№ 13. Марта 29-го

Поучение V

В прошедший раз я разобрал пред вами, бр. мои, только одну половину апостольского чтения. Св. апостол Павел, как вы сами видели, увещевал нас приступать с дерзновением к престолу благодати, да приимем милость и благодать обрящем во благовременну помощь.

«Но вы скажете: если мы находимся под грехом, а Он – безгрешен; то, как нам приступать к Нему с дерзновением?ûСм. Толков. Златоуста на посл. ко евреям..

Св. апостол отчасти разрешил уже это недоумение наше, когда сказал, что мы приступаем к престолу благодати. «Престол Его теперь есть престол благодати, а не суда, – говорит св. Иоанн Златоуст, объясняя слова апостола, – посему и будем приступать с дерзновением, дабы получить милость, которой мы желаем; ибо желаемое нами есть Его милость и царский дар». Но полнее и подробнее разрешает св. апостол наше недоумение в дальнейших словах своих. Он говорит нам, что Иисус Христос, распятый на кресте, есть Великий Архиерей, принёсший Себя Самого в жертву за грехи всего мира, следовательно и за ниши с тобою, слушатель мой благочестивый, – и ходатайствующий за нас у престола Божия; и потому мы, несмотря на нашу немощь, смело можем приступать к престолу благодати, да обрящем милость.

Вся́к бо первосвяще́нник, от челове́к прие́млемь, за челове́ки поставля́ется на слу́жбы я́же к Бо́гу, да прино́сит да́ры же и же́ртвы о гресе́х, спострада́ти моги́й неве́жствующым и заблужда́ющым: поне́же и той не́мощию обложе́н есть. И сего́ ра́ди до́лжен есть я́коже о лю́дех, та́кожде и о себе́ приноси́ти за грехи́ (Евр.5:1–3).

Апостол как бы так говорит: дерзновенно приступайте к престолу благодати, несмотря на то что вы немощны. У вас есть Первосвященник, Который, подобно вам, испытал всё, кроме греха, Который может спострадать вам в немощах ваших. Ведь и у людей первосвященник обыкновенно поставляется на служение Богу из людей же для того, чтобы приносить дары и жертвы за грехи, и чрез то приближать людей к Богу, возбуждать в их сердце дерзновение к Богу. Потому он и сам обложен немощью, чтобы мог понять и сочувствовать тем, которые невежествуют и заблуждаются. К первосвященнику обыкновенному люди немощные и заблуждавшие приходили смело, и с дерзновением просили его молитв или жертв за себя; и он не смел им отказать; потому что и сам был такой же человек – с немощами и слабостями. Так точно с дерзновением приступайте и вы к Господу Иисусу, Великому нашему Первосвященнику, принёсшему Себя Самого в жертву за грехи наши, – и просите себе у Него помилования и спасения.

А что Он – первосвященник наш, и притом поставленный самим Богом Отцем, в этом несомненно уверяет нас само слово Божие.

Никто́же сам себе́ прие́млет честь, но зва́нный от Бо́га, я́коже и Ааро́н. Та́ко и Христо́с не Себе́ просла́ви бы́ти первосвяще́нника, но Глаго́лавый к Нему́: Сы́н Мо́й еси́ Ты́, Аз дне́сь роди́х Тя. Я́коже и и́нде глаго́лет: Ты еси́ свяще́нник во век по чи́ну Мелхиседе́кову (Евр.5:4–6).

Таково, бр. мои, нынешнее апостольское чтение. Крест Христов есть для нас и престол благодари, и жертвенник, на котором принёс Себя в жертву за нас Единородный Сын Божий.

Предлагая нам ныне, при подножии Креста Господня, это апостольское чтение, св. Церковь имела в виду ободрить, утешить и окрылить нас среди подвигов нашего поста и покаяния. «Взирайте очами веры и любви на Животворящий Крест Господень, и на распятого на нём Господа; приближайтесь к Нему сердцем вашим; отсюда вы почерпнёте для себя всё, что вам теперь потребно: и помощь, и ободрение, и укрепление, и милость, и благодать. Это престол благодати. И если бы вас смущали грехи и беззакония ваши, – смотрите: вот за вас жертва, принесённая на этом Животворящем Кресте. Эта Пречистая Кровь сильна омыть все грехи всего мира; эти язвы и страдания, эта смерть поносная искупили весь род человеческий. Спешите сюда; здесь источник и вашего спасения; здесь жертвенник всемирный. Притом жертва, принесённая на этом великом жертвеннике, не похожа на другие жертвы: другие жертвы раз принесённые не имеют уже силы; здесь не то: здесь и жертва и Сам вечный Первосвященник, всегда жыв сый, во еже хода́тайствовати за нас пред Богом (Евр.7:25). Наш Первосвященник ежеминутно ходатайствует за нас пред Отцем Небесным, и будет ходатайствовать во веки веков, – доколе не придёт судить нас. Прибегайте же к Нему со всеми вашими немощами и грехами, во всех скорбях и бедствиях ваших; особенно во время вашего поста, вашего говенья ищите здесь себе милости и оправдания». Так вещает нам св. Церковь, бр. мои!

Нам остаётся одно: всем сердцем нашим обратиться к нашему Спасителю и Господу, и у подножия Животворящего Креста Его молить Его о помиловании нас грешных. Буди милость Твоя, Господи, на нас! Не отвержи нас от лица Твоего! Вознеси за нас грешных и недостойных боголепное моление Твое к Отцу Небесному, да не погубит нас со беззакониями нашими; и даруй нам благодать и силу – благоуспешно довершить подвиг поста, и уготовить себя к достойному поклонению Твоим страстям, к созерцанию и прославлению Твоего тридневного воскресения; а при конце жизни нашей сподоби нас улучить блаженство вечное во Царствии Твоем. Аминь.

Поучение VI

Вы, бр. мои, слышали апостола Павла, который, как бы стоя у подножия Креста Господня, раскрывал пред вами тайну Креста; теперь вы услышите голос Самого Господа нашего Иисуса Христа со Креста Его, Как Царь, исполненный неизреченной любви и милости к нам грешным, как Великий Первосвященник, принёсший Самого Себя в жертву за грехи наши, и ходатайствующий за нас у престола Божия, Он вещает каждому, кто хочет быть послушным Ему и получить вечное спасение.

Внемлите, бр. мои!

И́же хо́щет по Мне ити́, да отве́ржется себе́, и во́змет крест свой, и по Мне гряде́т (Мк.8:34).

В нынешний день, когда мы совершили уже половину поста, когда подвиги воздержания, самоочищения и самоумерщвления опытно и ощутительно дали уже нам понять всю трудность жизни о Христе и для Христа; когда при внимательном наблюдении за собою и за своею духовною жизнью каждому из нас сделался понятным и осязательным его собственный крест; когда, с другой стороны, у многих из нас, быть может, слабеют уже силы и ревность к довершению подвигов поста; – в это время вышеприведённые слова Господа Иисуса, слышимые нами как бы со креста Господня, из уст Самого распятого Господа, – чрезвычайно и вразумительны и вдохновительны.

Видали ль вы, бр. мои, или по крайней мере слыхали ль, как мудрый военачальник, желая возбудить в своих воинах новую ревность к довершению победы над врагами, сам становится впереди строя и, бросаясь вперёд, кричит: «за мной, друзья, кто хочет! Бери всяк своё оружие; забудь о себе и следуй за мною!». Так, мне кажется, и Господь наш Иисус Христос поощряет нас со креста Своего к довершению подвигов нашего поста. Это призыв Его ко всем нам; это Он хочет подвигнуть и вдохновить нас с новою ревностью докончить начатое наше дело, – победу над врагами нашими.

Половина подвига уже совершена, – как бы гак говорил нам Господь наш со креста Своего, – много уж вы испытали, други Мои и искреннии Мои, скорбей, искушений и бед, много настрадались в борьбе с вашими дурными привычками и наклонностями, – и с врагами вашего спасения, но, – друзья Мои, подвиг ещё не кончен, победа ещё не довершена; ещё половина дела только сделана. Нельзя же остановиться на половине: нужно сделать ещё усилие, усилие самое напряжённое; нужны ещё новые подвиги, подвиги самые высокие; бери всяк своё оружие и следуй за Мною. Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой и по Мне грядет.

Да отвержется себе. Высший подвиг нашего самоисправления и усовершенствования не в том состоит, чтобы оставить какую-нибудь одну дурную привычку и страсть или и все дурные привычки и страсти, но на время, ненадолго. Нет, нам до́лжно всё греховное победить в себе, всё истребить, искоренить. Но и этого мало. Господь требует от нас всесовершенного самоотвержения. Забудь себя совершенно, отрекись от себя; если есть в тебе и доброе что, – всё неси в жертву Мне, или всё оставь ради Меня. Воин, следуя за своим военачальником для довершения победы над врагом, всё забывает, всё оставляет: дом, род, отечество, забывает самого себя, и с полным самоотвержением и самоотречением идёт всюду, куда зовёт его военачальник. Так и вы...

