лаодикии, – дал ей свободу и свое имя, так что она называлась и Юлия. Император Септимий Север (193‑198 г. по Р. X.) предоставил сему городу права италийские, отнявши у Антиохии все преимущества, когда эта столица Сирии приняла сторону Нигра Песценния, а лаодикийцы вооружились против сего мятежника и за то, по желанию Севера, назывались септимийцами (Septimios dici voluit). В шестом веке царь Иустиниан I (526‑565 гг.), по заверению летописца Малалы⁴⁴⁷, отделил от округа Антиохии Лаодикию, Гавалу, Палт и другие города и образовал из них новый округ (под названием) Феодориадский, так названный по имени супруги его Феодоры. В седьмом веке всей Сирией овладели арабы-магометане. С той поры судьба Лаодикии, как города, неизвестна мне. Зато больше сведений я имею о епископах, святительствовавших там с первого века нашей [христианской] эры.

Свет Христов весьма рано озарил Лаодикию. В этом городе первый епископ был Лукий, родственник и современник Св. апостола Павла⁴⁴⁸. Деяния его неизвестны.

В третьем веке, когда было страшное гонение Декия на христиан (250 г.), в Лаодикии святительствовал Фелимидрис и пережил это гонение⁴⁴⁹.

Преемником его был Илиодор, а за ним Сократ⁴⁵⁰.

После Сократа Лаодикийской епархией управлял уроженец города Александрии Евсевий. Повод же к переселению его сюда подало ему дело с Павлом, епископом самосатским (еретиком). Когда ради сего Павла он в сане диакона прибыл в Сирию, тогда тамошние любители Божественного Писания ему, как некоему возлюбленному сокровищу благочестия, не позволили возвратиться домой и поставили своим епископом⁴⁵¹.

Преемником Евсевия был Анатолий. Добрый, как говорят, наследовал доброму. Родом он был также александриец и по своей учености, греческому образованию, равно как и по философии, занимал первое место между наиболее известными лицами. Так как он и в арифметике, и в географии, и в астрономии, и в диалектике, и в физике, и в искусстве риторском достиг самой высокой степени, то жители Александрии просили его, говорят, основать в их городе школу Аристотелевых последователей. Пересказывают множество и других подвигов по случаю осады Пирухиума (предместья Александрии), когда он от всех удостоен был председательства в правительственном сословии. Для примера упоминается одно. У осажденных, говорят, не стало хлеба, так что голод сделался для них несноснее внешних врагов. Находившийся в то время между ними упомянутый муж распорядился так: одна сторона города тогда была в союзе с римским войском, следовательно, оставалась свободной от осады. С неосажденными находился Евсевий, ибо это случилось прежде переселения его в Сирию, снискавший себе великую славу и громкое имя даже у самого римского военачальника. Анатолий извещает (Евсевия) посланием о погибающих от голода по причине осады. Евсевий, узнавши об этом, просит у военачальника величайшей себе милости, чтобы дана была пощада тем, которые добровольно перейдут от неприятеля и, получив его согласие, доводит сие до сведения Анатолия. Узнав об обещании военачальника, Анатолий тотчас созывает александрийский совет и прежде всего, требует, чтобы все подали римлянам руку дружбы; но видя, что александрийцы за такое предложение досадуют на него, говорит: надеюсь, что вы, по крайней мере, не будете противоречить, если я посоветую вам дать позволение лишним и для нас совершенно бесполезным старухам, детям и старикам выйти за городские ворота и отправиться куда хотят. К чему нам понапрасну держать при себе этих чуть-чуть уже неумерших людей? К чему нам изнурять голодом увечных и потерявших тело? Надобно кормить одних мужей и юношей и потребную меру хлеба выдавать способным к охранению города. Такими речами убедив совет, он первый встал и подал свое мнение: всех людей обоего пола, неспособных к войне выпустить из города, дабы, оставаясь и бесполезно живя в нем, они не лишились всякой надежды на спасение и не погибли бы от голода. Как скоро с этим согласились и прочие в совете, Анатолий спас едва не всех осажденных. Он позаботился, чтобы из города бежали сперва принадлежащие церкви, а потом и другие лица всякого возраста и не только те, которых касалось мнение (совета), но благодаря его попечению, под их видом в женской одежде и ночью вышло из городских ворот и отправилось к римскому войску множество и других. Там все они, изнемогшие от продолжительной осады, приняты были Евсевием, как отцом и врачом и подкреплены его попечением. Таких-то двух пастырей преемственно один после другого сподобилась иметь церковь Лаодикийская, когда они, по изволению Божию, после вышесказанной войны перешли туда из Александрии. Что же касается до сочинений, то Анатолий писал их немного. Впрочем, до нас дошло столько, что по ним (мы) можем судить об учености и многосторонних сведениях его. В числе их особенно высказываются его мысли о Пасхе. Из них полезно привести на память следующие.

Из Анатолиевых правил о Пасхе.

