А. С. Стурдзе от 8 декабря 1843 г.

Я писал вам из Цареграда. Не знаю, получили ли вы мое письмо? Жаль, если оно не попало в ваши руки и осталось в посольстве. От общего друга нашего о. Михаила я получил письмо в 5-й день декабря и узнал, что вы живы и здоровы. Благодарение Богу, продолжающему дни ваши драгоценные для многих. И я грешный, по милости Господней, здравствую и переношу мужественно разные скорби и лишения ради блага ближних. От 25 октября до 5 декабря все время проведено мною в путешествии по Сирии. О, дал бы Бог узреть вожделенное мне лицо ваше, тогда многое утешительное и прискорбное выскажу вам, а теперь сообщаю лишь нечто в общих выражениях.

Церковь сирийская подобна старому кораблю, обуреваемому ярыми волнами и объякоренному у опасных скал. Один небесный кормчий может спасти ее. Самый сильный враг ее, униат Бахри-бей, на днях скончался в Египте. А трехпрестольный Максим, патриарх униатов, надеется возвратиться в Сирию торжествующим в греческой камилавке, да еще с какими-то золотыми буквами на ней, о которых теперь судят и рядят сам он, Порта и все патриархи наши. Сирийские архиереи боятся этого Максима, как Веельзевула, и воздыхают о помощи от России. Марониты и униаты гласно говорят, что всех греков пора высылать в Румелию, нет-де им места в Сирии. Православные не имеют единодушия и крайне легкомысленны и тщеславны. Их патриарх и архиереи нередко принуждены платить подати за бедных: «Иначе – эти говорят – мы пойдем в унию или сделаемся турками». В Сирии нет семинарии и не будет. Есть народные школы в Дамаске, Триполи и Бейруте, но в них детей учат только арабской грамоте; греческий язык, закон Божий и св. история вовсе не преподаются; а лишь на днях священник дамасский о. Иосиф перевел наш катихизис на арабский язык, и патриарх Мефодий намеревается напечатать его. Эти дети растут волченками. В храмах Божиих они бесчинствуют, в присутствии архиереев и вовсе не молятся Богу, а только кланяются в ноги владыкам. Арабская типография в Бейруте в движении: в ней печатаются 3.000 экземпляров Псалтири для сирийских и палестинских церквей. Много обителей в Сирии, но их влияние на православие незначительно. Я посетил четыре ставропигиальные монастыря: Сайданайский женский, Феклинский, Георгиевский и Белемендский. Они благоустроены, но и недостатков в них много. О некоторых из них стыдно и писать. Видел я кроме патриарха четырех митрополитов, селевкийского, аркадийского, триполийского и бейрутского, и беседовал с ними. Когда узрею светлое лицо ваше, тогда повем дела их. А теперь слишком свежи мои впечатления, и я боюсь душевной лихорадки.

Путешествие мое по Сирии было весьма утомительно. В течение всего ноября шли проливные дожди. Ливан и Антиливан занесены глубокими снегами. Горные потоки быстрятся и думают затопить море. Ансарии, тюркмены и мутуалии разбойничают. Марониты надеются на Францию, друзы острят зубы на маронитов. Протестанты не имеют успехов здесь, однако же терпеливо сидят здесь в засаде и ожидают добычи. Турки на днях запретили христианам носить белые чалмы и разноцветные одежды. Итак, в Сирии люди, их верования, мнения, страсти сталкиваются, сшибаются, и никакая мудрость земная не создаст ничего целого из этих разнородных обломков. Дня через два я отправлюсь в Иерусалим по прибережью Средиземного моря и у Гроба Господня помолюсь о вас и о ваших. Помолитесь и вы обо мне, да ниспошлет мне Господь дар различения духов.

P. S. Нельзя ли как-нибудь дать знать митрополиту Антонию, чтобы он ответил на письма патриархов антиохийского и иерусалимского. Старички обижаются, да и мне стыдно слушать их жалобы. Я уверяю их в благочестивом соучастии св. синода, а первый член оного не удостоивает их и ответом.