Возмет крест свой. У каждого воина, когда он в бою, есть своё оружие, соразмерное с его силами и искусством. И у последователя Христова есть своё оружие, – это крест его. Внутреннее основание этого креста слагается из тех подвигов самоочищения и самоисправляния, которые потребны каждому христианину. К этому внутреннему основанию креста присоединяется новая скорбь, внешняя; это – гонение и преследование от мира, во зле лежащего, от людей, не любящих Бога, истины и добра, от исконного врага нашего – диавола. Затем могут присоединиться и свыше посылаемые для нашего врачевания, очищения и усовершенствования, и для славы имени Божия, испытания скорбями и бедствиями. И вот составится для тебя, последователь Христов, крест твой, соразмеренный премудростью и благостью Господа с твоими силами, с обстоятельствами твоей жизни, и облегчаемый Его всемощною благодатью. Ты должен нести его всю жизнь твою; но особенно возьми его теперь для довершения твоих подвигов.

И по Мне гряди, говорит Господь. Но куда же? – Не беспокойся, мне кажется, вещает каждому последователю Своему Господь наш. Много путей, которыми Я, не стесняя твоей свободы, могу вести тебя к победе над врагами твоими и к вечному твоему блаженству. Будь внимателен только к Моему зову и водительству.

Все эти пути тебе известны; только иди ими за Мною.

Ты, например, поставлен священником: иди же этим путём, указанным тебе Мною, с полным самоотвержением; терпи всякого рода скорби, беды и огорчения при проповедании слова Божия, при совершении Св. Таин, при духовном управлении твоими прихожанами. Окрылись ныне, при подножии креста Моего, новою ревностью, новыми силами. Взирай на Меня, как Я возвещал слово истины; – как Я служил Отцу Моему Небесному; – как Я положил душу Мою за люди Моя. Этим путём, в след за Мною ты дойдёшь до того блаженства, которым вместе со Мною наслаждаются все праведники.

Ты судья: иди этим путём, указанным тебе Мною, с полным самоотвержением, с совершенною готовностью потерпеть самому ради правды и огорчения, и преследования; люби истину и твори правду. Окрылись ныне, при подножии креста Моего, новою ревностью, новыми силами. Взирай на Меня, как Я люблю истину, и творю суд праведный. Особенно имей в виду картину страшного суда Моего, где каждому воздам Я по делам его. Идя этим путём в след за Мною, ты достигнешь вечного твоего блаженства.

Ты живёшь в мире, окружён семьёю: иди этим путём, указанным тебе Мною, иди с полным самоотвержением, с совершенною готовностью потерпеть и скорби, и беды, и огорчения ради душевной пользы твоих сограждан или твоих семейных. И Я был в числе подданных Кесаря римского; и Я любил полною сыновьею любовью Матерь Мою и воспитателя Моего. Укрепись ныне, у подножия креста Моего, силами твоими, и, взирая на Меня, иди этим путём твоим вслед за Мною; и ты получишь вечное блаженство.

Не забудь, что идти вслед Меня не значит отыскивать какой-нибудь новый путь жизни, но на том самом пути, на котором ты поставлен Мною, иметь постоянно в виду Меня, подражать Мне духом, верою, любовью, и быть готовым даже на смерть идти ради Меня, с полною уверенностью, что и самая сень смертная не страшна будет для тебя, потому что Я буду с тобою.

Иже хощет спасти душу свою погубит ю, – а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелиа, той спасет ю (Мк.8:35), – продолжает Господь, убеждая каждого из нас к напряжению наших сил, к окончанию нашего подвига. Он как бы так говорит: Я не неволю никого к высоким подвигам самоотвержения, к терпению скорбей, к последованию за Мною. Иже хощет... Но Я предлагаю вам самим на выбор одно из двух: или указанный Мною путь, путь скорбный, который может кончиться и страданиями, и смертью, – или другой путь, – путь беспечности, греховного нерадения и лености. Выбирайте любой путь: средины нет. Не лучше ли же избрать тот путь, который ведёт, хотя скорбями и бедствиями, но к вечному блаженству.

Заметьте, бр. мои, высокую цель наших подвигов: ради Меня и Евангелия подвизайся со всем усердием и ревностью в подвигах поста и покаяния, в борьбе со врагами твоего спасения; этим ты достигнешь не только того, что сам спасёшься, но и того, что ради тебя прославится и Господь твой, воссияет истина и божественность Евангелия. «Велик Господь, когда у Него есть такие ученики; божественно Евангелие, когда оно проповедует такую святую жизнь», – скажет всякий неверующий, глядя на вас.

Ка́я бо по́льза челове́ку, а́ще приобря́щет мир весь, и отщети́тъ ду́шу свою́? Или́ что́ даст челове́к изме́ну на души́ свое́й? (Мк.8:36–37).

Это продолжение речи Господа.

Две привязанности могут вас останавливать от последования Мне, как бы так говорит Господь, возбуждая нас к дальнейшим нашим подвигам: любовь к жизни покойной и беспечной; Я показал цену и значение этой привязанности; и потом – любовь к приобретению. Но, други мои, все сокровища мира ниже цены души вашей. Приобретите целые миллионы золота, или лучше – целые миллионы гор золота, приобретите все сокровища всего мира, его славу, удовольствия, – весь мир; но если вы отвергнете, потеряете душу свою: какая польза от того вам будет? «Спасения нельзя купить никаким богатствоѻБлажен. Феофилакт на слов. евангелиста.. Чем можете вы заменить святое стремление к истине, твёрдое и непоколебимое желание делать добро, любить добро, жить для добра, – высокое чувство мира душевного, радости о Дусе Святе и оправдания пред Богом? Чем можете заменить вы душу вашу, когда прейдёт весь мир со всеми его благами и сокровищами, когда настанет новая, вечная жизнь в ином, лучшем мире? «Приобретший весь мир, но погубивший душу свою, отдал бы всё тогда, когда будет гореть в пламени, и таким образом искупился бы. Но такой выкуп там невозможен».

Указывая ещё яснее на минуту второго Своего пришествия, Господь продолжает:

И́же бо а́ще постыди́тся Мене́ и Мои́х слове́с в ро́де сем прелюбоде́йнем и гре́шнем, – и Сын Челове́ческий постыди́тся его, егда́ прии́дет во сла́ве Отца́ Своего́ со А́нгелы святы́ми (Мк.8:38).

Это последнее убеждение Единородного Сына Божия подвигнуть нас к ревностному окончанию подвигов поста и покаяния нашего.

Не всегда Я буду в таком смиренном и уничижённом виде: будет время, Я явлюсь во славе Отца Моего, окружённый сонмами св. Ангелов. Кто стыдится теперь признать Меня Господом и Спасителем своим, кто считает уничижением для себя быть Моим учеником и последователем, – стыдится пред людьми развращёнными и грешными, мнением которых не стоит дорожить; стыдно будет и Мне признать его Моим учеником и последователем пред Ангелами святыми, когда приду во славе Отца Моего. И Моя, и их святость и правда не потерпит этого. И отвергну Я такого от себя – и судьба его решится на веки.

Бр. мои! Добрые и верные воины на зов военачальника своего радостно отвечают, и как орлы текут за ним на новые труды, доколе не достигнут окончательно победы над врагами. Что мы ответим на зов нашего Подвигоположника, Началовождя и Господа? Вот впереди ещё половина поприща поста: оставить ли нам Господа? Изменить ли Ему? Остановиться ли на полдороге? Всё можно, всё в нашей воле, бр. мои! Насильно никого не тянет Господь наш. Но что ж будет с нами тогда, когда Он придёт во славе Своей и все святые Ангелы с Ним? – когда речет: идите от Мене проклятии в огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его? О, бр. мои, под осенением Животворящего Креста Господня напряжём силы наши, удвоим или утроим подвиг; потечём за Господом с полным самоотвержением, с твёрдою готовностью вытерпеть с Ним и ради Его всё, направим жизнь и деятельность нашу по Его слову и учению; – и Он, Премилосердый, с радостью примет нас в вечный чертог славы, где праведницы сияют, яко солнце в Царствии Отца их. Аминь.

Поучение VII

В нынешний день на вечерне мы: то просим Господа, чтобы Он сподобил нас, в течение наступающей седмицы, чистою душою видеть и лобызать Животворящий Крест Его; то ублажаем самый Крест Господень; то воссылаем к Отцу Небесному обычные покаянные наши молитвы.

«Господи! грехов моих множество очисти по множеству щедрот Твоих, Всещедре, и сподоби чистою душою видеть и лобызать крест Твой, в течение настоящей седмицы воздержания, яко Человеколюбец».

Видите, бр мои, св. Церковь обещает нам целую наступающую седмицу давать возможность взирать очами веры и любви нашей на Животворящий Крест Господень, – и молит об этом от нашего имени Самого Господа. А будем ли мы-то ходить целую седмицу во храм Божий? О, дай Бог!.. Св. Церковь не торопится отнять от наших очей Животворящий Кресте Господень.