Итак, в первом году новолуние первого месяца, служащее началом всего 19-тилетнего периода будет, по египетскому счету, в 26-й день фанемофа, по македонским месяцесловам в 22-й дистра, а по выражению римлян в 11-й день перед апрельскими календами (т. е. 22 Марта). Между тем находят, что в 26-й день помянутого фанемофа солнце не только вступает в первое созвездие (круга), но совершает в нем уже четвертый день. Это созвездие обыкновенно называют первым из 12-ти, равноденственным началом месяцев, главой круга и исходной точкой планет, предшествующее же ему – последним месяцем, 12-м созвездием, последней 12-й долей, концом планетного периода. Посему те, которые относят к нему первый месяц и в нем 14-й день принимают за день Пасхи, по нашему мнению, немало ошибаются. Это – не наша мысль; она еще известна была до Христа древним иудеям и строго соблюдалась ими. А узнать это можно из слов Филона, Иосифа, Музея и не от них только, но и от мужей еще древнейших, от обоих Агатовулов, по прозванию учителей, от славного Аристовула, бывшего в числе тех семидесяти, которые перевели Священные и Божественные Писания евреев для Птоломея и Филаделфа и отца его, и посвятившего тем же царям переведенные книги закона Моисеева. Решая вопросы, относящиеся к книге Исход, они говорят, что жертву Пасхи все должны совершать после весеннего равноденствия, в середине первого месяца, а это приходится тогда, когда солнце протекает первую часть солнечного круга или, как некоторые из них называют, зодиака. Аристовул присовокупляет еще, что в праздник Пасхи не солнце только необходимо должно протекать через знак равноденствия, но и луна, потому что равноденственных знаков два: весенний и осенний, и они друг к другу противоположны. Следовательно, если днем пасхальной жертвы будет 14-й день месяца, по вечеру, то луна станет в положении, прямо противоположном солнцу, как это можно видеть при полнолунии, и солнце войдет в знак весеннего, а луна по необходимости в знак осеннего равноденствия. Знаю я весьма много и иных положений, из которых одни только правдоподобны, а другие основаны на самых строгих доказательствах; знаю, как они старались представить, что праздник Пасхи и опресноков надлежит совершать вообще после равноденствия, но отказываюсь это множество доводов сообщить тем, для которых снято покрывало с Моисеева закона и которые с непокровенным лицом всегда, как в зеркале, созерцают Христа, Его учение и страдания. А что первый месяц бывает у евреев около равноденствия, на это есть подтвердительное учение и в книге Еноха.

Тот же Анатолий оставил нам основания арифметики в целых десяти книгах и разные доказательства своей ревности и многоопытности в занятии Божественными предметами. Первый, рукоположивший его во епископа, был епископ Кесарии Палестинской Феотекн, который думал при смерти назначить его преемником себе в собственной епархии; поэтому недолго оба они вместе управляли одной и той же церковью. Но быв приглашен на антиохийский собор против Павла (Самосатского) и приехав в город Лаодикию, Анатолий был задержан тамошними братьями, ибо Евсевий тогда уже почил⁴⁵².

Когда же и он преставился, то в оной епархии последним перед гонением епископом был Стефан. Своими философскими познаниями и разнообразным греческим образованием, Стефан внушил многим великое уважение к себе, но не в такой степени расположен был к Божественной вере. Последовавшее затем и продолжавшееся время гонения показало в нем более лицемера, человека боязливого и слабого, нежели истинного философа. Впрочем, от сего дела церкви еще не расстроились; их немедленно поддержал указанный всеобщим Спасителем Богом епископ тамошней епархии Феодот, – муж самыми делами оправдавший и славное имя свое и епископство. По искусству врачевания телесного он занимал первое место, а во врачевании души, в человеколюбии и искренности, сострадании и попечении о тех, которые требовали его помощи⁴⁵³, (не имел между людьми себе равного; много занимался он и предметами Божественными).

Народонаселение в Сирии⁴⁵⁷.

В Триполи 13 000 мусульман; 4 500 православных; 500 маронитов.

В округе Данние: мусульман 4 000; маронитов 2 000; православных 1 500.

В округе Аккар: в кантоне Каита: мусульман 5 000; православных 4 500; маронитов 4 000; ансариев 500; в кантоне Джуми: мусульман 7 000; православных 2 500; маронитов 3 000; ансариев 1 000; в кантоне Даррейб: мусульман 4 000; маронитов 8 000; православных 2 000; ансариев 1 000.

В округе Сафитта: мусульман 500; маронитов 2 000; православных 2 000; ансариев 65 000.

В округе Тортосском: мусульман 2 000; маронитов 900; православных 400.

В округе Ка́ра живут одни мусульмане; их 8 000.

В малом округе Кадмус: языдов 7 000, мусульман 2 000.

В малом округе Ку́рра: православных 1 200; мусульман 300.

Около Аданы туркоманов 14 племен – 13 550 палаток.

Около Тарса туркоманов 7 племен – 6 270 палаток.

А всех туркоманов, считая по 4 в палатке, 79 280.

Извлечение из Revue Contemporaine 1856. Т. 25.

31 Май: статья: Les finances et la proprieté en Turquie par Eugène Poujad.

NB. D’après les traditions Libanaises, en l’an 260 de l’Egire les habitants du Liban commencerent à descendre dans la Beckaa (Целесирию), depuis longtemps occupée par les Bedouins⁴⁵⁸.