Пусть чада мои насмотрятся на эту пречистую кровь, на эти язвы, на эти руки и ноги, пригвождённые ко кресту, на это ребро, прободенное копием, – думает она. Пусть живее и яснее отпечатлеется в сердце их этот образ Господа и Спасителя их, за них умершего. Пусть вместе с тем они достаточно укрепятся и освежатся силами своими под осенением Креста Господня. Тогда им легче будет довершить подвиг свой.

И вот сама Церковь спешит изобразить пред нами спасительные плоды благоговейного воззрения нашего на Животворящий Крест Господень:

«Великое чудо! Пред нашими очами древо, на котором Христос добровольно распят был плотию; покланяется ему мир, и просвещаясь им, взывает: о сила креста! Он и тогда, когда мы взираем на него, опаляет демонов, – и тогда, когда мы изображаем его на себе, опять палит их. Ублажаю тебя, древо пречистое, почитаю тебя, покланяюсь тебе со страхом, и прославляю Бога, даровавшего тобою мне жизнь бесконечную».

После входа поётся обычный ведикопостный прокимен: «дал еси достояние боящимся Тебе Господи». Этот прокимен с его знаменательными отдыхами имеет на нынешней вечерне особенно глубокое значение.

Представьте себе, бр. мои, христианина, который собственным опытом, на себе самом дознал, в течение трёх прошедших недель св. поста, крепкую мышцу Господню, и который, стоя теперь у подножия Креста Господня, в умилении сердца исповедует милость и благость Господа. Вот что он может говорить Господу: дал еси достояние боящимся Тебе Господи.

Милость и благость эта тем драгоценнее для христианина, что он вполне сознаёт своё собственное недостоинство, свою греховность пред Отцем своим Небесным. От конец земли к Тебе воззвах. Подобно блудному сыну, я грешный и недостойный был на стране далече; грех отчуждил меня и отдалил от Тебя, – моего Отца и Создателя; но Твоя неизреченная милость призвала меня в себе; Ты открыл мне дверь покаяния; я возопил к Тебе всем сердцем моим; – и вот Ты услышал меня из ада преисподнего, и возвёл от тли живот мой. Между другими дарами неизреченной Твоей милости Ты дал мне и Животворящий Крест, на котором пролил свою кровь и положил свою душу Единородный Сын Твой и Бог мой; и я, идя пустынею поста и покаяния, истомлённый и изнурённый подвигами и борьбою с духовными врагами моими, всем сердцем моим устремился к этому Животворящему Древу как под Божественный покров, свыше от Тебя мне дарованный.

Покрыюся в крове крил Твоих. Сознавая всё величие милости Твоей и всё блаженство пребывания с Тобою и в Тебе, я не удалился бы никогда от дому Твоего, от лица Твоего; но здесь – под сенью Животворящего Древа укрылся бы в крове крыл Твоих от всех врагов моих, – укрылся бы подобно тому, как молодой птенец укрывается под крылом матери своей. Ты защитил бы меня от всех врагов моих.

Тако воспою имени Твоему во веки. Охраняемый Твоею Божественною помощью, под осенением Животворящего Креста, я бы вечно славословил Тебя и прославлял всесвятое имя Твоё, до конца жизни моей, до конца веков.

На каждый из этих стихов на клиросе, от лица всех, поют: «дал еси достояние боящимся Тебе Господи».

Но при радостном чувстве духовной близости к Богу, под осенением Креста Господня, кающийся христианин ещё живее сознаёт все немощи и грехи свои, ещё искреннее и чистосердечнее исповедует их пред Богом.

«Воззреть очами моими на небо не смею окаянный, от множества лукавых моих деяний; но как мытарь, со стоном взываю к тебе: Боже, очисти мя грешного, и избави меня фарисейского лицемерия, как един благоутробный».

Вечерня оканчивается обычным великопостным порядком.

Так, бр. мои, св. Церковь, представляя вам для благоговейного поклонения и лобзания Животворящий Крест Господень, ободряет и окрыляет нас на дальнейшие подвиги поста и покаяния. Примем вразумление и наставление матери нашей с таким же послушанием, радушием и вниманием, с каким она предлагает нам. Поверьте, бр. мои, не подаст она нам камня вместо хлеба или змеи вместо рыбы. Аминь.

Священник Василий Владиславлев

Храм, этот дом молитвы, есть вместе и врачебница для грехов, и училище веры и благочестия. Выше, применительно к отношениям, в какие поставил себя ο. М-л к прихожанам, мы назвали его воскресные толкования беседою отца с детьми; здесь, применительно к нравственно-просветительному значению храма, называем их живою школою, в которой умственно-нравственные понятия прихожан развиваются не страдательно, не путём категорического разъяснения истин веры и деятельности, а путём дружественно-наставнического рассуждения с ними, в котором они сами определяют нравственное достоинство разбираемых происшествий и действий. Припоминая то, что мы выше говорили об умственном состоянии простолюдинов, прибавим теперь, что эта школа вполне приспособлена к духовной природе сельских прихожан. Наставник старается разъяснить живые случаи и обстоятельства, из которых слагается деятельность пасомых, чтобы, устранив то тёмное, то искажённое, то ложное их понимание, ввести в души слушателей сознательно-твёрдые нравственные убеждения. Не бойтесь, что он повредит собственному успеху обличительным направлением уроков: по его собственным словам, он знает, что можно и нужно выставить на вид, о чём необходимо умолчать. Ему, наверное, известно, по каким соображениям Иисус Христос поноша́л градово́м (Мф.11:20–21), обличал целые сословия (Мф.11:23), частных лиц публично (Лк.11:37–54) и наедине (Ин.4:16–18), по каким соображениям допускали обличение и св. апостолы (Деян.5:1–10; 1Кор.5:1–5; Гал.2:11–15). Он допустил обличение лишь в таких размерах, как требуют умственно-нравственное состояние прихожан и его нравственно-просветительные цели. Может случиться, что иной раз виновник проступка, выставляемого им на обсуждение, почувствует себя неловко, даже обидится, если он жесток сердцем, и это не повредит делу общественного назидания: обидчивость будет ложная, и ограничится жестокосердием; общее чувство нравственного, благотворного стыда может дойти до ужаса. В одном месте Евангелия об Иисусе Христе замечается, что люди «ужасахуся о учении Его: яко со властию бе слово Его» (Лук.4:32); в другой раз Он кротко отпустил развратную женщину, которую книжники и фарисеи взяли на месте преступления и с которою пришли к Нему для того, чтобы, услышав из Его уст подтверждение строгого Моисеева закона в отношении к ятым в прелюбодеянии, «иметь что глаго́лати Нань (Ин.8:3–11).

Люди исправляются тогда, когда им ясно раскрывают их нравственное состояние, когда так живо изображают противозаконность и безобразие их поступков, что они всей душой начинают сознавать это и чувствовать отвращение от своих дурных поступков. Но как привести душу простолюдина в такое настроение? Как добиться того, чтобы нравственное впечатление, слово любви и проч. благотворно действовало на непосредственную натуру сельского жителя? «Русские Ведомости», в результате замечаний, отвергающих разумность собеседовательного способа, употребляемого сельским священником на воскресных толкованиях, общими местами, как нечто новое и противоположное, высказывают то самое, что священник практически выполняет на деле.

Расширение помыслов и возвышение чувств простолюдина возможно только под условием умственно-нравственного просвещения. Умственно-нравственное просвещение простолюдина требует приёмов опытных, наглядных: путём фактического, раздельного рассмотрения и рассеяния ложных мнений и неправых поступков устраните из души простолюдина связывающие его мысль и деятельность предрассудки, суеверия, напущенные на него внешним ходом жизни, – и вы только проложите дорогу к тому, чтобы вносить в его убеждения чистые представления истины и добра. Когда чистые представления истины и добра внесены будут в убеждения простолюдина, откроется новый труд – уяснить их для сознания и утвердить для деятельного приложения многообразными способами пастырского увещания, вразумления, обличения, запрещения и пр. Как устранение заблуждений, так и внесение в душу истинных понятий и деятельное утверждение этих понятий в душе простолюдина прямо вызывают на ближайшее соприкосновение с текущей жизнью. Только подробный и строгий анализ всех её заблуждений и мерзостей, в связи с понятиями истины и требованиями нравственности, поставят простолюдина выше деревенского невежества и выше житейских мерзостей. А при этом живые лица и живые явления, – дела, мнения и пр. – неизбежны. Если многие современные сельские проповеди мертвы, так, главным образом, потому что в них нет ни живых людей, ни живых предметов. По мыслям, по отделке внешней, по пафосу, такие проповеди нередко заслуживают полное одобрение, но говорят о предмете слишком обще, так что речи эти «относятся и ко всем временам и вместе ни к какому времени, и ко всем людям и вместе ни к одному человеку». Объявлять проповеди мёртвыми, требовать живых, и в то же время отводить слово от самого лёгкого и самого благоразумного прикосновения к жизни – это значит безысходно противоречить себе. Мы уж оставляем в стороне то, что запрещать священнику-проповеднику касаться свежих, частных случаев или общественных происшествий сельской жизни – значит связывать духовную власть в самом начале её обнаружения. Ведь пастырь отвечает за поступки пасомых своей душой, и уполномочен для вразумления их словом даже грозного обличения; а ему говорят: ты приводи душу в добродетельное настроение, только никому не указывай на его пороки, не говори, что он то и то сделал. Каждый отец сделает замечание неисправному сыну; каждый начальник укажет на промах подчинённого; каждый судья объявит преступнику свойство его вины, и проч. (Мы разумеем добросовестных. Что за отец, который не замечает? – начальник, который не указывает? и пр.); неужели один священник обязан молчать на проступки прихожан? Что-то очень мудрёно, не по-евангельски и не по-святоотечески. А между тем священнику дана власть вязать и решать. Если скажут, что эта власть обнаруживается в Таинстве Покаяния, то мы заметим, что в отношении к нравственным мерзостям, к грубым страстям, возмутительным поступкам и пр. там она действует карательно – эпитимиями и запрещениями. А где же предупредительные, вразумительные, обличительные меры этой власти, если она – власть, а не пустое слово, которое время и нравы лишили смысла и жизни? «Скажет ли» сельский священник всем своим прихожанам «всю волю Божию» (Деян.20:27), когда ему не позволено разъяснять смысл живых элементов приходского быта?

Когда чистые истины православного знания и христианской нравственности будут уяснены для сознания в утверждены в душе для практической деятельности, тогда только сердце сделается доступным всякому нравственному впечатлению, всякому слову любви, вырвавшемуся из сердечной глубины проповедника, всему что поддерживает благоговение, с каким верующий переступает порог дома молитвы, всему что расширяет его помыслы и облагораживает его чувства, и душа начнёт приходить в такое настроение, что ей опротивеет порок, а, чрез это самое, нравственно поднимется выше житейских мерзостей. А до тех пор и «нравственное впечатление, и слово любви, вырывающиеся из сердечной глубины проповедника» и т. п. и т. п. – всё это будет медью звенящею, всё это не будет прививаться к сердцу простолюдина, потому что для всего этого не будет в нём приготовлено доброй почвы; всё это будет пролетать над сознанием его, потому что его чуткость будет оставаться заглушенною привычными предрассудками и суевериями, привычной узкостью, грубостью в материальностью духовного взгляда; всё это простолюдинам будет рановременно, не по силам и не в прок, как молочному младенцу твёрдая в крепкая пища взрослых. Такую именно участь испытывают проповеди, отличные по содержанию и изложению, но не заключающие живых элементов поучения, не касающиеся предметов, близких интересам и душам слушателей. Часто бывает, что священник, возбуждённый смыслом праздника или истины, положит в проповедь всю свою душу, всё чувство, и выскажет благолепные и назидательные размышления языком общепонятным, а слушатели, выходя из храма, говорят между собой: «аяй, как хорошо поп читает, только не вслушаешься, о чём это он читает: уж больно умён он у нас – всё по учёному читает...» и т. п. Проповедь была и ясна и, пожалуй, трогательно развивала прекрасные мысли, но для простолюдина оказалась мёртвою, немою, потому что составлена под углом миросозерцания или школьного или отвлечённо-образованного, а не наглядного, непосредственного миросозерцания, единственно доступного пониманию простолюдина (мы разумеем понимание полное, живое и раздельное, а не общее представление...). Подлинно живая проповедь характеризуется, с одной стороны, по справедливым словам ο. М-ла, мыслями и ощущениями самого проповедника, возбуждёнными случаем или предметом, с другой стороны, прибавим мы, и близостью предметов к быту и сердечной восприимчивости слушателей. Минуя дрязги жизни – драки, обманы, бороны, сохи и пр., и пр., нельзя привести простолюдина в такое состояние, чтобы он почувствовал отвращение к пороку, который в его быту неразрывно связан с драками, ухватами, лошадями и другими явлениями и предметами непосредственный жизни.

По всем высказанным соображениям мы не разделяем надежды «Р. В.», что священник не будет вносить ссору Маланьи с Хавроньей (? Христиной) в святыню церкви, будто бы не назначенной и для помыслов об этой ссоре. Мы, напротив, сочувствуем собеседовательному обличению, по которому ο. М-л, на воскресных толкованиях, касается частных случаев, сделавшихся уже гласными, особенно свежих по времени, семейных и общественных сельских происшествий, неправых, ходячих в приходе или разделяемых известными лицами мнений, имеющих отношение к урокам, предлагаемым в Евангелии. Только при таких собеседованиях, которым прилично назначается время между утреней и обедней, на других службах – на вечерни, утрени и Литургии – священник с успехом может говорить монологические поучения, в которых объяснялись бы общие истины православной веры и нравственности. Иначе у него всегда будет пробел в проповеднической деятельности: между ним, как проповедником, и его пасомыми, всегда будет стена, отделяющая понимание слушателей от усвоения сообщаемых им уроков.

В заключение считаем не лишним сказать, что светская литература то и дело колет глаза духовной за молчание о предметах общественной жизни, а вот случилось – священник рассказывает, что он касается живых случаев сельского быта в церковном собеседовании с прихожанами, т. е. утверждается на первой ступени духовно-пастырского вмешательства в жизнь, – и ему силятся доказать, что он стал на ложную дорогу. Этот случай характеризует положение пастырской силы в нашем обществе и дал нам повод хоть мимоходом указать некоторые стороны этого положения по отношению к беседам священника с прихожанами в храме не во время богослужений.

В. Соколов

Нижний Новгород.

В предлагаемом здесь отделе нашего исследования мы рассмотрим указанные духовною и отчасти светскоһИз светских периодических изданий очень немногие занимались вопросом о духовенстве: «День», «Моск. Ведомости», «Русский Вестник» и иногда, как бы мимоходом, «Отечественные Записки». Более всех, впрочем, из них интересовалась этим вопросом и с полною ясностью высказала свой взгляд на него газета «День». Поэтому в своём обозрении мы будем иногда ссылаться и на неё. журналистикой средства, непосредственно относящиеся к улучшению материального быта духовенства, средства, так сказать, материальные – надел землёю, жалованье, общественные сборы, разные налоги и проч. Таких средств предложено в прошлогодних духовных журналах очень много, и если бы эти средства, с некоторым даже ограничением и выбором, теперь же приложить к делу, то всё духовенство наше с избытком было бы обеспечено в своих материальных нуждах. Но возможно ли приложение к делу всех этих мер? Мы посмотрим здесь, так ли все эти проекты практичны, как легки они на бумаге.

Для удобнейшего обозрения, мы разделим все материальные средства, предлагаемые этими проектами, на 1) доходы от земли; 2) жалованье и 3) непосредственные пособия от прихожан – плату за произвольные требы, устройство и содержание домов для причта и вспомоществование в обработке церковного поля.

1) Земля, с древнейших времён служившая и в настоящее время служащая главнейшим источником содержания нашего духовенства, и теперь почти всеми авторами разных проектов и мнений об улучшении быта духовенства не отчуждается от церкви. Многие, признавая важное значение этого источника, находят нужным увеличить земельные участки, находящиеся ныне в пользовании причтѻ«День», «Русск. Вестн.» окт.; «Тульск. Еп. В.», № 11, 13; «Черн. Еп. Изв.», «Душеп. Чтение» март; «Прав. Об.» ген. и друг.. «День», который, впрочем, отвергает всякое жалованье, полагает наделить причты таким количеством земли, чтобы причты могли от неё получить до 1000 р. дохода. Мера эта была бы хороша, если бы её также удобно было исполнить, как высказать. Но в том-то и дело, откуда взять столько земли? Ведь для того, чтобы получить 1000 р. доходу от земли, потребуется её не менее 200 дес., а в других местах и до 400 и более. Где ж эта земля, которую можно бы приписать к церкви, не нарушая прав других собственников? Проект этот равняется проекту г. Уманца, который предлагал дать духовенству жалованья 700–1200 р. Как тот, так и другой решительно неисполнимы. Г-г П. С. Ц., автор упомянутой уже нами статьи «Р. Вестника», высказывает более скромные желания: он находит достаточным – количество приписанной в каждой церкви земли довести до 100 дес., но только чтобы земля эта была вполне хороша. Автор находит, что в казённых имениях 100-десятинный надел может быть исполнен без затруднения, тем более, что, по его предположению, земля эта будет отдаваться в аренду и потому может быть отведена иногда не в самых приходах, а и в других местах – вёрст за 50, за 100 и более от приходов. Не так легко исполнение этого предположения в имениях частных владельцев. Автор советует обратиться к благотворительности прихожан, в надежде, что они не откажутся пожертвовать несколько земли в собственность их приходских церквей. – Может быть, в некоторых приходах и найдутся доброхотные жертвователи такого рода, но вообще рассчитывать на эту жертву – нет основания. – Другие предлагают удвоить настоящую пропорцию земли, а некоторые вовсе не определяют, в какой мере увеличить церковные участки земли. Духовенство Донской епархии (как мы выше высказали это) просит себе 200-десятинных участков. Там это легко сделать. Земли пустопорожней в донских степях очень много. Но можно ли ожидать порядочного дохода от 200 десятин на Дону? Там недостаток не в земле, а в рабочих руках. И мы не видим, какими средствами донские священники думают обработать свои 200 дес. Отдать в аренду? Но кому? Там у всякого земли с избытком, и потому хорошей платы за землю ожидать трудно. Корреспондент «Православного Обозрения» с Кубани С. К-иѻ«Пр. Об.» июнь. также высказывается за землю, только просит пособия для обработки её.

Не останавливаемся долее на этой мысли. Вообще можно сказать, что надел церквей и причтов землёю признаётся необходимым почти всеми писавшими о рассматриваемом нами вопросе. Но как духовенству пользоваться землёю – самим ли обрабатывать, отдавать в аренду, или иным каким способом извлекать доходы из церковной земли, – в этом встречается большое разногласие.

Большинство защитников церковной земли восстают против обработки её собственными средствами священников и требуют отдачи её в арендное содержаниѻ«Подол. Еп. В.» № 10; «Тульск. Еп. В.» № 11; «Странник» сент.; «Душеп. Чт.» март; «Прав. Об.» июль; «Дух. Вест.» июль. «Русск. Вестн.» окт.. Против обработки церковной земли самими священниками представляются такие возражения. Труд земледельческий отнимает у священника много времени и отвлекает его от прямых, священнейших обязанностей. От такого занятия ослабевают физические и тупеют нравственные силы, и священник, который должен возвышаться нравственно над своею паствою, занимаясь земледелием, мало-помалу нисходит до нравственного уровня своей паствы и смешивается с нею. Притом, при настоящем способе обработки земли, не имея средств для найма рабочих, священники нередко прибегают к помочи (или толоке в Малороссии) своих прихожан, – способу прямо противоречащему нравственному долгу и пастырским обязанностям священника: на помочах или толоке крестьяне работают для священника по преимуществу в праздник и притом не за деньги, а за угощение. Здесь, кроме нарушения своей пастырской обязанности, священник становится в тяжёлую зависимость от своих прихожан и теряет влияние на них. Наконец, «постоянное занятие довольно обширным для бедного человека земледельческим хозяйством обращает священника в агронома, ни о чём больше не думающего, как об умножении дохода со своих полей и о приискании прибыльнейшего способа их обработкиû«Русск. Вест.» окт.. – Считаем излишним останавливаться здесь на этих возражениях: они были разобраны в прошлом году в Р. д. с. п., в полемике по поводу статьи: «священник как сельский хозяин».

Посмотрим теперь, какого рода аренду предлагают защитники этой системы. Большинство из них советует отдать церковные земли (не отчуждая от церкви) в пользование крестьянам-прихожанам, с тем чтобы весь полученный таким образом от них доход крестьяне представляли причту, – в снопах, в зерне или деньгами. Действительно, при таком способе обработки священники освободились бы от земледельческих трудов и почти от всех хозяйственных занятий. Но получат ли они при этом от земли такой доход, каким пользуются теперь, когда сами заведывают землёю? Будут ли прихожане так внимательно обрабатывать церковную землю, как и свою? Соберут ли благовременно хлеб и представят ли весь сполна в пользу причта? Можно думать, что, не побуждаясь никакими материальными выгодами, они будут смотреть на церковную землю, как на чужую, как на лишнюю тягость и будут обрабатывать её спустя рукава. А если предположить, что они будут её обрабатывать хорошо, собирать хлеб благовременно, по сознанию долга и обязанности относительно причта, то не всё ли равно – оставить земли в ведении причта: они также охотно и ещё с бо́льшим старанием обработают церковную землю и тогда, потому что здесь, кроме сознания долга и обязанности, будет влиять на них ещё и надзор хозяина, которого ласковое слово, а иногда какое-нибудь материальное пособие, будут ещё более воодушевлять их, чем нравственный долг. А что касается священника, то хотя он и будет свободен от земледельческих занятий, но не будет покоен душой, видя, как нерадиво возделываются его земли и как значительно чрез это уменьшаются его доходы.

Чтобы не опираться на один только нравственный долг – начало довольно шаткое в простом народе, чтобы дать крестьянам какое-нибудь сильнейшее побуждение к лучшей обработке церковной земли, – протоиерей Остромысленский из Орлѻ«Странн.» сент. предложил такую меру: определить стоимость церковной земли и отдать её в пользование крестьянам, установивши норму урожая и цену четверти, напр., на 10 лет, так что какой бы ни был урожай, и почём бы ни продавался хлеб, а прихожане должны представить священнику установленное число четвертей с десятины или установленную плату за четверть. Мера, также едва ли приложимая к делу. Ведь при определении нормы урожая и цены хлеба духовенство будет руководствоваться действительными урожаями и действительными ценами, и не согласится на низшие, по крайней мере, на половинные. А кто же согласится взять на таких условиях в аренду земли, да ещё на 10 лет? Ведь арендатор, нанимая землю, рассчитывает из неё и сам прокормиться, и уплатить землевладельцу; поэтому и старается нанять землю за половину действительных её доходов. Так, действительно, мы видим на опыте. Да и то, в случае повторяющихся неурожаев или худых урожаев, землевладельцы не всегда получают условленную плату со своих арендаторов. – Но положим, что прихожане не будут смотреть на церковную землю, как на арендную статью, из которой нужно поживиться, положим, что они согласятся на действительную норму урожая и цены хлеба, – кто поручится, что они внесут священнику условленную плату, когда доход от земли будет далеко ниже установленной нормы? Или при повторяющихся неурожаях, не останется ли священник и без хлеба, и без денег; потому что в таком случае прихожане не только не захотят, но и не в состоянии будут уплатить условленную сумму. Правда в таком крайнем случае священник и тогда не имел бы пользы от земли, когда заведывал бы ею сам. Но тогда ему не на ком было бы искать, и он волею или неволею должен был бы покориться своей доле. Но в первом случае, когда крестьяне сами владеют землёю, он будет иметь право требовать с них уплаты и не будет недостатка в таких, которые действительно заведут формальный иск. А от этого какой страшный разлад может произойти между пастырем и паствой! Таким образом эту затейливую меру приходится подвести под общие условия аренды: крестьяне возьмут землю, но будут платить за неё далеко меньше того, сколько бы она действительно могла принести дохода. Так действительно и теперь делают некоторые священники, не желающие сами заниматься земледелием.

Г. Чижевский, в обширной статье своей – «Откуда взять суммы для жалованья духовенствуû«Духов. Вестн.» июль., предлагает другой способ арендования всех церковных земель. Находя, что доходы от церковных земель в разных местах весьма различны, да и самое количество земли не везде одинаково, он для уравнения всех причтов в этом отношении указывает на такую меру: все церковные земли отдать в аренду, так, впрочем, чтобы арендная плата поступила не в руки местных священников, а в какое-нибудь правительственное место, напр., в казначейство, а оттуда уже поровну делилась на все причты. В подтверждение своей мысли автор ссылается на комитет об устройстве духовенства 1808 года, который также находил эту меру пригодною. Мера, положим, безобидная и удобоприложимая; но выиграет ли духовенство от этой меры? Получит ли оно от земли те же доходы, какие получает теперь? Сам автор ожидает от неё самых ничтожных доходов: на 775,000 дес. церковной земли, по его расчёту, можно получить 1,550,000 р., т. е. по 2 рубля на десятину. Это значит около 45 р. на причт. Стоит ли из-за такого ничтожного дохода изменять существующий порядок пользования церковною землёю? Теперь при хозяйственной обработке земли, многие священники получают от неё от 200 до 500 и более рублей: за что же лишать их этого прекрасного обеспечения? Скажут, что есть священники, которые ничего или почти ничего не получают от земли. Пусть так. Да разве они разбогатеют от прибавки этих несчастных 45 рублей на причт? А между тем получавшие от земли 200–500 рублей решительно теряют от этой меры. Это значит – отнять у одних и не дать другим. Хорошее улучшение быта!

Неудовлетворительность всех этих проектов об аренде заставляет нас отдать предпочтение тому предположению, которое церковные земли оставляет в полном распоряжении причтѻ«Дух. Вест.» ген. 1863, «Прав. Обозр.» генв. 1863, «Херс. Е. В.» № 10.. При таком порядке, никто не помешает отдать в аренду церковные земли, на каких угодно условиях, тем из священников, которые не пожелают, или которые найдут невыгодным для себя обрабатывать их собственными средствами. А между тем, где достаточно церковной земли и притом плодородной, и где священники пожелают сами заниматься обработкой её, – доходы от земли представили бы очень важный источник обеспечения духовенства. Мы по опыту знаем, что в Юго-Западных губерниях, где земля по большей части плодородная и сбыт сельскохозяйственных произведений гораздо удобнее, нежели во внутренних губерниях России, – многие священники составили себе довольно порядочное состояние, так что с удобством проживают сами, воспитывают детей и даже имеют возможность оставить некоторое обеспечение своему семейству. Что касается представленных выше будто бы невыгод такого пользования землёю, то на практике они не так важны, как представляются на бумаге. Если священник такой же член общества, такой же гражданин, как и другие, если обременён семейством, терпит нужды, то нет основания запрещать ему доставать себе хлеб тем или другим занятием, сообразным занимаемой им среде. Среди земледельцев, где всё живёт земледелием, почему не дозволить и ему заниматься земледелием? Говорят, теряя время в земледельческих занятиях, священник будет делать упущения по своей главной обязанности, нравственно унизится и проч. Опыт не показывает того, чтобы священники, с успехом занимающиеся хозяйством, нравственно понижались или становились в тяжёлую зависимость от прихожан. Напротив, при хороших средствах, получаемых ими от земли, они становились более независимыми, стояли выше в своих и в чужих глазах. Что касается упущений, то их не должно быть: пастырская обязанность прежде всего, а потом уже другие занятия. – Конечно, оставляя за священниками право – самим заниматься землёю, мы вовсе не думаем требовать, чтобы они лично занимались обработкой её. Положение современного священника совсем не таково, чтобы подвергать его этой тяжёлой работе. Мы, напротив, надеемся, что при осуществлении проектируемого теперь улучшения быта духовенства, и правительство и общества постараются поставить священника в другие отношения к прихожанам, касательно обработки земли церковной. Прихожане скоро созна́ют, что священник для них служит, и что уплата ему за его общественную службу одним или двумя рабочими днями в год вовсе не такое тяжёлое бремя, как им представляется теперь, если только в этом примут участие лица, имеющие влияние на приходские общества, если наши становые, окружные, председатели и прочие власти, при объезде сёл, не будут спрашивать – «а не взял ли чего поп за крестины или за брак и проч.» – и потом беспокоить епархиальное начальство доносами за какой-нибудь гривенник или рубль, а – напротив, будут внушать прихожан мирные, основанные на взаимных услугах, отношения к священнику. Чрез это очень много выиграли бы и священники, и сами прихожане.

II. Вторым капитальным источником обеспечения духовенства представляется жалованье. Духовенству слишком тяжело быть в зависимости от своих прихожан, при настоящем способе его обеспечения – от неопределённых доходов с прихода и от обработки земли, при помощи прихожан. И потому при первом призыве к заявлению своих мнений об улучшении его материального быта, почти все писавшие об этом высказались в пользу жалованьһНе указываем здесь статей: почти все, писавшие об улучшении быта духовенства, указывали на жалованье, как на самый капитальный источник содержания, начиная с лёгкой руки г. Уманца. Между дельными предположениями попадались и странные, чтоб не сказать более, проекты. Таков проект, построенный на следующих соображениях: православного населения в России 51 млн, а духовенства 114 т. Если собрать со всех православных единовременно по 50 к., то составится капитал в 25½ млн р., из процентов на этот капитал можно давать всему (!) духовенству по 1000 р. жалованья. – (Смотр. «Правосл. Обозрение», апрель 1863). Очевидно, что автор проекта плохо расчёл. Полагая по 4% на 25 миллионов р., мы получим 1 млн; полагая по 5% – получим 1,250,000 р. Откуда ж тут взять жалованья по 1000 р., положим, даже на причт (которых считается более 37 тысяч)? По расчёту приходится из указанных процентов только по 34 р. на причт, а не 1000 р. Если и весь капитал этот (25½ млн р.), а не проценты, разделить на жалованье духовенству, – и то выйдет только по 689 р. на причт., особенно на первых порах. «Дайте нам жалованье и избавьте нас от тяжёлой зависимости от прихожан», – был почти единодушный голос духовенства. Мы не отвергаем справедливости и законности этого желания, но только с большим ограничением. Требовать полного обеспечения всего белого духовенства чисто одним жалованьем, – не давая в помощь ему других источников, есть утопия, решительно неприложимая к делу. Кроме того, что для такого удовлетворения потребуется слишком громадная сумма (от 30 до 40 млн), которую взять из государственных доходов невозможно, возложить на прихожан – тяжело, – есть и другие важные неудобства, необходимо соединённые с этою мерою. Поэтому почти все, указывавшие в своих проектах на этот важный источник, соединяли его с другими источниками – с землёю, платою за вольные требы, общественными домами для причта и проч. При таких условиях сумма потребная для жалованья духовенству не будет так значительна и сбор её вполне будет возможен. Но и при этом уменьшенном размере, из каких источников взять жалованье для духовенства? Так как правительство уже даёт жалованье почти половине причтов (16,658 причт.), отпуская для этого около 3½ млн рублей, то некоторые высказали такое желание, чтобы жалованье от правительства было увеличено и было распространено на все причтһ«Подол. Еп. В.» № 10; «Калуж. Еп. В.» №14; «Тульск. Еп. В.» №№ 8, 9; «Прав. Об.» апр., «Дух. Вестн.» май, и проч.. Против жалованья от правительства с особенною силою восставал «День», за ним – «Моск. Ведомости», «Киев. Еп. Ведомости», «Русск. Вестник». Главные доводы против казённого жалованья можно привести к следующим положениям: 1) духовенство чрез это жалованье сделается казённым чиновничеством, станет в полную зависимость от правительства и потому будет во всём преследовать не интересы народа – своей паствы, а интересы правительства. Вследствие этого 2) оно станет не только в полную независимость, но и совершенное отчуждение от народа; потому что «всякая казённость парализирует ту непосредственность отношений прихода к своему священнику, которая одна (?) сохраняет ещё принцип нашей церквиû«День» № 52.. 3) Обеспечение жалованьем от правительства сделает духовенство холодным к своему делу и долгу. «При самом лучшем понятии о духовенстве или и о всём духовном сословии, не оскорбляя никого, можно сказать, что ручательство за неизменно сознательный, нравственный образ действования лиц какого бы то ни было духовного сана невозможно, если денежное возмездие будет единственным вознаграждением за его труды. Что заставит меня даже при гражданской, так сказать, материальной честности быть душевно близким к моему делу? Я могу быть холодно, формально, исправным, чтобы только не подвергнуться ответственности пред начальством. Но этого ли требует звание священника?û«Киев. Еп. Вед.» № 7.. 4) Кроме того, жалованье «несогласно с учением св. ап. Павла и противно духу, правилам и преданиям Вселенской Церкви. Служение олтарю есть дело святое, совершаемое для спасения души, для блага ближнего, для пользы церкви. Это – жертва Богу, а не выгода, это – бескорыстная обязанность любви, а не доходная должностьû«Русский Вестник» октябрь.... (Слова, в этом случае, не совсем идущие к делу).

Мы далеки от того, чтобы разделять все эти опасения. Против апатии и формализма духовенства, обеспеченного жалованьем, можно бы сказать то, что есть люди, которые с энергией и любовью трудятся на пользу общества, не получая за то никакого денежного вознаграждения – ни от правительства, ни от общества (английские мировые судьи, некоторые служащие по выборам в России). Но кроме того мы допускаем (как и бо́льшая часть авторов разных проектов), кроме вознаграждения от правительства, и другие источники обеспечения духовенства, – источники со стороны самих приходов. А потому охлаждения к своему делу от духовенства, при малом жалованьи от правительства, опасаться нечего. Приход будет доставлять им гораздо бо́льшую долю обеспечения и потому не может не иметь влияния на их нравственную и общественную деятельность. Что касается зависимости от правительства, чиновничества и отчуждения от прихожан духовенства, то и это опасение должно исчезнуть, при нашем предположении об обеспечении его частью правительством, а большею частью от прихожан. Исключительное предоставление попечения о духовенстве прихожанам также невыгодно, как и исключительное обеспечение его правительством. Зависимость духовенства от первых чуть ли не тяжелее для него зависимости от последнего. По крайней мере духовенству хорошо уже известна тяжёлая зависимость от прихожан. Об этом предмете очень основательно высказались «Труды Киевской духовной академии». «Опасения духовенства, поступивши на жалованье правительства, подчиниться его интересам, действительно в настоящее время справедливы. Но не так же ли будут, в это же время, справедливы опасения и от контроля противоположной стороны – народной? Народность хочет поставить себя самостоятельною, независимою силою, подчиняющею себе все общественные явления и не подчиняющеюся ничему, кроме собственных, так или иначе сознанных, начал. В этом виде народность является такою же силою, как и государство, и грозит такою же зависимостью, как и первое. То, что говорят священники в своих «корреспонденциях» о личных претензиях к ним прихожан, на основании своих приношений, о требовании ими угодничества, ласкательства, потачки порокам, может явиться и в целом организме народности, только с более, по-видимому, разумными основаниями и видами, – церковь должна будет подчиниться всем случайным временным направлениям и колебаниям народности... Церковь не должна быть ни в исключительной зависимости от правительства, ни в исключительной зависимости от народности... Мы желаем для ней связи с народом вообще, понимая в нём и правительство, и общество, и отрицаем зависимость исключительно от одной стороны. Отсюда же мы не признаём пользы для церкви, как в исключительном содержании духовенства правительством, так и в исключительном содержании его народом. Мы желали бы, чтобы та и другая сторона, если они равно признают для себя церковь необходимою, соединились в средствах содержания духовенства».

Вывод единственный, к которому должно привесть беспристрастное и основательное воззрение на предмет. И действительно, как мы выше заметили, журналистика наша большею частию склоняется к этому благоразумному выводу. И правительство, и общество не должны считать себя чуждыми духовенству, и потому и то, и другое должны принять участие в материальном обеспечении духовенства.

Взглянем теперь, какие средства предложила журналистика для образования капитала на жалованье, так как правительство для снабжения жалованьем духовенства должно открыть особые источники. Впрочем, мы ограничимся здесь только кратким перечислением всех средств и способов, предлагаемых журналистикой, критический разбор их завлёк бы нас слишком далеко и очень расширил бы пределы нашей статьи, и без того принявшей довольно широкие размеры.

Средства и способы эти суть следующие:

1) Налог на всех исповедующих православную веру, а по мнению некоторых и на раскольников, на всех мужчин и женщин и даже на иноверцеѻ«Прав. Обозр.» апр.. Налог этот налагает правительство; деньги поступают в государственное казначейство и оттуда уже выдаются всему духовенству в виде жалованья. Как велик должен быть этот налог? Некоторые не определяют цифры этого налогѻТам же, также: «Прав. Обозр.» июль; «Душеп. Чтение», март; «Тульск. Еп. Вед.» № 8 и 9; и проч., а другие полагают его в 50 к¹⁹. По нашему мнению, налог этот можно ограничить 30 коп. с души. В таком случае образуется капитал в 15 млн; если приложить к нему до 5 млн пособия, до сих пор отпускаемого духовенству от правительства, то без затруднения может быть назначено жалованья по 500 р. на причт – сумма, довольно достаточная, при других источниках. А между тем и для народа этот незначительный налог едва ли был бы обременителен.

2) Налог на домѻ«Прав. Обозр.» сент. (не сказано какой) и на все хозяйственные и промышленные предметһТам же, июнь.: скот, рыбные ловли, виноградники и проч. (проект с Кавказа) по 1% с рубля. Мы полагаем, что если допустить первый налог – подушный, то этот – второй может быть без всякого ущерба отменён.

3) Пошлина на разные документы, выдаваемые церковью: метрические свидетельства о рождении, о браках, о погребении и проч., и на разные предметы религиозной потребности – иконы, крестики, масло и проч²⁰. Г. Чижевскиѻ«Дух. Вестн.» июль. предлагает такие размеры для этих пошлин: актовая бумага должна быть обложена пошлиной – для брачных обысков в 6 р., 4, 2, 1 р., 30 к., смотря по званию и состоянию брачующихся; для метрических свидетельств 4 р., 3 р., 75 к., 20 и 10 к.; для копий на метрические свидетельства (выдаваемых священниками) 75, 40, 20, 10 к.; – для прошений, подаваемых духовному начальству, в 1 р., вместо теперешней 75-копеечной; разрешительные молитвы от 20 до 50 к., венчики от 10 к. до 1 р. Он же предлагает – положить пошлину на воск, лампадное масло, ладан; иконы продавать только при церквах; от монастырских свечных доходов взять хоть по 10 к. с фунта. Кроме всех этих бесчисленных налогов, он же, г. Чижевский, предлагает ещё одну, не скажем странную, по крайней мере оригинальную меру: завести книжку – Летопись жизни. Книжка эта даётся всякому лицу от рождения и неразлучно сопровождает его до самой смерти. В неё священник или, точнее, причт вписывает рождение и крещение владетеля её, потом – брак, рождение детей и наконец – смерть. Кроме того, каждогодно свидетельствует о бытии у исповеди и Св. Причастия. Само собою за всякое вписывание в книжку владелец её или его отец вносит за труды причту некоторое пожертвование. – Из всех этих пошлин, действительно, может образоваться порядочный капитал: но приличны ли и не тяжелы ли для прихожан все эти обязательные, неизбежные поборы? Нам всё-таки представляется легче 30-копеечный подушный оклад.

4) Некоторые думают извлечь ещё некоторое пособие из свечного сбора. ПредлагаюһТам же, май; «Прав. Обозр.» июнь. улучшить и увеличить теперешний свечной сбор церквей, и отделить от него некоторую сумму на жалованье священникам; а также и монастырский свечной сбор обратить в пользу белого духовенства. Мы полагаем, что, так как свечной доход имеет своё назначение – на содержание духовно-учебных заведений, то всякое увеличение его едва ли может служить к улучшению содержания духовных причтов. Известная бедность наших заведений отнимает у нас всякую надежду на возможность отделить какую-нибудь часть свечных доходов в пользу церковных причтов, даже при удвоении свечного сбора.

III. Все эти налоги и сборы, по мысли авторов, предлагавших оные, представляются действиями и распоряжениями правительства. Какие же пособия и средства непосредственно от самих прихожан должны быть оказываемы духовенству? Большинство подводит эти средства к следующим: 1) плата за вольные требы; 2) устройство и содержание домов и хозяйственных строений для причта и 3) помощь в обрабатывании полей.

1) Плата за вольные требы – молебны, водосвятия, панихиды и проч. признаётся необходимою почти всеми писавшими об улучшении материального быта духовенства. В самом деле, какое бы обеспечение ни дали духовенству, трудно обязать его совершать безмездно всякие вольные требы. При безмездности, – их, пожалуй, окажется слишком много, и священники будут тяготиться ими и не будут с охотою и усердием совершать их. С другой стороны, отменивши плату и за эти требы, можно порвать всякую связь прихожан со своим пастырем и даже сделать подрыв религиозному чувству народа. Всякое религиозное требование, имеющее нужду для своего удовлетворения в священнике, вместе с тем побуждает к какому-нибудь пожертвованию за его труды. Если отнять у прихожан эту возможность или, пожалуй, гарантию религиозных потребностей, – они сделаются безразличными к ним. Исполнения таких треб будут требовать и люди, действительно имеющие в них религиозную потребность, и люди совершенно холодные и безразличные к ним. – Некоторые желали бы установить таксу на вольные требы; но мера эта не признана годною. Лучше всего предоставить это дело полной свободе нуждающихся. Само собою, – при этом должно быть устранено всякое вымогательство со стороны священников. Оно оскорбляет религиозное чувство народа и даже вредит материальным интересам священника.

2) Так как священники не имеют своей собственной земли, а иметь свои дома на церковной неудобно, – при поступлении новых священников и при выбытии прежних, или их семейств, передача собственных домов вводит в затруднения ту и другую сторону: то для избежания этих неудобств лучше было бы возложить постройку домов и хозяйственных застроек для причта на приходские обществѻ«Прав. Об.» генв., май; «Дух. Вест.» авг.; «Под. Еп. Вед.» № 14 и др.. При заведении общественных домов для причта, само собою, и ремонт их, а, по мнению некоторых, и отопление, должны лежать на обязанности общества, как это и теперь заведено во многих местах. Впрочем, опыт показал, что прихожане не всегда исполняют, или большею частью не исполняют свои обязанности в отношении церковных домов. Вследствие этого некоторые предлагают натуральную повинность прихожан относительно домов перевести на деньги, так чтобы причт, получая известную сумму от общества на этот предмет, сам уже заботился и о ремонте, и об отоплении своих домов. Эта мера хороша; нужно только, чтобы введена она была с согласия приходского общества. А там, где общество не согласится на неё, можно оставить и натуральные повинности, только необходим какой-нибудь контроль за верным исполнением их. (Контроль этот удобнее всего предоставить церковным братствам или приходским советам, о которых мы скажем ниже).

3) Наконец вспомоществование крестьян при обработке полей должно составить третий способ непосредственного вознаграждения духовенства за его труды от прихожан. Мера эта была предложена немногимѻ«Дух. Вест.» генв.; «Прав. Обозр.» генв. «Хер. Еп. В.» № 10. корреспондентами, так как большинство их (как мы заметили выше) больше склоняется к арендному содержанию церковных полей. Вспомоществование в обработке полей производится крестьянами и в настоящее время во многих местах. Но неисправность и неаккуратность этого вспомоществования, а также поставление священников в необходимость просить прихожан об этой помощи, как о какой-нибудь милости, – вынудили многих просить заменить натуральные повинности крестьян по обработке церковных полей определённым денежным сбором с ниһ«Пр. Об.» генв.. Мера хорошая, если этот сбор будет порядочный, напр., до 200 р., как некоторые предлагаюһ«Киев. Телеграф» № 39., и если он будет уплачиваться исправно. Но, кажется, и натуральная обработка полей крестьянами не была бы отвергаема духовенством, если бы её подчинить какому-нибудь контролю, напр., контролю приходских советов, и, если в прихожанах будет пробуждено убеждение, что работа эта есть не милость, а долг, которым они обязаны в отношении к священнику за его труды по приходу. Не может быть, чтобы при таком сознании крестьяне тяготились одним или двумя днями работы в год для своего священника.

Каким образом теперь произвести все эти налоги и поборы с прихожан? Некоторые думают, что лучше всего дело это предоставить полному распоряжению правительства, помимо согласия прихожан. Такое воззрение высказано в «Киевском Телеграфеû№ 39. в статье С. Павловского и в «Херсонских Еп. Ведомостяхû№ 10. в статье С. И. Д-л-ва. Конечно, такие мысли возбуждены были в их авторах тяжёлою зависимостью священников от прихожан, при настоящих способах обеспечения духовенства. Но это воззрение неосновательно и не нашло хорошего приёма в нашей духовной журналистике. По поводу требований С. Павловского «Православное Обозрение» высказалось так: «автор думает конечно, что он сделал такое открытие, за которое все останутся ему благодарны, что и общество, и духовенство, и литература оставались во тьме неведения. Едва ли можно больше уронить своё авторствоû«Пр. Обозр.» май.. – Чтобы обеспечение причтов со стороны прихожан таким или иным способом было надёжно и прочно, – необходимо, чтобы меры, потребные для этой цели, вводимы были в действие не иначе, как с согласия прихожан. Эта мысль поддерживается наиболее нашею журналистскою: особенно в пользу её высказалось «Православное Обозрение».

Для того, чтобы приходские общества не остались при прежних своих воззрениях относительно обеспечения приходского духовенства, для того чтобы иметь какие-нибудь ручательства в возможности принятия и точности выполнения материальных обязанностей приходов относительно своего духовенства, – предлагают учредить при всех церквах приходские советы, или церковные братства – в Западных и Юго-Западных губерниях России, где последние имеют уже историческую основу. Как приходские советы, так и церковные братства учреждаются с целью иметь попечение о благосостоянии церквей и церковных причтов. Кроме этих главных целей, на них возлагается развитие общественной нравственности, распространение народного образования и благотворительная помощь бедным. Члены братства или совета избираются, или, лучше, приглашаются из прихожан (но могут быть и посторонние) и вместе с приходским священником заботятся об удовлетворительном исполнении принятых советом или братством на себя обязанностей.

* * *

Из всеһМы не подвергли здесь обсуждению проекта г. Ушинского – Церковные земли отдать в пользование низших членов причта (эта мысль высказана в корреспонденции «Пр. Обозрения» за июнь), а священникам дать ссыпного хлеба от прихожан по полмерке с души – всего до 250 мер, жалованье духовенства отдать их детям, а священникам пользоваться одними доходами с прихода. Несостоятельность этого проекта очень ясно показана в 5 № «Р. д. с. п.». этих мнений, проектов, соображений можно видеть, что литература, по преимуществу духовная, в решении вопроса об улучшении материального быта духовенства, держалась тех же начал, как и правительство, мнение которого выразилось в суждениях Высочайше утверждённого присутствия. Не отчуждая от церквей земли, она не отвергает правительственного вспоможения причтам в виде жалованья, а главным образом ищет средств к обеспечению в непосредственном содействии самих прихожан. И для успешнейшего осуществления этой последней меры предлагает учреждение приходских советов или церковных братств, на которые сделано также указание в известной записке г. министра внутренних дел. Из сличения этих двух деятелей – правительственного присутствия и литературы, можно уже с достаточною достоверностью заключать о тех началах, которые будут положены в основание при решении рассматриваемого вопроса o духовенстве. Впрочем, нам ещё неизвестны действия епархиальных комитетов и губернских присутствий. Суждения и соображения этих местных органов должны занять не последнее место при окончательном решении данного вопроса.

Этим мы могли бы закончить наше обозрение проектируемых для улучшения материального быта служащего духовенства средств. Но в таком случае наше обозрение было бы не полным: мы опустили бы ещё важный вопрос – о пенсиях духовенству. Беспомощное положение наших заштатных священников и их семейств и ещё более горькое положение сирот духовенства должны были обратить на себя внимание в настоящее время. Все лица служащие на гражданской, военной и других видах государственной службы на известных условиях обеспечиваются пенсионами. Нельзя ли подобного обезличения предоставить и духовенству? Кажется, нет никакого основания лишать духовенство этого важного права. Наши теперешние попечительства нисколько не могут заменить для духовенства пенсионов других ведомств. Поэтому пенсионы заштатному духовенству и сиротам его представляются необходимым дополнением проектируемого улучшения быта его. Так взглянула на это дело и наша духовная журналистикѻ«Дух. Вестн.» июль; «Тульск. Еп. Вед.» № 18; «Прав. Обозр.» май.. Но откуда взять суммы для пенсионов духовенству? И в каких размерах производить его? В корреспонденции Прав. Обозрения (св. Стрепетова с Кавказа) читаем: «О, сколько было бы отёрто горячих слёз... если б обращено было внимание на заштатных священно-церковно-служителей, оставивших своё служение за болезнию, по старости лет и другим уважительным причинам, – на духовных вдов и сирот! Всем этим лицам необходимо бы положить, по крайней мере, половину того жалованья, какое они получали бы на действительной службе». Желание благородное и законное. Но автор не указывает источников, откуда взять эти пенсионы. Если из тех же источников, из каких предполагается и жалованье служащему духовенству, то едва ли это желание осуществимо; с трудом отыскиваются средства для жалованья и служащим; затруднение ещё более должно увеличиться, если на эти же средства возложить пенсионы заштатным, вдовам и сиротам. – Св. И. Паноѻ«Тульск. Еп. Вед.» № 18. полагает образовать пенсионный капитал из ежегодных взносов всех лиц, желающих пользоваться пенсионом. Образование этого капитала он сравнивает с образованием посмертных премий страховых обществ. Автор предлагает устроить пенсионное общество и пишет для него целый устав. Но напрасно он не сделал предварительно строгого финансового расчёта. «Нам нечего, – говорит он, – делать вычисления, подобные обществу страхования, нет надобности и исследовать, кто сколько из духовенства получает доходов». Нет, вычисление не мешало бы сделать, хоть для того только, чтобы видеть, к каким незавидным результатам приводит этот проект. Автор думает, что достаточно каждому вкладчику внести в пенсионную кассу по 5 р. ежегодно. Но какой же пенсион может образоваться из пятирублёвых взносов? Так как, по мысли автора, всякий вкладчик, сколько бы времени он ни служил, имеет право на пенсион: то все пенсионные деньги должны разойтись на действительных вкладчиков. Это уже совсем не похоже на эмеритальные кассы военных, которым автор, очевидно, подражает. По этому проекту, прослуживши 30 лет и внесши в кассу 150 р., я из кассы могу получить единовременно не более 300 р., причисливши к своим 150 р. ещё 150 р. процентов. Казкой же из этого можно произвести пенсион вдове и сиротам, которые могут быть в крайней нужде, 5–10 лет?

Г-н Чижевскиѻ«Дух. Вест.» июль для образования пенсионного капитала предлагает следующие источники: 1) вычет по 1% из жалованья духовных лиц; 2) взнос по 1 рублю из кошельковой суммы каждой церкви; 3) взнос от получающих награды – за набедренник по 1 р., скуфью – 3 р., камилавку – 4 р., наперсный крест и палицу – 10 р. (взнос должен производиться и монашествующими); 4) бархат на скуфьи и камилавки продать и сумму, вырученную отсюда, употребить на этот же предмет. К этим источникам нужно присоединить попечительские суммы, имеющиеся почти в каждой епархии и пенсионные 180,290 р. Автор полагает, и, кажется, нельзя не согласиться с ним, что от всех этих источников в немного лет может образоваться капитал в несколько миллионов рублей. Если бы капитал этот возрос до 10 млн рублей, то из процентов на него (считая по 5%) возможно бы было выдавать пенсиона около 100 р. священникам, или их сиротам и до 25 р. причётникам, полагая 10 процентов наличного духовенства получающим пенсион. А между тем все предложенные автором меры ни для кого необременительны. Вычетом, 1% из жалованья духовенство ни в каком случае не будет тяготиться, зная на какой предмет поступают эти деньги. Взнос из кошельковой суммы лучше бы перевести тоже на процент: для иной церкви легче внести 10 рублей, нежели для другой 1 р. И потому взимать по 1 р. из кошельковой суммы каждой церкви будет не совсем справедливо. Что касается платы за награды, то и она могла бы быть не тягостною для духовенства, если бы получателям наград не приходилось отплачиваться, иногда не дёшево, при процентурах канцелярий консисторских, от прижимок со стороны канцелярских чиновников.

Как средство к обеспечению заштатных лиц и сиротствующих семейств духовенства предлагается ещё устройство при каждой церкви общественных домов, в которых могли бы помещаться заштатные и сиротствующие семейства. Мера тоже хорошая. По крайней мере, она дала бы бескровным сиротам готовый приют хоть на несколько лет. Только само собою разумеется, что устройство таких домов не может состояться без согласия приходских обществ, так как устройство и содержание этих домов падает на них.

Здесь мы окончим обозрение планов, проектов и соображений об обеспечении материального быта русского белого духовенства. Нам теперь остаётся ещё обозреть мнения о правах и привилегиях его. Сторона эта, впрочем, мало разработана в нашей журналистике, и потому обозрение её будет довольно коротко.

(Окончание следует).

Печатать дозволяется. Киев 1864.

Цензор священник Алексей Колосов